Два мира. фантастический роман 4 глава

Мы стояли с ребятами в супермаркете  перед большим прилавком, полным минералки. Июнь, жара и удачная защита дипломов стимулировали посиделки на природе. Шашлык, овощи-фрукты, вино… Тем более, что эти экзамены были для нас последними. Дальше мы – дружная университетская семья – должны были разбрестись по лабораториям и институтам:  продвигать мировую науку. Так что, встреча на пленере была, своего рода, отвальной. Поэтому хотелось бы, чтобы она запомнилась на всю жизнь.
Прочими нужными для пикника продуктами мы уже закупились, оставалась только водичка. Сейчас мы выбирали, что именно удостоится чести стать «запивкой». Всякие лимонады и прочие сладкие пузырьки мы тоже уже купили. Теперь, очередь была за минералкой.
- Не, ребят, я эту гадость пить не буду! – рыжий вихрастый Казимир ткнул пальцем в пластиковую «полторашку».  – Я вчера по телевизору видел: ее в каком-то подвале гастарбайтеры варят из соли и соды. Хорошо, что хоть из пищевых. Не, не берем ее.
- А эту?  - я показал на следующую бутылку.  –Может, ее?
- Нет, тоже не надо!- вступила в разговор Аленка. – Она соленая, мне не нравится.- наша подруга капризно надула губки. Вообще-то, Аленка не была избалованной девчонкой, просто, иногда на нее «накатывало». Тем более, что недавно пришел ответ на запрос: Аленку ждали в Испании, в одной из лабораторий, занимающейся молекулярной биологией. Вот, видимо, девочка и решила поиграть в инфанту.
- Так, хорошо! – я начал потихоньку закипать. – Вот эта, с гор, вас устроит, судари и сударыни?
- Нет! – хором ответили Казимир с Аленкой. Чувствовалось, что они меня уже просто поддразнивают.
-Чем она-то плоха?! – сделал я страшно удивленное лицо.
Ребята растерялись. Потом Аленка хитро улыбнулась, придумав ответ:
- Мы с ними воевали, помнишь? Наверняка – поставки в рамках джихада.
- Какого джихада?! Окстись! Они – христиане, еще подольше нашего!
- Все равно не берем! – стояла на своем Аленка, чувствуя спиной молчаливую поддержку Казимира, никогда не смевшего ей перечить.
- Так, ребята, надоели вы мне! – я деланно обозлился, и постарался запрятать поглубже рвущийся наружу смех. –  Решаю авторитарно, что покупаем.
-Почему это – авторитарно? – возмутился Казимир. – У нас демократия, между прочим!
- У вас – демократия, - не стал спорить я. – А у меня – ключи от машины. Посему, можете играть в демократические выборы дальше, а мне вот эта вода нравится, - я ткнул пальцем в пузатую зеленую бутылку. - Она французская, мы с лягушатниками дружим, - полупоклон Аленке, - гастарбайтеры ее не варят, - кивок Казимиру, - вкус лайма мне тоже не противен. Ее берем. И поехали, а то Серега с Наташкой заждались, поди. А нам еще Вику подхватить надо. Она, наверное, уже у метро скучает.
Словом, купили мы ту минералку, которую выбрал я.
***
- Смотри, смотри!-  Фраймар указал на ученого, зашевелившегося на дне лодки. – Он же спать должен, как сурок. Чего это, а, Скип?
Командир наемников склонился над раненым. Тот беспокойно перебирал руками, открывал и закрывал рот, пытаясь облизнуть распухшим языком потрескавшиеся сухие губы.
- Пить он хочет. – Скип стянул с руки перчатку и озабоченно потрогал лоб раненого. – Жар у него, что ж тут непонятного?
- А пить ему нельзя. – задумчиво пробормотал Фраймар, а потом добавил, совершенно неожиданно: - Вот же бедолага.
Скип, покопался в аптечке, вынул бинт и оторвал от него небольшой кусок. Потом наемник смочил ткань водой из реки и положил ее на губы раненого. Тот сразу же принялся с жадностью сосать влажную тряпку.
- Да-а-а… - Скип покачал головой. – Плохо дело. Надо его быстрее Кэмелу передать, пока не помер. Сколько нам еще грести? Фраймар?
- Минут сорок, или около того. Я уже Кэмелу отписался. Он обещал встретить. Я предупредил, что мы подарок везем.
- Снова ты поперек батьки лезешь. – недовольно проворчал Скип. – Сколько раз говорил: не высовывайся! Нет, опять за старое.
- Да ладно тебе! – Фраймар махнул рукой. – Впервой, что ли? Тем более, уговор наш помнишь?
- То-то, что не впервой! И, кстати, про уговор: надеюсь, все честно, ничего лишнего не написал?
- Не, все по-чесноку. Просто предупредил, что мы скоро за товаром прибудем. Больше – ничего.
- Хорошо, - Скип кивнул головой, - тогда, уговор в силе.
Дальше плыли в молчании. Зона, пропустив первую волну гона, опять затаилась. Придет или нет вторая волна, а если придет, то куда, людям было не дано знать. Только Зона имела в руках полный сценарий. А человечкам, ползающим по ее телу, приходилось играть втемную, всякий раз стараясь предугадать, что Проклятая Земля предложит теперь.
Когда до точки встречи наемников и бандитов оставалось минут десять, Скип расстегнул на раненом комбинезон и осмотрел раны. Кожа уже затянулась, и лишь небольшая краснота, которая вскоре должна была сойти, выдавала места ранений.
- Нормально. – Скип удовлетворенно кивнул, размотал бинты и спрятал их в пакет. – Температуру бы ему сбить. И вообще было бы все леги артис.
- «АДН» есть. – тут же нашелся Фраймар, запасы медикаментов которого, похоже, были неисчерпаемы.
- О! – обрадовался Скип. – Анальгин-Димедрол-Но-Шпа! Никто лучше еще не придумал. Давай!
Ученому сделали очередную инъекцию. Скипу уже стало интересно – сколько еще химии придется закачать в научника, чтобы передать его Кэмелу живым. По самым скромным прикидкам выходило, что еще чуть-чуть, и продажа толстолобика станет невыгодной.
Вскоре показалась очередная излучина реки, за которой виднелась песчаная коса. На внешнем берегу в зарослях ивняка чувствовалось движение – кусты подергивались, будто кто-то осторожно перебирался с места на место.
- Внимание! Кусты! – скомандовал Скип и указал рукой направление.
Шах и Алеб сложили весла, оставив лодку на попечение Фраймара, и вместе с командиром, направили оружие на подозрительные заросли.
- Не стреляйте! – донесся из кустов крик. – Это я, Нафаня! Подгребайте!
Повинуясь жесту командира, Фраймар чуть повел кормовым веслом, и лодка повернулась носом к кустам, а бортом к течению. Гребцам пришлось приналечь на весла, чтобы точно попасть в шевелящийся ивняк. По борту лодки прошелестели длинные ветви, свисающие до воды, и наемники очутились в небольшом затончике, скрытом кустами от посторонних глаз. Двое человек, одетых в одинаковые темные куртки и обязательные для бандитов спортивные штаны, стоя по колено в воде приняли лодку и подтянули ее чуть вперед. Скип кинул веревку третьему встречающему – Нафане. Тот ловко поймал конец и быстро обвязал вокруг арматурины, торчащей из бетонного блока, наполовину погруженного в воду.
Наемники перебрались на импровизированный причал. Нафаня протянул руку – здороваться.
- У нас раненый! - проигнорировав приветственный жест, бросил на ходу Скип.
- Понял! – Нафаня проглотил обиду. – Руль, Муха, займитесь!
Бандиты, принимавшие лодку, выбрались на плиту и осторожно вынули из лодки носилки с пленным ученым.  Для мародеров же  раненый был наемником, пострадавшим в тяжелом бою. И находился он для бандитских шестерок – Мухи и Руля- где-то в такой заоблачной высоте, куда доступ открыт только по спецпропускам.
Скип проследил, как бандиты вынули носилки и подняли их себе на плечи. Пока мародеры принимали лодку и занимались раненым, Скип не мог рассмотреть их лица. Теперь же края капюшонов не прикрывали физиономии, и наемник поразился, насколько неприятным и ущербным  было выражение лиц обоих.  О Ломброзо Скип только слышал, но,  если бы наемнику довелось изучать его труды, он изумился бы, насколько прав был знаменитый итальянец.
Руль - тот, что постарше - глядел на мир серыми водянистыми глазами, в которых читалось только два желания: пожрать и выпить. Ну, может, присутствовало еще и третье, хотя в этом Скип уверен не был. Бандиту оставалось только приоткрыть рот и пустить слюну, чтобы его фото можно было вставлять в учебник психиатрии с подписью: «идотия – крайняя степень врожденного слабоумия». Хотя, идиотом Руль не был. К этому выводу Скип пришел, когда услышал, как тот поучает Муху – своего младшего товарища. Конечно, умом бандит не блистал и в родственники Спинозе не годился, но, на бытовом уровне, он довольно уверенно доказывал свою правоту Мухе.
- Слышь, ты, чучело! – Руль говорил, слегка растягивая слова. Кроме того, бандит немного шепелявил – сказывалась потеря переднего зуба,- что придавало его говору еще больший «шарм». – Аккуратно палки бери! Уронишь, я тебя как грелку порву, на параше кукарекать у меня будешь!
Скипа передернуло от услышанного. «Где они набираются этой, якобы блатной, фени? Словари, что ли для них составляют? – наемник поморщился и сплюнул. – Их бы на зону, там бы ребяткам быстро объяснили, что значит «по понятиям» жить и говорить. Шпана приблатненная! Субкультура!»
В «Наемниках» было несколько бойцов, действительно сидевших. И их сленг разительно отличался от того, что сейчас, да и раньше, слышал Скип от бандитов.
«Шваль, дворовая! –наемник наблюдал, как носилки с научником, покачиваясь в такт движениям Мухи и Руля, проплыли мимо него. – Вам бы бабок на базаре обирать. Самое то для вас место. На большее-то вы не способны. Разве, что сталкера-одиночку где-нибудь всей кодлой подловить!»
Скип посмотрел на Муху: низенький, щупленький, прыщавенький. Совсем пацан еще.  Маленькие бегающие коричневые глазки чуть косят. Заостренный нос… На крысу похож. Его-то что в Зону принесло?! Думал, что тут мед с молоком хлебают? Скип видел много таких – хотельцев быстро заработать, ничего при этом не делая. Почему-то считалось, что стоит только оказаться в Зоне, как сразу начнешь грести деньги лопатой. Ага, «деньги»! Дерьмо ты начнешь грести, а не деньги. А если лопата маленькой окажется, то ты все разгрести не успеешь и утонешь. Такая вот аллегория.
Муха, проходя мимо наемника, скользнул по тому глазами и сразу же отвернулся. Скипу этот взгляд не понравился: быстрый, колючий, испуганный и… алчный, что ли? Сволочной, одним словом. Наемник посмотрел на Шаха и кивнул: «Подстрахуй носилки». Шах моргнул: «Да», а потом тронул Алеба за плечо. Наемники, взяв автоматы наизготовку, синхронно шагнули за носилками.
- Это зачем они? – Нафаня показал на конвой.
- Прикроют, в случае чего. – объяснил Скип. – Так спокойней.
- Да не от кого тут прикрывать! – запротестовал бандит. – Ты что, нам не веришь, что ли?
- Нет. – честно ответил Скип. – Не верю. Да ты и сам себе не веришь. Пошли к Кэмелу.
Нафаня не стал возражать, а только пробурчал что-то и направился вслед за носилками.
Резиденция бандитов, или, как гордо себя величала эта шайка, «Серых волков», располагалась в развалинах старой колхозной мастерской, метрах в трехстах от берега. Среди груд битого кирпича стоял небольшой домик – бывшая администрация или что-то вроде. Второй этаж, не выдержав напора Зоны, развалился, а вот первый еще сопротивлялся. Самым ценным же в здании был подвал, где бандюки отсиживались во время Выбросов. Почему на развалины не заявили свои права сталкеры, оставалось загадкой. Как бы там ни было, тут Кэмел с подручными обитал уже около года.
Недалеко от развалин, за одной из куч строительного мусора сидели двое «Волков». О том, что там кто-то есть, Скип догадался давно, увидев сизый сигаретный дымок, ленивой спиралью поднимающийся к красноватому после Выброса небу.  Видимо, ребята исполняли роль охраны лагеря. Скип злорадно усмехнулся, когда представил, как удились бы «охранники» увидев возле собственных шей лезвия ножей наемников, возникни такая необходимость.
Видимо, услышав приближающийся отряд, бандиты за кирпичами затушили сигареты, а потом до Скипа донеслось отчетливое шуршание– кто-то из охранников пополз взглянуть на визитеров.
- Стой! Кто идет? – донеслось из-за мусора: судя по всему, бандиты, узнав Нафаню и своих собратьев, решили изобразить бдительное несение караульной службы, выпендриваясь перед «Наемниками».
- Шандец твой идет! – зло ответил Нафаня на окрик часового. Он, как и Скип, прекрасно понимал, что охранение из этих великовозрастных кретинов – как из кровососа донор.
Караульные сообразили, что проштрафились, и один из них виновато выглянул из-за кирпичей.  И опять Скип наткнулся на нагловато-испуганный взгляд очередного недоросля. Вообще, вся эта шайка больше походила на сборище дворовой шантрапы, промышляющей мелкими кражами и обиранием малолеток, которым мамы дали деньги на завтрак в школе. Однако, количество бандитов, причислявших себя к «Серым волкам», доходило до тридцати человек, являясь  достаточной силой, чтобы принимать их во внимание.
Охранник- второй так и не показался- вышел из укрытия, поставил ногу на обломок бетонного блока и закинул обрез двустволки на плечо. Видимо, в представлении горе-караульного эта поза являла собой образец мужественности и независимости. Скип опять усмехнулся и тут же мысленно припечатал: «Сосунок».
Процессия проследовал мимо «блокпоста». Нафаня, шедший первым, немного притормозил перед охранником и пнул того по опорной ноге. Бандит потерял равновесие и грохнулся лицом вниз. Пока он поднимался, Нафаня сплюнул и процедил: «Придурок!». Упавший возразить не посмел, а только утер разбитый нос рукавом куртки и зло посмотрел на старшего. К счастью для него, этого взгляда не заметили.
Было еще светло, хотя Зону уже накрывал вечер. Во дворе несколько «Волков» заканчивали свежевать тушу кабана, видимо, убитого во время гона. Еще двое занимались костром, готовя угли для жаркого. Остальные бандиты, человек семь-восемь, сидели кружком возле железной бочки, в которой что-то тлело, и передавали друг другу самокрутку. Скип поймал воздух: она самая - анаша.
Вообще же весь лагерь, замусоренный донельзя, больше напоминал свалку, на которой расположились страдающие от тяжелого похмелья бомжи. Ржавые и не очень банки, обрывки каких-то тяпок, окурки, пустые бутылки и прочий мусор ровным слоем устилали землю, оставляя свободными только пятачок возле костра и небольшой участок перед крыльцом. Скип не мог себе представить, чтобы подобное творилось, например, на базе анархично настроенной «Свободы» или, тем более, на территории «Долга».
- Раненого в дом! – распорядился Нафаня.
Научника занесли внутрь. За ними последовали, несмотря на недовольные взгляды окружающих, Шах и Алеб, так и не опустившие автоматы.
- Пойдемте, - Нафаня обратился к оставшимся наемникам. – Босс ждет.
«Босс! Это ж надо! – опять усмехнулся Скип, пока они обходили задние, чтобы попасть в помещение, где заседал Кэмел. – Еще скажи «Дон», чтобы совсем как в кино было!»
«Дон» ожидал их в комнатке, обставленной с претензией на роскошь. Стекол, конечно, в окнах не было, да и где их в Зоне найти – застекленные окна, зато были кресла- продавленные и драные, диван – доживавший тут свой нелегкий век, и книжный шкаф, внутри которого стояло несколько банок тушенки и початая бутылка– высший шик - дешевого виски.
Кэмел встретил гостей, сидя в кресле с высокой спинкой. Где он его добыть умудрился?  Перед «доном» раскинулся, иначе не скажешь, огромный стол, когда-то обеденный, а ныне – письменный. На столе лежали карты и бумаги, подчеркивая занятость «большого человека». Кроме того, там же пристроилась походная газовая горелка, на которой булькала кружка с каким-то отваром. Скип потянул носом и убедился в появившихся подозрениях – чифирь – очередная попытка продемонстрировать достаток, так как листовой чай в Зона (да и на зоне, простите за каламбур) - в большом дефиците.
  Учитывая, что оконные проемы были забраны фанерой, на столе и шкафу стояло несколько самодельных коптилок, чадящих, как трубы котельной в январе.
- Почет дорогим гостям! – Кэмел встал со своего места и вразвалочку направился к наемникам, собираясь, вроде бы, обнять. Был он невысок и коренаст, с крупными руками, черным ежиком волос, сползавшим к бровям и толстой отвислой нижней губой. Когда он шел, то сутулился и выбрасывал вперед ноги, как верблюд, за что, наверное, и получил свое прозвище. Когда «босс» раскинул руки в приветствии, Скип заметил на пальце у него перстень, грамм на двадцать весом, «самоварного», как показалось наемнику, золота.
«Пацан без гайки – не пацан, а так – чмо болотное»- подумал Скип.
- Обниматься не будем. – Скип остановил бандита жестом. – Давай про дела и разбежимся.
- Ну, так всегда! – деланно обиделся Кэмел. – В кои-то веки заглянул, и сразу уходишь! Давай, лучше, чифирьнем, вискарика дернем, о жизни погутарим.
- Недосуг! – отмахнулся Скип. – Ты принес, что обещал?
- Конечно, - бандит хитро прищурился. – А ты?
- «Наемники» свое слово держат! – грозно произнес Скип.
- У-у-у… - протянул «босс». –Тогда – смотри.
Он вернулся за стол, вытащил из ящика серебристый тубус, открыл его и вытряхнул на бумаги половинку какого-то ржавого кругляшка с ладонь величиной. Тот тяжело стукнул по столешнице. Скип приблизился, внимательно осмотрел предмет, не трогая руками, потом провел над ним рамкой какого-то прибора, извлеченного из подсумка. Удостоверившись, что опасности нет, наемник взял железку в руки. Ответив на прикосновение человека, обломок неизвестно чего засветился синим. Скип удовлетворенно кивнул и достал из второго подсумка оттиск-эталон, отлитый из пластика. Потом он соединил эталон и покупаемый предмет. Изгибы оттиска точно совали с изгибами кругляшка.
- Берем, - вынес наемник заключение. – То, что нужно.
- Гони монету. – Кэмел сгреб вещицу обратно в контейнер. – Пять штук, как договаривались.
- У меня другое предложение. – Скип задумчиво почесал подбородок. – Мы тебе нашего раненого оставим.
- Это зачем еще?! – удивился главный бандит. – Что я с подстреленным наемником делать буду?
- Продашь. – просто ответил Скип. – Научники с «Янтаря» за него много больше пяти штук отдадут.
- Это почему? – видно было, что Кэмела предложение заинтересовало.
- Потому что раненый этот – научник.
- Как так?! – вновь удивился бандит. – А нафига вы его сюда принесли?
- Тебе же говорят, - Скип подмигнул, – на обмен. Продашь его ученым обратно. Денег заработаешь.
- Ага. – Кэмел кивнул. – А чем докажешь, что он ученый, а не обычный бродяга?
- Вот этим. – наемник вынул из кармана карточку научного лагеря и протянул ее бандиту. – Достаточно?
- А сам почему не хочешь его продать? – бандит крутил в руках карточку, все еще не решаясь принять окончательного решения, хотя было видно, что алчность вот-вот возьмет верх над осторожностью.
- «Наемники» торговлей людей не занимаются. – гордо проговорил Скип и отобрал у «крестного папы» карточку. – Короче, берешь- бери, нет – разбежались.
- Надо посмотреть, - протянул Кэмел.
- Смотри. – пожал плечами Скип. – Только, давай шустрее, а то время поджимает.
Волки и наемники переместились в комнатенку, где под охраной Шаха и Алеба лежал научник. Кроме них в комнате скучали Руль, Муха и еще два бандита, видимо, пришедших для моральной поддержки своего начальника.
Кэмел присел возле носилок и посмотрел в лицо раненому. Потом, недовольно морщась, повернул голову пострадавшего вправо-влево, оттянул веко, заглянул в зрачок, широкий после «Контролера». Увидев все это, Кэмел недовольно поцокал языком и покачал головой, как бы говоря: «бросовый товар». Затем бандит взялся за запястье раненого и поискал там пульс. Видимо, нашел, потому что принялся осматривать грудь научника, для чего пришлось расстегнуть раненому камуфляж. Скип прекрасно понимал, что проводимое освидетельствование – не больше, чем игра на публику, призванная еще больше поднять авторитет туза в глазах шестерок. Однако, когда Кэмел дошел до живота, на котором остались только красноватые отметины в местах ранений, Скип занервничал, хотя, вида не показал.
Кэмел ткнул пальцем в живот раненому. Тот, хоть и находился в бессознательном состоянии, на раздражитель отреагировал, напрягая живот доской.  «Папа» еще раз нажал на пресс научника. Мышцы опять напряглись. Бандит поднял глаза на Скипа и укоризненно покачал головой.
- Пойдем, перетрем. – Кэмел кивнул головой в сторону двери.
- Пойдем, согласился. – Скип.
- Наедине! – грозно остановил бандит Нафаню, бросившегося исполнять обязанности швейцара.
Наемник и волк скрылись в комнатенке, раньше, похоже, служившей небольшим складом. В одной из стен, под потолком виднелись проломов, через которую проникало немного света.
 - Он же помрет вот-вот! – зашептал Кэмел, когда дверь закрылась. – У него перитонит, однозначно!
- Ничего, не помрет, -  так же шепотом успокоил бандита Скип. - Ранение получено меньше суток назад, прямо перед Выбросом.  Все, что можно, мы сделали, даже «Замазку» использовали, - при упоминании об артефакте брови бандита удивленно поползли вверх. – Так что, дня три он проскрипит.  Мы его не поили, ждали, пока раны затянутся. Сейчас, судя по всему, в кишках у него дырок уже нет, так что, можешь поить. Правда, сколько дерьма у него в пузе – только Хозяевам известно. Но, думаю, дня два у тебя еще есть, чтобы успеть его научникам продать. Если скажешь, что их сотрудник ранен, они пошустрее шевелиться начнут. Он сейчас спит после «Контролера», - опять брови бандита удивленно взлетели, - не буди его, чем дольше, тем лучше. И все образуется.
- Образуется! – Кэмел недовольно жевал губами. – А если он врежет, ты мне неустойку выплатишь?
- Это с какой радости? – Скип, прищурившись, взглянул на собеседника. – Я тебе предлагаю выгодную, но рисковую сделку. Если выгорит – ты останешься с хорошим наваром. Нет – сам рисковал. Я тут каким боком? Не хочешь брать научника – не бери. Расплачусь с тобой, как условились, а этого в расход пустим.
- Это зачем еще? – заволновался Кэмел.
- Затем. – улыбнулся-оскалился в ответ Скип. – Ты что же, мил друг, хочешь с меня денег взять и еще что бы я научника вам подарил? Нет, мой дорогой, так дела не делаются. У тебя останется что-то одно: деньги или научник. И учти, пока мы тут с тобой торгуемся, уходят бесценные для живого товара секунды. Так что, решайся.
- Решаюсь!- сообщил Кэмел и быстрым плавным движением наставил на наемника пистолет. – Я и деньги возьму и научника.
- Ты хочешь с «Наемниками» воевать? – Скип не испугался направленного на него оружия. – Ты совсем плохой?!
- Почему же? – Кэмел нехорошо улыбнулся. – Я твои бабки возьму и отвалю, якобы по делам. А вы, пока, в зиндане посидите.  А за себя я Нафаню оставлю. Вот, он пускай и рулит с твоими и военсталами. А у меня кубышка уже набита, чтобы на острова уехать. Когда война начнется, меня здесь не найдут, я под пальмами пупок греть буду. А Нафаню и «Волков» не вы, так спецура в асфальт закатает. И все, концы в воду. Ну, что? Хитро я придумал?
- Куда уж хитрее, - согласился Скип и сделал небольшой, совсем незаметный Кэмелу шаг в его сторону. Наемник даже не шагнул, а, скорее, скользнул ногой по пыльному полу. То, что случилось дальше, Кэмел вспоминал недобрым словом всю свою оставшуюся недолгую, но насыщенную жизнь. Вроде, наемник только что стоял на почтительном и безопасном расстоянии, и, вдруг, оказался совсем близко. Еще через миг Кэмел согнулся пополам, а его руку, выворачивая под неестественным углом, крепко держал Скип, уже успевший завладеть пистолетом бандита. Как так получилось, Кэмел не мог объяснить. Отчетливо он помнил только неожиданную близость наемника, резкую боль в выворачиваемом плече и невозможность дышать.
- Ну, что? – Скип глядел на поверженного врага сверху вниз. – Не жадничай, в следующий раз. И на кусок, что тебе не по зубам, рот не раскрывай.
- Ну извини, извини! – зашипел Кэмел, сумевший, наконец, вздохнуть. – Я все понял, не буду больше! Опусти, больно мне!
-Нет, дорогой! – протянул Скип ухмыляясь так, что у любого человека должны были по спине пробежать мурашки величиной с тушкана. – Раньше надо было головой думать.  А теперь, извини, мы с тобой до моего шефа прогуляемся. – при упоминании Деймоса бандит дернулся и захрипел, не то от страха, не то от боли. – Вот ему-то ты все подробненько и расскажешь, – Скип повел рукой немного вверх, вызывая очередную волну боли у бандита, - где кубышку спрятал, и почему решил на меня напасть.
- А еще я скажу, - вновь зашипел Кэмел, пытаясь сыграть на единственном козыре,  - что ты научника нам предлагал в уплату, а бабки себе закрысить решил.
- Ну и что?-  равнодушно ответил Скип и еще раз приподнял руку, наказывая глупого говорливого бандита. – У Деймоса заказ. Он мне дал денег на выполнение. Куда я их дену, шефу до одного места. Ему конечная цель важна. Так что, помолчи лучше, чтобы лишний раз здоровьем не рисковать.
Бандит урок усвоил и затих. Скип взглянул на пистолет «Серого волка», который держал в руке. Им оказался бельгийский Five-seveN – оружие, не сказать, что редкое, но, все же, необычное для бандитов. Скорее, Скип готов был увидеть  Five-seveN в руках бойца спецназа или другого подразделения, которому по штату положено бороться с противниками в бронежилетах.  Для этого оружия нужны особые боеприпасы, которые не так-то просто раздобыть в Зоне. Бельгийцы делали пистолет в пару пистолету-пулемету FN P90, под единый патрон SS190 калибра 5,7 мм. Это не обычные девятимиллиметровые патроны для какой-нибудь Berett’ы. Это, своего рода, эксклюзив.
Скип не понял, зачем Кэмелу понадобилась такая машинка. Разве что – выпендриться? А что? В сочетании с «пацанской гайкой» запросто может быть. Вполне укладывается в образ «крутого мэна». Наемник поморщился, взглянув на затихшего бандита. «Спросить, что ли? – подумал наемник. – А, ладно, время поджимает!»
Скип не любил чужого оружия, в бою доверяя только себе и своему проверенному «Грачу» - Пистолету Ярыгина, принятому на вооружение российской армией сравнительно недавно – в 2003 году. Наемник нажал на кнопку возле спускового крючка Five-seveN. Магазин послушно выпал из рукоятки. Чтобы не шуметь, наемник аккуратно поймал его на ботинок и только потом сбросил на бетонный пол. Следом за магазином последовал и пистолет. Перехватив руку Кэмела поудобней и прикрываясь им как щитом, Скип вышел к бандитам.
Надо сказать, что «Серые волки» довольно быстро поняли, что случилось, и  попытались схватиться за оружие. Но, не им равняться с наемниками! Как только Скип показался из-за двери, его коллеги тут же пришли в движения, значительно превосходя  бандитов в оперативности. Фраймар, стоявший возле входной двери с Нафаней, сделал шаг назад, оказавшись у последнего за спиной, выхватил нож и приставил его острым кончиком бандиту чуть пониже уха, отбив тем самым у Нафани охоту сопротивляться. Во второй руке Фраймар уже держал пистолет, направленный в сторону четверых бандитов, небольшим табунчиком стоявших возле раненого научника.
Шах и Алеб разошлись немного в стороны, чтобы не перекрывать себе и старшим товарищам сектора. Шах взял на прицел входную дверь, а Алеб направил автомат на четверку «Серых волков».
Все было проделано настолько слаженно и быстро, что никто из присутствующих «джентльменов удачи» не смог ничего противопоставить профессиональным действиям наемников. Дернувшиеся к оружию руки замерли на полпути, а Нафаня даже развел их немного в стороны.
- Ну? – Фраймар посмотрел на своего командира, пытающегося прикрыться невысоким Кэмелом.
- Как ты и говорил! – весело кивнул головой  Скип. – Он попытался меня в заложники взять.
- Проиграл, начальник! – улыбнулся наемник и напомнил: - С тебя виски!
- Само собой. – согласился командир.
 - «Chivas»!- подсказал-уточнил Фраймар.
- 12 лет. – подтвердил Скип.
Пока шла эта торговля, бандиты не проронили ни слова, а только лупали глазами на Кэмела, нежданно обнаружившего в себе огромные скрытые резервы мимики. «Крестный папа» корчил такие страшные рожи, призывая своих подчиненных расстрелять наемников и, наконец, освободить его, что даже сами наемники, будь они чуть впечатлительнее, испугались бы. Однако,  волки не спешили идти на выручку своему главарю, прекрасно понимая, что они впятером тут не справятся.
Понимал это и Нафаня, не желавший рисковать своей шкурой, начнись перестрелка. Когда бандиты повернулись к нему, ища подсказки, «первый после папы» отрицательно качнул головой. Бандиты облегченно вздохнули и подняли руки повыше.
- Мочи их! – взорвался Кэмел, поняв, что подчиненные инициативы не проявят. Это было последнее, что он смог внятно произнести, до того, как Скип немного вывернул бандиту руку. После этого, «босс» мог только мычать что-то нечленораздельное, но угрожающее и разглядывать пол.
- В чем проблема, мужики? – Нафаня понял, что на правах заместителя ситуацию разрешать придется ему.
- Нормально все. Шеф твой, - Скип указал глазами на согнутого в три погибели Кэмела, - немного зарвался, поэтому с нами пойдет. Мы ему несколько уроков житейской мудрости дадим. Глядишь и поумнеет. А за старшего ты, пока, останешься.
- Я понял. – Нафаня хотел кивнуть, но вовремя спохватился и попросил Фраймара: - Убери тесак.
Наемник чуть надавил лезвием на кожу бандита и быстро спрятал нож. Потом Фраймар отступил на несколько шагов назад и, упершись в стену, остановился. Нафаня, все так же держа руки разведенными, вышел на середину комнаты.
- Так, вы четверо, - скомандовал Нафаня бандитам, - шагом марш к стене и там - на колени лицом в кирпич.
Бандиты послушно перебрались к глухой стене и встали так, как велел им Нафаня. А тот, в свою очередь, посмотрел на Скипа.
- Чего ты хочешь?
- Мы уходим, ты остаешься. – Ответил Скип. – Если первые не начнете, стрелять не будем.
- Хорошо. – не стал возражать Нафаня. – Кэмел с вами пойдет?
- Да.
- У-у-у-у-у! – попытался, было, возразить пока еще главарь шайки, но быстро замолчал, когда Скип немного повел рукой, заставляя «папу» вывернуться в совсем уж неестественную позу.
- А научник? – Нафаня указал пальцем на тело, безучастное к разворачивающимся над ним событиям.
- Останется тебе. – Скип подтвердил свои слова кивком. – Только, не буди  его как можно дольше. Проснется – замучает стонами. Пусть поспит.
-Я все понял. Надеюсь, это недоразумение не повлияет на дальнейшие ваши отношения с «Серыми волками». – бандит обвел взглядом наемников.
- Как Деймос решит. – отрезал Скип. – Все, мы уходим!
- Идите через черный ход, - Нафаня указал на дверь. – Чтобы лагерь не будоражить. Я вас проведу. А вы, - бандит обратился к своим коллегам, скучающим у стены, - только попробуйте рыпнуться!
Действительно, через несколько минут наемники, никем не замеченные, прощались с Нафаней за пределами лагеря. Новоявленный «босс» еще некоторое время смотрел на то, как бойцы растворяются  в сгущающихся сумерках. Последний, тот, что шел задом и все это время держал Нафаню на прицеле, наконец, тоже пропал из виду, и бандит облегченно выдохнул. Однако, вскоре на него навались иные заботы: предстояла борьба за власть.
Нафаня вернулся в дом. Волки все так же стояли у стены на коленях, тупо разглядывая старую кирпичную кладку.
- Подъем, орлы! – скомандовал Нафаня.
Орлы поднялись и посмотрели на своего нового «папу». Никакого интереса на их лицах Нафаня не заметил. Только Муха как-то алчно водил носом из стороны в сторону. Наверное, пытался уловить запах поживы.
- Так, раненого в зиндан. Потом, подходите на двор, говорить буду. – Нафаня развернулся и направился в кабинет Кэмела. Надо было подготовиться к встречи с возможными претендентами на власть.
Он вышел на крыльцо минут через десять. Лагерь был ярко освещен. Такая иллюминация говорила о значительности предстоящего действа. Нафаня быстро пробежал глазами по собравшимся бандитам – все ли на месте? «Серые волки» стояли, преданно глядя на своего вожака. Но, и Нафаня прекрасно это осознавал, такая преданность в секунду может превратиться в ярость, во вспышке которой он погибнет. Надо себя аккуратнее вести.
- Вольные бродяги! «Волки»! – начал Нафаня, обращаясь к электорату. Электорат одобрительно зашумел, подтверждая, что они «вольные» и, несомненно, «волки». Дождавшись, пока гомон немного утихнет, Нафаня продолжил:
- Только что нас покинул Кэмел. Это радостное событие, потому что теперь не придется отдавать ему процент с дохода! Все останется нам!
Дружное «ура» прервало речь оратора. «Интересно,- подумал Нафаня,- они в самом деле верят в то, что я сейчас сказал? Что им обломится больше денег? Что жизнь станет лучше и веселее? Или они просто не задумываются над смыслом сказанного, а тупо проглатывают красивые слова?». Как бы там ни было, времени на размышления у Нафани не оставалось: бандиты откричались и ждали продолжения.
- Кэмел влетел по собственной дурости! – говоря так, Нафаня рисковал, потому что среди «Волков», наверняка оставались те, кому бывший главарь нравился. Требовалось как можно быстрее проскочить опасный момент. – Он решил взять в заложники «Наемников»!
Толпа неодобрительно зашумела, выражая свое мнение относительно тупости прежнего начальника.
- В итоге, - продолжил Нафаня, - «Наемники» ушли, прихватив с собой Кэмела. К счастью, никто из «Серых волков» не пострадал, расплачиваясь за глупость командира.
По толпе слушателей прокатилась волна одобрительного бормотания: никто не пострадал, так это ж здорово! А командир – сам себе злобный Буратино – нечего было с «Наемниками» связываться. Нафаня мысленно поставил себе плюсик: первый опасный момент проскочил без неприятностей. Если и дальше так пойдет, то, считай, везучий человек.
- Как вы сами понимаете, такое поведение Кэмела не могло не бросить тень на всех «Волков». – Нафаня заметил, как бандиты притихли и навострили уши. Еще бы! Если «Наемники» сочтут расправу над Кэмелом недостаточной платой за попытку «Волков» надавить на них, то можно смело говорить, что банда закончили свою историю в Зоне. Сюда придет небольшой штурмовой отряд, и сравняет с землей их базу вместе с теми, кто выживет после боя. Вернее  - после бойни, ибо нельзя называть то, что здесь будет твориться, благородным словом «бой».
- Однако, - Нафаня не стал дальше держать бандитов в неведении относительно их судьбы, - мне удалось убедить «Наемников» в том, что эта акция была личной инициативой Кэмела, и остальные «Волки» не имеют к ней отношения и, следовательно, не могут за этот поступок отвечать.  Командир «Наемников» мне поверил, и обещал передать Деймосу, что «Волки» не несут ответственности за действия своего бывшего предводителя. Скорее всего, это не отразится на дальнейших отношениях с нашими влиятельными друзьями!
Бандиты опять одобрительно зашумели: расправа откладывалась. «Наемники» не имеют претензий к «Серым волкам»! Да это же просто здорово! Молодец Нафаня!
- Итак, в заключении хочу сказать следующее! – Нафаня напрягся, подойдя ко второму опасному моменту своей предвыборной речи, которая обещала стать инаугурационной. – Со всей ответственностью я принимаю на себя должность командира «Серых волков»! Я рад встать во главе клана великих воинов! Да пребудет с нами Зона! Ура!
Никто не поддержал Нафаню. Все стояли, молча переваривая только что сказанное. Через некоторое время информация, видимо, была осмыслена, потому что бандиты начали шушукаться между собой. Чего-то подобного Нафаня и ожидал. Он решил сам пойти на обострение.
- У кого-то есть вопросы? – Нафаня окинул взглядом людей, стоящих перед крыльцом.
- Что ты нам тут фуфло толкаешь? Мы тебе что, бакланы-первогодки? Чего ты тут, в натуре, шнуруешь нам? – из толпы донесся голос Грева. – Это почему ты должен быть главным? Может, мне тоже неймется бугром стать?
В ответ на это толпа зашумела, поддерживая говорившего. В одиночку же каждый из бандитов, за редким исключением, боялся сказать свое слово человеку, стоящему на крыльце. Он мог быть кем угодно – это не важно. Главное, что он стоял на крыльце, заявляя тем самым свои права на власть. Нечасто кто-то пытался возразить тому, кто смог подняться на эти вожделенные три ступеньки. А тут вот Грев решился, почувствовав возможность взять власть в свои руки.
Нафаня, собственно, ожидал от несдержанного Грева чего-то подобного. И, если раньше ему прощались такие высказывания, то теперь, в период безвластия, надо было принимать срочные меры, чтобы из уже начинающей роптать толпы не всплыл еще один претендент на трон. Нафаня плавным движением выхватил из-за спины пистолет и выстрелил в лоб Греву. Никто не успел ничего понять, когда оппонент Нафани упал навзничь с пулей в мозгах. Бандиты, стоявшие рядом с Гревом, испуганно попятились, оставляя убитого лежать в пустом круге. Потом взгляды всех метнулись от убитого к человеку, стоящему на крыльце.
- Кто еще хочет со мной поспорить? – Нафаня картинно подул в ствол пистолета. – Желающие есть?
Таковых не нашлось. Никто не хотел, имея перед глазами пример Грева, вступать в борьбу за власть. Своя шкура всякому дорога!
- Нет? – уточнил Нафаня. – Хорошо. Тогда так. Послезавтра через Каменку пройдет группа сталкеров. Они в Староселье Выброс переждали и двинулись на юг…
Бандиты притихли, внимательно слушая новоявленного командира. Ну, это понятно: любая сталкерская группа, возвращающаяся из центра Зоны, тем более, после Выброса, потенциально представляет собой жирного гуся, которого не грех и ощипать. Проблема в том, что этого гуся перехватить надо. Желательно, из засады, потому что сталкеры, тем более в группе, к боям привычны.  И с бандитами при лобовой атаке справятся сходу. А тут, начальник маршрут знает. Да это же просто праздник какой-то! Правда, никто из бандитов не догадывался, что сведениями этими с Нафаней поделился Кэмел, ныне скрывшийся с «Наемниками» за горизонтом. А Нафаня благоразумно умолчал об источнике информации, оставляя все лавры себе.
- … пройдут через Кошовку и Чернобыль. Там переберутся на другой берег ручья и по пролеску выйдут к Каменке. Тут-то мы их и встретим.
Дружные крики «ура» разнеслись над лагерем «Волков». Каждый из бандитов уже видел себя обвешанным трофейным оружием и контейнерами с дорогими артефактами, которые они обязательно отберут у лохов-сталкеров.  Нафаня решил подогреть радостное настроение «Волков».
-А сейчас, отмечаем мое вступление в должность. – Нафаня нырнул за дверь и с грохотом выставил на крыльцо ящик отличной водки, из личных, теперь уже бывших, запасов Кэмела. -Пейте, вольные бродяги!
Опять толпа проорала «ура», только теперь этот крик был троекратным. Стало ясно, что, несмотря на убийство Грева, про которое все уже забыли, Нафаня принят «Волками» как лидер. Бандиты потянулись за выпивкой.
- Курнуть  бы чего позабористей… - мечтательно пробормотали в толпе.
Нафаня, услышав пожелание, дождался, пока народ разберет водочные бутылки, и поднял над головой пакет, в котором лежала какая-то коричневатая масса, скатанная в мелкие шарики. Бандиты, до того радостно переговаривающиеся в предвкушении доброй попойки, затихли, глядя на вожделенный пакет как загипнотизированные. Все они узнали зелье – терьяк. Только, в отличие от Туркмении и прочей Средней Азии, в Зоне терьяком называли не опий-сырец, а производное полыни-чернобыльника, росшей поблизости от Ладыжечей по северному заболоченному берегу Припяти.
Чернобыльник, обладающий нужными для производства наркотика свойствами, вырастал только там, недалеко, кстати, от печально известного Чернобыля. Вот такой интересный намек подкинула Зона людям.  Сбор сырья был сопряжен с огромным риском: в этом месте Периметр подходил совсем близко, и военные периодически устраивали облавы на любителей дури. Кроме того, по берегам реки обитало множество мутантов, самым опасным из которых, следовало признать болотного кровососа – разновидность обычного (если можно так выразиться), отличавшегося более массивным телом и зеленовато-бурой кожей.
Для производства терьяка нужна была пыльца полыни– штука крайне ядовитая, если ее вдохнуть. В период цветения чернобыльника – с июня по август – на делянках можно было видеть странную, а по меркам Зоны просто нереальную, картину: голые мужики, одетые только в берцы и изолирующие противогазы, бегали взад-вперед по полю, загребая руками метелки с желтой пыльцой, которая оседала на потной коже.   Потом пыльцу вручную скатывали с разгоряченного тела в бурую массу. Немного передохнув, сборщики, в качестве которых  наркобаронами использовались рабы или сильно задолжавшие сталкеры, опять принимались бегать среди кустов полыни, рискуя быть сожранным мутантом или угодить в аномалию.
Но, несмотря на опасности, подстерегающие сборщиков пыльцы и их конвойных, бизнес этот приносил стабильный доход. Неплохой, раз его до сих пор не забросили.
Сырье – скатанную в «тесто» пыльцу- дальше отправляли через реку на юг, в Оташев, где из «теста» делали сам терьяк. Процедура приготовления наркотика, надо сказать, была сложна, но не требовала серьезных финансовых затрат. «Тесто» сначала сушили, потом мелко перетирали с известью, а затем погружали смесь в ацетон и несколько раз тщательно перемешивали. То, что растворялось, потом отфильтровывали и выпаривали, получая сероватую массу хараса. Харас – концентрированный терьяк – в чистом виде к употреблению не годился. Его разводили медом в пропорции один к сорока. Полученную смесь на несколько дней оставляли в темном сыром подвале, где она загустевала и превращалась в терьяк, который потом шел на продажу.
За пределы Зоны выносили только готовый терьяк, оставляя весь процесс его приготовления внутри Периметра. Казалось бы, гораздо проще пронести через охраняемую зону пять грамм хараса, чем двести терьяка. Но харас вне Зоны не хранился, очень быстро превращаясь в горькую пыль, не способную вызвать ничего, кроме кашля.
Всем этим наркобизнесом заправляли люди Бормана, держащие в страхе юго-восточный сектор. «Волки» с Борманом не пересекались, так как зона их интереса располагалась западнее. Можно даже сказать, что «Бормашины» и «Волки» помогали друг другу, информируя, по-соседски, о возможных зачистках и других неприятностях.
Часть производимого наркотика, естественно, оседала в Зоне. И в пакете, что сейчас держал в руках Нафаня, был отличнейший терьяк, извлеченный из тайника Кэмела.
Новоявленный вожак «Волков» отсыпал из  пакета примерно треть наркотик и передал его ближайшему бандиту. «Волки» одобрительно загудели, чувствуя, что вечер станет волшебным.
- Это, - Нафаня поднял пакет с оставшимся терьяком, - получите после того, как разберемся со сталкерами.
Последние три слова просто потонули в одобрительном реве толпы, услышавшей вожделенное «получите».
-Оттопырьтесь в полный рост, мальчики. – пробормотал главный бандит.
«Волки» стали разбиваться на группки и разбредаться по укромным углам. Нафаня поймал за рукав проходящего мимо бандита.
- Лукар, погоди, дело есть.
 «Папа» завел недовольного тем, что его отрывают от гулянки, бандита в дом. Они прошли в комнату, недавно бывшей «офисом» Кэмела. Только теперь на кресло с высокой спинкой сел Нафаня, окончательно утвердивший таким образом свой статус «босса».
Нафаня не начинал разговор, молча разглядывая Лукара, сидящего напротив. Тот, в свою очередь, беспокойно ерзал на стуле, переживая, что ему не достанется терьяка. Потом, когда молчание начало затягиваться, бандиту в голову полезли другие мысли, разом вытеснив оттуда наркотики и водку. Лукар припомнил, что в свое время он пребывал с Нафаней, тогда еще только влившимся в банду, в несколько натянутых отношениях. Не хочет  ли теперь «босс»поквитаться с ним?
Нафаня помолчал еще немного, подогревая тем самым беспокойство Лукара, потом откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Тому стало совсем нехорошо от этой улыбки.
- Лукар, - наконец начал «папа», - наши с тобой старые терки я забуду.
Бадит выдохнул, не сумев скрыть облегчение, которое испытал при этих словах.
- Надо с посредником связаться, - продолжил меж тем Нафаня. – Чтобы он на «Янтарь» свистнул. Только, быстро.
- А что такое? – удивился бандит.
- В яме у нас научник, - Нафаня заметил, как лоб его собеседника удивленно сморщился. – Пока не помер, надо его продать.
- Так это не наемник? – уточнил Лукар.
- Нет, они его где-то по пути подобрали, и нам в качестве платы оставили. Если ушами хлопать не будем, то получим неплохие бабки. Держи! – Нафаня кинул через стол карточку ученого.
- Лады! – Лукар поймал карточку и принялся озабоченно крутить ее в руках. – А звать-то его как? Борисенко нам просто так не поверит, если мы ему только карточку покажем.
- Вот, сейчас этим и займемся. А ты посреднику номер карты скинь, и скажи, что ученый, пока, не умер.
- Угу, сейчас. – Лукар принялся набирать на ПДА сообщение, сверяясь с карточкой.
– Ждем теперь, - закончив, пробормотал он себе под нос, - вроде, на связи должен быть.
Через несколько томительных минут, проведенных бандитами в молчании, ПДА Лукара пискнул, извещая владельца о входящем сообщении. Лукар внимательно прочитал текст, довольно хмыкнул и показал, перегнувшись (вернее, почти распластавшись) через стол, экран Нафане.
-Отлично, - почитав, «босс» удовлетворенно кивнул головой. – Айда, с научником побеседуем.
Бандиты прошли через полдома и спустились по приставной лестнице в темный глубокий подвал – зиндан. Казалось бы, под землей должно быть сыро и прохладно, но тут воздух был сухим и спертым, как в жаркой кладовке. Научник лежал на полу и мирно спал, подчиняясь данному не так давно приказу. Лукар посветил на раненого фонариком: на восково-бледном лице ученого играла улыбка. Ясно, что сон, который он сейчас видел, был хорошим.
Лукар связал руки ученого за спиной, перемотал ему веревкой ноги возле лодыжек и отошел к Нафане, бесстрастно наблюдавшим за манипуляциями подчиненного.
- Ну что, будить? – Лукар посмотрел на Нафаню.
- Давай. – разрешил тот.
***
Май, хоть был жарким и спорым, по вечерам, когда солнце уже уходило за горизонт, еще заставлял ежиться от налетающего с реки холодного ветерка. Мы – я и мои мама с папой- сидели в беседке, увитой распускающимся виноградом. Отец давно привез откуда-то лозу, которая должна была плодоносить в условиях Московской области, и посадил ее вдоль перголы. Сорт винограда назывался «Изабелла», и отец утверждал, что ягоды будут вызревать.
Первое время мы посмеивались над его неистощимой верой в лучшее. Когда же виноград «принялся», пополз по рейкам перголы, разлопушил свои листья, укрывая беседку в тени и  давая прохладу в знойный день, мы посмеиваться перестали. А когда, через несколько лет, в конце сентября мы отведали синих до черноты, мелких и жутко кислых ягод, вкус, которых, все же, удивительно напоминал «Изабеллу», то на отца стали смотреть уже с уважением. Это же надо, на северо-западе от Москвы, в открытом грунте вызревал виноград!
Сейчас, однако, была только середина мая, и виноград еще задумывался: цвести ему, или просто выбросить листья и на этом остановиться. Учитывая прохладный речной ветерок, мы утеплились, чтобы посидеть за огромным столом в беседке. На отце была старая синяя летная куртка, неоднократно штопаная и латаная. Мама несколько лет уже пыталась ее выбросить, но отец, в неравных схватках, отстаивал любимую вещь. И гордо потом носил ее, как знак независимости мужчин от женщин.
Я смотрел на родителей, беззлобно и привычно переругивающихся друг с другом, и улыбался. Сколько я себя помнил, они ругались постоянно, обязательно расходясь во мнениях относительно какой-нибудь мелочи, которую каждый из них считал принципиальной. Моя мама, человек горячий, постоянно при этом что-нибудь била, давая выход эмоциям. Пока я быль маленьким, в ход шли чашки и стаканы. Когда же я повзрослел настолько, что смог играть с родителями в преферанс, мама начала бить свои очки, ругаясь с отцом (да и со мной, что греха таить) за неверно сделанный ход. «А! Говорила я, с бубей надо ходить!» – и бах очки об пол! К тридцати годам я уже со счета сбился, сколько оптики мама загубила за ломберным столом. Отец, надо отдать ему должное, реагировал на это очень сдержано, про себя, видимо, посмеиваясь над вспыльчивым маминым характером. Скажете, что такого не бывает? Может и не бывает, но мои родители подобным образом ругались уже сорок пять лет – я был поздним ребенком.
Сейчас мама, закутавшись в шерстяной плед, опять завела свой давний разговор – ликвидировать отцовскую куртку. Отец лениво отнекивался. Все шло по накатанной. Уже не в первый раз. Я, на всякий случай, посмотрел на себя – ничего, куртка, вроде, не должна вызвать гнева – не рваная и относительно новая.
- Ну ладно, про это мы с тобой потом поговорим. – закончила спор мама и переключилась на меня. – Что ты, Андрюша, нам сказать хочешь? Неужели, жениться надумал?!
Моя женитьба была давней и несбыточной маминой мечтой. Она уже несколько раз пыталась меня сосватать, предлагая удачные, на ее взгляд, партии. Обычно, невестами были дочери ее многочисленных подруг. Не спорю, девушки, сплошь, были хорошенькие, умненькие, из благополучных семей… С одной из них мы даже недолго встречались, но… Мы друг друга знали с младенчества, как брат с сестрой, о каких отношениях тут может идти речь?
- Нет, мама, не собрался. – развеял я иллюзии. – Я по поводу своей дальнейшей работы приехал поговорить.
- Тебя пригласили в Небраску?! – мама радостно всплеснула руками, от чего плед сполз с ее плеч. Пожалуй, она чуть переигрывала. Родители прекрасно знали о моем желании работать в Зоне.  Я посмотрел на отца. Он сосредоточенно хмурил брови и покачивал головой – думал.
Когда Она только образовалась, то сразу привлекла внимание научного мира. Я тогда учился в университете, собираясь стать зоологом. Через год или два после Ее появления, в университете сформировали кафедру аномальной биологии. Студенты там не учились, и попасть туда можно было только после написания диплома. Мне повезло, я получил должность младшего научного сотрудника на кафедре.
Родители считали, что это временное увлечение, вызванное общим веянием. Профессора мне прочили карьеру в зоологии, все было на мази, а тут я взял и ушел в сторону. Не могло быть такого! Сколько я родителям не объяснял, какие перспективы открывает Зона перед людьми, сколько пользы можно извлечь из Нее, родители меня не понимали. Даже моя ранняя ученая степень – доктор биологических наук – не могла убедить их в правильности выбора. Нет, родители, конечно, гордились мной – доктором наук. Безусловно. Но, еще больше бы они гордились, если бы степень я получил не за капание в мутантах.
Более того, родители знали о письме, посланным мной в НИИ ЧАЗ, и всеми силами старались воспрепятствовать положительному решению этого вопроса. Мама с папой выбрали все свои связи, чтобы мне отказали.
Но, прожив столько лет под опекой родителей, иногда чрезмерной, я научился мыслить, немного опережая их. Я тоже нажал на все возможные рычаги. Нет, повлиять на решение комиссии я не надеялся, а вот нейтрализовать влияние родителей – очень может быть.
Я знал о подпольной деятельности мамы и папы. И всеми силами старался ей помешать, делая вид, что ни о чем не догадываюсь. Родители тоже знали о моих контртеррористических действиях, но тоже делали вид, что не в курсе. Кроме того, они знали, что я знаю, и я знал, что они знают. Но мы все вместе изображал, будто ничего не происходит. Таковы были правила игры.
Вот и сейчас мама пыталась показать, что не догадывается о том, какие новости я собирался сообщить. И все ее переругивания с отцом сегодня, разговоры за столом о погоде и ревматизме, о цветах и замечательной дочке соседки слева, были ничем иным, как попытками отсрочить неизбежное.
- Нет, в Небраску меня тоже не пригласили. – я подался чуть вперед и выпрямился, сев на самый краешек стула. – Я еду на Украину.
- Ты смерти моей хочешь! – мама опять всплеснула руками. Для нее слово Украина было синонимом Зоны. – Отец, поговори хоть ты с ним!
- Пойдем, пройдемся. – папа встал с плетеного кресла и положил мне руку на плечо, вынуждая поднять глаза. Я посмотрел в лицо отцу и поразился, как оно изменилось за какие-то краткие мгновенья. Только что передо мной сидел пусть и не молодой, но еще крепкий мужчина, сосредоточенный, но спокойный. Сейчас же на меня смотрел старик, осунувшийся, с испуганным взглядом.
- Пойдем. - я тоже поднялся.
- Сиди тут, мать! – отец жестом остановил маму, которая собиралась присоединиться к нам. И, что удивительно, мама без слов послушалась!
Мы вышли за калитку и мерно переступая, направились в обход поселка. Обычно такой маршрут занимал минут тридцать-сорок, в зависимости от скорости. Сейчас мы шли совсем уж прогулочным шагом. «Час» – решил я про себя.
Некоторое время мы шли молча, раскланиваясь со знакомыми. Наконец, отец заговорил:
- Ты все решил?
- Да, папа, я все решил. – эти слова дались с трудом, но, как мне показалось, они отвалили какой-то огромный камень, мешавший разговору, и дальше наша с отцом беседа текла проще.
- Зачем тебе это надо? – отец сорвал совсем юный листочек с березы, растер его в ладонях и понюхал, наслаждаясь запахом свежести. Я тоже вдруг ощутил его, этот горький запах весны.
- Это интересно и перспективно... – начал я неоднократно отрепетированную речь.
- Нет, Андрейка, ты не понял. – прервал отец. – Тебе, именно тебе, это зачем надо?
Признаться, такая постановка вопроса меня озадачила. Как объяснить, что по ночам во снах я вижу жутких, но интересных мутантов, страшные, но захватывающие воображения аномалии, невозможные, но реально существующие артефакты. Как объяснить, что у меня душа не на месте от того, что я хочу понять- как такое возможно. Какими словами рассказать, что все это может служить Человеку: лечить болезни, спасать от голода, открывать новые миры, погружать в тайны материи? Как все это донести до другого? Наверное, никак. Поэтому, я промолчал и тяжело вздохнул.
- Вот именно! – отец, оценив мой немой ответ, поднял вверх указательный палец.- Ты не можешь объяснить, потому что сам всего не понял. Но,- тут отец выдержал томительную для меня паузу и растер в ладонях еще один листочек, - ты чувствуешь, что тебе это необходимо, как я чувствую, что весна для меня всегда начинается этим запахом. – тут отец поднес ладони к моему носу и я уловил запах, который только что представлял – горьки и свежий.
Сказать больше друг другу нам было нечего. Все оставшееся время мы шли молча, думая каждый о своем. Только отец иногда срывал очередной березовый листочек.
Уже подходя к калитке отец, вдруг, остановился и сказал:
- Ты хочешь всех облагодетельствовать, принести пользу всем сразу. «Счастье для всех. Даром. И чтобы никто не ушел обиженным!». Такое только в книжках бывает. А в настоящем, не выдуманном мире – никогда. Пора бы тебе уже забыть про эти детские мечты. Пора бы тебе проснуться. Слышишь, Андрей, проснись!
***
Боль! Одуряющая, всепоглощающая, объемная, живая! Все это – боль! Казалось, что вокруг не осталось ничего, кроме боли. Она была сверху, снизу, с боков. Она была над- и подомной. Она была во мне. Я был в ней. Мы были слиты друг с другом, как олово и медь в бронзе. Болело пространство вокруг. Болел воздух, земля, вода. Болело мое тело, болела душа, мысли. Даже крик, даже вздох, вырывающиеся из моих губ, болели!
Наверное, такую же боль испытывает при рождении ребенок, когда акушер вынимает его на этот свет. Младенец, лежа в руках доктора, обиженно кривит губки, морщится, а потом начинает кричать, извещая мир о рождении новой жизни.
Я помню эту боль. Темнота. Такое ощущение, что тебя посадили в мешок из очень плотной резины. Нет! Не из резины, а из термоусадочной пленки, которая постепенно сжимается, давя на грудь и голову. Почему-то тебе хочется открыть рот и сделать вдох, но ты не знаешь, как это – вдохнуть. Боль, дикая боль! Сначала в голове, потом -в плечах. А дальше уже не больно. Дальше - холодно! Тебе надо что-то сделать! Что-то обязательное, непременное. Самое, пожалуй, важное в твоей жизни. Но ты не понимаешь – что и как. Кто-то хлопает тебя. Это не больно. Это- обидно. И от обиды ты кричишь, высказывая свое мнение о мире…
- Проснись! – чей-то грубый голос вернул меня в реальность. Кто-то сильно тряс меня за плечо. И от этого, почему-то, ужасно болел живот.
Я открыл глаза. Было ощущение, что в них насыпали песка, и я вновь зажмурился. Боль в животе усиливалась, мне показалось, что если я повернусь на бок, то она утихнет. Я попытался, но от этого только сильнее заболело.
Вслед за болью пришли воспоминания. Об атаке монолитовцев, о нашем с Партизаном бегстве, о его гибели. А дальше – пустота. По-моему, меня ранили. А где же я? Какие-то голоса надо мной, только слов я не понимаю.
Как же жжет! Будто кипяток внутри разлили! Почему-то, это кажется мне знакомым. Боль как-то связана с провалами в памяти? А где я? Мы готовились переждать Выброс в подвале какого-то дома. Потом на нас напали наемники. Был бой. А потом я ничего не помню. Как больно! Если я пошевелюсь, боль только усилится. Ну, доктора, где же ваш долбанный болевой шок, от которого я должен потерять сознание?! Где он?!
Где я? Вроде, я слышал два голоса? Что-то говорили… Кто они, «Наемники»? Военсталы? Кто они? Где я?! Как же больно!!!
Я вновь попытался разлепить веки. В этот раз мне это удалось. Но темнота, которая меня окружала, казалась непроглядной. И я опять закрыл глаза.
 Очень хотелось пить. Я провел языком, распухшим и шершавым, как котлета из столовой, по губам. Похоже, что они потрескались. Обезвоживание? Сколько я провалялся без сознания? И почему так жжет внутри? Неужели, перитонит?! Тогда, доктор Жданов, дни твои сочтены. Еще вопрос: где же я?! Хотя… Какая, собственно, мне разница, где подохнуть?! Как же больно!
А почему мне все равно, выживу я или нет? Наверное, потому что я уже решил для себя, что шансов у меня уже нет! Больно…
Да почему, почему я должен умереть?! Не хочу! Не буду! Я еще не выполнил того, зачем пришел! А зачем я пришел? Вопрос застал меня врасплох. Раньше я не придавал этому значения. А теперь, на грани жизни, мне, вдруг, стало интересно- зачем. Зачем я родился, зачем жил, зачем я пришел сюда, и зачем умирали люди, защищая меня?
По животу опять прокатилась жгучая волна. Кажется, я застонал.
- Проснулся? – спросил кто-то рядом со мной.
Я опять открыл глаза, и попытался сфокусировать зрение. Получилось не сразу. Через некоторое время я разглядел какого-то мужчину, склонившегося надо мной. В этот миг тьму прорезал луч фонаря,  и я зажмурился. И от этого движения боль опять скрутила мне живот. Я застонал.
- Проснулся, - удовлетворенно произнес кто-то. – Точно, проснулся! Эй, тебя как звать? – кто-то потряс меня за плечо. Опять боль! Видимо, от нее я и очнулся!
- Не трясите! Мне больно! – сказал, вернее, хотел сказать я. Но вместо слов из горла вырвался какой-то сип. Я попытался откашляться, но  это опять вызвало обжигающую волну.
- Дайте воды! – прошептал, наконец, я.
- Так, заговорил. – опять раздался тот же голос. – Нафаня, можешь с ним перетерть.
- Как тебя зовут? – спросил другой мужчина, наверное тот, которого звали Нафаня.
- Андрей. – прошептал я. – Дайте воды.
Кто-то из собеседников хмыкнул, и мне в лицо потекла тонкой струйкой вода. Эта струйка перемещалась по лицу, однако, в рот не попадала. Вода затекала мне в нос и уши, била по глазам, назойливо стучала в лоб, краешком задевала подбородок, стекала по волосам, но губы мои оставались сухими. Только случайные капли попадали на растрескавшуюся кожу, приятно холодя ее. Я пытался поймать неуловимую струю,  но мне это не удавалось. Чувствительность постепенно возвращалась к телу, и я понял, что не могу пошевелить руками, так как они связаны за спиной, и не могу встать на ноги, так на них тоже были путы.
Я извивался всем телом, забыв про страшную боль в животе, забыв про то, что при перитоните пить нельзя. Какая мне, собственно, разница – можно или нельзя? Я хочу пить, и вот что самое главное сейчас! Мне нужна эта вода, льющаяся сверху на лицо. И я вновь попытался поймать эту неуловимую струю.
В ответ на мои ужимки донесся злорадный смех. Смеялись двое мужчин. У одного это выходило как-то по-хозяйски, а у другого –визгливо и подобострастно. «Шерхан и Табаки» - пронеслась в моем мозгу мысль. Они смеялись над моими мучениями, смеялись, глядя, как я извиваюсь в грязи у  их ног, чтобы поймать драгоценные капли воды.
- Сволочи! – эти слова, на удивление отчетливо, вырвались у меня.
Смех разом стих. Поток воды, лившейся мне на лицо, тоже оборвался. Я услышал чавкающий звук, как будто кто-то наступил в лужу, а потом почувствовал резкую боль. Кто-то ударил меня по ребрам, и от этого в животе опять разлился кипяток.
От боли я перестал понимать, что происходит. Кажется, я повернулся на бок. Во всяком случае,  когда я немного пришел в себя, то ощутил себя именно в таком положении. Меня стошнило.
- Как тебя зовут? – на сей раз это прозвучало как приказ. – Имя! Фамилия! Личный номер!
- Дайте воды. – опять пробормотал я. И вновь почувствовал, как боль от очередного удара смешивается с болью, поселившейся в моем теле.
- Как зовут?! – опять прокричал чей-то голос. – Имя! Фамилия! Личный номер!
- Воды… - мое замутненное сознание не могло больше ничего родить.
Опять боль. Опять тошнота. В желудке, наверное, уже ничего не осталось, но организм мой все еще пытался его опорожнить. Я закашлялся. Боль!!!
- Имя! Фамилия! Личный номер! – вновь прогрохотал голос. Сквозь полуобморочную дымку до меня дошло, что допрос ведет тот, первый, который меня разбудил - Табаки. А второй, носящий странное имя домовенка и детского мультфильма – Шерхан – стоит в сторонке и спокойно наблюдает за происходящим.
- Имя! Фамилия! Личный номер! –Табаки, похоже, рассвирепел не на шутку.
За вопросом опять последовала боль.
- Андрей Жданов. – наконец выдавил я из себя. – Научная база «Янтарь». Шесть-семь-пять-три.
Я несколько раз повторил эту фразу как заклинание, способное огородить мое тело от побоев и издевательств. Как ни странно, заклинание сработало – бить меня перестали.
- Андрей Жданов, шесть-семь-пять-три? – спросил Шерхан. – Все верно?
- Да,- подтвердил я. – Дайте воды.
- Перебьешься! Тебе нельзя! – злорадно ответил Шерхан, а потом обратился ко второму: -  Лукар, ты запомнил?
- Да, Андрей Жданов, шесть-семь-пять-три. – подтвердил Табаки, которого, на самом деле, звали Лукар. Нафаня и Лукар – таковы были имена моих палачей. Хотя, мне больше нравилось Шерхан и Табаки.
- Давай, тогда, свяжись с посредником. – приказал Шерхан. – Пусть поторопится.
- Цену какую назначать? – спросил шакаленок.
- Пятьдесят тонн. Зеленью. – не задумываясь ответил его повелитель. – И пусть поторопит Зарюто с Борисенко, а то от их сотрудника только тушка останется.
- Будет сделано, шеф! – мне показалось, что Табаки должен был козырнуть начальнику и вытянуться во фрунт.
- Тогда, чего стоишь? Дуй, давай! – тигр выказал недовольство нерасторопному шакалу.
Послышался дробный топот ног по мягкому грунту, потом – перестук ботинок по деревянной лестнице, а следом – опять топот, только по бетону над моей головой.
«Бетон! Но в подвале дома, в котором мы воевали с наемниками, полы были деревянными!» - эта мысль как-то очень легко прорвалась сквозь туман боли. Значит, я не в том подземелье, значит, меня перенесли?
- Где я? – спросил я и приготовился к очередному удару. Однако, его не последовало.
- Ты – товар! – сказал Шерхан, судя по всему, присевший рядом со мной. Ответ, если честно, не поставил меня в тупик. Мозг мой, хоть и пребывал в состоянии пришибленности, все же еще работал. Из того разговора, который я только что услышал, можно было сделать вывод, что за меня хотят получить выкуп. Только, кто хочет?
- Где я? – опять произнесли мои губы.
- В подвале. – вновь не ответил на вопрос Шерхан.
- В каком?
- В глубоком. – Шерхан усмехнулся. – Таком глубоком, что тебе не выскочить.
Так, разговор не клеился. Мое местонахождения они не скажут. Боятся, наверное, что вернувшись на «Янтарь» я расскажу, где находится логово этих зверей. Интересно, а про ПДА мой они тоже подумали?
Я немного выгнулся, заставив себя не обращать внимания на адскую боль, пытавшуюся изгнать мое сознание из мозга. Скорей бы уж! Пальцами мне удалось пощупать предплечья. В результате, я понял две вещи: ПДА потерян неизвестно где, и на мне надет не тот комбинезон, в котором я выходил из ворот лагеря.
- Кто вы? – мне показалось, что такой вопрос внесет больше ясности.
- Санитары Зоны. – Шерхан опять усмехнулся. – Мы – высшие, очищаем ее от больных и недочеловеков.
О как! Образованный товарищ попался! Читал Ницше! Или, просто, где-то слышал.
- Санитары – это волки. – я, превозмогая боль, перевернулся на спину. Мне не нравилось говорить, уткнувшись носом в грязь и собственные рвотные массы. Пусть нормально лежать мне мешали связанные руки, и от этого мне приходилось выгибаться; пусть в таком положении живот болел еще сильнее, главное, что я смотрел вверх. –Только, они  -санитары леса. А тут  - Зона. Вы кто? Крысы, что ли? – видимо, боль и злость совсем лишили меня инстинкта самосохранения, раз я сказал такое.
Наказание не заставило себя долго ждать. Опять удар ботинком по ребрам, опять отупляющая, застилающая все волна. Я вновь завалился на бок, только, в другую сторону и чуть подогнул ноги к животу. Похоже, что такое положение обеспечивало мне наибольший комфорт, если можно так выразиться.
Несколько минут ничего не происходило. Только до моего носа доносился сладковатый запах: похоже, Шерхан закурил что-то ароматное.
По потолку застучало, как будто мешок картошки рассыпали, – кто –то пробежал. Через секунду сверху донеслось:
- Посредник интересуется, - голос Табки был взволнованным, - как у него кошку звали?
- Слышь ты, животное! – Шерхан опять пнул меня, только, на сей раз, не так сильно. – Как у тебя кошака звали?
- А не пойти ли вам? – я выдохнул и назвал адрес, по которому бандитам предлагалось отправиться в пешее путешествие. А в том, что я заложник у бандитов, теперь сомневаться не приходилось.
- Не зли меня! – опять пинок, на этот раз –сильнее. – Как звали, спрашиваю?!
- Да не было у меня кошки никогда! – как можно громче сказал я. – Аллергия у меня на них!
- Так бы сразу! – удовлетворенно произнес Шерхан.
Потом послышались неторопливые шаги и поскрипывание лестницы – тигр вальяжно возвращался к ожидающему прихлебателю. Потом, я так понял, бандиты убрали лестницу и бросили ее рядом со входом в мое подземелье.
В этот миг я разрыдался. Воды в моем теле уже не было, поэтому я плакал всухую.  Я всхлипывал, и от этого мое тело дергалось, заставляя боль разливаться огненной рекой. Казалось, что в живот мне насыпали красного перца с уксусом, так сильно жгло внутри. Я мечтал только о том, чтобы все, наконец уже, прекратилось. Чтобы эта боль отступила. В конце концов, сознание сжалось и покинуло мое тело.
Сколько я пролежал в беспамятстве, мне неизвестно. Я выныривал из небытия и возвращался в него много раз.  Десять, двадцать? Я не знаю… Всегда меня окружала темнота. Каждый раз, приходя в себя, я чувствовал боль, выматывающую, постоянную. Еще меня донимала жажда. Потом, к ней присоединился жар. Мне казалось, что воздух вокруг меня специально доставляли из Сахары. Это были те мои пробуждения, которые я помню более или менее отчетливо.
Потом  сон и явь для меня смешались. Я бредил.
Мне казалось, что вокруг меня собрались мои университетские друзья, что мы смеемся, обсуждая последний фильм.
Потом приходили мои родители. Мама опять мне пеняла, что я никак не женюсь, и предлагала очередную удачную партию – дворника-татарина, что мел нашу улицу.
Потом приходил профессор, мой научный руководитель. Он качал головой и сетовал на мою лень и безалаберность,  мешавшие вовремя сдать работу.
Несколько раз (тут я не могу сказать, было ли это на самом деле или мне пригрезилось) заходил Шерхан. Он задавал мне какие-то вопросы. Какие именно – не помню.
Опять появилась та девушка, из электрички. Я набрался смелости и спросил, как ее зовут. Она улыбнулась и открыла рот, чтобы ответить. Но, вместо человеческой речи, из ее уст вырвался страшный крик. А стук колес поезда, вдруг, превратился в грохот автоматной стрельбы.
В этот миг я опять пришел в себя. Это я помню четко: я лежу на грязном полу, а возле меня стоят две девушки: одна чуть повыше, другая - пониже. Почему-то, я смог их разглядеть, хотя подвал, по-прежнему, оставался темным.
 Первая - высокая, худощавая, жгучая брюнетка – была одета в совсем неуместный тут черный наряд: высокие ботинки, ажурные чулки, короткие шорты, топик и широкополую шляпу. В ночной клуб собралась, не иначе. В руках она держала штурмовую винтовку. На поясе воительницы кокетливо пристроилась кобура. Одежду второй я не рассмотрел. Вроде, на ней был какой-то длинный джинсовый плащ. А вот глаза, зеленые и до отчаянности пронзительные, мне запомнились. И волосы: рыжие и волнистые, они спадали на плечи и взлетали красивой пеной, когда девушка решительно взмахивала головой.
Валькирии спорили друг с другом. Это я хорошо разобрал сквозь опять подступающую пелену дурмана. Над головой девушек шел нешуточный бой: даже сквозь марево убегающего сознания я отчетливо различал грохот автоматных очередей, нечеловеческие крики раненых и взрывы, от которых с потолка сыпалась пыль.  Но, казалось, девушкам это не мешало: они переговаривались негромкими голосами, прекрасно слыша друг друга.
«Наверное, спецназ прибыл. Меня выручать», – так мне подумалось, когда в подвал упало окровавленное тело. Девушки не обратили на это внимания. Только рыжеволосая отошла чуть в сторону, потому что упавший, наверное – мертвый, в падении раскинул руки и коснулся ее ботинка.
«Хотя, какой спецназ? Откуда тут девчонки?! Да еще в гражданке и с автоматами», - сообразил я, когда рыжеволосая опять решительно тряхнула своей гривой и направилась в мою сторону.
«Бред!» - наконец понял я и вновь провалился в небытие. Последнее, что я помню – затихающие над головой выстрелы и огромные зеленые глаза. Бред…