Малый калибр- 4, 5

4.ШКОЛА

Начало: http://proza.ru/2012/05/19/1641


   В сентябре тридцать первого я, такой гордый и солидный, пришел в школу уже в качестве ученика первого класса. После занятий в школе, я с отцом и дядей Васей, который гостил у нас, пошли к речке порыбачить. Рыба не ловилась, взрослые, оставив удочки, завели вполголоса свой разговор, мне стало скучно и я заявил им об этом.Тогда наш гость, питавший ко мне явную симпатию, сказал:
    - А чуешь-но, сынку… возьми оцю зброю и стережы нас. 
После чего он протянул мне маленький, но настоящий пистолет, предварительно вынув из него обойму с патронами. У меня от радости перехватило дыхание и я, схватив оружие, очутился на "седьмом небе". 

   Когда же начало темнеть и  мы, смотав удочки, засобирались домой, у меня сразу пропало настроение. Заметив это, мой дядя развернув меня за плечи в сторону речки, вложил в  руку заряженный уже пистолет и сказал:
   - Держи двумя руками. Вот так… Целься в воду. Правильно. Стреляй.
    Звук  моего первого выстрела разлился сладчайшей музыкой в душе. И с этой поры я твердо знал, что буду военным, что бы защищать свою страну.

   Зима тридцать первого была снежная и морозная, я, простудившись, заболел воспалением легких и проболел всю зиму, почти до конца мая. Поэтому в сентябре снова пришлось идти в первый класс. Это никак меня не угнетало, ибо там были ученики еще старше меня, но я зато был отличником.

   Всё было бы хорошо, но очень хотелось есть – это был голод (названный в последствии "голодомор"). Я всегда с нетерпением ожидал дядю Васю, ибо он  привозил нам немного продуктов. И тогда в нашей семье был праздник. Но многие из села ушли в город, многие умерли от голода.

 
  В августе тридцать третьего наша семья переехала в одну из областей Белоруссии, где служил в НКВД,  уже на то время,  брат отца. На выделенной им машине мы и совершили  переезд в небольшой городок,  который  своими одноэтажными домиками уютно расположился среди загадочных лесов и опасных  болотистых топей у старой западной границы на правом берегу небольшой, но достаточно полноводной реки.
   
   Наша школа размещалась в старинном некогда двухэтажном из грубого камня особняке, который впоследствии был переоборудован в одноэтажный.  Отец был директором этой школы, мать учительницей младших классов. Классных помещений явно было недостаточно, и мы занимались в две смены; младшие классы до обеда, старшие после него.

  За школой стоял флигель на два входа: центральный и боковой. Ступени центрального вели в коридор, из которого  были двери: налево - в кухню, прямо - в небольшой зал, где была дверь в спальню моих родителей.

   Через кухню можно было пройти в мою спальню через дверь, напротив которой, у противоположной стены, стоял огромный дубовый шкаф, к нему примыкал деревянный топчан, на котором спал я.

За стеной была отдельная квартира с кухней и другим, боковым выходом, в которой проживал  учитель немецкого языка Альберт  Иванович.

   Из этой кухни и моей спальни были двери в ванную комнату. В углу её, у наружной стены, был большой медный чан с крышкой, вмурованный в печь для подогрева. Рядом с ней, под небольшим окном, тоже был топчан.

  С другой стороны школы стоял многодверный приземистый длинный сарай, а между ним и школой  находился колодец с очень чистой и холодной водой. Он был так глубок, что в его таинственную темноту было страшно заглядывать.

Все эти строения окружала  каменная стена почти прямоугольной формы. По углам её стояли четыре полуразрушенные башни, напоминавшие былое величие сооружения возвышавшегося над всей округой. С южной стороны в стене был проём, который когда-то закрывали, должно быть, тяжелые  ворота, через которые  проходила вниз дорога в населенный пункт

Но время и войны  разрушили и превратили в руины некогда мощную стену. Только с восточной стороны она мрачной громадой высилась над рекой, омывавшей её подножие. С севера и запада всё это укрепление окружал густой лес, изобиловавший разнокалиберной дичью, грибами и ягодами разных сортов.

Левый пойменный берег представлял собой непроходимые топи с вкраплениями окон чистой воды – мест чудесной рыбалки. Кроме этого там были и сухие островки с кустарником и даже с довольно большими деревьями.

Мы довольно быстро устроились на новом месте, и я начал знакомится со всеми  постройками и двором школы. На всё это ушло дня два, после чего, смастерив удочку, стал бегать  за крепостную стену на речку, к большому неудовольствию мамы. Она утверждала, что мне лучше ознакомиться с обнаруженными в шкафу  моей комнаты  книгами.

Там в одном из отделов с плохо открывающейся дверью и обломанными полками находилась груда книг на  русском, белорусском, польском, немецком и французском языках.

На берегу речки я познакомился с местными ребятами с нашей школы и они стали моими первыми учителями белорусского языка, с которым я быстро освоился. И концу лета неплохо говорил и читал на этом красивом языке. Но наша школа была "русская"  и преподавание в ней велось на русском языке, с изучением  белорусского и немецкого.

Немецкий был мне уже немного знаком – мой отец, знавший неплохо его, учил меня с дошкольного возраста немецким словам. Я даже выучил из Гейне всё стихотворение:
                Ein Fichtenbaum steht einsam
                Im Norden auf  kahler Hoh…

 
Что  с пафосом декламировал нашим гостям с последующим прекрасным переводом М.Ю. Лермонтова:
 
                На севере диком стоит одиноко
                На голой вершине сосна… 
Чем  вызывал заслуженные аплодисменты гостей и гордость родителей.
 

В сентябре начались занятия в школе, и я быстро подружился с одноклассниками. Моими друзьями стали спокойный, рассудительный  Генрих и  непоседа Янек.  Случилось так, что  Генрих говорил неплохо на русском,  белорусском и немецком языках, а Янек кроме белорусского знал  разговорный польский. Общение с ними помогло мне быстро продвинуться в изучении этих языков.

Кроме этого я познакомился с нашим через стенку соседом Альбертом Ивановичем, преподавателем немецкого языка, и морозными вечерами тридцать четвертого частенько пили чаи за столом в его квартире. Иногда к нам присоединялся мой отец и для практики мы старались говорить с пожилым преподавателем по-немецки. Это были веселые, интересные общения.

Заметив мою склонность к изучению иностранных языков, наш сосед стал систематически заниматься со мной немецким, к большому удовольствию моей мамы и неудовольствию моему, так как это отнимало часть моего времени для игр.Он заставлял меня учить стихи из немецкой классики и делать из них перевод на русский.


  5.ЮВС - ЮНЫЕ ВОРОШИЛОВСКИЕ СТРЕЛКИ.
         
   - Малокалиберная, спортивная однозарядная винтовка Тульского оружейного завода, под патрон 5,6 мм, кольцевого воспламенения  со свинцовой пулей, - начал  первый урок с нашей группой "Юный ворошиловский стрелок", наш преподаватель  русского языка Иван Петрович.

И держа в руках  винтовку, продолжил:
   - Конструкторы Селиванов и Каневский, ствол 600-640 миллиметров, мушка с кольцевым намушником… Вот какое спортивное  оружие получила  школа. Наша  группа ЮВС будет тренироваться в стрельбе, чтобы подготовить хороших стрелков для  Красной Армии.

Мы сидели, затаив дыхание. После краткого обзора технических данных винтовки, рассказал, как во время войны с Финляндией, ему приходилось бесшумно снимать часовых врага во время ночных вылазок. Занятие продолжалось до позднего вечера, никто не хотел уходить, но Иван Петрович, посмотрев в окно, сказал:

   - Уже поздно, на улице темно и мне кажется, что собирается дождь. И, передавая мне винтовку, добавил, что она будет храниться у меня дома. Это распоряжение директора школы.

Я, под завистливые взгляды ребят, принял бережно оружие, и закрыв после всех школу на ключ, ушел домой.

С той поры один раз в неделю, в одном из классов, после занятий, мы учились прицеливаться при помощи специального приспособления, разбирать и собирать винтовку, чистить и смазывать её. Оборудовав за крепостной стеной стрелковый тир, по воскресеньям, раз в месяц, учились стрелять по мишеням.

Но я в каждую свободную минуту, скрываясь от посторонних глаз, выходил  охотиться на воробьев, галок, ворон и на всякую пернатую дичь. Иногда за неимением таковой стрелял по любой мишени прикрепив её к стенке сарая за школой. Стрельба велась со всякого положения и с разного расстояния в пределах прицельной дальности винтовки.

Однажды за этим занятием меня застал дядя Василий и, увидев результаты моей "работы", сказал:
   - Так, Дорофей-воробей…послезавтра поедешь к  нам. А сейчас пошли домой там тебя с нетерпением ждут Маня и её подружка…
   - Какая-такая подружка?
   - А ты вроде не знаешь…- хитро прищурившись, глядя на меня, ответил дядька.

Нас довольно часто посещал дядя Василий с его женой Ниной и дочкой Маней, которая была старше меня на три года. И я с родителями, иногда без них, приезжал в город, где они жили, и в дни каникул гостил у них по насколько дней.


В один из таких приездов я познакомился  Маниной подружкой Эльвирой, обе они были студентками медицинского техникума. Мы весело проводили время, ходили каждый день в кино на дневные сеансы, наслаждались вкусным мороженым и шипучей сельтерской  водой. Конечно, мне нравилась Эльвира, миниатюрная, эффектная шатенка с большими карими глазами. Она знала  себе цену, и мне казалось, что она наслаждалась всеобщим вниманием к её персоне.

При нашем знакомстве, когда я назвал себя, она с усмешкой сказала:
   - А я думала, что тебя взаправду зовут Дорофей-воробей…
   - Это партийная кличка,- улыбаясь ответил я.
   - Ну, тогда другое дело… А можно мы с Маней будем называть тебя Серж? Так короче.
   - А я тебя  Ирой… Так тоже короче…
   - Фи!- воскликнула она.- Называй меня Эля, малыш!
   -  Это для меня слишком трудно запомнить… Я буду тебя называть просто Ля…
   - Какой невоспитанный мальчишка! Пойдем, Маняша, сходим в кино. И, не глядя на меня, добавила по-немецки:
   - Verstehen Sie mich?     (Поняла меня?)

За окном уже вечерело и, конечно, предложение идти сейчас в кино означало, что я по малолетству не мог попасть на вечерний сеанс,

   - Ich danke Ihnen...  (Благодарю вас)- ответил я и, выскочив в прихожую, вытащил из сумочки Эльвиры её паспорт и положил его сверху, на полку вешалки.  Потом в своей спальне произвел быстро "старение организма": одел  длинные брюки, серую рубашку  с галстуком и черные туфли. В карман положил прихваченные на подобный случай очки отца.

У кассы кинотеатра стояла небольшая очередь, нацепив очки и купив без всяких осложнений билет, я спрятался за большое дерево у кинотеатра. Вскоре появились оживленно разговаривающие девчонки, и, продолжая болтать,  встали в очередь. За ними стала пожилая дама в белой соломенной шляпке с черным блестящим ридикюлем. Я притаился за её спиной.

   - Пожалуйста два билета в шестом-седьмои ряду по серединке…- протягивая деньги сказала очень вежливым тоном Эльвира.
   - А что детям можно на вечерние сеансы? –  громко сказал я, подмигнув ставшему за мной парню в черной косоворотке.

   - Действительно, безобразие,- поддержала меня дама,- надо жаловаться…
Кассирша подняла голову, близоруко щурясь на девушку.
   - А ну, кыш отсюда, мелкота…- прикрикнул на растерявшихся девчонок парень в косоворотке.
   - Да вы что? Что вы? – запротестовала Эля, - вот мой паспорт… сейчас…сейчас… Ой! Где же он?

   - Девочка! Не задерживайте очередь…Отойдите в сторону,- прозвучал голос из кассы.
   -  И куда только милиция смотрит…- глядя на стоящего у входа милиционера в белой форменной рубахе и в синих  галифе, громко посетовал за мной парень, улыбаясь одними глазами.

Увеличившаяся очередь начала громко возмущаться. К нам направился блюститель порядка, громко стуча сапогами.  Взволнованная Эльвира, продолжая исследовать свою сумочку, отошла от кассы. Вслед за ней последовала моя сестра. Прозвучал звонок и я вошел в кинозал.

После кино, около подъезда я столкнулся с дядей, который вернулся с командировки. Широко улыбнувшись, он обнял меня и спросил:
   - Ну, как дела, Дорофеюшка? Чего один бродишь?
   - Да ничего… вот иду с кино…

   - А девки что ж не ходили? Или игнорируют тебя? Тогда плохи твои дела…
   - Да нет… они наверное ходили только я их не видел. Потому что они решили идти без меня. А я вот…- и,  нацепив очки и галстук, сказал хриплым голосом,- Мне один билетик, пожалуйста…

Дядька весело захохотал и, хлопнув меня по спине, сказал:
   - Пошли ужинать. Я привез кое-что вкусненькое…

Дядя открыл своим ключом дверь квартиры и мы тихо вошли в длинный коридор. Подойдя к вешалке и поставив чемодан, дядя, положив свою фуражку, подошел с расческой к зеркалу. В это время, как бы поправляя фуражку, я сбросил в его сторону  паспорт Эльвиры, а сам, отвернувшись, стал расшнуровывать обувь.

   - Это чей такой серпастый, молоткастый?- изумляясь, проговорил он, и открыв, добавил,- Эльвира… чего это она тут оставила…
   - А что там,- спросил с безразличным видом я.
   - Да вот паспорт…
   - Давай ... отдам этой растяпе...

Мы вошли в комнату, где тетя Нина и Маня сидели на диване около горько плачущей Эльвиры, успокаивая её. Маняша сразу бросилась к отцу и повиснув у него на шее, стала целовать, приговаривая:
   - Где ты так долго… мы соскучились... и потеряли паспорт…где ты так долго…
   - Этот что ли? - громко спросил я, держа над головой паспорт.
   - Ой! – дружно закричали девочки.
   - Ты где нашел?
   - Дядя дал...  Но вы так не получите... -   я убежал в свою комнату, закрыв дверь,  забросил его на высокий шкаф.

Мне очень хотелось просто зацеловать ту миниатюрную плачущую девушку, успокоить, прижав к себе, говорить её какие-то слова, которых еще не знал, но был уверен, что они существуют. А в памяти почему-то мелькнули Танька и Настя из моего далекого детства. 

Через некоторое время зашла  успокоившаяся Эльвира.
   - Ну  где он? Давай...
Подошел к ней:
 - Выкуп  пожалте...
 - Какой еще такой выкуп!
 - Поцелуй...
 - Малыш, а это не хочешь? – и она поднесла к моему носу два своих крепко сжатых кулачка.

Схватив за запястья, заломил  ей за спину руки и, прижав  к себе, стал целовать   губы, глаза , нос, как это  делала со мной когд-то Мария, сестра Татьяны.
 - Отпусти,...- сопротивляясь  сказала. – Сейчас закричу...

Отпустил. Стояла передо мной, опустив глаза,  кусая пунцовые губы...

Взял  за руку и привлек к себе. Прижал сильнее, и четко ощутил её небольшие упругие груди через  тонкий материал наших одежд. Меня всего окатила волна неизъяснимого волнующего чувства, я прижался к ней всем телом...
 - Могут зайти...-  прошептала тихо. – Отпусти...  Проводи меня домой...
 
Мы бродили по городу, целуясь в подворотнях и темных закоулках. На другой день я увез Элю к нам, побещав речку с пляжем и рыбалкой.
У меня был "свой персональный" островок затерявшийся среди высокого камыша на противоположном берегу  реки.  Лавируя среди высоких камышей,  используя свои ориентиры, я довольно быстро  обнаружил это место.

Забросив удочки, прилег рядом с лежащей ниц  девушкой. Полежав немного на спине, повернулся  лицом  к ней и стал  гладить её загорелую  спинку. От моего прикосновения вздрогнула и повернула лицо с закрытыми  трепещущуми ресницам  в мою сторону.

Легонько коснулся губами уголка ее губ и прижался к ней. Слегка повернув голову, кратко ответила на мой поцелуй. Тогда я стал жадно целовать ее стройное разгоряченное тело:  шею, плечи, спину, руки, ноги...  Она сначала как бы съежилась, потом, задрожав всем телом, повернулась ко мне боком, и, тихо постанивая, стала отвечать на мои поцелуи...

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/06/01/1805