Чип Великолепный

Сейчас старательно обглодаю сахарную косточку и посплю. Что потом? Громко полаю на пролетающие мохнатые облака, похожие то на бабочку, то на лошадку, то просто на вату и спою: “Облака, белогривые лошадки, не спешите вы пожалуйста, облака, а по небу прокатите нас, облака”. Других песен не пою, так как нет других развлечений, ничего нового и интересного. Извиняюсь, забыл представиться – кавалер ордена Повязки и кожаной шлейки, имею “Анну на шеё” и Жанетту в сердце. Зовут меня Чип, а попросту Чапай, кобель китайской породы “пекинес” королевских кровей. Предки мои жили за Великой Китайской стеной. Как, вы ничего про неё не слышали? Расскажу поподробней. Великая китайская стена – крупнейший памятник архитектуры. Проходит по Северному Китаю на протяжении восьми тысяч восемьсот пятидесяти одного метра. Строительство началось в третьем веке до нашей эры во время правления императора Цинь Ши-Хуанди (династия Цинь) для защиты государства от набегов кочевого народа Хунну. Является одним из новых семи чудес света.

Видели мультфильм американский “Все псы попадают в Рай”? Мультфильм хороший, жизненный, а псы, как самые верные и преданные друзья людей, действительно туда попадают. Парадиз, он и в Африке Парадиз. Ничего нового. Десять долгих лет смотрю сверху на свою семью, наблюдаю за их “весёлой” жизнью и сильно удивляюсь. Сестра с братом выросли, стали взрослыми. Сеструха наконец-то комнату освободила, живет где-то одна сильно самостоятельной жизнью. Трындит на трёх языках, а когда-то была мелкая меня боялась. Любить и помнить обещали вечно. На могилке памятник поставили с надписью “верному другу” и речь толкнули: “Ушли из жизни этим летом многие известные люди: Окуджава, принцесса Диана и наш Чип”. А на деле… Буквально через год-два кота рыжего завели. Где это видано, где это слыхано, чтобы кот собаку любимую напоминал? Не может кот собаку заменить, так как кот привыкает к дому, а собака к хозяину. Теперь, напрочь забыв про меня, холят и лелеют перса своего лохматого. Прикидываясь любителем художественной литературы, спит на тех же книжках, что и я. Правда любовная лирика Ахматовой и Цветаевой ему не очень понравилась, формат у книжек небольшой, на них вальяжно не развалишься. Одно только успокаивает – пальто моё парадно-выходное ему донашивать не дали. Сидит кот дома безвылазно, диван с подушками караулит, чистый султан в большом гареме, только кальяна ему не хватает и большим опахалом перед носом никто не машет. Тьфу, смотреть противно, как они все перед ним усердно на задних лапах прыгают, ну чисто “Каштанка в цирке” за кусочек сахара. Маманя на руках его в туалет таскает. Он им всю квартиру в трёхкомнатный туалет превратил, а она всё сюси-пуси с ним разводит, лишь бы он пожрал чего и не упал в голодный обморок. Кот попался противный и привередливый. Купили его за те же деньги, что и меня, аж за двести рублей. Они его Марсом, как бога войны назвали. Где вы видели кастрированного бога войны, без когтей на передних лапах (читай без оружия), который воюет только со своим отражением в зеркале? Какая уж там война! Другое дело я, лаял громко, на всех кидался, защищая хозяйку, ел всё подряд. Сначала съем, потом подумаю. Рыжий комок шерсти по кличке Марс всё делает в точности наоборот: сначала долго думает, а потом долго закапывает еду, но не ест. Я ему все равно не завидую. Не мужик он у них, только и может, что мяукать арии кастратов в итальянских опера Николы Порпора и Антонио Вивальди. Что говорить, к классике я не равнодушен, так и тянет повыть, когда слушаю оперные арии. Предпочтение отдаю Сесилии Бартоли, удивительный голос у этой итальянской красавицы. Я кобель первостатейный, не равнодушный к женской красоте и дама сердца у меня была. Дети и внуки мои по земле ходят, оставил я свой след на планете. Вот только дом не построил и дерево не посадил. А так всё у меня было. Последнее слово “было” в предложении самое печальное. Боюсь только через эту самую великую любовь и пострадал и богу душу отдал раньше времени.

Начиналось всё очень весело и на позитиве. Родился я от большой любви моей мамы-красавицы “пекинских” чистых кровей к соседскому “хину”, живущему этажом ниже. Результатом амурных отношений были мы: я и две сестрички. У людей это называлось “незапланированной вязкой”. Сеструхи были посветлей меня больше походили на папу “хина”, с деликатным и застенчивым характером полукровок. Меня уважали, кобель и больше всех был похож на породистого тёмно-коричневого пекинеса с лохматой гривой как у льва. Помню как тесно, но очень весело было нам всем вместе около родной мамочки в коробке. Месяца через полтора-два стали происходить очень странные события, почти как в детективах Агаты Кристи: сначала исчезла одна сестра, а через несколько дней – другая. Открываю глаза, я уже один в коробке. Мама рядом, вроде еды,  то есть молока хоть залейся в буквально смысле слова, а всё равно как-то грустно. Не с кем потолкаться, поиграть, мамин хвостик кусать надоело. Пришел и мой час – унесла меня незнакомая женщина в холодный зимний день. Страшно стало очень. Помню мама лаяла громко вслед, ругалась, но никто на неё внимание не обратил. Куда несут? Вдруг утопят, как “Герасим Муму утопил”? Чем чёрт не шутит. Эту страшную история про несчастную собачью судьбу передавали в нашей семье из поколения в поколение. Не знал я тогда, что “нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте”. Коснулось это потом и меня и называлось “Повесть о Чапае и Жанетте”. В жизни оказалось всё жёстче и круче чем у Шекспира. Но всё это будет потом… А пока принесла меня женщина в свой дом, стал я пятым членом семья. Хотя это и не важно пятым, шестым или ещё каким. Широко раскрыв глаза от удивления, я изучал содержимое большого книжного шкафа, поиски увенчались успехом. Я увидел полное собрание сочинений моего горячо любимого Антона Павловича Чехова. Синенькие томики стояли, плотно прижавшись друг к другу, и занимали три полки в шкафу. Ура! Для тех, кто не понял моей радости, объясняю поподробней. Любимый писатель в этой семье – Чехов, Тургенева я не заметил, значит есть вероятность, что “Муму” они не читали. Теперь, надеюсь, всем стала понятна моя великая щенячья радость. Я повизгивал от удовольствия и понимал, что буду всех любить преданно и верно, как Каштанка.

В новой семье я приобрел брата Петю, сестрицу Олю, нового папу-хозяина всей семьи, уже не “хина”. Главным и большим подарком была новая мама, хоть и не “пекинесиха”, но очень хороший человек, домашняя хозяйка, хозяйка моей судьбы. Вы не представляете, как я громко храпел во сне, сам от своего храпа частенько просыпался. Про ревнивого хозяина дома и говорить смешно. Каждую ночь, услышав мой мощный храп, лез под кровать и искал третьего: “Интересно, с кем вы сегодня мне изменяли? Опять Чип тебя караулит.” С братом у нас была мужская крепкая дружба, связывали на совместные долгие прогулки и игра в футбол. Сестрицу, младшего члена семьи я невзлюбил сразу и навсегда. В семье младший – “пекинес”, и точка. Только мне должны уделять максимум внимания, заботы и любви. Информация к размышлению: советую тем, у кого маленькие детки вообще не заводить собак породы “пекинес”. Чтобы сестрица помнила своё место, я постоянно на неё злобно гавкал и при всякой возможности кусал, на руки ей не давался. Лучший способ защиты – нападение, это я помнил всегда, как дважды два. Совсем другое дело мама, это святое, она могла делать со мной что угодно, хоть спать в моём собачьем домике и есть из моей замусоленной миски. Я готов был с ней поделиться последней косточкой.

В нашей большой и дружной семье была ещё и птичка, она к дому до меня прибилась. Жёлтенькая, маленькая птичка с хвостиком из трёх перьев незначительного вида, хорошей собаке на один зубок. С виду больше напоминала только что вылупившегося цыплёнка, которого я видел у бабушки в деревне. С такими же невыдающимися куриными глазами. Не то канарейка, не то попугай, звали тоже просто Кешей. Думаю значительную и умную птичку называли бы Иннокентием. Говорить он так и не научился, ни “мур-мур”, ни “гав-гав”, ни бе, ни ме, а всё туда же лез общаться, короче зануда из зануд. Жил он в отдельной клетке, питался пшеном и еще какой-то дрянью, но летал по всей квартире, оставляя кругом мусор, зёрна и что-то еще. Присутствие этой малокультурной пичуги без какой-либо родословной меня сильно возмущало. Где я, прямой потом императоров династии Цинь, и где она. Я – центр вселенной, я – солнце, вокруг которого вращалась планета Земля, крутились всё члены семьи. Про Кешу напрочь забыли. Он ко всем лез брататься, навязывая настойчиво свою маленькую любовь, как старая дева, не теряющая надежды выйти замуж. Он очень любил сидеть на маленьком аэродроме, точнее на лысине хозяина дома, стараясь безрезультатно изменить причёску папаше. Какой смысл перебирать три волосинки, перекидывать их слева направо. С Кешиной помощью имидж не поменяешь, я считаю папаше надо денег подкопить и идти в клинику “Real Trans Hair”. Еще Кеша обожал целоваться со всеми без разбора, и с детьми и с хозяйкой. Полез он и ко мне, пришлось обратить на него внимание. Выдернул я ему пару-тройку перьев из его жиденького хвоста, но на этом наша великая дружба и закончилась. Пусть теперь попробует походить гоголем, как павлин, без хвоста у него это вряд ли получится. Я рассматривал эту пичугу только как объект для охоты. Не люблю я фамильярность и навязчивость в отношениях, граничащие с унижением. Да и конкуренты лишние мне тоже ни к чему. Представьте себе, облезлый Кеша обиделся и улетел в открытую форточку на улицу. “Гудбай май лав, гудбай и скатертью дорога,” – спел я вслед улетающей птице небезызвестный шлягер моего любимого Демиса Руссиса. Вот это голос, вот это габариты у певца, остается только тихо завидовать и восхищаться. Эту же песню я с удовольствием спел бы и для сеструхи Оли, но как её выгнать из дома я не знал. Она ведь не Кеша, и не Карлсон, в форточку вряд ли улетит. “Ладно, когда-нибудь она вырастет, выйдет замуж и освободит мне комнату”, - каждый вечер я успокаивал себя этими мыслями и крепко засыпал под свой богатырский храп.

Наступила холодная зима. Белые странные мохнатые мухи летали за окном, привлекая моё внимание. Я ещё не знал, что это снег, и что он мокрый и холодный. Первая прогулка по снегу принесла массу новых впечатлений. Снег был мягкий и пушистый, в нём можно было валяться и кувыркаться. К зиме я подрос, стал похож на приличного, большого кабеля, весом пять килограммов. Мамочка кое-как скопила деньжат, купила отличного драпа и заказала у портнихи для меня замечательное пальто с меховой опушкой. В нём я совершал утренний и вечерний променад по большому проспекту. Гулял нарядный и красивый, как русский меценат Савва Морозов по Невскому проспекту. Одевали на меня шлейку и не какую-нибудь из кожзама или клеёнки, а натуральную кожаную, мягкую, и по цвету она мне тоже очень подходила. Бывало гуляю с мамой по улице и ловлю восхищенные взгляды прохожих, слышу слова: “Ой, какая собачка! Ох, какое пальтишко! Красота!” Гуляли мы обычно на поляне, рядом с “Авиастаром”, где люди строили удивительных больших птиц и называли их “Русланами”. Полёты этих огромных птиц я часто наблюдал в небе – удивительное зрелище. Наш город раньше был родиной Ленина, теперь говорят “Столица самолётостроения”. После долгой зимы пришла весна. Изредка выпадали сильные, но короткие дожди. Снег ещё лежал кое-где сугробами, но уже осел и стал рыхлым, тёмным. Из-под него виднелась черная, жирная, парившая на солнце земля. Почки на деревьях набухали, кое-где торчала первая, нежно-зелёная, беззащитная травка. Гулял я теперь без пальто. Навстречу нам шли мужчины, спешили на работу, им было не до весны и первой травки. Слышу, один другому говорит: “Ваня, снял бы ты наконец шапку зимнюю. Видишь, собака уже без шубы гуляет!” Представляете какой заметной и неординарной я был личностью. Дальше можно петь: “Нет, не был, и смерть я победил”. Чем я хуже космонавтов?

Один минус был в прогулке – шлейка, хоть и кожаная, а свободы лишала. С поводка меня никогда не отпускали, держала меня хозяйка, как и мужа на длинном, большом поводке. Ума палата, а не женщина, кобелям свободы давать нельзя. Я, как олимпийский чемпион, разбегусь, скорость наберу. А маманя раз и по тормозам. На асфальте след от моих когтей оставался, по которому мы определяли тормозной путь. На мокром асфальте и льду тормозил я плохо, и мог задавить кого-нибудь. На прогулках я очень любил знакомиться с другими собачками, строго соблюдал принятый в нашем мире этикет, используя все дипломатические правила. Старательно обнюхивал нового знакомого со всех сторон, затем, если что, рычал грозно, как лев и отходил, в бой старался не вступать. Чаще хозяйка быстро меня хватала на руки и все собачьи знаки внимания доставались ей. Любил я поваляться в какой-нибудь грязи, но долго это никогда не получалось, так как строгий, недовольный голос хозяйки всегда прерывал мои игры на самом интересном месте: «Фу, чип! Фу! Отойди!» Опустив недовольную морду и хвост, я, тяжело вздохнув, отходил. «Опять быстро добежала маманя, вчера медленнее бегала.» После каждой прогулки хозяйка жаловалась домашним, что опять скакала, как сайгак по пустыне. Она хоть бегала за мной, а вот сестрица Оля поступала очень хитро.

До сих пор с большим возмущением вспоминаю прогулки с ней и гавкаю. Бывало выходим мы с Олей чинно-благородно из подъезда, я гляжу по сторонам, прикидываю какой поворот первым отметить... и всё. Мысли остаются в голове, а меня сестрица аккуратно привязывает к железной перекладине, на которой добропорядочные хозяйки выбивают свои пыльные ковры и паласы. Сама виснет на железяке вместо ковровой дорожки и крутится, крутится как гимнастка на соревнованиях. Потом она долго прыгает с подружками, цветочки собирает и прочей девчачьей мурой занимается. На ней-то шлейки нет, она свободная птица. А я... метр туда, метр сюда, вьюсь вокруг столба и всё. За три часа сторожевой собачьей службы ничего не увидал, ни одного угла не пометил. Красавицу пуделиху с третьего этажа видел издалека, даже не обнюхали друг друга ни разу. Не прогулка, а чистое наказание. Дома Оля уставшим голосом сообщила маме: «Я так устала за Чипом бегать». Моя реакция на обман была мгновенной. Догадались? Я с невинными глазами ангела запрыгнул на олину кровать и... да-да делаю то, что на улице не успел, территорию мечу. Знай наших! Так же быстро прячусь под кровать и жду. Начинаю считать про себя: «Раз, два, три! Готовься Чип, сейчас зазвучит сирена!» «Мама, Чип опять нагадил!» - слышу олин возмущенный голос. «Да, дорогая, ты опять Чипу гулять не давала. Вот тебе и благодарность» - ответила догадливая мама.

Противнее прогулок с Олей были поездки к бабушке, у которой был домик в деревне, а молоко и творог мы привозили сами из города. Кто зачем в деревню едет, кто за здоровьем, кто за свежим воздухом, кто картошку полоть, а мы за приключениями на свои головы. Слышу как вы говорите: «С этого места поподробней». Иду навстречу, хотя приключения и проблемы прозаические, никакой лирики, голая правда жизни. Во дворе бабушкиного дома ходили какие-то важные белые птицы с красными гребешками, гораздо крупнее Кеши. С умным видом они что-то копали лапками в земле, на меня внимания не обращали. В земле копаться, и пыль поднимать дело хорошее, а если клад найдут, и я в теме буду. Решил с ними покопаться. Это были куры обыкновенные, которые просто есть хотели и зёрнышки искали, да червяков клевали. Клада никакого! “Не царское это дело в земле копаться!” - подумал я и убежал в огород, слава богу, без поводка был. Ах, какая трава в огороде, запах земли сбивал с лап, солнышко припекало. Лапы мои промокли от росы, но я продолжал бегать от цветка к цветку, от кустика к кустику. “Хорошо-то как на пленере!” – рассуждал я про себя - “Почему я не художник? Сейчас бы пейзажик нарисовать с названием “Завтрак на траве””. Букашки зелененькие по листикам ползают, кто-то прыгает под ногами, потом узнал , что это были лягушки. “Чип, иди сюда. Кушать будем,” - услышал я голос хозяйки , вернувший меня в действительность. Прибежал я в дом , увешанный с головы до хвоста колючими репьями, грязными лапами и животом, покушал что бог послал. Послал он в тот день только жаренной картошки. Не мое конечно, но все лучше чем зернышки или червяков во дворе клевать. Поел нехотя, без аппетиту, и чувствую меня тоже кто-то ест и кусает, да и чесотка отчаянная одолела. Внимательная хозяйка заметила мое странное поведение: “Чипушка, да ты блох словил. Когда успел? Прямо по антиблошиному поводку бегают”. Братья мои старшие ничем от меня не отличались, тоже грязные ,волосы как пакля и все в репьях, а главное тоже без перерыва чешутся. Маманя охнула, сгребла нас всех в кучу и потащила на автобусную остановку: “Срочно домой, лечиться будем”. Процедура оказалась та еще экзекуция , хорошо “Медифокс” у хозяйки под лапой, извиняюсь, под рукой был. Говорят раньше керосином и дустом лечились, нам повезло мы этого не узнали и слава богу обошлись без стрижки под “котовского”. На всякий случай , хозяйка и себе голову намазала, хотя не с курами , не с соседскими детьми не тусила. Ходили все с полотенцами на голове ,как султаны на Востоке. Из меня султан никакой , меня долго в ванной мучали. Я сначала сильно испугался, думал живьем сварить хотят как в кинофильме “Сегун”, но пожалели не доварили, только долго и мучительно шерсть вычесывали. Маманя чесала и приговаривала: “По одному всех переловлю!” С тех пор мы в деревню ни ногой ни лапой, плюнули мы на домик в деревне. Не хай живут без нас.

Все было в моей жизни и любовь была по кличке Жанетт. Как-то пригласили меня в гости для знакомства с девочкой – пекинесихой, я охотно согласился. Не знал еще что башню мне снесет от любви и здоровье последнее потеряю. Жанетт оказалась очень привлекательная особа с темно-коричневой переливающейся длинной шерстью, настоящая парижанка с Елисейских полей и с хорошими манерами, деликатная, добрая. Одним словом, божий одуванчик с привлекательной внешностью. До сих пор помню, как она подошла ко мне в первый раз со смелой доверчивостью, нежно протянула мордочку , требуя ласки. Ели мы с ней из одной миски, спали на одном персидском ковре, все делили пополам. Любили мы друг друга по-французски и думали , что так будет всегда. Но люди очень странные существа. С разу после свадьбы и ночи любви меня вернули моим хозяевам , не было им дела до наших чувств. Жанетт детей одна поднимала , было их четверо и все в меня . Как я страдал, ни ел ни пил, шерсть свалялась и висела клочьями , тоска зеленая. Хозяйка прыгала передо мной чуть ли не на четвереньках, охала и причитала жалостным голосом: “Чипушка, что с тобой? Покушай мяса или конфетку”.Какая еда , какое там мясо, когда сердце от любви разрывается .Маманя продолжает голосить и причитать: “Зачем только я тебя этим людям отдавала? Не думала я, что ты так будешь грустить!”

Беда одна не ходит. В этот тяжелый период, когда я испытывал затяжную депрессию, связанную с любовной драмой, подцепил я на прогулке какую–то кишечную инфекцию и заболел под выходные. Раньше ветлечебниц было очень мало и работали они не круглосуточно. Это сейчас “Бетховин” у хозяйки под боком и она за каждый чих кота туда тащит, а меня не успела. Так закончился мой земной путь. Сейчас быть может меня и спасли , но история не знает сослагательного наклонения. Теперь я в Раю. Ничего, жить можно. Еды навалом, дел никаких, блохи не кусают. Вот только с любовью тяжело. Но ничего, я подожду, я терпеливый. Одно хочу всем посоветовать: “С любимыми не расставайтесь!”