Али

Джулия бесконечно любила восточную экзотику, во всём этом блеске и в шуршании ткани, во всех этих взглядах в прорези чадры, в великолепии золота и звоне монист ей слышалось что-то завораживающее, такое настоящее, которое давным-давно было потеряно в цивилизованной, но такой обыденной и скучной Америке. Возможно, поэтому она каждый отпуск проводила в восточных странах. Каждый раз - в новой. Это было интересно и увлекательно - видеть различия, но ощущать что-то такое общее, от чего щемило сердце. В этот раз она выбрала одну малознакомую страну - хотя бы потому что её знакомая менеджер по туризму сказала, что таких цен и условий она больше не найдёт нигде. Да и какой смысл выбирать - если запах пряностей и ослепительное солнце везде одинаковы - различаются только цвета зданий и говор людей. Главное, то, ради чего она ехала раз за разом - оставалось прежним. Запах пыли и тяжёлое великолепие домов, дворцов и дорог. А быть может, она боялась однообразия - чтобы не потерять то очарование, которое постоянно требовало новизны. Базары и рынки, мечети и музеи - она обходила это в каждом городе, где бывала. Запахи одурманивали, а яркие вещи, которые были так неуместны в родной Америке - забивали чемоданы и сумки. Стоя напротив лавочки торговца - она рассматривала полупрозрачное платье из какой-то воздушной, невесомой материи. Хотя назвать это платье полупрозрачным - было бы преувеличением. Почти невидимое - оно было гостем на этом празднике закрытых чадрой лиц и тяжёлых парчовых тканей - ярких и всегда как будто немного пыльных. Джулия не могла оторвать взгляда - погружённая в мысли о тысяче и одной ночи и о том, что за толстенными  стенами этих домов - всегда без окон и всегда молчаливых - происходит неведомая жизнь, в которой возможно есть место и такому платью и мерцанию сказочных ламп под завораживающий звон монист, усеянных мелкими монетками... Её мысли прервал голос на прекраснейшем английском - "леди нравится это платье?". Обернувшись - она увидела представительного джентльмена - одетого с английским лоском, но обладающего на удивление восточной внешностью - наверное, такими были разбойники великого Али-Бабы. Или эти разбойники были против Али-Бабы? Она не помнила - и неожиданно разозлившись на себя - достаточно резко ответила, что не разговаривает на улице с незнакомцами. Сама себе удивившись - она, тем не менее, исподлобья смотрела на незваного собеседника. Впрочем, тот лишь пожал плечами и улыбнувшись - неторопливо пошёл по рынку дальше - и только тогда Джулия заметила, что того сопровождали несколько слуг. Обозвав себя последней дурой и решив, что так и не сбываются мечты о султане и принце из сказок - по глупости и резкости, из-за готовности давать отпор даже тогда, когда никто и не нападает - она с запоздалым сожалением укоряла себя за свой поступок, размышляя, что наверное, именно поэтому ни один из её знакомых не продержался с нею больше месяца или двух. Впрочем - что толку в этом самокопании, хотя возможно и стоит поговорить об этом с психотерапевтом. А что? Возможно это идея. Размышляя об этом, Джулия прошла ещё несколько улиц и кварталов - впрочем, не таких уж и очаровательных - наверное оттого, что злость на себя никогда не приносит радости. Поэтому, решительно свернув с центральной улицы - она пошла искать ближайшую лавочку не для туристов - местные товары, а не китайская подделка интересовали её сейчас. Шёлк и золотое шитьё. Звенящие браслеты и многометровые нити мелких драгоценностей. Цепочки и... Она не успела закончить мысль, как почувствовала кого-то сзади и ткань, пахнущую оглушительно сильно - закрывающую ей лицо. Забытьё пришло мгновенно и безболезненно, как гуманный сон. Испугаться Джулия не успела - наверное оттого, что приходила в себя постепенно - и всё окружающее казалось скорее продолжением неожиданного и сладкого сна, который отчего-то был слишком головокружительным и ошеломительно тяжёлым. Она сидела на чём-то мягком и приятном, полумрак вокруг был дрожащим от света немногих свечей. Как в сказке, подумала Джулия и почувствовала скованность, как обычно бывает сразу после сна - но это ощущение неподвижности не проходило - и она испуганно посмотрела на руки - для этого ей пришлось повернуть голову - руки не соглашались слушаться. С удивлением и непониманием она смотрела на тонкую цепочку, охватывающую её запястье и тянущуюся к стене. Вторая рука так же была прикована к стене - так что свести руки было невозможно. Джулия дёрнула раз и ещё раз - это было бесполезно - только запястья отозвались резкой болью от тончайшей цепочки, тянущейся и обвивающей её руки. Рассматривая цепочку, Джулия только сейчас обратила внимание на то, что её руки покрывала тончайшая. Неощутимая ткань - почти прозрачная, совсем как... Она не успела додумать эту мысль, хотя и понимала, что сейчас вспомнит что-то важное - но услышав шаги - она поддалась неожиданной панике и вскочила на ноги, осматривая всё вокруг. В свете свечей были видны тёмные стены и более ничего - но одновременно Джулия поняла, что кроме платья их этого невесомо-прозрачного материала - на ней нет больше ничего. Куда делась её стильная одежда? Какого собственно чёрта? Джулия завелась сразу и до предела - гадкие, вонючие мелкие воришки! Не зря ей все говорили, что восточные люди - сплошь воришки и мошенники! Незнакомец - медленно входил в освещённое пространство - и она моментально вспомнила всё, увидев это лицо. Конечно - тот Али-Баба с площади!
- Где моя одежда? Какое вы вообще имеете право меня удерживать, я гражданка...
На этих словах неведомый, но совершенно спокойный - незнакомец подошёл совсем близко и просто закрыл её рот ладонью. В его глазах не было злости - и потому его слова о том, что прошло уже несколько дней и что все вокруг совершенно уверены, что Джулия погибла при несчастном случае. Так бывает. Неосторожно посмотреть вниз с высокой городской стены - и то. Что отправляют домой - уже не поддаётся описанию. Да, ему очень жаль, что пришлось поступить таким образом - так говорил он, но его глаза на последних словах - загорелись искорками юмора. Ему это шло и в то же время пугало. К тому же - он так и не отпустил свою руку, удерживающую её рот. И только тогда до Джулии мгновенно дошло - в какую неприятную ситуацию она попала. Будут ли её искать,  а если нет - то, как можно отсюда убежать. Все фильмы, которые она видела - обычно кончались именно этим - но отчего-то в фильмах ничего не было о предательски тонких цепочках, которые никак не хотели рваться и о том, что справиться с мужчиной, стоящим напротив, да ещё когда ноги подкашиваются от голода - это совсем не просто. Одновременно с этим Джулия поняла, что голодна. Не просто голодна - а очень голодна. Голодна, как дикий зверь. Теперь слова незнакомца о нескольких днях, прошедших в беспамятстве - не казались ей настолько уж выдумкой. Она мотнула головой - и он опустил руку, внимательно смотря ей в глаза. Джулия не решалась подумать о том, что будет, если он опустит свой взгляд - такой стыд она вытерпеть бы не смогла - но твёрдо заявила:
- Я хочу есть.... и немедленно!
Незнакомец пожал плечами и так же спокойно, как и до этого сказал:
- А мне нужна наложница. Ты подходишь. Согласна?..
Джулия от гнева не могла сказать не слова, а потом в совершенно неприличных выражениях высказала все, что думала о насилии и похищении людей, а ещё о нарушении всех прав гражданки великой страны. Незнакомец слушал внимательно, но совершенно равнодушно.
- Ты не права. Мы все хотим чего-то, но никто не хочет признаться в своих истинных желаниях. Ты хочешь есть и хочешь чтобы я дал тебе еды, но не хочешь выполнить мою просьбу и дать мне то, чего хочу я. Вы все такие лощёные и защищённые. Вы говорите, что готовы умереть за свободу. Такие слова вызывают уважение, так давай посмотрим, чего они стоят. Он отошёл в темноту и почти тотчас вернулся с высоким столиком, на котором лежала куриная сосиска. Такие обычно подавали в недорогих ресторанчиках - и они были удивительно вкусными. В том же состоянии, в каком прибывала Джулия - этот запах сводил с ума. Она судорожно сглотнула.
- Посмотрим, готова ли ты отказаться от еды взамен на свободу - с этими словами незнакомец вышел, оставив столик так, что Джулия почти утыкалась в аппетитно пахнущий кусочек еды. Она закрыла глаза и попыталась думать о чём-то постороннем, о том, как важно быть гордой и сохранять верность принципам, обо всех великих американских героях, которые не сдавались ради того, чтобы люди могли быть свободными и... и аппетитный запах не давал ей думать ни о чём другом, только об аппетитном и восхитительно мягком кусочке вкуснейшей еды, тающей во рту. Джулия поклялась, что не будет больше осуждать всех тех, кто считает еду важнейшим элементом культуры и почти что искусством, кстати, об искусстве - она начала вспоминать всех известных актёров - Николсон, поглощающий пирог с клубникой - в каком же фильме это было? Поняв, что так не может больше продолжаться - она открыла глаза и решительно взяла в руки сосиску - она свободный человек и если она хочет есть - она имеет право есть - тогда и столько, сколько захочет. В тот момент, когда сосиска кончилась и Джулия блаженно откинулась, ощущая как невероятно чудесно быть сытой - здесь и сейчас - в кругу света вновь появился незнакомец. Джулия начала объяснять, что свобода не быть голодной - это её право и... И как уже начинало становиться традицией - на середине мысли незнакомец подошёл к ней и закрыл ей рот рукой - но на этот раз его вторая рука скользнула по её телу - и не остановилась даже тогда, когда зашла за все границы допустимого. Джулия извивалась и изворачивалась - но это было не очень успешно. Рука незнакомца исследовала её самые потаённые уголки и не останавливалась ни на секунду. В это же время его шёпот гипнотизировал её:
- Ты выдержала ровно семь минут. Вот цена твоей свободы. Семь минут наедине с сосиской, тебе этого достаточно, чтобы найти оправдание всему. Я бы отпустил тебя, если бы ты продержалась хотя бы несколько часов. Но, как и всегда - слова и слова и слова - это всё, что ты знаешь и всё, что ты умеешь. Признайся хотя бы себе - ты не можешь сопротивляться своим желаниям. Есть, спать, говорить. Ты делаешь это тогда, когда хочешь ты. Признайся, что и другие имеют такие же права.
Его слова успокаивали и навевали сон. Может быть, это было вследствие еды и стресса - хотя с огромнейшим удивлением Джулия заметила, что совсем не волнуется. Конечно же, он говорил ужасающие вещи и ему нужно было достойно возразить - но она подумала, что сможет это сделать позже, может быть это было от духоты - но её резко начало клонить в сон - и сил сопротивляться - внезапно не сталось. Кажется незнакомец это заметил - потому что вдруг прекратил касаться её обнажённого тела - и Джулия внезапно поняла, что не испытывает никакого восторга по этому поводу, её уха почти касались губы незнакомца, когда он говорил ей тихо и мягко, почти успокаивающе:
- Я не хочу тебя удерживать силой, так что будь добра, не пытайся убежать или драться. Я освобожу твои руки при одном условии, что ты наденешь это колье. Сама. Себе. Я не настаиваю, но это условие того, что я освобожу твои руки. Джулия уже была согласна, ну что за детские игры - какое-то дурацкое колье... А незнакомец всё вращал перед её глазами сияющие и завораживающие огоньки - это конечно были не драгоценности, а сплетённые наподобие широкой полоски цепочки какого-то металла. В целом это было очень красиво и стильно - но слегка напоминало ошейник. Очень красивый и переливающийся. Всего-то, о чём вообще было говорить. Когда её руки опустились, освобождённые - она презрительно вырвала из его рук это колье - и ловко защёлкнула его на своей шее.
- Так лучше? -  с вызовом спросила она.
- Намного лучше. Особенно то, что ты сделала это сама. Теперь у меня нет сомнений в том, что мы встретились неслучайно. Ты чувствуешь его вес?
- Нисколько. - Она ощупывала струящиеся колечки, мягко щекочущие пальцы - и вдруг поняла, что не имеет представления - как это украшение снимается. Незнакомец заметил это. И улыбнулся.
- Вообще-то оно не снимается. Если женщина одевает такое украшение, то она теряет свободу. Не жена и не сестра, она живёт в доме мужчины и считается привилегированной особой. Желания такой женщины - а теперь и тебя - это закон для всех обитателей дома - за исключением мужчины. Мужчина приносит ей всё, что требуется - и забирает то, что захочет. И женщина отвечает "да". Потому что так принято. И потому что так удобно. И ещё потому, что иногда это именно то, что так хочется. Следовать желаниям. Отказываться от ненужного - в пользу приятного и необременительного...
Голос мужчины убаюкивал всё сильнее. Джулия подумала, что всё-таки придумает, как снять это ожерелье и убежать - но только когда хорошо выспится. Все герои в столь любимых ею фильмах всегда говорили, что нужно дожидаться удобного случая. Поэтому - завтра. Завтра-завтра-завтра. А пока можно сделать вид, что она принимает эти правила игры. Да, ну конечно. Нужно усыпить бдительность и всё такое. Она будет хитрее этого странного нецивилизованного араба. Что он там хотел услышать? Путающиеся мысли наконец пришли в какое-то движение и Джулия сказала:
- Да.
Через мгновение она уже лежала лицом на тёплом и пушистом покрывале, чувствуя, как её тело, мягкое и бессильно податливое - аккуратно устраивают на ковре наиболее удобным мужчине способом. Она не собиралась этому помогать, просто ничего не предпринимала, удивляясь, как быстро оказалась в лапах этого грязного шовиниста. Кстати, надо бы подыграть ему, чтобы притупить его бдительность. Нужное слово услужливо вынырнуло из памяти:
- Да.
Её лицо чуть сильнее уткнулось в восхитительно мягкий ковёр, когда он получил то, что хотят все. Она чуть скосила глаза назад. Профиль незнакомца был отчётливо виден в этот момент, освещённый мерцающими свечами. Незнакомец. Она неожиданно для самой себя спросила:
- А как тебя зовут? - и сама сонно удивилась комизму ситуации.
На секунду задумавшись, он внимательно посмотрел ей в глаза. Наверное, она выглядела весьма глупой, спросив об этом именно в этот момент.
- Али. - коротко ответил он.
Джулия хотела рассмеяться - ну конечно же, Али-Баба из тысячи и одной ночи, ну как же иначе? Но она неожиданно уснула - и более ничего её не беспокоило...