Деля с чеченцем душу...

             1.
            Посвящается моей матери, желающей добра своей дочери


Спит чеченец рядом, на моей подушке,
Выставив дозоры изумлённых рук,
У стены кремлёвской громыхают пушки -
Вздрагивает тело с набежавших мук.

Спят глаза и сердце, губы и висок,
И стремится к счастью выгнутая шея,
Больше женщин знает о мужчинах бог -
Я еврейка только, я не ворожея.

Колдовать над спящим - силы не дано,
Царство снов чеченских взращивает горы,
Чувство прелести верно -
Ищет в нас опоры.

Вечность отдыхает в тёмной голове,
Соревнуясь с краскою седою,
Объясняет гордость азбуку толпе,
Споря на базаре со страной большою.

Да, не переспорить правду крепостную -
На неё надеты, как на божий кнут,
На метлу спиртовую лихую,
Сон святой и спор - знак бегущих смут.

Только есть поляна возле головы,
Тишина пока там, благо,
Все поляны нежности правы,
Соря в поэзии бумагой.

До меня доносит ветер страсть с бумаги той,
И сомненья сразу миллиона лбов.
Но лоб, что рядом, лоб чеченский, мой,
Признает долг свой, словно карму -
                Хранить еврейство от врагов.

С еврейкой петь, с еврейкой жить,
Религий танец упрощая,
Простым мужчиной ночью быть -
Её за истину прощая.

Волчиться сказкою дневною,
Чтобы прикрыть висок её ладонью честной,
Сказать о свадьбе ей весною -
Прийти слезою неуместной.

Так плакать будет сын в два года,
( Коленку молча расшибив,
         решаясь стать уже мужчиной )
Дитя единого народа -
Зерно молчащих чёрных слив.

И снова вкруг встаёт дозор -
Чечни распаянной молитва,
Звенящий ночью тесной взор,
Любви с Кремля ошибкой битва.

Мне дозоры те в век не переспорить и не обойти,
Спрашивать у бога не о чем сейчас,
Из России вялой тенью злой уйти.
Выпорхнуть на час.

          2.
С ладони свёрток уронив
В его ладонь большую,
Я вдруг признаюсь, что, сманив,
Я не ввела беду лихую

В простой еврейский обиход -
Лишь только мужа
Ввела в семью евреев, в нот
Собранье, жмущееся в стужу.

В том свёртке наш рождённый сын,
В святых пелёнках воин,
Любви не вышибленный клин -
Кого из нас он не достоин?

          3.
Вскормлю холмами, что зовутся
Моей первейшей честью,
Потока два в устах сольются
Благословением, не местью.

Чечни подарок на руках -
Его устами я горжусь,
Его же - принимаю страх,
Своими - яростно молюсь.

Молюсь беззвучно, как умею,
К плечу чеченца прижимаясь,
С его плечом в щеке новею -
Меня спросите - я не каюсь.

Наш сын не сед,
Пока...
Пока Россия вдалеке,
От тысяч лишних пошлых бед
Пойдёт ребёнок налегке.

Пойдёт и поступью раскажет
О том, чего стыдится кровь евреев,
О том, чего Россия не покажет -
Страна свистящих берендеев.

           4.
Вот половина души тебе честная,
Еврейская человеческая - точная,
Словно улыбка одна - самая лестная,
Почти тоже восточная.

В той половине устрой свой мир
И я не выдам его,
Добровольно приду на твой пир -
Начинающийся с часа сего.

Чаша одна там есть общая,
Тоже честная,
Как ни опрокидывает её рука
                твоя мощная,
Она у нас с тобой местная.

Из местной чаши пьём глотками,
Уста размыкая единодушно,
Догадками устными -
Я первая буду тобою оправданна,
Устами твоими безыскусными.

Это еврейский или чеченский пир?
Это человеческих явств приход к нам...
В моей половине твой мир
И я ещё один тебе дам.
            
         5
Душа моя - чеченец золотой,
Мой пот и вкус таланта,
По тёмным улицам домой
Пойдём, читая Данте.

Ты сможешь мне переводить
До слова всё на свой язык,
На улицах, в которых - жить,
Куда твой соотечественник проник,

Пытаясь дружбу предлагать
На русском языке всем русским,
Меж стен жилых не смея лгать,
Молясь любви с кинжалом узким.

Слова, объявленные в розыск,
Вернутся к нам, когда попросишь,
А нет, так снова будет обыск -
Кинжал ты свой напрасно носишь.

Все девять дантовских кругов
             Обыщут лихо с нами,
Чему смеялся б мой прадедушка Ефим.
Мы не оправдвнны домами,
В которых жить с тобой хотим.
 
Мы тихо Данте дочитаем
И головы без дум
Сумеем положить на свет луны,
Как на подушку, врученную двум. 

         6.
Стыдящийся своей души чеченец
Мне дан проклятьем,
Ты вечно будешь, лихой младенец,
Моим занятьем.

Тебя рифмую с сладчайшим словом -
Мне нет прощенья,
Тебя прошу о чём-то новом -
Идёт томленье...

Могу сравнить тебя с наплывом
Большой воды - плотом ты будешь:
В бреду больном российском стылом
Ты верно судишь.

Нет горизонта при океане,
Спасенья - в лодке,
Святого нет в кровавой бане,
В моей находке.

         7.
О чём молчишь со мной, чеченец?
Зачем ты любишь?
Поймёшь, что зреет во мне младенец,   
Меня добудешь?

В еврейском счастье нет лучшей доли,
Как ждать рассвета,
Метаться, жаться к тебе от боли
В преддверьи лета.

Стыковку глаз с весной встречая,
Отринуть плеть.
Припадки нежности прощая...
И молча петь.

Иврит придуман лишь для песни,
Язык такой -
Ты понял, что мы будем вместе,
Одной судьбой.

Бежать попробую с рассветом,
Но ты догонишь - сразу,
Ну, как тебе, сравнявшись с летом,
Любить заразу?

           8.
Столкнулись два коня -
Две страсти,
Друг друга нежно, зло маня
Блаженной мастью.

Сошлись, не чуя здесь подвоха,
Гора с пустыней,
Как будто двое, набравшись оха,
Долиной винной,

Пьянящей плечи и живот,
Зовущей в мякоть,
Чтобы продолжить гордый род,
В России, в слякоть.

Еврейку сжал в тисках чеченец,
Нашёл невесту,
Отпал с души злой заусенец
В доверьи к месту.

           9.
Под грудью, словно под навесом
Кавказских гор,
Ищу пристанища еврейским бесом
С недавних пор.

Вдоль тел стыдливых, что с богом, с ним,
Бежит ручей,
Несёт блаженство лишь двоим
И враг - ничей.

Есть у горы вершина злая
И пик в ласканьи,
Есть настороженность святая
У волка в нежном завываньи.

И есть расслабленность при страсти,
Берущей круто,
Как будто отпуск всех грехов
            чеченской масти,
Как будто...

Пройдём томящий перевал,
Держась глазами,
Ты сам меня в томленье звал,
Как образАми.

Ты сам еврейку взял в постель,
Как на корабль спешный,
Призвал к себе еврейский хмель
В период вешний...

Теперь замри большой свечой
У ней на сердце, спи там,
Прижавшись к возлюбленной парчой,
И обживи тот храм.

         10.
В еврейском храми стал молиться,
Лихой чеченец?
Ты не умеешь больше злиться,
Ты стал младенец?

Ты терпишь страсть в себе накатом,
Зовёшь еврейку?
И ты любовь встречаешь матом,
Эту халдейку?

Нет, ты тихо плачешь, зло кусая
Подол у платья на еврейке,
И руки плавятся, свисая
В любви-халдейке.

Ты небо поднял ещё выше,
Отнёс к Аллаху -
Пускай тебя еврейка слышит,
Готовит плаху

Для жизни взвинченной твоей,
Всплеснувшей мёдом...
А жизнь идёт к любви своей
Чеченским ходом.

          11.
Я жду тебя в каждом рассвете,
Чечню я увижу в каждой стране,
Чеченца - в любом человеке с приметой
Покорности сатане.

Чеченцы плачут волей, не слезами -
Иначе просто не могли -
Глубокими, как старый снег, глазами
Рассказывают о любви.

Рассказывают тот рассказ,
Который и стихотворенье:
Повествование о нас -
Без слов и взрывов говоренье.

Я жду в рассказе том развязки,
Судьбы, закинутой в уста,
Без скинутой с кремля указки
Плачь вновь сметённого моста.

Договорить придётся мне,
Любимый говорит лишь снами,
Но я скажу большой стране
Всё не чеченскими словами.