Глаза из тьмы

На свете существует множество фобий. Всяческие клаустрофобии, ксенофобии, спелерофобии, гомофобии, энетофобии, апифобии, молизмофобии... Им несть числа, прилипчивое окончание можно присоединить практически к любому существительному или же глаголу. Суть у слова "фобия" всего лишь одна - боязнь. У меня тоже имеется своя фобия, правда я затрудняюсь определиться  в сути ее названия. Это два страха, слитые воедино. Никтофобия (боязнь ночи) в сочетании с  омметафобией (боязнь глаз) – вот тот несуразный коктейль, который наполняет душу трепетом и заставляет трястись поджилки. Я боюсь огромных глаз. Глаз из тьмы.
     Мне хватало ума никому о них не рассказывать, иначе бы уже давно коротал свои дни в психдиспансере. Они появлялись всегда, если я пытался затемно выйти из дома. Две круглые янтарно-изумрудные луны, с затягивающими мглой зрачкам… Начались эти видения еще в раннем, подростковом возрасте. Все обычные и нормальные дети боятся тёмного, захламленного пылью старины чулана. Я же от Глаз прятался именно там, среди заброшенной утвари и ненужных предметов обихода. 
     Я жил в пригороде, на вольных хлебах. Не люблю Город, да и не понимаю, за что его можно любить. Город - это бетонная коробка, без признаков природы и свежего воздуха. Я думаю, это всем известно. Город – офисный центр. Душегубка для свободного крестьянина. Поэтому жил я, повторюсь, в пригороде, да еще и на отшибе, подальше от беспокойного населения. Этим объясняется моя замкнутость в собственной проблеме, да и нежелание поделиться собственными отклонениями с кем бы то ни было. Нелюдимость – тот еще порок. Поначалу я сам пытался бороться со свалившейся напастью, используя имеющиеся навыки. Я не был специалистом в психиатрии, но навязчивые галлюцинации мог списать на шизофренические аномалии. Не был я и умником, но проявляемые симптомы мне подсказывали, что – если это шизофрения – она не могла быть ни гебефренической, ни кататонической формой ее проявления. Вероятнее всего, мною владела параноидальная шизофрения. Но и тут был вопрос. Ведь симптоматика не подтверждалась, да и шизофреноподобные признаки, если они и были, никак не вызывали помрачение сознания. Во всяком случае, мне так казалось. К дипломированным специалистам, как было сказано выше, не обращался. Хотелось, знаете ли, быть свободным человеком, не ограниченным произволом «дурки».  Все эти факты, да плюс собственное здравомыслие заставляли бороться с недугом самостоятельно, а именно – заниматься самолечением. 
     Известно, что эффективное медикаментозное лечение шизофрении – это чаще всего использование только одного препарата, тщательно подобранного в необходимых дозировках, исключающих развитие побочных эффектов, подразумевающее сравнительно невысокую стоимость лечения, а не нескольких лекарственных средств обладающих не только большим количеством побочных эффектов. но нередко абсолютно в не сочетаемых комбинациях.
     Однако я перепробовал немало многообещающих средств, в том числе – и их сочетания.  Вначале пошли самые эффективные средства усмирения заболевания – атипичные нейролептики., такие как: азалептин (лепонекс), респиридон (рисполепт), оланзепин (зипрекса), квентиапин (сероквель), амисульпирид (солиан).  Не  помогало ничего. И тогда пошли в ход ноотропные средства:  мексидол, амилдранат, мильгама, эмоксепин. Но и это не имело благотворного результата, все терпело крах. Мои скромные знания в психиатрической фармацевтике не были широки, но то, что я ведал –я применил. Сразу, безоговорочно и неоднократно.
     Я надеялся, что мои потуги возымеют действие. Напрасно. Вновь и вновь я пытался выйти из дома при наступлении темноты. Вновь и вновь появлялись огромные, блестящие глаза в сумеречном небе. И я, не изменяя своим привычкам, вновь бежал в заброшенный чулан. Проштудировав книги по психиатрии, я нашел самый, так сказать, успокоительный способ. Он гарантированно помогал избавиться от всех видений, галлюцинаций и всевозможного буйства – галоперидол. Первое средство, кстати, от бурно текущей шизофрении.
     Нет! Вновь при выходе из дома два глаза… Из тьмы. Навязчивые глаза, заставляющие содрогаться всю мою сущность.  Если это и психическая болезнь – то явно не изученная мною, не понятая. Я – не психиатр. Но могу с уверенностью заявить о полноте собственных знаний. Интеллектуал, квинтэссенция энциклопедий – вот мое призвание. Все-таки, наверное, я умник, каких мало.
     Итак, багаж собственных знаний исчерпан,  в органы медицины обращаться нежелательно. Если я не хочу, конечно, стать пациентом  «палаты № 6». Мне не оставалось ничего делать, кроме как поделиться с лучшим другом – Зарбиком. Уж если он не поможет, тогда и помочь мне никто более не сможет. Кроме, разве что, продвинутых более, чем я, психиатров. 
     Зарбик – умильный товарищ, друг детства, с которым я пережил все самые популярные аспекты собственной жизни.  Тот самый друг, которому – ему единственному! – я мог довериться целиком и полностью.  Он, как и я, был жителем пригорода, деревенский, крепкий работник. Кроме того, он был частым гостем Города и являлся источником последних новостей для местного Дома Совета вольных крестьян. То есть, нас.  Я его встретил на приусадебном участке собственного жилища, когда он выкапывал и складировал какие-то особенные клубни.
 - Привет, Зарбик! У меня есть к тебе один дружеский, приватный разговор. Не сочти за труд, отвлекись!
     Зарбик бросил работу и направился ко мне. Я, немного помявшись от стыда и во имя приличия, поведал беспокоящую меня ситуацию.  От начала до конца. Приводя доводы, почему ужасные глаза, даже если и являются галлюцинацией,  не могут исчезнуть с горизонта моего восприятия. Закончил я повествование и вовсе необычно, даже для самого себя:
     - Ты веришь в мою вменяемость? Возможно, это какое-то неведомое существо, чудовище смотрит на меня? Не сочти за бред, но я не вижу симптомов, спутанности мыслей! Я уже готов поверить во что угодно! Что это может быть? Если я – выживший из ума, то ты так и скажи!
     - А Хунь его знает… - ответил мой друг.
     - Если не знаешь, так и скажи, чего материться-то? – оскорбился я.
     - Да знаю я! Хунь – это имя такое. Друг  моего деда! После службы работал в ФСБ, таинственные явления, аномалии у него на поводке…
     - Ну и имечко… 
     - Не спорю, странное имя. Мой дед служил. Ну и Хунь с ним.
     - Зачем ты так о деде? Твой родственник все-таки…
     - Как?.. Я говорю, Хунь с дедом служил!
     - А-а-а, - наконец-то понял я. – Ну и что делать прикажешь?
     - Идти к Хуням Дзобадчим.
     Тут уже я не выдержал, и врезал в морду Зарбику. Для острастки. Чтобы более не возникало желания оскорблять лучшего друга… Тот зашатался, сжимая кулаки, но сдержался и не стал затевать драку:
     - Дебил! Я тебя сейчас по-настоящему пошлю! Хунь – это имя! Дзобадчий – фамилия! Чего непонятного? Ему помочь стараешься, а он… Знаешь, может ты и правда «того» уже? – Зарбик выразительно покрутил пальцем у виска. – На людей бросаешься…
     Я призвал свои эмоции к ответу,  извинился и разузнал адрес Хуня. Тот жил совсем недалеко от меня, даже странно, что я не знал его ранее.  У дверей меня встретил брюнет:
     - Тебе какого Хуня надо? – на этот раз я чудом смог сконцентрироваться и не полезть в драку.
     - А разве их несколько?
      - Да, старший и младший. Так какого?
     - А ты разве не Хунь?
     - Я – дворецкий, а не Хунь Дзобачий.
     - Мне нужно того, который служил.
     - Ясно. Значит, старшего. Проходи. Но учти, ему очень не здоровится, поэтому прошу его не нервировать и долго не разговаривать. Ему тяжело даже говорить.
     - Понял, - ответил я и направился в комнату. Хунь и правда был очень старым и лежачим больным, во всяком случае, он таким выглядел. 
     Я сухо поздоровался с ним, а потом, насколько возможно, внятно изложил свою беду и методы борьбы с нею. Старик вдруг заметался и выпучил глаза: «Беги!.. Бегиииииииии!!!!!» , - после чего зашелся в диком приступе кашля. Дворецкий не замедлил появиться и достаточно грубо выпроводил меня из жилища Хуня.
     Я пришел домой и крепко задумался. Бежать? Да ведь я всю жизнь только и делаю, что бегаю от этих проклятых глаз, словно последний трус! Мне надоело всю жизнь бегать, скрываться в чулане от собственных страхов, униженно сидеть в жилище до рассвета, не имея возможности даже сходить в гости к молодой вдовушке, живущей по соседству! Как это мерзко – быть рабом собственных галлюцинаций, запуганно шарахаясь при малейшей опасности!
     Стемнело. Я выхожу из дома. Я более не могу раболепствовать и поклоняться собственной шизе. Я должен ее перебороть своей волей, если медикаментозные средства не возымели положительного действия. Я не хочу всю жизнь мучиться от слабости духа.
     Надо мной нависли два глаза. Каждый из них был, казалось бы, размером с планету. Словно луна взяла себе в помощники светящиеся космические тела. Глаза смотрели на меня угрожающе и с каким-то азартом. «Вот уж фигушки вам, - сказал я, глядя на них. – Никуда я в этот раз не убегу». 
     Последнее, что я запомнил – страшный удар и дикую боль во всем теле. Перед тем, как сигналы перестали поступать в мозг, я явственно услышал хруст собственных ломающихся костей.
     Над крыльцом зажегся свет. У дома радостно скакала босоногая девчонка лет двенадцати:
     - Мама, смотри наш котэ мышку поймал!
     Мать  вышла на крыльцо, озабоченно подбоченилась и строго сказала:
     - Маша, я тебе сколько раз говорила, что надо меньше лазать в сети интернет? Набралась скабрезных, не существующих слов! Не «котэ», а «кот», не «поймал», а «словил»!
     Девочка присела на корточки, наблюдая за тем, как кот, довольна урча, расправляется над своей жертвой. Чтобы не услышала мать, Маша пробурчала вполголоса:
     - И что за мышка тупая? Прет прямо в лапы котэ. Глупое, неразумное животное!
     Маша вздохнула, выпрямилась и забежала в дом. Дверь закрылась. Над крыльцом потух фонарь. Из-за туч показалась луна. А через секунду подле мышиной норки вновь зажглись янтарно-изумрудные  глаза. Глаза из тьмы.