Да не будет так, как хочет он!

   Собрались вместе все пять общественно-экономические формации, которые известны человечеству, и тут же заспорили на тему: какая из этих пяти формаций принесла человечеству наибольшую пользу и какая именно из этих пяти достойна быть вечной?
   Первобытно-общинный строй был первым в истории людей, вот он первым и воскликнул довольно импульсивно:
   - Я и есть самый достойный общественный строй, ибо я - самый справедливый строй из всех возможных!
   А рабовладельческий строй тут же возмутился:
   - Что?.. Что ты сказал?..Да знаешь ли ты, что я принёс человечеству пользы на порядок больше тебя  уже тем, что вывел общество из первобытного, звериного состояния, в котором оно прозябало именно благодаря тебе, первобытному! Именно я, рабство, очеловечило человечество, простите за тавтологию, пусть и зверскими методами! Тогда нельзя было иначе! Человек для своего очеловечивания именно в таких средствах и нуждался!
   Феодализм усмехнулся не столько презрительно, сколько снисходительно:
   - Да что вы говорите?.. А вы достойны быть моими конкурентами?.. Именно я, феодализм, дал миру рыцарей и более того - научил мир рыцарскому отношению к женщине! Да только за одно это я достоин быть вечным общественным строем! И как прекрасно при мне жилось людям! Ни до, ни после меня нигде...
  - Если ты такой хороший, почему же ты исчез? - с усмешкой перебил его капитализм.
  - Да тебе, любимому, мешал, - поморщился феодализм. - Уступил тебе дорогу по неопытности, а может, ещё и из рыцарского благородства. Из-за него и погиб! Ты же лез напролом, не разбирая дороги и не сдерживаемый никакими нравственными преградами! И ты так много наобещал народам, что те, дурачки, поверили! Свобода, равенство, братство!..
  Капитализм, немного подумав, отвечал чёрство, но серьёзно и не смущаясь:
  - Может, это и правда, не помню, что я обещал. Кто не наивен в молодости!.. Ты, феодализм, на заре своей истории узаконил христианство, которое тоже, ох, как много обещало... Но многое ли исполнено из обещанного?.. И если ты, феодализм, врал, пусть и невольно, то почему я не мог приврать, тоже невольно и по молодости, так сказать?.. А вообще-то, по правде говоря, меня не интересует, что было до меня. Ну, допустим, что ты, феодализм, дал миру рыцарей, что ты и в самом деле научил мир рыцарскому отношению к женщине. Но разве твои достижения не забылись? И разве одни достижения не могут быть успешно заменены другими? От прошлого в случае чего, можно и отказаться, чего ты меня поучаешь, стыдишь?.. Движения без потерь не бывает... К тому же история как раз учит только тому, что она ничему не учит.
  - Да?.. - как ребёнок, обиделся феодализм. -  Если история ничему не учит, тогда почему ты, капитализм, не только перенял у меня и рабства эксплуатацию человека человеком, но и довёл эту эксплуатацию до совершенства, до утончённости?..
  Капитализм смутился на миг, но не настолько, чтобы покраснеть и отвечал самоуверенно и даже с ленцой:
  - А, ты об эксплуатации... Но почему ты думаешь, что я позаимствовал её у тебя и у рабства?.. Откровенно скажу насчёт этой самой пресловутой эксплуатации, которую иные считают беспощадной, другие - утончённой: да не заимствовал я её у феодализма, а всё у меня получилось и получается как бы само собой с этой самой эксплуатацией. На том я, капитализм, стоял, стою и стоять буду, так сказать. Эксплуатация народа - моя стихия, готов про наживу и эксплуатацию сложить стихи я! Ни один поэт, конечно, так не написал, но я сам себе поэт. Правда, время от времени, когда захочу, потому что я в душе больше склонен к прозе жизни и даже к цинизму.
  И рабство, и феодализм растерянно молчали, не зная, что ответить...
  И тогда капитализм сначала мастерски и цинично сплюнул сквозь зубы (это он всегда умел, как все блатные) и лишь после этого изрёк:
  - То-то и оно, уважаемые. Да вы оба - никто по сравнению со мной. Ведь именно я сделал столько открытий, дал миру столько материальных благ, о которых людям в прошлые общественно-экономичские формации не смели и мечтать! Ну, а о правах человека я вообще не говорю. Это уже другой разговор.
  Тут, наконец, со вздохом подал голос и закомплексованный коммунизм:
  - Вот я бы развернулся, но, увы, мне не дали... Изгнали меня неблагодарные народы, так и не поняв и не оценив... И неправда, что я рассчитан не на реальных людей, а на роботов: коммунизм это не уравниловка! И вовсе не хотел я одной правды для всех!.. Но разве истинная правда когда-нибудь торжествовала на земле?.. И не за правду ли, как за дар смелый дар божий, вы меня так злобно гнали на потеху и себе, и глупой и внушаемой толпе и раздували чуть задаившийся пожар?..  Не вы ль выпячивали мои недостаки, как язвы прокажённого, спекулировали на моих трудностях, не говоря уж о вопле из-за моих неизбежных ошибок, не давая мне спокойно провести работу над этими самыми ошибками?.. Оплевать, растоптать, изнать - вот лозунг ваш!
  - И правильно сделали, что боролись с тобой и гнали тебя, пока не изгнали! - тут же вырвалось у капитализма откровенно неприязненное. Но он тоже взял себя в руки и продолжал уже спокойно, даже презрительно: - Утопия, она и есть утопия. Так что скажи спасибо, что тебя просто гнали и изгнали, а не утопили... Извини, конечно, за игру слов... Уж я-то - твой ближайший сосед, и именно мне как никакому другому строю известно, чего ты хотел. Да и за что мне тебя любить, если ты паразитировал на моих недостатках, считая их непреодолимыми, а противоречия мои - антагонистическими, что далеко не так. Это ты, коммунизм, точнее, слуги твои - коммунисты, распустили сплетни о том, что интересы капиталистов и рабочих непримиримы. Как в своё время были сильно преувеличены слухи о смерти Марка Твена, так до недавниего времени злыми коммунистами сознательно  преувеличивались слухи  о непримиримости интересов наёмного труда и капитала. И сколько бы ни держалась эта выдумка, она в конце концов должна была сама себя разоблачить и исчезнуть... Конечно, я мог бы вызвать тебя, коммунизм, на поединок, но не бойся, я не снизойду до этого, ибо я опытнее и, может, даже умнее феодализма и перчатками не разбрасываюсь... Да и на черта мне те рыцарские перчатки?.. В перчатках деньги не делают, ха-ха-ха!
   - Если бы я во времена английской и французской буржуазной революций знал то, что ныне знаешь ты!.. - воскликнул вдруг феодализм. И, глядя уважительно на капитализм, неожиданно предложил: - Хочешь, я вызову коммунизм на дуэль? Ведь он и мне враг, и дай ему волю, так он уничтожит и те феодальные пережитки, которые кое-где, слава богу, сохранились на земле. Да он, он... коммунизм, он всем враг!.. И рабству, и первобытному общаству! Ну, то, что он враг рабства, простить ему ещё можно, а то, что он, дай ему волю, уничтожил бы даже первобытный строй, традиционные общества малых народов Севера, папуасов, австралийских аборигенов... Дуэль, и ничего, кроме дуэли! В данном случае ни принцип "лежачего не бьют", ни срок давности не применимы!
   - Спасибо за моральную поддержку, но не надо ни дуэлей, ни турниров. Коммунизм и так помер, в сущности канул в Лету, так что будем великодушны и окажемся выше, - отмахнулся капитализм.
   Коммунизм же вдруг пробормотал с тем упрямством, какого от него уже не ожидали, считая поверженным:
   - Идеи коммунизма, социальной справедливости - неистребимы... Щуку вы съели, а зубы остались... Молодого Ленина ещё в Шушенском тоже когда-то упрекнули: зачем вы боритесь, господин Ульянов, разве вы не видите, что перед вами стена? А Ильич ответил: стена-то стена, да гнилая: ткни и развалится...
   Но опытнейший, современный капитализм не обиделся, а снова засмеялся как от остроумнейшего анекдота:
   - Ха-ха-ха! Рассмешил, рассмешил!.. Зубы щучьи, видите ли, остались... Они-то, может и остались, да зубы те - давно гнилые...
   Насмеявшись вдоволь, капитализм продолжал совершенно серьёзно:
   - И что мне тот коммунизм?.. Какая мне от него ныне опасность?.. Да пусть хоть лопнет, хоть треснет критиковать меня, а то и угрожать! А мечтать - тем более. Как известно, мечтать полезно. Действительно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало... Ведь история однозначно подтвердила правоту капитализма и иллюзорность идей коммунизма. И теперь всем стало ясно, что за мною, капитализмом, не только будущее, но и вечность! Так куда мне в таком случае спешить, избавляясь от недостатков и противоречий?! Спеши медленно! Да и глупо спешить бессмертному. Хотя, конечно, я не глух и слышу голоса тех людей, которые ворчат: я здесь и сейчас хочу жить! Нужда и дурака всему научит, а способного ученика - тем паче... И хотя я и вечен, и знаю об этом, как Кащей Бессмертный о своём бессмертии, но я давно научился понимать, что не вечен и неповторим каждый конкретный человек, жизнь которого, как в известной песне: жизнь это миг между прошлым и будущим, за него и держись... Слыхали, небось?.. Или при вас эту песню не распевали?.. И я - умный, понимаю это. И, как говорится, век живи - век учись!..А я - очень способный ученик!  Может, потому и суждено мне исторической судьбой быть вечным.
  Коммунизм невесело покачал головой:
  - Значит, ты считаешь себя вечным?.. Не слишком ли много ты о себе мнишь?..
  - Да! - тут же, не задумываясь, отвечал капитализм и по-дестки показал коммунизму язык: - А это видал?.. Тоже мне соперничек и враг. А ты достоин быть мне врагом?.. - И закончил самоуверенно, устращающе ударив себя в грудь, как самец гориллы перед боем с другим самцом: - Да, я вечен и незаменим, не чета всем вам! Я дал человечеству неслыханные материальные блага, осчастливил его всеми мыслимыми и немыслимыми правами, но я же, если и исчезну, то только ОДНОВРЕМЕННО с самой человеческой цивилизацией! И если кто когда-нибудь и угробит человечество, то это буду только я, капитализм! Не я людей породил, но если людям всё же суждено исчезнуть, то именно мне и предстоит их угробить, убить, уничтожить! Никто из прежних формаций не способен на такое, а я - и способен, и я, не дрогнув, возьму на себя такой грех! Так что  - куда всем вам до меня с моей-то силой воли!.. И да будет вечно именно так, как хочу я! И не только хочу, но и талантливо и дальновидно планирую - возможно, на десятки лет вперёд!
  Видя, что оппоненты слишком подавлены, чтобы возражать, капитализм сам себя заставил замолчать. Но глаза его метали во все стороны искры глубочайшего удовлетворения, от которых даже рыцарски благородный феодализм испуганно съёжился и забыл про свою пресловутую перчатку, которую рыцари некогда гордо бросали врагам своим, вызывая их на поединок...

  Постскриптум.
  - Меня сейчас все приняли и признали,- сказал капитализм, когда все формации уже собрались расходиться.
  А коммунизм тяжело вздохнул в последний раз:
  - Скажу тебе по секрету, что даже я, коммунизм, иногда с горечью думаю, что вовсе я не новый строй, которому, как цветку, не дали расцвести, что никакая я не новая общественно-экономическая формация, но, если разобраться объективно, с помощью божьей, то я - всего лишь третий этап в развитии Российской империи: и недолго длился сей этап - с 1917 по 1991 гг. ... А то, что я, коммунизм, явился миру в разных обличьях - ленинизма и сталинизма, троцкизма, маоизма, титоизма в Югославии, чаушескизма в Румынии, фидель-кастроизма на Кубе, ким-ир-сенизма в Северной Корее, даже уго-чавесизма в нынешней Венесуэле, - всё это, в сущности, есть "мелочи современного исторического процесса" и никак не меняет сути дела, то есть главного: третий этап есть третий этап...
  - Да в ответ на такую откровенность - всё, что хошь! Проси от меня каких угодно признаний! Клянусь говорить правду, и только правду! - воскликнул капитализм. - Я готов признать даже то, что фашизм был плотью от плоти моей, моим кровным сыном, пусть и непутёвым! К счастью, я вовремя одумался и убил этого своего непутёвого сынка, как гоголевский Тарас бульба убил своего сына Андрия... Я его породил, я его и убил... И осталась у меня одна-единственная дочь, зато какая красавица, и имя ей - Демократия! А она и рада, что одна у своего родителя и ему, то есть мне, больше некого любить и лелеять, кроме неё... И, эксплуатируя нещадно мою родительскую любовь, она выросла  такой эгоцентричной, такой эгоцентричной! А, знаешь, коммунизм-сосед, готов признать я, что эгоцентризм - это гадость похуже всякого эгоизма... Но приходится терпеть... На то я и любвеобильный папочка! И одеваю я своё единственное дитя как куколку, и всю жизнь меня преследует страх потерять своё единственное чадо - Демократию... Да хоть бы родилась двойня, близнецы, конечно - не однояйцевые!.. А ведь даже на это История-мать поскупилась... Дала мне одного-единственного ребёнка, Демократию-дочь, и, может, истории виднее?.. Приходится теперь дрожать над единственным чадом, а другого нет - ни лучше, ни даже хуже. Приходится любить то, что дано Историей и Богом. Что делать, такова судьба всех родителей, у которых всего один-едиственный ребёнок!.. А то, что это чадо вдруг начнёт мутировать, я вообще боюсь пуще огня... А ещё более я боюсь того, что я не замечу вовремя этой мутации в худшую сторону, так что ты, коммунизм, если что, то подскажи мне, не стесняйся, потому что со стороны виднее...
  А коммунизм неожиданно сказал, как бы размышляя вслух:
  - Но если у Демократии есть отец, то должна же быть и мать?.. Даже у Иисуса Христа была мать, святая дева Мария, которая родила сына божьего в результате непорочного зачатия. Кто же мать Демократии?.. Древнегреческая, прекрасная афинская  демократия?.. Или в чреве феодализма вызревала сия возлюбленная дщерь всех народов, и тогда ты, капитализм, вовсе не отец её, а всего лишь повивальная бабка, акушер?.. 
  Капитализм вовсе не смутился, а ответил почти сразу и очень обиженно:
  - Что за вопрос! Довольно мутить воду, она и так мутная!.. Не сбить тебе меня с толку! Ибо по воле божьей создал я дщерь свою единственную, Демократию, из ребра своего, как некогда Господь создал Еву из ребра Адама!