Пустерняк

 Время и возраст для каждого человека по своему расставляют на шахматной доске жизни значимые фигуры. И нередко случается, что те, кто в молодости мнился офицером или даже конём - в зрелости оказываются пустыми пешками. И напротив - имя,почти не замеченне тобой сорок лет назад, нынче занимает королевскую клетку.
Меня с младых ногтей сопровождают имена великих в литературе. Не стану называть их - они идут по жизни и рядом с вами. И среди них всегда был Борис Пастернак. Я помню школьные годы, когда с придыханием, дожавшись, когда отойдёт учительница, старшеклассница Валентина Шемякина читала :

-Что же сделал за пакость,
Я, убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.

Шептались и шушукались в школе и на улице, что "Пастернака затравили", "Хрущ убил поэта", а московский журналист, выходец из нашего села Михаил Ерёмин, приехав в отпуск, пел под гитару :

-До чего ж мы рады, сволочи,
Что он умер в своей постели.

Я взрослоел и всё пристальнее вчитывался в Пастернака. Убей меня Бог, но я никак не мог вместе со всем миром заплакать над его стихами. Что-то слюдяно-холодное, отрешенное;

Прощай, размах крыла расправленный
Полёта вольное упрямство,
И образ мира, в слове яленный,
И творчество, и чудотворство.

Сказать честно, я сам таких строк мог насочинять сколько угодно. Здесь нет озноба, прошибающего до мурашек, как от "Слова" Гумилёва. А когда мне довелость прочесть запретного "Доктора Живаго" - я не увидел, что там нужно  запрещать? Уже по теме - интеллигент и революция - "Живаго" рядом не стоит с "Жизнью Клима Сагина" Горького. Ходулен, вымучен Живаго. И не его ведет по событиям автор, а события мастерит под героя Пастернак. А язык? Обычно у поэтов проза прозрачна и превосходна. Тут, напротив, язык вычурен, запачкан лишними красками. Особенно тяжела для восприятия его "Охранная грамота". Читаю и понимаю, что человек писал лишь затем, чтобы показать, насколько он велик . Теперь я вижу, что всем своим творчестом Борис Леонидович пытался оправдать сталинские слова о нём , как о небожителе.
На деле он - дутая величина, поставленная умалить значение настоящих, убитых и замордованных писателей.
Так что - перевести Пастернака из слонов в пешки?
Отнюдь нет. Слон, а ещё в посудной лавке. Пастернак по-настоящему велик, когда в нём говорит сердце, когда он оправдывает свои же строки о том, что "цель творчества - самоотдача". Я имею ввиду его стихи на библейкие темы.
Я давно заметил, что лучше поэтов-евреев никто не пишет библейских стихов. Замечателен Маршак, но гениален он своих ранних "Сионидах". Велик Бродский, но к вершинам поэзии он поднялся по строкам ветхозаветного "Сретения".
Ослепительно хорош, проникновенен до озноба, до тех самых мурашек Пастернак с его "Рождественской Звездой". Давид в "Псалмах" и Соломон в "Песне Песней" не сумели так близко подняться к Божьму престолу, как это сделал Борис Леонидович:

По той же дороге, чрез эту же местность,
Шло несколько ангелов в гуще толпы,
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг осталял отпечаток стопы.

...Так и незримый Пастернак оставил отпечаток собственной стопы на путях русской литературы. Но русским писателем не стал. Не случайно Есенин именовал его - Пустерняк.
А вот как русскоязычный поэт Пастернак велик. Он умер ровно пятьдесят два года назад - 30 мая 1960 года. И присоединился к числу ангелов, бредущих небесной дорогой.