Все есть правда

"Человеческая душа раз за разом верит в один и тот же обман,
несется на скалы мира и расшибается о них насмерть.
И снова несется, несется - как в первый раз.
Живешь на берегу этого моря, слушаешь шум его волн и думаешь –
 счастье, что каждая волна знает только о себе и не ведает прошлого."
В. Пелевин. 
 
Я лежал на кровати и смотрел в белый потолок. Я не видел, что он белый. Разницы между закрытыми и открытыми глазами нет никакой.
Ко мне прикоснулась холодная рука. Своей тонкой кожей я почувствовал длинные пальцы и узкую ладонь, предположительно - рука давно умершего музыканта, но я не испугался. Меня достаточно часто посещали смысловые галлюцинации, чтобы я понял, что между ними и реальностью разница всего лишь - я.
Владелец холодной руки присел на мою кровать и поздоровался со мной.
- Когда я сидел возле Чёрной дыры - это такая кафешка На Том Свете, ко мне рядом присел многоуважаемый господин Иммануел Кант. Он мне сказал - Не сцы ошибаться! Любая твоя ошибка вжсбвжжвежжвж жжж, и они могут подарить тебе настоящее нффффффхфхфхфхшхш!
Между мирами явно были какие то помехи. У меня был шанс получить квинтэссенцию правды из уст величайшего мыслителя, а моё просветление было уничтожено механической ошибкой.
Так же я был создан механической ошибкой. И век мой закончится из-за того, что на 5 минут отключится аппарат, поддерживающий мою жизнедеятельность. Я увижу самые прекрасные картины мира сего, и это будет величайшее счастье. Люди умирали ежедневно от болезней, излечимых и не особо, из-за аварий и недоразумений, и от собственных выборов, но они обрели эти лица в момент своего отчаливания. Умерший от старости никогда не увидит такого.
Мы - палата смертников. Мы самые порядочные люди на свете в своём одиночестве. Мы самые честные, потому что умирали и не притворялись, что желаем вернуться в жизнь земную.
Лично я не уверен, родились ли мы старыми или умерли молодыми, но что то тут не соблюдало обычную последовательность.
А тогда я остался один наедине с человеком, или, возможно, не человеком, но обладателем холодной ладони. Мама говорила, что холодные руки у тех людей, кто сами себя закрыли в замке Снежной королевы, решив, что осколки льда и стекла лучше, чем люди, и иллюзия защищенности - лучше тепла в стаде. Когда человек в детстве много играется со льдом, его руки замерзают, и постепенно произвольно случается крионика души.
Моя мама была абсолютно обделена талантом воспитывать детей. Она никогда и не скрывала, что не хотела детей, но каким то дипломатично-магическим образом  я никогда не чувствовал себя виноватым.
И у меня всегда были холодные ладони, как у моей мамы.
И чёрт бы с ними, с нашими ладонями, если бы ещё кто то не прикоснулся к моему плечу. Этот кто-то явно был антителом первого, и я даже в глубине умов моих подозревал, что с молчанием холоднорукого это дело не закончится.
Он не убрал свою горячую, огромную лапу; она жгла кожу. И он заговорил бархатным басом, говорил о моей маме, называл все её имена и прозвища, и даже сквозь темноту и закрытые веки мои, я видел его специфичную манеру смеха.
Он смеялся искренне, каждая мимическая мышца делала правильное сокращение, но через какое то определенное время смех исчез, не оставив за собой ни малейшего признака, ни крохотной улыбки в уголках губ. От того это становилось театральным выступлением.
Оба ночных гостя встали и ушли, не попрощавшись и даже не объяснив причину своего и моего прихода.
Мои окна были на восточной стороне, и я ослеп от первого же луча восходящего солнца, как будто поймав зайчик от сварки. Начался трудовой день. Я таким же слепым буду бродить по свету целый день, чувствуя себя одиноким, но я никогда не буду одиноким, когда ночью останусь один.