На дорогах Центрального Казахстана

Казахстанские дороги, казахстанские  шоферы – без  них не полна история геологических изысканий в Центральном  Казахстане.

Ироничный Всеволод  Иванович Яговкин делил, по науке,  казахстанские проселочные дороги на  четыре категории. К первой, которую он считал исключительно  редкой , он относил  дороги,  которые  есть  и  на местности, и на топографической  карте. Ко  второй – те,  что показаны на карте, но  отсутствуют на  местности. В третью, по  его мнению,    входили  многочисленные вполне реальные степные и межгорные   дороги ,  отсутствующие на карте. И, наконец, к четвертой  были  отнесены дороги, которых нет ни на карте, ни на местности. В эту своеобразную классификацию вклинивались сюжеты с несколькими веерообразно  расходящимися дорогами, когда водитель нервно спрашивал: « По какой?», и  нужно было , не сбавляя скорости, принять быстрое и, желательно, правильное решение. Если вы сидите в кабине грузовика в качестве штурмана , а за вами , в кузове, в надвигающейся темноте трясутся на вещах усталые спутники, ошибка при выборе нужной дороги на очередной развилке будет оплачена вашим авторитетом. Поездка по неверному направлению и понурое возвращение к злополучному перекрестку не обойдется  без  соответствующих  комментариев.

Машина бежит , бежит по дороге: быстрее   на каменистых увалах, с мелкой песчано-сланцевой  дорожной щебенкой,  медленнее- по  дресве пропиленных дорогой  гранитных массивов. Как инвалид на лестнице машина перебирается, «выворачивая скулы»,   с  одной гранитной плиты на другую на скальных участках пути.   Она замедляет ход , тяжко переваливается, ухая  с боку на бок и  проседая в колеи, – в низинах с глинистыми солончаковыми почвами. В этих местах бечисленные,  все более удаляющиеся от основной трассы,  уже пересохшие  колеи напоминают о попытках шоферов вырваться из солончакового плена. И не всегда такие попытки удаются.  Однажды , после долгих  летних дождей, в широком  солончаке юго-западнее Агадыря, застряли, прихваченные глиной  полтора десятка груженых машин. Рассеянные  неподвижные прикованные к земле  темные силуэты на ровной степной поверхности.

Тот, кто  имеет дело с буровыми отрядами, может, на всякий случай,  положить в кузов  пару  шнеков – металлических стержней  с  винтообразной нарезкой, похожих на вал мясорубки и используемых при бурении непрочных пород.  Шнеками  выручают увязшие машины. В безнадежных ситуациях шнеки  подкладывают  под задние скаты грузвиков, мотор  включают на полную мощность, и грузовик, надрываясь,  продвигается вперед  по колее на пару метров, длину шнека. Остановка.  Шнек, вытолкнутый при движении из-под колеса,   вытаскивают из грязи, вновь подкладывают спереди под заднее колесо, и все повторяется. Пять, десять, пятнадцать раз - пока  грузовик не выходит, освободившись,  на жесткий грунт, а  заляпанные грязью путники  не  приобретают совсем   уж нетоварный  вид.

Порой, на  казахстанском  бездорожье  автомашина  выступает как  инструмент для  геологического картирования. Ее ровный  бег  по гладкой  поверхности  будто утрамбованных делювиальных шлейфов может смениться выматывающей душу тряской на кочковатых пространствах , сложенных ржаво-бурыми неогеновыми глинами. Граница распространения глин  отбивается таким способом вполне надежно,  что много раз проверено  последующими  наблюдениями  в обычных наземных  маршрутах.
 
Водители,  конечно, не любят  сворачивать с дороги , чтобы подъехать к маячащему вдали обнажению: «Там - камни, канавы. Машину жалко».  С  неохотой   они  въезжают и на  на гребни увалов  и , тем более,  к  тригопунктам  на вершинах крутосклонных возвышенностей.  Следы  машин, на которых к вершинам  и будущим тригопунктам   добирались с грузом  отчаянные топографы,  геологических  водителей  не всегда убеждают. Но,  что делать, приходится уступать  геологам, утешая себя, как это делал один из пожилых шоферов, вечерним ворчанием:  «Цельный день, цельный день -  по сопках,  по ямах, по кочках, по пирамидах».

Это так, к слову. На  самом деле водитель, попавший в геологическую партию, быстро становится надежным товарищем и помощником геолога. Он хорошо ориентируется,  точно запоминает  обозначенный  на карте пункт   будущей встречи, издали следит за движением своего  «ведущего» , стараясь не терять его из виду,  предугадывает возможные отклонения от намеченной линии маршрута, чтобы встретить  подуставшего  геолога  в нужном месте.  Он контролирует время, что особенно важно, когда на участке работают несколько маршрутных пар , и для каждой пары есть свой график  начала и завершения маршрута. Он  «подставит  плечо»  в  полуденный  час, чтобы геолог смог передохнуть в тени автомашины, и поспешит на выручку в непогоду,  когда кабина грузовика спасает от проливного дождя.  Активный и любознательный, он, если есть свободное время , накопает дикого лука на каменистых склонах,  закинет удочку в  ближайшем  бочаге, поохотится в кустарнике на тетеревов  и  проверит  ниши под карнизами скал в поисках  мумие. Но не забудет о главном : не  заставит   ждать себя  в условленном месте.
 
В обычной поисково-съемочной партии , числом  в  10-15 человек , шофер всегда занят. Утром  он должен  развезти , а вечером собрать разбросанные по планшету  маршрутные пары, днем поехать с  техником , чтобы отобрать шлиховые пробы, провести металлометрическое опробование на выбранных заранее   участках,  съездить по неотложным   хозяйственным делам. Но  в небольших геологических отрядах, где всего-то три-четыре  человека – геолог, студент- коллектор,  водитель и  охраняющая лагерь  повариха, шофер нередко остается в томительном  безделье, расставшись утром с геологами  около горного подножья  и ожидая их возвращения  из  многочасового маршрута. Хорошо, если район безлюден. Но , если неподалеку есть ферма с магазином и появившимися за сезон местными  приятелями, соблазн  побаловать себя спиртным  порой становится неукротимым. Начинается обычно с  малого, кончается, иногда, трагически. Я вспоминаю славного молодого ленинградского  парня, Анатолия, - шофера в соседнем геологическом отряде,   который как-то  вечером  уже не мог  держать в руках   руль,  был  уложен  по дороге в лагерь   без сознания в кузов,  тяжело  выпадал из кузова, ударяясь  о землю, а  наутро, к ужасу товарищей,  так и не проснулся в лагерной палатке.

 «Мотор- зверь,  работает  безотказно, -  неизменно повторял  Вася  Пестряев, водитель нашего дряхлого «ЗИСа», картинно  отводя  в сторону  заводную ручку грузовика после долгих безуспешных попыток его  завести.  Однажды,  на степной дороге,   после очередных таких попыток,  прославленный мотор   вспыхнул и покрылся пламенем. В те годы бензозаправок на пространствах между Карагандой и Агадырем почти не было, запас горючего для  долгой полевой  работы геологического отряда  приходилось брать с собой, и в кузове  стояли , готовые взорваться,  крепко притороченные  к бортам  бочки с бензином.  Выручила нас   cохранившаяся с военных времен  непроницаемая для ветра  куртка  канадского лесоруба:  наброшенная на  пылающий  мотор,  она прибила , а потом и  придавила  пламя.

 А  нивесть откуда взявшееся  колесо («Смотри, смотри», - удивлялся шофер Яша), которое катилось
 перед  нами по грунтовой  дороге и оказалось нашим кровным передним, произвольно отвалившимся на, слава Б-гу,  небыстром ходу. А  взлетевшая вверх бочка из под бензина, из которой один умник  решил выжечь остатки горючего, чтобы держать в ней воду. А  движение  в ночи, по глухому , покрытому рытвинами бездорожью, когда погасли  фары еле живой полуторки, и мы с Игорем , стоя на подножках по обе стороны  шоферской кабины, пытались осветить  путь карманными фонариками. Чего только не случалось на казахстанских дорогах!

Как- то,  в  конце  лета, в уборочную страду, когда грузовики были мобилизованы на совхозные работы, небольшому отряду (я, Джон, Иоанна)  пришлось маршрутировать на стареньком пропыленном  автобусе.   В  салоне автобуса, спереди,   сохранилось  несколько  сидений,  за  ними, на полу, покоился,  до поры почти  недвижно,  скат - запасное колесо. Водитель  Гриша был большим балагуром.  Любил поговорить за рулем, по-рассказывать о своей цветистой  личной жизни, а в тот раз переругивался с  пастушьими собаками, которые, бросаясь наперерез, надсадно  облаивали шоферскую кабину. Болтовня  мешала  Грише заметить канаву. Торможение  было  резким ,  и тяжеленный  скат , поднявшись в воздух и  пролетев  вперед  по салону  метра  три,  врезался в автобусное сиденье,  согнув его  металлический  трубчатый обод   на уровне  шеи и  плеч.  Никто не успел испугаться: гибель  шла  из-за спины  – неожиданная и невидимая.

Двигаясь по дороге на автомашине , вы  разглядите   много  такого , чего  обычно не  видит  пешеход: пятерку архаров, едва заметных на желто-коричневом фоне гор, легко взбирающихся вверх по крутому каменистому склону; зайчишек, которые прячутся   от света фар в приречных  камышах;  сурков, торчащих как столбики рядом со своими норками;  дрофу, которая, вот диво, не очень-то страшится  автомашины и, если  вы двигаетесь, постепенно сужая круги, позволяет приблизиться к ней чуть ли  не вплотную. Но самое впечатляющее – стада  сайгаков.  В 50-60 годы прошлого  столетия   их было  много в казахстанской степи. Невозможно  забыть, как сотни животных  сплоченной  мускулистой  все сметающей, сотрясающей землю   массой   мчатся, обгоняя автомашину, параллельно дороге , на огромной , под  70-80 километров,  скорости,   а затем, подчиняясь инстинкту, пренебрегая опасностью,  пересекают  путь автомобиля,  круто уходя в сторону.

Люди на дороге редки.  Это, в основном, шоферы:  шоферы бензовозов, сеновозов, перевозчики юрт, водители передвижных автолавок и почтовых фургонов. Проносятся легковые с начальством. Могут встретится экспедиционные,  переполненные   геологическим скарбом  машины  с  путниками в кузове. И, неожиданно, невдалеке от дороги пешие: они  идут, темные фигурки на  увалах,  растянувшись широкой цепью,  как солдаты в атаке, идут быстро, время от времени останавливаясь,  нагибаясь  и затем вновь продолжая энергичное, выдержанное по направлению  движение.  Картина, врезавшаяся в память:  металлометристы!  Рабочие знаменитой  «миллеровской»  геофизической экспедиции, отбирающие на профилях пробы для спектрального анализа. Огромные площади опробованы этим простым методом,  десятки крупных месторождений  - свинца, цинка, молбдена, вольфрама - найдены на невзрачных с поверхности,  внешне непримечательных  участках мелкосопочника.
   
Когда дорога взбирается на возвышенность,  казахстанские мелкосопочно-равнинные пространства  просматриваются на многие километры вокруг. Вы  можете увидеть  чуть заметное волнообразное движение светлых пятен – овечьи стада  на склонах сопок; сеть проселков  с  изредка пробегающими  по ним темными черточками   автомашин; почти замершие вдали, но устремленные к северу или югу, беззвучные зеленоватые  и красноватые ленты-гусеницы  пассажирских составов  и  товарняков.  Поезда, поезда  -  истинные герои  айтматовского «Буранного полустанка».  С ними  трудно соперничать, если   вы едете по разбитой искореженной  выбоинами грунтовой  дороге вдоль  полотна:  грохочущий   состав непременно  обгонит вас, оставив позади,  в сером  облаке  медленно оседающей пыли.

Бывает, что дорога приведет  вас к старым  пепелищам, и вы  заново и вполне живо вспомните  происшедшие  здесь давние события. Да, как раз в этом месте,  у  родничка  с  бордюром зеленой травы, стоял   ваш  небольшой, всего на одну  ночь, полевой лагерь; здесь    перед  вами  развернулось зрелище губительного  степного пожара.  Он  обозначился  легким облаком дыма  вдали, в просвете между низкими грядами;  подгоняемый ветром,  перешагивая через дорожные колеи,  двинулся  в вашу сторону;   и вдруг  предстал перед  вами широкой быстро приближающейся  пылающей стеной. Жалкими были  попытки забить ветками и остановить  высокий,  двухметровый,  обдающий  жаром  огненный вал. На счастье,   помог  ручеек, сбегавший от родника навстречу  пламени  и разделивший  надвое наступающую линию огня. Огненный напор чуть-чуть ослаб, огненные рукава по-очереди  обошли лагерь с  обеих сторон, оставив его невредимым. Автомашина с торопливо кинутыми в нее документами успела вырваться из огненного круга.  Сажистая чернь, оставшаяся на пути пожара, покрыла прежде разноцветные и почти неразличимые теперь  горные породы - базальты, яшмы,  песчаники, - замедлив   на  время геологические работы  в районе.

Иногда  дорога  становится  просто дорогой -  временем и местом душевного успокоения. Так бывало  изредка, вечером, после наполненного заботами   трудного  полевого дня, когда можно было, дружески  договорившись с водителем,  почти бесцельно, не спеша,  проехать два-три десятка километров, отдавшись своим мыслям  и скользя взгядом по  придорожным склонам  и  темнеющим  вдали  сопкам.  Пустынная  молчаливая дорога лечит  в такие часы: об этом говорили и говорят  многие друзья-геологи.

Закончился рабочий день. Вы запозднились. Ночная  дорога  к дому кажется чуть тревожной и незнакомой. Поглощенный  движением  водитель держится напряженнее. Разговоры в кабине смолкают.  На крутых поворотах фары выхватывают цепь ослепительных , обрамленных  темнотой  картин . Вы спешите, вы знаете, что вас ждут, что  за  вас всерьез, по-родному,  волнуются;  вслушиваются   в тишину  с надеждой уловить  едва заметный  намек  моторного  шума . Загодя разожженный сигнальный огонь поможет вам не ошибиться,  точно выйти на подходы к лагерю. Вы приехали, все в порядке; вас привечают и расспрашивают; заботливо собранный ужин ждет  вас  в  главной   палатке.