Два мира. фантастический роман эпилог

Я возвращался домой на электричке. Университетские друзья мне удивлялись: родители живут за городом, недалеко от знаменитой Рублевки, а я добираюсь до дома на общественном транспорте. Причем – в «спальный» район Москвы возле Окружной дороги, хотя есть квартира недалеко от метро, почти в центре города. Сколько я друзьям не объяснял, что живу в этом районе, потому что родился и вырос тут, а «квартиру в центре», доставшуюся в наследство, сдаю; что на электричке езжу, потому что так проще: она прямо возле дома останавливается, а до метро надо еще на автобусе добираться; что общественный транспорт мне нравится, потому, что разом решает проблему с пробками и парковкой машины; что автомобиль я использую только для вылазок за город, друзья, все равно, считали меня чудаковатым сыном богатеньких родителей. И аргументы, что «особняк на Рублевке» - лишь скромный домик недалеко от знаменитых мест, на них не действовали. Для ребят я, все равно, оставался тайным сыном Рокфеллера. Да и пусть! Ничего обидного в этом я не видел, тем более, что ребята подшучивали надо мной по-доброму, без зависти.
Май в этом году выдался жарким: сразу после праздников солнце решило отыграться за морозную зиму и принялось нещадно палить. В электричке было душно, несмотря на открытые окна. Людям, ехавшим за город, приходилось несладко: выстаивать час,  то и больше в набитом вагоне – непростое испытание. Мне было легче – всего десять минут тряски и я дома.  Там есть холодильник и пиво. Я мысленно облизнулся, предвкушая, как открою белую дверцу и выну прохладную темную бутылку с золотой фольгой на горлышке. Как бутылка тут же запотеет. Как звякнет отлетающая крышка, и темное пиво зашипит, перетекая в высокий бокал. А потом я сяду в комнате, хранящей липкую жару майского дня, и сделаю несколько глотков прохлады… Как захолодит в груди и животе, в носу защекочут пузырьки, а на губах останется пенка… Потом я сделаю еще несколько глотков, наслаждаясь контрастом духоты квартиры вокруг меня и живительной прохлады внутри, и только потом включу кондиционер. Красота! Я даже зажмурился, предвкушая все это!
На скамеечке, напротив которой я стоял, сидела девушка. Наверное, место она заняла еще на вокзале, а не вошла в вагон как я – на промежуточной станции. Сразу я ее не заметил, занятый мыслями о пиве, но через какое-то время настойчивое шуршание обложки журнала привлекло мое внимание.  Девушка, зажатая с одного бока старухой с огромной сумкой, а с другого– подвыпившим потным мужиком, пыталась перелистнуть  страницу. «Наверное – бабское чтиво, - подумал я. – Очередной «Гламур» какой-нибудь. Что женщины в них находят?». Неожиданно мой взгляд упал на заголовок статьи, написанный вверху страницы: «Зимняя вегетация кактусов». Бог ты мой! Это что же за фифа такая?! Кактусы-то ей зачем? Тем более – в зимней вегетации?
Я с интересом принялся разглядывать хозяйку журнала.
Вмеру высокая, ладная, наверное – симпатичная. Лицо девушки было скрыто журналом, так что я мог разглядеть только лоб и гривку рыжих волос, красивыми волнами спадающих на плечи. Девушка увлеченно читала статью, а я разглядывал ее волосы. Они светились золотом, причем – это был цвет, данный природой, а не современными красками. На мягких волнах гуляло солнце, заставляя их играть яркими бликами. Я смотрел на волосы своей соседки по электричке и не мог ими налюбоваться. Что-то манящее и чарующее было в их золоте.
Неожиданно девушка опустила журнал и взглянула на меня поверх овальных очков без оправы. Лицо ее было не то чтобы красиво… Не знаю, как описать… Оно было, вроде бы, обычным, без яркой вульгарности поп-звезд со страниц глянцевых журналов, звезд, которых все считают совершенством. Лицо девушки было простым и по-детски открытым. Она смотрела на меня ярко-зелеными, глубокими, как море, глазами, в которых я готов был утонуть прямо сейчас.
Наверное, на моем лице отразилось замешательство, потому что девушка слегка улыбнулась, показав белые зубки, поправила очки и вновь углубилась в журнал.
Наваждение исчезло. Я посмотрел в окно и, увидев свою остановку, стал быстро проталкиваться к выходу, минуя недовольно ворчащих на меня пассажиров. Неожиданно я остановился, развернулся и начал проталкиваться назад, теперь вызвав уже настоящую бурю гнева.
К счастью, мое место еще не заняли, и я пристроился так, чтобы снова можно было разглядывать зеленоглазую любительницу кактусов. Та, почувствовав, опять подняла на меня глаза и улыбнулась, будто старого знакомого увидела. Эта улыбка на меня так подействовала, что я решился на что-то для себя невообразимое.
- Вас как зовут? – спросил я.
- Женя. – ответила она чуть нахмурившись. И это было не недовольство, вызванное развязным поведением знакомящегося нахала. Это была скорее, досада на мою дырявую память, словно мы уже знакомились, а я об этом забыл.
- Евгения. – проговорил я, стремясь загладить эту неловкость. – Это значит – Лучшая, да?
- Да. – вновь улыбнулась, теперь уже по-доброму девушка.
- Андрей. – представился я.
- А я знаю. – чуть потупившись ответила Женя.
- Откуда? – ошарашено, потому что поверил в это, спросил я.
- Андрей Евгеньевич. – Женя теперь уже улыбалась во весь рот. – Вы же у нас семинар вели. В университете. Не помните?