***

Будни в океане

Судно «Ю.М. Шокальский», на котором мы плывем, предназначено для проведения гидрометеологических работ в океанах и морях.
По задумке ученых оно используется для изучения океанских течений, проб морской воды с различных глубин (горизонтов), сбора информации и изучения свойств атмосферы, используя метеорологические зонды, а так же метеорологические ракеты, выполнения еще ряда важных работ и наблюдений.
Из Владивостока вышли в мае месяце, посетили порт Сингапур, прекрасный экзотический город у самого экватора, затем направились в Индийский океан. Он встретил нас приветливо. Какой простор, необозримая до самого горизонта синева вод и жаркое солнце.
Скоро месяц как мы в пути.
В один из прекрасных дней вахтеный штурман объявляет – «Внимание экипажу, сейчас будем проходить Мальдивские острова».
В небе появились птицы – фрегаты, их еще называют шилохвостами за узкие длинные раздвоенные хвостовые перья и длинный клюв. Привлекли их летучки-рыбки вылетающие из воды, у форштевня.
С нетерпением поглядываем, когда же появятся атоллы. Наконец они уже неправдоподобно близко. Моряки все на палубе у борта. Атоллы оказались на удивление плоские, низкие, песчаные.
В струях легких волн, набегающих на берег, кромка коралловых, ярко-белых песков, уходя под воду, сливается с чистейшей прозрачной водой, грани их исчезают.
Буйная зелень кокосовых пальм, густая листва мангровых зарослей с подветренной стороны, поражает воображение. Впервые видим атоллы так близко, зрелище живописное, необычное.
Неподалеку белеют два узких паруса рыбаков, зависших в голубом мире океана и неба.
«Да здесь люди живут, как это можно» - удивляются моряки – «Один песок да вода».
Атоллы удалялись из вида, исчезая за горизонт, угасающими миражами.
Через сутки вышли в точку пуска метеоракеты, на пересечении линии экватора и 65-го меридиана.
По плану работ, будем двигаться на юг по меридиану, проводить пуски метеоракет в определенные дни, в заданных координатах. 
Последний день июня, пересекли южный тропик - козерога и вышли в очередную точку пуска метеоракеты. Пуск ее, как всегда, определен на ночное время, чище эфир. Но прежде выпустят метеорологический зонд, попросту метеозонд. Такую латексную оболочку шара-зонда «сырого», аэролог специально обработал, придав большую эластичность, морозоустойчивость. С высотой подъема метеозонда в стратосферу, температура окружающей среды понизится до - 50°, на высотах 25-30 км оболочка шара как правило разрушается. Нашему метеозонду необходимо выдержать все параметры и не упасть раньше.
Выйдя на палубу, аэролог поместил оболочку в бокс, 2-х метровый пластиковый полый шар с откидываемой верхней полусферой, и осторожно наполнил ее гелием. Водородом не пользовались – очень взрывоопасен.
У напарника по вахте, в руках картонная легкая коробочка.
Коробочка-контейнер волшебная, в ней смонтированы и настроены миниатюрные датчики, приборчики. Это они сообщают на судно все метеоданные с высот полета шара из тропосферы и стратосферы.
Сообщат скорость и направление ветров, температуру и влажность, атмосферное давление и другое.
Нужно отметить что верхних слоях тропосферы на высотах 12-15 км. зафиксированы ветры достигающие скорости 500 км/час.
Всю информацию считывает специальный  радиолокатор системы «Метеор», посылая на метеозонд радиоимпульсы – запросы.
Антенна радиолокатора стабилизирована, сохраняет строго горизонтальное положение при любой качке судна.
Аэролог подвязал коробочку-контейнер к «аппендиксу» шара тонким, длинным шнуром. Метеозонд подготовлен к пуску. Затем откинул полусферу шара-бокса и в образовавшееся открытое пространство устремился снаряженный метеозонд. Но его тут же поджидают опасности. Порывы ветра, вихри могут ударить метеозонд о борт, надстройку, прижать наконец к волнам за бортом и, тогда все пропало, начинай все заново. Чтобы избежать неприятностей судно маневрирует, меняет курс, относительно ветра, ослабляя его на корме. Не так все просто, особенно в свежую погоду, да еще ночью.
Напарнику аэролога предстоит важная роль, порой бегать по палубе с той коробочкой в руках, подняв ее, помогая метеозонду быстрее набрать высоту. Задержка запуска метеозонда автоматически влечет задержку пуска метеоракеты, что крайне недопустимо.
В светлую, солнечную погоду удачно запущенный метеозонд поднимается над судном, словно белый лебедь, вырвавшись на свободу. Вот он все выше и выше, в синем небе, в солнечных бликах… моряки, подняв лица, наблюдают за его полетом, словно за прощальным полетом своего пернатого питомца.
Тем временем, пока шла подготовка метеозонда к полету, ракетчики тоже готовили метеоракету к пуску.
Вскоре, на баке - носовой части судна, возле светлой высокой надстройки рулевой рубки, из глубины трюма появилось изделие – метеорологическая ракета.
Ракетчики, стриженные и загорелые, вращают маховики-розмахи специального транспортера, выдвигают ее на палубу, направляя в стартовое устройство.
Ракета, впечатляюще массивна, метров пяти длиною.
Остроконечная головная часть ее начинена миниатюрными приборами и датчиками, подвешенными на стропах парашюта, уложенного там же.
Лететь ей на сто километров вверх и сообщить о метеорологических явлениях  теперь уже из мезосферы, особенно важны данные на высотах 60-80 км.
По указанию главного метеоцентра в Москве пуски метеоракет с судов в Индийском океане, Тихом и Атлантическом, а так же с пусковых установок на суше, производятся одновременно.
Нашему судну «Ю.М. Шокальский» отведен для стрельб район Индийского океана. Информация, поступившая с метеоракет и метеозондов, обрабатывается и адресуется в Москву, в главное Управление Гидрометслужбы. Необходима она и для полетов космонавтов.
Полет метеозонда завершен. Стемнело. По судну объявлена готовность один час: начало отсчета времени до момента пуска ракеты.
В лучах прожектора, на фоне густо-темного неба, замерла, направленная вверх, серебристой стрелой ракета, готовая в любой миг сорваться с места и пробить, пронзить густую тьму, навстречу звездам.
Наконец, судно убавляет ход, и ложится на курс, оптимальный для скрадывания влияния волнения, зыби.
И как-то неожиданно, по судовой трансляции, разнеслась команда – «всем в укрытие». Еще немного …… и, страшный грохот содрогнул судно. Отблески пламени молниями осветили мачты, надстройки.
Узкий, огненный  столб устремился в темное небо, унося ракету ввысь к звездам. Удушливо запахло пороховой гарью, сизый дым разметался по палубам. Стало тихо и темно.
Через несколько секунд включили палубное освещение. Засияли светильники у трапов. Ярким светом залили кормовую палубу салинговые прожекторы. Невесть откуда появился «народ», делясь впечатлениями. Зрелище уже далеко не первое, но впечатления остаются. Закончен пуск ракеты, судно ложится на прежний курс, на юг.
Тридцатые широты в южном полушарии всегда считались спокойными, их в старину прозвали лошадиные.
По маршрутам в этих широтах, на парусниках, возили лошадей в Австралию. Скорость парусников при слабых ветрах была невелика, зато ноги лошадей были целы, нет качки.
Нас же тридцатые встретили неприветливо, сильный порывистый вестовый ветер гнал высокую волну, и судно испытывало ощутимую бортовую качку.
Вверх вниз, взлетает то один борт то другой, вверх вниз, на палубе что на качелях, держись за поручень, не то улетишь.
Небо серое, мглистое океан тоже серый не приветливый. Куда подевались его яркие синие, голубые краски.
Зима в Южном полушарии, зима, да в самом разгаре, вон куда достает.   
Со следующим пуском ракеты пришлось повозиться. В заданную точку пришли вовремя, но установки ракеты в стартовое устройство, сильно мешала качка, резкий ветер, плотные брызги холодной забортной воды.
Мокрая, скользкая, тяжеленная ракета, то пыталась уползти, то норовила сигануть вновь в трюм.
Но благодаря умелым сильным рукам ракетчиков, в вымокших одеждах, она наконец-то водворена в стартовое устройство и засияла в лучах прожектора, устремившись вверх.
 Но самый ответственный момент наступит позже, когда управляющему стартом ракеты нужно будет нажать кнопку «старт»
Ракета в этот момент должна быть установлена строго вертикально.
О какой вертикали может идти речь, когда судно беспорядочно кренит  и бросает -  то по бортовой каяке, то по килевой.
 Как успеть предугадать, изловить момент, когда всего лишь на две  - три секунды бак судна, возможно, примет горизонтальное положение, а ракета вертикальное. Для этого случая ракетчики придумали уникальное простое приспособление.
В жестко закрепленную жестяную банку наливают воду, и та, через небольшое отверстие тонкой ровной струйкой вытекает вниз на небольшую горизонтальную площадку с начерченным, в центре  ее, кружочком. Глядя на то, как струйка воды выписывает «кренделя» относительно центра кружочка, управляющий огнём угадывает момент, когда  нажать на кнопку «старт». При этом, конечно, необходим опыт, иначе улетит ракета, неведомо куда.
Ревущие сороковые, неистовые пятидесятые эти слова известны многим. Но слова не простые, иным морякам приходилось лично испытать силу судьбы, всю мощь стихии, в сороковых широтах.
Особенно опасны волны в шторм крадущиеся к судну с кормы.
Если скорость перемещения волны больше скорости судна, идущего в том же направлении, то судно фактически теряет способность управляться. Волна подхватывает его  и несет перед собой, разворачивая бортом к гребню, миг, и может перевернуть.
Подобное явление дважды опасно для  парусников. Немало трагических случаев на море происходит и в наши дни.
Известен трагический случай. Крупный датский парусник, пятимачтовый барк, водоизмещением пять тысяч тонн, длиною сто тридцать один метр, носивший имя «Копенгаген» служил для подготовки моряков офицеров торгового флота Дании. Он в декабре четырнадцатого числа 1928 года отправился в свое 10 плавание с многочисленной командой кадетов на борту, под командованием опытного капитана Ганса Андерсона, из Буэнос – Айреса (Аргентина) в Аделаиду (Австралия). Курс парусника пролегал в пределах сорок второй – сорок третьей параллели южной широты. Последнее радиосообщение с «Копенгагена перехватил 21 декабря 1928 года норвежский пароход «Вильям Блюмер» и всё, парусник исчез. В феврале 1929 г. на диком африканском берегу океана, в районе пустыни Намиб,  была обнаружена  разбитая шлюпка. При осмотре ее нашли, на кормовой банке слабые следы надписи нацарапанной латинскими  буквами «…га..ен» (по-видимому «Копенгаген»). В конце 1932 года  отряд поисковиков-волонтеров нашел в песках пустыни Намиб семь человеческих скелетов, судя по черепам – это были европейцы. По обрывкам форменной  одежды и по уцелевшим нескольким пуговицам с рельефным рисунком якоря обвитого канатом, определили, что это останки кадетов торгового флота Дании. Измученные, ослабленные, борясь за жизнь с тяжелой океанской стихией, моряки-кадеты не смогли уйти далеко без воды по горячим пескам пустыни Намиб. Уже больше недели и во мраке ночи  и тусклом свете дня мы, на своем судне, одолеваем путь, то взбираясь на водяные холмы, то скользя вниз в серые ложбины. Все как-то уже отвыкли от голубых пейзажей и щедрот солнечного тепла. Похоже, отвыкли ходить и по дорожкам в коридорах, так и норовим наступать на переборки, цепляясь за поручни и за все, что подворачивалось под руки, как те орангутанги в джунглях. И ничего. Нас на судне сто человек, в том числе двадцать пять женщин, не забывайте об этом. Людно, все довольны. В тёплых стёганках, открывая тяжелые металлические двери, выходим подышать свежим воздухом на палубу, под навес, что под шлюпочной палубой, где меньше воды под ногами и есть за что держаться. Под завывание ветра, всё вокруг и палуба, и всё остальное, кренится, трясётся. За кормой перекосило горизонт, он вместе с волнами круто упёрся в небо. Затем, перекосило палубу и всё стало наоборот. Одно плохо, вода хлюпает под ногами, да холодная. Тум, тум доносятся приглушенные звуки судового двигателя- дизеля, привычные, успокаивающие. Но когда на гребне волны оголялся винт судна, дизель резко набирал обороты, из машинного отделения разносились громыхающие звуки, они тревожат, настораживают, звучит опасность!
К обеду и к ужину, в просторной столовой, всем пришлось приобретать некоторые навыки.
Раньше, при качке, столы накрывали мокрыми простынями, ставили тарелки  и прочее, бачки наполняли супом наполовину.
Но в этих широтах всё иначе. После того, когда бачки с гороховым супом полетели под ноги и залили всю палубу столовой горячей жижей и в эту горячую гороховую жижу попадали люди, а сверху ещё тарелки, хлебницы, солонки, и все дружно скользили в супе под столами, от стола к столу, тактику, как обедать, пересмотрели. Бачки надежно крепили на столах, а тарелки с супом держали в руках, не горизонтально, как подобает, а накренив круто до невероятности, при этом суп не выливался. Затем в такт качки наклоняли тарелки в другую сторону, умудряясь при этом активно работать ложками.
Так что горячий обед, ужин были всегда, никаких сухих пайков.
Но самое главное в долгих рейсах, вдали от дома – это кино.
После ужина, не взирая ни на что: на завывание ветра за бортом, удары волн, содрогающие  и сотрясающие судно, все дружно собрались в убранной столовой. Парни, девушки и бывалые моряки, тесной семьёй плотно расселись на скамьях, стульях. Улыбки, смех, шуточки, - «давно не виделись со вчерашнего вечера».
Светло, тепло и самое главное все вместе. Подсознательное ощущение опасности, тревоги таится у каждого и возникает потребность человеческой близости. Ты не один, если рядом друг и соратники, вместе надежнее, спокойнее вместе и духом едины.
Застрекотал кинопроектор, на экране возникли изображения, сцены из жизни, такие далёкие и такие близкие, немного забытые, призрачные.
Вошли в пятидесятые широты. Из низких туч повалил снег, он  облепил надстройки, мачты. На палубе перекатывается холодная кашица из снега и морской  воды. Снежные вихри вызвали проблему с запуском метеозонда. На прошлой вахте аэрологов, порывом ветра разорвало оболочку шара-зонда.
Ракетчикам на баке, в стёганках, плащах, снег не снег, а изделие готовят к пуску.
Капитана и штурманов беспокоит вопрос – где мы? Уже с десяток дней они ведут судно по счислению. Курс прокладывается на чистых квадратах карты, нет ориентиров, нет звёзд, нет солнца, нет берегов. Как учесть дрейф судна – снос с курса под воздействием сильных ветров с веста. К концу светового серого, монотонного дня снег прекратился.
Рулевой матрос, вглядываясь в мглистый горизонт, оживился и закричал – «вахтенный, Николаич, Николаич, смотри скала!»
Вот оно чудо! Слева по борту на расстоянии не больше мили, на фоне тусклой серой вспененной воды, проступил темный силуэт скалы.
Узкая и высокая, как-то неправдоподобно, она неестественно торчала из океана. Штурман ухватился за бинокль, вызвал капитана, прибежали и подвахтенные. Ура! ликованию штурманов не было предела. Ура! капитану.
Капитан, взволнованно, с трудом веря в чудо, смотрел на скалу.
«Какие мы молодцы» - наконец воскликнул, радостно, капитан. - «Всем по чашечке кофе»
А радоваться было чему, это означает, что штурманская команда сработала на отлично. В таких первобытных условиях, без ориентиров, вывести судно к известной географической точке, практически не отклонившись от генерального курса, действительно чудо.
Французы в свое время назвали ее «Солитер», в переводе означает «одинокий». Словом солитер именуют крупный бриллиант в оправе.
Обнаруженная нами шестнадцатиметровая скала «Солитер» напоминала огромный узкий кристалл.
Помнится, еще в тропиках капитан, порой, при дрейфующем судне, бросал с борта в воду досочки из-под деревянной тары и наблюдая, отмечал, как дрейфует судно относительно досочек, засекал время секундомером.
Проведенные наблюдения, безусловно, пригодились на практике, в нашем случае.
Вскоре, после очередной связи с антарктической станцией «Мирный», синоптик получил синоптическую карту и предупреждение о том, что в район нашего пути, с веста надвигается ледяное поле в виде крошева льда.
Район для плавания опасен.
Нам же, предстоит выйти в точку на пятидесятом градусе южной широты и выпустить метеоракету. До указанного места пять-шесть часов пути. По расчетам капитана судно успевает достичь заданной точки и произвести стрельбы, но обратный курс судна будет перекрыт льдом.
Капитан и его заместитель по научной части связались по рации с Владивостоком и Москвой. Доложили сложившуюся обстановку и запросили «добро» на то, чтобы после пуска метеоракеты взять курс судна на восток, уйти от урагана под защиту острова Кергелен, в его фиордах.
«Добро» было получено.
Надвинулась тревожная штормовая ночь. Мелкий битый лед-шуга стучит, царапает корпус судна. С заснеженного бака, в пламени и дыму, ушла последняя метеоракета в темноту неба на пятидесятой параллели южной широты.
Бортовая качка, от которой все уже одурели, как-то прекратилась.
В ту ночь так сладко спалось, никакой тревоги на душе.
До фиордов острова Керлеген пути более трехсот миль.
Через двое суток проглянуло солнце, густо-синие волны океана, белопенные на гребнях, перекатывались за кормой. Резкий холодный ветер поднимал тонкую водяную пыль.
«Где Кергелен?» - спрашивают девчата, выйдя на палубу под навесом. «С левого борта смотри!». Глазам предстало изумительное зрелище: высокие многовершинные горы, в осыпях снега, круты и скалисты. Над ними, в просветах легких облаков, голубеет небо. На выступах утесов блики солнца и густые тени.
Между дальними вершинами стелятся, мрачнея, тучи. Живописно не по-земному, совершенно чужой мир.
«Остров Кергелен, точнее, группа вулканических островов, открыта в 1772 году французским мореплавателем Н.Ж. Кергеленом» – сообщает штурман по судовой трансляции, зачитывая лоцию. Обогнув мыс, «Шокальский» оказался у входа в неширокий фиорд. Справа и слева возносились каменные утесы.
Неведомая сила расколола горный хребет, образовав узкий и глубокий фиорд, уходящий далеко в крутые скалы.
Скандинавия – страна фиордов.
Норвежцы, шведы, лопари в своих легендах, рунах, повествуют, откуда появились, как произошли фиорды в их стране.
«Всевышний Бог всех скандинавов – мудрый Один.
Сын младший Тор его, могучей силой одарен. Тяжелым молотом и молниями, громом крушит он горы, камень рассекая. И, по велению отца, фиорды мастерит, мастит долины народу своему, варягам. Вольготно было, чтобы им…»
Каким маленьким суденышком смотрится «Шокальский» перед этими каменными громадами.
Ветер стих.
Моряки все на палубе. С любопытством, удивленно рассматривают неведомый мир. Недалеко от борта резвятся небольшие пингвины, легко выныривают из воды, ныряют, не обращая на нас никакого внимания. Кружат крикливые птицы.
Идем самым малым ходом.
Капитан в рулевой, в руках бинокль, включены эхолот, радиолокатор. Штурман с измерителем над картой фиорда, на которой ничего не обозначено, одни белые пятна.
Матрос на руле – весь внимание. Решено пройти в глубь фиорда, обследовать дно, найти место, где можно стать на якорь.
Пока глубины большие.
Боцман на баке у брашпиля, готов немедленно отдать якорь, мало ли что, места совершенно незнакомые. Наконец эхолот обнаружил и начертил на ленте самописца подводную горбинку. Пройдя над ней, медленно движемся дальше, вглубь фиорда.
Глубины вновь возрастают.
Вернулись на горбинку, - «стоп машина, отдать якорь».
На следующий день экипаж обрадовали приятной вестью – капитан разрешил спустить на воду бот, и всем желающим сойти на берег. Об этом можно было только мечтать! Далеко не каждый капитан отважился бы на подобное мероприятие, наш - Геннадий Чубуков знал свою команду и верил в нее, все мы были молодыми.
Десятка три моряков, свободные от вахт и работ быстро заполнили бот.
Моторист запустил двигатель, боцман взялся за руль и бот отвалил от борта.
Быстро приближались к берегу – сплошным темно-бурым скалам. Мокрые и скользкие, они отвесно уходят в темные глубины холодных вод. Длинные широкие листья бурых водорослей, извиваясь, опускались и поднимались вместе с волной, и, похоже, что даже шипели на нас.
Плывем вдоль скал, остерегаясь водорослей, водоворотов. Порой волна кренила бот и борт его казался совсем низеньким. Так можно и водицы черпануть, моряки притихли, мало ли что.
Но мрачные скалы скоро закончились, появилась небольшая, симпатичная бухточка, где и уткнулись в низкий песчаный берег. Все с восторгом попрыгали на песок. Боцман вязал фалинь бота за якорь, расклинив его в камнях.
За камнями белели крупные кости кита, ниже, у воды, сладко спали «аборигены» - огромные тюлени.
Заслышав хруст гальки и песка, и наши вопли, они проснулись, подняли головы и удивленно рассматривали «пришельцев» большими темными влажными глазами.
«Что за пингвины?» - подумали они о нас. И попытались снова подремать, но не тут-то было.
«Пришельцы» прыгали и кружили возле тюленей, фотографировали, вызывая у них все большее и большее удивление и озабоченность.
Некоторые тюлени, раскрыв впечатляющие пасти, пытались рычать, но в пасти полетели камешки, и даже недокуренная сигарета, дергали за хвост. Не выдержав натиска, огромные «аборигены», колыхаясь всем телом, стали сползать в воду, спасаясь от неведомой напасти.
Невесть откуда появились белые полярные куропатки, и смело шныряли под ногами, их запросто можно схватить за шею и… фотографировать.
Натешившись на берегу, народ двинулся вверх, кто на скалы, кто на мшистые припущенные снегом бугры. Под ногами во мхах чавкала вода. Кое-где плотно, пучками, росла жесткая трава. На прогалинах поднимались, к удивлению, довольно высокие сочные стебли листьями схожих с капустными. Позже, на судне, определили – это капуста, только дикая. По склонам, в травянистых зарослях, виднелись узкие кроличьи тропинки. Моряки наблюдали небольших сереньких кроликов, не спеша прыгавших, направляясь по своим делам.
На Кергелен когда-то французы завезли кроликов, в субантарктическом климате острова они успешно размножились. Опасности для них здесь нет, разве что чайки-поморники. На многих площадях острова «пришельцы» начисто поели дикую капусту.
Время пролетало быстро.
Заснеженные горы отражались в холодных чистых водах озер, в которых не водится рыба, темные ущелья, бурые мхи, запахи сырой земли, звенящие потоки воды – дикий, нетронутый мир, он покорил нас, и мы ощущали себя немного робинзонами.
Снизу, с вод фиорда, протяжно донесся гудок – пора домой. Скоро все собрались у бота, но тот оказался на суше,  на песке, на корпус от уреза воды. Время отлива, а мы как-то не учли этого.
«А ну, ребята, навались!» - и по команде боцмана, всей толпой, дружно, приподнимая, тащим бот к воде.
Последним, кто впрыгивал в бот, пришлось зачерпнуть антарктической водички в сапоги.
Не всегда было тихо и безмятежно в этой приветливой бухточке.
Здесь, на берегу, в расщелине скалы, я нашел крепко застрявшую позеленевшую латунную гильзу под пулю крупного калибра, ей лет сто, не меньше. Видимо в те годы европейцы-промысловики приходили сюда на шхунах и били зверей – тюленей.
Известно, в одной из бухт острова, промысловики в жиротопных котлах вытапливали жир из тысяч пингвинов, вместо дров используя жирные тушки этих же пингвинов.
Жестоко, очень, вели промысел сто лет назад.
На следующий день «экскурсию» на берег повторили. Вновь желающие побывать на берегу ушли на боте к другому, противоположному берегу фиорда.
Вернувшись, принесли с собой стебли дикой капусты, разноцветные камешки, ракушки, но пингвинов не видели, они, по-видимому, обитали где-то в другом фиорде.
На третьи сутки, переждав ураган, «Шокальский» двинулся в путь. Огибали Кергелен восточнее, мористее, исчезали из вида его заснеженные горы, дикий нетронутый мир.
Поднимаясь севернее, вышли вновь на шестьдесят пятый меридиан, где проведем дублирующие пуски метеоракет.
Буквально через несколько дней, как показалось, мы шли уже в спокойных синих водах океана.
Произошло все словно в сказке, стало тепло, мягко и яркое солнце припекает голые спины моряков.
Еще несколько дней, и закончим ракетные стрельбы. Конец работам! Курс ляжет на Малаккский пролив, предстоит заход в порт Сингапур.