Легенда о добром немце

        Георгий Жуков: «Армия Гудериана … начала поспешно отходить в общем направлении на Узловую, Богородицк и далее на Сухиничи, бросая тяжелые орудия, автомашины, тягачи и танки ... Была наконец ликвидирована угроза городу Туле».

        - Немцы переливали дефицитный бензин из танков в грузовые машины, чтобы увезти как можно больше людей. Танки, само собой, бросали. Богородицк служил гитлеровцам одной из баз 2-й танковой армии Гудериана, поэтому оказался буквально забит целыми и изуродованными машинами, танками и броневиками. Грузовики, штабные машины, автобусы, мотоциклы и велосипеды стояли почти в каждом дворе.

        - Дед, а в плен немцы попадали?

        - Редко. Наши бойцы не очень-то брали пленных.

        - Почему?

        - Потому что отступавшие гитлеровцы оставляли после себя пепелища и виселицы.

        - И что было?

        - Были убитые, и не было пленных.

        Тем не менее, главной богородицкой легендой об отступлении фашистов стала история о неком добром немце, предупредившем жителей о готовящейся на городской площади расправе. По одной версии явивших по приказу германских властей к 11 утра ждал расстрел, по другой – отправка в качестве рабов в Германию.

        - Дед, так что же замышляли немцы?

        - Думаю, расстрел. Кругом лежал глубокий снег, фрицы сами с трудом выбирались из города, бросая автомобили и военную технику. Железнодорожные пути были перебиты.

        - Да, вывозить людей в таких условиях невозможно.

        - А у плотины стояло два пулемета. Площадь ведь тогда располагалась где теперь горсад, прямо у пруда. Так что к расстрелу фашисты приготовились.

        - Дед, тебя же не было в городе. Откуда ты знаешь про пулемет?

        - Знаю.

        Большинство горожан, переживших оккупацию, утверждает, что тот самый добрый немец стоял именно в их доме, и именно они разнесли эту весть по городу. Не стоит искать черную кошку в темной комнате. Главное, что план фашистов был сорван. Накануне вечером жители покинули город.

        Моя бабушка подалась к родне. В Щекино. 60 километров пешком. Зима не поскупилась и навалила снега по колено. Морозы стояли под 30 и более. В числе немногочисленных вещей в своей котомке она несла любимый томик стихов Генриха Гейне на языке оригинала. Шла ночью, днем немецкие самолеты обстреливали.

        Варвара Введенская: «Когда слышался гул очередного самолёта, мы разбегались в разные стороны по полю и ложились на снег в надежде, что хоть кто-то останется в живых. А когда налёт прекращался, опять сходились к маме, но каждый раз на поле оставался кто-то из горожан. Стоны, крики, плач».

        Как часто бывает, нашлись воспоминания и более везучих беженцев, находившихся там же и тогда же. Людмила Северова: «Четырнадцатого декабря мы с мамой, все наши соседи, захватив самое необходимое, оставив дома и квартиры, стали уходить из города. Мы дошли до Ломовки. Немцы в нас не стреляли, только смеялись и фотографировали».

        Жительница поселка Аварийный Ольга Альмашова: «Перед наступлением наши летчики обстреляли посёлок и попали в гараж, где находились баллоны с кислородом. Баллоны начали один за другим взрываться, а немцы, наверное, думали, что это стреляют русские, начали спешно уходить. Кто уезжал на машинах, кто на лошадях, побросав все свои орудия. Наши пришли вовремя … немцы решили повесить на следующий день 25 жителей. Не успели».

        Елизавета Трубленкова: «решила отсидеться в дзотах, что немцы построили. Сунулась туда, а там уже чуть ли не вся деревня схоронилась. Коров и коз неподалеку привязали. Да не пускают свои же деревенские к себе - Валька-то, моя меньшая, раскричалась. Она вообще горластая была. Только я не отступала: «Ишь ты, дочь моя выдаст своим криком, а коровы, что рядом привязаны, не выдадут?» Переругалась со всеми, но всё-таки влезла в укрытие».