Про Ваньку

Ванька парень был простой, бесхитростный. Бывало, попросит кто, обязательно на выручку придет. Легко ли, трудно ли, всегда словом иль делом поможет, последнюю рубаху снимет, но в стороне не останется. Может, потому что деревенский, а не в городе рощеный, где сосед с соседом за стенкой живут, а друг друга знать не знают. Здесь же часто чужая беда почти своей кажется. Хотя, вон Семеныч тоже всю жизнь в избе прожил, а во всем выгоду личную ищет, корысть. Наверное, просто Ванька отца слушал внимательно, а тот примером личным доказывал, что нельзя людям отказывать, коли к тебе обращаются. Как ты к человеку, так и он потом к тебе. Добро, оно ж возвернется обязательно.

На том и погорел батяня, а кузнец знатный был, рукодельный. Каждый к нему с нуждой шел: кому лошадь подковать, кому ограду смастерить или деталь какую нужную. Много ходоков было, много просителей благодарных. Но денег отец никогда не брал – не барыга же какой, слову доброму радовался. Ну, а слово, как принято, бутылкой подкреплялося. Самогон на селе – это ж валюта конвертируемая. Как не согласиться рюмку поднять, раз тебе от души «спасибо» говорят? Отказом обидеть человека можно, а зачем же, если от чистого сердца? Вот со временем сердечко-то и не выдержало.

Но зароки батины, Ванька не забыл, чтил благоговейно, но и выводы сделал – к спиртному ни рукой, ни ногой, ни другими частями тела не прикасался. Дивились окружающие Ваниному чудачеству: пацаны подтрунивали прилюдно, бабки восторгались про себя, матушка надивиться счастью не могла. Хоть в чем-то сын был разумен. В остальном – управы на него не найти. Помнится, в детстве еще, пропал – ни слуху, ни духу. Извелась вся, по соседям набегалась, участкового на уши подняла, учительницу, Марью Сергеевну, задергала. А на следующий день мальчишка явился, как ни в чем не бывало. Вихрастый, чумазый, глаза счастьем светятся.

- Ты где был?
- Дяде Вале трактор ремонтировать помогал, - а это в соседней деревне, за десять верст от Апрелевки. – До самой ночи ковырялися, там и заночевал… Я ж тебе записку написал…
- А где она?

Ванька подумал секунду, насупился, желваками поиграл, морщинками на лбу подвигал, и, стыдливо глаза опустив, полез в торбу, которая всегда при нем находилась. Вынув половину смятого тетрадного листа в клетку.

- Вот… Извини, мам. Торопился, случайно с книжкой со стола и смахнул. С собой забрал… А дядю Валю не ругай: он хотел меня домой отвезти, да я сказал, что тебя предупредил.
Было Ваньке тогда восемь.

Так и жили. То мальчишка кому коров пасти помогал, то дом строить, то огород перекопать, то за Светкой-малолеткой приглядеть, пока родители ее в город ездили. Находил он упоение в том, что дела добрые делает, пользу односельчанам приносит.

- Повезло тебе, Ильинична, с младшим-то, - радовались за него мамины подруги, за глаза нахваливая наперебой. – Вот жених-то знатный растет.

- Сорванец маленький, управы на него нет, - мать закатывала глаза и заливалась радостным смехом.

А Ванька любопытный рос, всюду нос свой сунуть хотел: а как это работает, а как то устроено, а что у этой штуки внутри? К двенадцати годам мог в коровнике на ферме любую неполадку устранить, электрика, Петьку Самохвала, подменял на время, когда тому к девушке своей, Анютке, на свиданку сбегать нужда была. Петька же, когда в город мотался, всегда с безделушкой какой возвращался.

- Держи, братан. Мы хоть и не родственники кровные с тобой, но друзья не разлей вода!

Так и было, пока Петька не женился и в делах семейных не погряз. Но Ванька обижаться не стал.

Весной, когда четырнадцать стукнуло, судьба в лице сплетницы бабы Нюры принесла худую весть:
- Ильинична! Беда случилась! Ванька твой по дороге в Ивантеевку в аварию попал! Сама видела…

Что видела, баба Нюра не сказала. Александра Ильинична побледнела, внутри все опустилось, и ноги предательски задрожали. Глаза точно туманом заволокло. Бросила работу, к участковому побежала. Тот с дежурным связался, и точно: на Ростокинской трассе, в десяти километрах до пгт Ивантеевка, где мост через Онежку, автобус в воду рухнул. То ли водитель уснул, то ли плохо ему стало – не важно это совсем, но проскочил поворот и, пробив ограждение, с крутого яра в речку выскочил. А Онежка хоть и не широкая, но бурная, с характером, водоворотами и омутами славная. Жертвы есть, скорая, ГАИ и МЧС на месте работают.
 
Ванька вроде на велике в Ивантеевку собирался, а не на автобусе, но сердце тревожно колотилось в груди.

Ильинична к бригадиру: так мол и так, машину дайте! С Вадиком, водителем, на видавшем виды «козлике» на место ЧП помчались. Всю дорогу глаза открыть боялась, страшно было в происходящее поверить, мысли дурные гнала от себя, молитвы тихо читала.

А как приехали, так и вовсе плохо стало. Железная зебра отбойника зияла рваной раной. Черный след торможения перед самым обрывом, как последнее прощай. Автобус с берега хоть и видать, но по самую крышу под водой скрылся. И велосипед сынов там же, внизу сразу приметила.

- Много жертв, много, - седоусый майор только сокрушаясь качал головой. – В город всех повезли. И живых, и мертвых…

Много позже Александре Ильиничне смешно было вспоминать переживания той минуты, добавившие ей седых волос. Гордость брала за сына, когда на торжественной линейке перед всей школой высокий и статный полковник МЧС вручал застенчиво мнущемуся Ваньке награду за активную помощь в чрезвычайной ситуации, рассказывал о подвиге подростка, не щадя живота своего, кинувшегося спасать людей из реки. Ни о себе не думал, ни о велосипеде подарочном, с которого спрыгнул в секунду. Только куртку снял да кроссовки, прежде чем в студеную воду нырнуть. Самолично шесть человек на берег выволок, пока спасатели подтянулись. Бок сильно о покореженное железо изодрал, крови много потерял, так что самого едва в сознании на скорой в больницу отвезли.

Радовалась Александра Ильинична за кровиночку свою и горевала, что не сидится сыну на месте, обязательно во что ввяжется. Не может мимо несправедливости пройти, за обиженных и обездоленных вступается. Младших и слабых защищал всегда. За что бит бывал регулярно. Схватки никогда не боялся, потому, не взирая на противника, смело кидался в бой. Знал, что его дело правое!

Со временем, пацаны уважать Ваньку стали. Когда он подрос и окреп, возмужал, местные признали за ним право третейским судьей в спорах выступать. Никто не сомневался, что по справедливости рассудит, без экивоков всяких.

А когда уркаганы залетные в клубе деревенском к девочкам местным приставать стали, непристойности предлагать начали, побрякушками да деньгами головы заморочить решили, Ванька первый им посоветовал убраться из Апрелевки подобру-поздорову. Вышли из клуба на свежий воздух для разговора мужского, но рта даже раскрыть не успели. Сверкнула при свете луны сталь холодная, и нож в бандитской руке полоснул по груди молодецкой.

После случая этого решила матушка сына в город отправить, к крестному, которого и не видел Ванька сто лет.

- Отец тебе нужен, рука сильная, - Александра Ильинична взгрустнула, чувствуя скорое расставание. – А не то сложишь буйну голову по глупости. Сергей Максимыч нрава сурового, но мужчина хороший, правильный. При нем будешь, далеко по жизни пойдешь.

Ванька о жизни городской и не мечтал никогда. Все в деревне нравилось: и свобода, и простор. Воздух свежий, луга заливные, лес зеленый. На хозяйстве работа: то воды наноси, то сена, то зерна, то помой, то убери. Но всегда результат виден, душа от радости поет, мышцы нагрузку чувствуют. А в городе в бетонной коробке что за радость? Да, магазин возле дома, школа, в которой год доучиться осталось, через дорогу, туалет теплый. Но себя-то не обманешь!

Мать, однако, ослушаться не решился. Вещички собрал и в назначенное время отбыл в указанном направлении.

Сергей Максимович гостю несильно обрадовался, но и неприязни никакой не выказывал. Был он уже в летах, грузный и болезненный, за четверть века после смерти супружницы привыкший к одиночеству. Правила установил жесткие, распорядок дня четкий, распределение обязанностей по содержанию жилища. Ванька плечами пожал, погоревал про себя на долю нелегкую и подчинился. Скучал долго по дому родному, по матушке с братьями-сестрами, по могиле отцовой, на которую ходил регулярно. Здесь жизнь другая началась – не взрослая еще, но без родительской опеки.

В классе новичка не сразу приняли. Поначалу задирать пытались «деревенщину неотесанную», глядели косо, с недоверием. Но пообтерся Ванька, пообтесался, самим собой быть не перестал, а язык общий нашел. Ведь человек открытый и приветливый везде ко двору придется. Кому улыбнется, кому подсобит, когда историю веселую расскажет иль анекдот какой. В учебе успевал, в любой компании душой стал. Учителя нарадоваться не могли, Максимыч сердцем потеплел:
- Не было детей у нас с Ниной. Бог не дал. А ты, Ванятка, как сын родной. Жаль, что раньше с тобою не знались. Сколько воды зазря утекло.

Когда время выпускного пришло, Ваньку почти единогласно ведущим вечера выбрали. Неустанно руководил он празднеством, с напарницей своей сероглазой Ольгой ни на миг внимания не ослабляли, до самого утра руку на пульсе держали: то танцы, то конкурсы, то слова благодарности, а в перерывах - застолье, но в пределах разумного.

Повестка из военкомата пришла неожиданно, но к месту. Ваня как раз никак не мог определиться, как дальше по жизни шагать, куда свою энергию направить.

Сергей Максимыч расставаться не хотел, помощь посильную предложил:
- Давай с институтом подмогу, там кафедра военная, отсрочку получишь. За пять лет мож что изменится, а нет, так в удобное место пристрою. Почто тебе время в казарме терять? Голова светлая, больше пользы здесь принесешь…

- Послушай Максимыча, Ванечка, - вторила ему матушка. – Отучишься, дипломированным специалистом станешь, многие двери откроются. В городе остаться сможешь…

- Да не хочу я в городе! – в сердцах бросил Ваня и отправился к месту сбора призывников.

…О службе он не рассказывал. Никогда и никому. Однажды приехал в отпуск. Затянутый в черную форму с якорями в петлицах, в тельняшке, с золотым орлом-кокардой на берете. Возмужавший, еще крепче, с непроницаемым лицом, хранившим печать скорби и печали. Не улыбался и не плакал. Словно был там и видел то, где бывать и что видеть обывателю за всю жизнь не придется.

Обнял матушку, пообщался с родными, в гости сходил к отцу, крест поправил, оградку обновил и, спустя два дня в город отправился:
- Извини, мам, что так скоротечно свидание. Но к Максимычу заглянуть хочу, скучает он один…

Из армии вернулся с несгибаемым решением обязательно поступить в ВУЗ. К крестному за блатом не пошел, а засел за учебники и со второй попытки поступил в инженерный университет.

- Специалистов на селе не хватает. Поднимать деревню надо. Не варягов же ждать, когда придут и порядок в России наведут.

Нисколько не умаляя заслуг города, свято верил, что будущее Родины за селом. Здесь люди настоящие, отношения подлинные, чувства истинные. Земля, она ж не только Гераклу силу дает, но и человеку простому. А в городе что? Цинизм и лицемерие! В город тот рвется, кто работы настоящей боится. А Ваньку от земли не оторвешь, трудом не запугаешь!

Самое-то дивное то, что любовь свою к просторам сельским умудрился Леночке привить, с которой на вступительных познакомился, отношения с которой завязались. Никогда от нее не скрывал:
- Вот диплом получу, обязательно к матушке вернусь. Дом поставлю добрый, будем с тобой детишек на природе растить. Молоком парным поить, свежими овощами с грядки кормить. А в городе что? Пыль, грязь и загазованность, для молодого организма крайне неполезные…

Лена не спорила. С милым рай и в шалаше. Думала, образумится любимый со временем. Ее отец, который успешно бизнесом занимается, квартиру обещал подарить, с трудоустройством помочь.

Отношения с будущим тестем у Ваньки как-то не заладились сразу. Был тот мужчиной повидавшим, тертым, своенравным и самоуверенным. Норову крутого, на расправу скорый. Желал дочери единственной жизни лучшей, чем с деревенским выскочкой получиться может. Но выбор ее уважал, и нос свой в дела личные не совал. С тещей же все вышло – лучше некуда. Маргарита Леонидовна, женщина образованная, интеллигентная, преподаватель английского, сразу разглядела в Иване добрую душу, справедливые суждения и здоровые амбиции. Такой дочери пропасть не даст, за семью стеной встанет, лоб расшибет, а для деток и половиночки своей все сделает.

Свадьбу сыграли, когда институт окончили. И он, и она – с красным дипломом. Только праздника не вышло толком. Слов теплых говорили много, пожеланий молодым, но новые родственники сторонились друг друга: со стороны жениха - стеснялись своего деревенского происхождения, со стороны невесты – хранили свой высокий социальный статус.

Леночка разводила руками:
- Привыкнут. Притрутся. Одна семья теперь.
- Все будет хорошо! – вторил ей Ванька.

Медовый месяц провели в деревне. Некогда было отдыхать и наслаждаться обществом друг друга: все уже было договорено, и на ферме ждали молодые кадры. Руководство выделило подъемные и отремонтированный дом на краю деревни – живите и радуйтесь, пестуйте новую ячейку общества…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...