Два мира. фантастический роман 12 глава

Пробуждение мое было до крайности неприятным. Я пришел в себя… Вернее, не так. Я очнулся с чувством, что меня обухом огрели: трещала голова, тошнило, и в глазах плыли красные круги. А еще нос болел, словно его долго мяли. Или ломали, но тогда – быстро. А еще ныли руки, стянутые так, что я не сразу понял, где заканчивается спина и начинаются локти. Немного придя в себя, я понял, что лежу на мокром холодном полу в какой-то комнате, если не сказать камере. Поначалу показалось, что  света нет совсем, но потом глаза потихоньку привыкли к мраку, и я смог разглядеть чуть-чуть синих лучиков, прорывавшихся сквозь какую-то щель возле пола.
Осмотревшись при этом нищенском освещении, я понял,  что в первоначальном своем суждении ушел недалеко от истины. Небольшая камера с бетонными стенами и полом. С невидимого потолка капала вода, звонко ударяясь о пол где-то в углу. Свет, как оказалось, пробивался из-под железной двери. Уверенности у меня не было, но почему-то дверь мне представлялась толстенной и ржавой. Словом – каземат.
Сейчас меня занимали два вопроса: где я и почему? Срочно требовалось найти на них разумные ответы.
Итак, восстановим события. Мы сплавлялись по Припяти, успешно миновали мост и добрались до косы в пруду. Это я помню отчетливо. Не менее отчетливо я помню, как устраивались на стоянку, и как пищала Ракша. Уже неплохо, для начала. Как говорил один известный персонаж? «Тут помню, тут не помню»? Во, это про меня.
Так, Жданов Андрей Евгеньевич – о, имя свое помню!- теперь ответь на следующий контрольный вопрос. Что было дальше? А вот «дальше» помнится смутно. Мы с напарником завалились спать? А потом – полный провал. Ну, это нормально – ретроградную амнезию при сотрясении мозга еще никто не отменял.
Едем дальше. Теперь, по плану, вопрос номер один.
Где?
Тут двояких толкований быть не могло. На АЭС я, больше негде. Следовательно, покуражились над нами монолитовцы, больше некому. 
Елки! Руки-то как болят! И кто мне ответит, что с носом приключилось? Дышать-то тяжко – отекла носопырка.
Ладно. Следуем дальше моему вопроснику.
Зачем?
А вот тут уже открывается обширный простор для фантазии. Нафига фанатикам нужен живой биолог? Стоп, Жданов, ты правде-то в глаза погляди! Не биолог ты уже ни разу. Выперли тебя из науки! Забыл, что ли, как сивуху в Пущино… Ну, не пил! Не пил! Но, все равно, сцена у фонтана была. Сказал: «Прощай, немытая Россия!»  И в Зону ломанулся. 
Тогда, поставим вопрос иначе. Нафига фанатикам нужен живой сталкер? Вот тут, почему-то, не к месту  вспомнился Зарюто: «Тут смерть повсюду. Она может настичь вас за завтраком или ужином, в постели или за лабораторным столом, в лагере или в поле, в Припяти или возле Периметра».
Тьфу-ты, Иван Андреевич, накаркал! Помру в Припяти! В том, что это случится, сомнений уже не оставалось. Оставался открытым только вопрос способа моего вознесения.
За дверь послышались шаги. Интуиция подсказала – по мою душу. Ну, ничего, мы еще покувыркаемся!
Я закрыл глаза и собрался, готовясь к драке. Ноги я подогнул к животу, чтобы встретить первого вошедшего со всей дури. Дури, кстати, как я теперь понял, мне не занимать. Вся та кислятина, что накопилась за последнее время во мне, требовала выхода. Вот я ей и разрешу: от всей широкой пролетарской души отоварю первого же сунувшегося ко мне!
Ага, как говориться «щаз»! Монолитовцы оказались ребятами не промах. Я только копытами взмахнуть успел, как шустрики меня сластали и куда-то поволокли. Сквозь боль в вывернутых руках я только и успевал замечать, как перед глазами в слаженном ритме allegro мелькают ноги в серо-голубом камуфляже. Ну, точно, - «Монолит».
Пока меня волокли по узким коридорам, я много чего успел передумать. Например, что будь при мне дозиметр или ПДА, то приборы бы уже с ума сошли от количеств летающих вокруг рентгенов. А я, как назло, без маски!  Надышусь, как пить дать! И вторую порцию антирада  слопать не успели! Не успели, ведь? Кстати, и покушать мы не успели! Да и пописать, между прочим, тоже неплохо было бы! И глаза бы очками прикрыть неплохо! А то залетит в ясные очи «горячая частица», и ослепну я в скором времени. Нехорошо в столь молодом возрасте ослепнуть, Андрей, ой как нехорошо!
Словом, я бодрился, как мог, и гнал от себя мысли о скорой или не очень, быстрой или медленной, легкой или не совсем смерти. Кыш! Кыш! Противные. Помнится, племяннику своему двоюродному стишки читал:
…Попили-поели, ш-у-у-у – домой полетели!
Домой полетели – на головку сели!
На головку сели – ладушки запели!
Мда… Вот примерно на такой оптимистической ноте меня впихнули в какой-то зал. Сразу я его осмотреть не смог, потому что упал лицом в салат. В пол – в смысле. А если уж совсем руку на сердце положа, то в какое-то бетонное крошево. Многострадальный нос благополучно спасся: я лбом приложился.
Интересно, а они что хотят, чтобы я  встал? Если да, то фиг вам, ребята, перетопчитесь! Раз вы меня уронили, вам и поднимать! Вам же это надо, не мне.
Похоже, что тюремщики обладали завидными способностями телепатов. Мою многострадальную тушку, измученную нарзаном, подняли и поставили на ноги.
А я, им назло, опять упал. Теперь уже специально, но оч-ч-ч-чень красиво! Даже Станиславский, наверное, своим «не верю!» поперхнулся бы! Ноги мой стали ватными, подкосились, и я кулем грохнулся на бетон, стараясь не травмировать лишний раз истерзанное тело. Хотя, затылком пришлось-таки стукнуться: пусть не больно, но с грохотом. Глаза мои закатились, и я перестал дышать. Была, конечно, крамольная мысль забиться в судорогах и пустить пену изо рта, но я ее отмел как лишнюю. Оценки: 6.9 за технику, 7.0 за артистизм. За технику я снял, потому что грохот не совсем вышел.
Ну, архаровцы, поднимайте меня. Чего встали-то? Вот я вам и закатаю с ноги, если получится, конечно. А то, ишь ты, ухари какие – втроем на одного!
И опять, как в том анекдоте: «щаз»! Никто меня поднимать не собирался. Ну, раз вы так, то и я полежу. Мне не к спеху. Беда только в том, что глаза мне открывать по роли не положено. Значит, пока осмотреться не выйдет. Ничего, переживем это маленькое неудобство.
Между тем, где-то сзади послышался шум и громкий мат, продравшись сквозь этажи которого я опознал голос моего напарника. О, как он умеет-то, оказывает! Не ожидал от него. Смотри, как монолитовцам их биографию расписывает и плотские утехи обещает! Век бы слушал! И ведь не повторяется! Какая богатая фантазия! Одно меня огорчило – слишком часто напарник упоминал свальный грех и призывал стражей к содомии и скотоложеству с крупным рогатым скотом и гусями. Дрянной мальчишка!
Где-то рядом глухо шлепнулось тело, и раздался очередной  нецензурный призыв познать самих себя. Вот что значит – глубоко интеллигентный человек! Потом напарник немного помолчал, собираясь с мыслями, и выдал новый залп, в котором упоминались уже членистоногие, куры и прочая домашняя и не совсем живность.
- Встаньте, пожалуйста! – негромкий грудной женский голос разом оборвал поток народного творчества моего товарища по несчастью. Да и я, честно говоря, от удивления глаза растопырил.
Анекдот такой есть: отошел сталкер в кустики пописать, а там – кровосос. Сталкер заодно и покакал. Так и я. Не в смысле обделался, а в смысле осмотрелся, раз уж глаза открыл.
Там, где я лежал, было немного сумрачно, как в летний день в сарае. Прямо надо мной, в прорехах высокого потолка, словно рубашка из ширинки, голубело небо. Потолок, надо сказать, был добротный, но порядком истрепавшийся. Внимание мое привлекла здоровенная железная балка, тянувшаяся через все громадное пространство потолка. Тут меня как током ударило! Знал я эту балку! Не лично, конечно, а только по фотографиям и описаниям. «Мамонт» она называется! И если я прав, а сомнений у меня в этом было немного, то даже и не знаю, что сказать.
Балка эта, кто не в курсе, держит потолок саркофага над четвертым энергоблоком Чернобыльской Атомной Электростанции имени Ленина. Вот так вот! Следовательно, лежат мои бренное тело и бессмертная, еще не отлетевшая душа, не где-нибудь, а у самого подножья Монолита. То есть, доставили меня прямо туда, куда я так рвался. Это, если сталкеры не врут. А если врут, то лежу я на куче радиоактивного хлама и зарабатываю себе почетное и героическое заболевание – лучевую болезнь. И если так дальше продолжаться будет, то блевать я начну минут через пятнадцать. Возможны, кстати, и гибридные версии. И, между прочим, меня уже подташнивает.
Пока я определялся, отчего мое нутро просится наружу – от головы недавно стукнутой или от дозы немереной, женский голос повторил свою просьбу. Ну, как говорят в народе, чего хочет женщина… Дальше сами знаете.
Я поднялся. И увидел Монолит. Именно таким, каким его описывали сталкерские легенды: огромный, черный, блестящий, источающий голубой свет ребристый камень. Правда, сталкеры утверждали, что звать он должен ходока завораживающим потусторонним голосом. Меня, камень, почему-то игнорировал. Рылом, наверное, я не вышел. Хотя, если напрячь еще неокрепшую память, он меня раньше звал. Да как звал-то! Чуть не на коленях умолял, только, значит, чтобы я пришел! Ладно, будем считать, что Монолит оправдал все сказки, кои про него насочинили. Ну, Каменюга, ты уж на достигнутом не останавливайся! У меня-то всего одно желание. Сделай, по старой дружбе.
Кстати, а где тетка, что меня на ноги подняла? Куда пропала? Ей бы тоже в глаза взглянуть хотелось бы. Оч-ч-ч-ень! Только того, Булыжник, ты это за желание не прими. Это не желание, а так – просьбочка. Чисто, если не влом тебе будет! А желание я тебе сейчас озвучу! Ух, озвучу!
Справа зашуршало, и я рефлекторно повернулся на звук. Оказывается, это напарник мой поднялся на ноги. Ничего себе, симпатичный. Нос вот, правда, ему тоже какой-то добрый человек расквасил. Не нос прям, а оладья с клюквенным сиропом.
Надо сказать, что и напарник разглядывал меня с неприкрытым интересом. Похоже, увиденным он остался доволен. Не знаю, что его так умилило в моей внешности, но он пристально посмотрел мне в глаза и расхохотался. Я не остался в долгу, и через секунду возле Монолита уже молодецки ржали два сталкера. Вот интересно, было такое когда, или мы написали новую страницу в истории?
Гоготали мы долго и смачно. Вот прямо до бессильного «и-и-и-и» в конце очередного приступа гомерического хохота. Будь руки свободны, я бы  еще на пол повалился и кулаком по бетону постучал. И плевать, что тут рентгены и нуклиды. Хоть раз в жизни наржусь от пуза, до отрыжки!
- Вы успокоились? – опять раздался тот женский голос.
Смех оборвался, словно нам губы «молнией» застегнули. Мы стояли и вертели головами, пытаясь понять, где же прячется наша прекрасная незнакомка. Но она, пока, предпочла оставаться инкогнито. Ну что ж, женщинам простительны маленькие капризы.
Пусть говорившую мы не увидели, зато отчетливо разглядели шестерых монолитовцев,  выстроившихся в шеренгу за нашими спинами. У меня сложилось впечатление, что на парадах у бойцов выправка пожиже будет. Ну-ну...
- Освободите их. – опять послышался голос. И опять женщина не показалась. Я, кстати, даже не смог определить, откуда она говорит.
На монолитовцев эти слова подействовали как щелчок бича по конскому крупу. Два фанатика сорвались с мест и ринулись к нам, блеснув на ходу клинками. Я только и успел, что немного испугаться: как бы ребята не перестарались в своем рвении.
Бойцы оказались прекрасно тренированными.  Один взмах ножа, и я почувствовал, как лопатки скрутила дикая боль, а по рукам потекло что-то горячее. Зарезали! Но через несколько секунд я осознал себя живым и с руками, в которых восстанавливалось кровообращение. Напарник мой сориентировался быстрее: пока я с миром прощался, он уже руки растирать начал.
Мысли напасть на фанатиков, почему-то не возникло ни у меня, ни у него. Мы просто стояли и смотрели на Монолит.
***
- Сестры, вы все слышали! – Шера повернулась к остальным девушкам. – Она зовет меня.
- Мы знаем. – за всех ответила Ис. – Мы слышали.
- Прощайте, сестры! – на глаза Шеры навернулись, невозможные для Каблуков, слезы.
- До свидания, Шера! – теперь уже Алена ответила за сестер.
Шера промолчала, не решаясь повторить «прощайте». Взмахнув рыжим облаком волос, она растворилась в призрачном мареве, спеша на зов.
***
Через какое-то время показалась та, что разговаривала с нами. Молодая, лет двадцати, не более, девушка вышла из-за Камня. Вот просто так – сделала шаг, и предстала перед нашим, наверное обалдевшим, взором.
Я не силен в описаниях людей. Мои профессора всегда хвалили меня, когда я что-то описывал. «Жданов, - говорили они, - ты прекрасный исследователь с редким талантом рассказчика, но вот людей ты обрисовать не можешь». Наверное, они были правы, так как   все, что я сейчас смог про себя решить, так это то, что девушка красива. Вернее – прекрасна какой-то неземной красотой. Мне показалось, что даже свечение Монолита померкло, когда девушка вышла из своего укрытия. Не могу сказать, что происходило в этот миг с монолитовцами. Я только услышал, как в унисон по бетону загрохотали шесть пар ног, и все стихло. Похоже, мы остались втроем в этом зале.
Девушка смотрела на нас, лукаво щуря глаза. Странно, но она не вызывала у меня никаких иных чувств и желаний, кроме немого восхищения.
- Андрей, ты первый! – чуть смеясь произнесла она.
Что «первый»? Почему? Этих вопросов у меня не возникло. Я просто знал,  что мне нужно идти к ней.
Вместе со мной к прекрасной незнакомке шагнул и мой напарник. Шагнул, и тут же остановился. Я тоже встал как вкопанный. Напарник, не понимая, что происходит, посмотрел мне в глаза. Да и я почувствовал замешательство. Наверное, ему следовало бы знать…
- Он твой тезка. – лукаво проворковала девушка и звонко рассмеялась.
Мы стояли как два истукана, не представляя, что делать дальше, как себя вести. Это решила за нас незнакомка:
- Пойдем другим путем. Крысолов, подойди. – позвала она меня.
Я подошел и встал рядом, глядя на своего ведомого – Андрея – сталкера – коллегу по Янтарю.
- Прости, - только и смог вымолвить я ему. – Надо было мне раньше сказать, наверное.
- Он простил тебя, правда? – спросила девушка, обращаясь к Андрею.
Тот только кивнул, ошеломленно переводя взгляд с нее на меня и обратно.
- Вот и ладно. – заключила незнакомка. – Подожди меня, я скоро вернусь. Тут тебе ничто не угрожает. Пойдем, Андрей.
Она взяла меня за руку повела. Мы шли через какие-то коридоры и переходы, открывали двери, проходили через арки, ныряли под трубопроводы. Лишь через несколько минут я понял, что мы гуляем по умершей Станции.
Я не испугался облучения, фанатиков или аномалий. Я вообще уже ничего не боялся. Сакраментальная фраза, которую сталкеры приписывают Монолиту – «твой путь завершен, человек» - обрела для меня особый смысл. Действительно, я завершил свой путь в Зоне. Он начался на Янтаре, потом продолжился у Доктора, потом увел меня за Периметр и сделал лихой поворот, когда я вернулся, чтобы стать сталкером. После было еще много поворотов и прямых, но, в конце концов, мой путь привел меня сюда, чтобы я завершил его.
- Ты что-то хотел спросить, - обратилась ко мне спутница, когда мы вышли из корпуса на улицу.
- Как вас зовут? – произнес мой язык совершенно без моего участия.
- Ну, во-первых, давай на «ты». – сказала девушка, улыбнувшись уголками губ. – А, во-вторых, у меня много имен. Ты можешь выбрать любое, которое тебе понравится. Но помни, что имена имеют свои значения. Вот, например, Андрей – Победитель. Александр – Защитник. Евгений – Лучший. Какое имя ты дашь мне?
- Ева! –не задумываясь выпалил я.
- О! – одобрительно откликнулась моя спутница. – Жизнь! Ну что ж, значит Ева. Я согласна. Но это не тот вопрос, который ты хотел задать. Ведь правда?
- Правда. – пришлось признаться мне. – Расскажи мне, что тут происходит.
- Ой, Андрей! – усмехнулась Ева. – Все непросто. Пойдем, прогуляемся, а я попробую тебе объяснить.
Хотя мы и так уже гуляли, я согласился с предложением. Ева улыбнулась и, взяв меня под руку, повела через территорию Станции.
- Для начала, - Ева немного замялась, наверное, подбирая подходящие слова. – Я хочу сказать, что Зона – не язва Земли, как все думают. Зона – урок, который людям надо усвоить. Потому что, если этого не произойдет, может случиться что-то страшнее.
Я кивнул, показывая, что слежу за мыслью, хотя, если честно, с трудом мог представить себе, что может быть страшнее.
- Понимаешь, - продолжила между тем Ева, - Зона – пример того, что может сделать с Землей жадность и беспринципность. Она – наглядное пособие. Смотрите, мол, люди. Кроме того, Зона – место, где с пришедшего человека сразу срывается маска. Тут обнажаются все качества, как хорошие, так и плохие. Сходу становится видно, какова цена человека. Есть ли в нем стремление, мужество, упорство. Или он – охотник за легкой добычей. Но это, наверное, ты и сам понял?
Я кивнул, подтверждая верность ее догадки.
- Хорошо! – обрадовалась Ева. – Значит, ты правильно поймешь и то, что будет дальше. Монолита, как исполнителя желаний, не существует!
Сказать, что она меня огорошила, это не сказать ничего. В один миг рухнули все мои мечты. Вся моя прошлая жизнь вдруг стала бесцельной и прожитой зря. Все те усилья, что я прикладывал, добираясь сюда, все то, что я перенес, внезапно превратилось в бессмыслицу.
- Подожди, не расстраивайся! – глядя на мое разочарование успокоила Ева. – Я еще не закончила. Монолит – это экзамен. Тот, кто дошел до Камня, можно сказать, его выдержал. Все те россказни про сталкеров, прорвавшихся сюда через горы трупов – всего лишь миф. Ни один из тех, кто шел по убитым, не добрался до Камня. Только те, кто использовал свой ум не как орудие смерти, смог достичь Монолита. Как это ни парадоксально звучит, но Зона – единственное место на планете, где еще ценятся отвага, благородство, дружба и чувство долго. Как бы пафосно ни звучало, но это – правда. Вот и получается, что Монолит – манок для таких людей. Только у таких желания достойны исполнения. В Зоне, можно сказать, происходит естественный отбор тех, кто будет способствовать жизни на Земле.
Я молчал, осознавая, что все сказанное – истина. Ева же, глядя на меня, тихо посмеивалась, похоже, искренне наслаждаясь происходящим.
- Понял? – спросила, наконец, она. – Все просто. Монолит – огонь, на который летят бабочки. Разница лишь в том, что они не сгорают, а получают понимание и возможность исправить себя. Только такие желания Монолит выполняет.
- Но ты же сказала, что Исполнитель Желаний – миф! – наконец-то решился я поучаствовать в разговоре.
- Камень – да. – согласилась со мной Ева.  – Только ты не думай, что Монолит – один. Монолит есть в каждом, кто хочет измениться. Только, - тут Ева погрозила мне пальцем, - есть одно условие. Желание должно быть искренним, лишь тогда оно исполнится. Ты понял?
- Да. – растерянно пробормотал я. – Только это и так всем известно.
- Конечно! Именно!- радостно отозвалась Ева. – Известно всем, только почти никто этой возможностью не пользуется. Вот в чем подвох. К сожалению, пока, человеку, чтобы понять что-то важное, надо перенести нечеловеческие испытания. Только тогда он сможет осознать, что ценно по-настоящему, а что просто привлекательно блестит, как медяшка, покрытая золотом.
- То есть ты хочешь сказать… - я не смог дальше продолжить.
- Да! – кивнула Ева. – Ты страдал и бился не просто так. Ты доказал, что достоин. Монолит в тебе. Вот тут. – она коснулась моей груди узкой ладошкой. – Надо только очень захотеть!
Я ей поверил. Сразу и без условий. Не нужен магический кристалл или волшебная палочка, чтобы исполнилось то, к чему ты стремишься всем своим сердцем… Всем своим Монолитом…
- Шера! – прошептал я.
Ева улыбнулась и открыла какую-то дверь. Я огляделся. Оказалось, что мы, пока говорили, дошли до плотины, запирающий отводной канал. А дверь, что открыла мне Ева, ведет в пультовую.
- Проходи. – пригласила меня спутница.
Я вошел внутрь и обомлел. Передо мной, плача и улыбаясь, стояла Шера.
  - Ну вот, дети мои. – проворковала сзади Ева. – Вы счастливы?
Ответ на этот вопрос, несомненно, читался на наших лицах. Только вот сказать мы ничего не могли. Шера плакала, глядя на меня. Да и я рыдал, что там греха-то таить.
- Вот и славно. – смеющимся голосом проговорила Ева. – Я пойду, а то Андрей, поди, уже заждался. Вы позволите мне внести небольшие штрихи в ваше будущее? Обещаю, что я не буду увлекаться!
Мы смогли только кивнуть.
- Отлично! –обрадовалась Ева и пожелала нам: - Будьте честны!