Если я горю, значит я верю
..."Люблю я цепи синих гор,
Ярка без света и красна
Всплывает из-за них луна...
Однажды при такой луне
Я мчался на лихом коне
В пространстве голубых долин
Как ветер волен и один"...
И меня он просил по многу раз читать "На смерть поэта" Глаза его при этом искрились, он весь оживлялся и повторял за мной отдельные строки, особенно его заряжало послесловие:
"...Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждёт;
Он недоступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперёд"...
К Чехову у него была особая любовь. Он читал и перечитывал его рассказы:"Толстый и тонкий","Анна на шее"и каждый раз восклицал:"Ай да молодец, как метко, как остро!" Отдыхая в Крыму, в один погожий день мы поехали в Аутку, где находилась дача Чехова, на которой он провёл последние годы своей жизни.Мы везли с собой огромный букет полевых цветов, который поставили в вазу на письменном столе в кабинете писателя. Дед долго сидел в саду под фруктовым деревом, а потом вымолвил:"кристальной души человек был, человек с большой буквы".
А когда мы находились в туристической поездке в Петербурге и плыли по Неве к крепости Орешек, которая расположилась на острове в Ладожском озере, он не мог угомониться, поднялся на палубу в пасмурный осенний день и стоял там в носовой части теплохода, привлекая публику из салона, декламируя поэму Пушкина "Медный всадник":
..."Здесь будет город заложён
На зло надменному соседу
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно...
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит"...
Он радовался каждому прожитому дню. Особое удовольствие доставляли ему праздники и религиозные, и коммунистические... Как он умел их обставлять! С раннего утра наряжался, принося цветы в дом - на майские праздники букет персидской сирени, а на октябрьские - охапку бордово-ржавых астр.В праздничные дни "Тбилисоба" обязательно перекидывали старинный ковёр через балкон, гостей встречали под звуки зурны с наполненным добрым кахетинским собственного производства.Дед восторгался богатством и чередой смены ассортимента плодов на ломящимся от изобилия тбилисском базаре.Он обожал гранатовый цвет, его изумляла плотная упаковка зёрен в плодах граната.
Предновогодние приготовления проводились с особой тщательностью: в большую плетённую корзину складывались сушённые фрукты: хурма, абрикосы, инжир, чурчхелы, гозинаки,када, вяленный виноград с розоватым оттенком... и всё это хранилось до наступления непосредственных торжеств.
Первые признаки весны - первая зелень, блеяние барашек, праздник "Воскресения Христова", церковный перезвон в старом городе настраивали деда на особый лад. Как он удивлялся расцветке распустившихся ярко-красных маков с чёрной серцевиной, приговаривая:"кто вас так выкрасил, недотроги вы мои?"
А когда мы отдыхали на Чёрном море в Аджарии и, сидя на берегу моря, любовались прекрасными закатами, не похожими один на другой, он всегда меня спрашивал:" а оно взойдёт завтра?" ... и я всегда отвечала:" непременно, оно выглянет из-за той вершины завтра утром".
А в один ненастный день он ушёл от нас также непостижимо, как жил - работая и напевая:
"Если я дышу, значит я живу,
Если я живу, значит я верю,
Если я дышу, значит я горю,
Если я горю, значит я верю."
Свидетельство о публикации №212052800933