Италия и я. часть 9 самая печальная. Возвращение

     Последний ужин в Риме. Прощайте, горы жёстких макарон в соусе "болонезе"! Прощайте, анорексичные официантки в вечном трауре! Прощайте, наши соседи по комплексному застолью - муж и жена, оба в годах, но с капризами. Правда, капризничал только мужчина. Каждый раз, как только на столе появлялось традиционное итальянское первое блюдо макароны, он багровел, свирипел и шипел, как раскалённая сковорода. Если бы он не был стеснён правилами приличий, боюсь, что макаронам бы не поздоровилось - они разлетелись бы веером по всему залу нашей столовки. Но воспитание не позволяло, и он, при виде макарон, вскакивал, набирал в лёгкие воздух, окидывал присутствующих взглядом приговорённого к казни и поспешно удалялся.
     Ресторан и гостиница расположены в районе железнодорожного вокзала, и мы с Ксюшей решили совершить вечерний моцион - попрощаться с Римом. Магазины здесь закрываются в 9 (причём обеденный перерыв длится два часа), но мы успели в супермаркет. Евроцены, теснота, очереди в кассы, некрасиво, неуютно, под ногами хрустит мусор. По залам бродят длинные немецкие подростки и наши невысокие соотечественники. Нашим не нравятся здешние цены и то, что всё написано по-итальянски - безобразие, ей-Богу!
     От магазина через здание вокзала идём взглянуть на ночной Санта-Мария Маджори. И на улицах, и на соборной площади только "афроевропейцы". Они суют нам свой товар - носки, платки, футболки, разъезжают на облупленных покорёженных велосипедах, громко переговариваются (я не поняла, на каком языке), группируются вокруг фонтанов - лежат, сидят, бродят. Они у себя дома, а мы - в гостях, точнее - проездом. Похоже, что теперь они - хозяева ночного Рима, и ночная прогулка по вечному городу персонажа Одри Хепберн из "Римских каникул" уже кажется далёким мифом. Мы с Ксюшей чувствовали себя, мягко говоря, неуютно, сфотографировали освещенный изнутри Санта-Мария Маджори на фоне синего бархатного неба и поспешили в гостиницу. На следующий день, пока мы ждали автобус, около наших чемоданов всё крутилась очень подозрительная обкуренная парочка разнополых дредоголовых афроевропейцев в спадающих штанах, которые они каким-то чудом ловили в районе колен, не переставая целоваться.
     Мне грустно. Мы покидаем Рим. Недолгая процедура регистрации и паспортного контроля, и мы идём по бесконечному коридору - дьюти-фри Римского аэропорта. Я готовлюсь к полёту: начинаю принимать авиа-море, но уже не с таким усердием, как в Петербурге. И на этот раз полёт проходит прекрасно, и теперь я не боюсь "побочных эффектов". Незаметно приземляемся, прощаемся со стюардессами. Всё. Мы в Петербурге. За время нашего отсутствия маршрутки подорожали на 5 рублей. "Уезжаешь на неделю, а возвращаешься уже в другую страну", - констатирует Ксюша. 
     На спинке сиденья шофёра надпись: "Водителя руками не трогать!". Маршрутка рванула с места. С бешеной скоростью неслись мы по виадуку, сотрясаясь и подпрыгивая на неровностях хорошей российской дороги. Надпись сделана не зря - очень хотелось "тронуть" водителя (да посильнее!). А вот и знакомая неказистая российская скульптура - группы бронзовых людей, по бокам от гигантской гранитной стамески. После итальянских монументов и статуй вся эта пошлая помпезная безвкусица просто вопиёт о своём убожестве, видеть её истинное мучение. Кстати, впервые заметила среди группы товарищей мужчину в шляпе - интеллигента изображает. Какая гадость!
     Проехали, продребезжали ещё немного - и вот он, "наш дорогой Ильич" у метро "Московская". Я любуюсь: нет, это не памятник, это соло из балета "Самый человечный человечек" - фалды лапсердака развиваются, плотная фигура застыла в арабеске, ножку изящно отставил,  ручку протянул, шейку вытянул, медальный профиль устремил. Лебедь наш сизокрылый. Сегодня 22 апреля и у подножия - цветочки, разумеется, красные, знак страстной любви.
     Меня удивляет, что данному историческому персонажу не посвящает изваяние талантливый скульптор Михаил Шемякин. Он любит обнажать суть изображаемого, вот и обнажил бы - изобразил бы "дорогого Ильича" с половинкой мозга ("когда вскрыли череп Ленина, оттуда вылилась зелёная жижа", - признавался вполне преданный делу марксизма-ленинизма лекарь Семашко, целой была лишь одна половина мозга), а на постаменте крупно и бронзово: "Кукушка" (говорят, именно так подписывал "дорогой Ильич" свои последние указы).
     Мне вспомнился итальянский эпизод. Мы покидали один из городов, автобус медленно выруливал на узких улицах, и наш гид Оля рассказывала: "В середине тринадцатого века в этом здании расположилась городская управа. Как вы думаете что здесь сейчас? Городская управа. А этот серый дом построен в шестнадцатом веке специально для среднего учебного заведения вроде гимназии. Как вы думаете, что здесь сейчас? Правильно. Гимназия". Тогда я поймала себя на том, что опять завидую итальянцам. А теперь думаю, что так не бывает - у нас не бывает. А, может, и вообще не бывает? И вся Италия мне только приснилась? Чао, Италия! Буон джорно, Россия.