Четвертое разочарование Главы 4-6

                Глава четвертая


В понедельник, в самом начале рабочего дня, появился Олег. Мое сердце сжалось в предвкушении неприятного разговора. Света из службы логистики, с которой мы делили комнату, вышла, бросив на меня ободряющий взгляд.
Олег выглядел хмурым и недовольным. Оказывается, он вернулся из командировки раньше, чем собирался, для того, чтобы внести изменения в проект. А я-то, наивная, полагала, что он приехал специально, чтобы встретиться со мной. Все было проще и прозаичнее. Поставщики что-то напутали и прислали не те материалы. Теперь нужно было либо замораживать строительство в ожидании новых поставок, либо вносить изменения в проект. Он на прошлой неделе проинформировал свой отдел. Эксперты несколько дней бились над этой задачей. Сегодня должен состояться консилиум, который примет окончательное решение, которое Олегу предстоит претворять в жизнь.

Сообщив это, он мрачно взглянул на меня:

- Я улетаю ночью, давай сходим куда-нибудь – поужинаем.

- Я занята.

- Значит, отправляешь меня в отставку?

Мне не нравится говорить людям что-то неприятное, можно даже сказать, что это мне
больно,  но растягивать агонию я не собиралась.  «Умерла, так умерла».

- Можно и по-другому сказать, - пробормотала я, - но суть от этого не изменится.

Олег резко повернулся и вышел из комнаты, только что дверью не хлопнул. Интересно
что им движет – какое-то чувство ко мне или уязвленное самолюбие? Я искренне надеялась, что он скоро утешится. Молодой и неженатый питерский архитектор – лакомый кусочек для красоток из провинциального северного городка.

Никакой срочной работы не было, и я еще долго сидела, погруженная в свои мысли.В конце рабочего дня позвонил Роберт и сказал, что не сможет заехать за мной, но вечерняя прогулка обязательно состоится. Мое настроение тут же подпрыгнуло до максимума, и я, чуть ли ни напевая, направилась к метро.

Весь вечер я читала «Временной пояс». Если две первые книги Куприянова были вполне реалистичны, то в этом романе появились элементы фэнтэзи. Признаться, я этот жанр не жаловала, но у него реальность и фантастика так органично переплетались, что мне было просто не оторваться. Даже на звонок Роберта я поначалу отреагировала довольно вяло.

Мы прогуливались по привычному маршруту. Сначала я вылила на своего спутника поток благодарностей за книгу, он тут же сказал, что дарит ее. Только потом дело дошло до новостей.

Областная прокуратура оказалась довольно проворной. Варвара Константиновна опознала в убитой свою внучку, но на обратном пути ей стало плохо, и ее до Питера не довезли, поместив в больницу в Сиверской. Она в очень тяжелом состоянии. Неизвестно, выкарабкается ли.

Вскрытие Насти еще не проводили, но по предварительным данным она умерла около двух недель назад. Я даже остановилась при этом известии, ведь она пропала более двух месяцев назад! Где же скрывалась все это время? Вряд ли возможна такая большая ошибка.

- Если она все время там жила, то почему Василий Иванович нам ничего не сказал? – недоумевала я.

У Роберта был ответ на этот вопрос.  Василий Иванович почти весь июнь пролежал в
больнице, видимо, убийство произошло незадолго до его выписки.

- А как ее убили? – с замиранием сердца спросила я.

- Задушили голыми руками. – Роберт остановился и привлек меня к себе. - Давай, больше не будем сегодня об этом говорить. Лучше расскажи, как провела день.
Встречалась с Олегом?

Мне было спокойно и уютно в его объятиях и совсем не хотелось говорить об Олеге. Четвертого разочарования из него не получилось, зато Роберт очень подходит на эту роль. Разумеется, я не стала озвучивать свои мысли.

- Да, встретились. Точка поставлена.

Роберт больше ни о чем не спросил, просто поцеловал меня, и мы стали продвигаться вперед семимильными шагами, незаметно оказавшись в моей спальне в объятиях друг друга. Да, мама права, он хорош во всем. Во всем. Каждая моя клеточка, каждый мой нерв переливались всеми цветами радуги и звенели. Я не представляла, что такое бывает. Даже Марат, мое первое разочарование, никогда не вызывал во мне подобных чувств.

Проснулась я оттого, что Роберт нежно прикоснулся к моим губам. Он был уже одет и сказал, что ему надо зайти домой – помыться, побриться и переодеться, после чего он заедет за мной и отвезет на работу.

- Нет-нет, встретимся вечером, - испугалась я. – Я должна прийти в себя, а то не смогу работать. На мне, небось, аршинными буквами все написано.

Роберт засмеялся и опять поцеловал меня.

- Надеюсь, они не умеют читать.

Работать я совершенно не могла, да что там говорить о работе, когда я в метро не
смогла одолеть ни одной страницы. Глаза бродили по строчкам, а в голове ничего не отпечатывалось. Никаких мыслей вообще не было, только ощущения. Наверное, когда человек находится в таком состоянии, ему нужно выдавать больничный лист, чтобы он по невнимательности не причинил вред себе или другим. Но наш гуманизм пока еще не дорос до этого, и я делала вид, что работаю. На саму работу сил не оставалось.

После обеда меня вызвал Константин Иванович. Я попыталась сконцентрироваться и вошла в его кабинет. От него я узнала, что на следующей неделе мне предстоит командировка в Германию. Он дал стопку бумаг, которую  я должна была перевести на немецкий язык до отъезда.

- Вы тоже едете? – поинтересовалась я.

Константин Иванович неопределенно хмыкнул:

- Нет, едут Борис Петрович и Леонтьев – наш главный архитектор.
Впрочем, все его ухмылки и полунамеки дошли до меня позднее, тогда мозг работал
только на запись.

Эта информация окончательно вывела меня из бездумно-блаженного состояния. Мне совсем не хотелось никуда уезжать. Расставаться с Робертом на неделю! И вообще, как-то странно. Раньше Борис Петрович прекрасно обходился без переводчика, ведь Леонтьев свободно говорит по-английски. Неужели у него на меня какие-то виды? Только этого не хватало! Тут мне вспомнилась ухмылка Константина Ивановича, которая подтверждала наихудшие опасения.

От неприятных размышлений меня отвлек звонок Сашки. Она сообщила, что ее дочка уже выздоровела, но она пока не может приехать в город, так как Витька работает на двух работах и приезжает на дачу только в выходные. Было бы бесчеловечным бросить его одного с детьми после тяжелой трудовой недели. Мне очень хотелось с ней пообщаться, но ничего конкретного я ей пообещать не могла, намекнув на перемены в личной жизни.

- Олег? – оживилась она.

- Нет, Роберт.

Посыпались вопросы, но тут раздался детский плач.

- Машка с крыльца свалилась, - крикнула подруга и отключилась.

Вечером Роберт заехал за мной. Мне хотелось броситься к нему со всех ног, но я себя сдержала и степенно направилась к машине. Он был не так сдержан и поцеловал меня. Мне вдруг захотелось, чтобы Борис Петрович увидел это из окна. Может быть, тогда он передумает отправлять меня в командировку? Или это его только раззадорит? Бывают ведь и такие спортсмены, впрочем, к нему это вряд ли относится. Однако оглядываться на окно генерального директора я не стала.

Мы сидели в автомобиле. Между нами было не менее полуметра, но казалось, что исходящее от нас напряжение пробивает эту воздушную подушку.

- Как тебе сегодня работалось? – спросил Роберт.


- Ужасно, - отозвалась я. – Еле выжила. А тебе?

Он рассмеялся и ответил, что очень устал, так как все время приходилось усилием
воли заставлять себя действовать нужным образом, автоматически не получалось.
      
Мы поужинали в ресторане в центре города, потом направились в свои Пенаты.

- Вечерняя прогулка, - не допускающим возражений тоном сказал Роберт, остановив автомобиль у моего подъезда.

Было еще не поздно, и мы отправились в парк. Я знала там каждую тропинку и завела
Роберта в свой любимый тихий уголок, где за свою жизнь провела много времени в компании с книжками и конспектами. Мы опустились на старую скамью и долго сидели молча, крепко обнявшись.

Потом рассказала ему о предстоящей командировке, правда, о своих подозрениях относительно генерального директора говорить не стала.

- Мне тоже предстоит поездка, - сообщил Роберт. – Постараюсь отодвинуть ее на следующую неделю, чтобы не удлинять разлуку.

И опять все повторилось. Все во мне переливалось и звенело. Перемену во мне трудно было не заметить. Мама первой поняла, в чем дело, хотя я старалась говорить с ней самым бесстрастным голосом. Она в очередной раз предостерегла: «Будь осторожна. Не подпускай его слишком близко». Но было уже поздно.

Постепенно я привыкла к своему новому состоянию и заставила себя работать, так как к выходным нужно было закончить перевод. Компьютер с немецкой клавиатурой был только в приемной директора, поэтому почти все дни я проводила там. Борис Петрович иногда подходил ко мне и интересовался, как идут дела. Я заверяла, что к пятнице управлюсь. И управилась. Еле-еле.

В выходные мы поехали на дачу какого-то знакомого Роберта, которая временно пустовала, и  все время провели вдвоем – купались, загорали, жарили шашлыки и пекли картошку, то и дело прерывая эти занятия, чтобы слиться воедино. Мне хотелось, чтобы эти выходные никогда не кончались, но они закончились, и в воскресенье вечером мы вернулись в Питер.

Роберт ушел от меня в три часа ночи, а на пять у меня было заказано такси в аэропорт, так что поспать почти не удалось. Я дремала в такси, потом в самолете. Спустившись по трапу во Франкфурте, я ненадолго проснулась. Нас встретили в аэропорту, и я еще два часа дремала, пока мы мчались по скоростному шоссе, после чего  оказались в маленьком городке, который нельзя было назвать захолустным – таким он был чистеньким, аккуратненьким и уютненьким.

Нас поселили в местной гостинице, которая по европейским понятиям едва ли дотягивали до заявленных трех звезд, впрочем, все было чисто и удобно. Борис Петрович назначил встречу в вестибюле гостиницы через час, посчитав, что этого хватит для того, чтобы разложить вещи и привести себя в порядок. Я еле плелась, Леонтьев откровенно зевал, только генеральный директор был бодр и свеж, как майская роза, будто проспал все рекомендованные врачами восемь часов.

Первый день был очень насыщенным – переговоры, обед, потом опять переговоры и деловой ужин. У меня к вечеру просто язык отваливался.

После ужина мы на такси отправились в гостиницу. Все мы жили на втором этаже и, распрощавшись в коридоре, разошлись по номерам. Как только я переступила порог, раздался звонок телефона. Роберт сообщил, что прилетел в Мурманск, где собирался заняться какими-то делами Измайлова, на обратном пути заехать в Петрозаводск, а к концу недели вернуться в Питер. Мы же вылетали из Франкфурта в субботу вечером. Я рассказала, как провела сегодняшний день и посетовала, что ужасно устала.

- Спокойной ночи, дорогая, - сказал он.

Мне никогда не нравилось такое обращение, казалось пошлым и фальшивым, но в его
устах оно прозвучало, как музыка.

- Спокойной ночи, дорогой, - я впервые произнесла эти слова.

Следующий день был более спокойным. После обеда мы с Борисом Петровичем
оказались совершенно свободны, чего нельзя было сказать о Леонтьеве. Он самостоятельно общался с местными архитекторами, а мы остались не у дел. Неужели генеральному директору нечем заняться, и он согласился три дня просто так болтаться, чтобы потом поставить свою подпись на отредактированных документах? Мне такой расклад совершенно не нравился, но у Бориса Петровича, похоже, все было продумано.

Нам выделили автомобиль с водителем, и мы отправились знакомиться с окрестностями. Сам городок был маленьким и никакими достопримечательностями не располагал. Мы свернули со скоростного шоссе и оказались совсем в другом мире, где средневековье гармонично уживалось с современностью.

Холмистая местность была весьма живописна. Чуть ли не на каждом холме виднелись развалины средневековых замков, а в ложбинах между холмами ютились аккуратные немецкие деревеньки с красноватыми черепичными крышами.

Наш водитель, Генрих, привез нас в симпатичное местечко, где мы после почти альпинистского восхождения оказались на вершине высокого холма, на котором гордо стоял отреставрированный замок. На мой взгляд, реставрация была некачественной, так как здание выглядело чуть ли не новостройкой, но вид оттуда открывался изумительный.

Мы фотографировали все подряд, и себя в том числе. Борис Петрович был любезен и внимателен, но не более того. Я понемногу расслабилась. Взирая на мир с высоты, представляла, как средневековые князьки, засевшие на соседних холмах со своими воинами, наблюдали друг за другом и устраивали междуусобные войны. Чего им не хватало? Я поделилась размышлениями со своим спутником. Его нельзя было назвать образованным человеком, но он обладал острым умом и незаурядной наблюдательностью. Речь у него была правильной и выразительной, так что общаться с ним было приятно.

В экскурсиях и посещении различных злачных мест мы провели оставшиеся дни. Съездили в Страсбург, Люксембург и Трир. Раньше мне не приходилось там бывать, так что я с удовольствием выступала в роли туристки. Присутствие Бориса Петровича меня не напрягало, и я подумала, что не так страшен черт, как его малюют. Мы с ни почти что подружились. Говорили обо всем, правда, личной жизни не касались. Лишь однажды, когда я с помощью путеводителя рассказывала ему об истории Трира, посетовал, что плохо образован.

- По молодости, да от излишнего рвения угодил за решетку, так что было не до
образования. – Он внимательно посмотрел на меня. – Вы, наверное, слышали об этом?

Я кивнула, а он нахмурился.

- От тюрьмы, да от сумы не зарекайся, - призвала я на помощь известную пословицу.

Он неопределенно хмыкнул, но дальнейших откровений не последовало.

Постепенно все мои подозрения относительно Бориса Петровича развеялись. Он просто решил совместить полезное с приятным – командировку и турпоездку, а меня взял с собой потому, что путешествовать одному без знания языка просто невозможно.

Как только я переступала порог своего номера, раздавался звонок Роберта, он будто чувствовал меня на расстоянии. Дела задержали его в Мурманске, так что поездка в Петрозаводск пока откладывалась. Он собирался вернуться в Питер в субботу утром, а вечером встретить меня в аэропорту, и я считала минуты до нашей встречи.



                Глава пятая


Наконец, наступила суббота. Борис Петрович поставил свою подпись на документах, и мы стали собираться в дорогу. Он донес мои вещи до машины и, улыбнувшись, сказал, что у него еще ни разу не было такой приятной командировки. Я даже немного смутилась, а измученный Леонтьев подозрительно покосился в нашу сторону. В отличие от нас, он все эти дни работал, не покладая рук.

Разочарование подстерегло меня, когда мы были в аэропорту Франкфурта. Роберт сообщил, что не сможет меня встретить, но обязательно объявится ближе к ночи. Всю дорогу я хмуро смотрела перед собой, пытаясь представить, чем вызвано это изменение в его планах. Какие могут быть дела в субботу вечером? Хорошо, что мы с коллегами сидели в разных концах салона самолета, и не нужно было поддерживать светские разговоры и что-то изображать на лице.

В аэропорту мои попутчики заметили, что меня никто не встречает, и предложили подвезти. После недолгих разговоров выяснилось, что мы живем в разных концах города, так что разъехались поодиночке.-

Роберт позвонил сразу после полуночи, и уже через несколько минут после этого переступил порог моей квартиры. Я чувствовала себя незаслуженно обиженной и собиралась немного проучить его, но как только его увидела, все мои коварные намерения были забыты. Мы обнялись, поцеловались, и нам стало совсем не до разговоров.

Я не заметила, как уснула. Разбудил меня звонок телефона. Вслед за мной проснулся Роберт, и мы некоторое время соображали, чей телефон явился возмутителем спокойствия, так как зазвучавшая мелодия была в арсенале обоих мобильников. Я включила ночник, и Роберт взял свою трубку. Я прислушалась к разговору, вернее, я слышала только реплики Роберта.

- Какого черта ты звонишь мне в такое время? - Собеседник Роберта что-то возмущенно говорил. - Да, я пока на тебя работаю, но я не твой раб. Сейчас я отдыхаю и никуда в такое время не поеду.

Я догадалась, что Роберт разговаривает с Измайловым, и, взяв свой мобильник,
посмотрела на часы. Четыре часа утра. Странное время для деловых разговоров.

- Да, я туда ездил. Как ты помнишь, я взял недельный отпуск, так что мог поехать туда, куда хочу. И не обязан был тебя предупреждать. - И опять возмущенная тирада.

- Можешь не присылать свою машину. Зря прокатитесь, я сейчас в другом месте.
Думаю, наш разговор можно отложить до более приемлемого времени. - Голос Роберта стал очень напряженным: - Можешь считать, что с этой минуты я на тебя больше не работаю.

Послушав некоторое время своего собеседника, Роберт, не прощаясь, повесил трубку.

- Кажется, я здорово влип.

Мы переглянулись и, одевшись, отправились на кухню. Я только сейчас заметила, как
Роберт изменился за последнюю неделю: осунулся, под его изумительными глазами залегли тени. Я смотрела на него и ощущала двойственное чувство – с одной стороны он казался мне очень близким человеком, а с другой – незнакомцем. Хмурое сосредоточенное лицо будто отделяло его от меня и моей жизни.

Я закурила, он последовал моему примеру. Мне о многом хотелось расспросить его, но я ждала, когда он сам все расскажет. И он рассказал.

- Помнишь, я говорил тебе о своем деде? – Я молча кивнула. – Знаешь, как его
звали? – Я опять кивнула, на этот раз отрицательно. – Его звали, - четко выговорил Роберт, - Антон Куприянов.

Я замерла. Как же так?

- Твой дед – писатель? – наконец выговорила я. – Ты же говорил, что он давно умер.

- Он умер семь лет назад, - подтвердил Роберт, - Это самый черный день в моей жизни. Он был дедом по материнской линии, я ведь только наполовину латыш. Родители развелись, когда я был совсем маленьким, и практически забыли обо мне. Меня вырастил дед, он был для меня всем – отцом, матерью и самым близким другом, а также первым читателем моего первого романа, но до его выхода в свет он не дожил.

Благодарный внук в память о любимом деде решил опубликовать свое первое произведение под его именем. Роман был хорошо принят критиками и читателями, так что Роберт не стал ничего менять. Настоящее имя писателя Антона Куприянова знали немногие, что оказалось очень удобно для жизни, так как Роберт не любил шумихи вокруг своей персоны.

У меня в голове никак не укладывалось, что Роберт и Антон Куприянов – один и тот же человек. Я была ошарашена и немного обижена на то, что он скрывал от меня правду. Почему? Я так погрузилась в эти переживания, что забыла о причине его неожиданного признания среди ночи.

А причина была очень серьезной. Роберт стал помощником депутата с единственной целью – узнать изнутри, что происходит в коридорах власти.

В середине мая он был в гостях у своего бывшего одноклассника Николая Акимова. Они не были закадычными друзьями, но знакомство поддерживали. Роберт обратился к приятелю за консультацией. Когда-то тот сидел в тюрьме, а Роберту для нового романа была нужна информация из первых рук о некоторых деталях быта заключенных. Кстати, Николай - один из немногих знал, кто скрывается за именем Антона Куприянова.

Случилось так, что именно в это время к Акимову пожаловал в гости его бывший сокамерник и нынешний депутат Измайлов. Он находился по делам в Петрозаводске и в местной газете прочитал об успешном предпринимателе Николае Акимове, узнал в нем своего знакомца и неожиданно нагрянул с визитом. Роберт попросил одноклассника сохранить его инкогнито.

Измайлов собирался еще несколько дней пробыть в Карелии и сказал, что ему срочно нужен помощник. К этому времени они изрядно выпили и о многом поговорили. Акимов положительно отрекомендовал Роберта, и депутат предложил ему поработать на него. Роберт сначала хотел отказаться, но потом его как писателя заинтересовала возможность окунуться совсем в другую жизнь.

Он был свободным человеком и после успешной совместной работы в Петрозаводске собрал чемодан и отправился в Питер, где снял квартиру недалеко от станции метро «Академическая». Это район ему понравился из-за близости большого парка.
Предрассветные сумерки незаметно сменились ярким солнечным утром. Я сварила кофе и сделала бутерброды. Роберт подошел и обнял меня.

- Я выливаю на тебя свои проблемы. Может, остановиться?

После этих слов незнакомец исчез. Я внимала и сопереживала близкому человеку.

- Нет, говори.

Работа помощника была хлопотной, суетливой и совершенно не соответствовала
характеру Роберта. Рутина, в которую он погрузился, скоро ему наскучила. Ни к каким политическим или финансовым переговорам его и близко не подпускали, а быть у кого-либо на побегушках он не привык. Он обдумывал, когда сообщить о своем увольнении Измайлову, как вдруг все изменилось.

Он сопровождал депутата на деловой ужин. Тот, против обыкновения, сильно там перебрал, и Роберт отвез его домой. Переступив порог своей квартиры, Измайлов немного протрезвел и проявил себя гостеприимным хозяином. Они до утра просидели на кухне, выпив по несколько чашек кофе. Именно той ночью Измайлов поведал о предшественнике Роберта и его странном исчезновении. Эта история не могла не заинтересовать писателя, так как вполне годилась для того, чтобы лечь в основу нового романа. И Роберт остался.

Он по крупицам собирал сведения о Морозове. Теперь общение с многочисленными людьми, крутившимися возле законодательного собрания, не казалось ему пустым и неинтересным. Неожиданное знакомство с пресс-секретарем одного влиятельного депутата навело его на невеселые мысли. Тот в легком разговоре упомянул о некой схеме, с помощью которой некоторые слуги народа обналичивают деньги из депутатского фонда, после чего присваивают их себе.

Схема была довольно сложной, но сам факт такой возможности позволял по-новому взглянуть на исчезновение его предшественника. Возможно, Морозов этим и занимался под руководством своего шефа, который ему безгранично доверял. Кстати, откуда такое доверие? И почему Слава не оправдал его? Измайлова простачком не назовешь!

После ночи, проведенной на кухне депутата, они сблизились, тем более что были примерно одного возраста. Роберт начал испытывать к своему работодателю нечто вроде симпатии, но интуиция подсказывала, что это человек с двойным дном.

Роберт целыми днями мотался по его поручениям, попутно собирая сведения о Морозове. По вечерам дописывал роман, начатый еще до знакомства с депутатом, анализировал собранную за день информацию. Он напрягал свое писательское воображение, пытаясь понять причину исчезновения своего предшественника. Что это – убийство, похищение или побег? Следы, оставленные в квартире, говорили о двух первых версиях, но Роберт все больше склонялся к третьей – побег.

По его мнению, поднаторевший в околополитических интригах Морозов решил таким образом обставить свое исчезновение. Увидев кровавый погром в его квартире, все решат, что его уже нет в живых, и будут искать его труп, а не его самого. Но зачем ему бежать? Роберт не верил, что причиной этому являлось желание завладеть двумястами тысячами долларов.

Скорее всего, ловкий и пронырливый Слава узнал нечто такое, что ему знать не полагалось. То ли он решил на этом заработать, то ли нет, возможно, просто о его осведомленности стало известно некому лицу, которое захотело заставить Морозова умолкнуть навеки, а он об этом узнал.  И он замыслил побег. Без денег далеко не убежишь, и Морозов решает присвоить эти двести тысяч. Таким образом, кража депутатских денег – не самоцель, а следствие тяжелых обстоятельств, в которые угодил любознательный молодой человек.

Однажды у Роберта забарахлила машина, пришлось отвезти  ее в ремонт. Следующим утром по очередному поручению Измайлова он отправился на метро, где мы с ним и познакомились. Он сидел, погруженный в свои мысли, из задумчивости его вывел мой судорожный смех. Он покосился в мою сторону, потом на книгу и увидел, что я читаю его роман.  Выйдя на «Техноложке», он заметил, что я иду на пересадку на Московско-Петроградскую линию, куда было нужно и ему. Он не выпускал меня из виду, с удовольствием наблюдая, как увлеченно я читаю. Растолкав идущих впереди него пассажиров, он ступил на эскалатор следом за мной. Когда мы познакомились, он поймал себя на мысли, что хочет меня поцеловать. С этого все и началось.

Мы не заметили, как наступил день. Нас то и дело прерывали звонки моего телефона. Роберт свой выключил сразу после разговора с Измайловым. Мама интересовалась, как прошла моя командировка. Я рассказала о поездке в Страсбург и Люксембург. Узнав, что я там была вдвоем с генеральным директором, она насторожилась.

- Никогда не думала, что ты такая вертихвостка.

Я была не рада, что сообщила ей подробности. На время  потеряла дар речи и
попыталась побыстрее с ней распрощаться. Сразу позвонила Сашка и заныла, приглашая приехать хотя бы на пару часов. Пришлось пообещать, что выберусь к ней в следующие выходные. Мне не терпелось поделиться с ней своими новостями. С Жанной я разговаривала в телеграфном стиле:

- Завтра в обеденный перерыв отчитаюсь о командировке.

После этого разговора я отключила телефон. Мне хотелось услышать продолжение
истории Роберта. А рассказывать он умел, и не только рассказывать. Пока я болтала, он поджарил яичницу с колбасой и принес из гостиной бокалы.

- У меня нет вина, - с сожалением сказала я.

- Я так и думал, поэтому прихватил с собой.

Он принес из прихожей портфель и начал выгружать из него различные припасы. Я с
улыбкой смотрела на него:

- Решил прийти ко мне со своим сухим пайком?

- Не только с сухим, - не согласился он, кивнув на бутылку, и продолжил свой
рассказ.

После нашего посещения Варвары Константиновны его мысли ненадолго перетекли в другое русло. Однако никаких подтверждений тому, что молодая парочка исчезла вместе, не было. Он продолжил свое расследование, посещая различные приемы и тусовки, хотя раньше старался их избегать, знакомился и общался со множеством людей. После ночных прогулок со мной еще долго не ложился спать, но не из-за романтических мечтаний подобно мне, а записывая и систематизируя собранную за день информацию.

Обнаружение тела Насти никак не укладывалось в его версию, и он стал исходить из того, что ее убийство и исчезновение Морозова между собой никак не связаны.

Тем временем наши отношения вступили в новую фазу, и у него почти не оставалось времени и сил на расследование. Однако сразу отказаться от дела, в которое уже было столько вложено, не смог и отправился на межпартийную тусовку, где познакомился с журналисткой, у которой были какие-то отношения с Морозовым.

Алину очень огорчило его исчезновение, похоже, Слава был завзятым сердцеедом. Она решила по своим каналам что-нибудь  узнать о нем и обстоятельствах, предшествовавших этому странному исчезновению, но безуспешно. Он, как в воду канул. Роберт осторожно расспросил ее об интересах Морозова. Молодой человек был весьма любознательным, но никаких глубоких увлечений у него не было. В их последнюю встречу он очень подробно расспрашивал об ее командировке в Мурманск.

Вечером, записывая полученную информацию, Роберт неожиданно вспомнил разговор с Измайловым в Петрозаводске, в первый день их знакомства. Тот упомянул, что только что из Мурманска, где надеялся отыскать одного мерзавца, но, похоже, кто-то сделал за него черную работу.

Роберт усмехался про себя, слушая разговор двух бывших зэков, а ныне весьма преуспевающих людей. Может быть, в эту минуту ему захотелось получше понять их и мотивы, что ими движут, узнать, как они решают свои проблемы.

Вспомнив этот разговор  и сопоставив его с неожиданным интересом Морозова к Мурманску перед исчезновением, Роберт решил отправиться туда, чтобы на месте разобраться, что к чему. Никаких более конкретных планов у него не было. Узнав о моей командировке, решил, что сделает это в то же время, чтобы надолго не расставаться.

Мы устали от долго сидения за столом и вышли на балкон. Солнце нещадно палило, напоминая, что день в полном разгаре, но во мне продолжалась тревожная ночь. Почему Роберт сказал, что здорово влип? Что ему угрожает? Он вел свое повествование в хронологическом порядке, а мне хотелось побыстрее узнать развязку, будто я читала его очередной роман.

- Я не слишком тебя загрузил? - поинтересовался он и поцеловал меня в волосы.

- Нет, - выдохнула я. – Рассказывай дальше.

Впервые за весь день я вдруг подумала о том, как сейчас выгляжу. Наверное, похожа
на бабу Ягу! – ужаснулась я. На мне до сих пор был халат, а расческа не касалась волос. Мы по-настоящему даже не умылись. Я решила взглянуть на себя со стороны и, высвободившись из его объятий, направилась в ванну, откуда вскоре вышла, вполне удовлетворенная своим видом.

О поездке в Мурманск Роберт рассказал очень лаконично. Устроившись в гостинице, он попытался узнать, не останавливался в ней Морозов в течение последних двух месяцев. Дежурный администратор легко пошла на нарушение должностных инструкций и сообщила, что такой гражданин в их списках не значится, потом стала с ним заигрывать. Роберт решил расплатиться с ней деньгами, чем нанес ей оскорбление. Впрочем, деньги она все-таки взяла.

Он попробовал повторить этот трюк в других гостиницах города, но неудачно. Пришлось нанять частного сыщика, который хорошо знал все ходы и выходы, и местный колорит. Роберт не верил в совместное исчезновение Насти и Славы, но на всякий случай дал сыщику Настины данные, чем черт ни шутит.

Тем временем Роберт изучал город, пытаясь представить, что именно привело сюда Морозова. Возможно, у Измайлова здесь есть какие-то коммерческие интересы? Наиболее привлекательными казались два объекта – порт и большой консервный завод.

В четверг сыщик раздобыл убойную информацию. В небольшом мотеле, в тридцати километрах от города, с двадцать второго мая по пятое июня проживала Тимофеева Анастасия Павловна из Петербурга.

После долгих и небесплатных расспросов удалось установить, что в одном номере с ней остановился симпатичный парень, по описанию напоминающий Морозова. Он объяснил свое нежелание регистрироваться тем, что недавно потерял документы и пока не успел их восстановить и, судя по всему, неплохо расплатился за лояльность. Он назвался Леонидом Измайловым, похоже, у парня своеобразный юмор. Однако горничная слышала, как Настя однажды назвала его Славой, а потом исправилась.

Главное предположение Роберта оказалось верным. Никто Морозова не убивал и не похищал. Кровь и погром в его доме – просто инсценировка. Оставалось непонятным, зачем он сюда приезжал.

И тут Роберт сделал неверный шаг. Впрочем, шаг был вполне обоснованным, но он подставился. В пятницу утром отправился в бюро пропусков консервного завода и сообщил, что его друг Вячеслав Морозов два месяца назад уехал  в Мурманск в командировку и до сих пор не вернулся. Может быть, он не доехал сюда? Девушка, которая в одиночестве коротала время за компьютером, быстро установила, что Морозову был заказан пропуск на третье июня, но он им не воспользовался.

В это время в комнату вошел крепкий мужчина лет сорока, видимо ее начальник, и сделал ей выговор. Роберту не удалось узнать, кто именно заказывал пропуск, и он поручил сделать это нанятому им сыщику. Возможно, в понедельник что-то прояснится.

Он решил, что дольше оставаться в Мурманске незачем, тем более что спешил на встречу со мной. - От его слов на душе потеплело. – Возвращаясь в гостиницу, он заприметил долговязого парня, вечером увидел его в ресторане, куда спустился поужинать. Когда в аэропорту он опять попался ему на глаза, Роберт уже не сомневался, что за ним следят.

Прилетев в Питер, он ничего подозрительного не заметил, но на всякий случай, домой заходить не стал, а весь день слонялся по городу на общественном транспорте, пару раз брал такси, так как боялся привести «хвост» ко мне. Похоже, ему удалось оторваться от преследователей, если таковые имелись.

Ночной звонок Измайлова подтвердил его опасения. Странно, что эта информация добралась до депутата в такое время. Он может это объяснить только тем, что Леня был у своей новой любовницы, которой долго добивался, и выключил телефон. Хотя это на него не очень похоже.

- И что хотел от тебя Измайлов?

- Поговорить.

- О чем?

- О моей поездке. Он сказал, что я его подставил, и это мне даром не пройдет.

Мы замолчали. Еще месяц назад невозможно было представить, что я окажусь
втянутой в подобную историю. А сейчас все мои помыслы сосредоточились на том, как помочь Роберту, который в рекордные сроки стал мне дорог и близок. Я даже думать не хотела о том, что с ним может случиться что-то плохое. Нужно разрешить проблему мирным путем.

- Что делать? – задала я сакраметальный вопрос.

Роберт улыбнулся и привлек меня к себе:

- Что-нибудь придумаем.

- Нет, мы должны сейчас решить, что нам делать дальше.

- Спасибо тебе за множественное число, – он нежно поцеловал меня и увлек в
спальню.

Оглушенные и опустошенные бесконечной близостью, мы уснули.


                Глава шестая


Я надеялась, что сегодняшний день будет спокойным, и собиралась отсидеться за компьютером и хорошенько обдумать все, что рассказал Роберт.

С большим трудом мне удалось уговорить его не спешить на встречу с Измайловым, пораскинуть мозгами и подготовить пути к отступлению.

- Почему бы ни обратиться в милицию и ни сообщить им все, что удалось
раскопать?

Роберт ответил, что не сделает этого, пока сам не поймет, что именно он раскопал. В конце концов, он пообещал, что дождется моего возвращения, и мы все обсудим. Возможно, появятся новости от мурманского сыщика. На всякий случай, я оставила ему ключи, мало ли что.

Мое тело находилось на работе, но мыслями я была с Робертом в своей квартире. Зачем я вообще сегодня сюда вилась? Могла бы притвориться больной, например, сказала бы, что болит живот, и я не могу далеко отойти от туалета. Я редко отпрашиваюсь, мне бы поверили. Так нет, явилась. Как же, на одиннадцать часов назначено заседание аттестационной комиссии, где я была секретарем. Можно подумать, что не нашли бы, кем заменить. Я вынуждена была признать, что, возможно, работаю без огонька, но очень добросовестно. Еще один штришок к моему портрету – никакой харизмы, сплошная серость.

Когда позвонили и сообщили, что заседание переносится на завтра, я почувствовала себя круглой идиоткой, и решила, что дождусь Константина Ивановича и отпрошусь. Вскоре он появился, весь какой-то нервный и взбудораженный. Я собралась сообщить ему о своем больном животе, но и рта не успела раскрыть.

- Мина, выручайте! Приехали наши партнеры из Перми, а у нас ничего не готово. Нам нужно часов пять, не меньше. – Я подумала: сегодня понедельник, могли бы в выходные подсуетиться, раз такая срочность. Впрочем, работа с клиентами, а также с партнерами – это то, за что мне платят деньги. Тут я вспомнила о прибавке и решила не упоминать о своем животе. – Вы сегодня на машине? – продолжал напирать Константин Иванович.

- Да.

- Отлично. Сделайте так, чтобы их до 15-00 здесь не было, а еще лучше – до 16-00. Везите их, куда хотите -  в Петродворец, Эрмитаж, ресторан. – Он сунул мне в руки пять тысяч.

- А сколько их? – поинтересовалась я.

- Трое. Двое мужчин и одна женщина. Очень важные и нужные нам люди.

Я посмотрела на деньги. Он правильно понял мой взгляд и дал еще две тысячи.
Задержавшись на минутку, я позвонила Роберту. Его мобильник был выключен, а к стационарному телефону он не подошел. Осторожный! Правильно. Мы договорились, что он сам позвонит, когда появятся новости.

Я понуро поплелась знакомиться с важными и нужными людьми. На их лицах было написано недовольство. Я сделала над собой усилие и, улыбнувшись, представилась. Их имена пролетели мимо моих ушей, не оставив никакого отпечатка в памяти. Ничего, на месте разберусь.

Продолжая улыбаться, сообщила, что наша фирма славится не только своими делами, но и гостеприимством. Мы попытаемся сделать все, чтобы от этой поездки у них остались самые приятные воспоминания. В общем, вылила им на голову кучу сладкой патоки. Константин Иванович увидел, как разглаживаются лица партнеров, немного успокоился и вскоре раскланялся.

Все трое неоднократно бывали в Питере, так что с основными достопримечательностями были знакомы.

- Может быть, посетим Янтарную комнату? – предложила я.

Все оживились, и мы направились к выходу. Женщина села рядом со мной, мужчины
расположились позади. До Пушкина ехать двадцать минут, пусть тридцать, размышляла я. Если там нет очереди, мы скоро освободимся. А что дальше?

Все-таки очередь в музей была, пусть и небольшая. Я стала расспрашивать их о Перми, будто Пермь – город моей мечты. Они были патриотами и наперебой рассказывали о нем. Со всеми очередями, экскурсиями и прогулкой по парку мы освободились к часу дня. Я повезла их в ресторан. Никто не стал заказывать спиртного, так что мы быстро управились.

Что же делать? Возвращаться на работу рано. Я предложила посетить Павловск, раз уж мы поблизости оказались. Полный одышливый Николай пытался воспротивиться, но Надя с Олегом уговорили его.

Олег был похож на мое несостоявшееся разочарование не только именем, но и внешне – высокий, худощавый, с глубоко посаженными глазами и светлым ежиком непокорных волос. Он проявлял ко мне повышенное внимание, нисколько не стесняясь своих коллег, из чего я сделала вывод, что он неженат. На его вопросы о личной жизни я отвечала уклончиво, а когда он напрямую спросил, замужем ли я, ответила, что нет, потом добавила: пока нет, тем самым предупредив вопрос о друге.

Павловский парк понравился гостям больше Пушкинского. Надя с Олегом бродили по холмам, делая панорамные снимки. Николай стоял внизу, отдуваясь и вытирая пот. Я составила ему компанию.  Когда Надя захотела посетить дворец, мужчины запротестовали, но я, взглянув на часы, поддержала ее. В результате мы явились на работу в 16-30. Несмотря на усталость, гости выглядели довольными.

- Мина, вы – просто молодец! – шепнул Константин Иванович. – Мы все успели.

- Можно мне уйти? - спросила я и протянула ему оставшиеся деньги.

- Да, и завтра на работу можете не выходить.

Я, как на крыльях, помчалась домой. В дверь звонить не стала, открыла ее своим
ключом и вошла в квартиру.

- Роберт, ты где? – крикнула я из прихожей, надевая тапки.

Он не откликнулся. Я обошла все комнаты, заглянула в кухню. На столе лежала
записка:

«Дорогая, - писал Роберт, - я стал слишком опасной персоной и не могу подвергать
опасности тебя. Прятаться за твоей спиной не хочу, ты мне слишком дорога, даже более того, но не хочу об этом писать, скажу, когда увидимся. Не знаю, когда это произойдет, возможно, не скоро. Постараюсь позвонить, как только смогу. Ни с кем не говори обо мне и забудь все, что я тебе рассказал. Сама ничего не предпринимай. Жди вестей. Крепко обнимаю тебя и целую.  Роберт».

Я устало опустилась на табуретку. Последние силы меня оставили. Я взяла сигарету и закурила. Ну, зачем я пошла на работу? Я бы уговорила его остаться. Он не хочет прятаться за моей спиной! А зачем нужны близкие люди, если на них нельзя положиться в трудную минуту? Я могла бы ему помочь, никто из его окружения обо мне не знает. Или же он мог бы пожить на даче у моих родителей. Там бы его никто не нашел.

И тут я поняла, что мое присутствие ничего не изменило бы. Он не захотел подставлять меня, и уж те более не стал бы подставлять моих родителей. Теперь мне придется научиться ждать. Я чувствовала, что нас связывает невидимая нить, даже захотелось сказать, что эта нить связала нас навеки, но я стараюсь избегать высокопарных выражений. Только бы он звонил, хотя бы иногда, чтобы знать, что он жив.

А вдруг Роберт исчезнет, как Морозов? Да, пятого июня тот был жив, но сейчас пятнадцатое июля. Кто знает, что с ним за это время произошло? Именно в этот период была убита Настя. Кем она была – просто несчастным ребенком или рано созревшей авантюристкой? Себя я авантюристкой не считала, хотя только что вляпалась в жуткую историю по самые уши. Но чего не сделаешь ради любимого человека? Может быть, и с Настей было нечто подобное? Но мне не хотелось повторять ее судьбу.

Интуиция и природная осторожность подсказывали, что надо держаться от этого дела подальше. Но последние недели здорово меня изменили, и я ни за что не хотела возвращаться к прежней жизни. Нужно помочь Роберту, во что бы то ни стало. Пока не знаю, как, но обязательно что-нибудь придумаю.

Вечером мешали сосредоточиться телефонные звонки. Все приятельницы вдруг обо мне вспомнили. Рая предложила завтра пойти на какую-то окололитературную тусовку, куда она достала два пригласительных билета. Мы с ней довольно часто убивали время подобным образом. Нас связывал именно избыток свободного времени. Каждый раз она надеялась встретить там свою судьбу. До сих пор это ей не удавалось, но она не теряла надежды.

Мне казалось кощунственным развлекаться, когда с Робертом такое происходит. Я сказала, что не в том настроении, но она продолжала напирать.

- Эта вечеринка – хит сезона! Будут выступать Маевский, Берг. Все сливки общества соберутся, - с пафосом восклицала она, -  бизнесмены, депутаты…

- Какие депутаты? – насторожилась я.

Рая, видимо, произвела хорошую подготовительную работу.

- Говорят, Измайлов хочет учредить новую литературную премию. Представляешь,
бывший зэк вдруг увлекся литературой, правда, соответствующего профиля. Как тебе нравится, Измайловская премия за лучший криминальный роман?

Я оцепенела. Райка не объявлялась уже месяца два, а тут, именно сегодня, позвонила. Наверное, это знак Судьбы. Такие вещи нельзя игнорировать. Я не знала, как мне может помочь то, что я окажусь на одной вечеринке с Измайловым, но решила, что не мешает взглянуть на него поближе, там сориентируюсь.
      
-     Ладно, уговорила. Где? Когда?


Продолжение следует...