Рецепт стройности

Шумак

Однажды, услышав о Шумаке, Вероника уже не могла не думать, что где-то там, высоко в горах, далеко от цивилизации люди получают здоровье за просто так. Так же как и курортники, прибывшие «дикарями» на моря, плещутся в водах и подставляют бока южному солнцу, так и туристы, добравшиеся своим ходом, купаются в солевых ваннах под открытым небом, пьют минеральную воду из целебных источников, принимают радон и мажутся лечебными грязями даром.
С горных вершин немощные мужчины возвращаются бравыми молодцами. А молодые женщины, получившие врачебный приговор «бесплодие», после лечебных процедур, полученных на Шумаке, рожают здоровых и крепких детишек.
Вероника давным-давно горела желанием попасть на Шумак. Однако, зная, что мечты не всегда сбываются, лишь вздыхала, в тайне посылая краткую молитву Богу…

Галина

Прошло несколько лет и, вершитель надежд, случай свел Веронику с Галиной Сергеевной, женщиной заводной и авантюрной. Она была особым человеком среди прочих. И Вероника заметила и почувствовала её как-то сразу. Природа одарила Галину умом и красотой, и соединила с грацией. Но как часто бывает, мечты Галины на славную будущность не сбылись.
Галине Сергеевне было уже немало лет, и, можно было только догадываться, как она была прекрасна в свои двадцать. Материальное положение ее было незавидным. Она одна воспитала дочь, от того и характер ее сложился скорее мужской, чем женский. Галина каждую свободную минуту чего-то творила, чему-то училась. Писала стихи, хотя и бесталанно, но довольно точно. Чего только не умела она: рубить дрова, ломать и строить, выращивать и мариновать овощи, собирать ягоды и готовить на зиму варенье, песни петь и плясать. Могла выпить и баночку пива, но не курила, хотя, конечно, это обстоятельство уступало той женственности, которая отличала ее натуру. И, кстати сказать, производила впечатление довольно странное; одевалась она со скромной нарядностью или же спортивностью. На голове вечно какая-нибудь кепка, на ногах всегда удобная для ходьбы обувь. Одним словом Галина Сергеевна была ходок.
 
Приятельство
 
Началом той странной дружбы, которая соединила двух женщин, была та самая надежда Вероники попасть на Шумак. Место, о котором слагают легенды, привлекает туристов из многих стран. Вот и Вероника тоже мечтала побывать на знаменитом перевале. Эта идея запала в душу неугомонной женщине и завладела всем ее существом, или, попросту сказать, сидела занозой в мозгу. Ее жизнь вовсе не была похожа на прозябание. Но иногда, даже самая разнообразная жизнь наводит на грустные размышления. Тут-то и рождается потребность изменить прозу жизни и ринуться в другой мир реалий, сорваться с пути битого обыкновенного и пуститься в авантюру от скуки.
Теперь еще и Галина своими рассказами и видеозаписями с видами природы Шумака довела ее сокровенную мечту до совершенства. И Вероника готова была пойти в горы хоть сию же минуту. Но Галина предупредила, что поход лучше совершать в июле. Это самое выгодное время для восхождения на перевал. Галина обещала взять Веронику, если соберет группу. Группа, в ее понимании, это четыре человека, как минимум, чтобы распределить по весу имущество, необходимое для жизни в горах.
Разговоры разговорами, а первый июль прошел, и чудо не свершилось…

Предложение

И только на второе лето, когда было уже почти всё забыто, Галина Сергеевна явилась перед Вероникой и довольно неожиданно произнесла:
– Здравствуй, дорогая! Не хочешь ли ты пойти на Шумак?
– Ты шутишь? – не поверила Вероника и робко, почти с мольбой, переспросила: – И что? Ты это серьезно, правда что ли, идём?
– Так точно, окончательно и бесповоротно! – незамедлительно, по-солдатски браво, отрапортовала Галина.
Веронике сначала показалась, что Галина Сергеевна нарочно вызывает у неё горячее стремление, как в прошлый раз… и не спешила с ответом.
– Двенадцать дней, тринадцать ночей, дюжина, с чертовой дюжиной, это уже что-то да значит для туриста. Четыре световых дня туда, два-три обратно и шесть там: что может быть лучше такого путешествия! – нараспев продолжала Галина, уже довольно четко напирая на последнее слово.
– Ну что ж, с удовольствием пой-дём, – ответила, заикаясь от волнения, Вероника, чтобы хоть что-нибудь сказать, всё ещё опасаясь розыгрыша.
Предложение было заманчивым и приятным, как глоток хорошего вина. И уговаривать её долго не пришлось. А когда Галина сообщила, что они за время похода скинут лишнего веса килограммов семь, это вовсе развеяло все сомнения Вероники, ещё более усилив желание.
– Идём! – решительно согласилась она, однако с трудом представив себя с рюкзаком, всё же произнесла. – Туристы особый народ, подготовленные физически и подвергающие себя риску намеренно, так сказать для адреналина в крови, их хлебом не корми, подавай экстрим. А я, если честно, костёр не разведу, не то, что пройти такой маршрут.
– Вероника, я тебя не узнаю! Ты ли это!? Разве ты не авантюристка, по натуре, – провоцировала Галина. – Парня в горы возьми, пусть тяжести тащит и костер разводит.
– Где ж такового парня сыскать, да ещё на полмесяца! Они все пиво пьют, шага не сделают без этого «пойла».
Надо сказать, поиски «парня» закончились ничем…

Подготовка

Галина - женщина бывалая, перевал был покорен ею не раз. Она вызвалась быть направляющей силой группы. «Тягловой мощью похода должны быть мужчины, – предупредила она. – Ну, хотя бы один». Таковых не нашлось. Горько, конечно, сознавать, что нет мужчин на свете, но ничего не поделаешь. Идея - то хорошая, да идти не с кем. А когда выяснилось, что они с Галиной пойдут вдвоём, у Вероники было возник определенный страх. Тянуть лямку туриста на такой высоте, да ещё без мужчин…
Но охота, как известно, пуще неволи. И как удержать внутреннюю потребность души, которая, как вечный зов предков, так и манит к костру, к палатке. Конечно, опасен путь и всё такое: лошади падают, разбиваются при переходе через перевал, люди гибнут молодые, сильные, горячие. Опять же, снег может пойти, замёрзнешь…
Но чтобы преодолеть страх, нужно было просто пойти. Потому, как идею разрешают события – теоретически её не разрешишь. Женщины могли, быть может, на вертолете полететь, но как-то не сложилось. Оставалась конная тропа, но она, опаснее, чем туристская. Хотя обе тропы идут почти рядом, а в некоторых местах сходятся.
Рассказы Галины были интересны, но не давали полного представления о её душевном облике. О том, что она внезапно прозрела, задумавшись о здоровье нации, через веру, после дурмана безверия и слепого атеизма. Говорила она горячо лирически и довольно умело, и, веря в свою силу убеждения, пыталась Веронику учить своему безумному зарабатыванию денег. Хотя сама, впрочем, понимала, что Вероника не тот человек, и пыталась оправдаться, «прости, ради бога, если я докучаю тебе». Будучи предприимчивой провинциалкой по натуре, Галина показывала всю ширь своих способностей и металась из одной затеи в другую, дабы заработать денег. Много строила планов, но они рассыпались или расстраивались. Вот и тут их предприятие едва не развалилось, если бы желаемое не переросло в действительное, и они не решились пуститься в авантюру вдвоем.

Прощай покой

И всё же надежды не только не обманули, но даже, в некоторых случаях, превзошли все ожидания Вероники. Ну, теперь все по порядку. Что значит, за неделю предупредить о походе в горы? Это все равно, что «горящая» путевка на курорт. Хорошо ещё, что «курортную карту» не требовала Галина Сергеевна от Вероники. И как было не пойти, когда всё, поначалу, складывалось как нельзя лучше. Галина разработала план похода, всё было выверено до мелочей. До похода оставались считанные дни. В это время женщины встречались почти каждый день, и чуть ли не все вечера проводили вместе. Сошлись очень близко, казалось, довольно хорошо понимая друг друга. Например, Вероника решила взять маленький баллончик бензина для зажигалок, чтобы костёр разводить, и, Галина как раз хотела сказать ей об этом. Однако зажигалки никто из них не догадался взять, что поделаешь, если они женщины некурящие.
Наконец свершилось – страх был побежден, и приятельницы решились отправиться в путь вдвоём. Вдвоём, так вдвоём! Что такое Шумак? Спрашивали некоторые. Это водка! Отвечали другие. Это то опасное место, куда ходят пешком или летают на вертолете. Ты что сошла сума! Восклицали третьи. И все в один голос предостерегали Веронику: Это гиблое место! Туда не каждый пойдёт, и дойти не всякому удается. Она, незадумываясь ни на минуту, отвечала, почему это мы, не можем пойти!? И, от мала до велика, родным и близким было объявлено заранее, что она идёт на Шумак. «Все хотят, но не все могут, что поделаешь, обстоятельства, иногда, сильнее нас». Вот так или как-то так рассуждала Вероника, готовясь к походу в горы. Собирая инвентарь, она купила кроссовки и подштучник. Палатку и коврик ей обещал привезти зять, рюкзак и спальник она взяла напрокат.
Зять Вероники не спешил с палаткой, все ж таки надеясь, что теща в последний момент передумает, и откажется от своей затеи. Даже пробовал остановить её пыл, объясняя, что лезть на высоту почти две тысячи метров над уровнем моря рискованное дело!
Дочь Вероники явно не подозревала, что мать с Галиной идут вдвоём. Но если бы она только знала, что мамочке придется лазить по голым скалам, переправляться через горные пороги многочисленных рек…
Вероника старалась держаться уверенно и рисовала в своём воображении виды новой местности, а бурные водовороты ледяных рек были забыты на время. Да и Веронике казалось тогда, что Галя откровенна с ней. Правда, Галина была прямая и быстрая на ответы, и ничего не вызывало опасения и не раскрывало ее разнузданной, бурной натуры.

Была, не была

Билеты на автобус куплены заранее. На другой день были приготовлены продукты и вещи. Оставалось только отправиться в дорогу. Иногда бывает так, радостные мысли скоро уходят, уступая место другим. И появляются вопросы: «зачем», «мне это надо», «а стоит ли». Засыпая, еще думаешь, а умудренным утром забываешь вчерашнее стремление. Резко встаешь с постели, и новые думы обуревают голову. Но с этой мыслью Вероника не расставалась. Шумак, Шумак! Мы идем на Шумак. Гордостью наполнены легкие и с замиранием сердца она думала о предстоящем походе. Завтра надо рано вставать, чтобы все сложить правильно и во время.
Сон Вероники неожиданно прервался. С дрожью в груди она вспомнила, что ввязалась в авантюру. Поднялась на целый час раньше, не прекращая вздрагивать всем телом от предстоящего чего-то неведомого ей доселе. У нее перехватывало дыхание, ноги и руки, казалось, не слушались хозяйку. «Идти или не идти?» – все еще колебалась Вероника, зная, что поход дело нелегкое.
Вероника была мечтательница со светлыми открытыми глазами, с радостной улыбкой и открытой пылкостью ко всему окружающему. Временами ее серо-зеленые глаза освещались чудесным светом, в тот момент она вообще казалась озорной девчонкой. Все это вместе взятое и рождало в ней особое душевное состояние: то сосредоточенности, то легкости жизни. Она была женщина еще свежая, в меру полноватая, но энергичная и легка на подъем. Вероника восхищалась природой, будь то теплый ветер, или холодный дождь, шум деревьев или гром с молнией. Радовалась встречам с хорошими людьми, ее забавлял милый смех детей и детские игры. Свои дети были уже взрослые, мужа у нее не было. Сама себе режиссер, сама себе хозяйка.
Да и не идти было уже как-то неудобно, отказываться в последний момент. В тоже время хотелось романтики: спать в палатке, петь песни у костра и все такое…
Так или примерно так, напуганная заранее рассказами о людях, нашедших там могилу, в одно тихое, июльское утро Вероника вышла из дома наперевес с рюкзаком за плечами, возвышающимся выше головы. Одно дело нагрузить рюкзак, а другое взвалить его себе на горбушку. Такую тяжесть посильно тащить разве что, мужчине. Ну, даже ты взвалил и уже идешь по улице, это еще ничего. Это еще не горы. Можно похрабриться на людях, что ты турист. А на деле? В глазах темнеет от тяжести непосильной ноши. Вероника, кажется, упала бы навзничь, если бы не подалась корпусом вперед. «Да с такой торбой не только в горы, на асфальте бы не споткнуться», придумывала она все новые и новые причины и зацепки, чтобы как-то отдалить минуты похода.
Что же, все-таки было в этом, свиду казавшемся привычным вещь мешке? Все!!! Вот это «все», от палатки и спальника до иголки с ниткой и спичечного коробка, только и смогла она оторвать от пола, превозмогая себя. «Тут вам и палатка тут вам и инвентарь!» Полный набор туриста, посмеивалась Вероника, глядя на себя сбоку в зеркало. Вот это снаряжение, я понимаю! Целый дом на спине! А в рюкзаке все самое необходимое! Белье и обувь, теплая куртка, спальник, палатка, коврик, и подштучник! Подштучник – это…ну, чтобы присесть на камни в любом месте. У всех «подопник», как подопник – на резинке! А у Вероники, складывающийся, его можно положить в карман. И еда! О, еда! Это сублимированные продукты, то есть высушенные: хлеб, фрукты и овощи, молоко и мясо. Лишь соль и сахар, спирт, сало и шоколад были натуральные. Все это, вместе взятое, весило около двадцати килограммов на душу.
Веронике казалось, что рывок с поднятием рюкзака и был уже пределом ее возможностей. Она представила, что дотащится до остановки и вернется. Хорошо, что она вышла из дома ранним утром, прохожие встречались редко. Но и у этих редковстречающихся земляков она вызывала некоторое любопытство. Просто турист-альпинист, да и только! Наверное, я выгляжу забавно, думала она: в глазах испуг, на голове белая кепка с большим и твердым козырьком от солнца и дождя, в новых кроссовках, купленных специально для гор. Со спальным ковриком, который они с дочкой с большим трудом скрутили в рулон, и привязали к рюкзаку. Розовый, прорезиненный коврик выступал в стороны, постоянно мешая ей вписываться в дверные проемы. Но Вероника собралась покорять вершины, и бодрилась, как могла.

Тревожная даль

Галя была человеком совершенно непредсказуемым, но не настолько, чтобы удивить Веронику в первый же день пути. Вероника уже на автовокзале, ждет, а Галины все нет и нет. Автобус запаздывал, площадь автостанции опустела… «Ну, и хорошо, значит, не едем», обрадовалась Вероника. Но возвращаться ей уже не хотелось, и становилось как-то не по себе – тащить домой тяжеленный ярко-красный рюкзак. Да, Боже мой, ну вернусь, что тут такого, успокаивает себя Вероника, пусть прохожие думают, что я уже была в горах.
И вдруг Вероника увидела ее. Галина бежала через дорогу под рюкзаком, который был гораздо тяжелее, чем у нее. Вот это альпинист, я понимаю, наконец, опомнилась Вероника. Где мне с ней равняться?! Галина энергетическая личность, а я больше отношусь к чувствительным и робким натурам, устремить меня можно лишь примером. В поход я в последний раз ходила во втором классе начальной школы, а сейчас мне…, но не будем говорить о возрасте, годы здесь не причем. Галина вон пенсионерка, а бегает – молодым не угнаться, с завистью думала Вероника, глядя на приятельницу.
Город остался позади. Бесконечно тянется извилистая лента култукского серпантина. Впереди еле проглядывается дымкой красивейшее озеро нашей планеты. Автобус, выезжая на бугор, свернул вправо. И тут как всегда, совершенно неожиданно пред попутчиками открылся Байкал...
Солнце, наконец, показалось из-за гор. Необыкновенно быстро посветлело и порозовело все вокруг. Еще отчетливее стала видна картина от пришедшего в движение тумана. Поредел воздух, на дымчатом фоне открылись теперь берега, на которых ютились домики, в кажущихся сказочных пропорциях с небом, расскошными просторами водной пелены и горных вершин.
Вероника готова была хоть сейчас пуститься в поход, но автобус все увозил туристов куда-то в даль. Предчувствие чего-то неведомого подбиралось к нутру и мурашками пробирало тело. За окном автобуса менялись картины также как и настроение Вероники. Галина уже переговаривалась с другими туристами. Вероника несколько приободрилась, поняв, что они не одни. Трое их попутчиков были молодые люди: два парня и девушка. Для них, так же как и для Вероники, это был первый поход в горы.
Туристы добирались комфортабельным автобусом довольно долго. В салоне сначала было тихо: пассажиры сонно покачивали головами, потом потихоньку стали просыпаться. И через какие-нибудь два часа в теплом и сложно пахнувшем автобусе заговорили, зашуршали, стали кушать бутерброды, и культурно запивать чаем.

Курортная зона

И вот, наконец-то, во второй половине дня туристы благополучно добрались до Ниловой пустыни. Но и здесь культура еще не закончилась. Галина оставила Веронику с грузом, и куда-то ушла. Туристов набралось много, и они тоже ждали Галину, бывалую туристку. Галя тем временем договорилась с водителем маршрутки, и пока все ждали машину, отправила Веронику с девушкой попутчицей в аптеку купить пластырь. До аптеки посыльные шли долго и когда вернулись, машина с туристами уехала. Девушка с двумя молодыми людьми недожидаясь следующую машину, встали под рюкзаки и двинулись в путь.
Солнце пекло нещадно и Вероника с Галиной пристроились в тени на скамейке у здравницы местного значения. Газон пестрел забавным театром масок из пластиковых ведер, разрисованных, словно лица людей. А цветы, торчавшие из них, походили на замысловатые прически. Невысокая изгородь придавала палисаднику вид театральных подмостков. Причудливый маскарад цветов был понятен Веронике и забавлял ее атмосферой праздника. Певцы и музыканты чудились ей в этом хороводе цветов.
– Вот тебе и первая незадача, – заметила Галина с досадой, отвлекая Веронику от театра цветов.
– Что же делать?! – отвечала с улыбкой без всякой злобы Вероника.
– Что делать, что делать? Я не собираюсь топать в такую жару по совершенно неинтересному маршруту! Если быть последовательной, то этот путь до «Поляны» надо проехать! А там уже встать на тропу.
Предупреждая излишние возгласы, Вероника молчала, не представляя дальнейших действий своей ведущей. По близости ревела река, бурным потоком унося воды в долину гор. Отдыхающие прогуливались по набережной после полдника и лечебных ванн. Время шло к вечеру, но в воздухе по-прежнему стояла жара.
Туристки долго считали минуты, пока не подъехала машина, похожая на микроавтобус. Устроившись на свободных местах, подруги огляделись. Пассажиров было двое: довольно крепкий мужчина и молодая женщина. Тут состоялось новое знакомство. Андрей и Лена внешне совершенно не подходили друг другу. Она шустрая и разговорчивая, он казалось, болезненно морщился на все происходящее.

Сухой ручей

Следуя за пешими попутчиками на машине, туристы быстро обогнали их. И с прежним комфортом спутницы добрались до «Сухого ручья». Похоже, от ручья осталось название, он точно испарился, высох! На его месте были голые камни, булыжники, отточенные водой! Все довольно странно! Правда, здесь возле «Сухого ручья» их ждал вездеход, но попутчикам пришлось задержаться. Туристы, сняв рюкзаки, уселись под навес, где был сколочен из свежих плах крепкий стол и лавки. А предприимчивый водитель вездехода все что-то выспрашивал. Вероника рассеянно отвечала на вопросы, глядя вокруг ничего невидящим взглядом. Никогда она себе ни казалась такой маленькой и беззащитной перед неизвестностью.
Водитель, выяснив из затянувшегося разговора, что следом идут еще трое туристов, не хотел терять «живые» деньги, терпеливо выжидал, поглядывая на восток. Он уверял, что надо переждать дождь.
«Какой дождь?» – спросила Вероника, расхаживая с разговорчивой Еленой по ровной площадке, предназначенной для закладки фундамента под строительство дома. Ничего непредвещало дождя. И вдруг на самом деле с неба посыпался легкий быстрый шорох, а из-за леса вышла дугой чуть дымящаяся радуга.
– Вот это да! Красота-то, какая! – радостно воскликнула Елена.
– Дождь! – только и могла сказать Вероника, оцепенев от такой внезапной перемены. Она вдруг отметила, что на волосах Елены словно застыли блестящие капли дождя. Но еще сильнее блестели ее глаза. Вдали половина неба была озарена солнцем, а на эту сторону торопливо и шумно сыпал редкий и крупный дождь. Зелень вокруг засияла, переливалась словно стеклянными, разноцветными бусинами. Потом так же неожиданно все стихло. Вымытый лес сверкал изумрудом. Туристы вместе с водителем переглядывались, невольно улыбаясь друг другу, вытаскивали рюкзаки из-под навеса, укрывшего пожитки от неожиданного дождя. Только Андрей снова морщился, отворачиваясь, будто пряча лицо от знакомого водителя.
Вскоре подошли пешие попутчики. Теперь все туристы были в сборе и, наконец, дружно уселись в машину. Поехали. Побледневшая радуга толи провожала, толи принимала всех под свое крыло…
В кузове газ-66 Вероника добросовестно старалась держаться, вцепившись пальцами за борта, подпрыгивая на ухабах. И почти ничего не разглядела, старалась беречь глаза от мокрых веток, хлещущих о кузов вездехода. Она все время думала о том, что водитель пьян, и они где-нибудь непременно вывалятся из болтавшегося, как одинокая лодка, попавшая в шторм, кузова. Узкая разбитая дорога то поднималась вверх, то опускалась. Даже сидя в кузове машины, Вероника поняла, что путь действительно был не легкими и долгим.

Поляна

В награду за терпение, перед туристами открылась широкая солнечная поляна, окруженная со всех сторон лесом. Она была как будто заранее приготовленная к ночлегу всех желающих.
Вначале Вероника довольно живо представила, где они поставят палатку, и как улягутся спать. Потом был тихий вечер, сумеречное солнце мягкими лучами убаюкивало сознание, и хотелось немедленно отдохнуть. Хотя они еще и не утруждали себя работой, усталость чувствовалась во всем теле, скорее всего от толкотни и забот. Туристы уже сидели у костра, когда к ним подошли двое: девушка и парень. Они шли обратно с гор. Все оживились, стали расспрашивать молодых. «Как они добирались? Сколько дней шли?»
Тоненькая хрупкая девушка была почти по пояс в грязи.
– Тропа идет по болоту, – оправдывалась она.
Что-то Веронике не очень хотелось представлять картину топей и болот. Отгоняя непрошенные мысли, она готовилась ко сну. И была рада найти спокойный уголок в уютной палатке. Здесь Вероника искренне благодарила Галину:
– Хорошо, что ты вытащила меня в этот поход, и удостоила дружеским вниманием.
– После спасибо скажешь, когда вернемся живыми и здоровыми…
Вероника, цепенея от чего-то неведомого, долго ворочалась, но все же заснула.
Под утро, лишь занялся рассвет, подруги были уже на ногах. Галя развела костер, пока Вероника складывала палатку. Поели горячего бульона, выпили кофе. Надели рюкзаки, взяли приготовленные заранее, потертые хоженые палки, без которых Галя почему-то не представляла себе пути. Веронику сначала все забавляло: трогала стволы деревьев, подступавших к тропе, проводила по еще мокрым от росы травам, стучала по камням, затем уже стала опираться на палку. Силы их были еще нерастраченны, но какой долгий путь предстоял им. Между ними еще нет расхождений в намеченной цели. Но на этом и закончилась цивилизация или точнее сказать вступил в силу закон тайги.

Святая мономания

Испуг, как и страх, есть великое неизвестное, способное поколебать целые народы. Напуганная заранее рассказами про опасности при переходе через перевал, гибели туристов и лошадей, которые срываются с тропы, падают вниз, не выдерживая перегрузок, Вероника пыталась мысленно преодолевать препятствия. Это было куда более болезненно, потому как, воображаемый страх не знает границ. И на душе жутко и мутит, и в животе холод, и сердце колотиться. Однако не надо думать, что инстинкт самосохранения заложен в нас еще в утробе матери. Страх не злопамятен. Он старается, чтобы его скорее забыли. Вот и Вероника, думая, что не так страшен черт, как его малюют, шла вперед и вперед. Правду сказать, дрожь в коленках у нее не проходила. Но слово «Шумак» не сходило с уст, и душа ликовала: вот и пришло время осуществить так, сказать предначертанное. В том смысле, что бояться вообще глупо, а Вероника, наверное, родилась на свет, чтобы побывать на Шумаке. Но говорить об уникальности этих местах, значит, ничего не сказать. Надо быть там и прикасаться к источнику здоровья и глазами видеть всю необыкновенную, размашисто-богатырскую красоту природы. Вот куда и занесла ее нелегкая. То есть все по порядку.
Поход в горы – дело мужское. Это вам не прогулка, когда за спиной ноша весом в двадцать кг. Вероника не была легкомысленной, нет, просто искренне желала попасть на Шумак, и была не одна, а с Галей, настоящей скалолазкой. Конечно, Галина смотрела на Веронику с вызывающей прямотой, слабо надеясь на ее туристские способности, предостерегала:
– Стало быть, идти надо осторожно, не глазеть по сторонам, а вниз и вовсе не смотреть, голова закружиться.
Нагнав страха, рассчитывая на то, что пуганая ворона и куста боится,
новоявленный проводник, с опытностью искусного полководца, осматривала позицию. Здесь была ее территория! И если уж она находила слабое место, то думала, что добилась определенной цели.
Но она ошибалась! Веронику страх не сковывает и не подчиняет, а концертирует и мобилизует.
– Я еще посмотрю, как ты на тропе будешь себя вести, запоешь мать репку, – провоцировала Галина.
Учтиво ли пророчить такие перспективы? – гадала Вероника, не сознавая, был ли это вызов, или вопрос.
И вовсе она не запела «мать репку», видя, что по тропе идут люди всех национальностей, тем более всех возрастов, вдобавок с маленькими детьми. Что двигает этими людьми, думала Вероника. Наверное, то же, что и ведет к цели целые народы: вера, любовь и надежда. А иначе и удачи не видать!
Начало было тяжелым испытанием для Вероники. И она скоро выдохлась. Ноги волочила, как могла. Когда идти стало совсем не вмоготу, узкая тропа пошла вниз, потом снова подъем тяжелый и длинный. Наконец, они оказались наверху, им открылись заросшие лесом склоны старого неподвижного хребта, уже подсвеченного встающим солнцем. Но Вероника не видела этой красоты. От рюкзака не только затекала шея, первые шаги и метры давались с трудом. Тропа представлялась ей тропкой в лесу, а тут сплошные камни под ногами. Она запиналась о торчащие голые коряги, корни сосен, и спотыкалась на каждом шагу, и уже готова была ползти на четвереньках. «Рюкзак! Будь он трижды неладен», проклинала она все на свете. Сдавливал! Сковывал! Ей казалось, нервы сконцентрировались на спине. «Кому пришла идея брать столько продуктов? В пору умереть с голоду, чем тащить такую непосильную ношу». У Вероники нет сил смотреть по сторонам. Лишь думы приходят одни и те же неутешительные. «Захотелось экстрима! Вот тебе красота местности! Вот тебе пение птиц и журчание ручейка! Не хватало еще шею свернуть от такой красоты. Лучше бы сидела дома и голодала, чем тащиться в такую даль для стройности фигуры. Тут не только отощаешь, живой не придешь».

Искушение

Но постепенно походка у Вероники выравнивается, шаг становится увереннее, и приходят на ум другие слова:
Кто сам себя не испытал, кто не рисковал…
Но мы выбираем трудный путь.
Опасный, как военная тропа…
Куда уж труднее! Куда уж опаснее! Ноги аж стонут с непривычки, но Вероника пока хранит свои затаенные мысли. Сначала она молча, подтягивала лямки рюкзака, потом ворчала про себя, расслабляла их, затем, выругавшись, разрезала ткань, соединяющую лямки. Когда и это не помогло, она уже думала скорее бы привал. Но до первого ночлега, как до Египта на карачках. Слабо теплится надежда дойти до цели, но ведомая опытным инструктором, она постепенно втягивается в лямку туриста и топает. Одно лишь утешает, что привал не за горами…
Изредка на тропе встречаются усталые лошади, звякая пустыми стременами, покорно идущие за погонщиками. Есть туристы-наездники, следующие верхом на лошадях, довольные тем, что существует хоть такой вид транспорта. Но не все умеют сидеть в седле, что вызывает у Вероники еще большее опасение за них. Пешие и конные путники приветствуют друг друга, расспрашивают из какого города, интересуются, какая тропа ждет впереди, какая погода, не выпал ли снег. Вероника чувствует особую гордость за себя – она тоже причастна к туристскому братству. И понимает, что здесь она себе не принадлежит, и нет времени наслаждаться красотой природы. Надо идти вперед! Единственное, что может она, так это вдыхать свежий аромат влажных трав, щуриться от яркого и бодрого блеска утреннего солнца, и думать. Думать, что где-то там, вдали, таинственно зарождается от маленького ручейка и бежит по всему их пути, растет и вырастает, сливаясь с горными притоками, вырывается в бурную, могучую реку Шумак. И что где-то там, на краю земли ждут ее вершины, все еще похожие на древние исполины…и чернеют их силуэты, при виде которых у Вероники сжимается сердце. «Лучше гор могут быть только горы!» Как сказано, а!? Сила!
В таких размышлениях незаметно проходило время. Уже различая тропу под ногами проторенную, набитую туристами всех стран и народностей, Вероника пыталась представить, сколько же по ней ступало ног? Люди идут туда и обратно, это и радует и зажигает изнутри. Тем более что веселые и бравые туристы идут обратно легким шагом.
Солнце все выше и выше. Быстро просохли травы. Проходит пара часов и зноем пышет воздух. Колючее солнце палит. Женщины уже выпили все запасы воды. Веронике трудно, после короткой остановки ноги не гнутся в коленях, хочется пить.
На первой стоянке-привале сквозь заросли она увидела озеро. Ей решительно захотелось искупаться. Вода была теплая, но дно илистое и вязкое. Вода освежила тело, и как легко дышится! Веронике хочется кричать от счастья, взвизгивая от радости! Где это было с ней? Во сне или наяву? А может, и не было? Но почему-то ей так знакомы эти чувства восторга, как в детстве.
С нашими героинями почти в ногу идут Лена и Андрей. На вид ему лет сорок, а его жене еще нет двадцати. Видно, что Андрею трудно шагать, он морщится от боли. Тяжелая ноша за плечами выдает в нем туриста, а две металлические палки, на которые он опирается, лыжника. Жена его шла все время рядом. Она, казалось, была более вынослива, чем он. Эта странная пара уверяли, что были на Шумаке. Оглядевшись, туристы обнаружили, что возле озер нет чистых источников. «Не будешь же пить эту бодягу», высказался Андрей. Решили, что надо идти дальше в поисках питьевой воды.
 
Подиум

Оказавшись на небольшой площадке между гор, туристы устроили привал. Здесь была тень от деревьев. Тихо по дну оврага протекал холодный ручей. Кусты вольготно раскинулись над водой, выставив свои лапчатые сучья. Вероника бросилась к воде. Жадно припала к источнику влаги, пила, и не могла напиться. Ей сразу полегчало и стало лень двигаться. Бликами замелькали перед глазами пестрые картины дня, и Вероника едва не потонула с этими ощущениями и образами в сладкой дреме. Отдых был особенно приятен, она с упоением слушала журчание ручья.
Все отдыхали вольготно, расположившись в тени, дышали пахучей сыростью и грибами. Немного подкрепившись, туристы разговорились, шутили, было весело. Но вдруг они перестали улыбаться. Андрей еще пробовал говорить, но у него ничего не вышло. Он так и остался с открытым ртом, увидев сцену, заслуживающую всеобщего внимания. Из зарослей отделявших поляну от пройденной ими тропы, вышла женщина в нижнем белье, и что-то кричала, поворачиваясь к ним спиной.
Люди, конечно, идут всякие: опытные, образованные и не очень, но все одинаково добры и готовы помочь. Идут влюбленные, проверяя чувство на прочность. Каждый с полной верой в успех, готов к любым испытаниям. И всякое можно увидеть, но такого…
Картина, скажу вам, была довольно непривычной для этих мест. Белье незнакомки едва прикрывало черными кружевами женские прелести, хорошо оттеняя загар. Блондинка по необходимости, была, ну, просто в непривычном виде, в каком парижские модницы являются где-нибудь в русской отдаленной деревне. Белые носки и модные легкие кроссовки. Женщина выглядела бы умопомрачительно для таежных мест, даже если была бы в купальнике. Своим наивным театральным эффектом она обозначила уже свой характер. Всем присутствующим было, тем более жаль, что она была отнюдь не во французском белье. Блондинка все время, пока туристы мыли посуду и собирались, игриво кричала. Звала кого-то, то и дело подпрыгивала, и, водружая руки вверх, изображала нетерпение. Глядя на нее, все невольно улыбались. Она всем своим видом напоминала героиню из песни Любови Успенской «Пропадаю я». И вот он, наконец, вышел из лесу, ее спутник или носильщик.
Это был довольно приятный мужчина, кажется не лишенный чувства юмора. Он смутился, увидев небольшую компанию. Вероника тихонько, казалось, сказала одной лишь Галине.
:
…Где нет любви, там нет веселий;
Но мужчина истолковал выходку своей спутницы довольно интересно:
…И без нарядов дорогих…
С тобой делить готов
Я добровольное изгнанье.

Все оторопели от его появления и тем паче от его «Пушкина». Было непонятно, он герой или мученик? Вероника еще раз мельком взглянула на красавицу: тело перезрелой женщины по отношению к моложавому справному мужчине вызвало у нее чувство, подобное пустоте. А мужчина обнял женщину и прижал к себе. Может, надо было дать скидку женщине на безумную выходку, а может, это Вероника к ней была несправедлива?
Но все же французская поговорка гласит: «сухой рыбак, и мокрый охотник являют собой вид печальный». Куда нам до французов! И наши спутницы не приняли революционное новшество в одежде. Так и не сняли свободных футболок и длинных широких штанов. Туристки встретились вновь с этой странной парочкой на стоянке в «Кедрочах». Про себя Вероника окрестила их почему-то «французами». И видясь с ними почти каждый день уже на месте, всегда улыбалась украдкой, и сердце, почему-то, щемило. Толи от радости за них, толи от зависти.

Кедрачи

Поначалу туристам везло. В первый световой день похода погода выдалась прекрасная. В сухом и чистом воздухе чувствовался стойкий запах тайги. Лесная тропа придавала силы, и к сумеречному часу они добрались до кедрового леса. В ста метрах от ручья раскинулся многонациональный туристический лагерь. Палатки пестрели разноцветьем красок и форм. Здесь на ровном месте было просторно всем: полякам, американцам, москвичам, иркутянам и красноярцам. Туристы понимали друг друга без слов. Но иностранец, по имени Бил, припадая на одну ногу, ходил по лагерю среди палаток и что-то всем показывал на пальцах. Все в ответ только пожимали плечами. Наконец он подошел к палатке Вероники и стал показывать на ногти, прищелкивая языком, рукой изображая щипание. Она поняла и достала из косметички маникюрные ножницы. Он обрадовался, замотал в знак благодарности головой. Вдруг где-то в отдалении раздалось протяжное «му-у-у», потом совсем близко отозвалось троекратное мычание. Все как по команде повернули головы в сторону звука. И вот прямо на лагерь из-за деревьев вышло несколько коров, вытянув морды, они протяжно ревели. Туристы, дружно смеясь, принялись отгонять непрошенных гостей.
Прошло какое-то время и вот уже стало трудно различать предметы. Заря угасала, и все кругом быстро темнело и утихало. Ночь приближалась и росла вширь, и ввысь. Только яркие огни костров еще дрожали в воздухе, борясь с надвигающей красноватой тьмой. Дальние деревья были уже невидны, а ближние как-то пропадали. Вероника, отойдя от костра, чуть не налетела на какую то корягу, похожую на животное. Это и была корова, вот еще пара, эта с теленком. Коровы, застигнутые в этой красноватой мгле, не уходили, только теленок подошел к корове, очевидно сосал. Здесь же был огромный бык. Он нехотя поднялся, сделал несколько шагов и высоко задрав морду, издал протяжный звук, от которого у Вероники чуть ноги неотнялись, и страх увеличился...
Буренки тыкались мордами в палатки и мешали всем укладываться спать. Все по очереди прогоняли животных от лагеря. Домашняя скотина, жившая в лесу многочисленным стадом, кормилась самостоятельно. Коровы привыкшие лакомиться останками еды и золой от кострищ, оставленных туристами, расположились тут же на ночлег и, наконец, утихомирились. Странным было то, что Вероника корову спутала с корягой, а женщина была похожа на сидящего быка. Такая, пожалуй, была тягловой силой группы или пары. Иностранцы были настолько удивлены таким соседством, что разводили руками. Туристы еще копошились, колеблясь длинными тенями среди высоких деревьев.
Компания Вероники сидели у костра. Таинственным красным пламенем еще ярко горел огонь, искры от которого будоражили ночное небо. Каждый рассказывал случай из своего похода на Шумак. Андрей тоже участвовал в разговоре, произнося все названия местности, явно изображая знатока. Он принадлежал к тому типу людей, живущих воспоминаниями двух-трех случаев, в которых они прошли сквозь огонь и воду. И, скорее всего, смутно понимал, что его воображаемый задор и сила, единственное, чем он мог похвастаться. И может быть, продолжал бы в том же духе, если бы Вероника не рассказала случай, который произошел в прошлом году с ее знакомыми. Не доходя перевала, среди белого дня туристов застал большой град. Крупные осколки льда сыпались с неба, срезая, словно ножом ветки деревьев и пробивая ткань палаток. Люди и животные пострадали от стихии. Некоторые из их группы получили сильные ушибы. Один человек был серьезно ранен, и всем пришлось вернуться.
Андрей в свою очередь рассказал байку, что он тоже в прошлом году пытался добраться до Шумака. Но ему в то время привиделось в чистом небе над перевалом облако, напоминающее череп с костями, что являлось якобы предупреждением о смертельной опасности. Неминуемая гибель грезилась ему, и храбрость его закончилась в тот же миг. Он повернул обратно. Зачем искушать судьбу, решил Андрей. Положим, все, что он рассказал, было правдой, решила Вероника. Но и этого за глаза достаточно, чтобы не считать его серьезным человеком. Как бы то ни было, они преодолели трудности первого дня, а второй будет легче, вообразила Вероника.
Она проснулась от тихого шепота. Высунувшись из палатки, Вероника обнаружила, что накрапывает мелкий дождик. Что-то ей не очень хотелось мокнуть. Иностранцы тоже нехотя выглядывали из палаток, сонно соображая, что предпринять. А дождь, благодаря Всевышнему, понемногу утихал. Все неохотно выбирались из спальников наружу. Галина устроила котелки на не остывшие угли, которые предусмотрительно оставила чудная парочка «французов». А Вероника как всегда, разбирала и сворачивала палатку, поскольку она же и ставила ее.
С ними вместе поднялись Лена и Андрей и двинулись в путь. Коровы провожали туристов, собирая еще неостывшую золу, слизывая ее своими шершавыми языками словно лакомство. Одна «буренка», даже подпалила себе ноздри, но и это ее не останавливало. Она снова и снова лезла в жар неостывшей золы. Животные тянулись к туристам, будто к хозяевам и топали то в отдалении, то приближались почти вплотную.

Крещение

Дождь начался мелкий моросящий. Затем он перешел в проливной, с пронизывающим насквозь ветром. Наконец он размашисто с силой поливал в спины туристам. И ветер трепал одежды и слева и справа и с верху. Сначала было просто холодно и неуютно, потом все больше чувствовалась мокрота во всем теле. Кажется, не было уже сухой ниточки в одежде. Бесполезно было закрываться от холодного потока лившего с небес. Точно где-то сверху прорвало неиссякаемый источник воды. Дождь был с громом и молнией. Продвижение постепенно ускоряется, туристы набирают темп. Поразительно было то, что, и одичавшие коровы от них не отставали.
– Эти то куда топают? – заинтересованно спросил Андрей.
– Тебе лучше знать, ты же у нас бывалый, – поддела его Галина.
Андрей с первого взгляда показался Веронике странным, но мало ли людей со странностями. Ночью у костра он вдруг разоткровенничался о своих подвигах. А сегодня видно жалеет о вчерашнем разговоре, прячет глаза. На Сухом ручье он также пытался отводить взор, объяснив, что поругался с шофером вездехода в прошлое лето. Это еще тогда насторожило Веронику. Мы все мечтаем о независимости, о героической смелости и пытаемся доказывать, что все можем преодолеть. Но зачем он придумал, что был на Шумаке? Да, человек, загадка природы!
Ну, что ж вернемся к тропе. Что тут происходит? Дождь лил, не переставая ни на минуту. Просвета не было видно. Погода была немилостива. Ветер хлестал в лицо, срывая капюшон с головы Вероники. Дождевик не помогал ей, вода находила место и просачивалась до самого тела и текла холодными струйками по спине.
Как печальна была эта дорога. Низкорослый лес на обрывах и скалах был редкий. Иногда из-за деревьев глядели тупые морды рыжих коров. В тревожной тишине туристы шагали все выше и выше. А с гор и с круч, сумрачно синевших под небесами, спускался туманный дождь. Пришлось остановиться, чтобы передохнуть. Слышно было, как плакали мокрые кустарники. Веронике тоже хотелось плакать. Если их спутники немного отставали, то они немедленно расплывались во мраке дождя. Это ад, а не путешествие! Вероника уже готова была вернуться.
Хотелось выйти из водоворота, но окруженные со всех сторон дождем, они решили сдаться и поставить палатку. Сухая одежда, которую они надели, не согревала и в палатке. Замершие до костей женщины тряслись от озноба, зуб на зуб не попадал, пока не глотнули спирту. Когда же Вероника с Галей запели песни, стало ясно, что еще не все потеряно, и что они не собираются сдаваться на милость природы. Но дождь не прекращался, а становился настоящим ливнем! Наверное, это и было посвящением в туристы для Вероники, правду сказать не последним. Пока дождь продолжался как из ведра, подошли вплотную к палаткам коровы и стали жалобно мычать. Им тоже было не сладко: укрыться от дождя негде и пропитание себе добыть на голых скалах не возможно. Бедные животные, наверное, тоже обрадовались людям, и искали чем поживиться. Они приняли их палатку за жилище, тыкались мордами, чуть не сваливая ее. На что, Вероника с Галей, не сговариваясь, довольно громко, закричали: «пошли вон отсюда».
Но животные отступали ненадолго, снова пели свои «мычалки» и собирались возле палатки.
Хмель у подруг прошел, остался веселый разогрев. Женщины улыбались, словно чокнутые. Галина не высказывала своих мыслей вслух, но было понятно, что еще немного, и она бы повернула обратно. Потому как костер разводить не из чего, леса нет, а идти дальше по дождю нет смысла, все у них мокрое насквозь. Но дождь потихоньку затих.
– Слышишь?
– Нет. Что?
– Дождя то нет!
– Ура! дождь прекратился! – закричали они дружно в голос.
Туча ушла. Подруги еще сидели в палатке и придумывали с чего начать: выжимать мокрые вещи или складывать палатку. Как тут же услышали голос Андрея:
– Вероника, Галина, вставайте! Вы что там умерли?
– Да нет, мы еще живы, – ответили в голос взволнованные туристки.
– Мы тоже еще повоюем! – весело приветствовала их Лена.
– С нами крестная сила! И бог нам в помощь! – выкрикивали довольные женщины.
Складывая вещи, они обнаружили, что пропал подштучник у Галины. Ну, просто как сквозь землю провалился.
– Предположим, что коровы утащили, – пошутила Галина. – Жалко конечно, но ничего не поделаешь. Без него плохо: садиться на камни холодно. Но время не ждет, надо идти, иначе замерзнем.
Они встали под рюкзаки, которые почему стали еще тяжелее, и пошли, куда глаза глядят. А глядели они на тропу, которая как извилистая лента уходила в горы. Туристы двинулись в путь, еле переставляя ноги после вынужденного отдыха.
Шли они на этот раз долго, дело их такое идти вперед. Пока не дошли до бурной шумящей реки. За широкой рекой виднелись крутые голые скалы. И нашим путникам не было смысла переправляться через ледяную реку, на ночь глядя. Им и так сегодня хватило водных процедур. С противоположной стороны реки переправлялись вброд молодые ребята, промокшие насквозь. Галина предложила туристам остановиться на ночевку. Они с готовностью приняли приглашение и встали чуть поодаль.
Ветер усиливался. Небо очищалось от туч. Заря окрашивалась в винный цвет. А на востоке загорались редкие бледные звезды. В горах холодает, чувствуется, что ледники где-то рядом. Скоро совсем стемнеет, и все будут укладываться спать.
Проснувшись рано утром, и обнаружив одежду не высохшей, Вероника решила хоть как-то облегчить свою ношу. Готовясь к восхождению на перевал, отрывала без сожаления теплые поддевки от штанов. И толстовку оставила сохнуть на кустах до лучших времен, привязав рукавами за ветви.
– Ты, чего вытворяешь-то, теплая одежда тебе пригодиться, в горах может быть снег, – предупреждала Галина.
– Ясное дело! Назад пойду, заберу обязательно, если кто-нибудь не воспользуется для своих нужд, – заверила Вероника, приободрившись от утренней прохлады.
 
Переправа

Горная река наполнялась водой сверх меры. Она подступала все выше и выше, заливала камни, по которым вчера еще можно было пройти. Сегодня вода ревела сильным холодным потоком, несущимся с ледниковых высот. Если собьет человека с ног, то не мудрено и погибнуть в водной стихии. Туристы ищут место, где можно переправиться на тот берег. Но река рвется везде, бьет крутой яростной силой. Уровень воды слишком высок. Прошли вверх, но и тут переход невозможен. Попутчики идут вниз вдоль берега, решают, если и там не получиться переправиться, будут ждать спада воды.
Туман, белой сплошной пеленой следует за туристами. Лена и Андрей идут следом, не отстают ни на шаг, в надежде на помощь или смекалку со стороны бывалой Галины. Плотный туман то уходит вверх, соединяясь с облаками закрывая вершины гор, то стелется в лощинах, смазывая видимое пространство.
Тропа вымощена огромными камнями, отточенными временем и обувью туристов разных национальностей. Вдруг Вероника споткнулась и уже в падении совершает над собой усилие, в надежде продлить траекторию полета до места, где виднеется островок травы. И как по заказу, грохнулась всем телом именно в том месте, будто на подстеленную кем-то соломку. Почувствовав под собой землю, она медленно поднялась, справляясь с болью. Глядя перед собой, она готова была разреветься, но, подрагивая ресницами и сопя ноздрями, сдержала мокроту в глазах. Она вновь вышла на тропу, припадая на левую ногу. Никто не обратил ни малейшего внимания на ее всхлипы, и она, волочась в хвосте, радовалась, что ушиблась не так уж болезненно.
Туман отступал перед туристами, открывая горы от подножия до вершин во всей их необыкновенной красе. Но как скупой хозяин показал все на минуту и снова закрыл вершины плотной пеленой. Туристам нужно найти переправу. И Вероника двигается дальше, забыв про боль. Руки в перчатках, ноги в обуви и голова готова решать на ходу задачу с тремя неизвестными: где, когда и как переправиться через реку.
И вдруг они увидели путников появившихся из разорванного тумана, и быстро двигающихся к реке. Тут же в двух шагах потеряв из виду своих попутчиков, женщины решительно поспешили за бравой тройкой ребят, устремившихся немедленно форсировать реку. Сбившись с тропы, женщины запыхавшись от бега, махая в воздухе руками, кричали, что есть мочи:
– Эй, ребята, мы с вами!
– Давайте! Быстрее сюда! – отвечали те, с готовностью помочь, призывая руками.
Женщины спешили к месту, где можно было перебраться на тот берег. В близи эти трое рослых как на подбор: молодых и мускулистых мужчин еще больше вызывали симпатию. А их уверенность переправиться через реку, передалась и Веронике. Они были довольно широки в плечах, ступая длинными ногами, лихо перешагивали с камня на камень. В выражении их лиц была решимость, а в движении воля. На женщин они поглядывали с улыбкой. Двое из них, которые постарше, очень живо, с каким-то спартанским азартом перекинули свою поклажу на тот берег и помогли переправиться третьему. Молодой парень, оказавшись на противоположной стороне, выливал воду из сапог, по-прежнему смотрел смело и весело. А Вероника, готовясь к такому же маневру, отстегивая лямки рюкзака, стаскивая с плеч поклажу, немного нервничала. Ее рюкзак быстро оказался в сильных руках здоровяка. Второй детина, стоя посреди шумной реки, принимал и перебрасывал вещи на ту сторону. Река, огибая торчавший валун, бушевала и пенилась под ним.
– Ого, кирпичи что ли, тащите? – спросил немедля силач, удивившись тяжести ноши.
Вероника молчала, немея от страха перед грозной рекой.
Примериваясь, он кинул, крикнув напарнику:
– Лови, тяжелый рюкзак!
Тот поймал, слегка качнувшись, тут же размахнулся с силой, отправил рюкзак на противоположный берег. «Ловко», успела оценить Вероника. Осиротевший рюкзак примостился на том берегу, красным ярким боком. Значит надо и мне попасть туда на широкий берег. Но я не рюкзак, меня не перекинуть, думала Вероника. И еще не успела опомниться, как уже Галин громадный рюкзак определяли на «прочность»:
– Приготовься, этот еще тяжелее! – предупреждает силач здоровяка, уверенный в силе и ловкости друга.
Ловкач расставил ноги на ширину плеч. Силач тем временем примерился и бросил довольно точно. Ловкий поймал, и, приходя в себя, пошатываясь, с удвоенной силой перебросил огромный рюкзак вдогонку к первому. Синяя громадина Галиного рюкзака, достигнув берега, чуть не свалилась в воду. Но удержалась на самом краю. Все выдохнули с облегчением.
У женщин нет слов, глаза блестят. Теперь друзья переправляют Галю. Ей проще у нее высокие сапоги, а у Вероники так себе, ботиночки, по щиколотку. Она непременно наберет воды. Не успела она приготовиться и продумать, как у нее отняли шест, и на счет раз-два, переправили на ту сторону. Она немного оживилась.
Какое счастье, что в мире есть по настоящему хорошие люди и встречаются в нужном месте в нужный час, размышляла Вероника. Вряд ли мы самостоятельно справились бы с бушующей преградой. И пока она переобувалась, меняя сапоги на кроссовки, потеряла своих спасателей из виду:
– Куда они исчезли: только что были здесь, – переживала Вероника.
– Так у них разводка как у циркуля, и рюкзаки полегче наших будут, – засмеялась Галина.
И действительно, силуэты спасателей уже сливаются вдали с каменистым склоном горы.
Предопределение
– Где же наши попутчики? – спрашивает Вероника, остановившись.
– Про попутчиков забудь, они, наверное, побоялись и не пошли,
– Как это не пошли? Не поняла! – в напряжении спрашивает Вероника
– А так же, как в прошлом году! Пустомеля с приветом! – с явной иронией поясняет Галина.
И подруги ни чуть немедля идут вверх. Этот подъем очень крут, но Вероника все же оглядевшись, увидела, что Лена и Андрей медленно тащатся по склону, вслед за ними.
– Мы предатели, не помогли людям, – сетует Вероника.
– Помогли, не помогли! Они все равно вернутся, вот увидишь!
– Постой! Не гони! Как вернутся? – соображает Вероника.
– Пошли быстрее, время не терпит! Пока позволяет погода, мы должны взять перевал! – резко обрывает Галина.
Вероника сначала думала, что она шутит. Потом, поняв, что Галина говорит совершенно серьезно, вконец сбитая с толку, размышляет. То есть, нам чтобы помогали, а мы, значит, нет. Ишь, чего задумала, что мы с ней одного поля ягода. С досадой, заторопившись, Вероника свалилась в небольшой горный ручей. Галина впопыхах, словно убегая от преследователей, оставила где-то свою палку. Еле поднялась Вероника без шеста, который только что одолжила Гале. Та соответственно без препятствий перешла ручей. Интересно, если бы она вымокла сама, как бы она действовала? Она, небось, не пожертвовала бы шестом, сама «пустомеля с приветом». Но одержимость ведущей не знает границ, и она не обращая внимания на ведомую, двигается вперед…
Андрей решил все ж таки вернуться, преодолев, пожалуй, самую опасную реку. Он, наверное, понял, что не рассчитал свои силы. Его вечерняя храбрость, утром еще теплилась, а к полудню следующего дня превратилась в мрачную усталость.
– Как хотите девоньки, но мы дальше не пойдем, – заявил он.
– То есть! Как это, не пойдем? – переспросила Вероника.
– Мы возвращаемся, – повторил он.
– Надо идти вперед, – подбадривает его Вероника.
– У меня вся одежда мокрая и еды почти нет, – оправдывается он.
– Мы тоже все промокли, я вот еще в ручей свалилась, у меня теперь рюкзак весит как два твоих…
– У меня ноги болят…, – бормочет он невнятно.
– Назад идти не легче, измотаетесь еще больше, – предупреждает Вероника, прямо глядя ему в глаза.
Он уводит взгляд в сторону. Хотя его дружелюбная жена искренне настроена, дойти до цели.
– Самое лучшее для всех нас – идти вперед, а назад раки только пятятся, – пробовала внести поправку Галя.
– Да, верно! Думаешь одному тебе трудно, а возвращаться, тоже топать и топать, маята одна, – продолжила наставление Вероника.
Галя мельком взглянула на Веронику, ничего не сказав. Да и Андрей слушать не стал, минуты ждать не захотел, постоял, переминаясь с ноги на ногу, и пошел назад, не оборачиваясь. Лена нехотя потянулась за ним. Вероника тоже не стала оглядываться, все лучше не видеть их спины…
Кажется, дождь перестал. Погода установилась. Солнце высушило все вокруг. Как хорошо! Жаль, что Андрей вернулся и Лену забрал. Ум Вероники молчал перед глупостью Андрея. Однако никто никого не остановит. Не лучше ли было вовсе не ходить, безмолвно вопрошала Вероника. Потом весь день только и думала об этом. Скоро коротконогие фигуры Андрея и Лены слились вдали с камнями, и стали похожи на большие грибы в горах.
– Вот тебе и посуди. Готовились, подбирали палатку… Инвентарь новенький и одежда, – сетовала Галина, разговаривая, сама с собой. – Да и нам было выгодно их соседство, взять, к примеру, у них огня для чая. И все котелки тарелки и ложки блестят новизной, газовый таганок и дождевики с иголочки...
Вероника не слушала ее, остановилась, подняв голову. Солнце, наконец, вышло из-за туч. Тонко где-то заржала лошадь, тут же откликнулась другая. Ей было непонятно, зачем здесь лошади. Она настороженно и недоверчиво слушала Галину, которой надо было убедить Веронику в том, в чем она сама не была уверена:
– И тоже, поди с приветом, пустомеля…
– Не все так в мире мрачно, разве что наполовину…, – пробовала разубедить Вероника подругу, больше интересуясь окружающей действительностью. И замечая, что как-то необыкновенно быстро посветлело, отчетливее стала видна картина седых гор, похожих на древних старцев.
– У нас ведь иные и держат инвентарь: котелки там, к примеру, или те же рюкзаки в запущенном виде. А тут все чинно аккуратно. И посуда, и одежда у них в полном порядочке. Вот и следят больше за одеждой и посудой… Ох, уж эти мне аккуратисты, – высказалась Галина, поражаясь выносливости Вероники. Которая, по ее расчетам, должна была сдаться раньше, и молить о пощаде. И все же, как ни тяжело было Веронике, она еще уговаривала Андрея и помощь предлагала, и еду. Правда, проку не вышло. На тропе, как и в жизни не всех защитишь, кто боится. Помогать надо в опасности. Когда же все хорошо и светит солнце, надо радоваться жизни...

Перевал

Перевал, в понимании Вероники, это тот самый отрезок пути, где можно свалиться в пропасть и его надо преодолеть хоть ползком. Но именно на тот момент у нее не было страха. А было, пожалуй, то манящее чувство – скоре бы уже этот перевал, желанный, как запах хлеба, которого она не ела несколько дней. Или как внезапная божественность, возникающая при перезвоне колоколов церкви. И на самом деле ей слышится перезвон или чудится. Высоко в нежном синем небе белым огромным комом облако невиданной красы. Оно то собирается в очертание похожее на собаку, то расплывается, медленно плывет белыми лебедями. Будто они даже машут крыльями.
Кажется, прошло уже часа два, а перевала не видно. Небо меняется, то накрапывает мелкий дождь, то светит солнце. И главная вершина скрывался то за длинными облаками, то за грядой горных вершин. Каждую минуту Веронике кажется, что он в двух шагах от них. Но голые, каменистые подъемы не кончаются, уже давно внизу остались кедровые леса и холодные реки. Она начинает уставать, теряет представление о времени и месте. Вот он, наконец, долгожданный перевал, но ей уже совершенно все равно. Там на самом верху под небесами развиваются разноцветные флаги. Видно туристы постарались оставить лепту своего триумфа на пике вершины. Надо идти, пока есть силы, думает Вероника.
Вдруг навстречу им, как из-под земли, вышли всадники. От неожиданности туристки не знали куда свернуть. Целая группа наездников бурят, весело приветствуя женщин, окружили, загалдели по-своему. Молодые показывали в сторону Галины, удивляясь выносливости пожилой женщины. Из говора было понятно, что им жалко женщин идущих на такой риск.
Галина, не теряя времени даром, предложила погонщикам хорошую сумму денег. Сговорились в цене, двое всадников тут же повернули коней обратно, и огромные рюкзаки наших путешественниц поехали ввысь на спинах живых транспортных средств. Под седоками были хорошие кони, но и те артачились, не хотели идти вверх. Ведь животные только что преодолели перевал. Нагруженные лошади пытались повернуть обратно вниз. Бедные, как они упирались, натягивая поводья, погонщики их хлестали, громко бранясь по-русски и по-бурятски. Веронике стало жалко животных.
– Говорят, что лошади не выдерживают больше двух лет переправлять груз по такому маршруту. Они просто умирают, или их пристреливают, – успокаивает словоохотливая Галина.
Но оказалось, не только у лошади ноги дрожат. Вероника, с утра вымокшая, заранее напуганная, ступая уставшими ногами по тропе, тоже побаивается. Она вспомнила про Андрея, который, дважды спасовал и повернул обратно, не доходя перевала. Мало того, для чего-то еще сочинил, что дошел до конца? Продолжая свой лихорадочный монолог, рассуждала она сама с собой. Может, тогда сидеть дома? Но люди гибнут и от куриного бульона, и от кирпича, который падает на голову. И ходить никуда не надо. Но раз уж пошли! Идти надо наперекор всему! Самое тяжелое было то, что у Вероники не было никаких знаний на этот счет и тем более навыков спуска по каменюшнику. Но не то интуиция, не то житейская мудрость ей подсказывала, что все образуется.
Управляли лошадьми девушка и парень, они пришпорили коней, и скоро обогнали путников. Все произошло так неожиданно быстро, что Вероника растерялась. Лошади быстро потерялись из виду.
– А вдруг они смоются с нашими рюкзаками?
– Куда они денутся, разуй глаза! Ты, что, дальше носа не видишь, мы же им деньги не отдали, – успокоила Галина.
Туристки наконец-то шли налегке. Веронике не верится, что восхождение происходит так неожиданно легко. К полудню они поднялись на вершину. Но это оказалось не самое главное, надо еще спуститься вниз. А это еще сложнее будет.
С высоты путникам открылась целая страна гор, уходящая к горизонту. А в низу в центре амфитеатра расположилось красивое озеро. Оно, казалось, росло и ширилось, и внезапно засияло божественной красотой изумрудной лазури. Веронике было и приятно и волнительно находиться в величавом храме дикой природы. Голубое небо сияло над горами во всей своей необъятности, далеким миражем вырисовывались нежно фиолетовые вершины уходящие друг за другом к востоку. Она замерла, пораженная величием этой картины. Увидев необозримую красоту, душа ее трепетала. Радость и печаль, вся жизнь промелькнула перед глазами и отправлялась в высь к солнцу с вершины перевала. Ветер тянул и обдувал со всех сторон, но он был ласков и весел. Солнце стояло в зените. Веронике вдруг вспомнились лучшие минуты жизни. И любя все вокруг, она просила прощения и прощала всех с этой высоты…
Невозможно передать словами величественную красоту горных вершин. Но ничего более красивого в своей жизни Вероника не видела. Она еще долго оборачивалась и смотрела на голые зубцы скал, возвышавшихся в голубизну неба. Наверное, так можно было простоять и час, и два, разглядывая каждую деталь, выписанной картины творца природы. И отдаваться чувству причастности к чему-то возвышенному…
Потом все это еще долго стояло перед глазами. Подруги уже спускались все ниже и ниже, но душа Вероники все еще была на высоте.
Галина шла, не оборачиваясь, ей самой было невмоготу от своей нарочитой перестраховки. Она попросила парнишку, который на лошади доставил их поклажу на перевал, спустить рюкзаки метров на двадцать вниз. Но кто же знал, что тропа уже давно обвалилась и по ней никто не ходит. Все спускаются по лошадиному маршруту, который намного безопасней. Галина жила старыми представлениями и самозабвенно придумывала всякие выкрутасы. Рюкзаки оказались далеко внизу. Как их спустил парень, было непонятно. Скорее всего, скатил катом, пока не задержались за выступ. И Галине пришлось сначала рюкзак Вероники извлекать с опасного участка, затем свой. Занятие было не из легких: то и гляди осыпится каменюшник и стащит вместе с каменной лавиной, охнуть не успеешь. Она отправила Веронику вниз без рюкзака по лошадиной тропе. А сама по своей инициативе таскалась за рюкзаками то вниз, то вверх. Вот и говорят, все беды от незнания или попросту, дурная голова ногам покоя не дает.

Знакомство

Подруги уже почти спустились к изумрудному озеру, как их обогнал бравый мужчина. Набирая воду из горного источника, путешественники перекинулись несколькими дежурными фразами. Парень оказался из Иркутска. Как выяснилось, Сергей шел один. Он был немного странным: одет как все туристы, но щеголевато переступал длинными ногами. Достаточно сдержанно вел беседу, но успел многое рассказать о себе и о сыне, с которым не раз бывал на Шумаке.
В горах разговоры коротки, каждый звук словно останавливается в застывшем воздухе, в настигающих сумерках вечера, стоит долго и не проходит. Вы уже идете, а звук следует за вами, как долгие крики в горах, отдающиеся эхом. Веронике становится зябко, и дрожью покрывается все тело. Ей неловко сказать об этом. А между тем заря разгорается, и в горы приходят сумерки, пока еще отдающие золотом заката. Но потом, плавно вращаясь в горах, спускаются на тропу. Погода портилась. Подул сильный ветер.
– Иди, Сергей, не теряй времени, – не дала закончить начатую фразу Галя.
– Я уже одичал в одиночку, хочется с кем-нибудь поговорить…
Галя повторилась:
– Ступай, уж, чего нас то ждать, мы ползем как черепахи.
– Ну что ж…, – глуховато отозвался парень.
– Спасибо за беседу и знакомство, – сказала Вероника, как бы извиняясь за Галину.
– Счастливо, – пробормотал Сергей, поправляя рюкзак.
«Галина испугалась, но чего?» думала Вероника. «Что он может к нам примкнуть. Или...»
Сергей нехотя пошел вперед, унося свои ноги прочь. Только и видели спутницы его печальную спину. После этого не трудно было понять, что приятное соседство Галину не устраивало. Оно шло в разрез с ее замыслами. Это нечаянное знакомство пошло бы подругам на пользу. Сергей мог бы им помочь, и ему не было бы одиноко в горах. Причина одна и та же совершенное не знание или нежелание, элементарного житейского опыта. Галина и так довольно наделала промахов на высоте. Таскала зачем-то два рюкзака, впрочем, этого нельзя поставить ей в вину или в заслугу. Она умела красноречиво сочинять и слыть человеком бывалым, и в тоже время возводить искусственные преграды, как для себя, так и для других...

Солнечный ожог

Солнце скоро ушло за гору. И воздух стал не так прозрачен как днем. Прошло еще какое-то время и вот уже стало трудно различить тропу. Только небо над головой было все так же чисто и светло. Они шли без остановки уже долгое время, и Вероника смертельно устала. Но Галя предлагала идти дальше. Взобравшись вслед за ней на пригорок, Вероника стащила рюкзак с плеч, в надежде дальше не двинуться с места ни на шаг. Да и площадка была удобная, ровная. Тут были поленья дров и сухие сучья, заготовленные настоящими туристами. Поблизости протекал горный ручей.
– Возьмем дрова и пойдем дальше пока еще видно тропу…
– Нет, Галя, давай лучше здесь заночуем. С дровами еще таскаться, когда тут все готово, вот и камни выложены словно очаг, ветер не задует костра. Да и забирать, все равно, что воровать…
– Ага! Я уже готовила ужин, теперь ты давай, разворачивайся! – горделиво высказалась Галина, как бы в отместку за предложенный ночлег.
Перед Вероникой стояла сварливая старуха и требовала развести костер. А где же Галя? Вероника с готовностью стащила с одной руки перчатку и обомлела.
– Черт побери! – произнесла она слово, которое иногда слетает с губ отчаявшегося человека. Сначала, она даже не поняла, что приключилось, и показала руку Галине. Увиденное точно произвело на нее впечатление. Она ахнула, и замахала на Веронику руками. Перед ней снова была прежняя Галя. Куда делась старуха? Наваждение какое-то. Галлюцинация, мистика. Галя пугала подругу, да не тем. Солнце для Вероники оказалось коварнее всех опасностей. Хотя Галина знала о болезни Вероники, но не предупредила о солнечной активности в горах. Да ей было не до предостережений. Она таскала рюкзаки туда и обратно. И как оказалось напрасно. Не у всех бывает все гладко, и опытные люди ошибаются. По началу Вероника оправдывала поступки Галины. Но ее ошибки дорого стоили им обеим, и добавляли лишней работы. А теперь вот еще такой страшный ожог.
Вероника и сама была напугана. Лицо ее помрачнело, она с ужасом разглядывала свои руки. Такого солнечного ожога она в жизни не видела. Несомненно, тут была опасность заражения, и Галя испугалась не меньше Вероники. Брови ее поползли вверх от искренней жалости к подруге. Она рассчитывала на Веронику. Одним словом делала крупную ставку в своих планах и вот такой казус. Галина не переставала меняться на глазах.
– Я бы намазала мазью ожог и перевязала тебе руки, но боюсь, будет еще хуже…
Она то одаряла подругу своим вниманием, то лишала ее всех своих милостей. Вероника держалась от нее подальше, дабы не испугать Галину еще больше.
На руки в действительности страшно было смотреть, ожоговые волдыри того и гляди лопнут. Вероника не стала докучать своему проводнику и отошла в сторону.
Костер разгорелся скоро, дрова были сухие. Веронике надо принести воды. У нее не сгибались пальцы, было очень больно, просто хотелось выть, кожа вздувалась еще больше и натянулась как сплошной пузырь, готовый сейчас лопнуть. Она спустилась к ручью, опустила руки в спасительную воду. Не паниковать, решила она. Надо найти в себе силы не завопить по всей матушке. После такой прохладительной процедуры ей стало немного легче, но все равно руки горели огнем, в глазах блеснули слезы. Сам воздух в то время был для нее болью. От холодной воды становилось легче лишь на время. Мучения были не выносимы. Все нутро было, как будто запечатано или закрыто, она не хотела даже рот раскрывать, не то чтобы общаться.

Добро банально

В горы тихо спускалась ночь. Обозначились лишь светлые очертания снежных вершин и расщелин. И тут из надвигающейся темноты, как из-под земли выросли путники. Их было двое: мужчина и женщина. В свете пылающего костра они смотрелись довольно жалко. Они, кажется, пошли бы дальше, если бы Галина не преложила им погреться возле костра. Несколько секунд судорожного молчания, затем медленный перегляд вызвал нестройный выдох обеих бедолаг. Путники, все-таки, приняли предложение. Последовал обычный ритуал вопросов. Тихо, но внятно они рассказывали о походе через Аршан. Вероника не особо слушала, больше наблюдала за их действиями. У нее от их тихих голосов пошли мурашки по спине, хоть она и знала, что пугаться нечего.
Мужчина сушил свои одежды, и обувь. Женщина не была разговорчивой. Она пыталась сооружать себе жилище из материала, который больше походил на белое покрытие для грядок на даче. Она еле справлялась, привязывая все это на подручные средства. Вероника помогала, едва придерживая жерди ослабевшими руками. Ветер развевал полог, словно паруса и не прикрывал их ложе, а скорее развивался по ветру словно парусник. Спутник ее был несколько неказист. Ну, представьте себе мужчину лет сорока пяти: высокого худого даже чрезмерно худого с длинным и тонким носом узким лицом и длинными ногами. Галина же успела заметить, что это не муж с женой, а любовники на этот счет у нее был глаз наметан. А как только появлялся мужчина, она сразу перевоплощалась. И тут не упустила случая, переключилась на общение с мужчиной. Особенно восторженно она расспрашивала его о путешествии. Всячески пыталась помочь ему. И спутница его с каким-то хладнокровием и обреченностью поспешила устроиться на ночлег. Все молчали. Костер разгорался, постреливал искрами, возле него становилось жарко. Вероника отодвинулась. Мужчина сидел возле костра шевелил босыми ногами и смотрел на огонь отрешенным взглядом. Вероника подумала о тех людях, которые оставили здесь дрова. Представила, как они тоже сидели у костра, разговаривали. Пахло костром, потянуло дымом, шерстью мужского свитера, сушившегося рядом.
Потом снова в горы пробрался холодный ветер, и повеяло сыростью. Вероника, превозмогая боль, подогрела камень в костре и присела на него погреться. Получалось, что она сидит возле костра.
– Смотрите, то она подойти к костру не может, а то сидит у огня, словно квашня.
– Совершенно верно, – поняв ее затею, отметила Вероника. – Морозит меня. Мне необходимо прогреться или я свалилась от настигающей меня простуды. Веронику на самом деле, начал трясти озноб и уже не отпускал. Она сидела в полузабытьи, немного раскачиваясь, пытаясь унять дрожь в теле. Галина смотрела на подругу с явным неудовольствием, еще свирепее глядели ее глаза, когда мужчина принял участие в их разговоре, больше обращаясь к Веронике.
Цвет лица Галины стал темнее, морщины обозначились, во взгляде появилось что-то вызывающее:
– То она к костру подойти боится, теперь готова залезть в огонь…
– Ты бы тоже погрелась, мы со вчерашнего дня еще не просохли, – напомнила Вероника.
Галина смутилась, но все же присела на нагретый камень, выжимая улыбку на своем морщинистом лице.
Вот так-то лучше, подумала Вероника, нам еще предстоит переправляться не через одну горную реку. Это было время, когда они еще были милы друг другу и не валяли дурака, зная, что им надо дойти до цели.
Ночь в горах была ветреной и холодной. Каждый шорох и каждое движение Вероники раздражало Галину, а мужчина все больше и больше занимал ее внимание. Она предложила ему мази от ожога. В ее понимании он был мужчина хоть куда.
– Смотри, она даже разговаривать с нами не захотела, – кивнула Галина в сторону угомонившейся женщины.
– Она, наверное, устала, – успокоила Галину Вероника.
– Да и чего она может добиться, кроме предполагаемой беременности, – пошутила Галина, кивая в сторону его спутницы.
Говорить о том, что чувствовала сейчас Вероника, было сложно. Она плохо соображала. Решив, однако, что в такой ситуации надо щадить друг друга, она поспешила уйти укладываться спать.
Всю ночь Вероника металась, на нее обрушивался то жар, то холод, ей мерещился, то судорожный шорох, то крики и стоны. День этот остался в ее памяти от первого падения в тумане утра, переправы, покорения главной вершины, до той минуты, далеко за полночь, когда ее трясло от озноба. И помнилось все до тумана следующего утра, все как на блюдечке до мелочей. Один лишь день, а сколько событий и встреч, словно прошла неделя или месяц. Во сне ей, казалось, что она жмется к костру, словно к печке. К утру ей стало легче и она заснула.
Когда женщины поднялись, ночных соседей уже след простыл. Но костер еще теплился, что и помогло Галине быстро приготовить завтрак. Запах готовящейся еды не вызывал у Вероники аппетита, кружилась голова и страшно болели руки. Сворачивать палатку, и упаковывать рюкзак для нее было делом нелегким, но она не жаловалась. Подкрепившись, облегчив рюкзак на двести граммов, они двинулись вперед, к осуществлению цели.

Увидеть и услышать

Утро было с веселым ветром, и день обещал быть солнечным. Теперь туристки спускались в низ до пологого берега, надели сапоги и побрели где по воде, где по камням. Вода плотным холодом обхватывала ноги. Они преодолели реку довольно удачно, и до водопада казалось рукой подать. Но это только глазу видится близко, а ногам далеко топать приходиться. И конечно труднее всего Веронике. Ее руки палят огнем от боли, когда кругом все таинственно и полно жизни. И думать становилось невмоготу, мысли мешались, ей хотелось лишь одного, опустить руки в холодный ручей...
Но, несмотря на адские боли, водопад ошеломил Веронику. Сначала гулом, отдающим эхом в горах, затем грозным шумом в необычной тишине. Сконцентрировавшись в широком ущелье и бьющемся водовороте, всей своей мощью гудела вода, обрушиваясь с такой высоты, что у Вероники просто дух захватывало. Да, конечно, здесь можно было получить энергию и здоровье на долгие годы. Вот где прикасаешься к природным силам! Вот куда стремятся люди и звери. Вероника стоит долго, не отрывая глаз от чудовищной мощи и силищи многометрового водопада, и осязает какую-то невообразимую связь с природой. Это как собор на обрыве горы, живой памятник природе и ее могуществу. Река уносит этот мощнейший поток силы в тайгу в долины гор. И глаза не хватает окинуть эту божественную красоту. Грозы и ливни берут энергию этих мест и отдают тайге, источая жизнь. Так вот откуда берет начало сила целебной воды и воздуха, думает Вероника, и слышит грустную и сладкую музыку гор. И получив заряд энергии, утолив жажду, Вероника свободней и живее идет вперед.
В народе говорят, не загадывай. Еще как загадывай, мысли материальны, надо думать о хорошем исходе дела. Вот, например Вероника мечтала попасть на Шумак целых десять лет! Как все это сейчас волнительно для нее, словно молитва в храме. «Мысленно попросите, явственно придите и поклонитесь». Это не мираж не иллюзия. Вероника упивалась творениями природы, и пол жизни отдала бы за чудо, которое видит перед собой. Да, стоило покорять вершины, чтобы один раз увидеть. И преклоняясь перед величием и могуществом всего видимого, радоваться и изумляться…

Долгожданная встреча

До главного их сосредоточения было уже совсем близко, но туриское дело становилось все труднее для Вероники. Шли подруги вместе, а в действительности были порознь. Но прежде не об этом. Вероника, искренне превозмогая себя, шла, во многом в разрез со стремлениями Галины. Перед глазами пожилой женщины постоянно носился образ вчерашнего, ее идеал был в воспоминаниях прошлого похода. Инициативу то она взяла, но удержаться не могла от сумасбродства. Во что ни облачи обывательницу хоть в туристический костюм, она останется ею. Достаточно было посмотреть на Галину. Но, как бы разно они не смотрелись, нельзя отвергнуть их общего интереса, который жил в каждой из них. Был миг, когда можно было надеяться на единении, но это был всего лишь миг. Галина шла в таком быстром темпе, что Вероника еле поспевала за ней. Будто она не видела ни мольбы в глазах Вероники, ни серебряной бледности ее лица. Она не жаловалась, шла, не отставала не на шаг от Галины. Остановок почти не делали, только однажды, встретив разговорчивых земляков, сделали короткий привал. Двое мужчин решили сделать фотоснимок на память.
– Я, не накрашенная, не фотографируюсь, – протестовала Вероника.
– А я не бритый тоже не позирую, но хочу жене показать, какие женщины встречаются на тропе!
– Ах, если только для компромата, – высказалась Галина…
– Да, не фотогеничная я, – отнекивалась Вероника.
– Такая фактурная девушка и не фотогеничная! Наоборот, чтобы с нами пошли в следующий раз наши жены, – он слегка подтянул Веронику к себе, и попросил своего «папорация» сделать снимок на память.
Галина скинула рюкзак и с готовностью, подбоченясь, пристроилась к мужчине, изобразив улыбку на лице. А он, защелкнув аппарат, убрал его в карман:
– Одного снимка достаточно, – сказал он улыбаясь.
Впечатление у Вероники осталось неприятное. Ей было неловко за странную «фотосэссию». И она, стараясь сгладить положение, взяла тяжеленные литые сапоги Галины. Хотя и так ходьба для нее становилось все труднее из-за нелепых выходок проводника. Но и здесь Галина, свернула с тропы, вопреки всем законам и правилам туризма, подвергая опасности не только себя. Решившей не просто найти лучший путь, а очевидно отыграться за нелепую выходку «папараций», она завела в топкий мшаник и в непролазный дремучий кустарник. Прутья и ветви хлестали по глазам. От каждого такого прикосновения Вероника вздрагивала, как от удара. Руки даже в перчатках были настолько чувствительны. Но дух ее не унывал, потому как чистый и целебный воздух придавал силы. И еще у нее была одна особенность: она никогда не жаловалась и не напрашивалась на жалость, хотя жизнь не всегда была благосклонна к Веронике. Галина и сама понимала, что поступает неправильно, но свои ошибки не хотела признавать. Наоборот она чувствовала свое превосходство. Издеваясь над подругой, никак не могла понять, почему та не жалуется и не стонет.
По правой стороне тропы на всем протяжении были голые скалы, а слева, перекатываясь через камни, шумела река. Путь близился к завершению, но тропа под конец сузилась в болотистую топь. Галина наконец-то забрала сапоги у Вероники и переобулась. Но не успела сделать и несколько шагов, как оставила сапог в грязи. Вероника шла за ней следом и приложила не мало сил, вытаскивая его ослабевшими распухшими руками. С трудом выдернув, бросила тяжелый сапог под ноги старухе, которая стояла на одной ноге.
– А помыть то не могла, кидаешь прямо с грязью.
Вероника, пораженная учтивостью подруги, лишь рассмеялась в слух.
Да, она просто издевается, решила про себя Вероника. И к физической боли добавилась душевная тоска. Ноги подкашивались от усталости.
Шумак встретил туристов хорошей погодой. И державная река шумела, приветствуя их. Вероника смотрела на все с глубоким восторгом. Ее переполняла радость, смешанная с болью и слезами, когда она увидела висящий мост, развивающиеся флаги, туристов без рюкзаков, палатки и дым от костров. А Галина, увидев мост, забыла должно быть про все на свете, ошалев от радости. И преодолев водную преграду вброд, спешила к мосту, не обращая внимания на Веронику.
– Давай шевелись быстрее!
– Да, тебе хорошо говорить, «шевелись».
Галине вдруг стало все равно, как она выглядит, быстро взошла на пригорок и почти бегом устремилась на мост. А Вероника тем временем выбирала место, где пройти через первое русло реки, чтобы добраться до моста, перекинутого через основное русло, широкое и быстрое. Она наконец-то прошла. Ногу свело в ледяной воде, и она не могла сделать шагу. Стаскивая кроссовки, расположившись на камне возле моста, рассуждала. «Ничего не объяснила, ведет как корову». Силы напрочь покинули Веронику, распухшие пальцы рук не слушались, в отчаянии она заревела навзрыд. Не было сил стянуть кроссовки, тем более надеть сапоги. Тут, двое парней задержались, проходя мимо:
– А, здравствуйте, землячка, вы дошли!?
Лиц, стоявших против солнца, она не разглядела.
– Здравствуйте, – ответила она, нисколько несмущаясь своих слез.
Много людей встречалось на тропе, и джентльменов-спасателей она не сразу узнала, пока они не задали вопрос:
– Никто ваши тяжелые рюкзаки вам больше не помогал нести?
– Нет, – ответила Вероника, сообразив, что это спасатели, старалась не поднимать глаз. Лицо разбарабанило от ожога не меньше чем кожу на руках. (Как они меня еще узнали, пронеслось в мыслях).
– Вы что плачете, вам больно? – услышала она слова сочувствия.
– Нет, я от радости, а вы давно здесь?
– Два дня и ночь.
– Ничего себе, у вас шаг, наверное, целый метр. Это мы тащимся как улитки. Да вот еще руки обожгла и лицо.
Парни помогли Веронике надеть сапоги. Ей было не ловко перед ними, но что сделаешь.
Она побрела, не оглядываясь, на ходу раздумывая о случайностях и поворотах судьбы. Но, подойдя к висячему мосту, увидела Галину уже на том берегу.
Вероника поспешила на мост, но не тут то было, мост раскачивался все больше и больше, и она чуть не свалилась в реку. Остановилась на середине, боясь сделать шаг. Тут же собралась очередь, туристы спешили к источникам. Женщина пошла ей навстречу, взяла за руку, рискуя, свалится, шаг за шагом помогла Веронике пройти мост.

Чужая душа

Туристки еще долго топали, обошли все «зимухи», но все хижины были заняты туристами. Наконец, они выбрали место, где намеревались расположиться на ночлег. С трех сторон лиственным строем их обступали деревья. Шумная река ревела рядом. Гул ее эхом отдавался в горах, сливаясь с мелодией этого края. Вероника опустилась на корточки, стаскивая рюкзак с плеч, присела, прижав руки к коленям, ей хотелось отдохнуть от трудного и долгого пути. Да и просто осмыслить, что они все же дошли до цели, ощутить радость победы, оценить, что достижение цели выше всех тягот страданий. Она с интересом осматривалась вокруг. Изнуряющая монотонность похода позади их ждут новые приключения. Слезы умиления появились на глазах у Вероники.
Но тут произошла неожиданная сцена:
– А ты чего хотела? Курорта, белых простыней и крахмальных скатертей! – Галина негодовала, казалось не только всем видом, но и внутренним накипевшим неудовольствием. Привыкнув видимо к своему превосходству и влиянию, она вообразила, что ведет, и будет направлять волю Вероники в свое русло. Однако Вероника, поднявшись на такую высь, в которой так свободно дышать, не хотела быть втянутой в сферу мелочных обид и расчетов.
Необратив совершенно никакого внимания на негодующие возгласы разгневанной спутницы. Вероника, находясь в состоянии физического недомогания, желала временного покоя. И мечтала избавиться от терзаний проводника. И боль, казалось, отступила. Она быстро распаковала рюкзак, достала чай, сахар, пластиковым ведерком зачерпнула воды из реки, и принялась собирать сухие ветки и коряги. Галине ничего не оставалась, как тут же развести небольшой костерчик. Потом она соорудила из крупных камней подобие очага. Женщины постепенно стали обустраиваться. Запахло дымом, сырыми дровами и потянуло холодом от реки. Вероника не предполагала, что можно быть счастливой и радоваться этому вечеру, и ей не было не до чего дела. Особенно до Галиных истерических нападок и всплесков.
Она лишь спросила, как лучше привязать веревку, чтобы повесить одежду, старуха закричала, «включи мозги и не задавай глупых вопросов». Воцарилась тишина, казалось, что даже лес оторопел от такой выходки. Что это было, подумала Вероника, процесс пошел, мы пришли и не надо помогать друг другу. Горе, что она так думает. Она живет на поле какой-то вчерашней битвы и смотрит назад, как будто в прошедшем есть место настоящему. Конечно, что может быть достойнее независимости. Но разве можно быть независимой в горах? В сложной ситуации надо помогать другим в справедливой надежде на взаимность. Горячее сочувствие можно получить от чужих людей. А близкие люди, всегда уходят в сторону… Даже в горах!? Разве для этого мы столько шли, чтобы быть здесь в тягость друг другу, размышляла Вероника. Когда еще шли болотной тропой, Вероника все чаще останавливалась, и сейчас, глядя назад в сумерки долгого летнего вечера, задумалась, «ничего просто так не бывает». Значит, есть на то причина. Понемногу в сердце закрадывается странная тоска…словно смерть близкого человека пустота и разочарование, что не успел не сказал, не сделал. У Вероники все не умещается в голове, переполняется до краев…
Так уж устроен человек: обида сжигают больше, чем пожар. Да, похоже, не всех властелин гор пускает в свои владения или же посылает испытания. Зачем мы сюда пришли, душа ее трепетала, как мы можем любоваться природой, сидеть у костра, отгонять комаров, когда все проникнуто ложью. В горячке Вероника не сразу поняла, что все это должно закончиться чем-то дурным. Галина словно душила не руками, а глазами, и не тело, а душу. Старуха как комета, пренебрегающая орбитой, не боясь разбиться, подпитывалась энергией людей.
Навязалась на мою голову, думала про себя Галина Сергеевна. Знала бы, что она такая квашня, пошла бы лучше одна. Однако ж, как ни как, палатку тащила, еще пригодиться, и она вдруг зло захохотала. Смех ее походил на смех не то великой злодейки, не то сумасшедшей.

Лечебные процедуры

На утро туристки, как ни в чем, ни бывало, приводили себя в божеский вид.
Туалет молодой особы состоял из обмывания и одновременно обтирания, смазывания всех обожженных мест, их оказалось гораздо больше, чем она предполагала. Обнаружив в зеркале свое отражение, Вероника от неожиданности присела на корточки. Всего за четыре дня, она изменилась до неузнаваемости. Это была не «Незнакомка» Крамского, а портрет-абстракция плохого художника. Обычно живые глаза потускнели, ямочки на щеках куда-то исчезли. Оглядываясь по сторонам, она не заметила никого. Лишь река шумела, словно смеясь над увиденным в зеркале...
Лично ей как-то сразу расхотелось, куда либо идти. Боже, милостивый, спаси и сохрани нас от лукавого, шептала она, крестясь. Наказанье божье или испытание? А может это колдовство. Судорожно задавала себе вопрос Вероника. Людей просто не пускает на Шумак, а меня превратил в уродину. Словно кто-то потешается надо мной. Может быть, царица гор или властелин этого края. Хорошо, что никого знакомых здесь нет. Но даже если бы они были, они бы вряд ли узнали меня. Губы перекошены от герпеса: вот это диагностика! Страшна, как германская война. Прислушиваться надо к самой себе, сделала вывод Вероника, и не внимать чужой тете, которой все равно как ты себя чувствуешь. Разыскивая в себе хоть чуточку радости, она все же улыбнулась своему изображению в зеркале, оно ей тоже криво улыбнулось. Ну, вот и ладно, ну вот и пошли дальше, «неизвестная личность». Окрестила она себя, явно не желая еще раз встретиться взглядом со своим изображением, тем более обсуждать с Галиной свой вид.
Только Галине, как видно, было не до Вероники. Она, распаковав, косметические принадлежности, безжалостно выдергивала пинцетом волосы на подбородке и шее, глядя в зеркальце.
Тщательно выщипав волосы, замазывала кремом морщины.
– Словно народилась на свет! Ну, вот так то лучше, теперь можно и в люди показаться, – улыбалась Галина своему отражению.
Солнце пекло с летней жадностью, не щадя ожогов Вероники. Что же делать, спрятаться в тень, в палатку, чтобы не было больно. Но она проделала такой длинный и опасный путь и не привыкла отступать. Вероника повязалась платком из марли, надела белые перчатки, темные очки. Человек невидимка из нее не вышел, но все же не так страшно. Галина, мельком взглянув на Веронику, и откровенно ужаснулась:
– Ну и рожа у тебя!
– Сделай вид, что ты меня не знаешь, – посоветовала Вероника своему проводнику.
Галина шла бодрым шагом, Вероника за ней еле поспевала. Дойдя до источников, они испили целительной водички из всех лунок. Вероника во все глаза смотрела и удивлялась людской фантазии и изобретательности. Какой скульптур создал этих идолов! А точеные девичьи станы, вырезанные из дерева, поражали воображение. Идолы и куклы; дерево и металл керамика и бумага, кто во что горазд! Все источники любовно расписаны разными красками: «от сердца и почек» «ухо горло нос» «мужское упрямство» и «женские капризы». Вода в них была самая разная, теплая и не очень. Источников встречалось на пути много. Как только не были они украшены всевозможными приношениями благодарных туристов. Музей под открытым небом, не меньше. Но основные источники находились там, на широком берегу. И отдыхающим вновь нужно было перебраться на тот берег по висячему мосту. Галина как всегда пошла первой. Так же шустро, как вчера дошла почти до середины реки. И вдруг она опустилась на колени, прямо на мосту, и оставшийся путь шагала буквально на четвереньках. Вероника после такого примера еще больше напугалась, но не собиралась переходить по мосту вслед за проводником на карачках.
Женщина, наблюдавшая эту сцену, объяснила Веронике, как правильно передвигаться по качающемуся мосту. Учитывая все нюансы, Вероника пошла смелее, сгибая колени. Было страшно, мост покачивался над бушующим потоком реки. И благодаря подсказке, Вероника справилась.
Когда они возвращались с источников, Галина упала, поранила себе ногу. Подруга предложила ей обмыть рану и обработать перекисью.
– Я всякой дрянью не мажу себя, – с отвращением выпалила старуха.
– А, делай ты, что хочешь, – отмахнулась от нее Вероника.
Но Галина все же взяла предложенный Вероникой эластичный бинт и замотала ногу.
Вероника помогала старухе во всем, приносила хворост охапками, собирала ягоду, благо ее здесь было полно. Развешивала на натянутой веревке одежду, разводить костер, только не бралась.
Конечно, на нее без сожаления смотреть было нельзя. Она закрывала руками лицо, когда мазалась грязями или принимала лечебную ванну. Люди шарахались от нее, боясь заразиться. Лицо разбарабанило, губы как у прокаженной, руки в волдырях, одним словом, красотка.
Но все же ни дождь, ни холод отношений не могли испортить того, что происходило в этом удивительном месте природного высокогорного курорта. Тут вам и воздух и вода, и люди, которые хотят помочь. Вероника боялась мазать кисти рук, женщина вызвалась помочь ей. Она обмазала ее с ног до головы лечебной грязью, оставив одни глаза. Ожог постепенно излечивался и жар уходил. А старуха выпивала кружку воды и забиралась в палатку, чтобы не встречаться с Вероникой взглядом, и лежала там.

Луна

Ночь. Сон, словно наяву: она все бредет и бредет по горам к перевалу, под ветром, среди холодного тумана. Скоро привал, она проснулась. Словно кто-то толкнул ее. Повеяло легким дыханием. Вероника лежала без движений. Прошло должно быть минут десять, прежде чем она покинула палатку и во время. Из-за горы выкатилась луна, огромная, словно колесо велосипеда, и остановилась на мгновение, поплыла безмолвно, светлая и печальная. Облила светом все вокруг и напоила прохладой. Как все это было странно, точно приведение в ночи. На белых скалах лежали дрожащие тени от лунного света, Вероника боялась пошевелиться, вслушиваясь в шепот леса и внутренний голос:

Там, за заветными скалами сидит она, печальна, и одна…
Никто ее любви небесной не достоин…

И время и чувства словно замерли. Боже мой, какая красота. Кругом все сонно и печально… только река шумит. На той стороне ночь становиться все таинственнее и вдохновеннее. Слышно ночное дыхание леса, шепот или невнятный говор. И Вероника вся дрожит от прохлады. Казалось, прошел час. Но Вероника не в силах отвести глаз от печальной стражницы, воцарившейся в ночи, над рекой. И казалось, никогда не наступит утро. Будут глухо гудеть леса, по горам будет раздаваться эхо, и неизменным потоком убегать вода, унося свою ворчливую песню. Много ли было в жизни Вероники прекрасных минут? Но эту ночь она будет поминать. Хватит ли у нее сил спуститься с гор, но она должна рассказать об этом.
До утра далеко. Галина спит и веронике стало грустно. Прошло уже около часа, ей хотелось, чтобы все началось сначала, повторилось, чтобы снова вышла луна, и пришли на память слова Пушкина, чтобы так же стало светло вокруг и грустно на душе. И чтобы нахлынули воспоминания, о единственной ночи, где была любовь и счастье…ночь быстротечна, а Вероника все не могла заснуть, боясь потерять ощущение ночного дыхания, словно отыскивая снова и снова сладкую музыку любви…

Размолвка

Они долго спали, уже солнце взошло. День снова закружил Веронику своими заботами, ночь и луна забылись. Настроение было замечательное, погода чудесная. В огромном чистом небе ни пятнышка. Лишь солнца круг растворяет голубой простор и слепит глаза. Все лечебные процедуры пройдены, водичка с источников испита. Но чего-то не хватало, может быть нормальных человеческих отношений. И на душе у нее по-прежнему тревожно. И думы не покидают молодую женщину: мое присутствие, кажется, гнетет старуху, и она даже не старается этого скрыть. Если бы она была на кухне, то, кажется, гремела бы посудой, продолжила грустные фантазии Вероника. Но пластиковыми чашками не повоюешь, тем более что их только что убрали. Кругом все чинно, аккуратно. Зубные щетки и расчески аккуратно пристроены на сосне, там же маленькое зеркальце, в которое Вероника до сих пор смотрится с опаской. Костер еще пламенеет, греется вода в котелке:
– Сейчас подогреем воды и вымоем волосы, – самодовольно поясняет Галина.
– Это хорошо! Зачем же ты много воды налила? – спрашивает Вероника, соображая, что ей горячая вода не нужна.
– Зато воды хватит на двоих, – уверяет Галина.
Вода согрета, Вероника льет на голову подруге прямо из котелка, постепенно увеличивая струю.
– Лей больше! Чего ты жадничаешь? – вмиг нервничает Галина.
Вероника сразу не может настроиться, руки ее с трудом справляются с тяжестью. Галина выхватывает из рук Вероники котелок, чуть ли не отталкивая ее. Затем демонстративно намыливает шампунем короткие волосы и выливает всю воду без остатка себе на голову.
– Вот с этого и надо было начинать, – взяв пластиковое ведерко, Вероника молча спустилась к реке и зачерпнула воды. Вода на солнышке быстро нагрелась и молодая женщина без чьей либо помощи хозяйственным мылом вымыла свои длинные волосы. Галя, обиженная, надувшись, лежит в палатке. Вероника, медленно расхаживая по берегу, сушит волосы на солнце.
Мысли лезут в голову молодой женщине самые разные. Все начинает рисоваться в мрачных красках. Вот зачем вся эта жуть? Да еще в лесу! Умеют же люди испортить настроение. И, чтобы не выдавать тоску, вырывающую наружу, отправилась в лес по ягоды. Идет она, смотрит и поражается: счастье то какое, быть на Шумаке! Вдыхать здоровый воздух, пить лечебную воду! Тут должен быть подлинный взрыв радости. А старуха сама без радости, и мне радоваться заказала. Веронике стало необыкновенно весело, и она только сейчас почувствовала, как хорошо и славно дышится вдали от старухи. «Погоди, погоди»! – примиряюще успокаиваясь, думала Вероника, в душе ощущая прилив сил и радости.
В горах снова ночь: дождливая с громом и молнией. Женщины жмутся друг к другу, боясь большой воды в реке. Их палатка с пологом стоит на самом берегу. Они тепло одеты и готовы к любым испытаниям. Наблюдая за происходящим, решают уходить или остаться…
Дремавшие днем, мелкие хищники и теперь позевывая, не выползают из своих норок и не гоняются с писком друг за другом белки, бурундуки, ежики и мыши. Они слышат тончайшие звуки, шорохи, пение комаров на многие километры, ведут себя, как подобает ночным животным во время дождя. Зная про то, что зверье должны чувствовать приближение опасности, женщины смирились и легли спать, но не заснули. Погода бушевала, проливной дождь не прекращался, гремело, так что становилось жутко. Вода прибывала со страшной силой. Испуганные они решили, если вода перейдет отметку, то им надо уходить, иначе палатку просто смоет водой. Они то и дело по очереди высовывались из палатки, наблюдая за рекой, и чтобы не заснуть беседовали.
Галина разговорилась о мыслителе, который сделал вывод про людей, дающих и берущих. Так вот она и решила лучше брать, чем давать. Или это и было правилом ее жизни. Она страстно проповедовала свою якобы причастность к пророчеству и жаждала врачевать, бывала в церквях, просила благословление. Но получила его или нет, она так и не сказала. Ей нужна трибуна, чтобы увлекать за собой людей. И она решила провести эксперимент. Раньше она была ведомой, здесь же была хорошая перспектива лидера. Полководец без армии. Бездушная гордячка блистала своей скучной и смешной речью. Богомольность была скорее фарсом, и Галина выносила свои приговоры Веронике:
– Ты во что не наденешься, не похожа на спортсменку, и выглядишь как дура.
Вот это номер, Вероника даже растерялась, не знала, что ответить на такую реплику богомольной подруги. Вот ведь как бывает, стараешься думать о хорошем и добром, так нет же, тебе непременно ответят неприятием и злобой.
«А ты сама-то, красотка, смотрелась в зеркала», в сердцах подумала Вероника, но, предвидя дальнейшую шумиху, не сказала вслух. Но думать ей никто не мешал.
Веронику одно интересовало, как она собиралась идти в поход с группой. Она бы «съела» кого-нибудь, «Элочка-людоедка», если бы ее не остановили.
Душа никогда не будет одинока, если с тобой друг. Но с ней не было друга. А как защитить себя от нападок сумасбродки. С Вероникой был лишь ангел хранитель.
Всего не предусмотришь, чуть ли не в тоже день между ними возникла размолвка. Ей хотелось бы воротиться к прежним отношениям, но она не могла взглянуть на них с лицевой стороны. Все виделось с изнанки, и все было шито белыми нитками. Явная интриганка! Веронике захотелось стать бабочкой и улететь или разом перешагнуть пропасть, которая отделит всякого туриста от горожанина. Как же должно быть она ненавидит меня и мои руки, подумала вдруг Вероника.

Мир на ладони
 
На следующий день, нужно было выходить на тропу в обратный путь. Ночь была довольно неспокойной, Вероника плохо спала. Путешественницы проснулись поздно. Солнце давно уже встало, на синем небе не было ни одного облачка. Ах, как не хотелось Веронике покидать это место! Здесь они хоть немного были независимы друг от друга, а когда случалось ей быть наедине с собой, отдых был особенно приятен. Все существо ее дышало свободой, но надо было возвращаться домой в прежней связке. Теперь придется выбираться вместе бок о бок, зная заранее, что нет открытости и честности друг другу. Так думала Вероника. Но дорогой уже пахло в воздухе: суета, сборы, чай на посошок, все как положено. Только не раскисать! Надо приготовиться к изнурительному походу, неизвестно что ждет их на этот раз.
Они собрались быстро. Сереге оставили лишние продукты. Он пришел проводить их, и долго не уходил. Завел какой-то разговор: сказал, что будет скучно без них, посмотрел на Веронику.
– Как я раньше не заметил, что вы … дальше у него не выходило, он застенчиво улыбался. Веронике стало как-то грустно, тронуло участие его к их отходу. Он советовал, как быстрее разводить костер. Срезал ножом с сосны приличные куски смолистой живицы и передал Веронике.
Видя явную заинтересованность Сергея, Галина, будто сорвав маску, вывертывалась на изнанку, предлагая и соль и сахар, и сухари и крупы.
Солнце было уже высоко. Горячие лучи жгли затылок и шею Вероники. Она, боясь вновь получить солнечный ожог, надела перчатки, и платок повязала вокруг шеи, поспешно прощалась. Явно представляя, что выглядит «как дура». Они обменялись телефонами. Сергей еще пробовал завязать разговор, Вероника отмалчивалась…
Горные вершины ждут, надо идти… Я прошу читателя не забыть, что женщины спускаются ниже уровня моря, почти все нескончаемо изменилось: в горах был снег, на перевале нанесло все новыми грязями, истощился и притих этот мир на время. Печальна картина, забавны образы, которые я хочу вывести, но они все написаны с натуры. Они не должны исчезнуть бесследно. Можно себе представить, что с ними было. Каких только чудаков и оригиналов не встречалось им на пути. Воимя общего дела можно пойти на риск.
Но Галина, как при переходе через перевал совершила ошибку, так и здесь.
Она придумала новую тропу, напрочь забывая закон туриста… Болотистая тропа была отдалена от реки, и трудно было проходить спуски и подъемы. Она решила выровнять путь, срезать и облегчить движение, следуя вдоль реки по берегу.
Этот поступок не был случайностью лишь потому, что она была в этих местах двадцать раз и знала, что нельзя поступать так опрометчиво. И такие нелепые выходки и не оправданный риск здесь не проходят даром.
Они видели конников и шли за ними, но вдруг лошади исчезли, словно мираж. Галина продолжала идти берегом, не зная, где свернуть.
– Гляньте-ка! Что делается! – сказала она, когда они попали в тупик.
Из такого перепутья было два пути или возвращаться назад, или подниматься вверх по отвесной скале, не зная заранее, куда ведет этот выступ.
– Ты иди здесь, тут проще, а я пойду по левой стороне, – предложила она.
Веронике не хотелось с ней объясняться и спорить. И не сказав друг другу ни слова, они разминулись. Молча, не отрывая глаз от скалы, Вероника поставила одну ногу, нащупала пяткой точку опоры и взобралась на камень. Отсюда она, пятясь назад, глядя в упор на мох, точно боясь, что все это исчезнет или же свалится ей на голову, ставила ногу в никуда, и тянулась вверх на руках. Вновь подтягивалась, не зная за что держаться, лезла вверх. Скользкие камни под ногами не давали опоры. Она каждый раз погружалась в жуть, ноги проваливались во что-то мягкое, словно в неведомое пространство. В этот момент она не видела и не слышала, все чувства были потуплены перед неизвестностью. Когда она выбралась, наконец, из чего-то страшно-запутанного, где ничего не видно по сторонам только бесконечный подъем, да небо лоскут над головой. Кое-где, толи кусты, толи трава, за которые Вероника держится как за соломинку и поднимается выше на следующий камень, до тех пор, пока совсем не выбивается из сил. Неожиданно потянуло откуда-то легким ветерком…и Вероника держась крепче за камни, ползком выгребает на узкую и твердую тропу, еще толком не сообразив, что мучения остались позади, увидела Галю.
– С воскресеньем тебя! Дорогая! Я уж думала, ты не выберешься!
– Ух, ты! Спасибо, за поддержку, коли не шутишь, – только сейчас у Вероники появилась дрожь в коленках, и силы оставили ее. Одежда на ней была мокрой, хоть выжимай.
– Зачем же ты меня туда послала? – поймав ее ускользающий взгляд, в сердцах спросила Вероника.
Она не выпускала из рук палку. Как она оказалась у нее в руках? Если она двумя руками подтягивала себя, то где была палка? Это так и осталось загадкой.
Место, на котором они закрепились, почти отвесной скалой уходило в бездну. Вокруг ни одной души….. Веронике очень сильно хотелось, конечно, заехать Галине этой палкой по башке.
– Посуди сама, сколько мы выиграли времени, – оправдывалась та.
Ничего не ответила Вероника, пошла вперед, а Галина тащилась позади…

Собака зарыта

Перед спутницами, будто налитое воздухом, простиралось пространство времени. И шло, и шло куда то, и они двигались и шли вместе с ним. Женщины уже перевалили за водопад. Впереди их ждал грозный перевал. И тяжелый, звонкий воздух, словно замер. Солнце так и палило с синего потемневшего неба. Они, подавленные жаром, искали воду и поднимаясь все выше и выше. Перевал принял их хорошей погодой, и жар утих и ветерок обдувал. Все как по заказу. В этот раз Вероника разглядела все красоты, и ей уже не казался таким опасным путь. Перевал был чист и светел. Туристки, без приключений взбираясь по крутизне, взошли на пик, и спустились с крутых вершин в бодром настроение. Хотя и тут у подножия Галина снова испытывала терпение Вероники. На этот раз она пошла в другую сторону, свернув с тропы. Прошли уже довольно приличное расстояние, Веронику тревожило сомнение, наверное, сбились с тропы, снова «едем на пьяной козе»
Но Галина знала «лучше», что надо делать в таких случаях. Произошла перемена декораций, но пьеса продолжалась, идея была та же, с теми же граблями.
Минутами Веронике казалось, что по лицу Галины пробегают какие-то тени сомнения, фантазия, … ее предчувствия оправдались и сделали свое дело. Им пришлось возвращаться. Но когда на самой верхней площадке перевала у них неоказалось даже глотка воды, весь гнев Галины обрушился на Веронику. Но девушка стоящая рядом передала ей бутылку с водой. И Галина с удовольствием процитировала себя.
«Глоток воды, который кто-то нес» с порицанием обращаясь к Веронике.
Теперь их путь лежал к кедрочам. Казалось еще немного терпения, и они у цели. Но вдруг пошел проливной дождь, женщины не успели поставить палатку. И решили идти вперед до места, где можно развести костер. Веронике даже показалось, что в этом был какой-то рок. И снова бездна испытаний ожидала их. Веронике внезапно явственно причудилась черная собака, которая проскальзывала между ног, когда она пыталась остановить ее. Собака исчезала. То слышалось явственно мычание коров. Коровы не любят собак, подумала Вероника. Черный силуэт собаки мелькнул и рухнул прямо под ноги. Падение произвело на Веронику впечатление, испугавшись, она подумала, что наступила на собаку и сейчас раздастся визг. Но вокруг было тихо. Тем временем Галина шла вперед и вперед, не останавливаясь ни на минуту. Ах, собака, собака, думала Вероника. Она валятся должно быть, и стонет от боли. Но собаки нигде не было. Под ногами валялась, какая-то тряпка, брошенная на тропе. «Мистика или я уже с ума схожу…»

Расчет добра и зла

Добро банально, а зло изобретательно. Но что будет стоить Веронике это изобретение? Они продолжают двигаться сквозь дождь. Вероника, топая по мокроте, размышляет, если сказать Гале про собаку, сочтет меня за сумасшедшую. Что сама Галина выжила из ума это факт неоспоримый, иронизирует Вероника. Мифическое судно «арго», фирма, заботившаяся о здоровье нации, сделала с Галиной то, что сделала со многими. Ее преследует какая-то одержимость оратора. Имея время и способность рассуждать, увлеклась вытягиванием денег у пенсионеров. Когда человек утрачивает чувство сердечности, ищет выгоду в дружбе это рано или поздно заканчивается. Известное дело, если ты не умеешь отдавать, то ничего и не получишь. Опять же можно накормить, спать уложить, невзирая на то, накормят ли тебя в ответ…хотя любовь это не благодарность, а дружба это не обязательство. « Однако подругами нас трудно назвать». Хотя Галина била себя в грудь и убеждала Веронику, что умеет дружить. А оказалась, как бы это поточнее сказать, просто женщина с опытом умеет расчетливо жить. Лицо Галины улыбчивое, худощавое, но круглое морщинистое и открытое. Глаза с белесой серостью, вдруг заблестят, но избегает глядеть прямо в глаза. Тут же пускается в расспросы. Говорит громко, якобы от всей души, с жаром восклицая, изредка поглядывая, стараясь уловить настроение собеседника. В некоторых местах, видимо, стараясь быть, более убедительной, словно играла роль. На людях она была совсем не та, в некоторых случаях даже груба с Вероникой, показывая свое превосходство. Коньком ее разговора была религия, или, как правило, мужчины в ее жизни.
Галина ничуть не умнее Вероники, но значительно лицемернее ее. Она носится со своими знаниями, как с писаной торбой. Может быть, кто-нибудь и восхищается ее рассказами, пропитанными насквозь обманом. Вероника же принимает людей, какими они есть. Единственным достоинством для Вероники является искренность и свои собственные суждения. А пустые разговоры и формулы банальной вежливости для нее просто игра слов. Вот и здесь Галина заблуждалась в своей роли относительно похода.
Двое умалишенных это слишком, подумала Вероника. Так и быть, если появиться собака скажу ей. Галина думает, что силы и знания, которыми она располагает это главное. Тут еще везение имело место с погодой с людьми. Ну, это может быть, я зашла уж слишком далеко в своих суждениях. Наконец останавливает себя Вероника.
Пока Вероника обдумывала, время шло и шло, и они двигались вперед. Чего это я вздумала судить и рядить, когда надо идти. В нашем поколении есть странный кряж в нем спаяны дружба и верность или скорее уверенность в светлом результате. Надо думать о хорошем исходе дела, а эти молодые придумали череп с костями над перевалом и не пошли. Какое великое оправдание!
Самое главное, она не была раздражена. Ее даже забавляла заносчивая самонадеянность Галины, больше походившая на недоверие и наглость начальника перед подчиненным. Не пожелав «вампиру» приятного аппетита, она шла вперед. Лицо Галины, однако, становилось мрачнее тучи, шутливость сменилась подозрительной гримасой.
Если постоянно понижать свое достоинство, вкус, тон и интересы, то получишь истощение энергии и сотрется, то самое лучшее, что есть в тебе. И превратишься вот в такую же негодующую старуху. Продолжала свою мысль Вероника. Несколькими печальными упреками можно завести человека в тупик. Лучше покаяния ничего нет. Это выход из любого тупика или лабиринта. Да, конечно, несправедливость более обидна. Я, может быть недостаточно закаленный человек, ну что ж такого. Галина звала людей в поход на Шумак, но они не пошли с ней, видимо зная ее характер. Ей было легко со мной. Она могла поступать, как хотела. А почему одному позволено, а другому заказано. Это и есть интелегентность? И надо же было пойти так далеко, так высоко, чтобы узнать человека. Вероника ничего лучшего не придумала, соглашалась с ней и шла, поддаваясь внутренней необходимости. Можно ведь прожить жизнь и не таскаться по горам. Сиди дома мадам. До чего доводит охота к злословию, может быть я не права, но Галина эта тонкая штучка…

Авось или упрямство.

Внезапно и очень резко похолодало. Галина пошла быстрее, и Вероника тоже прибавила шагу. И вдруг Веронике снова почудилось, что кто-то за ней бежит. Она скинула капюшон, потому как он мешал боковому зрению. Состояние ее было близко к панике. Определенно за ней кто-то шел. И как она останавливалась, он тоже замедлял шаг и затихал, и казалось, глядел в спину. Она замерла чтобы пропустить преследователя. Но никого не было, все было тихо. Это был бред.
Туристки не торопились ставить палатку. А тянулись вперед, желая дойти до «Кедрочей», чего бы им это не стоило. Упорство великая сила! Но когда чувствуешь, что силы покидают тебя, когда идешь в гору по скользким камням, переход становится невыносим.
Надо остановиться, а то и до беды недалеко. В дождь, как в тумане, чуть отстанешь и уже не видно ни тропы, ни впередиидущего спутника. Сосны, елки или еще какие деревья шли, как будто на Веронику. Как раз в эту минуту из кустов, будто из-под ног выпрыгнула черная собака. И наискось пересекая тропу, бегала и крутилась около. Она была, точно была, мокрая и лохматая, шерсть ее курчавилась, и капли дождя на морде отчетливо различались. Вероника пыталась позвать ее, но она бежала деловито целеустремленно, не глядя по сторонам. Стояла такая тишина, что было слышно, как стучит дождь по капюшону.
– Собака. Вон бежит собака, – сказала Вероника, – со-ба-ка то з- де-сь от ку-да? – медленно повторила она. Вероника пыталась посвистеть, позвать лохматую бестию, но собака тут же исчезла. Это было видение, они шли нескончаемо навстречу дождю, сначала еще попадались путники, потом они их уже не встречали. Остановившись, Вероника подолгу смотрела вдаль. Туристы уходили друг за другом в горы. Небо низко висело над ними и над лесом. Они должны были пройти почти отвесную скалу над дымным бездонным ущельем. Или это уже грезилось ей. Наконец они вышли…
В «Кедрочах» их встретил дождь, и лужи отражали свинцовое небо, стало жутко до слез. Лес шепчется с дождем, сплетничая, как будто спрашивая, зачем они здесь.
– Что ж, хорошего мало, – сказала Вероника.
– Ну, все же дошли, – выдохнула Галина.
Пойдем туда, где тепло, зачем мы здесь, стоя в сырости, переминаясь с ноги на ногу, рассуждает про себя Вероника.
Попытались развести костер. Вроде все получилось, огонь уже разгорался, пока они замерзшими пальцами распаковывали палатку, огонь погас безвозвратно, темнота сгущалась.

Все приехали!Они стоят в луже, как две мокрые курицы. Все запасы бензина истрачены, спички отсырели, они растерянны. Вероника пытается рубить пень, но он не поддается и вряд ли можно развести в нем огонь. Да, попали в гибель. Они одни в этом краю. Куда их занесла очередная глупость. И вдруг из лесу вышли два всадника.
– «SOS» спасите наши души, – кричит во все горло Вероника, и машет руками.
Роман, так звали бурята, спешился с лошади. Он был в плащ-палатке. С ним была девушка Таня. Она отстала от своей группы. Роман вызвался ее доставить до места. Она еле слезла с лошади, поздоровалась с женщинами, разминая ноги.
– Где ваши мужчины? – спросила она, оглядываясь по сторонам.
– Мы одни идем, – ответила Галина.
– Я думал, что вы тоже потерялись или отстали, как Татьяна. Вот такие дуры и гибнут в тайге, понадеялись на «русский авось», – сказал Роман просто.
Перспектива смерти сильная мотивация! Ощутив прилив возбуждения, овладевшего разумом, уже затаив дыхание Вероника умолкла. Словно желая насладиться моментом торжества жизни над смертью, кожу покалывало от возбуждения. Страдания и боль пошли Веронике на пользу.
А Роман, тем временем волоком притащил лесину, разрубил на поленья и развел костер. Запахло дымом, сырыми дровами. Вероника не могла поверить счастью, что можно так радоваться костру, глядя, как горит огонь, как трещат поленья. Она долгое время провела возле костра до тех пор, пока не высушила всю одежду, поддерживала огонь. Галя давно уже спала в палатке, а она все думала, если бы не Роман, то они простыли и заболели бы наверняка. Он прав, мы продолжаем совершать ошибки, надеясь, авось пронесет. Вот собака казалась Веронике в облаке над перевалом, и в тайге под ногами бегала собака, мистика или пророчество. И она с удовольствием щуриться, как кошка, глядя на искры, которые шумно трещат в тишине так и сыплются в темноту ночи от высокого пламени.

Знание – сила

Утро бодрящее встретило их на заре. Было так холодно, что мерзли руки. Надо немедленно двигаться в путь, иначе окоченеешь. Во всей этой бездне наивного желания, быть в горах есть смысл лишь тем, кто сможет преодолеть преграды рек, подъемы и спуски. Терпения, сил и второго дыхания, не ожидает порой от себя даже самый упорный человек.
За несколько дней Вероника изменилась: утомленная, но не сломленная, она не поддавалась на провокации. Наглядевшись на подвиги Галины, Веронике хотелось домой, надоела комедия, которую Галина ломала перед людьми. Может быть, она неподражаема, хороша для кого-то, но Вероника была по горла сыта ее притворством. Знает ли она об этом, догадывается ли? Веронике снова захотелось стать бабочкой и улететь или разом перешагнуть пропасть, которая отделит всякого туриста от горожанина.
Теперь Галина благодарила Веронику «спасибо, что ты не сломала ногу». Но геройство Гали дорого стоило им обеим. Иван Сусанин, блин, окрестила ее за глаза Вероника.
Есть люди, которые вселяют радость, уверенность ощущение простора, красоты и гармонии жизни. А есть, как мираж пустыни призрачны, со своими совершенно бесполезными разговорами и ненужными встречами. От таких людей нужно подальше держаться.
Но ее натура не могла надолго оставаться в призрачном мире. И все же пустота укрепила Веронику, дала время собраться с мыслями. Она не изменила своей логике, человек, бьющий себя в грудь, всегда громко начинает, и не выполняет свои обещания. Как порой велики желания и как слабы дела таких задавак.
Спустились с гор, и зашли в кафе. Ужинали, молча, блаженно. Ели солянку хлебали жадно обжигаясь. Сразу заказали позы и чебурек. Поужинав, всласть попили чаю. Потом еще долго молчали. Такое чувство внезапно испытала Вероника как бывает только в детстве. Когда кто-нибудь рассказывает страшное, а ты прячешься под одеяло, там хорошо тепло и ты засыпаешь в безопасности. Понимаешь что все кончено и страх над тьмою побежден. Вот так же Вероника преодолела страх, прошла нелегкий путь, и долго еще стоял этот запах леса костра и чистейшей воды.
Вероника была счастлива! Она радовалась, что дошла, что жива. Долго еще просыпаясь среди ночи дома, думала, что она в палатке.
Шумак навсегда вошел в ее жизнь. Погоди, погоди, ликовала душа…
Автобус уносит их по шоссе в город. Потом она просто вспомнила, как они уходили в горы на рассвете, что-то большое, красивое и печальное стояло над ними и уходило как облако далеко ввысь...
Ты что влюбилась? Вышла замуж! Вот такой рецепт стройности! Все же когда мечты сбываются, становиться грустно, решила про себя Вероника.