Право выбора

Собаки побежали направо, ватага охотников выступила налево, а Семён замешкался: некстати зазвонил телефон. Пока разбирался с абонентом, всё стихло. Пошёл налево. Пройдя метров сто, увидел раненого зайца. Зверёк медленно продвигался,  передними лапами подгребая под себя сухие листья, а задние беспомощно волочились сзади. Решил: зайца коллеги подстрелили ради баловства, не подобрали, оставили на медленную смерть. Вскинув «Ремингтон», выстрелить не успел: навстречу зайцу шла девушка. Короткая, не прикрывающая голые коленки юбка и туфли на высоких каблуках свидетельствовали о том, что в лесу она оказалась случайно. Семён опустил винтовку.
Девушка присела, погладила зайца по спине.  Семён позавидовал ему.  Он поймал себя на мысли,  что был бы не прочь, чтобы нежные руки незнакомки погладили его.
Заяц притих, успокоился, перестал дёргаться. Семён подошёл, взял его на руки, понёс в охотничий домик. Незнакомка последовала за ним. Не проронившая до сих пор ни слова, вдруг скомандовала:
- Мне надо йод, бинты, что-нибудь для шины.
Семён принёс аптечку, настрогал у камина лучин.
- Держите, чтобы он меня не поцарапал.
За считанные минуты обработала раны, наложила шины, забинтовала. Ранение было не серьёзным, пуля прошла по касательной. Заяц, отойдя от шока, пришёл в себя, освободился из цепких рук, выскочил на свободу.
Девушка помыла руки, вытерла полотенцем, представилась:
- Анна Васильевна. Ветеринарный врач.
- Вы специализируетесь на лечении подстреленных зверьков?
- Заяц не зверь. Он такой милый, беззащитный. Я его пожалела.
- Вовремя пожалели. Ещё минута – и Ваша помощь ему не понадобилась бы, - Семён указал на винтовку.
- Вы всегда так поступаете с теми, кто слабее Вас?
- Я тоже хотел ему помочь…
- Разные у нас понятия о помощи.
- Я охотник. И сейчас должен выслеживать кабана. А что Вы здесь делаете? Специально явились, чтобы сорвать мой уикэнд?
- Я заблудилась. Проезжали с приятелем мимо. Поссорились. Вышла из машины, убежала в лес. Встретила зайчика. А тут Вы…
- Приятель Вас не остановил, не удержал, не догнал?
- Я бежала быстро.
- Что так?
- Он слишком много хотел.
Девушка указала на поцарапанные, искусанные комарами ноги.
- Вы помогли зайчику, теперь моя очередь лечить Вас.
Семён открыл бутылку, плеснул на руку порцию коньяка. Но девушка отступила на шаг, подставила руку. Семён перелил в её ладонь коньяк, предоставив самой растирать ноги.
Пока она занималась самолечением, переоделся:
- Поскольку все процедуры закончены, мы можем пообедать. Здесь недалеко имеется неплохой ресторан. «Соловьиная песня». Заодно, и соловья послушаем.
- Я не  обедаю с незнакомыми мужчинами.
- А как насчёт ужина со знакомыми?
- Однако, Вы хамите.
- Извините. Разрешите представиться: Семён.
- Семён…
- Просто Семён. Меня все так называют.
По тому, что женщина никоим образом не отреагировала на его имя, понял –  не здешняя. Ибо его знали во всех близлежащих деревнях и посёлках.
Подходя к ресторану, спросил:
- Анюта желает пообедать в общем зале, или предпочитает в  отдельном кабинете?
- Я предпочитаю, чтобы меня называли Анна Васильевна.
- Простите, ради Бога. Анна Васильевна желает пообедать в общем зале, или предпочтёт отдельный кабинет?
- Паясничать можете со своими коллегами. Я этого не люблю.
- Ещё раз простите. Привычка.
- От вредных привычек надо избавляться.
- Понимаете, с волками жить – по-волчьи выть.
- Кто Вас заставляет общаться с волками?  Живите среди людей.
- Подскажите, где их найти.
- Посмотрите вокруг, может быть, увидите.
- Уже увидел. Перед собой. Теперь ответьте на мой вопрос.
- А у меня есть выбор?
Девушка Семёну понравилась: тем, как гладила раненого зайчика;  как отважно взялась лечить; даже тем, как упредила его попытку нахамить; наконец - смелостью. То, что она сбежала от кавалера, тоже говорило в её пользу. Да и внешний вид был ему приятен. Он не хотел её терять. Не хотел больше хамить. Потому долго, слишком долго обдумывал свою речь:
- Уважаемая Анна Васильевна. Бог мудро поступает, всегда давая человеку право выбора. Мудрость его заключается в том, что он не хочет отвечать за выбор шести миллиардов жителей Земли. Он каждому даёт право выбора. И что человек выберет, за то и отвечает.
- Но вы же не Бог!
Семён не сдержался:
- Я не Бог. Но в этот раз поступлю по-Божьи. Права выбора Вас лишать не буду. Только предупреждаю: два раза я никогда, ничего, ни у кого не прошу!
- Тогда до-свидания. Мне что-то не хочется с Вами обедать.
- А если для Вас я сделаю исключение?
- Попробуйте. Риск не большой.
- Я прошу Вас отобедать со мной.
- Ну, что ж. Услуга за услугу.
- И где мы разместимся? В общем зале, или в отдельном кабинете?
- Разумеется, с диваном?
- Угадали.
- Не уверена, что будет второе предложение… А для первого раза идём в общий зал.

Она выбрала столик у окна. Официант появился у стола прежде, чем они сели:
- Семён, может быть, Вы перейдёте…
- Нет, останемся здесь.
 Предложил меню:
- Будете заказывать?
- Накройте, как обычно.
Соловей наполнял зал заливистыми трелями.
Уловив в поведении Семёна хозяйские нотки, Анна спросила:
- Вам не жалко держать соловья в клетке? Вон, как они поют за окном. Может,  выпустить его на волю?
- На волю нельзя. Он потому поёт непрестанно, что  слепой. Думает, что сейчас ночь. На воле сразу погибнет.
- Но это же варварство!
- Милая Аннушка...
- Видимо, я пропустила тот момент, когда дала Вам повод фамильярно обращаться ко мне.
Семён высунул язык, ударил его щелчком:
- Проклятый язык! Я его когда-нибудь отрежу.
- Язык тут ни при чём. Уж если отрезать, то голову.
- Вы жестоко со мной обращаетесь. Со зверьком обходились нежнее. Профессиональная привычка?
- Да. Звери со мной обходятся вежливо. Не хамят, не фамильярничают, не оскорбляют. А Вы… Как с соловьём поступили, так и со мной хотите.
- А Вы не задумывались, что все мы немного соловьи? Живём в клетках, и видим не всё, и поём то, что нравится родителям, детям, друзьям, начальникам…
- Это Вы о себе говорите. Не все такие.
- Вы знаете других?
- Я другая. Живу там, где хочу, делаю то, что хочу, ни от кого не  зависима, свободна. Смотрю на то, что люблю, пою те песни, которые нравятся, дружу с теми, кто мне по душе.
- Ну, и как Вам живётся?
- Если честно признаться – трудно. Но иначе я не могу. Не смогу. Да и не хочу.
- Вы редкий экземпляр. Если не единственный.
- Уж, какая есть.
Время раннее. В ресторане, кроме них, посетителей  не было.
Подошёл метрдотель:
- Включить музыку?
Семён указал на свою визави.
- А что Вы можете предложить?
- У нас есть всё.
- Тогда, «Карнавал животных».
«Ну, да, - подумал Семён, - что ещё может заказать ветеринарный врач?»
Через минуту послышалось тремоло двух фортепиано, а после расходящихся глиссандо зазвучали фанфары и грубоватые хроматические ходы, изображающие рычание льва.
Семён понял её намёк:
- Если Вы это заказали для меня, то покривили душой, когда говорили о своей независимости.
Анна Васильевна смутилась лишь на мгновение. Потом стала оправдываться:
- Да, я заказала для Вас. Из-за меня вы пропустили сеанс охоты. Пусть это будет Вам маленькой компенсацией.
Семён не сдержался:
- Отбираете у соловья прерогативу.
- Вы жестокий человек.
- Пытаюсь соответствовать социуму, в котором живу.
В зал ввалилась шумная компания охотников. Говорили все сразу:
- Семён, куда ты пропал?
- Вот ты, оказывается, где!
- Ну, понятно, на такую бабу и я бы променял охоту.
- Простите, кто у нас сегодня баба? - Анна встала, намереваясь уйти.
Семён остановил её:
- Не обращайте на него внимания. Он у нас женоненавистник.
Подошедший мужчина разрядил обстановку:
- Кабана сдали на кухню. Скоро будет свежатина.
Анна Васильевна не могла успокоиться:
- А зачем вы зайчика подбили?
- Зайцы не наша стихия. Мы охотимся на кабана. Семён, это кто-то чужой занимается браконьерством в твоих угодьях.
Только теперь Анна окончательно поняла, в какое общество попала. Посмотрела долгим взглядом на Семёна:
- Отвезите меня в город.
- Вы не хотите остаться на дичь?
- Я вегетарианка.
- С чего бы это вдруг?
- Не вдруг. Я не могу употреблять в пищу мясо животных, которых врачую. Это противоестественно.
- Ну, что ж. Первый выбор Вы сделали неправильный. Второй за Вами. Смотрите, не ошибитесь ещё раз.
Осталась:
- Неправильный для себя? Или для Вас? Это попахивает эгоизмом.
«При чём тут я?», - хотел сказать Семён, но сдержался. Впервые за много лет он встретил девушку, которую не хотел потерять. Ему надоело безудержное идолопоклонство окружающих его женщин. Знал – их любовь, уважение, держатся на его капиталах. Объяви он завтра о своём банкротстве – они разлетятся, как пушинки с одуванчика. А эта сбежала от одного кавалера, и другого не чтит, ведёт себя независимо:
- Откровенно говоря, первая мысль была – для себя. Её заменила вторая: я не хочу, чтобы Вы ушли.
- Продолжим разговор,  когда Ваши мысли поменяются местами.

Ушла, не прикоснувшись ни к одному блюду богато сервированного стола. У двери повернулась, но взгляд остановила не на Семёне, а на клетке соловья. Бедняга продолжал выводить свои трели, несмотря на то, что струнные и два фортепиано заполнили всё пространство ресторана замедленным канканом Оффенбаха, имитирующим танец неуклюжих черепах: видимо, кто-то из пришедших охотников оказался любителем громкой музыки.
Настроение испортилось. Семён вызвал водителя. Велел вернуть даму. Тот сообщил, что она отказалась.
- Ну, так притащи её сюда!
Выпил рюмку коньяка, затем вторую и сразу третью. Закусывать не стал. Вернувшийся  водитель сообщил неприятную весть: дама уехала на попутной машине. Раздумывал не долго:
- Поезжай следом. Узнаешь, где остановилась, доложишь.
Приглашение друзей на свежатину игнорировал. Расстроился не на шутку. С одной стороны, задето самолюбие:  никто не смел так с ним обращаться. А с другой… Какое-то тридесятое чувство подсказывало, что шанс этот – первый и последний. Упустить его – равнозначно падению в пропасть. Не финансовую, тут его свалить трудно: ресторан и охотничьи угодья – хобби, лишь незначительное приложение к основному капиталу. Впервые он испугался духовного падения. До этого дня считал, что живёт правильно. В смысле – правильно, как все. Мимолётная встреча с хрупкой незнакомкой в короткой юбочке, вкорне изменила его мировоззрение. Задумался. А правильно ли жить, как все? Вспомнил, чем заканчивались попытки людей жить, не как все. Иисус Христос… Джордано Бруно… Примеров – сотни. Может, в самом деле, людей в стадо загоняет страх?  И это мерзкое чувство двигает прогресс? Дорогу указывают не самые мудрые, а большинство… Демократия называется. В тюрьме собрались сто охранников и тысяча заключённых, большинством голосов решили: охрану перебить, по лесам разбежаться. Пример грубый, но в жизни таких примеров – на каждом шагу. Потому и результат плачевный. Коммунисты пытались дать каждому по потребности. Да если сейчас поровну разделить все блага земли, каждому достанется по несколько потребностей. Только делить никто не хочет.
Не сказав никому ни слова, выпил ещё рюмку коньяку, сел в Лексус и помчался в сторону города.

В гостинице оказался раньше водителя. Администратор сообщил, что такая женщина у них не проживает. Где дальше искать, не знал. Назад поехал по объездной дороге: дальше на несколько десятков километров, зато асфальт. Будоражившие мысли затмили сознание. Превысив скорость, не вписался в поворот и на большой скорости въехал в дерево.
Придя в сознание, позвонил заместителю, объяснил ситуацию. Вечером уже лежал в городской травматологии. Первое, что сделал, дал команду нанять лучших детективов и доставить к нему Анну Васильевну, ветеринарного врача.
Найти её не составило труда: семинар по новым методам лечения каких-то болезней проходил в их районе. Анна посетила его на второй день.
- Спасибо, что пришли. Мне очень Вас нехватает. Побудьте возле меня.
- Я пришла, потому что считаю себя причиной аварии. Хотя только отчасти.
- Забудьте!  Вашей вины в этом нет. Авария произошла давно,  задолго до нашего знакомства.
- Ваше заявление звучит  слишком обнадёживающе. Будем считать, что оно произнесено в экстремальных условиях.
- Нет. Созрело оно действительно в экстремальных условиях. Но сейчас я абсолютно спокоен. И полностью отдаю отчёт своим словам. Дальнейшую жизнь я хочу связать с Вами.
- Вы делаете мне предложение?
- Да. Вы мне нужны, нужны для спасения моей души. Знаю, Вы на это способны, а я сделаю всё от меня зависящее, чтобы у Вас это получилось.
- Вы даже приблизительно не представляете, чего Вам придётся лишиться, пойдя на этот шаг.
- Приблизительно представляю. Остальное Вы расскажете.
- Если Вас интересуют мои условия…
- Я согласен на любые условия!
- Мне надо проконсультироваться у доктора.
- Я здоров. Нога скоро заживёт. Даже хромать не буду, если Вас это интересует.
- Меня интересует, у Вас только нога травмирована, или голова тоже?
- Голова моя в порядке. Я всё решил. Остановка за Вами. Если есть желание выпустить на волю хотя бы одного соловья, то я к Вашим услугам. Говорите Ваши условия.
- Жить будем в  посёлке «Раздольный», у меня там двухкомнатная квартира. Работа для Вас найдётся, на селе рабочие руки нужны. Заведём детей – расширим жилплощадь. Отношения должны быть строго паритетными: наравне со мной работать в саду, копаться в огороде, выносить мусор. Что будет с Вашим бизнесом, меня не волнует. Подарите любовнице, оставьте его своим партнёрам. Вместе с охотничьими угодьями. И последнее. Ваше прошлое меня не интересует. Но, поскольку Вы будете у меня первым мужчиной – никаких залов, кабинетов, номеров, гостиниц, банкетов. Это не обсуждается.
- Вы не даёте мне право выбора...
- Почему же, даю. Только, помните?  Что выберете, за то и будете отвечать. Если потребуете время на обдумывание, я заранее скажу – нет. Если решение примете сразу –достаточно одного слова «Да».
- Да! Да-а! Да-а-а! Да-а-а-а! Да-а-а-а-а! – закричал Семён на всю больницу.

Молилась ли ты на ночь, Бронислава? http://www.proza.ru/2012/08/18/624