Я буду жить 98 лет

     Человеку всегда чего-нибудь хочется, чего у него нет. Нету-нету у него этого, а потом взял и обрёл. И что? Успокоится он на немного и опять, зараза, чего-то хочет, как в той песне: «Зимою - лета, осенью – весны». И мается, и мается, и так всю жизнь свою дурацкую. Гениальная песня – философская, всю суть человеческую обнажающая. Не помню, кто написал (память плохая, жизнью приобретённая – ниже расскажу), но - хороший писатель. А ещё он - человек-то - завидущий: то птицам позавидует, то рыбкам, то обитателям подземным: ну чего тебе, чудило по земле-то не ходить? Не-е-е-т: полетать надо, на дно опуститься, в пещеру залезть и сидеть там неделями, от голода и жажды изнемогая. И ведь не открутиться от этих порочных желаний: с рождения они сидят в нас, в генах что ли? Ну вот что трёхлетнему малышу прыгать надо? прославиться хочет? – не, это к нему потом придёт, если доживёт, а тут: просто так - полетать захотелось. Большие детки с колоколен прыгали, а этому на такую высоту не забраться, вот он со ступенек вниз и сигает. Прыгает, ногу ломает, орёт как поросёнок недорезанный; родителям, врачам, сёстрам всяким проблем невпроворот. «Саша, ну зачем?», - сквозь слёзы мама спрашивает. - «А-а-а-а-а-а!!!!» - вот и весь ответ.
     Это я уже про себя рассказываю. И переломчик бедра лихой был, чуть без ноги не остался; ох, и подёргались тогда окружающие со мной… Но зато целый месяц идиллия в отдельной клетушке (маленькая палата, помню была): я, привязанный ногой к потолку, и матушка всё время под боком. Кто себя в три года помнит? Спрашивал, мало кто, а я вот помню: нервная система яркие события не забывает, даже если их из башки выбить пытаются (пробовали, но помню ведь, иначе и рассказывать бы не стал). А лет в десять (третий класс начальной школы) зимой мы играли в войну (сколько себя помню, всё время в войну играю) и я пополз в обход в тыл противника, и на моём пути оказался забор. Ну что такое забор для человека с таким опытом военных действий? – тьфу! Залез я на него, ноги между штакетин поставил, опору почувствовав, оттолкнулся. Гы! Ноги в валенках между штакетинами застряли и пока они размышляли, оставаться в них или последовать за дурной головой, выпрыгнув из обуток, голова эта была уже на земле. Ладно ещё руки успел выставить, поберегли её для дальнейших подвигов. Но правая рука не выдержала – сломалась, пришлось на месяц перейти на леворукость. Потом наступил довольно продолжительный период, который ничем особенно и не запомнился: ушибчики, мелкие ссадины, вывихи; скукота в общем, пока не задумалось мне жениться (говорил же – всё чего-то не хватает). И вот подали мы с Люсей заявление в ЗАГС, а на следующий день позвонил однокурсник, который служил в армии и проездом оказался в Перми. Ну, сами понимаете: однокурсники, как браться и сёстры, чуть не повидаешь – скучаешь. Вот я и бросился на свиданку, забыв про все наставления из правил дорожного движения. Придурки! не перебегайте дорогу на красный свет светофора, а ещё - перед стоящим на остановке автобусом: придурки! его сзади обходить-оббегать надо, вас что – инспектор дорожного движения в школе не предупреждал? Нет? Мерзавец, совсем о гражданах не заботится. Вот из-за этого дурацкого автобуса вынырнула такси и сломала мне ребро. Зато я ему локтем стекло лобовое вышиб: ишь разъездились по проезжей части дороги! Зато! Каким я женихом был, о! Невеста меня раздевала и одевала и даже ещё круче - туфли мне снимала и надевала: мне ж не согнуться, не разогнуться. Чёрт побери – приятно. До сих пор иногда под машину броситься хочется.
     Как у меня сломалось второе ребро, я уже рассказывал («Глупые травмы»). третье хрустнуло, когда мы с Биллом пытались бодаться с "Жигулёнком". После того, как футбольный вратарь остановил мой нападающий пыл выставленными вперёд локтями, сломав при этом ключицу – мою, чью же ещё! – я начал хвастаться, что у меня сломано всё, кроме головы. «Ну всё сломано! – показывал я руками на части тела, - а голова цела!». Оптимистично так, жизнеутверждающе хвастался. А голова у меня, чертовка, когда ею хвастаются, она наоборот всё делает. Как-то батя хвастался своему собутыльнику: «Сашка у меня спортсмен, водки капли в рот не берёт». И чтобы продемонстрировать сказанное, протягивает мне стакан (выпивать из рюмашек шахтёры считали ниже своего достоинства) в уверенности, что откажусь. Ну и что голова? - замахнула в себя полстакана водовки и не поперхнулась. Больше батя не хвастался. Вот и я тоже, что она у меня цела - уже не хвастаюсь: проломилась, вредина, и сразу в трёх местах. Подставилась под чью-то увесистую дубинку.
     Зато я успокоился: всё, нечего ломать, да и возраст – 49 лет – способствует тихому времяпровождению. Но через три года делаю в магазине молодым людям (толерантно! политкорректно!) замечание (въелась в организм уже это занудное поУчительство), в результате чего коленная чашечка моя, свернувшись на бок, разлетелась на кусочки. И вот лежу я на излечении и размышляю (ушиб мозга сказался на его памяти, но думать здесь-и-сейчас он не разучился, тьфу-тьфу): а ведь по второму кругу пошло. И опять нога. То есть, для того, чтобы всё сломать, мне понадобилось 49 лет. Значит. Ну, не просто же так каждого в жизнь пускают! а с миссией, которую он и должен исполнить. Трагедь у людей часто случается из-за того, что они эту миссию разгадать не могут, ну и исполнить естественно – как исполнить то, чего не знаешь!? Вот и мучаются, горемычные, смысла в жизни не видят (а смысл-то в том, чтобы эту миссию и исполнить). Я даже так думаю, что пока человек свою миссию не исполнит, то Господь его к себе не призывает. Так вот до чего я додумался на больничной койке: миссия у меня – дважды переломать свои конечности. Зачем? – Не ко мне вопрос. И получается – займёмся арифметикой – что жить мне придётся 98 лет. Вот и всё. Не верите?
        Через два года я сломал руку.
        То-то.