Хроники Беке Мара. Крестники. О белых розах

«Но не будет никогда
вторых Терезы и Беке Форкош!»

Летняя ночь была звездной и знойной, и полная луна освещала загородный замок молодого барона Байош, где вот уже несколько дней подряд он пировал со своими друзьями.
Бертольд Байош был красивым и щедрым молодым человеком. Поэтому, должно быть, молодые дворяне Будапешта рады были оказаться в числе его друзей. Кроме того, недавно он наследовал крупное состояние по линии матери, что увеличивало его привлекательность для юных барышень.
Впрочем, как бы хорош он ни был, но гордая Тереза Форкош не удостаивала его и взглядом, а стоило ему проявить хоть малейший напор, как тут же она пряталась за спину своего братца, за которым следовала всюду даже на балах, даже на охоте, который — проклятье! — всегда появлялся в самый неудобный момент!
И однажды, знаете ли, он просто «случайно» встретил Бертольда в саду и вежливо — о, да, он был крайне вежлив и немногословен! — предложил ему держаться подальше от своей сестры. Ему, барону Байош! Он приказывал ему с таким угрожающим выражением на лице, таким невозмутимым голосом! Он сказал: «Не надо пугать Терезу, барон, она еще совсем девочка и не понимает Ваших шуток правильно». Проклятье! Да он же на два года младше сестры!
Разъяренный своими воспоминаниями, юный барон уходил все дальше в темный парк, по пути со злостью обрывая цветы с кустов и даже не замечая, как ранят их шипы его руки. Гордые, слишком гордые Форкош! Но он сумеет сбить с них спесь!
И в голове юноши уже созрел неплохой план, как сделать это, когда чьи-то нежные холодные пальцы осторожно сжали его запястье, и завораживающий голос мгновенно парализовал его волю, не позволив вырваться.
«Стоит ли все это таких стараний и неудобств, юноша? - произнес незнакомец тихо, перевернув руку барона ладонью вверх, - Каких-то пара лет, и красота этой девицы, что так прельщает Вас сегодня, отцветет и увянет. Стоит ли растрачивать свое внимание на таких, как она? А Вы поранили руку. Позволите?»
Бертольд вздрогнул всем телом, ощутив, как незнакомец прильнул губами к его ладони и слизал с нее кровь. И только теперь, когда он поднял голову вновь, юный барон различил в свете луны прекрасные тонкие черты лица, обрамленного длинными черными волосами, и глубокие как омуты глаза, ставшие красными в эту секунду. На бледных губах мужчины блестели капли свежей крови, и он улыбался.
«Вкусно».
Бертольд отшатнулся в сторону, но ему не хватило сил вырваться, хотя незнакомец держал его всего лишь кончиками пальцев. Юноша побледнел, и в его глазах застыл ужас.
«Вы?» - только и мог произнести он, а сердце уже сковало холодом, и конец казался скорым и неизбежным.
Но незнакомец не спешил завершить начатое.
«Вы верно догадались, юноша, - улыбнулся он вновь, - Сегодня я возьму Вас. Я прошел долгий путь и голоден, и, пусть я предпочел бы барышню на ужин, но и Ваша кровь довольно вкусна. Впрочем, Вам не стоит бояться за свою жизнь. Я не выпью Вас до дна, - он снова улыбнулся какой-то непонятной, немного мечтательной, улыбкой и продолжил тихо, - Мне понравилось то, что я увидел в Вашем сердце, Бертольд Байош. Может быть, вы будете еще благодарить меня за это, но сегодня Вы — мой ужин».
Почувствовав, как ледяные пальцы сомкнулись на его запястье, Бертольд сделал еще один — последний — рывок и закрыл глаза. Против них человек бессилен, не так ли? А он всего лишь человек, в конце концов.
Он осознал, что это уже не так, только тогда, когда в его груди впервые проснулся всепоглощающий голод. И, сидя в склепе, в подвале своего собственного замка, дрожа от боли и жажды, он понимал теперь, что толкало Влада на это раз за разом. Чувствуя такую жажду, несложно забыть, что ты был когда-то человеком. И он легко забыл это уже на третий день.
В подвале было так хорошо, так тихо, темно и прохладно, и его наполнял запах свежей крови. А люди там, наверху, все еще не спешили разъезжаться по домам. Сначала они искали внезапно пропавшего хозяина поместья, потом стали пропадать и другие.
В основном это были девушки. Их Влад забирал себе. Бертольду оставалось довольствоваться «объедками», как насмешливо называл его «крестный» молодых людей. Но, если не считать этого, то в остальном они вполне поладили между собой. Влад смеялся над неуклюжестью новорожденного вампира, но Бертольду не было обидно. Он забыл уже отца и мать, и это человек, если только он вообще был человеком когда-либо, воплотил для него все то, чего родные родители лишили: пусть грубая, но ласка, пусть насмешливое, но искреннее общение... пусть он был нужен ему лишь как пища сначала, но теперь, Бертольд понимал это, вампир раскрывает перед ним свои тайны, как перед сыном. Отец никогда не был откровенен с ним. И это привязывало даже сильнее уз «крестника», о которых столько рассказывал ему Влад.
«Если ты обратишь человека в вампира, он никогда уже не сумеет воспротивиться твоей воле, юный Бертольд!» - говорил он.
И Бертольд мечтал только об одном: вымолить у «крестного» всего одно желание. Он хотел обратить Терезу Форкош! Даже забвение, постигшее его после укуса, не стерло из памяти барона ее образ. Влад смеялся и каждую ночь обещал, что в этот раз отужинает барышней Форкош. И каждую ночь он откладывал исполнение этого обещания.
Тереза все еще была в замке. Беке отказался покинуть его, когда стали пропадать люди, а она отказалась покинуть Беке. Это было так глупо! Может быть, не подними юный Форкош на поиски пропавших всю округу и не нарушь тем самым покой жителей подземелья, все сложилось бы совсем иначе тогда. Но он не умел быть в стороне, если страдали люди. И однажды Влад сказал: «Этот юноша слишком хорош для короткой человеческой жизни».
Семнадцатилетний Беке Форкош дрался до самого конца. И в глазах своего «крестного» Бертольд без труда читал невольное восхищение силой духа этого человека. Им даже не удалось приблизиться к нему скрытно — шпага молодого дворянина остановила Бертольда, коснувшись того самого места, где должно было биться его сердце.
«Кто здесь? - выкрикнул юноша, вглядываясь в темный силуэт перед собой, - Назовись!»
Бертольд сделал шаг в сторону, и полная луна — она вновь была полной в ту ночь — высветила его высокую фигуру.
«Это я, Беке».
Беке сглотнул. Это существо с потемневшим от крови лицом, со следами засохшей крови на губах... все — с ног до головы — вымазанное кровью... не могло быть Бертольдом Байош! Пару раз коротко вздохнув, юноша снова принял боевую стойку.
«Отойди от меня, монстр!» - произнес он твердо, и его красивые губы дрогнули от отвращения.
Бертольд только усмехнулся и хотел уже схватить молодого человека — шпага ни в коем случае не остановила бы вампира — но в это мгновение за его спиной прозвучал насмешливый и завораживающий, как и в ту — первую — ночь, голос наставника.
«Это будет слишком просто, юноша! - рассмеялся он, протягивая ему шпагу, - Так он всего лишь станет очередным ужином, а я хочу сохранить его жизнь. И если ты сможешь сам совладать с ним, то, так и быть, его я возьму себе, а сестрицу можешь окрестить сам!»
Глаза Бертольда налились кровью при звуке этих слов, а руку Беке, сжимавшую эфес шпаги, свело судорогой. И, затравленно оглянувшись на незнакомца в тени высокого дерева, он прошептал едва слышно: «Тереза?» - и это было все, что он сказал.
Они дрались молча. Не на жизнь, а на смерть, пусть даже один из них уже был мертв. Дрались, как истинные дворяне — на шпагах, и этот звон оглушал, он был громче любого набата, этот звон, словно кричавший: «Не отдам!»
Влад любовался этим боем. Эти двое, должно быть, станут сильнейшими вампирами Венгрии, думалось ему. Но сегодня, даже не смотря на приобретенные после обращения силу и скорость, юному Бертольду не одолеть юного Беке. И лишь он один не знает этого, лишь он один не понимает, почему не может совладать с человеком. Беке видел, а Влад давно уже ощущал в воздухе этот пьянящий аромат. Нет, Беке Форкош сдохнет, но не проиграет сегодня, ведь она так хороша!
Откинув с глаз длинную челку, Влад еще раз глубоко вдохнул ночной воздух, наполнившийся запахом крови за время боя. Это был запах будущего для вампиров. Не трусы и не лжецы, а только такие, как эти двое, должны дать начало новым родам.
«Довольно! - произнес он властно, и его глаза сверкнули красным в свете луны, - Тебе не победить его!»
И раньше, чем короткий и пронзительный женский крик заставил Бертольда почувствовать, наконец, этот знакомый до боли запах, Влад оказался рядом с ним и впился зубами в шею Беке, который от него — и это Бертольд знал по себе — не мог бежать.
Огромные от удивления карие глаза медленно закрылись налившимися тяжестью веками, и юноша упал на руки вампира, который осторожно опустил его на траву, продолжая пить его кровь. Он не мог остановиться. Она была слаще крови Бертольда, слаще крови самых прекрасных дев! И он бы, должно быть, допил ее до капли, если бы Бертольд не оторвал его от шеи жертвы.
«Влад! Ты не собирался убивать его!» - выкрикнул он в кроваво-красные глаза «крестного».
Тот огрызнулся, но отстранился от мертвенно-бледного теперь уже трупа. И только теперь он увидел перед собой ее. Встряхнув головой, вампир снова посмотрел на то место, где ему привиделась девушка. Она стояла там, и по ее щекам катились крупные слезы страха и отчаяния, а алые губки так мило дрожали! Усмехнувшись, Влад поднялся на ноги и приблизился к Терезе Форкош, о которой он так много слышал в последнее время, и которая превзошла все его самые смелые предположения. Она, действительно, была прекрасна!
«А я думал, придется побегать за Вами, барышня...» - пробормотал вампир пьяно. Кровь Форкош странно пьянила его. Раньше никогда еще он не чувствовал ничего подобного.
Девушка шагнула к нему и упала на колени рядом с телом брата, целуя его лицо и приговаривая что-то нежное, такое, что вампиры — даже Бертольд — не могли вспомнить ничего похожего на этот стон. Лишь звон шпаги, обещавшей: «Не отдам!»
«Беке! Очнись, Беке!»
«Он не очнется, если не выпьет моей крови, - произнес Влад равнодушно, остановившись над девушкой, - А я не дам ему своей крови, если не получу твою взамен!»
«Влад!» - только и успел воскликнуть Бертольд.
Почему-то ему было безумно больно от этого предательства.
Но, посмотрев на него и на Влада, Тереза Форкош медленно вытерла слезы и поднялась на ноги, уже расстегивая ворот платья.
И она спокойно сказала: «Получишь. Сначала оживи Беке!»
Усмехнувшись, Влад прокусил себе ладонь между большим и указательным пальцем и влил несколько капель крови в рот юного Беке Форкош. И, едва они проникли сквозь его губы, Беке сделал свой первый вдох как вампир. Вскоре он открыл глаза. Сначала все казалось мутным, но это длилось недолго. Глаза привыкли к темноте и, более того, в темноте они видели теперь не хуже, чем при свете дня. Приподнявшись на локте, юноша стал оглядываться вокруг, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но ему ничего не вспоминалось. Воспоминания словно стерли из его сознания. Он помнил лишь дуэль и человека с кровавыми глазами. Это казалось бредом теперь. Такого не могло быть.
Увидев Бертольда Байош, юноша отпрянул от него, нашаривая в траве шпагу. Но тот легко удержал его и заставил сесть рядом с собой. Он казался каким-то странным. Даже еще более странным, чем в том бредовом сне. И он все время смотрел куда-то в темноту и крутил в руках уже почти раздавленный бутон белой розы, а лепестки осыпались к его ногам. И они больше не были белыми.
Отвернувшись от него, Беке увидел среди невысоких кустов того самого незнакомца с кровавыми глазами. Луна освещала его высокую фигуру, склоненную над хрупким телом девушки в белом платье, ворот которого больше не был белым.
Когда она открыла глаза, она совсем не удивилась. Она ни капли не изменилась, эта Тереза Форкош. И на вопрос Бертольда, помнит ли она свою клятву, она ответила с улыбкой, слизав с губ кровь Влада: «Я помню и не нарушу обещания. Не волнуйся».
Посмотрев немного на то, как молодые люди хлопочут вокруг девушки и обжигают друг друга ненавидящими взглядами, и решив, что эти трое — лучший его выбор за сотни лет, Влад развернулся и пошел от замка. Беке попытался вскочить, чтобы остановить его. Он понимал: вампир уходит навсегда. Но сестра не позволила ему встать.
«Все хорошо, Беке, - сказала она спокойно, закалывая растрепавшиеся волосы в пучок, - Мы убьем его».
Беке с ужасом посмотрел на нее, но это была все та же Тереза, все такая же нежная, красивая, спокойная и разумная. Его сестра. Взгляд юноши упал на растерзанный Бертольдом розовый бутон. Верно, это Тереза. Только она уже никогда не будет чистой. Никто из них.
Взгляды молодых людей встретились только на мгновение, и они оба поклялись: «Мы убьем его!»

Должно быть, об этом мог думать в свою последнюю минуту Бертольд Байош, глядя на высокую стройную женщину над собой.
В вокзальном туалете. Как грязно!
Но она почти не изменилась к одна тысяча девятьсот девяносто шестому. Все так же спокойна и невозмутима, все так же прекрасна, и у ее крови все такой же пьянящий аромат, как и прежде. Вот только улыбаться после смерти Беке она стала реже. И это была уже не та ее улыбка. Подумать только! Ее законный муж, он ревновал, как мальчишка, когда она с улыбкой произносила имя брата. Но... ведь Беке, правда, был ее братом...
«И ты выдал им Беке!» - прозвучал над головой поверженного врага полный ненависти голос.
В руках Терезы Байош сверкнула «роза Беке Мара».

А в том поместье, действительно, было хорошо, пронеслась в голове нелепая мысль, и там было весело, и цвели только белые розы.