Космический ветер
Книга вторая: Нет расставанья навсегда!
Знаешь, малыш, расставаний навек не бывает.
Мальчик мой нежный, я верю, ты все же поймешь:
Даже когда без остатка комета сгорает,
След от нее во вселенной когда-то найдешь.
Все, что дано нам, уходит, а рано ли, поздно ль,
Предугадать не дано. Но хоть что-то мы можем сберечь.
Ждать новой встречи, такой невозможно-возможной.
Сделать хоть что-то для новой реальности встреч.
Знаешь, малыш, что звезда никогда не сгорает,
Не оставляя следа во вселенной? Всегда
Старая гибнет, из пламенной муки рождает
Новые звезды. Малыш, мое имя - Звезда.
История первая: год спустя.
Пролог
- Мам, а ташш-эр сегодня к нам приедет?
Королева Мира с трудом подавила вздох и покачала головой, обнимая младшего сына. Старшего она не видела уже давно.
- Не знаю, милый. Можешь ему послать вызов на комм. Но, скорее всего, он занят.
- Он всегда занят! - обиженно мяукнул принц Роэрр, но тут же виновато прижал ушки. Он знал, что его старший брат - врач, и почти каждый день у него расписан посекундно, ему некогда отвлекаться от важной работы по спасению чужих жизней. Малыш еще не понимал, что на самом деле брат просто не хочет никого видеть.
Тогда, сияющим весенним утром вся императорская семья почувствовала смерть Илленаса. И тогда же они безвозвратно потеряли Астиарра. Нет, он никого не винил, он не сказал им ни слова в упрек. Он просто не сказал ни слова. Ни сестре, неумение которой контролировать свою пси-энергию послужило последним толчком к природному катаклизму, обрушившемуся на горные районы княжества Аррас. Ни шеррах, из-за которого Марисса потеряла этот контроль. Ни отцу, который, прекрасно зная возраст киррео сына и то, чем ему грозит перенапряжение его сил, все равно потребовал от псионика помощи. Ни матери, на чьем лице прочел мелькнувшую гримасу облегчения: «Умер - и ладно, избавились». Принц Астиарр просто развернулся и ушел из Северной резиденции. Ему нечего было хоронить - от Иллена не осталось даже пепла, все рассыпалось невесомым прахом, унеслось по ветру вместе с лепестками. Остались две голографии, которые сделала когда-то в прошлой жизни скорийка Эмма на борту «Этери»: та, где они всей командой в маленькой кают-компании крейсера весело празднуют день рождения Ра, чуть хмельно улыбаясь в камеру. И та, где Эмма поймала их в кадр тогда, когда они этого не ожидали. Асти сидит на коленях у капитана, бесстыдно раздвинув лапы, прогнувшись, обнимая его руками за плечи, пытается уклониться от кусочка фрукта, которым Иллен хочет накормить его, не используя пси. У Асти еще перебинтованы кисти, а Илленас не может управлять своей силой. Со шкурки книсса еще не сошли синяки, а капитан бледен, как покойник, и глаза у него обведены черными кругами. Была, конечно, еще масса голографий и видео официальной хроники. Асти не узнавал на них ни себя, ни Иллена.
Остались вещи. Одежда, хранившая еще запах тарлени. Украшения. Кольцо Веорры, которое Асти нашел на столе, оно было на пальце капитана до конца. Эррау, которым Иль любил играть, рассматривая сложный узор из камней. Пуговичка с изображением рриша, украденная тарленийцем у портного и бывшая его талисманом. Он носил ее на шнурке на шее. Уходя в тот день, Асти взял с собой только ее, колечко и планшет капитана.
Его не искали. Через две недели принц появился у ворот Киррра’аллора, верхом на диком уникорне. Страшно худой, с потухшими глазами. Золотая коса его была небрежно обрезана у самого основания. На висках серебрилась первая седина. Все так же молча, принц прошел в кабинет Императора и положил перед ним планшет. На экране мерцал подробный план здания, судя по масштабу - огромного. В другом окошке была смета на строительство. В третьем - на закупку материалов, оборудования, наем персонала и списки этого персонала. И название проекта: «Аррани». На тарлени и на книсса’ари. «Надежда» на одном языке и «Вера» на другом. Рожденные из любви, которой больше не существовало во вселенной.
Универсальную клинику для всех рас открыли спустя всего полгода после этого. И в день открытия Асти собрал свои вещи, запер комнаты во дворце и переселился в небольшую комнатку рядом с лабораторией в клинике. Где и жил уже больше полугода, появляясь в Киррра’аллоре только по праздникам, вынужденный соблюдать этикет.
- Нет, сынок. Твой ташш-эр не приедет сегодня. У него операции. Прости, - последнее королева хотела бы сказать старшему сыну. Но он не требовал от нее ничего. Ни извинений, ни любви, ни внимания.
Когда цветет нер-зима
Часть первая. Весна
Мррис с порога зашвырнул сумку с планшетом и прочими учебными прибамбасами на диван в гостиной, разом избавляясь от докучливых мыслей по поводу предстоящих экзаменов. Нафиг! Такой день тратить на них - просто грешно. В окна дома било яркое, совсем по-летнему теплое солнце, вовсю золотилась свежая травка перед крыльцом, старая нер-зима, уже года четыре не зацветавшая, за ночь покрылась ароматнейшими розоватыми цветами, и этот запах пьянил, как вино.
- Я дома! Эй, есть кто живой?
- Вот орать так обязательно, а... - проворчало что-то, а вернее, кто-то с дивана в углу. Мррис зажал ладонью себе рот: как можно было забыть, что Ким вернулся со службы только под утро, приготовил завтрак, проводил его на учебу, а сам, как видно, уснул на диване, не дойдя до спальни.
- Ну, прости, прости… - кошачий чуть ли не на кончиках когтей прокрался в сторону кухни, зацепился хвостом за подставку для зонтов и с грохотом ее опрокинул. Виновато прижал ушки, собирая разлетевшиеся зонтики и ставя все на место. - Ой, прости, Ким!
Парень спустил ноги с дивана и поднялся, не открывая глаз. Прошел вслепую в душевую, откуда тут же донесся шум льющейся воды.
«Вот как он так может, а? - восхитился про себя книсс. - Какое удивительное владение телом, даже не глядя! А я вот вечно что-нибудь, да уроню, или врежусь куда-то.»
Мысль о владении телом навела Мрриса и на другие мысли, да такие, что он мгновенно заполыхал жарким румянцем. Чуть шерстка не затлела. Но какие же заманчивые они были, эти мысли! Да еще в шестнадцать-то лет! Наспех ухватив со стола надкушенный еще утром и не съеденный бутерброд, Мррис прокрался к ванной, заглянул в щелку неплотно прикрытой двери. Ким в полусне даже не задернул шторку на душевой кабинке. И кошачий имел прекрасную возможность насладиться зрелищем воды, стекающей по его телу. Надо сказать, имел по-полной, машинально дожевывая бутерброд и тяжело сглатывая.
Ким любил просыпаться под водой. Как часто ему этого не хватало в полетах! Регулируя температуру с теплой до прохладной, а после и доведя до холодной, он резко выключил воду и потряс головой, стряхивая в коротких волос влагу, не замечая, что эту привычку он уже приобрел в общении с кошачьими. И вдруг в наступившей тишине услышал, как за дверью кто-то хихикнул.
«Подглядываем? Ну-ну, вот же стервец!» - Ким вышел из душа и, стараясь не коситься на дверь, начал растираться. Ему в голову пришла мысль: а не посмущать ли наглого кошака?
Какой же он забавный, его друг! Стрелок-наводчик на военном Титане, как с гордостью хвастался Мррис перед приятелями в академии - самый лучший снайпер на всем флоте Книссаурра. Они познакомились, сидя на лавочке. Тогда Ким только приехал поступать в Академию Киррра’аллора, и оказалось, что мест в общежитии для абитуриентов уже нет. Подросток-человек огорченно грыз костяшки пальцев, думая, где теперь ночевать не просто в незнакомом городе, а вообще на чужой планете, а мальчишка-книсс напряженно думал, как раздобыть денег заплатить за дом. Мррис остался сиротой после автокатастрофы, тетка немного помогала, став официальным опекуном, но у нее своих было пять ртов, так что Мррис даже не подумал переехать к ней. А оставаться одному в пустом доме...Брррр! Уловив мысли растрепанного светловолосого паренька с другого конца лавки, он без колебаний предложил ему ночлег и жилье за вполне посильную плату.
Ким за прошедшие почти шесть лет вообще окошачился, фыркая и встряхиваясь, как настоящий книсс, подумал Мррис, не удержавшись от смешка, тут же одернув себя. А Ким, уже стоя на коврике у зеркала, активно растирал покрытую мурашками кожу, и она становилась розоватой. Было видно, как он наслаждается этим процессом. Уже не очень сильно трет себя, а, почти лаская, проводит мягким полотенцем по согревшемуся телу. Потом, будто случайно, полотенце упало на пол, а левая рука оперлась о стену, оставив правую в одиночестве. Ким представил, как, не дыша, смотрит на него смешной котенок (а Мррис, небольшой ростом, так и остался в представлении Кима котенком). И почему-то, эта мысль не смутила человека, а даже возбудила, и Ким это слишком хорошо почувствовал. Он развернулся к двери спиной, чтоб не было видно подробностей, и начал себя ласкать. Одно только представление о том, что Мррис смотрит, как всегда, широко открыв глаза, помогало парню. «Ты извращенец, стрелок!» - подумалось ему.
- Даааа.... - вырвался еле слышный вздох.
Мррис, и впрямь, смотрел, не отрываясь. Зная, что уличен в подглядывании - слишком уж хорошо он слышал мысли стрелка. Ушки дернулись, уловив еле слышное «Даааа», стало жарко, до слез, до кома в горле и подгибающихся лап. Но как заставить себя отодвинуться, отойти от двери? Вместо этого книсс только сильнее прижался к стене, чтобы не упасть. Руки сами потянулись распустить шнуровку пояса, но он с трудом удержался. Сейчас Ким выйдет из ванной, и удостоверится, что Мррис не только смотрел. И можно будет молить Мать Кошку разверзнуть пол, чтоб было, куда провалиться со стыда. Хотя, все равно тонкий шелк не скрывает возбуждения. Кошачий все-таки коснулся себя через ткань, поглаживая медленно, еле заметно. Но и этого хватило, чтобы перед глазами потемнело, а тело выгнулось в почти болезненном спазме удовольствия.
«Скорей бы он отошел!» - застучало в висках человека. То, что началось, как шутка, завело Кима всерьез, и остановиться сейчас - чтобы выйти постебаться над дружком - уже не мыслилось. Пусть он смутится, наконец, и отойдет от двери, чтобы можно было отпустить себя, по-настоящему ощутить полноту оргазма. Как хочется, чтоб рядом было теплое нежное тело, чтоб прижималось и доставляло удовольствие, чтоб можно было погрузиться в его жар и отдать всю накопившуюся страсть!.. Но пока, парень уже медленней ласкал себя сам, еле удерживаясь и через силу прислушиваясь к звукам за дверью.
Мррис сполз по стеночке, совершенно без сил от нахлынувшего удовольствия, беззвучно выдыхая, хотя хотелось скулить в полный голос.
«Ким...Киииим...»
- Киииииим... - он не понял, что это уже вслух, и стона уже не сдержать, и не сдержаться самому, даже сжав до боли пульсирующую плоть через влажный шелк. Пусть только еще немножко задержится, пожалуйста, пусть...- Ахххх! - Мррис ударился лопатками в стену, когда его тряхнуло в разрядке, до крови закусил пальцы, вздрагивая. И замер, полуоглушенный, обессиленный, почти равнодушный сейчас - плевать на все.
Что это там за звуки? Упало что-то. Его зовут? Или показалось? Ким сдернул полотенце, прикрылся им и вылетел из душевой. И наткнулся на упавшего навзничь книсса, который почему-то совершенно не отреагировал на его появление. Это насторожило мгновенно:
- Мррис! Мррис! - Ким присел перед кошачьим, осторожно теребя за плечо. Глаза книсса приоткрылись, но не единой мысли, не одного чувства в них не было. Малыш был будто в обмороке. - Да что с тобой, Мррис? - парень попытался взять книсса на руки, но это не очень получилось, потому что поддерживать полотенце тогда стало некому.
- Все норма... - машинальный ответ оборвался, когда Ким прижал его к себе, книсс спешно прикрыл влажное пятно на брюках дрожащей ладонью, проснувшееся смущение заставило его ушки полыхать под нежной рыжей и белой шерсткой. - Пусссти...Ну, отпусти меня, Ким! - Мррис слабо затрепыхался, прекрасно чувствуя основанием хвоста то, что уже не прикрывало упавшее полотенце.
- Ага, сейчас все брошу и начну отпускать. Чтоб ты повалялся тут немножко. С чего это ты в обмороки грохаться начал? От смущения, что ли? - Ким сгрузил юношу на диванчик и спешно потянулся за простыней.
- Я не...ух ты, мрррр! - Взгляд Мрриса сам собой как-то скользнул по красивому, в меру мускулистому телу человека, вниз, туда, куда хотелось бесстыжим глазам, и возглас вырвался непроизвольно. Ну, это Мррис так хотел думать. И рука тоже сама потянулась коснуться. Ага, вот совершенно без ведома ее владельца! Своевольная конечность провела подушечками пальцев по все еще полувозбужденному члену Кима, и обхватила его колечком, изучая. От неожиданного прикосновения по телу стрелка прошла крупная дрожь, и не пригодившаяся простынь была смята в сильных кулаках.
- Мрриссссссс, ты что делаешь, мелкий? Отвали... - а спину выгнуло, от отлива крови запульсировало в висках, и гораздо ниже - от ее прилива, будто возмущаясь: нифига, пусть остается и делает так дальше! Что мог поделать Ким с непослушным телом? Ведь только пару минут назад именно это представлялось ему - ласки чужой руки. И еще... Нет, этого не надо, это будет слишком...
Кошачий закусил пухлую губку и придвинулся поближе, садясь на диване.
- Я не мелкий, Ким, - левая рука провела по груди, по твердым кубикам пресса, зарываясь в светлые курчавые волоски, а правая - медленно изучала горячую бархатистую плоть, кончиками пальцев оглаживая каждую венку, трогая уздечку. Мррис облизнулся, понимая, что все, остановиться сам не сможет. Внутренне готовый к тому, что друг его сейчас просто отшвырнет, как котенка. Но добровольно - ни за что.
Ким недоумевал: вот только что нес его, и прикосновение этой мягкой шерстки не было таким возбуждающим. Почему же сейчас только от этого загорается кожа, и плывут куда-то облаками мозги? Ким сжал ткань в руках еще сильнее, чтобы удержаться хоть как-то, и не притянуть к себе это мягкое, нежное, горячее.
- Посмотри на меня! - он больше почувствовал мурчание, чем услышал. И, вопреки здравому смыслу, повиновался и ошалел от увиденного: лицо Мрриса было совсем рядом, взгляд такой совращающий, а губы - такие влажные, приоткрытые... И тут он увидел, как меж губ книсса мелькнул розовый язычок. Все слова вылетели вслед за мозгами, и Ким наклонился и прижался к этим губам - пухлой нижней и раздвоенной верхней.
Потянуть на себя Кима, подхватить его, теряющего равновесие, уложить на диван, разом оказываясь сверху, прижимая его собой...Словно со стороны Мррис наблюдал за своими действиями, шалея от поцелуя, который так и не прервался. Осторожно прихватывал губы человека острыми клычками, переплетая языки, дразня и соблазняя этой игрой в поддавки. Потирался животом, одной рукой опираясь о диванную подушку возле головы Кима, второй он пытался нащупать завязки пояса, чтобы скинуть мешающую одежду. Хотелось ощутить всем телом нежную гладкость кожи стрелка, и чтобы тот тоже почувствовал ласку мягкой шерстки. Ким дал полную волю рукам, и они довольно быстро освоились с новыми действиями: залезли под, ставшую мгновенно свободной, одежду книсса, сдернули легкие штанишки, а следом на пол полетела и рубашка с оборванными пуговицами. Парень подтянул Мрриса за бедра повыше, усаживая на себя. Налитой, вставший член уперся всей силой меж ягодиц, которые инстинктивно сжались, вырвав из горла человека не то рык, не то яростный стон:
- Не могу больше, мелкий, не могуууу...
- Подожди, Ким, Кимушка... - Мррис рвано выдохнул, отводя хвост в сторону и заставляя себя расслабиться. И медленно, преодолевая сопротивление собственного тела, опустился, принимая в себя член Кима полностью, до конца, задыхаясь от резанувшей тело боли и смешавшегося с ней во взрывоопасный коктейль наслаждения. Замер, пытаясь хоть немного отдышаться, смаргивая с длинных ресниц выступившие слезы. От этих сводящих с ума манипуляций книсса, у Кима чуть не остановилось сердце. Он лежал, боясь пошевелиться, одновременно разрываемый внутри на части от таких ощущений, к которым даже готов не был. А при взгляде на закусившего губу Мрриса, боялся еще больше, что он, такой весь тонкий, натянутый струной, вдруг - дзынь! - и сорвется. Сил едва хватило, чтоб хрипло позвать:
- Мррис, малыш... - И в ответ почувствовал движение: кошачий выгнул спину, и внутреннее «мррррррррр» прокатилось электротоком по всему телу. Как тут было не сорваться? Ким сжал ягодицы и поддал бедра вверх.
- Ахххх... - бабочка на булавке, умирающая от наслаждения. Вот как он себя чувствовал. Два года почти детских мечтаний, два года взглядов и прикосновений украдкой, будто случайно, два года слежки вспенивались сейчас, как Аттарррское игристое, внутри. Два года, с того момента, как Мррис в одиночестве танцевал свой Танец Выбора, с закрытыми глазами, представляя себе Кима - рядом. Кошачий выгнулся еще сильнее, качнул бедрами смелее, и положил ладони на грудь человеку, чувствуя ими, как бешено колотится сердце в клетке ребер, грозя выпрыгнуть наружу. Рыжая гривка свесилась на лицо, когда он наклонился снова поцеловать, одновременно тягучим движением соскальзывая вперед, и снова подаваясь назад, крепко обхватив лапами бедра стрелка.
Это было такое наслаждение и такая мука, такой надрыв и чисто животное желание сделать это звонко-золотое тело своим, что Киму не хватало уже легких покачиваний и скольжений.
- Как ты, чудо? - прохрипел он, и, получив в ответ едва слышное «дааа, хорошоооу...», прижал к себе накрепко и перевернулся вместе с Мррисом, подминая его под себя. Удерживаясь на грани неизвестно какой силой, склонился над закатившим глаза другом. Покрыл жадными поцелуями веки, скулы, спустился к шее, вырвав еще один стон, прикусил край уха... И все это - по чуть-чуть шевеля бедрами, но протискиваясь все глубже - в поглощающую тесноту и жар. Острые когти едва оцарапали спину, но этого хватило, чтобы Ким сорвался и с бешеным рыком начал двигаться. Вот так, вот так - это мое, только мое! Раствориться, достать до самого сердца, будь что будет потом, а сейчас он мой, маленький, горячий и так страстно отдающийся, будто это он берет свое.
Мррис вторил ему хриплым воем, вскидываясь навстречу, желая еще, еще! Больше! Сильнее же, Ким, да! И выкрикивал это пересохшими губами, а потом только сипло выстанывал, обессиленный, почти в беспамятстве, но все равно желающий еще продлить эту сладчайшую пытку. Удержаться на самом краю помогала только полученная недавно разрядка, иначе книсс давно бы позорно сорвался и кончил, как молочный котенок. Он притягивал к себе стрелка за плечи, царапая их, и вспоминал - втягивал когти, но туман наслаждения снова наплывал, и коготки сами собой выскальзывали из подушечек, снова прочерчивая алые следы по спине и рукам, по груди, когда Мррис сжимал пальцами соски любовника, вырывая из его горла яростный крик. Это было последней каплей - острая боль в сосках, и Ким, накрепко закусив губу, излился в этот жар и страсть, в которые превратился Мррис. И только спустя несколько секунд, когда появились первые ощущения из реальности, Ким смог даже удивиться, прежде чем упасть головой в плечо тяжело дышащего друга: неужели он не умер?
- Я тоже умер, - услышал мурчанье в ответ. На лице у Мрриса разливалась совершенно блаженная улыбка кота, дорвавшегося до сметаны, нажравшегося ее и пока еще не получившего за это по морде полотенцем. - Маааать...я точно умер...и попал в райские кущи... - голос был хриплый, сорванный, но счастливый. И язычок, пробежавшийся по щеке Кима - нежный и ласковый.
- Кто куда попал, разбираться буду потом, - Ким повалился на бок и прижал Мрриса к себе. Всё потом. А сейчас поспать... - Куда? - попытался удержать вскочившего вдруг книсса. Тот заалел щеками, выворачиваясь из объятий. - Киса, да ты смущаешься? - ловил за ноги-руки.
- Я просто плед принести... - Мррис остановился на полудвижении и пристально заглянул в сонные глаза. Чего искал там - сам бы не смог объяснить, что нашел - не понял, но стало как-то тепло и спокойно, и только ушкам все еще было жарко, но это можно было терпеть. И книсс улегся, позволяя себя снова сгрести в объятия сильных рук, обнимая в ответ за талию, утыкаясь сухим носом в ключицы и обвивая хвостом по бедрам. А солнце очерчивало зеленым закатным огнем квадраты окон, сигнализируя вечер.
Часть вторая. Завтрак
Утром Ким проснулся в собственной постели, хотя точно помнил, что засыпал на диване в гостиной, в обнимку с котенком. Мрриса рядом, естественно, не было, зато с кухни доносилось аппетитное скворчание и запахи. Брови парня поползли к макушке: Мррис - и готовка? Неужели вчера случился локальный Армагеддон и кошачий научился готовить что-то кроме бутербродов?
Мррис с увлечением экспериментировал. На сковороде тушилась непонятная масса, в которой можно было опознать овощи и колбасу в каком-то соусе, а в кастрюльке побулькивали кипятком земляные орехи. Ким повел носом, пытаясь определить, съедобно ли будет то, что ему предложат? Все эксперименты кошачьего, как правило, были поставлены на доверчивом человеке. Не всегда удачно, надо признать. Но деваться человеку было некуда, принимать участие в сомнительных опытах приходилось хоть так, хоть эдак. Вроде, пахло вполне аппетитно. Ким бесшумной поступью десантника прошел к кухне и заглянул. Оказывается, зрелище было еще аппетитнее запахов! На голое тело Мррис повязал фартук, завязки болтались сзади, на пару с хвостом, танцующим в такт незамысловатой песенке, которую горе-повар мурчал под нос. Ким, приподняв бровь, наблюдал за попкой, мелькающей то из-под хвоста, то между этих игривых завязок.
- Я подгорю, если ты и дальше будешь так на меня смотреть. - Ушки книсса мгновенно залило краской, но голос вроде бы не дал петуха, хотя сказать это спокойно стоило усилий. О том, чтобы повернуться вотпрямщас, не шло и речи - учуяв запах человека, а потом и его мысли, Мррис потерял самообладание. Правда, мурлыкать не перестал, и даже сковороду не уронил, что уже было плюсом. - Умывайся и садись, оно почти готово. Только орехи солью.
Ким специально ОЧЕНЬ ГРОМКО подумал, как он голоден, что съест вотпрямщас все и всех, только вот соусом польет и орешками посыплет. И ушел умываться.
«Бриться?» - еще громче постарался подумать он и прикрыл воду, стараясь услышать ответ. Жаль все же, что не может услышать мелкого так, как тот его. Скрипнула, открываясь, дверь. В проеме нарисовался сам кошачий, картинно потирая ушки ладонями:
- Ким, НЕ НАДО так громко думать, я прекрасно тебя слышу и без усилий. - фыркнул, и, уже обернувшись, чтобы уйти, добавил: - Бриться. А то целоваться - губы щетина колет. - Рассмеялся и улизнул, только хвост мелькнул. И завязочки передника.
«Вот же скотинка вредная! А то, что у меня полный рот шерсти - так это в порядке вещей,» - бурчал про себя Ким, намыливая все же подбородок и щеки. Увидел свой взгляд в зеркале, усмехнулся: а морда лица-то какая блаженная, глаза с поволокой, усталые. «Натрахавшиеся» - подсказало что-то внутри ядовито. «Нифига!» - ответило этому чему-то вполне конкретное нечто, насмотревшееся на стриптиз у плиты.
Мррис ухмыльнулся, исподтишка слушая мысли человека. Правда, иногда его беспокоило, что тот спорит сам с собой, как два разных Кима. Один - ядовитый и всегда злой, второй - тот, которого он так любит. Впрочем, он любил стрелка всяким.
- Кииим! Ну завтрак же стынет! - крикнул в сторону ванной, выставляя на стол тарелки и раскладывая столовые приборы. Сел, отчего-то нервно теребя в руках вилку. Как и следовало ожидать, вилка улетела под стол. Мррис полез за ней. Картина маслом: кошачий на четвереньках, из-под скатерти торчит попа и хвост.
- Вот это завтрак! - залетел в кухню Ким, сразу же протягивая руки ко всему, что плохо лежит. - Разве такое может остыть, а? Разве я могу это допустить?
Мррис мявкнул от неожиданности, стукнулся темечком о столешницу и притих, учащено дыша, пока Ким не вознамерился его выволочь из-под стола. Впрочем, кажется, тот не торопился. Его вполне устраивало все: и поза, и покорность Мрриса, и то, что тот «потек» мгновенно, стоило человеку отвести хвост в сторону. А взгляд Кима вообще казался солнечным котенком, теплом пробегая по телу.
- Мррис, малыш... - позвал Ким ласково, вразрез с наглыми поглаживаниями, - Какой ты, какой... с ума меня свел... - Его руки, казалось, были везде, успевая взъерошить гривку, почесать за ушком, одновременно другой рукой поглаживая пушистые лапки и внутреннюю часть бедер, так настойчиво, так нежно разводя их немного шире.
- О, боже… ты не представляешь, как выглядишь, мелкий...
Мррис только застонал тихонечко, когда его все-таки выгнули в приемлемую позу. Он бы предпочел, конечно, выползти из-под стола, но Киму было не до антуража, судя по тому, как все настойчивее становились поглаживания, и как все сильнее звучало в его голосе почти котиссье урчание.
- Кииим... - вильнул бедрами, подаваясь чуть назад, и нанизался на пальцы, не сумев сдержать вскрик.
- Котик, котинька... мой послушный котинька... - Ким уже еле соображал, утыкаясь лбом в выгнувшуюся спину Мрриса. Как тяжело сдерживать себя, чтоб не получилось так же, как вчера. Чтоб не было больно, чтоб зажило все у малыша, ведь нужно быть совсем животным, чтоб вот так по свежему, по больному... Но оторваться от стонущего книсса Ким был не в силах, вынул пальцы и ими же, мокрыми, охватил член Мрриса, прижимая того к себе спиной. Собственный член отозвался неудовлетворенным желанием, упираясь всей длиной вдоль выгнувшегося кошачьего позвоночника. Мррис просто взвыл, дернулся вперед и назад, не в силах терпеть, ждать, пока Ким решится. Все получилось так быстро, что ни один, ни второй не сообразили: Мрриса затрясло в спазмах удовольствия, когда член Кима скользнул в его тело, как по маслу, именно так, как ему хотелось, одним долгим движением, не торопясь. И только прикусив себе пальцы, почти до крови, книсс сумел сдержаться и не кончить вот так сразу, чувствуя его внутри себя, а его руку - на своем члене.
А вот теперь перед глазами Кима ревущей стеной встал пламень, и этот жар опалил мозг. Ничего не видя, ничего не ощущая, кроме тесной огненной глубины, Ким улетал в такие дали, где ему еще не приходилось бывать. Одно осталось, за что цеплялось сознание: юркое тело, бьющееся под его телом, распластанное на солнечном полу, не сопротивляющееся, а наоборот, каждым движением вызывающее на продолжение боя. Вспышка, еще одна. И взрыв.
Мррис выгнулся, мяуча прерывисто и тонко, вздрагивая в руках Кима, чувствуя жар семени, которое выплескивал в него человек, и ответно изливаясь, пятная золотистыми брызгами чистый пол. Руки подломились, и он совсем распластался по теплому пластику, размазывая свое семя животом. Силы будто выплеснулись тоже, он чувствовал себя, как воздушный шарик, который спустили.
- Завтрак, говоришь, остывает, - пробормотал Ким в пушистое ухо. - А, по-моему, мы его неплохо разогрели, а? Я лично так объелся, что встать не смогу.
Мррис повернул голову и лизнул его в нос:
- Это было вкууууусно. Но совершенно не питательно. Может, все-таки поедим, как нормальные книссы, за столом, а не под ним? - желто-янтарные глаза его блестели от сдерживаемого смеха.
- Он еще смеется, гад. Я его жалею, а он... меня совсем не жалеет, сволота пушистая, - вытер, не открывая глаз, мокрый нос о шерстку плеча. - Давай на диванчике, а?
- Как скажешь. Тебя туда отнести? - через секунду Мррис уже вывернулся из-под тяжеловатого тела Кима, спокойно и без натуги поднимая его на руки. По всей видимости, именно так он его и ночью переволок в спальню. А Ким и позабыл, что для книсса его вес - мелочи. Мррис опустил его на диван в гостиной, смутился, оглядев свою слипшуюся сосульками на животе шерстку, и смылся в ванную. Ким услышал шум воды и улыбнулся: «Киса, маленькая, мокренькая... Киса! Иди уже сюда!»
«Извращенец» - ясно и насмешливо прозвучало в голове, но почему-то голосом Мрриса.
Часть третья. Решение
Когда Мррис отоспался, проспав к чертям занятия в Академии, и нашел в себе силы выползти из постели, на удивление - чистой и не превращенной в поле боя, Кима дома не было. Ни человека, ни его нехитрых пожитков, которых за шесть лет, что они жили вместе, было совсем немного. Сначала Мррис даже не понял, что не так. Потом обнаружил отсутствие на кухне любимой чашки Кима, в ванной - его щетки и полотенца. А потом догадался заглянуть в спальню. И замер в дверях, впившись когтями в косяк: комната была пуста и безлика. Будто и не жил в ней никогда стрелок-наводчик Ким Аристейн. Только на пустом столе белел листок бумаги с неровно нацарапанными строчками. Мррис со стоном сполз по косяку, закрывая лицо руками. Ему не было нужды даже читать сбивчивые объяснения Кима. Он и так все понял. Человеку, воспитанному иначе, совсем не так, как книсс, было слишком тяжело приспособиться, принять любовь. Да он, наверное, и не понял, что это - не просто зов тела, не очередная волна Гона, а искреннее чувство. Наверное, Мррису стоило сначала все объяснить, рассказать. Но он просто не успел. За эти два дня - он не смог связно произнести и пары предложений, какой там серьезный разговор! А ведь надо было, надо! Ведь чувствовал же он, что Ким не понимает, что творится... А теперь...
Мррис встрепенулся: надо найти, попробовать объясниться! Он даже знал, где его искать. Скорее всего, Ким сейчас в пункте сбора своей команды, там было что-то вроде гостиницы. Книсс вскочил, лихорадочно спеша, оделся в мгновение ока, и вылетел из дома.
Сказать, что Ким себя чувствовал плохо, значит, ничего не сказать. Херово он себя чувствовал - извращенцем, маньяком и насильником. Что нашло на него в эти выходные? Когда он, всегда державшийся подальше от людей, слишком озабоченных вопросами секса, так позволил себе расслабиться, а наружу вышло что-то такое, что в итоге напугало. Оторваться от котенка было практически невозможно, разве что наскоро перекусить чем-то из холодильника - и снова «в бой». Так Ким не выматывался ни в реальном бою, ни на тренировках. Отрезвление наступило, когда Мррис, в очередной раз кончив в его руках с тихим сиплым мявом, отключился, и в сознание его не привела ни холодная вода, ни нашатырь. Ким перепугался, просто представив, что убил своего малыша. Но тот все же через минуту пришел в себя, слабенько пошевелившись под холодным компрессом, который шлепнул ему на лоб Ким, и снова провалился в сон, еле слышно помурлыкивая. Ким лежал рядом, не дыша и боясь притронуться к книссу, ругая себя последними словами, приняв к рассвету единственно правильное решение: нет объекта - нет срыва. Остальное заживет.
Мррис, едва не сбивая прохожих, мчался по улице, глотая слезы. Взрослый, все-таки, он не должен плакать! Тем более, когда будет говорить с Кимом. Надо объяснить...Он же поймет, он должен понять!
Штаб стрелков встретил его тишиной и прохладой гулких коридоров. Путь заступил дежурный офицер. Мррис взмолился, прижимая руки к груди:
- Мне...Кима, он же тут, я знаю! Ким Аристейн, с Титана «Анатха»!
Офицер открыл журнал, справился с записями:
- Отбыл три дня назад в увольнение.
- Но...Нет? - Мррис повесил ушки и хвостик, развернувшись. Понуро побрел по улице.
«Ким... ну, где же ты? Кииииим!» - позвал, что было сил, прислонившись к стволу какого-то дерева и прислушиваясь.
«Блин, не может быть! Что он тут-то делает?» - Ким, чуть не столкнувшись с Мррисом лоб в лоб, успел отпрянуть за угол, чувствуя какой-то дискомфорт и невыносимое желание выйти из укрытия, и снова прижать к себе друга. Он с самого раннего утра пробыл в пассажирском порту, пытаясь взять билет на Терру. Но из-за каких-то проблем было объявлено, что порт закрывается на несколько дней, и пришлось уходить, несолоно хлебавши. А куда идти? Только в Штаб, только там можно будет устроиться до окончания выходных. Надо позвонить старшему офицеру, может, на корабле понадобится помощь или дежурный. А пока только в Штаб. Но нужно было догадаться, что и Мррис знает, как немного у Кима дорог и возможностей. Хотя, почему он тут? В записке ведь ясно написано, что Ким улетит к родным.
«Кииииииим! Ну пожалуйста...пожалуйста, услышь меня!» - кошачий подождал еще минуту, другую, третью, потом, ссутулившись, совсем повесив голову, побрел к дому. Он больше не мог сдерживать слезы. И они тихо капали на дорогу и на его пелерину, оставляя темные пятнышки. Он ничего не видел, да и не смотрел на дорогу. Просто шел по инерции, куда несут лапы. Завернул за угол и уткнулся в кого-то лбом.
- Простите...- унюхал знакомый запах и вскинул голову: - Ким?!
Тот стоял, не отводя непонятного взгляда от нашедшего его книсса. Вот так, попробуй убеги - догонят, и этим четырем пушистым лапам это сделать тем легче, чем тяжелее ему уходить, убегать, скрываться от них. Ведь, даже собираясь в полнейшей тишине, стараясь не стукнуть дверцей, не звякнуть замком, где-то в глубине души думал, что вот сейчас ОН проснется и остановит. Хотя разлука и расстояние только на пользу обоим. Только на пользу. И не убеждайте меня в обратном.
Но стоило ощутить у груди пушистую макушку, как все сигналы «SOS» отключились, а осталось только одно - вот так должно быть. Всегда. Он и ты. Рядом. И как с этим бороться?
- Ким, - Мррис всхлипнул, совсем детским жестом размазал слезы по пушистому личику, - Зачем ты ушел? Я так испугался, что не найду тебя, не успею сказать... Я давно хотел сказать... - он спешил, проглатывал окончания слов и судорожно цеплялся за руку человека. - Я тебя люблю, Ким. Я тебя давно уже люблю, когда мы только встретились, я понял... Я просто боялся, что ты сочтешь детским лепетом, я хотел подрасти, стать старше. Понимаешь? Ким, Кимушка... - и это было так беспомощно, так нежно, но никак иначе и быть не могло. И против воли янтарные глаза снова наполнялись слезами, которые он сердито пытался сморгнуть. С тревогой ждал ответа, натянутый, как струна, тронь - зазвенит отчаянно и порвется!
Стрелок совсем уже сурово смотрел на Мрриса. Вот этого мгновения он и боялся. Этот доверчивый котенок - и признание в любви, и еще то, что сам он ответить не может тем же. Тянет, да, так сильно, как никогда ни к чему и ни к кому. Но можно ли назвать это любовью? А если не любовь, если не может он ответить теми же чувствами на чувства, то зачем портить жизнь другому?
Ким протянул руку и нежно отер слезы с пушистой щеки.
- Не плачь, не надо. Прости меня, пожалуйста, прости. Я вел себя с тобой недостойно, сделал тебе больно, не смог вовремя остановиться. И... и ты еще говоришь, что любишь меня... это так... неправильно, Мррис, неправильно. Ты такой классный, ты обалденный, ты с ума сводишь, и мне... не спорь, лучше все же, чтоб я не был рядом. Прости, мелкий, - а руки против воли гладили и ласкали влажное лицо и нежные ушки.
- Пожалуйста, Ким, пожалуйста! - Мррис прижал уши, отказываясь это слышать и понимать. - Почему? Ну почему?! Что неправильного в любви? - он не мог заставить себя отпустить его, хотя надо было отступить. Но тогда все было бы совсем кончено. Совсем-совсем. А если Ким уйдет, из жизни Мрриса уйдет весь свет и смысл. Он просто не представлял: как это, не ждать стрелка из рейсов? Как это - не встречать его на пороге, как это - снова остаться одному, совсем одному в пустом доме. Снова, как тогда, шесть лет назад. Он привык знать, что, даже если Ким на службе, если его Титан патрулирует границы Империи, через две, три, пять недель он вернется, и Ким снова будет рядом.
- Неправильного в любви нет. Она вся правильная. И ты, малыш, такой настоящий. Это я неправильный, все у меня наперекосяк. Такой грубый, дорвался, а ты... Тебе нужен другой, понимаешь, не такой, как я. Который будет всегда рядом, будет любить тебя, нежить. А я боюсь, что сделаю с тобой что-нибудь плохое, понимаешь... Не мог себя контролировать, а это страшно. Я не для любви. - Ким опустил руки и прижался к стене, отвернувшись. Надо хоть как-то остановить и себя, и то, что растет внутри. Надо держаться от Мрриса подальше.
- Нет, Ким... - Мррис сделал еще одну попытку объяснить, снова подходя, прижимаясь к человеку всем телом, заглядывая в его глаза: - Ты мне не сделал больно! И ты не грубый! И я же умею ждать, я всегда тебя жду, всегда. Мне нужен ты, именно ты, понимаешь? Я давно сделал свой Выбор, я люблю тебя! И никто другой… - голос прервался, не хватало дыхания, ком мешал говорить, но книсс упрямо мотнул головой, отбрасывая челку с глаз: - Никто другой мне не нужен. Пожалуйста, Ким, посмотри же на меня!
«Вот что он делает, а?» - Ким закусил до боли губу. - «Тут сдерживаешься еле-еле, а он посмотреть требует. Да я если один раз взгляну, башня съедет - не вернуть. И еще прижимается всем таким гибким телом, будя недавние воспоминания». Мягкие руки легли на плечи, и человек, уже не понимая, что делает, прижался к ним щекой.
- Кимушка, любимый мой, подумай сам, если бы мне и в самом деле было плохо, разве я позволил бы тебе продолжать? - Мррис приподнялся на самые кончики лапок, вытягиваясь, прижимаясь, дотянулся до сурово сжатых губ. Провел по ним кончиком язычка, прося раскрыться, принять. Он мог бы заставить стрелка нагнуться. Мог бы - книсс сильнее человека, много сильнее. А Ким забыл об этом. Надумал себе невесть чего и казнится.
Шершавое прикосновение языка вырвало из груди Кима судорожный тяжелый выдох. Невозможно больше сопротивляться, невозможно думать, когда он рядом. Ким приоткрыл рот и потянулся за этим теплым языком, который в один момент разрушил все его построенные бастионы. Он ловил губами поцелуи, а они не заставили себя ждать. Они были горячие, проникающие в сознание, убеждающие, что все, что помимо них - все неправда, не выдумывай. И, сорвавшись, Ким оторвал свои ледяные руки от холодной стены и прижал Мрриса к себе крепко-накрепко.
«Да, да, да! Ми асте!» - Горечь ушла, смытая нежностью. Он не отпустит его, пусть для этого потребуется снова и снова убеждать, он будет убеждать. Он поможет Киму понять, что все, что между ними - правильно. Даже не так - единственно верно. Ведь нет ничего важнее любви. Стрелок будет знать, что его ждут. Мррис будет знать, что Ким вернется.
Проходивший мимо пожилой книсс чуть неодобрительно фыркнул:
- Молодые люди, шли бы вы домой! Ну, что за молодежь пошла! Ни стеснения, ни такта!
- Идем домой, Ким? - Мррис тихо рассмеялся, слезы высохли, как по волшебству.
Человек смог открыть глаза. Домой? Он не позволял себе так думать, даже возвращаясь из полета. Всегда помнил, что это дом Мрриса, хотя тот никогда не давал повода думать иначе. Просто, так четко помнились слова отца, словно алыми чернилами написаны были в памяти: «Ну давай, езжай, ждут тебя там, как же! Чужой там будешь всегда, чужак и враг! Запомни это! Дом твой тут - на твоей земле!» Но никогда на этой планете, в этом городе, в этой квартире никто не говорил этих слов, иногда чувствовался холодок, но не от Мрриса. Тот был всегда теплым, приветливым и близким. Таким, каким и должен быть тот, с кем живешь в ДОМЕ, к кому возвращаешься.
- Пошли, кис, пошли. - Ким подхватил свои вещи.
Во дворе уже, остановившись, чтобы найти ключи, Мррис как-то робко муркнул и спросил, снова волнуясь и глотая окончания слов:
- А ты будешь танцевать со мной? Праздник скоро, я так хотел, чтобы ты выбрал меня, еще два года назад...Я тебя научу... - и сунул ключи в ладонь стрелку, словно отдавал последнее. Ким взвесил связки на ладони. У него всегда были ключи от этих дверей, но эти были - Мрриса. В них словно жила другая энергия. Спокойно открыл дверь, закинул сумки и повернулся к книссу, который отчего-то затих.
- Танцевать? Приглашаешь? А что лапы оттопчу, не боишься? - и, склонившись, поднял уркнувшего Мрриса на руки. - Танец Выбора, говоришь? Так я уже выбрал. - С этими словами он перешагнул порог, а ловкий хвост книсса быстро захлопнул за ними дверь.
Часть четвертая. Неожиданности.
Мррис с утра сбился с ног. Нежданно-негаданно позвонила тетка, сказала, что приедет в гости к племянничку, со всем выводком двоюродных братьев и сестер. Значит, надо намыть весь дом, приготовить угощение на всю ораву, да еще скоро приедет Ким, значит, надо постирать будет все его вещи... Мррис приостановился, напряженно соображая. С чего вдруг тетке вспалось ехать именно сейчас? Шесть лет носа не казала, по комму перезванивались, и ехать не надо было аж три часа с побережья в столицу! Неужели, до нее дошли слухи, что Мррис женился на человеке? А ведь и в самом деле! Не даром соседи так странно поглядывали. Мррис и не скрывал, что отношения с Кимом перешли на новый уровень. Он его все-таки вытащил на Праздник Первого Выбора, и они танцевали вдвоем, теперь Ким носит на плече его отметину. Правда, они там не одни были разнорасовой парой. Много было людей, даже мораллес был, и пара этуанцев.
В назначенное время у дома остановился флайт, из которого высыпалась толпа книссов, в которых легко угадывалась одна семья. Видно было, что идет жаркий спор двух котиссочек подросткового возраста и книсса, лет шестнадцати. И эта вся сцена происходила прямо посреди тротуара, задерживая движение, пока старшая котисса не приблизилась к спорщикам и не раздала щедрой рукой по подзатыльнику. Мальчишка сразу умолк, встопорщив возмущенно гривку, а девчонки надулись, сдерживая слезы. А мать, не обращая внимания, прошла к дверям и позвонила. Остальные, хочешь, не хочешь, подтянулись следом.
«Ой! Это же тетушка! - подумал Мррис, наблюдавший за всем этим из окна. Он метнулся к двери, по пути - в который раз уже, что за проклятье! - зацепился хвостом за злополучную подставку для зонтов. Не обращая внимание на рассыпавшиеся зонты, открыл, вежливо улыбаясь.
- Доброго дня, тетушка. Как вы добрались? - взял у котиссы дорожную сумку. По пути попытался поднять и поставить зонты. Но двое младших кузенов уже расхватали их, устроив бой, как на мечах.
- Класс! В атаку!
Мррис с ужасом смотрел, как зонт задевает его любимый цветок и тот летит с подставки на пол. Но тот самый котисс, которому достался подзатыльник при всех, метнулся и поймал горшочек, только немного почвы рассыпалось по полу.
- Ух ты! - взревели младшие.
- Класс! - восхитился Мррис. А серый, в пятнышки, герой, усмехнувшись, поставил горшок наверх шкафа.
- Ну так, что вы хотели, я ж вратарь. А цветок лучше ты потом достань.
Опешившего Мрриса тут же сзади обняли крепко:
- Ну привет, Мурька, наконец-то добрались мы до тебя. По комму и не определишь, что такой взрослый стал, - Теплые настойчивые руки развернули племянника лицом к тетушке, которая расцеловала зардевшиеся щеки. - Ну показывай-рассказывай, как живешь, как дышишь.
- Ээээ, теть Веррена, отлично живу. Ну, как видите. - Мррис обвел гостиную жестом: все сияло и везде был порядок. Это была заслуга Кима. Стрелок не любил бардак, так что за прошедшие шесть лет кошачий привык быстро убираться и раскладывать все по местам. Кроме того, на столе в кухне исходили ароматным паром булочки с мясом, фруктами и корицей. Печь их тоже научил Ким. Когда они вернулись после его попытки побега. Просто спросил: «Кис, есть хочешь? Давай испечем вкусненького?» - поставил Мрриса рядом с собой, и они почти до ночи занимались готовкой. Конечно, кухня была перемазана мукой, фаршем, сиропом, как и сам Мррис, зато они были заняты делом. А потом, приведя все в порядок и насладившись заслуженной трапезой... Книсс вспомнил, чем они потом занимались, покраснел и спешно прошел на кухню, сдергивая с крючка передник и повязывая его себе. Он хоть прикрывал неуместный результат воспоминаний.
- Садитесь за стол, я сейчас чаю всем принесу.
Как и следовало ожидать, вся эта «стая», как они себя называли, отправились сначала мыть руки. А к Мррису на кухню залетели две кузины-двойняшки и зачирикали наперебой:
- Давай поможем!
Мррис с трудом вспомнил их имена.
- Меллена, Тиллира, спасибо, можете чашки взять, - он выкладывал на большое блюдо пироги, поглядывая то на часы, то на дверь. С минуты на минуту должен был приехать Ким. Конечно, усталый, измотанный, четыре недели в космосе, желание одно - вымыться и упасть спать. А тут такой галдеж. Ой-ей, что же делать? Девочки, заметив его растерянное лицо, хихикнули:
- Что, испугался? Слишком много и слишком громко? Ты не бойся, мы бы сразу разъехались, да мамуля заставила всех зайти, поздороваться, хотя бы. Так что мы чаю глотнем и поедем.
- Куда?
- Ну, какой ты непонимающий! Думаешь, мы в столицу каждый день ездим? Зачем время терять? Да и вместо того, чтобы мамулины лекции слушать, лучше по магазинам пройтись. Только, слышишь, не давай ей с нами уйти, а то мы обидимся - это раз, и вернемся рано - это два!
- Пусть она тебя одного пилит до опилочек, - добавил шестнадцатилетний Кррис, появляясь в дверях кухни и забирая у Мрриса поднос.
- Вот спасибо, меня, значит, на растерзание тетушке оставляете? - пробормотал себе под нос Мррис. Девочки его услышали и рассмеялись. То, что тетка будет читать нотации, было понятно: она, конечно, рада была, что племянник на шее не сидит, но все-таки чувствовала себя ответственной за него. А еще он очень хорошо слышал ее мысли. Тетка Веррена стояла у камина и рассматривала их с Кимом фотографии. Он не стал убирать их из виду. Вот еще! Это его жизнь и его любимый человек. И Ким наверняка бы обиделся, поступи Мррис так. Стрелок, конечно, не подал бы виду. Но обижать любимого не хотелось катастрофически. Так что кошачий приготовился выслушивать нотации и ждать.
Кинув на племянника острый взгляд, Веррена, следуя его приглашению, села к столу и, против ожиданий, начала рассказывать, что у них изменилось, как они доехали. У девочек вот выпускной на носу, нужны вещи, а этих модниц местные магазины, ну, никак уж не устраивают, столичные подавай. Кррис вот только по соревнованиям разъезжает, дома бывает редко, только в не сезон игр. Отец им гордится, конечно, да и братья в восторге, никому не нравится, что мать думает обо всем этом.
- Вот ты, Мррис, как считаешь: достаточно ли для будущего быть просто футболистом, или нужно все же продолжать образование? - задала Веррена вопрос в лоб. Кррис тоже спокойно смотрел на кузена. Мррис пожал плечами:
- Теть Веррена, я считаю, что каждый выбирает свою дорогу сам. Кррис отлично играет в футбол, ему нравится, еще рановато думать о том, что будет, когда он захочет перестать играть. До того времени он может возжелать учиться. Или станет тренером. Это тоже здорово. Я бы тоже хотел, но не с моим здоровьем заниматься спортом. Хотя Ким меня периодически вытаскивает в спортзал. И вы же знаете, что я учусь, скоро экзамены. Меня уже пригласили на стажировку в наше отделение банка.
Кррис благодарным взглядом ответил на это самопожертвование со стороны Мрриса - переключить внимание на себя. Но тетушка неожиданно эту тему не поддержала:
- Вот как? Это замечательно, Мррис. - И тут же повернулась к девочкам: - Ну, хватит уже голосить мне в мысли и толкать под столом. Мррис, ты же не будешь возражать, если эти две дикарки уже убегут просаживать в магазинах родительские деньги? Да и Кррис с малыми хотел куда-то... Куда вы хотели, Кррис?
- В музей истории спорта, - хором ответили младшие.
- Нет, конечно, я не против, - мысленно затянув на своей шее петлю, ответил юноша. - Может, возьмете с собой пирожков? А то я не очень-то доверяю всяким забегаловкам и уличным разносчикам.
«Ким-Ким-Кииииим! Ну, где тебя носит?» - Мррис снова, в который уже раз, посмотрел на часы. На самом деле, прошло от силы полчаса. До прилета Титана было еще минут десять, значит, появится Ким дома через час с хвостиком. Ну, полтора часа. О, Мать, смилуйся...
- Да что ты! Им же домашняя еда поперек горла стоит, так и норовят на улице что поесть. И, самое главное, животами не маются, уж не знаю, радоваться этому или печалиться, - засмеялась котисса. - Если б болели, то, может, слушались бы больше!
Девочки почмокали благодарно Мрриса в щеки, мальчишки похлопали по плечам, и - раз-два! - было шумно, а теперь тихо, слышно только, как ложечка в руках Веррены медленно двигается по дну чашечки. Мррис молчал, безотчетным защитным движением прокручивая на руке тоненький мерсонитовый браслет. Обручальный браслет. Ким купил с первого же после Танца жалования. Пришел домой, как всегда, немногословный и даже слегка суровый. Точнее, вообще - молча прижал Мрриса к стене, зацеловал до потери ориентации в пространстве. А когда книсс проморгался и отдышался - на руке уже сияло изящное плетение вьюнка, филигранная безделушка. Вот тогда он поднялся в свою спаленку, достал из тайника шкатулку и вынул из нее мамин браслет. Конечно, на широкое запястье стрелка он не налез бы, так что Мррис скопил из своей стипендии денег и отнес его в ювелирку, увеличить. Самое чудесное было в том, что Ким, не подозревая о том, купил парный к этому браслет. Так что они одинаковые. И это здорово. Вот только что скажет тетушка, увидев на человеке - сестрин браслет?
- А что я должна сказать? - подняла взгляд Веррена. - Обрадоваться? Что мой племянник себе жизнь портит? Думаешь, мне браслет жаль?
- Я не порчу... - Мррис не поднимал глаз. И без того чувствовал ее сердитый взгляд, всей шкуркой ощущал. - Это моя жизнь, мой путь и мой Выбор.
- Да уже испортил, куда больше. Молчала я, когда ты его жить к себе пустил. Но даже подумать не могла, что женишься на нем! Хоть бы заранее сказал. Хоть бы на помолвку позвал, посмотреть на будущего родича. Оно-то и понятно, я сама хороша, могла бы наведываться и чаще… - У котиссы сорвался голос, выдавая и переживания, и страх, и самобичевание.
- Теть Веррена, он хороший, вот увидите. Самый лучший. Ну и что, что парень и терранин... Мне другого не надо. А помолвки у нас не было. Простите. - Мррис сглотнул ком в горле и торопливо поднес к губам чашку. Аромат чая помог сосредоточиться, прогнать непрошенные слезы. И вспомнить, как Ким его учил чай этот заваривать. Улыбка сама собой возникла на губах.
Веррена закрыла глаза платком: «Бедный мальчик! Надо было его забрать тогда к себе, а не идти на поводу. Ну, не тащить же его было силком! А вот теперь чем это обернулось, рядом с ним чужак, у которого неизвестно, что на уме. О Мать, чем тебе не угодил сын моей бедной сестры?..»
- Хватит! Я вас, тетушка, читаю не тяжелее, чем вы меня! Хватит сожалеть обо мне, повода - нет. Мой муж приедет с минуты на минуту, правда, Ким после рейда и невыспавшийся, и Ким отоспавшийся - два совершенно разных человека, но в любом случае он не зверь, как вы себе тут нарисовали. И я вам очень благодарен, что вы не стали меня волочь к себе. Мой дом здесь, и ми Эрта - Ким. Все, тема закрыта. Еще чаю? - Мррис постарался вернуть голосу теплые нотки и дышать как можно глубже. Жаркое лето его просто убивало, а уж жара в сочетании с нервами - это был гарантированный обморок. Пугать тетю и тем более Кима не хотелось ни в коем случае.
Веррена поднялась и направилась в ванную. Сполоснула там лицо и руки до локтей и, слегка промокнув воду, вернулась, собравшаяся и чуть подуспокоившаяся, в гостиную.
- Я на диван присяду, не возражаешь? Устала все же.
Мысли её прочитать было легко, тем более, что она и не скрывала: «Ну, подождем, подождем, кто там придет. Хоть знать, что за субъект у нас теперь в родственниках. Влюбленными глазами-то все - самые лучшие». И на поднятый взор племянника подтвердила:
- Вот то, что ты влюблен по уши, это и слышать не надо, слепой увидит. И если этот... твой... не любит тебя так же, не знаю, что сделаю! - грозно пообещала она.
Мррис качнул головой, не то утвердительно, не то отрицательно, вернее, его просто слегка повело.
- Скоро придет. Он скоро придет. - «Мать-Кошка, почему я не выпил сегодня таблетки? Забыл, закрутился. Только бы до кухни дойти...» - юноша встал, слегка покачиваясь. - Сидите, тетя, я сейчас, - собрался и вышел из гостиной, каким-то чудом не задев ничего и не пересчитав углы. На кухне вовсю работал кондиционер, и сразу стало легче. Мррис торопливо отыскал свое лекарство. Запил таблетки водой и умылся, мысли прояснились. От Кима он скрывал, как мог, что каждое лето мается такой вот фигней. Это было наследственное, отец еще до знакомства с мамой долгое время проработал на добыче трайлов. Постоянное излучение самоцветов, тяжелые условия труда подкосили его здоровье. В итоге, Мррис родился слабеньким и болезненным котенком. Потом, казалось бы, перерос, все наладилось. Пока в шесть лет ему не поставили диагноз: «Синдром Кейна». Резкий спазм сосудов от повышения температуры, волнения или воздействия алкоголя - и обморок. У отца было то же заболевание. Ему запретили водить флайт. Но когда у мамы, беременной сестрой Мрриса, вдруг начались преждевременные роды, отец сел за консоль, вместо того, чтобы вызвать такси. В итоге у Мрриса не осталось ни родителей, ни сестренки, которую он так хотел.
Веррена посмотрела мальчишке вслед, что-то тревожное мелькнуло между ними, но тот умело скрыл, что чувствовал. Но что-то было. И она, поднявшись, прошла следом, так тихо, как всегда кралась, когда дети затихали, а значит, делали что-то недозволенное. Иногда вмешивалась, иногда нет - им самим полезно бывает разобраться. Вот и сейчас - Мррис стоял спиной к двери и запивал какое-то лекарство. Котисса осталась на месте, пусть увидит и расскажет, в конце концов.
- Слушай, а здесь гораздо лучше, прохладнее. А я думала, у вас во всем доме кондиционера нет. Ты витамины принимаешь или лекарство?
Мррис вздрогнул и уронил контейнер с таблетками. Схватился за край стола, опрокинул стакан. Наконец, снова отдышался, не поворачиваясь к тетке лицом, ответил:
- Синдром Кейна. Уже десять лет. Нет, Ким не знает. Нет, не надо ему говорить. Да, я знаю, чем мне это грозит. Я просто забыл сегодня с утра выпить таблетки. И переволновался. Все в порядке, теть Веррена. - и повернулся, наконец-то. Слегка виновато глядя на нее. - Разве мама вам не рассказывала? Я потому и не стал к вам переезжать - еще со мной вам не хватало возиться.
- Мррис... - Веррена потеряла дар речи. «Нет, Лиерра мне ничего не говорила, ничего. Из-за этого не поехал, мальчик, мальчик глупый, а я-то думала, что привык быть один, тяжело у нас ему будет. А он... все это время - больной, один. И даже тот ничего не знает, хотя столько лет рядом жил».
- Мррис... - ее хватило лишь на то, чтобы охватить руками племянника и несильно прижать к себе. - Зачем же скрывал, зачем?.. А к врачам ходишь, что они говорят? Неужели, не придумали еще ничего, за столько-то лет?
- Это неизлечимо, разве что, Наги... Но не для простых смертных. - Мррис аккуратно, чтобы не обидеть женщину, высвободился из ее рук, - Теть Веррена, ну, не надо, пожалуйста. Все же в порядке. Я уже привык, и не замечаю, а приступы только летом бывают, если перегреюсь. Главное, мне на работе не сильно волноваться, и ничего не будет.
Юноша настороженно дернул ушком, уловив тихий звяк ключа в замке, расцвел улыбкой, кидаясь к двери:
- Кимушка! - и, конечно, споткнулся на порожке. Упасть ему не дали, сильные, такие родные, любимые руки подхватили, прижали.
- Мррис, котик! Привет, мелкий! - Ким так бежал, почти летел, чтобы поскорее обнять любимого. Схватил, поднял, прижимая к сердцу, вдруг ощущая, как в руках обвисает нежное тельце.
«Нет-нет-не...» - лекарство просто не успело подействовать. Мррис «уплыл» в вязкую багровую черноту. Какая-то часть сознания фиксировала происходящее, он слышал сквозь глухой шум в ушах встревоженный зов Кима, силился хоть глаза открыть, ответить, и снова погружался во мрак.
Ким пинком открыл дверь в ванную и присел на бортике ванны, держа в руках обмякшего Мрриса. Удивленно уставился на незнакомую котиссу, которая, ахнув на пороге, влетела следом, сорвала с крючка полотенце и сунула его под холодную воду. Устраивая самодельный компресс на лбу у котенка, она, на безмолвный вопрос стрелка, ответила:
- Я тетка его, Веррена. Он только что лекарство принял, так что сейчас подействует. Давай, отнеси его... где у вас попрохладнее?
- Ну, наверно, в спальне, там конда нет, но сторона теневая и вентилятор. - Ким поднял книсса, как пушинку, Веррена метнулась вперед, отбрасывая с аккуратно заправленной кровати покрывало.
- Ты иди, умойся. Я посижу с ним, не беспокойся.
Ким остался на месте, даже не двинулся. Сурово сдвинутые брови и горящие мрачным огнем серые глаза в обводах темных кругов усталости ничего хорошего не сулили.
- Что за лекарство? Что случилось? Меня месяц не было дома, но я же отзванивался каждый день! Господи, что вообще произошло?
Мррис слабо трепыхнулся, повел головой на голос Кима, тихо, еле слышно позвал:
- Ми асте...
Веррена облегченно вздохнула, поднялась тихонько и, мяукнув что-то про чай, вышла поскорее из комнаты. А Ким, мгновенно задохнувшись, кинулся к Мррису, боясь даже дотронуться:
- Малыыыш... Что с тобою, котик? Ты заболел, что ли? Почему я ничего не знаю, а? - гладил похолодевшие лапки, прижимая их к губам.
- Тише... я потом расскажу... Киииим, обними меня? - Мррис легонечко потянул человека к себе. Намеком на движение - на большее пока не было сил. А объятия нормализуют давление, это он давно знал. Мама его постоянно обнимала, пока была жива. А потом Ким, когда они еще не были любовниками, только друзьями. Еще и посмеивался: «Ну ты просто обнимательная киса, мелкий». А Мррису становилось легче.
Ким без слов обнял его. «Сердце мое, сердце! Остановишься ты, остановлюсь и я, поэтому нельзя тебе никак останавливаться! Родной мой, я так испугался за тебя!» Котенок в руках оживал, это Ким чувствовал. Наконец, Мррис поднял голову, глаза были наполнены жизнью и лаской, как обычно. Книсс сам обнял стрелка, прижимая к себе, целуя.
- Здравствуй, родной, напугал ты меня здорово. Нормально уже?.. Ну, подожди ты целоваться, грязный я, и там человек вообще-то сидит!
- Всех напугал, дурной я у тебя. Прости, Кимушка. - Ну как же отпустить? Месяц не виделись, месяц без него прожил! Ждал-ждал-ждал! Дождался, растяпа, напугал, уставшего, голодного наверняка, на военном пайке сыт разве будешь? Вон как щеки запали, и глаза кругами обвело.
- Идем, любимый, ну, идем же, умываться, я тебе пирогов напек, чаек заварил, как ты любишь, жаркое в духовке стоит, на подогреве. Идем! - да только ноги еще не держат так чтобы очень, вот и сидит Мррис, целует, нежно, ласково, жесткие, чуть обветренные губы стрелка, по которым так скучал - во снах снились!
- Так, давай-ка я по-простому, по-военному тебе объясню положение вещей. Я по тебе так соскучился, что сейчас задымлюсь, поэтому, лучше не трогать то, что может взорваться, ладно? - Ким уткнулся лбом в лоб, смотря прямо в любимые глаза. - Я тебя сдаю на руки твоей тетушке, мировая, кстати, тетушка, все с полуслова понимает. Сдаю, и иду мыться. А ты сидишь и не дергаешься, ладно? Я потом сам все найду и сам все съем.
- Я тебя люблю. - Мррис провел кончиками пальцев по его щекам, уже колючим от невидимой щетины - светлой, как и волосы. - Так точно, мой адмирал, приказание понял, разрешите выполнять? - улегся обратно на подушку, чуть прикрыв глаза. - Вот, я уже не дергаюсь, иди кушать-мыться. - «Ну мурррр! Вот почему у меня все так не вовремя происходиииит? Урррр-урррр-мяяяя!»
Так хотелось просто закрыть глаза и прижаться, слиться, прорасти в него! Пусть пахнет потом и пылью с улицы, пусть. Но Киму надо поесть. Отоспаться. Отдохнуть. Вот тогдааа... Да и тетушка с кузенами уедут.
Ким, не удержавшись, чмокнул его в губы и вскочил, улыбаясь. Вошел в гостиную, подошел к Веррене, стоявшей у окна. Окликнув, заметил, как она спрятала платок, а глаза были заплаканные, но она улыбалась.
- Веррена... можно я вас так буду называть, а не тетей, ладно? Идите к нему, Мррису уже немного лучше, но я не хочу, чтоб он вставал. Пойдете?
- Да, конечно, - сразу отозвалась котисса, но Ким удержал её за руку:
- С ним что-то серьезное? Что-то случилось в мое отсутствие?
Веррена подняла на него пытливый взгляд:
- Он тебе все сам должен рассказать. Потом. Но, пожалуйста, если нужно будет хоть что-то, любая мелочь, обратитесь ко мне, к моей семье, ладно? Обещай. Я не хочу больше быть ему чужой.
- Обязательно. Чужими мы быть больше не можем. - Ким потер подбородок, - У меня же служба такая: неделю дома - месяц в полете. И дергаюсь каждый раз: а как он тут, один, что ест, как учится, как здоровье. Вот ведь... - «Сволота пушистая, ничего не сказал. Ну, я из тебя все вытяну, мелкий!» - Так что, я его вам на попечение оставлять буду, Веррена.
- Хорошо. Ты иди, приводи себя в порядок. И не пугайся, если нагрянет орава из пяти разбойников. Я же со всеми моими котятами приехала, да они по магазинам-развлечениям разбежались. Вот вернутся, и мы домой уедем, долго стеснять вас не будем. - котисса даже погладила его по руке. Что бы она там ни надумала, а здоровяк этот малыша любит, да. Ну, видать, судьба. Поделать-то ничего уже нельзя, пусть их Мать Кошачья бережет. Что одного, что второго. Ох, дети-дети...
Часть пятая. Откровенность
Мррис задремал, даже не слышал, как вошла тетка Веррена, сидела рядом с ним, пока Ким со скоростью атакующего верра мылся и сметал со стола приготовленные юношей вкусности. Жаркое, правда, оказалось недосоленным, на его вкус. Мррис вообще зачастую не мог угадать нужное количество соли. То ли вкусовые рецепторы у него были по-другому устроены, то ли путал. Но соус из водорослей быстро решал проблему. Ким наелся так, что едва не уснул носом в тарелку. Тревога за малыша не позволила. Да и кузены и кузины Мрриса, явившиеся шумной ватагой. Впрочем, их он быстро построил по струнке. Даже голос повышать не пришлось: волшебные слова «Мррис приболел, тихо» мгновенно угомонили всех пятерых. Он познакомился с ними, младшие котята тут же убежали играть в сад, девочки помогли собрать и помыть посуду, прибрать в гостиной. Кррис же ходил за Кимом, как приклеенный, рассматривая и решая что-то для себя. Потом улучил момент, когда сестры ушли мыть руки:
- Ирет Ким, а вам, правда, нравится Мррис? Просто, в свете последних событий, между терранами и книссами нет особой любви.
Ким посмотрел прямо в глаза шестнадцатилетнему книссу, который был даже рослее и возмужалее кузена, сразу чувствовалось, что он мог вволю двигаться и заниматься спортом, не утруждая себя сиденьем за учебниками или коммом. Прямота подростка требовала такого же прямого ответа, а не «вырастешь-поймешь», поэтому Ким и ответил:
- Между терранами и книссами нет, а между Кимом и Мррисом есть. И не думаю, чтоб это было чем-то особым, хотя каждое чувство особенно по-своему, просто мы - пара. У вас говорят «мой Выбор», а я вот не знаю, насколько свободным может быть этот выбор, если без партнера не представляешь себе жизни. Я без Мрриса не представляю, поэтому, как это выглядит со стороны, честно сказать, мне все равно.
- А вы сразу поняли, что он - ваш Выбор? - темно-серые, с золотинками, глаза были абсолютно серьезны. Кррис будто что-то решал про себя. Может, пытался анализировать свои чувства к кому-то, может, набирался решимости сказать то, что уже знал. Кто его знает, какие мысли бродили в этой голове, под прямой, непослушной, коротко стриженой гривкой. - По вам с Мурькой видно, что вы пара, конечно. Очень видно. У него - движения некоторые ваши, интонации. Вот так и выглядит, со стороны - истинный Выбор. Эрта-Арх. Просто, я не знаю, как это понять - тот или не тот, кто тебе нужен?
Ким немного задумался. Потому что ответить Кррису было то же самое, что ответить себе «как это произошло». Ведь Ким и сам не знал, когда и как это случилось, не считать же те безумные первые три дня основной причиной для Выбора. Как-то банально, потрахались хорошо - вот и Выбор. Что-то было и до этого, и после, необъяснимое и одновременно понятное: жить без Котенка Ким не мог, хотя и сделал попытку. Сейчас, вспоминая об этом, может только благодарить упрямство Мрриса, потому что... Да все потому же!
- Нет, не сразу, признаю, - тряхнул головою Ким. - Вот Мррис, он рассказал, что еще два года назад все решил. А мне нужно было время для этого.
- Спасибо, ирет Ким. Это очень важно для меня. - Кррис тряхнул гривой. Девочки-близняшки появились, как по волшебству, из-за его спины.
- А Криська влюбился.
- Ага, влюбился. И маме сказать боится.
- И той, в кого влюбился - тоже, побоялся даже на Танце подойти, хотя она одна танцевала! - наперебой затараторили. Кррис оскалился на сестер, те - прыснули из кухни в гостиную, хихикая. Уже оттуда показали язычки:
- Не боись, мы не наябедничаем маме!
Через пару минут спустилась Веррена:
- Ким, он уснул. И тебе не мешало бы. Давайте-ка, выбегайцы, собирайтесь. Не будем мешать, да и пока доедем - поздно будет. - Она протянула стрелку лист из блокнота: - Номер моего комма, и мужа, и домашний стационарный, если что-то надо будет - не раздумывай, звони.
Когда семейство отбыло, Ким подумал, что всё, отключается буквально на ходу. И усталость, и произошедшее, стресс и страх - всё это вымотало. Ким, раздеваясь, зашел в спальню и, сдерживая даже дыхание, осторожно улегся рядом с Мррисом. Так хотелось обнять и прижать к себе, и чувствовать во сне его, и слышать сквозь дрему обожаемое мурчание и дыхание. Но не сейчас, не сейчас. Ким закинул руку на подушку над головой Мрриса, вторую просто прижал запястьем к теплому боку и провалился в долгожданный сон. Проснулся же, вполне естественно - в кольце рук Мрриса. Кошачий был мерзлявым существом, когда еще они не спали вместе, он постоянно закапывался под два одеяла и теплый плед. Когда же стали делить одну постель, в спальне Кима, там было больше места, человек постоянно просыпался утром и обнаруживал, что все, из чего можно свить гнездо, натащено на них, а сам котенок спит, едва не обернувшись вокруг него, обхватив всеми четырьмя конечностями и хвостом, и уютно сопит в ключицы.
Вот и этим утром Ким проснулся в гнезде из одеял, подушек и простыни, оккупированный Мррисом. Температура тела книсса всегда была чуть выше, чем у Кима. Этакая живая грелка. И он мурчал во сне, тихо-тихо, но безостановочно. Ким безотчетно счастливо улыбнулся. Все как всегда, как было. Такое счастье. Пусть ничего не меняется. Вокруг - в жизни, на службе, в быту - может произойти что угодно. Но если потом просыпаться в кольце этой мурчащей теплоты - на все готов. Глаза закрылись сами, отправляя усталого стрелка снова в сновидения, а руки автоматически притянули теплое тело книсса к себе, зарывшись под шерстку. Можно было уверенно сказать, что сам сон тоже стал гораздо горячее.
В следующий раз Ким проснулся от того, что Мррис потихонечку выползал из его объятий. Причем, с явным расчетом не разбудить и вернуться через...сколько там надо, чтобы сбегать в туалет в конце коридора? Мррис и вернулся, юркнув обратно в теплую норку, снова оборачиваясь вокруг Кима, щекотясь шерсткой и длинными, упругими вибриссами по груди. Он умел их выставлять вперед, когда они спорили над каким-нибудь интересным обоим моментом в книге, фильме или еще чем-нибудь. Когда Мррис был расстроен - они обвисали. Когда возбужден - топорщились в стороны, подергиваясь. Сейчас они так и щекотали Киму кожу в том месте, где осталось четыре маленьких шрамика от когтей кошачьего. Потом туда же лизнул горячий шершавый язычок.
- Сделай так еще десять раз, и я, может быть, тебя прощу, - хрипло прошептал Ким, не открывая глаз. - А может, еще поспим, а?
- Ты хочешь спать? - и, не позволяя ответить, провокатор-кошачий спустился чуть ниже, прикусывая остренькими клычками сосок, не до боли, но весьма ощутимо. И тут же, заглаживая вину, зализал его, меленько трепеща язычком по самому чувствительному месту.
- Все меньше и меньше, а ты хочешь меня разбудить, малыш? - приятно потянулся навстречу соблазняющему языку Ким, все еще отказываясь открывать глаза. Было так сладко, так пахло любимым, что не хотелось спугнуть это чудесное мгновение. Мррис поднял голову, глядя в любимое лицо, отмечая и не пропавшие за ночь круги, и светло-лиловую каемку под ресницами, как бывает от долгого недосыпа.
- Я хочу тебя... Но могу и подождать, - и прижался к его груди ушком, слушая сердцебиение. Но какой-то чертик не давал покоя, и тонкие пальчики кошачьего, с остренькими коготками, прячущимися в бархатных подушечках, начали выписывать вензеля на его прессе.
Ким усмехнулся, это была такая общая игрушка - обоюдное соблазнение простыми, на вид, движениями. И он снова расслабился для вида, прошептав: «Давай подождем» - сам в это же время просунул руку между бедер Мрриса, прямо под хвостом, не двигая ею, но в то же время прижимая к себе уже гораздо чувствительнее, чем до этого. В горле Мрриса само собой родилось переливчатое мурлыканье. Почти признак капитуляции. Но он не намеревался сдаваться. Прижался сильнее. И гибкий хвост, извернувшись, почти повторил маневр Кимовой руки. Только и того, что не лежал спокойно, а чуть подергивался. А пальчики скользнули чуть ниже, туда, где у человека начиналась тонкая полоска светлых волосков, от аккуратной впадинки пупка вниз, расширяясь и вливаясь в островок жестковатых кудряшек. Мррису очень нравилось перебирать их, зарываясь в них пальцами.
Положение руки Кима было, конечно, гораздо определеннее, и ему нравилось ощущать, как Мррис, сам того не желая, совсем незаметно начинает ерзать своими нежными местами по ребру ладони супруга, а бедра начинают подергиваться в такт сердечному перестуку. Стоило сделать лишь одно движение и повернуть ладонь так, чтобы большой палец лег в тайную горячую ложбинку, а остальные расположились в паху, готовые к ласке. Мррис дышал все быстрее, он не мог противиться этому зову: запах, тепло, пульс, чуть солоноватый вкус кожи. Наконец, он сдался, как, впрочем, всегда сдавался. Лапы разъехались шире, спинка прогнулась, хвост напряженно скользнул в сторону. И прозвучал едва слышный стон.
- Киииса моя... - довольно похвалил его Ким, наслаждаясь реакцией кошачьего. Не переставая ненастойчиво ласкать того, передвинул тельце немного выше, чтобы получить возможность целовать милое лицо. Но человек, сам того не подозревая, попал в ловушку, устроенную им же самим: в движении наверх, хвостик скользнул, ну очень, по коже, и Кима выгнуло - еще секунда, и все закончилось бы, толком не начавшись.
- Киииииим...Кимушка, ми асте... - кошачий сам уже тянулся, раскрывая влажные губки, прихватывая ими и зубками губы стрелка, настойчиво ласкаясь язычком, и постанывая в поцелуи, нетерпеливо и умоляюще. И ерзал задом, так, что по пальцам Кима просто текло, выдавая степень возбуждения котенка. Ну, это если не обращать внимания на его член, который уже просто каменно тыкался в живот стрелка. Как любил Ким в своем котенке это обалденное состояние, когда тот одновременно отдается ласке пальцев и тут же целует так, будто берет сам. Оторваться от этих сумасшедших поцелуев было нереально: мягкие губы брали в плен, шершавый язык вылизывал внутреннюю сторону, а неспециальная острота зубов добавляла в самый невинный поцелуй перца. А сейчас поцелуи были далеко не невинными. Месяц, целый месяц обходится без этих поцелуев было не просто тяжело, а невыносимо. Ким рваным выдохом разорвал связь губ и одной левой рукой приподнял голову Мрриса над собой, любуясь знаками желания на его лице.
- Мяяяяяяяяяяяяяяяяя... - долгая-долгая нота, неожиданно-низкая, завораживающая, как струна тармины. И нетерпеливое движение бедер, требующее: возьми! Не мучь! Полуприкрытые длинными темными ресницами, будто подведенные угольком, медовые, янтарные глаза светятся золотистыми огнями. Из раскрытых губ виден кончик язычка, типично-кошачье: когда Мррис возбужден до потери контроля над собой, он забывает закрывать рот и втягивать коготки. Вот и они - иголочками впиваются в плечи, покалывают, пока еще не сильно.
Ким не знал, чего ему хочется больше всего, но было что-то, о чем он навязчиво думал даже во время простых разговоров по комму, а уж ночью просто бредил. Поэтому он ухватил Мрриса за талию и подтянул еще выше - над собой. И то, что упиралось твердью в живот, теперь нагло и нарочито находилось перед носом. Ким бросил взгляд вверх на растерявшегося супруга и лизнул горячую головку члена. Раз, другой, а потом, пошире раскрыв рот, до самого горла погрузил в себя, лаская языком. Книсс зашелся хриплыми стонами, то обмякая в руках человека, то напрягаясь, как готовый выстрелить лук. Растрепанная сном и ласками рыжая, с белыми прядками, гривка заметалась по спине и плечам. Мррис не выдержал, припал к постели, опираясь на левую руку, правой же вцепился в короткие волосы Кима, прижимая его голову еще сильнее к паху, двигал бедрами, в каком-то сумасшедшем восторге чувствуя, как погружается в горячий рот и выскальзывает из него его член, как сжимаются и чуть расслабляются на нем губы Кима, и язык его старается приласкать, подарить еще каплю наслаждения. Какая из них стала последней - кто знает. Мррис выгнулся так, как не способно больше ни одно существо во вселенной, и кончил с хриплым «Кииииим».
А Ким наслаждался сбывшейся мечтой - вкусом любимого, ощущением его выгибающегося тела, звуками его проникающего в самое подсознание голоса. Горячая струя прямо в горло завершила картинку, и Ким, глотая пряную влагу, вдруг дернулся и ощутил свою разрядку. «Боже, как мальчишка...» - успел он только подумать и со стоном прижал к себе влажные бедра Мрриса, тяжело дыша и смущенно усмехаясь.
- С ума...сойти...Киииим... - Мррис тихонечко сполз назад, чтобы устроиться головой на плече стрелка. Потом они молчали, тишину спальни нарушало только постепенно успокаивающееся дыхание их двоих. Это было так невыразимо уютно, тепло, что ни одному, ни второму прерывать молчание не хотелось. Однако, будто сговорившись, их желудки почти одновременно, хором, возмущенно забурчали. Мррис захихикал. Ким аж закашлял от смеха:
- Не знаю, как твоему животу, но моему придется подождать, пока я его вымою!
- В душ - в душ, да! - Мррис сбросил скомканное одеяло на пол, сползая с постели. Потянулся и встряхнулся.
- Ты первый, я пока постель застелю.
Было еще одно, что он хотел сделать, пока супруг будет в ванной - выпить таблетки. Нет, Мррис понимал, что разговора не избежать, и не пытался это сделать. Просто, к чему лишнее напоминание? А принять лекарство надо было обязательно - после утренней «зарядки» голову ощутимо повело. И дело не в перегреве.
Ким поднялся одним движением и, шагнув к Мррису, влез пальцами в запутанную гривку:
- А со мной? Не хочешь? - Его глаза так нежно, с такой любовью смотрели на книсса, что не ответить ему было просто невозможно. Мррис замер на месте, взвешивая все за и против. И кивнул:
- Хочу. Обожаю подсматривать, как ты моешься. Я тебе спинку потру. - И первый шагнул к двери, сплетая пальцы с пальцами Кима. В конце концов, он не трус. Он просто не хочет волновать любимого мужа. Остальное - ерунда.
На лестнице им вздумалось целоваться. Это было удобно - стоя на ступеньку выше, Мррис становился вровень с Кимом.
«Котик, котик мой», - прижимал к себе котенка Ким. Не хотелось расставаться с ним ни на минуту, хотелось прожить эту неделю, ни на секунду не размыкая рук. Как страшно было, когда приехал… Эта мысль заставила стрелка отодвинуться от Мрриса. Теперь он, хмурясь, вглядывался в лицо напротив, замечая малейшие признаки нездоровья. И когда Мррис открыл глаза, Ким, прижимая его к себе, спросил:
- Ничего не хочешь мне сказать, а? Как чувствуешь себя, например?
Мррис вздрогнул, но заставил себя улыбнуться:
- Ким, давай сначала в душ? И потом поговорим. Честно, я все расскажу. Все не так страшно, как ты себе надумал. Любимый, поверь, - мягко подтолкнул дальше по лестнице, вниз. - Сейчас все в порядке. Мне просто надо принять лекарство.
Ким сжал губы, пытаясь взглядом прочитать Мрриса. Не получилось. Значит, наберемся терпения.
- Хорошо, - сказал он покладисто, неожиданно подхватывая супруга на руки, - только сначала твое лекарство. Где оно? Рули, давай.
Кошачий прижался к нему всем телом, расслабляясь. Но тут же напрягся: мгновенный выброс адреналина - и сознание «поплыло».
- На кухне, в шкафчике, где аптечка. И, ради Матери-Кошки, не нервничай, если я отключусь на пару минут. Просто сунь меня под холодный душ.
- Разумеется, - голос Кима был глухим и ровным. - Под душ. Туда мы и собирались, помнится. - Он молча снес книсса в кухню, усадив прямо на поверхность рабочей кухни, чтобы не отходить к шкафу, где аптечка. Достал коробку, куда сам никогда не заглядывал:
- Ну выбирай, на вкус и цвет.
Мррис взял из коробки пластиковый пузырек с таблетками, взвесил его на ладони и показал Киму.
- Ты слышал о синдроме Кейна? Врожденный или приобретенный, он неизлечим медикаментозно. Можно только купировать приступы. Я им болен всю жизнь, хотя диагноз мне поставили только десять лет назад. Поверь, если ты шесть лет не замечал моего нездоровья, это может значить только одно: я неплохо справлялся с ним. - Открыл пузырек и достал две белые, похожие на косточки нер-зимы, таблетки. - Налей воды, пожалуйста.
Ким налил ему воды в прозрачный стакан, и все время смотрел, смотрел и молчал. Молчал и все сильнее стискивал зубы, сжимал губы до белой полосы. Шесть лет. Ладно, эти шесть лет. Но потом ведь было совсем другое. Или нет?
Мррис проглотил горьковатые таблетки и запил их водой. Потом протянул руку и приподнял голову Кима, глядя в его глаза.
- Прости меня, Кимушка. Прости, надо было предупредить тебя, все рассказать. Я просто... - он не сказал «забыл» - это было бы откровенной ложью. Не стал врать, что «отложил разговор». Ответил искренне, так, как единственно возможно было с Кимом, с его любимым человеком: - Я просто испугался, потому что до конца не верил, что больной кошачий тебе будет нужен.
Ким чуть заметно вздрогнул, будто от удара, жадно всматриваясь в лицо Мрриса. Сильные ладони сжались в кулаки и, не выдержав, стукнули по деревянному покрытию. Еле сдерживая рвущийся наружу крик и все матерные слова, которые знал, стрелок резко выдохнул и отвернулся. И в тот же момент, развернувшись обратно, схватил книсса в охапку:
- Хорошо прятался, ничего не скажешь! То есть, если бы не приезд тетки, в одни прекрасный день я бы приехал, а... - Ким практически задыхался от невозможности высказать то, что кипело в душе, от невыносимого страха и обиды. Немного опомнившись, посадил Мрриса обратно и развернулся к окну.
- Нет. Это не смертельно, если не вести... - книсс задохнулся и ухватился за его плечо, - ...не вести флайт... Это всего лишь спазм сосудов. Через какое-то время он проходит, и я возвращаюсь в сознание. Кииииииим! - он сполз со стола и прижался к спине стрелка, цепляясь за его плечи. - Я тебя люблю. Никакая болячка не заставит меня бросить тебя, слышишь? Ника... - сознание выключилось ровно на пару секунд.
«Одно дело любить, а другое дело доверять», - хотелось ответить Киму, но он не мог, ведь нужно было не дать вылиться стоящим в горле, горьким на вкус, слезам. Когда он плакал в последний раз? Так давно, в детстве.
Тихое движение за спиной заставило обернуться и забыть о собственной обиде. Качая на руках обмякшее тело и шепча какие-то слова, Ким не замечал, что слезы уже текут по щекам и капают прямо на лицо Мррису.
Судорожный вздох. Каждый раз возвращаться в реальность было, как выныривать с глубины. Мррис открыл глаза.
- Я доверяю... Одно дело - вываливать все проблемы на голову любимого, другое - стараться с ними бороться, не волнуя тебя по пустякам. - Стер с лица Кима слезы и поправился: - Ну, хорошо, не по пустякам. Но справлялся же я с этим? Это все жаркое лето. И нервы. Раньше так часто приступы не повторялись.
- Я люблю тебя, ты слышишь? - глухо произнес Ким. - Я ведь не давал повода относится ко мне, как к законченному подонку. Чего стоят все клятвы, браслеты и шрамы от твоих когтей, если ты боялся, что я тебя оставлю, когда узнаю? Почему ты позволял себе так думать про своего мужа? Я люблю тебя, - повторил он уже тверже и прижался лбом ко лбу, глядя прямо в глаза, - И, признайся ты мне в любом преступлении или любой болезни, я не оставлю тебя. Ты должен был это знать. Я хочу, чтоб ты это знал.
- Я знаю. Я знаю, Ким. Прости, дело ведь не в тебе, а в моей неуверенности. Эту ступеньку мы прошли. Больше никаких тайн? - Мррис посмотрел в любимые серые глаза и сосредоточился. То, что он собирался сделать, было на грани его возможностей. И отнимало массу сил. Но он должен был так сделать. Сознание вытянулось тонкой спицей, иглой, почти безболезненно проникая в сознание стрелка. И раскрылось, рождая новую связь. Связывая их накрепко, узами, куда прочнее свадебных клятв и обручальных браслетов. Теперь человек сможет его слышать. Не все, конечно, только одну узконаправленную волну. Но сможет.
«Я тебя люблю больше жизни»
Ким широко открыл глаза, приходя в себя от новых ощущений:
- И я... и я тебя, родной.
Часть шестая. Подчинение
Неделя отпуска Кима прошла...как-то странно она прошла. В почти болезненном нежелании стрелка отпускать котенка из рук, в практике мысленной речи, от которой к вечеру у обоих раскалывалась голова, но было так хорошо, что и мигрени были мелочью, не стоящей внимания. Мррис исправно пил таблетки, и приступы больше не повторялись. Первая семейная ссора оставила какой-то осадок, и книсс делал все, чтобы его убрать.
Ким заметил, что стал часто просыпаться по ночам. А ведь сон - это то, чем он всегда мог похвастаться. А теперь просыпался через пару часов и не мог сомкнуть глаз. Тихо прижимая к себе Мрриса, стараясь не разбудить, он лежал в тишине и темноте, перебирая мысли. То вспоминая детство, то мечтая о будущем, но чаще всего в голову лезла такая, как он сам называл, ерунда, когда голову поднимали подспудные страхи и ужасы, придумываясь и начиная расти в мыслях до невероятных размеров. Ким с трудом отгонял их от себя и старательно закрывал глаза, чтобы уснуть и перестать думать о том, что может произойти. Но постоянный вопрос «А вдруг» не давал ему покоя и в сновидениях.
Мррис же старался не задумываться о том, что кончится неделя отпуска, и Киму придется снова лететь. Он вообще хотел бы не знать, кем служит его любимый. Но знал, и всегда помнил: Ким уходит из дома, каждый раз - как последний. Оттого никогда, ни на секунду он не выключал свой наручный комм. Военный стрелок - это не шутки, особенно в свете того, что возобновились стычки со стесс, да еще пираты подняли голову. Патрульные Титаны уходили на задание группами по три, но кто знает, что может случиться?
- Ким, завтракать будешь? - Мррис сидел на краю постели, наклонившись над спящим стрелком. - Кииим, Кимушка, ты снова плохо спал? - пощекотал усами.
- Хмммм... - не мог освободиться от тяжелого сна Ким. - Котенок, чего тебе не спится?
Мррис удивленно поднял брови.
- Ким, полдень уже. Точнее, шестнадцать часов. Я думал, ты встанешь сам, а ты не встаешь. И спишь плохо. Что случилось?
- Ничего себе... Ну, судя по времени, сплю я неплохо. Даже очень. - Ким заставил себя подняться и потянуться, хотя, неизвестно отчего, ломило все тело. Да что такое!
- Завтракать? Разумеется, спасибо! Только вот разомнусь и умоюсь. - Он сделал несколько интенсивных движений, а потом начал энергично отжиматься от пола.
Мррис с завистью смотрел. Хотелось бы и ему, ну хоть немножко быть посильнее. Чтобы мочь делать что-то наравне с Кимом. Да, он сильный, и вполне способен побороть даже супруга, если задаться целью. Но этот выплеск сил спровоцирует приступ, а ему этого не надо. Еще чего не хватало - пугать Кима.
- А я приготовил жаркое. Попробуешь на соль? Я так и не понял, пересолил или недосолил? - нечувствительность к соли была одним из симптомов его болезни, но Киму он об этом не говорил.
- Попробовать? - продолжал отжиматься Ким, уже давно сбившись со счета, но чувствуя, как мышцы наливает уже совершенно другое по сути напряжение. - Так ты... меня кормить... собираешься... или только... попробовать дашь? - оттолкнулся он от пола и вскочил, хватая книсса в охапку. Но тут же чувствуя - вот раньше ему и в голову бы не пришло сдерживаться, а сейчас... Сейчас все стало немного по-другому. Но к этому, вероятно, надо просто привыкнуть.
- Ну, так как? Нормально едим или пробы снимаем? - дунул в пушистую макушку. Мррис пискнул и обнял его руками и лапами:
- Кимушка! Тебя - конечно, нормально кормить, а я, пока готовил, так нанюхался и напробовался, что уже и есть не хочу. - Он потянулся, доставая до его губ, куснул за нижнюю, дразнясь. - Идем, или ты меня несешь?
- Несу, тащу, пру, доставляю по указанному адресу, - спускался уже по лестнице Ким с драгоценной ношей на руках, - фирма гарантирует быструю и аккуратную доставку всех пакетов и посылок, в обещанный срок, в целости и сохранности.
Путь, сокращенный поцелуями, привел на кухню, где и вправду витали обалденные запахи.
- Мррииииис, - протянул Ким, - ты что, хочешь, чтоб я прямо здесь превратился в дикого зверя и сожрал все вместе с посудой? Нельзя так вкусно пахнуть еде, нельзя так вкусно ее готовить, я потом еле-еле корабельную ем! - Он поставил Мрриса на пол и, чмокнув, пообещал: - Я минуту, одну минуту! - И убежал, шлепая босыми ногами по залитому солнечным светом полу в ванную.
Мррис присел на табурет, вспоминая: какие-то три месяца назад он не умел готовить. Точнее, мог поджарить яичницу, сделать салат или запеканку, но на большее не хватало фантазии. И когда Ким возвращался из рейсов, готовил всегда сам. Сейчас же... все изменилось. Так приятно встать пораньше и сварить для любимого кружку (полулитровую, меньше он не пьет) кофе на молоке и со специями. А потом готовить что-нибудь вкусненькое.
И минуты не прошло, как Ким, уже сверкая мокрыми волосами, в одних спортивных штанах шумно ворвался в кухню. Опережая Мрриса, открыл духовку и, подхватив висящим на шее полотенцем чугунную сковороду, взгромоздил её посреди стола.
- И с чего это у меня такой аппетит, а? Ты не знаешь, родной?
- Даже не догадываюсь. Но если такой хороший, то я рад. Главное, чтоб ЭТО было съедобно не только по запаху. - Мррис к своим кулинарным талантам относился скептически. - Кофе тебе наливать? Как ты любишь, сладкий и густой. И с цедрой кардики. - Кошачий нашел на столе, под прихватками, пульт от кондиционера. Замер. - Я включу? Тебя не продует?
- Включай, включай. Я, может, от этой жары и сплю так... - Ким осекся на полуслове. - И кофе тоже, если можно. Капни в него чего-нибудь бодрого!
- Если я в этот кофе еще чего-нибудь добавлю, он оживет и бодро поспешит смотаться, пока его не выпили. - Мррис поставил перед мужем керамическую кружку, зелененькую, с веселой мордочкой котенка, похожего на Мрриса. Включил кондиционер и с наслаждением придвинул к нему поближе свой табурет. - Ооо, прохлада-прохлада...Как же хорошо!
Стрелок попытался что-то ответить, причем одновременно глотая свой обожаемый кофе, но получилось такое бульканье, что Мррис захохотал, а следом, отставив «живой» кофе, и Ким.
- Слушай, снежный принц, давай-ка к столу поближе, а то сижу я здесь, будто мне и общества не положено.
Мррис еще понежился бы в потоке холодного воздуха, остужая голову, но если Ким сказал... Тем более, что осталось два дня его отпуска. И снова они не увидятся месяц. И котисс пересел поближе, под столом протягивая когтистую лапку и цепляя коготком штанину Кима. Осторожно потянул вверх, не прерывая разговора о пустяках.
- Подожди, коть, давай-ка мы... - Ким передвинул табуретку с Мррисом на прежнее место под кондиционер, а потом неожиданно развернул другим боком стол и втиснул вдоль стены. Теперь кошачий мог и за столом сидеть, не отходя от своего любимого аппарата по производству холода.
- Ух ты! А я бы не додумался! - Мррис вскочил и повис у человека на шее. - Спасибо, любимый! Ты ешь, а то остынет. Муррррк! - Плюхнулся на свое место и блаженно прикрыл глаза. Здесь ему было хорошо. А вот в остальном доме - не очень. А лето обещали жаркое, и, если так пойдет дальше, то придется перетащить постель в кухню. Хотя, тогда он наверняка замерзнет. Перед кошачьим стояла дилемма: уютное тепло ночью и слабость и головная боль наутро, или холод ночью и нормальное состояние утром. Наверное, стоило выбрать второй вариант.
Ким жевал сочное жаркое, не сводя с книсса глаз. Было очень вкусно, было очень уютно, было просто здорово от ощущения правильности бытия в таком виде, как оно сейчас - здесь, в этом кусочке материальности и времени. Человек сам себе не признавался, как дорого ему это, как страшно - не за собственное удовольствие, не за блага и возможность сытно поесть и провести время. А за счастье быть рядом с этим удивительным существом, глядя на которое, хочется расплыться от щенячьего восторга - так мало надо, чтобы на лице Мрриса появилось такое блаженное выражение, сводящее с ума.
- Ты тревожишься. Забыл? Я тебя чувствую! Ким, что стряслось? - Мррис положил локти на стол и оперся подбородком на сложенные в замок ладони. - Что-то на службе? Нет, тогда ты бы просто злился. А ты нервничаешь. Я так хотел, чтобы этот отпуск у тебя прошел нормально... - рыже-белые ушки повисли. Мррис понимал, что, если тревога Кима с чем-то и связана, так это с его болезнью. Но, Мать Великая, это же такая мелочь! С синдромом Кейна книссы живут столько же, сколько и люди. Иногда, в моменты черной меланхолии, Мррис говорил себе, что это просто отлично - он не переживет Кима.
Ким усмехнулся:
- То есть, это никак не выключается уже, да? - и успокаивающим жестом погладил вкинувшего брови книсса, - Я шучу, мелкий, шучу! Знаешь, что я тут подумал, надо поехать, купить кондей для спальни. Только послабже, а то будем летом с насморками ходить. Хотя нет, - он придвинулся поближе и, не удержавшись, начал поглаживать Мррису коленки, - хотя нет, ты ж в шерстке, «зимой и летом одним цветом». Сопли на кулак буду мотать я один.
- Я не однииииим...мяяяя...Я трехцветный! На старой Терре было поверье, что трехцветные кошачьи приносят счастье. Кажется, так. Кииииим, Кимушка... - Как всегда, от нежной, ненавязчивой ласки супруга Мррис просто таял и млел, испытывая только одно желание - залезть ему на руки и не слезать во веки веков.
«Счастье ты мое», - подумал Ким и, не выдержав, протянул и вслух:
- Ты мое пушистое счастье... Даже не знал, что на Терре такие правильные приметы про кошачьих! Хочешь ко мне? Хочешь на ручки?
Мррис утвердительно кивнул, довольно щурясь, и Ким притянул его к себе, расставив пошире колени.
- Всегда, слышишь, всегда делай то, что ты хочешь, - шептал стрелок в сводящее с ума, такое отзывчивое в своем дрожании ушко. - Захотел на руки, пришел и залез. Захотел целоваться - пришел и целуешься. Потому что это ты меня читаешь, а я, даже если и читаю, то за свои мысли принимаю. Вот что ты хочешь сейчас?
Вместо слов Мррис сделал так, как сказал ему Ким: запустил руки в короткие светло-золотистые, просохшие уже пряди, и накрыл губы стрелка своими, пробуя его вкус - кофе, жаркого, мятной зубной пасты, и тот самый желанный компонент, который он хотел вычленить - вкус самого Кима. Его вкус, запах, то, какой он наощупь - этого не было больше ни у кого. Мррис мог в этом поручиться. Он не был девственником, когда стал любовником Кима. Пробужденный после четырнадцати лет Гон нельзя игнорировать.
- Кимушкааа... - Мррис держался за его плечи, откидываясь назад, заглядывал в хмельные серые глаза с солнечными искрами. И снова приникал к зацелованным губам, от них - к аккуратному уху, покусывал мочку, спускался по шее к ключицам. И быстро, часто дышал. Ким даже руки немного разжал, чтобы дать любимому больше воли. Не совсем отнял - этого он при всем желании сделать не мог, касаться Мрриса в такой момент - было потребностью. А просто перестал прижимать к себе, желая только одного, чтобы котенок показал и получил все, что хочет. Но игнорировать, насколько показанное совпадает с желаниями самого человека, тоже было довольно сложно - Ким старался сдерживаться, но иногда сквозь сжатые губы вырывался довольный и нетерпеливый стон. Особенно, когда когти переставали слушаться хозяина и чувствительно задевали кожу. Это распаляло до невозможности, а Ким же еще и думать пытался.
По полуобнаженному телу Кима было так приятно скользить, опускаясь на колени между его ног, одновременно целуя и лаская его грудь, дразня соски то кончиком язычка, то всей поверхностью, шершавой, как терочка, то легонько кусая их. Мррису так нравилось слушать, как Ким пытается сдержать стон, и как капитулирует. А еще больше всего хотелось, и Мррис таки решился это сделать: перехватил запястья человека и завел их за спинку стула, удерживая, чтобы Ким не мог ими двинуть. Пушистая головка опустилась ниже, с груди на живот, Мррис пересчитал язычком все кубики пресса. Влез в аккуратную впадинку пупка, подул в нее и снова вылизал.
Стрелок, оказавшись неожиданно в плену, попробовал проанализировать действия, но кто бы ему позволил! И он, под аккомпанемент собственного стона, сдался на милость победителя - ведь обещал все, что захочется котенку. Вцепился руками в спинку стула, показывая, что не отпустит, «как ты хочешь, так и будет». И тут же был награжден. Мррис запустил руки под резинку спортивных штанов и плавок, а сам поднял глаза, он хотел видеть реакцию Кима на свои действия. Заставил чуть приподняться, чтобы без помех стянуть ненужную одежду. Улыбнулся, облизнул губки и тронул ими головку члена Кима, потом в ход пошел быстрый язычок, обласкивая.
«Смотрит он... как отреагирую, - терялся в мыслях Ким. - Как тут можно... Оооооооооох...» Было так непривычно и по-новому возбуждающе смотреть на Мрриса, ласкающего его со все новыми фантазиями, и одновременно помнить об обещанном и не отпускать хрупкое дерево из рук. Первый раз Ким стонал, взрыкивая зверем, и ощущал себя слабым, отдаваясь на милость такого строгого противника. А Мррис хотел, чтобы Ким перестал думать вообще. Чтобы потерялся в ощущениях, забыл обо всем на свете. Горячий ротик вобрал в себя каменно стоящую плоть, острые, как иголочки, клыки легко проскользили по нежной коже, бугрящейся венками, язык обвивал, у Кима возникло впечатление, что этот нежный мучитель-язычок стал длиннее раза в три, спиралью обвивая его член и трогая все чувствительные его зоны. А Мррис не останавливался, ладонями поглаживая его от груди до внутренних поверхностей бедер, покалывая кончиками коготков, сжимая и поглаживая, то нежно, то с силой.
- Котенок мой, радость моя... - мучился на стуле самой сладкой мукой человеческий стрелок. Подавал все тело вперед, вжимался в сиденье со всей мочи, до дрожи в мускулах стискивая в руках лакированную спинку, уже не замечая, как скрипит из последних сил под ним несчастный стул. Выгнулся последней судорогой, до крови закусив губу и выстонав единственное имя.
- Ммммм...ах, вот это было сладко! - Мррис облизывался, поднимаясь с колен. - Самое сладкое, что я пробовал в жизни. Спасибо, родной. - Припухшими от ласк губами целовал лицо мужа, слизывая с него бисеринки пота. - Как я тебя люблю, Кимушка! - нежно поглаживал, массировал плечи, затылок. «Пленный», едва переводя дух, слабо улыбнулся, отвечая на нежные поцелуи.
- Я обниму тебя?
- Да отпусти уже бедный стул, я ж ревновать к нему начинаю, как ты вцепился. - рассмеялся кошачий.
- Ага, сам виноват! Как он еще не развалился, не понимаю! В следующий раз выбирай более основательные предметы, ладно? - руки Кима с наслаждением прошлись по плечам и спине Мрриса, приминая перепутанную гривку.
- Ммм, кровать? Или, нет, не кровать. Я знаю, чего хочу в следующий раз, - хитро прищурился книсс. - Надеюсь, тебе тоже понравится.
И в ответ услышал смех:
- Надеется он! Изувер! Тебе только тайны государственные выпытывать - я ж расскажу все, под такими-то пытками! - А потом Ким просто потерся лицом о плечо любимого: - Ну что? Едем за покупками? Или вечера дождемся, когда попрохладнее станет?
- Едем сейчас, быстрее купим - быстрее установим. И спать будешь в эту ночь нормально. Ну, да, а то я не знаю, что ты просыпаешься и пол ночи ворочаешься. Сегодня вот на хвост мне лег. Вчера руку заспал, еле от мурашек отошла. В следующий раз я на тебя улягусь. Чтоб стопроцентно ничего не отдавилось. - Мррис быстро нарезал тонкие бутерброды. Ким знал - его котенок не то, чтобы не любит уличную еду, он просто не доверяет ей. Было время, на нормальные продукты денег не было, а пирожки у разносчиков дешевые, вот Мррис и питался ими, почти месяц. А потом чуть не загнулся от отравления. Это было еще до его знакомства с Кимом.
- О’кей, коть, собирайся, - стрелок с кривой усмешкой проигнорировал замечание насчет своего сна. Где-то наверху запиликал комм.
- Это мой! - Ким через ступеньку пронесся на второй этаж. Нашел под грудой одежды комм, прочитал сообщение. И сжал аппарат в руке. Как теперь сказать Мррису, что улетать ему уже завтра. И время возвращения неизвестно. Мррис возник в дверях совершенно бесшумно. Ким заметил его, только когда повернулся.
- Вызов? Так рано? - и тревога стынет в янтарных глазах. - Надол...Ты не знаешь. Ясно. Ким...Кимушка! Любимый! - котенок сорвался с места, обхватил стрелка, до хруста, до боли сжал казалось бы тонкими ручками. - Будь осторожен! Ничего не прошу, только вернись!
Прижавшись к Мррису, Ким даже не знал, что сказать. Но слова пришли, и он смог их произнести, глядя прямо в любимые глаза:
- Родной, я вернусь. Я ведь всегда возвращался. Даже когда думал, что у меня нет никого. А сейчас - ты у меня есть, солнце мое любимое. Слышишь? Все будет хорошо, вот увидишь. Даже не думай - я вернусь. И вообще - улетать только завтра, и из-за этого я не собираюсь меня наши планы. За сегодня столько всего успеть надо, да?
- Да. Тогда давай скорее, собираемся. - Мррис распахнул шкаф и на пару секунд, пока стрелок, одевая рубашку, его не видел, прислонился к дверцам. Стоило перенервничать, пусть даже это было всего несколько минут, и снова-здорово, голова кружится. А ведь он пил сегодня лекарство...
- Ким, как думаешь, там сильно жарко? Если я белый костюм одену, не зажарюсь же? - справился со слабостью, обернулся к Киму, уже с улыбкой.
- В белом, коть, ты только простудиться можешь, такой он у тебя эротишненький. Я ж до дому не дотерплю! - Ким помог надеть легкую пелеринку любимому, ласково проводя по волосам и распутывая кончики гривки. - Не переживай, родной, не стоит. Сколько было таких вызовов, ты же знаешь. Вечно у нас перестраховываются. Я уже месяц с лишним не стрелял, так что и в этот раз вряд ли придется. Скоро моя профессия станет ненужной, придется в охрану идти.
Мррис не ответил. Он не знал, что это: ложь или правда? Как там терранцы говорят? Ложь во спасение? Иногда он мог случайно увидеть сон Кима. Не хотелось гадать, что это: кошмар о давнем или недавнем рейде. Кошачий только потерся ушками о широкую ладонь Кима, нежно мурлыча. Повернулся и принялся поправлять воротник человеку. Если честно, ему уже никуда не хотелось идти. Тем более, если они купят кондиционер, Ким будет его ставить. Значит, еще час, как минимум, потерян. Но Ким заботится о нем, это ведь только для его блага тратятся деньги и время стрелка. И он может ответить только искренней благодарностью.
- Идем, любовь моя?
Вечером, когда новенький конд вовсю холодил спальню, Ким лежал, заботливо укрытый одеялом, время от времени пряча лицо в разметавшейся гривке усталого книсса. Тот лежал, как и обещал, сверху, согревая своим теплом, постепенно расслабляясь и начиная спокойно дышать, как дышат только перед сном.
- Мррис, муренька, - позвал тихонько Ким. - Слышишь?
- Мррррк? - сонно дернул ушком кошачий. - Слышу. Что такое? - повернул голову, дотягиваясь до щеки, даже не поцеловал - просто ткнулся губками в чуть колючую от щетины кожу и замер так.
- Слушай, только не ругайся, ладно? Я попросить тебя хочу, чтоб ты к Веррене поехал. Каникулы все же, а? Хотя бы пока такая жара стоит... - стрелок замолчал, не зная, как объяснить. Ну не тащить же Мрриса туда связанного.
- Хорошо, Кимушка, поеду. Тебя провожу в порт, и поеду. Угу? - Мррис вздохнул. Тетя на самом деле хорошая, да и с кузенами пообщаться было бы неплохо. Вот только муж у тетки Веррены был...В общем, не нравился он Мррису.
Ким неуверенно вздохнул:
- Я знаю, что тебе не по вкусу такая идея. Но мне не хочется, чтоб ты был один. Но ты же можешь, например, Крриса пригласить на время пожить, он же говорил, что у него месяц как минимум без игр. Ему даже ближе отсюда ездить на тренировки.
Потерся подбородком о теплое плечо Мрриса и тихо добавил:
- Я знаю, что это эгоистично с моей стороны. Но мне было бы спокойнее... Понимаешь?
- Я же пообещал. Идея пригласить Крриса мне нравится больше. - Мррис снова подергал ушком, куда дышал Ким. - Не волнуйся, я один не буду, ради твоего спокойствия. - «А кто бы мне пообещал, что ты вернешься целым и невредимым? Мать-Кошка давно не слышит просьб, у нее полно дел, еще за людьми присматривать...Кимушкаааа...» - и вслух: - Кимушкаааа, я тебя люблю.
И теплым эхом в макушку:
- И я тебя.
Часть седьмая. Измена
Кррис приехал почти сразу после звонка Кима и Мрриса тетке Веррене. На следующий день. Мррис проводил Кима на пункт сбора, улыбаясь, но, едва за стрелком закрылась дверь, а книсс краем уха услышал, что операция Книссауррского Космофлота на сей раз займет около четырех месяцев, все настроение испарилось. Домой Мррис вернулся абсолютно убитым. Но с приездом кузена слегка оживился. Вернее, старался улыбаться и вести себя, как радушный хозяин. Они были ровесниками, Мррис был всего на пару месяцев старше. Но разница мгновенно становилась видна по поведению. Кррис - развитый, спортивный, с виду взрослый - оказался в быту совершеннейшим мальчишкой. Конечно же, ему часто приходилось уезжать из дома, он привык спать, где придется, и есть, что дадут, и все это на основе жесточайших тренировок. Но когда он приезжал домой, то расслаблялся на полную. А сейчас ощущение, что каникулы, да еще то, что можно вырваться в столицу от строгого отца, совсем закружило голову. Мррис же пытался погрузиться на время разлуки с мужем в учебу-практику с головой. Будто ничего иного не мог придумать, чтобы забыться. Ему было плохо, совсем плохо одному ночами. Но он уже привык. Знал, что эта «ломка» будет около недели. Потом он привыкнет. А потом в груди начнет скручиваться тугой пружиной ожидание. С каждым днем ее витки будут все плотнее наматываться на сердце, и когда Ким переступит порог, разом раскрутятся, отпуская на волю все чувства. Только и того, что ждать не месяц - в четыре раза дольше.
- Кррис, есть хочешь? - Мррис выглянул из кухни, на звук открывшейся двери.
«Есть! Есть! Есть!» – Кррис сдергивал с себя футболку и шорты прямо на ходу и уже из душа крикнул: - Мррис, давай сходим куда-нибудь, а? Ты сидишь дома, как приклеенный! Жара спала, вечером так классно! Давай на озеро?
- Озеро? - Мррис замер у стола с лопаткой в руке. Словно его выключили на несколько минут. Мысли будто застыли, глаза остекленело уставились куда-то в пространство, но когда Кррис встревоженно окликнул его, отмер.
«Озеро - хорошая идея. Но я не буду плавать. Не умею и нельзя. Лады?»
- Ты это... не застывай так... – жуя, говорил брат. - А то я боюсь сразу, мать столько всего понарассказывала... Но она преувеличить любит, как всегда, но... все равно... Ну, полежишь на свежем воздухе, тоже неплохо. А то из стен уже не выбираешься.
- Я просто задумался. Когда начнется приступ - не приведи Мать! - ты поймешь. Я просто упаду там, где стоял, без сознания. - Мррис усмехнулся и подсунул парню еще кусочек жареного мяса. Налил в стакан молока и сел, снова застыв. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось. Он-то думал, что если в доме будет кто-нибудь еще, это сгладит чувство тотального одиночества, которое приходило всегда в отсутствие Кима. Но ошибся.
Кррис нахмурился. Кузен что, вправду считает, что он совсем тупой? Его и так и эдак отвлекать стараешься, ведь видно, как тоска гложет этого серьезного парня, несмотря на то, что он постоянно чем-то занят. Кррис усмехнулся - это, видно, семейное! Когда мать волнуется или переживает, тоже хватается за всё, что руками делается. Кррису в таких случаях легче - вымотается на тренировках, что даже думать больно, и отключается, где присел или прилег. А Мррис совсем другой - всё молчком. А в глазах тоска. Нет, надо на воздух его, а то загнется под кондом своим.
- Нет, не считаю. - На недоуменный взгляд кузена, Мррис пояснил: - Ты слишком громко думаешь. Да, без Кима мне плохо, я и не скрывал. Но развлекаться я... не умею, наверное. Не привык. Научишь - здорово. Не научишь - проживу и так, как привык. Озеро так озеро. Я не против. Просто, я предупредил тебя, что не умею плавать. Боюсь, что потеряю сознание на глубине.
- А ты слушай меньше! - рассмеялся Кррис. - У нас дома как-то не принято читать друг друга, вот я и расслабился, хотя скрывать мне нечего. Пока нечего! На игре знаешь, какие щиты приходится ставить, а еще и играть. Устаю я от этого еще больше. Поэтому дома расслабляюсь. А насчет плаванья - ну и что же, что нельзя. Я вообще не понимаю, как ты без свежего воздуха можешь целыми днями сидеть и читать-читать-читать! Бери книги свои, и айда на берег! А то вот на лодке заплывем да порыбачим. Умеешь?
- Это - да. С Кимом ходили на общественные пруды, рыбачили. А если не слушать мысли... Ну, прости, само выходит… - Мррис машинально намазал себе бутерброд и сейчас сидел с ним в руке, так и не укусив ни разу. - Просто, когда Кимушка дома, мне проще его услышать мысленно, да и ему тренировка телепатии не помеха. Дар развивать надо. Он у него сильный, но не развитый.
- У тебя, зато, слишком развитый, вам двоим как раз. Ну, давай, доедай скорее, а то солнце сядет, и рыба уйдет спать, пока ты будешь ждать, что из твоего бутера фашшхи вылупится.
Мррис фыркнул, скосил глаза на бутерброд и рассмеялся. И почти сразу замолчал, уловив в смехе истеричную нотку. На самом деле хотелось банально и по-детски расплакаться у Крриса на плече.
- Идем, ты прав.
Кррис не позволял промедлить ни минуты, со скоростью, к которой привык за годы спортивных сборов, покидал в рюкзак все, что считал нужным, достал с антресолей рыболовные снасти, заставил Мрриса переобуться из легких тапочек в крепкие осенние ботинки и, последним движением сдергивая давно скучавшие на вешалке куртки, выпихнул кузена за дверь.
- Темпо-темпо! - приговаривал он, перескакивая через ступени. Мррис к такому темпу не привык, да и вообще, как-то тормозил слегка, только Кррис не позволял застыть - ухватил за запястье и волок за собой. Почти на ходу вдернул в пассажирский флайт, пока Мррис отдышался - они уже приехали, и гонка возобновилась. Ошалевший книсс остановился только на самой кромке воды, судорожно дыша и оглядываясь.
- А...что, уже пришли? Оооо...
Кррис скинул рюкзак.
- Пришли! «Уже» будет, когда рыбу добудем! Посиди, я пока за лодкой сгоняю.
Мррис сидеть не стал, да и негде было - не идти же полсотни метров до скамьи. Замер у воды, глядя на свое отражение, как Нарцисс из древнетерранской легенды. Вода вдруг пошла кругами, разбив отражение. Мррис удивился. Еще круги. И еще. А потом он понял, что это по его лицу скатываются и капают с усов слезы. Сердито шмыгнул носом и стер мокрые следы с шерстки. Ну, вот еще, не хватало плакать, как маленькому! Ну, подумаешь, четыре месяца! Переживем.
«Мы. Переживем. Мррис» - тонкий луч пришел из беспределья.
«Кииииииииим!!!!!! Я тебя люблю...О, Мать...» - Мррис осел прямо там, где стоял, на влажный песок коленками, улыбаясь, как сумасшедший. Больше ничего не было, но Мррис и не ждал. Ким ведь только учился направлять свою мысленную энергию, а то, что он сумел это сделать на таком расстоянии, вообще было в первый раз. Но теперь Мррис знал, что стрелок чувствует его - и тоску, и острую потребность, и беспокойство. Это давало непередаваемое ощущение не-одиночества.
- И долго мы улыбаться траве будем, а? - оказывается, Кррис уже подгреб к берегу. - Стою-стою, а он замечтался! Или не будем рыбачить, а просто посидишь? Я окунусь тогда.
- Нет-нет, давай порыбачим, а потом окунешься. А то всю рыбу распугаешь, ты же шумный, как уникорн на водопое! - Мрриса было просто не узнать - он вскочил, цветя улыбкой и сияя глазами, подхватил мешок и снасти и бодро запрыгнул в лодку. Кррис подхватил брата, радуясь перемене и даже не считая нужным это скрывать. Улыбающийся Мррис - явление редкое и, можно сказать, уникальное. Нет, вежливых улыбок в его арсенале предостаточно, но только Кррис уже наелся ими досыта. Против такой вежливо-тарленийской улыбки не попрешь, она как вытянутая рука - держит на расстоянии, и не возразишь. Но зато вот такой Мррис - просто чудо. Будто радуги кусок проглотил, аж светится и свет излучает. А на свет в сумерках хорошо рыбка идет!
Мррис честно несколько минут крепился, слушая эти размышлизмы. Потом тихо согнулся на банке лодки и заржал, прикрывая рот ладонью. Поработать приманкой? Да пожалуйста, не трудно. Тем более, разноцветно-радужной.
- Ох, хахахахахаха! - От воды его смех отразился эхом, пропав в вечернем тумане. - Ой...как здорово! Кррис, мы как в облаке плывем!
- Тише ты, приманка! Будешь так хохотать, улов уплывет в туманную даль! - Кррис тоже еле сдерживался от смеха. Кузен был такой смешной, без своей серьезности, так открыто любовался вечерним туманом, поднимающимся от поверхности воды над озером, что был похож на младших братьев-близнецов, когда они чему-то удивлялись. Лодка остановилась, и Кррис осторожно спустил за борт якорь. Мррис цапнул свою удочку, с электронной привадой в виде червячка. В озерах, в отличие от морей, водилась почти нормальная, на взгляд терранина, рыба. Морскую плоскую Ким есть не мог, но от угрей и подобия карпов не отказывался. - А корзина у нас есть? А, молодец, что взял, я ее вечно забываю, - книсс закинул удочку и насторожил уши и усы. Они замерли, прислушиваясь к звукам озера, стараясь даже дышать беззвучно. Казалось, туман обволакивает их нежными объятиями, и ничего, кроме него не существует - ни берега, ни цивилизации, ни городской суеты. Только туман да сгущающиеся сумерки. Где-то звонко плеснула хвостом рыбешка, и яркий этот звук был поглощен туманом. Он впитывал в себя все, что мог, даже весь дневной негатив, уча терпению и расслаблению. Через какое-то время Мррис даже придремал с открытыми глазами, а потом и вовсе закрыл их, привалился головой к плечу Крриса, но удочки из рук не выпустил. И уши так оставил: одно висит сонно, другое настороженно обернуто к озеру. Кррис даже не возмутился использованию себя как подушки. Ему было не привыкать, близнецы регулярно засыпали на нем в самых неподходящих для этого местах. Главное, за борт не вывалиться всем вместе, когда клевать начнет.
- Подсекай! - страшным шепотом почти в ухо просипел Мррис, оказывается, он уже проснулся - глаза в темноте светились золотом. - Подсекай же, клюет, что, не чуешь? И у меняяяя! - и ловко поддернул на крючок верткого, полуметрового угорька.
Кррис, на полудвижении челюсти в зевок, дернул удочку. Карпёныш сорвался, но удачно - шлепнулся прямо на дно лодки. Рыболов кинулся на рыбу с рыканием, как дикий рриш, выпустив когти. Лодку закачало.
- Иии, чудик, лодку перевернешь! - пискнул сражающийся со скользким и утекающим из рук угрем Мррис. - Корзину, корзину давай! Пусть в воде поплавают, свеженькими домой принесем!
- Ты их прямо тут можешь съесть, раз тебе так свеженькое нравится, - блестел глазами Кррис, упаковывая жирненькую добычу в корзину. - Слушай, а они там не передерутся?
- Да к чему бы им драться? Они в стенки тыкаться будут. - Мррис все-таки сцапал угря за голову и хвост и сунул в корзину следом за карпом Крриса. - Еще по парочке? - в глазах сиял азарт. Кррис захохотал, уткнувшись в коленки, зажимая себе рот. Этот Мррис! Его будто подменили в мгновение ока!
- Эй, потише! Сам сейчас приманкой станешь! - Мррис закинул обе удочки. - Держи, еще поймаем по рыбке, и домой, ладно? - он сцедил в кулак зевок. Вспышка адреналина и эмоций сожгла его энергию, так что очень клонило в сон. Но азарт не отпускал.
- Давай, лови, - Кррис, наконец-то, сел ровно, - Сваха рыбья!
- Пффф-пффф-ффыррр! - Мррис едва успел сесть, как удочку дернуло. - Ой, кто это? - и удилище просто рвануло из рук. Он удержал, с трудом, правда. Кррис, оборвав смех, одной рукой тоже ухватился за выгнувшуюся дугой удочку брата.
- Кто-то крупный... Подожди, я сачком... подведи его поближе... - Кррис опустил сачок в озеро и стал всматриваться в темную воду. Поплавок ушел совсем под воду, казалось, на самое дно. А потом удочку повело и вовсе куда-то под лодку. Мррис держал изо всех сил, потихоньку сматывая леску. Крупная добыча металась, явно стараясь освободиться от крючка. Судя по всему, он завяз накрепко, иначе, дергаясь с такой силой, рыба давно бы сорвалась.
- Давай-давай-давай, Ким! - забывшись, Мррис назвал брата именем, которое словно само соскользнуло с языка. - Сейчаааас, я его подтяну. Только бы леска выдержала! Ух, красааавец! - сквозь кристально-чистую воду, с которой уже ушел туман, стало видно крупного, размером, наверное, с треть самого Мрриса, карпа. - Ух, ты, какоооой! Ну же, Кимушка!
Кррис, ничего не замечая, кроме темной тени в воде, перегнулся через борт и, всунув в воду даже руки до плеч, одним движением одел снизу на рыбину сачок. И парни, не сговариваясь и даже не обменявшись мыслями, дружно подняли добычу наверх.
- Уррррмяяяяяяя! - боевой клич прокатился над озером, отражаясь от берегов. - Вот это знатная добыча! - Мррис сел, вытирая ветошью дрожащие от напряжения и азарта руки. - Прибей его, пока он нам лодку не разнес.
- Дааа, такого в корзинку не посадишь, он же сожрет всех вместе с корзинкой.
Карп-красавец наконец-то затих на дне, и Кррис смог приподнять его за жабры:
- Ну, прости, рыб, не вырасти тебе до метра, но мы всем будем говорить, что поймали самого Левиафана!
- И сожрали! В сметанке и под сыром. Мммм-ням. - Мррис рассмеялся и зевнул. - Что-то я умаялся с непривычки, ташши. Окунаться будешь? И домой.
- Окунаться буду с берега. Погнали, а то нам этого монстра еще ж и домой тащить, - Кррис сел за весла, стащил с себя футболку и погреб крупными рывками.
Привязав лодку, Кррис вытянул корзинку и рюкзак на берег:
- Слушай, Левиафана придется так нести, найдешь палочку покрепче, пока я искупнусь?
- Нас с ним во флайт то пустят? - Мррис чуть ли не приплясывал вокруг добычи. Ох, как же он мог забыть этот хищный азарт? Ким обычно спокойно таскал себе рыбешку за рыбешкой, и зачастую отпускал их, ему рыбалка нравилась медитативностью. Кррис усмехнулся:
- Ну, давай позвоним журналистам, пусть сфотают и до дома довезут! Всё, я купаться, теперь это можно делать без страха, всех чудищ мы поймали! - Он стянул с себя легкие шорты и бросился в темную воду. Вынырнув, еще раз крикнул: «Ищи палку!» и исчез в сумерках. Только звук размеренных гребков указывали на то, что кто-то умелый и сильный, любящий воду, наслаждается плаваньем.
- А чего ее искать? - пробурчал Мррис. Выбрал на глаз веточку покрепче, влез на дерево и принялся перепиливать ее когтями. Минут через пять как раз закончил, едва не сверзившись на землю. Впрочем, повис на руках, покачался и спрыгнул. С завистью прислушался - Кррис плавал, шумно отфыркиваясь. Как и Ким. Если не присматриваться, Крриса, прижавшего ушки плотно к голове, принять за человека было раз плюнуть.
«Интересно...А если я зайду в воду, хоть по пояс, я же не утону?»
Вода манила, так хотелось быть легким и сильным. Тихая волна лизнула шерстку на лапе, позвала сделать еще шаг. Мррис шагнул, с замиранием сердца. Медленно и тихо вошел, не плеснув водой, до пояса. Потом еще чуточку. И еще. Потом сделал еще шаг и с головой ухнул в яму, точнее, под береговой обрыв. Не успев даже булькнуть, только панически закричав мысленно. Крриса развернуло сильной мысленной волной. Он даже подумать не успел, как оказался почти у берега, но, уже чувствуя, что брат где-то рядом, не мог понять, где тот. Зовя, но не слыша ответа, парень нырял и нырял на молчащую глубину, не давая подняться нарастающей панике - ведь время утекало, сколько его прошло уже, может, слишком много.
Шарящая по дну рука наткнулась на что-то, схватилась, и Кррис, оттолкнувшись от грунта, вылетел пробкой на поверхность, сжимая локоть потерявшего сознание брата. Мррис, надо отдать ему должное, в себя пришел почти сразу, закашлявшись и отплевываясь от воды. Потому и стал свидетелем просто эпической сцены разноса Крриса дежурным постовым полицейским.
- Если уж знаете, что ваш брат не умеет плавать, не стоило спускать с него глаз! Вопиющая безответственность!
Кррис, нахмурившись и почти не обращая внимания на так вовремя подоспевшую помощь, сидел, поддерживал Мрриса за плечи и молчал. Потом начал кивать в ответ на обличительные речи стража правопорядка, ведь они были так похожи на разносы родителей из-за близнецов, а там было главным показать, что слушаешь. Но, кроме слабо улыбающегося Мрриса, он не видел ничего - очень за кузена испугался.
- Все в порядке, - откашлявшись и отдышавшись, мякнул Мррис. - Это моя вина, Кррис вообще не знал, что я полезу в воду. Спасибо. Мы пойдем, пожалуй. - Он поднялся на трясущиеся от слабости и пережитого страха лапы и ухватился за плечо кузена.
«Прости, Кррис, прости, я не хотел. Ну, очень уж ты плавал заманчиво, а я не знал, что там обрыв...» - мысле-голос котисса был виноватый и удрученный.
Полицейский предложил довезти пострадавшего в больницу, но тот вежливо, но твердо отказался. Кррис постарался настоять:
- Слушай, может, все же... поедешь, а? Вдруг... - он не договорил. Но и не читая его мысли, можно было понять, что он держится только на тренированной внутренней дисциплине, а сам потрясен до кончиков когтей.
- Нет, это был не приступ - я ведь не умею плавать, запаниковал и захлебнулся. Все, - взрослость Мрриса выступила из тени слабости, заставляя ровнее стоять и прекратить цепляться за брата. Даже голос стал суше и тверже. И снова вынырнула эта вежливая улыбка, и погас свет в глазах, будто выключили. - Домой, готовить добычу. Хотя, не сегодня уже. Мыться и спать. - Он обратился к полицейскому, и тот согласился подвезти мальчишек к дому. Так что через какие-то пару минут, на скоростном флайте полиции, с карпом и рыбной мелочью, ребята были дома.
«Как Мррис так может? - размышлял Кррис о кузене, уже удобно разместившись на диване под прохладной простыней. - Не понимаю, так меняться полярно. Быть в одно время слабым, выглядеть будто младший. А потом может превратиться, словно он лет на пятнадцать старше - рассуждает, действует. На берегу был пацан пацаном, а до дому доехали - это туда, это сюда. Ужин готов за несколько минут. Матушка звонила - я так не мог держаться, как Мррис, с шуточками. Ким позвонил, видно ведь, волнуется. А этот обманщик взахлеб рассказал о Левиафане и на рыбу свалил то, что Ким назвал «тревожно было». Хотя потом... Потом Мррис так быстро попрощался и ушел в комнату к себе, я и ответить не успел. Такой странный. И такой...»
Кррис неожиданно для себя вспомнил, как когда-то давно, в детстве, обнаружил на чердаке забитый старый ящик. Никак нельзя было его открыть. И Кррис искал все возможности, чтоб это проделать, ему казалось, что там обнаружится, как минимум, клад, ну, или равное кладу. Ничего интересного внутри не оказалось, лишь старые учебники отца. Но память о чувстве «предвкушение разгадки» осталась навсегда. С Мррисом тоже самое: он был другим, а от того - более загадочным, что ли. Наверно, у него была просто другая жизнь, подумал Кррис и наконец-то задремал.
Его разбудило чувство, которое можно было назвать «взгляд в темноте». Будто кто-то пытается разглядеть в слабом свете от окна, которое Кррис забыл задернуть, его лицо. Юноша открыл глаза и сонно поморгал. Пропадать сидящий на краю постели Мррис и не думал. Если бы не тихий-претихий звук его дыхания, то можно было б принять его за статую или призрак. А потом он шевельнулся, пряднул ушками и лег, быстро-быстро оказавшись под одеялом вместе с Кррисом. Потянулся и обнял его, притягивая довольно властно, не давая задуматься и осознать, что происходит. Кррис сразу же принял Мрриса в объятия. Это было так понятно и объяснимо - почему тот пришел ночью, молча и тихо. Сколько раз набедокурившие близнецы - то один, то другой - проскальзывали в его постель и шепотом рассказывали свои страхи или проблемы. Так и тут - Кррис прижал к себе теплое худое тело брата, даже не ожидая, что тот поделится сокровенным. Но переживать в одиночку ведь гораздо страшнее. Мррис и не заговорил, прижался, обнимая брата руками и лапами, до боли почти, тихо, но горячо и резко выдыхая ему в шею. А потом ласково лизнул от ключицы до уха, тронув по пути самым кончиком язычка уголок губ. И после – вернулся к ним, чтобы провести по губам своими, требуя раскрыться. Тишину нарушало только их дыхание. Этот поцелуй мгновенно вытряхнул Крриса из сна. Первое онемение прошло, и лежать, не реагируя на такие откровенные действия, было просто невозможно. Кррис попытался отодвинуться, но куда? Тогда он взял руками голову Мрриса и поднял ее, ощущая уже невероятный запах, который мгновенно заполонил все вокруг.
- Ты что творишь, придурок? Совсем не соображаешь?
- Тссс! Не соображаю и не хочу сейчас. - И все, он больше ни слова не сказал, только извернулся из рук и снова припал губами, затыкая брата поцелуем, очень уж удачно Кррис раскрыл рот, чтобы ответить, возразить. Мррис, и правда, не хотел и не мог остановиться. Разговор с Кимом всколыхнул в душе что-то такое...Темное, древнее, как проклятье Гона, который, к слову, как раз приближался. Хотя и не совсем вовремя, жара и приступы сбили что-то в организме. Гон пришел раньше.
- Да, черт! У тебя Гон! - вывернул голову Кррис, сопротивляясь как мысленно, так и телесно, и не только брату, но и этому связывающему волю запаху. Он уже знал, что обоняние может свести с ума, - Связать тебя, что ли, я ведь тоже не железный. Сам потом спасибо скажешь.
Мррис тихо рассмеялся, ловя его в поцелуй, потом - мягко прикусывая за возмущенно прижатое ушко.
- А ты не сопротивляйся, не надо. - И быстро, натренировавшись на Киме, завернул его руки за голову, хитрым захватом - чтобы и физически более сильный, Кррис не мог скинуть его и вырваться, и относительная свобода движений оставалась. И снова поцеловал в шею, чуть прикусывая, лаская и медленно скользя кончиками клыков по горлу.
- Мрриииссс... - тело слабело, подчиняясь даже не словам, а чему-то глубоко спрятанному внутри, а сейчас вырывающемуся на волю сквозь завесу самоконтроля. - Мррис, отпусти меня... я драться с тобой не хочу... давай справимся с твоим гоном по-другому... Ты вспомни, ты же Кима ждешь!..
- Я не могу... Мне нужно… - если бы он мог, он сейчас забился бы в своей кровати, подгреб под себя подушку Кима и спал. Но спать после дикого выплеска адреналина, приступа, в котором он так и не признался Кррису, да еще и во хмелю Гона... Это было просто невозможно.
- Не бойся. Ташши, ничего не бойся, пожалуйста!
Нет, он не тронет брата, пусть Кррис останется в неведении относительно такого секса, не ему просвещать. Но получить свое ему никто не запрещает. Когти аккуратно поддели и вспороли нижнее белье Крриса, пока одной рукой он придерживал его. А потом Мррис отпустил его руки, сползая ниже и припадая ртом к освобожденному из плена тряпок члену брата.
- Ты меня... меня позвал... специально, да? На замену ему? - Кррис совершенно потерялся, не зная, как выйти из этой ситуации. Заставить себя оттолкнуть Мрриса он уже не мог, запах гона сводил с ума. А в голове билась барабаном тревога - и надо было как-то остановиться, иначе... Кррис развернулся и со всего маху свалился с дивана вместе с Мррисом. Вскочил и отступил в угол.
- Иди к себе, ташши. Завтра жалеть будешь. Я знаю по себе, гон - это тяжело. Но не опускаться же до такого...
Две пары блестящих в темноте глаз смотрели друг на друга в упор. Кррис попытался прочесть мысли Мрриса, зная заранее, что это не даст результата - в гон мысли только об одном, и это вовсе не благоразумие. Собственное пробужденное возбуждение прихлынуло остро, вразрез со словами, но если брат сейчас уйдет - Кррис справится. Мррис сидел на полу, как свалился, не пошевелившись. Только отвернулся к окну. Тяжело дышал, мозги туманило дикое просто возбуждение, но и через этот туман больно ударили слова брата.
- Я никого не просил быть мне нянькой. Справился бы и сам, не в первый раз... Ради Кима, его спокойствия, - помолчал, постукивая раздраженно мечущимся хвостом по полу. - Прости, не будь тут тебя, я знал бы, что идти не к кому. Выл бы в подушку, но терпел. Я сейчас уйду. - И вопреки своим словам - не двинулся с места.
Кррис, на себя сердясь больше уже, чем на кузена, за это проснувшееся состояние, которое, наперекор всем усилиям разума, никак не желало уходить, попытался перевести дух. Он знал, каково это с гоном. У самого гон из-за раннего развития и спортивных занятий проснулся достаточно рано, в неполные двенадцать. Сначала сдерживался, а, став постарше, понял, что с гоном бороться - себе дороже, и тогда искал пару. Это не составляло ему труда – общительному, красивому, не смущающемуся парню. Но, если бы пришлось совсем туго, он бы не отказался от петтинга с одним из товарищей по команде, там понимали, что это всего лишь Гон, а не любовь до гроба. И вот сейчас - такая же проблема у брата, ташши, который становится ближе. Это просто - проблема. А к кому ему идти? Кррис сделал шаг и опустился на корточки рядом:
- Ташши... прости... иди сюда, ташши.
- Не могу сопротивляться, хоть убей… - в голосе Мрриса звенела обида, обильно приправленная желанием. - Я знаю, что идиот - завалился, как уникорн в стойло, накинулся... Просто тяжко... Очень тяжко, без Кима мне невмоготу быть, хоть в хвосты Нагам кидайся, чтоб излечили, да вместо банка - на стрелка иди... - юноша не стал долго рассусоливать, но на сей раз позволил Кррису самому выбирать, что делать. Просто взял его за запястье и чуть потянул к себе. Кррис обнял, зарываясь носом в макушку брата, руками успокаивающе гладя по плечам. Судорожный выдох в шею, горячие руки, прильнувшая грудь, и нити аромата возбуждения, пряного и пьяного - так в первую же секунду ответил Мррис на объятия. Кррис закусил нижнюю губу, не позволяя себе, обещая себе не сорваться. Лаская выгибающееся под руками, обнаженное тонкое тело, он решительно развернул ташши спиной к себе и стал уже более решительно гладить того везде. Зная, как нравится в таком состоянии напор и более жесткие ласки, прикусывал плечи и шею, потягивая клыками кожу.
Мррис отвел хвост, обласкал им, нежно-настойчивым и пушистым, все, что мог и желал. Пропустил его между лап брата, сплетая с его хвостом, выгибаясь и тихо постанывая. С Кимом он никогда не сдерживался, но сейчас старался не орать и не торопить кузена. Такой вот сдержанный, что просто умиление. Но на самом деле, Мррис просто не позволял животному в себе освободиться.
- Шшшш, - шелестел успокаивающе в ухо Кррис. А руки его уже гладили между бедер, так нетерпеливо раздвинутых, усаживали брата на пятки, прижимали спину к широкой груди кузена. Левая начала задевать соски, а правая без промедлений занялась подрагивающим влажным членом.
- Давай, ташши, давай... сейчас... я поласкаю тебя, поглажу, и тебе будет легче...
Мррису стало немного смешно: вот прям сразу и «давай»? Кузен, все-таки, не Ким, завести с пол-оборота до конца, даже в горячке Гона, он не мог. А еще - ну не того совсем хотелось Мррису. Он откинулся на плечо брату головой, повернулся и принялся ласкать его шею язычком, выискивая те точки, от ласк которых Кррис неминуемо должен был млеть и возбуждаться.
«Вот же неугомонный,» - подумалось Кррису. Нет, чтоб расслабиться и просто получить разрядку, этому балбесу еще ответную реакцию подавай! А язычок был такой нежно-шершавый, что Кррис даже приподнял плечо в попытке закрыть предательское местечко.
«Агаааа..» - Мррис усмехнулся, аккуратно и медленно выворачиваясь из рук брата так, чтобы расположиться у него на коленях, но лицом к лицу. Снова взял его руку, поднес к лицу влажную от собственной смазки ладонь и, глядя прямо в глаза Кррису, чувственно вылизал ему пальцы. И снова опустил ее на свой член, прильнув к ташши всем телом. Обхватил его голову ладонями и принялся целовать, легонько покусывая, облизывая, заставляя откликаться. Целоваться Кррис любил, вот только с братом, пусть и двоюродным, даже в самых страшных или прекрасных снах не целовался. Но губы Мрриса почти не позволяли рассуждать на тему «хорошо - плохо», они ласкали, отвлекали и соблазняли. Даже прильнувшее, чуть заметно выгибающееся тело, даже стойкий влажный солдатик в ладони не могли так соблазнить, как эти губы. И еще усиливающийся с каждым мгновением запах, направленный теперь определенно на сдавшегося кузена. Кррис усмехнулся даже и левой свободной рукой сжал загривок «гонщика», чуть отодвинул от себя, заглядывая в пьянющие блестящие глаза:
- Муууррррррька... отшлепаю ведь, не балуй...
- Попробуешь...позже. - Мррис прерывисто выдохнул - Мать-Кошка, как же ему нравилась спокойная сила, что Кима, что вот эта, немного чужая и незнакомая - Крриса. Он облизнулся, выгнулся, потираясь грудью о грудь, и его пальцы, на удивление сильные и цепкие, сами сжались на загривке кузена, там, куда обычно надо было куснуть партнера, где у любого книсса была самая мощная эрогенная зона. Кррис аж зашипел сквозь сжатые зубы, глаза вспыхнули искрой. Он потянул за гривку Мрриса повыше, заставляя его задрать голову, и впился поцелуем в открывшееся нежное горло. Ну, надо же было так завестись, и у кого тут, спрашивается, гон? Мррис застонал в голос, податливо открываясь, и незаметно придвинулся еще плотнее, так, что проехался промежностью по горячему члену кузена, и тот уперся ему как раз в основание хвоста. И ритмично, чуть покалывая когтями, стал сжимать пальцы, вгоняя Крриса в еще большее возбуждение, левой рукой скользнув между их телами и осторожно сжав его сосок.
- Бляяяяяя, - благовоспитанность, которой учила мама, и сдержанность, за которую ратовали отец и тренер, улетучивались вместе с мыслями о невозможности инцеста. Руки уже гуляли по всему податливому телу, с такой готовностью подставляющему себя под ласки, а сам Кррис терял себя от невозможного запаха существа, в которое превратился скромный Мррис. Да нет, этот развратник не может быть рассудительным и кротким кузеном, поэтому и взятки с обоих гладки. Спортсмену так захотелось сжать в руках это тонкое, источающее с ума сводящий аромат, тело, и он это сделал. Да так, что услышал, как мявкнул от неожиданности книсс, а оба их члена оказались прижатыми друг к другу накрепко с обеих сторон. Мррис хрипло, уже не сдерживаясь, застонал, чувствуя в своем голосе умоляющие нотки. Он уже взмок, так, что между ягодиц хлюпало, его потряхивало от нешуточного возбуждения, грозившего свести с ума.
- Крриссссс...ну же, чего ты ждешшшшшь? - прошипел он на ухо двоюродному братцу, которого перестал принимать за близкого родича, запах которого уже обволакивал, заставлял трепетать чувствительный нос. Книсс приподнялся, упираясь лапами в пол за спиной Крриса и руками - уцепившись за его плечи. Мучительно-медленно проскользил своим членом по влажной плоти его члена. И куснул в нижнюю губу, накрывая его рот своим, довольно жестоко, вкладывая в мысленный посыл все свое желание.
Лишь несколько раз было у Крриса так - выпуская себя на волю, и уж никогда не случалось так дико. Всегда приходилось сдерживать себя - девочки, они такие нежные и слабые. А тут... Он не успевает, не успевает чего-то пожелать, а оно вот уже - сидит на коленях, изгибается, лаская жестко, как девочкам и не снилось, не позволяя забыть, что это совсем не девочка рядом. И это сводит-сводит-сводит с и так поехавшего разума.
«Хочуууу!!!» - пронесся в голове голос Мрриса. Кррис оперся спиной о диван и отдался на волю поцелуям, сам в ответ целуя крепко и властно.
«Хочешь? Делай, что хочешь!» - ответил он, кое-как собрав мысли, даже не подозревая, что повторяет слова Кима, лишь с той разницей, что тот произносил это вслух. Большего Мррису и не надо было. Тем более, что хватка сильных рук, гораздо сильнее его, ослабела, давая больший простор. И старший книсс приподнялся, пряча за жаркими-жаркими поцелуями истинное намерение, придерживая запястья кузена. А когда в два движения, слегка откинувшись назад, поймал его член в плен своего тела, и, покачивая бедрами и глухо стеная, стал насаживаться на него, столь же медленно, не торопясь, хотя безумно хотелось - одним рывком. У Крриса дыхание остановилось, и возбуждение зашкалило за все знакомые доселе отметки. Он вырвал руки из плена, рывком перевернулся вместе с Мррисом, подминая его под себя и закидывая одну лапу себе на плечо. С первым рывком вломившись до умопомрачения глубоко, после помнил только рык, рождающийся глубоко в горле, да огонь глаз, хищно сверкающий в темноте. А Мррис извивался под ним, как угорь, подаваясь навстречу, требуя все больше и больше, выгибаясь до хруста костей, выплескивался, пятная шерстку себе и брату, и снова требовал, срывая голос, судорожно дыша. И снова по гибкому, напряженному телу проходит судорога, и он захлебывается стоном, мотая влажной от пота гривкой. Кррис замер, мгновенно обессилев и уткнувшись вспотевшим лбом в плечо дрожащему Мррису. Что-то попытался сказать, но, кроме хрипа, ничего не получилось. Он сполз на пол, все еще прижимая к себе льнущее, требующее продолжения тело. Но - весь излившийся и опустошенный эмоциями - он даже отвечать был пока не в силах. Мррис легко перевернул его и приподнял, укладывая на край низкого, мягкого диванчика животом. Наклонился, крепко прижимаясь сверху:
- Ты же не против, ташши? - мурлыкнул мягко, потом прихватил острыми зубками за загривок, руками поглаживая по хребту и короткой гривке на нем, до основания хвоста. Ласки были настойчивые и возвращающие в реальность. Не против?
- Ты обалдел, ташши. Я не буду это делать, - повернул голову Кррис, даже не пытаясь вырываться. Зачем? Ему так хорошо. А Мррис вряд ли будет действовать насильно.
- И даже не пожелаешь понять, что я в этом нашел? - тихий смешок на ухо, и руки Мрриса начали расслабляющий массаж, мешая его с ласками. О, за всего три месяца супружества он постиг многие секреты эроса, в том числе, и то, как вернуть и зажечь желание. И он хотел попробовать этот вариант. Ким согласился бы вряд ли. А уломать Крриса можно было попробовать, тем более, что в Гоне желание не так-то просто удовлетворить. Кррис даже отвечать не пожелал. Он весь сгорел, устал, и его клонило в сон. Тем более, кузен так хорошо гладил и ласкал. Кррис распластался плоской камбалой по простыне и методично впадал в дрему, лишь недовольно выгибаясь на чувствительные укусы. Он привык спать после выплеска силы и гормонов, винить за это его не приходилось.
- Ладно уж, спи, спортсмен, - Мррис нашарил на полу свалившееся одеяло, накрыл им ровно засопевшего кузена и, вздохнув, убрался к себе наверх, в супружескую спальню. Душ он примет завтра, не будить же Крриса шумом воды в ванной.
Улегшись в постель и продолжая машинально ласкать себя, чтобы постепенно унять возбуждение, Мррис прищурился в потолок, нежась под прохладным воздухом из кондиционера. И только тут издалека пришла, приправленная горечью, чужая мысль: «Натрахался?..»
Часть восьмая. Бой
Кррис не выдержал на третий день и вызвал «неотложку» на дом. Потому что состояние кузена вызывало уже не просто опасения, а... Не то, чтобы он был нездоров, но как-то... Кррис не знал, как это назвать. Гон? Так гон заканчивается, обычно. А вот Мррис никак не успокаивался, наутро он приставал с утроенной силой, отказать ему было просто нереально - не книсс был, а совращение во плоти. Но, когда приливы гона начали повторяться с сокращающимся интервалом, и остановить этот процесс было уже невозможно, Кррис просто держал брата в руках, а того выкручивало сухим экстазом. А все началось с того, что Мррис битых два часа просидел за коммом, пытаясь вызвать Кима. Та его мысль-укол, которая достигла затуманенного Гоном сознания, была последним, что, собственно, он слышал. Наручный комм стрелка не отвечал, мало того, был заблокирован наглухо, а дозваться его мысленно Мррис сейчас просто не мог. А наутро у кошачьего «поехала крыша». Он даже не пытался сопротивляться этому, в глазах на пару с диким совершенно желанием стыла обреченность. Так что, когда кузен его скрутил в рогалик и сел ждать неотложку, Мррис был ему даже благодарен.
Прибывший врач, осмотрев полувменяемого больного и проведя все анализы, долго читал его историю болезни на своем комме, бросая непонятно-удивленные взгляды на пациента.
- Я сначала укол ему сделаю, пусть поспит. После посмотрим на реакцию.
Ким с удивлением воззрился на «медицинское светило»: «Посмотрим? Что-то я уже насмотрелся...»
- Не умничайте, родственник, - не обиделся врач. - Просто странная какая-то реакция у твоего брата. То ли гон задержался, то ли Синдром Кейна проявляет себя по-другому, хотя на Кейна совсем не похоже. Если честно, то я за свою практику первый раз сталкиваюсь.
- А может, его в больницу? - Кррис уже боялся оставаться с Мррисом.
Врач поднялся:
- Два часа он будет точно спать. Потом я приеду, есть у меня одна мысль по этому поводу, если верная, то это будет просто прорыв в лечении этого синдрома. Ведь, говоришь, у него приступов в эти три дня не было? Не было... А стресс, говоришь, был? Ну вот. - И на этой загадочной ноте врач покинул квартиру. А Кррис, поглядывая на отрубившегося кузена, начал потихоньку прибираться. А то комнаты были похожи на эпицентры сексуального взрыва.
Мррис проснулся, как врач и обещал, через два часа. Чуть успокоенный, так что смог заставить себя просто лежать на диване, следя из-под ресниц за тем, как Кррис, молча, тихо и быстро, прибирается в зале. То и дело оглядываясь на него. Ему было стыдно, что вот так накинулся на кузена, ему было страшно - что там с Кимом, но еще ему был нужен секс, просто голый секс, без чувств и обязательств, потому что иначе он просто сходил с ума. Самое удивительное было, что после такого марафона у него не кружилась голова, как обычно, не чувствовалось слабости, хотя таблетку он принимал - когда? Вчера? Нет, это было даже три дня назад, утром. Такое странное состояние, непривычное и непредсказуемое.
Кррис входил и выходил из комнаты, пока, наконец, не заметил, что кузен проснулся. Слегка нахмурившись, присел на край дивана:
- Ну что? Как ты сейчас? Лучше?
- Наверное, - Мррис прикусил губу и засунул руки под себя. - Что доктор сказал?
Все тело, до кончика хвоста, начинало подрагивать меленькой дрожью, пришлось согнуть лапы в коленях, чтобы под простыней не было заметно эрекции. И вдруг отпустило, он даже не сдержал потрясенного вздоха - желание схлынуло, как душная волна.
- Ооо... вот теперь мне хорошо. - Мррис расслабился и улыбнулся. Кррис подозрительно покосился на свернувшегося клубком под легкой тканью брата, он уже готов был шарахаться от его малейшего движения.
- Ты меня параноиком сделаешь так, и нечему улыбаться. Доктор обещался придти до того, как ты проснешься, но что-то опаздывает. Такой странноватый типок, бур-бур-бур себе под нос. А я с тобой даже прочитать его не догадался.
И оба вздрогнули от резкого звонка в дверь.
- Прочитаешь сейчас. Хотя, я сомневаюсь - он щитами прикрылся, - Мррис мысленно прощупал того, кто за дверью. - Я хоть оденусь схожу, ладно? - завернулся в простыню и быстро поднялся наверх. Одно дело, когда ты невменяем, и врач увидит тебя голым, другое дело - сейчас.
А мысль о стрелке точила и глодала голодной собакой: как объяснять? Как оправдываться? Ким, ну, Кимушка же! Но - не докричаться, не дозваться. Мррис взял с тумбочки тонкий браслет наручного комма, поглаживая полированный металл кончиками пальцев.
«Ким, позвони мне, пожалуйста... Я очень тебя люблю...»
Когда снова спустился, в гостиной стоял растерянный Кррис в обществе четырех врачей, один, седоватый книсс с привычно-суровым взглядом, был даже похож на профессора.
- Доброе...эээ...день добрый. - слегка поклонился Мррис, растерявшись: он не ожидал такого количества народу. И мысленно прошипел: «Кррисссс! Ты меня что, на опыты сдать решил?»
Кррис изумленно поднял голову: «Я тут вообще ни при чем! Но похоже на то».
Врач, который был утром, выступил вперед:
- Прошу прощения, ирет Аррани-Норан, я, внимательно изучив ваши параметры и анализы, взял на себя смелость пригласить к вам своих коллег. Это профессор по внутренним болезням и генетик Парриу, это его ассистент доктор Каррини, это мой коллега - специалист, изучающий Синдром Кейна. Всех их очень заинтересовали показатели, и мы решили сразу поговорить с вами. Пока не стало слишком поздно.
Мрриса пробрало холодком до костей:
- Слишком поздно для чего, простите, ире-о? - котисс жестом предложил садиться, забыв даже, что хотел пригласить всех на чай. Чертова болезнь. Кстати о птичках. Таблетку не пил, а Кррис вырубил кондиционер в спальне, там стоит жара. А голова не кружится. Странно. И очень хорошо. Но только вот не аукнулось бы.
- Коллега, ну что вы так пугаете молодого человека, - добродушно усмехнулся профессор, - Подумает еще, что мы принеслись спасать его от смертельной болезни.
Мррис вскинул на генетика глаза. Разве, Синдром Кейна - недостаточно смертельная болезнь? Что еще нашли эти врачи? Профессор успокаивающе положил на плечо парня руку и продолжил:
- Понимаете, может быть, это и несколько поспешный вывод, необходимо сделать еще более точные анализы. Но определенно можно сказать только одно - у вас на данный момент Синдром Кейна отсутствует. Но...
Мррис открыл рот и забыл его закрыть. Нифига себе, заявленьица! Что-то это уже попахивает шарлатанством.
- Тогда надо, наверное, в клинику лечь, да, ташши? - Кррис подал голос с другого конца дивана. Мррис возмущенно фыркнул, но согласно кивнул, уставившись на профессора и прочих.
«Но если синдрома у меня нет...если его нет, значит я смогу...» - А дальше мысли просто метались и прыгали бешеными фашшхи: подтянуть физическую форму, отучиться на стрелка, наводчика или хоть стюарда, чтобы иметь возможность летать, побоку уже почти законченное образование! И к Киму. Больше никогда не разлучаться!!
- ТИХО-ТИХО! - Парриу спокойным тоном, но просто громовым голосом вернул его в реальность. - Боюсь, что замена, благодаря которой вы излечились, вам не так уж сильно понравится. А для того, чтобы подобрать к этой замене лекарства, и нужно лечь в клинику. В мою клинику, под мою личную ответственность. Хочу сразу сказать, что это не будет вам стоить ни аурра, потому что это попадает под государственный проект по исследованию синдрома и других генетических болезней.
- Черт, значит, ЭТО еще может вернуться? И это был не Гон? - Мррис зябко передернулся. Нет уж, в одиночку с таким он справляться был не научен, это не привычная слабость. Да и не справиться с Гоном в одиночку. Так что, пока стрелок в полете, у него есть три месяца. И надежда, что за это время узда на его похоть будет найдена.
Кррис сел, где стоял, прямо на пол, и все глаза устремились на него. А он с вытаращенными глазами произнес:
- Нихрена себе!..
- Примерно так и есть, - не смущаясь, подтвердил профессор.
- Мать Пресветлая... Ладно, что мне с собой взять? - Мррис мог не уметь собираться на рыбалку, но вот к госпитализациям настолько привык, что в кладовке даже стояла небольшая сумка, со сменой одежды, туалетными принадлежностями и прочим, что может понадобиться. Но как же он не любил больницы! Это просто уму непостижимо. Оказалось, к этому вопросу молчаливый ассистент приготовил уже листок с небольшим перечнем и добавил:
- Поторопитесь, пожалуйста, в клинике уже все готово, а успокоительное может перестать действовать в любой момент, ведь на гормоны оно не рассчитано.
Мррис метнулся по дому, и через пару минут уже был готов. Подошел к кузену, обнял его, опасливо сжавшегося:
- Прости, что испортил тебе каникулы. Можешь тут дальше жить, потом ключи оставишь соседям, хорошо? - отступил и протянул руку.
- Самое ужасное, что я теперь не знаю, куда деть рыбу. Она, скоро протухнет в холодильнике. - Кррис пожал руку. - Ты до... Кима так и не дозвонился, я понимаю? Не переживай, он, наверняка, позвонит скоро сам.
- Рыбу выкинь. А если Ким позвонит домой, скажи... Скажи, я на профилактической госпитализации, пусть не волнуется, ладно? Постарайся успокоить, я не хочу, чтобы он волновался.
Кррис проводил процессию до медицинского флайта и закрыл дверь. Что говорил там Мррис по поводу не волновать Кима? А может быть, тому стоит немного поволноваться? Особенно, после того, как Мррис, в глубине страсти, почти в бреду, все время шептал его имя и умолял не бросать. Не будет лишним, если стрелок позвонит, наконец-то, супругу. Кррис набрал комм родного дома и, сразу попав на спокойный голос матери, спросил:
- Мамуль, дай-ка мне номер Кима, а то я его куда-то задевал.
Номер, высветившийся на дисплее его комма, был Киму незнаком. Сердце нехорошо екнуло: звонить на этот номер могут только родичи Мрриса, и только в экстренной ситуации. Что там стряслось с неугомоной? Гнев и горечь в душе уже перегорели, осталась только обида. Правду ведь говорят, ранить и обидеть тебя может только тот, кого без памяти любишь. Ким любил, вот и получил, да прямо в сердце. Ох, и больно же было! Ох, и худо же... Настолько, что, когда почувствовал, что все там, на Книссаурре, закончилось, не сдержался, рыкнул мысленно, ядовито: «Натрахался?» И заблокировал комм. Смотрел на то, как отчаянно мигает беззвучный огонек вызова, стискивал зубы и отворачивался. А после до него донеслись отголоски Гона супруга. Странного гона, бешеного, от всего лишь эха которого у Кима не только волосы вставали дыбом, но и то, что пониже живота. А уж думать, каково самому книссу в гоне, даже не хотелось. Киму всегда - всегда, когда он попадал на гон Мрриса - нравилась эта «Книсская болезнь». Блин, это он подумал «нравилась»? Да от этого возбуждающего, мягкого, нежного и, одновременно, такого настойчивого в своем желании котенка крышу сносило. Видеть, как в пьяных глазах плещется любовь и готовность на все, как сдерживается Мррис, а у него это плохо получается - все равно страсть, кипящая лавой внутри, прорывается в конце концов в слабом стоне сквозь зубы, ну а потом... потом остановить превращенного в расплавленный свинец книсса было невозможно, хотя, кто бы захотел останавливать?
И Ким знал - чем более увеличивалась его мысленная связь с супругом, тем крепче - что всегда тот был верен, через одинокие слезы и стоны в ночи, но верен. И тем больнее оказался обман доверия - ведь Ким сам предложил, чтоб Кррис пожил в квартире. А еще больнее была собственная обида и собственное молчание. Кого наказывал этим? Хотел Мрриса, а получилось, что и себя. Невозможность высказаться и увидеть виноватую морду, выслушать все слова и дать убедить себя, что больше ни-ни, никогда, ни с кем... И обрывал себя - нахрена?
А комм все мигал и мигал. Тот, кто вызывал, был весьма настойчив. Остроты чувствам добавило вдруг снова пришедшее с планеты эхо чувств Мрриса. Снова странное, будто он пытался подавить Гон, который был сильнее всех предыдущих вместе взятых. И донесшийся мысленный плач, без слов, просто Мррису там, далеко, было весьма худо.
Кррис сцепил зубы: «Ну, упрямое же создание, сколько ты еще будешь меня игнорировать? Прими же вызов!» он повторял и повторял набор кода, до стрелка было необходимо достучаться.
- ...слушаю, - обреченно прозвучало из комма. Ким просто уже не выдержал, будь что будет.
- Наконец-то! - раздраженно рявкнул Кррис. - Я уж думал, ты никогда не ответишь. Мррис в больнице. Он, конечно, просил тебе не говорить, - юноша спародировал голос и интонацию кузена: - «Он волноваться будет, а я не хочу, чтобы волновался». Как вижу, волноваться никто и не собирался!
- А что мне волноваться-то? Вас там двое, друг другу пропасть не дадите. - Был бы нагом, шипел бы и плевался ядом, а так - просто, подняв бровь, спокойно съязвил Ким.
- Ну ты и... придурок. - Кррис со злости чуть комм не сломал, так в кулаке стиснул. - Даже не разобрался, что случилось, а лезешь в бутылку. Короче, твой муж чуть не утопился на рыбалке. От стресса, кажется, выздоровел от своего синдрома, зато в мозгах что-то перемкнуло. У него не Гон, а бешенство какое-то. Так что, твое дело, обижаться можешь, сколько угодно.
Ответом было молчание, просто молчание. Без мысли, без слова. Кррис терпеливо ждал, по себе зная, какую новость сообщил. Немного погодя последовал хриплый вопрос:
- А подробнее?
- Я на третий день вызвал неотложку, когда понял, что дело нечисто. Его забрали в клинику, будут искать лекарство, которым гасится это...все это. А подробнее... Мы порыбачили, потом я купаться полез. А Мурька - за мной. Я ж не знал, что он полезет, и не предупредил, что обрыв, он ухнул под воду, перепугался, схлопотал приступ, не совсем правильный, если так можно сказать. Потом уже, дома, у него крыша поехала, я думал - Гон начался, а нифига, в гоне так себя не ведут. Ну, я и вызвонил «скорую».
- Понятно, - на автомате четко ответил Ким. - И как он там? Звонить ему можно?
Каша - это замечательно понятная субстанция из одной жидкости и одной крупы, с толикой масла для вкусноты. А то, что творилось сейчас в голове стрелка, кашей назвать было сложновато. Вроде, новость хорошая - супруг излечился от смертельной болезни, беспокойство из-за которой не давало нормально спать и работать. А с другой стороны - не очень, раз забрали в больницу, значит, «в порядке» это по определению быть не может, особенно, если Мррис просил не сообщать, дабы «не волновать».
- Я вот не знаю, - протянул Кррис, сдерживая некстати рвущийся смешок, - радоваться или печалиться, что дошло. Ему не просто можно, ему нужно звонить. Он же в просветлениях себя грызет, что изменил, что не верен тебе был, а ты от него закрылся. И вообще, вернешься, можешь мне морду начистить, что я ташши не удержал. Но его обижать не смей, понял? - он сам себе не верил, что это говорит. Но на самом-то деле, правда, мог Мрриса скрутить и с ту ночь после рыбалки, а не рассусоливать.
Ким усмехнулся, как неважным показалось в момент то, о чем переживал еще три минуты назад. Маленький мой, котенок мой...
- Ну, если воды не хватает, начищу обязательно, обращайся, спаситель. А теперь буду Мррису звонить, пока, - и отключился.
Кррис выдохнул и откинулся на спинку дивана, улыбаясь. Вот теперь все правильно. Только бы Мррис ничего не испортил, да и вообще, только бы ему можно было говорить. А то, кто его знает, может, его там успокоительным накачали и в смирительную рубашку засунули?
А Мрриса и в самом деле обкололи седативными, чтобы хоть немного снять напряжение. И над ним калейдоскопом проходили врачи, медсестры, брали кровь, да и не только ее, все было, как в тумане. И тихое пиликанье комма он поначалу воспринял как галлюцинацию. Но все-таки нашарил сенсор.
- Дааа...
- Мррис! - от тихого обезличенного голоса супруга у Кима ухнуло сердце. - Котенок! Как ты? Как?!
Выцарапаться из глухого медикаментозного спокойствия никак не получалось, да и нельзя было. Но так хотелось чего-то: расплакаться, накричать, просить прощения?
- Все хорошо, Кимушка...Прости меня, ми асте...- и тихо, жалобно: - Плохо без тебя...
Кима заколотило от ощущения бессилия, он прижал комм ко лбу, будто это помогло бы быть ближе:
- Мррис, не думай, все нормально. Я только немного побесился, прости, что молчал. Не думай ни о чем, не надо, не переживай... - и, как последний довод, тихим голосом, - Я люблю тебя, мелкий, люблю.
- Я тебя люблю, Кимушка... - эхом повторил Мррис. И все-таки расплакался, беззвучно, без рыданий, просто часть напряжения ушла, стало легче. - Я выздоровею, ты только не волнуйся, слышишь? Мне тут профессора пообещали, что найдут, чем унять гормоны. Все хорошо.
- Конечно, найдут, малыш. Я так понял, что, благодаря этим гормонам, ты теперь здоровый кошачий? Мне теперь надо тебя бояться? - Ким шуткой пытался завуалировать нежность и тоску.
- Я пока что кошачий с протекшим чердаком, но - да, синдрома Кейна они не обнаружили. Ким, Кимушка, любимый... А вы там и вправду на четыре месяца застряли? Или может, все-таки, как всегда? - Мррис закрыл глаза, свернулся калачиком, положив руку с коммом под ухо. Было сонно и тепло. Ким не сердится, все хорошо. Значит, надо стиснуть зубы и победить и эту проблему, до его возвращения.
- Котёёёёнок, я бы сейчас к тебе сорвался, - протянул стрелок. - Не представляешь, как я по тебе соскучился, малыш мой. Нам ничего ведь не говорят, в любой момент могут отправить домой. Я так этого хочу, сейчас быть с тобой. Но я рад. Рад, что ты под присмотром врачей, что синдрома нет, что... - Ким запнулся, но потом продолжил, - что Кррис с тобой был и смог вызвать врачей. Ведь ничего не бывает случайно. Алло? Ты спишь там, кись?
- Я тебя ждуууу...жду тебя, Кимушка...мурррррк... - сонно мурлыкнул Мррис. Он почти не понимал, что там Ким говорит, просто слушал его голос, засыпая. - Я тебя...люблю...Кимушка, мой Киииим...
Ким улыбался, повторяя нежные слова, чувствуя, что и сам расслабляется. Как отпускает напряжение последних дней, очищается душа, лучом уловившая где-то далеко отсвет любящей и нежной души Мрриса. И даже слушать тишину и еле слышное сонное дыхание было счастьем и чудом, единственной спокойной гаванью в мире, где ждут, где нужен.
Загоревшееся табло вызова над дверью вернуло Кима в реальность и, прошептав еще раз «люблю» супругу, он отключил комм и вышел из каюты, приступать к своим должностным обязанностям. Вызов был боевой. А Киму было спокойно: что может случиться, если его ждет его малыш, его котенок? Титаны на обзорном экране разворачивались в боевой порядок, цель была пока непонятна. Ким влез в свою стрелковую башенку, пристегнулся к креслу и откалибровал прицелы всех трех пушек, которые были в его ведении.
- Артиллерия, к бою. Готовность один. Верры, готовность два. Катера огневой поддержки, готовность один. Ожидаем шесть целей, предположительно стесс.
- Стесс так стесс, - поиграл бровями Ким и уже в натянутый гермошлем ответил: - Пятый алый готов!
Силуэты кораблей стесс, привычные, цвета хаки в разводах мерзкого грязно-желтого и серого, вынырнули неожиданно близко, навязывая Титанам ближний бой. Защитное поле кораблей немедленно покрылось сетью разрядов, команды частили, наводчики едва успевали перекидывать цели для стрелков. Воздух в башне мгновенно нагрелся, не спасал и стационарный охладитель - орудия накалялись. Выстрел - откат, перезарядка полторы секунды, наведение, выстрел, на все - про все - пять секунд. И в гермошлеме скороговоркой частит:
«Слева, слева, слева! Они заходят нам в бок, где пробой генератора! Ким, там твоя зона!»
В это время нет времени на долгие размышления, на быстрые тоже нет. Перезарядка, наведение на цели - выстрел. Влево, перекрывая свою зону, веерным огнем, а справа краем глаза замечается что-то еще, на что нужных, таких длинных пяти секунд не хватает. Где эти верры? Не видят что ли, что артиллерия не справляется?
А верры связаны боем. Это, вообще, уже не стандартный бой, а какая-то мешанина из техники, трасс снарядов и лазеров, взрывов, бьющих по глазам через прицел. Титан сотрясает взрывом, вопит сирена тревоги - разгерметизация какого-то отсека, внизу с лязгом закрывается герметичная дверь. Вот так, стрелок Аристейн. Теперь ты заперт в своей башне, как в консервной банке, пока дроиды и ремонтные бригады не устранят повреждения и утечку воздуха.
- Алый пятый, огонь! - и снова попеременно, как сложная музыкальная установка, работают пушки. Лазер, гаусс, геобур. Лазер, гаусс, геобур. Пока не клинит пушку гаусса, от перегрева закоротило где-то волокно энергопередачи. Наводчик Кима замолчал - не то ранен, не то еще что-то. Приходилось ловить цели самому, сбивая беспилотные корабли-открывашки. Потом стрелок «ослеп» наполовину - сбили антенну главного прицела, и отстреливать наглые кораблики стесс стало практически невозможно. А еще несколько минут спустя что-то грохнуло, кажется, в самой башне, все пространство заволокло едким дымом вперемешку с испарениями пожарной пены, когда сработала система тушения. И без того скудный запас воздуха исчерпался пламенем в считанные минуты.
И где-то далеко во сне тревожно застонал котенок, не в силах проснуться: «Киииим...»
Темнота. Больше ничего. Темнота внутри, снаружи и вокруг. Он сам темнота. Его нет нигде, потому что отсутствует свет. Потом что-то пришло. Не изменилось, а пришло. В этой темноте был еще кто-то. Кто не давал сгущаться тьме вокруг еще больше, кто не пускал её вовнутрь, для того, чтобы она не поглотила кого-то, по имени Ким, совершенно всего целиком. А он сам, кто-то по имени Ким, не знал точно, чего ему хочется больше - погрузиться в эту тьму и слить свою черноту с её. Или наоборот - сопротивляться и держаться за того, кто не позволяет темноте забрать его полностью.
- О, Мать, да держите же вы его руку, я в вену попасть не могу! Мррис, очнитесь!
«Кииииииииим!!! Ким, ответь! Киииииим!! Кимушка, где ты?! Ответь мне, ми асте, Киииииииим!»
- Давление растет, у него такими темпами откажет сердце.
- Да что я могу сделать, у него сейчас дикая мешанина адреналина, тестостерона и эндорфинов, сыворотка просто не купирует выброс. А повысить дозу еще я не могу, мы убьем его печень и почки.
- Стрелок?
- Ким Аристейн, двадцать три года. Ожоги второй и третьей степени, химический ожог легких, гортани, ну, полный букет.
- Ничего, подлатаем. До Книссаурра в реаниматоре поваляется, а там, глядишь, пенсию по ранению, и в отставку.
Имя пришло быстро. Мррис. И кто-то, кто был вокруг, был рад, что это имя появилось рядом. Ким помедлил, а потом двинулся куда-то, чтобы быть ближе к этому имени. Сопротивлялась только мягкая душная темнота, не отпуская и стягивая. Но имя звало и манило, и Ким сделал первый шаг. Попытался сделать. А потом - рванулся, пытаясь вырваться из ставших неожиданно страшными темных объятий, пытаясь их преодолеть и обмануть. Его выбросило резко. С хрипом боли пришло и понимание, и память.
- Фибрилляция. Адреналин колоть нельзя. Будем запускать сердце вручную, потом в реаниматор. Готовим его, быстро.
Мррис своего тела не видел и не чувствовал. Он чувствовал только Кима, был с ним, касался бесплотной тенью его обожженных рук, оттягивая на себя его боль.
«Ким, Кимушка, свет мой, все уже, все, я тут, я рядом. Кимушка...Слышишь меня? Я с тобой, я тебя не оставлю, слышишь?»
«Мррис-Мррис-Мррис-Мррис», - стучало в висках. Больше ничего он не мог - ни ответить, ни чувствовать. Только держаться за это имя, которое рядом, которое нужно больше, чем вдох и выдох. А еще, сквозь невозможную боль и память огня, спасительным лучом прорезалось ощущение, что и сам нужен - сейчас, в этот момент, как никогда, как всегда.
«Мррис, Мррис... Люблю. Не оставлю. Не оставляй. Мррис» - и Ким, сосредоточившись на узкой волне имени, забыл про свою боль и страх. Подобрался к любимому, усталому, обессилевшему сердечку: «Мррис. Давай. Давай. Мы вместе. Мы справимся»
«Мы вместе, Ким...Вместе, что бы ни случилось»
- Есть пульс. Шьем его, аккуратно.
- Есть контакт! Ким? Ким, ты меня слышишь? Зрачки реагируют, мозг не поврежден. Ким Аристейн, моргни, если слышишь.
Намертво сцепленные, два сознания держали друг друга за миллиарды километров.
Часть девятая. Излечение
- Транспорт с ранеными прибыл на Кольцо. Император рвет и мечет - таких потерь мы еще не несли. Шесть Титанов, представляешь? Про мелкую технику вообще молчат, и солдат без числа погибло и ранено. Говорят, многих будет оперировать сам принц Астиарр.
- Да уж, восходящее светило нейрохирургии. Коль не ратными подвигами, так в медицине прославится.
В реаниматоре проснулся, прислушался и тихонечко поскребся в пластик стенки Мррис:
- Транспорт?.. Кииим...
- Вот черт! Ирет Мррис, что такое? - над ним с двух сторон склонились медбратья. Мррис пытался сказать, но в его маску автоматически подалось снотворное, в вены на обеих руках вкололась еще порция подавляющей гормоны сыворотки, и он уснул, беспокойно подрагивая ресницами.
Ким слышал беспокойство любимого, но ответить у него не хватало сил. Даже на самую малую волну. Оставалось надеяться, что Мррис сможет почувствовать, что расстояние между ними сократилось. Так хотелось узнать, когда он будет в форме для того, чтобы поехать уже в клинику к книссу. Но пока еще ничего не двигалось, а Ким даже не спрашивал. Ведь, наверняка, есть раненые тяжелее него, и, в первую очередь, разумеется, занимаются ими. С Кольца его перевезли на медицинском флайте на планету, вместе с другими ранеными, большинство из них тоже были с ожогами, термическими и химическими. Хуже всех, конечно, было книссам - шерстка сгорала легко и давала сильный жар. Но книссы и переносили боль терпеливее других рас. Насколько Ким мог понять по обрывкам разговоров, его Титан, «Анатха», был едва не захвачен стесс. Его отбили в самый последний момент. Один корабль Книссаурр потерял полностью - стесс успели ворваться на борт, и капитан принял решение о разгерметизации, спасая остатки экипажа от куда более мучительной смерти. Всю эту информацию Ким слышал, но не обдумывал. Либо лекарства, либо, что вероятнее, какая-то защитная реакция сознания не позволяли этого делать. Думалось только о Мррисе, а если не о нем, то о каких-то пустяках, будь то записная книжка, в которой хранились номера и адреса еще с академии, или необходимость ремонта на балконе. Но чаще всего - только трехцветный книсс занимал мысли и воспоминания обожженного стрелка. Каким тот был в начале знакомства, и каким стал после - в пору влюбленности. Каким прекрасным танцевал на празднике Выбора - Киму так хотелось, чтобы ожоги не тронули его плечо с четырьмя шрамиками. Каким Мррис всегда был - нежным, уступчивым, заботливым, таким изо дня в день вспоминал его супруг. Может, он почувствует, что его вспоминают, и не будет волноваться более, чем нужно?
А Мррис тщетно пытался вырваться из плена почти постоянного медикаментозного сна. Зная, что это чревато новым гормональным срывом, что, даже если бы этой опасности не было, ему еще долго восстанавливаться после открытого массажа сердца, по крайней мере, шрам на груди был еще совсем свежий, там даже шерстка не начала еще расти. Но как же ему хотелось позвать Кима! Чтобы услышал, узнал - он рядом, главный клинический центр на Книссаурре был один, и именно сюда свозили раненых, и именно здесь, в отдельном корпусе, шли исследования патологических изменений генетики. Наги, конечно, с их технологией замещения, это хорошо, но секрета этой технологии они не открыли, а очередь на операцию замещения зачастую тянулась десятилетия. Книссы хотели разработать свой метод лечения. И Мррису отводилась роль подопытного кролика, очень уж удачно он избавился от своей болезни. С точки зрения врачей.
Но вот, в один из дней, Мррис, приоткрыв глаза, увидел Кима с Кррисом и теткой Верреной, сидящих у реаниматора. Тетушка явно пыталась спрятать слезы, особенно заметив, что племянник уже проснулся. Кррис сделал вид, что постучал по пластиковому стеклу, ободряюще подмигнув, и увел мать, давая место стрелку. Мррис улыбнулся, часто моргая, чтобы и самому не показать слез. Перевязанный Ким, с напрочь сожженной и только начинающей отрастать шевелюрой, ресницами и бровями, был страшен. Но это был его Ким, а ожоги - такая мелочь! Главное, что живой, живой вернулся! Медбрат осторожно открыл крышку реаниматора:
- Помните, не больше пяти минут, и без нервов.
Но Киму с Мррисом уже было все равно, что происходит вокруг. Конечно, конечно, без нервов! Стрелок осторожно гладил милое лицо, склонившись, едва прикасался к бледным губам любимого и шептал:
- Я с тобой. Я с тобой. Меня уже скоро совсем выпишут, и я буду только с тобой, - голос был чужой, хриплый, еле слышный, и только по теплым ноткам в нем Мррис узнавал привычный ему голос Кима. И с первого же прикосновения часто задышал, сглатывая:
- Ким... Кимушка, любимый, свет мой... Я хочу домой, хочу к тебе! Когда все это кончится?
На сенсорной панели реаниматора зажегся тревожно-алый огонек, и кошачий не успел и дернуться, как получил новую порцию снотворного и сыворотки.
- Неееееет...не уходи, Кииии...ммм... - глаза закрылись, только брови книсса горестно приподнялись, от несправедливости такого поворота. Но с машиной не поспоришь.
Когда Мррис в следующий раз - час? день? - приподнял веки, то понял, что просыпаться можно и так - приятно и радостно. На пластике, прямо напротив его лица, был приклеен лист, на котором неровными буквами было написано: «Котенька мой любимый! Я приду еще, как только разрешат, это выпустили в первый раз, и то - под присмотром. Чтобы у нас было время побыть друг с другом, тебе надо быть спокойнее, когда я приду. Попробуешь? Док твой обещал, что тогда я смогу быть с тобой дольше. Главное, чтобы сердце выдерживало. Ты же выдержишь, мое сердце? Скоро, скоро вернусь, я недалеко! Люблю тебя и скучаю сильно. Твой Ким»
«Я постараюсь, любимый, я буду спокоен. Ты же жив, и скоро будешь здоров. А значит, мне не о чем волноваться» - Книсс приподнял руку и дотронулся до прозрачного купола кибермеда, проведя по строкам пальцами. - «Я тебя люблю, Кимушка. Все будет просто отлично у нас».
Перед Кимом остановился высокий, вровень с человеком, хмурый книсс, в зеленоватом лабораторном халате и с кипой журналов и историй болезни под мышкой. Его золотистая грива была коротко острижена, вилась крупными кольцами, серебрящимися на висках, и, если бы не эта седина, придавала бы довольно молодому лицу кошачьего толику дурашливости. Но синие глаза смотрели так пронзительно-жестко, что пробирала дрожь.
- Ким Аристейн? Можно вас на пару минут, ирет?
- Разумеется, доктор, это насчет Мрриса или меня самого? - Ким под серьезностью попытался скрыть беспокойство. Он примерно знал, что ждет его, но совершенно не представлял, что будет с Мррисом. Не может же тот вот так постоянно под лекарствами спать в кибере? И он этого уже сам не хочет. А врачи, с которыми Ким разговаривал, разводили руками и говорили, что основное лечение может начаться только после того, как сердце пациента будет в норме.
- О вашем супруге, - книсс кивнул на незанятую скамью, приглашая сесть. - Мне передали его историю болезни. Я изучил ее. Через три дня я буду его оперировать. - Он говорил короткими, рублеными фразами, делая меж ними паузы, словно обдумывал прежде каждое слово. - Вы его самый близкий родственник. Вам придется подписать некоторые документы. Могу прямо сейчас дать их вам для изучения.
И тут Кима заколотило, прямо кинуло в крупную дрожь. Сдержаться не очень удалось, только получилось хрипло выдохнуть:
- А в чем заключается операция? Мне говорили, что до восстановления сердца ничего нельзя предпринимать.
- Понятно, - книсс вынул из кармана плоскую коробочку с капсулами, вытряхнул одну на ладонь и протянул Киму. - Выпейте, это успокоительное. Мне нужен здраво рассуждающий собеседник, а не дергающийся муж. - Ему не удалось полностью совладать с лицом, и на нем на секунду проступило странное выражение, в котором смешалась горечь, боль и вина. - Так лучше? - спросил он, когда Ким проглотил таблетку и немного посидел. - Продолжим. Операция на мозге, не самая сложная, но и не простая. Сердцу вашего супруга ничего не угрожает, оно уже восстановилось после перегрузки. Вы сами понимаете, чем скорее будет отрегулирована работа его организма, тем меньше последствий гормонального сбоя проявится в будущем.
Ким кивнул:
- Ясно. То есть медикаментозно, как обещали, врачи урегулировать это не могут? Ведь... - он недоговорил, но прочитал бы его сейчас даже ребенок: «Ведь это так опасно!»
- Медикаментозная терапия затянется на годы. И не факт, что будет успешна. Конечно, в моем институте идут исследования, и я стараюсь их подгонять, как могу... - книсс на минуту отвернулся, откашлялся. - Но это не так быстро, как нам всем хотелось бы. - Он потер переносицу жестом уставшего до рези в глазах существа. - Я обещаю вам, что с вашим мужем ничего не случится плохого. Слово принца, ирет Аристейн.
- Какого принца? - машинально спросил стрелок, впитывая только информацию, касающуюся Мрриса. Но через мгновение догадался и увидел, кто этот врач. Склонил голову: - Извините, ваше высочество, и спасибо. Я буду надеяться. А сейчас я хотел бы к нему, это ведь можно?
- Можно. Идите, но ненадолго. И... - он не договорил, - Нет, ничего, идите. Я найду вас позже, подписать документы.
Астиарр смотрел, как торопливо, пытаясь сдержаться и не сорваться на бег, идет к корпусу этот человек, и машинально все сильнее стискивал кулак, пока не почувствовал боль от впившихся в ладонь когтей. Но лицо принца было каменно-спокойным. А то, что творилось в его душе, надежно пряталось за самыми мощными щитами и барьером из орихалка.
Три дня до операции, вопреки всем запретам и уговорам, Ким провел в палате Мрриса. Наслаждаясь редкими минутами, когда супруг просыпался от тяжелого медикаментозного сна, шептал о своей любви, прижимал к губам сонные пальцы, ловя каждый отклик, каждое движение. Устав, отключался тут же на стуле, но не убирал руку от пушистого бока. Хватит, кончилось то время, когда их разделяло расстояние, теперь он будет - как и обещал - всегда рядом.
Перед операцией Кима вызвали в кабинет главврача отделения, где лежал его супруг. Там его уже ждал принц Астиарр. Как всегда - ни малейшего признака улыбки на лице, сурово сжатые губы, холодные и абсолютно непроницаемые глаза.
- Присядьте, ирет Аристейн. Я говорил вам о документах, - он ни слова не сказал о том, что стрелок нарушил все возможные запреты и инструкции, проводя все время в палате Мрриса.
- Благодарю вас, ваше высочество. Я подписал. Вот они, - Ким положил бумаги на стол. Он на самом деле внимательно прочитал всё, что там было написано. Просто было трудно поверить, что его Мррису - самому теплому и доброжелательному существу на свете - необходима эта операция, исход которой пятьдесят на пятьдесят, то есть, как фишка ляжет. Как бы хорошо и тщательно её ни сделали, все равно зависеть все будет от того, как гормональное зеркало Мрриса состыкуется с изменением, примет его или нет. И поэтому Киму по-честному было почти все равно, кто будет делать эту операцию - хирург, принц или наг. Лишь бы результат был.
- Хорошо. Всю ответственность за исход операции я беру на себя. - Принц внимательно смотрел ему в глаза, выворачивая этим взглядом душу и помыслы наизнанку и сворачивая их обратно. Как наг, научился же у Олли. - Все будет хорошо. Я вам уже дал слово. - Астиарр встал и почти неосознанно вскинул руку в воинском приветствии, вместо того, чтобы кивнуть. - Да, еще одно, - он приостановился на пороге. - Вы можете ждать результатов в отделении хирургии, я прикажу, чтобы вас пустили. - И вышел, не оглядываясь. Операция должна была начаться через полчаса.
Ким сразу направился в указанное отделение. Ведь Мрриса увезли готовить к операции уже два часа назад. И теперь ничего не оставалось стрелку, как сидеть, привалившись плечом к холодной стене и крутить в руках супружеский браслет Мрриса. Своего у Кима, разумеется, не было - тот, что подарил муж, фамильный - сгорел, расплавился, оставив лишь шрам чуть ли не до кости запястья. И человеку приходилось гнать мысли о том, что, вероятно, ему не придется больше носить никакого браслета. Нет уж, скоро годовщина - и Мррис обязательно захочет подарить браслет, это будет, и никак иначе.
Астиарр, одетый в стерильный комбинезон, прошел стационарную рамку стерилизатора и вошел в операционную. Его пациент пока даже не спал, по приказу хирурга, анестезиологи не торопились давать ему наркоз. Принц склонился над ложем кибер-хирурга, к консоли управления которым он должен был подключиться совсем скоро, и заглянул в темно-медовые глаза котенка.
- Боишься? - осторожно погладил его по чисто выбритой макушке. - Не стоит. Давай, за тебя бояться будет твой Ким? А ты мне нужен спокойным, - он был серьезен, но синие глаза были теплыми, здесь и сейчас. Мррис и не знал, что можно успокоиться, лишь встретив вот такой взгляд. Он поверил этому взгляду, даже чуть улыбнулся уголками губ, совершенно не к месту пролепетав детское:
- Ким хороший!
- Очень хороший. И ты молодец, малыш. А теперь закрывай глазки, и засыпай. Проснешься ты уже здоровым, я тебе обещаю, - Астиарр легонько провел чуть светящейся ладонью по его лицу, и отошел на свое место. Сел, сосредотачиваясь. На его запястьях, на тыльной стороне, были крохотные проплешинки от постоянного подключения к аппарату кибер-хирурга. И такие же - на висках. Он давно уже привык к уколам боли, которые сопровождали каждую «прошивку» иглами контактов, и не замечал ее. Анестезиолог пустил наркоз, внимательно следя за мониторами.
Мррис уже привычно закрыл глаза, проваливаясь в сон. Но на этот раз сон был не совсем сном - это была совершенно другая реальность. Мррис стоял у подножия горы, сплошь заросшей дивной мягкой травой и незнакомыми прекрасными цветами. Гора не крутая, но высокая. Надо только разбежаться... И Мррис разбежался и понесся вверх по склону, такой счастливый, как давно уже не был. И чем выше он поднимался, тем ярче становился свет вокруг, тем острее ощущалось счастье. И тут он вылетел на вершину - и остановился от восторга: внизу было небо и солнце. А он был над всем этим. Вдруг рядом оказались те, о ком Мррис всегда мечтал - отец, мама и сестренка, которой брат никогда не видел. Они улыбались и ждали, когда он подойдет.
По вискам врача стекал пот, ассистент не успевал его стирать. От напряжения ментального поля вздрагивали провода кибер-хирурга: Астиарр управлял им не столько мануально, сколько ментально, делая ювелирную работу. Он сказал стрелку, что операция не самая сложная. Это была привычная за прошедшие годы ложь. Каждая операция на мозге была заведомо сложной. А такая, с постоянным контролем кардиологии, гормонального фона и с непредсказуемыми последствиями от неизвестно куда девавшегося генетического заболевания - в сотню раз более сложная.
Мррис смотрел на родителей, не отрываясь - они были совершенно такими же, как он их помнил, молодыми, красивыми, смотрели на него - а он и забыл уже, как они всегда смотрели на него! - с нежностью и гордостью. Сестренка, маленькая трехцветная котенка, прижималась к коленям родителей и смущенно смотрела на брата. Как хотелось Мррису подойти и обнять их, родных и дорогих, но когда он сделал шаг, отец кивнул на высоту: «Попробуй сначала!» И Мррис благодарно улыбнулся - они поймут, если он придет к ним позже, вот только за Кимом слетает вниз и сразу вернется. Без Кима - какая же семья? И он, последний раз обернувшись, увидел, как мама машет ему рукой. А потом - он летел вниз, обгоняя облака, наслаждаясь шумом ветра в ушах, меняя направление в темнеющем пространстве. И последней мыслью было воспоминание, что на руке у мамы был её браслет, матово сияющий в блеске солнца.
- Все...шью... - Астиарр сцепил клыки, заставляя себя сосредоточиться на совсем простых, крохотных стежках. Пусть у мальчика не останется даже шрама после операции, красивый же котенок. За прошедшие почти шесть часов он вымотался, как тряпка, комбинезон промок насквозь, ассистенты менялись каждый час, а он работал без перерыва. Но сейчас принц-хирург был уверен на все сто двадцать процентов, что Мррис проснется здоровым. Все, что он мог, чего не мог, и что было попросту невозможно, он сделал. Когда кибер-хирург тихо отсигналил, что запущен процесс регенерации тканей, Астиарр просто не нашел сил встать и отключить контакты. Ему помогли, отсоединили иглы от нервных окончаний, подняли под руки. Дальше, пошатываясь, но с каждым шагом все увереннее, он вышел из операционной. И немедленно наткнулся на взгляд стрелка. Силы подняться автоматически у Кима нашлись, а вот сил спросить не было. Это ведь не операция закончилась, а кусок всей прошлой жизни. Начнется ли новая? Усталый стрелок задавать таких вопросов не умел.
- Он проснется через сутки, может быть, чуть позже, - голос был чужим и хриплым. Принц, уже знакомым жестом потер переносицу и вдруг предложил: - Сидеть именно здесь нет смысла. Приглашаю тебя на чашку кофе. Все равно ведь спать ты не собираешься, я так понимаю?
Он проснется - это значит, хорошо? Он проснется - это значит спит. Это значит - дышит, не умер, не исчез, не бросил, а просто спит под наркозом. Ким дернул подбородком, сцепив покрепче зубы, не давая вылиться невесть откуда взявшимся слезам. «Оставьте меня здесь, ваше высочество доктор, я хочу увидеть, как он проснется...»
- Нефиг. Ай-ши Аристейн, это что, бунт на корабле? Я сказал - мы идем пить кофе. Вотпрямсчас, - спорить с книссом, который, неизвестно откуда взяв силы, ухватил человека за запястье и поволок почти на себе к выходу, так и не избавившись от неприятно-влажного хирургического комбинезона, было нереально. Астиарр вел Кима в ординаторскую, просто потому, что практически все время там обитал. Он уже и забыл, как выглядят его покои в Киррра’аллоре. А еще ему нужно было хоть с кем-то поговорить. Хотя бы и с этим парнем, который умирает от беспокойства за своего юного супруга. Ким подчинился, не понимая почему. Вероятно, потому что уже давным-давно никто не поступал так с ним, не решал за него, в лучшем смысле этого понятия. На корабле дело другое, там приказы и исполнение приказов. А в жизни, когда надо быть сильным и мужественным, а не получается, так иногда хочется, чтоб кто-то взял за руку и сказал простые избитые вещи, или был рядом, когда одному невыносимо быть сильным.
А потом принц варил им кофе на спиртовке, в медицинской мензурке. Совершенно не такой, как любил Ким - от его крепости и горечи вылезали глаза на лоб. А еще от щедро плеснутого в этот адский кофе спирта. И Астиарр, прихлебывая напиток, тихо рассказывал бородатые анекдоты из медицинской практики. А потом сказал:
- Знаешь, какое самое лучшее удобрение для цветов? - и посмотрел куда-то мимо стрелка странно блестящими глазами. Ким едва удерживался, чтобы не открыть рот пошире и не остудить горло прохладным воздухом, и поэтому ответил автоматически:
- Мррис сам ухаживает за цветами, и я понятия не имею, почему они всегда цветут у него даже в самой тени.
- Дурень ты. Любовь - вот чем он их подпитывает. Точнее, вы вместе. Уж поверь эмпату, за версту влюбленных до одури чую, - принц рассмеялся, роняя голову на сплетенные вместе ладони. Напряжение дня уходило непрошенными, трудными слезами, которых он не стыдился, но показывать не хотел. Ким же запрокинул голову, сам не зная, что это он рассматривает на абсолютно белом потолке, но все равно две крупные капли проложили мокрые следы от висков к ушам. Одна даже затекла внутрь и привела в чувство. Ким со злой усмешкой на эту мокрушку и судьбу в её лице проговорил, почесывая небритый подбородок:
- Наши, наверняка, загнулись. Любовь любовью, но необходимость воды еще никто не отменял.
- Оживут. Кстати, о птичках. Насколько я знаю, тебя комиссовали по ранению. В принципе, правильно. Но пенсия мизерная. А в академии имени Гая-Юлия как раз уходит на пенсию мой наставник, преподававший артиллерийское дело. Пойдешь?
- Вы серьезно? - Ким вперил взгляд в затылок принца. - Я, если честно еще и не думал об этом. Некогда все было, да и сейчас, наверно, не время. Мне нужно будет знать, каким будет Мррис после операции, понимаете? Когда я смогу оставлять его одного, как надолго, и это... - Ким замолчал, осознав, что предложил ему нежданный покровитель: иметь работу, будучи инвалидом. Зарабатывать хорошие деньги тем, что хорошо умеет. И каждый день - каждый! - возвращаться домой.
- С ним все будет в полном порядке. Поверь, с ним уже все в порядке. Через сутки регенератор заживит послеоперационный шов. Еще через неделю ему можно будет встать, даже нужно будет. Реабилитационный курс - месяц. На это время я договорюсь, чтобы должность преподавателя оставили вакантной. - Астиарр поднял голову, он был совершенно трезв, не смотря на выпитый алкогольный кофе. И смотрел снова так серьезно, привычно-замкнутый, хоть и без того льда в глазах, к которому привыкли окружающие. Но Ким уже не верил этой закрытости, он сумел улыбнуться и проговорить:
- Ну, неужели? Я-то надеялся, что от его бешеного гона, с которого я ничего не поимел, мне хоть обломок останется! - и, не скрывая улыбки, перешел с шутливого тона на серьезный: - Спасибо, Ваше высочество! Я не представляю, чем смогу отблагодарить Вас.
- Да останется тебе Гон, не переживай. И благодарить меня не надо чем-то особым. Просто живите. - Принц вздохнул, устало потер лоб. - Я не принц, не «ваше высочество», после отречения. Я нейрохирург, и зовут меня Астиарр Кэшшш-Хирео. Будем знакомы, - и протянул ладонь.
- Представляться Кимом Аристейном уже, вроде бы, не к месту, - пожал руку стрелок. - А, по-моему, вы очень даже принц. По крайней мере, я их так и представляю.
- И много ты нас, принцев, повидал? - Астиарр прищурился, улыбаясь одними глазами. - Еще кофе?
- Только можно «просто кофе»? Я принцев вообще не видал. А просто читал много, особенно про Астиарра Первого и Гая Принципа. Потому и пошел всем назло в Академию. А вас я даже и узнал-то не сразу, простите.
- Да и хвала Матери, меня редко кто узнает. На официальных фотографиях я несколько... другой, - Астиарр снова разжег спиртовку и достал из крохотного холодильника бутылку с молоком, а с полочки над рабочим столом - сахарницу, в виде черепа. - Тебе бы не кофе, а поспать надо. Может, уложить тебя тут? - профессиональным жестом взял стрелка за запястье и сосчитал пульс, осторожно и бережно держа его руку, с которой еще не до конца сошли корки ожогов.
- Нет-нет, что вы! - Ким вскочил со стула. - Я пойду к себе, спасибо вам!
Он вспомнил, что Астиарр, наверняка, устал гораздо больше, чем показывает, и что отдых ему необходимее - ведь, может, скоро снова операция. Снова какой-то пациент, которому нужно отдать и силы, и время, и умение, и внимание. Принц даже не стал его останавливать, только улыбнулся:
- Ты, действительно, иди в палату, а не под дверь послеоперационного блока. Я же приду и проверю. И спать ложись. Честное слово, котенок твой проснется здоровее тебя.
- Не надо проверять, я лягу спать, ваш кофе со спиртом, на самом деле, почему-то клонит в сон, - улыбнулся в ответ Ким. - Спасибо еще раз. Особенно за Мрриса и ... ну, что поддержали меня сейчас, иначе... ну, я не знаю, просто... - он совсем запутался в мыслях и словах.
- Не за что. Спокойной ночи, стрелок. Увидимся завтра, на пробуждении твоего рыжика.
После ухода Кима, Астиарр еще пару минут бездумно переставлял на столе чашки и спиртовку, потом, так и не раздевшись, прошел за ширму и упал на узкую койку, не расстилая ее. Через секунду он уже спал, глухим черным сном совершенно вымотанного человека. А Ким вышел в закрытый двор клиники, построенной пятиугольником, прошел под окна хирургического отделения и сел на лавочку, глядя в то, за которым спал Мррис. После разговора с Астиарром было спокойно, как уже давно не было.
«Просыпайся, мелкий, у меня столько новостей», - подумалось стрелку уже в полусне. Лавочка была очень удобной - наверняка тут хорошо спится.
Проснулся Ким отчего-то не на лавочке, а в своей палате. На прикроватной тумбочке исходила паром кружка с кофе, к ней был прислонен листок с укоризненным: «Я же просил! А.» На часах был почти полдень, и в окно било яркое летнее солнце, дробясь стеклами на тысячи синеватых солнечных котят. Ким слетел с кровати в момент, натягивая уползшие куда-то под кровать ботинки. Глотнул кофе и помчался в хирургию, резко притормозив лишь у самых дверей. Неожиданно робко постучал, стараясь дышать потише рвущимися легкими, и приоткрыл дверь. Дежурный врач кивнул ему и указал на нужную палату:
- Он еще спит, вы рановато, ирет Ким. Ирет-э Астиарр просил, если вы примчитесь, отправить вас завтракать, если понадобится - силой. Все равно еще ждать более четырех часов. Как минимум.
Ким смутился:
- Спасибо, хорошо, извините... Я... - «Лучше умоюсь, схожу», - продолжил он мысль уже в коридоре, чем и занялся.
Но уже через два часа он, испробовав все способы убить время и не выдержав, снова постучал в хирургию и, виновато улыбнувшись, проскользнул в палату. Сел сначала у самой двери, а через пять минут решительно придвинул стул к реаниматору и уткнулся в него лбом. Ближе к вечеру у него затекли руки, ноги и шея. Но оторваться от реаниматора он просто не мог. Как приклеенный, сидел, не обращая внимания на урчание голодного желудка. И прочие физиологические позывы. Дверь за спиной открылась, раздалось насмешливо-скептическое: «Хм!»
«Угум», - кивнул головой Ким.
- Ой, простите! - подорвался он, опомнившись. - Здравствуйте!
- Определенно, я здравствую. А вот вы, ирет Ким, собираетесь слечь? Марш, куда там организму надо! И чтоб раньше, чем после ужина, я вас тут не видел, - Астиарр прошел к кибермеду и откинул купол. Внимательно осмотрел шов, почти сглаженный регенератором. Изучил показания приборов. И обернулся на стрелка, грозно сдвинув брови: - Вы еще здесь?!
Ким внимательно следил за выражением лица принца и даже осмелился возразить:
- Нет меня, я вам кажусь. Как он?
- Ким, ему спать еще несколько часов. Вот, еще даже швы не регенерировали до конца, - вздохнул и терпеливо пояснил хирург. - Как только вместо рубца останется нитевидный след, как от царапины недельной давности, так и проснется. Это, чтоб ему больно не было, понимаешь? Ради Матери Миэре, иди, поешь. Прогуляйся в парке. Хорошо, прогуляйся под окнами хирургии, только не в палате. У тебя уже глаза черными кругами обвело. Мне приказать тебя под капельницу уложить? Ну?
Ким вытянулся и отдал честь:
- Прикажете выполнять, сир? - И, дождавшись улыбки, поспешно отправился по действительно необходимым делам. Поедая десерт, впервые почувствовал вкус нер-зимы и подумал, что Мррис определенно готовит лучше, десерты у него получаются гораздо нежнее.
«Я соскучился, как я по тебе соскучился», - эта мысль впервые пришла с улыбкой. И Ким гулял по дорожкам двора, попинывая камешек, думал уже, думал о будущем. Комм запиликал, высвечивая незнакомый номер.
- Просыпается наш спящий красавец, - коротко отрапортовал Астиарр и отключился. У Мрриса изменился сердечный ритм и дыхание, дрогнули ресницы и сухие, обкусанные губы. Врач стоял над ним, выглаживая бритую макушку светящимися в полумраке палаты ладонями. Свет он не стал включать, ведь котенку будет неприятен яркий свет после такого долгого наркоза. Ким тихо, как мог, ворвался в палату. Не моргая, не дыша, приблизился к книссу в открытом реаниматоре. Невесомо положил ладони на одеяло, не отрывая взгляда от бледного лица, потом перевел глаза на Астиарра.
- Тссс, не шуметь, не нервничать, - предупредил врач, отходя на шаг, но не так, чтобы не видеть пациента. Мррис хныкнул, тихо чихнул. И позвал, как иногда звал дома по утрам:
- Кииииимуууушкааа, ми асте...
Ким задохнулся первым вздохом, но, склонившись, ответил спокойно и нежно:
- Да, Мррис, я тут, тут, с тобой. Все хорошо, котенька... - а у самого до невыносимости щипало в носу.
- А чего ты не спииишь? Рано же еще... - и протянул руки, ища привычных объятий человека. Астиарр шагнул и быстро, осторожно убрал капельницы и датчики. Ким поймал тонкую ладонь и прижал к губам, смеясь и плача в душе от счастья слышать эти слова снова:
- Ты знаешь, я уже выспался.
Как и обещал принц, через неделю Мррису до чертиков надоело лежать, и он встал. Учился ходить почти заново, первое время ноги подгибались, и стрелку приходилось носить почти невесомое тельце супруга на руках. Потом дело пошло на лад. Эти две послеоперационные недели Астиарр наведывался к пациенту каждый день. А потом Мрриса выписали, проходить адаптацию на дому. И неулыбчивый книсс из жизни пары исчез. До того дня, когда Мррис впервые сам сделал все: встал, умылся, заправил постель, сварил кофе и приготовил завтрак. То есть, сделал привычную домашнюю работу, как и до операции.
Ким, проснувшись от запахов и звуков на кухне, спустился и, опершись о косяк, наблюдал за снующим книссом. Это было просто... просто как вчера, как сто лет назад. Но теперь эта картина была в миллион раз дороже. Мррис повернулся и улыбнулся ему:
- Доброе утро, ми асте. Угадай, кто мне звонил час назад? - отставил сковороду, со скворчащей яичницей, с огня и подошел обнять. Тонкие ладони привычно легли на поясницу Кима, ощущая так до конца и не сгладившиеся следы огня на коже человека. Самый страшный и заметный шрам остался на запястье стрелка, там, где из его кожи вырезали вплавившийся в плоть обручальный браслет. Кошачий был твердо намерен скопить денег и заказать у ювелира точную его копию. Ким склонил голову, наслаждаясь щекоткой короткого ежика на макушке Мрриса:
- Ну, выбор небольшой: либо Веррена, либо Кррис.
- Не угадал. Сюрприз будет. Обещался быть к завтраку, - рассмеялся книсс, потираясь ушками о его плечо. В дверь позвонили, коротко и требовательно. - Ага, вот и он.
- Ну, ты открывай, а я ополоснусь, - и уже по пути прошипел: - Мог бы и заранее предупредить, а то вечно я... Привет сюрпризу, я скоро!
Ким управился по-военному быстро, только вот волосы, отросшие не по уставу, всё не высыхали и колечками скручивались на затылке. Что за гость там сюрпризный, теперь одеваться надо - а так было бы классно сидеть без рубашки, как раньше. Наконец, он закончил утренний туалет и поспешил в гостиную, откуда слышались голоса.
На диване, закинув лапу на лапу, расположился принц, разговаривал с Мррисом, который слегка смущенно отвечал на вопросы, теребя край так и не снятого фартука.
- Доброе утро, ирет Ким. - Астиарр встал и поклонился, внимательно оглядывая стрелка. Профессиональным взглядом врача подмечая общий здоровый вид и оставшись им довольным. - Я ненадолго и сугубо с делами.
Донельзя удивленный Ким поклонился:
- Ваше высочество, Мррис мне обещал сюрприз, и он не обманул. Давайте все-таки вы задержитесь и позавтракаете с нами, ведь Мррис так старался.
- Если честно, я рассчитывал дать вам шанс похвастаться домашней стряпней. Вы ведь так рвались домой, ругая больничную еду, - съязвил Астиарр, пряча улыбку в глазах за прищуром. Ким шутку оценил, любуясь на смущенного донельзя Мрриса. Кошачий метнулся на кухню, за приборами, ругая себя мысленно, что не сообразил заранее накрыть на стол. А принц, согнав с лица усмешку, уже серьезно обратился к Киму:
- Я приехал узнать, как у вас дела, и что ты решил насчет должности преподавателя. Академия меня торопит - через две недели начинаются занятия, а место вакантно. Профессор Дааррел приготовил для преемника все материалы, учебный план, ждет, кому передать.
- Да вы и сами видите, что вроде все нормально у Мрриса. С виду. А под черепушку я заглянуть не могу. Но вроде не напрягается, на самом деле нормально. Поэтому я, если его можно оставлять одного, готов хоть завтра. Хотя... - Ким запустил в отросшие волосы пятерню, - Как это происходить будет, представляю не очень. Одно дело учиться, а другое - учить. Если честно, то мне даже страшно немного, - и, как объяснение, на лице промелькнула совсем уж мальчишеская улыбка.
- Начинать что-то новое всегда страшно. После завтрака я твоего рыжика осмотрю, и как раз таки с влезанием в черепушку. Хочешь - можешь поприсутствовать, ему спокойнее будет. - Астиарр повел носом и улыбнулся: - Мммм! Пахнет булочками с джемом! Какая прелесть!
- Такое и спрашивать не надо. Вы простите, я пойду, помогу ему. - Ким прошел на кухню, где метался Мррис, стараясь ничего не забыть.
- Так, мелкий, не суетись, давай поспокойнее. Я тащу этот поднос и кофейник, а ты булочки.
Мррис благодарно прижался к его груди лбом на секунду и потом, уже успокоенный, взял блюдо с выпечкой, еще горячей. Визит принца, пусть он и отказывается от этого титула, все равно большая честь. Тем более, что Мррис был ему благодарен за спасение своей жизни и здоровья так, что и не представлял, чем можно отблагодарить за такое.
Астиарр сидел на диване, в этом маленьком, уютном домике, впитывая всей душой атмосферу тепла и любви, которых ему так не хватало уже... уже больше года. Что ж... Судьба его не баловала. Но жаловаться на нее он не собирался. Услышав шаги из кухни, он открыл глаза и успел снова поставить щиты, скрывая за ними боль. Так что навстречу влюбленным он уже спокойно улыбался.
Чашки расставлены, кофе налит, «приятного аппетита» - и вот уже от первой булочки откушено, а джем, как всегда, вылезает в совершенно непредсказуемом месте, которых у булочки не так уж и много - но все равно не угадаешь. У Мрриса, как обычно, капельки джема на вибриссе справа, и Ким еле удерживается, чтобы не стереть это пальцем при Астиарре. Хорошо еще, что гость такой - не требующий официоза.
Принц больше рассыпался в похвалах повару, чем ел. Мррис краснел, полыхал ушками, как маячками. Наконец, чашки отставлены.
- Спасибо, все было просто замечательно вкусно. Я давно такой вкуснятинки не ел. - И это была чистейшая правда: Астиарр уже не помнил, когда последний раз присутствовал на семейном ужине, приготовленном сестренкой и мамой. А больничная еда домашней не была по определению. - Теперь, позвольте мне все-таки перейти к делам? - дождался кивков и продолжил: - Ким, значит, я говорю в деканате, что ты согласен? И жду тебя завтра же в Киррра’аллоре, у главного корпуса Академии. Мррис, мне нужно тебя осмотреть, увериться, что все в порядке. С ментальным чтением. Ты согласен?
Мррис растерянно кивнул, немного все же побаиваясь. Ментальное чтение - это же вся подноготная наизнанку. Но Астиарру юноша доверял. Ким, наклонившись, коснулся плеча, заглянул в глаза, спросил взглядом - что-то не так? Пришлось собрать волю в кулак и решительно кивнуть: все в порядке. Просто будь рядом. И сжать руку Кима, переплетая пальцы. Принц тихо фыркнул, шуткой разряжая напряжение:
- Можно подумать, я вас есть собираюсь, молодой человек! Или влезать в вашу личную жизнь. Поверьте, мне важен только медицинский аспект, то, как себя ведет ваш организм. Ну же, трусишка, котенок рыженький, что такое?
- Ну давайте уже, а то мне страх как интересно узнать, КАК же ведет себя твой организм, мож, что-нибудь от твоего шикарного гона и на мою долю выпадет, - попытался пошутить Ким, чем вогнал Мрриса уж совсем в краску. А вот Астиарр шутку оценить смог, легким кашлем скрывая смех. Принц поднялся из-за стола и подошел к дивану.
- Тебе лучше лечь. Ким, садись рядом, только не трогай его, собьешь фон, - он распоряжался привычно-властно. И как врач, и как принц. Воспитание никуда не девается, даже если отрекаться от него сто раз на дню. Мррис и сам не заметил, как оказался лежащим на диване, головой на подушке. Астиарр встал на колени за подлокотником дивана, положил ладони на виски котенка и сосредоточился, прикрыв глаза. У него неярко, золотисто замерцали руки до локтей. Проникновение в разум Мрриса было незаметным, как касание пернатой змеи. Могло быть столь же опасным, но сейчас врач просто оценивал состояние мозга, его функции, да и состояние всего организма в целом.
- Гона с выписки не было, так? - тихо спросил у обоих. - Это хорошо, ты успел восстановиться. Чуть разбалансировано гормональное равновесие, скорее всего, скоро Киму предстоит тебя...гхм...успокаивать.
Теперь, когда Мррис не смотрел на него, Ким тоже мог позволить себе смутиться. Хорошо, что Астиарру не пришло в голову его прочитать, а то бы увидел, что стрелок совсем уже «окошачился» - еще немного, и гон пришел бы к нему. Теплым взглядом Ким смотрел на спокойное лицо супруга, и казалось дурным сном то, что еще недавно тот был на шаг от невозвращения. Какое счастье, что Астиарр решил не в пользу терапии тогда, а выбрал операцию. И каких богов благодарить за удачный исход? Наверно, только счастливые руки доктора. Эти на самом деле золотые сияющие руки.
- Ну, вот и все. Не так страшен принц, как о нем говорят, правда же? - Астиарр погладил юношу по коротким рыже-белым волосам, которые, кажется, чуть подросли с момента, как он к ним прикоснулся? Мррис был в этом уверен. - Ким, запиши мой код комма, на всякий случай. Если что-то будет не так, немедленно звони. Я пришлю флайт.
Он никогда так не делал. За его пациентами обычно наблюдали другие врачи. Но к этим двум он прикипел всей душой. Отчего - он и сам не знал. Может, они напоминали ему его прапрадедов? Или его самого и Илленаса? Или... или он просто так хотел еще раз окунуться в спокойное тепло их душ?
- Спасибо, - сорвалось шепотом с губ Кима. Он много раз говорил это Астиарру, много раз. Но сейчас - сказал это совершенно по-другому, гладя воплощенное свое счастье и осознавая, как хрупко оно было. Как теперь он будет беречь его - свое трехцветное чудо. Принц торопливо попрощался с ними и ушел. На улице его ждал флайт, в клинике - неоконченные опыты и пациенты, но впервые за несколько лет ему не хотелось торопиться. Однако, чувство такта требовало оставить эту пару наедине.
Мррис протянул руки, не вставая с дивана.
- Иди ко мне, Ким? Ну ее нафиг, эту посуду.
Ух ты, какой - давно любимый таким не был. Целую вечность не был. Ким опустился возле дивана и взял протянутые руки в свои, лаская лицо Мрриса влажным взглядом. Притянул пальцы к губам и выдохнул в них:
- Котька... Малыш мой...
- Ты что, Кимушка? - Мррис потянул его на себя, приглашая лечь рядом. - Ну, что ты, ми асте? - и сам потянулся в поцелуй, долгий, нежный, вроде бы, не особо горячий, но к концу его дыхание у кошачьего срывалось. Оторваться от губ Мрриса заставить себя Ким не мог, чувствуя, что дыхания книссу не хватает, целовал вокруг мелкими глоточками, ласкал уголки и очаровательную раздвоенность верхней языком, мягко всасывая по очереди обе губки, будто решая, какая из них слаще, и, не находя решения, начинал по новой. Мррис тихо постанывал в его губы, словно сожалея, что такого давно не было. И в самом же деле, с самой выписки Ким боялся к нему притронуться с намеком на желание, а Мррис будто позабыл о таком. Получалось, что принц-врач своим ментальным касанием разбудил уснувшее желание. И еще за это Мррис был ему благодарен. И все сильнее прижимал к себе мужа, выгибаясь, подставляя под поцелуи нежное горло, ушки, лицо, и сам целовал, все горячее, все жаднее, выглаживая, заласкивая язычком следы огня на лице, на руках Кима. А супруг уже терял голову, чувствуя, что остановиться будет не в силах. Прошептал прямо в подрагивающее ушко:
- Да? Ведь да, Мррис?
- Даааааа, да, ми асте! - и тонкие пальчики Мрриса пробежались по застежкам рубашки, опережая самого стрелка, скользнули теплыми рыбками по груди, по плечам, стягивая ненужную уже преграду с его тела. - Да, Кимушка, да, счастье мое!
Ким поднял голову, заглянул прямо в сияющие глаза любимого. Они замерли на секунду, перемешивая обоюдную нежность. А потом Ким снова влился горячим поцелуем в подставленный с такой готовностью розовый рот с нежным шершавым языком. Но надолго не задержался, спустился по закинутой шее вниз, прямо по вздрагивающей жилке. Недолго думая, задрал тонкую футболку и спустился кончиком языка к ключицам.
Было с чего потерять голову - Мррис лежал перед Кимом, весь в его власти, а жадный владелец стоял на коленях, покрывая поцелуями грудь, правой рукой успевая снимать легкие домашние брючки, а левой лаская лицо, волосы и затылок. От этого казалось, что Ким везде, его много, больше, чем один - Мррис даже глаз приоткрыл, чтоб убедиться в наличии только одного сумасшедшего любимого рядом. Но тут же со стоном сомкнул веки - язык мужа скользнул во впадинку пупка, а затем чувственно прошелся по косточкам бедер. Мррис чуть повернулся, спустив лапы с дивана, изогнувшись так, что бедра оказались подняты над ним, а хвост сам по себе отъехал в сторону, нетерпеливо подергиваясь. И тихо, умоляюще простонал, вцепляясь в обивку дивана коготками. О, да, он соскучился, только сейчас понимая, как же ему этого не хватало! И в самом деле, жизнь была пресной без этой перчинки, без этого жара. Без вкуса Кима на языке, без его стонов и хриплых сбивчивых слов.
«Иди ко мне, ми асте, прошу!»
«Конечно, малыш, я сейчас, я с тобой...»
Ким исполнял свое давнее желание, возникшее еще в больнице. Ему хотелось вылизать своего котенка, до сантиметра, до шерстинки, чтобы убедиться, что он вот, тут и сейчас, цел и невредим. И то, что Мррис так страстно изгибался и мурчал, только помогало стрелку в достижении цели. Сейчас он уже целовал сгиб лапок, крепко держа их за щиколотки и не давая им освободиться. Котенок уже что-то умоляюще мяукал с подвываниями, но Ким был неумолим. Но, наконец, он развел стройные лапки и по внутренней стороне проскользнул языком к горячему паху. Не давая даже секунды на понимание, прильнул обжигающим ртом к налитому кровью члену Мрриса, и в ответ на хрип только прижал обеими руками книсса к дивану.
Это было нечестно, но Мррис понимал - сейчас он может только подчиниться, отдаться ведущим его рукам и губам любимого. И получить свое наслаждение, которое уже перехлестывало через край. Но как же хотелось самому ласкать стрелка, вылизывать, дразнить и подчинять! Как же хотелось...От мысли, чего ему хочется, долго-долго бывшей его тайной, Мрриса бросило в жар. Стоило только представить на секунду Кима в такой роли, и горячая душная волна накрыла с головой, Мррис забился в руках супруга, выплескиваясь ему в рот, судорожно вскрикивая и мяуча. Ким оторвался от своего занятия, только когда ослабевшие руки Мрриса потянули его вверх. Стрелок, усмехаясь, чувствовал, как любимые губы целуют его, шепча такие милые нежные словечки. Прижал к себе посильнее и опрокинулся навзничь, увлекая за собой, снова лаская везде, где дотянутся руки.
Книсс наклонился над ним, чуть усмехаясь: Ким сам дал ему джокера в руки, позволив сбросить часть напряжения. Зато теперь можно без помех его довести до состояния хрустального звона, самому оставаясь относительно спокойным. Ах, ну как же он любил слушать голос своего мужа! Пусть он сейчас совсем не похож на прежний голос, ранение даром не прошло, но все равно любимый, все равно желанный. Проворный язычок пробежался по телу, по чувствительным соскам, острые зубки прикусили один, шершавый язычок принялся дразнить его, в то время как второй сосок теребили пальчики и покалывали коготки Мрриса. Потом они поменялись местами, потом коготки прошлись по всем эрогенным зонам человека, отмечая свой путь тонкими царапинками на смуглой коже. И язычок зализывал их, вырисовывал влажные вензеля и завитушки на шелке кожи, с чуть заметными следами ожогов. Ниже, скользя пушистым телом по телу Кима, мимоходом расстегивая и стягивая с него брюки, вместе с нижним бельем, потому что мешаются, хочется, наконец, приласкать и его так, как он ласкал кошачьего. Почувствовать его вкус.
- Мррис... Мрриииссс... Коооо-тень-ка! Как я соскучился, как истосковался по тебе... Дааааа, еще... солнце мое, еще! - не замечая, метался Ким. Вот в этом огне он готов был гореть и сгорать раз за разом, лишь бы чувствовать своего котенка, такого неожиданно и приятно сильного. Вот теперь Мррис в полной мере мог оценить то, что выздоровел, что может удержать, направлять и нежить, со всей доступной силой и страстью. И он не торопился, растягивая удовольствие, замирая на мгновение, не выпуская из плена губ исходящий влагой член любимого, но позволяя Киму чуть отдышаться, и снова принимаясь доводить его ласками до точки кипения. И гладить, покалывая коготками, его бедра, сильные ноги, грудь и руки, придерживая, прижимая, все горячее, мурлыкая и впуская в дрожащее от этой вибрации горло его плоть, глубже, жадно, без малейшего смущения и стеснения.
«Скажи, что мне сделать? Что? Кииииим!»
- Иди сюда, - вдруг почти спокойным голосом позвал Ким, - Я обниму тебя. - И сел навстречу поднимающемуся Мррису, с наслаждением принимая его объятия, сам приникая к нему широкой грудью, подхватывая книсса под ягодицы и настойчиво лаская их. Пальцы осторожно проникали в горячую промежность, и только закушенные губы и рваное дыхание говорили о том, что на самом деле Ким едва сдерживается, даже в самом сумасшедшем желании помня и не желая причинять ни малейшей боли. Мррис прильнул к нему, жадно целуя, отвлекая внимание этим поцелуем, потому что даже недавняя разрядка не спасала от желания получить все и сразу. Тонкие пальчики направили член Кима туда, куда нужно, коленки стиснули его бедра, не позволяя двигаться. Мррис сам, медленно, дразня и выгибаясь, насаживался на него и отступал, чтобы через мгновение продолжить движение чуть глубже. И снова соскользнуть, почти выпуская его из себя. Но в последний миг сжимая мышцы и не выпуская. И снова начиная свой танец на горячей плоти.
- Садииииист, - прохрипел Ким, закидывая назад голову. И опершись на руки за спиной, исчез из этого мира, занырнув в пучину наслаждения. Что шептал, как стонал, зачем пытался вырваться - ничего не помнил, только глаза Мрриса - близко-близко, только быстрый его шепот - прямо в ухо, и горячий жар, оплетающий и возбуждающий. Вот и дно этой глубины - всё ближе... ближе... А теперь оставьте его на этой глубине - Ким рассыпан на миллионы песчинок, не собрать.
Тише, тише бурное, как ураган, дыхание, постепенно замедляется бешеный стук сердца в груди, к которой Мррис прильнул ухом. Успокаивается и приходит в себя его любимый, и так сладко видеть его глаза, еще пьяные, еще с поволокой дурмана наслаждения. Сладко целовать солоноватую от пота кожу, шею, чувствуя губами биение жилки.
- Я тебя люблю, Ким. Я так тебя люблю, жизнь моя.
Серые глаза приоткрылись и жалобно посмотрели на полного нежности книсса:
- Разве? Да если б ты меня хоть немножко, хоть чуточку любил... - Ким дождался изумленного взгляда и схватил мявкнувшего от неожиданности Мрриса в охапку, прижимая к себе, - …то ты бы так не издевался надо мной! - Потом лизнул оказавшийся напротив нос: - А уж как я тебя люблю, сердце мое, не сказать. Интересно если - прочитаешь. А вот...
Запиликал домашний комм, но никто не собирался вскакивать и бежать к нему.
****
Принц быстро прошел к флайту, сел в кабину, кивнув пилоту. Тот покосился на Астиарра, давя в себе желание протереть глаза. На первый взгляд, хирург не изменился. Но только на первый. Пилот знал его не первый день, чтобы обманываться: этот краткий визит к бывшим пациентам что-то изменил в принце, что-то, чего тот, наверное, и сам еще не осознавал. Просто чуть теплее стал взгляд, совсем немного мягче. И уже не так жестко были сжаты губы. И руки, лежащие на коленях, были не сжаты в кулаки, как всегда, а расслаблены. Пилот скользнул взглядом по ним, отметив тоненькое колечко из узорчатого мерсонита и золота, с небольшим ромбическим трайлом густо-фиалкового оттенка. На его памяти, Астиарр впервые надел какое-то украшение.
«Мать Великая, неужели он начинает приходить в себя?» - с надеждой подумал книсс, выводя флайт на нужную высоту.
История вторая: пять лет спустя.
Пролог
- Ты придешь завтра?
Атерао передернуло от того, каким тихим и болезненным был голос сестренки. Он помотал головой, и челка закрыла ему глаза. Пока откидывал густые антрацитово-черные пряди, упустил момент, когда на личике Леарры промелькнула грустная понимающая усмешка.
- А когда придешь? - впрочем, она уже и не надеялась. Мать, почти сразу после того, как ее увезли в клинику, улетела с экспедицией на Стеллу, отец... Да его и дома-то трудно было застать, трудоголика. В больницу он не наведался ни разу. Только старший брат, Атерао, изредка приезжал, привозил фрукты, которые она есть не могла, игрушки, которые в стерильный бокс проносить было запрещено, книги на кристаллах, которые она и без того помнила наизусть... Он совсем ее не знал. Ни ее увлечений, ни страхов. Когда она родилась, он уже был взрослым, совершеннолетним. И сидеть с мелким пищащим и пачкающим пеленки существом отказался наотрез. Родителям тоже было как-то не до нее. Случайный ребенок, никому не нужный. Она рано это поняла, глядя на своих сверстников, гуляющих с мамами-папами.
Когда заболела, как могла, скрывала это от них. Это было легко: ни мать, ни отец, ни брат никогда особо не интересовались ее самочувствием. Хлопот не доставляет - и прекрасно. Когда от нестерпимой боли все поплыло перед глазами, и она упала, роняя из рук поднос с чашками, только тогда мать заметила, что как-то она болезненно выглядит. И шерстка тусклая, и хвостик обвис. А у Леарры в голове полыхало пламя, и все свои силы она тратила только на то, чтобы не кричать.
Леарра смотрела на брата по ту сторону прозрачного стеклолита. Ей так хотелось, чтобы он хоть раз прошел к ней, это ведь нетрудно - всего лишь пройти стерилизационный контур и переодеться в больничный комбинезон. Но он всегда оставался по ту сторону. Будто боялся заразиться. А она ведь не заразная, у нее просто опухоль в мозгу. И доктор обещал, что после операции она будет совсем здорова. Операция завтра. А доктор такой красивый, с волнистой коротко стриженной гривой, пополам - золото и серебро. И глаза у него такие добрые, синие-синие, как небо. Только очень печальные. Ей хотелось выздороветь, чтобы доктор хоть немного порадовался.
- Атери, принеси мне колокольчик? Тот, что на окне в...
А брат не слышал, ему кто-то звонил, и он, махнув рукой, отмахнувшись от нее, вышел. Леарра сглотнула непрошенные и бесполезные слезы, тем более, что в ее бокс, словно солнечный луч, вошел «ее» доктор. А ему нельзя показывать, что ей грустно. И она улыбнулась.
- Не боишься, малышка?
- Нет, что вы!
- Вот и умничка. Что ты там говорила про колокольчик?
- У меня на окне висит, такой стеклянный, синий. И перышко свирры внизу. Он так красиво звенит на ветру...
- Скоро ты его увидишь и услышишь, не грусти.
Леарра заглянула в глаза доктора и словно упала с обрыва в небо и ветер. Это было так здорово - лететь! Она никогда, за все десять лет своей жизни, не летала на параплане, но сейчас - летела, в подаренном доктором воспоминании. Уснула она с улыбкой на губах.
- Ире-о Астиарр, не переживайте так, это ведь было безнадежно, ее не спасло бы и чудо, только Наги...
- Я не Наг. И не бог. Но я должен был...
Астиарр Кэшшш-Хирео, лучший нейрохирург галактики, сжал кулаки и замолчал. Он не мог ее спасти. Опухоль разрослась слишком сильно, метастазы ее были уже глубоко в мозге. Все, что он мог - избавить девочку от страданий, прервав ее жизнь. Ему не впервые приходилось это делать. Каждый раз это оставляло в его сердце еще одну рану.
- А где Леарра? - красивый, высокий черный книсс неловко теребил ленточку на простой белой коробке, с каким-то смущением заглядывая в его глаза. - Она просила колокольчик, может, если его простерилизовать...
- Она умерла. Мне жаль.
Колокольчик для кошки
Часть первая. Брат
Хотелось напиться. Астиарр по собственному опыту знал, что ничем хорошим это не кончится, а потому напиваться было попросту глупо. Да и нельзя. Через два часа назначена операция. Очередная попытка спасения чьей-то жизни… За пять лет он спас их тысячи. Не сумел - считанные единицы, но каждая такая потеря для него - напоминание о смерти Иллена. Напоминание о том, что он - всего лишь книсс, а не наг. И что до уровня нагской медицины им - как до центра галактики пешком. Еще одна причина для оправдания того, почему он безвылазно сидит в центре «Аррани».
На самом деле, это лишь оправдание. Одно из многих, что Астиарр придумал себе за эти пять лет. Долгие пять лет. Иногда ему казалось, что время несется вскачь, как крейсер в гипере при двойном ускорении. Только закрыл глаза - и уже утро. Только начал операцию - уже шьешь… А иногда - что время застыло ракатанским янтарем, и он, как муха в нем. Особенно, в дни безветрия. Тогда пустота в душе, казалось, зовет его голосами всех тех, кого он не спас. Так, как рассказывал Илленас. Лишь его голоса он не слышал. Никогда не слышал и не видел во сне. От этого было еще больнее. Будто даже в такой малости ему было отказано. Пустота. И лишь воспоминания, словно врезанные намертво в память картинки, не тускнеющие с течением времени.
Когда становилось совершенно невыносимо, Астиарр делал модели кораблей в бутылках. Космических кораблей. «Пандоры», «Этери», «Кадавра», верров, крейсеров. Всех, которые хранила его память. Из кусочков стекла, со всеми подробностями и мелкими деталями. На полках в его кабинете их стояло только три первых. Остальные он раздавал выздоровевшим пациентам, особенно - детям. Счастливые бутылочки расходились на раз. А он делал новые, ночами, когда одолевала бессонница.
Замигал комм, пиликая сигнал вызова. Кто-то из дома. Врач, не глядя, сбросил вызов. Выслушивать претензии матери-королевы у Астиарра не было никакого желания. Даже понимая то, что именно так завуалированы ее просьбы, что иначе она не может. Он тоже не мог. Просто не мог заставить себя отвечать ей вежливо.
Роэрр грустно вздохнул. Тяжело видеть старшего брата только на официальных церемониях. Мальчик печально опустил ушки. Принц был тщательно вылизан, причем, в прямом смысле этого слова. Королева уделяла ему слишком много внимания, как бы отрываясь за все то время, что не могла ласкать и нежить старших детей. Марисса тоже не подходила к комму. Роэрр пригорюнился и стукнул кулаком по столу. И тут ему в голову пришла «гениальная» мысль. Приоткрыв дверь, он просунул в щель хвост и захлопнул ее с размаху. Когда пришел в себя, повторил эту операцию еще раз. Для верности. И впал в глубокое забытье.
- Доктор Кэшшш-Хирео, вас срочно вызывают в приемный покой, повторяю, доктор Кэшшш-Хирео, срочно подойдите в приемный покой.
Асти вздохнул, отложил планшет с историей болезни, которую заполнял, поднялся, наскоро причесав гриву когтями, и вышел. Срочно - значит срочно. Значит, его помощь нужна в особо сложном случае, иначе его ассистенты и другие врачи клиники справились бы сами, а не дергали его, зная, что у Астиарра осталось уже полтора часа до плановой операции. Он спустился вниз, на первый этаж клиники и прошел до приемного отделения. Открыл дверь и замер на месте.
На столе, бледный от непереносимой боли лежал золотистый котенок и смотрел на него сапфировыми глазами, из которых ручьем текли слезы. Малыш вымученно улыбнулся.
- Предварительный диагноз? - Астиарр быстро прошел стерилизационный контур, шагнул к столу и пробежался чуткими пальцами, почти не прикасаясь к пострадавшему хвосту.
- Переломы во второй трети, двадцать первый и двадцать третий хвостовые позвонки. Смещение по оси, частичный разрыв нервного столба.
- Готовьте третью операционную.
- Но, ирет-э Астиарр, у вас ведь операция…
Принц-врач ничего не сказал, но зато посмотрел так, что все очень быстро забегали. Когда младшему принцу сделали укол местной анестезии, Роэрр заулыбался от уха до уха. Он обязательно подержит брата за руку. Чего бы ему это ни стоило. А стоило ему это дорого. Было очень больно и страшно. И еще он не хотел плакать, а плакал. И это было плохо, потому что Роэрр хотел быть сильным. Чтобы ташши его любил.
- Больно, ташши? - Астиарр вошел в операционную и погладил брата по вьющейся крупными кольцами, как у него самого, длинной гриве. Вздохнул: чувства и мысли котенка были перед ним, как на ладони. От дара старшего принца никто не мог закрыться, если он желал слышать мысли. - Ничего, сейчас я все исправлю. А потом ты полежишь и подождешь меня. Если страшно, закрой глаза.
Хвост Роэрру зафиксировали в скобах, надежно обездвижив, Астиарр подключился к кибер-хирургу.
- Ирет-э Астиарр, может быть, Аринау будет оперировать доктор Иллир-Роан?
- Нет, готовьте его. Я сейчас приду.
«Меня будет оперировать ташши!!! Мать Великая! Как это здорово!» - коротко муркнул принц и добровольно подставил мордочку под маску анестезиолога. Вся операция заняла всего час времени. После чего принц-врач просто перешел из одной операционной в другую.
В палате, куда перевезли Роэрра, Астиарр появился только спустя пять часов. Ему очень хотелось спать, есть, лечь и умереть. Но он прошел и сел на край койки.
- А теперь расскажи мне, зачем ты это сделал?
Мальчик взял его за руку и прижался лицом. Через пальцы на Астиарра посмотрели счастливые глаза:
- Я так рад тебя видеть.
- Ро. Ты рисковал остаться без хвоста, - он, конечно, утрировал, даже если бы сдвинувшиеся позвонки разорвали нервный столб, он все равно срастил бы все окончания. Но сам факт столь безрассудного деяния! - Это был поступок, неподобающий будущему императору.
- Если мне нужно будет сломать ногу или руку, чтобы увидеть тебя и прикоснуться к твоей руке, то я незамедлительно сделаю это! - выпалил будущий император. Старший брат покачал головой:
- Нет, ты этого не сделаешь. Император - гарант благополучия Империи. Если что-то случится с государством, ты сможешь решить эту проблему. Если что-то случится с тобой, в Империи начнутся проблемы, которые никто, кроме тебя, решить не сможет. Тем более, играть со своим здоровьем - глупо и опасно. Такого я от своего брата не ожидал.
- Ха! А я не ожидал видеть своего ташш-эр, только когда моей жизни что-то угрожает! Что он даже подумать не может о том, что я его люблю и скучаю…- до слез обиделся Роэрр.
- А я не мог подумать, что у моего брата не хватит соображения просто так прийти ко мне, не ломая себе конечностей, - Астиарр погладил мальчика по личику, снимая с пушистой щечки слезы, - Ташши, Ро, я ведь и в самом деле занят почти все время. Когда у меня есть час свободного времени, тратить его только на дорогу до Киррра’аллора - глупо. А выходных у меня не бывает. Да и не хочу я проводить там весь день. Понимаешь?
- Понимаю… Поэтому и звонюююю… А ты не отвечаешь... - расхлюпался принц, ободренный лаской.
- Прости. Значит, это ты мне звонил? - Астиарру стало даже немного стыдно. Он улыбнулся, устало, но тепло. - Давай, в следующий раз, ты вызовешь меня три раза подряд?
- Дааа… Это ты меня прости, пожалуйста… - но Роэрр быстро оборвал себя. В самом деле, ташши - занятый врач, он нужен очень многим. Не стоит, право, грузить его своими крошечными проблемами с матушкой, которая его не отпускает от себя ни на шаг, с отцом, которого он в последний раз видел полгода назад. С Мариссой, которая так же не желает общаться с ним, как и Астиарр, а Роэрр не понимает причины. Он, вроде, не такой плохой мальчик. Отличник, послушный и веселый, придворные всегда ласковы с ним, и эта доброта искренна. Так почему же порой чужие книссы относятся к нему лучше, чем члены семьи? Этого Роэрр искренне не понимал.
- Я постараюсь отыскивать время для тебя каждый день. Хорошо? Обещаю, ташши. Слово Леона, - каждая мысль мальчика, окрашенная обидой и непониманием, которую со звенящей легкостью слышал Астиарр, падала в пустоту его души, заполняя ее виной. В самом деле, оправдания тому, что он бросил своего младшего братика без внимания, не было. Он не желал общаться с родителями, сестрой и побратимом, и у него было на это право. Но не было ни права, ни причины не общаться с малышом Ро.
- А теперь ты закроешь глазки и уснешь до утра. А если ты подвинешься немного, то рядом с тобой усну и я. У меня больше нет сил, идти в свой кабинет, - Астиарр улыбнулся и зевнул, да так заразительно, что и Роэрр раззевался.
Было так замечательно: уткнуться носом под руку брата, чувствовать его запах, тепло. Ро всего-то хотел прикоснуться, а ему устроили такой праздник. Мальчик сложил ладони и прочитал молитву Матери, которую щедро отблагодарил за этот день и его дары, а после очень быстро уснул, измотанный эмоциями и болью.
Астиарр проснулся по привычке через четыре часа. И до самого утра лежал, опираясь на локоть, глядя на строгое личико брата, во сне решавшего какие-то свои детские проблемы. Старшему принцу не давали покоя подслушанные вчера мысли брата. Почему Марисса не поддерживает с ним отношений? И с родителями? Неужели семейная жизнь с Этери настолько перевесила все? А то, что мать слишком опекает и балует Роэрра… Тоже нехорошо. Она впала в другую крайность с воспитанием младшего сына.
Астиарр бесшумно поднялся и провел засветившимися ладонями вдоль перебинтованного хвостика брата, ускоряя процесс регенерации.
Ро смешно, совсем по-котеночьи замурлыкал, но ойкнул и скривился. Проснулся, и вернулась боль. А сломать хвост - это было не так здорово, как Роэрру казалось на первый взгляд. Он-то думал, что руки или ноги будут заживать долго, и это помешает его учебе, но просыпаться от ноющего и дергающего горячей болью крестца было еще неприятнее, чем когда он вывихнул палец на руке.
Мальчик потер глаза, увидел брата, и хорошее настроение вернулось к нему пушистым клубочком.
- Я на тебя похож, - сказал первое, что пришло в голову, и протер глаза кулаками.
- Похож. Но не совсем. Доброе утро, ташши, - Астиарр погладил его по пушистой спинке и с изумлением присмотрелся к коготкам. Даже руку взял, нажимая на подушечки пальцев. Когти Ро были покрыты толстым слоем защитной мастики, которая превращала их не в оружие, а в безопасные тупые закорючки. Такой покрывали коготки младенцам-несмышленышам, чтобы они не поранили сами себя. Но никак не шестилетним котятам. Роэрр страшно смутился и деликатно отдернул руку.
- Это мама. Я не спорю с ней. Дешевле выйдет. И к оружию она меня не допускает. Все твердит: «Теория-теория…» Мяяяя…
- Это поправимо. Хочешь, я с тобой позанимаюсь? Если, конечно, за пять лет я не позабыл, как держать в руках клинки, - улыбнулся Астиарр. - А теперь, ташши, идем-ка, нечего разлеживаться. У тебя сломан хвост, а не спина и не лапы.
- И что? - Роэрр осторожно одел шароварчики, тщательно расправляя складочки, и вылизал руку, «умывая» ей личико.
- А то, что мне пора в лабораторию и на обход, а тебе можно посидеть у меня в кабинете. Я постараюсь найти тебе какое-нибудь интересное занятие, - Асти посмотрел на то, как слегка сутулится Роэрр, как нерешительно он двигается, и нахмурился. Дело в том, что принц, как наследник трона, был обязан присутствовать на целой массе аудиенций и официальных визитов, вот он с младых когтей и привык сидеть по два-три часа на стуле, почти не шевелясь и думая о чем-то своем. В то время, как его ровесники во всю носились по саду королевы Веорры и лазали по деревьям, Роэрр расшаркивался перед фрейлинами своей матери и страшно скучал.
- У меня есть пара головоломок. Тебе понравится, я думаю.
В кабинете у принца-врача было светло, стены были окрашены в светло-бежевый цвет, на широком подоконнике стоял подаренный одним из благодарных пациентов горшок с редкостной орхидеей императорского золотистого цвета с синей сердцевинкой. Мррис, когда принес ее, долго смущался, потом признался, что три года выводил именно такой расцветки растение. Специально для спасшего ему жизнь доктора.
Мебель была сделана из светлого дерева и бежевой кожи. Диван покрывало вязаное из вайшианского шелка покрывало - подарок Эммочки. Когда Асти уставал настолько, что не мог дойти до кровати, он спал на этом диване, укутавшись в покрывало, без снов, спокойно и хорошо. Астиарр достал из стенного шкафчика небольшую подушку, уложил брата на диванчик и еще раз прошелся исцеляющими энергопотоками по его хвостику. Потом достал с полки коробку с головоломками, взял свой планшет и потрепал Роэрра по гривке:
- Мне пора, ташши. Я вернусь через пару часов.
- Я буду тихо-тихо сидеть. Как мораллес, - котенок сунул нос в коробку с игрушками и затих. Таких он еще не видел, как и маленьких моделей в бутылках, которые стояли на полках.
Время пролетело незаметно, головоломки быстро разобрались как бы сами собой, и Роэрр даже успел проголодаться, рассматривая космические корабли и вспоминая все, что он когда-либо слышал об Асти. А слышал он немного, знал, что брата очень чтят на Тарлени, и что его любят скорийцы. Все, без исключения. Остальное как-то незаметно замалчивалось. Принц-врач отчего-то был не слишком популярен у собственной расы. Наверное, тем, что отказался от венца наследника трона и выбрал сугубо мирную профессию. А книссы больше любили воинственных и героических личностей. В их глазах Астиарр уронил честь имени, которое носил.
Старший принц вернулся, как и обещал, через два часа. Принес с собой накрытый герметичной крышкой поднос из столовой клиники.
- Голоден? Я подумал, что должен бы уже проголодаться с утра, - он поставил поднос на столик на колесиках, подкатил его к дивану и улыбнулся: - Ешь, а я пока поработаю. Сегодня у меня нет операций, даже странно. Значит, мы сможем побыть вдвоем. Мать мне оборвала линию. Вызывает через каждые десять минут.
- Ой! Это я виноват. Обычно я сам ей звоню, каждые сорок минут, если на занятиях или аудиенции. Это так неудобно, страшно стесняет. Расшаркиваешься перед каким-нибудь почтенным вайши, а тут звонок комма и: «Почему ты не позвонил? Я уже вся извелась!» Как будто бы в разных дворцах живем, право слово, - вздохнул будущий Ирре Ларр и приступил к еде. Аккуратно и не торопясь.
- Тебе шесть лет, Ро. Или ты постараешься выбраться из-под ее опеки как можно скорее, или… Или она будет опекать тебя до смерти. Выбор только за тобой. Если захочешь, я помогу. Но я, ташши, лишь опора трона. Один из тех, на кого ты можешь опереться. А выбор делать всегда только тебе, - Астиарр внимательно рассматривал сложенные братом головоломки. Младший принц подошел к решению задач явно нестандартными путями. По крайней мере, так казалось Асти.
- Ну, что ты предлагаешь? Знаешь, какие она истерики закатывает? Я же ее люблю, и она меня. Просто мы не понимаем пока друг друга. Пока, - котенок снова умылся лапкой. Забавная была привычка у младшего принца, совсем как у рриша. - Спасибо большое, очень вкусно, - вежливо поблагодарил Ро, и стало слышно, как он тихо мурлыкает.
- Предлагаю тебе потребовать свободные от надзора три часа личного времени. И не отступать, пока твоя просьба не будет удовлетворена. Ро, я вижу, что тебя не избаловали до сих пор, и впредь этого не случится. Но пора бы матушке увидеть, что тебе уже не шесть месяцев, - Асти прекрасно понимал, что это он вырос бунтарем. А Роэрр будет дипломатом. Чего только стоило его «очень вкусно», в отношении столовской еды, после дворцовых изысков.
- Я постараюсь все-таки не требовать, а договариваться. Мама меня очень любит, много плачет. Это вредно для ее здоровья. Ташши, а это ты кораблики делаешь?
- Я. Нравится? Это мой «Этери», сейчас на нем летает Эмма и ее семья, - ташш-эр любовно погладил прозрачный стеклянный сосуд, в котором со всеми подробностями был воссоздан крейсер. - А вот это… Это «Пандора». Корабль, на котором я познакомился с Илленасом. Он был его капитаном.
- Илленас? Имя тарленийское. А кто он? - Роэрр с интересом покрутил бутылку с «Пандорой», - Потрепанный кораблик.
- Да, «Пандора» была старым корабликом. А Иль… это мой муж, ташши. Разве ты не знаешь? - глаза у Астиарра застыли, будто подернулись прозрачным льдом.
- Нет. То есть, я не слепой, конечно, браслет вижу, но, если хочешь, закроем тему. Она же тебе явно неприятна, - младший загрустил.
- Он погиб пять лет назад, спасая пострадавших в Аррасских горах. Я не удивлен, что его имя не упоминается в Киррра’аллоре. Мне не неприятно. Мне грустно, ташши.
Роэрр смог утешить его только тем, что обнял, помуркивая, и замолчал. В голове стремительно проносились обрывки фраз, портрет в галерее киррео, который старались повесить как можно неприметнее, а статный тарлениец улыбался с него надменно, сдвинув эррау слегка набекрень.
- Да, Ро. Он был именно таким, как о нем говорят. Пират, контрабандист, мародер. Убийца сотен невинных. А еще благородный, образованный, умный, и невероятно отзывчивый. Он спас меня в вайшианском порту от пары наемников шкорников, тебе должно быть известно из курса новейшей истории, кто это. Дал работу, одежду, не морил голодом и не избивал. Мы с ним очень долго и тяжело сходились. Как говорил Иль, к любви через ненависть. Но когда он открылся мне, допустил в свою душу, я отдал ему всего себя. Ради него я стал врачом. Но не успел… совсем немного не успел, - голос позорно сорвался на хрип, ком встал в горле, но, как и пять лет назад, заплакать по любимому Асти не смог.
Ро опустил ушки, шмыгнул носом и обнял брата еще крепче. Сразу захотелось стать большим и сильным. А слов не было. Он был вправе только сидеть на коленях брата, крепко его обнимая и тепло дыша в шею.
- Если сможешь, поплачь о нем, но не сейчас, ташши. Сейчас не плачь. А то у тебя поднимется температура. Ну-ка, давай, я посмотрю твой хвостик, - Астиарр за годы своей врачебной практики научился обуздывать свои чувства и эмоции практически мгновенно. Так что снова улыбался брату, и глаза оттаяли, смотрели тепло, только глубоко на дне затаилась печаль.
На столе запиликал комм.
- О, снова матушка, - чуткие пальцы врача осторожно ощупали пострадавшие места хвостика, они светились золотисто и ярко. Асти перекрыл болевые каналы, замыкая их на себя, и не поморщился, когда фантомная боль полоснула по нервам. Только привычно отсек восприятие. - Так лучше?
- Гораздо. Ответь ей, она волнуется, - Ро потер крестец. Матушка никогда не отпускала его от себя далеко, а тут он сутки прожил без ее навязчивой опеки, и, надо сказать, ему понравилось. Астиарр включил комм и развернул голографический экран.
- Доктор Кэшшш-Хирео слушает, - невозмутимо-каменная физиономия старшего принца высветилась на экране королевы. За прошедшие пять лет королева Мира заметно постарела. Ее можно было принять за почтенную котиссу, она выглядела старше своего возраста.
- Асти! Слава Матери, как он? Как мой мальчик?
- Все в порядке, ваше величество, не стоит так волноваться. Но еще пара дней стационара не повредит, - спокойно ответил на почти истеричную реплику матери принц, внимательно и даже слегка сочувственно глядя на нее. Он все понимал. Но понимание не облегчало общения. И не снимало с нее вины.
- Я ему устрою стационар дома. Отправь его во дворец, будь добр, - почти спокойно ответила королева.
«Я пропал. Залечит» - пронеслась ветерком мысль Роэрра.
- К сожалению, я не имею права на это. Мой брат останется под моим присмотром, пока я не сочту необходимым. А о том, когда я его выпишу, я извещу вас дополнительно. До этого момента звонить и настаивать бесполезно, матушка, - Астиарр потер переносицу. Общение с матерью вызывало у него практически осязаемую головную боль.
-Тогда приготовь ему отдельный бокс с охраной. Я еду его навестить.
- О, ужас, - пробормотал врач, страдальчески жмурясь, - Ташши будет лежать в обычной палате, и лишняя охрана здесь без надобности, матушка. Да, еще, прошу: ограничьтесь двумя фрейлинами. Слишком много посетителей в моем отделении - непозволительная роскошь.
- Я приеду инкогнито, - фыркнула королева, - Жди сегодня.
Ро вздохнул, когда мать отключилась.
- Она слишком часто переживает по тем поводам, которые не стоят того. Ташши, мне нужно созвониться с моими учителями. Особенно по иностранному языку. Не дается он мне. Хоть тресни.
- Да, конечно, звони, - Асти подвинул комм мальчику. - Мне надо поработать, а после визита матушки, раз уж у меня только вечерний обход сегодня, предлагаю тебе сбежать в город. Пройдемся по магазинам. Я сам уже почти корни пустил тут, в клинике. Хочешь?
- Никогда не был в магазине. Конечно, хочу…Ирет Триэл, простите, пожалуйста, я думаю, вас уже известили о моей болезни. Да, я помню, что только смерть является оправданиям к прогулу, но все-таки…
- Извините, я могу вмешаться? - Асти наклонился, неосознанно-защитным жестом обнимая плечи брата ладонями, - Кроме смерти просьба лечащего врача может считаться оправданием? Домашнее задание можете прислать на этот номер.
- Ну, вот, зачем ты его напугал? - Ро улыбался: - Он, конечно, преувеличивает слегка значимость своего предмета, но очень хороший педагог. А мор-лог хромает у меня не только на ноги, но и на руки.
- На самом деле, мор-лог и тарлени - самые простые языки вселенной, после книсса’ари, конечно. Тарлени - родственный нам, а мор-лог несложно запомнить тому, у кого есть музыкальный слух. У всех Леонов он есть. Значит, и ты сможешь. Вечером посмотрим, что тебе там задали, и разберемся.
- Доктор Кэшшш-Хирео, подойдите к регистратуре, - прозвучало из динамика.
- Ну вот, матушка припожаловала, - вздохнул старший принц.
Королева, видимо, очень плохо представляла, что такое «прибыть инкогнито». Она, конечно, приехала одна, но на улице, оставив место только для служебных флайтов больницы, полукругом стояли имперские машины охраны. Сам холл так же ненавязчиво оцепили книссы в штатском, которые были подозрительно стройны и осанисты. Роэрр только закрыл лицо ладонью. Но вышел поприветствовать мать и поцеловать ей руку.
- Простите, что доставил вам столько хлопот, матушка.
- Все в порядке, мой котеночек. Ему нужен постельный режим? Особое питание? - младший принц оказался прижат к материнскому боку.
- Ему нужен отдых. От чрезмерной опеки и надзора. И три дня лечебных процедур, - Асти сейчас, конечно, лукавил: никакого особого лечения Роэрру уже не требовалось, кости молоденькие, срастутся сами. Но ему отчаянно не хотелось отпускать брата от себя. Хотелось в кои-то веки почувствовать себя не главой клиники, не ответственным за чужие жизни, а старшим братом. Держать в руке ладошку родного существа. Повести в магазин сладостей и игрушек. А потом - в оружейную мастерскую, подобрать парные керамо-клинки. А потом купить торт и заехать в гости к Киму и Мррису. Давно ведь звали, а у него все то времени нет, то сил.
- Покажи хвост… Ну, что за ребенок, это надо же так прищемить себе хвост дверью, чтобы сломать его дважды!
«Для верности» - Роэрр хитро посмотрел на Асти. Королева посидела около часа, все время не отпуская от себя младшего сына. Он не просто был ее любимчиком. Мира действительно души в нем не чаяла. Но напуганная побегом Асти и ранним взрослением Мариссы, она старалась опекать и держать наследного принца к себе поближе. Хвала Матери, тот не особо сопротивлялся и был покладистым мальчиком. Когда она, наконец, ушла, Роэрр снова проголодался, но тактично молчал. К тому же, от сидения разболелась поясница. Гипс на хвосте был тяжелым, и его хотелось носить на руках. Но нести собственный хвост было чересчур. Не старик же он, в конце концов.
- Ты всегда ведешь себя, как на приеме у Вайши? - Асти смотрел на него со смесью самых разных чувств во взгляде. И гордость за брата, и сочувствие, и раздражение, и еще масса тех чувств, которым он и сам не мог подобрать названия. - Ро, я эмпат. Я чувствую, что ты голоден, и что бутафорский гипс тебе мешает. Почему бы тебе не сказать об этом? Другие книссы могут эмпатами и телепатами не быть.
- Потому, что все это не особо важно и критично. Потерпеть можно, - Роэрр виновато пожал плечами. - Я обычно высказываю свои просьбы тогда, когда удобно это сделать. Потом, я уже понял, что ты очень хорошо меня чувствуешь. У меня эти способности развиты, но не сильно. Мне далеко до тебя или принцессы Мариссы. А гулять пойдем?
- У любого Леона есть способности к телепатии или эмпатии. У тебя тоже. Но, Ро, ташши, в клинике я, как правило, блокирую эмпатию. Так, - принц-врач почесал переносицу, забавно сморщив нос. На него косились едва ли не с благоговейным ужасом: очень и очень редко Астиарр оттаивал настолько, чтоб на его лице можно было увидеть живые эмоции. - Сейчас мы с тобой пойдем перекусить, а потом пойдем гулять. Или нет, мы покушаем в городе. Если я еще не все забыл, то на площади Трех Фонтанов должно быть кафе… Там очень вкусно готовят рыбу, - ни тени печали не плеснулось в сапфировом взгляде. Астиарр не желал показывать ее брату. - Или тебе больше мяско нравится?
- Если честно, то я очень люблю яйца и грибы. Но мне их дают редко. Нездоровая тяжелая пища.
Роэрр проследовал за братом и надел курточку, в которой его привезли. Нарядную, с золотым позументом.
- Я только шарф не взял, это будет прилично?
- Котенок, сейчас лето. Я бы вообще на твоем месте снял куртку и остался в рубашке, - сам принц-врач достал ножницы и повернул брата к себе хвостом. - Не шевелись, сейчас сниму гипс. - Через минуту хвостик Ро был освобожден, Астиарр только зафиксировал места переломов легкой лангетой, почти не стесняющей движений. Потом переоделся в простые темно-серые брюки и пелерину без единого украшения, расчесал свою короткую гривку и осторожно и ласково расплел и вычесал длинную гриву брата. А потом четкими и выверенными движениями заплел волнистую золотую массу волос в строгое уставное плетение, а не ту вычурную косу, которую, как девчонке, плели младшему принцу.
- Появиться на людях только в рубашке? Без перчаток? - Роэрр крепко задумался. Потом нерешительно разделся.
Когда они вышли из больницы, Ро вцепился в руку Асти. Младший принц впервые был на улице без охраны и большого сопровождения. Более того, он в первый раз был за пределами дворца. А столица Книссаурра была красива, особенно летом. Не зря ее так любили, как место отдыха, инопланетники. Было тепло, дул сильный южный ветер с гор. Играли в лучах солнца книссауррские фонтаны в стеклянных куполах и трубочках, щебетали, сидя на ветках деревьев, фашшхи. Дома, облицованные полированным песчаником и гранитом, склоняли свои стены, соединяясь в острые пирамиды. Сновали книссы, люди, деловыми группками перемещались тарлени, впрочем, их было немного. Для тарлени сейчас было слишком жарко. У памятника принцу Аэллису фотографировались вайши. Пестрыми цветами в толпе выделялись высокие скорийцы. У Роэрра голова пошла кругом. На внезапно вышедшего навстречу этуанца котенок непроизвольно зашипел и встопорщил гривку.
- Тише, спокойно, Ро, - Асти улыбнулся, погладив братика по плечу, - Ты со мной, не бойся. Вон оно, это кафе, «Черная Каракатица». Когда мы с Илем сюда пришли в первый раз, нас чуть не выгнали. Тогда мой киррео еще не был героем всего Книссаурра и Тарлени. Точнее, героем-то он был, да только непризнанным. Тебе, может, не интересно? Тогда я не буду рассказывать, - Астиарр усадил брата на высокий стул у столика и взял меню.
- Мне очень интересно! Расскажи, пожалуйста! - Ро крутил головой, рассматривая все, широко раскрыв глаза. В кафе зашептались. Роэрр раскланялся с сидящими за соседними столиками дамами. Асти только усмехнулся, жестом подзывая официанта. Это был книсс, но одетый в традициях тарлени.
- Два фирменных комплекса, и десерт. Тебе понравится, я надеюсь, ташши. Ну, пока готовят, расскажу дальше, - Астиарр подвинул на скатерти солонку, словно отыскивал слова. Ему было тяжело говорить об Илленасе после пяти лет молчания.
- Мы с командой тогда еще «Пандоры» преследовали какого-то мелкого торговца. Нам нужно было горючее, а у них всегда есть запас энергокристаллов. Догнали. На месте Иля любой пират обчистил бы незадачливого купчишку до нитки и, хорошо, если бы отпустил живым. Мы отобрали только горючее. Не тронули ни товар, ни команду. И так в любом случае. А какая у нас была команда, Ро! Интернационал. Я, тарлени, вайши, скорийка, этуанец и - ты не поверишь - стесс, - Асти улыбнулся, вспоминая залежи писем, которые ему писала Сети.
- Я не поверю, скорее, что этуанец, - Ро осторожно дул на ложку с горячей ухой. Желудок принца не по циркуляру заворчал. Асти рассмеялся:
- С Ра я могу тебя познакомить, как и со всей остальной командой. У Эммы и Ра, кстати, дочка подрастает, твоя ровесница. Такая оторва, что просто ужас для мамочки Эммочки. Будущая капитан «Этери». Кстати, через пару недель крейсер вернется на Кольцо. А я хочу вырваться и повидать своих. Хочешь со мной?
- Я с тобой хочу хоть на край света, это ты чаще всего к комму не подходишь, - котенку было тепло. Хвост почти не болел, брат выглядел почти живым и вменяемым. Впервые за долгое время, что Роэрр его знал. Асти виновато опустил уши:
- Прости. Мне стыдно, что я был эгоистом и лелеял свои обиды, забыв о тебе.
- Мяя… Ну… Мяяя… - котенок смутился и спрятался за салфеткой, - Да, я просто… Потом, мне очень нужно было тебя увидеть. Тут не только хвост сломать можно. Глупо же, правда, при живом ташш-эр - и чувствовать себя единственным ребенком в семье? - «На семью-то не похожей…».
- Ро, отец с тобой не занимается вообще? Почему? - Асти нахмурился, просматривая отрывочные воспоминания брата и вслушиваясь в его мысли.
- Да, я его обидел, года три назад. Меня тогда еще пускали на советы и прочие политические мероприятия, мало связанные с благотворительностью и фрейлинами. Сидел под столом или у трона отца и складывал головоломки, слушая, о чем они разговаривают. И, прямо, так неудобно вышло, они обсуждали эту спорную территорию. Аррас, и все такое. А я возьми и ляпни, про арендную сдачу земель и льготное налогообложение. На этом моя карьера политика как-то сразу закончилась, - грустно захрустел клешней краба принц.
- Дааа, а меня когда-то чуть ли не силком таскали на все эти советы, - фыркнул Асти, он вяло ковырялся в своей тарелке, не слишком любя рыбу. А потом принесли любимые Роэрром грибы и пышный омлет из яиц фашшхи. И сладости, заказанные Астиарром.
После обеда, Асти повел брата по не слишком людным по случаю полуденной сиесты улицам Старого города. Столица перестраивалась, менялась, но этот кусочек ее навсегда остался таким, как во времена его царственного прапрадеда, словно накрытый темпоральным куполом. Пяти-шестиэтажные дома-пирамиды, на первых ярусах которых сплошь были лавочки сувениров, магазинчики готового платья, игрушек, посуды, бакалеи и бытовых мелочей, оружейные и ювелирные мастерские, зоомагазины и лавки ремесел. Каждая щеголяла красивой вывеской в стиле Золотого века, витрины расцвечивались огоньками и радовали глаз яркими образчиками товаров. Астиарр мог бы повести Роэрра в крупный гипермаркет, где яркое освещение и широкие проходы, а стеллажи забиты суперсовременными товарами. Но он этого не сделал. Котенок крепко держал его за руку, из него прямо-таки рвались вопросы. Королева Мира не отпускала его даже в сад одного. Тяжело познавать мир, когда все спешат рассказать тебе про него до того, как тебе становится интересно.
- Асти, а это что? - Ро кивнул на витрину амулетов и оберегов. На самом почетном месте, в подарочных ящичках, лежали вытянутые... тапки. Всевозможных цветов, и даже расшитые бисером и шелком.
- А, интересный обычай. Хотя и дурацкий донельзя. Завели его атланты. У них считалось нормальным, если ребенок вдруг проявил непочтительность, снять с ноги эту хре...прости, штуку, и швырнуть в него. Так сказать, первое предупреждение. Наверное, это от того, что атланты с детьми разговаривать не умели и не стремились, - Асти хмыкнул и сморщил нос, силясь сдержать смешок: - А давай мы отцу такие купим? Ты ему принесешь, пусть кидается, если диалог вести не умеет.
- Ой! - от восторга принц замяучил и запрыгал, - Точно, красивые.
Подумал...
- И мягкие...
Асти ухихикался, глядя на младшенького братика. Потом открыл перед ним дверь лавочки:
- Пошли, выберешь сам, чтоб помягче были.
Над головой переливчато зазвенели дверные колокольцы, из медных резных трубочек и мерсонитовых шариков. Внутри царил приятный зеленоватый сумрак, над головой не висели лампы, зато по стенам были развешены причудливые светильники из стекла, в виде рыбок, фашшхи, морских обитателей и свирр. Роэрр внимательно перетрогал товар, сосредоточенно постукивая тапочками себя по макушке.
- Преподнесу на утреннем приеме. Отдам Советнику. Первому. Хороший книсс, только глуховат малость, - котенок взял коробку с сафьяновыми тапками: - Вот эти, можно?
- Конечно, молодой человек, - улыбнулся седой, как лунь, старик в парчовой пелерине и расшитых золотом штанах. Он будто из древней сказки вышел. Принял из рук Наследника выбранный сувенир, сноровисто упаковал его в шуршащую и пахнущую праздником и тайной бумагу и перевязал витым сине-золотым шнуром. Ему не составляло труда догадаться, кто забрел в его магазинчик инкогнито и без охраны. Астиарр протянул старику пластинку идент-карты, но тот вежливо отклонил его руку:
- Спасающему жизни нет нужды платить за сувенир ташши. Я счастлив, что вы заглянули именно в мою лавку, потому что теперь могу лично поблагодарить вас, ирет-э Астиарр, за жизнь внука.
Асти смутился и чуть прижал уши.
- Ой, ты спас внука ирет… - наклонил голову Роэрр, приглашая старика назваться.
- Ирет Алархан-Таррим, я прав? - на секунду опередил его Астиарр, вспомнив имя. И улыбнулся: - А Ратхарр все еще играется своим корабликом? Хотя, ему уже должно быть шестнадцать, наверное, уже невесту привел в дом?
Старик заулыбался и кивнул.
- Но кораблик ваш, ирет-э, он свято хранит, как талисман.
- А мне сделаешь кораблик? - Ро тесно прижался к брату, держа сверток у груди и заглядывая в глаза.
- Сделаю, - Асти погладил его по головке и раскланялся со стариком. Уже на улице спросил: - А тебе какой, Ро?
- А я не знаю. Понимаешь, я далек от космоса, и корабли-то только на голограммах видел. Не то, чтобы мне не давали, я просто все про переговоры читать люблю, про войны, колонизации. Ташши, а карточка - это деньги? А какие у нас деньги?
Принц-врач в немом изумлении вскинул брови. Потом присел на корточки, чтобы сравняться ростом с Роэрром, выгреб из карманов наличность: несколько монет разного достоинства. И снова достал идент-карту, висящую на шее, на тонкой цепочке.
- Смотри, ташши. Это - аурр, самая обиходная единица. Это мелочь, полуаурры и чаарры. Но большинство книссов пользуются безналичным расчетом, используя идент-карты. Это и удостоверение личности, и медицинская карта, и банковская. Универсальный носитель информации. Здесь записано все, что касается гражданина Империи. У тебя тоже есть такая. Я удивлен, что ты ее не носишь. Хотя, если ты до сих пор не покидал дворца... - книсс нахмурился. Гиперопека матери могла привести к непредсказуемым результатам.
- Нет, у меня такой точно нет. По крайней мере, я ее не видел, - котенок покрутил монетку: - Красивая у нас валюта. Мне еще у мораллесов нравится. Красные такие. Мне посол коллекцию подарил. Хороший мужчина, Гаэлд зовут.
- У тебя есть идент-карта. Просто тебе ее не давали. А посол Мор-Лога... Наверное, хороший. Но у нас с ним несколько напряженные отношения были. Идем дальше? Держи-ка, - Астиарр ссыпал монетки в ладошку брату, - купим тебе сладостей, и расплатишься сам.
- Сладкое вредно, - серьезно сказал младший и потянул носом: - А чем так вкусно пахнет?
Асти закатил глаза и повел его в маленькую кофейню, втиснувшуюся между двумя магазинчиками. Там была открытая веранда под полосатыми сине-белыми тентами, увитая цветущими сиреневыми плющиками с Тарлени, стояли изящные столики и стулья, на каждом из которых лежала цветастая подушечка. На витрине-окне во всем великолепии были расставлены и разложены сладости со всех концов галактики. А из распахнутых настежь дверей пахло крепким кофе, горячим шоколадом и молочными коктейлями. Самый завлекательный запах для ребенка.
- Мяяяя! - Роэрр изо всех сил сдерживался, чтобы вести себя прилично и не прильнуть личиком к стеклу. Но хвостик его предательски подрагивал от нетерпения. - Все такое красивое!!
- Оно еще и вкусное, честное слово, ташши. Выбирай, - Астиарр улыбался, но сердце просто сжималось: его маленький братик был лишен самого главного, что должно было быть у каждого ребенка. Детства. Возможности познавать мир самостоятельно.
- Вот так прямо сразу... Незнакомые продукты... Вот это! Такое большооое! И красное! - все терпение закончилось, и принц стал нормальным котенком, который скачет у стойки с мороженным.
Асти проследил, чтобы Ро с непривычки не переел холодного и сладкого. Все же, он был не только братом, но и врачом. А потом, уступая собственному внутреннему ребенку, которого почти уничтожил в себе за долгие пять лет боли, купил им по громадному кому сладкой ваты на карамельных палочках. И они ее ели, перепачкав лица, гуляя неспешным шагом по улицам. А потом умывались в фонтане, брызгаясь и фыркая. А еще чуть попозже Асти привел его в оружейную мастерскую, выбирать первые в жизни наследного принца клинки. Которые, вообще-то, должен был выбирать Роэрру отец. А потом Ро уснул, забравшись к нему на колени. Улыбаясь открыто и мурча как три генератора - неконтролируемо и раскатисто. Асти сидел на лавочке в парке, держал брата на руках и смотрел, запрокинув голову, в небо меж веток деревьев.
«Иль, я дурак, как всегда, да? Столько времени потерял, едва совсем не упустил это чудо. Я ведь все правильно делаю? О, космос… Как я соскучился, Иль…»
Часть вторая. Первые проблемы
Роэрр проснулся на незнакомом диванчике и вскинулся: учуял человека. А потом в комнату, судя по всему, гостиную, на мягких лапках, тихо-тихо, стараясь не разбудить гостя, вошел незнакомый принцу трехцветный книсс. Осторожно поставил на стол поднос, с чашками, сахарницей и молочником, и только потом заметил, что Ро не спит. Ойкнул, спохватываясь, слегка неуклюже поклонился, улыбаясь искренне и тепло:
- Доброго вечера, ваше высочество.
- Здравствуйте. А вы кто? - Роэрр оробел. Хвостик в лангете заметался.
- Простите, я не представился. Мррис Аристейн, к вашим услугам, - книсс снова поклонился.
- Проснулся, Ро? - в комнату с другой стороны, спустившись по лестнице, вошел Астиарр и человек, запах которого принц как раз и учуял. Мужчина, высокий, статный, но со следами старых ожогов на лице и руках. - Это мои друзья, Ким и Мррис. Вернее, мои бывшие пациенты, - Асти чуть заметно улыбался.
- Простите, очень рад знакомству, - Роэрр открыто протянул Мррису обе ладони. Чтобы тот пожал их и убедился, что его когти втянуты.
- Богиня, сколько церемоний, - фыркнул его брат, хлопнув Кима по плечу. Тот усмехнулся, в свою очередь протянул маленькому принцу руку. На его запястье был виден след от страшного ожога, чуть прикрытый мерсонитовым венчальным браслетом. Голос у мужчины оказался глухим и хриплым.
- Очень рад знакомству.
Роэрр, конечно, видел раньше атлантов и много других инопланетников, но одно дело видеть атланта, а другое дело - быть у него дома. Он осторожно пожал руку, удивившись толстым, по сравнению с книсскими, пальцам, безволосой коже и коротким, розовым когтям. Посмотрел на Асти и отпустил руку человека, чтобы обнять брата. Ташш-эр. Его ненаглядный Старший.
- Нет, Ро, Ким не атлант. Он с Терры-Квадро, но теперь - гражданин нашей Империи, - брат, как всегда, легко услышал мысли Роэрра и прижал к себе, потрепав мягкие золотистые ушки. - Но это не суть важно. Где там, Мырька, твои фирменные пироги? Я проголодался, пока ташши спал. Да и он тоже. Да, ми кеоро? - Асти ласково чмокнул брата в макушку.
- Невежливо отказываться от угощения, - Роэрр обратился к Мррису: - Покажете, где у вас ванна?
- Идем. И можно на «ты», если не возражаете, - Мррис, кажется, робел, по крайней мере, его ушки смущенно розовели через рыже-белую шерстку.
- Можно!! Даже нужно! - Ро осторожно взял Мрриса за ладонь: - Все хорошо, я тоже смущаюсь. Я впервые где-то, кроме дворца. А у тебя очень красиво и уютно.
- Это заслуга Кима, - Мррис подергал ушками, чувствуя себя по меньшей мере, ровесником младшему принцу. Хотя ему-то уже было двадцать четыре, взрослый совсем. Но рядом с Кимом и Астиарром он всегда чуть стеснялся и запинался, будто ему снова восемнадцать. Хотя своего спасителя-доктора просто обожал и готов был на руках носить. Как же он был рад, когда к ним в дверь постучали, и на пороге возник Астиарр с малышом Ро на руках. И еще больше рад он был, увидев улыбку не только на губах, но и в глазах врача. На радостях, пока старшие разговаривали о каких-то делах, а Роэрр спал, он и напек пирожков с нер-зимой.
- Когда что-то получается, это всегда заслуга нескольких, обычно, группы, - Роэрр умылся, помыл руки и задумался, глядя на собственные когти в мастике. Мррис улыбнулся и снял с полочки в ванной растворитель. Он и сам пользовался такой мастикой, иногда, чтоб не поранить Кима. Протянул баночку котенку и кивнул:
- Я чай пошел наливать, а то старшие или слюнками изойдут, или пирожки таскать начнут. Знаю я их.
- Спасибо, а то так неудобно.
В комнате слышалась приглушенная беседа мужчин и позвякивание тонких фарфоровых чашечек, которые расставлял Мррис. Ким спросил:
- Леоны всегда так похожи друг на друга?
- Нет, - Асти рассмеялся, - Это мы с сестрой и братом удались, как горошинки в стручке. А обычно только Наследник - золотистой масти. Но у нас, как помнишь, путаница случилась, вот Богиня и одарила всех троих одинаково.
Принц помолчал немного и спросил, поглядывая искоса на обоих супругов:
- А вы еще о детях не думали?
- Я - да. А Мррис все никак не решится. Да? - Ким посмотрел на своего супруга. - Может, малыш Ро сломит его робость.
- Мррис просто считает, что еще не готов стать отцом, - заалел юноша, полушутливо заговорив о себе в третьем лице. - Но я думаю, честно. Это ведь очень ответственный шаг. Да и брать на воспитание совсем малыша мы не сможем, нужно или мне, или Кимушке брать отпуск. Значит, лучше искать котенка постарше, хотя бы двухгодовалого. Я правильно рассуждаю? - книсс посмотрел на мужа в поисках поддержки.
- Правильно, а я тебе предлагаю уволиться, или можем встать на очередь в ясли. А он будет пушистым, спать на диванчике и обнимать. И любить. Просто так. Совсем, как я.
- Ну, какая из меня домохозяйка? - беспомощно развел руками Мррис. Он работал в ближайшем к их дому филиале Центрального Книссауррского банка, и неплохо зарабатывал, как молодой специалист. Ким же преподавал артиллерийское дело в Академии Киррра’аллора, куда его пять лет назад устроил Астиарр, и ему очень нравилось.
- В общем, как решите, звоните, я узнаю, что и как, помогу оформить усыновление. А с яслями проблем не будет, дети преподавателей сразу зачисляются в императорский детский сад, - Асти посмотрел на часы: до обхода у него было еще два часа. Из ванны вышел Роэрр, пахнущий легким хвойным запахом растворителя:
- Дети укрепляют институт семьи и являются гарантом при старости или нетрудоспособности родителя. Потом, это же здорово, когда есть два папы. «Мне бы хоть одного...»
Астиарр обнял брата, усаживая себе на колени. Мррис подмигнул младшему принцу:
- Ты всегда так высокопарно выражаешься?
- Как? - Роэрр разговаривал так, как все во дворце. Он расстроился.
- Ну, так, знаешь, как пишут в серьезных книгах. «Гарант», «Институт семьи»... Проще сказать: дети - это классно, с ними семья дружнее. Прости, я тебя обидел? - Мррис тут же повесил ушки.
- Нет-нет! - Роэрр посмотрел на Асти: «Я все не так говорю, да?»
«Все хорошо, Ро. Ты научишься говорить так, как говорят обычные дети в шесть лет. Право же, такая мелочь, ташши».
А потом были пироги и очень вкусный чай. И долгий, сам собой начавшийся, незаметно, как зубчатые колесики, цепляющийся словами за слова, разговор.
- Я требую. Правом наследного принца. Вернуть портрет последнего киррео на законом положенное ему место. С места не сдвинусь, пока он не окажется на этой стене, - Роэрр говорил спокойно и размеренно. Однако с места действительно не двигался уже второй час.
У королевы случилась истерика. Большей частью - наигранная. В ее причитаниях было больше злости на старшего сына, который мало того, что не позволил ей забрать Роэрра из больницы, так еще и голову младшенькому забил всякой чушью.
- Он недостоин того, чтоб взглядом спотыкаться об него, входя в галерею!
- Он достоин! Если бы не он! Многие бы погибли при сходе сели, по вине твоей Мариссы! - выпалил сын. И зажал рот руками.
- О. Вот как вы заговорили, ваше высочество, - взгляд матери вдруг сделался холодным и злым, - Чему вас еще подучил ваш старший брат? Можете не стесняться, высказывайте.
- Асти научил меня держаться правды, мама. Тому же, чему учила меня и ты. Место киррео Илленаса здесь. Над моей головой. Даже если он тебе не очень нравился, - Роэрр выпрямился и гордо задрал подбородок. Ему было до змеиков страшно.
- Преступник, который совершил в жизни один-единственный положительный поступок. Хотя, нет, пожалуй, два: еще умер, прекратив позорить Астиарра своим отсутствием манер и грубостью. Поступай, как знаешь, властью наследного принца. И чтоб больше я от тебя об этом тарлени не слышала! - королева взметнула подолом, раздраженно хлеща воздух хвостом и даже не заметив этого, ушла в свои покои.
- Повесьте, пожалуйста, портрет. И чтобы никто не смел менять его место. Сам лично, на утренней пробежке, буду проверять, - Роэрр тяжело вздохнул. Отвоевывать свободу было трудно. Очень. Зато, стоило вернуться в свою комнату, как позвонил Асти. Встревоженный и чуточку злой:
- Ташши? Что случилось? Матушка на меня накричала только что. Вы поссорились?
- Я пытался дипломатично отстоять свое право голоса. Вроде бы, и отстоял, но как-то конфликтно. Буду еще работать. Ташши! А ты кораблик сделал?
Принц-врач просиял и потянулся куда-то за пределы экрана. Поднес к нему ладонь, на которой, в большой круглой бутылке красовалась махонькая модель «Звезды Книссаурра», флагмана военного флота Империи.
- Я подумал и решил, что будущему Императору неплохо бы владеть самым большим и мощным кораблем Космофлота. Как считаешь?
- Ой, какой он маленький!!!! Какой славный! - видео с Ро запрыгало, кажется, принц скакал, опершись о стол: - Как операции? Мне можно приехать?
- Сегодня у меня еще одна сложная операция, но завтра я смогу освободиться после полудня. И заеду за тобой. Будем учиться владеть клинками. Помнишь, мы договаривались?
- Помню, я освобожу вечер. Ташши, я сейчас на урок по логистике сбегаю, а потом опять позвоню, хорошо? - Ро муркнул, и его лицо заняло пол-экрана.
- Хорошо, - Асти легонько прижал палец к экрану, будто тронул им нос брата, - Как условились, два дозвона, а на третьем я приму вызов. Беги, а то опоздаешь, - он улыбнулся.
- Как здорово, что ты у меня есть! - Роэрр надел перчатки, застегнул пелеринку, поправил косу, опять заплетенную затейливо, вычурно, и убежал. Астиарр погасил экран и словно погас вместе с ним. Стоило маленькому Наследнику уехать во дворец, как из врача будто выкачали все эмоции. Улыбался он только пациентам, и то - одними губами. И снова походил на замороженного льдами Тарлени изнутри. Весь персонал «Аррани» молился, чтоб Роэрр снова приехал. Страшно было видеть такую перемену, когда многие уже поверили, что их босс оттаял.
- Асти!!! Это ты!!! Это все ты!! Богиня! Такой спокойный мальчик был! Слова не услышишь!! - Королева Мира явилась лично. После того, как Роэрр не приехал к Асти в клинику и не звонил два дня. Врач поднял голову от планшета и встал, приветствуя мать ритуальным низким поклоном.
- Добрый день, ваше величество. Что-то случилось с Ро?
- Он пропал! Отключил камеры слежения, украл идент-карту и сбежал! А дракониды не выдают, куда! Не видел его? - Королева уже кричать не могла от усталости.
- Нет. Но я найду брата, успокойтесь, матушка, - Асти налил ей воды и подал пару таблеток успокоительного. - Не думаю, что с ним что-то произошло. Когда он пропал?
- Представления не имею. Как аррасец какой-то. Камера только сняла, как он входит через сад. Все спецслужбы подняты по тревоге. Пока без результатов. Кто меня за язык тянул! Ну, кто тянул! - королева убивалась.
- И что же вы такое сказали, что он решил выдраться так кардинально из паутины любви и ласки? - Асти прикусил язык, но колкость уже сорвалась и прозвучала.
- Как ты сбежал и шлялся с пиратами черти сколько времени! Неизвестно где… - Мира помассировала виски.
- Ясно.
Асти молча сложил документы и сохранил историю болезни, закрыл планшет и убрал его в сейф. Потом взял свой тревожный чемоданчик - на всякий случай, небрежно накинул на плечи пелерину и заколол ее булавкой у ворота.
- Я позвоню, как только отыщу брата.
Роэрр нашелся к вечеру, котенок действительно очень осторожно передвигался, видимо до этого спланировал маршрут и был в нескольких километрах от Столицы. Сидел у костра. Ревел, уткнувшись личиком в колени. Рядом с ним стоял сверток чем-то. Астиарр остановил свой мини-флайт в паре метров, соскочил на землю и быстро осмотрел брата. И только убедившись, что котенок цел и здоров, выдохнул.
- Как ты меня напугал, Ро! А уж как матушку-то... Малыш, убегать из дома - не выход. Даже если все достало, и никто не понимает, - он кутал брата в свою пелерину и прижимал к себе, безотчетно все крепче, словно тот мог испариться.
- Да никуда я не убегааал! Я за грибами ходил... - Роэрр горько замяукал. Асти от изумления даже онемел. А потом не знал - смеяться или ругаться.
- Ташши! О, моя Мать! А почему же ты один рванул? Почему не позвонил мне, как договаривались?
- Ну, потому, что я хотел собрать и тебе принести. Сюрпризом. А матушка кричать стала. Ой, ташши, мне так надоел ее крик. Не могу просто. Я с девочкой встречаюсь, она меня не пускает. Я в музей хотел сходить, один, без свиты. Не пустила. Что ж я за Наследник такой, если нигде ступить не могу? Столицу только по картам знаю.
- Ну, малыш... Прости, это я всю кашу заварил. А на меня сегодня тоже наорали. Хорошо, в кабинете, а не в приемном покое. Знаешь, мне кажется, пора поговорить с матушкой начистоту. Как считаешь? - Асти покусал нижнюю губу и, чтобы отвлечься, принялся расплетать и вычесывать когтями гриву брата.
- Я не могу с ней говорить. Понимаешь, я-то говорю… А она-то кричит. Неравные условия переговоров. В мире политики, обычно, в таких ситуациях оппоненту ненавязчиво так демонстрируют силу. Но она же мама. Я люблю ее. Почему так происходит?
- Потому что она совсем не уверена в том, что мы все ее любим. Ничего, Ро. Я поговорю. У меня много терпения и еще больше воли. Не плачь, ми кеоро. Все наладится.
- А мне так грибочков захотелось, ужас просто. И лето такое… И Сарриса... Асти, ты понимаешь что-нибудь в девочках?
- Ээээ... Ну, смею думать, немного понимаю, - Астиарр ошарашенно потер лоб и попытался вспомнить хоть что-то о девчонках. Вспоминалось только совсем котеночье. Как подглядывал за кошечками с крыши женского кампуса, целовался украдкой с симпатичными студентками. Роэрр замурчал и стал умываться рукой:
- Ну вот, подарил я Саррисе букет и конфеты. Она цветы взяла, конфеты съела, портфелем меня по голове шарахнула и убежала. Что сие значит?
Асти закашлялся, пытаясь скрыть смех. Он боялся обидеть братика.
- Ээээ... Сильно шарахнула?
- Да нет, так. По ушам хлопнула. Просто, это так неожиданно было, я так и сел, где стоял. Это обряд какой-то? Просто, ты же знаешь, у матушки не спросишь, а фрейлина, мой добрый друг, почему-то так смеялась, что слова от нее добиться было невозможно, - Ро фыркнул, дымок раздражал его обоняние.
- Угу, обряд. Это значит, ты девочке понравился. Только, ради Матери, не вздумай дергать ее за косичку. Лучше пригласи в кафе. Идент-карту ты же спер? Значит, платежеспособен. Я вас провожу, тихо в сторонке посижу и назад отвезу. Идет?
- Бежит. У нее косы красивые, - Роэрр выпутался из объятий брата и развернул сверток: - Смотри, какие грибочки. Я прочитал, как их жарить, хочу попробовать.
- Ну, давай пожарим. Только я матушке отзвонюсь, чтоб не переживала так. А ты иди и наломай прутьев воооон с тех кустов, - Астиарр вернулся к флайту и вызвал мать.
- Где он? Асти, ты нашел его? - На Миру было страшно смотреть.
- Все в порядке. Он никуда не собирался сбегать, просто хотел устроить мне сюрприз. Успокойся, мама, - Асти впервые за много лет назвал ее так. Спокойно, негромко и почти тепло.
- Он далеко? Цел? Правда? - Королева расплакалась от облегчения.
- Пошел прутьев наломать, будем грибы жарить. Мама, не опекай его так сильно. Это хуже пренебрежения. Поверь. И успокойся, я не дам его в обиду.
- Астюша, котенок, ты бы только знал. На него уже было три покушения. Попытки отравить. Я с ног сбилась, его оберегать. Пойми меня, малыш.
- Понимаю. Но гиперопека - не выход. Ему нужен друг и телохранитель в одном лице. И я знаю, кто.
- Ах, котеночек, это бы меня успокоило. Но кто? - Королева запила пилюли.
- Астарта. Только не спеши кричать, мама. Да, она - драконид. Точнее, модификант. И я ей доверяю, - принц пристально посмотрел матери в глаза, - Завтра мы приедем домой. Вечером. Предупреди его учителей.
- Что?!!! Это… Это!!! - Мира продышалась, выпила еще воды. - Привози. Похоже, выхода нет.
- Она сильно ругалась? - Роэрра не было видно из-за веток.
- Нет, ташши, - Астиарр устало потер лицо и забрал у брата охапку дров. Потом усадил его на снятое с мини-флайта сидение, сам сел на чурбачок и подкинул в огонь пару веток. Молчать с Роэрром было уютно, но надо было поговорить. - Ро, как я понял, с драконидами у тебя хорошие отношения?
- О! Они великолепные ребята. Показывают такие красивые картинки. Так забавно шутят, - Роэрр снова принялся вылизываться.
- У меня есть хорошая подруга, ее зовут Астарта. Это драконид-модификант. Завтра мы с тобой поедем с ней знакомиться. Матушка согласна снять с тебя ярмо своей слишком сильной опеки, если при тебе неотлучно будет телохранитель. А Астарта очень тактична и умеет быть незаметной.
- Дракончик? Такой маленький? Я читал в сводке открытий. По-моему, это замечательная идея. Я маленький, и телохранитель у меня будет маленький. А она любит, когда ей мордочку чешут? - Ро блаженствовал, грибы пеклись на прутиках.
- Она очень тактильна, у нее самое любимое местечко для почесушек - лоб и возле гребня. И еще она - сильный телекинетик. Думаю, матушке, да и мне было бы спокойнее, что у тебя есть такой друг, - Асти немного помолчал и продолжил: - Отец учил тебя танцевать, ташши?
- Меня учил хореограф императорского театра. Отец меня не любит. Это данность, - Ро пожал плечами.
- Это не так, малыш. Поверь, он очень тебя любит. Только по какой-то причине этого не показывает. С ним тоже нужен диалог. Общий язык, как говорят терране. Но, я не об этом хотел говорить. Давай потанцуем? Пока грибы зажарятся. Ночь чудесная, как раз для танца Звезд.
Ро выдал серию каких-то невероятных кульбитов, перевернулся через голову, скинул пелеринку, крутанул сальто, попрыгал:
- Я готов.
Асти молча протянул ему руки, поправляя начальную стойку танца. И повел за собой, мысленно напевая мелодию, транслируя ее брату. Его движения не утратили плавности за годы без танцев. А Роэрр оказался на диво пластичен, он вслух повторял мелодию, и это было очень трогательно. Маленький котенок, золотой и пушистый, как одуванчик, в фиолетовых шароварчиках, вышагивающий по высокой, густой траве. Асти показывал правильные движения, Ро их повторял. С каждым разом это получалось у него все лучше. Придворный хореограф - это, конечно, здорово. Но некоторые танцы передавались только в роду Леонов. И танец Звезд был одним из них.
Культура книссов была богата и танцами и песнями. Можно было даже сказать, что на любой случай у этого народа были и песни, и танцы. Бытовые, храмовые и вот такие, семейные. Роэрр учился. Роэрр пел, смеялся и приподнимался на цыпочки. Вместе с ним пел и Асти, который не открывал рта для песен со дня смерти Иллена. Хрипловатый, срывающийся, но густой, как вода книссауррских морей, его голос плыл в ровных потоках ветра, и голос Ро вторил ему, как звонкий колокольчик. И его Старший смеялся, тихо и неуверенно, будто забыл, как это, и сейчас вспоминал.
Грибы сгорели. И жирный, черный чад тонкой струйкой потянулся к небу.
- Не беда. Найдем еще. Проголодался? - Асти вытащил из флайта пакет с наскоро стянутыми в столовой булками и мясом. - Ро, спасибо.
- За что? Да я ж грибов хотел. Сам собрал, сам съел. Охота, - Роэрр сокрушенно подпер щеки ладошками.
- За вечер. Не грусти, малыш, идем, поохотимся на грибы еще раз, - Асти взял свою пелерину и накинул ее на плечи братику, ветер, хоть и в начале лета, ночью был еще прохладен. В темноте глаза Ро горели зелеными огоньками. Он тщательно принюхался, поскреб землю рукой и побежал, оглядываясь на ташш-эр. Асти смотрел на маленького охотника, улыбаясь, следуя за ним. Золотистый котенок сливался с травой и листвой, изумительно маскируясь. Сам Астиарр так мог только при должном старании. У Роэрра это получалось без усилий. Ро добежал до низкого куста в лощине, лопатки заходили туда-сюда, прыгнул. Перелетел через куст и упал с противоположной стороны, с глухим мявом взрывая когтями почву. Под землей была кладка грибов. Астиарр нашел рядом еще одну. Этого было вполне достаточно для двоих. Грибы собрали в пелерину и вернулись к костру, который почти погас.
Вторая порция грибов уже не сгорела, потому что они следили за своим поздним ужином. Хотя следил, в основном, Асти. Ро тихо бродил вокруг костра, кувыркаясь и кидаясь на невидимого противника. Ташш-эр снял с огня готовые грибы и положил их на кусок пленки охладиться, а сам взял предусмотрительно захваченные с собой клинки - свои и Ро. Тихо окликнул брата:
- Потренируемся?
Ро кинулся на него маленьким пушистым мячиком, не обратив внимания на клинки. Асти утекал из-под когтей и рук, как шелковая лента, позволяя касаться лишь кончиков гривы или хвоста. Осторожно обозначал касаниями пальцев удары, не выпуская когтей. Давал возможность брату выплеснуть излишки энергии, посмеиваясь и дразня его. Младший пришел в буйный восторг от этого увеселения. Ро припадал на руки, прыгал, крутился волчком. Какие клинки, о чем вы? Ребенок, наконец-то, мог подвигаться без строгих окриков и надзора. В конце концов, Роэрр оказался скрученным причудливым захватом и часто дышал, облизываясь. Асти сам его вылизал, от кончиков ушек до кончиков усов. И усадил рядом с собой, сунув в руки прутик с грибами.
- Вот теперь ешь, а то живот урчит уже так, что и я слышу.
- Это! Это было замечательно! Просто слов нет, как хорошо! - Роэрр опять замурчал. Удовольствие в исполнении принца было раскатистым и громким.
- Хорошо, - Асти прищурил синие глаза, в отсветах костра светящиеся золотом. - С Астартой тебе тоже будет весело, она очень любит играть в подвижные игры.
- Ооо… было бы у меня на них еще время, ташши. Нагрузка очень большая. То есть, она нормальная, просто я все усваиваю медленно. Гораздо хуже, чем остальные котята. Стыдно, я же наследник, - Ро чинно облизал пальцы.
- Нет. Когда матушка разблокирует твои ментальные способности, ты сможешь усваивать все гораздо быстрее. Я не знаю, для чего она поставила блок, - Асти старался не хмуриться. Но получалось плохо. Лицо больше привыкло к угрюмым гримасам, чем к улыбке. - Или я сам разблокирую тебе ментал. Скорее всего, матушка просто побоялась повторения истории Мариссы.
- Не надо. Если она так сделала, значит, так надо. Мама умная, правда. Хотя иногда себя ведет, как... - Роэрр замолчал.
- Ты вполне способен контролировать себя. Марисса в твоем возрасте была на это не способна. А блок на ментале может навсегда перекрыть возможность развивать способности, - Астиарр погладил брата по ушкам и вздохнул.
- Ну... Я поговорю с ней. Как зовут дракошку? Запамятовал… - Роэрр устал, он тер глаза кулаками.
- Астарта. Идем, ми аурро. Тебе нужно выспаться.
Асти посадил братика на сидение флайта, пристегнул его и укутал в пелерину. Закрыл кабину, и серебристая комета машины помчалась к городу.
- Астарта… богиня, да? - Ро уткнулся в плечо Асти теплым носом.
- Да, как терранская богиня древности. Но она еще маленькая. Астарте четыре года. Но она очень быстро растет.
- Я тоже еще... - наследник громадной Империи Книссаурра сладко уснул.
Часть третья. Астарта
Утро Астиарр проспал. Сам не понимал, как так получилось, что рядом с братом он умудрился проспать больше четырех часов. Наверное, нервное напряжение, потом танцы и борьба измотали больше, чем казалось. И организм воспротивился такому издевательству над собой. Его никто не будил. Ни на обход, ни на осмотр новых пациентов. В самом сердце медицинского центра «Аррани» будто образовался пузырек вакуума, зона тишины. Подчиненные Астиарра берегли своего босса, заботясь о нем хоть так.
Асти почувствовал удар под дых. Еще один, еще. Его братик явно куда-то бежал во сне. Асти обнял его, успокаивающе мурлыча. Лизнул в лоб, улыбаясь. Впрочем, можно было будить Ро, и, если заговорщики-коллеги решили дать принцу выходной, то отправиться в гости к Астарте и ее маме Перл. Роэрр еще раз дернул ногой и фыркнул, его розовый язык облизнул аккуратный носик.
- Просыпайсяяяя, Ро. Подъем. Солнышко уже встало, - брат потормошил его сонно-расслабленное тельце.
- Солнышкам можно... Они так работают. Еще… Пять... ми....
- Вставай, мой солнечный, а то мы не успеем за Астартой, - Асти продолжал тормошить брата, ласково целуя его в носик.
- Ммм… Мы спим в поле? - Роэрр потянулся и, согнувшись, почесал ногой ухо.
- Нет, у меня в кабинете. Ты меня отпинал, как манекен для тренировок, - Астиарр тихо смеялся, щекоча брата за бока.
- Ну, мяяу! - Ро замер с задранной ногой, ну, чистой воды - рриш. Он быстро вылизался, оделся и стал прыгать по кабинету, разминаясь.
- Посиди пока, я проконсультирую коллег по поводу операции, и поедем. Завтрак тебе принесут сюда. Хорошо? - в кабинете Асти был вход в малюсенькую ванную, где стояла душевая кабинка и умывальник. Принц-врач быстро принял душ и отряхнулся, надел рабочий комбинезон и ушел на обход. Роэрр пока сделал гимнастику, позвонил матери, учителям, сделал упражнение по алгебре и поел.
Астиарр вернулся за ним через час, переоделся и кивнул:
- Ну, идем. Лететь нам около часа.
- Лететь? Я еще не летал, только ездил. И только с тобой. Асти, а откуда взялись Барсетты? Я видел у тебя в клинике одного. Это же книссы, да?
- Это модификанты. Но этому эксперименту уже более пятисот лет. Сначала опыты проводились над заключенными на одной из планет-тюрем. Так что была создана почти отдельная раса, - Астиарр рассказывал, выводя брата из клиники и вызывая из гаража свой верр. Подсадил котенка в кабину и пристегнул его. - Потом Барсеттов стали использовать, как бойцов на аренах. Почти всегда это были рабы. Они отстают в умственном развитии. Если не работать с таким модификантом, то вырастет тупое агрессивное животное. А если работать - то получится слегка тугодумный, но разумный охранник, рабочий.
- У твоего пациента мех очень красивый. Пушистый такой, в кружочках. Так необычно, - Роэрр сел и осторожно потрогал лангету на хвосте. Было уже совсем не больно. Только чесалось.
- Да, и он довольно умен для Барсетта. Это потому, что он полукнисс-полубарсетт. Ну как, не страшно? - Асти увеличил прозрачность кабины и кивнул: - Смотри, как красиво.
Младший принц «прилип» носом к стеклолиту. Пейзажи, действительно, радовали глаз: разноцветные горные разломы, стада диких уникорнов, пастухи и крестьяне на аккуратных террасовых полях. Асти смотрел на него, мысленно прощупывая тот блок, что поставила мать. Убрать его не составляло труда для такого сильного менталиста, как старший принц. И он потихонечку распутывал плетение защиты, поставив верр на искин.
- Слушай, ташши, так хорошо! Даже головная боль прошла. Это из-за высоты? - Ро потряс ушками.
- Наверное, - рассказывать, что он делает, Астиарр не собирался. Все равно все способности сразу у малыша не раскроются, будут проявляться медленно и постепенно.
- А знаешь, из-за чего я с матушкой повздорил?
- Расскажи, не знаю, - брат вытащил руку из захвата и погладил его по гривке, закрепляя воздействие.
- Я мурчу громко, - покраснел Ро.
- И это все? Из-за мурчания? - брови Астиарра взлетели к границе гривки.
- Да. Я на приеме так размурчался, еда была очень вкусная, а я так проголодался, что послы долго не могли понять, откуда исходит звук. А я ж не могу это контролировать. У тебя таблеток от мурлыканья нет, случаем?
- Нет, и не надо. А матушка пусть слегка поумерит свой дипломатический пыл, это, действительно, неконтролируемый рефлекс, - Асти фыркнул. - Ты всего лишь ребенок, Ро. Тебе позволительно мурчать, лазать по деревьям и бегать стремглав по саду. А еще проказничать, конечно, в разумных пределах, и баловаться. Играть с ровесниками. У тебя есть друзья?
- Ха! Друзья - это время, а у меня его нет. Есть Сарриса, но я с ней только на общих занятиях пересекаюсь. Все поцеловать хочу, не успеваю.
- Какой молодой, да ранний! - Асти рассмеялся, громко, заразительно, - Погоди целоваться, вот станет тебе чуточку полегче учиться, появится время, узнаешь девочку получше - там и подумаешь, стоит ли с ней целоваться.
- Губы у нее мягкие и приятные. А что? Для поцелуя еще что-то знать нужно? Она мне соринку из глаза доставала, - Роэрр проводил взглядом лиловые облака. - Ташши, а почему я был сереньким, когда был маленьким?
- Потому что золотистыми рождаются только наследники. А в то время, как ты родился, наследным принцем был я. Но, когда я отрекся от короны, Мать снизошла к матушкиным молитвам. Королева не могла себе представить, что будущий Император Книсской Империи будет серым. И, благодаря вмешательству Богини-Кошки твоя шерстка стала менять цвет. Так что через пару месяцев ты уже был золотистый, как солнце Терры.
- Перекрасили, - Ро половил лапкой солнечных котят на обивке сиденья. - Ташши, а почему ты не захотел быть Императором? - снова начал он, как только блики перестали его интересовать. Астиарр вздохнул и на пару минут задумался, подбирая слова:
- Потому что, ташши, я понял, что я могу управлять Империей. Но это не мое призвание. Я слишком резок, у меня зачастую не хватает дипломатического такта и чутья. Но я нашел себя в медицине. Ведь врач, в какой-то мере, тоже правитель. Он наводит порядок в организме пациента. Усмиряет взбунтовавшиеся органы. Я врач, и мне это нравится. Я люблю космос, полеты, военные операции. Но больше всего я люблю возвращать здоровье.
Роэрр подтянул колени к подбородку и задумался. Асти прекрасно слышал его мысли. Брат думал о том, что его профессия Императора не пугает не капельки. Что ему нравится читать отчеты и разбираться в хитросплетениях расовых взаимоотношений. Весь мир был для Роэрра громадной и очень хитрой часовой головоломкой, и он очень хотел повернуть детальки в правильное положение, чтобы зазвучала приятная музыка.
- Да. Ты - прирожденный политик. Именно поэтому я ничуть не жалею, что отрекся от венца Ирре Ларр. И, когда тебе возложат его на голову, я буду первым, кто присягнет тебе. А мы прилетели, Ро. Сядь ровно и пристегнись. Я начинаю снижение.
Котенок спустил ноги на пол и послушно щелкнул ремнем. Ему было ужасно интересно, он даже помуркивал от нетерпения. Ро, как и многие дети, очень любил драконидов. Они притягивали его своим спокойствием, эмпатией и многовековой общей памятью.
Когда верр опустился вертикально вниз, в крохотную золотистую долину, утонув по брюхо в высоченной траве, их уже ждали и встречали два крупных драконида: супруг и старший сын Перл, Эссари и Саттх. Сама Перл передала ментально, что готовит угощение, а Астарта прихорашивается у себя. Насколько знал маленькую драконидочку Астиарр, она, скорее всего, носилась в скальном полигоне, чем прихорашивалась. Но, как только верр открыл кабину, а врач ступил на землю, по плечи утонув в траве, из нее свечой взвилось небольшое переливчато-синее тело, прямо ему на грудь. Книсс поймал драконидочку на вытянутые руки. В какой-то мере, это был и его ребенок. Именно он генетически изменял зародыш, который потом выносила Перл.
«Асти! Асти прилетел! Как я рада! А кто с тобой?»
- Какая она маленькая! - удивился Ро, осторожно принюхиваясь.
- Это Ро, мой брат. Я надеюсь, вы подружитесь, - старший принц прижал Астарту к груди, удерживая одной рукой, вторую протянул Роэрру, предлагая перебраться туда же. Мысленно поздоровался с улыбающимися во все клыки драконидами.
- Какая ты блестящая! - принц внимательно рассматривал остренькую мордочку самочки, ее огромные, прекрасные глаза цвета изумруда, лапки, которые и лапками-то почти не были, это уже были настоящие руки, с острыми чумазыми коготками.
- Ссспасссибо, - Астарта, пожалуй, единственная из драконидов, умела говорить. Речевой аппарат, строение челюстей и голосовых связок у нее были изменены. Но общаться она предпочитала ментально.
«А ты - копия Асти. Ты мне нравишься. Давай дружить?»
«Давай!» - Ро оглянулся на свой хвост: - «А у меня хвост длинный, а у тебя?»
«У меня тоже!» - драконидочка вытянула стрункой свой хвост.
- Эй, не дрыгайтесь, а то потопаете своими лапами, - фыркнул Асти, улыбаясь. Здесь ему было спокойно и хорошо. Отступали тревоги и проблемы. Пусть ненадолго, но и это было ценно.
«Вы обедать идете или нет?» - раздался голос из глубины скалы. Асти прибавил шагу, входя в систему пещер, выплавленных драконидами. Там было уютно и сухо, пол устилали плетеные из травы циновки, в стенах через равные промежутки были проделаны круглые окошки, в которых вместо стекла была тонкая пленочка слюды. По стенам рос разноцветный скальный мох, который собирал и испарял лишнюю влагу.
- Как здесь красиво. Ташши, а можно я все-таки сам пойду? Я тебя за руку возьму. А то как-то не солидно принцу, как младенцу…»
- Бегите. Поможете Перл накрыть на стол. А мне надо бы поговорить с Эссари. Я скоро подойду, - Асти специально давал Ро возможность самостоятельно продолжить знакомство, без его присмотра.
- А куда бежать? - спросил Ро у драконидочки.
«Давай за мной» - Астарта весело пробежалась по стенкам и потолку коридора, и спрыгнула на пол рядом с мальчиком. Подала ему руку, столь же грациозно передвигаясь на двух лапах, как и на четырех.
- Какая ты теплая. А у меня друзей нет. Только Сарриса, но она меня портфелем по голове лупит. Наверно, это какой-нибудь ритуал ухаживания. Ты не знаешь, случаем?
Девочка пожала плечами:
«Не-а, мама говорит, я еще маленькая, чтобы знать такое. Но, возможно, ты прав. У нас, если тебе нравится кто-то, нужно принести ему перо свирры. А так как свирры - опасные гады, то ухаживать разрешается только старшим, кто может справиться со змеей. Остальные растут», - драконидочка привела его в просторный, освещенный тремя круглыми окнами, зал. Там стоял созданный из скалы стол, на котором высились блюда и чаши с угощением, а сама Перл спешно создавала из камня еще одно сидение - для Ро. У стола стояли два высоких стула: один - для малышки Астарты. Второй - для нечастого гостя Астиарра.
- Здравствуйте, уважаемая. Я не очень силен в мысленной речи, прошу меня простить, - принц низко поклонился хозяйке. Пока он принц, он не переломится - показать уважение старшим. Даже малознакомым.
«Это ничего, я тебя понимаю, ты меня слышишь. Все хорошо» - Перл была ростом раза в два выше Астиарра. Над маленьким принцем она возвышалась, как громадная гора. Но при этом двигалась так легко, будто перетекала океанской волной.
- Твоя мама очень красивая, - Ро вылизал руки перед едой. Он сильно проголодался в дороге.
«Ага! И большая! А мне такой не быть. Но мне и так нравится. Садись и зови Асти. А то он, как с папой зацепится языками, так до обеда проболтает. Все о делах, ничегошеньки интересного. Я один раз подслушивала» - Астарта захихикала.
- Подслушивать нехорошо. Надо делать так , чтобы при тебе разговаривали. Я умею быть таким тихим, что обо мне и не вспоминают министры и дипломаты, - Роэрр запрыгнул на стульчик и чинно сел, свернув хвост колечком.
- Научишь? - Астарта забралась на свое место и искоса рассматривала гостя и нового друга своими громадными глазищами. Котенок ей очень нравился. Собственно, как и его старший брат. Она знала Астиарра столько, сколько помнила себя. Всю свою жизнь. И была - страшно сказать - влюблена в принца-врача первой детской влюбленностью. Но, однажды, пару месяцев назад, заикнувшись ему об этом, получила только ласковый поцелуй в щеку и тяжелый вздох. А еще - нечаянно пойманное воспоминание, пронизанное такой горечью и болью, что больше не заговаривала об этом.
- Я еще никогда никого не учил, но я попробую, - Роэрр накрыл ее ладонь своей рукою. Жест, подсмотренный когда-то давно у отца. Очень давно, даже не верилось в реальность этого воспоминания. Малышка-драконидочка осторожно сжала пальчики с внушительными когтями и улыбнулась. У нее были очень красивые, очень острые белые зубки. Перл поставила перед ними по тарелке сочного жаркого, и пошла вытаскивать мужчин из их рабочих бесед. Все равно мысленно не дозовешься - забывают. А против грубой силы уже не попрут.
- ОЙ! Мясо! Я люблю мясо, а ты? - Роэрр увидел, что Астарта ест руками, и последовал ее примеру.
- Тоже, - драконидочка, набегавшись за утро по скалам, уплетала за обе щеки. За столом воцарилось молчание. В коридоре послышались шаги взрослых.
- Астарта, а разве удобно драконидам есть со стола? - тихо спросил принц.
«С земли еще неудобнее, поверь. Вообще, стол должен быть повыше, но это гостевая, и специально для меня. А как во дворце едят?» - любопытно наморщила мордочку.
- Нудно и долго. И не всегда вкусно, хоть и полезно, - Роэрр додумался помогать себе когтями, и по столовой эхом понеслось раскатистое мурчание.
- Приятного аппетита, - муркнул Асти, входя и усаживаясь на свой стул. У него были влажные руки и лицо. - Мммм! Перл, ты приготовила моих любимых фашшхи! Спасибо! - он выглядел почти живым, почти нормальным. Глаза блестели, он улыбался. Ласково поглядывал на детей. Но Ро видел внутренним взглядом, что темная дымка, окутывающая брата, никуда не пропала, хоть и отодвинулась, как пелерина, откинутая за плечи.
«Ничего, не все сразу»
Котенок еще усерднее принялся за еду.
«Какой милый малыш. Урчит, как органчик» - умилилась на принца Перл.
После обеда Астарта утащила Ро гулять в долину, обещая показать ему все тайные проходы и сокровища ее дома, а Асти устроился на солнышке в выплавленном из камня кресле у входа в дом драконидов.
- Перл, я вообще-то за Астартой...
«Так скоро? Она же еще совсем дитя, Асти. Ей будет плохо вне дома...» - Перл села напротив.
«Она - модификант. С повышенной приспособляемостью. И с огромным потенциалом. Скажи, что она делала последний месяц? Я сам тебе скажу - убегала все дальше от дома, так?» - Асти прикрыл глаза, создав прочную ментальную связь с драконидкой.
«Да. Но это нормально для непоседливых детенышей. Асти, это для тебя она модификант. Для меня она моя дочь. Не забывай об этом. Хоть я и полагаюсь целиком и полностью на твою волю. Надо, так надо» - Перл тихонько засвиристела, призывая детеныша.
- Прости, Перл. Да, я помню, что она - твоя дочь. Спасибо, милая, - Асти прильнул к огромной лапе драконидки, - Она и в самом деле очень нужна, даже не мне, а Ро. Он очень одинок в Киррра’аллоре. И постоянно под давлением королевы. Если рядом с ним не будет никого, а я не могу там быть постоянно, ты же знаешь, то он может сломаться. Ему нужен друг.
Перл молча облизала подбежавшую Астарту. За ней, запыхавшись, из травы вылез Ро:
- Эта леди удивительно быстро бегает... Прямо, как и не леди вовсе...
- Тебе надо больше двигаться, ташши, - Асти прижал к себе брата, крепко-крепко, порывисто и с таким сумбуром в чувствах, что Перл удивленно встопорщила гребень.
- Что с тобой? - Ро озабоченно принялся его вылизывать, чтобы успокоить.
- Все хорошо. Все просто отлично, - Асти выпустил когти и принялся выбирать из гривы брата колоски, листики и веточки, набившиеся в косу, пока дети играли в долине. - Вы можете еще побегать здесь. У нас есть время до вечера.
- Сей…Ур-ур-ур-ур-ур… час... - Ро не торопился. Прижавшись лбом к плечу брата, он чувствовал то, к чему так стремился, ломая себе хвост. Искреннюю любовь. Тепло. Мать его никогда не заплетала. Это делали слуги. Ему до слез было обидно, когда на переменах мальчишки хвастались своими перевитыми гривками. Всем их заплетали сестры, матери, братья, даже отцы. Не то, что бы мальчики не могли ухаживать за собой сами. Просто, так было принято. Только самые близкие могли казаться гривы.
У Асти снова в горле встал ком, который он никак не мог проглотить. Сухие глаза жгли огнем неспособные пролиться слезы. Было нестерпимо стыдно за свое поведение, за свою гордыню. В конце концов, он не переломится, если будет посещать Киррра’аллор чаще, ради брата. У него же есть верр, на нем до дворца лету - десять минут, а встать на полчаса раньше, чтобы заплести братика утром, не так уж и сложно.
Руки сплели последние прядки, закрепили резиночкой, и Асти улыбнулся, вылизывая ташши нос:
- Ну, бегите еще поиграйте, а то, твои каникулы незапланированные кончаются. Завтра снова занятия.
- Это не страшно. Я сделал все уроки, ташши, - Ро порывисто обнял брата за шею, и вот их с Астартой головы замелькали среди колосков.
«Какой одинокий ребенок. Удивительно просто, что он не озлобился» - Перл положила голову на камень.
- Он очень сильный, Перл. Истинный Наследник. Теперь понимаешь, почему я отказался вернуть статус наследного принца после гибели Иля? И ради ташши я постараюсь наладить отношения с родителями. Его надо спасать, пока матушка вконец не зазаботилась о нем.
- Вот. Тут я живу. Это моя спальня. Это классная. Это балкон. Это комната прислуги, но я им стараюсь не мешать. Там, направо, ванна и все такое прочее. Дальше есть еще комнаты, но я их не использую, какая тебе понравится - та и будет твоей, - Роэрр сжал руку Астарты в своей. Он просто не представлял, как такая малышка набралась смелости и покинула родное гнездо ради книсса, которого она толком и не знает.
«Идем пока на балкон?» - Астарта, как и любой драконид, в первую очередь осматривала любое помещение в поисках запасных выходов и тайных проходов. Это было заложено в генетической памяти. - «Ой! Как удобно! Смотри» - драконидочка уцепилась когтями за неровности стены и ветки плюща, быстро перемещаясь по стене вниз и вверх. Чуть ниже проходил карниз нижнего этажа, достаточно широкий, чтобы она могла пробежать по нему, балансируя хвостом. Через минуту Астарта, довольная, сверкая глазами, вернулась на балкон: «Вот так мы и будем сбегать в сад. Да?»
- Я точно упаду, - Роэрр объективно оценивал свои способности, - Асточка, осторожнее.
- Не упадешь. Я научу. Ты ловкий, сссможешь.
Потом она выбрала себе комнату, ту, что была ближе всего к комнате принца. У нее почти ничего не было, кроме теплого мехового одеяла и сумочки с едой, которую собрала мать перед отъездом Астиарра с детьми. В сумке были сладости, остальное они съели по дороге.
Асти, доставив их в Киррра’аллор, проводил брата и его подругу в их комнаты и почти сразу уехал: ему позвонили из клиники. Доставили сложного пациента, и нужна была его помощь.
- Ну, что? - Роэрр переоделся и зашел к ней. - Сразу спать, или ты хочешь посмотреть дворец? Тут красиво. Королева Мира, правда, уже не принимает, но мы к ней пойдем с утра.
«А что, ты разве маме не желаешь спокойной ночи?» - Аста была удивлена. И еще как!
- Нет. Она не просто мама. Она - королева. Сейчас она разбирает почту, выслушивает фрейлин. Надо посмотреть, какие просьбы можно удовлетворить завтра, а какие позже. Она себе не хозяйка. Я буду другим. Время, оно же как головоломка. Главное, понять принцип, - Роэрр сидел, обняв одно колено и вглядываясь в сумрак летней ночи.
«А когда она уже ложится спать? Ты же не собираешься долго сидеть и рассказывать ей, как прошел твой день? Хотя, я всегда так делаю. А потом мама идет со мной и укладывает меня спать. И облизывает, чтобы не приснилось ничего плохого. Давай, сходим? Я провожу тебя. А?» - Астарта примостилась на подоконнике рядом с принцем. Она очень хорошо чуяла его грусть.
- Нельзя. Меня просто не пустят. Я могу рассказать тебе, как прошел сегодня мой день, - Роэрр распустил свои чудесные, золотые волосы. - Я проснулся рядом с ташши и первый раз в жизни летал. Познакомился с очень приятным семейством драконидов, и милая драконидочка согласилась разделить со мной это кошмарное уединение.
Астарта покачала головой и обняла его.
«Ничего, теперь ты не будешь один. Я видела, тут много детей. А стража передала, что с нами будет рад познакомиться молодняк в виварии. Сходим завтра?»
- Если будет время, - Роэрру почему-то очень захотелось заплакать, но он только засопел. - Завтра с утра - Академия. Я не очень толковый ученик, поэтому всегда встаю пораньше, чтобы повторить. Боюсь, как бы тебе не было со мной скучно.
- Хха! Я тоже учитьссся буду! - заявила драконидочка, и принц вдруг заметил, что они больше не сидят на подоконнике, а парят сантиметрах в двадцати от него. Аста развлекалась с пси.
- Не урони меня, я ценный, - Роэрр засмеялся, - Но сейчас, пожалуй, действительно, будет лучше лечь спать. Я в ванну.
«Ага... Я зайду пожелать тебе добрых снов, ладно? Это-то хоть можно?»
- Тебе со мной можно все.
Котенок ушел, и, когда Астарта вошла в спальню, уже лежал раздетый, на подушках, свернувшись клубочком и прикрыв глаза. На столике у кровати играла музыкальная шкатулка. Никого не было, даже слуг. Драконидочка села на край его постели и лизнула длинным раздвоенным язычком в пушистую щечку. На тумбочке, рядом со шкатулкой, тихо завибрировал наручный комм принца, и она, не вставая, перенесла его Ро в руку. Звонил Асти. Он очень устало выглядел, но улыбался:
- Спокойной ночи, ташши, Аста.
- И тебе хорошо отдохнуть. Я думаю, в голове очень много мыслей, братик, - Роэрр был совсем сонным.
- Ты не думай, а спи. Аста, ты помнишь, о чем мы говорили?
- Ахха, - кивнула драконидочка, - Я буду присссматривать за твоим ташши, Асссти. Не волнуйссся, - просияла улыбкой навстречу старшему принцу.
- Тогда, до завтра. Приеду утром, - Асти отключился.
Поутру Роэрр обнаружил Астарту в своей кровати. Причем, не просто рядом, они переплелись в причудливый узел так, что он не мог дотянуться и выключить будильник. Противно пищащий зуммер выключила другая рука. Золотистая, взрослая. Астиарр фыркнул, негромко смеясь:
- Морской узелок, как вас теперь распутывать? Вставайте, сони. Через час начинаются занятия. А мне еще заплетать тебя, ташши.
- Ой! Как ты тут оказался? У тебя же операции? - удивление Роэрра стоило раннего подъема.
- Через сорок минут. Если ты быстро умоешься, я даже не опоздаю, - Астиарр помог детям распутать хвосты. Это было самое сумбурное утро в жизни Роэрра. Он поел на бегу, оделся так быстро, что запутался в штанах, и чуть не забыл дома свой планшет. Зато гриву ему заплел брат. В нормальную, мальчишескую косу. С такой косой его даже Сарриса в классе по голове не шарахнула. Перед уроками Роэрр выступил перед классом:
- Это Астарта. Мой друг, она будет учиться вместе с нами. Большая просьба относится к ней по-приятельски.
Драконидочка не смутилась вниманием всего класса. Зато очень метко запустила пси-воздействием брошенный в нее комок бумаги. Задорно сверкнула зелеными глазами:
- Я буду очень ссстаратьссся подружитьссся.
«Можешь не стараться. Они все так гордятся своими отцами и братьями при дворе, что не желают со мной знаться» - Роэрр сел рядом с Астартой. - «Слушай учителя, моя прелестная подруга. Сейчас будет родная речь».
«Но ведь ты - принц! А они - твои будущие подданные...» - Астарта тихо свистнула, недоуменно считывая эмоциональное поле и мысли котят. Ро был прав. С принцем никто не желал общаться. Но, возможно, это просто потому, что до сих пор у него были слишком строгие надзиратели? Сегодня в класс его проводил брат, а не четверо телохранителей.
«Они думают, что я заносчив, хотя я просто немного стеснителен. Не отвлекай…» - Роэрр ушел с головой в урок.
«Ро, поможешь?» - примерно посредине второго урока в первый раз дернула его драконидочка. Нет, она могла со всем справиться и сама. Но ей было немного скучно. У драконидов уроки обычно проводились не в форме обязаловки, а в виде обучающих игр.
- Ммм? - Роэрр заглянул в ее планшет: - «Ты такая умная. Смотри, вот тут. Видишь? Не умножить, а разделить. Нудная задача, но мне нужна алгебра для дальнейшего плаванья по экономике и финансам Империи».
«Ага, спасибо. Эй, сейчас тебя дернут за косу. Хочешь, я щит поставлю?»
«Поставь, пожалуйста. Это Сарриса. Конфет хочет, а я ей сегодня не принес» - Роэрр почесал зажившее место на хвосте, осторожно, под столом.
«Ммм-фырррррррк!» - мысленно расхохоталась Астарта, закрывая себя и принца тонким, но непроницаемым щитом. Она видела котенку насквозь. Ро правильно сказал: Сарриса хотела конфет и внимания. И ничего больше. Зато на перемене она могла бы хвастаться подругам, что ей сам Наследник послушно приносит сладости. Впрочем, конфет она сегодня не дождалась. Наследник все время торчал с этой сиреневой ящерицей, которая даже юбки не носила. Стыд!
- Не то, чтобы она мне нравилась… просто, она удивительно приятная на ощупь. Я люблю все нежное и мягкое, а она как пуховка. Очень приятно гладить, - откровенничал Ро на обеде. Его, естественно, кормили отдельно от остальных ребят.
- Она мягкая... сссверху, - Астарта внимательно смотрела на сочную нер-зиму, которую держала кончиками коготков. И очень тщательно подбирала слова, чтоб не обидеть нового друга. - Вот Асссти, знаешь, ссснаружи - мягкий. А внутри - лед. А у нее - глупосссти.
- Ну, конечно. Аста-Астарта, она же еще маленькая. А ташши... Ой, сложно все. Но нежное и мягкое я все равно люблю, - Роэрр утер рот салфеткой. - Сейчас я подкорректирую расписание. Так, от дипломатов нам не отмазаться. Визит к матушке сразу после уроков. А вот все остальное может и подождать. Видела когда-нибудь тарлени?
«Видела. В памяти Асти. Но живого - никогда. А что?» - говорить вслух Астарта еще не привыкла, потому мысленные реплики перемежались голосовыми.
- Это очень красивая раса, но они эмпаты. Прикасаться к ним, их одежде, волосам - не лучшая идея. Они придут засвидетельствовать мне свое почтение. В связи с праздником летнего луностояния. Сладкого принесут.
- Хорошо, я не ссстану к ним прикасссаться, - Астарта успокаивающе погладила принца по плечу. - «А почему... Мгм... У Асти же был муж - тарлени? Да? Я не очень хорошо поняла, но это был явно тарлени. Почему он мог к нему прикасаться?»
«Я не знаю. Ташши больно об этом говорить. Знаешь, похоже, разбитые по вине тарлени сердца - это семейное проклятие. Прабабушка Лейорра перед смертью прислала Асти свой талисман. Она тоже любила тарлени, и первый, и второй ее мужья были из этой расы».
- Если не хочешь, я приму их один. Там нужно будет соблюдать протокол.
- Почему - не хочу? Очень хочу. Я буду сссидеть тихо-тихо и изображать ссстатую. Чесссстно! - Астарта состроила самое искреннее выражение лица. Асти сказал - сделать все, чтоб ташши не приходилось долго сидеть на приемах. Она сделает.
- О, ну, тарлени - это же не Вайши. С ними можно и чаю выпить. Нормальные ребята, - Роэрр отряхнул расшитые штанишки и вылизал запястье. - Хорошо, что меня матушка не видит. Она бы сейчас крик подняла.
«За что? Ой, погоди, у тебя на усах крошки», - Астарта приподнялась и слизала с длинных вибрисс принца воображаемую крошку. Ну, просто, мимо эта пустышка Сарриса проходила. Почему б не подразнить? Знатная кошечка даже ойкнула от возмущения. Кажется, дни, когда она была в фаворитках, стремительно прошли мимо.
Часть четвертая. Разбиваясь о стены, разбивая стены
На следующий день Астиарр, разбудив, заплетя и проводив брата и Астарту на занятия, не умчался в клинику, а с тяжелым сердцем направился в покои матери. Он еще вечером позвонил ей и договорился о встрече. Ему казалось странным и нелепым то, что к матери надо записываться на аудиенцию. Он ведь помнил, как все было в его детстве. Но время идет, и все меняется. Не всегда к лучшему.
Принц поправил свою короткую полуседую гривку и вошел в приемную королевы.
- Доброе утро, мама.
- Здравствуй, котенок, - Мира приводила себя в порядок перед большим зеркалом.
- Мам, я давно не котенок, - принц даже улыбнулся, глядя на нее. - Как вам новая подруга Ро? Астарта будет ему хорошей защитой и опорой.
- Милая девочка, но вот пара ли она Наследнику? Хотя, я уверена, Ро повлияет на нее к лучшему. Но, право, не стоило отрывать малышку от дома. Ро и так учится в Академии, уже полгода. Там ему достаточно общения со сверстниками.
- Нет, не достаточно. Мама, неужели вы не видите? В Академии его считают снобом и зазнайкой оттого, что вы запретили охране подпускать кого-то к нему на выстрел пушки Гаусса! - Асти прикусил губу и заставил себя успокоиться. - Астарта ему не пара, а друг. Это разные понятия.
- Все, кто находится рядом с Наследником, либо приближенные, либо слуги. Драконид - ни первое, ни второе. И это помимо ее родословной, - Королева вдела в уши серьги.
- А что не так с ее родословной? - Астиарр прислонился к стене и неосознанным защитным жестом скрестил руки на груди, - Она - внучка самого Старейшины Драконидов Аррасских гор, почти принцесса, если хотите.
- Оххх… рассмешил! Принцесса без королевства, - Мира повернулась к сыну: - Пока он мал, конечно, пусть играет. Тем более, сейчас у него переломный период. Я просто удивлена такой внезапной привязанностью к брату.
- Моей? - Асти заледенел, у него мелко подрагивала жилка на виске. - Ничего внезапного. Я просто пересмотрел свое поведение, мама.
- Ну-ну. Как приятно, что с возрастом хоть что-то меняется. А ты говоришь, не котенок. Так же порывист, как и пятнадцать лет назад. Быстро разгораешься на поступки, и так же быстро теряешь к ним интерес. Ну, разве что больница зацепила. Хотя это и понятно, огласка.
- Что?.. - Асти сейчас показалось, что по нему проехались ледяным катком. И никак не получалось взять себя в когти, отбросить эту волну, поставить щит. Внутрь вливалась ядовитая, обжигающая смесь чувств, и он с ужасом осознал, что это - ее чувства. И ни капли материнской любви и тепла, которое он помнил. - Мама... Я же не ради огласки... Это призвание! - как трудно было вытолкнуть из себя хоть слово через сжимающееся горло.
- Призвание! Твое призвание было - трон. Мы с отцом столько сил в тебя вложили, не говоря уже об усилиях вдовствующей королевы Веорры. Если бы не твой побег, она бы еще жила и жила. А сейчас все приходиться начинать сначала. Ты хоть знаешь, что происходит в империи? Я не вижу отца месяцами, потому что у него нет никого, на кого он мог бы положиться. Твоя больница - всего лишь игрушка, по сравнению со всем этим, - Мира надела на руки перстни.
- Отношения с Тарлени, Мор-Логом, Этуаном, Вайши, налаженные благодаря моей клинике - тоже игрушка? - синие глаза принца засверкали золотыми огнями, - Развитие медицины, победа над некоторыми прежде смертельными заболеваниями - тоже игрушки?
- Отношения наладились бы и так. Через посольства. Ты своей медициной не остановишь войну. И то, надолго ли ты ей занят? Когда сбежишь в очередной раз? - Мира встала. - Не порть брата. В твоем воспитании я допустила массу ошибок, но ты и Марисса научили меня многому. Только строгость и дисциплина могут взрастить истинного Властителя. А он сейчас нужен Империи, как никто другой.
- Я не собираюсь сбегать. Но уродовать жизнь ташши не дам, - голос старшего принца опустился, в нем послышались низкие, угрожающие нотки. - Ему нужны не надзиратели, не запреты, а любовь. Ты забыла, что это значит? Ты приходила ко мне пожелать доброй ночи. Я мог прийти к тебе, разбив нос или колено, в любой момент. Роэрр вынужден справляться со своей болью в одиночестве. Но я не позволю этому продолжаться. Если понадобится, вернусь в Киррра’аллор, но ташши больше не будет одинок! - Моя любовь разбаловала тебя! Превратила Мариссу в отступницу! Что ты знаешь о материнской любви, ты, который пять лет не признавал брата и семью! Он прекрасно рос и развивался все это время без тебя.
- Мне всего лишь нужна была поддержка... Тогда, в мое совершеннолетие, вы обо мне забыли. Просто забыли за государственными заботами. Единственные, кто был рядом - бабушка и чужак-аррасец. Потом вы отказались дать мне даже шанс показать, чего я достиг. Меня, как ребенка, отправили в Академию, вместо того, чтобы, как велит традиция, позволить на год получить власть в провинции. Когда я вернулся и в первый же вечер пришел к вам, мама, вы не соизволили выслушать меня. Не дали сказать даже слова. Вы всей душой презирали и ненавидели ми Эрта. И даже не сочли нужным скрыть это. Зная, что я все чувствую, как и Илленас. Я что-то еще забыл? Ах, да, Марисса. К дочери вы приставили атлантку, которая методично сводила мою сестру с ума. Постоянно находилась при тенни, как надсмотрщик. Ломала ее психику. Вы даже не соизволили найти ей учителя, чтоб научил ее управлять ее даром. Я что-то еще упустил, мама? - Астиарр заметил, что его хвост гневно хлещет воздух, и с трудом заставил себя опустить его.
- Прекрасно быть таким умным уже в прошедшем времени, - королева, казалось, стала даже чуть выше: - Осуждать сумеет каждый, а ты попробуй встать на мое место. С мертвым тарлени особо детей-то не наплодишь. Воспитатель.
- Мой прапрадед тоже выбрал первым человека... и только потом - бабушку, - у Асти помертвели глаза, стало нечем дышать. Мать била по самому больному. - Я бы выбрал и жену, но вы ведь не хотели видеть меня у власти. Я знаю, слышал. Не надо отрицать. Простите, Ваше Величество. Позвольте откланяться.
Ему кивнули:
- Слова-слова, котенок.
А дальше Асти просто не помнил, как вышел из приемной королевы, как шел куда-то знакомо-незнакомыми переходами дворца. И как очутился в этой галерее. И очнулся, только увидев знакомое до нестерпимой боли лицо под белоснежной челкой и чуть надменный, насмешливый взгляд.
- Иль...
«Асти! Ро, неужели ты не чувствуешь? Асти плохо!» - Астарта вскочила с места посредине урока: - Ире Лиерр, позвольте выйти?
- Где он? - Ро, и правда, не чувствовал. Он был слишком поглощен заданием. Они бежали по коридорам дворца, пугая придворных.
«Сюда!» - Аста вела его, словно по нити, и с каждым мгновением чувствовала, что старшему принцу все хуже. - «Ро, он, кажется, сходит с ума! Дай руку!» - слишком далеко, чтоб просто бежать. Проклятые запутанные коридоры!
- Спокойно, - Роэрр нажал что-то в стене, и они срезали путь пыльным коридорчиком, вывалившись буквально на Асти. Астарта замерла у стены с тайным ходом, во все глаза глядя на бьющегося в страшных, бесслезных уже рыданиях Астиарра, скорчившегося под портретом капитана-киррео Илленаса. Ладони и губы у принца были в ярко-оранжевой крови, он почти насквозь пропорол их когтями и клыками, когда пытался успокоиться.
- Ташши... - Роэрр упал перед ним на колени, - Ну, что с тобой? - котенок инстинктивно обнял голову старшего брата, прижимая ее к своему животу. Закрывая собой портрет. Астиарр успокаивался медленно. Сначала прекратились судороги рыданий, оставив только прерывистое дыхание, потом успокоилось и оно. Брат замер так, как лежал, уткнувшись в колени Ро, обняв их руками.
«Как же больно... Как больно, ташши...»
- Прости! Прости меня, пожалуйста! Я просто хотел сделать тебе приятное. Восстановить справедливость, - Роэрр сам едва не плакал.
- Это не ты виноват, ташши... - голос у Астиарра был хриплый, сорванный. - Спасибо, что добился. Иль заслужил хоть капельки уважения. Просто я очень по нему соскучился. Все хорошо. Ми кеоро, все хорошо, - брать себя в руки теперь было куда легче. Потому что он не имел права пугать брата еще сильнее. Да и то, что он смог выплакаться, тоже помогло. Астиарр сел, тщательно вылизал пораненные ладони и привел в порядок гриву. Ро продолжал его обнимать, но уже со спины:
- У тебя теперь есть я. И я тебя точно не отпущу и не покину.
Асти улыбнулся, губы прошило болью:
- Мой маленький ташши, я сам не уйду, пока буду нужен. Прости, я тебя напугал?
- Ужасно! - признался Ро, - Я, главное, толстокожее создание, если бы не Астарта, я бы так и завяз в физике.
- Эмпатия - не самый сильный твой дар. Посмотрим, как он раскроется. Но чуть попозже. Поможете дойти до бывшей моей комнаты? Что-то я, кажется, забыл за пять лет, где тут что.
- Пойдем лучше ко мне. У нас с Астартой еще прием, и ты сможешь спокойно отлежаться. Ко мне никто не ходит, - Роэрр с готовностью подставил плечо.
Астиарр не то, чтобы заболел. Он просто был обессилен. Вспышка всех чувств, которые, казалось бы, давно превратились в лед и пепел, проделала в его самообладании огромную брешь. Он впервые за пять лет не мог поставить блокировку эмпатии. Чувствовал эмоции всех, кто проходил в пределах досягаемости его дара, а это было немало. В конце концов, кажется, уснул или впал в странное забытье. И там, в этом зыбком полусне, увидел размытые очертания какого-то корабля-станции. Судя по виду - тарленийской или колоний. Потом оказался внутри, в сумрачных и узких коридорах. Это уже меньше походило на тарлени. Скорее - пиратская база. Где-то впереди мелькнули белым полотнищем серебристые волосы. Асти рванулся с задушенным стоном: «Иль!» - и очнулся.
- Ташши? - Роэрр поменял на голове старшего брата компресс. Котенок был серьезен, он запихал все свои чувства глубоко-глубоко в душу, чтобы никакие его переживания не беспокоили Астиарра.
- Все... - просипел принц и откашлялся, пытаясь говорить нормально, - Все в порядке, ми кеоро. Я тебя напугал? Прости.
- Знаешь, так пугаться мне нравиться гораздо больше, чем когда ты ходишь вот с такими глазами... - Ро уставился стеклянно в одну точку, - ...И говоришь односложно.
- Все равно, Ро, я же сильный, я не должен был столь позорно сорваться, - Астиарр даже улыбнулся и скривился: губы, даже смазанные регенератором, все еще болели.
- Ты говоришь глупости. Сила - это какое-то массовое притворство, - Роэрр сидел на кровати в своей любимой позе, обхватив колено: - Сильному так же больно и страшно, но он обманывает всех, и в первую очередь, самого себя. Не думай, что мне от тебя нужен красивый обман.
- Тебя я обманывать не собираюсь. Но сила, Ро, это еще и самообман. А мне он помогал держаться пять лет. Понимаешь? - Асти сел, голова противно закружилась, но он привычно подавил малодушное желание снова лечь, и оперся руками о колени, пережидая приступ слабости. - Меня не искали?
- Искали. Я сказал тем, кто звонил из клиники, что за пять лет ты должен был их научить, что делать. А всем остальным, дворцовым, указал на дверь. Кто не захотел добровольно, тем помогла Астарта, - наследный принц зашелестел чипсами, кажется, за время обморока Астиарра произошла маленькая личная революция Ро. Старший принц моргнул, вглядываясь в брата, потом прикрыл глаза, внутренне улыбнувшись.
- Умничка, ташши. А знаешь, я тобой горжусь. Честное слово.
- Да я-то что? Вон, все Аста, - Роэрр показал на свою подругу, которая неспешно пробежалась над ними по потолку, изящно огибая лепнину. Асти только молча шевельнул усами, отказываясь комментировать такое самоуничижение. Рискнул подняться и постоял, придерживаясь за столбик кроватного балдахина. Нужно было брать себя в когти. Немедленно. Потому что на сегодня он запланировал еще один визит - к отцу. И этого нельзя было избегать.
- Ташши, ты же еле стоишь! - Роэрр беспокойно замолотил хвостиком по кровати.
- Мне надо встретиться с отцом, Ро. Откладывать разговор с ним еще на пять лет - глупо, как считаешь? - Асти потрепал брата по ушкам и подошел к зеркалу. Из сумеречной глубины на него смотрел почти незнакомый книсс, у которого были странно потерянные глаза и куда больше серебра в гриве, чем утром.
- Я с тобой, - Роэрр засунул за щеку горсть чипсов и стряхнул крошки с коленей. Принц был настроен серьезно. Астиарр не нашелся, что возразить. Он даже не знал, сумеет ли собраться для серьезного разговора с отцом, не скатиться во взаимные обвинения, как с королевой.
К удивлению Роэрра, их пропустили. Котенок не узнал бы отца, не будь они одной масти. Слишком долго они не виделись. За то время, что они шли по коридорам, Асти умудрился все-таки выставить щиты и взять себя в руки. Правда, судя по тому, как на него смотрели дракониды - зрелище было неутешительное. Однако в кабинет Императора он вошел уже вполне уверенным шагом. Склонил голову в поклоне:
- Приветствую Ирре Ларр.
- Что-то случилось? - Тиррен сидел в кресле, от сыновей его отгораживал массивный стол. Из-за него были видны только ушки Ро. - А вы, молодой человек, что здесь забыли? - обратился к ушкам Император.
- Отец, а разве нам, для того, чтобы прийти, нужен повод? - Асти отчаянно молил Кошачью мать, чтобы разговор с Тирреном не покатился по той же колее, что и разговор с Мирой. Он просто хотел поговорить с отцом. Как в детстве. Спокойно и прямо. Но не официально, не по этикету!
- Ну, у тебя он, допустим, есть. Наладить контакт после отшельничества, а вот принца Роэрра я не звал.
- Простите, отец. Больше не повторится. Я просто пришел поддержать брата. По родственному, - Ро пригладил встопорщившуюся гривку.
- Да вы что, с ума посходили? - Асти беспомощно опустил руку на плечо брата, будто искал поддержки у котенка. - Что вообще происходит в нашей семье? Почему нам надо искать повод и выбивать с большим трудом аудиенции у собственных родителей?
- Асти, ты сейчас далек от дел страны и политики. И еще дальше от дел семьи, - Тиррен изменился даже внешне, стал суше. Жестче. - Если пришел меня упрекать, то у меня нет времени выслушивать это.
- Я пришел поговорить. Как раз узнать, как дела в моей семье. Политика мне интересна с точки зрения развития медицины и обмена опытом. Страна... А Книссаурр все еще лихорадит после кризиса, устроенного атлантами, это знаю даже я. Что мне еще надо знать?
Тиррен закрыл лицо рукой, кажется, он смеялся:
- Вот и поговорили. Асти, не морочь мне голову. Нужны деньги на больницу?
Старший принц вздрогнул, как от удара, да так и было. Никакие щиты не могли укрыть его от чувств родного по крови существа.
- Нет... Неужели я... нужен только брату?
- Великая Матерь… Ты пропал на пять лет. Приходишь ко мне в паузе между серьезнейшими переговорами с Пастырями Звезд, и, как дитя, начинаешь пытать, нужен ты мне или не нужен! Конечно, ты нужен Ро, он же еще ребенок. Но что ты хочешь от меня?
- Того же, что и пятнадцать лет назад. Того же, что и шесть лет назад. Того же, что нужно Роэрру, Мариссе! Отец! Неужели политика стала важнее семьи?! - Асти чувствовал, как рушится самоконтроль, пытался говорить спокойно, и не мог. - Я не пропадал, я работал! В том числе, и на восстановление отношений с нашими союзниками. Тарлени, Мор-Лог...
- Держи себя в руках. Какой пример ты подаешь брату?
- Живой. В отличие от. Ваасс тор, Ирре Ларр. Я не смею более отнимать ваше драгоценное время.
Держать себя в руках? Да Асти давно уже не был в таком раздрае. Попытка налаживания отношений разбилась с жалобным треском тонкого фарфора о стены официоза. Причин Астиарр не понимал пока. Но оставаться в Киррра’аллоре дольше просто не мог. Роэрр печально семенил за ним. Он не ожидал ничего иного. И совершенно не понимал, что происходит. Но почему-то казалось, что виноват во всем он.
- Не надо, Ро. Пожалуйста, хоть ты перестань себя винить. Это глупо, потому что не имеет никаких оснований, - старший принц остановился у выхода на террасу, потом толкнул дверь и протянул брату руку: - Идем? Когда-то давно в этом парке висели качели. Мне о них рассказывала бабушка Веорра. Всегда, когда случалась очередная неприятность в семье, Леоны шли выплакаться именно туда. Ты не знаешь, они еще висят?
- Нет. Дерево спилили в прошлом году, - Ро положил руку на шею подбежавшей Астарте. Асти растерянно улыбнулся:
- Как это - спилили? И качели убрали? Почему? Их же всегда восстанавливали...
- Я не знаю, ташши. Я редко выхожу из покоев. Если мне грустно, то я сижу на балконе, - котенок устал, и у него болела голова. Слишком много всего сегодня.
- Аста. Ро. Соберите то, что вам жизненно необходимо на три дня. Ро, с учителями я договорюсь. Императору и королеве отправлю докладные записки. А мы уезжаем к морю. Лето же, я хочу отдохнуть, - Асти уже набирал номер своей клиники. Ему надо было поставить в известность, что главный врач клиники собрался сбежать на три дня в отпуск.
Роэрра дважды упрашивать не надо было. Правда, его «необходимо» было очень странным: шесть книжек, кинжалы, бутылка воды, шарф и фонарик. Зато Астарта упаковала невесть где раздобытый рюкзачок всем, что только может понадобиться за три дня на природе. Нож, зажигалка, крючки и леска, теплая пелерина для котенка, меховое одеяло в скатке.
- Продукты купим или добудем? - осведомилась у Асти. Тот пожал плечами:
- Воду купим, а остальное... Грибы еще не отошли, фашшхи наловим.
Роэрр на ходу потешно махал ушами, отбежал пару раз попрощаться с почтенными книссами:
- Это министры. Я очень с ними дружен. Видишь ирет Мюррея? Министр Культуры. Он меня на рыбалку возил. Правда, потом мне запретили дворец покидать, но это все равно было здорово.
- Знаешь, Ро, я буду больше доверять своим помощникам, и у меня появится время выдергивать тебя на день-два хоть раз в пару недель. Как тебе такое предложение? - у Астиарра страшно болела голова, он с трудом концентрировал мысли, но на лице не отразилось ничего, кроме ласковой улыбки для брата. Роэрр подпрыгнул. В итоге, разошедшийся принц запрыгнул в верр… и вывалился с другой стороны. Астарта захихикала, подавая старшему принцу рюкзак и скатку, потом подхватила Ро, словно бы на мягкие лапки, подняла над полом, перенося в кабину.
- Иди сюда, ташши. Будем учить тебя водить флайт. Это не сложно, поверь, в твоем возрасте я сам впервые сел за консоль.
- Асти, ты уверен? Я не очень способен в технических науках. А это для чего? - принц осторожно показал на консоль.
- У тебя аналитический склад ума. Прирожденный Навигатор, уж поверь, - Асти сел, усадил брата себе на колени. Рядом устроилась Астарта, пристегнулась, предвкушающе замерла в кресле. Старший принц взял Роэрра за запястья: - Ты не боишься боли, я знаю. В первый раз может быть немного больно, когда контакты войдут в соприкосновение с нервами. Но я уберу это ощущение.
- Оно живое? - Роэрр поерзал, устраиваясь поудобнее.
- Искин. Но у меня в верре - тарленийская система искусственного сознания. Так что он почти живой. Можешь поприветствовать его. Ран-Таарр, познакомься с моим ташши, - сказал принц, переключая тумблер искина.
- Здра... ой! - Роэрр все-таки дернулся от проникновения искусственного сознания.
- Здравствуй, - отозвался приятный баритон, консоль развернула экран навигационной панели, на ней схематично высветилась карта ближних районов. - Задай курс, пилот.
- Ааа... это... нам на море, - Роэрр растерялся.
- Смотри на экран. Видишь вертикальную и горизонтальную оси? - Асти ткнул когтем в голограмму. Искин подсветил указанные разметки. - Считай координаты того места, куда ты хочешь попасть.
- Очень трудно попасть туда, где ни разу не был. Уважаемый Ран-Таарр, не подскажете удобный пляж для рыбалки? - вежливо обратился принц к кораблю. Искин засмеялся почти живым теплым смехом, высветил небольшой участок побережья неподалеку от Поющей скалы. Асти продрало дрожью, словно внутри плеснуло ледяной водой. Но он все так же безмятежно улыбался:
- Хорошее место. Может быть... - он не договорил. Нет, в этот раз он не станет звать Ситх. Пусть ничего не повторяется. - Да, хорошее место. А теперь - считай координаты и мысленно проведи линию к выбранной точке.
Младший засопел, на консоли замелькали цифры его расчетов. Быстро. Очень быстро! Астиарр едва слышно выдохнул. Рядом завозилась Аста, с тревогой глядя на бледного, как мел, принца. Но он успокаивающе прикрыл глаза ресницами, потом кивнул брату:
- Умница. Теперь запускай двигатели. Просто отдай мысленную команду верру.
- Кораблик, поехали? - спросил Ро. Верр плавно завис на антигравах, вылетел из ангара и неспешно набрал высоту, уходя с городских трасс в стратосферу. И уже там разогнался, по заданному Роэрром маршруту.
- Здорово!! - Ро оглянулся на Асти, типа, правильно делаю? Да?
- Да, ми кеоро, все верно. Я же говорил - ты прирожденный Навигатор. Это очень полезное для будущего императора качество.
- Рулить с малого. Ой! Асти, я ж маме ничего не сказал.
Астарта презрительно фыркнула.
- Я, пока вы собирались, отослал ей сообщение. Если она до сих пор не начала вопить, и нам вслед не летят верры Императорской гвардии, значит, она согласна, - о том, что мать могла попросту не прочесть еще сообщение, Асти умолчал.
- Я прикажу им вернуться. По протоколу, мое слово превосходит приказы королевы. Я устав читал, - Роэрр чуть неуклюже повел веер на посадку. Асти внимательно следил. Ему не было нужды подключаться через захваты консоли, с искином он входил в контакт уже и без них. И был готов перехватить управление в любой момент. Но это не потребовалось. Умная машина медленно снизилась, сделав круг над скалой, опустилась на антигравах на пляж и замерла, врыв лапы-шасси в мелкий зеленоватый песок.
- Вааааау! Как это... вос-хи-ти-тель-но!!! - Асти и глазом моргнуть не успел, как его обняли руками и ногами. Он только опустил лицо, прижимаясь к плечику брата, пытаясь взять себя в руки.
- Да, ми кеоро ташши, это восхитительно. Полет - это самое лучшее, что может испытать человек в контакте с машиной, - голос звучал чуть глуховато, но когда Астиарр поднял голову, он улыбался. - Гаси двигатели, и выбираемся.
Ро выкатился наружу, закружил, обнюхиваясь и пробуя лапами песок. Страшно сказать, но и на пляже он был впервые, министр Культуры его только до парковых озер водил.
«Ты как, Асти?» - Астарта погладила замершего в кресле принца по плечу, и тот очнулся.
- Все в порядке. Я в норме.
«Да?» - драконидочка с сомнением посмотрела на Астиарра и вздохнула, спрыгивая на песок следом за Роэрром.
- Ташши!!! Понюхай, какой воздух! - Роэрр умчался к воде и восторгом смотрел, как ноги вязнут в песке, миг - и с мяуканьем, почти боевым кличем, их наследное высочество заметалось зигзагами по мелководью за шустрым крабом. Асти смотрел, как носятся взапуски брат и его подруга, пересыпал в ладонях песок, сидя на подстеленной пелерине, улыбался. А видел совсем другое: три параплана над Поющей скалой, стаю свирр, тяжелое тело пернатой змеи в кабине флайта, радужное перо, кружащееся в тонких длинных пальцах, белоснежные волосы, коротким полотнищем развевающиеся за спиной смуглокожего тарленийца.
«Асти...»
- Асссти!
Принц судорожно вздохнул и очнулся.
- Что случилось?
«Тебя вызывают, а ты не слышишь!» - Астарта тормошила его, мелко трепеща язычком. Роэрр уже плескался, его штанишки и пелерина висели на кустах. Сохли.
- Прости, проследи за ташши, я сейчас.
Астиарр влез в кабину и включил стационарный комм. И тут же прижал уши, спасаясь от разъяренного крика матери:
- Асти!!! Это переходит все границы!!! У него средина учебного года!!! Экзамены!!!!
- Матушка, это всего на три дня, и уроки мы будем учить дис...
- Расписание Наследника согласованно по всем инстанциям и органам охраны!!! Это немыслимо, покинуть дворец без ведома правоохранных структур и гвардии!!! Домой!!! Сейчас же!!!
- Нет, мама. Я пообещал ему три дня отдыха. Ребенок постоянно занят, ему ну...
- Он не ребенок! Он - Наследник!!!
- Всея Книссаурра... Здравствуйте, матушка, - Роэрр подошел, гордо отбрасывая мокрые волосы за спину. - Моим высочайшим повелением я запрещаю отныне повышать голос в моем присутствии. На членов моей семьи и приближенных особенно, - и вздернул подбородок кверху, посмотрев на мать сверху вниз. Асти криво улыбнулся, укутывая брата в свою пелерину. Звезды, благословите будущего Наследника, видя его таким, Астиарру было даже не стыдно за то, что сбежал от ответственности за Империю, отрекшись.
- Спасибо, ми кеоро. Ваше величество, мы вернемся через три дня. И ни минутой ранее.
- До свиданья, матушка, - Роэрр выключил комм и оглушительно чихнул.
- Ох, боюсь, нам с тобой еще достанется, - Асти усмехнулся, вытирая его мягкой тканью. - А мы так и не заехали за водой. Ну, ничего. Здесь неподалеку есть поселок, прогуляемся туда после рыбалки, идет?
- Бежит!! А я! Я плоскодона поймал. И съел, - котенок облизнулся.
- Чудно. Вкусный был? - Асти мягко вычесывал слипшиеся в сосульки от воды волосы брата.
- Очень, но маленький, - Ро помотал головой.
- Ну, сейчас достанем снасти и поймаем большого. И еще рыбу-луну. И испечем на углях. Вперед, охотники, за добычей! - Асти подтолкнул брата к Астарте, которая уже вытащила из рюкзака снасти и с присвистом кинулась к берегу снова.
Для начала, Роэрр поймал сам себя, леска подло зацепила крючком монаршее плечо. Котенок пискнул, но сдержался. Асти, доставая крючок когтями, только одобрительно и ободряюще улыбался, глядя на сосредоточенное личико брата. Потом осторожно вылизал ранку и заклеил пожеванным листиком терпкорня. Вырезал два длинных прута из прибрежных зарослей таволожника, прикрепил на них лески, показал малышам, как из пустой скорлупки от таволожникового ореха сделать поплавок. Помог закинуть импровизированные удочки. Потом пришлось придумывать, из чего сделать грузила. Крючки, рассчитанные на пресную воду озер и рек, в морской - не тонули.
- Камушки? В тростинку расщепленную - и повесить? - робко предложил Ро. Он ничего не смыслил в рыбалке и боялся опозориться.
- А! Точно! Молодец, ташши! - просиял Астиарр. Вручил брату тонкий складной нож: - Иди и нарежь тростника. Аста, найди камешки, чтоб тонули. А я пока крючки перевяжу.
Надо было видеть удовольствие Роэрра, когда он приволок охапку тростинок. Он был полезным, к его идее прислушались. Асти окутала его горячая признательность.
Рыбалка задалась с самого начала. Сначала дети наперебой натаскали мелких плоскодонов, потом Ро умудрился подцепить приплывшую на запах крови манту, которую вытаскивали втроем, такая она оказалась живучая и сильная. Уморившись выволакивать рыбину из вязкой воды, сидели, вытирая пот хвостами. Асти начал смеяться первым. Свободно и искренне, глядя на перепачканных в песке и желейных потеках малышей.
- Вот это битва! Вот это я понимаю! Всего втроем - и победили такую тушу! - Роэрр распластался по песку, меленько облизываясь. Потыкал пальцем в бок скату: - Они вкусные?
- Ну, насколько я знаю, только хрящи плавников и спинная часть - съедобны, так что их редко ловят. Но нам на троих хватит наесться от пуза, - Асти выпустил когти и добил издыхающего от давления, вяло трепыхающегося ската. - Поможешь?
Астарта сидела, подобравшись и принюхиваясь, и внимательно наблюдала.
- Эх! Жалко. Надо было отпустить, но что уж поделать, не пропадать же теперь добру, - Ро выпустил когти и огляделся: - А что делать?
- Заходи с той стороны и делай, как я, - Астиарр принялся взрезать когтями и сдирать плотную шершавую шкуру ската, начиная с плоской головы. Через полчаса, Ро был не только в песке и слизи, но еще и в крови. С головы до ног. Отодрав приличный кусок шкуры, он сел и подзакусил прямо на месте, урча на все побережье. Асти поглядывал на котенка и посмеивался себе в усы. Вот именно такие каникулы и должны быть - с приключениями, с поеданием собственноручно пойманной рыбы или дичи, или добытых грибов. А потом, чуть попозже, он научит братика водить верр. И можно будет слетать на Поющую скалу. Мысль о полете на параплане почему-то не ударила болезненно воспоминаниями, а только отозвалась внутри предвкушением. Асти прислушался к себе и изумленно понял, что ледяная пустота внутри уже не такая и ледяная, да и пустотой не назвать. Теперь там был Ро.
Малыш наелся и стал зевать. Астарта нетерпеливо приплясывала на берегу.
- А теперь залезайте в верр, поедем знакомиться с народом. Да и помыться вам не мешало бы, от морской воды, - Асти взял брата на руки и понес к машине. Астарта ускакала первой, ей навстречу открылась кабина.
- Я грязный... запачкаю сиденье... - муркнул котенок.
- А система самоочистки - это миф, - ехидно фыркнул старший принц, усаживая его рядом с не менее чумазой и мокрой драконидочкой. Через пару минут под крыльями верра мелькнули огни рыбацкой артели. Астиарра там тоже знали. Вообще, его знали практически в каждом городе и поселке Книссаурра. Через гениальные исцеляющие руки врача прошли многие сотни книссов и инопланетников.
- Добро пожаловать, док, - поселковый староста приветливо улыбнулся гостям. Это был не книсс, а полукровка - мораллес. - А кто это с вами?
- Ташши и наша подруга. Нам бы искупаться, - Асти пожал ему руку. Неожиданный визит Наследника взбудоражил весь поселок. Им выделили домик. Из одной комнаты и кухни, но зато со всеми удобствами. Спящего мертвым сном Ро пришлось мыть и укладывать Астиарру, котенок и рад был бы проснуться, но слишком много движения и впечатлений с непривычки совсем его обессилили.
«Он так уставал во Дворце. Сейчас тоже устал, но это хорошая усталость, полезная», -Астарта сидела в полотенце на полу и нежилась в лучах заходящего солнца.
- Да, малышка. Я вас погоняю еще два дня, а потом вряд ли выберусь раньше, чем через декаду. У меня плотный график операций, да еще и опыты... Присмотришь за ташши? - Асти уложил Ро на постель и сел рядом на пол, обернув лапы хвостом. Прижал к себе драконидочку, почесывая ей гребень.
«Как обычно. Не дам заскучать. Вы-то поели, а я как же?» - малышка часто заморгала третьим веком.
- Прости, забыл, что ты у нас рыбу не любишь, - Асти вышел на кухню и зашерудил там, собирая на поднос принесенное рыбаками угощение. Кроме рыбы, там были и фашшхи, и фрукты, и сытная каша.
Роэрр проспал, как убитый, до рассвета. К утру только сонно поднялся и стал ходить по комнате, натыкаясь на предметы. Асти открыл глаза и хрипло муркнул:
- Тебе чего не спится, ташши?
- Ташши... а где тут... - Роэрр покачивался, глаза его были плотно закрыты. Пришлось вставать и вести в уборную, похоже, котенок так и не проснулся, даже сделав все свои дела. Асти вымыл ему руки и отвел в постель. Прилег рядом, рассчитывая встать и приготовить завтрак на всех троих, но уснул снова.
Астиарру снился корабль. Незнакомый, но ладный, экипаж в нем. Асти бродил по переходам, вглядывался в лица, невидимкой. И застыл соляным столпом, увидев юного тарлени. Тот, затянутый в серебристый костюм десантника, с тщательно заплетенной длинной косой, заразительно смеялся, стоя рядом с маленьким мораллесом, с темно-алыми волосами и такими же глазами.
- Ты не мог этого сделать! Я не верю! Даже твоей абсу… - тарлени замер и оглянулся на Астиарра. Тот беззвучно шептал имя, глядя только на тарленийца. Мораллес тоже медленно повернулся.
- Рэд, ты это видишь? Или я метана надышался? - тарлени даже протер глаза ладонью. Рядом с ним соткалась золотистая фигурка маленького котенка. Асти отмер. Медленно поклонился:
- Приветствую...
- Ташши, а мы где? - Роэрр увидел близко тарлени и отскочил в сторону: - Простите пожалуйста.
- Это... это мой сон. И что ты делаешь в нем, я не знаю, - Асти сделал шаг вперед: - Где мы находимся, ире-о?
- Крейсер «Арго», к вашим услугам… Ирре Ларр? - уточнил тарлени, все еще не веря своим глазам. Ро быстро подбежал к брату и спрятался за него:
- Я домой хочу...
- Астиарр Кешшш-Хирео, ненаследный принц Книссаурра, Роэрр Кешшш-Хирео, наследный принц Книссаурра, - представил себя и брата Асти, потом улыбнулся, обнимая котенка: - Не бойся, Ро. Я проснусь, и мы вернемся. - И снова обратился к космитам: - С кем имею честь?
- Мы - благородные пираты, Ирре Ларр. Черри, еще бы знать, какая у книссов технология, что их голограммы попадают так далеко за пределы их Галактики, - задумчиво протянул мораллес.
- Не голограммы, ире-о. Кажется, мы слегка заплутали вне материи... - Асти потер переносицу и спросил: - А, позвольте спросить, какой год?
- Шестая декада правления короля Таэрда. Три часа ночи по бортовому времени, - тарлени, которого назвали Черри, заинтересовали гости. Роэрр чувствовал, как к нему тянутся осторожные ментальные нити.
- Быть не может! Ирре Ларр, я же только вчера видел вашу коронацию!
- Это временная петля, - Асти еще ожесточеннее потер переносицу, прядая ушками, - Мы попали в будущее. Ну, плюс тут один - теперь ты точно знаешь, что станешь Императором в двадцать, - он улыбнулся, все так же жадно рассматривая тарленийца. - Черри... А полное имя?
- Череани, сир, - тарлени рывком головы отбросил с лица челку. Асти задохнулся, прикусив губу острыми клыками. Жест был знаком до мелочей. Внезапно, все стало зыбким, фигуры тарлени и мораллеса исчезли, только Ро, который обнимал Асти со спины, остался прежним и изумлено смотрел в лицо Асти:
- Что это было?
- Сон... только сон... И я даже не знаю, истинный или лишь один из вариантов будущего, ташши, - Асти помотал головой, возвращаясь в реальность.
- Ни фига себе сон! В Императоры в двадцать лет! Это мистика! Меня батюшка и на километр к престолу не пустит.
- Давай не будем торопить события. Иногда судьба выкидывает такие коленца... Этот тарлени... Я готов отдать все оставшиеся жизни, поклясться, что он - как две капли воды похож на Иллена...
- Да он же маленький! Ташши, я же видел тарлени, этот был совсем юный. Мальчишка, - «Взрослый» Ро выгибал спинку, потягиваясь, и топтал руками подушку.
- Именно. Ему было лет двадцать. По меркам тарлени, даже сейчас, после моего открытия - он уже взрослый, зрелый мужчина. И, если они не ошиблись в дате, то... То... - Асти запустил руки в гриву, растрепывая и без того стоящие дыбом волосы.
- Я не понимаю, о чем ты, - подушка выскользнула из-под Ро, и котенок шмякнулся кульком на пол. Захихикала Астарта.
- Не важно, ташши, пока - не важно. Забудь. Всего лишь сон.
Но сам Астиарр забыть его не мог, раз за разом вспоминая, как юноша, похожий на Илленаса, откидывает с глаз косую серебристую челку.
Королева Мира приняла старшего сына в саду. Она неважно выглядела.
- Добрый день, ваше величество, - сдержанно поклонился принц. После разговора у нее в кабинете, желания беседовать с матерью не было вообще.
- Где Наследник?
- Как и положено Наследнику - на занятиях, я привез его утром. Как раз успели умыться и переодеться.
Мира поджала губы и продолжила на удивление спокойно:
- Поскольку я не могу запретить тебе посещать его, их Высочество уже позаботился об этом, предупредив службу охраны, то я просто прошу тебя не оказывать на Роэрра более расхолаживающего влияния.
- Например, какого? Не забирать его из дворца на прогулки? Пусть ребенок растет в зеркальном аквариуме, видя только лица придворных холуев? - Асти говорил тихо и с каменным спокойствием, - Или не заниматься с ним полетами, клинковым боем, верховой ездой? В его годы я учился водить верр и умел держаться в седле. Ро - совершенно неприспособлен к реальной жизни. Он слаб телом и быстро устает.
- Ну, ты и покинул этот дом сам не слишком взрослым. В итоге такого воспитания. Потерять Ро для престола мы не можем, - Мира все еще стоически старалась говорить спокойно.
- Роэрр не собирается сбегать. Он уже в полной мере осознает ответственность, возложенную на него, и принимает ее, как должное. Император из него получится идеальный. Но это не значит, что он должен быть заперт в Киррра’аллоре. Я буду с ним заниматься, желаете вы того, или нет. Главное, что этого желает мой брат, - Асти поправил седую прядку гривы, глядя чуть мимо матери.
- Ты когда-то давно говорил так же. Посмотрим, кого он любит сильнее, - королева кивнула, давая понять, что аудиенция окончена.
- Не надо заставлять его делать выбор. Прошу вас, - Асти не повел и ухом.
- Это не тебе решать! - зашипела королева.
- Если понадобится - я решу. Я уже не котенок и привык брать на себя ответственность за чужие жизни, - Асти отстраненно и очень холодно улыбнулся.
Роэрр объявился собственной персоной в аудиенц-зале, уйдя с первого урока. Он приказал позвать своего камердинера и... королеву. Слуга доложил Мире:
- Ваше величество, вас зовет его высочество Наследный принц в аудиенц-зал.
Асти с едва заметной усмешкой пронаблюдал, как перекосило мать.
- Вот! На занятиях, говоришь? - Мира стремительно встала и поднялась по ступеням. Астиарр последовал за ней, хотя его и не звали. Остановить его не посмели - ненаследный принц умел замораживать взглядом не хуже криогенной установки.
- Матушка. Ирет Воурр. Ташши, встань рядом со мной, - Роэрр сидел на верхней ступеньке перед троном. Его законное место, в котором ему так долго отказывали. Асти поднялся на ступени и опустился у ног брата. Как ненаследный принц, он должен был занимать место на ступень ниже него.
- Матушка. Я решил внести некоторые изменения в мою жизнь. Ирет Воурр, записывайте.
Во-первых, я считаю систему своего обучения непродуктивной.
- Но ты же... - Роэрр посмотрел на мать, и та замолчала.
- Да, я знаю, что сам просился в академию. Это было ошибкой. За последние месяцы я нисколько не преуспел ни в учении, не в коммуникабельности. Поэтому, учителя будут сами приходит ко мне в удобное для меня время. Во-вторых, я требую найти мне секретаря и педагога по атлетике. Не гоже, когда у будущего Ирре Ларр отвисает брюшко, - Ро недовольно взял свой животик в «складочку». - И, наконец, мое меню отныне будет составлять мой ташш-эр, который имеет достаточное образование, чтобы не позволить мне лишку. Это все. Спасибо за внимание, мне нужно подготовиться к визиту. Я хочу сегодня навестить своего старого друга, министра Культуры. Интересно, как он живет, и есть ли у него дети.
Асти старательно строил каменное выражение на физиономии, внутренне смеясь.
«Молодец, ташши! Какай же ты умница! Боги, как я рад за тебя!»
- Хорошо, ваше высочество, я озабочусь вашим меню. Еще будет ли мне позволено внести коррективы в занятия по атлетике? - официально обратился к брату, улыбаясь ему глазами.
- Как хочешь, ташши, я же в ней совершенно ничего не понимаю. Астарта, пойдем, - и их Высочество удалились, заложив руки за спину.
- А вот теперь, ваше величество, позвольте мне откланяться, - Астиарр сверкнул золотыми огнями глаз, с толикой вызова глядя на мать.
«Ну! Ты видишь теперь, до чего дошло?!!» - Мира не могла повышать голос, но ничто не мешало ей очень громко думать.
«Прекрасно вижу. И считаю великолепным достижением ташши. Он прав» - Асти чуть поморщился, приглушая материнский вопль.
Королева была в ярости, вскоре об этом знал весь двор. А камердинер принца, ирет Воурр в панике набирал домашний номер министра Культуры. Уж чего сегодня не ждали в том доме, так это неожиданного визита принца.
Часть пятая. Первые разочарования и неудачи
Астарту поймали за хвост, подтянули, и через секунду, ухваченная под мышку, она была утащена за угол и развернута мордой в нужную Ро сторону:
- Вот! Вон та брюнетка! Что она про меня думает?
Драконидочка скривилась. Говорить правду принцу ей не хотелось - расстроится. Но дипломатичности за шесть лет она так и не научилась. Изумрудные глаза подернулись дымкой третьего века, Астарта вслушалась в мысли котиссочки, впрочем, ей не было нужды и прислушиваться к менталу - достаточно было услышать произнесенное вслух:
- А вот если бы он не был таким диким, вечно носится со своей ящерицей!
Драконидка вздохнула:
«Иди и пообщайся с ней, а я тут посижу, посторожу».
- Я не хочу с ней общаться, - Роэрр сдул с глаз челку, - я хочу ее потрогать. Дастся? - Астарту снова развернули мордой. Ее так и подмывало сказать «Нет» и убежать. Но слово, данное принцу Астиарру, держало не хуже цепей, и лгать было не в привычках драконидов.
«Дастся. Но многого не жди», - буркнула она и демонстративно отвела глаза.
- Да ладно. Я и малому рад, - Роэрр чмокнул Астарту в гребень, поправил пелеринку, выдрал из клумбы розу и направился к заинтересовавшей его котиссе. Слово за слово, девушка была утащена в беседку, и через несколько минут сопровождаемый шлепком звонкой затрещины, Ро направился обратно к Астарте.
«Ну, что?» - драконидка, которой, как телохранителю, полагалось бы защищать своего компаньона от любого поползновения на целостность его тушки, даже не пошевелилась, когда принц огреб затрещину.
- Нифига у нее не натуральная грудь, - Роэрр потер лицо, - Беда какая-то. Просто повальная мода на увеличители органов. Сколько ей лет? Тринадцать?
- Двенадцать, - прошипела девушка, пытаясь вылизать щеку наследнику Империи.
- Какое падение нравов, - наследник пружинящим шагом вернулся в свои покои и достал из-под кучи вещей на столе планшет, - Может, фрейлины матушки будут посговорчивее? Как думаешь?
«Думаю, тебе надо поговорить с братом. Ты и не заметил, что уже недели две он не появляется. А мне кажется, он снова зашился в своих делах и опытах. Позвони ему» - Астарта вильнула хвостом и ушла по стене вне зоны досягаемости рук принца.
- Я сделаю лучше… Пошли… - принц схватил свой шлем для полетов и сиганул в окно. Спустившись по ободранной стенке, он свалился на голову какому-то вельможе, извинился и, держа шлем в зубах, на всех четырех конечностях рванул к гаражу.
«Стой!» - но принца и след простыл. Астарта кинулась за ним следом, нагнав уже у ворот парка надземных машин императорской семьи. Мини-флайт с системой искин Роэрру подарил тоже брат, на десятилетие. Серебристо-синяя машина поприветствовала пилота голосом самого Асти.
- Да, ладно, мы на полчасика, Астарточка, - Ро галантно распахнул перед драконидочкой дверцу.
«А голову снимут с меня, если что», - мысленно ворчала Аста, устраиваясь в кресле.
Роэрр и в клинику вбежал, остановился и раскланялся присутствующим:
- Не подскажете, где мой брат?
- Добрый день, ваше высочество, - администратор указал ему на дверь в оперблок: - Он занят, но скоро должен освободиться. Подождете его в фойе?
- Конечно. С удовольствием, - они сели на стулья для ожидающих, и Ро обратился к драконидочке:
- Видишь, хорошо, что приехали. Все равно он бы не подошел к комму.
«То, что мы приехали, еще не значит, что у него найдется время для нас», - продолжала ворчать девушка, покусывая кончик цепочки, украшающей ее гребень.
Как им и сказали, принц Астиарр освободился спустя всего полчаса ожидания. Он вышел стремительным шагом из оперблока, на ходу отдавая приказания в наручный комм. Нахмуренные брови и отстраненный взгляд. И неуловимая тревога, будто разлитая в воздухе.
- Ташши? - Роэрр засеменил следом. Асти повернул к нему голову, и пару секунд спустя синие глаза потеплели:
- Ро! Ты как здесь… Что стряслось?
- Я давно тебя не видел, - Роэрр обнял Астиарра за плечи, и стало понятно, что они почти сравнялись в росте.
- Прости, братик, у меня запарка. В лаборатории закончились разом аж три проекта, два - успешно, последний придется переделывать, изменять условия. Вернулась Эмма, на Кольце стоит «Этери», а Бо умудрилась устроить себе сложный перелом позвоночника и крыла, я только что ее прооперировал. Надо успокоить мамочку, что с младшим Навигатором все в порядке, - Асти говорил отрывисто и чуть путано, будто никак не мог отойти от операции.
- Опасно? Может, привлечь Нагов? Я могу позвонить, - Роэрр знал экипаж «Этери» наперечет.
- Нет, что ты, я справился сам. Хотя Бо придется поваляться на планете не один день, - наконец-то в глазах принца тоже отразилась улыбка.
- Познакомишь?
На них из-за угла буквально выскочила высокая, худая скорийка в пышном платье:
- Птенчик, как там она?!! Ра плохо, его куда-то увезли, он там ударил медбрата, и теперь плохо медбрату, а мой муженек пошел искать бар.
- Эммочка! - Асти обняли пушистыми руками-крыльями, он гладил скорийку по спине и перышками прически, успокаивал: - С Бо все уже в порядке, но она должна будет лежать еще около трех недель, а потом проходить реабилитацию под моим присмотром. Так что как минимум два месяца ей заказаны полеты.
- Я не знаю, что с ней делать, совсем от рук отбилась. Только отец и указ, - Эмма заметила Ро: - Это твой братец?
- Познакомьтесь, - Асти приобнял Ро за плечи, и, кроме того, что они были почти вровень ростом, стало видно, насколько похожи, и как разительно отличны братья Леоны. И не только в длине гривы и седине Асти было дело. Скорее, в том, как по-разному сверкали глаза, одинаково синие, как каспианские сапфиры. И что у Астиарра между бровей залегла уже не разглаживающаяся морщинка.
- Здравствуйте, мама Эмма, - бесхитростно поздоровался Ро.
- Здравствуй, сыночек, - Эммочке не было особой разницы, как звать Ро. Асти был и оставался у нее любимым и совсем родным сыном. С его слов она знала Ро. И так же любила, авансом.
Роэрр с любопытством рассматривал знаменитую космитку. Ему всегда нравились скорийцы, они были мягкие и пушистые. А принц очень любил приятных на ощупь существ.
- Ро, ты прости, - Астиарр взлохматил брату челку, виновато щуря глаза, - Мне надо еще работать, может быть, ты с мамочкой Эммочкой пока пообщаешься?
- С радостью. Мамочка Эммочка, разрешите вам представить Астарту. Она мой самый лучший друг и товарищ, моя совесть и планшет в одном замшевом флаконе.
«Да ладно тебе, так уж я прям совесть?» - зафыркала драконидка, благовоспитанно кланяясь Эмме.
- Внешне выведенная, - Ро осторожно погладил Эмму по руке. Замурлыкал. Эмма не менее аккуратно обняла принца, заправляя прядку золотой гривки ему в косу. Понять, что он столь же тактилен, как и ее дочь - труда не составляло.
- А что случилось с Бо? А она настоящий Навигатор? А сколько ей лет? - замурлыкал вопросы подросток. Эмма отвечала медленно и обстоятельно, постепенно:
- Бо не просто Навигатор, она еще и стрелок, а спину и крыло она сломала, когда свалилась со стрелковой башни после атаки пиратов. А лет ей четырнадцать, она не намного старше тебя, Ро. Разве Асти не сказал?
- Эх! Все уже работают. Один я послов принимаю, - досадливо шлепнул себя по колену наследник, - Даже Астарта мой телохранитель. Учусь-учусь, а толку никакого.
- А ты не торопись, малыш, расти и взрослеть, это никогда не поздно. Брат твой повзрослел чересчур рано, а ты постарайся за него прожить ребенком подольше, - мудро усмехнулась скорийка.
- Нельзя, мама Эмма. Император - отец и Хранитель своей Империи, а я ее и не видел еще толком. Чуть шаг из дворца - и охрана в плач.
- Нельзя быть ребенком? Этого не может быть, малыш. Даже Бо у меня, хоть и работает, но детства не лишена.
Рядом с необычной троицей остановилась медсестра, приветливо кивнула скорийке:
- Ирсе Эмма? Вы можете пройти за мной к дочери, она скоро проснется.
- А мне можно? Нам, - поправился Ро, привычно держа Астарту за руку, - Мы очень тихо будем.
- Если хотите, - Эмма вопросительно глянула на котиссу в белоснежном халате, та кивнула:
- Конечно, если его высочество будет вести себя тихо.
- Как вайши… - одними губами произнес Роэрр, который еще никогда не видел молодых космитов, тем более, своего возраста.
Бо была очень хороша и ее отец не зря гордился дочкой. Любимица экипажа, разбалованная и волевая девчонка, она разительно менялась, стоило ей появиться на корабельном мостике. Несмотря на молодость, она была одним из ответственейших членов экипажа. Участвовала в боях с пиратами и разведывательных акциях. Но при всем при этом, нежная скориечка очень любила ленты, мех и хрустальные украшения. Даже сейчас, усыпленная наркозом, она сжимала в здоровой руке любимый браслет.
Можно было ожидать, что скорийка кинется к ребенку, или хоть проявит какие-то особенные, яркие эмоции. Но нет, Эмма тихонечко села на стул у кибермеда, сняла с пояса небольшую сумочку, из которой появились крючок и пара мотков нежно-сиреневых нитей. И принялась неспешно вязать, выплетая замысловатый узор из воздушных петель. Только казалось, что это действо - медленное. На самом деле, за несколько минут полотно вязания увеличилось в размерах раза в два. Эмма временами поворачивала голову и смотрела на дочь, ожидая. Но вот пальчики с коротенькими, неострыми когтями, спокойно лежавшие на стерильном покрывале, дрогнули, ресницы затрепетали и медленно поднялись.
- Мамочка? - едва слышный голос скорийки был красив, как и у Эммы.
- Да, детка, - Эмма отложила работу и чирикнула.
«Мать-Богиня! Астарточка, как она хороша! Ты когда-нибудь видела подобное?» - Ро прикусил собственный палец.
Бо пока не заметила нежданных гостей, она спрашивала, как закончилась стычка с пиратами. Все-таки, она должна была вести крейсер назад, на Кольцо, а тут такое. Эмма успокоила ее, что все прошло отлично, и кивнула в сторону принца:
- Познакомься, милая. Это брат нашего Асти, Роэрр, и его подруга Астарта.
Астарта поздоровалась мысленно. Бо, у которой ментал был развит чуть получше, чем у среднестатистической скорийки, услышала, тихо прочирикала приветствие.
- Простите за вторжение… - тихо извинился Роэрр, - Просто, ташши столько про вас рассказывал, что я совершенно не мог удержаться.
- Мне приятно, - у Бо книсса’ари звучал с акцентом, с характерным посвистыванием. Это было забавно, - Асти мне спину подлатал, да? Когда я смогу встать?
- Тебе еще долго нельзя будет вставать, детка, - склонилась над дочерью Эмма. Роэрр потоптался еще немного, потом раскланялся и пулей выскочил из палаты, вытащив за собой Астарту.
«О, она тебе понравилась? - понимающе улыбнулась драконидочка, - Такая пуховая и мяконькая».
- Оооо!! Я влюбился!! Ты ее читала? Какие у нее любимые цветы?? - принц был очень падок на все мягонькое и круглое.
«Ро, она - космит. Но летает на крейсере, который внутри - ботанический сад. Как думаешь, она любит цветы? Подари ей тарленийскую головоломку или что-то вроде многомерных шахмат, - Аста почесала лоб и задумалась, - Я даже не знаю, что тебе сказать. Она - другая. Я привыкла общаться с драконидами и книссами, у нас похожая психология. Но это существо… Полуэтуанка - полускорийка… Я теряюсь».
- Она восхитительна! - Роэрр переливчато муркнул, - Пойдем, пойдем что-нибудь ей в подарок принесем, - и, вцепившись мертвой хваткой в Астарту, поволок ее по коридору.
Вот так и началась эта история. Астиарр качал головой, глядя на то, как младший принц добивается внимания Бо, но даже не пытался давать советы. Хотя полускорийку знал от яйца, как говорится. Бо была неприступна, как «Этери» в режиме мерцания. Убийственная вежливость сочеталась с отстраненным любопытством и сдержанностью. От кого это в ней - не знали и ее родители. Раатаанн был весьма темпераментным, Эмма, впрочем, тоже не отличалась особым терпением. Бо словно компенсировала этот родительский недостаток.
- Она - Навигатор, ташши, - говорил Астиарр, - это необходимость, перерастающая в профессиональный перегиб - необходимость просчитывать все свои мысли и поступки на двадцать шагов вперед.
- Ну! Ну, мяяяу же!! Я же не тащу ее в кусты!!! - Ро бушевал в кабинете Астиарра, в Киррра’аллоре, - Она… Она… Я уважаю ее, она такая… Такая умная, такая воспитанная! Такая мягонькая!
- Да, мягонькая. Когда была совсем птенчиком - очень любила все такое же, пушистое и мягкое. Ра постоянно ходил с общипанными ушами и хвостом. Но сейчас она только внешне такая. Ты не видишь ее изнутри. А я не должен тебе подсказывать. В этом каждый сам выбирает свой путь. Пробуй. Я помогу, если что-то понадобится, - старший принц потрепал брата по гривке. Роэрр очень быстро рос. Сейчас он был таким нескладным, тощим и голенастым подростком, что Асти с трудом сдерживал улыбку.
- Это потому, что я принц, да? Потому что просто встречаться нельзя? - Роэрр чуть не плакал.
«Он два дня плохо ел и очень мало спал» - Астарта вставила свою реплику с потолка.
- Можно. Но ты - принц. И помимо твоего желания есть отец и матушка, есть служба СБ, которая контролирует все твои контакты. Хорошо, - Астиарр присел на подлокотник кресла и потер переносицу, просчитывая варианты, - Тебе двенадцать. Пора заводить нужные знакомства. В том числе и не с девочками, а с взрослыми. Завтра выкрои три часа в расписании, с полудня. Поедем в гости к одному очень умному книссу.
Роэрр лег лицом в ковер и глухо пробубнил оттуда:
- Завтра я не могу. Я договорился с министрами, устроим мини-заседание. Я хочу знать, что происходит в моей стране.
- Послезавтра? - Асти легко поднял брата за шиворот, встряхнул, внимательно глядя в такие похожие глаза: - Ты можешь предаваться унынию не более пяти минут в день. Ты можешь жалеть себя не более минуты в день. Ты можешь плакать и быть слабым только наедине с собой. Или с Астартой. Или со мной. Осталось всего семь лет, не торопись вырасти, но постарайся не тратить драгоценное время на жалость к себе.
- Я начинаю сомневаться в своем обаянии, - по-котеночьи поджал лапки Ро и тоненько мяукнул.
- Ты слишком рано пытаешься стать взрослым. Хотя, в твои годы я тоже был похож на озабоченного поисками самки рриша. Это возрастное.
- Что?! Я искренне влюблен!
«Я же говорила, дело плохо. Может ему лекарства?» - Астарта, которая и привезла, скрутив насильно, принца к брату, была сильно опечалена его состоянием. Хотя перед первым гоном подростки еще и не то отмачивают, но частые мысли Ро о смерти стали ее беспокоить.
- Верю, тебя легко читать, ташши, - Асти устало посмотрел в окно. Там облетали алые листья, уносимые ветрами, - Ты можешь продолжить свои попытки. Или послушать меня. Бо не примет твои ухаживания, к сожалению.
«Следи за ним. Докладывай обо всех изменениях. Разрешаю применить воздействие второй ступени, если дело будет пахнуть жареным. Но, надеюсь, до этого не дойдет» - с драконидочкой Асти общался одновременно, на втором слое сознания. Ро посмотрел на Астарту. Та с шлепнулась с потолка и с готовностью обвилась вокруг. Они за столько времени проводили вместе, что буквально проросли сознаниями.
- Я уеду по провинциям. Отец против, но мне надо посмотреть планету. Я же не рвусь на Кольцо, правда? Тем более, после того, что произошло с Бо, я боюсь, космос навсегда у меня будет ассоциироваться с болью.
- Номер моего комма стоит у тебя на экстренном вызове, - Асти обнял обоих, на секунду приоткрывая свои щиты и считывая полную картину эмоционального и ментального состояния, - Отец поймет, поверь. А если не поймет - ему придется принять, как данность. Аста, надеюсь на тебя.
Роэрр потер глаза:
- Согласись, это лучше, чем кататься по твоему ковру? Астарта, пойдем, я тебе лягушек куплю? Ташши скоро на работу.
- Мне уже надо лететь, если я не хочу опоздать, - улыбнулся старший принц, - Так что я вас провожу.
Ро вышел первым. На минуту ссутулился, потом расправил плечи. Уже у транспорта спросил:
- Послезавтра в котором часу?
- Так же, с полудня. Я прилечу за тобой, - Асти еще раз потрепал его ушки, погладил Астарту по гребню и забрался в кабину верра. В истребителе лететь до клиники было всего десять минут.
- А поехали лучше в парк Шекссан? Там лягушки больше. А я побегаю. На полчасика, потом вернемся во дворец, - старался бодриться Ро. Его еще ни разу не отвергали, это было больно.
«Поехали, - согласилась Аста, провожая взглядом серебристую звездочку верра в небе, - Когда он улетает, мне становится так… обидно, как маленькой…»
- В смысле? - Ро проследил, чтобы дверью не прищемило им хвосты, и повел машину среди потока транспорта. Он уже хорошо водил, но был осторожен.
«Он взрослый. И совершенно закрытый. Даже когда гладит меня - смотрит, как на дитя. Или как на твоего телохранителя. Я понимаю, всего лишь драконид - модификант…» - она вздохнула и отвела глаза. Ро чуть не врезался на повороте и резко затормозил, припарковавшись:
- Ты что? Ты в него, что ли?.. В Ташши?
«Я его с младенческих когтей люблю, - Астарта отвернулась к окну, опуская голову, - но для него я всего лишь его создание, результат успешного эксперимента. Наверное. Я даже не знаю, что он чувствует. Не могу прочесть его».
- Астарта, но ты для меня не искусственное создание, - Ро сел боком, чтобы взять ее руку в свои, - я не представляю, что бы стало со мной, и как бы я был одинок. Ты со мной уже так долго. Ты мне все прощаешь, все понимаешь. А ташши.. Ташши очень сложный. Это… это как для меня Бо.
Драконидка кивнула. Потом пожала ладони принца:
«Ты мой друг, даже больше, чем друг. Брат. Но Асти я все равно люблю, и любить буду, даже если он никогда не посмотрит на меня иначе, чем на ребенка».
- Лягушки и большой, жирный фашшхи. Ощипать, но не жарить, - поставил диагноз Роэрр и снова включил двигатель.
- Ирет Еррар, но мне необходимо получить разрешение на эту поездку! - наследный принц был прилипчив, хуже репья. Его настойчивость вошла уже в поговорки, и Премьер знал, что если Роэрр и слезет с него, то только с уже остывающего тела. Умом-то пожилой книсс понимал, что мальчик прав. Его и так преступно отдалили от государственных дел, и поездка по Книссаурру даст принцу много полезных знаний и навыков. Другое дело, что организация этой поездки обойдется в кучу денег и сил. Император просто отмахнулся от этого и сказал, что и слышать ничего не хочет.
- Хорошо, ваше высочество, я постараюсь сделать все, что в моих силах, - министр поклонился, прикидывая, что с ним сделает его императорское величество, если его сын все-таки отправится по планете. А еще он искренне сочувствовал тем, кто будет принимать Роэрра в этой поездке. Потому что принц явно не развлекаться собирался.
- Я составил список мест, которые хотел бы посетить в первую очередь. Если вы мне поможете с Начальником моей охраны и Отделом снабжения и транспорта, то, я думаю, мы могли бы и не загружать Императора приготовлениями к турне. Я просто сам толком не понимаю, как организовывать подобные поездки, а она ведь маломасштабная. В будущем, я хотел бы посетить каждую планету, которая входит в ареал Империи, - Роэрр выключил свой наручный браслет, который помогал ему ориентироваться в расписании.
- Спасибо, что уделили мне время. Разрешите откланяться, у меня время следующей встречи.
- Доброго дня, ваше высочество, - только и успел произнести министр, глядя, как быстро удаляется котенок по коридору.
Комм Роэрра выдал короткий сигнал - первые три такта гимна Книссаурра - это вызывал ташш-эр.
- Ро, через пять минут внизу, жду на площадке для верров.
- Есть, - Ро бежал, оглядываясь по сторонам, но Астарта привычно неслась над ним по потолку, обтекая красивые люстры коридора. Роэрр притормозил только раскланяться с молодыми котиссами из Академии, он все-таки был очень неравнодушен к противоположному полу, и, наконец, остановился перед Астиарром.
- Залезайте, ире Парр ждет нас. И оба держите лицо, ничему не удивляйтесь, - туманно намекнул старший принц, открывая кабину со стороны пассажирского кресла, - Астарта, тебя будут экзаменовать, приготовься. Ро, веди себя обычно, не старайся ограничивать реакции.
- А это кто? - Ро почесал хвост, удивился, пригляделся и почесал еще раз, на этот раз свой хвост, а не Астарты.
- Тебе словосочетание «Аррасские бунты» о чем-нибудь говорит? - вопросом на вопрос ответил Астиарр, выводя верр на расчетную высоту и задавая курс. Потом убрал руки из захватов и повернулся к детям, с интересом рассматривая, будто не видел пару лет, а не один день.
- Аррасские бунты, восстания в княжестве Аррас, подняты с целью свержения старых учителей и возрождения доктрины аскетизма и духовной чистоты, - прилежно ответил Ро и потерся о бок старшего брата, - Асти? А… А, правда, у меня уши большие?
- Нет, нормальные у тебя ушки. Ответ неверный, Ро. Те события, что именуют «Аррасскими бунтами», были через три года после упомянутых тобой волнений молодежи. Тогда старые роды аррасцев подняли бунт против отца. Они были подкуплены Атлантами, и когда все предатели были казнены, осмелились открыто восстать. Только благодаря самоотверженной работе нескольких агентов стало возможно подавление этого бунта. Одним из них и был ире Парр. Тогда - глава Службы Внутренней Безопасности Империи.
- Ничего себе!!! Асти, а мы вот так вот просто?!! Ой! Астарта похолодела даже. Нельзя же без подготовки, умереть же со страху можно.
- Он такой же книсс, как ты и я. А тебя, - принц кивнул на Астарту, поджавшую хвост, - он помогал мне проектировать. Так что, в какой-то мере, он был твоим создателем тоже. Ты поймешь, почему мы можем просто так приехать к тому, чье имя до сих пор вызывает оторопь.
Верр спускался, закладывая вираж, на пустынное плато, поросшее высокой травой и редкими деревьями. Насколько было видно, там стоял только один дом - небольшой, в три ступени, окруженный хозяйственными постройками и садом.
- Проектировал… Ты бы хоть слова помягче подбирал… - проворчал Роэрр, - Это какой район? Мы все еще в столице?
- Это Северный отроги Чашеррского хребта. Мы в трехстах тысяч километров от столицы.
Астиарр помолчал и сказал, поводя ушами:
- Астарта прекрасно знает, кто она. И как была создана. Но она так же знает, что я люблю ее, как свое дитя. Так, девочка?
Драконидочка молчала. Только кивнула и неожиданно уткнулась острым носиком в плечо принца.
- А вот об этом мы с тобой говорили три года назад, - спокойно и чуть усмехаясь проговорил старший принц, сажая верр. - Соберитесь. Нас ждут
- Ты собралась? Я - нет, - честно признался Астарте принц.
«Не бойся, я не чувствую ничего… необычного… Ой!»
Тот, кто встречал их, был самым необычным книссом, которого подросткам доводилось видеть. Начать с того, что он был самой странной расцветки, в которой смешались все цвета, от белого до черного, с вкраплениями седины. У него не хватало половины левого уха, трети хвоста, а вместо левой руки был биопротез. А, кроме того, он был слеп - глаза закрывали бельма, отчего смотреть в лицо книссу было попросту жутко. Астиарр выбрался из кабины и быстро приблизился к ире спо, крепко пожав ему правую руку:
- Доброго дня, мастер.
- Привез, чую. Ну, проходите, я уж заждался.
- Они, правда, вместе тебя зачали? - Роэрру ужасно неприятно было, когда про Астарту говорили, как про что-то рукотворное и искусственное. Драконидочка уже не раз и не два спасала ему жизнь, покушения на Наследника были регулярными, защита дворца держалась на драконидах, а охрана была слаба.
«Не зачали, а собрали генокод. Меня мама родила, как обычно» - равнодушно сообщила драконидочка, а потом в головах у обоих прозвучал незнакомый мыслеголос:
«Быть модификантом не так уж плохо, дети. По крайней мере, можно гордиться уникальностью» - и в этом голосе была усмешка. Асти стоял у порога дома, улыбаясь, слушая беседу. Не вмешивался.
- Уникальность в каждом из нас. Для этого не надо быть Творцом, - Роэрр подошел поближе и поклонился.
- Для этого достаточно быть разумным. Но для гордости собой нужно быть Творцом, ире Роэрр. Творцом себя и собственной судьбы, для начала. А потом уж преобразовывать мир вокруг себя. Проходите на кухню, прямо по коридору до конца - и направо. Мы скоро подойдем.
Когда подростки вошли в дом, Астиарр хмыкнул, мысленно спрашивая:
«Вы снова понаставили ловушек, уважаемый ире Парр?» - и рассмеялся.
- Странный книсс, хотя я слаб в ментале. Несправедливо: все, даже мама, обладают каким-нибудь даром, а я только золотистый, - Роэрр резко замолчал, потому что Астарта остановилась, принюхиваясь.
«Он тоже модификант, он же сказал. Равное развитие ментала и тела, это редкость. Наверное, именно поэтому Асти с ним сотрудничал при моем создании. Ну, черти космоса, что здесь понапихано?» - драконидочка, не замечая, копировала все черты своего возлюбленного наставника, даже ругательства. Она протянула руку, осторожно ощупывая воздух. По кончикам пальцев скользнул тонкий алый лучик.
- Странно, он нас убить хочет? Или это твоя проверка? - принц отступил назад. Когда Астарта работает, лучше не мешать.
«Наверное. Не думаю, что тут есть что-то…» - драконидочка поймала тонкую, почти незаметную стрелку у самого своего горла и не смогла продолжить реплику. Ничего опасного? Как бы не так! Весь коридор был нашпигован смертоносными ловушками, как фашшхи - земляными орехами на праздничном столе. Астарте пришлось выложиться до конца, в том числе, используя и пси.
- Ты боишься за них.
- Конечно, мастер.
- Но не рвешься на помощь.
- Я доверяю вам, Астарте и спокойствию Ро.
- Ничего себе домик… - только и смог выдохнуть Ро, - Прямо как в разговоре с Императором. Шаг влево, шаг вправо - и ты мертв или в темнице, - но тут он снова замолчал и сел на пол. Пусть работает, пока можно отдохнуть.
«Ты не слишком-то расслабляйся, - буркнула драконидка, - это сейчас я работаю, а потом, судя по всему, будешь отдуваться ты».
Они прошли коридор за какие-то полчаса. А когда вошли в кухню, обезвредив последнюю ловушку, оба книсса были уже там. Асти разливал чай, невозмутимо поглядывая на часы.
- Тридцать две минуты. Помнится, я потратил минут сорок, да, мастер?
- Сорок шесть.
- Ух ты! Сложно, наверное, при таком подходе позвать много гостей? - Ро с радостью, но некоторой осторожностью сел к столу. Вдруг, опять что-нибудь выскочит?
- Гости, мой юный принц, это для тех, кто умеет доверять. А у меня в силу специфики работы как-то не образовалось избытка доверия. Скорее уж, наоборот. Но это все мелочи. Наливайте себе чай, здесь, на плато, растут такие травы! Асти, так для чего ты привел детей?
- Ире Парр, Роэрру нужна будет ваша помощь, я хотел бы, чтобы вы посмотрели на него сейчас, пока не стало поздно.
- Ташши, ты бы хоть предупреждал, что со мной что-то не так. Я понял, что Бо не про меня, понял, - поперхнулся Ро. Ему в лоб прилетело ложкой. Легонько.
- Твои похождения на любовном фронте будут интересовать меня лишь с медицинской точки зрения, ташши, не приведи, Мать! - старший принц невозмутимо отпил глоток травяного чая, - А ире Парр, если согласится, будет учить тебя тому, чему ни я, ни твои придворные министры научить не сможем: тактика, стратегия, планирование, оперативная сеть, агентурная сеть, осведомители и маяки. Все это будет тонкой, но прочной Астурианской паутиной, из которого ты создашь защиту для своей власти. Раньше, чем саму власть.
- А, в этом смысле, да. Опыт ире для престола был бы бесценен. Но где я, а где уважаемый учитель? Не мал ли я еще? Меня даже в зал собраний не пускают, - Роэрра активно изолировали от престола, как будто боялись подростка. Слепой книсс расхохотался, прикрывая ладонью рот, Асти благовоспитанно отставил чашку, тоже рассмеявшись.
- Я на что давал тебе права на вождение Ран-Таарра? А основные дела никогда не вершатся в этом зале. На четвертом этаже, над кабинетом отца, есть пустующий кабинет, там так удобно стоит стол, под которым воздуховод, что просто спасу нет.
- Это не благородно. Взрослые люди, а такое говорите, - фыркнул Ро, который начитался рыцарских романов и чтил кодекс похлеще Императора Гррая.
- Благородство - это роскошь бедняков и идиотов, - жестко припечатал Асти, изменившись в лице. - Вот они - единственные, кто, не отвечая ни за кого, временами даже за себя, могут позволить себе быть благородными, миловать врагов и никогда не подслушивать в потайных ходах.
Ро посерьезнел. Брат был прав. А вот он проверку кажется не прошел.
- Будем благородны, не став идиотами, Асти, - вдруг примирительно поднял руку бывший глава СБ. На самом деле, такие, как он, никогда не становятся бывшими, даже запираясь в глуши и окружая свой дом ловушками и хозяйством, - Дадим вашему брату еще один шанс, показать себя здравомыслящим, и не просто здраво, а на три шага вперед.
- Пока на три? Помнится, вы заставляли меня просчитывать все на шесть шагов вперед.
- Тебе помогло?
Астиарр вздохнул и покачал головой:
- Вам ведь и без того все известно.
- Но ты жив, а вера - удел не только дураков, но и гениев.
- Я верю, тем более, что подтверждение моей теории я уже видел, - и глаза брата снова потеплели.
- Значит, я не такой идиот, каким показался самому себе, Ире? - Ро допил чай и осмотрел кухню. В ней совсем не было окон.
- А вот это мы выясним, когда вы прилетите ко мне в следующую декаду с подробным отчетом о состоянии политической картины Империи.
- Нет, ну почему вы его щадите? - пробормотал Астиарр, пряча улыбку в усах, - У меня вы потребовали экономическую, а это был полный улет.
- Наверное, потому, что ты уже тогда был Навигатором, а твой брат все еще учится.
«Ташши, можете выйти в сад с Астартой, ловушек там нет, а нам с мастером надо поговорить без ваших нежных ушек, пока» - попросил старший принц мысленно.
- Я ничего не понял толком, но, кажется, меня только что во что-то посвятили, - Роэрр вышел на травку и сел, жмурясь на солнце, - Астарта, а пошли на свидание?
Драконидочка свалилась с ветки, на которую забралась, верная привычке обозревать окрестности с верхотуры. Ее нос закачался в сантиметре от земли, когда она в последний момент успела ухватиться хвостом за нижнюю ветку.
«Вдвоем?»
- Нет, а что, дракониды на свидание втроем ходят? - Роэрр лизнул ее в макушку, - Как много я еще не знаю о драконидах.
«Я же не пушистая, не мягкая, не… не… короче, не в твоем вкусе», - Астарта мысленно хихикала и жмурила ярко-зеленые глаза, но на третьем, если не глубже, слое ее ментала проскальзывала горькая досада: неужели только от полной безнадеги ее можно пригласить на свидание?
- Астарточка, помимо моей маниакальной страсти ко всему пушистому и мягкому, - в свою очередь немного обиделся Ро, - Я не могу общаться столько времени с красивой и умной девушкой и не пригласить ее на свидание. Потом, ты… замшевая…
«Асти будет в шоке… или не будет… Последнее время вообще не могу понять мотивов некоторых его поступков, - пожаловалась драконидка, спускаясь на траву, изящно пройдя по пси-ступеням. Свернулась уютным креслом, предлагая Ро сесть, - Знаешь, Ро, я думаю, это будет не свидание, а просто поход по развлечениям, потому что драконид и книсс - это пока за гранью добра и зла, а я хотела бы остаться с тобой друзьями. Понимаешь?»
- Да я не собираюсь водить тебя на свидания, чтобы потом стать твоим недругом. Просто, мне хочется тихий спокойный вечер, проведенный в полях, гоняясь за уникорнами, я знаю, ты это любишь. Ужин у костра, тихая музыка, луна и прочая белибердень, которая делает нашу жизнь ярче. Поняла? - Роэрр сел и сплел свой хвост с ее, - Я тебя люблю, как… Как любил бы сестру, но она и знать меня не хочет.
- Марисссса - дура, - вслух выдала Аста, не удержавшись. Непрофессионально, конечно, но это было ее личное отношение к Творцу. Несмотря на всю гениальность и силу котиссы, несмотря на ее красоту, и даже на то, что она приходилась сестрой ее обожаемому Астиарру и не менее любимому Роэрру.
- Согласен, ну так что? Пойдешь со мной на свидание? - Роэрр обнял драконидочку за шею и прижался, тихонько мурча. Астарта была его незыблемым гарантом спокойствия. Как бы не расстраивался и не переживал принц, стоило ему прижаться к замшевой коже и вдохнуть родной и знакомый запах, как он мгновенно успокаивался.
«О, Мать, куда же я денусь? Тем более, если мы будем гоняться за уникорнами и сидеть у костра», - драконидка вздохнула и поставила полукупол, прикрывая Ро от ветра, потянувшегося с горных вершин.
Асти вышел из дома спустя почти два часа, успокоенно-просветленный, каким давно не был.
- О, я вижу, вы неплохо провели время, - рассмеялся, глядя на горку косточек нер-зимы и перепачканные виноватые мордочки подростков, - В верр, ребята, ире Парр все равно не выходит прощаться. А мой лимит времени исчерпан.
- Ладно. Мы неплохо прогулялись. Полный отчет, говоришь? Астарточка, как думаешь, тяжело будет найти и стащить план дворца? - Роэрр сел на заднее сиденье и потянулся.
- Ошибка номер один, - тихо заметил Астиарр, запуская двигатели и выводя верр на взлет, - Если у тебя есть союзники, пользуйся. Дай допуск к комму, я скину тебе план.
- Это не ошибка, это рассуждения вслух, - передернул плечами Ро. Все, все-то его воспитывают.
- Ошибка не в том, что ты рассуждал вслух, а в том, что пытаешься все сделать сам, - Асти замер в кресле, отгородившись от брата и драконидки щитами. Ему надо было крепко подумать над сказанным старым Сбшником. Тот говорил всегда мало, но четко, а сейчас вывалил на бедного принца-врача такую гору информации, что уложить ее в мозгах сразу по полочкам не представлялось возможным.
- До некоторого времени я был очень одинок, ташши, - мягко тронул его руку принц, - Но я исправлюсь.
- Ро, прошло почти семь лет, не так ли? Пора исправиться давно, а не сейчас, но ты так и не нашел себе друзей, кроме Астарты. Это плохо. В чем проблема?
Роэрр ушел в игнорирование. Когда ему нечего было ответить, он просто молчал. А что он мог сказать? Что с ним никто не хочет общаться? Но это не так. С ним с удовольствием беседовали министры и их супруги. А с ровесниками у него не ладилось. Хоть ты тресни. Может, потому, что на ровесников просто не было времени.
- А может быть, ты просто слишком много на себя взваливаешь, малыш? Тот сон, когда мы узнали о твоей коронации в двадцать лет, вполне мог быть лишь плодом моей фантазии, - Астиарр положил руку брату на плечо, развернувшись к нему через спинку кресла, - Но ты с того времени, как очешуевший, стараешься успеть узнать все и сразу. А я совсем перестал воспринимать тебя, как ребенка.
- Я не знаю, ташши. Я понимаю, что должен знать, но пока у меня не получается обрасти друзьями. Потом, зачем мне еще кто-то, кроме Астарты. Да? - Ро ткнулся в драконидочку лбом, - Она не предаст, не будет смеяться или общаться со мной за браслеты или пирожные.
- Это сейчас тебе кажется, что дружба может быть исключительно бескорыстной, - сказал старший принц, - Но чуть позже ты поймешь, что есть дружба-поклонение, дружба-благодарность, дружба-безысходность. И еще много видов дружеских уз, которые завязываются не просто так.
- Дружба-поклонение, это то, что мне подходит… ай! - Принц потер слегка укушенное Астартой ухо.
- Ну, думаю, позже ты сам разберешься, что тебе нужно. Так, задание помните? Я пришлю тебе верр, когда понадобится. И карты Киррра’аллора. Доброй ночи, ире-о.
Часть шестая. Гниль и тлен великой Империи
- Драконы космоса... - тихонько шипел около вентиляции Роэрр, - Плохо видно. Неужели, они, и правда, продадут рудники? Этого нельзя допустить, недра должны оставаться в руках государства, моя бы воля, я бы еще и топливные заводы монополизировал. Все что, уже Атлантов забыли, что ли? Что? Что такое? Приняли?! Нет, ты это слышала?
«Память человеческая коротка, но ведь книссы всегда помнили путь своих предков, от самого первого рриша до последнего мгновения перед воспоминанием. Может быть, это заразно - забывчивость?» - пожала плечами драконидочка, любопытно заглядывая в вентиляционное отверстие, забранное частой решеткой. С той стороны оно было скрыто сложной лепниной потолка.
- Мне страшно подумать, что там у них дальше на повестке дня, - Роэрр в досаде потянул себя за уши. Все было плохо, коррупция в стране развивалась со страшной силой, и, что самое ужасное, коррумпирован был сам императорский престол, а взятки шли в казну.
- Что?!! - взвыл Ро, - Закрыть Академию???
«Тише, Ро, тебя услышат, - Астарта быстро прикрыла ладошками отверстие вентиляции и подмигнула котенку, - Закрыть Академию никто не сможет, это глобальный идиотизм. Взбунтуются студенты и преподаватели. Академии Гая-Юлия уже больше трех сотен лет!»
- Ну, как такое могло прийти в голову? Зачем отцу весь дворец целиком? Как думаешь? - Роэрру хватило на сегодня, и он спрятал планшет в карман.
«Я не знаю. Но предполагаю, что начинается та же история, что была во времена неблагословенной Королевы Эррины, матери Астиарра Первого. Все больше придворных прихлебателей - требуется больше места.»
- Ну, я это сверну. В зачатке, - Роэрр запер дверь в небольшой кабинет, который они с Астартой тихо захватили в свое пользование.
- Надо отвезти отчет Учителю, Астарточка, слушай, я все спросить тебя хотел. Ладно, я мхом заросший, но ты-то, ты почему со мной постоянно торчишь? Надо же и отдыхать и развлекаться в конце-концов, - в своих покоях Роэрр сел за стол, выложил планшет и подключил его к терминалу, что-то просматривая. Драконидка, устроившаяся по обыкновению, на потолке над постелью, свалилась на нее, спланировав на пси-энергии и рассмеялась.
«Отдыхать? Развлекаться? Поверь, Ро, никто не даст мне больше приключений, чем ты. Каждый день - что-то новое. А потом, - она улеглась поперек постели и подперла голову ладонями, покачивая хвостом в воздухе, - у модификанта не так уж и много друзей. По определению. Ты видел моих ровесников - драконидов. Они ростом с десяток меня, о весе я уже не говорю, а умственное развитие слегка запаздывает. Я уже сейчас свободно оперирую такими понятиями, о которых они пока еще даже не задумываются. Дальше будет только хуже. Так что, - девушка дотянулась пси-полем до друга-подопечного и легонько взъерошила его гриву, распустив ее, - ты обречен на мое общество».
- А знаешь, мне все нравится. Мне приятно быть с тобой, ты как бы еще один я. Мне без толку тебе врать или кривить душой, я и так весь, как на ладони. Это так прекрасно, когда можно быть самим собой на все сто процентов, ты даже не представляешь. Слушай, потайные ходы ведь есть и на территории Академии, да?
«Открой документ, который тебе Асти прислал, там все есть».
Драконидка подтянула к себе планшет, нашла искомое и подвесила его голопроигрывателем вверх. Луч нарисовал трехмерный план Киррра’аллора, выделив синим основные ходы и коридоры, и алым - потайные.
- Мой хвост, а ты знаешь, он у меня чувствительный, подсказывает, что на территории Академии есть что-то интересное и громоздкое. Что очень нужно моему отцу, или еще кому-то, кто отцом сейчас вертит. Кто у нас там в фаворитках нынче?
Драконидка ухмыльнулась во все клыки и послала ему картинку: разряженная в шелка и астурианскую паутину... Анна. Знай Астиарр, что эта стервоза, вместо горного монастыря обитает в предместьях столицы, и к ней временами наведывается Император - давно бы наплевал на свое отречение и по праву старшей крови сместил отца.
- Нет, этого мы ташши говорить не будем. Атлантка? Странный вкус, хотя… Может, его на разнообразие потянуло. Что может быть на территории Академии, времен Гая-Юлия, что является настолько ценным? - Роэрр крепко задумался.
«А тебе не кажется, что мы недопонимаем подоплеку событий?» - Астарта с сомнением почесала кончиком хвоста затылок за гребнем, рассматривая план. - «Может быть, дело не в спрятанном чем-то, а... А дальше я не знаю. Не аналитик я, увы».
- Ну, пока Император меня в поездку не пускает, надо же чем-нибудь заняться, - Роэрр взял планшет и открыл спрятанную за панелью обшивки дверь: - Пойдем, прогуляемся?
«На крышу? В подземелье? Или просто в сад?»
- В Академическое крыло. Посмотрим, где ходы неправильно отображены на карте.
«Идет. Курсопрокладчик подключи, я сейчас» - драконидочка соскользнула с постели к шкафу, деловито порылась в нем и нацепила на себя пояс с необходимым снаряжением.
Когда Гай-Юлий, предупредительным выстрелом бортовых пушек «Кадавра», уничтожил ту часть Киррра’аллора, где сейчас располагалась Академия, ее восстановили по старым чертежам с реплицированием едва ли не каждого камешка в стенах. Так что все потайные ходы были в первозданном виде. И не менее первозданной паутине и пыли. Наверное, со дня учебы в Академии самого Астиарра, брата Ро, никто по ним не ходил. Проблуждав часа три в переходах, в одном месте чуть не провалившись, они вышли в дворцовом саду, и Роэрр расхохотался: они с Астартой были с ног до головы покрыты толстым слоем пыли.
«Хорошее свидание» - хихикала Астарта, умываясь в фонтане. Ей это было сделать проще, чем пушистому книссу. Она окунулась целиком, и солнце засверкало на ее переливчато-синей шкурке.
- Да разве ж это свидание? Свидание у нас с тобой будет в конце недели. Сейчас просто не вырваться. У меня завтра до полудня уроки, потом я хотел съездить в кадетский корпус, посмотреть условия обучения. А сейчас надо отмыться и навестить матушку. Пойдем?
«Тебе потереть спинку?» - совсем развеселилась Астарта, глядя, как принц безуспешно пытается вытряхнуть из гривы пыль и паутину.
- Ну, потри. Устрой мне головомойку, - Ро лизнул ее в нос и побежал по дорожке к дворцу. Астарта разом перестала улыбаться, глядя ему в спину непонятным взглядом сверкающих изумрудами глаз.
«Устрою. Это нетрудно».
Ванна-бассейн, выложенная разноцветной мозаикой, в покоях Ро была просто великолепна. Из фонтанчика наверху стилизованной груды камней била теплая вода, драконидка щедро выплеснула на него половину флакончика пены и уселась на бортик, без стеснения глядя на то, как принц раздевается. Они и спали вместе, и жили вместе, и были настолько одним целым, что Роэрр не видел в этом ничего предосудительного.
- Ты крассссив, - Астарта очень редко когда говорила вслух. Не потому, что это было тяжело. Просто привыкла быть безмолвной тенью Ро, общаться только с ним, с Асти и соплеменниками, а для этого можно было и не раскрывать рта. Ро даже подпрыгнул от неожиданности:
- Фу! Напугала. Толку от этой красоты-то. Бо меня в упор не видит. Астарточка, вот почему ты не книсс? Была бы невеста наследного принца.
«Это проблема?» - Астарта фыркнула и столкнула его с бортика в воду, подсекая хвостом лапы. Удержала только тогда, когда котенок почти коснулся носом пены.
«Асти мог бы перенести мое сознание в тело книсса. Но зачем? Что это изменило бы?»
- Ну, отношение подданных к моей невесте. Да ты мне и замшевая нравишься, правда- правда, - Роэрр залез в воду и стал мыться.
«Ты не видишь кое-чего другого, - Астарта налила в ладони мыла и неслышно скользнула к нему со спины. Только когда ее пальчики стали взбивать пену в его гриве, вздохнула, - Дракониды несовместимы с книссами по генокоду».
- Зато мы с тобой совместимы с душе. Но я бы не хотел на тебе жениться совсем по другой причине: у королевы слишком много обязанностей, мы бы виделись четко по расписанию, а я не готов разлучаться с моим единственным другом надолго. Почеши чуть левее...
«Тогда твоя жена в конце концов станет ревновать меня к тебе, потому что я буду при тебе неотлучно, всю жизнь» - смех ее был искренним, но чуть приправленным горечью.
- Это ее проблемы, жену я буду выбирать по мягкости. Если наощупь не понравится, не женюсь, какая бы родовитая ни была. Жену, в конце-концов, любить не обязательно, главное, что бы она ядом простыни не пропитывала. Правильно, я говорю?
«Не обижайся, Ро, но ты еще слишком... гм... ребенок. Пройдет время, и мыслить ты станешь немного иначе. А пока тебе нравятся мягкие и пушистые кошечки, и это нормально» - Астарта игриво обвила его бедра хвостом и прижалась к мыльной спине принца, обнимая его за плечи руками.
- Ну, мне еще нравятся пушистые скориечки и один замшевый саквояжик.
- Пфффф!
Впереди принца поднялся шар из воды, взлетел над его головой и обрушился, окатывая его с ног до головы.
- Но заметь! - забулькал в свое оправдание Ро, - все были во множественном числе, и только темпераментный ридикюль в единственном! Мяяя!
«Я что-то упустила?» - Астарта окатила его еще одной порцией воды и взялась распутывать гриву, осторожно и аккуратно массируя загривок Ро.
- Нет, просто я очень сильно тебя люблю, - принц прижался щекой к ее руке.
- Асте-ни а те, - драконидка развернула его к себе лицом и прошлась длинным, гладеньким и раздвоенным язычком по его лицу, снимая с усов капельки воды.
- Не хочу к матушке. Она кислая как… как фиги осенние. Молится все. Как будто кто услышит… - Роэрр вылез из воды и встал между двумя струями горячего воздуха.
«Ну, Мать, может, и слышит. Только о чем молиться? Она все сама разбила, всех оттолкнула, а сделать шаг навстречу даже не пытается» - Астарта пожала плечами и выбралась из воды. Встряхнулась, сгоняя воду с тела ладонями - гибкая, красивая, изящная, как статуэтка.
- Ты тоже красивая, многим котиссам фору дашь. Особенно, на ринге, - Роэрр очень хорошо знал, насколько смертоносна может быть гибкость драконидочки.
«Последнее время, в Академии все меньше котисс. К чему бы это?»
- Больше нормальных кошечек хотят заниматься домом, а не науками. Умная женщина, это беда, - шутливо предположил Ро, принимая от слуги чистую одежду. Драконидка только фыркнула.
«Вспомни королеву Веорру. Вспомни главу Академии Сельского Хозяйства. Профессора Ниэрити. Знаменитейшую капитана Таркесс, кавалера ордена Алмазного Когтя»
- Асти говорил, прабабушка была редкой умницей. Как и бабушка Лей. Как думаешь, Асти, и правда, нашел своего киррео? Или это просто принятие желаемого за действительное?
«Ты сейчас об Илленасе? Или о том сне?» - Астарта была в курсе произошедшего несколько лет назад «перемещения во времени».
- Об Илленасе, своим снам я верю. Ты готова? Пойдем, навестим Королеву. А потом и пообедать неплохо.
«Я думаю, нашел. Иначе в его ментале не стояла бы такая четкая печать Эрта-Арх», - заключила драконидка, одевая на пояс перевязь с клинками, а на плечи набрасывая пелеринку. Дань прихотям королевы - хоть видимость того, что сопровождающий ее сына драконид - разумен.
Визит был длинным и на редкость скучным. Королева говорила много, Ро не давала говорить совсем. в ее покоях царил полумрак и монашки заунывно бормотали молитвы. Казалось королева Мира чего-то смертельно боится. В последние месяцы она сильно недужила и слегла, но врачей к себе не подпускала ударившись в исповедовании естественности. Астарта стояла статуей за плечом принца, слушала, запоминала, анализировала. Нет, того, чего опасался Астиарр, не произошло - королеву никто не травил. Просто она потихонечку сходила с ума в плену собственных ошибок и вины. А в этом помочь мог только опытный менталист-психиатр. То есть, дело было заведомо швах.
- Как все запущено, - с видимым облегчением Роэрр закрыл за собой дверь, выйдя в коридор, - Ну, что? В ресторан, или дома поедим?
«А ты как? Давай в город, что ли, а то последнее время мы вообще не выбирались из дворца, только с Асти»
- А давай, - Роэрр послал с комма сообщение начальнику охраны, что покидает дворец, и вскоре они уже кружили по центру, отыскивая ресторан, который понравился бы обоим.
«С драконидами не входить» - в который раз читала Астарта на дверях ресторана, фыркала и разворачивалась. «Похоже, не судьба нам пообедать в ресторане. А может, махнем к Асти? Выцарапаем его из его стерильного логова, заставим хоть раз в день нормально поесть? Ты видел, какой он стал тощий? Такое впечатление, что он питается кофе и воздухом».
- Да нет уж. Наследник я или не наследник? Мне вот этот нравится. Смотри, в меню мясо шести видов готовности. И сырные тарелки. Асти уже взрослый, мы ему привезем.
Роэрр подогнал свой транспорт ко входу и вошел в ресторан, разорвав когтями табличку о запрете посещений драконидов. Голодный принц был опасен. Впрочем, принцу сделали скидку. Даже на Астарту не косились, когда драконидка села за стол. Вокруг них едва не плясали официанты, выполняя все прихоти высокого гостя.
«Хорошо быть принцем, да?» - смеялась Аста, поедая фрукты, сыр и хорошо прожаренных фашшхи.
- Иногда, да. Если в твой флайт не швыряются гнилыми фруктами и не кричат, что твой отец убил Империю. А кто, интересно, тут шеф-поваром, очень недурно. Мне лично понравилось гораздо больше, чем дворцовая стряпня, - Роэрр предпочитал чуть прожаренное мясо уникорнов и сыр.
«Ты станешь хорошим Императором, Ро. Поверь, уж в чем-чем, а в этом Асти не ошибается. Спасибо, все было очень вкусно. Закажем для Асти?»
- Давай. Я тут что подумал, - Ро перестал говорить вслух, - «Ташши прав, править один я все равно не смогу. Я же костьми лягу. А я хотел научиться из кости резать. Уникорнов укрощать. Ну, знаешь, личная жизнь?»
«И?» - Астарта могла прочесть его мысли до третьего, а то и четвертого, неосознанного слоя, но предпочитала дать принцу высказаться. Роэрр был ей за это всегда несказанно благодарен:
«Я хочу взять списки третьекурсников Академии. Лучших в своем деле: в экономике, стратегии, снабжении, искусстве. Познакомиться. Да, боязно, они же старше. Но попытка то не пытка. Как думаешь?»
«Думаю, идея отличная. Но почему только третьекурсники? Тебе надо знакомиться со всеми. Начиная от новичков-кадетов. Потому что к тому времени, как ты станешь Императором, они сменят на постах старшее поколение. Готовить Опору Трона стоит с азов. Поговори об этом с ире Парром. Он скажет, что я права».
«Я очень уважаю ире Парра, но мне достаточно и твоего одобрения. Ты сегодня как-то по другому выглядишь? Понять не могу, гребень не так держишь что ли?»
«Нос начистила» - фыркнула драконидка. Выглядела она, как всегда, но попытку сказать комплимент засчитала.
«Серьезно? Мне нравится. Еще что-нибудь будешь?»
«Сливки с медом и орехами. А ты - молочный коктейль, как всегда?» - драконидка посмотрела на подростка и неожиданно погладила его по щеке без прикосновения, пси-полем, - «Ро, знаешь, я на самом деле так рада, что меня создали для тебя. Пусть я и модификант, пусть у меня в жизни одна-единственная цель, мне этого хватает. Правда.»
«Мне просто обидно за тебя. Не знаю почему. Я хочу ограничить развитие науки модифицирования. Это... Это то, чем должны заниматься Творцы с их тысячелетним опытом и мудростью. Но не быстротечные расы» - у Ро от неожиданной и такой нежной ласки даже слезы на глаза навернулись.
- Творцы... Ро, - она говорила вслух, но очень тихо, растягивая шипящие и слегка глотая окончания слов, - Творцы создали тарлени. Прекрасных, как рассвет, но таких же быстро тающих, исчезающих в небытии, как туман. Твой брат - не Творец, только собственным упорством, собственной болью души, создал лекарство, позволяющее тарлени жить почти двести лет. И все еще бьется над расширением границ. Ты все еще думаешь, что творить должны только привыкшие играть судьбами и мирами, как кубиками?»
- Но это же ужасно, быть одному! Астарта, я знаю, как это - быть совершенно одному. Это как падать в бесконечную пропасть! - пылкий Ро даже взрыкнул.
- Это не так уж и ужасно - еще до рождения знать свое предназначение. В яйце впитывать знания, учиться с самого рождения, чтобы потом, когда увидишь того, кому предназначена, понять, что вот это и есть - высшее счастье. Я тебя очень люблю, - драконидка улыбнулась, снова погладив принца пси.
- Я так понял, что Асти случайно нас познакомил... Как-то в голове не вяжется, столько лет не общаться со мной, но при этом готовить модификанта. Астарточка, а ты уверена, что я твое предназначение?
«Уверена. Асти мог не общаться, мог уходить в себя на месяцы, мог вообще отсутствовать в этом мире, уходя с головой в работу. Но ты не прав, он всегда думал о тебе, прекрасно понимая, что править Империей - это адский труд, и тебе нужна будет помощь и защита».
- Да не такой уж и адский, если тебе изо всех сил не дают это делать. Когда для Императора ты - принц. Для королевы - принц. И только для самой прекрасной тебя я -кот. А, ну и для Асти я - маленький братик. Что-то у меня настроение испортилось.
«Тогда - в поля? Наперегонки с ветром. Все плохое настроение выдует враз» - Аста поднялась, изящным движением хвоста нажимая кнопку оплаты, вставив свою идент-карту. Официанты обалдело таращились на нее.
- И правда, пойдем, побегаем, - Роэрр предложил драконидочке руку.
Зима в Киррра’аллоре ознаменовалась сразу тремя экстраординарными событиями: кадеты и преподаватели Академии едва не устроили бунт, Наследнику все-таки выдали разрешение на поездку по Книссаурру и Кольцу, и дозволили присутствовать на заседаниях Совета. Не без вмешательства ненаследного принца, конечно. Хвост Астиарра мелькал во всех вышеозначенных событиях. И это просто несказанно бесило Императора, который уже сбросил старшего сына со счетов, но, как оказалось, зря. Ненаследный принц оказывал на Наследника слишком большое влияние. А запретить им встречаться было нельзя. Ни по каким протоколам. И без того авторитет Императора давно пошатнулся.
- Нет, нет, нет и еще раз нет! Империя нуждается в глобальных реформах, - Роэрр сидел у камина и слушал запись последнего заседания, - Ну, ты посмотри, он молчит. Он за все два часа ни слова ни сказал. Такое впечатление… Вот-вот. Поманила Анна, и все, Император упорхнул... - Ро уснул на полуслове, стукнувшись головой в панель настройки. Астарта подняла его, не вставая с кресла, перенесла на кровать и укрыла одеялом. Потом притянула к себе планшет и быстро отстучала когтями сообщение Астиарру. Ро был прав: нужно было что-то делать с первопричиной такого поведения Императора. Асти очень сожалел, что тогда спустил, по просьбе отца, дело Анны на тормозах. И не проследил, чтобы атлантка была надежно изолирована от любого влияния на Императора.
- Астарточка...
- Шшшш, уже иду, - без теплой драконидки под боком Ро плохо спал. Привычка, выработавшаяся за семь лет, что поделаешь.
- Почеши мне спину… Немного… - Роэрр вытянулся и стал непропорционально-длинным. Много расстройств и проблем приносили Ро уши, которые, по его мнению, были лишком велики. И хвост, который был кривоват на конце из-за того давнего перелома. Они сейчас летели пассажирским лайнером на север, принц целенаправленно посещал все города, даже самые маленькие. Драконидка, исполняя еженощный ритуал, ласково почесывала шелковую спинку подростка, напряженно размышляя, что может приказать сделать Астиарр. Насколько она могла знать старшего принца, тот был крут на расправу. Но, кроме того, он еще и просчитывал свои и чужие действия на много ходов вперед.
Ожил комм внутренней связи:
- Два часа до посадки в Реджерре, сир.
Астарта порадовалась, что загодя убавила громкость. Ро не проснулся, он и без того уставал куда больше, чем обычно, от непривычной лавины впечатлений. А впечатления были тягостные. Создавалось ощущение, что столица Империи, ее сердце, Книссаурр - болен какой-то заразой. Все разваливалось, размах коррупции поражал, бюрократическая волокита не позволяла нормально работать ни крупным, ни малым предприятиям.
- Смертная казнь, - Ро разговаривал во сне, - Нужна смертная казнь. Нужен закон девяти. За казнокрадство - смерть. За воровство - отрубание рук без права протезирования. За убийство - смерть. Телепату, перевравшему показания, смерть...
«Утопить страну в крови, по примеру Гая-Юлия? Но тогда, несмотря на всю непопулярность таких методов, это сработало. И Книссаурр упрочил свои позиции... «
Драконидка вздохнула и накрыла виски принца ладонями, прогоняя через них волну тепла. Это всегда помогало Ро перейти в фазу глубокого сна и не метаться, не разговаривать и не пытаться составлять проекты законов. Отдых - вот что ему было нужно. Работа начнется уже через... Она глянула на часы. Через четыре часа. Это Асти мог спать по три-четыре часа в сутки. Ро же еще слишком мал для такого бешеного графика.
Конечно же он не выспался, зевал и тер глаза умываясь.
- Я понял. Мне нужно княжество. После поездки обязательно выбью его себе, - Ро прошамкал это во время чистки зубов.
«Которое из?» - Астарта свисала с потолка каюты, каким-то чудом держась самыми кончиками когтей за плафоны освещения. Впрочем, чудо звалось пси, и еще ни разу ее не подводило.
- Да плевать, чем разрушеннее и запущеннее - тем лучше. Хоть кусок пустыни. Потому что еще через пару лет и вся планета станет пустыней! - его высочество пару минут растягивал свои уши:
- Ну почему Асти не захотел их прооперировать? Ну, лопухи же!
«Будешь проделывать с ними то, что делаешь сейчас - точно станут лопухами. РО! Перестань, они обычные. НЕ большие!»
- Огромные. Ты просто меня жалеешь. Так, я все, что надо застегнуть, застегнул?
«Ты, как всегда, официален до оскомины, застегнут на все магнитки и настоящий принц внешне. Только хвост выпрями, не пристало Наследнику его между лап прятать» - фыркнула Астарта, отцепляясь от плафонов и кувырком оказываясь напротив Ро.
- Страшно, - честно признался Ро, - Броню я поддел, не беспокойся.
Его не везде встречали так, как хотелось. Роэрр уже пережил подрыв, выстрел из плазмомета, и обожженная гривка не до конца еще отросла. Слушать его не хотели, приходилось сгонять жителей с помощью гарнизонов. В Принца летели гнилые овощи со складов господдержки, тухлые сапоги из второсортной кожи, и даже один раз - дохлый фашшхи. Принцу-наследнику было несладко. Священное положение Императора, после смерти Веорры и Лейорры, ушло в небытие. Но, как бы ни встречали, какую бы разруху и гниль он не видел, опыта это умалить не могло. Бесценного опыта видеть свою страну собственными глазами. Когда Император сам выезжал из столицы? Об этом уже не помнил, наверное, и Тиррен.
- Миленько... - Роэрр доставал из гривы шелуху, - С рыбой у них, значит, все в порядке. Вон как закидали. Слушай, если мы не уберем от отца Анну, то скоро Империя превратится в республику. А я против.
Астарта, искупавшись, сидела на полу и просматривала сообщения на своем комме. Как раз на словах Ро дошла до короткого и очень емкого приказа от Астиарра: «Воздействие первого-бис уровня разрешаю. Применение спецсредств разрешаю. По выполнении доложить. Следы воздействия зачистить». Драконидка ухмыльнулась: как только вернутся в столицу, она займется устранением атлантки. Не физическим, упаси, Мать!
- Ну ты на званый ужин пойдешь со мной? Обещали, вроде как, невинных дев привести. Я что, похож на монстра, питающегося девственницами? Девушки вообще для меня остаются сплошной загадкой. Как можно, обладая такой милой внешностью, быть такими несообразительными?
«Это ты по индивидуальной программе учился, а общеобразовательную видел? Хуже терранской, право слово!» - Аста оскалилась, - «Твою Империю рушат изнутри, Ро. Начиная с самого уязвимого места - с ее детей. Оболванивание, отупение, минимальное развитие! Раньше одаренных способностями детей всячески продвигали, устраивали курсы, развивали. Сейчас владеть менталом, а, не приведи, Мать, еще и пси - едва ли не позорно. Вспомни сам, ты ведь встречался с курсантами. Уровень Навигаторов - худший среди всех галактических Академий! И это только здесь. Книссаурр сдает свои позиции в космосе».
- Закон Девяти, и точка. Богиня, мне стыдно за мою страну, - Роэрр еще раз поднял и опустил ушки, венец принца съехал ему на нос.
- Все решаемо. Только этим надо заниматься. И мы все тебе поможем, - Астарта поправила на нем венец, поцеловала в нос и погладила по ушкам. - Все будет хорошо. Просто пока Асти готовит для тебя дорогу, учись.
- Я учусь.
Ро, действительно, в поездке не расставался с карманным планшетом. Он кланялся на церемониях, а сам слушал очередную лекцию по истории или управлению. Он мог присутствовать и вести беседы на приемах, а сам отвечал на вопросы Астарты. Сейчас на приеме он отвлекался только на созерцание прелестей юных котисс, которые, и правда, были очень недурны. Скромные и молоденькие. Впрочем, и скромность, и юность котиссочек не мешала им вовсю строить глазки принцу и флиртовать с ним. Просто и без изысков, но тем не менее. А куда более странным оказалось для юноши то, что после приема у трапа его лайнера оказался едва не десяток этих самых провинциалочек. Правда, скромно прикрывшихся вуальками и мнущихся за периметром охраны...
- Здравствуйте, ирсе! Астарточка, что им от меня надо?... - тихо спросил у своего друга и телохранителя.
«А ты не догадываешься? Ты им знаки внимания на приеме оказывал? Они по наущению своих родителей пришли. Надеются, что кому-то удастся захомутать себе аж цельного принца» - Аста предусмотрительно переключила диапазон зрения, высматривая на кошечках оружие и прочие опасные вещи.
- Эммм... - Роэрр закашлялся, но потом решительно направился к девушкам:
- Леди, вы, правда, все мне очень понравились. Но я еще девственник и гона у меня не было, поэтому, сделать кого-нибудь из вас фавориткой я не могу. Пока. Но я обещаю приехать через год-два. Доброй ночи, мне очень понравилось в вашем городе, - после чего он развернулся и ушел по трапу на корабль.
Астарта потом долго смеялась, улегшись рядом с ним на постель:
«Ро, ты бы видел их лица! Челюсти просто до земли свешивались, в таком очешуении были все эти хваленые невинные девы. О тебе в провинции такие слуги ходят, что лучше тебе их не знать!»
- Даа? - даже проснулся принц, что было для него редким делом, Роэрр засыпал в каждую свободную секунду, - И что говорит мой народ?
«Ну, Ро! Мне даже один раз слушать все это было противно, а уж пересказывать... Только одно упоминание твоих альковных похождений едва не довело меня до непоправимого. Боюсь, та кошечка навсегда останется немножко не в своем уме» - отфыркнулась драконидка.
- Какие мои альковные похождения? - окончательно проснулся Ро, - Я душ-то принять не всегда успеваю с этим графиком, в альков только на десять минут, между визитами, и то, скорее всего, я бы там уснул. Прямо на кошечке. Хотя, потрогать я бы не отказался.
- Пффффффффырррр! - Астарта снова расхохоталась и положила тяжелую голову ему на живот, закрывая изумрудные фасеточные глаза, - Вот эти твои «трогательные» эксперименты народ приукрасил до состояния легенд о неутомимости и любвеобильности юного принца. А еще говорят, что ты не брезгуешь никем из инорасцев.
- Никем. Вот, как только встречу инорасца, так сразу и не побрезгую. Но когда вернемся, путь Асти меня посмотрит. Гон когда должен начаться? А я из желаний только спать хочу. Или убить того, кто меня будит.
Корабль вздрогнул, начался следующий перелет.
«Тебе еще нет четырнадцати, так что все верно, спи, давай, - Астарта поправила ему одеяло и обняла сильными горячими руками, прижавшись бархатной шкуркой к его шерстке.
- Странно. Раньше дни рождения наследников были государственными праздниками, и все знали, сколько лет будущему Ирре Ларр. Не так давно. Еще когда Марисса была маленькой. Надо с утра до завтрака написать отчет. Все то же самое, что и в предыдущем городе. Только название поменяй.
Весь вояж по Книссаурру занял у Роэрра около двух месяцев. Северные рыболовные артели, южные плантации фруктов и ароматного дерева, горнодобывающие комбинаты, фермерские хозяйства, абсолютно все приходило в упадок. Книссаурр практически полностью существовал на привозном продовольствии и прочих товарах, хотя какие-то сто лет назад планета обеспечивала себя самостоятельно. При том, что население Книссаурра не увеличивалось, по давнему, семисотлетней давности, закону оставаясь в пределах одного миллиарда, потребление предметов роскоши выросло, а производство всего остального упало.
- Аскеза. Суровая аскеза, и налог на роскошь! - такими словами встретил Роэрр обожаемого брата, поклонился ему, сел в кресло, открыл рот и… уснул.
- Аста, у тебя три часа на выполнение задания. Пока Ро спит здесь.
Драконидка испарилась, словно ее и не было. Асти сел рядом с братом, почти невесомо поглаживая его по гривке, расплетая строгую косу, попутно проникая в открытое во сне сознание и считывая воспоминания и эмоции.
- Да, ташши, да. Именно так. Как говорил Гай, как было при Астиарре Благословенном и его киррео. И ты все это вернешь.
Вместо трех часов Роэрр проспал почти сутки, потом проснулся, вымылся, переоделся, плотно позавтракал и сказал Асти:
- Я сейчас к отцу. Не хочет мира, значит, я буду жить не в столице. Попробуем построить маленькую модель мира в одном отдельно взятом княжестве. Как насчет пустыни Хотум?
- Начни с Арраса. Это княжество уже тринадцать лет никак не может выкарабкаться из разрухи. Люди там крутые, резкие. Тебе будет полезно найти к ним подход. К тому же, там снова действует монастырь. Посмотришь на тех, кто пытается воссоздать именно ту модель Академии, что была при Гае-Юлии. Думаю, тебе и поучиться там будет нелишне. Не по полной программе, конечно, но основной курс пройти.
В кабинет просочилась Астарта, благовоспитанно села на краешек дивана:
«Выполнено. Следы зачищены».
- Следы чего? Аррас? Горы... Ну, Аррас, так Аррас! Пойдем, Астарточка!
Следующие полтора часа прошли у Ро в боях за посещение Императора. В конце концов, он пошел на крайние меры:
- Астарта, расшвыряй-ка все, что мне идти мешает. Я устал быть вежливым.
Охрана полетела кубарем, едва только Астарта ударила слабым импульсом пси. Двери в кабинет Императора распахнулись.
- Что здесь происходит? - Тиррен грозовой тучей поднялся из-за стола. Ему доложили, что его фаворитка ночью попала в больницу с подозрением на инсульт.
- Доброе утро, Ваше Величество. Я нижайше прошу прощения, но дело, о котором я прошу, не терпит отлагательств, - Роэрр с удовольствием заметил, что возвышается над столом. Когда он последний раз видел Императора? Год? Два года назад?
- Вот, мое прошение на титул и земли Арраса. Я хочу предложить вам сделку. Я тихо и мирно отбываю в мое княжество и сижу там, пока вы меня не позовете к трону.
- Да что ты себе позволяешь, щенок? - Император даже не сообразил, как страшное оскорбление сорвалось с его губ, - Ты кем себя возомнил? Еще молоко на губах не обсохло, а туда же? Совсем с ума с братом посходили?
- Я не щенок, а порождение ваших чресел! Как и мой брат! И я не шваль, с которой вы, ваше Величество, привыкли общаться в последнее время! Я требую к себе уважения по праву крови, иначе... - Ро с трудом оборвал себя. Наверное, со стороны он выглядел забавно: распушенный, с хлещущим хвостом, котенок..
- Ах вот как вы заговорили, Ваше Высочество! По праву крови он требует! Хочешь в Аррас? Будет тебе Аррас! И чтоб носу оттуда не казал, пока не прикажу явиться! - взбешенный Тиррен едва сдержался, чтоб не отвесить сыну пощечину, но тянуться через стол, а пуще того - выскакивать ради этого из-за него было бы смешно. А больше всего Император боялся показаться смешным. Это стало уже манией. Отчасти из-за этого он практически никогда не проявлял к Ро отцовской нежности, а потом и уверился, под наущениями Анны, что это будет только вредно младшему принцу и испортит его характер так же, как испортило в свое время Асти.
Принц фыркнул и брезгливо вытер о пелерину руку:
- Благодарю. Я думаю, Аррас в достаточной разрухе, чтобы я там задержался надолго.
- Вооооон! - проорал никогда не повышающий голос Император.
Аррас оказался даже в большей разрухе, чем казалось на бумаге. Единственным, что там было добротного, был монастырь-Академия. Точнее, от некогда гордого Арраса остались только стены. Послушники жили впроголодь, спали на каменных полах, на тонких тюфяках, без одеял и подушек. Но в монастыре царили стерильная чистота и очень жесткая дисциплина.
- Богиня, - Роэрр спустил с плеча свою сумку, - Я во всей поездке по миру не видел большего порядка, чем здесь. Здравствуйте! Я теперь князь Арраса. Кто здесь главный?
Перед ним выстроились ученики и наставники. Все они были молоды, самому старшему было не больше, чем Астиарру, а самому младшему ученику едва сравнялось два года, но он тоже стоял, вытянувшись в струнку, и так же серьезно поклонился новому князю, как остальные.
- Иршарр Ленсс-Аррас из рода Мавур, - выступил вперед серо-стальной книсс в черных одеждах Наставника, - Рады приветствовать Наследника на земле Арраса.
- В общем, меня к вам сослали. Я сам хотел сослаться, но, получается, что я тут невыездной. Но мне как раз надо время передохнуть и мысли привести в порядок. Очень приятно познакомиться. Это Астарта, мой друг, телохранитель и самое дорогое мне создание.
- Княжество Аррас всегда было автономным. Но когда наши предки позволили себе слишком многое, и гнев Матери настиг нас, мы утратили чистоту помыслов и право не идти ни под чью руку. То, что этой рукой будет ваша, - Наставник поклонился, с безупречной вежливостью, - честь для нас. Его высочество Астиарр предупредил о вашем приезде и обстоятельствах оного. Мы приготовили для вас келью, и рады будем дать посильные вам знания и умения. Как и принять в своих стенах достойную представительницу рода Горы.
Астарта поклонилась, прижимая руки к груди.
- Ну? - Роэрр вытянулся на жесткой койке, которую расставили шире, чем она была изначально, и в итоге в тесной комнатке только-только можно было развернуться и сесть к столу, вытесанному прямо из стены, - Я в полном восторге, а ты?
«Здесь странно, но так, будто я снова дома, в логове моих родителей. А эти котята такие уморительно-серьезные, когда тренируются. Но ты видел их проказливые мордочки? Сегодня ночью тебе явно нальют клея на стул или еще чего» - Астарта облазила весь монастырь, пока Наследник и новоиспеченный князь беседовали за закрытыми дверями кабинета. Особенно ее порадовали затопленные пещеры.
- Пусть льют. Я хочу отремонтировать замок. Тут совсем другой воздух, а юноши, ты права, очень славные. Может, тут я смогу найти друзей и вассалов.
Роэрр смотрел, как Астарта разбирает вещи, которых оказалось на удивление мало. Но драконидочка очень быстро превратила келью в уютную комнату и приоткрыла небольшое окно под потолком. Воздух был холодным и вкусным.
- Как думаешь, дракониды согласятся помочь с отстройкой замка? С их умением мы бы справились за полгода.
«Я свяжусь с мамой и папой, не думаю, что будет проблема» - Аста, наконец, вытянулась на постели, им пришлось плотно прижаться друг к другу, чтобы не сваливаться с нее. Зато так было теплее.
«С Асти свяжешься? Он просил отчитаться».
- Конечно, а еще я хочу посмотреть на дикого рриша. Ташши, здравствуй, ми кеоро! Ты был прав, тут просто замечательно. Чисто и тихо.
- Я рад, что тебя приняли, как положено, - Асти улыбался с экрана, - Теперь ты сможешь отдохнуть и набраться сил, пока я разберусь с некоторыми вопросами. Вообще, предупреди Наставника Иршарра, что к нему собирается прибыть целая делегация кадетов Академии. Те активисты, которые протестовали против закрытия Академии. Проходить ускоренный курс обучения. Познакомься с ними поближе. Это твоя будущая Гвардия, ташши.
- О! Друзья. Хоть будет, с кем мяч погонять. Ташши, а ты приедешь? А то меня сослали.
- Я буду приезжать каждую декаду. Не забывай слать отчеты мастеру Парру. Спокойной ночи, братишка.
- Да я, вроде, аккуратно отписываюсь. И тебе добрых снов, - Роэрр выключил комм и стал раздеваться, активно пихаясь.
«Может, я буду спать на полу?» - Астарта отползла на самый край постели.
- Если ты будешь спать на полу, то и я буду спать на полу.
Принц разделся, укрылся одеялом и подгреб себе под бок драконидочку по хозяйски закинув на нее ногу. Теплый и пушистый.
- Ты же мне уже жена-сестра-мать. Тебя нельзя на пол. Наступит еще кто. Хвост отдавит.
«Шуточки у вас, мой принц» - смеется драконидка, обвивая его хвостом. Телохранитель? Друг? Она куда ближе этих понятий. Как сказал однажды сам принц, она - это он сам. Одни мысли на двоих, одни чувства. Она его тень и его щит. И когда Ро засыпает, она не спит, даже здесь, в безопасном Аррасе, стережет его сон так же чутко, как и в Киррра’аллоре.
Часть седьмая. Последняя капля
Три года пролетели так быстро, что Роэрр спохватился только тогда, когда Асти сказал ему об этом.
- То есть, как - три года? - семнадцатилетний юноша смотрел на старшего брата едва ли не сверху вниз, возмужавший, обзаведшийся неплохими мускулами и загустевшей в горном климате шерсткой.
- Так. Твой Танец Первого Выбора мы праздновали как раз три года назад, помнишь?
Ро покраснел. Ну, еще бы он не помнил! Позорище!
- Неправда, - смеясь, возразил старший принц, - Ты имел успех у девушек Арраса, от мала до велика.
Это был первый раз Роэрра. Танцевать-то он вышел один, даже Астарту уговорить не смог. А в итоге оказался в высоченных горных травах сразу с двумя красавицами-кошечками, обнимавшими так жарко, что, казалось, может загореться трава. Вот тогда он всласть накувыркался, исполняя самые потаенные свои фантазии. А, что самое странное, этих котисс он потом так и не смог найти, даже по запаху, потому что проснулся один, и в собственной келье монастыря.
- В общем, малыш, ты уже совсем не малыш стал. А я привез тебе вызов на Большой Совет. Отец требует отчета о делах княжества. У тебя все бумаги готовы?
- О-о-о! - Наследник схватился за голову и опрометью кинулся в свою комнату. Готовы? Эта куча актов, предписаний, нормативов? Эта добрая сотня отчетов и налоговых деклараций? И драконид не валялся!
На самом деле, Ро, конечно, преувеличил степень собственного разгильдяйства. Все документы по развитию малого животноводства, по постройке и запуску трех мини-линий по розливу минеральных вод, отчеты в налоговые органы и контроль окружающей среды были готовы. Оставалось доделать только самый объемный документ, в котором были бы собраны все результаты трехлетнего труда юного князя Арраса. Копия его пойдет на стол наставнику Парру, копия ляжет перед Астиарром, который всегда очень внимательно следил за успехами брата и помогал советом и делом. А оригинал направится в канцелярию Императора.
- Асти, может быть, он хоть немного будет мной гордиться? Я же поднял княжество с нуля, оно реально приносит доход казне!
- Посмотрим, ми кеоро ташши, посмотрим, - улыбка на губах Астиарра померкла, стоило только Ро отвести взгляд. Гордиться? Скорее, успехи Наследника еще больше разозлят Тиррена. Астиарр прикусил губу, с горечью думая, что, кажется, отец тихо сходит с ума. Его мнительность, подозрительность и мания преследования дошли до границ разумного. Еще немного - и дворцовую площадь снова «украсят» виселицы с неугодными Императору молодыми кадетами, учеными, общественными деятелями.
«Мать, молю, неужто нашего отца кто-то станет звать Тирреном Проклятым или Кровопийцей? Не допусти!»
- Астарточка, мы едем в столицу! - Ро вбежал в зал, где они с Астартой проводили свободное время, - Где ты, моя радость? - сам внутренне уже поднапрягся, ожидая нападения откуда угодно. Драконидка бесшумно возникла за его левым плечом.
- Не забудь паутинку, Ро, - в монастыре она предпочитала говорить вслух - не все воспитанники были сильны в ментале, а обижать таких славных книссов она не хотела. На девушку заглядывались. После того, как дракониды за неделю восстановили весь комплекс Академии, на сородичей Астарты стали смотреть по другому. А она сама была едва ли не наравне с Наставниками по благоговейному почитанию.
- Как думаешь, после Арраса дадут мне еще какую-нибудь вотчину? - Роэрр заглянул в шкаф и распустил сверток с паутинкой, - Что это? Ааа… Астарточка, я нашел чертеж лестницы. Вот собака, сам же его туда положил.
- Думаю, ты потребуешь новый кусок работы сам, как всегда, - Драконидка взяла гребень и принялась расчесывать гриву принцу, сам он уже с трудом справлялся с отросшей ниже основания хвоста копной золотых локонов.
- Ну? Долго вы? Ребята, опаздывать на Совет нельзя, - заглянул в келью Астиарр и замер, разглядывая свою воспитанницу и творение: - Ого, милая, как же ты выросла! Красавица стала, просто загляденье.
- Да. Мог бы - женился бы, - Роэрр обернулся и поцеловал Астарту в тонкие губы, - Уже бежим.
Драконидка аж заискрила нежно-сиреневым румянцем, смущенно сложив гребень и прикрывая зеленые глаза.
- Это так волнительно. Я соскучился по матушке и даже по ее монашкам. О! Смотри, как нас встречают. Сколько гвардейцев! Неужели Император вспомнил о протоколе?
- Я сомневаюсь, малыш, что это по приказу Императора. Ты знаешь, что с ростом благосостояния Арраса выросла и твоя популярность в народе? Наследник - надежда нации, слоган тех, кто поддерживает тебя, - Асти над этим трудился долго и упорно. С самого вояжа принца Роэрра по планете. Это было нетрудно на фоне успехов самого Ро и беспредела, творимого в стенах Киррра’аллора.
- Да. Я такой, - по верру раскатилось басовитое мурчание.
- Похвастушка, - улыбнулся старший принц.
Гвардейцы выстроились двумя шеренгами перед входом и вскинули парадное оружие в салюте Наследнику. Ро прошел через этот импровизированный тоннель ко входу. Все было проделан быстро и в молчании. Через секунду, повинуясь неслышной команде Астиарра, строй распался и юноши в гвардейской форме растворились в коридорах дворца.
А потеряться в них было просто, куда проще, чем в диком лесу. Толпы расфранченных придворных буквально запруживали все ходы и залы. Асти хмурился: он прекрасно помнил, как было во дворце во времена его детства. Астарта окружила их обоих плотным коконом пси, в такой толпе достаточно просто было ткнуть что старшего, что наследного принцев любым клинком, а потом ищи, кто сделал!
- Мне кажется, или при дворе очень много терран? - Роэрр кивал на поклоны, а подбородок его задирался все выше. Это была защитная реакция: принц волновался, и очень сильно. Совет. Его учителя и знакомые. Соратники отца. Старые книссы.
- Терран и в самом деле слишком много, - Астиарр выделил слово «слишком», но на лице его не дрогнул ни единый мускул.
Перед ними распахнулись двери Зала Совета. За длинным столом его помещалось сорок восемь кресел, еще два поставили в торце стола, противоположном тому, где сидел Император. При появлении принцев министры встали. Тиррен не шелохнулся, но уши его прижались к черепу, а усы зло распушились.
Роэрр был искренне рад видеть министров. Многим он был благодарен за те робкие попытки сблизиться с Наследником вопреки неодобрению Императора. И, в конце концов, Дворец был его домом. Отцу он поклонился и сел. Астиарр повторил поклон, сел рядом с братом, не обращая внимания на удивленные взгляды министров. Ну, да, он уже чертову прорву времени не являлся в Совет, хотя мог бы.
- На повестке дня разбор результатов хозяйственной деятельности княжества Аррас под управлением наследного принца Роэрра, - зачитал секретарь. Асти почувствовал удар по ноге. Хвост Ро бешено метался под стулом, но уши не были опущены.
- Слово предоставляется его высочеству Роэрру, - объявил секретарь. Прежде чем Ро встал, Асти легонько тронул его руку ладонью, и младший принц почувствовал, что успокоился так резко, будто от него отсекли все эмоции. «Вот теперь докладывай, ташши» - мысленно улыбнулся у него в голове Астиарр.
- Спасибо, - голос Ро дрожал, как натянутая струна. Он, чуть заикаясь, медленно растягивая слова, начал свою речь. Что в любом уделе есть сокрытые ресурсы, и у Арраса это оказались животноводство и минеральные источники. Что он запустил социальную программу по населению Арраса выходцами из других горных областей. Которые обладали нужными княжеству профессиями. Такие переселенцы получали поддержку от князя в виде жилья и питания. Что на второй год, когда казна княжества была пополнена, он выплатил все задолженности казне, и впредь налоги будут гаситься вовремя. Что развернута широкая сеть общеобразовательных школ кадетского типа. Диаграммы, цифры, голограммы красивейших аррасских козочек мясных и рунных пород.
- Это все интересно, - на полуслове прервал сына Император, - а как насчет законопослушности? Аррас - край бунтовщиков. Что ты сделал, чтобы привести его под мою руку? Аррасцы готовы дать клятву Крови, что никогда больше не поднимут оружия против законной власти?
Роэрр поперхнулся:
- Ирре Ларр, за то время, пока край был под моей дланью, выказал ли Аррас неповиновение?
- Я задал вопрос, - ровно сказал Тиррен, - потрудитесь на него ответить, ире Роэрр. Даст ли Аррас, весь, до единого книсса, клятву Крови или нет?
- Истинному правителю - да.
- Очень интересно, то есть, меня истинным правителем они не считают? - внешне, Император оставался спокойным, но длинные острые когти выскользнули из подушечек и впились в лежащий перед ним отчет так, что толстая папка оказалась пробита насквозь.
- Сир, здесь ни слова об этом сказано. Пока вы не заикнулись на тему, - не моргнув глазом, ответил младший принц.
- Но вы-то там живете, должны знать, чем дышат горцы, - резонно заметил Император.
- Они дышат воздухом, не загрязненным предательством, Ирре Ларр. Они верны трону и Императору.
- Хорошо. Я склонен верить вашим наблюдениям, ире Роэрр. Теперь я готов выслушать ваши предположения о росте благосостояния княжества в прогнозе на последующие три года.
Вообще, это могло значить только одно: возвращать сына в столицу Император не намерен. Ро вздохнул и уже с гораздо меньшим энтузиазмом стал рассказывать о готовящихся к постройке ткацких фабриках, организованных на паях ткачей, о грандиозной медицинской программе, об открытии научного центра боевых искусств, куда планируется пригласить Творца Этери, читать лекции и наблюдать за развитием учеников. Под конец Роэрр так скис, что его отчет больше напоминал похоронную литанию. Когда он закончил, Император милостиво кивнул. Кажется, Тиррен даже не слушал.
- Второй вопрос на повестке дня... - начал секретарь, но тут встал Астиарр.
- Второй вопрос позвольте задать мне, - на него посмотрели все советники и министры, но старший принц не повел и ухом, - Почему проданы в частную собственность тринадцать рудничных планет? Почему готовится продажа Книссауррской военной верфи? По какому праву затронуто военное ведомство? Планета Антарес, отбитая лично Императором Астиарром Благословенным у терран, продана! Как это понимать?
- Министр Вооруженных Сил доложил нам о нерентабельности содержания верфей в том объеме, который был развернут до этого. Рудники продаются только выработавшие свои ресурсы. Военное ведомство затронуто по моему праву верховного главнокомандующего, а продажа планеты была обусловлена катастрофическим положением Империи, которую разорил еще ваш дед, молодой человек. Молод еще меня судить!
- Может быть, я молод, отец, но я провел анализ положения дел в Империи. Те факты, которые я назвал, противоречат моим данным. Мощность Книссауррского военного флота упадет на треть, потому что старые корабли выработали свой ресурс, а новые не будут построены. Планета Антарес не выработана даже на половину, о какой продаже мощнейшего источника энергоресурсов может идти речь? Это топливо для торгового и военного флотов. Здесь, - Астиарр положил на стол перед собой кристалл, - полные и точные данные со всех планет ареала. Префицит бюджета Империи - двадцать четыре процента. А казна - пуста. По-моему, кого-то следует казнить за воровство в масштабах Империи.
- Смертная казнь отменена, и вводить ее обратно я не буду. Тюрьмы переполнены. Вместо того, чтобы резать свой народ, лучше бы подали здравую мысль, как перевоспитать его, наследнички!
- А что, - бесцветным голосом заметил Астиарр, нечеловеческим усилием воли запрещая себе выпускать когти, - пенитенциарная система на основе ментал-контроля уже тоже отменена? Помнится, при деде она работала, как часы. И, для справки, при деде префицит бюджета составлял сто семнадцать процентов, а не двадцать четыре. За время его правления торговый флот Империи вырос на сорок процентов. Ареал увеличился на восемьдесят две планеты, из которых тридцать шесть были признаны пригодными для колонизации, а еще двенадцать - для колонизации после минимального терраформирования. Остальные были переведены в разряд рудных.
Император фыркнул и... расхохотался. Одной рукой сделав говорящий жест «бла-бла-бла».
- Мне смешно, ей-Мать. Все, Совет окончен. Все свободны.
- Да, отец. Именно так, - Астиарр был в бешенстве. Только заметил бы это, наверное, один Ро, если бы не был так подавлен. - Ташши, идем, я отвезу тебя, - старший принц взял брата за плечо.
«Два года, малыш. И все это окончится».
- То есть, я так понял, что мать мне повидать нельзя? - Роэрр посмотрел на Асти.
- Сейчас мы сходим к ней, если примет.
Однако, королевы Миры во дворце не оказалось - укатила по святым местам. Роэрр постоял немного пред дверями, ведущими в материнские покои, потом схватил с постамента большую керамическую вазу и со звучным рычание запустил ее в стену. Асти даже не шелохнулся. Все. Пути назад отрезаны. Он уже практически все время проводил вне клиники, готовя почву для наиболее безболезненного свержения отца. Успеет ли он за два года? Старший принц ласково обнял младшего, уводя от двери:
- Идем, ми кеоро, тебе надо успокоиться. Пообедаем в городе?
- Нет. Домой! - Роэрр был не в себе. От него исходили волны силы молодого самца и повелителя прайда. Которому престарелый рриш не помеха.
- В горы, - Асти во дворец явился при полном параде, и теперь снял с пояса один из своих клинков, перебрасывая его Ро, - вызываю тебя на Карраш.
По прибытию в замок, Роэрр сорвал с себя одежду и взмахнул клинком, вращая его и перекидывая из руки в руку. Невооруженным взглядом было видно, как бурлила в этом золотистом теле кровь и энергия. Солнце вспыхивало на черном мерсоните лезвия, и ему вторили блики на золотых локонах гривы принца. Рядом с ним Астиарр выглядел воплощением спокойствия, а его короткая полуседая грива развевалась язычками холодного пламени на пронизывающем горном ветру. Он отсалютовал брату клинком и прянул вперед, внимательно следя за юношей. Ро не был хорошим бойцом. Из всего многообразия оружия он предпочитал стрелковое. Но тут уж надо отдать младшему принцу должное: лучшего снайпера на планете надо было поискать. Асти замедлил свой темп, подстраиваясь под брата, двигался, будто тек, вращая клинок, делая обманные финты и выпады.
- Дерись, потомок Леона! - хлестнул Роэрра по натянутым нервам его ледяной голос. И с почти явно слышимым треском разорвались путы. Ро нападал беспорядочно, но быстро, его удары сыпались градом, отражаемые, со всех сторон.
- Медленно! Быстрее! Чему тебя учили три года! - насмешки брата подстегивали Ро, как укусы крапивы, Астиарр достал его по ноге плашмя, потом по открывшемуся боку, раззадоривая, заставляя собраться. От обиды юноша зарычал, и эхом, далеко в горах, отозвался камнепад. Асти вел его в схватке, как в танце, четко контролируя и незаметно подправляя неудачные удары. Пока Карраш не стал идеальным. Пока тело принца, ведомое внутренним, врожденным инстинктом множества поколений бойцов, не стало двигаться так, как это требовалось. Потихонечку, Асти ослабил контроль, а потом и вовсе отпустил сознание брата. Ритм не сбился. Наоборот, Роэрр, будто почуяв свободу от сковывавшей его неуверенности, пошел в атаку. Движения ускорились, на замковом дворе кружили два золотистых вихря, слышался только посвист клинков и сдержанный рык бойцов. Асти улыбнулся, спустил очередной удар Ро по клинку и подставил под острие ладонь. Ярко-оранжевые капли сорвались с лезвия, разбрызгались на темно-серых камнях, и Ро замер, как статуя, со вскинутым для удара клинком. Грудь и ребра его ходили ходуном, хвост замер высоко поднятым вымпелом, уши стояли торчком, развернутые к противнику, глаза внимательно отслеживали все, даже малейшие движения Асти, а нос жадно вбирал запахи. Он остановился, стоило аромату крови коснуться обоняния. Астиарр протянул ему раненую руку:
- Карраш завершен, ташши.
- Завершен, - Ро принял его ладонь и осторожно вылизал, останавливая кровь и обеззараживая. - Ты же не сможешь оперировать!
- Регенератор - и через пару часов не останется и следа. Но я сегодня не буду оперировать. Собери послушников. Устроим свой собственный Совет.
Такие похожие и такие разные, синие глаза принцев встретились, и Ро прищурился, показывая, что понял.
-Так нельзя. Отец ведет убийственно-разрушительную политику. Надо убрать терран с руководящих постов Империи, - Роэрр сидел на лестнице замкового зала, остальные сидели на полу под ней. Трона не было, да и тронный зал в отстроенном замке был невелик. Холл же вмещал гораздо больше книссов, а с лестницы Ро было всех видно.
- Этим займутся твои люди в администрации Императора. Уже сейчас занимаются, но нужно время. Тиррен подозрителен до мании, ввести новых людей в его окружение практически нереально, - заметил сидящий на пару ступеней ниже Астиарр, - От тебя требуется говорить с теми, кто будет приезжать в Аррас. Перетягивать их на свою сторону.
- Хорошо. Кто из вас, друзья мои, хочет встать со мной и создать совет Лестницы? Кто хочет добровольно взять на себя бремя министерства? Я один не сдюжу вытаскивать нашу родину из Черной дыры. Ты, Фаррах, ты лучший техник из тех, кого я знаю, и ты, Раттир, мой поэт и сказитель. Кто еще не побоится вместе со мной впрячься в это?
Астиарр сидел и смотрел на то, как старшие воспитанники Арраса один за другим подходят к подножию лестницы, дают будущему Императору клятву верности. Без улыбки, думая о том, скольких из них не сумеет вовремя прикрыть или вытащить. Но потери есть всегда, и они неизбежны. Он читал труды прапрадеда на эту тему, и после понял, что каким бы великим не был человек, а спасти всех он не сумеет.
«Будет кровопролитие. Гражданская война. Моя задача - сделать так, чтобы она стала как можно менее кровавой. И я это сделаю» - старший ненаследный принц Астиарр поднялся со ступени, когда все аррасцы снова сидели на местах, опустился перед братом на одно колено, четко, громко, так, что слышно было в самых дальних углах зала, произнося вассальную клятву Императору. И сразу же после нее - текст Кровавой клятвы. Той, что так жаждал услышать Тиррен от аррасцев:
- Кровью моей клянусь служить верно, и пусть, если отступлюсь от слов своих, Мать покарает меня, вместо крови возжегши в жилах моих пламя Аурры.
«Ташши-ты-что??» - в одно слово испуганно подумал Ро.
«Я обещал тебе быть опорой и защитой. Что бы ни случилось, я буду рядом, отныне и навсегда. Не бойся, ташши», - Астиарр все так же стоял на коленях, со склоненной к плечу головой, ожидая принятия присяги и клятвы. Роэрр поцеловал его в щеку и тихонько вздохнул.
- Я в тебе не сомневался ни на секунду.
К Роэрру подходили аррасцы, они говорили о своих мыслях. Многие тут же в кружке обсуждали народившиеся идеи. Любимец и хороший друг по охоте Ро, Раттир, встав в позу, прочитал экспромтом острую сатиру. Роэрр был растроган до слез. Он не ждал такой поддержки.
Их, молодых, вернее, юных, таких как сам Ро, было три сотни. Чуть постарше поколение, Наставники, возраста Асти, отнеслись к идеям молодежи весьма строго. Но положительно. На занятиях в Академии теперь разбирали тактику и стратегию, планирование бюджета и военных кампаний, развертывание производства и войск.
Астиарр уехал, но почти каждый день стали приезжать посланные им люди. Кроме того, была продумана система паролей - нельзя было сбрасывать со счетов то, что Император Тиррен может в любой момент подослать своих шпионов, заинтересовавшись непривычной оживленностью Арраса.
Астарта однажды вечером застала Роэрра в спальне, в слезах. Кадеты поймали засланного кем-то шпиона и убили его. Ро еще никогда не видел смерти, он был шокирован кровью и жестокостью. Драконидочке казалось, что она во много раз старше своего подопечного. Ей-то уже не раз приходилось видеть и то, и другое. А убийство шпиона... Ну, убили. Быстро и почти безболезненно, ткнули когтями в висок. А как иначе? Позволить всему Книссаурру узнать, что Наследник готовит переворот? А Тиррену - дать в руки повод уничтожить в первую очередь Асти, как подстрекателя и вдохновителя? Все это она и выложила зареванному Ро, вытирая его лицо платком.
- Ты не понимаешь. Это страшно, когда приходится ради благих целей идти на убийство. Всегда страшно. Я понимаю, что необходимо, но меня это огорчает, - Роэрр успокаивался.
- Я не прошу тебя принимать это, как должное. Но оплакивать шпиона не стоит. Он знал, на что идет, - Астарта пожала плечами и лизнула его в соленую щеку. - Асти постарается сделать так, чтобы переворот был мирным. Он прекрасно понимает твои чувства.
- Астарточка, да мне просто взгрустнулось, не чурбан же я бесчувственный, - Роэрр осушил слезы и сейчас стыдился своей слабости.
- Все хорошо, Ро. Знаешь, я бы отдала свою жизнь за то, чтобы эти твои слезы были последними, - девушка легла рядом и крепко обняла золотистого книсса руками и хвостом. - Завтра приедет сразу две делегации, от Торговой палаты и Горно-рудного комплекса. Тебе поспать надо, чтоб нормально встретить.
- Типун тебе! Ты что! Жизнь только мне. И только под проценты, - Ро тихонечко замурчал.
- Да моя жизнь и так принадлежит тебе, безраздельно, - Астарта хихикнула, - Я даже замуж не пойду, хотя звали уже, - она лукаво прикрыла глаза.
- Да ты что! А кто? Кто покусился на мою невенчанную женушку? Кому хвост открутить? - Ро неожиданно для себя серьезно приревновал. Еле успел когти втянуть. Астарта изумленно отпрянула:
- Ро! Ты чего?
Юноша, хоть и называл ее так довольно часто, никогда прежде не спрашивал, с кем проводит время Астарта, когда ее нет рядом, хотя случалось такое от силы раз в неделю. И только тогда, когда приезжал Асти. Драконидка будто избегала встреч со старшим принцем.
- Ничего… Не знаю… Не дам… - по ее щеке мазнуло поникшее ухо. Мягкие ладошки драконидочки осторожно приподняли его лицо, Астарта всмотрелась в глаза Роэрра, ее изумрудный взгляд мерцал, как вода в подземных пещерах Арраса.
- Ро, пожалуйста. Ты никогда от меня ничего не скрывал, а сейчас я не могу услышать ни единой твоей мысли.
- Все хорошо. Правда. Ты - совершенство, моя милая. И мне горько, что твое сердце занято, твой выбор уже сделан. Но я буду тебя любить, всегда. Чемоданчик...
- Ой, Ро... - Астарте было нечего сказать. Она просто крепко обняла того, кто был ей больше, чем брат и друг. Но никогда не стал бы Единственным любимым, - Давай, загадывать не станем? Вот все устаканится, тебя возведут на трон, а ты с его вершины окинешь взглядом своих верных соратников и встретишь Ее взгляд! Своей Эрта-Арх. И мы с тобой потом вместе будем выбирать ей подарки и придумывать развлечения. Правда?
- Да не нужны они мне! Посмотри, какие у тебя глаза! - был включен свет, и Астарте пришлось посмотреть на себя, - А руки? Красивее пальчиков я никогда не видел.
Драконидка послушно поворачивалась перед зеркалом, когда услышала посторонний шум за окном. Так как этаж был третий, а стена - отвесная и гладкая, ничего хорошего шорох с этой стороны не обещал. Тело драконидки развернулось отпущенной пружиной, гребень встал торчком, глаза засветились матовым бирюзовым огнем, в руках сами собой оказались короткие кинжалы, призванные пси. В одно мгновение она оказалась на карнизе, а потом оттуда разнеслись шипящие проклятья и голоса младших послушников. Астарта вернулась в комнату, смущенно складывая гребень:
- Мелочь развлекается. Ну, мы закончили на чем?
- На том, что ты прекрасна. Иди под одеяло, - Роэрр свернулся в ожидании ее теплых объятий. Он и правда ее любил. Астарта заменила ему все. Понимала, берегла, утешала в болезнях или когда он был не в духе. Ей хватало только слова или прикосновения, чтобы разогнать тучи над головой принца.
- Все еще мерзнешь? Ничего, скоро лето, потеплеет, - Астарта была горячая, как печка, а весенние ночи в Аррасе и впрямь - холодные. А Ро был мягким, и его нежная шерстка так приятно ласкала кожу. Астарта вздохнула и приказала себе забыть о желании. Ну и что, что братья так похожи? Они разные, совсем разные. И любит она Асти.
- Раттир такой славный, с его шутками все напряжение Совета исчезло. Вино с пузырьками, прямо. Но закон Девяти я все-таки подредактирую и утверждю. Утвердю. Как правильно?
- Визирую, - фыркнула драконидка, утыкаясь ему в плечо носом и смеясь почти беззвучно, - Политик!
- Конечно, политик. Ты когда-нибудь видела, чтобы к ссыльному принцу дипломаты в гости приезжали? А ко мне приезжают, - согревшийся Ро чудесно пах, а его ладонь поглаживала драконидочку по спине, от хвоста к гребню, и обратно, от загривка к хвосту, - Я люблю тебя.
У Асты перехватило горло и плеснулось горячим в животе.
- Т-ты... хороший... политик, да, просто отличный... - она впервые не могла нормально ответить, не могла поднять головы, так и вжимаясь лицом в его шерстку. Мурчание Ро стало совсем другим. Обволакивающим и ровным. Вот уже погашен свет, и юноша лежит на ней сверху, и горячие, просто огненные поцелуи покрывают лицо и шею: «Милая, любимая, не гони, молю...»
«Что же ты делаешь, Ро, ми муэррро...» - наверное, если бы сейчас в комнату вломились враги, она нашла бы силы вскочить и защитить его. Но перед ним самим она оказалась бессильна. - «Но я же... Роооо...» - сильные, словно из мерсонита сделанные и нежным бархатом обтянутые, ее пальцы сжались на его загривке, чуть оттягивая назад: «Ро! Посмотри на меня!»
- Смотрю, красивее ничего в своей жизни не видел, - синие, сверкающие фиолетовым огнем, глаза чуть прищурились. Дыхание касалось лица, вибриссы скользили по ее щекам. Астарта попыталась найти слова, остановить его. Но кто бы остановил сорвавшееся с извечной жесткой привязи тело? Контроль был потерян, она дышала все чаще, напряженные бедра вздрагивали, а хвост метался по постели, как разозленная виг-змея. Роэрр пел свою песню любви. Он целовал ее чувствительные изгибы тела. Терся пушистой шерсткой о ее грудь, непривычно-плоскую, без сосков, а по бедрам Астарты уже бился без стеснения его член. И она сдалась, выгнулась, со внутренним стоном, разводя крепкие стройные лапки в стороны, огибая и обхватывая хвостом его бедра, прижимая к себе. Закрыла глаза, касаясь чувствительным язычком его губ и ушек, груди и сильной шеи.
- Тебе приятно? Так хорошо? Оооо… моя радость... - Ро со стоном вошел в нее, осторожно и бережно, задохнувшись от неизведанной истомы. Из-под полупрозрачных век драконидочки потекли слезы, но она только крепче сжала его бедрами и прогнулась, принимая глубже. Это у Ро был опыт. У нее был только инстинкт, зачем-то оставленный модификанту создателем.
«О, Мать... Дааа...»
Роэрр слился с ней, хвосты сплелись, сама драконидочка была распята под ним. Юноша негромко стонал, тихие звуки отражались эхом от высокого потолка спальни. Разум Астарты привычно разделил потоки сознания, позволяя телу плавиться в огненном наслаждении, в первый раз в жизни драконидки. Ее пси вместо рук ласкало Роэрра, нежило его гриву и хвост, касалось каждого волоска, как мягкая и горячая волна.
Второй слой сознания контролировал ситуацию, восприятие комнаты, и далее, за ее стенами, считывало обстановку, как сканер.
А на третьем слое билась мысль: «Я, наверное, и впрямь принадлежу тебе телом и духом, только тебе, Ро. Ты - мое призвание и моя цель».
Сцепились руки. Целуя ее, Роэрр понял, что наслаждение сейчас либо убьет его, либо он воспарит над кроватью. Мысли были путанными и прозрачными, как стекло: «Что? Уже? Нет-нет-нет,.. раз-два-три... корень из ста восьмидесяти... корень… ооооооооо! Дааа… Да... Нет.. Нельзя… Нельзя..»
Стон вырвался прямо в их сомкнутые губы.
«Ро, ми кеоро...»
Астарта окунулась в океан его эмоций и чувств, выгнулась крутой дугой, распахивая горящие от неизведанного до сих пор наслаждения глаза, и молча забилась под ним. Вокруг них, как в водовороте, кружились одежда, сброшенное с постели одеяло, еще какие-то незакрепленные мелочи, несомые силой пси Астарты, которая уже совершенно себя не контролировала. Роэрр получил по затылку лампой и, охнув, уронил на любимую свою голову:
- Тише… Тише, моя радость, убить меня на брачном ложе, это немного чересчур.
Астарта чуть пришла в себя, и предметы спланировали на пол. А потом до драконидки дошло, и она уставилась Ро в лицо:
- На каком? Ро, ты с ума сошел?!
- Да! - честно ответил принц, и от его мурлыканья задрожал воздух.
- Нет, ты точно сошел с ума... Ро, я тебя люблю, - Астарта вздохнула, но так и не пошевелилась, чтобы выбраться из-под не такого уж и легкого котисса. Ей было так приятно, чувствовать его в себе до конца, прикосновения его шерстки и отдающуюся где-то в глубине тела вибрацию мурлыканья.
- Почему я должен скрывать свои чувства к тебе? Почему я не должен обращать внимания на твою печаль? Ты, которая мне дороже всего на свете? - Роэрр обнял драконидочку. Какой маленькой она вдруг оказалась в его руках.
- Но я все равно не смогу стать тебе женой, ми кеоро. Как бы мне не хотелось, а женой Императора должна стать достойная этой чести котисса. Которая сможет родить тебе наследников.
- Но ты сможешь быть моей любовью. Моим солнцем, моей луной. Какая разница, кто сидит рядом на троне? Главная та, у кого я засыпаю на груди. И кто дарит мне волшебные сны... - Ро тоненько, по-котеночьи мявкнул.
- Я буду для тебя тем, кем ты захочешь, - Астарта прижалась к его груди и вздохнула, - А теперь, ваше высочество, давайте спать, завтра вас ждут великие дела.
Роэрр затих, улегшись на бок. В тишине заурчал его живот.
- Ты сегодня не ужинал? Ну, почему? - Астарта сосредоточилась и через пару минут в дверь вплыл поднос с бутербродами и бутылкой молока.
- Потому, что я сегодня совещался, - Роэрр расправил салфетку на коленях и нежно потерся о ее щеку носом.
- Но послушники поели, а ты, как всегда, закопался в дела, и ужин остался в кабинете нетронутым, - Астарта пододвигала ему кусочки мяса и подливала молока в кружку. И чувствовала себя отчего-то счастливее, чем всегда. Чем вообще в жизни.
- Нарреши, заботливая душа, ты то как? Не больно? - Ро умял все, что было, и наконец-то лег.
- Нет, и не было больно. Успокойся, о, мое счастье, - Астарта тихо прижалась к нему всем бархатным телом, свила с ним хвост и обхватила руками.
- Спи, сегодня я тебя стерегу.
Роэрр не думал, что про него подумают остальные. Счастливые, влюбленные, люди, книссы, представители прочих рас редко когда задумываются о последствиях своей любви.
Часть восьмая. Мятеж
- Спасибо, спасибо вам, родные мои.
Двадцатый день рождения Роэрра справляли в узком семейном кругу. Наследник придерживался традиционной аррасской кухни с минимальной термообработкой. Астарта наготовила свежей дичи. И его любимых паштетов. Сидели на замковой кухне. Астарта, Раттир с прочими юными министрами Совета Лестницы. Горел камин, за окнами без силовых экранов лил дождь. По кругу ходила братина с вином. Роэрр разворачивал подарки, фыркая, смеясь и подтрунивая над дарившими:
- А кто на новый комм мне разорился? Княжество не дам, и не подлизывайтесь.
Дверь открылась, и в проеме выросла тень в длинном плаще. Переступила порог - и оказалась вымокшим до нитки даже под вайшианским плащом старшим принцем. Асти весело блеснул глазами из-под капюшона:
- Не ждали? А я вот нарисовался. Ташши, прости, что опоздал. У меня флайт гробанулся в пяти километрах отсюда, в Баррайской долине. Пришлось тащиться пешком.
- Ташши, я уже послал ребят на твои поиски, надо позвонить, вернуть их обратно. Потеснитесь-ка, ире-о, пустите Старшего к огню. Милая, налей ему вина, - Ро заерзал нетерпеливо: Асти пришел, значит, не просто так, а с подарком. Злокозненный ташш-эр же не торопился снимать плащ и проходить к огню. Он поманил Ро к себе, явно что-то пряча под полой плаща.
- Мне, помнится, такой подарок впервые сделал Иль. Вообще же это дарят самые близкие старшие, и тогда, когда ты доказываешь, что достоин, - Астиарр смотрел на Ро удивительно тепло и спокойно, такой взгляд у него бывал редко.
- Покажи! - юноша был заинтригован и немного робел. Что это? Что может быть связано со священным для Ро именем покойного киррео брата? Асти отвел руку, открывая взгляду Ро перевязь из плотной серой кожи тарленийских овцебыков, украшенную мерсонитовыми накладками с драгоценными сапфировыми звездочками. А на ней - двое ножен с парными клинками.
- Ты достоин, Роэрр, из рода Леона. Владей ими, да не прольют они невинной крови.
- Это… Это твои? - Наследник сглотнул.
- Нет, ташши. Мои клинки пролили слишком много крови, чтобы остаться незапятнанными. Эти ковались для тебя и под твою руку, ты передашь их своему сыну.
«Мои уйдут со мной» - осталось не сказанным, и Астиарр поспешил сгладить повисшее молчание тем, что перекинул перевязь через плечи брата и застегнул пряжку. Поправил ножны.
- Ты вырос, - ему приходилось уже чуть задирать голову, чтобы посмотреть брату в глаза.
- Ну, прости… Астарта хорошо готовит и много меня гоняет. Да, ми асте? Спасибо, ташши, а теперь снимай с себя все мокрое. Простыть в горах легче легкого, эскулап.
Асти фыркнул и рассмеялся, сбрасывая с плеч плащ и мокрую пелерину.
- Я хоть лапы от грязи отмою, ташши, не хочу наследить. Отзови поисковые отряды. Асточка, милая, у тебя сухих штанов для меня не отыщется?
- Конечно, пойдем со мной.
Роэрр проводил их глазами и сел на прежнее место во главе стола. Свою связь с Астартой он не скрывал, но и не афишировал. Он волен любить, кого хочет. И когда хочет. Перевязь тяжело оттягивала плечо. Тяжело и приятно. Родители в эту дату даже не прислали формальное поздравление. Что ж. Ему достаточно Асти. Иногда нужно сломать хвост, чтобы обрести родного человека. Второй раз ломать его ради кого-то Роэрр был не намерен.
- Аста, готовься. Сейчас тебе нельзя расслабляться, совершенно, - стоило выйти за двери и подняться в комнату, с лица Астиарра улыбка сошла, будто и не было. Он залез в душевую кабинку и быстро отмылся от налипшей на лапы и хвост грязи.
- Мой флайт подбили, не понимаю, куда смотрели дозорные охранения, но то, что я смог приводнить машину на Баррай-озеро, иначе, чем помощью Матери, не назовешь. У тебя анестетик есть? Вся моя аптечка утонула вместе с флайтом, - Асти сел, поворачиваясь к драконидке спиной. Ее пересекали две глубокие раны и множество царапин, залитые кровоостанавливающим гелем.
- У пастухов только это и было. И плечо выбил.
- Дозорных внешнего периметра больше нет. Роэрр тебе не рассказывал? Видимо, не хотел огорчать. Поэтому и выслал два отряда встретить, надеюсь, мальчики с ними свяжутся. Мы перешли на радио, представляешь? Его не пеленгуют. Если так и дальше пойдет, перейдем на почтовых фашшхи, - Астарта бережно и быстро обработала раны и принесла чистую одежду. Она женственно округлилась и была чудо как хороша для своего вида.
- Что? Как - нет? Астарта, что значит «не хотел расстраивать»?! Вы что тут, с ума посходили? - Асти помотал головой, так, что воздух хлестнула короткая волнистая грива, - Я для чего рвусь там, за границами Арраса, Аста? Чтобы в один дерьмовый момент узнать из новостей, что Аррас выжжен Имперскими войсками, как оплот заговора?
- Лучше так, чем услышать сводку о том, что двадцать три книсса захвачены, как государственные преступники. Они не дались живыми. Права Наследника нарушены, Ро в бешенстве. Но не хочет показывать это. Он… Он в принципе ничего не показывает, даже мне. Я не могу читать его, Асти, когда он этого не хочет. И никто не может. Люди были в панике, он устроил им праздник. Нам не нужны упаднические настроения.
- Астарта, сообщать мне все. Каждое движение. Иначе я просто не смогу скоординировать все куски мозаики в одну картинку. Неужели моя воспитанница, моя лучшая ученица позабыла все, чему я ее учил? - Астиарр взял ее за ладони, сжал, крепко, но осторожно.
- Не забыла, но я тоже не совершенна. Прости, это мой первый проступок за долгие годы.
- Ты совершенна. Просто в это надо поверить, милая, - принц потянул ее к себе и обнял, поглаживая по гребню, украшенному мерсонитовыми колечками. Шипение, которое раздалось от двери, не могло принадлежать разумному книссу. Глухое, с рычащими перекатами, переходившими в сплошное «Пшшшшшшшш». Астиарр поднял голову и удивленно вскинул брови: Ро был явно не в себе, грива стояла дыбом, хвост стегал воздух, как кнут. Астарта ойкнула, моментально бросилась к принцу , обняла его и успокаивающе зашептала. Через минуту распушившийся до невероятных размеров Роэрр принял свой нормальный облик и замотал головой, будто проснулся. Асти осторожно натягивал теплую рубашку на располосованную спину, печально улыбаясь:
- Надо же, приревновал. Асту ко мне? Эх, горячая кровь, горный воздух вам всем тут посбивал планки, что ли?
- Прости, ташши...
- Принц-наследник - очень уравновешенный книсс. Кроме тех моментов, когда дело касается меня. Да, милый? И это очень усложняет ситуацию с его безопасностью. Трудно любить предмет охраны, особенно, когда у него молодая и горячая голова. Ну? Подними ушки, ташши не сердится. Правда?
- Сержусь. Но не на вас, а на себя, - развивать тему Асти не стал, развернул влюбленных к выходу и вернулся с ними в зал, к огню и еде.
- Вот я лопухнулся! - раздосадовано треснул кулаком по стене Ро, - Надо что-то с этим делать. Нельзя же так: бац! И как красная тряпка на глаза… - он обнял Астарту и прижал к широкой груди.
«Это проходит со взрослением, Ро» - примиряюще коснулся его мысленный голос брата, - «В мои восемнадцать я был таким же. Поверь, когда все окончится, вся эта заварушка с наследованием, ты перестанешь ревновать свою любимую к каждому, кто ее коснется»
«Ооо, мой драгоценный учитель, вы уверены?»
Возмущенное фырканье Ро вызвало у Астарты приступ мысленного смеха.
«Ну, у тебя такая горячая кровь, что я уже ни в чем не уверен» - Асти рассмеялся так заразительно, что даже не слышавшие мысленного спора книссы заулыбались. Асти вгрызся в кусок мяса, на короткое время позволяя себе забыть, что где-то за стенами Арраса есть громадная Империя, которую он потихоньку готовит к перевороту.
В залу вбежали младшие ученики. Совсем маленькие котята, они окружили Астарту, которая оделила всех вкусными копченостями. Роэрру подарили самодельный из камушков замок. Тяжелый и трогательно неуклюжий.
- Я так люблю смотреть на то, как она возится с детьми. У драконидов, в принципе, есть потрясающий дар гнездования, но у Астарты он особенно ярко выражен.
- Думается мне, одному старому эскулапу придется поработать в лаборатории для одной совершенно изумительной парочки, - пробормотал старший принц, глядя на брата, - А одному несносному мальчишке - посидеть над законами и Семейным Кодексом, когда он станет Императором.
- У нас один закон: я всегда прав, а она за мной переделывает, - развел руками будущий Император. - Старый, скажешь тоже. Вон какой тонкий, хрупкий и юный. Куцеват маленько, но это с возрастом пройдет. Правда -правда.
- Что? Я - куцый? - возмутился Астиарр почти взаправду, - Это еще почему?
Роэрр приподнял свою толстую косу с плеча. Он твердо верил, что Илленас вернется.
- Я привык, - покачал головой старший принц, - И... Я просто не могу. Не сейчас. Может быть - потом, когда-нибудь... - Астиарр не верил в сны. Даже в такие яркие и реальные.
- Я точно в это верю. Ты… Ты просто не должен быть один. Ты слишком беззащитен для этого, хоть и оброс броней и льдом. Я тебя люблю, ташши, - Роэрр обнял брата за плечи и успокаивающе замурчал.
А на следующий день, когда послушники вышли на ежеутреннюю пробежку, в ворота Арраса загрохотали приклады.
- Открывайте! Приказ Императора.
Астиарр вышел на ступени монастырской школы, уже одетый и вооруженный. Рядом с ним встали Роэрр и Астарта.
- Откройте, мальчики. Не стоит заставлять ждать людей Ирре Ларр.
- Мне послышалось, или они только что унизили мою честь и достоинство? - для начала переспросил Роэрр, расправляя плечи и скаля зубы.
- Ро, держи себя в руках. Еще рано, - Астиарр положил ладонь на плечо брату. Ворота открылись. На монастырский двор ворвались вооруженные лучевым оружием пехотинцы, и только когда послушников согнали к стенам, въехал флайт.
- Я попросил бы проявить уважение к моим подданным и хотя бы не тыкать оружием в детей! - Наследник с тревогой смотрел на действия охранников.
- Никто не собирается тыкать в детей оружием, - заверил его пожилой книсс, выбираясь из кабины, - Уберите стволы, ире-о, - кивнул он охране. Ире Роэрр, ире Астиарр, - он коротко поклонился, - Ирре Ларр прислал нас с инспекцией.
- Прошу вас, пожалуйста. Вы, наверно, устали с дороги?
Наследник изумленно посмотрел на старшего брата. Астиарра назвали «ире», проигнорировав его статус. И это спустить? Роэрр не боялся инспекций. У него все было в порядке. Документы и отчеты. А что не было в порядке, то было хорошо спрятано.
«Ро, мой статус вдовца отменен уже более года. Приказом отца. Я молчу, и ты не смей возражать. Не время. Терпение, малыш», - Астиарр твердо посмотрел брату в глаза, качнул головой.
- Я останусь здесь до конца инспекции, если не возражаешь, ташши.
- О! Я только «за».
Они вошли вслед за проверяющим. Ро инстинктивно держался поближе к Астарте.
«Мне он не нравится. Я не был знаком с ним раньше.»
«Шаннас Ренс-Марр, глава Отдела Чистоты. Держи ухо востро. И постарайся не показать чувств к Асте. Иначе будут проблемы», - предостерег Астиарр, не выказывая и тени эмоций. Но Ро слишком был близок к нему, чтобы не понять - этот книсс брату не просто неприятен - омерзителен. Инспектора отвели в его комнаты.
«Не показывать моих чувств к тебе, чемоданчик, это выше моих сил», - улыбнулся Ро и тихонько муркнул, прищурившись, - «Ташши, ты его знаешь?»
«Да. Лучше, чем хотелось бы. Ро, прошу, без глупостей и резкостей. Вспомни, чему я тебя учил».
Жизнь в Аррасе продолжилась своим чередом. Только и того, что теперь Шаннас сновал по всему замковому комплексу и совал свой нос везде, где можно и нельзя. Вплоть до того, что рылся в тумбочках послушников и залезал половником в кастрюли на кухне.
- Что, интересно мне знать, он ищет? - младший принц тихим семейным вечером чистил свои пистолеты у очага.
- Все, что является нарушением «Кодекса чистоты», - раздался голос от двери, и Шаннас самодовольным уникорном вошел в комнату.
- Вас не приглашали войти, ирет Шаннас, - ледяным тоном проговорил Астиарр, поднимаясь с кресла, - Или вы решили, что «Кодекс» на вас не распространяется?
- Отнюдь, ире Астиарр. Но при исполнении я имею право входить, куда вздумается, и делать все для исполнения моей миссии.
- Мыть полы...? Потому что во всем остальном Аррас чист, - на инспектора посмотрели через пистолетный ствол.
- Очень смешно, юноша, - Шаннас передернулся и отступил с линии прицела, - А по какому праву вы держите в доме, где масса несовершеннолетних детей, оружие?
Ро не выдержал и расхохотался.
- Ирет, вы в Аррасе. Специфика горцев в том, что им вкладывают в руку кинжал еще до того, как они умеют осознано втягивать когти. Вряд ли даже самые даровитые из кадетов смогут стянуть мое оружие у меня из под носа.
- Но вы-то не горец, - фыркнул книсс, - и даже не драконид, - последнее слово прозвучало открытой издевкой. Астиарр сжал запястье Ро, не позволяя двинуться.
- Насколько я знаю, дракониды - отличные воины, ирет.
- Не видел в действии, и знаю только, что они отлично охранят тело, - усмехнулся Ренс.
- Именно так, ирет Шаннас. Телохранители-дракониды лучшие в своем роде, - ровно ответил за Роэрра Астиарр, мысленно приказывая брату молчать. Астарта, которая сидела у ног супруга, изящным движением поймала кончик золотого хвоста и осторожно прижала к полу.
«Спокойно, мое сердце. Спокойно»
- Вы закончили здесь? Тогда, возможно, вы дадите мне с братом побыть наедине? - в голосе Асти прорезался глухой рык, почти незаметный, но по тому, как непроизвольно выдвинулись примерно на четверть его когти, можно было понять: он и сам едва сдерживается, чтобы не ударить Шаннаса.
- Какое аррасское гостеприимство! - фыркнул Ренс и сел без приглашения.
- Вы меня простите, ирет Шаннас, но разве вам не предоставили лучшую из имеющихся комнат в монастыре? Или, может быть, вы рассчитывали, что кормить вас будут разносолами с Императорского стола? Но у нас, к сожалению, нет такой возможности, - вкрадчиво, очень спокойно и вежливо начал Астиарр, буквально видимым усилием воли заставив себя успокоиться. - Чем вам не угодило аррасское гостеприимство? Сейчас глубокий вечер. Мы с братом хотели бы побыть наедине. Это святое право семьи, не так ли?
- Вашему брату давно уже пора узнать, что императорская семья не принадлежит сама себе. Она - слуга народа. А он на редкость беспардонен, и вламывается тогда, когда нужно ему. Не вам.
- Пока что народ был довольно вежлив и спрашивал разрешения, можно ли войти. А сейчас, ирет, не угодно ли вам будет покинуть эту комнату, пока я не взял на себя смелость решить за васссс, - самоконтроль дал трещину, и последнее слово Асти почти прошипел. Роэрр поднялся со своего места и, открыв дверь, сказал одно-единственное слово:
- Вон.
- Вот как вы заговорили, ваши высочества, - Шаннас ехидно улыбнулся, - Какое единодушие между братьями. Интересно, а телохранителя вы тоже на двоих делите?
- Если вы сейчас же не покинете мой дом, телохранитель вышвырнет вас в грязь, - Роэрр опустил собранный пистолет в кобуру на боку.
- Увы и ах, ваш дом я не покину, как бы вам ни хотелось, - книсс посмотрел на драконидку, как на мерзкое насекомое, хотя Асти явно ощутил его опасения.
«Ро, прошу тебя, не уподобляйся мне, я потерял контроль за чувствами...»
Куда там! Инспектора уже, глухо рыча, цапнули когтями за загривок и выкинули в дверной проем, отвесив плебейский пинок вдогонку. Шаннас даже муркнуть не успел.
- Мою женщину!!! Оскорбить!! В моем же доме!! - загромыхал голос принца-князя по коридорам.
- Вы за это ответите, ваше высочество, - Шаннас поднялся внизу лестницы, куда скатился, ощупывая бока и зад, его голос просто дрожал от предвкушения, - Перед законом все равны!
- Пожалуйста! Корм для шерстяных личинок!
Пушечным выстрелом захлопнулась дверь покоев принца. Ро развернулся, встретился глазами с Астиарром, принцы смотрели друг на друга несколько секунд, после чего Роэрр сник, опустил уши и, разведя руки в стороны, промяукал тихо что-то невнятное.
- Мне придется поторопиться, малыш, - Асти подошел и обнял брата, окутывая его коконом спокойствия, которого сам не чувствовал ни на йоту, - Мне просто придется поторопиться. Уже почти все готово, но я хотел просить помощи у Мариссы.
- Думаешь, вакуум ответит? - пробурчал страшно недовольный собой Ро.
- Я все равно попытаюсь, Ро. Я должен. Но если нет - мы справимся своими силами. Обязательно справимся. Веришь мне?
- Есть сомненья? Здорово я ему наподдал? - Роэрр улыбнулся.
- Сомнений нет. А наподдал... - Астиарр на пару секунд «выключился», настраиваясь на волну Шеннаса, потом вздохнул: - Этот придурок завтра вызовет тебя на Карр-Арх. Идиот.
- Вот еще. Руки о такого марать! - Роэрр взял Астарту на руки.
- Он вообще не имеет права тебя вызывать. Но если он скажет слово - просто убей его, - Асти открыл перед ними дверь, потом закрыл и ушел к себе. Спать не хотелось. Мысли просто разрывали голову, планы и схемы. Как, как сделать мятеж максимально бескровным?
- Ну? А ты что скажешь? Шлепнуть его, как собаку бешеную, и все? - обратился будущий Император к жене.
- Думаю, Асти прав, этот плебей не имеет права тебя вызывать, а ты - не имеешь права рисковать собой, тебе становиться Императором.
- Согласен, - Ро положил драконидочку на кровать и стал раздеваться, - Позови кого-нибудь из старших. Пусть запрут охрану Инспектора, а его самого возьмут под контроль до утра. Оскорбление членов императорской семьи карается смертью.
Астарта прикрыла глаза, вызывая одного из старших Мастеров Арраса. Через пять минут казарма, где разместили людей Инспектора, была заперта, вплоть до узких окон-бойниц, а сам Шаннас, ушедший в свою комнату, даже не подозревал, что теперь за ним пристально наблюдают двое лучших учеников.
- Они будут сменяться каждые два часа, ми асте.
Роэрр лег рядом с ней закрывая глаза:
- Завтра покажем когти. Я подарю тебе Империю. Вернее, ее руины.
- Мы выстроим ее снова, вместе, прекрасной, как никогда прежде, - Астарта обняла его руками и хвостом, укладывая изящную головку на плечо принца.
- Я люблю тебя, - нежно поцеловал Ро драконидочку, - Моя королева.
Роэрр сидел на верхней ступени лестницы главного зала. Инспектора ввели под конвоем. Когда он попытался заговорить, Астарта коротко и хлестко разбила книссу губы.
- Много лет назад, когда не было еще Астиарра Благословенного, на Аррасе царил мудрый и справедливый Закон Девяти. Он был прост: убил - смерть. Обесчестил - смерть. Украл - отрубание рук без права восстановления. Оскорбил Императора или членов рода Леонов - смерть. Государственная измена - смертная казнь без права погребения. Поединка не будет, по Закону Девяти.
- Свидетельствую перед Мастерами и Его Высочеством Роэрром, что этот книсс оскорбил честь и достоинство Эрта принца Роэрра, а так же его самого, - поднялся с места Астиарр. За самого себя он говорить не стал, хотя Шаннас в свое время вдоволь потоптался по чести старшего принца.
- Свидетельствую перед Мастерами и Его Высочеством Астиарром, что этот книсс оскорбил честь и достоинство моей супруги. По закону, он подлежит смертной казни. Без права обжалования.
Девять Старших Мастеров Академии Аррас синхронно кивнули. В гробовой тишине прозвучал одиночный выстрел. Шаннас упал, как подкошенный, отлетев на пару метров назад. Из-под его головы тут же разлилась ярко-оранжевая лужица крови: пуля принца пробила его череп навылет, «украсив « противоположную стену брызгами крови и мозга.
- Так. С этим покончили. Охрану стеречь, как зеницу ока. Будут заложниками. Объявить всеобщую мобилизацию. Мне что-то нестерпимо захотелось повидаться с родителями.
- Начинаем.
Астиарр отдернул рукав куртки и активировал «красный» код для всех, кто был с ним на связи. Вся планета сейчас пришла в тихое, но неотвратимое, как горный обвал, движение. Среди сторонников младшего Леона была и молодежь, и старики. Женщины и мужчины сейчас собирались группами по двое-трое, передавая друг другу одну фразу: «Книссаурр восстанет из пепла». Это было пафосно и выспренно, конечно, но это была строка из песни, написанной Раттиром.
- Ну? По земле, по воде, или под землей? - Роэрр повернулся к брату.
- Наземным транспортом. Система ПРО еще не под нашим контролем, но ты должен появиться не как виг-змея, из норы. Ты - наше знамя. Броня, энергополя. Вооружить всех. Малолетки до совершеннолетия остаются под присмотром Мастеров Таррика и Даэрра. Остальные - с нами.
- Мне нужно шесть минут на сборы, - Ро забыл запасные обоймы.
- Хорошо... Ро! - Астиарр нагнал брата на лестнице, крепко взял за плечи, тряхнул: - Ты помнишь? Не лезть под пули, тем более, под лучевое оружие. В штурме Киррра’аллора ты участвуешь, только когда мои бойцы пройдут внутрь, и только под моей личной охраной. И Асты.
- Помню-помню. Не поверишь, сам жить хочу.
Их догнала Астарта, хозяйски ощупала Ро на счет брони - «паутинки» и пошла дальше за поясной сумкой.
- Поверю, - Астиарр улыбнулся, лукаво и чуточку снисходительно, и тут же снова стал серьезен, как краеугольный камень монастыря: - И еще одно: отца не трогай. Он повредился рассудком, и это моя забота.
- Я не врач, ташши. Грубо говоря, я вообще никто. Немного экономики, немного политики, дипломатии, языков, географии, астрономии, механики...Эх!
- Поэтому и предупреждаю. Но ты, может быть, сейчас и никто, всего лишь Наследный принц огромной Империи, а через считанные часы станешь всем: ее сердцем, ее мозгом, ее духом. Поэтому соберись, ты должен быть взведенным курком, чтобы весь механизм мятежа выстрелил.
- Слово, дело, коготь и клык всегда со мной, - Роэрр выпустил и втянул когти.
- Твой щит и опора всегда с тобой, - продолжил Астиарр, щелкнув своими когтями. - Вперед.
Мозгом восстания были два книсса, только трое знали об этом. Бывший Глава СБ ире Парр координировал действия мятежников, не выходя из своего уютного логова в горах, Астиарр же, как неупокоенный дух, метался по всему Книссаурру на верре, возникая то тут, то там. На флайте, переоборудованном под передвижной штаб, на голографической модели планеты участки суши меняли свои цвета с зеленого на алый, а потом на золотистый со скоростью калейдоскопа. И возникало ощущение, что планету заливает орихалковый огонь, стекаясь к столице, к сердцу Империи.
- Княжество Латерр объявило о переходе под руку принца Роэрра, - зачитывал один из связистов. Княжеством этим был не только кусок Книссаурра. Как и все княжества империи, кроме Арраса, так именовались определенные ареалы планет, которыми владели представители младших княжеских родов. Сообщение значило, что сорок шесть планет князя Латерра признали притязания принца Роэрра на престол законными, и не станут противодействовать.
- Вайши, Терране, Ракко, Ат’се’иш и Тарлени закрыли свои посольства. Верры тарленийцев просят разрешение перейти под командование принца-наследника.
- Бунт в Академии Гая-Юлия. Студенты вышли на улицы.
- В столице на улицах дракониды!
- Войска в предместьях столицы расстреливают колонны повстанцев.
Астиарр глухо зарычал: вот она, первая кровь! И не последняя. Гвардия будет стоять до конца, это их долг, даже если кто-то и не доволен политикой Императора Тиррена.
- Пошлите верры на подавление огня. Путь ведут колонны к Киррра’аллору. Ро! Двигайтесь к столице, я буду ждать вас здесь, на фонтанной площади, - рыкнул старший принц в комм.
- Асти, давай, я обращусь к войскам? Они же палят по детям!!! - Роэрр был в гневе.
- Попробуй, но верры все равно пошли, немедленно. Слова, не подкрепленные силой - ветер.
- Одно другому не помеха.
Роэрр двигался со скоростью, максимальной для его транспорта. Летели в эфир его слова: «Не трогать мирных демонстрантов. Нельзя стрелять в котят, уймитесь!» - взывал голос Роэрра из динамиков. «Император безумен, только сумасшедший мог приказать убивать студентов! Послушайте голос вашего разума! Сложите оружие, я не хочу крови!».
Астиарр, который был там, на своем личном верре, видел, как некоторые солдаты складывали оружие. И как им в спины стреляли их командиры.
- Огонь.
Под его командованием было звено истребителей. Выкосить больше пяти тысяч солдат огнем лучеметов - было делом пары минут.
- Эти смерти - на моей совести, Ро, - голос старшего принца был глух и абсолютно спокоен.
- Потом поговорим... Я у дворца, тут дракониды. Что дальше?
- Жди меня, не лезь на рожон, слышишь? Я буду через минуту, - Асти передал командование старшему звена и направил черную крылатую машину в сторону Киррра’аллора. Он видел на экранах навигационной панели сплошную массу народа, переполняющую улицы и площади. Люди пришли требовать у Императора ответа за содеянное зло. Стон и плач затопили город. Причем, оплакивали и несли на руках к дворцу и юных студентов Академии, и убитых солдат. Сегодня не было своих и чужих.
Астиарр выскочил из верра, едва тот опустился у центрального фонтана. Вода звенела по осколкам хрустального купола, разбитого чьим-то оружием. Этот звон старший принц слышал четче, чем голоса, а еще - звук собственного сердца, похожий на удары Сердца Рода.
- Граждане Книссаурра! - его голос перекрыл плач и гневные крики, и почти тотчас установилась тишина. Принц шел к воротам дворца, перед ним расступались, освобождая проход.
«Ро, пока сиди. Разрешаю выйти только когда начнется штурм»
- Ире-о! Скорби моей нет границ! Наш Ирре Ларр лишился рассудка, отдав приказ убивать невинных. Сотни тысяч взывают о мести, уничтоженные в застенках Отдела Чистоты, Сотни тысяч тех, кто был несправедливо обвинен в измене и предательстве и брошен в тюрьмы! Император Тиррен больше не может править нами, его разум ушел во тьму. Но у нас есть достойный преемник, кровь от крови Астиарра Благословенного!
- Это я. Да-да, - Ро посмотрел на Астарту, улыбаясь: - Повторяй мне это гомеопатически, три раза в день.
- Не зазнавайся, рыжик, - драконидка прильнула к его плечу, поправляя перевязь с пистолетами и клинками. - Смотри, откроют они или нет? А Асти надел паутинку?
- Надел, он в ней даже купается. Спать сегодня будем в нашей кровати. Как думаешь, мои модельки сохранились?
- Не знаю, но даже если нет - мы попросим Асти сделать новые, да?
Старший принц дошел до главных ворот дворца, за ним молчаливым и очень грозным строем шли воспитанники Арраса и студенты, да и вообще вся толпа на площади как-то резко и организованно разделилась на сочувствующих и воинов, первые отошли к домам, вторые выстроились рядами. Над ними зависли два звена верров. Если истребителям придется стрелять - дворец не выстоит, как и в начале правления Астиарра Первого.
- Откройте, именем Леонов!
- Я думаю, придется ломать. Давай постучимся? Надо этот переворот к ужину закончить, - Роэрр потопал затекшими лапами.
- Асти сказал, пока нам не высовываться, Ро, - драконидка покачала головой.
- Мы взываем к Императору! Ирре Ларр, пока не пролилось еще больше крови, отрекитесь! Передайте корону и власть тому, кто способен управлять Империей лучше вас! Тому, кто долго и упорно учился, чтобы вернуть Книссаурру Золотой Век!
- Змейство… .Я нервничать начинаю, когда он так говорит, - Ро замолчал. По рукам, над головами толпы, передавали тела погибших.
- И иногда мне кажется, что это того не стоило.
Ворота, наконец, дрогнули, и створки очень медленно поползли в стороны. Обычно, они открывались автоматически. Сейчас их открывали вручную дракониды охраны.
- Я призываю гвардию Ирре Ларр сложить оружие. Вас никто не обвинит в предательстве! - еще повысил голос Астиарр. Из дверей Киррра’аллора вышло около десятка совсем молодых книссов - гвардейцев. Это старшие смен отправили молодняк, чтобы не повторилась кровавая история со студентами и солдатами. Мальчишки были без оружия, они построились и, печатая шаг, ушли с дворцового плаца прочь, затерявшись в толпе.
- Это все?
- Мы верны присяге, - в проеме дверей стоял седой подтянутый книсс, который, пожалуй, и Императора помнил котенком. Капитан гвардии.
- Ой-ей! Нет, только не он! Астарта, напрочь забыл имя, но это же он нас с тобой и с деревьев снимал, и из колодца доставал. Надо выйти!
- Капитан Наррени, пожалуйста, - тихо попросил Асти, склоняя голову в знак уважения перед книссом, - отойдите. Я не желаю больше смертей, мне и без того будет в чем раскаиваться до конца своих дней.
- Ваше высочество, сир, вы знаете, что я не могу, - старый солдат потянул свои клинки из ножен. Он не мог сдаться просто так.
- Асти, я выхожу. Не трогайте капитана.
Роэрр вопросительно посмотрел на Астарту.
- Я не знаю... Асти ведь сказал - пока в Киррра’аллор не войдут его бойцы!
«Нет, ташши, оставайся во флайте!»
- Капитан, я прошу вас последний раз...
- Карр-Арх, сир.
- Черти космоса! - выругался старший принц, выдирая из ножен свои клинки, - Что ж вам так всем неймется!
- Прекрати сейчас же, ташши! Астарта, выруби капитана, дай ему по голове чем-нибудь! - раздалось из комма Астиарра. Драконидка выскочила из флайта, для того, чтобы воздействовать на капитана пси, ей нужно было подойти ближе, хотя бы в прямую видимость. За ней, чисто автоматически, вышел и Ро. А на ступенях дворца уже искрили, сталкиваясь, клинки.
Потом, спустя много лет, он часто задумывался, что было бы, если бы не их работа с Астартой в связке. Она всегда на два шага впереди него на выходе. На два шага позади него при движении. Она - всегда рядом. Первый удар был по ней. Драконидка, уже «открывшаяся» для воздействия на гвардейца, вскрикнула и шатнулась, припав на одно колено. У нее из носа практически ручьями потекла кровь. Кто-то в толпе ахнул, Асти, ощутив боль и страх ученицы, отвлекся от своего поединка, получил клинком поперек груди.
- Прекратите! Побойтесь Матери! Убийцы!
Роэрр поймал падающую Астарту на руки и тут, как эхо взрывной волны, почувствовал второй удар. Его тоже приняла Астарта, совершенно машинально. Потому что много лет делала это. Защищала своего Ро ото всего. Рефлекс телохранителя. В груди Наследника оборвалось сердце. В груди Астарты сердце остановилось.
- Аста! - старший принц, кажется, еще надеялся что-то исправить, закончив свое сражение за два удара и бросив клинки на ступени. Но один-единственный взгляд врача-профессионала сказал ему, что ее уже не спасти. Астарту убили направленным пси-ударом, и он мог только отомстить, перехватив эхо воздействия и вернув убийце боль, страх, ненависть брата и драконидки, помноженные собственными. Откуда-то сверху, с крыши, сорвался и молча грохнулся о камни плаца тот, кто убил Астарту.
- Все. Больше никакой крови. Хватит, - Ро взял обмякшее тельце Астарты на руки. Она сразу показалась такой маленькой. - Во дворец. За мной.
В скорбном молчании, неся на руках всех убитых за этот день, книссы шли вымершими коридорами дворца к тронному залу. Никто из них не поднимал оружия, и гвардейцы не посмели остановить, даже двинуться с места. Убитого капитана тоже несли следом за Ро и Асти. Всего убитых было около четырех сотен. Сто сорок три студента, остальные - солдаты.
- Кровавая жатва папиного деспотизма. Принесите тахту. Она не должна лежать на полу, - Ро, казалось, чуть осип и сгорбился.
Император, при всех регалиях, сидел на троне, не шевельнувшись, только смотрел выцветшими от бессильного гнева глазами на входящих в зал книссов. Принесли тахту, расстелили на полу сорванные с окон бархатные портьеры. В зале были книссы с улицы, редкие придворные. Ни одного терранина. Роэрр положил Астарту на спину, скрестил ее руки на груди и посмотрел на бывшего Императора:
- Мама хоть жива? Или ты и ее сгноил?
- Кому она нужна, сумасшедшая? Уехала в Горную обитель Сестер Радуги, уже два года как, - скривился Тиррен, - Какого змея ты приволок мне сюда эту падаль?
- Это - моя жена. И она умерла по твоей вине. А это, - Ро обвел рукой павших, - Мои братья и сестры, которых тоже убили по твоему приказу. Папа, хватит. Все. Поиграли, и будет. Сними венец и отдохни.
- Ро, ташши, позволь мне, - Астиарр положил руку на плечо брату, - Слова здесь не помогут.
- Не надо! Папа, отдай венец! Ну, что за детский сад! Ну, неужели тебе мало?!
- Ну так отбери, - рассмеялся Тиррен, поднимаясь и сбрасывая с плеч тяжелую мантию и откладывая на подставку скипетр.
- Ты что? Совсем с ума сошел, пап, это же я. Не надо, мне и так больно! - Ро пошел навстречу.
- Я? Кто - ты? Папа? Какой я тебе папа? У меня нет сыновей, есть только проклятые мятежники! - Император рванул из ножен свой клинок - одиночный, более длинный и тяжелый, чем клинки Астиарра или Роэрра.
- Остановитесь оба, - прозвучал очень холодный и спокойный голос. И все, кто был в зале, замерли, как скованные льдом. Астиарр дошел до отца, не мигая, глядящего в глаза старшему принцу, вынул из его руки оружие и отбросил в сторону. Звяканье металла показалось громом в полной тишине.
- Мне очень жаль, поверь. Мне... очень... жаль.
Тиррен медленно завалился вперед, на руки Астиарру. Зазвенел и покатился по полу императорский венец. Кто-то бросился его подбирать, кажется, это был юный друг Роэрра. Поэт и художник. Ро равнодушно нахлобучил драгоценный обод на голову. Сел рядом с телом Астарты:
- Подготовьте костры для погребений. И храм для венчания. Она моя жена. И уйдет - королевой.
- Я стер ему все, - Астиарр сел на пол, держа на руках отца, который из золотистого становился пепельным, седея, - Всю память, оставил только базис: имя, простейшие реакции. Его разум чист, как белый лист. Ты теперь Ирре Ларр, приказывай.
- Надо позвать маму. Она всегда знала, что с ним делать. Пока, пусть за ним присмотрят медики. Он все-таки пожилой книсс. И пусть подадут в столовую что-нибудь поесть. И принесут списки на амнистию. Надо прекращать этот сумасшедший дом.
Церемония венчания прошла очень быстро и печально. Астиарр не рискнул отговаривать Ро от этой бредовой затеи, хотя и предупредил:
- Твой статус все равно останется прежним. Вдовцом тебе не быть.
- Плевать. Я только хочу, чтобы она ушла Королевой и моей женой. Чтобы мы встретились. Потом. Давай, не будем сейчас об этом. Все, как в тумане… Я еще не понял.
Ро сам отнес Астарту, в королевском венце и пелерине, на погребальный костер. Долго смотрел на бушевавшее пламя, потом поправил корону и повернулся к тем, кто сопровождал его в этот долгий и печальный день.
- Я знаю, что сегодня в каждой третьей семье будут оплакивать своих близких. Хочу, чтобы мои поданные знали: они не одиноки. Я отдал за перемены больше, чем кто-либо.
Они знали. Молча кланялись. Никто и в мыслях не смел упрекнуть своего юного Императора ни в чем. Он ведь и в самом деле не был виновен. Если кого и стоило обвинять - то только Астиарра. Но и на него смотрели без злобы и ненависти. Скорее, с сожалением. Оба принца потеряли самое дорогое в жизни.
- Все. Поедемте, поужинаем. Раз обед пропустили. Потом - амнистия и список придворных. В полночь - Совет… - Роэрр знакомым Астиарру движением потер глаза. Сейчас расплачется. Старший принц шагнул вперед и осторожно, крепко обнял брата, почти насильно вторгаясь в его эмоции и глуша их. В свое время некому было помочь ему с раздирающей сердце и душу болью. Сейчас он делил боль Ро на двоих.
- Все. Поедемте, поужинаем. Раз обед пропустили. Потом - амнистия и список придворных. В полночь - Совет… - Роэрр знакомым Астиарру движением потер глаза. Сейчас расплачется. Старший принц шагнул вперед и осторожно, крепко обнял брата, почти насильно вторгаясь в его эмоции и глуша их. В свое время некому было помочь ему с раздирающей сердце и душу болью. Сейчас он делил боль Ро на двоих.
Императорский вечер плавно перешел в ночь. Ро освободил политических заключенных и дождался прилета Королевы. Сухой и желчной котиссы, которую и не узнал сразу. Зашел в свои покои, скривился и вышел из спальни:
- Не могу. Пусть мне постелют в кабинете над залом Совета.
- Ты должен поспать в нормальной постели, - Асти впихнул ему в руку бокал с минеральной водой, в которую тайком подмешал снотворное, - Сидеть всю ночь над законами нельзя, малыш.
- Завтра мне приготовят Южные апартаменты. Эти пусть закроют. Глаз не видит - сердце не болит… - Ро выпил и закрыл лицо руками. Бокал разбился.
- Ты все равно будешь помнить ее всю жизнь. И это не сотрется никогда, - Астиарр уложил брата головой себе на колени, снял с его косы ленту и принялся расчесывать гриву когтями, тихонечко намурлыкивая колыбельную, которую когда-то давно ему пела старая Веорра:
- Спи, мой котенок, так много воды утекло.
Быстро проносится время на крыльях ветров.
Знай, что за гранью времен и вселенных миров
Ждет тебя наше тепло и, как прежде, любовь.
Глазки закрой, мой котенок, рассыпала ночь
Бисером звезды по черному шелку небес,
Тихо шумит за окном засыпающий лес.
Время летит бесконечною лентою прочь.
- Я сейчас разрываюсь между тем, чтобы попросить сделать еще одну такую, как Астарта, и обвинениями, что, если бы не этот переворот, она была бы жива. Но я понимаю, что это несправедливо. Она у меня была. Ташши, она была самой лучшей. Нежной, понимающей, терпеливой, ласковой. И такой молодой… - Ро вытянул ноги на диване. Все-таки сегодня спать он будет здесь.
- Я могу сделать такую, как она. Могу вырастить ее тело. Но это будет уже не Астарта, Ро. Поверь, клонировать ее я не могу - у меня не было времени снять психоматрицу. Мне очень жаль. И ты прав, если бы не моя глупость, она была бы жива. Это моя вина. И я не знаю, чем ее загладить, - голос Астиарра чуть дрожал, пока он говорил, дышать было тяжело. Вина почти ощутимо давила на плечи.
- Дурак ты, ташши! Хоть и старший, но дурак! Нельзя думать только обо мне или о тебе! У нас Империи чуть не осталось! Ты видел сегодняшних павших? Это же книссы и котиссы семнадцати-четырнадцати лет. Старше - боялись. Боялись высказать свою волю. И это - книссы! Вот о чем душа плакать должна. Все остальное - вторично….
После этой пламенной речи Ро упал головой вперед Астиарру на колени и уснул. Снотворное.
- А вот это уже лучше, малыш, - улыбнулся старший, поднимаясь с диванчика и беря новоиспеченного Императора на руки, - Вот это - верные слова. Фухх, боялся, что не получится… Какой же ты уже тяжелый, ми кеоро ташши… - Астиарр унес его в спальню, которая принадлежала ему самому, раздел и уложил в постель, устроившись в кресле с планшетом: он обещал просмотреть все изменения за два года, которые не успел отследить, занятый подготовкой мятежа. И вообще, придется загрузить Ро работой по самую маковку. Вернее, даже не придется, работы и в самом деле куда выше ушей. Но теперь они вместе, вдвоем, так что справятся.
Эпилог
- Тиррен, ты не хочешь в тепло? - седая, безмерно усталая котисса ласково касается плеча высокого, статного книсса ладонью.
- А? - тот оглядывается, улыбается: - Ты - Мира, да? Точно, мне же говорили. Нет, я еще тут постою, мне нравится. Так хорошо, прохладно.
- Замерзнешь, родной.
- Ты мне кто? - он заглядывает в ее глаза с ноткой растерянности, - Прости, я не помню. Мне сказали, автокатастрофа, память стерта начисто…
- Я - твоя жена, Тир. Мы вместе уже много-много лет.
- Да? А детки? У нас есть дети, внуки?
Бывшая королева качает головой, улыбается с толикой боли:
- Нет, милый, Богиня не дала, прости.
В широком проеме веранды горного домика позванивает, качаясь на ветру, синий стеклянный колокольчик. Его Мире подарил Асти, когда прощался с матерью у флайта. Для Миры это - маленькая надежда, что хоть старший сын в глубине души ее простил. И еще на то, что когда-нибудь простят остальные дети. А пока ее добровольное изгнание и послушание - забота о лишенном памяти Тиррене. До конца его дней. Без права рассказать правду.
История третья: двадцать лет спустя.
Звезды в глазах
Часть первая: Излом
- Граф и графиня Этеро с наследником Леароном!
Прошествовав в зал, все семейство Этеро поклонилось сначала королевской чете, затем, развернувшись, поприветствовало и все высшее собрание. А затем разделилось - граф с Леароном встали подле трона впереди, а графиня с младшим сыном и средней дочерью прошли в толпу. Тигран, как всегда, занял место рядом с матерью, привычно выполняя ее приказы и слушая, как она принимает комплименты:
- Ах, душенька! Как возмужал ваш Леарон, от батюшки не отличить!
Привычно-невозмутимое выражение лица младшего Этеро так и оставалось невозмутимым, но в душе кипело негодование: брат был старше всего на три года. Ему восемнадцать, но за его спиной никто не видит достижений младшего. А ведь это не Леа стал лучшим учеником и не Леа переведен в элитную школу! Но сегодня совершеннолетие именно старшего. Что из того, что родились они в один день? А больше всего по сердцу резало, что никто не замечал его - будто он не сын, пусть и младший, графа, а паж для подачи платков и стаканов с водой. Сестра шепталась с матерью о претендентах в женихи. Счастливая! Она ведь могла выбирать, еще могла в свои шестнадцать с половиной. Да ей бы хоть сорок было - отец найдет ей любого.
- Подай мне бокал, - если бы приказ исходил от матери, Тигран выполнил бы его, не задумываясь. Но это капризно проговорила, почти не разжимая губ, Теана, и Тигран только передернул плечами под тяжелым шитьем куртки:
- Возьми сама.
Мать оглянулась, будто увидев сына сегодня первый раз, окинула с ног до головы ледяным взглядом и снова села ровно. Да, все понятно, если бы заговорило под ней кресло, она бы меньше удивилась. Тигран стиснул зубы и подал сестре бокал. Та, приподняв тонкую бровку, приняла и даже не удостоила взглядом. Вот еще, какой-то мелкий будет ей противоречить. И так слишком уж умный для своего места.
Тогда-то Тигран и решил, что он в лепешку расшибется, но его будут воспринимать, как равного. Когда он предельно корректно, но непреклонно заявил, что пойдет не в высшую школу, а в офицерский корпус, это стало для семьи шоком. Никто из графов Этеро никогда не служил в войсках, чин капитана гвардии передавался из поколения в поколение, некогда присужденный одному из Этеро за верность королю. Но Тигран не намерен был пользоваться незаслуженным.
- Я уже подал документы и зачислен, - он не опустил глаз ни перед отцом, ни перед братом. Брат, как ни странно показалось это родителям, только усмехнулся и снисходительно произнес:
- Да пусть идет, хочет доказать нам что-то, так пусть доказывает, - и за спинами предупреждающе глянул на младшего. А тот, просто сама невинность, пожал плечами - шантаж сыграл свою роль. Наследник графов Этеро не может быть мазохистом и получать наслаждение в борделях тогда, когда родители и красавица-жена уверены, что их гордость в командировке. Никто и не узнает, если Леарон не будет мешать делать Тиграну то, что тот хочет.
Учеба в офицерском корпусе была нелегкой. Там не пытались даже выделить индивидуальность, ломая всех под одну гребенку. А Тигран ломаться не желал. Сколько раз он был отправлен на гауптвахту - он даже не считал. Но больше было моментов, когда он изворачивался и выходил сухим из воды, втравливая в переделки своих сокурсников, заставляя бурлить весь курс. О, этого было много больше. И он учился манипулировать людьми, тонко, исподволь подводя к принятию нужного решения. Такой победой стало и зачисление в ряды особой группы, которую готовили даже не к простой службе, а к элитному корпусу, занимающемуся спецоперациями. Преподавали им отставники-интерговцы. А это были сущие звери.
Главное, что понял Тигран, тогда еще просто Этеро, что у каждого есть что скрывать, у каждого. И чтобы быть выше всех, нужно всего лишь две простые вещи - не иметь ничего скрытного самому и уметь найти в другом эту слабину. Тогда этот другой твой, со всеми потрохами.
И никогда не подводила Тиграна логика. Никто из мужчин даже не догадывался, сколько можно услышать, о каких связях можно узнать, как можно научиться разбираться в генеалогии, политике, истории, просто стоя за креслом у жен тех, кто правит миром. И теперь никто не заставит Тиграна стоять там, позади всех.
В двадцать три он уже был лейтенантом при аналитическом отделе Интерга. Благодатнейшее поле для интриг. Врожденная способность к работе с информацией, развитая годами тренировки на ниве сплетен при дворе, позволила Тиграну подняться до третьего уровня секретности. Не всякий капитан был допущен до такого, а вот Тигран Этеро - заслужил. Пусть только третий уровень, но ведь это не предел. Он умел тонко улыбаться и одним движением ресниц повергать в прах. Он был красив, и знал об этом. И умело пользовался, никогда не опускаясь до банального траха. О, нет, зачем? Можно вести игру, можно держать нужного человека на поводке из полунамеков и призрачных обещаний, позволяя касаться себя только жадным взглядом, но не более.
Сколько знаний о тайнах других удерживалось в его памяти, сколько чужих секретов! Многие, стоящие и ниже по служебной лестнице, и выше, остались должны Тиграну Этеро и тяготились этим долгом. А он, словно скупец, складывал эти нигде не записанные долги, тем самым еще более тяжкие для должников, на будущее, ведь никто не знает, каким оно будет.
Какое наслаждение было знать все и про всех! Даже про собственного отца, даже про собственную мать, про сестру и брата. Не говоря уже про зятя, который в силках был уже до того, как был выбран Теане в мужья. Что ж, поделом ей, поделом.
Этот сладко лелеемый груз долгов он забрал с собой, когда четко выверенная афера вывела его на качественно-новую ступень. Новое звание, новое место работы, и - власть. Именно та, о которой мечталось в самых глубоких закоулках его души. Власть над сознанием. Отдел контроля и распределения. Какое простое название для такой структуры, правда? Контроль и распределение. Капитан - в двадцать шесть - уже капитан, Тигран занимался отбором и распределением солдат в подразделения сдерживания. Новый виток войны со стесс, как волна, накрыл вселенную, и Тигран сумел оседлать эту волну. Анализируя характеристики будущих бойцов, он подбирал их, создавая сплоченные команды. Ни разу не ошибившись, но и ни разу не увидев тех, кого анализировал. Это было интересно и увлекательно. Как игра в «Стратегию», как в детские солдатики. Самым захватывающим было - выявлять лидеров, делать у себя в голове ставки на того или другого, вновь и вновь убеждаться в собственных умениях и значимости. Тигран все реже и реже вспоминал о том, что привело его в эту карьеру, так далеко были все они - Мор-Лог, родители и двор.
Но когда карьера сделала новый виток, и он получил полковничьи погоны, пришлось вспомнить. Ведь это уже было выше, чем наследный чин, а значит, всей семье есть до этого дело. Он не ожидал этого письма, и потому был неприятно удивлен, получив послание, запечатанное личным мнемо-кодом отца. Вскрыв его, он сжал кулаки. Приказ! Приказ явиться на семейный совет! Красивые губы исказила гримаса презрения, но только на мгновение. Привычная маска безразличия снова скрыла все эмоции. Хорошо, он явится. Выслушает. И поступит так, как сочтет нужным. Надо бы напомнить им, что приказывать полковнику - капитану не по чину.
Но того, что потребовал семейный совет, Тигран не ожидал. Сидя уже равным среди них, он все равно еще ощущал себя пятнадцатилетним мальчишкой, которому место за стульями женщин. Потому что жениться в его планы пока не входило. И мозг работал, выдавая варианты, которые разбивались о железную логику отца. А еще ядовито-нежная фраза Леарона: «Ну что ж, похоже, мальчику, действительно, рановато вступать в свет?» решила все.
- Хорошо, - сквозь зубы процедил полковник Этеро. - Я женюсь. Оставляю на ваше усмотрение выбор супруги, - и интонация была такой невозможно-издевательской, что просто кричала: «Мне абсолютно безразлично, кого вы выберете, на мою жизнь этот выбор уже не влияет!» - Матушка, могу я положиться на ваш безупречный вкус? - в учтивом полупоклоне выразил он все, что чувствовал: презрение и превосходство, ведь ни один ее выбор не был удачным!
- Разумеется, сын мой, - согласилась графиня так, будто называла Тиграна, так всегда.
И именно эти два слова вспоминал полковник Этеро, когда возвращался к месту службы. А через месяц получил извещение о собственной помолвке и приглашение на собственную свадьбу. Явился он в родовое гнездо, заранее выяснив все, что мог, о своей невесте. И не только о ней. Как хищный паук, сплел ловчую сеть на ее родных, друзей, врагов и на нее саму. Мать, как всегда, оказалась не на высоте: выбрала ту, с которой было бы не стыдно показаться в обществе. Невеста была родовита, красива… Но ее отец был игроком, и все немаленькое состояние герцогов Маллен спустил на долги, к тому же, наследников мужского полу так и не родил. А граф Этеро мог себе позволить оплатить его долги и обеспечить сыну титул. Короче говоря, Рею Маллен просто продали Тиграну. В этом ничего необычного не было.
Взять фамилию герцогов Маллен, навсегда отряхнуться от положения третьего ребенка - это даже польстило Тиграну. И он с некоторым интересом посмотрел на свою невесту, когда их представляли друг другу на виду у всей родни с обеих сторон. Невеста же не подняла на него даже взгляда и не подала руки. Тиграну самому пришлось поднять её, затянутую в шелк узкой перчатки, ладонь и сделать вид, что прижимает к губам.
- Милая леди, вы не могли бы хоть изобразить, что рады видеть своего жениха? - с изрядной долей яда в голосе тихо проговорил Тигран, становясь рядом с Реей.
- С чего мне быть радой вам? - девушка опустила глаза, но он успел увидеть огонек вызова в них, похожих на зеленый морской янтарь.
- Хотя бы с того, что вашему батюшке не пришлось продавать с молотка все, что возможно. Он ограничился вами, а я буду довольно редко навещать вас. Служба, знаете ли.
- Я была против. Потому что... - девушка не смогла договорить, потому что уже подходили родственники для провождения молодой четы в храм. Она только смогла выпрямиться и не встречаться с женихом взглядом.
«Ну-ну, - тоже обошелся без разглядываний невесты Тигран. - Так даже лучше. Понятнее. Разумнее. Она все понимает, но никуда не денется». И от прилива этого знакомого чувства всевластия он даже смог улыбнуться, и уж эта улыбка была на сто процентов искренней.
Церемония - не та, древняя, а достаточно новая для Мор-Лога, утвержденная королем Элвером Первым, без членовредительств и жертвоприношений, прошла вполне мирно. Далее был званый ужин для всех родных и друзей-сторонников, и затем то, чего Тигран себе не рисовал в воображении и не мечтал. Первая брачная ночь. Традиция свидетельствовать брак свершившимся кровавыми простынками с ложа первой ночи, хоть ее и пытались искоренить, все же выжила. Тигран, едва только они остались одни, задернул легкие шторы на окнах и быстро, четко по-военному разделся, идеально аккуратно складывая свою одежду. И повернулся к жене уже полностью обнаженным, в притворном изумлении вскидывая бровь, увидя, что она еще не раздета.
- Вы намереваетесь спать в платье?
- Я не намереваюсь с вами спать вообще! - отрезала девушка и теперь уже твердо встретила взгляд новоиспеченного супруга.
Он был, надо сказать, приятно удивлен. Он ожидал, что под накидкой серая ничем не примечательная птичка, на голограмме она такой и казалась. Но и только. Видимо, не лучшего качества была голограмма. А тут светилась розово-мраморная кожа, завораживали нежная линия подбородка, чуть приподнятый маленький носик, упрямо сжатые резного рисунка губы. Рыжие кудрявые волосы, самовольно выбившиеся из тугого сложного плетения, отливали малиновым оттенком. А глаза под такого же цвета ресницами горели мучительным, без надежды, огнем. И все же она нашла в себе силы повторить:
- Нет, я не собираюсь с вами спать вообще.
- Вы знаете, мне наплевать на то, что вы собираетесь, а чего не собираетесь делать, - Тигран сделал один-единственный шаг к ней, он не собирался угрожать и уламывать. Брак должен получить подтверждение, а добровольно это будет сделано, или принудительно - значения не имело.
- Раздевайтесь, миледи. Или за вас это сделаю я, - и снова - ни грамма угрозы ни во взгляде, ни в голосе, только констатация факта.
- Милорд, - снова недрогнувшим голосом ответила девушка. - Вы же прекрасно понимаете, что наш брак - это всего лишь ширма для обмена. Давайте не будем хоть в этом поддерживать фарс. Я вас прошу, как мужчину, как офицера. Я очень хочу, чтобы моя первая ночь прошла в совершенно другой обстановке. Поймите, пожалуйста.
Тигран был восхищен. И раздосадован одновременно. Теперь он просто не мог взять ее силой - маленькая мерзавка, воззвав к чести офицера, лишила его этого варианта. А он еще никогда и никого не принуждал и впредь не собирался. Он замер на мгновение, потом холодно улыбнулся.
- Руку, миледи.
Она все еще смотрела на него и уже теряла самообладание. На грани своих сил смогла лишь прошептать:
- Я всю жизнь мечтала быть любимой. И если уж этого мне не дано, так пусть ничего не будет. Прошу вас...
Тигран терпеливо повторил:
- Миледи, дайте мне вашу руку. Меня не интересуют ваши мечты. Не в данный момент, - уточнил, глядя на то, как в ее глазах поднимается безнадега и отчаяние тяжелой, холодной волной. Юная супруга сжала крепче губы, отвернулась с лицом, на котором обозначилась ее внутренняя брезгливость, и, словно в огонь, протянула свою руку. В белой перчатке, натянутой поверх тугого длинного рукава.
- У вас будет время подумать, чего же вы на самом деле хотите, - перчатка полетела на пол, сдернутая одним движением. То, что ей явно стало больно, мужчину волновало мало. - Завтра же я улетаю на службу. Не трудитесь отвечать, молчите и слушайте, миледи, - из какого места Тигран извлек длинный тонкий нож, мог бы сказать только тот, кто был обучен офицером Интерга. - Если вы мне понадобитесь, я отыщу вас сам. Вы можете заниматься тем, чем принято заниматься супруге офицера - ждать.
Молниеносное движение - и тонкая, нежная кожа распадается под лезвием, четко по линии сердца на ее ладони. Порез обрастает бисеринками ало-голубоватой крови. Тигран аккуратно переворачивает ее ладонь над постелью, стряхивает капли на простынь и быстро, пока они не до конца впитались в ткань, размазывает, чтобы создать ощущение движения. И затем аккуратно вылизывает ее ладошку, убирая все следы пореза. Целует, едва касаясь губами кончиков ее пальцев.
- Спокойной ночи, миледи, - через пол минуты он уже одет и лежит на краю постели. - Погасите, будьте любезны, свет.
Он не слышал ни слез, ни всхлипов, ни даже облегченного вздоха. Через некоторое время свет погас, и кровать с противоположной стороны тоже чуть просела. Тигран мог спорить на все свое имущество, что супруга легла спать, все так же полностью одетой, небось, даже вторую перчатку не стянула. В спальне царила абсолютная тишина, даже дыхания не было слышно. И когда Тигран уже начал поддаваться дремоте, до него донесся тихий шепот:
- Благодарю вас, милорд.
Отвечать он не стал - не считал, что сделал что-то из ряда вон. Просто не было желания видеть ее слезы, или, что еще хуже - ненависть в этих красивых глазах. Его и без того ненавидело больше людей, чем его маленькая женушка могла представить.
На следующий же день, объявив, что брак свершен, и его здесь более ничто не удерживает, а на работе есть обязательства и дела, которые требуют его личного присутствия, Тигран улетел на базу.
Этеро он остался только в служебных списках. Герцогство и вторая фамилия Маллен грели душу, когда приходилось общаться с кем-то официально с Мор-Лога или получать письма от отца и брата - ведь теперь они были обязаны называть его официально «сиятельство». И если отец прятался за «сын мой», то у Леарона такого выбора не было.
Через десять месяцев после заключения брака весь командный состав был приглашен на ежегодный Праздник Лун. Явиться туда женатому офицеру без супруги было моветоном, и Тигран, подумав, отослал приглашение на Мор-Лог, уже думая, какой же предлог найдет супруга для отказа. Но, к большому удивлению полковника, ответ от супруги пришел, такой - нейтрально-подтверждающий. Он попробовал понять причины и, как показалось, нашел: надоело полковнице дома под присмотром свекрови сидеть, как не использовать такой шанс вырваться? Ведь надо и поиметь что-то с супруга, которого облагодетельствовала титулом.
Он лично прислал за ней транспорт - небольшую скоростную яхту, которую как-то выиграл у одного из офицеров. После свадьбы он звучно переименовал ее в «Рею» и забыл, а сейчас вдруг вспомнил. Ну и в самом-то деле - не слать же за строптивицей целый крейсер? Хватит и двух офицеров.
Времени до бала было - две недели. Должно было хватить на путь сюда, на заказ новых тряпок - косметики - побрякушек и всего, что там любят женщины. Но яхта пропала с систем слежения через три дня пути. Появилась через сутки, и с одним только офицером на борту. Второй... и жена - сбежали. Встречавший яхту в причальном ангаре, Тигран поначалу даже не понял - что ему говорит этот парень. Потом дошло. Полковник развернулся на каблуках, бросив через плечо: «Свободны», и отправился в свой кабинет, который давно считал роднее, чем квартира в самом фешенебельном секторе базы.
Он не пошел на Праздник Лун, потому что не мог явиться туда без супруги. А на следующий день его комм буквально разрывался от звонков родни с обеих сторон: Этеро и Маллен. Ведь оба семейства предвкушали прочитать в прессе о прекрасной паре, но молодые значилась в списке отсутствовавших. Тигран не желал отвечать ни на один вопрос, но в итоге был вынужден сказать, что свою новоиспеченную супругу он и в глаза со свадьбы не видел, чтобы они не торопились гнать волну. Она найдется, найдется, и будет всё в порядке. Но волна уже поднялась, грозя унести с собой все, что до этого стояло крепко и незыблемо.
Отец Реи визжал на весь эфир, что если зять не подаст в розыск, то он сделает это сам. И полковнику Этеро пришлось, сцепив зубы, подать заявление во всеобщий розыск и в суд на не сберегшего подданную Мор-Лога офицера. А кроме того, он начал искать ее сам. Аналитиком он был прекрасным, интуиция его еще ни разу не подводила, и вычислить, куда, откуда, на каком транспорте подалась супруга - труда не составило.
Суд офицера оправдал, кстати, а второго, который якобы помог сбежать девушке, нашли зарезанным в сточной канаве захолустной мораллесской планетки. Единственной версией суда было: офицер защищал честь герцогини Маллен, но его убили и девушку похитили. Тигран промолчал - эта версия выставляла его в более выгодном свете, чем та, по которой Рея соблазнила боевого офицера, прошедшего не одну военную операцию, каким-то образом его подпоила наркотиком - в крови трупа обнаружили сильное снотворное, прирезала и смылась на вольные хлеба. А второй офицер попросту не знал ничего - стоял свою вахту, пока Рея развлекалась в порту. Имя оправданного Тигран не запомнил - не то Тери, не то Этри.
Улыбочка на лице Тиграна не сулила ничего хорошего, когда он позвонил по найденному номеру.
- Добрый вечер, моя дорогая. Я вам не помешал развлекаться? - янтарные глаза полковника Этеро казались двумя кусками ледяного цитрина.
- Вы?.. - растерянности в голосе герцогини не было предела. - Как вы нашли меня, милорд? И что вам нужно?
- Если вы не забыли, я все еще ваш супруг. И мне бы хотелось видеть мою супругу рядом. - Он жадно смотрел на нее, видел в ее глазах страх, но еще видел и что-то незнакомое, что позволило ей не опустить голову. - Могу я узнать причину вашего поступка?
Тонкие брови Реи сошлись на переносице, будто она и вправду не понимала, о чем речь:
- Милорд, я не думала, что вам понадобятся еще какие-либо объяснения после моего письма.
- Я не получал никакого письма, и поэтому требую объяснений. - Тигран вспомнил, что письмо как раз таки было - сегодня доставили, валялось среди рекламных буклетов. Но он был занят сначала работой, потом выслеживанием жены. А потому забил на почту. Он потом прочтет и сравнит. - Ну же, моя дорогая, объяснитесь!
Девушка вздохнула и выпрямилась. Глаза её смотрели напряженно, но в то же время уверенно.
- Хорошо, милорд, пусть так. Наверно, было бы с самого начала честнее и лучше, вот так позвонить вам и рассказать, предупредить, что ни к вам, ни на Мор-Лог я больше возвращаться не собираюсь. Мне не нужны ни деньги, за которые меня продал вам отец, ни родные, которые это дельце провернули, меня даже не спросив, ни титул, ни даже вы, милорд. Я признаю, что, вероятно, вы были бы лучшим супругом по нормальному расчету. Но я уже вам признавалась, что хочу быть любимой. Чтобы кто-то был со мной ни ради чего-то, а просто ради меня. Я бы все отдала на свете, чтобы встретить такого мужчину до свадьбы и не портить никому жизнь. Но, к сожалению, я встретила его... - тут Рея неожиданно смутилась и даже немного улыбнулась, - я встретила его, уже будучи вашей женой. И мне так повезло, милорд, так повезло! Я сама в него влюбилась, понимаете? Он такой... такой... его нельзя не любить!
Голос ее уже дрожал не от страха, а от совершенно другого, чему Тигран не знал названия. А девушка продолжала горячо говорить прямо в экран:
- Милорд, я знаю, какая власть у вас, но против наших чувств нет ни у кого власти! Пожалуйста, прошу вас, оставьте нас! Дайте мне развод и забудьте про меня! Женитесь на другой, хотя... Найдите ту, что полюбит вас так, как я люблю И’Таара! Я вам этого от всего сердца желаю! - И Рея закончила свой жаркий монолог, уже жадно вглядываясь в лицо-маску по другую сторону экрана. А Тигран просто растерялся на несколько мгновений.
- Дать вам развод? Влюбились? Миледи, вы сошли с ума, - слова сами выговорились, и маска не подвела, хотя под ней он снова чувствовал себя маленьким, никому не нужным мальчиком. Которому место - подальше от глаз, и только и слышится: «Подай-убери-поди прочь». Он никому не нужен. Даже ей. Тем более - ей, насильно отданной ему в жены. А разум, которому до чувств не было дела, заставлял его говорить дальше: - Я думал, в вас хоть толика благодарности есть, хоть капля уважения. Я уважил вашу просьбу и не стал трогать вас, я дал вам время привыкнуть к новому статусу и смириться, попробовать хотя бы понять меня. Вам ведь, наверняка, доносили о том, кто я. Но вы предпочли выбрать бесчестье для меня, в первую очередь, позор для вас, и сбежать. Нет, моя дорогая, - он выделил голосом это «моя», - Сбежать я вам не позволю. Через три часа я буду возле вашей гостиницы. Будьте добры выйти и не заставляйте меня волочь вас силой, как строптивую ящерицу.
Такой растерянной Тигран супругу еще не видел, она слушала эту, наполненную ядом, речь, и её личико становилось просто детским. Казалось, перед коммом сидит маленькая девочка, которая сейчас расплачется. Она потерянно спрятала лицо в ладони и отрицательно помотала головой. Тигран только тут заметил, что волосы её больше не были заплетены, а вольно вились, рассыпавшись по плечам. Он ждал слов покорности и извинений, ведь иначе и быть не может, воспитание Мор-Лога не изменить. Но Рея вдруг резко подняла голову:
- Нет, милорд! Я никогда - запомните, н и к о г д а не буду вашей женой, н и к о г д а не вернусь на Мор-Лог и н и к о г д а не буду слушать этих дурацких «должна». Я должна быть любимой и счастливой. Больше у меня обязанностей ни перед кем нет. Ни одной. Прощайте. Вам меня не найти, - и девушка отключилась сама, оставив супруга в недоумении.
Естественно, через три часа ее в гостинице на захолустной планетке уже не было. Тигран снова подключился к поискам, не преминув сообщить родным Реи новость - они воспитали, а его семья пригрела на груди настоящую ядовитую гадину. На самом деле, тот он, который помнил себя мальчиком, хотел отпустить ее, зачем ему та, что будет всю жизнь считать его врагом. Но на карту были поставлены уже не титул или благосостояние, а его честь и гордость. И началась охота. Он следовал за ускользающей из рук в последний момент рыжей лисичкой, поражаясь тому, с какой ловкостью она это делает, как изящно она обходит его засады. Что-то внутри глухо и тоскливо болело, но что - он не знал, и не желал узнать. Три месяца непрерывных поисков и погонь. Ему уже дали прозвище «Хантер», за эту охоту.
«Оставь ее, отпусти, зачем все это?» - билась мысль. Тигран гнал ее, как мог и умел - забываясь работой. А потом он понял - Рея не могла бы так долго избегать его одна. Этот И’Таар, или как его там, который в нее влюблен - ей и помогает, наверняка. Когда же он его вычислил... Тигран долго сидел, глядя на фото. Ничем особо непримечательный, полукровка, в котором от мораллеса осталось очень мало. «Ну, и что она в таком нашла? Что? Чем я хуже???»
Полковник поднял все документы на этого офицера и обнаружил, что в личном деле преспокойненько лежит заявление на уход в отставку. Лежит и ждет своего часа - заявлению нужно не менее трех месяцев пролежать, как говорится, под сукном. Вдруг случится что - и офицер понадобится. Или сам он передумает, как это бывает обычно: подадут заявление в запале, а после остынут. Но капитан Л’Энетар собрал все дни скопившихся отпусков и покинул службу. Даже мог не возвращаться - полторы недели отпуска перекрывали последний срок. У Тиграна была единственная возможность вытащить любовничка жены на службу - и, разумеется, он ее не упустил. Был и повод - очередной прорыв стесс. В военный котел были брошены лучшие отряды, ну, и смертники, в первую очередь. Тигран без зазрения совести отправил туда и капитана Л’Энетар. И когда беспощадная, как и всегда в случае со стесс, бойня была окончена, просто «забыл» отправить офицера на обычную в таких случаях процедуру стирания памяти. «Пусть помнит. Пусть сходит с ума. Пусть!»
А сам вплотную занялся поисками жены, в очередной раз пропавшей из виду. Нашел - он не мог ее не найти. И снова позвонил:
- Доброе утро, моя леди. Как вам спалось? Я скучал, а вы? Да, кстати... Я буду у вас через час.
Через час он и был там. Еще нервничал, что в порт его не пускают, мол, авария. Пришлось воспользоваться служебным положением, но зато Тигран был спокоен - Рея не могла вылететь из закрытого космопорта. Лишь убедившись в том, что ее нет на планете, заручившись свидетельством начальника порта: «Милорд, в названное вами время порт покинул только катер, потерпевший крушение», полковник просмотрел списки погибших. Среди них и значилась Рея Л’Энетар.
Там, в порту его и взяли свои же. Без объяснения причин, без особого труда, да он и не сопротивлялся. Как-то разом пропал весь смысл борьбы. Он не мог сосредоточиться на простейших вопросах, не мог понять, что случилось. И только уже перед заседанием трибунала сообразил, что происходит, и в чем его обвиняют. И усмехнулся своей привычной ядовитой улыбочкой, натягивая маску невозмутимости. Он был уверен, что выкрутится, что не может просто не выбраться из этой ситуации. Но не на сей раз. Родители Реи постарались. И Тиграну припомнили все - злоупотребления служебным положением, все, кто был в списках его должников, разом вспомнили мелкие прегрешения, постаравшись утопить его, и мелочи накапливались, как снежный ком. Но основным обвинением стала преступная халатность и манкирование долгом. И по поводу кого! Итари Л’Энетар! Но Тигран только дернул углом рта, это уже было неважно. Реи больше не было.
В себя его привел только приговор. Полное стирание памяти. Он отправлял на такую процедуру только непоправимо искалеченных солдат, и тех потом отправляли в пансионы для ветеранов, где за ними присматривали до самой смерти. Но обычно - только коррекция памяти: убрать воспоминания о боевой операции и гибели товарищей.
- За что? - он рычал и бился так, что рвались прочные кожаные ремни стационарного корректора. Тогда его зафиксировали стальными обручами - руки, плечи, бедра, ноги, шею.
- Нет! Я не забуду! - вспыхнул нестерпимо яркий свет. - Меня зовут Тигран Этеро... Тигран Этеро... Тигран...
*********
На обочине дороги, ведущей из порта в город, в пыли, сидел мораллес, издалека казавшийся совсем подростком. Он не голосовал, не махал рукой, просто смотрел, как мимо проносятся пассажирские и грузовые флайты. Один резко притормозил. Опустилось окно.
- Эй, ты! Сколько лет? Чего молчишь? Жрать хочешь? Садись.
- У меня нет денег… - парень поднял голову, откидывая с красивого лица длинные, тщательно расчесанные, хоть и грязные, алые кудри.
- Да ладно, подвезем и за так, да, девочки? - из машины раздался многоголосый смех.
- Хорошо, спасибо, - мораллес с опаской вошел в салон. На заднем сидении бесстыдно развалилась парочка девиц нетяжелого поведения. Одна протянула ему бутылку:
- На, выпей, у меня сегодня день рожденья.
С двух глотков чего-то крепкого у парня закружилась голова. Ноги перестали держать, и он съехал на сидение, сворачиваясь в клубок.
- Готов? Красивая куколка. Сделай ему укол, малышка. За него дорого дадут в квартале Лилий.
Часть вторая: Вспомнить, простить и забыть
1. Преодоление
- Тигран! Тигран, твою мать, где тебя носит, скотина ты мораллесская! - орал, стоя на трапе яхты, Итари, и ветер разносил его вопль по всему вроде бы пустому стартовому полю. Ну, это поле было пустым, а вот ангары вокруг... Из-за одного из них и вынырнул штурман, второй пилот, и навигатор в одном лице - Тигран. Эдакая изящная статуэтка - безделушка. Сволочь, скотина, невыносимая тварь, беззастенчивый манипулятор и вообще - чистокровный мораллес. И этим было все сказано. Только у них, чистокровных, такая сволочная натура. Итари же вот не такой? Длиннющие, аж до задницы, надо сказать, весьма аппетитной, темно-алые, как запекшаяся кровь, волосы вились за Тиграном знаменем. Глаза, похожие на расплавленный янтарь, возбужденно сверкали, на щеке длинная царапина, набухшая кровью: явно с кем-то подрался.
- Не ори, - мелодичный, несколько похожий на девчачий, голосок мгновенно остудил весь пыл Итари, - я вовремя, - и, правда, цифры на электронном табло диспетчерской башенки мигнули и показали полдень. - Ждем еще кого-то? - нагло поинтересовался Тигран, щурясь на солнце, - Погодка какая, а? Лучше не придумать. Ты специально выбирал?
- Если кто-то забыл, то день отлета выбирал ты, - огрызнулся Итари, поднимаясь на борт. Тигран проследовал за ним, в узком, едва одному пройти, коридоре умудрился змеей проскользнуть вперед, в пилотскую кабину, начиная тестирование систем и прогон предстартовой. Отвлекся на секунду:
- Тебя долго ждать, кэп?
Итари смерил взглядом тонкую фигуру. И сдернул с верхней полки аптечку. Встал за спиной пилота и чуть повернул к себе за подбородок узкое лицо.
- Сначала займемся боевыми ранами, а ты пока расскажешь, где они получены, - и на попытку отдернуться прижал к пульту: - Что за неподчинение приказам? Докладывай, давай!
Мораллес поджал тонкие, выразительные губы, кривя их в полупрезрительной ухмылке:
- Это раны? Да через час от них и следа не останется. Особенно, если вашшшши... - он зашипел, когда Итари нанес на царапину бальзам, - …чуткие пальцы их обработают, - и вывернулся из рук. Говорить, где был и с кем подрался, Тигран отказывался, это его личное дело.
- Да ты еще не знаешь, какие они чуткие, - прямо на ушко проговорил Итари, сам прифигевая от своего поступка. И на две секунды раньше изумленного взгляда Тиграна сделал серьезное лицо и протянул руку к пульту:
- Смотри, я вот тут немного изменил, теперь программное управление будет действовать не через повторный код, а через ответ на вопрос.
Тигран картинно побился головой о край пульта:
- Боги мои чешуястые, кэп... И какой вопрос-ответ? - от капитана, снова перешедшего в наступление, можно было ждать чего угодно, так что мораллес только вздохнул. И выжидательно уставился на Итари: - Если вопрос «Пересплю ли я с вами», кэп, то ответ однозначен - нет.
- Зачем программе с тобой спать? А мне и подавно это давно известно. Вопрос звучит так: «Кто на свете всех милее, всех румяней и рыжее?»
Отчаяние в глазах Тиграна переросло в обреченность.
- Кэп, ты в своем уме? Мне что, система каждый, КАЖДЫЙ раз это выдавать будет? У меня в экстренной ситуации есть три секунды ввести двенадцатизначный код. А искин только полминуты запрос будет делать! Все! - Тигран подорвался с места, возмущенно отталкивая Итари и набивая что-то на панели управления. - Я отказываюсь так летать. И код я поменяю, пофиг, что короткий. Пофиг, я сказал! - это он рычал системе, вздумавшей сопротивляться.
- Не старайся! Не влезешь, там тоже все изменено, - спокойненько наблюдал за происходящим капитан. - Раз ты двенадцатизначный успевал набрать, то уж ответ на этот вопрос точно успеешь. Главное, постараться. А тренировка, как ты помнишь, залог победы. Так я пошел? Мне пора быть уже у себя. Тебя нигде больше не задели? - руки пробежались по напряженным бокам пилота, - Не дергайся, я только проверил, все ли у тебя с собой, а то вдруг что потерял в драке.
- Итари, я тебя прибью, - бесстрастно и на полном серьезе пообещал Тигран. Ввел пароль-ответ, задал курс, запросил разрешение на взлет. Диспетчерская дала добро, и мораллес, ядовито усмехаясь, мстительно врубил разгон на максимальной скорости. По внутренней связи донесся сочный мат и грохот.
- Упс, этажерка? Или табурет? Хотя, какая разница, все равно выбрасывать, - констатировал Тигран, переходя на субсветовую и запуская подготовку к гиперу. Мат сменился молчанием, а потом смехом:
- Ну, видишь, какой ты умница, я в тебе никогда не сомневался, Тир! Только где свои навыки пилота растерял? Будешь так обращаться с моей Любимой, растрясешь все драгоценное!
- Ничего, драгоценное от тряски только становится... мягче, - хотелось заложить крутой вираж и треснуть «Любимую» Итари о ближайший астероид. Тигран ненавидел, когда капитан сокращал его имя так. Вообще как-либо еще. Тигран. Неужели трудно выговорить? Но нет! Итари предпочитал говорить: «Тир», «Тигр», «Ран», и еще штук пять вариаций. Но полным именем звал его редко. Что за нелюбовь, блин?
- Разве ты не помнишь, что один из пунктов контракта гласит: «Беречь яхту «Любимую», как себя»? Это нетрудно, совсем нетрудно, нужно только, чтоб она и твоей любимой стала, Тир... Ну, скажем, сестрой! - желчь капитанского голоса вполне была подстать яду пилота.
- Я ее люблю. Ой, как я ее люблюююю... Как я ее отлюблю в гонке! Вовек не забудет... сестра, мля. Любимая, - Тигран чувствовал, что еще секунда, и сорвется. Беречь как себя? Ну-ну. Он себя никогда не берег. Просчитался капитан с этим пунктом. Два года в гонках участвуют вместе, а Итари так и не понял, что Тиграну себя беречь незачем.
- Приготовиться к гиперпереходу. Кто на свете...
Тигран, рыча на выдохе, быстро ввел пароль-ответ, врубил переход и откинулся на спинку штурманского кресла. Стиснул зубы, пережидая неприятные ощущения перехода. Потом напился минералки из холодильника. И доложил, хотя у Итари в каюте был монитор телеметрии:
- Переход выполнен успешно, кэп.
- Замечательно. Теперь второму пилоту отдыхать. Без возражений. Справлюсь. Будем из гипера выходить, разбужу, - Итари без разговоров перевел управление на себя.
Ну и как это назвать? Отдыхать! Да Тигран же... А что Тигран? Да, устал. Да, именно поэтому пропустил этот удар самым кончиком ножа поперек щеки. Мораллес добрался до своей каютки, крохотной, но ему больше было и не надо. Разделся, оставаясь нагишом - иначе спать не получалось. Просто не засыпал он, как бы ни был измучен.
Ушел он? Да, в кабине уже его нет. Мальчишка, такой мальчишка. Почти в каждом порту находит себе приключения, ну, если не на свою пятую точку, то на все остальные, и не по разу. Сначала шляется по притонам-барам, а потом отбивается от пьяных приставал. Что его тянет туда вечно, будто медом намазано, хотелось бы знать? В поисках ответов на этот вопрос Итари пару раз играл в детектива, но ничего не вынюхал. Сидит его второй, потягивает пиво да глазами постреливает. Подходящих с неприличностями - отфутболивает.
- Вот что ему надо, а, Любимая? - риторически вопросил капитан, включив систему. И в наушниках раздался нежный смех. Смех, по которому он так скучал:
- Ну, вы, мальчики, разбирайтесь как-нибудь между собой, что кому нужней!
Тигран, зарывшись лицом в прохладные простыни, ворочался и метался. Сегодня не удавалось уснуть, отключив себя, никак. Прикосновение ткани к коже приносило раздражение и почти боль. В таком состоянии мог помочь душ, но на яхте не было водяного душа, только ионный, а от него было еще хуже. Тигран застонал и сел, лохматя волосы.
- Ладно, один раз… Только один раз, пока я не свихнулся… - он встал, покачиваясь, как сомнамбула. Вышел из каюты, постоял перед дверью капитанской, собираясь с силами. И открыл ее, шагая внутрь. Как был, нагишом, только в плаще своих алых кудрей.
- Да что ты будешь делать! - услышав открывающуюся дверь, возмутился Итари. - Я ж тебя спать отправил! Не собираюсь терпеть твои...
Лучше бы он не оглядывался. А, оглянувшись, потерял голос, себя, мысли. Видел только это прекрасное тело, словно ангел зашел в каюту. Кожа будто подсвечивалась изнутри, на тонких чертах лица отголоски какого-то страдания, а цвет волос вокруг - фантазия художника-символиста.
- Тир, что с тобой? - пролепетал капитан, не слыша себя и не в силах отвести взгляда.
- Ударь меня. Сейчас же, - в голосе Тиграна даже не просьба звучала - приказ. - Ударь, чтобы вырубило. Или хоть несколько раз. Мне надо, - подошел ближе, почти вплотную, так, что капитан почувствовал аромат его волос. Итари отшатнулся, насколько позволяло кресло:
- Ты рехнулся, Тигран? - пилот не выглядел сумасшедшим. Отстраненным, выбитым из колеи, но не психом. При этом вел себя, как шизофреник. Нужно было сказать хоть что-то, но подобного опыта у капитана не было. А прошлое подсказывало только одно решение: насмешку: - Я всегда подозревал, что у тебя крыша на одном гвозде, но не до такой же степени! Что, сорвало? - и добавил, давя из себя ухмылку, - Давай лучше трахнемся. Обещаю, тебе понравится!
- Ясно, - Тигран развернулся на пятке, взметнув волосами, кончики огненных прядей хлестнули Итари по лицу, - ни в чем-то на вас нельзя положиться, - донесся его ровный голос, и дверь мягко захлопнулась.
У себя в каюте Тигран достал прочные наручники, купленные у бывшего охранника по дешевке, выдвинул встроенное невесть для чего, но должное пригодиться именно сейчас кольцо из стены и пристегнул себя к нему. Лег, едва сдерживая шипение: боль от прикосновения ткани к коже выводила из себя.
Итари остался сидеть, пытаясь сообразить, померещился ему этот дивный диалог, или все было на самом деле. Он включил автопилот - «Позаботься, любимая!» - и прошел к каюте Тиграна. Прислушался. Сильно прислушался. Тишина. «Мне точно приснилось. Наверно, придремал», - решил Итари и уже собрался назад, как из каюты донесся тихий, но явно приглушенный стон. Он, не сомневаясь, стукнул в дверь и, не дождавшись ответа, нажал сенсор и вошел. Челюсть поднимать было некому. Тигран беззвучно, а оттого еще более страшно, метался по своей постели, как попавший в капкан дикий зверь. Рыжий лис. Или тигр. Скорее, ему подходило второе, потому что от любого соприкосновения с постелью тело мораллеса покрывали алые полосы. По руке, прикованной к стене наручниками, стекали капли отсвечивающей голубым крови. Глаза Тиграна были широко распахнуты, черны от расширенных зрачков, хотя вряд ли он хоть что-то видел. А капитан вспомнил, что иногда, раз в два-три месяца его второй пилот являлся или избитым, как боксерская груша, или долго еще ходил с перемотанным бинтами запястьем. Мораллес снова не сдержал тихий стон, скрипя зубами и стискивая губы.
Вырубить? Да, наверно, это только и поможет. Объяснения он, разумеется, потребует, но сейчас надо что-то предпринять. Итари бросился к себе, достал из тайника пистолет, из другого - заряды со снотворным, которые остались от последней охоты на тругов. Прикинул мысленно дозу: много не должно быть, труг ненамного меньше мораллеса. Вернулся бегом, присел на край кровати и почти обнял.
- Прости, Тир. Что-то ты мне не нравишься, - и выстрелил зашипевшему пилоту в мягкую часть бедра. Буквально, секунды хватило, чтобы мораллес обмяк и перестал метаться, заснув. По его губам скользнуло слабое подобие улыбки. Боль медленно разжала свои тиски, отпуская. Кровавая пелена перед мысленным взором рассеялась, оставляя Тиграна наедине с черным небытием. Заряда снотворного должно было хватить на то время, которое длится приступ.
Итари аккуратно отцепил наручники. Уложил безвольное тело поровнее и присел рядом, поглаживая и распутывая алые пряди.
- Что же это с тобой, Тир? Любимая, ты не подскажешь, что за приступ у второго пилота?
Мелодичный голос искина ответил спустя несколько секунд, будто сомневался:
- Судя по изменениям кожного покрова - кетранская лихорадка. В случае, если приступ гасится болевым воздействием третьей ступени, она же, отягощенная изменениями ментальной картины. Проще говоря, кто-то запрограммировал твоего пилота на приступы, поставив блок через нервную систему. Не понимаю только, почему он еще не обратился к Наставникам Юных, с просьбой снять внушение?
- Наслаждается, видимо, - пробурчал капитан, скрывая злость, - А эта лихорадка может сниматься только Нагами? Или тем, кто устроил это удовольствие, тоже?
- Конечно, но кто это сделал, мне неизвестно. Скорее всего, ему тоже, - мягко добавил искин, - за что ты на него злишься?
Тигран вздохнул во сне и перевернулся на бок, закидывая голую ногу на бедро капитану. Тихонько сопел, временами вздрагивая, как наплакавшийся ребенок.
- Злюсь, что этот балда не сказал и не предупредил, что болен, - нежно, уже растеряв свой запал, ответил Итари. - А если бы это случилось прямо во время гонки? Так рискует.
Он уже откровенно любовался Тиграном. Таким расслабленным, таким доверчивым. Красивым, такого бы на открытку. Соблазнительным, а что скрывать, да, соблазнительным, еще каким. И далеким, ведь Итари дотронуться даже до него не мог. Вспомнилось, как приставал, а Тир отбрыкивался. Может, ему больно было от прикосновений, а Ит...
«Всё, пока не вылечится, не стану трогать, - решил капитан, но тут же протянул руки и сгреб шелк волос: - Вот же еще пытка! Ну, подожди, я с тебя все контрибуцией сниму».
Чувствуя, что скоро сдерживаться не хватит сил, еще немного - и он обнимет это соблазнительное чудо, Итари поднялся и вернулся в каюту:
- Вот была бы ты тут, любимая, сделала бы мне, одинокому, кофе!
Тигран очнулся, не совсем понимая, почему лежит в своей постели не пристегнутый, почему у него перебинтовано запястье и почему, если капитан его отцепил, он не убился о стены еще ночью. Потому что снять приступ дикой боли, ломавшей и корежившей все тело, можно было только другой болью, приходившей извне. Мораллес сполз с койки, покачиваясь, как с перепою. На бедре расплывался синяк, багровый, безобразный, с алой точкой укола. Тигран усмехнулся и тут же болезненно поморщился от ударившей в виски боли. Значит, капитан применил единственное безотказное средство - усыпил его. Интересно, чем? Обычные снотворные на него не действовали. Итари так и увидел его, когда очередной раз заглянул в каюту, чтобы проверить, спит ли, все ли в порядке. Увидел, сидящего на постели и сжимающего голову руками. Стараясь не обращать внимания на сонную наготу пилота, подошел и присел на корточки, остановив себя от прикосновения:
- Проснулся? Совсем не помогло?
- Помогло, - хрипло отозвался Тигран, - живой же, как видишь, - он даже не шевельнулся прикрыться. - Ты чем меня? Отходняк жуткий, как будто в голове наша «Любимая» всеми движками молотит... - качнулся, задевая капитана растрепанными волосами, с мучительной гримасой облизал пересохшие губы, - и во рту пустыня... из помета Нагов... Гадость какая, боги...
Итари довольно усмехнулся: похмелье дело проходящее, это не приступ, разберемся.
- Давай ложись снова, я тебе воды и чего-нибудь от башки, ну, то есть, от головной боли принесу. Будешь как новенький, - уже пробормотал он, отводя взгляд от того еще зрелища: мораллес с закрытыми глазами откинулся спиной назад на сбитую постель.
Набирал воды, до половины закидывая в стакан ледовые кубики, не позволяя себе думать, представлять, разрешать. Да, хотел, всегда хотел. Как можно не хотеть эту соблазнительную сволочь! Но не сейчас - когда тот болен, да еще таким. Надо же было бедняге так попасть! И Итари, решив тоже охладиться, разгрыз лед зубами. Захватив по пути приготовленное средство, которое посоветовала «Любимая», с серьезно-невозмутимым лицом зашел снова к пилоту. Слава всем богам - тот лежал, уже завернутый в простыню. Пилот открыл воспаленные, покрасневшие глаза, попытался выпутаться из объятий простыни и не смог, откинулся снова на подушку:
- Ты меня довел, тебе и поить, - и только следил из-под ресниц, как капитан подходит, осторожно, словно к спящему или больному зверю. - Да ладно... - кашлянул, горло продрало наждаком, - я же не кусаюсь.
Темно-алые ресницы трепетали, как крылья бабочек, губы так умоляюще изгибались, страдальчески-капризно, как у больного ребенка. Он и выглядел ребенком - по меркам людей, лет на четырнадцать, причем, хрупкой девочкой, а никак уж не лучшим пилотом года. - А у тебя вид, будто я тебя есть буду, - невинно заметил, снова жадно облизываясь на стакан с водой. В нем мелодично позванивал лед, и жажда становилась просто невыносимой. Итари чего-то все медлил. Тигран с трудом перевернулся, пытаясь сесть в своем простыночно-гусеничном виде.
- Ты долго еще мучить меня будешь?
Капитан едко усмехнулся на эту фразу и, решившись, подошел, приподнял голову Тиграну и поднес воду к губам. После нескольких глотков мораллес начал оживать, даже вытащил руку из-под простыни и ухватился за стакан сам. Тогда Итари выпустил его из рук и отступил, отворачиваясь, к выходу:
- Давай, приводи себя в порядок, да вылазь! Быстрее встанешь, быстрее начнем.
- Начнем чего? - буркнул ему в спину Тигран, - Сигнала же не было, мы что, уже вышли из гипера? А почему ты меня раньше не разбудил? - он допил воду и разгрыз мелкими, как речной жемчуг, острыми зубками кусок льда, - Оооо, блаженство, просто неземное.
- Это для тебя, болящего и лежащего на смертном одре, сигнала не было. А живые, уже два часа, как из гипера вынырнули и вынуждены теперь время терять, - скользя глазами по обшивке, будто проверяя ее, сообщил капитан. - Ты мне вот лучше доложи, как часто и как интенсивно у тебя такое случается. Что ты предпринимаешь и как собираешься разбираться? Любимая сказала, что к Нагам тебя надо. Почему не шел?
- Потому что, - Тигран явно не намерен был говорить на эту тему. - Не часто. Не страшно. И разбираюсь я с этим обычно сам. Мы с тобой уже сколько вместе летаем, я хоть раз подвел? - он все-таки встал, придерживаясь за стенку. Дошел до встроенного шкафчика, отыскал свою одежду. Натянул, кривясь и мысленно матерясь, комбинезон: - Сейчас еще стимулятор себе вколю, и буду, как огурчик. Зелененький и в пупырышку...
- В пупырышку, говоришь? - капитана подтянуло, словно магнитом невиданной силы, к мораллесу, путающемуся в застежке и непричесанных волосах. Левая его рука приподняла всю гущу алых локонов, в то время как правая расправила комбинезон. Потом обе руки встретились на застежке, а хриплый голос просипел пилоту прямо в ухо:
- Издеваешься, да? Чего хочешь? Чтоб я весь день представлял, что у тебя под комбезом ничего нет? Этого добиваешься - чтоб совсем съехал? Ведь прибью когда-нибудь... - и руки застегнули молнию так быстро, что она закусила кожу на груди.
«Да сколько ж можно...»
Тигран жалобно вякнув, зашипел:
- Больно, идиот! - перехватывая руку Итари, оттянул замок молнии, освобождая прищемленное место. - А ты не представляй, чего там представлять? Чего ты еще не видел? Или не насмотрелся ночью? - он зло закусил губу, глядя снизу вверх на высокого полукровку. - Что, так тянет меня полапать? Аж мочи нет? - усмехнулся, быстро опуская руку по телу капитана, проводя от груди к паху, - О! И впрямь, глядите-ка, люди добрые, капитан наш не головой думает, вся кровь от мозгов отлила, - бесцеремонно лапал, с вызовом уставившись в бешеные глаза Итари. Тот с силой прижал наглеца к железному шкафчику:
- Какая же ты дрянь! Ночью я не только смотреть мог, но и все остальное. Только... не пошел ли бы ты, господин Второй Пилот, степью ковыльной? Раз уж так хорошо один справляешься, и помощник тебе не нужен! Всё! Последняя гонка! А теперь, на место свое! - капитана вымело вихрем за дверь, только замок хлопнул. И зазвенело тишиной.
- Ну и пойду... степью... - Тигран обессилено сел на постель и рассмеялся зло и горько, - пойду, капитан, подальше от тебя. На хрена тебе мои проблемы, своих тебе хватает.
Снова заставил себя подняться, отыскал в аптечке стимулятор. Сделал укол, жестоко вгоняя иглу в плечо. Поморщился, протер след от укола тампоном и пошел в кабину. После стимулятора его чуть потряхивало, но боль отпускала, голова уже не кружилась и тело наполнялось привычной легкостью. Вошел, сел на свое место, пристегнулся. Не глядя на Итари, сказал:
- Выиграем гонку - высадишь в конечном пункте.
- Не выиграем, высажу там же, - стальным голосом отозвался капитан, отключая автопилот «Любимой», и снова переводя управление на пульт.
- Я никогда не проигрываю, - столь же жестко ответил пилот, - Два часа, говоришь, потеряли? - тонкие пальцы заметались над пультом, прогоняя курс, корректируя его. - Ничего, нагоним. Все за победу, так? - вжата до отказа пусковая тангета. - Ну, держитесь, капитан.
Яхта рванула с места, как ужаленная комета. Только след замерцал, будто разорванные частицы космической пустоты, потревоженные ей, собирались вместе.
Гонка была бешеной. Кажется, Тигран еще никогда так не выкладывался, выжимая из яхты максимум мощности и маневренности. Трасса была сложной - гонка премиум-класса, приз стоил затраченных усилий. А с каждым парсеком, оставшимся до финиша, с каждым обойденным соперником, Тигран все больше мрачнел.
Итари как никогда спокойно контролировал гонку, отправляя на экран Тиграну данные, чтобы тот мог как можно лучше маневрировать. Куда девался запал, который всегда заставлял его вопить во время обгона страшными матами, куда исчезла радость близости победы, кураж, застилающий мозги? Всё спокойно. Итари даже, автоматически делая требующую мгновенной реакции работу, мог мысленно думать о будущем: «Пойду к Деду, паромщиком между Террой и Крутом». «Любимая» молчала, никак не комментируя происходящее. Только помогала, чем могла. «Умница моя, - с нежностью подумал про нее Итари, - мудрая моя женщина. Только ты со мной всегда. Только на тебя надеяться можно». И закусил губу, когда Тигран заложил особенно крутой вираж.
2. Срыв
Они все-таки пришли первыми, на какие-то минуты обогнав самого яростного своего соперника, давнего недруга. Тигран подвел яхту к причальным фермам финишной базы, машинально облизывая кровь с прокушенной в напряжении губы. Заглушил двигатели и уронил руки с пульта. Пальцы дрожали, да и вообще его трясло от озноба, ведь за прошедшие с момента старта сутки он не позволил себе ни на секунду оторваться от пульта, а действие стимулятора закончилось уже давно.
- Вот... все. Я пошел собираться, - сдвинуться с места было так же тяжело, как в одиночку пытаться сдвинуть «Любимую» без движков, - И... Итари, прости, за вчерашнее. Я наговорил лишнего.
Капитан молча кивнул головой, уставившись куда-то в иллюминатор. Зубы стиснуты до хруста. Ни слова, а то не сдержаться. Пусть идет, пусть катится на все четыре, пусть мутит, с кем хочет, пусть шатается, где вздумает... Кулаки до белизны в костяшках сжали рычаги.
«Ну, давай же, уматывайся, и побыстрее!»
Тигран поплелся в свою, бывшую уже свою, каюту, сдерживая желание просто сесть на пол и разреветься. Нет уж. Не дождетесь. Сколько раз он так уходил? Слишком много, чтобы в этот раз позорно сдаться своим чувствам. Да и впутывать Итари в свои проблемы не стоит, капитан слишком близко к сердцу принимает все.
Собрал рюкзак, не так уж и много у него было вещей. Ласково погладил статуэтку танцующего мальчика, подаренную ему Итари в честь первой их победы, когда, не сдерживая восторга, сплясал на столе в каком-то кабаке, где они ее отмечали. «Пусть останется, или взять? Хоть что-то на память...» - пальцы слишком крепко сжались на хрупком коралле, из которого была вырезана фигурка. Тот хрустнул, и в руках у Тиграна остались только обломки. Это стало последней каплей. Он рухнул на заправленную койку, захлебываясь слезами, кусая и без того распухшие губы, лишь бы не проронить ни звука. Все, все его прошлое вот так превращалось в осколки.
- Ну, раз он не спешит, тогда уйду я! - Итари, не помня себя, пронесся по коридору и дернул рычаг разгерметизации. Он сработал, но дверь отчего-то не сдвинулась ни на дюйм под толчком плеча. Итари попробовал еще раз. Опять безрезультатно.
- Да что это такое?! - капитан уже готов был разнести и дверь, и стены, лишь бы выйти наружу, не думать о том, что Тигран там собирается, складывает вещи и уйдет, так ничего и не поняв.
- Итари, дорогой, идите к нему, - нежный голос искина прошелестел словно бы не слышно, но Итари услышал его где-то внутри себя. - Идите, вы так нужны ему сейчас.
Капитан ошеломленно помедлил и, как всегда, послушал свою «Любимую»: пошел к каюте своего пока еще второго пилота. Тигран не слышал тихого шипения открывшейся двери, он вообще ничего не слышал, прижимая к груди кусочки кораллового чуда, свернувшись вокруг него калачиком.
- И'Таар, аншааар шесс... Ашшерх... Роэнлин... - рвалось из самого сердца, точно так же крошащегося от горя. Не мог он этого сказать, не имел права. Но вдруг замер, не веря себе: по волосам ласково, без всяких намеков, гладила сильная рука. Так успокаивающе, так по-родному, что мораллесу не осталось выбора. Он потянулся к этой руке и оказался в объятиях Итари. Не хотелось вырываться, хотелось только остаться в тихой бухте этих рук, чтобы вечно слушать успокаивающие неловкие слова:
- Ну, ладно, ну, погорячились... Незачем так убиваться... Ты меня тоже прости, я постараюсь...
- Я разбил ее! - всхлипнул Тигран, протягивая ему в ладони расколотую статуэтку. - Разбииииил... - и уткнулся ему в грудь, разрыдавшись громко, безутешно, так, что мундир капитана мгновенно промок от слез. И в этом «разбил» было все: горечь от того, что раз за разом приходилось отталкивать, жалить ядовитыми словами, злыми взглядами и поступками, надеясь оттолкнуть совсем, и что поймет, простит. - Итари... Я не хочу... но столько проблем со мной... зачем тебе это надо... Итаааааари!
Капитан качал в объятиях победителя гонки и сам еле сдерживал то улыбку, то слезы.
- Да с тобой-то как раз у меня проблем нет. У меня с собой самим проблемы. Но я справлюсь, Тир, правда, я постараюсь. Не буду приставать больше, не бойся. Я ж понимаю, насильно мил не станешь. Просто... я ж еще и беспокоюсь за тебя. Если бы ты рассказал все, как есть, может, мы и нашли бы выход. А то я, как слепой, иногда. А с остальным... Ты пойми, у меня же ничего нет. Только Любимая и... и ты... - закончил он совсем уже шепотом. Тигран успокаивался, прижимаясь к капитану и, кажется, совсем не собирался шипеть на то, что тот так близко. Только прятал глаза, не решаясь поднять голову и посмотреть ему в лицо. Выронил из рук белые кусочки коралла, осторожно, несмело обнимая, словно боялся, что оттолкнет.
- Итари, я просто никогда... не насильно же... И что рассказать? Я не помню, ты же знаешь, ты меня каким подобрал на Торне? Я имя свое помнил едва. И просто... это не мой страх, понимаешь? - еще сильнее прижался, горячий, хрупкий, нежный. Трясущийся в ознобе, перемешанном с ужасом. Но это был не осознанный страх, это тело каменело от напряжения, чувствуя прикосновение сильных рук, хотя душа так их желала.
Итари, не выпуская дрожащее тело из рук, заглянул прямо в звездчатые глаза, наполненные каким-то нездешним страхом:
- Тебя что, обидел кто, а? Чего ты так боишься?
Но Тигран только головой отрицательно качал, и Итари решился:
- Тогда... тогда тебе надо вернуть твою память! Чтоб ты все-все вспомнил. Чтоб знал хотя бы, чего бояться.
- Если я пытаюсь вспомнить, начинается приступ, - предупредил Тигран, вздохнул и, пересиливая себя, потянулся к нему, обнимая крепче. - Но и к Нагам идти... Думаешь, это просто? Я уже пытался. Добился назначения, пришел, но так и не сумел заставить себя войти в кабинет Творца. Как будто мне запретил кто-то, да еще и поддал под зад, когда я оттуда улепетывал. Не могу, Итари. Сам не смогу, - уточнил, передернув плечами. Уложил голову ему на плечо, касаясь сухими, искусанными губами полоски кожи над воротом мундира.
- Хочешь, свяжу и оттащу? - растерянно предложил Итари. Куда деваться, не иначе, странный сон, хоть не шевелись, чтобы не проснуться.
- Свяжи, - привычно-ядовитый тон возвращался к Тиграну, но разворачивать колючки сейчас, значило разрушить то хрупкое понимание, которое установилось между ними, - тебе я доверяю.
- Ну, вот вернемся в порт, и свяжу, если не успеешь сбежать. Оттащу к Нагу, пусть мозги тебе поправят. Слушай... - Итари замолчал, осененный какой-то мыслью.
- Я слушаю, - мягко напомнил Тигран, усмехнувшись, вот так всегда, начнет, а ты жди, когда отвиснет и продолжит. - Что, Итари? - и не смог сдержаться, ткнулся носом в шею, вдыхая запах капитана, привычно разделяя его на составляющие. Вот пахнет его одеколон, нотка хвои, бергамота и орхидей. Вот так пахнет лосьон для бритья, слегка мыльным, терпким запахом. А вот так - сам Итари, теплым, родным ароматом... Знакомым, но никак не вспомнить, откуда знаешь его и что это за запах.
- Давай я с «Любимой» попробую? Она, помнится, медитировать меня учила, чтобы я посдержаннее был, - и поспешно ответил на язвительную усмешку, - Вовсе нет, помогло, еще как. Ты просто не знаешь, какой я раньше был… - горечь памяти заставила его замолчать и не продолжать дальше, он-то, в отличие от Тиграна, свое прошлое помнил слишком хорошо.
- Итари, я обещаю не грохаться в обморок и не закатывать истерики, если ты... тебе захочется... меня... - решимость таяла с каждым словом, и в душе снова поднимался слепой ужас, так что, начав за здравие, Тигран кончил за упокой, совсем тихо, - ...поцеловать. Или еще что...
«О Боги и Богини! И за что мне это искушение?!.. Как там Любимая учила? Вдох, выдох. Это должен быть выбор двоих».
- Я лучше подожду, пока... пока тебе самому захочется меня поцеловать, - Итари все усилия приложил к тому, чтобы объятия так и остались успокаивающе-дружескими. - Тебе же легче, Игри. Ты уже знаешь, что я хочу и жду. Так что как только, так сразу! Договорились?
- Спасибо, Итари, - Тигран выдохнул с таким громадным облегчением, что закружилась голова, - Спасибо тебе за все, мой капитан. Знаешь, я бы... если бы ушел - идти мне некуда больше.
- Хм, это даже... даже успокаивает, с одной стороны! А я собирался связывать и к консоли приковывать, - за шуткой умело скрывалось некоторое разочарование, слишком уж явно обрадовался мораллес. Значит, совсем не светит, в ближайшем будущем, по крайней мере, не светит.
- Не надо меня приковывать, честное слово, - Тигран улыбнулся, и неожиданно даже для себя уткнулся в шею Итари носом, придвинувшись поближе. Это было не страшно - всего лишь объятия. Он даже не напрягался особо, чтобы не бояться.
- Не буду, - трепыхнулось сердце в капитанской груди. Пусть лучше вот так, доверяет, как брату, и остается на глазах, чем думать, где он, как он. И, отогнав все невеселые мысли по поводу и без, Итари решительно перевел тему: - Так, отмечать победу предлагаю в ресторане на…. Что там у нас поблизости? А то из того, что в пайке, праздничный обед из семи блюд явно не получится.
- У нас ближе всего Тойра, торговая планетка Тарлени, там ресторанов масса. Думаю, найдем, где отметить, - Тигран мягко, почти незаметно отстранился, ускользая из рук. Встал, поправляя комбинезон, некстати вспомнив и прочувствовав, что так и не одел под него белья.
- Тогда по кофюююю, - протянул Итари, будто ничего не замечая, - и вперед! Давай, я пока пойду с «Любимой» полюбезничаю, раз уж она любит меня больше, чем некоторые!
Несильно ткнув пилота в плечо, Итари вышел. За дверью уже выдохнул, помотал головой... и направился, действительно, в маленький узкий закуток, именуемый гордо «кухонном отсеком». На самом деле, в нишу был втиснут крохотный холодильник, а сверху красовалась прикрученная кофеварка.
- «Любимая»! - позвал капитан, насыпая кофейного порошка как всегда больше, чем положено.
- Да, мой капитан, - немедленно отозвался мягкий голос искина. Итари улыбнулся:
- Умная ты женщина, «Любимая». Спасибо.
- То есть увольнение за неподчинение мне не грозит? - ответ прозвучал с неожиданной толикой ехидства, и капитан закрыл глаза, четко увидев перед собой прищуренные, сверкающие смехом родные глаза...
- Мы собираемся пообедать на Тойре, так что, давай, в ту сторону. Тир сейчас подойдет, - голос все же дрогнул, но тренировка многих лет сработала, не подвела.
- Почему ты не зовешь его правильно? - поинтересовался искин, рассчитывая маршрут и вводя данные. Кофеварка негромко заурчала, забулькала, - Курс загружен, осторожно, через десять секунд включатся маршевые двигатели.
- Правильно я его зову. Просто имя у него такое - разное, понимаешь? Иногда он Тир - потому что в цель попадает. Иногда Иг - потому что злюка. Но больше всего ему идет то, чем не назвать, а в имени спрятано - Игра и Грань. Тигран - это на самом деле он, когда все перемешано. Но тогда у меня башка совсем поедет. А мне надо себя... - капитан опомнился: - Тебе бы дознавателем в полиции работать, любимая. Так незаметненько, а все подсознательное тебе и рассказал. Сотри и забудь.
Искин ответил смехом. Тигран сунулся в узкий кухонный отсек, принюхиваясь:
- Чего смеемся? Мммм, кофеек! А у меня так в животе пусто, хоть обшивку ешь. Но тогда ты, кэп, откусишь мне башку. Ой, бедный я, голодныыыый! - он кое-как втиснулся на откидную седушку, проскользнув за спиной Итари, задевая его плечом и бедром, пригорюнился и почти натурально запричитал:
- И никто-то меня, бедного, не любит, и никто не приголубит, а дайте мне водички напиться, а то так жрать охота, что и перепихнуться не с кем!
- Ну, любимая, ты теперь понимаешь, что я прав? - почти свято вознес глаза к потолку Итари. - А я ведь ему все предлагал, но как только до дела доходит, этот динамщик назад сдает и делает вид, что это его замечательный капитан извращенец первого класса. Иди рули уже, горе! Кофе принесу. А жрать, как ты выразился, на Тойре будем. Да! Только давай сегодня спокойно, без твоих приключений вечных, а?
- Я буду послушен, как хорошо воспитанный этуанец, вежлив, как вайши, предупредителен, как тарлени и истинно прекрасен, как я сам, - с совершенно серьезной миной произнес Тигран, выбираясь в коридор, снова мимо Итари, и только там уже расхохотался, пританцовывая, направляясь в рубку, - Учтите, я буду спешить так, как еще ни в одной гонке - иначе мой бедный пустой желудок переварит сам себя! - прокричал уже оттуда.
- Я хочу это видеть, возьмите меня с собой в тот ресторан, где будут давать это представление! - почти пропела «Любимая», озвучив мысли капитана, который, разлив кофе в две высоких кружки, поспешно закрыл их крышками с маленькими отверстиями, единственную посуду, которая позволяла пить напитки на скорости.
- Я серьезен, как никогда! - фыркнул Тигран, изображая оскорбленную в лучших чувствах невинность. Покосился на Итари, пристегивавшемуся к креслу, сцапал свою кружку и врубил форсаж на все сто, задавая ускорение. Тихо взвыла противоперегрузочная система. - Еда моя, я жажду! О, великолепные деликатесы тарлени, я предвкушаю наше свидание! О, трепанги и устрицы, я буду нежен с вами, я полью вас лимонным соком и присыплю лепестками свежайшей зелени, и возьму вас на ложе из... эээ, кэп, на чем там обычно укладывают морепродукты? Кэп? Чего это с тобой???
- Вперед смотри, - отрезал капитан, не вдаваясь в подробности. Тигран не «Любимая», с ним чревато откровенничать. А искин ласково добавил:
- Второй пилот, такими темпами вы по прибытию на Тойру отправитесь не в ресторан, а на ремонтную базу. А в это время трепанги достанутся кому-нибудь более неторопливому.
- Ну, что я снова не так сделал? - все игривое настроение разом испарилось, да и шутить времени не осталось: корабль вошел в атмосферу планеты. Тигран выключил маршевые движки, переводя яхту на антигравы и выводя плавно в горизонтальный полет. Мастерство его и впрямь было достойно так именоваться, корабль даже не тряхнуло, а ускорение он снижал осторожно и постепенно. Наконец, сквозь помехи в эфире прорезался голос диспетчера, запрашивающий данные яхты. Тигран быстро и четко отозвался, не позволяя системе даже вякнуть свой дурацкий вопрос про «Кто на свете...»:
- Все, мы на месте. Сейчас сядем.
В ресторане Тигран подтвердил свои слова и обещания. Напротив Итари сидел ангел во плоти и поедал деликатесы. Если капитан предпочитал мясо, то мораллес был без ума от морепродуктов. Впрочем, после шампанского они пили одно вино - белое, сухое, и, потихоньку пьянея, подшучивали друг над другом. Словно и не было той размолвки до гонки, будто откровенность после тоже была сном. Все как обычно - вот уже капитан расстегнул тугую верхнюю пуговицу, а Тигран снял свой щегольской кожаный пиджак, оставшись в ослепительно белоснежной рубашке. Сегодня только серебряные запонки украшали его рукава.
- Трудновато было в этот раз, да, кэп? - мораллеса уже вело, он давно не пил ничего крепче слабого пива, а тут вино, да поверх шампанского. Зрачки в темно-янтарных, с искрой, глазах расширились, красивые губы то и дело облизывал розовый влажный язык, Тигран улыбался, не отрывая глаз от капитана, любуясь им, как любуются произведением искусства.
- Кажется, устроители гонок усложнили трассу максимально, не пойму только, чего они добиваются? - мораллес подцепил изящной вилочкой кусочек нежной макрели в пряном соусе, посмотрел на него и хихикнул. Слизнул готовую сорваться каплю соуса, смакуя его вкус, - Черти космические, как же тут вкусно готовят!
Частью сознания он понимал, что перебрал уже, пьян, и надо уходить, но сидеть вдвоем с Итари было здорово, это тебе не в одиночку напиваться в баре дешевым пойлом.
- Как, чего добиваются? Чтоб не только мы выигрывали, но и другие. Но... - капитан подмигнул, - не им достался лучший второй пилот. Как тебя еще не увели, не пойму. Радхи после второй гонки уже перекупили, - воспоминание об этом заставило Итари брезгливо нахмуриться.
- Ко мне подкатывали с предложениями, - откровенно признался Тигран, - но зачем? Мне нравится летать с тобой, нравится «Любимая». Кстати, я все хотел спросить: почему ты так назвал яхту? И чей голос у ее искина? Не просто же так, - мораллес задумчиво посмотрел на свой бокал, перевел взгляд на капитана и машинально снова облизнулся. А потом, совершенно не соображая, что делает, потянулся через столик, стирая с уголка губ того капельку соуса. И облизал палец: - Вкусно, блин. Надо было попробовать...
Капитан машинально дотронулся языком до вспыхнувшего места, обмакнул свой палец в остатки соуса и протянул Тиграну:
- Распробуй. И закажем еще, - палец, угрожая повисшей сливочной каплей, остановился у самой кромки прекрасной мораллесской полуулыбки. Тигран приоткрыл губы и обхватил ими палец капитана, слизывая угощение, глаза сами собой закрылись, а из пальцев выпала вилка. Это было вкусно. И странно. Язык проскользил по подушечке, жесткой, привыкшей нажимать не только кнопки на пульте, но и курок пистолета. И еще раз, словно сожалея, что вкусное закончилось, и ища добавки. Итари нежно провел влажным пальцем по приоткрытым губам помощника и не менее нежно спросил на выдохе:
- Еще?
- Умгу, я так и не понял вкуса, - Тигран качнулся вперед и поставил локти на стол, наплевав на правила приличия. - Зачем вилки, если руками вкуснее? - он проказливо улыбнулся.
Капитан покачал головой, словно восхищаясь высшей степенью наглости и соблазнительности мораллеса, зачерпнул в этот раз соуса побольше и даже украсил его веточкой зелени. Угощение снова остановилось в нескольких миллиметрах ото рта Тиграна, а глаза следили за малейшим движением лица напротив.
Тигран снова облизал его палец, на сей раз прихватив его острыми зубками, не отпуская, пока от соуса не осталось и следа. И потом не отпустил, продолжая касаться языком кожи, не понимая, почему так кружится голова и становится трудно дышать. Опьянение захлестывало, вино разом ударило в голову, лишая остатков здравого смысла и соображения. Итари и в голову не пришло убирать руку. Он отдал указательный на растерзание, а остальные прижал к разгоряченному лицу мораллеса. Тихо ласкал кожу на скуле, большим пальцем скользнул по подбородку к шее. Капитану пришлось до боли закусить собственную губу, иначе он был почти готов схватить Тиграна в объятия. Но, сказал, так сказал: пока Тигран не захочет сам, он не попытается повторить своих ошибок. «Попытаюсь попытаться не повторить», - пьяно усмехнулся он про себя.
Тиграну сносило крышу, уж это он был способен еще понять. И пока, как говорил Итари, его «крыша еще держалась на одном гвозде», надо было прекратить... Но, кажется, гвоздь сломался. Или это сломался сам Тигран? Мораллес чуть наклонил голову, прижимаясь щекой к теплой ладони, зачем-то обхватывая запястье капитана пальцами. Он чувствовал, как частит пульс под его прикосновением, словно ускоряется бег времени. До какого предела способен дойти этот хронометр? Пока кровь не вскипит в жилах от напряжения? Пальцы проскользнули под манжету рукава, поглаживая кожу.
Итари задохнулся, глядя, как Тигран играется, - «Или не играется?» - с его ладонью. Какие опасные игры он затеял! Но ощущение горячего дыхания в ладонь делало невозможным остановить этот гейм, заставляя проводить подушечками пальцев по закрытым глазам, бровям, сомкнутым ресницам. Ласкать фарфоровые порозовевшие скулы, почти дотягиваясь до ушка под щекочущими алыми прядями. Было неудобно сидеть в цивильном пиджаке, так хотелось сбросить все преграды между собой и Тиграном. Перенестись в тот миг, когда тот был под одной простыней, но чтобы вот такой - забывший о страхах, каждым движением молящий о ласке. Если б не находились они в самом фешенебельном ресторане, полном публики, разве бы смог Итари ограничиться только невинной лаской? Он и сам не знал. Хотел только надеяться, что смог бы. Но это убеждение таяло все быстрее. Тигран выпустил, наконец, его палец из плена губ, взамен целуя ладонь, трогая ее кончиком языка. Сильнее сжал пальцы на запястье, словно пытался укротить бешеный пульс Итари.
- Тут... слишком много народу, И’Таар. Слышишь? - вскинул совершенно пьяные глаза на капитана, кусая губы, задыхаясь от желания снова почувствовать вкус его кожи. - Слишком много...
Итари молча кивнул, стиснув зубы, и поднялся, потянув Тиграна за собой. Тот легко, словно намагниченный, двинулся следом из зала. Официанту, принесшему десерт, осталась лишь визитная карточка с номером искина, куда он, усмехаясь, и отправил счет за обед, представляя, за каким десертом так быстро смылись победители нашумевших гонок - голографии были во всех спортивных изданиях Сети.
Тигран машинально переставлял ноги, не отпуская руки капитана, не соображая, куда идет. И что будет, когда они туда дойдут, куда - неважно, он тоже не думал. Хотя, нет, думал, смутно, урывками, представляя, как он попробует на вкус не только его пальцы, но и губы, раз уж ему перепало так мало лакомства. Наверняка, у губ Итари привкус вина и специй... На лестнице Тигран споткнулся, ухватившись за руку, и Итари на автомате подхватил, прижав к себе. Оба вздрогнули, как обожженные одним огнем. Итари стоял, не зная, чего ожидать от мораллеса, оттолкнет или нет? Ведь сейчас тот, наверняка, почувствовал, что сдержанность капитана - это такой же цивильный костюм, а под костюмом... Дыхание смешивалось, как вино и огонь, напряжение между ними двумя грозило взрывом. Итари, как в ресторане, легко провел пальцем по губам Тиграна и, когда тот так же ответил, облизнув кожу, отнял на этот раз и, дождавшись удивленного взгляда, прижал влажный палец к своему рту. «Хочешь? Скажи, покажи, что не оттолкнешь, что сам хочешь», - было в этом жесте.
Мораллесу пришлось привстать на цыпочки, но и так он не дотягивался, слишком большая разница была в росте с Итари. Тогда он ухватился за его плечи, заставляя пригнуться. И послал все ко всем чертям, жадно приникая к таким манящим губам поцелуем. Откуда он умеет целоваться? Кто и когда его учил? Все это сейчас было таким неважным, далеким, как и страх прикосновений, как и вечные попытки достучаться до собственной наглухо запертой чужим запретом памяти. Не существовало ничего, кроме каменно напряженного тела, разделенного с Тиграном только жалкой преградой в виде одежды. «Хочу, да, ты же видишь, чувствуешь - хочу, сейчас, сейчас же, немедленно!» - и дикий, обжигающий взгляд янтарных глаз.
У Итари после этого поцелуя сорвались все тормоза. Притиснув к себе одной рукой тонкое тело мораллеса, он другой подхватил Тиграна и почти снес по лестнице. Свернул за перила и прижал причину своей несоображающей головы к стене. К алкоголю-то он был крепок, а вот против поцелуев не устоял. Устоишь тут, когда даже в самом эротическом сне не снилось, что Тигран умеет так целоваться, устроив дуэль на языках. А какой вкус был у этих поцелуев! Огненно-винный, перечно-острый, смешанный с высокой концентрацией обоюдного желания.
Тигран не собирался просто так, покорно принимать ласки. О, да, он был бунтарем по натуре, и на силу привык отвечать силой. И в его хрупком на вид теле ее было достаточно, чтобы перехватить инициативу, просовывая колено между ног капитана, прижимая его к себе, отталкиваясь от стены и уже сам прижимая к ней Итари, сжимая его запястья тонкими пальцами, завести их за спину в почти болевом захвате. И снова схватка языков, губ, до кровавых трещин, смешивая вкус крови и вина.
- Еще раз прижмешься, и... - Итари не успел договорить, как рука сумасшедшего мораллеса рванула на груди рубашку, и горячий язык скользнул в открывшуюся прореху. Капитан задохнулся и - не смог сдержать недовольного шипения, закидывая голову. Брюки были безнадежно испорчены.
- И прижмусь, - насмешливый шепот. - Вот только до «Любимой» доберемся, кэп, или, может, номер снимем? - Тигран все понимал, но останавливаться не собирался. Только не сейчас, ни за что на свете. Иначе потом... Что будет потом, когда алкоголь выветрится из крови, он не знал и знать не хотел. - А ты эгоист, И’Таар, знаешь об этом? - он взял его руку и прижал ее к себе, показывая, почему считает капитана эгоистом.
- Разумеется, я эгоист, - Итари переводил дыхание и никак не мог начать дышать нормально. - Да просто заманало ждать тебя миллион лет... А тебе до «Любимой» потерпеть придется, не хочу никакого номера, хочу тебя на твоей простыне… - вразрез сказанному, он снова притянул несопротивляющегося Тиграна к себе. И целовал, целовал, наслаждаясь неожиданным даром Небес.
- И ты... ммм... уверен, что я... мммм! Я буду снизу? - прерываясь на поцелуи, мораллес умудрялся насмешничать и распускать руки, совсем выдернув рубашку капитана из-под ремня и запустив под нее ладони, царапаясь и поглаживая его спину, бока, нагло просовывая пальцы под ткань брюк. Итари слабо улыбнулся:
- Ты можешь быть хоть посередине, но только на этой своей дурацкой простыне, - и, подхватив Тиграна на руки, направился к ближайшему такси.
- Она не дурацкая. Она просто в цветочек, мне нравится, - Тигран рассмеялся, не прекращая провоцировать капитана, обхватил его за шею, наслаждаясь тем, что его несут. Абсолютно ни с чем не сопоставимое ощущение, сродни полету. В пассажирском флайте, дождавшись, пока Итари наберет на консоли искина такси адрес их стоянки, перебрался ему на колени, плотно обхватывая бедра ногами. Руки капитана наглаживали - не легко, не нежно, а со страстной силой - ноги в тонких брюках. Потом чуть выше, выше. И вот уже ремень расстегнут, брюки стянуты до бедер, и ладони сжимают округлые, но упругие ягодицы, а рот ловит вырывающееся меж губ Тиграна дыхание. И одна только мысль «Ему нравится! Ему нравится!..» доводит до исступления. Тело мораллеса приподнимается и выгибается, когда губы Итари начинают спускаться по его груди и животу вниз.
- Ты же хотел... на простыне... И’Тааррррр! - в мире остается только он и капитан, и мира нет, он рассыпается на осколки, на мелкое крошево. Пальцы впиваются в плечи, тело выгибается немыслимо, как стальной прут, резинка с косы где-то потерялась, волосы в беспорядке падают на спину, на колени Итари, закрывая его огненно-алым покрывалом.
«Пусть! Пусть!!» - стучит в висках, когда стоны Тиграна достигают слуха. Даже если он завтра очнется и передумает, то все равно будет вспоминать эти минуты, потому что ни с одним партнером Итари так не старался, так яростно не дарил ласки. Стоны Тиграна были наградой, а вседозволенность - высшим орденом. Пальцы уже хозяйничали без спроса, гладя и погружаясь осторожно внутрь, а другая так нежно и сильно сжимала кожу на ягодицах, что боль, оставляющая следы, заставляла тонкое тело трепетать и требовать добавки.
И больше не было сил и желания ждать чего-то. Тигран соскользнул вниз, одним рывком расстегивая ремень, отлетела с сухим щелчком в стену кабины пуговица, хрустнула сломанная молния - плевать. Месть, сладкая месть и... не только месть - губы накрыли, лаская и смачивая слюной, снова неуловимое движение - и он резко, не позволяя опомниться ни себе, ни капитану, опустился на его член, запрокидывая голову и беззвучно открывая рот. Горло перехватило от боли и дикого наслаждения, так что он не сумел издать ни звука. Зато Итари, ничего не понимающий в этом вихре, задыхался от невыразимого восторга и возбуждения, и, словно заклинание, шептал сквозь зубы:
- Тигран... Тиграааан...
Руки скользили по точеным коленям, по груди, задевая острые соски, по бедрам, помогая и поддерживая ритм. А через вечность, которая показалась обоим одним огромным мгновением, Итари вошел в Тиграна до последней глубины и не позволил тому подняться, изливаясь и шепча его имя. Спустя несколько мгновений капитан уже уложил стонущего помощника на пассажирское сидение… У того хватило сил только на яркий оргазм, выплеснутый прямо в жадный рот Итари. Тигран обмяк, пытаясь восстановить дыхание:
- Я не знал, что это может быть так... Итари, мой Итари... - тихий шепот был непривычно-нежен. А капитан молчал с полной эйфорией в голове, всё себе он представлял не так, а получилось крышесносно. Не так скоро, а оно свалилось подарком с неба. Придти в себя поскорее не получалось. Вино и откат от экстаза бродили в крови, слабость в коленях не позволяла встать. Хотя флайт уже давно стоял у открытого входа яхты, этот факт капитан отметил, бросив взгляд за окно.
- Итари, идем, - Тигран не сдвинулся бы с места, но на консоли флайта уже замигал огонек обратного курса, и пришлось напрячь затуманенную алкоголем голову и подняться. Пошатываясь, мораллес почти выполз из кабины, кое-как собрав по дороге свою одежду. Хорошо Итари, только штаны застегнуть, а он-то почти голый. Но сейчас это ему было совершенно неважно.
- Идем, нас Любимая уже заждалась, - Тигран даже подал руку капитану, как настоящий рыцарь, высаживающий даму из экипажа, и пошел впереди него по трапу. А у Итари сразу заблестели глаза: ну надо же, в одной расхристанной рубашке, из-под которой торчат голые ноги, с волосами до аппетитно покачивающихся под белой тонкой тканью ягодиц, этот красавчик все равно ухитряется выглядеть принцем. И он прибавил шагу, чтобы иметь возможность положить свою широкую ладонь на… ну, пониже спины пилота. Тигран, тот прежний, колючий и замкнутый Тигран, отскочил бы и ядовито прошипел какую-нибудь колкость. Но этот только прижался к его боку, чуть замедлив шаг. Так и вошли на борт рядом, и пилот обнимал капитана за талию, едва не мурлыкая.
- Боги мои чешуястые, как я хочу спать! - мораллес зевнул, покачнулся, теряя равновесие. - Итари, я слишком много выпил. Завтра мне будет, ой, как плохо.
Итари зарылся носом в перепутанные алые волосы:
- Больше всего мне сейчас страшно, что ты назавтра ничего не вспомнишь, откажешься от самого себя сегодняшнего и выгонишь меня со своей койки, потому что спать я собираюсь именно там. Не знаю, как тебе, а мне будет хорошо.
- Сделаешь то, что я попрошу завтра? - Тигран знал свою особенность быстро трезветь, и знал, чем это обернется. Пока что в его крови бродил хмель, но это ненадолго. Янтарные глаза заглянули в теплые карие глаза капитана. - Это важно, Итари. Пообещай, что сделаешь то, что мне будет необходимо?
- Ага! Опять скажешь, чтобы я тебя ударил, или что-нибудь в этом роде? Я сделаю все, что тебе будет на пользу, вот это обещаю, - Итари притянул мораллеса к себе, целуя его в глаза-звездочки, постепенно забираясь руками под тонкую ткань и тиская прохладную кожу, а попробуй голышом и босиком погулять! Но вздрогнувшие ягодицы вспыхивали под жаркими ладонями.
- Спасибо, мой капитан, - Тигран снова потянулся к зацелованным, распухшим губам Итари, вкладывая в свой поцелуй все, абсолютно все, что чувствовал - доверие, любовь, нежность, страсть. - Может теперь мы все-таки дойдем до койки? Устал я, ноги не держат. Так что, я сейчас весь в твоем распоряжении.
Итари молча подхватил любовника под зад, заставляя оплести себя этими длинными мускулистыми ногами и наощупь, не прекращая поцелуя, пошел в каюту. По дороге, разумеется, не обошлось без приключений, потому что Тигран провоцировал капитана, как мог, и тот пару раз прижимал его к стене.
А простыни у Тиграна и впрямь были в цветочек. В крупные голубоватые ромашки. Он сам их купил, приволок и только фыркал в ответ на насмешки Итари. Ему они нравились. И распластанное, шелково-белое тело мораллеса в ореоле алых волос было к месту именно на таких простынях - как на цветущем лугу. Он протянул руки, приглашая, молча, но очень красноречиво, выгнулся, позволяя рассмотреть себя в самом бесстыдном ракурсе, еще влажный от недавнего выплеска Итари, зовущий. Капитан смотрел, не отрывая взгляда, и раздевался, машинально складывая испорченные брюки по швам и наощупь расстегивая запонки. Именно так. Именно так он представлял себе первый раз с Тиграном - на этих ромашковых простынях. Когда-то именно на такой простынной поляне он познал любовь и таинство взаимной страсти. Неужели сегодня праздник Парада Планет, и звезды решили выполнить все его желания?
Тигран ждал терпеливо, таким же жадным взглядом рассматривая обнажающееся сильное тело полукровки. Слишком высок для мораллеса, от этой линии крови остались только цвет глаз, да изящество движений и жестов. Остальное - явно от человека. Но именно такого он любит. И можно, наконец, в этом признаться. Два года рядом, два года благодарности за спасение жизни, разделенных восторгов от побед, взаимных притирок и поддразниваний перетекли, выплавились в крепкое и жестокое чувство. Похожее на древний ритуальный нож - обоюдоострый клинок из вулканического обсидиана, способный быть как орудием убийства, так и хирургическим ланцетом, отсекая все ненужное. Сейчас Тигран верил, что эта любовь поможет его памяти освободиться от плена, а телу - от иррационального страха.
- Итари, - он позвал снова, завороженного зрелищем и замершего у края койки, капитана. - Итари, любимый.
Как вздрогнул капитан, можно было заметить даже невооруженным взглядом. Не веря в услышанное, он опустился коленом на край кровати и тихо убрал с груди мораллеса прилипшие к влажной коже волосы. Потом помедлил и с каким-то жадным рыком схватил Тиграна в объятия, вжал в матрац всем телом и впился в подставленные с такой готовностью губы. Мораллес тихо стонал в поцелуй, покорно принимая нетерпеливые ласки, словно и не было только что бурного секса в кабине флайта. Его тело сейчас желало, с неистовой силой и страстью жаждало этих ласк, сознание было подчинено этому желанию, и он мешал мор-лог с галактом, книсса’ари и наречием тарлени, пытаясь выразить всю глубину своей любви. Но никаких слов было недостаточно, и за него говорило тело, жадно оплетая капитана руками и ногами, обвивая крупными змеистыми прядями волос.
- И’Таар, мой единственный, мой любимый, моооооой... - раскрывался, умоляя, нет, требуя, чтобы взял снова, еще! Итари жадно ловил все стоны, все слова на всевозможных наречиях и на каждое - каждое! - слово отдавал по жаркому поцелую, который получался слишком крепким и тут же зализывался в знак извинения. Потом уже стало не до извинений, когда зашкалило в голове, и Итари, приподнявшись, рывком перевернул тонкое тело мораллеса на живот, ухватил его за бедра и выгнул на себя, припадая зубами к белоснежной коже на спине. В голове билось то же, что Тигран стонал вслух: «Мой! Мой!», но произнести это было невозможно.
А Тигран плакал, но не от боли, не она заставляла скатываться и невидимыми исчезать в волосах и ткани сбитых простыней крупные капли из почти закатившихся от наслаждения глаз. И подавался навстречу каждому яростному толчку в его тело, не в силах уже сдерживать крик, комкая простыни, выгибаясь и вздрагивая.
- Еще, И’Таар... еще, Роэнлин мой... - и взрыв. Сознание просто разметало, как оболочку сверхновой, как обрывки газовой туманности.
Итари вздергивал на себя разметавшееся, горячее, такое отзывчивое тело, с каждым вздохом и хриплым выдохом утверждая свои права на него. И когда почувствовал, как сжимается вокруг него обжигающая глубина Тиграна, тоже не выдержал, срываясь в космическую пустоту. Где единственное, что помнилось - рядом тот, кто должен быть рядом. Сон пришел, опять же, один на двоих - на узкой койке, сплетаясь ногами и руками, смешивая дыхание и волосы на единственной подушке. Потихоньку заработал кондиционер, впуская свежий ветерок. Дверь же, наоборот, тихо прикрылась, не давай сквозняку остудить потных любовников. Будто добрый кто-то ходил и невидимо заботился о них, прошептав:
- Спите, любимые, до завтра...
3. Крохи памяти
- Итари, проснитесь! Капитан, да просыпайтесь же! - голос искина был насквозь пронизан тревогой. В чем дело, Итари смог понять, только когда до слуха донеслись сдавленные стоны, которые Тигран явно пытался заглушить. И слышались они из крохотного отсека душевой, дверь в которую осталась неплотно прикрытой. Когда Итари туда ворвался, едва не содрав с пневмо-приводов эту чертову дверь, зрелище его глазам представилось страшное: его пилот корчился на полу в душевой, залитый своей алой с голубоватым отливом кровью, намертво сжав в руке осколок какого-то флакона. Ни разума, ни понимания в широко распахнутых глазах пилота не было, только БОЛЬ. Итари с диким рыком рванулся, выдернул стекло, не замечая, что сам сразу же порезался, намотал полотенце на изрезанные руки и сгреб Тиграна в охапку, пытаясь вытащить из душевой. Тот отбивался руками и ногами, воя.
Итари казалось, что просто его сон превратился в кошмар, и сейчас все пройдет, должно пройти. Не может быть этого сумасшествия на самом деле! Сил в хрупком теле пилота оказалось немеряно, и их словно только прибавлялось от каждого движения, пока капитан не понял, что под кровью на белой, как алебастр, коже, от каждого прикосновения остаются алые, вспухающие рубцами, следы. У Тиграна начался этот его приступ, как там называла Любимая? Кернийская или какая-то еще лихорадка. А бессвязные крики пилота стали просто пронзительным воем из одного единственного слова: «больно».
- Что? Что мне сделать? Тигран, слышишь? Ответь! Что мне сделать??? - Итари был уже готов выпустить его из рук, если бы не боялся, что тогда Тигран разобьет себе голову об угол. Кажется, свое имя, повторяемое капитаном на все лады, привело Тиграна в подобие сознания, потому что он напрягся, как струна, замирая неподвижно, вздрагивая крупной, похожей на конвульсии, дрожью.
- Итари?.. Точки... болевые... В шкафу иглы... Пожалуйста...
- Хорошо, хорошо, хорошо, - забормотал Итари, - только потерпи спокойно, ладно? Не сделай ничего с собой! Я сейчас, я мигом... - и осторожно разжал руки.
Тигран не ответил, он из последних сил пытался удержаться в сознании, надо было перетерпеть, сейчас все будет хорошо, ведь Итари рядом. Только потерпеть. И еще надо ему сказать, что в койке есть ремни, он постоянно о них забывал, а ведь руки и ноги надо будет закрепить, чтобы его дергающееся тело не мешало процедуре. И еще он знал, что сейчас эта уже невыносимая боль сменится болью на грани реального. Внешней. И тогда внутренняя отхлынет, как мутный вал, и он сможет спокойно провалиться в небытие.
Перевернув весь шкаф, Итари ничего не нашел. «Соберись!» - приказал он себе и перетряхнул содержимое еще раз. Вот они. Вихрем назад, и облегченно выдохнуть. Тигран лежал все так же, запрокинув голову и крупно содрогаясь от напряжения.
«Теперь точки. Вспомнить болевые точки…»
Итари, внутренне сжавшись, все же уверенной рукой вогнал иглу под ключицу. Тигран открыл рот, но не издал ни звука, мысленно умоляя не тянуть пытку и дико сожалея, что он не книсс, не умеет разговаривать без слов. Но должен же Итари понять, что там ровно двадцать две иглы не просто так.
- Любимая, подскажи, правильно? Сколько еще? Неужели все? - у капитана внутри все аж похолодело при этой мысли. А Тиграну, похоже, от этого единственного укола ни на каплю легче не стало.
- Капитан, перенесите его на койку, там есть привязные ремни, которыми можно закрепить пилота. И да, вы правы, иглы следует использовать все, - искин тяжело и горько вздохнул. - Мне жаль.
- Да я поднять его боюсь! Ему же больно... - почти прошептал Итари, не сводя с Тиграна глаз.
- Чем дольше длится его приступ, тем ему больнее. Если он снова потеряет сознание, приступ повторится, и будет повторяться до тех пор, пока не будет выполнено условие блокировки. А это условие - внешняя боль тела должна превысить внутреннюю - разума, - голос искина потерял всякие нотки человечности, словно Любимая не выдержала и ушла, оставив вместо себя автопилот. Итари стиснул зубы. Усилием воли, припомнив прошлое, отогнал в себе человека. Все потом, все сожаления и чувства. Сейчас он будет снова Ит, боевая машина без жалости и милосердия. Вот только...
- Любимая, ты помнишь код-слово?
- Я помню, капитан.
- Как только я закончу, применишь.
И Итари, закрыв глаза, на минуту отключился. Ровно через шестьдесят секунд холодный взгляд отливал металлом, руки, не дрожа, с помощью того же окровавленного полотенца скрутили Тиграна в такой узел, что тот не то, что вырваться, пошевелиться не мог. Спустя несколько мгновений, содрав белье с постели и уложив содрогающееся тело на голый матрац, капитан уже вытаскивал спрятанные в пазах ремни и накрепко привязывал пилота. Мозг только сухо отметил, что ремни качественные, крепкие, это хорошо.
Инстинкт самосохранения, и без того развитый слабо, отключился, и Тигран потерял всё, что в нем оставалось нормального, превратившись в животное, которое взбесилось от боли. Даже привязанный, он умудрился раскроить себе затылок о край койки. Желание избавиться от безумной боли толкало его причинять себе еще больше повреждений. Когда приступ случился в первый раз, только то, что он изувечил сам себя в прямой видимости клиники, спасло ему жизнь. Тогда он сломал себе шесть ребер, руку, пальцы на обеих, до трещин в кости разбил лицо и плечи. Словно каждая последующая рана прибавляла градус к шкале боли. И когда она заполнилась - внутренний источник выключился.
Итари недовольно посмотрел на разбитую голову и, подняв подушку, засунул её между железом и мотавшейся туда-сюда головой этого непонятного человека, который не понимает, что ему уже никуда не деться. Упаковку с иглами Ит еще в душевой зажал между зубов и сейчас, доставая по одной, безошибочно вгонял их в такие места, одно прикосновение к которым заставило бы нормальное существо свернуться от боли в комочек. Тиграну в этом удовольствии было отказано. На последней игле мораллеса, маленького, тоненького, не выглядевшего старше четырнадцати лет, выгнуло с такой силой, что разорвался один из ремней, оставив глубокую рану на бедре пилота. Тигран широко раскрыл глаза, выдохнул легко, как сбросивший тяжкую ношу, и рухнул на матрац, совершенно расслабившись. Спокойное тихое дыхание, несмотря на торчащие головки медицинских терапевтических игл прямо из нервных узлов.
Ит уселся на корточки возле кровати с видом человека, полностью выполнившего свой долг. Приподнял руку мораллеса, посчитал пульс, удовлетворенно кивнул и принялся так же уверенно, как и вгонял иглы, доставать их обратно. Все двадцать две аккуратно легли в пакетик. Капитан снова посчитал пульс, отметив, что он стал еще спокойнее, приподнял веки, проверяя реакцию. И решил, что ремни уже не пригодятся. Отщелкивались застежки, освобождая пилота. На порезы легли плотные повязки с регенерирующей мазью, на ушиб затылка - ледяной компресс. Пленник должен быть сохранен в живых. Установка была соблюдена. Ит, печатая шаг, вышел в коридор, и тут прозвучало:
- Апотеты.
Очнувшись ночью, Тигран с кровати просто не поднялся. После приступа он всегда еле волочил ноги, а этот был сильнейшим, который он помнил. А помнил он все, до мельчайших деталей, хотя, казалось бы, невменяемый пилот не должен на окружающую действительность реагировать вообще. Но, если прошлое он забыл намертво, то настоящее запоминал так же.
- Итари? И’Таар, Роэнлин, где ты? - повел глазами, не рискуя шевелить головой. Кажется, он ее разбил? Затянулись ли повреждения? Он пока не мог определить, потому и звал капитана.
- Я здесь, - донеслось из темного угла, в котором, казалось, сгустились сумерки. Голос был севший, больной: - Тебе воды? Что сейчас нужно? - интонация на «сейчас» в простой фразе была сорванной, вымученной. Словно это не каюта пилота была, а больничная палата на двоих.
- Итари? - Тигран заволновался, заставил себя перевернуться на бок, тут же ощутив все еще не зажившие порезы и ушибы. - Тебе плохо? Я тебя ударил? Да нет же, я помню, не должен был... Иди сюда, пожалуйста, я сейчас не смогу подняться.
- Я потом. Пить захочешь, на столе. Или тебе подать? - глухота в этом голосе смешивалась с сумерками и становилась еще более безысходной. - Спи, Тигран, спи. Все заживет.
- Итари, что случилось? Что, черт возьми, произошло, кроме приступа? - Тигран сел. Спустил ноги, зашипев, когда повязка на бедре чуть сдвинулась. - Ты заболел? Итари, любимый... - уже умоляюще и жалобно, потому что не мог рассмотреть капитана в самом темном углу, и сил дойти до него тоже пока не было. Капитан чуть слышно втянул воздух через стиснутые зубы:
- Ничего не произошло, не волнуйся. Я... я просто не могу сейчас подойти. Спи, я посижу, посмотрю на тебя. Ляг, пожалуйста. Не заставляй меня вставать. Я хочу тут, оставь меня.
- Любимая, свет! - рявкнул вконец ничего не понимающий мораллес. Что значит «не могу подойти»? Что он с собой сотворил??? Под потолком вспыхнула слабая лампа дневного света. И Итари прикрыл рукой ослепшие глаза. Так не хотелось ничего объяснять. Хотелось просто сидеть и слушать, как мораллес дышит. И убеждать себя, что так надо было, это же Тиграну на пользу. Что без перевоплощения не смог бы все сделать правильно. Но отчего-то легче от этих внутренних монологов не становилось. Поэтому капитан взглянул на помощника, еще чуть прищуриваясь, и возразил:
- Не возбухай, Тир. Ложись. А то мои усилия окажутся напрасными. Я просто передергался, вот и все.
Тигран бухнулся на постель, снова зашипел. Искин погасил свет.
- Хорошо, - спокойный голос мораллеса никак не вязался с той бурей, которая поднялась у него в душе. - Будем мыслить логически. И начнем ab ovo. Мы выиграли гонку. Помирились. Поехали праздновать в «Синюю Жемчужину». Я напился как скотина, что помогло мне разгрузить мозги и позволило забыть о страхе прикосновений. Такси и ночь после были просто восхитительны. А утром я схлопотал приступ. Благодаря вам, капитан, я не истек кровью в душевой. Сумел попросить о помощи. И получил ее, весьма высокопрофессиональную. Я не стану спрашивать, в каком подразделении «Черных Дьяволов» ты служил, капитан. Скорее всего, в шестом или тринадцатом. Потому что я не помню, у какого подразделения было слово-код «Апотеты». Но точно не в седьмом, потому что седьмое не вер... - мораллес судорожно вздохнул и снова рывком сел. - Я что сейчас говорил? Итари! - в голосе звучала паника. - Что я сейчас говорил?!
- Все правильно говорил, - жестко отозвался капитан. - Даже не знал, что ты в курсе, вплоть до слово-кода.
- Кто я такой? - Тигран прикусил губу, помолчал. - Ты знаешь, кто я? Кем я был, и что со мной произошло?
- Ты же сказал, амнезия у тебя, боязнь прикосновений. О твоей лихорадке до недавнего я ничего не знал, - Итари заинтересованно пошевелился. - А что? Вспоминать начал? - и добавил еле слышно: - Мне бы твою амнезию...
- Хорошо, зайдем с другой стороны. До сегодня я не знал ни о каких «Дьяволах» и словах. Это всплыло само, потому что во время приступа я слышу, вижу и запоминаю каждое мгновение. Засыпаю я потом не сразу, так что код я услышал. От этого начало разворачиваться воспоминание. Я помню, что седьмое подразделение было отправлено в Закрытый сектор на прорыв стесс. И живым оттуда не вернулся никто.
- А у седьмого какое слово-код было? - ненавязчиво поинтересовался Итари.
- Вальхалла, - автоматически отозвался Тигран. - Вот и попали парни по назначению. Никогда не думал, что полковник Льи-Шен не сумеет вывести своих... Таааак... очень интересно. Появляются имена.
- Я тебя еще дальше послушаю, заодно и курс новейшей истории повторю. А прорыв в Закрытом только седьмой закрывал?
- Откуда я... - собирался огрызнуться Тигран, но замолчал и потом осторожно сказал: - Нет, еще четвертая и тринадцатая. Полковники Тройберг и Чан-Су. И пятая эскадра под командованием адмирала Нелея. Тоже уничтожена. От четвертого подразделения осталось меньше половины, от Тринадцатого - больше.
Итари сощурился:
- Мне уже и вправду интересно, кто ты такой. Штабист? Статистик? Или, чего доброго, шпион?
- Не знаю, - Тигран закрыл лицо руками, алые, перепачканные запекшейся кровью и спутанные волосы упали ему на плечи и скрыли до пояса. - Если шпион? Что ты будешь делать, капитан И’Таар Л’Энетар?
Итари втянул носом воздух.
- Ремни у тебя хорошие. Крепкие, говорю, ремни. Привяжу и затрахаю. Вот вспомнишь, тогда и решать будем. Хотя... хм... будь я шпионом, никогда бы не признался, что вспомнил об этом.
- Я учту, капитан, - Тигран передернулся, потом посмотрел на Итари из-под слипшейся челки: - Кэп, может, поможете добрести до душа? Ну, сил нет, ноги не держат, а трахаться со мной грязным - не самое приятное удовольствие.
- И как часто ты трахаешься с собой грязным? - поднялся с пола Итари. - Горе ты мое, поднял все-таки. И что тебе не спиться в ночь глухую?
- Потому что тебя рядом не лежит, вот мне и не спится, - парировал Тигран. - Сейчас я быстро вымоюсь, мы ляжем и уснем. Вместе. Пока я не выболтал тебе, что я шпион, не важно, чей, и ты не сдал меня Интергу, мы будем засыпать и просыпаться вместе. Если не вахта, конечно. Понял? - пилот притянул к себе капитана, крепко обнимая его за талию и прижимаясь лицом к его груди: - Я люблю тебя.
- Поверить не могу, - пробормотал Итари, - еще вчера утром ты орал, чтоб я тебя не трогал, и что ты меня ненавидишь. Знал бы, напоил бы тебя еще в самом начале.
Капитан подхватил Тиграна и понес в душ, успев по дороге тихонько прижать к себе и подумать, что фиг с ним, он бы и с таким чумазым не отказался. Вот только еще не зажившие раны - хороший довод против.
- Думаю, это не помогло бы, Итари. Я два года к тебе привыкал, набирался смелости сказать, что люблю. Прости, но мне и в самом деле было страшно. Ооо, боги мои чешуястые, да сдери ты уже с меня этот бинт! Регенерация у меня повышена искусственно, ты же сам видел - побои за два дня сходят, - Тигран в конце концов снял с себя все повязки, шагнув в теплую струю ионного душа, который мгновенно расщепил и унес всю пыль и грязь с тела. - Черт, а я разбил свой любимый флакон с молочком для тела, - досадливо поморщился пилот.
- Вот-вот, а я-то думаю, чем тут так... А теперь и воняет, и любовник чешуей покроется. Не везет, так не везет! - покачал головой Ит, скрывая нежность под насмешкою.
- Он не вонял! Да ну тебя, Итари! - Тигран протянул руки оттолкнуть капитана, и обнаружил, что Итари уже не стоит там, где он был долю мгновения назад, а прижимает его к стенкам кабинки, распластав, как лягушку, по пластику.
- Пока ты не под чешуей и не шпион, и не ... Мой, моооой... - Итари с урчаньем впился поцелуем в его шею и заскользил руками по выгнутой спине.
- Итарииии... - Тигран растворился в ласках, отдавшись нежности пополам с грубостью. Ухватился руками за перекладину душевой, ерзая и недвусмысленно намекая, что не стоит стоять столбом, а то ведь счастье может и передумать. Но, если что и стояло, то только не капитан. Итари открыл на ощупь первую попавшуюся бутылочку, от которой терпко пахнуло тарским маслом, и уже действовал, слушая и выпивая стоны изогнувшегося любовника. Пилот подавался назад, самостоятельно насаживаясь на его пальцы, и ему совершенно явно этого не хватало. Умоляющий, сменяющийся неоспоримым приказом, стон:
- Итари, боги... Ну, Итари же!
- Опять не так, все тебе не так, совсем субординацию не соблюдаешь. Накажу я тебя за это, - пообещал капитан, демонстративно шлепая Тиграна по бедру, с которого скатывались капли масла. Незакрытый флакончик - какая мелочь!
- Даааааа? - мораллес полуобернулся, кося на него хитрым янтарным глазом через алые прядки челки. - Это интересно. И как же? - напрягая внутренние мышцы, Тигран показал капитану, что ждет его, если тот поторопится. Итари, охнув, провернул свою руку в горячей глубине, выдернул ее и вошел в растянутое нутро навигатора до самого конца.
- Поехали... - выдохнул он, пытаясь ухватить масляными руками ускользающие бедра любовника.
Это был самый безумный трах на памяти Тиграна. Если быть до конца честным - вообще, третий трах на его памяти. В узеньком, только-только поместиться одному человеку, душевом отсеке. Тигран упирался грудью и руками в страховочную перекладину, максимально выгнув спину и раздвинув бедра, а Итари с каждым движением бился лопатками о противоположную стену. И это было крышесносно, потому что сейчас, и даже не из-за расстояния, а по духу, они были близки, как никогда. И мораллес тягуче и низко выстанывал имя своего любовника, все чаще, отрывистей, стискивая его своим телом, будто желая впитать и растворить. Капитан, заслушавшись, не останавливался, со страстью и бешенными взрыками, в поцелуи-укусы выходило все напряжение сегодняшнего пробуждения и тяжелые мысли о том, что теперь будет дальше. Изливаясь под аккомпанемент собственного шипения сквозь стиснутые зубы, Итари накрепко сжал тонкие пальцы поверх перекладины. И только его руки помогли Тиграну удержаться и не рухнуть на пол, когда подкосились ноги. Тело, возмущенное таким к себе отношением, вознамерилось уснуть прямо там и немедленно.
- Теперь тебе, любимый, меня волочь. Прости, - Тигран повесился ему на шею и отключился, намертво сплетя пальцы. Этакая медаль за мужество. Капитан, сам еле стоящий на ногах, даже нашел в себе силы усмехнуться: вот знает, чертяка, когда и как назвать. После такого отказать язык не повернется. Проделав привычный уже путь с закрывающимися глазами, Итари рухнул на кровать. И прямо в ухо, оказавшееся перед губами проговорил, засыпая:
- Если завтра проснусь и тебя тут не найду, привяжу к койке навсегда. Понял?
Утро, а точнее, полдень, встретили оба в одной постели. Причем, Тигран так обвился вокруг Итари, что разжать его руки, убрать хватку сильных ног, распутать волосы, коконом вайши обмотавшие обоих, было очень сложно.
- Доброе утро, любимый, - сонно пробормотал мораллес куда-то в подмышку капитану и зевнул.
- Ба, да ты еще живой, что ли? - просипел капитан сорванным голосом, - Так жрать охота, просто ужас. С тобой с голоду помереть можно, телесные потребности просто забываются как-то.
- Ресторан? - Тигран пытался размотать прядь волос, браслетом обмотавшую запястье Итари. Алые волосы будто сопротивлялись. - А я от тебя отцепиться не могу. Подай нож, пожалуйста?
- С ума сошел? - мгновенно проснулся Итари, - Дай сюда!
Он аккуратно распутал прядки и освободил руку. Потом прижался к нечесаной гриве поцелуем:
- Тир, Тирри... Как ты вкусно пахнешь со сна, так бы и съел!
- Есть меня немытого, сонного, слабого? Да вы злодей, капитан! Пожиратель невинных дев и детей! - Тигран сноровисто выполз из-под Итари, потом наклонился, целуя его в шею: - А ты пахнешь собой. И этот запах мне дико нравится еще с самого первого дня.
- Ты гад, знаешь? Настоящий гад. Я ведь так маялся, что совсем тебе не нравлюсь. А тыыыыыы... - Ит вдруг положил руку Тиграна себе между ног, демонстрируя утренний голод, который не утоляется завтраком.
- И’Таар! - протянул любимое имя Тигран, заливаясь румянцем. - Ох, Итари... - мораллес сжал пальцы, погладил, усмехнувшись, когда член капитана, как живой, дернулся под рукой. - Ну и что мне с вами делать? Вы ненасытны, кэп.
Итари встретил заблестевший взгляд и с почти невинной улыбкой приподнял брови:
- Если ты не в курсе, то подрочить утром это первый пункт в расписании каждого порядочного капитана, чтобы завтрак проходил в спокойной обстановке, - и тут же тихим просящим голосом добавил: - Помоги мне, Тирри. Я хочу, что ты делал это и смотрел. Можешь?
- Если я в процессе сгорю со стыда, похорони меня в космосе, - Тигран перекинул ногу через бедра капитана, уселся поудобнее и погладил обеими руками его по груди, наклоняясь вперед.
Итари заставлял себя лежать спокойно, с нежностью глядя на любовника, стыдливый румянец которого и смущение в глазах так резко контрастировали с умелыми и четкими движениями ласковых ладоней. Тигран так удивленно и в то же время жадно смотрел на происходящее под его руками, что только наблюдение за ним могло свести с ума.
«В прошлой жизни я или ****ью был, или... *****ю. Откуда я это умею?» - вопрос покрутился в голове Тиграна и пропал, вытесненный настойчивым биением крови в ушах. Свое собственное возбуждение не мешало, наоборот, делало процесс куда более привлекательным. Тигран поерзал задом по коленям капитана, продолжая ласки. Непроизвольно облизал губы, подавшись немного вперед, ускорил движения, не обходя вниманием ни одного сантиметра, ни одной складочки или венки.
- Как ты это умеешь... - уже задыхался Итари под руками мораллеса, но старался смотреть на него, на то, как каждая эмоция отражается на тонком лице. Эта картина заставляла выгибаться и шептать невообразимое:
- Игри, мальчик мой солнечный... Вот я кончу и знаешь, что сделаю? Я выпью тебя всего. Всего. Ааааааах!.. Чтобы за завтраком ты был тихий и ... ох... слабый...
Тигран выгнулся, прижимаясь к ноге Итари, вздрагивая бедрами, продолжая в сумасшедшем темпе ласкать его:
- Вот ты зараза… да! Сделаешь все, что захочешь! Ну же!
Итари закусил руку, вжался затылком в смятую подушку и, наподдав бедрами вверх, кончил с уже знакомым Тиграну рыком. Приоткрыв глаза, поймал взгляд-искру и, задыхаясь, прошептал:
- Иди сюда, иди сюда...
Мораллес гибкой змейкой скользнул к изголовью, где был пойман жарким нетерпеливым ртом. Он позволил любимому все. И кончил с тихим вскриком, распластавшись без сил по Итари, сползая, как шелковая лента.
- Ты меня... я... все, не могу, неси, куда вздумается, - с чувством «Катись все в черную дыру!» прошептал на ухо сумасшедшему любовнику.
- Не неси, а ... - Итари отдышался немного, - а держи. Вот подержу немного, а потом будет «иди и ешь». А потом...
- А потом? Итари, Итари, мой капитан... Кстати, капитан, а что тебе известно о «Хантере» Этеро? - расслабленное тело мораллеса мгновенно закаменело в объятиях, напрягаясь. Воспоминание взблеском хирургического ланцета вскрыло еще кусок памяти. Итари от неожиданности даже замер. Потом, будто во сне, повернулся к Тиграну:
- Это еще кто?
- О, ты не знаешь? Боги, ну, наверное, и хорошо, что не знаешь. Так, имя вспомнилось. Я думал, может, поможешь что-то узнать. Какое-то он ко мне отношение имел, раз уж вспомнился.
Итари все еще с непроницаемым лицом смотрел на разметавшегося любовника, который сам, похоже, не знал, что несет. Потом резко сел на постели, спустив ноги и почти выдравшись из объятий.
- Пойду в душ. Добирайся до кухни потом.
- Что случилось? - Тигран сжал пальцы, не отпуская. Уж что-что, а читать чувства по застывшему лицу капитана за два-то года он наловчился. - Я тебя чем-то расстроил? Тем, что вспомнил? Кто такой этот «Хантер» Этеро? - он и сам сел, хватаясь за плечи Итари, сжимая сильные пальцы до боли. - Пожалуйста, Итари, я больше не могу быть в тумане, не знать, кто я и что со мной произошло. Расскажи, - мягко попросил, заглядывая в разом похолодевшие глаза.
- Я расскажу тебе за завтраком, - отрезал капитан. - Это не тот разговор, который я собираюсь вести в нашей с тобой постели. А ты пока попытайся вспомнить, почему именно сейчас это имя пришло тебе на ум. Каким образом ты связан с ним. Это важно, - и капитан, не оглянувшись, покинул каюту с растерянным мораллесом.
Пока капитан мылся, потом что-то готовил в кухонном закутке, Тигран сидел на сбитой постели, чуть раскачиваясь, обхватив голову руками, и шептал имя. Он его уже возненавидел горячо и всеми фибрами души за испорченное утро, но, кроме головной боли, ничего не добился. Сходив в душ в свою очередь, оделся в свой рабочий комбинезон и явился на завтрак, пожимая плечами на встретивший его напряженный взгляд:
- Ничего я больше не вспомнил. Просто имя. Просто мелькнуло, ну я и выпалил, чтобы потом не забыть.
- Ну, тогда и ладно. Тигран, я бы, наверно, все отдал, чтобы у меня была тоже амнезия. Но не в моих силах это сделать. А сказать тебе всего, или, вернее, даже часть из того, что знаю, не могу. Во-первых, хоть я и в отставке, но слишком хорошо помню о языке за зубами. Во-вторых, - невозмутимо продолжил Итари, выкладывая из банки какую-то смесь, похожую на тушенку, - вдруг тебе моя информация навредит. Вспоминать, как мне вот подсказала Любимая, надо начисто. То есть, без примесей чужих воспоминаний, - и тут же добавил: - тем более, моих.
- Ладно... Наверное, вы с Любимой правы, - Тигран понурился.
Но он был бы не он, если бы не искал и не пытался. В тот же день он засел за терминал, пытаясь найти информацию по всем, кого вспомнил за это время. Имена командующих ничего не дали, информация по ним была частью общедоступной, частью засекреченной под грифом «Для внутреннего пользования». Информация о «Черных Дьяволах» вообще отсутствовала. Тигран отговорился от ужина тем, что ему надо поработать, улизнул в свою каюту и снова занялся поисками. Он сидел, невидяще уставившись в экран терминала и машинально постукивал пальцами по краю клавиатуры. В который раз программа выдала ему запрос пароля. Не думая о том, что делает, он набил какую-то комбинацию и нажал ввод. Экран мигнул, и терминал, вместо алой надписи об ошибке пароля, выдал ему базу данных отряда «Черные Дьяволы». Через несколько минут Тигран, скопировав все, что мог, вымелся из этой базы, зачищая за собой все хвосты, и долго еще отходил, тяжело дыша, погасив терминал и вздрагивая от каждого шороха.
- Ты тут совсем застрял? Чем так занят? - сильные руки Итари легли ему на плечи. - Слушай, может, постоим еще здесь? Куда нам торопиться? Завалимся в клуб, поиграем. Да ты не слушаешь меня? - Ит развернул кресло с Тиграном к себе и попытался что-то прочесть на растерянно-напряженном лице.
- Нет, Итари, давай... Давай отсюда, ну, хоть на Триеру? - это было в длинном прыжке от этого сектора вселенной, прыжок должен был затянуться на полторы недели, и Тигран рассчитывал за это время основательно покопаться в украденной базе. Мельком, в списках, он заметил и «Хантера», который его так заинтересовал.
- Вот ближний свет! - удивился Итари. - Следующая гонка здесь под носом. Я собирался Любимую на проверочку отдать. Тебе не терпится всю премию на топливо выкинуть?
- Итари... Ну, хоть на ремонтную базу... - Тигран боялся, и это было вполне разумно. Если он не сумел уйти незамеченным, то скоро тут окажутся ищейки из Департамента госбезопасности или, что куда хуже, Интерга.
- Такое ощущение, что свалить хочешь. А почему, не скажешь? - уже серьезно спросил капитан. - Убегать и прятаться вдвоем легче.
- Я просто... влез, куда не следовало. Или следовало. И не уверен, что замел следы вовремя и хорошо. Я тебе потом расскажу, ладно? Когда сам пойму, чего нарыл, - Тигран прижался головой к груди Итари, обнял его руками за пояс, как ребенок, прячущийся от кошмара.
- ****ь, только не говори, что в базу «Дьяволов» пролез! - выдохнул Итари. - Тогда... Быстро закупаем провиант и делаем ноги! Я на заказ, ты на заправку! Живо! - капитан развернул пилота к выходу и ощутимо шлепнул по заднице.
4. Я, которому три года
Яхта стартовала буквально через час, едва загрузившись всем необходимым и заправив баки. Тигран уводил кораблик путаными прыжками, остервенело меняя направления, ему плевать было, что на топливо придется отдать всю долю его выигрыша. Жизнь сейчас была дороже, и не его - а Итари. Себя он как не ценил, так и продолжал относиться наплевательски, а вот потерять капитана для него значило... потерять все.
Загрузив программу затяжного прыжка, он передал Итари вахту и снова включил терминал, вызывая из памяти искина данные. Отчего-то совсем не хотелось искать имя «Хантера» Этеро в списках. Он медлил, но потом все же выделил его и нажал ввод. Развернулось досье. Краткое, почти скупое. И от первой же строчки сердце Тиграна замерло на несколько долгих мгновений.
«Полковник Тигран «Хантер» Этеро. 35 стандартных лет. Раса: мораллес.»
- Любимая, напомни, пожалуйста, второму пилоту, что негоже бросать капитана одного на вахте так надолго. Пусть придет и немедленно меня поцелует. И это приказ, - Итари действительно соскучился. И очень старался не мешать Тиграну разбираться с самим собой. Если Интерг их возьмет, то пусть хоть оставшееся время будет таким, чтоб было потом что вспомнить.
- Д-да... иду… - Тигран опустил руки и еще минут пять сидел, тупо глядя в экран. Это - он? Голограмма в документе не оставляла сомнений. Конечно, он там был немного другим, короткая стрижка, волосы только до плеч, и только на висках, остальные - почти ежик, взгляд абсолютно уверенной в своем превосходстве сволочи. Форма черная, с серебристыми нашивками полковника. И характеристика. То, что он прочел, не давало спокойно думать. Не хотелось верить, что он был таким. Расчетливым, холодным мерзавцем, без зазрения совести посылавшим на смерть, а потом отдававшим приказы стирать память тем, кто выжил. И последний абзац: «Имел личную неприязнь к капитану тринадцатого подразделения «Черных дьяволов» Итари Л’Энетар, совершил должностное преступление на почве этой неприязни. Уволен по статье 189 Кодекса Межгалактических Вооруженных Сил ОИ, под трибунал. Понес наказание, предусмотренное статьей».
После повторенного приказа ноги сами понесли Тиграна в рубку. Он подошел со спины к Итари и прижался к ней лицом. К этой широкой надежной спине. К своему любимому.
- Тигран, ну что за безобразие! - довольно промурчал капитан. - Бросил тут, понимаешь, а мне не отойти. Давай, рассказывай, чего добыл и чего вспомнил.
- Воспоминаний пока ноль. А добыл... Я думаю, мне лучше было бы это забыть, - Тигран вжимался в него так, словно это могло помочь. Но чертова абсолютная память не позволит. - Можно тебя спросить? Только ты честно ответь, пожалуйста, мне это важно, - и умоляющая нотка в голосе, которой стыдился сам, но не мог убрать.
- Все так серьезно? - Итари хотелось взглянуть в любимые глаза-искры, но глаз Тигран не поднимал. - Я отвечу так честно, как смогу, обещаю. Уж мне-то ты можешь верить, как себе.
- Я верю. Итари, какие отношения у тебя были с «Хантером»? - руки непроизвольно сжались, пришлось напрячься, чтобы не сделать капитану больно и отцепиться от его рук.
Почему Итари не вскочил и не завопил, что про это он не хочет разговаривать? Да только потому, что ожидал нечто в этом роде. Но не так же в лоб? Тигран все так же обнимал его нежными руками и ждал ответа. И Итари тихо и спокойно сказал:
- Этот... этот штабист виноват во всем, что со мной произошло и не произошло. Я не встречал его ни разу. Но имя знаю, потому что проходил свидетелем, когда его судили. Может быть, это и справедливо, что он сделал. Потому что не поделили мы больше, чем судьи знали. Женщину, которую я называл любимой, а он женой.
- Что? - потрясенные глаза Тиграна были размером с дюзу «Любимой». - Что? - мораллес вскочил, как ошпаренный, со всего размаху ударившись спиной о стену рубки. - Итари! Я... мне надо подумать. Я приду через полчаса, хорошо? Прости, - он выскочил, едва не впечатавшись в проем двери, ничего не видя перед собой. Это не укладывалось в его голове, никак.
Тигран послонялся по коридорам яхты, зашел к себе, пытаясь думать, анализировать, но понимая, что это просто невозможно сейчас. Значит, он был женат... или все еще женат? И если так... то Итари... А он ведь никогда не рассказывал, кем была эта таинственная Любимая, голосом которой говорит их искин. Тигран погладил обшивку коридора, вздохнул и направился снова в рубку. На пороге ему едва не изменило самообладание, пришлось вцепиться в дверь, чтобы не развернуться и не сбежать с корабля прямо в открытый космос.
- Итари... Тигран «Хантер» Этеро - это я...
- Знаешь, Тигран, я тебе не для того все это рассказал, чтобы ты шуточки потом шутил. Я, разумеется, забыл сказать, что эта тема мне более чем неприятна, но ты ж не дурак, должен и сам понимать, - холодно отозвался капитан, не соизволив даже обернуться.
- Итари, я не шучу. Если ты сейчас прикажешь убраться с яхты в космос... Я так и сделаю. Прости. Мне не стоило даже пытаться... вспоминать, - Тигран развернулся на пятках, готовый ко всему. - Мне уйти?
До Итари только дошло, что говорил ему Тигран. Он медленно, очень медленно обернулся и будто в первый раз посмотрел на того, с кем два года делил и кров, и хлеб, и радости с неудачами. К кому прикипел всей душой, кого полюбил, с кем, в конце концов, последние два дня трахался до звездочек в мозгу. И вот теперь - стоял и смотрел. Как на чужого.
- Не надо, Итари, я понял, - Тигран с трудом заставил себя стоять прямо, не сгибаясь от нестерпимой боли в клубок.
«Приступ? Вот же... вовремя...»
- Можешь не провожать, - колкость с языка сорвалась сама собой. Единственная защита в данный момент. Последняя защита. И последнее: - Прости... - Тигран сорвался с места. Переходной шлюз. Рычаг. Который не желал срабатывать, сколько бы мораллес его не дергал.
- Любимая... выпусти, прошу... умоляю, выпусти, пока я могу... - Тигран ударился о люк всем телом.
- Стоять! Полковник Этеро, стоять!
Тиграна с силой отшвырнуло в сторону. А Итари, задыхаясь, оперся на люк шлюза:
- Так, давай сразу договоримся. Я ничего не понимаю, что и как произошло. Потому что не верю в такие совпадения. Тот сукин сын был хитрым, как... Рассчитывал на сто шагов вперед... Так неужели всё, что у нас было, все эти два года - это твой расчет? Месть такая, да? Да как-то не вяжется с тем, что ты вот так пришел и с бухты-барахты открыл... Что молчишь, сука??? Какого дьявола ты все это устроил??? Думал, я тебе выпрыгнуть дам, да? Там флайт привязан, что ли, где-то? Да я из тебя теперь за все душу вытрясу, слышишь!? - Итари, уже не помня себя, тряс несопротивляющееся тело мораллеса. Только тот взгляда не отводил.
- Я н-н-не помн-н-ню, Итари... - Тигран прикусил язык до крови от очередного рывка, - Я читал досье... Там мое лицо… - тугая пружина боли скручивалась в его теле, как кобра, готовая распрямиться и ужалить. - Отпусти... Отпусти, я без скафандра, я просто уйду... Меня больше не будет. Никто не напомнит... Итаааааарииииии... - мораллес не выдержал и забился в жестокой хватке, которая добавляла боли.
- Что такое?! - Итари со злостью встряхнул еще раз скорчившееся тело. - Опять?! Ну, на этот раз у меня лечение будет простым. Ты дождался! - и капитан несколькими ударами по болевым точкам вырубил несопротивляющегося помощника, потом за шкирку дотащил его до каюты и швырнул на койку. Рыча от ярости, прошел за терминал.
«Ну, сука! Я тебя выведу на чистую воду, гадина мораллесская. Издеваться вздумал! Не тянешь ты на полковника «Хантера», ну никак не тянешь»
Тигран приходил в себя медленно, удивленно отмечая, что боль не ушла, просто стала чуть меньше, и ее можно было терпеть, не извиваясь. Потом вспомнил все, что произошло, и не сумел сдержать болезненный стон. Он никогда не плакал от боли, но сейчас не мог остановить слез, оплакивая то, что сам же разрушил. Тихо, беззвучно, не разжимая губ, сведенных какой-то судорогой, как и вся левая половина тела. Открыл глаза, упираясь взглядом в спину капитана. Тот сидел перед открытым терминалом, и краем глаза Тигран видел ту самую свою голографию.
Итари, конечно же, услышал, что Тигран очнулся, но не пошевельнулся, не двинулся. Он смотрел на лицо, которое - да! - вполне могло быть лицом ненавистного «Хантера», но вопреки всем доводам рассудка и глаз, не могло, ну никак не могло быть лицом Тиграна. А вот именно он, только чуть моложе, смотрел надменным взглядом с экрана, и этот взгляд Итари слишком хорошо знал.
Тигран попытался подняться. Левая рука не слушалась, ее будто не стало, нога тоже немела, и мораллес с какой-то отрешенностью понял, что это или кровоизлияние, или Итари ударил слишком сильно в одну из специальных точек, парализующую нервные центры. Он даже не знал, что было бы ему предпочтительнее: сдохнуть от инсульта, или от рук любимого.
- Итааа... - имя не выговаривалось, язык тоже не подчинялся сигналам мозга. Тигран снова сполз на койку. И тогда смог услышать, как Итари, что-то бормочет, только очень тихо. Превозмогая боль, мораллес затих и прислушался.
- ... то есть, одного раза тебе было мало, второй раз явился меня наказать. Это еще кто кого накажет. Тут тебе не командный пункт. Тут моя власть.
Резко обернувшись, Итари приблизился к самому лицу Тиграна, и у того мурашки пробежали по потной спине от жесткого выражения его глаз.
- Ничего не помнишь, говоришь? Ладно, меня не видел, не знал. А Рею? Свою так называемую жену - тоже забыл? Как гонял её, как лисичку на охоте, по всем планетам, нигде от тебя спасения не было! - Итари не кричал, скорее, шептал, но этот шепот гремел в ушах. - И в тот последний раз! Ты ведь мог просто приказать, и тебе бы её доставили связанную в кулечке, что я, не знаю? Так неееет, ты позвонил, предупредил, аристократ хренов, и она... На тебе её смерть, на тебе!!! Только за нее тебе отплачу, за себя не стану, и так наказанный! - Итари уже выплевывал слова прямо в лицо, но не дотронулся даже пальцем до съежившегося мораллеса.
Тиграну хотелось поцеловать эти перекошенные в ярости губы, вымаливая прощение. Но за два года он уже достаточно изучил своего капитана. Если Итари впадал в такой гнев, спасения не было. Но и не ответить он не мог.
- Не..по..ню...- губы не слушались, артикулировать слова он не мог, но старался. - Я н-не.. спо..нил, я п..очел... Жену не по..ню... - он и в самом деле не нашел никакого упоминания о том, был ли женат, какая у него семья. Только данные со службы.
Итари обессиленно сел на край кровати:
- Разумеется, не помнишь. Лучше бы ты шпионом стесс оказался, право слово. А так... Оооооооооо, я не знаю, что мне делать!!! - неожиданно завыл он в голос, - Любимая! Что? Мне? Делать?
- Выведите своего пилота из состояния шока, если не собираетесь отправить его в бездну, - отчеканил искин. - Медотсек расконсервирован, вам лучше воспользоваться кибермедом.
- Лю..и..мая... пусть... так... - Тигран слабо качнул головой. Его уже снова била дрожь, и, если Итари опять ударит по заблокированной точке, то он, наконец, освободится от всего: и от боли, и от груза вины, который лег на его сердце после прочитанного. И от отвращения, и презрения к самому себе.
- Любимая... - Итари поднял голову, - какая ты... Сейчас ты ничего не боишься, и его не боишься... Хорошо, - капитан повернулся и поднял мораллеса на руки. Как уже несколько раз за последние дни. Горькая усмешка искривила покусанные губы. Но он шел и нес своего кровного врага в кибермед на излечение.
Тигран на белом ложе кибермеда показался капитану избитым ребенком. Просканировав повреждения, искин, а их медотсеком управляла именно «Любимая», запустил программу медикаментозного сна и закрыл купол, заблокировав его для Итари.
- Сейчас пилот будет спать, пока я не найду способ снять приступ без болевого шока. Если его не существует, вы, капитан, снова примените указанный пилотом способ. И снова уложите пилота в кибермед, - искин говорил четко и холодно, мягкий женский голос так не вязался с этими командами.
- ****ь! - не сдержался снова капитан, - Мне теперь еще его и лечить! Не много ли чести? - и он вышел, попытавшись хлопнуть дверью. Но она не поддалась на провокацию и закрылась с мягким звуком пневматики.
- Так не проще ли было мне позволить ему выйти? - печально спросила Любимая, которую звали когда-то Рея. Итари уже сидел за пультом управления.
- Не проще, - угрюмо отрезал он, - Не проще. Я говорил, что если он окажется шпионом, то свяжу и затрахаю. А чем полковник Штаба хуже?
- И простишь себе самому? Ты не простил ему меня, не прощаешь себя, но он уже наказан. Ему в тысячу раз больнее, чем было мне. И это длится уже не два, а три года. Вспомни, в досье указана дата его увольнения и трибунала. И’Таар, любимый мой, не хватит ли? - теплое дуновение из кондиционера взлохматило капитану волосы на затылке, как ласкающая нежная рука. Итари выдохнул, перевел дух.
- Не знаю, Любимая. Мне кажется, с ним поступили еще по-доброму. Он ведь ничего не помнит. А я помню всё. Никто, наверно, даже не представляет, как мне хочется в такие моменты разбить себе башку, вот как он в душе. Чтобы не осталось там ни одного воспоминания о прорывах, о товарищах, о том, как узнал о тебе... и внутри себя я так же корчусь, как он. Только лекарства мне нет, сам отказался, - капитан провел пальцами по мерцавшему мягким светом экрану искина. - Ладно, Любимая, пригляди за ним. Сначала надо успеть спрятаться. А то накроют нас, как светлячка коробкой.
Искин не пожелал заканчивать разговор.
- Хорошо, а если он все вспомнит? Если он, два года проживший, любя тебя, вспомнит, как ненавидел? Что будет тогда, И’Таар? Курс он заложил, воспользуйся программой.
- А какого хрена я должен верить курсу, который он заложил? - вспылил капитан. - Мало ли куда он его заложил... И он не любил меня эти два года, жил просто, привыкал. Даже приступы свои скрывал. И если б не прокололся перед гонкой, то вряд ли бы и потом что получилось. Ты же сама это понимаешь. Вот только интересно... - добавил он тихо и замолк на полуслове.
- Интересно что? - мягко спросил искин. - Ты не хочешь заглянуть в его каюту? Например, прочесть дневник, который он вел с первого дня, как очнулся без денег, документов и со стертой памятью? Понять, через что он прошел и почему скрывал от тебя и приступы, и свое влечение, и то, почему боится близости? Это тебе не интересно?
Итари смущенно закусил губу:
- Как ты знаешь меня... Я хотел сказать, интересно, как он прожил первый год. А у него вправду все это написано? И вообще, на что ты меня подбиваешь? Не ты ли поборница этики и личного пространства? - он уже улыбался, скрывая за улыбкой смущение и растерянность.
- Сейчас на кону стоит не моя жизнь. И не мое счастье. Иди и прочти, - дверь в рубку распахнулась, - курс я заложила сама. И это тот, что прокладывал Тигран. Я проверила: он идет мимо оживленных трасс, по краю разрешенных секторов, - предупреждая возражения капитана, отметил искин. - Тигран не знал о системе внутреннего слежения, и не прятал от камер то, что писал.
- О, женщина!.. Истинная дочь своего народа, и мне ни полсловечка! Это комплимент, Любимая, комплимент! - уточнил Итари, направляясь в перевернутую вверх дном каюту пилота.
Тигран, даже ничего не помня о правилах конспирации, умудрился спрятать свой дневник на самом видном месте. Простой черный футляр от комма оказался раскладным, и под двойным дном обнаружился еще один комм, старый, потрепанный, с надколотым углом планшета ввода и погрызенным стилом.
- Пароль «память», - тихо шепнула Любимая. И Итари, не затрудняя себя угрызениями совести, принялся жадно читать ежедневник.
Иногда это было просто описание дня, иногда одна скупая строчка, подробно описывались первые симптомы лихорадки, более рваными фразами - первый приступ. И рефреном повторялось одно и то же: «Я вспомню, я обязательно вспомню! Я должен вспомнить!»
А потом был пропуск почти в месяц. И первая запись после:
«Снова потеря памяти. Я выпал из реальности на месяц, или это реальность выпала из моей памяти на месяц? Чувствую себя так, будто пережил подряд три приступа. И странное состояние, которое только усиливается».
Состояние было опознано, как ломка от наркотиков, но где и как его подсадили, Тигран так и не смог вспомнить. Единственное, что он понял - это появившийся почти животный ужас перед прикосновениями. Ломку он сумел пережить, не скатившись снова и не став наркоманом.
Постепенно отрезок жизни Тиграна, длиною в год, разматывался перед Итари словно лента. Жизнь на улице, скитания и поиск работы. Нередко полуголодное существование. Но в каждой фразе был Тигран: гордый, не склоняющийся, ядовитый. А потом пришло время прочесть и первую запись о себе.
«Я думал, что может быть хуже голодной смерти на помойке? Два месяца без работы, без нормального жилья, последняя попытка наняться хоть к кому-то. Дрянной бар. И Солнце в дверях бара. Интересно, что Ты делал там? Искал приключений? Почему Ты сел за мой столик? Я до сих пор не понимаю, каким образом ты поверил, что оборванный бродяга с глазами голодной собаки может быть первоклассным пилотом. И я не понимаю, откуда я знаю, что я - пилот, с квалификацией навигатора? Сегодня проверим, не подсунула ли мне моя память обманку. Но в любом случае, даже если Ты меня вышвырнешь из корабля на орбите, я запомню, что только одному-единственному человеку во вселенной я готов был позволить коснуться меня».
Итари неверяще смотрел на дату этой записи. Два года, месяц и четыре дня прошло с того момента. А их встреча так же отчетливо стоит перед глазами, словно была вчера. Да, Итари видел оборванца, видел, что тот голоден, но глаза его не были глазами побитой собаки. Такие ясные обжигающие искры. И предложение разделить обед было презрительно отвергнуто. Теперь понятно, почему. И даже узнав, что капитан ищет пилота, лишь спустя несколько минут выдал сквозь зубы: «Я-то вот пилот, но надо еще посмотреть, на чем летать придется». А Итари был готов его хоть коком принять, лишь бы подольше видеть эти глаза-искорки.
«Боги мои, боги чешуястые, провались вы все в ад и преисподнюю! Почему я мгновенно вспомнил всю, всю консоль, до тумблера, до сенсора, но не могу вспомнить, как учился водить??? Почему весь мой дикий восторг от полета обрывается мгновенно, стоит мне увидеть Тебя? Потому что нет чувства сильнее и беспощаднее, чем это мое болезненное преклонение, обожание. И я не могу ударить тебя, когда ты протягиваешь ко мне руку, дразня. Потому что тогда я сорвусь и закричу. Я еще помню, как кричал, срывая голос, в первые дни после своей месячной амнезии. А наркотиков тут нет, чтобы отключить сознание. И поэтому возможно только одно: ударить словами в ответ, чтобы ты перестал меня мучить. Только вот это не выход, потому что тогда меня мучит совесть.
А еще страх. Что будет, когда - если - ты узнаешь о моей странной болезни? Вышвырнешь ходячую проблему? Я ведь знаю, что надо делать, чтобы снять приступ, но как скрывать это от Тебя?»
Итари читал о днях, которые они прожили вместе, и смотрел теперь на это время с совершенно другой точки зрения. Он видел себя и удивлялся, сколько теплых слов находит Тигран для него. Оправдывает грубость, радуется приветливым словам, переживает размолвки. А в последних записях появляется страсть, заставляя краснеть и смущаться, как пацана, так откровенно писал обо всем Тигран. И еще в этих последних записях постоянно сквозил страх. Как едва заметный, но опасный холодок, если провести бритвенно-острым десантным ножом над самой кожей.
«Я люблю Тебя. Не могу, не хочу, не буду говорить, как я люблю тебя. Сегодня или завтра будет приступ, я слишком долго и слишком часто думал о прошлом, чтобы избежать расплаты. Но если приступ случится во время гонки? Я не могу этого допустить, я же вижу, как важна для тебя победа. Значит, больше я не могу скрывать свою болезнь. И попрошу тебя помочь. У тебя сильные руки, хорошо поставлен удар, я видел тебя в драке. Ты сможешь сделать так, что несколько точных ударов помогут мне справиться с внутренней болью. Только бы ты понял, боги, прошу, только бы ты понял, что это не игра!»
Итари сидел, читая уже медленнее, обдумывая каждую фразу. Теперь многое виделось совершенно в другом свете. Теперь бы Итари поступил во многом по-другому, но жалеть о прошлых поступках он не умел. Тем более, что он ничего, кроме прошлой службы, не скрывал от Тиграна, тоже учась понемногу доверять. И чувство его было искренним.
«Ты не понял, что мне нельзя просто спать... Тьма межзвездная, теперь я не знаю, когда это повторится... А какая разница? Меня уже не будет на борту «Любимой». Я только выиграю для тебя гонку, И’Таар. Интересно, ты знаешь, что твое имя значит - «нежность» на мор-логе? Нежность стали мизерикордии, не иначе», - запись была сделана в ту ночь, когда они с Тиграном поругались перед гонкой. Нежность? Да, Итари знал. Рея тоже удивлялась его имени и называла «нежный мой». Был ли Ит нежным на самом деле? Он часто задавал себе этот вопрос, тогда, после смерти любимой, и сейчас, когда о нежности написал Тигран. Мог бы он быть более нежным, больше давать своим близким любви, наградить их за то немыслимое чувство, которым они одаривали его полной мерой?
«Я поверить не могу, что сделал, что сумел... Сейчас я встану и пойду к тебе, пить кофе. Но пока у меня просто нет сил. Я смог перебороть его! Этот странный страх прикосновений, немного, не надолго, но смог! Значит, я смогу и все остальное! И’Таар, любимый, может быть... Нет, я не хочу загадывать. Я боюсь, что ничего не выйдет!»
Итари улыбнулся, вспомнив, какими страхами терзался в это время сам. Эх, Тигги... Если бы ты с самого начала мне все рассказал... «То что бы было? - спросил сам себя капитан. - Какая разница? Тогда бы я вообще не поверил, и прибил бы его, только услышав его настоящее имя. Слава Небу, что это случилось уже после того, как мы переспали! Я хоть немного держал себя в руках...»
Вот и последняя запись. Тигран остался верен себе во всем, даже в том, что, уходя из каюты с мыслью, что может никогда в нее не вернуться, он сделал запись в дневнике и спрятал его на место:
«Я не верю. Это не моя жизнь. Тридцать два года чужой, непонятной мне жизни. Как я мог быть им, этим Тиграном «Хантером» Этеро? Единственное, что меня связывает с ним - это тело и имя. И еще память, которая так и не проснулась, сколько я ни бился. Но лгать тебе, лгать и смотреть в глаза я не могу. У меня, трехлетнего, который живет от приступа до приступа и любит тебя, есть честь, в отличие от того, который тебя ненавидел. Если решишь, что я должен умереть - я приму твое решение. И’Таар, любимый мой».
Итари сорвался с места. В ушах звенели слова: «Пусть так, Любимая...» Тигран был готов, готов к тому, что любимый не выдержит. Даже сомневаясь в любви к себе, он нисколько не сомневался в своих чувствах. «О, Небо, откуда мне такое? Такое чудо и такое наказание?»
Через секунду капитан уже стоял у кибермеда и смотрел, не отрываясь, на бледное лицо. Такое красивое нежной, гордой, породистой красотой Мор-Лога.
«Ничего, все теперь будет в порядке. Ты проснешься, и я скажу тебе то, что ты так долго ждал. Я скажу тебе, не что я тебя хочу, а то, что я тебя люблю. Тебя, как ты написал, трехлетнего. А с прошлым справимся. Я буду любить тебя так, что, даже если ты все когда-нибудь вспомнишь, то не захочешь больше меня ненавидеть. А если захочешь - выбор твой».
Часть третья: Кантата на три голоса
РЕЯ:
Когда И’Таар притащил его на борт, где-то в недрах моей прошлой памяти зажегся огонек «Опасность». Грязный, оборванный, уставший и какой-то больной, он был не похож на того, кто снился мне в кошмарах при жизни и иногда даже сейчас. Но когда я услышала его язвительный, ядовитый голос, сомнения пропали. Но я не стала говорить ничего: меня насторожило то, с какой неуверенностью он произнес свое имя, словно сомневаясь в том, что это - именно оно. Я поступила так, как сочла нужным. На борту яхты он был постоянно под контролем. Даже в душевой, даже в санитарном отсеке, даже спящего - его фиксировали мои камеры. Он был очень близок к моему Нежному. Он мог сделать что угодно, в любой момент. Итари доверил ему не только яхту, он принял его как друга. То, что они цапались постоянно, значения не имело. Имело значение лишь то, что ни один из них не запирал двери своей каюты ни ночью, ни днем.
Потом была их первая гонка. И я видела почти детский восторг на таком знакомом лице. И не видела ни следа той прежней, высокомерной гордости и самолюбия. Нет, гордость в нем была, но такая, глубинная, единственная опора измученному разуму. Я читала все, что он писал в своем дневнике, читала то, что он перечитывал ранее написанного, и понимала: нет, это не тот, кто гнал меня по всему обитаемому космосу. Тот остался где-то далеко, в глубине его запертой памяти. Но я боялась, что однажды он проснется. И все так же не спускала с него камер. И потому стала свидетелем его первого на моем борту приступа. И поняла, что он не желает, чтобы И’Таар об этом знал. Я не понимала еще, почему. Точнее, по оставшемуся во мне человеческому эгоизму, не желала признать, что понимаю.
После приступа Тигран сделал нечто, что напугало меня, а потом удивило. Увидев, как он, едва переступая ногами, направляется в каюту к капитану, я готова была не пустить его туда или убить. Но он остановился на пороге и, ничего не предпринимая, оперся на край проема. Он просто стоял и смотрел. А И’Таар просто лежал и спал. Вот и вся картина. Спустя несколько минут Тигран уже более уверенно шел к себе, долго записывал происшедшее в свой дневник. А мне стоило многих усилий, чтобы сдержать свой любопытный женский язык, пусть я уже и искин.
Он вообще часто ставил меня в тупик своими поступками. Они не соответствовали тому, что я помнила. Они больше подходили бы человеку, который с детства лишился зрения, а потом внезапно прозрел. И сейчас по привычке нащупывает дорогу, хотя и видит. И еще странным было то, что Тигран категорически не терпел прикосновений. Я иногда готова была сорваться даже на моего Нежного за то, что он провоцирует Тиграна, то и дело маскируя желание коснуться дружеским хлопком по плечу, прикосновением к волосам, которые Тигран, будучи на борту, почти никогда не заплетал. Эти волосы... Они тоже разжигали мое любопытство: раньше он стригся коротко, оставляя длинные пряди только на висках, которые иногда накручивал на палец в моменты задумчивости. Теперь этой привычки не было, а волосы, роскошная грива до самых ягодиц, служили ему будто бы дополнительной защитой. Как он кутался в них, словно мерз…
Иногда, наблюдая за обоими мужчинами, я боялась: а что, если Тигран вспомнит все? А еще страшнее была мысль о том, что Итари как-нибудь узнает, кто перед ним. Часто, когда капитан поминал Этеро недобрым словом, я старалась его отвлечь от этих мыслей. Да и вообще от воспоминаний, это ведь моя вина и, значит, моя обязанность отвлекать и не давать памяти Итари поднимать голову. Это получалось не слишком уж хорошо, но, в принципе, с появлением Тиграна Итари перестал вслух поминать полковника «Хантера» Этеро. Тигран никогда не говорил с ним на тему прошлого, слишком болезненную для обоих, чувствовал, что добра не будет. Ум аналитика никуда не делся, и он анализировал свои поступки и мысли, искал в них нестыковки, пытаясь найти ключ к своим воспоминаниям. Этого я боялась больше всего. За каждой попыткой следовал приступ. Если мы были в порту, Тигран просто уходил с борта, нарываясь на драку в ближайшем кабаке. Иногда побои не помогали, и тогда он ложился, пристегивал себя к стене наручниками и молча скрипел зубами. Или беззвучно повторял только одно слово. Я научилась читать по губам.
«И’Таар»
Если бы я еще могла, я бы плакала...
Хорошо, что во мне осталось немного от той Реи, и я могла в своих внутренних монологах смеяться по поводу собственной ревности. Этой ревности не было, когда И’Таар возвращался из портовых забегаловок со следами дешевой помады на лице, не было, когда, попросив меня отвернуться, он залез в сеть за информацией о мужском сексе. Я не ревновала, ведь теперь ему жить, а мне - просто быть рядом. Но когда Тигран в нечастые отлучки капитана тайком ложился на его постель, я чувствовала, что начинаю ревновать. Наверно, во мне не «немного», а слишком много оставили от Реи. Слишком многое для обычного бортового искина.
А Тиграна сжигало внутренним противоречием: его тянуло к моему Нежному, страшно, как огненную бабочку к открытому пламени. Но, едва коснувшись его, он ощетинивался всеми своими колючками и отшатывался, не в силах побороть безотчетный ужас. Но я-то видела - притяжение растет и крепнет. А ревность моя... она таяла. Медленно, с каждым прочитанным словом из дневника, с каждым ломким и неуверенным жестом этого Тиграна, с каждым горячим взглядом Итари в его сторону. С каждым днем. Я почти забыла, что они были кровными врагами. Почти.
Когда они поссорились перед гонкой, я не знаю, что мне не позволило дать Итари уйти. Не знаю, за кого я тогда даже больше переживала. За И’Таара, который снова вернется в свою недоверчивость и потом начнет беспокоиться за Тиграна, или за Этеро, судьба которого мне всегда была небезразлична. Я ведь часто думала, что если бы не обстоятельства, заставившие нас друг друга ненавидеть, мы могли бы стать друзьями с ним, даже если бы у него не было этой страшной амнезии. Но поступить иначе я тогда не могла: боялась. Боялась преследований со стороны семьи, боялась, что меня вернут, что поймают, что придется разделить постель с полковником Этеро, ведь его мать все чаще заводила разговор о том, что у Леарона нет детей, а значит, наш ребенок будет наследником обеих семей. Но больше всего я боялась потерять Итари, ведь после момента, когда он первый раз меня поцеловал, я знала, что на Мор-Лог мне дороги нет.
Я впервые отключила камеру в каюте Тиграна, когда они, хмельные, с распухшими от поцелуев губами, с шалыми и пьяными от страсти глазами, ввалились на борт. Но даже это не спасало: я все прекрасно слышала через динамики коридорных камер, через внутреннюю связь. Это было сродни мазохизму, слышать, но не видеть. Представлять - но не знать. Думать, какой он? Как он выгибается на ромашковых простынях под моим Нежным? В нем всегда было много этой инстинктивной чувственности, даже тогда, когда он носил полковничьи погоны. Тогда он ей пользовался, теперь он ее боялся. И все равно она сквозила в каждом жесте, сводя Итари с ума. А сейчас он позволил ей выплеснуться. Я слышала их стоны, рык Итари, тихий шепот Тиграна: «Люблю тебя». И не слышала ответа.
А теперь Итари сидит, не сводя виноватых глаз с кибермеда, и шепчет-шепчет-шепчет тот самый, не сказанный вовремя, ответ.
Итари Л’Энетар:
Память - странная штука. Благо и проклятие. Никогда я не знал, что после таких боев память затирают. Думал: вот они какие, герои, ничего не рассказывают, молчат. Не бредят, не истерят. И потому обвинение военного прокурора, сообщенное в повестке, выглядело, по крайней мере, плохой выдумкой. Итари Л’Энетар хотел сам найти Хантера и судить его своим судом - за Рею. Но следователь ничего не знал, или не хотел показать, что знает о личных отношениях между обвиняемым и ...
«- Нет, пострадавшим я не буду. Я ведь могу отказаться?
- Это ваше право. Но у вас нет права отказаться от свидетельских показаний.
- Свидетельские - дам.
- После дачи показаний мы можем вам возместить то, что не сделал бывший полковник Этеро. Мы можем дать вам возможность почистить воспоминания. Психологи на этом настаивают. С момента вылета батальона и до сегодняшнего дня.
- Я отказываюсь от этого».
Я искал, да, искал его. Куда могли выбросить человека без памяти, без документов и денег? Точнее, я тогда не думал даже, что это будет так. Думал: будет полковник Хантер жить себе тихонечко в каком-нибудь пансионате для отставников и благоденствовать. Сбережения позволяли купить скоростную яхту, я ее и купил. С каким-то мазохистским удовольствием купил крошечный кораблик и назвал его «Любимой». Усовершенствовал. Добыл сведения, что, когда разбился катер, на котором летела моя Любимая, в больницу ее доставили еще живой, и даже мнемо-запись сделали. Вот только воскрешать ее было мне не по средствам. И Итари Л’Энетар выкупил запись, перевел ее в искин.
Первое время голос Реи рвал сердце. Сонные руки искали ее рядом утром, губы приоткрывались сами, требуя поцелуя, когда искин будил меня словами «Нежный мой, встаешь?».
«- Назови меня еще раз так, пожалуйста...
- Любимая моя. Моя любимая девочка. Солнышко мое.
- Не надо больше никак. Только любимой, всегда.
- Обещаю...»
Я облетел все пансионаты, которые знал, все, адреса которых раздобыл. Никто не видел и не знал никакого полковника Хантера. На это ушел почти год, и я почти смирился, что месть так и останется в моих мечтах и кошмарах. Деньги заканчивались, и на глаза попалось объявление о межгалактических гонках. «Любимая» по требованиям к классам яхт подходила идеально. Первый приз был достаточен, чтобы безбедно прожить еще какое-то время. Но нужен был второй пилот, в одиночку гнать более суток было попросту нереально. И я нашел пилота. Человека, по имени Радхи. В гонке мы победили, и во второй тоже, да только вот штурман-пилот-Навигатор сразу же собрал вещички, получил свою долю приза и умелся, перекупленный конкурентами.
Потом я долго никого не искал. Попадется, так попадется. Нет, так нет. Пытался летать гоночную трассу один, с помощью искина. Но практика показала, что одному не справиться. Забросив эту идею, я сошел на первой же попавшейся планете, просто, чтобы почувствовать под ногами твердую землю. И, зашедши в первый же паб, потерял её под ногами. В упор на меня смотрели глаза-искры. Почти такие же, как у Реи, только острые, как сталь. После оказалось, что кроме глаз и фарфоровости кожи, всей этой мораллесской породистой красоты, больше с Любимой у этого язвы ничего общего не было.
«- Сам-то откуда?
- Это все капитаны сейчас слепые пошли, или ты один отличился?
- Ты - пилот?
- Тебя что-то смущает? Надо еще твою телегу посмотреть, стоит ли на ней летать.
- Ты видел?! Ты видел?! АААААААА!! Мы первые!!! Любимая, мы первые!!!
- Поставь меня, где взял, медведь полукровный! И не смей лапать то, что под руку попадется!»
- Эй, Иг, ты что такой недотрога?
- Меня зовут Тигран! И убери руки, пока не оторвал».
Он был повернут на своем имени. Просто повернут. Хотя, я его понимал - когда, кроме имени у тебя больше ничего нет, даже комбез тебе даден капитаном, поневоле начнешь дорожить. И что заставляло меня его дразнить? Не понимаю. Но я как мог, переделывал его имя, подбирая эти прозвания под грани его характера. Иг - колючка-недотрога. Тигр - напряженный, как зверь перед броском, перед стартом. Игр - расслабившийся и похожий на кошку, которая позволяет с собой поиграть перышком. Ран - после очередного приключения на его прекрасную задницу, которая просто сводила меня с ума. В первый раз я просто чуть не тронулся, когда понял: хочу. До искр в глазах, до состояния, когда сами собой расстегиваются магнитки на костюме.
«- Тигги-Ригги! Хочешь, я тебе песню спою?
- Тигран. И неужели ты умеешь петь? Может, не надо? Пытки, вообще-то, законом должны быть запрещены.
- А ты послушай...
- Запоешь, буду называть тебя Нитар.
- Это с чего?
- А с того! Буквы переставь - самое твое правильное название получается.
- Тигр, а, Тигр, а сколько тебе лет?
- Не знаю».
Это отрезвляло. Когда он замыкался в себе настолько, что даже его глаза-звезды превращались в черные дыры, не выпуская свой свет. Тогда мне еще больше хотелось его обнять и утешить. Но в такие моменты он мог и ударить. Молниеносно, неожиданно. И становилось ясно, что когда-то его жестко тренировали. Любопытство просто кислотой разъедало: кто же он? Кто?
Иногда становилось невыносимо совсем. Рядом он, желанный, соблазнительный, в руки не дающийся. Тогда кислота уже не капала, а лилась и жгла. Терпеть сил не было. Но не связывать же его? Такие мысли заставляли вообще скручиваться на кровати в узел. Представить связанного и изгибающегося от ласк Тиграна - и не надо было больше ни о чем думать. А эта сволочь мораллесская еще и простынки себе купила. Я увидел их… и пропал. Такие же. Точь-в-точь. С голубыми ромашками. Я его готов был удавить или изнасиловать прямо тут же.
«- Тигги, ты девчонка?
- С чего это? - изумление в широко распахнувшихся глазах.
- Только девчонки стелют себе такие простыни.
- А мне... нравится. Не тебе на них спать».
Сказал, как отрезал. И дверь в свою каюту запер перед самым носом. Я глаза даже закрыл, а эти ромашки все равно там цветут. Запах волос. Взлетающие над нами простыни. И шепот-смех: «Это наше небо! Посмотри, какое красивое! Только наше! Только для нас двоих». Недолго же оно было нашим. А я ее даже оплакать не смог. Не лились слезы, горячим ядовитым комом застыли где-то слева под ребрами.
Гонки-гонки-гонки. Сосредоточенный, отрешенный Тигри за пультом «Любимой». Как он сливался с яхтой, как продолжение ее, как единое целое. Мыслил в едином ритме с искином, каждым движением точеных пальчиков подгоняя яхту к победе. Я уж и не считал кубки и выигрыши. С Тиграном я не проигрывал. Называл его мысленно «мой талисман». И начинал бояться: вдруг он вспомнит о себе забытое. Ведь тогда уйдет, уйдет, как пить дать, чтобы свою прежнюю жизнь продолжать. Стал бояться его уходов. Где он, что с ним, кто с ним? Даже шпионил пару раз, но противно стало, не имел на это права. Да и бессмысленно. Он просто сидел в баре, пил самое дешевое пиво, даже не морщась, хоть я и не понимал, как такую гадость можно в рот брать. И смотрел на то, как существа разных рас входят и выходят, разговаривают, снимают проституток и хастлеров. Когда он видел мораллесов, в глазах появлялось что-то... Я бы сказал, что это надежда. Но она неизбежно гасла. Если к нему подходили - он коротко посылал. Мне за него было страшно, он ведь красив, красив, как фарфоровая хрупкая куколка.
Потом я перестал за ним ходить, сидел на яхте и ждал. А когда он появлялся, чаще всего избитый, помятый какой-то, скрывал то, что за него волновался, ругал и подкалывал. Только на самом деле хотелось другого: обнять и каждую царапину облизать и зацеловать. Клянусь, если бы не его умение в нужный момент показывать зубы, не сдержаться мне. Наши отношения все больше напоминали перетягивание каната, и без этих игр становилось скучно, если Тигран впадал в задумчивость. Хорошо еще, это случалось не так часто. А я заметил, что мои подколки все грубее и резче. Попытался быть понежнее - нарвался на ядовитую колючку. Мы тогда как раз готовились к гонке, после которой вся жизнь пошла кувырком. Ну, поцапались мы знатно. Он психанул и ушел. Вернулся, как раз к отлету.
«- Тигран! Тигран, твою мать, где тебя носит, скотина ты мораллесская!
- Не ори. Я вовремя. Ждем еще кого-то? Погодка какая, а? Лучше не придумать. Ты специально выбирал?»
Да я бы сейчас предпочел, чтоб порт закрыли. Но мы стартовали. А когда прыгнули, Тигран пришел ко мне… И вот сейчас я сижу над запертым кибермедом и до крови грызу губы и пальцы. Очнись же, Тигри…
Тигран:
Выбираться из тошнотворно-липкой трясины беспамятства и боли было тяжело, так тяжело, словно и впрямь из болота. Да и не было желания, совершенно. Ну, очнусь я. Зачем? Итари, мой Нежный, больше не мой, и не нежный. Он же не хочет, чтобы я жил, он бы предпочел, чтобы я вообще никогда не существовал. Но у тела на счет дальнейшего существования были свои планы. Я вспомнил, что Итари уложил меня в кибермед, и мысленно вздохнул. Лучше бы убил. А потом вздохнул и телесно, и тут-то вся затаившаяся на время беспамятства боль накинулась на меня, как стая саблезубых рришей. Сдержать стон я не сумел. Левая сторона тела все так же не чувствовалась, зато правую будто медленно перемалывали и поджаривали одновременно. Самое ужасное, что я понимал: кибер умереть мне не даст. В беспамятство, которое хотя бы заглушило приступ, скатиться тоже не позволит. Устройство регенерирует организм, как может. Но мне-то от этого только хуже. Больно. Больно! Больно!!! Отключите, дайте умереть! Уж не знаю, вслух это кричу, или внутри себя. Но если бы я мог, эти слова кровью бы выступили на лбу. Не нужен ведь, так выбрось! Не мучай, Она бы не стала!
- Снова, Итари. Давай, ты должен его вывести из приступа.
- Да не могу я! Я и так его... Любимая, на нем же места нет живого, все распухло!
- Возьми иглы и сделай.
Я не узнавал голосов, точнее, я не думал, что Любимая может так говорить: жестко и требовательно.
- Больно... - губы трескаются, и я чувствую вкус своей крови, неприятный, резкий, почти горький. - Больноооо... - И четко сказать это не выходит, губы ведет вправо, как у паралитика.
- Так, ты что, заблокировал ему нервные узлы? Итари!!!
А я и сам знаю, чем это грозит. Сколько я так уже? Час? День? Сколько мне осталось, до того момента, когда откажет сердце?
- Сейчас, не ори на меня, Любимая. Мне надо сосредоточиться, ты же знаешь. Если не получится...
- Все у тебя получится.
- Слушай. Если не получится, выпустишь меня.
- Ага. Разбежался. Шлюз придержать, чтоб зад не прищемил? Все получится, слышишь, получится. Все у вас будет хорошо.
«У нас? У... нас...»
А потом я почувствовал осторожное прикосновение. Это ему казалось, что осторожное, а меня выгнуло так, как будто я - гуттаперчевый паяц, и неумелый кукольник дернул за нити одной части меня. И я закричал. Слышал себя, будто со стороны, это был вой смертельно раненого зверя, а не человеческий крик. Зато онемение разом отпустило. Не знаю, правда, благодарить или проклинать его: теперь больно всему телу.
- Реееееееяааааа....- Я не орал - «мама», «Боги» или еще что-то. Я звал единственное существо, которое было ко мне добрым на моей короткой памяти. А имя вспомнилось само, из разговора с Итари.
- Реееяяяя! Помоги ему! Помоги ему!
- Я не могу ему помочь! Только ты! Давай же!
- У меня руки дрожат. Тигран, любимый, я сейчас... сейчас...
Воздух в легких кончился как раз вовремя для того, чтобы я это услышал. И вздохнуть я попросту не смог, от изумления, не иначе. При чем тут боль, когда на тебя обрушивается многотонная волна пока еще непонятного чувства. Я так и замер - не дыша, не двигаясь, глядя на него. И не чувствовал в данный момент ничего, совершенно: ни боли, ни страха, ни удивления. Мозг отказался переваривать информацию. Поэтому я, будто со стороны, наблюдал, как Итари оглядел меня своим жарким взглядом, словно прощался. Потом поднялся и закрыл лицо руками.
Через длинную-длинную минуту он посмотрел на меня снова, и вся боль внутри меня превратилась в лед. Как я мог подумать, что он может меня полюбить! Тот, кто стоял передо мной, не способен был любить. Только убивать. И я всем своим существом захотел этого: умереть от его руки. Сталь игл в его руках была не лечащей - смертоносной. И я радостно улыбнулся ей навстречу:
- Да! - и откинул голову назад. Там, на шее, две точки, он должен их знать. Два коротких укола - и я свободен. И он - тоже. От ненависти, от мести.
Только почему-то он начал не оттуда, но это было понятно: он ведь должен был хоть как-то компенсировать свои страдания, а что может сделать это лучше, чем мучения врага? Я и не понял даже, что он снимает приступ. А когда боль исчезла, просто провалился в сон, мгновенно и без обычного перехода по грани яви.
- Я мог убить его. Я мог убить его. Я мог...
- Итари, милый, перестань. Ему же уже лучше, ты же видишь. Он сейчас проснется, и увидит тебя такого. Как ты ему объяснишь?
- Пусть очнется сначала, а потом... Что я ему объясню? Что не могу больше так - с этой памятью, после перехода? Что люблю его? Что меня самого сейчас в Апотеты скинуть надо? Что сижу тут рядом в соплях и слезах?
Нет, а это уже я должен видеть. Ведь больше, может, и случая такого не представится.
- В соплях ты еще красивее... - о, боги мои чешуястые, это хриплое, сиплое карканье - мой голос? Ну, да, если орать столько, сколько орал я, не мудрено. Хотя, кажется, ядовитость меня такого еще повысилась. А вот губы... будто теркой по ним прошлись, болят. - И’Таар... Я уже сдох и попал в ад?
С пола ко мне кидается кто-то огромный и темный, прижимает меня к себе. Так осторожненько, аж бесит. И дышит, как загнанный, прямо в ухо.
- Любимая, - хриплю я, - ты свету подбавь, а то не разглядеть, какой он тут. Все уже об меня вытер, блин.
- Не переживай, Тигран. Я сняла. Как знала, что тебе понравится.
*******
Мы с ним никогда не говорим о прошлом. Ни о моем, ни о его, ни о том, что произошло до того момента, как я проснулся в кибермеде «Любимой». Оно - прошло.
Мы никогда не касаемся вопросов о том, как избавить меня от моей болезни. Даже Итари не сумел затащить меня к Нагу. Когда он меня связал, и в таком виде понес на прием, я просто схлопотал очередной приступ, после которого еще почти неделю отходил. Больше мы эксперимент не повторяли. Ему и без того тяжело каждый раз ломать себя, загоняя в боевой транс, чтобы помочь мне. А все, что я могу… Я могу любить его.
Мы никогда не говорим о будущем. Все, что у нас есть - это «здесь и сейчас». Корабль, маленькая яхта «Любимая», которую действительно любим мы оба.
Часть четвертая: Имя для пилота
Дай мне быть, пожалуйста, быть с тобой.
Заболею - в лоб целуй, укрывай.
Из волос выглаживай злую боль,
Клочья снов оборванных выбирай.
Мысли выцеловывай из висков,
Губы на плече своем приюти.
Я прошу на тысяче языков -
Не уйди, пожалуйста, не уйди.
- И’Таар Л’Энетар! Ты меня уже достал! Я не хочу подписывать документы этим именем, ты понимаешь? - Тигран, взъерошенный, злой и несчастный, стоит, насупившись, напротив капитана. Правда, чтобы посмотреть ему в лицо, мораллесу приходится задирать голову, и потому выражение кукольного личика, скорее, не злое, а страдающее. - Итари, ну, не могу я. Меня зовут Тигран, этого я не отрицаю, и имя это - мое, родное. Но фамилию «Этеро» я носить не желаю. Не могу, она… Мне просто противно.
За год Тигран выяснил о своей семье все, что мог. Это было просто: род графов Этеро - это вам не база «Черных Дьяволов», сведения не засекреченные. Пришел, как всегда, в полном раздрае чувств, к Итари, уткнулся головой ему в грудь:
- И идент-карту надо сделать, а то, случись что, меня и в клинику не примут, и вообще…
Итари, не ожидая такой реакции, немного потерянно обнимает Тиграна:
- Нууу... не хочешь, так не хочешь, кто ж заставляет. Но без фамилии ведь, действительно, никак. Есть варианты?
- А придумай мне фамилию. Покрасивше, - объятия Итари его лечат. От депрессии, от внутренней рассинхронизации желаемого и действительного. - Придумаешь?
- Ооооххх, солнц мой, нашел же ты придумщика... Давай так. Сядем, где потише, и устроим совет. Общекорабельный. Это же не шуточки - целую фамилию такому большому младенцу придумать, - капитан очень старательно хмурит брови. Тигран фырчит и отворачивается.
- Все-то тебе смехуечки, кэп. Кстати... За нами уже битых три дня идет кто-то. Держится вне зоны радаров. Я его засек еще на планете. И сейчас уверен, что у него просто сканер мощнее, и он нас видит. Что делать будем?
Итари смотрит на макушку цвета заката и насмешливо качает головой:
- Это идея, Тигри! Они точно нам помогут! - и, на изумленно вскинутый взор, поясняет: - Мы их тоже позовем на наш общекорабельный совет!
Мораллес скорбно кивает:
- Да-да. И потом похоронишь меня под придуманной общими силами фамилией. Я тебе серьезно, а ты все шутишь, - он зябко передергивается. - Что-то мне говорит, что Интерг не будет рад тому, что я жив и даже кое-что помню. Я ведь пароль базы данных вспомнил не мозгами - пальцами. Они сами набили. Я даже не думал.
- Да не шучу я, это ты все не перестаешь удивлять. Замечаешь следака, а приходишь и рассказываешь, что не знаешь, как в бумажке расписаться. А следак на хвосте - это так, «кстати». Похоже, придется нам сторону поменять, да, полковник? То охотились, то теперь от охотников удирать будем, - Итари успевает во время короткого монолога залезть руками под легкую рубашку пилота и начать игру пальцев на отзывчивых крошечных сосках. - Оп-па, мои пальцы тоже всё наизусть помнят!
- Итари, не зови меня полковником, я не он. Пожалуйста, - Тигран прижимает ладонями пальцы капитана, машинально облизывая мгновенно пересохшие губы: - А пороть горячку нам незачем. Через три часа «Любимая» войдет в зону искривления потоков, и я уведу нас хаотическим курсом, пусть попробуют найти. Я еще мозги не растерял и Навигацией владею... Правда, если ты еще так сделаешь... И’Таар... голова отключается же... - Тигран беспомощно откинулся спиной на грудь Итари.
- Три часа? Да ведь это куча времени, ясный мой... И что ты мне про голову лепечешь? Я свою давно на просторах космоса где-то посеял.
Губы бродят по подставленной нежной шее, прослеживая языком синеватые прожилки в мраморной коже, смыкаются глубоким поцелуем на затылке и спускаются легкими укусами по чуть заметному хребту, капитан уже рычит на мешающую рубашку.
Когда пилот раздевается - одежда летит по всей каюте... Или по всей рубке. Рея как-то заметила, что это полная противоположность того, что она помнит. Тигран только хмыкнул: «Ты помнишь не меня, Любимая. Забудь». Рубашка повисает на кронштейне камеры, прицельно кинутая Тиграном. Он, конечно, знает, что камер в рубке стоит шесть штук, но точно знает расположение только четырех, и все равно смущается еще. Засмущаешься тут, если этот бесстыжий капитан, спускаясь жадным ртом по спине, не сам наклоняется ниже, а заставляет свою «жертву» сначала на носки приподняться, потом одну ногу на панель закинуть, а там и вторую. Загибает буквой неизвестного алфавита, останавливается мокрым засосом на копчике - и скользит губами вниз. А кто стонет? Никто не стонет. Тигран подвывает уже. Прямо перед ним - панель визуализации комма, и, не приведи боги, нажать сенсор дальней связи...
- И...та....риииии... - он уже хрипит, а капитан-то еще даже не дошел до дела, так, развлекается. Знает прекрасно, что у Тиграна слишком чувствительная кожа, особенно, после душа, а от пилота явственно пахнет озоном: недавно из-под ионной струи вылез. - Прошу...Итариии...И’Таар...любимый мой...
Если Итари не отвечает, это еще не значит, что он не слышит. Это значит, что он довольно хмыкает и продолжает, под барабанный бой собственного сердца.
«Какой он открытый, весь мой, каждым движением ждет и молит! Да, мое солнце, я твой!»
Итари кажется, что его язык по сравнению с шелком этой кожи шершавый и грубый. Но сходящему с ума от этой чересчур откровенной ласки мораллесу это нравится. Тигран сам помогает, позволяет Итари освободить одну руку. Пальцы проникают в манящую глубину, и капитан вылизывает нежную кожицу вокруг них. Сдерживает себя, сдерживает: «Пусть светлому моему будет хорошо, пусть ему…»
- Пожалееееей... панеееель... О, боги-боги, садист... Не могу... больше не могууууу, И’Таааааааррррр!!! - хриплый стон и неостановимая дрожь тонкого, напряженного, как струна, тела под руками. Тигран утыкается лбом в экран и уже двумя руками разводит свои ягодицы, почти рыдая от желания почувствовать не только пальцы в себе. Пальцев ему мало-мало-мало! И когда он выгибается последним движением, подставляясь под сводящие с ума ласки, Итари вдруг отстраняется и дует на влажную пульсирующую дырочку прохладным воздухом. Разочарованный вой мораллеса, которого «охладили» буквально в последнюю секунду, сотрясает внутренности корабля.
- Скотинааааааааааа... Я Рее пожалуюююююсь! - Тиграна трясет, просто трясет, и становится больно от того, как все в паху сводит от недостижимого оргазма. Раскоряченный на панели, в самой непотребной позе, мокрый уже от пота и слез, от того, что Итари его практически вылизал, Тигран затыкает остатки гордости, поворачивает голову и ловит совершенно безумный взгляд капитана, умоляя его глазами: голос сел совсем.
- Стой так, - шипит Итари, жадно, словно фотографируя, разглядывая любовника. И, уже ловя просящий взгляд, начинает медленно расстегивать на себе ширинку форменных брюк, что ему не сразу удается, форменные брюки оказываются чертовски узкими. Тигран следит за этим процессом с таким выражением на лице, словно ждет чуда и спасения. Закусывает свои красивые губы, тяжело дышит, еще сильнее разводя ягодицы, касается мокрого входа самыми кончиками пальцев, провоцируя капитана. А когда видит подбадривающее подмигивание, начинает ласкать себя, выгибаясь так, как не доступно обычному человеку. Итари аж давится воздухом, и уже в его потемневших глазах мелькает мольба.
Наверное, только природная гибкость позволяет мораллесу не наебнуться с пульта, выгнувшись так, чтобы растягивать себя, уже аж четырьмя пальцами, молча, только натужно дыша, а по щекам катятся слезы вперемешку с потом с висков, к влажной коже прилипла алая прядь, и глаза почти закатываются. Наплевав на нерасстегивающиеся рукава, Итари шагает к панели впритык, поворачивает голову любимого и со стоном впивается в закушенные губы. Руки мораллеса сразу перехватывают любовника, а тот и не пытается уже выделываться, а на одном дыхании проникает вглубь желанного тела. Тигран стонет ему в рот от каждого движения внутрь и наружу, не может сдержаться, просто не желает. Ему хочется и продлить эту пытку, и немедленно кончить. Но Итари слишком уж долго его мучил, теперь он просто не может достаточно расслабиться и сорваться. И он тянет к себе руку капитана, не в состоянии говорить, жестом умоляя приласкать.
- Что, мальчик, уже? - хрипит Итари. Ему хочется насмешливо, а получается так сипло-нежно, что Тигран от одного звука тает, закинув растрепанную голову капитану на плечо. Командирская рука, впрочем, послушно ложится туда, где так необходима. Пальцы нежат и ласкают одними подушечками.
- Еще, ещеоооо... - Тигран выгибается уже совершенно немыслимо, перемешивая боль и наслаждение, еще чуть - и хрустнет позвоночник, пальцы скребут по экрану, пытаясь найти опору. - Итари... сильнее... - диссонанс в ласках не позволяет расслабиться, возводя градус желания уже за грань восприятия.
Итари уже не отвечает, вбиваясь на полной амплитуде и из последних сил стараясь думать об удовольствии возлюбленного. Кулак крепко охватывает напряженную плоть и всего лишь несколько раз сильно и одновременно мягко проводит вверх-вниз - Тигран беззвучно задыхается и слышит такое же тяжелое дыхание в затылок.
- Всё, малыш... - жарко хрипит сухим ртом капитан. Тигран срывается вместе с ним.
Потом они долго-долго не могут отдышаться, просто заставить себя нормально дышать. И сердца стучат в едином ритме, медленно успокаиваясь. Тигран все-таки приходит в себя чуть раньше, фыркает и еле слышно хрипит:
- Я старше тебя на три года.
- Я учту, старик, - бормочет Итари. Прижимает к себе несопротивляющегося пилота и выдыхает в макушку: - Чтобы я еще раз начал что-нибудь без запасов воды, да никогда... Обезвоживание, вообще-то, опасно, знаешь?
- Минералка в холодильнике, руку протяни. Не эту, левую. Ё! - капитана качает, и расслабившийся пилот спиной вперед летит на пол. Впрочем, приземлиться как-то умудряется на четыре конечности, не понимая толком, как. Результат - рассаженное об острый угол пульта колено. Тигран садится прямо на пол, на китель Итари, брошенный возле пульта, и начинает зализывать царапину, как кот. Или как книсс. Морщась от вкуса своей крови. Это капитан говорит, что у него кровь - как хмельное вино. Мораллес этот вкус ненавидит, но так и не может вспомнить, почему. Итари, забыв мгновенно про обезвоживание, кидается к пилоту:
- Да что ты за горе такое! Можешь хоть раз без происшествий потрахаться? - он, как малышу, дует на коленку. Тигран так изумленно смотрит на это действо, что забывает про царапину. Итари, не переставая дуть, спрашивает: - Что-то не так, солнце?
Нежность поднимается щекочущей внутри пузырьками волной, и Тигран ласково проводит кончиками пальцев по щетинистой щеке капитана, по искусанным и сухим губам:
- Ничего. Я тебя люблю.
- Мальчики, кхм... Тут у вас гости. Крейсер со знаками Интерга на бортах. В полупарсеке, - вмешивается искин, сожалея, что приходится прервать такую сцену. Не так уж часто они нежны друг с другом. Точнее, Итари нечасто позволяет себе нежность, Тиграну-то закон не писан.
Итари подрывается:
- Ты же сказал, часа три!
- На хронометр глянь. Три и прошло, - Тигран одевается со скоростью звука. Или света. В расхристанной рубашке влетает в кресло Навигатора:
- «Любимая», не подведи, - забывая о том, что хотел пить, в душ и спать. Итари в своем кресле сначала застегивает поясной ремень безопасности, а только потом ширинку на помятых брюках. Рубашку накидывает поверх.
- Давай, сладкий! Теперь у нас не яхта, а водомерка какая-то. Ты не возражаешь, Любимая?
- Да хоть лягушкой скачите, только бы не прихлопнули!
Тигран уже не слышит - он уже весь там, в расчетах, в своей навигаторской вселенной. Он видит весь маршрут, но кто его знает, нет ли на крейсере книссов или тарлени? И меняет цифры спонтанно, как захочется пальцам. Противоперегрузочная система воет от натуги, капитана все равно вжимает в кресло и мотает, когда яхта проваливается в очередной прыжок. Тигран заметает следы, как заяц, иглы мнеморекордеров в висках кажутся уже раскаленными штырями прямо в мозгу, когда искин говорит:
- Тигран, все, слышишь? Мы оторвались. Я их не вижу.
Тигран кивает в ответ и ищет на сканере местечко приткнуться и притвориться местной флорой. Итари освобождает ремень и почти ползком добирается до холодильника. Усаживается прямо на пол и, вскрыв бутылку, в три глотка проглатывает ледяную воду, берется за следующую, но её бросает в протянутую руку пилота. Тигран засыпает на четвертом глотке, бутылка судорожно сжата, Итари приходится с силой разжимать ему пальцы, чтобы забрать тару и опустить его кресло в лежачее положение, укладывая обессиленного пилота поудобнее. Тигран во сне шепчет: «Три минуты... три». И это значит, что он и в самом деле проснется через три минуты.
- Может, снотворное? - спрашивает Рея, глядя на бледное лицо с темными кругами вокруг глаз. - Он не спал ночью, сидел в терминале.
Итари сомневается:
- Можно бы, а приступ это не спровоцирует? - он очень боится приступов Тиграна, хотя и не признается в этом. А в данном положении беглецов это было бы и вовсе, ох, как не вовремя!
- Так не полную же дозу, только чтобы поспал не три минуты, а хоть три-четыре часа. Только давай скорее, он же внутренний таймер поставил.
Рея гасит основной свет в рубке, и лицо пилота освещают только огоньки консоли. Старше на три года? Да вот не заметно что-то, даже сейчас, когда он вымотан и устал до края, выглядит тридцатишестилетний мораллес от силы пятнадцатилетним подростком. Чего не скажешь о капитане, когда он, безошибочно выбрав место, колет снотворное в тонкую, едва видимую вену. Лицо Тиграна чуть заметно меняется, расслабляется, и Итари довольно целует пилота в губы, не боясь уже, что тот проснется. Садится за панель и начинает просматривать их путь, отмечая на галактической карте места, где можно укрыться.
- Система Шеридан, смотри, - искин выводит на панель карту ближайшей системы. Красный карлик и три астероидных пояса. - Тут есть пиратская база. Там вы и идент-карту можете Тигри сделать.
Итари согласно кивает:
- Только сначала фамилию ему выберем. Позвучней, как он просил. Так, теперь либо летим, либо едим. Если Тигри проснется хоть вполовину такой же голодный, как я, съест обшивку точно. И вообще, Любимая, плохо ты заботишься о своих мужиках, хоть бы напоминала иногда, что надо не только трахаться, но и жрать. А то заглянешь раз в рубку - а там два скелета.
- А я вам говорила - переделайте его каюту в нормальный кухонный отсек! Чтоб туда можно было поставить установку пищевого синтеза. Она ж недорогая, так хоть есть будете нормально. Все равно спите вместе, нафига вам пустующая каюта? - искин вздыхает. Рея бы сейчас сорвалась и готовила. А не на чем.
- Как только, так сразу. Сначала сканер, потом кухня. Сама же говоришь, что не тянет. Ладно, пойду готовить. Да и кофе хочется до безумия.
Но вместо этого капитан снова тянется к Тиграну и берет его сонную руку, рассматривая расслабленные пальцы. Потом, улыбаясь, идет в отсек, где заводит кофе и стряпает нехитрые бутерброды.
Тигран просыпается через четыре часа, с похмельем от снотворного, страшно урчащим голодным желудком и неутолимым желанием целоваться. Но сначала - пить, умыться и поесть. Или все-таки поцелуи? Но капитан спит рядом, в кресле, откинув голову на спинку, острый кадык на шее выпирает, как пресловутый кусочек Евиного яблока. И Тигран не может пройти мимо и не тронуть его губами. А когда желудок погромче напоминает о себе, пытается отстраниться. Но не тут-то было - Итари накрепко держит за ткань штанов.
- Я так и знал, что, когда ты проснешься, начнешь жрать то, что поближе лежит.
- Если б я тебя сожрал - ты бы об этом уже не узнал, - парирует Тигран и смеется, но тут же болезненно кривится: спазм в животе уже нешуточный. - Кэп, а пожрать у нас, действительно, хоть что-то есть?
- Кофе в термосе, должен быть еще горячим, бутерброды сделал, какие ты любишь, солнц, с рыбкой. Вернешься из путешествия к «чистилищу» - все будет на столе. Спаситель ты наш, медаль тебе на видное место! Я даже знаю, на какое! - капитан ощутимо, но ласково хлопает Тиграна пониже спины.
- Вытатуируешь ее у меня там своими руками? - вскинутая тонкая бровь, и мораллес уворачивается от повторного хлопка, тихо смеясь, уходит в кухонный отсек. Потом он искупается, сейчас организм просто всеми клетками вопит: «Жрать!»
Поев, помывшись, снова поев и дожевывая последний кусок и прихлебывая горячий кофе, Тигран сидит в кресле Навигатора-штурмана и довольно жмурится. Скинув короткий сапог, голыми пальцами, длинными и гибкими, гладит Итари по бедру, перекинув ногу через подлокотник, и спрашивает:
- Куда летим теперь, капитан?
- На пиратскую базу в системе Гаммы Шеридана. Будем там сидеть тихонько, и рожать ребенка.
- Кого? - если можно сказать, что глаза у пилота - квадратные, то они такие и есть. - А! - до Тиграна доходит, и он быстрым движением легонько бьет капитана пяткой в лоб. - Ну, ты и сказанул... Я чуть прямо тут не родил... Этого, как его там на Терре называют... колючего? Йожика? Колючками против.
Итари довольненько ржет:
- Было б неплохо. Хоть посмотрели бы, что за зверь. Небось, лапочка был бы, в папу. Да Тигри, брось, не пинайся, я ж шучу. Совсем немного, но шучу! - наконец, капитан не выдерживает и хватает любовника за бока, удерживая руки. - Давай, пока не прибыли, я место для медали присмотрю...
- Пусти, Итари, пусти... ну, И’Таар... ну... - усаженный на колени, Тигран больше не сопротивляется, только тихо и неглубоко дышит, широко расставив длинные стройные ноги и откинувшись на грудь любимому. И только мысленно проектирует курс к пиратской базе, совмещая приятное с полезным. Но Итари, судя по всему, не собирается приставать по-крупному. Только уже нежно прижимает к себе, скользя одними губами по плечу и зарываясь носом в душистые чистые пряди волос. И, когда Тигран, расслабившись, откидывается ему на грудь, тихо выговаривает ему в висок:
- Небо-небо, как я сейчас счастлив... вот так сидеть с тобой, и чтоб ты не дергался, о таком и не мечталось. Маленький мой, любимый... Солнце мое...
- Вот он я, не дергаюсь.
На каком-то глубинном уровне мышления Тигран выстраивает свои действия на следующие несколько месяцев. Он знает, что придется сделать, что еще не готово, к чему он не готов, а к чему никогда и не сможет подготовиться. Но еще мораллес знает, что он в любом случае провернет свою операцию, чего бы ему это ни стоило. И будет гордиться ей так, как не гордился еще ни одной гонкой, ни одной победой. Это будет, ведь он готов на все ради счастья своего любимого капитана.
- Я тут подумал, - Итари держит Тиграна как-то странно, не давая к себе повернуться, - что раз уж... раз уж ты про фамилию заговорил тогда, помнишь? Решил что-нибудь?
- Даже не думал. Предоставлю тебе право придумать ее. - «Какую бы ты ни придумал, И’Таар. Я буду носить ее с гордостью». - Думаю, воображения у тебя хватит не только на новые позы в занятиях любовью?
Капитан не видит иронично приподнятой брови и бесенят в янтарных глазах. Не видит, не чувствует, потому как мысли у него не о том, совсем не о том. Он перебирает тонкие пальцы в ладонях и так тихо, почти шепча, говорит:
- Не знаю, про позы как-то не думал. А вот... - он мнется немного, потом все же выдыхает, - Я так не смогу сказать. Хоть смейся!
- Ну, что ты? - «Боги мои, боги чешуястые, ты так и не научился со мной говорить...» - Тигран юркой ящеркой поворачивается в кольце рук и заглядывает в глаза - карие, теплые и растерянные: - Что, любимый?
- Не смотри на меня! - краснея до невозможности, а бывает это крайне редко, Итари закрывает глаза любовника рукой. - А так уже лучше... Слушай, разреши мне, а?
- Да что же? - спрашивает Тигран, послушно прикрывая глаза густыми алыми ресницами, и выдыхает, стягивая ладонь с них и целуя: - Разрешаю.
- Подожди... - Итари вытягивает из кармана свой форменный шейный платок и, робея, завязывает его поверх смеженных ресниц, каждый миг ожидая, что его остановят. Но Тигран только улыбается, и это придает капитану смелости.
- Подожди... - повторяет он и любуется на дело рук своих. Неприкрыто и жадно.
У Тиграна сладко тянет в груди, страх, до сих пор живущий где-то глубоко в сердце, и доверие пополам с любовью вгоняют в его кровь приличную дозу адреналина, и он, не контролируя себя, приоткрывает рот, учащенно дыша.
- Ну, что ты задумал, мой капитан? - улыбка, тонкая и острая, как серп ритуального клинка, изгибает его губы.
- Ничего страшного, - шепчет капитан в них. - Просто... боюсь немного... особенно, когда ты такой.
Поцелуй на грани нежности и незнания, на грани чувств. Итари, отстраняясь от тянущегося за его губами мораллеса, утыкается тому в плечо:
- Подожди, Тигри, подожди... Иначе, я никогда не решусь.
Он поднимается и усаживает Тиграна в свое кресло. Шепнув: «Я сейчас», возвращается через несколько секунд, пилот чувствует его легкие торопливые шаги. Им в такт все быстрее бьется сердце Тиграна, колотится, как сумасшедшее, и мораллес сжимает подлокотники внезапно похолодевшими пальцами: «Не может быть...Не...Боги...я же...»
Но он остается сидеть на месте и молчит, только нервно кусает губы, сдерживая порыв вскочить и бежать. Капитан, как всегда, похож на поток космического ветра, который сбивает корабли с курса, если не уметь оседлать его. А Тигран, кажется, в этот раз не сумел.
Итари берет в свои теплые ладони прохладные пальцы Тиграна, неожиданно прижимает к губам каждый и... Мораллес едва сдерживает крик - он чувствует холод металла. Тигран не знает названия этому чувству. Оно похоже на боль, но такой он еще не пробовал. И на счастье, только вот счастье сладкое, а это - горчит и солоно. Платок промокает, а он не может, не находит сил отнять руки и содрать прочь проклятущий кусочек ткани, который его выдает с головой темными влажными пятнами под глазами.
Наконец, Итари закончил. Ясно слышно, как он старается сдержать рвущееся дыхание. Чувствуется, как немного дрожат его руки, когда стягивают уже ненужный платок. И он остается стоять на коленях, держа на ладонях руки Тиграна. А на каждом пальце блестит драгоценным блеском кольцо. И в ответ на растерянный, сощуренный от света, взгляд Тиграна он тихо произносит:
- Это насчет фамилии... Ты хочешь взять мою? - Наконец, это сказано. И назад не отмотать и не стереть, как информацию с кристалла памяти. Осталось только ждать ответа, ждать с замершим сердцем.
Тигран открывает рот и понимает, что голос ему сейчас не повинуется. Потому он просто подается вперед и утыкается капитану в плечо головой, наплевав на то, что у того будет мокрая куртка. Наконец, спазм отпускает его горло, и он хрипло шепчет, вплетая окольцованные пальцы в короткие волосы Итари:
- А зачем ты их аж десять одел? Для моего согласия достаточно было бы и одного. Ну, теперь мне портовая драка не страшна - кастет всегда со мной... - шутка выходит неуклюжей, он это чувствует. Но поделать со своим ядовитым языком ничего не может.
- Так ты согласен? - Итари слышит только то, что сейчас хочет слышать. - Правда?
- Любимая, засвидетельствуй: я, Тигран, второй пилот-Навигатор яхты «Любимая» согласен взять фамилию капитана, - Тигран коротко смеется, и его начинает трясти в ознобе: откат от адреналиновой волны и нервного перенапряжения. - Итари, мой родной, любимый, нежный! - он соскальзывает с кресла, опускаясь на колени рядом с капитаном, обнимает его, целуя, куда попало.
Итари выдыхает, выдыхает и не может выдохнуть тот комок из груди, который мешает сейчас дышать. «Совсем нервы распустил, - ругает он себя, наслаждаясь объятиями любимого, - А еще капитан, называется».
- Насчет драк в порту... - он тоже целует, не глядя, попадая почему-то в самые вкусные местечки. - Ты должен мне кое-что пообещать.
- Не драться? Нууу... - Тигран тянет слово и время, потому что пообещать - не может. Не должен обещать невыполнимого. - Ты же меня знаешь, я не могу без драки, без нее даже отличный контрабандный шенгас не вставляет, - и это тоже полушутка, полуправда.
Капитан стискивает его еще крепче, теперь не шевельнуться:
- Дерись, если хочешь, но пообещай, что с тобой ничего не случится. Ничего. Чтоб ты всегда возвращался сюда, на «Любимую». Слышишь? Ты слышишь, жених? - дыхание горячее, прямо в ухо. Как тут отвертеться? Тигран прижимается к нему и сам - сильнее, крепче, до боли прикусывая губу, чтобы хоть немного протрезветь от нежности и отогнать слезы с глаз:
- Я тебе обещаю, что ты всегда будешь со мной.
«Я всегда с тобою буду! Куда же мне деться, да я и не хочу никуда деваться, нежный мой!»
И тут Итари срывается. Он отдирает Тиграна от себя, хватает его голову руками и орет ему прямо в лицо:
- Нет! Не это! А что с тобой ничего не случится! Клянись! - и безысходным шепотом: - Клянись... прости, прости...
- Со мной случится только хорошее, Итари, любимый. Клянусь. Пока ты у меня здесь, - прижимает руку к сердцу, в котором колотится, взбиваясь в пенный коктейль, вина, тревога, страх и любовь, - пока ты со мной, все будет хорошо, слышишь? Успокойся, любимый, все будет хорошо. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Итари сопит прямо в макушку, сопит как... ну, как Итари, одним словом. А потом выдает:
- Курс ведь задан, пошли в кровать, шустро!
- Что, опять? - и смех, за которым прячется все, что Тиграну нужно спрятать. А свою любовь он ставит щитом, одевается в нее, как в астурианский шелковый доспех. И первым тянет Итари в его каюту.
- Я что-то не понял, есть возражения? Вообще-то, я брачную ночь репетировать собрался. Вот давай, начинай, покажи мне, как оно все будет! - капитан тоже прогоняет свои, кажущиеся нелепыми, страхи прочь. Это не трудно сделать, когда на тебя сквозь легкие завитки разлохмаченных волос так смешливо и нежно смотрят глаза-искры, самые любимые на свете глаза.
Часть пятая: Когда гаснут звезды
1. Перед пропастью
Пиратская база была привычно-грязной, обшарпанной и довольно жуткой на нижних уровнях, и столь же привычно-роскошной на верхних - где обитали сливки отбросов общества, если так можно выразиться. На средних же - располагались магазины, лавки и лавчонки, казино и курительные салоны, притоны с дорогой и относительно безопасной наркотой, бордели. Именно туда, в один из не самых бедных секторов, Тигран уверенно привел Итари.
Идент-карта, небольшой жетон из био-керамики и стали, в котором записывается вся основная информация о существе, выдается властями бесплатно. Но, если ты желаешь исчезнуть и сменить все: имя, фамилию, пол, возраст, любые данные, можно купить «чистую» идент-карту, записать в нее то, что захочется, и стать для любого сканера другим человеком. Единственное, что подделать нельзя, это биологические данные, которые записываются из крови. Но их Тигран и не хотел подделывать, ему нужно было просто сменить фамилию и получить на руки свидетельство того, что он - есть.
Дверь лавочки антиквариата, служившей прикрытием для цеха фальшивомонетчиков, открылась с таким скрежетом, что Тигран невольно вскинул руки к ушам. Но тут же опустил их.
- Здравствуйте, почтенный Сэнь-Вао, - обратился к невысокого роста вайши. Тот что-то проскрипел, и Тигран принялся изображать церемонные поклоны, чтобы перейти к цели визита. Итари, очень стараясь не заржать, любовался на это священнодействие, а когда они шли след в след за церемонным мошенником, даже умудрился шепнуть Тиграну на ухо:
- Вот все, что я сейчас видел, сегодня вечером - в повторной записи на корабле! И не вздумай что-нибудь перепутать, последовательность поз очень важна!
- Зачем тебе? Хочешь, я тебе энциклопедию этикета вайши скачаю? Там десять томов и еще три - дополнения и примечания, как раз будет, чем развлечься в долгие вахты в гипере, - Тигран внутренне хохотал, но внешне оставался невозмутим, как айсберг.
- И это тоже. С картинками. А ты будешь мне иллюстрировать вживую. Я просто так лучше запомню, понимаешь? - капитан был сама наивность, хлопающая ресницами.
- А я занят буду, мне кое-что надо сделать, - Тигран прикрыл глаза и отвернулся, чтобы даже краем глаза не увидеть выражение лица любимого. - Кое-что очень и очень важное. Кроме того, я ненавижу этикет вайши.
Итари сделал вид, что обиделся и надулся, но тут же снова стал невозмутимым капитаном, когда вайши обернулся и церемонным жестом пригласил присесть. Итари оглядел то, что нельзя было назвать ни стулом, ни креслом, и остался стоять. Тигран же, не глядя, сел и незаметно повел подбородком: не выделывайся, мол, чревато. Пришлось капитану извернуться в такую же позу, как и мораллесу. Хотя Тиграну было куда легче, он был более гибким.
Сэнь-Вао встал за узкой конторкой, и Тигран увидел, как он старается незаметно нащупать кнопочку вызова помощника. Значит, старый таракан решил помочь... Интересно, что он потом запросит, помимо денег? Два с половиной года они сотрудничали довольно успешно, и никогда еще Тигран не расплачивался чисто кредитами.
Итари даже не заметил, как в сумрачной комнате их оказалось четверо, но Тигран поднялся, остановив капитана жестом:
- Ты сиди, почтенный Сэнь-Вао желает поговорить со мной наедине. Но его помощник составит тебе пока компанию.
Еле удерживаясь от комментариев по поводу мебели, Итари, оглядевшись, заметил движение за занавесью, и кивнул:
- Только не задерживайся дольше, чем будет необходимо, - а когда тихо захлопнулась дверца за мораллесом, почувствовал присутствие кого-то совсем рядом и, резко оглянувшись, вздрогнул: рядом стояла просто совершенная, но уменьшенная копия Тиграна и протягивал крошечную чашечку с каким-то дымящимся напитком.
Итари любовался на мальчика... или юношу? Кто его разберет, этих мораллесов? Вон, Тигри в свои годы на подростка тянет, а этот, может, вообще малыш?
- Тамир красив, правда? - Тигран возник неожиданно, бесшумно и не оттуда, куда уходил. Положил руки, затянутые в белоснежные перчатки, на плечи капитану и наклонился поцеловать его под ухо. - Ему всего пятнадцать, но Сэнь-Вао считает его своим лучшим учеником.
Итари даже бровью не повел, наклоняя голову в другую сторону, чтобы Тиграну было удобнее, но продолжал рассматривать мальчика, который залился румянцем, услышав слова соплеменника.
- Он так похож на тебя, Тир. Неужели ты был такой же лапой в этом возрасте? Тебя, верно, все обожали.
Пальцы пилота на секунду сжались и снова расслабились. Он ответил спокойно и ровно:
- Я не помню. Мы можем идти, - Тигран вытянул из-за ворота костюма цепочку с идент-картой, на которой, серебристыми буковками на интергалакте, было выгравировано: «Тигран Л’Энетар», и показал капитану. Итари аж задохнулся и глянул в нарочито-спокойные глаза, искры в них стали ярче и жарче. Он схватил Тиграна за руку и собрался выпутаться из того, в чем сидел: надо побыстрее на яхту, вот прямо сейчас! Тигран потянул его, с привычной мораллесской силой помогая подняться. Прижался на краткий миг к широкой груди и отстранился.
- Еще в одно место, но туда я пойду один, прости, Итари. Это недолго. Пять минут. Подождешь меня?
- Он спрашивает еще... Пять минут, ни секундой больше, - прозудел Итари.
- Я постараюсь.
Ну, капитану ли не знать, что его пилот - воплощенная пунктуальность? Пять минут, и он уложился в них, вышел, улыбаясь, как довольная кобра, столь же ядовито и «радостно»:
- Вот теперь все, можем возвращаться на «Любимую» и отчаливать. Или еще постоим сутки? Я хотел показать тебе одно заведение. Там классно. Я туда попал, когда нанялся на пиратский линкор Навигатором.
Итари сузил глаза: «Воспоминания? Или, действительно, только показать? Классное заведеньице, где нанимают на пиратский корабль... Да ты что, кэп, с ума двинулся? Это же Тигран. Сегодня, можно сказать, праздник, поэтому пусть будет, как он хочет. В кабак, значит, в кабак». И капитан озвучил последнюю фразу. Тигран рассмеялся:
- Это не кабак. Идем, все увидишь сам, - и потянул его куда-то дальше, выше, по скрипящему эскалатору, на уровень побогаче и пореспектабельнее.
Перед воротами этого «заведения» стояли два дроида-охранника-швейцара. Мораллес что-то пропел на незнакомом Итари языке, и дроиды распахнули перед ними двери... игорного клуба. И борделя по-совместительству. Когда капитан это понял, об его взгляд могли разбиваться метеориты, причем, в крошку, и сгорать в атмосфере.
- Не ревнуй, я привел тебя сюда поиграть. Потому что денег у нас нет почти совсем.
Тигран преобразился до неузнаваемости: ворот-стоечку щегольского костюма, расшитого серебряной нитью, он расстегнул уже в вестибюле, а сейчас томным и соблазняющим жестом развязал и стянул шейный платок, откидывая за спину огненную прядь и открывая тонкую, но сильную шею.
«Это называется, не ревнуй? Бля, а когда не оправдываются романтические закидоны, насчет первой брачной ночи, оказывается, больно», - Итари ничего не имел против таких заведений, но уж слишком уверенно и довольно выглядел Тигран.
- Играть буду я. Но ставку сделаешь ты, - мораллес на секунду привстал на цыпочки и заставил Итари не отводить глаз от ставшего необычайно острым и жестким взгляда: - Ты поставишь на кон меня. Больше у нас ничего нет. Я выиграю, я не могу проиграть. И мы вернемся на корабль. Туда уже должны доставить кое-что.
Итари неверяще уставился в лицо мораллеса, будто ожидал, что тот расколется и признается, что пошутил. Но ничего похожего не произошло. Тогда Итари медленным жестом снял с себя руки Тиграна и, четко развернувшись, направился к выходу.
- Стойте, капитан, - Тигран мог забыть все, но командные нотки полковника сами прорезались в голосе. Он догнал Итари и развернул его к себе. - Сделай, что я попросил. Так надо. Я потом объясню. Пожалуйста, любимый.
- Не со мной. Не сегодня. И не так. Иди, выигрывай, но без меня, - Итари не собирался оправдываться и объяснять. Неужели Тигран его так плохо знает? Вроде, не дурак.
- Хорошо, - короткий взгляд на часы в вестибюле, и такая же короткая улыбка. Нужное время прошло, можно идти. - Как скажешь, И’Таар. - И горечь-горечь, волной от сердца к губам.
«Знал бы ты, любимый, ты бы... связал меня и запер на корабле. Но уже поздно».
«Как скажешь...»
Итари развернулся и пошел к выходу, даже не зная, идет ли Тигран следом. Возвращался на «Любимую» в одиночестве тем самым путем, каким его привел Тигран, даже мимо «мастерской» Сэнь-Вао прошел. А у самого на душе кошки скребли, раздирая её надвое. С одной стороны, прав - а у этого бродяги, видно, опять в заду заиграло, давно приключений не отгребал, какого, спрашивается, его с собой потащил? Как мог подумать хоть на секунду, что тот, кто предложил свою фамилию, стоя на коленях, поставит своего избранника на кон? Да еще, если любовничек сам предложил? Нонсенс какой-то! Пусть сам веселится и... С другой стороны, хотелось вернуться и за длинные алые волосья выволочь этого стервеца из-за игорного стола, и таким образом транспортировать на «Любимую». Чтобы все видели - оно моё!
Немного заплутав, Итари все же вышел к причальным ангарам базы, где стояла яхта. А когда бледный, с упрямо поджатыми губами, ввалился в каюту, то онемел в буквальном смысле: Тигран, чисто выкупанный, благоухающий нежным запахом озона и ноткой ванили и мяты, в одной только рубашке - причем, капитанской, возлежал на их постели и улыбался ему навстречу.
- А я думал, придется идти тебя искать.
Итари, опершись о косяк, еле сдерживал улыбку. С души спал тяжеленный камень. «Мое - со мной! А я, как Красная Шапочка, самой длинной дорогой, блин...»
- А у меня есть для тебя подарок, - Тигран перевернулся на живот и кивнул на стол. Там стояла небольшая коробка, обернутая дорогой «настоящей» бумагой и обвязанная серебристой лентой. - Откроешь?
Подарок был вручен Сэнь-Вао, как всегда, ни о чем не спросившем, но о многом догадывающимся. Недаром его хелицеры так укоризненно и сокрушенно разошлись в стороны. Но в шуршащем пакете из драгоценной бумаги лежал моток мягкой, нежнейшей на ощупь и прочнейшей веревки из Астурианской паутины и шелковый платок.
- Нихрена себе... - Итари изумленно разглядывал «подарочек», забыв, что раздевался, - Это что? Мне повеситься, а тебе слезы утирать?
- Глупый, - смешок, - Ты же этого давно хотел, я знаю, - мораллес перевернулся и вытянулся на кровати, потягиваясь, как кот. Или как змея. Глянул на капитана из-под огненной волны рассыпавшихся по подушкам волос.
«Он знал! - Итари чуть не сел, но отделался побагровевшими щеками. - И согласен!»
Он, ничего не слыша, кроме пульса, набатом бьющегося в висках, подошел к кровати ближе. Переступил через скинутую белую и черную ткань, оставшись в одном нижнем белье. Облизав пересохшие губы, провел тонкой веревочкой по выгнувшейся спине.
«Запомнить... каждое мгновение, каждое прикосновение. Запомнить накрепко!»
Тигран чуть вздрогнул и снова потянулся, прогибаясь и заводя руки за спину. Острые лопатки натянули кожу на спине, как готовые проклюнуться крылья. И Итари приник к ним поцелуем, сухими горячечными губами, сквозь которые вырывалось обжигающее дыхание. Поднял Тиграна, повернул к себе, поцеловал в уже пьяные от смущения и возбуждения глаза и, недолго думая, завязал их шелком. Закушенная губа убедила его в том, что Тигран вовсе не против, а очень даже за, и капитан, сдерживая дыхание, опрокинул свою добровольную жертву на спину. Две петли, ловко свитые до автоматизма доведенным движением, оделись на белые запястья и притянули руки вверх, закрепляясь в уже знакомом крепком кольце в стене. Веревки оставалось еще достаточно, поэтому могло хватить на многое, но сначала...
Капитан наклонился над тяжело дышащим Тиграном:
- Все нормально, любимый?
- Да... да! Да! - яростное и жаркое в ответ. Хотя разум уже не справлялся с телом, и оно начало дрожать, мелко, как перетянутая струна. Но все равно: - Да!
И, несмотря на страх, слишком явно видно было его желание, слишком уж привык он к прикосновениям уверенно-ласковых рук, слишком жаждал их сейчас, а лишившись зрения, вдвойне.
- Лап мой, солнц мой, - ласкал его нежными словами Итари, не трогая пока руками, выдавая себя только хрипотцой в голосе, в предвкушении действа. - Как жаль, что ты не видишь, какой ты сейчас. Жадный такой, открытый... Я хочу сделать тебя еще более открытым, для меня. Ты же согласишься, солнц? Ясненький мой...
И Тигран отвечал снова, пересохшими губами:
- Да! Даааа...сделай!
Он не знал, что хочет Итари, вся его хваленая аналитика сейчас была переведена в режим «выключено» за ненадобностью. Он просто жил в этом мгновении, он просто ждал и жаждал, и до крика боялся, что не запомнит чего-то. Он насильно вгонял себя в подобие транса этими постоянными «Да!», чтобы записать в память все, до мельчайшей детали. Он строил себе якорь.
Итари усмехается, когда это тиграновское «дааааа» прокатывается по нервам, как жидкий огонь. И медленно поднимает точеные ноги вверх, разводя их в стороны. Тихий стон от изголовья подстегивает, но не разрешает сорваться на слишком быстрые движения. Итари хотел бы видеть со стороны, как он сам сгибает уже разведенные ноги мораллеса и привязывает лодыжки к бедрам. Процедура небыстрая, но стоит того - теперь Тигран не может пошевелиться, а последнее движение - закрепление одного конца на бортике с правой стороны, а второго с левой - обездвиживает пилота абсолютно. И тот покрывается испариной, представляя собственную открытость и прожигающий взгляд Итари.
Дыхание рвется с закушенных губ с каким-то невнятным стоном, Тиграна начинает бить дрожью, как от электрического тока, и в паху все просто сводит от напряжения и желания. И он просит, пока еще несмело и прерывисто, краснея от груди до аккуратных ушек:
- Пожалуйста... И’Таар...
- Мой хороший! - отзывается Итари, целуя разведенные колени. - Мой любимый! Проси, мое солнце, проси, чего ты хочешь? Хочешь, развяжу тебя? - поцелуи спускаются ниже и уже ласкают, щекочут нежную кожу внутренней стороны бедра.
- Нет... Я хочу... хочу... тебя, Итари, тебя! - каждый поцелуй вспыхивает на коже, как клеймо, как выжженный каленым железом, он выгибается, насколько это возможно связанному умелой рукой капитана, и сожалеет, что не может видеть его. Но не просит снять повязку, только облизывает губы и повторяет: - Я хочу тебя, любимый.
- А я тебя. Всегда хотел. Всегда хочу. И получил. Только... О боги... Я уже сам не могу! - срывается Итари.
Он знает, что Тигран не может ему ответить, как раньше, взмахом бедер вверх, не может обнять накрепко своими ногами и не отпускать до самого конца. Не может перевернуться неожиданно. И это заводит и пьянит голову не хуже оглушающих слов:
- И’Таар, ну скорее... Да твою же мать… ты, садист!.. Да, ****ь, куда? Еще!
И вперемешку с этим ругательства и просьбы, стоны, которые переходят в один долгий крик, когда мораллес не выдерживает и кончает, захлебываясь раздирающими его чувствами. Но тут же капризно выгибает губы:
- Еще! Еще хочу, слышишь?
Итари сходит с ума, он уже не слышит половины, ему один звук стонов и слов выносит мозг. Чтобы отвлечь Тиграна и себя хоть немного, он макает пальцы в разлившийся по вздрагивающему животу перламутр и, протянув руку, размазывает терпкие капли по искривленным страстью губам.
Тигран ловит его пальцы, как в тот первый раз, прикусывает мелкими острыми зубками и слизывает, лаская, свое семя, не отпуская, не позволяя вырваться. Не в силах сдержать стон, который Итари чувствует кончиками пальцев. И тот взрывается совершенно неожиданно для себя, улетая в запредельные дали. И едва вернувшись, сползает губами по тонкому телу вниз, желая ощутить вкус и страсть Тиграна. Пальцы сами проникают в оставленное на пару мгновений без внимания тело, лаская и мучая легкими прикосновениями. Тигран что-то хрипит, мотая головой по подушкам, стонет и, кажется, рыдает. И кончает, когда жадный, горячий рот накрывает его, отчаянно выкрикивая любимое имя, кончает, как ему кажется, бесконечно долго, от сокрушительнейшего оргазма на несколько мгновений даже теряя сознание. И тихо хрипит, придя в себя:
- Обними, И’Таар, обними меня. Крепче.
Итари согласно кивает головой, с помощью пары движений освобождая привязанные в напряжении ноги. Потом ложится близко-близко, кожа к коже, и это тоже как оргазм, на последних силах.
- Я люблю тебя... - легкий сон накрывает кисейным покрывалом, но и во сне Тигран повторяет это, как заклинание и молитву. - Люблю... люблю тебя, единственный...
Итари эхом повторяет признания. Поцелуи покрывают упавшие развязанные руки пилота, и он уже спокойно прижимает к себе Тиграна, который по укоренившейся привычке закидывает ногу ему на бок и притискивает к себе. Итари улыбается: «Пусть все будет всегда так!.. Пусть ничего не меняется!..»
2. Игра на чужом поле
Утро, вернее, утро по корабельному времени, началось для капитана тревогой. Искин «Любимой» разбудила его сиреной. Тигран тоже подорвался, но для него тревога неожиданностью не была. Он быстро привел себя в порядок и оделся, наблюдая за Итари.
- Капитан, корабль окружен, ангар заблокирован, вокруг солдаты в форме Интерга. Что будем делать? - вопросила Любимая. Капитан впился взглядом в Тиграна, машинально застегивая китель на все магнитки.
- Стоп. Не шуми сиреной. К нам ведь еще не стучались, значит, вежливо ждут, пока мы проснемся. Вот и незачем самим высовываться с вопросами. Проясним пока то, что имеем. Ну-ка, второй пилот и господин Л’Энетар, пойдем, поговорим.
Тигран молча кивнул, выходя и направляясь в рубку. Рука его машинально стиснула туго заплетенную косу, и, как бы он ни уверял себя, что он все просчитал, и все под контролем, звездные зрачки его были расширены от страха, а на висках выступила испарина. Сев в свое кресло, он, как утопающий за соломинку, ухватился за подлокотники и застыл, напряженный и бледный. Сев напротив, Итари придвинулся вплотную:
- Что-то ты, мне сдается, не очень удивился гостям. Ведь не должны были нас тут найти, по крайней мере, не так быстро. Давай, ты расскажешь мне все сейчас, кратко и обо всем. Это приказ. И врать не смей.
- Хорошо... - Тигран замолчал, уставившись на экран, где было видно людей в черной форме Интерга и светящиеся символы блокировки на металле ангара. - Я хочу избавиться от своей болезни. Но мы с тобой не смогли этого сделать добровольно-принудительно. И я кое-что придумал. Я сейчас выйду и сдамся, но допросить меня интерговцы не смогут, пока не уберут блокировку. А дальше, я выберусь, и ты подберешь меня на Иллайнат, это самая ближняя планета от Штаба Интерга в этом секторе, - пилот через силу поднял глаза на своего капитана.
- Ты... ты специально это устроил... - выдохнул сквозь зубы Итари. - Ты... ненормальный, сумасшедший! А если...
Капитан рывком схватил Тиграна, сжал в объятиях так, что у того зубы клацнули и ребра затрещали. Но тот даже не охнул.
- Ты хочешь, чтобы я сам, добровольно, тебя сейчас отпустил? В этот крысятник? В этот ад, где пропадают без вести? Ты же аналитик, сука, должен понимать, что выбраться оттуда - шанс один на три миллиона, причем у того, кто не знает кода и шифра. Бля... - неожиданно опустил руки Итари, - Ты же это... давно запланировал и все делал, чтобы так случилось, а не иначе.
Потрясенный капитан смотрел в лицо помощника и видел, что прав. Прав. Тот опять делал только то, что хотел. А все остальные для него - пешки в великой игре.
- Я больше не могу видеть, как ты ломаешь себя, чтобы помочь мне пережить очередной приступ, - Тигран потер плечо, мимоходом подумав, что явно будет синяк. - И не хочу однажды ошибиться и свалиться в судорогах посреди гонки. И жить в страхе я тоже не могу. Я не за себя боюсь, а за тебя. Да, я это начал продумывать уже давно. С того момента, как узнал, кем я был. И ты не прав - я выберусь, даже не зная ни кода, ни паролей, ни шифров. Потому что ты меня будешь ждать. Я ведь правильно понимаю? - и с надеждой, отчаянной не менее, чем страх, заглянул в любимые глаза.
- Ты понимаешь, что такого риска это не стоит? - прохрипел капитан ему в ответ. - Вернее, не стоило. Почему ты мне раньше не сказал, не посоветовался, не...
Итари еле держался, его накрывало. Он опять терял все, что у него было, оно стремительно утекало сквозь пальцы, как песок - не ухватить, не удержать. Руки снова протянулись к Тиграну, царапали его форму, стискивали плечи, больно впиваясь в волосы. Отдать? Самому отдать? Сейчас?! Да это вчера прошло где-то вдалеке, после дурацкого предложения Тиграна сыграть на него, это чувство «потери» только слегка подуло ветерком холодным у сердца. А сейчас - его ледяная лапа сжала это сердце, и Итари уже слышал его довольный тихий смех. «Не отдам. Не отдам».
- Не отдам. Не отдам. - Итари очнулся, когда Тигран застонал, втиснутый в его китель.
- Мне страшно... Я до рвоты боюсь, И’Таар... Но менять что-то уже поздно. Просто помоги мне это пережить, прошу.
Тигран дрожал от озноба, от ужаса, который в нем поднимался удушливой волной, стоило только вспомнить, к кому в лапы он попадет. Но глубоко внутри он верил, что сможет, они вдвоем смогут. И тогда... Тогда появится шанс вернуть Итари его самое драгоценное сокровище.
- Помоги мне, любимый мой, единственный, без тебя я не справлюсь...
- Да какого хрена ты меня в такую жопу засунул, что я сделать ничего не могу... - Итари прижимался лицом к любимому лицу, боясь сорваться, боясь убить, боясь потерять. - Не верю тебе. Ни капли не верю сейчас. Но ждать буду. Сколько ты хочешь, чтоб я ждал?
- Мне хватит трех дней. На перелет с базы Интерга до планеты еще четыре. Неделю. Если я не появлюсь... Но я вернусь, в любом состоянии. А Любимая у нас - отличный медик, так что все будет хорошо, - Тигран убеждал не столько Итари, сколько себя самого. Якорь у него был, та хрупкая нить, на которой будет держаться его сознание.
- Поцелуй и открой шлюз. Пока я не начал паниковать.
- Для этого нужно перестать паниковать мне, - Итари отодвинулся немного, разглядывая Тиграна так, будто собирался по частям запоминать навсегда. - Вот. Вот тут. - Он задрал рукав у форменной куртки мораллеса и прижался болезненным укусом-поцелуем чуть выше запястья. Тигран задохнулся от боли, но руки не отнял. Через полминуты Итари взглянул влажными глазами и потянулся к губам:
- Дурак ты, Тигран, такой дурак... Никакая память не стоит того, что ты собираешься потерять. Я люблю тебя, - выдохнул прямо в рот, - люблю. Подожду. И жду, что ты выполнишь свое обещание - с тобой ничего не случится. Ну, а на ближайшую неделю - это тебе на память, что жду, - Итари указал на багровый засос на левой руке мораллеса.
- Я выполню. Спасибо, звезда моя, - Тигран прижался к его губам еще на пару секунд и отстранился, почти оттолкнулся от его груди, с трудом заставляя себя двигать ногами. - Открой шлюз. Когда снимут ограничение - лети, куда я сказал, курс уже заложен в память искина.
Он вышел из рубки, ведя ладонью по мягкой обшивке коридора. Не хотелось думать, что это может быть в последний раз.
- Тигран, зачем?
Пилот вздрогнул и поднял слепые от слез глаза, пытаясь отыскать камеру «Любимой».
- Ты же знаешь, ты читаешь мой дневник.
- Ты плохо подумал.
- Нет, я год уже думаю над этим. И разве ты не хочешь вернуться? Снова мочь обнять его, целовать? Нет, молчи и не спорь со мной, Любимая.
- Ты плохо подумал, Тигран. Ты решил не только за себя, а за троих. Это неправильно. И теперь у всех троих нет выбора.
Тигран не ответил, остановившись перед шлюзом, сморгнул, не вытирая, слезы, нацепил самую наглую из всех наглых рож в его коллекции и, остановив дыхание, нажал сенсор. Шлюз открылся.
Итари имел возможность увидеть, как его Тиграну заломили руки, защелкивая на запястьях наручники, и почти волоком протащили к шлюзу Интерговского катера. Через несколько минут уже ничего не напоминало о том, что ангар был блокирован. Катер вылетел из соседнего выхода.
- Ну, здравствуй, Хантер. Помнишь меня?
Тиграна передернуло от вкрадчивого, мягкого тона, но только внутренне. Он поднял голову, окинул цепким взглядом точеную мужскую фигуру в форме, прищурился на нашивки:
- И вам не хворать, господин майор. Давно не виделись. Наверное.
- Я тоже скучал, господин бывший полковник, - высокий для мораллеса майор сидел, чуть развалившись, пока пленника закрепляли в допросном кресле.
Тигран догадывался, что каждая его эмоция не будет секретом для майора Делайни, недаром ведь на нем закрепили столько датчиков, да и кресло - наметанный взгляд пилота сразу определил, что оно напичкано электроникой по самые подлокотники. Но это было даже на руку Тиграну. Значит, о приближении приступа майор узнает, а дальше... Дальше либо Интерг заинтересован в допросе, либо - нет. И если заинтересован, блокировку на боли снимут принудительно. А больше ему ничего и не надо.
- Ну что, друг мой, начнем? Я знаю, что ты это любишь: все по полочкам, красиво и аккуратно. Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Желательно, честно и искренне, иначе детектор сработает, а это ни тебе, ни мне не понравится. Готов?
- Люблю? - Тигран изобразил недоумение, - Ну, вам виднее, как я любил, - это «любил» он подчеркнул голосом. - С того времени, вряд ли что-то изменилось, но память в этом вопросе мне отказывает. Ну, хорошо давайте начинать. Один только пунктик: я так и не понял, что же вы жаждете от меня узнать? Я ведь сказал вам в разговоре по комму: я ничего не помню, а то, что я вышел на базу данных - случайность.
- Разумеется, случайность, уж я-то тебе верю. Иначе под сомнение попадает столько народу, который завязан на твоей памяти, что... - Делайни с сожалением покачал головой. - Не люблю массовых репрессий, - майор улыбнулся, словно предлагая пленнику оценить шутку. - Откровенно говоря, мне лестно, что ты меня помнишь. Конечно, было бы занимательно познакомиться, так сказать, с чистого листа, но так даже удобнее, согласись.
«Еще бы я тебя не вспомнил, с-скотина», - подумал Тигран, безразлично пожимая плечами, - «такие как ты, через любой блок пролезут… без мыла. Странно, что я тебя забыл».
Делайни помолчал, ожидая более полноценной реакции, потом вздохнул:
- Ну что ж… сначала заполним анкетку, а потом уже поговорим по душам. Вопрос первый: имя, фамилия, дата рождения, место рождения, звание.
- Тигран Л’Энетар, шестнадцатое мая 6059 года по летосчислению Мор-Лога, поместье Тамари. Полковник в отставке. Кажется, так? - Тигран прищурился и из-под ресниц следил за сменой выражений на лице мораллеса. Майор, впрочем, не особенно старался спрятать свою реакцию на услышанное:
- Занимательно, ничего не скажешь... Прежде, чем мы продолжим, дополнительный вопрос: чувствуете ли вы себя достаточно здоровым, чтобы отвечать на вопросы офицера Интерга? Подойдите ближе, доктор, - обратился он к кому-то, стоявшему позади кресла.
- Здоровым? Х-ха! После того, как мне вшили в сознание блок? Как только допустимый предел нервной нагрузки зашкалит, я получу полноценный приступ, а вы массу головной боли, - Тигран снова пожал плечами. - Если, по-вашему, я здоров - продолжайте.
- Подтверждаю, что подозреваемый, назвавший себя Тиграном Л;Энетаром, находится в достаточной физической форме, чтобы отвечать на вопросы офицера Интерга, - донесся сзади усталый голос.
- Благодарю вас, доктор, вы свободны на сегодня, - майор опустил пониже что-то на кресле, теперь можно было видеть, что это камера. - Подозреваемый, назвавший себя Тиграном Л;Энетаром, подтвердите ваше согласие отвечать на вопросы офицера Интерга.
Это была обычная процедура. Был, конечно, вариант: отказаться, но сидеть неделями, запертым, в планы Тиграна не входило. Просто так ответить он, разумеется, не мог. Физиономия «кирпичом», казенный тон:
- Прошу уточнить обвинения, выдвинутые в мой адрес?
Делайни мило улыбнулся в ответ:
- Мы, к сожалению, ничего не можем вам сообщить, поскольку, по вашим словам сохраняется опасность приступа. Защита ваших прав - превыше всего. Нам придется подождать, пока вы будете в состоянии нам помочь.
Тигран скривился. О да! Разумеется! В Интерге допрос никогда не назывался допросом, и пытки не назывались пытками - только «помощь следствию», «восстановление памяти адекватными в сложившейся ситуации методами» и, следовательно, опять же «помощь следствию». Добровольная, мать ее! Тиграну ли не знать этой процедуры? Л’Энетар чуть вздрогнул: «Стоп. Я это… помню?»
- Я имею право знать, в чем меня обвиняют, - упрямо повторил он, - прежде чем соглашусь давать показания. Пункт шестой Межгалактического Уголовного Кодекса Объединенной Принципиады.
Бровь майора поползла вверх, на лице мелькнуло нечто вроде удивления. Кажется, даже искреннего:
- Ну что ж, хотя это и нарушает порядок действий, я во имя нашей старой дружбы пойду вам навстречу и извещу о том, что вас обвиняют в шпионаже. А, следовательно, шестой пункт к вам не относится, - и мягко добавил, - пока вы не разубедите нас в обратном, разумеется.
Изумление на лице бывшего полковника было совершенно искренним:
- Что?! Простите, господин майор, в пользу КОГО я могу шпионить? Хотя, полагаю, в процессе «восстановления памяти» мы еще коснемся этого вопроса…. Хорошо, я согласен отвечать на ваши вопросы, только чтобы избавиться от этого нелепого обвинения, - Л’Энетар скрестил бы руки на груди, будь они свободны. Нервное напряжение нарастало, он уже с трудом контролировал свое дыхание, а пульс учащался с каждой секундой. Тигран ненавидел быть обездвиженным, он позволял проделывать с собой подобное только Итари. И только память о прошедшей ночи еще помогала ему держать себя в руках.
- В камеру, пожалуйста, - спокойно сказал Делайни.
- Простите? А, повторить в камеру? - Тигран моргнул: над камерой была закреплена лампа, и яркий холодный свет неприятно резал чувствительные глаза мораллеса. Щурясь, он повторил свои слова и опустил голову, пытаясь проморгаться.
- Вот и замечательно, - Делайни отодвинул камеру и лампу. - Будем продолжать. Поставлю тебя в известность: ты не полковник в отставке, ты даже не бывший полковник. Ты - лишенный звания. Нужно объяснять, что это значит, или твоей разбуженной памяти этого достаточно?
- Мне безразлично. Этот период моей жизни остался в прошлом, и я этого по-прежнему не помню, - устало качнул головой Тигран. Облизнул начинающие пересыхать губы: - Можно мне воды? Здесь сухой воздух.
- Шестой пункт ты вспомнил верно, а вот правила обращения с обвиняемыми подзабыл. Удобно, черт возьми. Прости, но мне запрещено снабжать задержанных питьем и едой. Тем более, что, если ты не будешь тянуть волынку, быстренько все расскажешь и со всем согласишься, много времени это не займет, - майор откинулся на спинку кресла. - Итак, вопрос второй, где, кто и при каких обстоятельствах сообщил вам способ получения скачанной вами информации. Только не надо, что «не знаю и не помню». Быстро и по существу.
- Никто и нигде. Я искал информацию о самом себе. Просматривал базу данных по людям с именем Тигран, потом как-то неожиданно всплыло прозвище и фамилия. Но я не думал, что «Хантер» Этеро - это я... - правда и ничего кроме правды. Хотя и немного измененный порядок событий.
Детектор над головой допрашиваемого спокойно горел ровным зеленым светом. Майор удовлетворенно кивнул и продолжил:
- Это возможно. Теперь, пожалуйста, подробнее о том, как вспомнился код доступа, и почему решили им воспользоваться.
- Он не вспомнился, я его до сих пор не знаю. Машинальная, не блокируемая память тела, - Тигран сглотнул и снова облизал губы. Ему все труднее было сидеть неподвижно, хотелось пить и поменять положение тела. Спокойно провести какое-то время на одном месте и в одной позе он мог, только когда всецело отдавался работе Навигатора. И то, тогда у него в постоянном движении были руки, кисти. Сейчас же он мог пошевелить только пальцами. В ушах начал отдаваться гулом ток крови и пульс. По коже будто проводили жесткой редкой щеткой, покалывая. Первые признаки надвигающегося приступа, - Автоматически набил на клавишах.
Делайни не сводил с Тиграна уже несколько потяжелевшего взгляда:
- Теперь о том, что именно вас интересовало в данных, и где хранится копия.
- Личное дело Тиграна «Хантера» Этеро и сопутствующая информация о нем. Копии нет, я все стер, когда понял, кем был.
Все сильнее вздрагивает жилка на горле, зрачки расширяются и глазам становится больно. Ощущается дискомфорт там, где кожи касается чего-либо: одежды, металла и пластика датчиков, крепежей. Воздух кажется сгущающимся, и его трудно вдыхать.
- Позовите врача. Мне плохо...
- Ну, разумеется. Прости, позволь тебе не поверить. И повторить свой вопрос. На этот раз я хочу услышать более достоверный ответ. Расскажи мне, друг, это так, чтобы прозвучало более правдиво.
Тигран не сумел сдержать дрожь. Начинается!
- Я прочел только собственное досье и стер его копию. Я не желаю иметь ничего общего с Тиграном «Хантером» Этеро. Я сменил фамилию! - голос начинает срываться, хрипеть, Тигран пытается откашляться, но горло пересохло, его словно царапает наждаком. - Господин майор, прошу вас, позовите врача.
- Непременно. То есть, ты вознамерился переродиться, и решил, что у тебя это вышло? Поздравляю, - Делайни с непередаваемо-умилительным выражением лица качнулся вперед и распахнул объятия: - Обнимемся? Ах, да, датчики…. Тогда продолжим. Ты вышел замуж и взял себе фамилию капитана яхты «Любимая»? Могу сделать предположение, что ему ты и доверил все, что вспомнил и прочитал, - Делайни, легко поднявшись, обошел допрашиваемого и встал за спиной. Одним пальцем, чуть прикасаясь, провел по щеке.
- Не надо, господин майор, не трогайте меня, - Тигран рефлекторно отодвинул голову. - Да, можно сказать, что я вышел замуж, - он пошевелил пальцами, на которых все так же переливались льдистым блеском драгоценного мерсонита кольца. Странно, но они дискомфорта не приносили, словно их и не было. - Итари знает только то, что когда-то я носил фамилию Этеро. Ну, и вам же должно быть известно, что это из-за меня он уволился из рядов вооруженных сил Империи.
- Это все очень интересно, но не представляет интереса для нашей организации. Нас интересует только ваша шпионская деятельность. Еще раз: где хранится информация о том, как войти в сеть доступа? Кому вы передавали данные? Ты сам упомянул о том, что копия все-таки была. Пусть и «уничтоженная», по твоим словам. Не советую тебе, друг мой, сердить меня. Ведь ты должен помнить, чем это все может закончится, - майор убавил громкость голоса, но не прекратил дотрагиваться до вспухающей на глазах коже.
- Я...никогда...не был… шпионом.
Тигран стискивал зубы, чтобы не шипеть и не стонать. Стресс усугубил болевое восприятие, и любое, даже самое легкое прикосновение казалось ударом тока или касанием раскаленного металла. Он пока еще не дергался, чтобы не ранить себя оковами напрасно. Но знал, что это скоро начнутся судороги.
- Полковник Этеро не был шпионом, ему не позволяла этого офицерская честь. А субъект, лишенный этой чести, но мечтающий о мести и знающий, как отомстить, способен на многое, - Делайни хищно усмехнулся. - Впрочем, я не уполномочен говорить об этом. Пока. Всего несколько слов, Тигран, и все закончится. Кому, когда и что именно ты передал. Главное, быстрее, иначе я не обещаю, что не сорвусь. Помнишь, как дразнил меня? Я помню, мне ведь память никто не стирал, мой забывчивый друг!
- Я никогда не был... шпионом... Я не помню… почти ничего из прошлого... Я никому и ничего... не передавал... Мне больно! - Тигран все-таки не сдержал стон. Четкость картинки перед глазами поплыла, кожа начала пылать, словно он окунулся в напалм. Тигран дернулся в креплениях, пытаясь избежать новых прикосновений. Охнул, зашипел, прикусывая щеку изнутри до крови. Майор взглянул на экран комма, где отображалась вся информация о состоянии допрашиваемого, оценил процент болевого шока и решил продолжить:
- Меньше движений, друг мой, и больше слов. Раз не желаешь разговаривать о том, что нас интересует, тогда, может быть, расскажешь, что тебе интересно. Твои цели?
- Просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Чтобы обо мне забыли так же, как я забыл о службе... - Тиграна трясло, привкус собственной крови вызывал тошноту, он отвернулся и сплюнул кровавую слюну на пол. Честное слово, он не нарочно попал плевком в начищенный сапог майора! Делайни криво улыбнулся:
- Прелестно. Мне не хочется верить в то, что ты вконец деградировал, Тигран, но твои манеры…. Как прикажешь верить твоим словам, если ты и ведешь себя не как офицер, пусть и бывший, а как последнее быдло? - он качнулся с пятки на носок. - Боюсь, тебе не удалось убедить меня в своей непричастности к последним событиям. Хорошо, что у нас теперь есть всему объяснения.
Он обошел вокруг тяжело дышащего мужчины и снова взглянул на экран:
- Ну, вот уже и приступ не так силен. Давай прекращать валять дурака, и займемся делом. Для начала напомню тебе, что раскаяние - всегда первый шаг к обоюдному пониманию, - его взгляд неуловимо изменился. - Прощения не хочешь попросить?
- За что? - на удивление не оставалась сил. Они уходили на то, чтобы не сорваться и не начать дергаться, пытаясь причинить себе боль. Тигран помнил, что сначала надо довести майора Делайни до срыва, чтобы он перестал контролировать себя. А потом... Потом должно было что-то произойти. Он уже нечетко вспоминал собственный план, боль затмевала все. Делайни сощурился:
- Как за что? Соображай, драгоценный мой, а то носом ткну!
- Не понимаю... Я не понимаю ничего, - Тигран закрыл глаза и сгорбился в кресле. Алая челка упала ему на лицо, закрывая его. Непокорная вьющаяся прядка выбилась из косы и щекотала нос. Это тоже было раздражителем.
- «Ничего не понимает», «Ничего не помнит»... Мне еще отчет писать, между прочим, - Делайни приподнял Тиграну лицо, крепко взявши за подбородок. Взгляд майора по-прежнему был спокоен, но где-то в глубине красных глаз вспыхнула маленькая искорка, готовая прорваться бушующим пламенем безумия. Ноздри Делайни трепетали, дыхание чуть участилось.
- Сссссс! Пусссти, мне больно! - Тигран зашипел, как гадюка, и дернулся, пытаясь вырваться. Стало еще хуже - там, где пальцы майора касались горла, теперь вспухал алый след, а боль не давала нормально вздохнуть. А еще пронзительные глаза майора мучили почище любых ударов. Тигран понял, что он на верном пути. «Осталось совсем чуть-чуть и он готов. Думай, Тигран, думай…. Он сказал, что ты его дразнил. Чем?»
Л’Энетар машинально облизал губы, слизывая с них следы крови. Майор Делайни жадно проследил за тем, как быстро мелькает меж потрескавшихся губ язык Тиграна.
«Есть! Великий Змей, как просто. И сложно…. Ладно, может мне показалось?», - И тот снова, уже медленнее и тщательнее облизнулся.
- Ну, надо же, каким был, таким и остался, - майор прищурился. - Давай уже поскорее закончим, а? А потом продолжим то, что начали давным-давно. Как тебе такой вариант?
- Что? Что мы начали? - И снова медленное движение розового язычка по губам, оставляющее на них влажный след. И Тигран позволил отголоску страха мелькнуть в глазах. Рука Делайни сместилась на щеку, а сам майор подвинулся ближе, почти ласково заглянув в глаза:
- Не верю, что такое ты мог забыть, малыш. Но ты же в курсе: сначала служба. Колись по быстрому, мне уже слегка надоели эти ритуальные танцы. Не доводи до греха. Раз сам нашу службу не помнишь, то за время новой жизни, наверняка, слышал, что говорят об Интерге. Поверь - многое не выдумано, а даже преуменьшено в разы, чтоб люди сильно не боялись. Итак, с кем ты работал?
- Я ничего не говорю! Я ни с кем не работал! - почти настоящая паника в голосе, напрасная попытка вырваться и новый стон боли. Прокушенная губа, и снова мерзостный привкус во рту, и по подбородку ползет капля крови. Тигран играл, делая маску второй кожей. Но где-то глубоко внутри звенел собственный голос: «Итари… помоги мне… прости меня, Итари…»
- Не работал он! - майора, кажется наконец-то «понесло». - Да сам-то веришь в то, что говоришь? Хорошо, не хотел я показывать такое замужнему мораллесу, но видимо придется. Твой любящий супруг будет рад до безумия, узнав, кем был Тигран до того, как стал на его яхте вторым пилотом, - и майор, усмехнувшись, прошел к комму на столе, развернул экран и стал открывать какие-то файлы.
А вот этого Тигран и в самом деле вспомнить так и не смог. Месячный провал в памяти, после которого он долго отходил от наркотиков. Янтарные глаза широко распахнулись, с болезненным любопытством и омерзением всматриваясь в экран.
- Нет... Это не я, не я, не я!!! - маски больше не было. Было отчаяние. А разум глумливо подсказал: а откуда же тогда ты так здорово умеешь трахаться? Полковник Хантер-то был девственником, милый. Негромкий голос майора чуть насмешливо произнес над самым ухом:
- Не ты? Посмотри внимательно, какой красавец! Умелый, смелый, опытный. Само обаяние и сексуальность! Я всегда знал, что из полковника Хантера получится замечательная шлюха, и ведь не ошибся же! Самое главное, ты видишь, как тебе самому нравится. Это уже не мальчик, который из-за копеек позволяет себя трахать, а настоящий профи, который себя радостью никогда не обделит. Давай еще немного полюбуемся, - и рука Делайни вызывающе провела по груди Тиграна под тонкой рубашкой.
- Это наркотики... - тихий хрип. Боль вспыхнула с новой силой, мораллеса тряхнуло, а соски напряглись и стали почти каменными, четко выделяясь под тканью. Делайни это очень хорошо почувствовал. - Это не я, не мое желание, это всего лишь наркотики и возбуждающее...
- Ну, разумеется... - рука майора в одиночку легко справлялась с магнитками на закапанной кровью из прокушенных губ рубашке. - Ты именно так и объяснишь это своему доверчивому Итари. Он, себя сейчас очень одиноко чувствует. Давай пошлем ему эту запись, чтоб повеселился, а?
- Нет! Не трогай меня! - «Итари-Итари-Итари, боги мои, Итари!» - мысленно взвыл Тигран, забившись в оковах и снова терзая зубами распухшие губы. Делайни усмехнулся и царапнул по обнажившейся груди:
- То есть, ты предпочитаешь послать супругу это горячее видео? Ну, как знаешь...
- Не надо, пожалуйста! - Тигран не мог предугадать, как отреагирует Итари на такой «подарочек» Интерга. Он бы предпочел уничтожить все улики из прошлого. Какая-то часть его отстраненно отметила, что эта съемка значит, что за ним следили даже после того, как стерли ему память. А может быть - и вероятность этого велика - именно майор Делайни приложил свою холеную руку к тому, что Тигран попал в бордель.
- Уже лучше! - на лице Делайни, уже откровенно искаженном безумием проявилась искренняя радость. - Попроси меня поубедительней, и я соглашусь с тобой. Может быть... Начинай... - Его руки уже вовсю хозяйничали на теле пленника, расстегивая и стягивая одежду. Майор точно не замечал, как от каждого прикосновения кожа вспыхивает и припухает.
Тигран «послушно» повторил свою просьбу, вложив в голос всю боль и позволив зазвучать в нем слезам. Извивался, пытаясь уйти от прикосновений, запястья уже поранились о металл держателей, он чувствовал тепло крови, согревающей и окрашивающей сталь.
- Не надо, не т-т-трогайте меня... Мне больно, больно! Пожалуйста, позовите врача!
- Глупышка! - в мягком голосе майора еле слышалось недовольство. - Вероятно, твоя хваленая сообразительность вся выветрилась… хм… сквозняком, - даже в таком состоянии Делайни держался «в рамочках», - Я-то думал, ты по делу просишь...
Делайни распрямился, отошел к клавиатуре комма, развернул его и начал набирать адрес «Любимой», медленно, чтобы Тиграну было видно все.
- Посмотри-ка, я не ошибся? Адрес правильный? У меня несколько таких файлов с тобой, сейчас вставлю самые интересные. Вот эта самая замечательная: трое стесс и наш красавчик. Ну как, отправляем?
Тиграну было видно, что Делайни не блефует, ему действительно осталось нажать лишь на «Отправить» - но он ждет, чуть склоняя голову к плечу.
- Нет... пожалуйста! Что вам нужно? Что?! Пожалуйста, не отправляйте, господин майор, не надо! - щеку обожгло: по коже скатилась слеза, крупная, хрустально-чистая. Умоляющий Тигран выглядел просто ангелом, которого терзает бес. Майору тоже понравилось - он подошел снова и нагнулся над Тиграном:
- Умнеешь просто на глазах! А теперь давай подумаем, что ты можешь мне предложить, чтобы я передумал и лишил твоего полукровку такого загляденья.
«Я знал, на что иду, знал... Мерзко-то как. Хотя…. После этих записей? Тигран, кого ты обманываешь? Сделаешь все, что надо. А потом душ. Горячий. Ставки сделаны, ставок больше нет!»
- Что вы хотите... Пожалуйста... Я сделаю все...
- Тогда давай сделаем так, я сяду, напишу твое признание, а ты пока мне во всех красках и убедительных словах распишешь, что под словом «всё» ты подразумеваешь. Понимаешь, мне очень не хочется в тебе ошибиться. Не люблю, когда мои желания не совпадают с... - Делайни сокрушенно покачал головой, - с желаниями тех, кто мне что-то хочет предложить. Потом я смогу и твои страдания облегчить и даже, вероятно, порадовать чем-нибудь. Поверь мне, с сегодняшнего дня немного найдется тех, кто захочет и сможет тебя порадовать.
Тигран прикрыл глаза и уронил голову, глухо проговорив:
- Я думаю, что знаю, чего вы хотите. Но я просто не смогу... Мне... Я не смогу доставить вам удовольствие, потому что не сумею расслабиться, пока длится приступ. А он будет повторяться, пока я не умру от болевого шока. Вам ведь не это надо... Я прошу... умоляю - позовите врача, пусть снимет блок. И я буду послушным... - Каждое слово обжигало его губы концентрированной кислотой ненависти, но в голосе слышался только страх и заискивающие нотки.
Делайни ослепительно улыбнулся:
- Всему свое время. После подписания тобой признания, я обязан буду позвать врача, чтобы он подтвердил твою вменяемость на момент признания. Приступ я тебе и сам сниму, но только после того, как будет подписана бумага. Больно не будет, обещаю, только хорошо, - в голосе майора сквозила неприкрытое вожделение. - Поэтому, не тяни время, начинай меня заинтересовывать, мне уже интересно.
Он неспешной походкой прошел за стол и, сделав вид, что собирается печатать текст, нарочито ожидающе посмотрел на задыхающегося Тиграна.
- Я подпишу все, что вы скажете. И потом сделаю все, что захотите. Минет? - Тигран кивнул на экран, где так и шла жесткая порнуха с ним в главной роли, - Вы же сами видите, я мастер. Как выяснилось…. Я буду нежным и ласковым... - По лицу уже, не переставая, стекали слезы, и он даже не пытался их сдержать. - Секс? Я не знаю ваших предпочтений, но постараюсь сделать это так, чтобы вы запомнили это время на всю жизнь. - «Пока я не перегрызу тебе глотку, сука. Обещаю. Ты мне дорого заплатишь за эту партию, майор». - Любая поза, любое извращение.
Как только Тигран замолк, Делайни остановился и поднял над клавиатурой руки:
- Это все? Так это и так понятно. Я вообще только начало нашей долгожданной встречи описать успел. Давай-ка дальше. И с большим энтузиазмом. Я слушать люблю. Может быть даже больше, чем смотреть. Ну? - подбодрил он пленника кивком.
Тигран представил на месте майора Делайни своего горячо любимого капитана, крепко зажмурился и улыбнулся сквозь слезы:
- А знаешь, я соскучился по грубому сексу. Мне надоели слюнявые поцелуи и нежные ласки. Хочу, чтобы ты сначала смотрел, как я буду готовить свою задницу для тебя. Как буду растягивать ее, узкую и горячую, сначала одним пальцем, потом двумя, тремя... Но не до конца, чтобы полностью прочувствовать, как твой член, который я оближу и приласкаю сначала, будет в меня протискиваться, едва не разрывая… - он с некоторой долей замешательства ощутил, что боль будто немного пригасла, зато возникло возбуждение. Но потом внутренне горько усмехнулся: «Ну, конечно, шлюха, как сказал майор, из меня профессиональная. О своем удовольствии не забывающая».
Делайни поднял голову и похвалил:
- Вот замечательно! Давай дальше, мне печатать эту скукотищу под такой аккомпанемент гораздо веселее. Помнишь, как в академии по ночам рассказывал про свои похождения? Ну конечно, не помнишь. Мне всегда хотелось послушать, как ты будешь меня разогревать именно так. Продолжай, мне еще половину осталось.
И Тигран продолжил, в красках расписав, как он будет ублажать шантажиста. Не жалея слов и эмоций. Вгоняя себя словами все глубже в транс, заглушающий боль желанием. К тому моменту, когда Делайни отложил планшет, мораллес уже откинулся на неудобную спинку кресла и раздвинул ноги, насколько позволили крепления оков на щиколотках.
- Ну, и последний штришок, - голос у него изменился, стал более низким и тягучим, медовым: - Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, и облизать дочиста...
Делайни открыто любовался на разыгранное перед ним представление. Потом перевел взгляд на детектор, который все так же дарил комнате спокойный зеленый свет:
- Ну, надо же! Либо ты так умеешь притворяться, либо на самом деле такой горячий. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я внесу некоторое изменения в предоставленный тобой план? - он по-домашнему подпер рукой щеку и ждал ответа.
- А у меня есть выбор? - Тигран вздохнул и мотнул головой, откидывая алую челку с лица. Все так же, не открывая глаз, внешне расслабленный и возбужденный, но внутри натянутый, как струна. - И что же за изменения?
- Ты читаешь «свои» показания, а потом перед приходом доктора мы кое-что проверим, лады? - Делайни развернул монитор и передвинул стул поближе к Тиграну. Почти за спину, где начал что-то делать с проводами. Тигран старался не обращать на это внимания, пытаясь сосредоточиться на протоколе «чистосердечного признания». Прочел. И рассмеялся коротко и чуть задыхаясь от нового витка боли:
- Это мой смертный приговор. Никакое «чистосердечное» меня не спасет от казни. Стоит только этой бумажке попасть на стол Главы Штаба, меня ждет простое и незатейливое повешение.
- А что нам еще делать? - Делайни спокойно объединил себя с пленником в коротком «нам» - По-другому не вырваться. А так - я хоть попытаюсь тебя вытащить. Ну, или украсть, - промурлыкал он неожиданно прямо в ухо. Это мгновенно выбило из колеи, но Тигран заставил себя ухватиться за последнюю вяло трепыхающуюся в мозгу мысль:
- Что? Ты - что? Простите, господин майор, я вас не понимаю, - Тигран распахнул глаза и отодвинулся максимально, глядя на Делайни со смесью изумления, недоверия и страха.
- Ну и нервы у тебя, Этеро, совсем никудышные стали, - Делайни придвинулся почти вплотную. - Ты хотел покоя? Вот и получишь. Покойников не ищут.
- Я не Этеро, - как можно четче выговорил Тигран. - А нервы тут ни при чем. Вам ли не знать, что со мной сделали после суда? Болевой блок сознания, наложенный на кетранскую лихорадку. Я пока еще держусь, но скоро перестану себя контролировать и начну ломать себе руки. Этого вы хотите? Представление в лучших традициях Интерга.
- Не начнешь, друг мой. Если бы ты был повнимательнее, то смог бы заметить, что тебя связали не просто так, и не только к детектору подключили, - майор просунул за спину Тиграна руку и пошевелил каким-то сенсором, что отозвалось резкой болью в спине, и Делайни улыбкой оценил закушенную губу пленника. - Чувствуешь? Именно поэтому ты еще не в приступе, а держишься. Да, - продолжил он сочувственно, - я вижу, что на грани. Но все же держишься. И так будет до тех пор, пока кто-нибудь не сдвинет заданную шкалу допустимого. Ну, ты же этого не захочешь, правда?
- А если захочу? - черти же его за язык тянули, но Тигран просто не мог, не хотел и не стал бы соглашаться со всем, сказанным его заклятым врагом, он и без того уже слишком много с чем согласился.
- А это уже становится интересным, - Делайни усмехнулся и провел губами по вспыхнувшему виску, - Любишь, когда больно? Полюбил и научился получать удовольствие? Что ж, я всегда знал, что ты приспособишься к любым условиям. Но давай, в это мы потом поиграем, не сейчас. Сейчас надо закончить с делами, ты ведь согласен, что для описанного тобой вечера эта комната подходит мало. У меня более просторная каюта.
Его руки легко бродили по груди Тиграна, дыхание, не переходя в поцелуй, обжигало кожу. Но тихий насмешливый голос, которым Делайни мурлыкал, вводил просто в жуть. А Тигран вдруг совершенно успокоился, даже сумел немного расслабить сведенные судорогой челюсти, чтобы сказать то, что давно хотел:
- Ты, Анвар, можешь меня хоть до смерти затрахать, хоть запытать, но меня ты не получишь. Никогда. Просто потому, что меня здесь нет, только тело. А тела тебе будет мало, ведь так? Я вот спросить хотел: ты, когда на меня наркоторговца навел, чего хотел? Сам-то в этот месяц приходил трахать, или так, только в записи смотрел и дрочил?
Майор Делайни совершенным, как это допустимо в высшем обществе Мор-Лога, движением брови выразил свое удивление:
- Ничего не хотел. Ты сам к нему в машину залез. Мы тебя потом даже из виду потеряли. А когда нашли, ты уже плотно так на наркотиках сидел. И видео там твое напрямую крутили, чтобы те, кто стесняется, могли в кабинках онанировать и представлять, что ты с ними тоже. Запись продавали, так что доход с тебя имел бордель неплохой. Я за тебя тогда обиделся даже, ну и... не выдержал, каюсь. Стыдно за свою несдержанность до сих пор.
- Вот как? Может, тогда просветишь, каким образом я очнулся в мусорном баке, перед ломкой и за пару часов до приступа, ничего не помня? - Тигран изумлялся услышанному, но в душе не испытывал ни капли признательности к майору. Да хоть будь он ангелом небесным, доверять мораллесу? Нужно быть совсем рехнувшимся. Тигран себя к таковым пока еще не относил.
- Ну, я еще не совсем дурак, светиться так по-глупому, чтобы тебя еще охранять. Поджог греховный вертеп, да и свалил, когда уверился, что тебя точно вывели. Ты же в огне не горишь и в воде не тонешь, что наше общение и доказывает, - Делайни равнодушно отвернулся. - Ну так как? Дело будем делать, или волынку тянуть? Не знаю, как вы, полковник, лишенный звания, а я кофе бы выпил. У нас в столовой сегодня дивные эклеры.
- Да? И вы меня даже изволите освободить, чтобы я смог выпить хоть воды, не обязательно кофе с эклерами? - Тигран столь же непринужденно перешел снова на «вы». - Я же сейчас завишу не от собственных желаний, а от того, передвинете вы сенсор на шкале или нет, - он рассмеялся, закашлялся и замолчал, снова облизывая сухие губы и сглатывая совершенно пересохшим горлом.
- Все, что угодно, за ваши деньги! - хмыкнул майор. - Напоить я тебя не имею права, а вот поцеловать - сколько хочешь. Если захочешь.
Он вынул из-под стола бутылку с водой, глотнул. А второй глоток поднес во рту к губам Тиграна. Глаза вопросительно улыбались, но в глубине остались напряженными, будто горящими.
- Я хочу жить, - шепнул Тигран, подаваясь ему навстречу. Поцелуй вышел таким, что нормальный человек от него впал бы в шок: обжигающая боль прикосновения, и прохладная вода, дарящая успокоение раздраженному горлу. Но Тигран прервал его, как только последняя капля влаги перелилась в его рот.
- Еще.
Делайни отстранился, не сводя с губ Тиграна изменившегося взгляда, серьезного и немного горького. Глянул в глаза и повторил:
- Если захочешь, - он потянулся к датчикам и нажал несколько пискнувших кнопок. И снова у губ пленника был приоткрытый рот, готовый поделиться влагой. А Тигран почувствовал, как боль из обжигающей становится тянущей и вполне терпимой.
Тигран не принимал это за ласку, для него сейчас все было подчинено одной мысли: выжить любой ценой, и уйти так, чтобы больше не искали. И если у Делайни есть план, как это сделать - то он хочет узнать о нем поподробнее. А там уж как боги на душу положат. В любом случае, оставлять майора в живых после он был не намерен. Еще глоток воды. В углу рта дрогнула улыбка:
- Тебе бы медбратом работать, больше вышло бы толку.
- Ну, когда такой ценой платят, почему бы не подработать и медбратом? - перед Тиграном сидел снова майор Делайни, спокойный и сосредоточенный. - Так что, подписываем, и с плеч долой?
- Мою голову? - Тигран наклонил голову к плечу и внимательно окинул взглядом своего визави. - Я могу повториться: разве у меня есть выбор? Да, кстати, что будет, когда меня отключат от глушителя? - вопрос был не праздный, приступ ведь никуда не девался, просто болевые импульсы гасились в его мозгу волнами определенной мощности. Стоит выключить их - и Тигран получит отсроченное наказание. В разы сильнее обычного. Делайни отсалютовал ему оставшейся водой в бутылке:
- Ну, ты же не дурак, зачем спрашиваешь? А я вот спрошу, дорогой, вне протокола: зачем ты так нарвался? Ведь не поверю, что не специально. Ты еще годами со своим мастерством мог Интерг за нос водить.
Тигран пожал плечами:
- Только в Интерге есть спецы, которые могут снять блок. На обращение к Нагам, в книсские и тарленийские клиники у меня тоже стоит запрет. Я больше не мог подставлять Итари.
На замершее лицо Делайни стоило посмотреть. Он впился темно-алыми глазами в Тиграна, потом неверяще поднял взгляд на детектор. Но уже через секунду он смог справиться с удивлением и нарочито светски поинтересовался:
- То есть на снятие блока надеялся? Восхитительно. А почему мы должны будем тебе его снять, тоже расскажешь?
- Иначе ты не получишь того, что хочешь. Только, конечно, если тебе не нравится вид крови и звук сломанных костей. А потом... Мне просто надоело убегать. Я не тот, кого ты помнишь. Можешь считать, что Тигран «Хантер» Этеро сломался и умер.
Майор в ответ только пожал плечами:
- А разве я хочу чего-либо, что идет вразрез в тем, что хочет организация? Другое дело, что ее интересы и твои немного разнятся. Но почему это должно быть моей проблемой? Я могу устроить так, что смертную казнь тебе заменят пожизненным. А срок заключения вполне можно провести под присмотром старого друга, который позаботится обо всех нуждах. По крайней мере, лихорадка будет мучить тебя не больше, чем аллергия на кошачью шерсть - нашего императора.
Он поднялся и, разминаясь, прошелся по каюте.
- То, что предлагаешь ты, не имеет смысла для организации. Возвращать тебе память и оставлять в живых? Да Хантер меня бы за это под трибунал отдал.
- Мне не нужна память, неужели ты не понял? - Тигран устало сгорбился, пытаясь хоть немного изменить положение тела, снова закрыл глаза и опустил голову. - Наверное, я ошибся в расчетах... И мой капитан будет... не рад.
- Но зато я еще никогда не ошибался ни в планах, ни в расчетах! - тихо прошептал ему на ухо Делайни.- Мой план тебя устраивает? Ну? - шепот был требовательный и настойчивый. - Времени, как ты понимаешь, Хантер, у нас не вечность.
- Да.
Тигран поставил точку в споре с самим собой, одним коротким словом-выдохом прекратив все метания. «Будем действовать по обстоятельствам. Игра идет, и останавливать ее я не намерен».
Делайни коротко кивнул, на лице его промелькнуло удовлетворение:
- Правильное слово, самое то, которое нужно. Не забывай его повторять мне почаще, тогда и я не забуду, что пообещал тебе.
Плечи под его ладонями на секунду окаменели, но потом расслабились. Тигран только качнул головой: два с половиной дня. У него мало времени. И надо постараться убедить майора, что блокировку надо снять, за это время. А потом еще успеть зачистить все, уничтожить признание, найти транспорт, выбраться с базы... Короче, дел по горло.
- Ну, так чего мы тянем книсса за яйца?
- Торопиться надо медленно. Все может подождать, но, как ты правильно заметил, яйца в тему. Поэтому скажи еще раз мне правильное слово, чтобы я совсем тебе поверил.
Майор поднялся, и Тигран оказался лицом на уровне безупречно вшитой в форменные брюки ширинки. Но надо отдать должное Делайни, он терпеливо ждал реакции пленника. Как Тиграну это воспринять: как проверку или срыв? Мораллеса замутило от одного только представления, что придется терпеть не только прикосновения. Но он собрал всю волю в кулак:
- Да, я согласен. Еще раз повторить? - голову он так и не поднял, не отрывая взгляда от пряжки форменного ремня, где были вычеканены скрещенные лучемет и пушка гаусса в двойном круге из звезд и лавровых ветвей. Ухоженная рука с аккуратными ногтями, не торопясь, расстегнула этот ремень, не спеша, вытягивая все нервы, расстегнула замочек. Тигран отрешенно наблюдал, как привычно она вынимает из белья уже эрегированный член и поджавшуюся мошонку. И как скользкая головка уже почти...
- Ну же Хантер, давай. А то дольше мне не выдержать... - глухо донеслось сверху.
«Хорошо, боги мои чешуястые, что он не зовет меня по имени... Я бы не смог...»
Отрешиться от всего, от реальности. Закрыть глаза, заставить себя не чувствовать чужой запах, просто покорно разомкнуть губы и постараться не сжать зубы, когда накатывает тошнота. Обхватить губами и ласкать языком, думая, что за странный привкус у этого фрукта... И что, прежде чем кусать, стоит его изучить.
В волосы, сдернув с косы резинку и растрепав алые кудри, впутались чужие пальцы, жестко фиксируя голову. И член майора прошел глубже, почти в горло. Тигран едва успел расслабиться и принять, в который раз давя в себе тошноту.
Сколько времени это продолжалось, неизвестно. Делайни то проникал глубоко, не позволяя вздохнуть, то за волосы оттягивал голову Тиграна от себя, выходил полностью и водил членом по щекам, оставляя мокрые следы. Тигран все смог, все, кроме одного: открыть глаза и увидеть происходящее воочию. Хорошо, что увлеченный процессом майор не заставлял его это делать. А так - это просто гадкий сон, мало ли у мораллеса без прошлого кошмаров! Он был бы рад, если бы все закончилось поскорее, но все закончилось немного не так, как хотелось бы.
Делайни со сдавленным стоном вынул свой пульсирующий член из приоткрытых губ и глухо предупредил:
- Не глотать! - сперма залила щеки и губы, последний выплеск попал прямо в рот. - Оближи и сиди так! Так надо!
Лицо у Тиграна было совершенно белое, ни кровинки, он механически провел языком по члену, собирая остатки спермы, и почувствовал горечь одновременно от ее вкуса и от желчи, комом стоящей в горле. Пальцы его вздрагивали, вцепившись в подлокотники ногтями так, что на пластике оставались вмятины, а из-под ногтей выступила кровь. Он слышал, как мужчина отошел и что-то негромко произнес, будто отдавал приказание. Затем почувствовал движение рядом и слова, произнесенные нарочито-тягуче:
- Господин врач, подтвердите, что протокол был подписан подозреваемым в здравом рассудке, и к нему не применялись никакие формы физического принуждения. Л’Энетар, вам тоже нужно это подтвердить.
Тигран открыл глаза и кивнул, глядя мимо фигуры в белом. А голос врача был уже не усталым, как раньше, а презрительно-насмешливым:
- Разумеется, физическая форма подозреваемого, вне всякого сомнения, превосходна!
По его уходу Делайни присел снова рядом и, достав белоснежный платок, отер уже ссыхающиеся потеки с лица Тиграна. Смочил уголок водой и снова вытер, уже начисто.
- Ты молодец, Хантер. Я горжусь тобой.
Тигран молчал. Если бы он открыл рот, мерзкий ком выплеснулся бы из него потеками желчи на форму майора. А проблемы, еще большие, ему ни к чему. Только вот Делайни больше не видел в янтарных глазах бывшего коллеги-соперника ни огня противостояния, ни усталости, только пустота в расширенных зрачках, похожих не на звезды, а на черные дыры. Словно бы этим маленьким принуждением сломал в нем что-то, сломал непоправимо. И захлопнулась внутренняя дверка, через которую было видно яростный огонь непокорной души. Тигран, как должное, принял слова майора о том, что тот сейчас отправляет его в камеру и снимает приступ. Делайни довел уровень подавления боли на максимум и отключил установку. Вызванный конвой видел, что пленник шел спокойно, немного бледный, но это было нормально. Солдаты только переговаривались тихо: как вот майору удается так обращаться с людьми? Ведь и голоса не повысит до командного, а все выполняют всё, что он произнесет хоть шепотом.
В оборудованной системой постоянного контроля камере пленник лег ничком на низкие нары и не произнес ни слова. Что не могло не радовать охранников, уж они-то всякого и всяких повидали на своей службе.
Тиграну было откровенно плохо, но все свои переживания он собрал в кулак и просто лежал, ожидая. Никаких надежд, никаких мыслей, кроме одной, упорно стучавшей в мозг:
«Первая партия за мной. Это закончится, и я вернусь. Хоть попрощаться».
Как после того, что произошло, смотреть в глаза Итари, он просто не знал.
Через пару часов конвой поднял охраняемого и по приказу майора препроводил в личную каюту Делайни. Там его ждали горячий кофе, свежие эклеры и теплый взгляд хозяина. Тигран прошел в каюту и остановился в трех шагах от развалившегося в кресле майора. Безразлично глянул на столик, где исходили паром чашки с кофе, хотя с самого утра во рту не было и крошки, а те несколько глотков воды, что он получил от Делайни, бесследно растворились в организме, и он снова хотел пить.
Мораллес молча замер на месте, его одежда снова была наглухо застегнута, коса - заплетена и завязана узлом - резинку ему так и не вернули, вдруг умудрится ею удавиться?
- Проходи, Хантер, проходи. Садись, и давай, в конце концов, побеседуем, как добрые старые друзья, - Делайни не поднялся ему навстречу, но Тигран этому только был рад.
Он сел на самый край второго кресла, как примерный кадет, сложил руки на коленях, глядя на отблески света на мерсонитовых кольцах. Украшения у него не забрали. И это было в принципе странно, обычно, пленных едва ли не догола раздевают, отбирая все, что только есть ценного. Потом могут вернуть, но, скорее всего - нет.
- О чем? - голос, как и губы в болезненных трещинках, был сухим и невыразительным. Запах кофе и пирожных дразнил, но к чашке он даже не потянулся.
- Ну, ты считаешь, нам не о чем поговорить? Но, может быть, коньяка? Тебе в рюмку или в кофе? - Делайни явно отметил нехорошую бледность. А ведь он планировал провести довольно веселый вечер.
- Я не пью.
Это было почти правдой, пил он только легкое вино и только в компании Итари до сих пор. Потому что прекрасно помнил, как быстро алкоголь снимает все ограничения.
- Можем обсудить результаты прошлой Межгалактической гонки спортивных яхт. Или проблемы Навигации в условиях космического ветра. Или... предложи сам.
- То есть, кофе ты не хочешь? - майор дождался отрицательного кивка. - И эклеров, с таким трудом добытых, тоже? Ну, тогда приступим к самому сладкому, согласно твоему плану. Я пока наслаждаюсь десертом, а ты раздеваешься.
Тигран подавил дрожь и встал. Отвернулся спиной к майору и ломкими движениями начал расстегивать магнитные застежки куртки. Быстро сделать это он не мог, медленно и плавно, как иногда в сиюминутной прихоти раздевался перед Итари - тоже. Плотная черная кожа соскользнула по белому шелку рубашки, и Тигран, не отдавая себе отчета в том, что делает, сложил куртку по швам и примостил на спинку кресла. Потянулся к пуговицам рубашки.
- Ну, что ты отвернулся? - почти ласково пропел Делайни. - Повернись, покажи, ради чего я так рисковал. Да и впереди у меня явно головомойка. Но ты такой... - у него будто запершило в горле, - такой, что...
- Чтобы ты - и не выкрутился, не поверю в жизни, - съязвил, но как-то без огонька, Тигран, поворачиваясь и старательно отводя глаза.
Магнитки легко поддавались, и от этой легкости хотелось взвыть. Но вот рубашка тоже расстегнута и вытянута из-за пояса брюк. Шелк с сухим шорохом соскользнул с беломраморных точеных плеч, открывая тонкие, почти детские руки, аристократически-изящный торс с бледно-розовыми пятнышками сосков. И безобразно-багровое пятно укуса на левом запястье. Тигран сложил и рубашку, и остановился, кончиками пальцев трогая укус и чему-то горько улыбаясь.
- Представляешь, нас с тобой на первых курсах даже путали. А потом я пошел в рост, а ты так и остался, каким был, - пальцы Делайни поглаживали пузатый бокал. - Вот смотрю, будто все такой же, как тогда, на первом сборе. Только невеселый. Хантер, перестань дуться, не девчонка.
- Это не повод улыбаться, как идиот, - Тигран скинул ботинки, расстегнул брюки и переступил через упавшую ткань, изящно нагибаясь, чтобы поднять ее. Движение вышло неосознанно-соблазняющим, длинные красивые ноги, в нежном, чуть заметном пушке, притягивали взгляд детски-круглыми коленками и тонкими косточками щиколоток. Тигран вздохнул почти неслышно, задержал дыхание и стянул с себя последнее, что оставалось - обтягивающие тонкие боксеры непритязательного серого цвета. Педантично сложил и их, и остановился. Мучительно хотелось распустить волосы и прикрыться хоть ими от жадного взгляда, который он ощущал всей кожей.
- Ты смущаешься. Это восхитительно выглядит, но сейчас не время и не место, - усмехнулся майор, откидываясь, в кресло. - Ну а теперь иди ко мне и начинай всю свою программу, рассказанную мне в кабинете. Раздень меня только. Давай, и побыстрее, не тяни. Я слишком долго ждал... - в глазах майора снова полыхало то же безумное пламя.
Раздеть было просто. Тигран даже не заметил этого, хотя тянул время, как мог. Но когда Делайни остался, в чем мать родила, Тигран понял, что просто не сумеет перебороть себя. Там, в кабинете, было проще - ему некуда было отступать, он даже отодвинуться не мог. А тут - замер на коленях, судорожно комкая в кулаке снятое с майора нижнее белье, и не смог заставить себя продолжить.
- Ну, что ты остановился, малыш? - Делайни, вероятно, и не заметил сорвавшегося с языка слова. - Нелегко вот так, да? Говорил же, выпить надо для расслабления, - он протянул Тиграну свой бокал, где на дне еще плескалась пара глотков янтарной жидкости. Тигран взял его без возражений и выпил одним долгим глотком. Хватанул теплый сухой воздух каюты обожженным ртом, едва не уронив бокал. В груди закололо, он поначалу принял это за реакцию на алкоголь. Потом стало жарко, и кожу начало покалывать. Тигран резко вскинулся - началось! Знал же, что так оно и будет.
- Анвар, я не смогу, - Тигран сел на пятки и помотал головой, пытаясь контролировать быстро набирающий силу прилив боли.
- Что за капризы, Хантер? - Делайни свое неудовольствие выразил только поледеневшим тоном. - Быстро на стол - и башку в руки! - он одним движением бросил Тиграна животом на столешницу. - И попробуй, шевельнись!
На тонкой коже, там, где ее задели руки майора, вспухли алые пятна и полосы, а мораллес едва успел подавить крик. Прикусил до крови костяшки пальцев, но вот мелкой дрожи сдержать уже не мог. Унижение без следа растворилось в кристально-чистой боли, и все остальное перестало быть важным.
- Хантер! - звал его Делайни. - Тигран! Тигран!
Но сдерживаемая волна приступа накрыла того сразу и бесповоротно. Покатились со стола чашки, вдребезги раскололся бокал. А Тигран уже откинулся в подставленные руки Делайни и первый раз за все время закричал. Так, будто в него вонзались спицы. Восприятие было полным и незамутненным. Он видел и чувствовал все, что происходило, даже дико извиваясь в сильных руках майора, пытаясь разбить себе голову о край стола или хоть немного пораниться осколками. Но его слишком крепко держали, и тогда Тигран резко выкрутил свою руку. Хрустнуло. На пару мгновений стало полегче и он замолчал, с хрипом втягивая в себя воздух. Сломанная рука опухала на глазах, наливаясь синюшностью. Делайни охнул, мгновенно оттащил Тиграна на постель и, пользуясь перерывом в приступе, нажал кнопку громкой связи:
- Врача! Срочно! - после натуго замотал Тиграна в простыню и крепко прижал к себе, шепча:
- Ты же так убьешься, дурак...
- Больно...больноооо... - и снова прерывистый, срывающийся на хрип, крик. Как раненое и истекающее последними каплями жизни животное. Черные от расширенных зрачков глаза закатились под веки, Тигран выгнулся, простыня затрещала. Хрип прервался, и из раскрытого в муке рта потекли капли голубовато-алой крови, пачкая простыни и подушки. Дверь открылась, в каюту ворвались три спецназовца и врач. Не разбираясь, бросились оттаскивать бьющегося Тиграна от майора, но тот заорал, наверно, впервые за всю совместную службу:
- Да нет же! Просто держите его! Чтоб ничего себе не сделал! Просто крепко держите!
Охранники прижали распластанное тело к взрытой постели, и Делайни смог, наконец-то, подняться. Совершенно не стесняясь, надел брюки, натянул форменную куртку на голое тело. И не спускал глаз с врача, который проверял реакции Тиграна.
- Болевой шок. Надо его выводить, пока не отказало сердце. Порвал связки, ну, это регенератор быстро исправит. Перелом со смещением. Мать вашу, руку придержите! - врач быстро вправил Тиграну руку, тот от нового всплеска физической боли чуть затих. Врач заинтересовался и повременил с перевязкой. Пленник снова забился, мучительно запрокидывая голову. Врач тронул сломанную руку, причиняя боль. Покачал головой:
- Какая странная реакция.
- Что? - снова вернул себе приказной спокойный тон Делайни.
- Он выходит из болевого шока, если причинить ему еще больше боли. Это надо изучить, вы не против, господин майор?
Делайни поднял брови и окинул взором группу:
- Ну не здесь же. И потом - мне он завтра утром нужен целый и вменяемый. Поэтому все свои изучения проводите под камерой записи с комментариями для документации.
- Боюсь, он будет или целый, и мертвый, или вменяемый, но с повреждениями. Приступ нельзя снимать, если я хочу разобраться в механизме его возникновения и протекания. - Врач поднялся с постели и убрал в чемоданчик анализатор.
Майор стиснул челюсти. И сквозь зубы процедил:
- Тогда опыты отменяются до решения организации относительно данного субъекта. Приказываю снять приступ и обеспечить больничный стационар в рамках предварительного заключения.
- Как прикажете, майор. Только одно уточнение: это уже второй приступ за сегодня? Еще пара, и никакого решения организации выносить не придется, но тут уж как вы скажете, - врач быстро зафиксировал Тиграну руку и достал небольшую коробочку подавляющего болевые импульсы приборчика. Подключил к покрытым холодным потом вискам Тиграна.
- Сколько он выдержит после вашего снятия? - майор хмуро наблюдал за действиями своего врача. Знал его слишком хорошо, это был настоящий фанатик своего дела, отличный диагност, для него существовала только медицина, но как-то уж очень отдельно от пациентов.
- Смотря, что будет являться провоцирующим фактором. Насколько я понимаю, сейчас это моральная травма. Но так как условия не изменятся, то выдержит он часа два-три, потом приступ повторится. Ну и вам же известно, что подавитель я не могу использовать чаще трех раз в сутки на одном пациенте, это разрушает клетки мозга.
Майор молчал, что-то просчитывая про себя. Врач, понимая это, ждал, ничего не предпринимая. Но тут стонавшего Тиграна снова выгнуло так, что спецназовцы были вынуждены держать его не только руками, но и полностью зафиксировать телами.
- Снимайте, - отвернулся Делайни. - И в камеру под врачебным надзором. Если приступ повторится, сообщить мне.
- Хорошо.
Тихий писк приборчика был почти неслышен, но Тигран вскоре обмяк и перестал дергаться, только часто дышал и сглатывал. Врач проверил его пульс, реакцию зрачков и снова обратился к Делайни:
- Если его погрузить в сон, это отсрочит приступ на пару часов. Но есть противопоказания, судя по тесту крови. Снотворное может вызвать аллергическую реакцию и анафилактический шок.
Тигран попытался что-то сказать, но издал только невнятный сип. Губы снова окрасились кровью.
- А вы помолчали бы, если хотите потом вернуть себе голос, - недовольно проговорил врач, холодно глядя на пленного. Тот закрыл глаза и неподвижно замер в руках у охранников, как сломанная кукла. Он всего лишь хотел попросить обойтись без снотворного. Делайни непробиваемо смотрел на происходящее:
- Мне подозреваемый нужен здоровым по максимуму. Вы же знаете, с меня спросят, а потом еще и следствие проведут насчет пыток. Поэтому, никакого снотворного. Погрузите его просто в гипносон. До окончательного решения организации о его будущем.
- Сделаю, что смогу. Но не проще ли было бы снять блок? Не проблема потом вернуть его назад, я специалист в этой области, - врач прекрасно помнил того, кого сейчас называли подозреваемым. А вот Тигран его не мог помнить. Это было даже немного обидно, но что поделать. Консультировал тогда своих младших коллег он дистанционно, вот и напортачили они с этим блоком.
- Блок - это приговор Интерга, не нам с вами его отменять. Но я сейчас же отправлю доклад, чтобы он был приложен к показаниям. Так что, кроме гипносна, вариантов на данный момент я не вижу, - майор уже своим привычным чуть насмешливым голосом говорил чуть тише, чем требуется, заставляя остальных прислушиваться к себе.
Врач кивнул, двое охранников подхватили Тиграна, почти вынося его - сам он идти не мог, обвиснув в их руках. Уже в двери врач остановился и вскользь заметил, будто и не к майору Делайни обращался, а говорил сам с собой:
- Удивительно живучий парень. Должен был погибнуть не более, чем через полгода, а прошло четыре. Но здесь не протянет и недели. Впрочем, кому это важно? Такие и не должны выживать, - и вышел.
Делайни дождался, когда дверь за всеми закроется, и лишь потом позволил себе опуститься в кресло. Закинул голову, разглядывая потолок. Вздохнул. Закусил губу. Нахмурился и поднял ладонь: из-под впившегося в кожу хрустального осколка на пол стекала кровь. Ровно попадая в то место, где ковер испортили такие же капли.
Майор выматерился и зубами вынул осколок из раны.
Наутро врач доложил, что подопечный, как он выразился, в гипносне провел «отличную ночь»: даже не шевелился, хотя медицинские показания в норме. Выслушав доклад, Делайни кивнул и открыл комм. Через полчаса вызвал врача по внутренней связи.
На экране комма был виден стол, узкая металлическая кушетка, к которой прочными ремнями был прикручен Тигран, и врач, который что-то писал в своем планшете.
- Да-да, господин майор, я вас слушаю, - с кажущейся рассеянностью проговорил он, быстро делая пометки в документе.
- Выводите осужденного из гипносна. Я зачитаю ему приговор организации, - сухим голосом приказал Делайни.
- Минуту, сейчас отключу установку.
Врач поднялся и наклонился над кушеткой, снимая с висков и лба спящего мораллеса датчики и контакты. Через полминуты тот чуть шевельнулся и открыл глаза.
- Молчите, юноша, ваши связки все еще не восстановились, - предупредил врач. Тигран только слабо качнул головой. И смог увидеть Делайни, который спустился в медотсек. Его лицо снова было бесстрастным, ни одной эмоции: красивый невозмутимым офицер, преданный Интергу до мозга костей. Он развернул свой комм на уровне глаз Тиграна, демонстративно включил записывающую камеру и начал:
- Осужденный, называющий себя Тиграном Л’Энетар, на основании вашего вчерашнего признания и учитывая ваши прежние преступления, Организация Интергалактического Контроля Правопорядка и Внешнего Сдерживания Принципиады приговаривает вас к смертной казни.
Один нечитаемый взгляд - прямо в глаза Тиграну. Тот не изменился в лице, только сомкнул ресницы.
- Спасибо, - выговорил одними губами. - Недолго мучили.
Майор, будто и не слышал, продолжил:
- На основании того, что преступление отягощено шпионажем в пользу враждебных военных сил, в ходатайстве о замене смертной казни на пожизненное заключение отказать.
Тигран улыбнулся, едва заметно, уголками губ. И это он предвидел. Интересно, какую казнь ему выбрали? Смертельную инъекцию или повешение, как шпиону?
«Проиграл? Неужели все-таки проиграл?»
- Но организация пошла вам навстречу и решила предоставить вам, как приговоренному к смертной казни, негласное право последнего желания.
И тут майор уже прямо смотрел в лицо Тиграну. И тот, открыв от удивления глаза, понял, что это и есть то, о чем они договорились. Догадался, каких усилий Делайни стоило выбить это уже десятки лет никому не предоставляющееся право.
- Снимите болевой блок.
Плохо, что тело не восстановилось до конца, в гипносне замедляется регенерация, плохо, что тупо ноет сломанная рука, которую не озаботились проколоть регенератором, зачем оно осужденному? Но это шанс, и громадный.
- То есть, это и есть ваше последнее желание: снять блок с памяти? - равнодушно повторил Делайни.
- Не с памяти, снимите болевой блок. Память мне ни к чему, - Тигран напряг связки, выдавливая из горла хрип. - Не хочу я сдохнуть, корчась в судорогах от фантомной боли.
- Хорошо. Вам уберут оба блока, чтобы вы в последующие три дня могли осознать глубину вашего преступления перед организацией. После снятия вас препроводят в камеру, где вы эти три дня и проведете. О виде аутодафе вас известят дополнительно. Приступайте, - кивнул майор удивленному донельзя врачу и, забрав комм, вышел, не оглядываясь.
Тигран прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Блок с памяти... Вот так подарочек ко дню смерти! Родной Интерг не забывает о вас, спите спокойно, граждане Империи. Вечным сном.
«Прикуп интересный. Жаль только, использовать его я не успею. Скверно-то как…»
- Вы готовы? Может быть, успокоительного?
- Док, вы меня за истеричную барышню держите? Я спокоен, как Титан без движков.
- Хорошо. Откройте глаза. Слушайте мой голос.
На виски легли контакты считывателя, и мораллес едва сдержал предательскую дрожь. Он не помнил пока, как блок ему ставили. Но ломать его оказалось больно. Чуть менее больно, чем приступ, терпимо, но главное было не закрыть глаза, концентрируя сознание на одной мысли:
«Выживу. Любой ценой»
Сначала, когда прошла последняя волна боли после снятия блока, Тигран не заметил никаких перемен. Совершенно. Он не вспомнил все мгновенно, не изменилось восприятие мира, чего он так боялся, и он по прежнему дико тосковал по Итари и любил его, Рею и вообще, чувства не изменились и на йоту. Его заковали в шоковые браслеты и ошейник, как приговоренного к смертной казни, и отвели в ту же самую камеру, в которой он уже сидел.
Через час он поймал себя на мысли, что помнит расположение своей тюрьмы в мельчайших подробностях. Потом - вспомнилась почему-то не самая приятная сцена на выпускном, с участием Делайни, тогда еще просто лейтенанта. И сразу, как зацепившиеся шестеренки, раскрутился целый пласт памяти. Тигран только усмехнулся: оказывается, Анвар был в него влюблен, а он его дразнил долгие годы, то давая надежду, то окатывая презрением. Анвар Делайни был не из аристократической семьи, хоть и весьма влиятельной на Мор-Логе. И роднило его с Тиграном то, что он тоже пошел против воли родных, поступив в Интерг.
А потом резко вспомнилось, как Делайни пришел к нему, уже после пропажи Реи, сказал, что по поручению руководства. Говорил, что ему нужно сосредоточиться на работе, иначе все может кончиться плохо. Что нельзя так зацикливаться на личном, надо быть выше этого. А потом - словно вспышка в мозгу: Анвар на коленях, на полу, обнимает и просит: «Да брось, Тигран, брось! Забудь её! Хочешь, я всегда буду рядом!» А у Тиграна в это время на душе - серые сумерки, ведь уже больше недели нет сообщений от агента. И ему все равно, что сейчас делает однокурсник. Зуммер комма, Тигран узнает позывной агента, и тут же, отбросив Делайни, кидается к терминалу. А, получив информацию, победно оглядывается на вытирающего губы Анвара: «Я ее нашел! Всё, теперь никуда не денется!». Анвар поднимается, пряча глаза, и выходит, не сказав ни слова. Но Тиграну разве до него есть дело? Лисичка в капкане - это главное.
Вот именно Анвар и назвал его Хантером - Охотником. Не упускал потом случая поименовать этим прозвищем. А Тигран только усмехался в ответ самодовольно, ведь он и в самом деле охотился на жену, как на драгоценного зверька. А еще вспомнил прозвище самого Делайни, которым с жестокой насмешкой наградил влюбленного майора: Шеттх. Так звались на Мор-Логе змеи, которые выбирали себе пару один раз и на всю жизнь, и оставались верны выбору, даже если партнер погибал.
«Что ж ты с собой сделал, Анвар? И что ты собираешься сделать со мной? Я ведь тоже, как шеттх, выбрал тех двоих, ради кого готов умереть и жить во что бы то ни стало. И ты - не из их числа. Ты тоже играешь, Анвар, я чувствую это. Но какова твоя ставка? Я? Слишком просто. С другой стороны старик Оккам до сих пор в ходу, и твои действия…. Какой твой следующий ход, Делайни? Какой?»
Тигран твердо знал только одно - живым Делайни он не оставит, если тот еще хоть раз попробует его коснуться.
Два дня из отведенных трех Тигран провел в полном одиночестве. В еде и питье не ограничивали, подавая в специальную нишу. Тигран изредка даже досадовал на то, что открывала ему память - он не мог в таком состоянии строить планы побега. Офицер Интерга внутри него все время был уверен, что убежать от организации невозможно. А Тигран Л’Энетар спорил с этой убивающей надежду уверенностью.
На третий день в камеру вошел майор Делайни. Бледнее обычного, заметно невыспавшийся, с покрасневшими глазами, но он по-прежнему держался невозмутимо и смотрел на Тиграна спокойно и немного насмешливо. Вот тут то и случилось то, что по настоящему испугало Тиграна: он перестал быть тем, кем был четыре года. Навстречу Анвару поднялся, чуть презрительно кивнув, Хантер.
- Что привело доблестного майора Интерга к опозоренному и приговоренному к смерти лишенному звания? - оковы на руках Хантера выглядели как герцогские регалии.
- Ну как же, - выгнул бровь Делайни, показывая, что узнал-увидел, - милость к падшим, сострадание и стремление скрасить темные часы последнего дня. Нам ведь есть о чем поговорить, Хантер. По крайней мере, более достойных собеседников вокруг тебя я не наблюдаю. Вернее, вообще никаких не наблюдаю. Как это ни прискорбно!
- Я их и сейчас не наблюдаю, Шеттх. Кроме того, мне не скучно и в собственном обществе. Не бывает скучно с умным человеком, правда ведь? - Тигран повел рукой, приглашая Делайни сесть, будто на изысканный кожаный диван, а не на грубые металлические нары, покрытые тонким жестким матрацем и солдатским одеялом. - Ты меня удивляешь. Милость к падшим? Да я себя таковым не считал и не считаю. И скрашивать мне нечего, я довольно неплохо развлекаюсь, припоминая кое-какие забавности времен нашей совместной работы и учебы.
Делайни посмотрел на предложенное ему место и сел у стены на корточки. Как он всегда сидел раньше, в их общей комнате, там нельзя было садиться на кровати, а больше было негде. И неожиданно согласился, качнув головой:
- Это правда. Тебе никогда не было одному скучно. Ты никогда никого вокруг не замечал.
Он помолчал, уставившись в стену напротив.
- Шприц, Тигран. Я получил установку.
- Ты меня уже лет пять по имени не звал, с чего вдруг такая милость? - насмешливо прищурился бывший офицер Интерга. Он тоже не сел обратно на нары, а принялся медленно мерить четкими шагами тесное пространство камеры. Четыре вдоль одной стены, шесть - вдоль другой. Пока не остановился точно напротив майора. Качнулся с пятки на носок, хмыкнул и тихо спросил:
- Ты все еще лелеешь в душе свое глупое и иррациональное чувство, Анвар?
Тот усмехнулся углом рта:
- Надо же, вспомнил... Конечно, это ведь только у тебя, высшего аристократа, умное и рационально-прекрасное чувство. Остальным не дано, - и он прямо в глаза поднял свой колючий взгляд.
- Ты выбрал не того. Не того меня, который был тогда, и не того меня, который сейчас, - Тигран усилием воли изгнал из себя всю аристократическую спесь и легко улыбнулся, встречая этот взгляд. - Тогда я не умел любить. Сейчас мое сердце отдано другим. Мне жаль.
Анвар уже почти смеялся:
- Неужели ты думаешь, что я выбирал? Вот ты бы, единственный аналитик лучше меня, выбрал бы себя тогда, а? Или теперь?
- Сейчас я выбрал бы себя теперешнего. Тогда мне и в голову не пришло бы выбирать, у меня были иные цели.
Тигран легко присел на корточки рядом, но так, чтобы между ними было пространство. Наклонил голову набок, рассматривая майора с каким-то непосредственным детским любопытством и интересом.
- Объясни, что тебя так зацепило во мне. Хочу понять.
- Я глупость спросил, ты по-любому бы себя выбрал. Прежний выбирал только себя прежнего, теперешний выбирает теперешнего. Всё понятно, и ничего не изменилось, - Делайни, наконец, заметно успокоился. - Зачем тебе знать, Хантер. Это ведь для тебя ничего не значит. И для меня не должно.
- Для меня это значит многое. Но ты сейчас этого не поймешь. - Тигран поправил выбившийся из косы локон, потом еще раз, потом вздохнул и принялся распускать растрепавшееся плетение, чтобы переплести косу. - Просто тогда мне было неважно - любят меня или нет, я верил, что ни одно живое существо не видит моих достоинств, следовательно, и полюбить не может. Сейчас меня любят и за достоинства, и за недостатки. И я это понимаю. Но вот что движет тобой и твоей безумной влюбленностью - понять не могу.
- Я ж говорю, - Анвар уселся поудобнее, - ты никого, кроме себя не видишь. Наверно, я так же не понимал, почему ты так упорно ищешь свою жену. Я не понимал - вернуть хочешь или убить. Вот ответь мне сейчас, объясни в конце концов. Может, тогда и меня поймешь.
- Она умела любить. А я пытался хоть краем своего сознания понять - как это. Вот потому я и гонялся за ней, чтобы хоть поговорить, не по комму, а глядя в глаза. Сейчас я бы сделал все иначе. Но прошлое нельзя изменить, этого не могут даже Наги. Время не повернуть вспять.
Тигран медленно расчесывал свои длинные огненные кудри пальцами, сожалея, что в камере не было даже простенького ионного душа. Он чувствовал себя грязным, и это было неприятно.
Делайни слушал, не сводя глаз. А потом вздохнул:
- Умела любить? Но ведь любила она не тебя. Поэтому не тебе меня осуждать, я хоть как-то... - он захлебнулся воздухом и продолжил шепотом, - Я не думаю, что с теми, кто тебя любит и кого любишь ты, ты поступаешь иначе. Это же мы - избранное дерьмо Интерга.
- Ты прав.
Тигран больше не стал ничего говорить. А что тут скажешь? Делайни прав. Он поступил жестоко, по отношению к Итари. И ему нет оправданий. То, что он говорил капитану - не оправдание. Это банальный эгоизм. От этого было плохо, и Тигран Л’Энетар начинал проигрывать схватку Хантеру Этеро.
- Я убить тебя был готов, когда ты объявился. И сейчас готов, - майор ничего не стал объяснять, просто сидел и смотрел на то, как перебирает свои запутанные волосы Тигран.
- Тебе скоро представится эта возможность, - Тигран поднял на него взгляд, в котором мешались тоска и сожаление. - Ты ведь курируешь мое дело, значит, и приговор приводить в исполнение тебе.
- Обязательно, - скорчил мину в ответ Делайни, - медленно, с расстановкой и удовольствием. Жить со мной не хотел, так хоть помрешь на моих руках.
Несмотря на слова, тон был до такой степени стебный, что Тигран даже рассмеялся. Анвар криво улыбнулся в ответ.
- Говорят, тот, кого казнят этим способом, умирает счастливым, в эйфории. Странно, что мне не назначили повешение. Ты постарался? - Тигран, все еще улыбаясь, переплетал косу. Улыбка постепенно тускнела, стоило подумать, каково будет Итари, если он не выберется из этой передряги.
- Не старался. Просто в команде такой медик, он уже давно отвоевал себе право именно так проводить приговоры в исполнение. Даже не знаю, кто из нас командир здесь. Тихий-тихий, а в горло вцепится, хоть караул кричи. Но если ты считаешь, что это лучше, рад за тебя.
- Аштерас Лареми, я правильно вспомнил? Он нас учил в академии, приезжал на сессию и гонял, как свирров по болоту, по всему курсу. Кажется, только ты и я с первого раза все сдавали ему. Хотя, нет…. Был еще один. Как же его звали?
- Сэмюэль. Сэмюэль Тринитанос. У нас на курсе было не так много терран. Странно, что ты его забыл.
- Еще не все восстановилось, похоже. Кстати, что с ним?
- Ты, с какой целью интересуешься? А, впрочем, неважно. Он погиб.
- Н-да. В любом случае, я рад, что Аштерас работает с тобой.
- Вот так, да. Космос большой, а направят боги лоб в лоб - не свернешь, - пофилософствовал Делайни. - Я буду по тебе скучать, веришь? Наблюдать за твоими приключениями было круто.
- А я не буду скучать. Ни по приключениям, ни по тебе, уж извини. Приключения были весьма жестоки, врагу бы не пожелал.
Тигран доплел косу, завязал ее узлом и улегся на постель, скрестив руки на груди.
- Сколько там еще ждать? Ускорить процедуру никак?
- А ты, оказывается, нетерпелив, друг мой! Ты даже не представляешь, сколько подготовки требует одна лишь смертельная инъекция. Да и потом я, чтобы себя немного отвлечь, навел порядок у себя в каюте. Ты, позволь тебе заметить, был несколько неаккуратен в свой последний визит ко мне. Набралось мусору аж целый мешок. Придется завтра заказывать автовывоз. После снова труба зовет, новое задание. Скучать не придется, но я в память о тебе постараюсь. Может, передать кому чего? Я в память нашей прежней дружбы, не подумай чего. В последнее твое желание это не входит.
- Спасибо, не надо.
Тигран поймал зацепку, повертел ее в уме так и эдак и усмехнулся, еле слышно шепнув:
- Мешок, говоришь? Помнится, я только чашки и бокал расколотил...
Делайни поднялся и собрался уходить. Но на пороге обернулся и подтвердил:
- Нет, представляешь, целый мешок. Чего-чего, а шуму от тебя всегда было много! - и вышел, оставив Тиграна снова одного в звенящей тишине.
С уходом майора в душе у Тиграна поселилось какое-то чувство, сродни тревоге. Так бывало у него накануне экзаменов: вроде, все досконально выучил, все знает, а под лопаткой что-то екает, и в солнечном сплетении тянет, как холодок какой-то. Не страх, не отчаяние - предвкушение.
«Ну, Анвар…. Если я вырвусь, пожалуй убью тебя быстро. Кажется, ты начинаешь это заслуживать». Он заставил себя закрыть глаза, расслабил тело по одной из методик спецназа, которую вспомнил, и уснул. Ему нужны были все силы.
Наутро его в этих же строгих браслетах и ошейнике препроводили в до безумия белоснежную комнату, больше похожую на операционную, чем на эшафот. Доктор также ровно поздоровался с осужденным, называя его юношей, будто не его сейчас собрался отправить к праотцам. Делайни со скучающим видом стоял поодаль. Доктор указал на кресло, копию того, с которым Тигран познакомился в первый день на базе.
- Садитесь, юноша.
Как оказалось, страх перед невозможностью пошевелиться никуда не делся. Мораллес запнулся, сглотнул и медленно опустился на жесткое сидение, с трудом подавив дрожь.
- Не беспокойтесь, молодой человек, это не доставит вам таких неудобств, как разблокировка, - дотошный доктор самолично проверил все крепления, которыми охранники закрепили приговоренного. Затем он также мягко попросил спецназовцев удалиться и отошел к столику с приготовленными препаратами, которые так мирно поблескивали медицинской сталью.
К Тиграну приблизился Делайни и склонился к самому лицу:
- Держишься?
- Честно? Жутко трушу, - Тигран улыбнулся побелевшими губами, пытаясь заставить себя расслабиться. Его выдавало дыхание - поверхностное и слишком частое, а пульс в ушах вообще грохотал, как набат.
- Ты меня вчера спрашивал, что сделать, вне последнего желания? Не уходи.
Майор закусил губу и наклонился еще ниже:
- Не уйду. Не уйду.
Его горячая рука нашла холодные пальцы Тиграна и сжала с такой нежностью, что Тиграну стало его жаль. И расхотелось убить за то, что посмел коснуться. Сейчас ему нужно было это прикосновение. Нужен был хоть какой-то якорь. Мелькнула мысль, что он снова думает не о другом, а о себе. Эгоист чертов, эгоизм больше открытой вселенной, и это не вылечится даже могилой.
- Анвар, прости меня.
Делайни закрыл глаза, сглотнул и проговорил еще тише:
- Не проси прощения, не надо. Это ты меня прости, я... отомстить хотел. Прости...
- Хотите что-нибудь сказать напоследок, молодой человек? - Доктор Лареми остановился перед креслом, с обычной своей насмешкой глядя на обоих. - Кстати, не для протокола, господин майор: когда меняете шприц, не хватайте первый попавшийся препарат. От этого снотворного господин Этеро скончался бы, не приходя в сознание, через час-полтора максимум.
Тигран стиснул пальцы Делайни в ответном пожатии и отпустил его руку. Не прошло и секунды, как Делайни выхватил парализатор и направил его на доктора. Рука, к его чести, не дрожала, только свинцовая бледность заливала щеки.
- Уберите оружие, глупый мальчишка, немедленно, пока я не вызвал охрану. Не навлекайте на себя еще большие неприятности, - холодно проговорил доктор Лареми, - и я оставлю ваш проступок в тайне. К тому же, через тридцать секунд будет включена автоматическая запись казни.
- Отойдите назад, док! - Делайни, не глядя, рвал крепежные ремни. - Отойдите и останетесь целым.
- Десять секунд. Еще есть шанс одуматься. - Доктор всмотрелся в глаза майора, в которых горела искра безумия, качнул головой, и быстро проговорил: - В шприце не яд, а парализатор и снотворное, которое безопасно для Тиграна. Инсценировка смерти будет полной. Через сутки он очнется, понадобится некоторое время, чтобы восстановились все функции организма, но это более гуманно, чем то, что собирались сделать вы.
Анвар с силой потер ладонью лоб, не сводя с доктора ни взгляда, ни парализатора. И этот жест так не вовремя напомнил Тиграну те дни, когда они, зеленые мальчишки, сдавали самые трудные в академии экзамены, не зная еще, что жизнь сама - один огромный экзамен без конца. И он выдохнул:
- Да, Анвар, да, я верю ему...
Делайни бросил на Тиграна один только взгляд - и убрал оружие.
- Вы всегда вытягивали самый трудный билет и отвечали первым, Тигран, - усмехнулся доктор. Развернулся к камере, которая замигала алым огоньком, показывая, что идет запись и прямая трансляция.
- Приведение в исполнение приговора номер шесть тысяч триста двенадцать дробь четыре дробь сигма шестнадцать. Приговоренный Тигран Этеро, возраст тридцать шесть лет и четыре месяца. Доза пентатиланата сцеммия - шестьдесят миллилитров. Время начала процедуры - восемь сорок по внутреннему времени базы. - Врач склонился над рукой Тиграна, поправляя ремни, перетянул его предплечье выше локтя, подождал и сделал укол. Анвар стоял спиной к камере, не сводя глаз с Тиграна и сжимая совершенно незаметно его постепенно обмякающую руку. Вот у пилота «поплыл» взгляд, он закрыл глаза и уронил голову на грудь, опустились плечи и замедлилось дыхание, став совершенно неразличимым. Чуть вздрогнуло все тело и застыло.
Доктор выждал необходимые десять минут, занимаясь записями. После подошел, вывел данные тела на комм. Все показатели были нулевыми. У майора похолодело в груди.
И тут он увидел, как док стирает одну строчку, чтобы она не вошла в протокол. Сдержать облегченный вздох он смог, а вот улыбку - нет. Лареми покосился в его сторону, и это вернуло Анвара в реальность. Когда он обернулся, камера зафиксировала скучающего, утомленного такими обязанностями, офицера Интерга.
Глава третья. «Арго»
Когда ваш желудок вдруг отказывается повиноваться вам во сне, это неприятно. А когда вы еще и проснуться не можете толком, а тянет блевать со страшной силой, это хуже. Тиграна дико мутило, просто таки наизнанку выворачивало, а у него не было сил даже на рвотный позыв. При том, что осознать себя в пространстве - он осознал, вспомнить, что произошло, смог. Но помочь себе ничем не мог. Надо было набраться терпения и ждать. И он ждал, мысленно матеря Анвара и доктора на все корки, так, что тем, должно быть, жутко икалось. Он проваливался не то в беспамятство, не то в дрему. Но постепенно периоды нормального состояния стали подлинней, и Тигран смог немного обдумать произошедшее. В голове как-то не укладывалось, что два мораллеса спасли третьего, ничего с этого не поимев. Потом почему-то пришла мысль, что в этом месте: «Где я сейчас?» - неплохо лежится. Пошарив вокруг себя, Тигран обнаружил немало интересного. Во-первых, его конечности не были связаны, никаких шоковых браслетов на нем не было, зато был тарленийский скафандр индивидуальной защиты, с небольшим запасом кислорода. А во-вторых, он не мог встать не только от слабости, но и потому, что был упакован поверх скафандра в какой-то плотный мешок. Перчатки по материалу мешка скользили, прорвать его голыми руками не получалось, а оружия в пределах досягаемости он не нащупал.
- Ну, понятно, - проворчал недовольно, но внутренне улыбаясь, Тигран, - мусор он, значит, выбросил. Вот прибрался Делайни, так прибрался. И ведь не соврал, полный мешок... как он там выразился? «Избранного дерьма». Как теперь выбираться? Хотя, о чем я думаю? Главное, я здесь, а не в нежных лапах любимого Штаба…
Но выбираться было нужно. Он осознал это, когда понял, что не знает, сколько времени провел без сознания. Конечно, док что-то там говорил о сутках. Но как повел себя ослабленный недавним приступом и отравленный снотворным и парализатором организм? Когда прошла тошнота, он понял, что просто зверски голоден. Рука, сломанная на базе Интерга, не болела, но все еще была зафиксирована в запястье лангетой. Двигать ей было неудобно. Тигран перевернулся набок, уверившись, что рядом никого нет, потом поерзал, вставая на четвереньки. И расхохотался, представив себе, как это должно выглядеть: этакий кот в мешке. Смех перешел в полноценную истерику, и Тигран себе её позволил, понимая, что иначе сорвется в самый неподходящий момент. Больше всего, практически до слез, его насмешила мысль, что хорошо бы не только поесть, но и попить, а еще и сходить кой-куда, как говорится, «душу облегчить». То, что от смеха не становилось легче, а хотелось еще сильнее, бросало Тиграна в новую волну. Ну, не прогрызать же себе дорогу к свободе?
Мораллес отсмеялся, потом снова поднялся на четвереньки и принялся исследовать то, что окружало его тюрьму-мешок. И практически сразу отыскал какой-то острый угол. Осторожно ощупал его, потом принялся продавливать с его помощью мешок. Трудиться над этой задачей пришлось долго. С перерывами на отдых. Тигран, хоть и перевел свой организм в режим пониженного энергопотребления, все равно терял много сил. Но когда в материи мешка появилась небольшая дыра, он лег передохнуть и отключился.
Ему приснился Итари. Теплый, надежный, любимый Итари. Как обычно, ругал за что-то, но Тигран не слушал слова. Ему было достаточно того, что капитан, как всегда, выражаясь не очень изысканно, заботился о своем незадачливом возлюбленном. Это продолжалось до тех пор, пока вдруг в рубке «Любимой» не появился Делайни и не увел Итари. Тигран бросился следом, но этих двоих не было нигде. Не отзывалась «Любимая». И тогда он, отчаявшись, открыл шлюз...
Резко дернув головой, Тигран проснулся в холодном поту.
«Это просто нервы, просто нервы. Ты стал совершенной тряпкой, Тигран Эте... Л’Энетар. Надо брать себя в руки и выбираться. Как курить-то хочется... Стоп! Курить? С чего вдруг? Последний раз я держал сигарету в руках почти четыре с половиной года назад!!!»
Тигран сосредоточился на насущных проблемах. И на дырке, что проковырял в мешке. Зацепил ткань за тот выступ, которым он ее прорвал, и резко дернул одной рукой, оберегая сломанную левую. Прореха стала шире, потом, с каждым его рывком - все больше. Пока, наконец, в нее не пролезла его голова в шлеме. Снаружи было так же темно, как и внутри, только слабое свечение энергокристаллов скафандра позволяло рассмотреть груды мешков в шаге, контейнеры, ящики и ящички. Об угол одного из них Тигран и рвал мешок. Наконец, его усилия увенчались успехом, и он смог выбраться полностью. Это настолько воодушевило Тиграна, что он довольно жизнерадостно осмотрелся вокруг. Но ничего интересного не нашел. Его вместилищем оказался всего лишь корабль-мусоровоз, тихоходная машинка, трюхающая между планетами, ведомая искином с заданной программой. Но ведь где-то должна быть хотя бы панель управления?
Такой тип кораблей, устаревшие и списанные «на гражданку» сухогрузы, они в академии даже не изучали. Но Тигран решил, что рубка не должна сильно отличаться от того, что он знал. По крайней мере, когда-то этот корабль водили люди. Значит, при переоборудовании не должны были убрать полностью всю систему жизнеобеспечения, что-то могло остаться. Сейчас его интересовало управление, но потом стоило поискать, что сожрать и где справить нужду. Сделать это в безвоздушном пространстве в скафандре было бы затруднительно.
Тигран решил, было, что сил у него достаточно, чтобы встать. Но стоило занять вертикальное положение, как его повело, и он снова очутился на четырех конечностях. Точнее - на трех, раненую руку он как-то умудрился уберечь. Посмеявшись над самим собой, он так и отправился вдоль стены, ковыляя, как подбитая собака. Ему повезло: к выходу из мусорного резервуара он добрался всего лишь через час, по субъективным оценкам. Тут уж волей-неволей пришлось подняться, хватаясь за стены и скобы в них. К небольшой панели разблокировки.
Не менее шести часов ушло у Тиграна на то, чтобы взломать разблокировку ангара. Слабому освещению в коридоре он порадовался, как древние радовались первому костру. Потом, цепляясь за стены и все, что попадалось, среди многих ангаров нашел маленькую рубку. Какой одинокой и грустной она показалась пилоту, словно брошенная жена. Видел бы Итари сейчас своего пилота, вот была бы потеха! Так думал Тигран, пытаясь разогнать древний гробик под, как выяснилось, многоговорящим названием «Арго». Вероятно, тот - самый первый «Арго» - плыл ненамного медленнее, чем его потомок ковылял по космосу.
Он матерился, перемыкал цепи, которые размыкались сами от старости, ползал по ледяному полу рубки, зачищая контакты найденными в куче хлама ножницами, рискуя получить нехилый удар током. «Арго» печально сканировал вмешательство, но предотвратить не пытался - смирился, тем более, не древнему искину с огрызком простого набора функций, тягаться с матерым хакером в лице бывшего интерговца.
Обогрева в рубке не было, зато Тигран сумел реанимировать систему циркуляции воздуха, обнаружил, что в резервном баке кислорода на пару суток, конечно, без фильтров и очистителей к концу его путешествия воздух станет отравой, но подышать без шлема было куда лучше, чем в шлеме. Тем более, что и у скафандра запас был не вечен.
Тиграна снова стошнило остатками желчи. Пищи на мусорщике не было, даже НЗ, который, в общем-то, неприкосновенен, был убран. Зато было немного воды, половина пятилитровой канистры. Тигран с тоской вспомнил о холодильнике на «Любимой», где всегда был запас ледяной «умиралки», как говорил Итари. Они с капитаном были бо-ольшими водохлебами. Когда Тигран опомнился в первый раз, приложившись к драгоценному сосуду, оказалось, что в канистре осталось меньше литра. Сейчас он позволял себе глоток в три-четыре часа.
По его расчетам «Арго», если не ускорится, должен прибыть на Иллайнат с опозданием на трое суток или даже позже, чем Тигран сам назначил Итари. Конечно, он рад был, что вообще туда попадает, ведь мог бы бороздить большой космос в совершенно новом кораблике под названием «похоронная капсула». Новейший, быстроходный, все дорогу уступают, лишь только циники осмеливаются обогнать… и вечный покой, о котором говорил Делайни. Но сейчас покоя как-то не хотелось. Хотелось совсем другого. Например, ощущать себя живым. И поэтому даже плохое самочувствие сейчас воспринималось довольно положительно: Ж И В О Й.
А еще хотелось мести. Мысль о ней в мозг заронил все тот же Делайни своими словами, и возможности теперь у Тиграна были, только бы добраться. Добраться и начать уже реализацию своего грандиозного плана. Благо, что вместе с памятью вернулось очень многое. Возможность шантажа, коды и пароли к законсервированным тайным счетам в книсских и тарленийских банках, и еще масса того, о чем Тигран-без-памяти даже не подозревал.
Единственное, чего пилот никак не мог решить: сказать Итари, что память вернулась, или нет? Врать не хотелось категорически, и без того уже слишком много было между ними лжи Тиграновой, недомолвки же Итари тоже воспримет, как ложь... И так проблем будет выше крыши.
Сделанная в последний день идент-карта уже не имела смысла, а так хотелось носить фамилию Итари. Кстати, а где она? Тигран схватился за шею - ничего не было. Он снова никто и звать никак. Но зато обнаружился крохотный клочок бумаги, под куском липкой ленты. Отодрав его от себя, Тигран смог разобрать знакомый почерк однокурсника. Он всегда отличался четкостью, будто напечатанный.
«Прощай, Тигран. Твою ИК оставил себе на память, добавлю в коллекцию к первой. Кстати, как тебе имя Тариан Летар? Захватишь ИК с этим именем на Иллайнат, в конторе «Штаргеер», а то такой надежный гражданин - и без карты. Может, нас еще и сведут черти космоса. Но лучше пусть не сводят. Удачи. Будь счастлив.
PS: И перестань уже быть таким упрямым эгоистом, пожалей нормальных людей.
PРS: А целовать тебя было приятно. И не жалею. И не прошу прощения».
Вместо подписи был нарисован знакомый Тиграну по Академии Интерга быстрый росчерк.
Горькая улыбка исказила сухие губы, снова треснула корочка в углу рта, привкус крови смешался с привкусом желчи. Ничего, зато теперь Итари сможет придумать ему еще и имя. Новое, может, оно поможет измениться? Перестать чувствовать себя последней сволочью, «избранным дерьмом»? Вряд ли, конечно. Но то, что придумал для него Анвар... Оно мертвое, чужое, хоть и похоже на его собственное. Спасибо, конечно. Только вот слишком странно и подозрительно это. С чего бы майору заботиться о нем? Отпустил, спас от эшафота, подсуетился с идент-картой... Нет, благодарен он был, конечно, еще как. Но не верил и на йоту в бескорыстие интерговца.
Вымотанный схваткой с неподдающейся системой контроля нагрева дюз, Тигран сполз на пол, на ворох каких-то старых комбезов и рваных форменок, покрытый тем самым его похоронным мешком, свернулся калачиком и снова отключился, позволив себе только глоток воды.
«Еще три дня, любимый, пожалуйста, только без глупостей»
***
Время тянулось, выматывая, лишая сил, не сдвигаясь с места. Капитан «Любимой» уже давно перестал материться и костерить своего второго по матушке, батюшке и всем родственникам до третьего колена. Перестал крушить все, что попадалось под руку. Перестал носиться, как бешеный, по яхте и стараться отвлечься хоть как-нибудь, превращая её в эталон отремонтированности и чистоты. Теперь на «Любимой» можно было принимать императорскую чету, так она сияла полированным металлом, а в кладовой высились не только консервные банки, но и месячный запас нормальной еды. Прибыв на Иллайнат, капитан заказал кухонный блок. Убеждая самого себя, что есть, для кого стараться, закончил с работой по его установке раньше, чем хотел.
Последний день из назначенных прошел в тишине. Абсолютной. За ним последовал первый из тех, когда Итари хотелось просто лечь и умереть. Рея пыталась его отвлечь. Ей самой было... страшно, наверное, если так можно сказать об искине. Слишком много живых эмоций испытывала она для того, чтобы считать себя просто частью корабля.
- Он вернется, Нежный мой, он не может не вернуться. Он всегда, всегда держит слово, вспомни же!
Итари кивал, не сводя глаз с пирса, где прохожие останавливались, любуясь редким зрелищем на этой скромной планетке: гоночной яхтой. Но среди них не было того, кого на этой яхте ждали. Ждали - не то слово. Дышали для него, жили для него. Где носит эту сволочь, где? Капитан ждал уже не только самого Тиграна, а хотя бы какого-нибудь знака, что он есть, жив. Но комм молчал.
На второй день Итари не выдержал, сорвался в пассажирский порт. «Любимая» напрасно убеждала его остаться и продолжить ждать на борту.
***
Тигран проспал почти сутки. И едва смог пошевелиться, когда очнулся от своего полу-сна, полу-бреда. Он замерз, как ледышка, рука, которую он во сне прижал собой, снова болела и горела, вода за это время замерзла, в ней плавали льдинки, и пилот, глотнув, едва сумел протолкнуть ее в распухшее горло. Мысленно вяло выматерившись на так не вовремя подхваченную простуду, Тигран выполз из своего гнезда. Во сне он зарылся в тряпки, инстинктивно спасаясь от холода. Не помогло. Когда попытался согреться простыми упражнениями, голову повело, как в первые часы после пробуждения от «смерти». Зато пришло внезапное озарение. Тигран дополз до пульта и снова принялся копаться в настройках блока управления цепями. И, наконец-то, сумел закоротить ту, которая отвечала за ограничения по расходу топлива. Он знал, что факел плазмы, когда подача топлива увеличится, сожжет дюзы напрочь, и корабль явно отправят в слом. Искин тоже это знал. Искин «Арго» не хотел гибнуть, но жизнь человека на борту была высшим приоритетом, и он смирился.
«Арго» медленно, угрожающе скрипя всеми сочленениями корпуса, разгонялся. Тигран снова впал в болезненный сон, приказав разбудить себя, если случится что-то экстренное.
Конечно, он осознавал, что это все - его горячечный бред. Но все равно, в своем сне Тигран носился по совершенно незнакомому порту, ища знакомые очертания «Любимой». Это было привычно, ведь столько раз он возвращался на ее борт чуть ли не ползком. То избитый, то после приступа. Но всегда, всегда одно было неизменным: «Любимая» стояла на приколе, у трапа матерился капитан. И сейчас, в температурном бреду, он искал, искал, искал... Но дорога казалась бесконечной, покрывалась ледяной коркой. И следом, наступая на пятки, скользила какая-то черная тень. Теперь нужно было не только искать, но и бояться и убегать. А сил на это не было.
Проснулся он оттого, что ему стало жарко. По спине под скафандром тек пот, неприятно обволакивая и без того не очень чистое тело. Тигран понимал, что «благоухает» он уже похуже, чем все содержимое ангаров «Арго», но что он мог поделать? А вот жар означал температуру. И воспаление посерьезнее больного горла. Рука распухла так, что кисть посинела, пришлось снимать лангету, делать более свободную повязку. Пальцы, онемевшие от холода, не слушались.
- Ясон, сколько до Иллайнат? - общаться с искином голосом было почти невозможно по причине отсутствия этого самого голоса. Никто ведь связки ему не лечил, а регенерация организма почти вся уходила на болезнь и перелом. Но кое-как прохрипеть короткий вопрос он сумел.
- При условии сохранения данной скорости, двадцать семь часов.
Голос искина, которого Тигран «окрестил» Ясоном, был чуть надтреснутый, но звучал он с удивительно подбадривающей интонацией. Хотя эта поддержка и была мнимой, для Тиграна оказалась самой настоящей. Ему захотелось поговорить, хоть с кем-то, хоть с этим чужим искином. Поделиться, как делился со своим дневником - видно, наболело, а Тигран привык выплескивать в написанное свои эмоции.
- Спасибо... Ясон, ты давно служишь? - Тигран переволок свою «постель» к пульту, где был микрофон, выдрал его из гнезда и улегся, дрожа от озноба, которым сменился жар. Теперь он стучал зубами так, что, казалось, чувствовал, как трескается на них эмаль. Расслабиться не получалось совершенно.
- Через год будет круглая дата, вековой юбилей. На последнем месте службы сорок семь лет, - ровно ответил искин. - Мне очень жаль, что не могу предложить вам более комфортабельного проезда, но, к сожалению, теперь люди у меня на борту - редкость.
Память у Тиграна была изумительно-бездонной, такой она и осталась. Напрягая температурящий мозг, он выудил из миллионов терабайт прочитанной некогда в академии информации ту, что отозвалась на имя кораблика:
- Прорыв при Джелли... Корабли альянса Принципиады и Книссаурра остались без топлива, и только один сухогруз сумел пройти сквозь огонь стесс. «Арго», шестьдесят лет назад.
- Неужели еще кто-то помнит? - немного грустно спросил искин. - Это было так давно, что и самому уже не вспомнить.
- Я помню... В академии мы учили даты побед и поражений, имена тех, кто помог победе и тех, кто предал... - Тигран уже совсем невнятно хрипел, тише, глуше, потом снова уронил голову на руки и провалился в сон. Даже глотка воды выпить не успел. А очнулся от выматывающего хуже болезни кошмара, когда искин, отчаявшись дозваться пилота, врубил сирену.
- Что?..
- Осталось полчаса, скоро причалим. Я могу изменить курс и сесть на планету, не на орбитальный комплекс.
Тигран помотал головой, потом, одумавшись, прошептал:
- Не надо, только посадку аварией объясни. Без моего присутствия и вмешательства.
- Я понимаю. Держитесь, пилот. Дюзы у нас... нет их у нас. Будет болтать.
Посадка была и впрямь жесткая. Тигран, пока мог, цеплялся за пульт, потом отлетел к стене рубки и затих, распластавшись по полу. Громыхнуло, корабль содрогнулся от носа до кормы.
- Взорвался левый маневровый. Причальные фермы заклинило, - спокойно перечислял искин, пытаясь не угробить человека на борту. Наконец, врезавшись в створы аварийного шлюза и потеряв часть обшивки, мусоровоз замер, отключив все цепи питания.
- Пожар на борту, пилот. Я открыл аварийный люк. Выбирайтесь.
Тигран с трудом отыскал свой шлем и активировал скафандр. Уже направляясь полуползком к выходу, передумал и вернулся. Вскрыл панель и бережно, дрожащими пальцами, извлек из гнезда кристалл искина.
- Я тебя тут не брошу, дружище Ясон.
Пробираясь по мигающему тревожными огнями аварийному коридору, Тигран очень торопился. Ведь с минуты на минуту здесь будут спасатели. Но как бы ни хотелось получить квалифицированную помощь, такой роскоши он себе позволить не мог. И поэтому, еле держась на ногах, спешил прочь. Свернув в первый же попавшийся поворот, упал, мимо с сиреной пронеслась аварийка. Двигался уже с трудом, но поднялся и пошел туда, где на орбитальной станции был небольшой ангар для транспорта работников. Тревога, которую поднял «Арго», отвлекла всех: охрану, рабочих, персонал станции. И он смог пробраться к кораблям. Долго выбирал, какой скутер системы «планета-орбита» угнать, пока не остановился на непритязательном челноке старой модели. Взломал его защиту так быстро, что сигнализация не успела и возмутиться, забрался внутрь и принялся подбирать пароль к панели. Через час он взмок, через полтора решил, что отупел и ничего не понимает. Через секунду после того, как он уже готов был отчаяться и выбрать другой кораблик, система подгрузилась. Створы шлюза медленно поехали в стороны, впуская в ангар чей-то еще катер. Тигран воспользовался моментом и выскользнул наружу, едва веря в свою удачу.
Он очень надеялся, что сможет пробраться незаметно в порт. Стараясь не позволять себе паниковать по поводу прошедших двух суток, сосредоточился на том, чтобы не дать себе снова потерять сознание и сверзиться в горячечный бред. Надо добраться до «Любимой», там кибермед, там удобная лежанка, там родные простынки в цветочек, там вода... Там Итари. Ведь, если бы его тоже взял Интерг, Делайни наверняка сказал бы. А если не взяли, то он тут, он ждет, несмотря на опоздание и зная болезненную пунктуальность своего второго пилота. Только бы он ждал!
Скутер он посадил в десяти километрах от космопорта, в каком-то парке, по случаю раннего-раннего утра - пустом. Ближе было попросту невозможно, иначе пришлось бы отвечать на запросы диспетчера. Бросив открытую машину, он, шатаясь и поминутно останавливаясь, пошел к порту, по дороге потеряв шлем и перчатки, но не кристалл искина. Его он бережно спрятал в карман возле сердца. Он почти не понимал уже, куда идет. Только знал, что должен быстрее перебирать ногами, если не хочет... А вот тут сознание уже не срабатывало, и снова возвращалась паническая мысль: «Быстрее, быстрее!»
Ему казалось, что он бежит изо всех сил. На самом деле он едва шел, каким-то чудом еще не падая. Огромное поле космопорта было пустынным, только вдалеке, на разгоночных фермах, застыли несколько пассажирских челноков, да три или четыре почтовика. И серебристая стрела «Любимой» на частном пирсе. Тигран споткнулся, удержал равновесие и всхлипнул. Чем ближе он подходил к яхте, тем меньше сил у него оставалось. У самого трапа он просто упал и неловко пополз, прижимая сломанную руку к груди. На полпути силы совсем кончились, и, не смотря на то, что Рея, узнав пилота, открыла шлюз, он не смог добраться, отключившись на предпоследней ступени.
***
Итари весь день встречал пассажирские рейсы. Стоял на самом виду и жадно прочесывал взглядом толпу. Потом какой-то рейс задержали, и из сообщения, объявляющего об этом, Итари поймал только слова: «из-за аварии на орбитальном...». И все, оборвалось сердце. Не может быть, не может такое повториться... Капитан рванул в информационный центр, где его успокоили, что никаких пассажиров на борту, где возник пожар, не было и быть не могло. Обыкновенный, списанный в разряд мусоровозов, старый грузовик.
После этого Итари не мог находиться среди людей. Он медленно возвращался пустынными проходами, растеряв по пути всю уверенность. Увидел издалека, что шлюз открыт, и еще до собственной догадки успел удивиться этому. А через миг уже бежал, что есть мочи, не чуя под собой ног: скорчившаяся на ступенях маленькая фигурка могла быть только долгожданной потерей-находкой. Только его сумасшедшим Тиграном.
Тигран услышал его, даже сумел приоткрыть глаза. Но на большее был неспособен. Его даже от лихорадки уже не трясло, потому что мышцам было недостаточно энергии для того, чтобы сокращаться.
«Я вернулся, ведь, правда? Я сдержал слово? Я дома?»
Вместо этих вопросов из горла вырвался еле слышный стон. Полный невыразимого облегчения: «Теперь все будет в порядке».
Глава четвертая. Восстановление
Когда Тигран начал понемногу приходить в себя, ему было так хорошо, как не бывает даже в мечтах. Кибер был открыт, пахло таким родным запахом яхты, и даже чем-то непривычно-аппетитным. Он развернулся на бок и понежился в мягком плотном объятии гелевого ложа. На звук осторожных шагов открыл глаза:
- А я надеялся, что ты сидишь у моего изголовья и ловишь последнее «прости»...
- Ага, - подошел поближе Итари, - да у меня уже мозоль на заднице от этой табуретки, - капитан пнул крепящееся к основанию кибермеда сидение, - Надо к киберу что-нибудь поудобнее приспособить, что-то последнее время я частенько тут сижу, ты мне не объяснишь, почему?
- Потому что нравится? - рискнул предположить пилот. Увидел глаза капитана, зажмурился и прошептал:
- Прости, любимый, я не прав. Просто у тебя второй пилот и Навигатор - идиот. Теперь еще и дохлый.
Итари дернул углом губ и несколько бесцеремонно подвинул «идиота», прислоняясь к ложу боком.
- Ну, уже не очень-то и дохлый. Полудохлый, я бы сказал. Воспаление почти прошло, рука будет в порядке.
- Ты не понял, - Тигран уткнулся в его плечо, вдохнул родной запах так, что стало больно легким, и пояснил: - Меня казнили. Теперь меня просто не существует в природе. Ни Тиграна Этеро, ни Тиграна Л’Энетар. Придумай мне имя снова? Фамилию-то я по-любому твою возьму.
Итари смотрел на уткнувшуюся в него рыжую башку и не мог произнести не слова. Хотя… где-то в глубине души он был уверен, что Тигран вернется, только если сбежит. И тогда его опять будут ловить и искать. А так...
Он прижал Тиграна к себе некрепко, помня о руке и болезни, но поднимать голову ему не давал. Незачем второму пилоту видеть, как смаргивает непрошенные слезы капитан, смачивая спутанные алые пряди, вытирая об них глаза и щеки. Как он там говорил? Один шанс из трех миллионов? К его мальчику это явно не относится. И Итари неизвестно откуда уверялся все больше и больше, что его вера в возвращение любимого и горячие молитвы в никуда помогли Тиграну обрести этот шанс. Космос, он слышит, он заботится о своих любимчиках.
- Я тебе должен рассказать все. От начала и до конца. Я даже не буду просить с тебя обещания, что ты меня потом не убьешь.
Тиграну было трудно решиться на этот разговор. Точнее, монолог. Потому что ответа от Итари он не то, чтобы не ждал - не мог предугадать и боялся.
- Я больше ничего не хочу от тебя скрывать, никогда. И ты должен знать все, что со мной происходит или происходило. И’Таар, моя Звезда... - Тигран сглотнул, покрепче вжимаясь в родное тепло, обхватывая еще непослушными руками, - Мне сняли оба блока. Я вспомнил все, и приступов больше не будет. И мне пришлось... в общем... пришлось платить кое-чем за это... никогда не думал, что это будет так мерзко. Я просто дрянь и дерьмо, я теперь могу понять, почему Рея так от меня старалась сбежать.
- Да заткнись, заткнись пока... - Итари с силой поднял ему голову и прижался жадными, голодным губами к еще что-то произносящему рту. Тигран мысленно вздохнул: вот так, настроишься на откровенность, а тебя затыкают. И облегчение в этом вздохе тоже было: пока что он был не готов и сам. А вкус капитанского поцелуя вытравливал из памяти совсем иной вкус, заставляя забыть навсегда и простить самого себя. Пилот расслабился и ответил, его уносило так, будто он напился до головокружения.
- Никогда не целовался с двумя покойниками сразу, - Итари с трудом оторвался от этого первого после встречи поцелуя. Все как-то недосуг было.
- И как ощущения? - Тигран прищурился и испытующе глянул прямо в глаза. Это было у него любимое занятие: сидеть-стоять-лежать и смотреть в глаза Итари. Читать его мысли и эмоции в этом зеркале души. Ошибаться и пробовать снова. Но тут он ошибиться не хотел, так что медленно повел правой ладонью по груди капитана вниз, проверить.
- Убери лапу, - со вздохом приказал Итари. - Тебе нельзя, а я не сдержусь. Пошли лучше, что-то покажу. Любимая сказала, ты можешь уже вставать потихоньку. Но я тебя оттащу. Чуешь, пахнет чем?
- Жратво-ой... Я о еде дня четыре мечтал, а то и пять. Только сначала душ, не могу, чешусь весь. Я вообще в кибере сколько в отключке провалялся?
- Я тебя мыл вообще-то, - пробурчал Итари недовольно. – Хотя, ты тут валяешься уже четвертый день... Хорошо, давай сначала в душ.
- Четвертый?! - Тигран чуть воздухом не подавился, так удивился. - Это ж надо же, я себя покрепче считал, а тут какая-то простуда так уложила, - Тигран рывком сел и тут же чуть не рухнул снова. - Ой, бля... голова кружится...
- Я сказала «потихоньку»! - прозвучал голос искина. - Или мне кибер на замок закрыть?
- Прости, Любимая, - покаянно протянул мораллес, не пытаясь пока рыпаться, пережидая минуту слабости. - Я потихоньку, честное слово, только не лежать!
Итари аккуратно сгреб его под спину и колени, и понес в душ. Там прислонил к стенке и, улыбаясь, помог снять легкую пижаму. Глаза смотрели в глаза, и Итари видел в любимых звездах вину.
«Оооо, неужели мы что-то поняли? Наконец-то... а небо не рухнет в честь такого?»
Сдержаться все же не удалось. Пальцы сами тянулись, губы касались солоноватой кожи, и только здравый смысл и зеленоватая бледность мораллеса напоминали о благоразумии. Тигран не пытался больше пока заговаривать, не требовал ласки, просто прижимался к груди Итари лбом, пока ионная струя смывала с его тела воспоминания о грязи и мерзости базы. Потом вдруг вспомнил:
- Итари! А кристалл?! Я не потерял его?
- Какой кристалл? Никакого кристалла не помню.
- В скафандре, в нагрудном кармане... - убитым голосом прошептал пилот. - Я же обещал, что не брошу его...
- Покойничек с добычей - это нонсенс в наших широтах, - хохотнул Итари. - Цел твой кристалл, ты ограбил антикварную выставку Интерга?
- Это искин того сухогруза-мусорщика, на котором меня отправили сюда. Я сжег ему дюзы, когда пытался разогнать, и он меня поддерживал все пять дней пути. Я просто не мог допустить, чтобы «Арго» так и погиб, как старая рухлядь. Вот и спер с него кристалл. Он герой, шестьдесят лет назад он спас всю эскадру Альянса в прорыве стесс.
Итари застыл камнем в руках Тиграна. Потом отстранился и вышел из кабины, пробормотав: «Не упади». Нет, ничего он не будет ему говорить. Ничего. Главное, что Тигран здесь. Этот его ненормальный, со свихнутой башкой, везучий Навигатор.
Тигран сполз на пол по стенке душевой и жалобно позвал:
- Любимая, что я опять сделал не так?
- «Что»! - передразнил обнаглевший вконец искин. - Чуть не погиб, как Рея, на орбите.
- Любимая, хватит. Проехали, - обернулся взявший себя в руки Итари, - Пошли, Тигги, вылазь. Жрать охота, а я тебя ждал.
- Я обещал вернуться, я и вернулся живым, - нахмурился слегка недоумевающий мораллес. Потом заинтересованно принюхался и сглотнул сразу наполнившую рот слюну: - А у нас есть, что пожрать? Нет, что, правда - есть? Не бутеры и кофе, а что-то серьезнее??
- Огорчу тебя сейчас до невозможности. У тебя больше нет каюты. Переживешь? - Итари помог ему подняться, одежду Тигран надевал уже сам.
- Если ты меня в рубку спать не выгонишь - переживу.
Он натянул любимый, уже не раз на локтях и коленях продранный, мягкий от стирок комбез, посмотрел на все еще плохо слушающуюся левую руку и протянул Итари расческу и резинку:
- Заплетешь?
- Расчешу, - как-то кривовато улыбнулся капитан, - только сядь.
Они вышли, держась друг за друга. В рубке Тигран расположился в капитанском кресле, наслаждаясь осторожными движениями расчески и бросая на сосредоточенного капитана косые взгляды.
- Вот накормишь, и от разговора не отвертишься. Итари, любимый, пойми: не могу тянуть я книсса за... хвост, - в последний момент переиначил фразу Тигран, непроизвольно вздрогнув. Ему эта «проверочка» Делайни еще долго в кошмарах сниться будет.
Итари с изменившимся лицом перестал расчесывать и так уже заблестевшие и струящиеся, как шелк, волосы. Помолчал. А потом сорвался:
- Да ты можешь хоть пожрать мне дать нормально? Ты же, жопой чую, сейчас такого понарасскажешь, я не то, что про еду, про маму родную забуду! Хоть неделю, хоть день, а? Спокойно пожить вдвоем - я что, много прошу? Да, мне хочется знать, что и как! Но! Я проживу без этого еще немножко, понимаешь? Ты это понимаешь? У меня никаких сил больше нет: ни на игры твои с Интергом, ни на похороны, ни на новые имена! Я хочу просто сидеть с тобой в новом кухонном отсеке, жрать нормальную еду, пить нормальное вино, а потом нормально с тобой завалиться в койку! А то... - Капитан задохнулся и, от невозможности сказать все остальное, стукнул от души Тиграна расческой по лбу.
- Я... прости... Я на самом деле плохо понимаю... - мораллес сгорбился, огненные пряди закрыли его алой сетью. То ли воспитан он был как-то иначе, то ли строить отношения и разговаривать с людьми не умел совершенно... Тридцать шесть лет жизни он вел себя неверно, и измениться в единый миг не мог.
- Я постараюсь сделать так, чтобы тебе было приятно, - а в голове было пусто, и только билась рефреном одна ослепительно-яркая мысль: Рея бы никогда так над Итари не издевалась, она чувствовала капитана, она любить умела. А он, Тигран, нет.
- Что? - Итари рухнул на колени, поднимая голову любимого, заглядывая ему в глаза: - Что? Ты... что такое говоришь, дурак? Небо, ты слышишь сам себя? Прости меня, ты через такое прошел, а я... Прости меня! Я люблю тебя! Я так ждал тебя! Я чуть не сдох, пока тебя ждал! - и капитан, уже не сдерживаясь, покрывал поцелуями все лицо, не замечая, что слезы, стоявшие в горле, уже давно текут по щекам, подсаливая каждый поцелуй.
- Я держался ради тебя. Ты меня удержал, - Тигран закрыл глаза. - Я тоже люблю тебя. Я люблю тебя. Люблю, - что бы там ни говорили Анвар, и подобные ему, а он любил, как умел. И, если ради того, чтобы Итари был счастлив, придется отойти в сторону, он уйдет. - Я люблю тебя. А еще я есть люблю, честно. Может, кроме соли и воды, мне еще хоть корочка хлеба перепадет? - слизнул с губ соленые капли слез и усмехнулся, запрещая себе чувствовать боль. Он не имел на нее права.
Итари отстранился, не отрывая взгляда от робкой насмешки в любимых глазах.
«Ну-ну, стерпим».
Он качнул головой, зовя за собой, поднялся и протянул руку. Когда тонкая рука мораллеса опустилась в ладонь, не сжал пальцы, а оставил так лежать, потянув. Еще и кивнул эдаким бравым гвардейским жестом.
Тигран, если честно, не понимал, как себя вести. Поднялся, перехватывая по подлокотникам кресла, прикрыл глаза, пережидая головокружение, и сам сжал руку Итари, не отпуская. Потом встал на ноги, чувствуя, как предательски дрожат колени.
- Подожди, я не могу так быстро...
- Мы не быстро, родной, - сразу поменял шутку на ласку Итари. - Нам теперь торопиться некуда, понимаешь? Все потихоньку, полегоньку. Главное, что ты тут, со мной. Как обещал.
Тигран улыбнулся, делая шаг и обнимая его, утыкаясь в грудь лицом. Привык прятаться от боли так, и не мог заставить себя оторвать руки.
- Я с тобой. Я держу свое слово, всегда. Ну, давай уже поедим, а? Я сейчас слюной захлебнусь!
И тут Итари сделал то, чего не делал уже очень долго: подхватил Тиграна под зад и, когда тот машинально обхватил его ногами, понес в сторону запахов. Уловил смешок в шею и улыбнулся сам. Ну, хоть чуток расслабить ситуацию... Ничего, сейчас рыжий неугомона кухонный отсек посмотрит и ...
- Ваааау! Просто - ваааааауууу! - Тигран задрыгался в хватке капитанских рук: - Пусти меня! Боги, я сейчас готов сожрать хоть мамонта!
- Осторожнее, Тигран, - попросила Рея, - Тебе нельзя много сразу.
- Вот, сиди пока, - капитан усадил мораллеса на стул. - Будет тебе все, только сиди. Скажи же, будто так и было? Будто так и надо? - на накрытом столе появились наполненные ароматным бульоном чашки. Ну, надо же - фарфоровые, не металлические. И вода в высоких стаканах.
- И’Таар, знаешь, я дома. Я только сейчас понял, что дома... - Тигран взял стакан двумя руками, как ребенок, поднес к губам и судорожно вздохнул, отпив глоток. По щекам потекло горячее, он и не понял, что это, пока не слизнул попавшую в уголок губ каплю. Итари, сидя напротив, протянул Тиграну руку. Он тоже готов был разреветься, но хватит уже на сегодня. И Навигатору надо успокоиться, а то и до срыва недалеко. Любимая за четыре дня весь мозг проела своими психологическими разговорами, что, мол, пока Тигран держится, но потом пойдет откат... Похоже, следовало бы к ней прислушаться. Но сейчас капитан мог только тепло сжимать прохладные пальцы любимого и успокаивать его поглаживаниями.
- Это наш с тобой дом. Не так, конечно, как у нормальных людей, но все же. Главное, что все тут. Попей бульона, Любимая для тебя старалась. Подожди, сейчас еще салат будет и мясо. Воооот! - Итари гордо водрузил на стол вынутое из кухонного агрегата блюдо.
- Эй, ребята, не спешите так! – заметила Рея. - Тигри, милый, прости, только разве что маленький кусочек, и лучше пожевать, но не глотать. Итари! Ну, я же предупреждала, что ему можно бульон, кашку на молочном концентрате, немного фруктов. И все пока.
Тигран и сам после пиалы бульона чувствовал себя обожравшимся, так что только виновато улыбнулся:
- Я потерплю, Любимая. Тебе виднее.
Итари нисколько не расстроился: он просто хотел похвастать, на что способен установленный агрегат. Ну а кашка… куда она денется? Кашкой не удивишь, не соблазнишь, не... Он немного смутился, когда понял, что разговаривает вслух.
- Костями тоже не соблазнишь, - слегка расстроено заметил Тигран, оттянув ворот своего комбинезона и разглядывая выпирающие ребра. - На кости только собаки бросаются.
- Точно, - согласился пилот, - только собаки. Голодные и бешеные, - взгляд его подтвердил эту простую истину.
- Кажется, еще и капитаны. Тоже бешеные, - Тигран рассмеялся и сам удивился, насколько нервно прозвучал этот смешок.
«Да ты чего, Тигран Л’Энетар?! Это же Итари, твой Итари!»
Только вот как было объяснить это напрягшемуся телу, подсознательно приготовившемуся к боли?
Итари принял гримасу на лице илота на счет усталости.
- Да не беспокойся, капитаны - это же не собаки, они погрызут и оставят в живых. Устал уже? Пойдем, ляжешь? Или чаю? Или торт?
- Лягу. Я и в самом деле... не то, чтобы устал, просто слабость. Побудешь рядом? - Тигран, повинуясь порыву, подтянул к себе руку Итари и поцеловал в ладонь.
- Да, родной, конечно. - Итари, уже даже не спрашивая, обошел стол и поднял мораллеса на руки. Такой легкий, такой...
Отнес не в кибер, а в каюту, уже их общую каюту, где тоже устроил уже все по-новому. Тесновато стало, но зато спать удобно. Вдвоем. А одному - страшно одиноко.
- Ты кровать поставил? Здорово... - Тигран ухватился за его шею, уткнулся носом в плечо и слезать с рук категорически не желал. Потому что... Но офицер в его душе гаркнул командным голосом: «Прекратить распускать сопли!», и Тигран повиновался, разжимая вздрагивающие пальцы и усаживаясь на край постели.
- Моя простынка... Я вспомнил, почему мне она так нравится.
- И почему? - Итари улегся сразу же, будто не в силах оторваться от своего второго. - Ты магнит проглотил, что ли? Я отлипнуть от тебя не могу… - губы тихими поцелуями покрывали огненную макушку.
- Увидел по комму однажды у Реи. Мельком, но мне тогда подумалось, что она романтичная девчонка, если спит на ромашковом лугу, пусть это всего лишь простынка… Итари, ты не выбросил тот подарок, помнишь, с базы?
- Я все твои подарки храню, солнц. Все до одного, - капитан знал, что ничего не получится сегодня с телесными желаниями, Тигран слишком еще слаб. Но не целовать он его не мог.
- Если ты хочешь... Я же чувствую, что хочешь, - прижался к капитану пилот, тесно-тесно, жарко дыша в шею. - Ты не бойся, я смогу, - и потянулся к его губам, вскинув странный взгляд, виновато-тоскующий.
Итари задохнулся:
- Любимый, не надо... Я, конечно, похотливое животное, но не до такой степени. Вот когда тебе разрешено будет мясо, вот тогда... Ты не представляешь, - он, насколько возможно было, крепко стиснул Тиграна в объятиях, - держать тебя и знать, что ты рядом, целый, живой - практически оргазм. Вот честно!
- Спасибо, любимый мой, нежный, - Тигран снова уложил голову ему на плечо, сдерживая вздох облегчения. - Не уходи, ладно? Я посплю немножко, потом посмотрим, что скажет Рея. Можно мне, или нельзя... мясо, - тихо хмыкнул на такое определение.
- Спи, спи уже, не обращай на меня внимания. Я просто не могу тебя не касаться. Так соскучился.
- Я тоже...
Через пару минут Тигран ровно засопел, отключившись. А еще через полчаса со стоном вжался в плечо капитана, в который раз видя ставший привычным кошмар, где Итари пропадает, уводимый Делайни, или кем-нибудь еще, и не отзывается Рея, и яхта превращается в ловушку. Капитан пытался разбудить его потихоньку, но Тигран цеплялся за него, выстанывая имя, не открывая глаз. Пока Итари не начал хорошенечко встряхивать за плечи:
- Тигран! Тигран, проснись! Я с тобой! Тут я! Родной мой, все прошло!
- Итари!!! - Тигран распахнул глаза, в которых черной мутью плескался ужас, поморгал и выдохнул: - Всего лишь сон... Боги мои, боги чешуястые, это только сон. Этого не было... Хвала Космосу!
Капитан целовал эти испугавшие его глаза.
- Все хорошо... Что тебе такое привиделось?
- Так... переизбыток воспоминаний. Будто тебя уводят интерговцы. Глупость, на самом деле, твое имя даже не фигурировало в протоколе допроса. Все в порядке, - Тигран выдохнул, вплел в его волосы пальцы, чуть поморщившись от тянущей боли в левой руке, и привлек к себе: - Поцелуй, и все пройдет.
- Ммммм.... – капитан с готовностью выполнил «лечебную процедуру». - А у меня всю неделю были другие сны. Будто ищу тебя по яхте, знаю, что ты тут. А найти не могу. Знаю, что ты вернулся, а встретить не получается. Будто не яхта, а огромный Титан. А сейчас, - Итари снова и снова целовал любимого, - ты просто мой самый лучший сон. Будто я тебя нашел.
- Я здесь, и все хорошо, - Тигран даже позволил себе поверить на какое-то время, что так оно и будет всегда, неизменно: он и Итари рядом, вместе. Капитан словно прочитал его мысли:
- Знаешь, чего боюсь? Что вот выздоровеешь, и потянет тебя опять на подвиги, с новой-то памятью. И я тебе не буду уже нужен.
- Нет! Неправда, ты мне всегда будешь нужен! - вскинулся мораллес. - Это я боюсь, что однажды стану тебе обузой, со мной же только проблемы одни...
Итари так до невозможности ласково посмотрел в глаза пилота, что Тигран не выдержал и аж заскулил от переизбытка чувств. И услышал нежно-насмешливое:
- Я не понял, ты поменяться хочешь? Одно слово - и я с удовольствием стану твоей проблемой! Я ж не жаловался вроде, письменных доносов не писал, с чего ты это взял? - и прямо в макушку выдохнул: - Даже не надейся, я тебя не разлюблю. Ну, пошлепаю иногда в сердцах, когда заслужишь, но это же всё любя!
- Ты со мной можешь сделать все, что заблагорассудится. Я живу, только пока ты рядом. И сердце мое бьется, пока ты его держишь вот тут, - Тигран осторожно положил больную руку на грудь Итари, напротив того места, где стучало сердце капитана. - Что бы ни случилось, пока ты меня любишь, пока я нужен тебе, я буду жить и выбираться из любого приключения. И меня ничто не остановит и с пути не свернет. Итари, - Тигран помолчал, но потом все-таки решился сказать:
- Я буду всегда-всегда возвращаться, если нас разнесет космическим ветром. Поверь мне.
Итари верил. Разве был выбор? Тигран любил так, что выбора не оставалось. Капитан вздохнул, ничего не ответив. А, помолчав, тихо попросил:
- Только, давай, ты теперь, прежде чем тебя унесет ветром, или этот ветер будет планироваться, будешь ставить меня в известность. Сможешь?
- Постараюсь. По крайней мере, я хочу посоветоваться с тобой кое о чем. Но не сейчас. Это может подождать сколько угодно.
Мораллес вздохнул, свернулся под боком Итари уютным маленьким комочком, уткнувшись макушкой под мышку, и снова засопел. За ночь он просыпался от кошмаров еще пару раз, но, вдохнув родной запах, успокаивался, обнимал капитана и снова проваливался в дрему. Несмотря на такой беспокойный сон, утром он проснулся в куда лучшем состоянии, чем в первый раз. И снова дико голодный.
- Значит, выздоравливаешь, - подмигнул Итари, накладывая за завтраком в чашку какую-то не очень аппетитную жидкую кашу-размазню. Тигран покосился, но капитан ел то же самое, поэтому он и смолчал. Вкус лечебной, как выразилась Любимая, каши примирил Тиграна с ее видом. Это было так по-домашнему: завтрак, каша, запах кофе, от которого Итари все же не смог отказаться, а Тигран выпросил один глоточек. А впереди - целый день вдвоем.
Но Тигран не был бы собой, если бы не выкинул никакого фортеля. Он улучил момент, когда Итари, с помощью и под чутким руководством Реи готовил обед, и полез в сеть. А когда, предупрежденный искином, капитан примчался проверить, куда сунулся его беспутный пилот на сей раз, с абсолютно невинным видом развернул перед ним «Большую Энциклопедию Имен».
- Я, между прочим, так и хожу безымянным!
Итари пристроился рядом, забыв про кухонные хлопоты. Они вдвоем перебирали всевозможные имена, от старинных до указанных в статье «Самые популярные в прошлом году», хохотали до колик, примеряя тарленийские и вайшианские, а так же имена древних героев, знаменитых тиранов и легендарных королей. Наконец, Тигран вздохнул и признался:
- Мое имя значит «Искра, вспыхнувшая в полночь». Матушка не отличалась оригинальностью, я ведь родился в полночь по времени Мор-Лога, а так как волосы алые, то и... В общем... Решай сам.
Итари улыбнулся:
- Тебе никакое другое не идет. Такой и есть. А как будет «Звезда» на мор-логе?
- «Инсар». Это если большая, яркая звезда. «Инере» - маленькая. «Инсарин» - звездный. «Инераин» - сверкающий, как звездная пыль, - Тигран прикрыл глаза и перечислял странные, переливчато - шипящие слова, на интергалакте поясняя их значение. Итари, слушая, мечтательно смотрел на мораллеса, а потом произнес:
- Мне так хочется, чтобы новое было похоже на твое, понимаешь. А в то же время отражало тебя, звезда моя. Жалко, что не скажешь, «любимый-звезда», а так хочется.
- Ине`ро`Лин, - машинально перевел и сократил Тигран. - Сложное слово от «Инере» и «Роэнлин». Мор-лог - уникальный язык. Целую фразу можно сказать, произнеся только одно сложное слово.
- Длинно, но красиво, - согласился Итари и попытался повторить. Но ему не дался сразу акцент и ударения, вышло что-то вроде птичьего клекота.
- Можно сказать «Инерин», будет то же самое, но короче, - рассмеялся Тигран, умолчав о том, что у этого слова было и прямое значение: «звезда на рассвете» или «гаснущая звезда». И хорошо, что И’Таар мор-лога не знал.
- Это лучше! - обрадовался Итари. - И с фамилией звучит!
Но тут вмешался наглый искин «Любимой»:
- Подберите что-нибудь другое, милые. Ну, пожалуйста! Инераин, например, - попросила Рея, не уточняя. Но Тигран ее понял.
- Итари выбрал, и выбрал правильно. Пусть будет Инерин, это ведь и в самом деле подходит мне больше. Ты не можешь этого отрицать, - Тигран метнул в камеру острый взгляд, не то предупреждая, не то требуя молчать.
- Тем более, что это будет только для других. А для меня... - Итари пересадил Навигатора себе на колени, - ты всегда будешь Тиграном, искрой моей в ночи. Моим Тигги, Тигри и Тиром, - целовал он ясные глаза.
- Я буду.
Короткое, словно бы невесомое прикосновение шершавых губ к щетинистой щеке капитана. Еще одно, как касание крыльев бабочки.
- Уууу, колючка моя небритая, - возмущенный шепот на ухо, и тут же - губы мораллеса обхватывают мочку уха Итари, а мелкие острые зубки прикусывают ее, одну из наиболее чувствительных точек тела капитана. Тигран чувствует, как Итари от неожиданности резко вдыхает в себя воздух, а потом с выдохом так стискивает его бока, что дыхание пресекается у обоих. Капитан резко поворачивается и ловит губы Тиграна своими. Сначала просто прихватывая, а потом, даже не желая того сам, превращает поцелуй в неразрывное слияние. Зубы стукаются друг о друга, и вкус этого сумасшедшего поцелуя не передать словами. И Тигран изо всех сил вжимается в него, обхватывая ногами, руками, чуть запрокидывая голову, словно сдаваясь на милость капитана в этом поцелуе. Но лишь в первую пару мгновений. А потом обманчивая мягкость перерастает в контрнаступление, и пилот перехватывает инициативу, здоровой рукой дразня и лаская затылок, короткий ежик темных волос, спину и лопатки, выпирающие из-под рубашки, плечи и грудь, докуда может дотянуться в этом положении. Надолго сил Итари не хватает, он откидывает голову, прикусывая свою губу, и, как большой кот, подставляется под эти поглаживания. Он чувствует: Тигран, ерзая, дразнит под собой самое ясное доказательство желания капитана, и это чуть не срывает крышу.
- Ну, ты же хочешь, И’Таар! - бесцеремонное движение худых бедер, и, если бы не ткань между ними, Тигран бы нанизался на него, как изумрудная бабочка Иританна на иглу. Больше всего на свете он сейчас хотел, чтобы его комбез и костюм Итари куда-то сами испарились. Подумалось вдруг, что имя И’Таар - это сокращение от «Итшар Тенаар», «Обжигающая Нежность», и подходит капитану идеально.
- Хочу, - глухо согласился капитан. - До одури хочу.
- Ну, так чего ты ждешь? Я не хрустальный, не сломаюсь. Я тоже хочу, - Тигран потянул его руку, укладывая ее себе ладонью на пах. Итари коротко рыкнул и, вцепившись в тонкую ткань домашнего комбинезона обоими руками, дернул изо всех сил. Тигран только выпрямиться успел, как оказался под двумя обрывками абсолютно голый, потому что по своей привычке нижнего белья он под комбез так и не одел. А Итари уже потерял голову, лаская и зацеловывая обнаженное тело, умудряясь при этом каким-то чудом освобождаться от собственных брюк.
Тигран мог ждать всего, чего угодно, от своего тела, но был вознагражден только диким всплеском желания, от которого неконтролируемо выгнулся, вцепляясь в спину Итари ногтями и запрокидывая голову назад.
- Быстрее, быстрее же, мммм... - и губа прикушена до крови, только бы сдержаться, не кончить лишь от одного взгляда капитана.
- Да подожди ты... - казалось, Итари бормочет это себе. А руки слепо шарят по столу и ящикам, ища что-нибудь, подходящее для смазки. Под руку попался предусмотрительно припасенный капитаном тюбик геля, у которого был только один недостаток: он лежал рядом с панелью охладителя. Тигран смешно ойкнул от неожиданности, но тут же застонал, мгновенно охрипнув, когда два скользких, в смазке, пальца бесцеремонно проникли в него. Этот хриплый стон эхом отозвался во всем теле Итари, тот уже не мог думать, терпеть и ждать. Ворвался в него, будто насиловал… И замер, выплескиваясь внутрь горячим пламенем.
- И’Таар... - Тигран вытянулся в его руках, замер, но слишком было жарко, слишком больно и горько-сладко, чтобы сдержаться. А похожий на короткий припадок оргазм мгновенно лишил его всех сил. Он упал капитану на грудь, распластываясь и задыхаясь.
- Как... подростки... мои боги!
- Ну, извини... - переводя дух, усмехнулся капитан.
- А это мне знак, что Рея иногда права. Надо уже научиться в чем-то прислушиваться к женщине, да, Любимая?
Искин изобразил, что подавился воздухом и закашлялся.
- Итари, ты уверен, что это наш Тигран, а не андроид в его обличье? Чтобы Тигри - и признал, что я права???
- Ну, а тебе чего бы больше хотелось: чтобы он был настоящим Тиграном, или чтобы соглашался с тобой?
Было так приятно ощущать на себе это влажное, расслабленное, угловатое тело. И себя внутри него. Капитан лениво открыл глаза и встретил такой же пьяный взгляд. А потом потерял голову, утопая в этих одурманивающих глазах, чувствуя, как волна возбуждения возвращается и накатывает по новой. Искин фыркнул и отключил камеры в каюте. Пусть их, мальчишки доведут себя до изнеможения.
Тигран не шевелился, только внутри его тела, как мерный прибой, прокатывались волны мышечных сокращений. А сам он расслабленно улыбался, прижавшись ухом к груди Итари и слушая все учащающийся стук сердца. Конечно, ему нравилось видеть, как капитану сносит голову. Как он пытается не шевелиться, не двигаться, но потом поднимает голову Тиграна и выстанывает:
- Прости... Люблю... Хочу...
- Даааааа... - и пусть творит все, что захочет. Тигран подчинялся с такой самоотдачей, с радостью, полностью и безоговорочно доверяя Итари себя. От этого тоже срывало все тормоза, и, даже случись в этот момент локальный армагеддец, Тигран не двинулся бы с места. Итари утверждал свое право владеть им и убеждал себя в том, что Тигран «Тут! Живой! Мой!». Слушал его всхлипы и стоны, маты сквозь прикушенные губы, шипение через стиснутые зубы. Облизывал закинутую шею, посасывая подставленный подбородок и горящие мочки. Вбивался вглубь, сходя с ума от этой долгожданной близости на пределе.
Резервы организма Тигран сжигал бессознательно, просто желал быть с любимым столько, сколько захочет его капитан, и отдавался ему, яростно и в то же время покорно, позволяя вертеть и гнуть себя, как угодно. Только руки то взлетали, царапая плечи и спину, то обессилено падали, комкая ткань разорванного комбеза или простыни. Он хотел, чтобы это продолжалось вечность. Но только коротко вздрогнул, почти насухую кончая в этот раз.
В себя Итари пришел уже рядом с Тиграном, который без сил распростерся на постели. Стало стыдно за свою несдержанность: ведь он болен, совсем слаб еще, его пилот.
- Прости, я... воды, да?
- Все хорошо... Только холодно. Укроешь? - Тигран улыбнулся разом пересохшими губами. И отключился еще до того, как Итари поднес к его губам чашку.
- Доигрались? В кибермед его, и капельницы. И чтоб я больше предупреждений не повторяла, никакого секса как минимум недели две, пока он на ноги не встанет. Вот же... глупые мальчишки, - закончила Рея гневную отповедь капитана совсем тихо и грустно.
- Ладно... - пробурчал Итари, бережно поднимая на руки любимого, - не рассчитал немного. Спит он, просто спит.
Тигран спокойно и размеренно дышал, успокаивая и капитана. Не проснулся ни от влажных обтираний, ни от укола капельницы, ни от осторожного укрывания. Но, когда Итари, усевшись снова на ненавистную табуретку, положил голову рядом и взял своею теплой рукой узкую прохладную ладонь, Тигран успокоено вздохнул, сжал пальцы и улыбнулся во сне.
Глава пятая. Прощение нужно заслужить?
Если бы Итари кто-то попросил охарактеризовать его пилота одним словом, то капитан не отыскал бы слова более емкого, чем «гейзер». То тихий и покорный, совсем-совсем послушный, ласковый и нежный, то вдруг взрывающийся насмешками и острыми взглядами, огрызающийся на каждое слово. Такой, как всегда. И совершенно другой. Иногда замирающий неподвижно, не реагируя на зов, потом виновато прячущий глаза. И постоянно, почти неотлучно - рядом. Словно приклеился, словно в мононаручниках, не позволяющих отойти дальше, чем на пару шагов.
Выздоравливал пилот быстро, но не так быстро, как обычно.
- Просто у тебя ослаблена регенерация от истощения. Это пройдет, - успокаивала Рея. И колола новые и новые капельницы, стараясь поддержать пошатнувшееся здоровье Тиграна. Тот только хмуро потирал синяки на сгибах локтей и кистях, обкусывая постоянно пересыхающие губы.
- Да, конечно, пройдет. Куда ж оно денется... Рея, а если бы я тогда тебя не стал преследовать? Ты могла бы... ну, хоть когда-нибудь меня принять, как друга?
Даже в тишине эфира чувствовалось, как «Любимая» огорошена этим вопросом. Но Тигран ждал, и она попыталась ответить:
- Я даже не знаю... не знаю, как объяснить... вернее, я не знаю, как это объяснить с точки зрения Реи. Ты же понимаешь, что я сейчас не Рея, а искин. С её памятью, но не она.
- Просто ответь. Ответь так, как подумала в первую секунду, не размышляя. Ответь мне... - пилот разжал судорожно стиснутые кулаки и принялся быстро зализывать ранки на ладонях от ногтей.
- Слушай, мы поговорим, но без нервов, ладно? - заволновалась Любимая. - Я ж все-таки искин, и для меня самочувствие пилота самое главное!
- Это откат, и ты сама знаешь, что рано или поздно так должно было случиться. Я не нервничаю, просто... Мне не хватает боли. Я, наверное, правда, урод, мне просто теперь не хватает острых ощущений.
Тигран прислушался к звукам в коридоре: Итари, сидя за консолью, тихо насвистывал что-то незамысловатое, прокладывая маршрут. Он собирался участвовать в гонке на Касслере-5, Тиграну это было только на руку, оттуда он мог связаться с мастером Сэнь-Вао. Любимая хмыкнула:
- Любитель остренького... Потихоньку, глядишь, и нас приучишь.
- Ты ответишь или нет? Или мне рискнуть втемную и спрашивать напрямую у нее? - пилот стиснул в кулаке стило от планшета, только чтобы не стукнуть по столу. - Рея, прекрати отделываться от разговора.
- Я не отделываюсь. Я пытаюсь найти в ее памяти этот ответ. Понимаешь, она тебе верила после вашей первой брачной ночи, если это так можно назвать. Ты на тот момент был единственным, кто послушал ее доводы, кто прислушался к ней. Она надеялась, что ты не просто сделал, как она хочет, а понял, почему она этого хочет. Ей после свадьбы нелегко жилось у вас в доме, надо заметить. Да ты, верно, и сам теперь представляешь, да?
- Да, я помню и матушку, и сестру. И мне честно, очень жаль, что я не увез Рею тогда сам, сразу после свадьбы. У меня ведь было, куда везти...
- Вот и она жалела. Даже о том, что ты уехал сразу на следующий день. Ей хотелось поговорить с тем, кто ее понял. И она именно по этой причине обрадовалась приглашению, думала подружиться с тобой. Хотя к тому времени она столько всего про тебя наслушалась, что иногда ей хотелось закричать, что ты не такой, ты хороший и добрый.
- Но по пути ко мне она встретила Итари. Я ее не виню, я права такого не имею. Расскажи, как они познакомились?
- Да обыкновенно. Общаться ей было на яхте не с кем, пришла в рубку. Слово за слово, и она увидела, что Итари интересна она, Рея, как личность. Ничего о ней не знает, но она ему нравится. Как она могла не влюбиться? Ты же видишь: он честный, открытый, доброжелательный...
- Да, я вижу, - мораллес надолго замолчал, постукивая стилом по краю планшета. Потом тряхнул распущенной гривой и снова, слегка запинаясь, будто не мог сформулировать вопрос, спросил:
- А дальше? Что дальше? Почему она не дала мне ни единого шанса?
- Так давала, - голос искина звучал очень грустно. - Когда письмо тебе писала. Думала, ты поймешь. Да и потом, когда ты ее нашел и позвонил. Рея так ждала от тебя этого понимания. Ты был единственным, кому она могла так все рассказать и довериться. И когда ты...
Пилот сидел неподвижно, молчал. Острое жало стила расчерчивало ладонь кровавыми буквами, а по щекам одна за другой медленно сползали слезы.
- Да, Любимая, я понял, спасибо.
- Знаешь, я думаю, если бы она тебя узнала сейчас, то вы бы смогли стать друзьями. Цапались бы, но дружили, - нежная улыбка слышалась в голосе. - Если бы я ей рассказала, какой ты сейчас, за что тебя люблю. Хотя мне иной раз тоже хочется отходить тебя по мягким местам. Тебе повезло, что такого нет в функции искина.
- Ну, вот и ответ, Любимая. Тот, которого я так ждал. Только, знаешь, чтобы по... - Тигран кашлянул, пытаясь прогнать или хоть отогнать подальше царапающий ком в горле, - подружиться, я должен буду сначала заслужить ее прощение. А я не знаю, как это сделать. Да и невозможно это. Прощать... Такое не прощают. То, что я сделал.
Улыбка на его лице не выглядела искусственной, хотя он умел виртуозно лгать телом.
- Если я подключу к тебе в пару Арго, поможешь ему обновить функционал?
- Я думаю, мы сработаемся, - дипломатично ответила Любимая. - А можно мне спросить тебя?
- Спроси. - «Но я могу и не ответить» - повисло несказанное.
- А что ты понимаешь под прощением? Почему убежден, что прощение нужно обязательно заслуживать?
- Прощают - когда вина обидевшего становится неважной и перестаешь вздрагивать, вспоминая случившееся. Я не знаю, почему прощение нужно заслуживать, мне так всегда говорили там, на Мор-Логе. - Он никогда не говорил «дома», потому что домом ему стала только яхта.
- Это верно про чужого, не близкого человека. А вот Итари... Что бы ты не смог ему простить? Ну, вот из списка твоих грехов, - тихий голос Любимой не мешал вдумываться в ее слова. Тигран молчал, думал и слушал, как себе под нос тихо матерится, мешая все известные ругательства с междометиями, капитан, самостоятельно прокладывая курс на Касслер-5. Пилот-Навигатор сделал бы это раз в десять быстрее, но с помощью не спешил, если Итари она понадобится, он так и скажет. Наконец, он поднял голову, безошибочно находя спрятанный глаз камеры искина:
- Я прощу ему все.
- А почему?
- Потому что... Итари, он... Иначе не смогу, просто не смогу. Да и он просто не сможет сделать ничего такого, что причинило бы мне боль сильнее уже пережитой, это противно его природе. И я не о его боевой форме говорю.
- То есть, если ты узнаешь про него что-то, из-за чего отворачиваются: стыдное, глупое, сделанное по умыслу или без, то не заставишь отрабатывать и заслуживать? Я правильно поняла?
Ее улыбку Тигран чувствовал, если можно выразиться, почти видел.
- Конечно, нет, это ведь прошлое, а я знаю, какой он сейчас, и люблю его таким, как сейчас. Что тут отрабатывать? - Тигран не пытался анализировать все и сразу, по ходу разговора. Он сделает это после, лежа без сна в теплых объятиях Итари. Теперь он часто так проводил ночи. Спать не хотелось, отсыпался он днем, на процедурах в кибермеде. А ночами строил и переделывал свои планы, совершенствуя и отбрасывая.
- Поэтому для любимых и друзей не действуют те правила, которым учили тебя на Мор-Логе. Дома, в семье, о которых мечтала Рея, которые хочет Итари, и которые ты нашел тут, каждого принимают таким, какой он есть. Ему ничего не нужно заслуживать, если он сам любит, и любим. Ему доверяют и верят, что он не сделает намеренно больно. Ему отдают в руки сердце, в надежде, что он будет бережно с ним обращаться. Его могут отругать за ошибки, но не заставят вечно их вспоминать и уж тем более отрабатывать. Для Реи было бы достаточно точно знать, что Итари тебе верит. И она, может быть и не сразу, но постаралась бы понять, за что и почему он тебе так доверяет. Потому что такой человек для нее уже потенциально - друг. Она верила его друзьям, - искин помолчал и еще тише добавил, словно на ухо шепнул: - Поэтому, прежде чем что-то сделать, подумай о тех, за кого хочешь решить. Нельзя сделать счастливым силком.
- Я думаю, Любимая. Я думаю об этом каждую секунду. И каждый раз понимаю, что я как раз таки любым поступком, любым своим решением делаю Итари намеренно больно. Понимаешь? Я люблю его, я готов шкуру свою снять и ковриком ему расстелить, только бы больше никогда ему не было больно. Но я же тварь, у которой нет того предохранителя, чтобы срабатывал и отключал мозги, как только я решу снова во что-то влезть. Урод. Мне не место рядом с ним! - в конце Тигран уже почти кричал шепотом, задыхаясь и не в силах объяснить, что он просто дерьмо, отброс вселенной, что, если бы не слово, данное Итари, и не чувство, связавшее их, он предпочел бы в самом деле быть казненным там, на базе Интерга.
- Слушай, Тигран, - переменила вдруг тон Любимая, - а ты знаешь, что у Итари есть друг? Очень хороший друг, Итари давно собирается тебя с ним познакомить.
- Нет, не знаю, - Тигран нахмурился, заметив в своем голосе нотки ревности. - Ну, так почему ж не знакомит? Хотя, я понимаю, почему.
- Итари боится, что он тебе не понравится. Хотя для него лично этот друг лучше всех, кэп им очень дорожит. Ты сможешь отнестись к этому человеку, как к другу? - настаивал искин.
- А... Я постараюсь, это же важно для него. Да, черти космоса тебя побери, Любимая, конечно, я отнесусь к нему, как к другу, Итари просто не может дружить с кем-то, кто этого недостоин.
- Слушай, но он же ничем не заслужил твоего дружеского отношения. Не боишься?
- А я рискну. В любом случае, я сначала отнесусь к нему так, как относится Итари. К чему этот допрос, Любимая?
- Я могу показать тебе его самого любимого друга. Вон там, если дверцу справа откроешь, там фотография есть. Между книг.
- Нет уж, захочет - покажет сам. Я рыться не стану.
Хотя любопытство просто жгло. Книссы придумали дивную поговорку о мораллесах: «Любопытному мораллесу не поможет излечиться от излишнего любопытства щелчок по носу, только лишение головы».
- Посмотри-посмотри, - подбивала Любимая. - Ит не рассердится.
Тигран, все еще сомневаясь, поднялся и подошел к самому крайнему шкафчику, где Итари хранил некоторые из своих потрепанных книг. И сразу увидел фотографию. Она торчала уголком между обложками. Было видно, что достают ее чаще, чем книжки. Снова зашевелилась ревность, и Тигран уже с толикой злости выхватил фото. С него смотрел куда-то вдаль длинноволосый мораллес, и пилот не сразу узнал... себя.
- Ну, блин... Это удар ниже пояса, Любимая, - пробормотал он, запихивая фото на место так, как оно и было. - Можно, я подумаю теперь над этим?
Он ретировался из каюты, вопреки собственным словам, стараясь не анализировать то, что произошло и было сказано. Ночью, он подумает над этим ночью. Когда уляжется буря в душе.
Тигран подошел неслышным шагом к капитану и прижался к его спине, обнимая и утыкаясь в плечо лицом.
- Как успехи в прокладке курса?
- Справляюсь, - буркнул Итари нарочито-недовольным голосом. - Хорошо, что ты не на зарплате, а то я бы вычел с тебя все прогулы и больничные.
- Помочь? - с каждой секундой рядом с Итари, с каждым глотком его тепла и родного запаха Тиграну становилось спокойнее. - Вычти из питания, а то я скоро растолстею.
Капитан удостоил его взглядом через плечо:
- И когда произойдет сие чудо? Когда мне не придется на твои углы напарываться? Покажи, в каком месте ты уже растолстел?
- Э? Ну, вот, смотри, уже складка! - Тигран согнулся едва ли не пополам и ткнул себя в живот. - Вот, ну, видишь? И ребра!
- И кроме ребер - ничего, - заключил капитан, поворачиваясь на сто восемьдесят. Развернул Тиграна, провел рукой сверху донизу: - И тут тоже ничего, кроме костей на бульон. Ни мяса, ни сала. Права Любимая, кормить тебя еще и не останавливаться.
- Ну неправда же, я уже набрал свой нормальный вес, ты же сам говорил, что меня таскать на руках - можно мускулы накачать... - Тигран возмущенно прицокнул языком и нахально уселся на колени капитану, подпихивая его кресло поближе к консоли.
- Давай, посмотрю, что ты тут наваял. И куда мы врежемся в этот раз.
- Пофиг, - Итари влез носом в тщательно расчесанные кудри и уже, судя по всему, мало интересовался маршрутом и навигацией.
- А мне - нет. Итари, ты слышишь? Итари! Ну, И’Тааа... - закончилась возмущенно-смущенная реплика тихим стоном и прикушенной губой. А несносный капитан уже приподнял все рыжее лохматое богатство и легонько скользил губами по шее, чуть прихватывая.
- Оу... Мне уже мурлыкать? - Тигран прижался к нему спиной и прогнулся, ерзая. И в самом деле замурлыкал, все равно кэп из книсса’ари знал только ругательства, а вот любовных признаний выучить так и не удосужился.
- Зачем мурлыкать? Ты поговори со мной, лап. Раз уж совсем ничего нельзя. Я ведь скучаю... - руки, такие теплые, ласковые, прошлись сверху вниз, по этим самым «потолстевшим» ребрам, на которых можно было играть, как на аккордеоне.
- Что тебе рассказать, любимый? - Тигран закинул руки ему за шею и уложил голову затылком на плечо, носом уткнувшись в его щеку.
- Расскажи, чего ты хочешь. Я тебя слушать люблю, больше чем…
Тигран окаменел, и только спустя долгую минуту смог выдохнуть шипящее:
- Никогда больше... никогда не говори мне этого, пожалуйста.
Итари аж остановился:
- Хорошо... Я не скажу... Прости.
Настроение в рубке поменялось, хотя все так же сидел на коленях у капитана навигатор, и все так же прижимался капитан к нежной шее лицом.
- Никогда не повторяй… никогда! Боги, нет, никогда! - у Тиграна была тихая, но от этого не менее страшная истерика. Обычная, в общем-то, нежность оказалась той самой соломинкой, которая переломила хребет его самоконтролю и искусственному спокойствию.
- Успокойся, малыш, я никогда больше не скажу так, - по спокойствию в голосе Итари можно было плыть, как по реке. Он поцеловал Тиграна в спину, чуть ниже шеи, и снова прижал к себе. – Кто тебя обидел, Тиг?
- Обидел? - пилота затрясло от смеха вперемешку с гневом, - Нет, просто помог. Но до сих пор вспоминать противно. Боги... это прошло, прошло, а я все отойти не могу, как дурак.
Пальцы капитана из ласковых превратились в стальные, а голос зазвенел, как лед на морозе:
- Кто там такой смелый был? Расскажи, солнц. Я... достану его и впереди «Любимой» по курсу гонки отправлю.
- Нет уж, мы больше не связываемся с Интергом. Меня нет, а о тебе пусть забудут, - Тигран развернулся в мгновение ока, обнял так, что ребра у капитана хрустнули:
- Я тебя им не отдам, не отдам! Я, когда возвращался, больше всего боялся, что он все-таки прикажет тебя арестовать и допросить. Хвала Космосу, не приказал. Да, ради твоего спокойствия хрен с ним, я даже этот ми... - Тигран осекся и заткнулся, прикусив язык. Итари настойчиво поднял ему голову и, заставив смотреть прямо в глаза, тихо, но твердо сказал:
- Мое спокойствие - это когда с тобой все в порядке. Понял? Ничего и никого дороже тебя для меня нет. И если ты меня любишь, ты будешь беречь себя, как зеницу ока. Понял?
Глава шестая. Приз победителю
Гонка при Касслере - 5 была не самой сложной, но приз в ней разыгрывался довольно странный для космитов: земельный участок на одной из красивейших курортных планет в ареале Тарлени. Не просто участок, а еще и грант на строительство дома или коттеджа, так тарленийцы рекламировали новую жемчужину в ожерелье своих курортов. И Тигран просто загорелся выиграть. Это был такой подарок от богов, которые вдруг, ни с того ни с сего стали благоволить к непутевому чаду Мор-Лога, что лучше него и придумать было нельзя.
Итари отнесся к объявлению такого приза несколько скептически, ведь он никогда не был привязан к одному месту и не мог себе представить, каково это - сидеть на планете и смотреть на небо снизу вверх. Но, раз Тигран захотел, почему б и нет, тем более, что недвижимость - это вложенные деньги, которые не так просто разбазарить. Хоть что-то на черный день.
В ночь перед началом гонки пилот, проложив предварительный курс со всей придирчивостью и скрупулезностью, на которую был способен, прогнав искин по нему в режиме симулятора, пришел к капитану, которого за пару часов до этого практически изгнал в постель экзорцизмом: «Быстро спать!!!», и крепко прижался:
- Дом, И’Таар! Настоящий дом! Наш! - он грезил им наяву, почти видел его: небольшой, двухэтажный, с балконом по периметру и садом, с беседкой, затененной книссауррскими алыми вьюнками и мораллесскими синими шпалерными розами, с небольшим бассейном или прудиком.
- О, Небо... - заулыбался Итари, - ну, надо же! Никогда не думал, что в тебе спит фермер, мечтающий подстригать газон и разводить петрушку.
- Ты обо мне еще многого не знаешь, - в темноте не было видно, какой горькой была улыбка Тиграна, но в голосе его не мелькнуло даже отзвука того, что он на самом деле чувствовал. Дом? Да. Но... не для них с Итари. Лгать себе он не собирался, этот дом он хотел подарить любимому и Рее.
- Ну, ты, вероятно, тоже. Нам, по-моему, вообще, не мешает заново познакомиться. Ты так не считаешь? - капитан повернулся на бок, чтобы лучше видеть реакцию Тиграна.
- Привет, - Тигран прикрыл глаза и тихо шепнул в губы капитану: - Меня зовут Инерин, но для тебя я буду просто Тигран.
- Очень приятно... очень... Блин, Тигри, я так ничего не соображу! - с вздохом оторвался от сладких поцелуев Итари. - Давай незнакомыми еще походим, до конца гонки, ладно? А то Любимая сейчас сирену включит, как тогда!
Они оба засмеялись, припомнив этот недавний случай.
- Знакомиться после четырех лет почти супружеской жизни... Только мы так можем, тебе не кажется? Нет-нет, тссс! Тихо, молчи и закрывай глаза. Нам не так уж и много осталось спать. А я поглажу тебе спину, чтобы ты уснул спокойно, - Тигран и в самом деле перебрался Итари за спину и принялся легонько гладить, незаметно нажимая на точки расслабления.
- Ну, ты ж каждый раз другой, за тобой не поспеешь, - бормотал уже в полусне Итари. - Ты такой хороший, Тигран... Мой Роэнлин, звездный...
Последние слова растаяли в темноте, наполненной ритмичным дыханием капитана. И совершенно беззвучными рыданиями пилота-Навигатора, которому последние слова Итари были, как глубокие раны на сердце. Он так и уснул, уткнувшись лицом в подушку, чтобы ненароком не вырвался всхлип, обнимая Итари, уложив ему ладони на грудь, чтобы слышать и чувствовать чуткими пальцами стук сердца.
А утром пилот, как ни в чем не бывало, был весел и слегка возбужден. Глаза блестели азартом:
- На что спорим, что «Любимая» обойдет всех с опережением на час?
Капитан заинтересованно глянул:
- А что ты можешь предложить интересного? Боюсь, «Любимая» откажется разваливаться и оставаться без дюз, как «Арго».
- Да я что, садист, что ли, калечить яхту? Не-не, я выиграю гонку безболезненно, я знаю способ разогнать нашу ласточку так, чтобы дюзы не пострадали. Это «Арго» такими ресурсами не обладал, а вот «Любимая»...
Тигран загадочно улыбнулся. Подмигнул в камеру:
- Правда, девочка?
- Эй-эй, - заволновался капитан, - ну-ка, быстренько выкладывайте все начистоту! А то получите у меня оба, вне зависимости от выигрыша.
- Ну, нет, это ведь неспортивно, открывать сразу все карты. Ты со мной будешь спорить? - допытывался Тигран, ласково прикасаясь к панели управления яхтой, как мог бы касаться руки или плеча женщины.
- То есть, ты еще, помимо домика в курортной зоне, бонус хочешь получить? И что ты с меня еще не содрал, а? - Итари прищурился, пытаясь разгадать причину столь замечательного настроения своего второго. Тигран выбросил руку вперед и обхватил ладонью его затылок, притягивая к себе и не отрывая взгляда от слегка растерянных карих глаз:
- Тебя хочу получить. В мое полное и безраздельное владение на одну ночь.
Дрогнули губы, в глубине взгляда плеснулась улыбка:
- Я и так весь твой. С потрохами и свихнутыми мозгами. Куда еще больше?.. Ну а взамен что предложишь, солнц?
- Сюрприз, подарок, от которого ты гарантированно отказаться не сможешь и не захочешь. Только его придется подождать около года. Ну, ты знаешь, там, типа, очередь, ну... Раньше у меня никак не получится. Но это и в самом деле будет для тебя самым желанным подарком. Я не ошибаюсь, честно-честно! - Тигран так преданно заглядывал в лицо и состроил такую умоляющую мордашку, что отказать ему было просто нельзя. И непросто - тоже. Капитан приподнял руки в жесте сдающегося в плен:
- Настоящий мораллес! Свой выигрыш сразу, мой - через год! Ну, смотри, я доли секунды замерю, чтоб тебя, хвастливый рыж, проучить!
- Аааааа! Любимая, засвидетельствуй! - Тигран протянул руку в извечном и неизменном жесте пари всех гуманоидных рас вселенной.
- Свидетельствую. Но, клянусь, насиловать себя не дам. Я тебе не Арго, - величаво произнес искин.
- Я женщин не насиловал никогда, тебе ли не знать? - нотка горечи мелькнула так быстро, что и не уследить. - Засвидетельствовано и записано. А теперь хватит болтать! До старта два часа, а мне еще надо кое-что сделать, если я хочу получить свой выигрыш. А я его очень, очень хочу, - в глазах пилота разгорелось настоящее адское пламя, а не просто искорки.
Итари уже подозрительно не сводил с Навигатора глаз, что-то тот был сильно возбужден. Не к добру, факт, не к добру. И когда Тигран выскочил из рубки, капитан тихонько спросил, нарушая установленные собой же правила:
- Любимая, ты в курсе, чего он замыслил? Как бы опять не попасть из огня, да в полымя?
- В курсе конкретно чего? Я обещала не говорить тебе, да и не могу я сказать ничего определенного. Он теперь дневник ведет с перерывами, и там ничего конкретного нет. Только события дня, как всегда, - искин помолчал, потом в голосе Реи послышалось удивление вперемешку с восхищением: - Вот шельма! Он перепаивает цепи управления питанием двигателя! Конечно, с такими контурами подача топлива будет быстрее, а энергии тратиться меньше! Итари, ты проиграл, могу сказать сразу.
Капитан усмехнулся и плюхнулся в кресло:
- Точно! В тот самый момент, когда его на твой борт привел! Но пусть не говорит гоп, там не одни мы будем.
- Ну, много ли пилотов-гонщиков обучались в Академии Интерга? - фыркнул искин.
- Все, я закончил! - Тигран появился в рубке, протирая испачканные маслом руки и дуя на свежий ожог на большом пальце правой, - Н-да, не будь я таким мелким и гибким, фиг бы я туда пролез. Сколько до гонки?
- Ровно столько, чтобы хватило на нормальный кофе и перекур. Но мы не курим, поэтому выпьем по паре кофе, - Итари подошел впритык и поднял довольного донельзя мораллеса за подбородок, - Ты будешь беречься, понял? И всегда быть тут, рядом, со мной! Разрешаю проиграть, что, вроде бы, нам не грозит, но, если сложится такая ситуация... Главное - мы вместе.
Слова были подкреплены таким крепким поцелуем, будто кто-то спаял две пары губ в одно.
- Да, любимый, обещаю. И поберечься, и быть с тобой, и выиграть, и получить свой выигрыш, - Тигран чуть задыхался, никогда еще он не испытывал таких противоречивых и таких сильных эмоций. И просто не знал, как справиться с ними, как заставить тело снова нормально дышать, как прогнать из горла ком, а из головы неуместное сейчас возбуждение. Но выдержка и выучка интерговца взяла свое, и к концу первой чашки кофе на уютной кухне яхты он почти успокоился. По крайней мере, пульс, хоть и частил, но это уже было от предвкушения гонки.
- Балда азартная, - насмехался над ним Итари, но Тигран-то видел, что это попытка его же успокоить. Первая гонка после происшествия с Интергом, две недели восстановления, целых четырнадцать дней, когда случалось всякое: и истерики, и срывы, и приступы слабости, и накаты злобы. А теперь вот такое возбуждение, что кипит кровь. И Итари это видит, поэтому и дает возможность придти в себя.
- Я азартен, до одури. Но сейчас я буду спокоен, как изображение Бога-Змея на стене Махаэтского Храма. Честное слово пилота.
Рея включила громкую связь, транслируя из рубки сигнал готовности к старту номер три. Тигран не допил кофе, поставил чашку в моечную машину и поднялся: обманчиво спокойно и чуть замедленно. Он незаметно проделывал курс дыхательной гимнастики. У высшего офицерского состава тоже были свои кодовые слова и способы войти в боевой транс. У Тиграна это слово было «Финиш», когда диктор-комментатор объявит его, пилот придет в себя. А пока что он чуть диковато ухмылялся, прищуривая золотисто мерцающие звездные глаза, пристегиваясь к креслу.
- Три... Два... Один... Зеро!
Старт! И в черноте космоса расцвети разноцветные трассы яхт. Гонка в режиме реального времени и пространства. Сутки по сложному маршруту, на котором надо отмечаться в каждой поворотной точке. Уже в ее начале Итари убедился, что, если бы не предварительная подготовка Навигатора, то на такой скорости он не сумел бы оценить градус и изменение траектории на каждом повороте. Но и так работы хватало: в то время, когда пилот проводил яхту по маршруту, Итари успевал одним глазом следить и за перепаянными цепями, и за двигателем, за топливом и за данными гоночной базы.
«Еще, еще быстрее, Рея!»
Тигран не говорил этого вслух, разве что, забывшись, чуть шевелил губами. Искину хватало, он умел читать по губам пилота. И Рея старалась, задействуя восемьдесят, девяносто, девяносто шесть и пять десятых... сто процентов оперативной памяти вычислителя! Никогда еще ни один искин не включал в работу полностью все ресурсы, но никогда еще, наверное, не подбиралась такая слаженная и безбашенная команда. Рев двигателя, хоть и глушился переборками, все равно отдавался вибрацией в каждой клетке тела, компенсаторы гасили перегрузки ускорения, но и капитана, и пилота впечатывало в кресла на виражах, а в висках стучала кровь.
В сообщениях от управления гоночной базы загорелось красным: «Изменение предложенного маршрута! Внимание: изменение предложенного маршрута!» Пилот сдавленно выругался, но стиснул зубы и внес коррективы в курс.
- Увеличить мощность маневровых двигателей на сорок процентов!
- Мы потеряем в скорости.
- Зато не влетим в астероид. У нас впереди по курсу целое поле.
Спокойный голос пилота мог вогнать в дрожь кого-то, кто был хуже знаком с Тиграном.
- Итари, курс! Не спи!
Только во время гонки Тигран мог позволить себе так резко и грубо обращаться к капитану. Только во время гонки Итари не реагировал на такое обращение вспышками праведного гнева. Матерился, правда, раз в пять жестче обычного, мешая ругательства всех известных языков вселенной, да шипел, как рассерженный варан, видя, как обходят чуть сбросившую скорость «Любимую» яхты соперников. А Навигатор, считывая данные сканера, прокладывал оптимальный курс с учетом движения астероидов, яхт и космического мусора.
- Форсаж! Рея, врубай на полную!
Руки вцепились в края сенсорных считывателей, пилот отрешился от собственного тела, слившись в единое целое с яхтой. И серебристая стрела «Любимой» размазалась мерцающим силуэтом между обломками планет и астероидов.
Впереди и чуть сбоку вспух огненный ком взрыва: кому-то из соперников фатально не повезло на полной скорости заполучить камень в дюзу. Ударной волной обломки раскидало в сфере взрыва, Тигран тонко вскрикнул, левая рука замерла в сенсоре, онемев от напряжения. Он скрипнул зубами и подался вперед, натягивая привязные ремни, будто усилие тела могло помочь яхте справиться с нагрузкой и ускориться. Он почти почувствовал, как по обшивке, будто по его собственной коже, скользнул кусок металла или камня, оставив глубокую царапину на керамо-броне. Но «Любимая» уже проскочила опасный кусок, астероидное поле осталось позади, они прошли поворотный пункт первыми.
А дальше, последние пять часов гонки, была уже рутина. Яхта в «чистом» космосе разогналась до максимума, опередив соперников гораздо больше, чем на час.
Капитан, после появления на экране победного слова «финиш», передал данные на централь и перевел яхту в режим автоматического управления. Развернулся к пилоту и прохрипел высохшим горлом, сияя глазами:
- Мы победили!.. Ты победил, Тигран!..
И, когда разглядел, что ни одной эмоции у Тиграна на лице не проявилось, вырвался из пут страховочных ремней, и бросился к нему:
- Подожди, я сейчас... Да где же... Вот, все, уже расстегнул! Солнц мой, ты первый! Первый - как всегда!
Пилот так и не сдвинулся с места, застывшим взглядом вперившись в монитор, и только после того, как в наушниках у него прозвучали слова комментатора:
« Яхта ХКR - 20789 «Любимая» финишировала первой с отрывом в один час и двадцать три стандартных минуты!» - отмер и откинулся на спинку кресла, закрывая глаза.
- Итари, водички...
- Да, вот уже, вот, - капитан успел даже открыть ледяную бутылку. - Пей, мой родной. Всё потом, расслабься.
- Только не холодную! - в голосе искина прозвучала нотка паники. - Еще не хватало снова уложить пилота в кибермед с ангиной!
Итари выхватил минералку из крепко сжатой руки Тиграна и виновато улыбнулся на бешеный взгляд:
- Прости, любимый, сейчас!
Но, как назло, вся вода была в холодильнике, и под рамки строгого искина не подходила. Тогда Итари осенило простой догадкой:
- Я согрею! - он наполнил рот и, подержав пару секунд, склонился над Тиграном, улыбкой и мягким взглядом предлагая напиться из его губ. У пилота взгляд просто остекленел, будто схлопнулся внутрь себя. Его затрясло, а руки вцепились в подлокотники кресла с такой силой, что титановый сплав натужно заскрипел.
То, что происходило с ним на базе Интерга, Тигран в подробностях описал в дневнике. Во всех подробностях, ничего не опуская. И Рея это читала, в извечном своем любопытстве следя за пилотом. Сопоставить сцену на допросе с тем, что было в данный момент, искину не составило труда.
- Тигран, очнись!
Собственное имя вырвало мораллеса из плена кошмарного воспоминания, он моргнул и с трудом расцепил сведенные на подлокотниках пальцы. Приоткрыл губы, принимая согретую Итари воду. Он глотал, не чуя вкуса, видя перед собой лишь улыбающиеся глаза Итари. Тот даже не целовал его, просто переливал согревшуюся воду из губ в губы, и после нежно боднул носом:
- Теперь ты не заболеешь, родной! Хочешь еще?
- Хочу... - Боги, каких же усилий стоило это простое слово! Только то, что Тигран так и не отвел глаз от лица Итари, помогало не рухнуть снова в изменение сознания, держаться за реальность. А потом пришло решение, как всегда, спонтанно и удивительно вовремя. Тигран даже улыбнуться сумел: и как же он раньше не догадался?
- Ты же тоже хочешь пить, давай, теперь моя очередь тебя поить, - отобрал из руки бутылку, набрал воды, согревая, и выжидательно уставился на капитана, с искрами дерзкого огня в янтаре взгляда. Тот послушно раскрыл губы, предупредив:
- Только сам не глотай!
И вода снова лилась из уст в уста, переливаясь прозрачной струйкой с уголка губ, скользя по закинутому горлу. Итари аж вздрогнул от щекотки и обнял Тиграна за плечи:
- Так здорово! Дай мне еще...
Черная, грязная муть воспоминания уходила, истиралась, смывалась этой водой, Тигран тихо рассмеялся:
- Птенчик, мой Нежный, - и снова прильнул к губам, мелкими глоточками выпаивая капитану воду, обнимая прохладными и мокрыми от запотевшей бутылки ладонями его лицо. Итари усмехнулся прямо в рот и уже языком проскользил по ледяной свежести любимых губ, будто слизывая самую желанную сладость на свете.
А на экране комма рассыпался в поздравлениях комментатор, что-то говорил посол Тарлени, консул Варраис, той планетки, где предстояло им построить дом, губернатор ближайшей планеты Принципиады, приглашенный судьей на гонку... Тиграну было плевать, он видел, чувствовал и желал чувствовать и видеть только своего любимого капитана.
Итари много мог чего сказать - и то, что Тиграну отдыхать надо после такой гонки, и то, что сам устал, и что хотя бы из приличия надо ответить на сыпавшиеся поздравления... Но Тигран был сейчас совсем другой, это чувствовалось не только в поцелуе, но и каким-то неведомым образом внутри, в груди, где теснило и болело от беспокойства последнее время. Разве есть что-то более важное, чем его сумасшедший пилот? Итари мог тысячу раз ответить «нет» и был бы готов подтверждать это еще столько же. Если недостаточно тысячи.
- Я выиграл, я выиграл тебя у всего мира, слышишь? - Тигран на секунду прервал поцелуй, чтобы прошептать это в губы капитану, и снова, очертя голову, ухнул в омут ласки, придерживая Итари ладонью под затылок. Сейчас вел он, и упивался этой редкой возможностью - властвовать над капитаном, даря наслаждение.
- Разве кто спорит? Пусть рискнет здоровьем, - ухитрялся ухмыляться под поцелуями Итари. Этот вулкан нежности и страсти никак не вязался с образом Тиграна, который всегда распластанной рыбой-камбалой засыпал, не вылезая из кресла. Что бы ни произошло, о чем бы пилот не думал сейчас, но перемена капитану нравилась.
Он оказался втиснутым на место пилота, а Тигран прижимал его собой к креслу, незаметно отжав кнопку горизонтали. Кресло тихо щелкнуло, и спинка опустилась. Сухо хрупнули, расстегиваясь, магнитки на костюме капитана, прохладные ладони пилота нагло скользнули под тонкую водолазку, собирая ткань гармошкой, поднимаясь к груди Итари, отмечая кончиками пальцев каждый изгиб сильного торса, каждый мускул. А капитан, закрыв глаза, отдавался этим смелым и одновременно нежным прикосновениям. Желая раствориться, растаять под этим пламенем, в которое погружал его Тигран, сопровождая свои действия трогательными нежными бормотаниями.
Все смелее, настойчивее, ярче становились ласки, губы, мочки ушей, шея загорались под чувственными и требовательными поцелуями. А потом Тигран легко соскользнул вниз, на пол коленями, и под его губами чуть вздрогнули мускулы пресса, а влажный, теплый язык дразняще скользнул по солнечному сплетению и вниз, приласкав аккуратную впадинку пупка, пока ловкие пальцы пилота расправлялись с застежкой ремня и брюк.
- Тигги, любимый... небо, как ты меня дразнишь!.. - выгибался под невесомыми ласками пальцев и вполне ощутимыми крепкими поцелуями Итари. Хотел было, как обычно, погрузить в копну волос свои ладони, но Тигран неожиданно властно отвел его руки от себя, и капитану ничего не оставалось делать, кроме как послушно схватиться за подлокотники, а потом и за спинку кресла, закинув руки.
Это был выигрыш пилота, и пилот собирался получить его сполна. До последней капельки. Все, от самого тихого стона и неразборчивого шепота до несдержанного крика. А довести Итари до крика и мольбы было его мечтой, давней и нереальной. Сейчас он ее исполнял.
- Тигги... Тигран... - Итари слышал себя, как сквозь туман. Чувствовал, как Тигран потерся щекой о колено и, желая большего, закинул ногу на подлокотник. Тело горело и дрожало от этого внутреннего желания, которое разгоралось все ярче и ярче. Мягкие, нежные губы прошлись легкими касаниями по ногам от колен до паха, повторяя путь рук, но не остановились. Рот у пилота оказался не привычно-прохладным, а жарким, это капитан ощутил очень хорошо самой чувствительной сейчас частью тела. Только вот Тигран не собирался ограничиваться минетом, он собирался сполна насладиться покорностью Итари.
Капитана выгнуло на неудобном ложе, хотя он пытался бормотать о неподходящем времени и месте. Про то, что ему не мешало бы сходить в душ, но все доводы разбились об одно только представление, как они смотрятся со стороны. Тут Итари стиснул зубы и попытался свести ноги - лежать так открыто было выше его понимания о собственных возможностях. Тигран немедленно отстранился, стоило ему почувствовать сопротивление Итари.
- Если ты не хочешь, я не буду продолжать, - успокаивающе погладил по груди, и еще немного отодвинулся.
- Мне просто... - Итари закрыл глаза ладонью.
«Смущается он, что ли? - захотелось заглянуть под ладонь Тиграну, что он немедленно и сделал, убрав руку капитана. - Точно! Вот же...»
А Ит закусил губу и выдохнул:
- Не знаю, хочу ли... Но башню сносит!
- Тсссс, любимый, просто доверься мне, как я тебе доверяю, - Тигран усмехнулся и продолжил прерванные ласки, уже не обращая внимания на то, как иногда мелко вздрагивают мускулы на бедрах капитана в намеках на попытки свести ноги. Целиком отдаваясь нехитрой, но ужасно непристойной ласке, до которой еще даже Итари не доходил. На самом деле, Тигран просто еще не догадался, в каком углу консоли на сей раз капитан спрятал заветный тюбик со смазкой.
«Разврааааат...» - промелькнуло в голове капитана, и растворилось где-то в ненужных мыслях. Ему хотелось кончить немедленно, как мальчишке, но Тигран, будто чувствуя, в пиковый момент приостанавливался - и Итари готов был выть. Но он только втягивал воздух сквозь сжатые зубы и впивался зубами в костяшки пальцев.
«Ага!» - это Тигран заметил краем глаза фривольно-розовую крышечку флакона. Умудрился извернуться, не прерывая ласк, и сцапать искомое. А дальше все было просто и одновременно сложно. Не пролить гель на пол, согреть в ладони. Окунуть в смазку пальцы, чтоб ее было как можно больше…
- Иди сюда! Быстро! - приказал Итари жарким шепотом. - Гад такой!..
- Ммм... - Тигран с трудом оторвался от такого «вкусного» занятия, и усмехнулся с долей лукавства: - Сюда?
Чуть двинул пальцем. Итари задохнулся и отрицательно помотал головой. И, противореча себе самому, выдохнул:
- Даааа...
- Так да или нет? - и снова короткое движение, прикосновение, пока палец скользит наружу, но только затем, чтобы к нему добавился еще один.
- Не знаю... - честно выдохнул Итари. И впился зубами в руку - хоть каким-то образом он должен держаться или нет? Тигран наклонился, возобновляя ласки. А рука его двигалась все быстрее и смелее, ведь он не видел на лице капитана ни отзвука боли, значит, можно было продолжать.
Тигран не мог сказать, когда желание подарить Итари такое же наслаждение, какое он получал от него, переросло в маниакальную идею. Но капитан был не столько неприступен, сколько вызывал одно желание: подчиниться, отдаться и раствориться в нем целиком. И только сейчас, вычищая из памяти мерзость и мусор прошлого, Тигран нашел в себе силы противостоять нечеловеческой харизме Итари и властвовать над его удовольствием.
Капитану было нелегко, он чувствовал, даже слышал, с каким грохотом валятся устойчивые стены четырехлетних отношений. Это можно было сравнить с тем, как линяют змеи, сбрасывая кожу: новая будет нежной и тонкой, пока... пока к ней не привыкнешь. И вряд ли бы Итари когда-нибудь решился на подобное, если бы не желание Тиграна, высказанное в самой недвусмысленной форме: он ведь даже не сказал, не попросил, не намекнул, а поспорил на это желание. Будто боялся, что иначе ему могут отказать.
«Неужели, - усмехнулся мысленно Итари, - он думает, что ему возможно отказать?»
И, все-таки, наверное, думает, что возможно, иначе не спрашивал бы таким задыхающимся, неуверенным голосом, наклоняясь к самому лицу:
- Позволь, И’Таар? Можно мне?..
И изменился в лице, когда услышал такой же задыхающийся ответ:
- Солнц мой, всё, что хочешь! Твой я...
Наверное, это стоило сказать только для того, чтобы увидеть, как распахиваются в одно мгновение серые створки ракушки-души, и огненноволосого мораллеса будто заливает изнутри ярким светом. И чтобы почувствовать, какими бережными и ласковыми становятся его движения, как буквально струится из него эта исступленная нежность. Завороженный зрелищем, капитан не сразу и понял, что Тигран уже в нем, замер, обеспокоено глядя, прикусывая едва ли не до крови губу, сдерживая себя и переживая за него. Он протянул руку и погладил Тиграна по щеке, не понимая, где тот прятал все прошедшее время эти желания, эту нежность, которая заставляет гореть и полыхать, заставляет стискивать зубы и плавится под этими чуткими руками. Погладил и закрыл глаза, не в силах больше сдерживаться. Прошептал:
- Твой... Дальше... еще...
- Мой, мой И’Таар, мое чудо...
Тигран больше не мог сдерживать себя, не мог и не хотел, получив позволение. Но все равно начал движения медленно и плавно, как будто превратился в густую и жгучую волну книссауррского моря. И столь же неостановимую. Поддерживая Итари под колено одной рукой, второй провел по его груди, задевая и дразня все те точки и участки кожи, на ласку которых капитан всегда отзывался особенно явно.
Итари был бы рад, если бы Тигран не отвлекал его от главного действия. Хотя, нет: под ладонь любимого он выгибался и закусывал губу, чтобы не дать вырваться уж слишком явному стону. А когда медленное скольжение Тиграна внутри переросло уже в нарастающую волну наслаждения, то просто зажал рот и впился зубами себе в руку - прямо в кожу между большим и указательным пальцами. И эта боль помогала держаться на плаву, хоть немного, сквозь полузакрытые ресницы, видеть Тиграна и любить его - таким. Но сдержаться ему не дали. Тигран отобрал его руку, крепко переплел пальцы:
- Отпусти себя, отпусти...
Он не прекращал движений, сменяя ритм и скорость, чтобы не дать Итари сосредоточиться на них. Разоруженный, открытый, заласканный, сходящий с ума от самого факта происходящего, возбужденный до предела, Итари крупно вздрогнул всем телом и выгнулся, прижимая к себе своего мучителя, выплескиваясь всей своей накопившейся энергией. И всё это - под собственный крик-стон, которого так и не услышал.
Пилот до крови закусил губы, чтоб не проронить и звука: слушал Итари, только его, и наслаждался полной мерой его сбивчивыми хриплыми стонами и этим финальным вскриком, прерывистым и низким. И сам сорвался, наконец, но так и не издал ни стона. Обнял, едва заметными прикосновениями губ снимая с лица капельки пота и слезы с ресниц, оставшиеся незамеченными Итари. Долго всматривался в расслабившееся и спокойное лицо любимого, обняв его ладонями.
- Спасибо, родной.
- Люблю тебя, - отозвался с готовностью Итари. - Люблю тебя, мучитель, - потянулся в неудобном кресле всем телом: - О небо... Почему ты никогда не говорил, что тут так неудобно? Все, теперь я с тобой только на кровати. Вот где воля!
- Потому что кресло - оно для работы, а не для секса, что бы я там себе не вообразил, - рассмеялся пилот. - О, глянь, нас оставили в покое. Наверное, кто-то умный догадался, что раз яхта молчит, значит, команда занята чем-то поважнее поздравлений.
- Ты уверен, что они нас не слышали, радость моя? Хотя, Любимая бы уж нас отключила, озабоченных таких, - подмигнул в ответ капитан. Сел, по привычке усадив Тиграна на колени, и поморщился, стараясь скрыть это от пилота.
- Идем в душ, а потом я возьму аптечку и помажу там все регенератором. Думаешь, я не знаю, что сейчас тебе не так приятно, как было минут пять назад? - Тигран поймал его взгляд и поцеловал в кончик носа. - Идем, любимый.
- Мне приятно, - возразил капитан, - пусть и не так, как пять минут назад. Посиди еще немного, чтоб мне не пришлось позориться, еле переставляя ноги. Дай пока водички. Там же осталось?
- Тебя напоить или сам? - Тигран гибко перегнулся через подлокотник, дотягиваясь до бутылки.
- А что, сегодня день сплошного сервиса? - подначил нежно Итари. - Знал бы...
- Сегодня, просто, я стал сам собой, - Тигран, лишая капитана возможности спрашивать дальше, набрал в рот воды и прильнул к его губам. Он и в самом деле окончательно пришел в себя. Все бури в душе успокоились, все встало на свои места. Решение было принято окончательно, и обжалованию не подлежало.
Итари неспешно проглотил предложенное, обнял Тиграна за затылок и спросил, глядя прямо в глаза:
- «Сам собой» - это как раньше, или как еще не был? Не говори загадками со мной, родной, а то я бояться начинаю.
- Наверное, таким я еще не был. Не знаю, Итари. Просто у меня чувство, что вот тут, - он положил руку на грудь, - и тут, - коснулся ладонью лба, - наконец пришли к мирному соглашению. И больше не будет войны между долгом и чувствами, внешним и внутренним.
- А тут? - озорная рука сграбастала в горсть, как говорится, стратегические места, а язык капитана прошелся по солоноватой шее, прикусив в конце пути за ухом.
- А тут... разногласий и не было. Я твой, - Тигран обнял его за шею, прижимаясь. Вот продлить бы это мгновение, хоть на пару часов. Но не дали: экран комма вновь осветился, на нем появился распорядитель гонок:
- Команду яхты «Любимая» приглашают на церемонию награждения, ждем вас через три часа на Варраис, в здании главного космопорта.
- Погоди-погоди... - Итари за руку остановил вскочившего навигатора, - успеем. Ты мне скажи, а где, тут или тут, - он повторил жесты Тиграна, касаясь его головы и груди, - меня до сего момента не было? Что ты навыдумывал? Я тебе, как капитан, приказываю, и, как муж, прошу об одном: будь со мной всегда. Не смей никогда меня оставлять. Вот задницей чую, что-то тут не так.
- Дело не в том, что не было, просто я... Итари, да неважно это все. Было и прошло. Я тебя люблю. Очень сильно, я без тебя не могу жить. Не хочу. Не умею. Люблю. Дышу тобой, только тобой. Вот и все, - Тигран не вырывался из его рук, не отстранялся, тихо улыбаясь.
Глава седьмая.
Кое-что для будущего
Тигран выставил Итари из каюты, когда они собирались уже на церемонию:
- Любимый, только я тебя умоляю, подыграй мне. Я же еще официально никто и звать никак, пусть не знают, кто у тебя Навигатор, ладно? Я тут один трюк придумал... - и дверь каюты закрылась. А когда снова открылась, перед капитаном стоял... стояла, точнее, красивая девушка - мораллеска. Вместо уставной косы Тигран заплел сложную прическу из многих косичек и перевитых цепочками прядей, вместо щегольского костюма нарядился в скромное платье, длинное, строгого покроя, скрывающее все тело от шеи до запястьев, и открывающее только щиколотки. Росту ему слегка прибавили высокие каблучки изящных сапожек, и даже накладную грудь он не забыл присобачить на положенное место. Подвел глаза, зато накинул прозрачную вуаль, крепящуюся к гребням в волосах.
- Познакомься со своим новым Навигатором, кэп, - из-под вуали прозвучал вполне узнаваемый, чуть хриплый голос Тиграна. Кэп как стоял, так и примерз к полу. А когда очнулся, упрямо выставил вперед челюсть и по слогам процедил:
- И что это за маскарад? Оно тебе надо?
- Да. Там, наверняка, будет Интерг. То, что меня казнили, еще не снимает профилактической слежки за тобой. Я не хочу светиться перед ними. А раз я не могу изменить внешность так, чтоб было достоверно, то я могу сменить пол. Навигатор-женщина никого не удивит, и то, почему мы не отзывались сразу после победы, получит резонное объяснение. Если у тебя есть план получше - рассказывай, я подчинюсь.
Итари сморщил нос и недовольно процедил:
- Нет у меня никакого плана. Просто... - выразить свое недовольство у него не хватало слов.
- В чем тогда дело? Я таким тебе не нравлюсь? - Тигран снял вуаль и допытывался, обеспокоено заглядывая капитану в глаза. Тот, хмурясь еще больше, помотал отрицательно головой. Ему претила сама мысль, что придется врать - раз, не назвать Тиграна победителем - два, а все остальные чувства были три и четыре. Не нравилось ему всё это, сама затея.
- Давай не пойдем, а? Давай приз по комму примем - и всё? Зачем идти туда и рисковать тобой? Да и вообще...
Тигран пожал плечами и опустил голову:
- Как хочешь. Я просто хотел посмотреть то место, где... мы будем жить. Ну, может быть, будем. Если ты захочешь.
- Подожди... - Итари подошел ближе. - Слушай, а так мы же с тобой и танцевать сможем, ведь да?
- И не только танцевать. Целоваться тоже, без косых взглядов и слов, - лукавый янтарный глаз глянул на капитана из-под густых ресниц. - Никто не посмеет придраться к тому, что капитан поздравляя, поцелует свою жену.
- Да что ты! - от фантазии на тему «Знаю я один» у Итари перехватило дыхание. - Жену, говоришь? Это от нее у меня задница саднит, да?
Он привлек к себе скромно потупившуюся «жену» и уже подробнее пригляделся к «ней», сделанной «по образу и подобию».
По образу и подобию Реи. Но как раз этого он и не учитывал, похоже, так что очередным шоком для капитана стало произнесенное звонким, девичьим голоском:
- Рея Л’Энетар! - в ответ на вопрос комментатора церемонии, как зовут очаровательную спутницу капитана. Хорошо, что в это время большинство глаз были устремлены на улыбающуюся красавицу, и мало кто заметил, какой смертельной бледностью покрылся ее спутник. А то, как он сжал её тонкую руку в перчатке, никто и вовсе не увидел. Тигран в лице не изменился, хоть больно было, аж пальцы хрустнули, причем, на той самой левой, еще не зажившей до конца. Зато от сдерживаемых слез только ярче заблестели глаза.
- Мы счастливы, что сумели выиграть такой великолепный приз. Это просто мечта: дом, построенный своими руками, в самом начале супружеской жизни.
И улыбка, улыбка, прячущаяся под вуалью, которая скрывает, сколько горечи в этом простом движении губ.
Когда комментатор повернулся к капитану знаменитой яхты, то аж чуть не поперхнулся поздравлениями. Настолько этот молодожен не был похож на победителя и новобрачного. Он выглядел, будто только что узнал горькое известие, но держится, потому что надо. Поэтому ведущий быстренько поздравил, не задавая вопросов, и перешел к другой части программы.
- Прости, другое имя на ум просто не пришло... - Тигран сцапал с подноса проходящего мимо официанта бокал с вином и втиснул его в кулак Итари. Прищуренный остановившийся взгляд был ему ответом. И жесткое:
- Не ври.
Потом Итари отвернулся и стал смотреть на представление, но Тигран-то видел, что ничего не видит и не слышит его капитан. Потом их свозили туда, где теперь был их участок земли, и Тигран будто воочию увидел исполненной свою мечту: парк позади дома, морской берег в каких-то ста шагах, удобный подъезд к будущему дому. Он кивал и улыбался, внутренне мучаясь: Итари был, словно неживой, заводная кукла, механически отвечающая на вопросы. И Навигатор не выдержал, увлек его в заросли молодых деревьев, тряхнул за плечи, привстав на носки:
- Ну, отругай меня уже, наори, ударь, только не молчи так! Виноват, признаюсь, в чем хочешь, признаюсь, Итари!
Итари помолчал и, видимо, собравшись, произнес, отвернувшись:
- Тогда начинай. Только не ври. Ты все продумал: одежду, легенду... И я поверить должен, что об имени не думал? Рассказывай, что у тебя в башке. Или, коль уж врешь, то ври правдоподобнее.
- Я с Любимой много о Рее говорил. О том, что было после свадьбы и до... до того, как я узнал о вас. И я... скучаю по ней, наверное. Если бы можно было вернуть время, или ее, я сделал бы все иначе. Я просто пытался понять: а могли ли мы с ней стать хоть друзьями, если уж не полюбить. Думал, может, пойму ее, прожив хоть пару часов ею? Но я - не она, и никогда не стану.
Тигран кусал губы, тоже отвернувшись в сторону. Он не мог сказать Итари правду, пока не мог. Но и врать - не врал, в самом деле пытался вжиться в роль Реи, и не смог. Капитан выслушал так же отстраненно, кивнул хмуро: мол, услышал. И пошел куда-то в сторону, остановив Тиграна жестом. Тот замер, растерянно провожая Итари глазами. Что еще оставалось делать, не бежать же следом, бросаясь на шею?
Подошел один из устроителей гонки, высокий среброволосый тарлениец:
- Разрешите представиться, секретарь посольства Кашиар.
- Очень приятно, - напрягся Тигран. Тарлени! Вот чего только не хватало. Они же эмпаты, телепаты и вообще, сверхчеловеки. Мораллес впервые подумал, что перестал владеть анализом, если не предусмотрел появление тарлени на планете тарлени.
- Я могу вам чем-то помочь, господин секретарь?
- Может быть, пока ваш супруг занят, я займу вас беседой о вашем будущем доме, - отливающие морской волной глаза секретаря были мягкими и восхищающимися.
- Да, это было бы кстати, - осторожно ответил Тигран, машинально выставляя в своем сознании самые мощные щиты, на которые был способен сейчас, уставший после гонки и нервов. Доверять тарлени он не доверял, как не доверял вообще никому, кроме Любимой и Итари. Так что выход видел пока только один: заговорить секретаря до потери ориентации в пространстве, пока капитан не пересилит свою боль и не придет на выручку. Если, конечно, захочет. И Тигран, внутренне скривившись, защебетал о том, каким он видит будущий дом, как планирует его обставить и как это будет приятно, выйти вечером на террасу и... Он едва не ляпнул, забывшись: покурить. Курить хотелось просто нестерпимо.
«Реакция на стресс? Странная какая-то, - подумал Навигатор, - Но ничего непонятного. Только от этого не легче».
- Давно решились бросить? - спросил Кашиар, не показывая, что возникла неудобная пауза, и на мгновенный взгляд-блик пояснил: - Мне показалось, что вы совсем недавно бросили курить.
- Четыре года... То есть, я не курю уже четыре года. Но тут вот... - Тигран развел руками. Он пытался незаметно определить, где его спутник, но Итари словно растворился в зарослях. Тигран нервничал все сильнее.
- Здесь красиво, просто божественно, - искренне восхитился, выйдя на просвет. Между ветками молодых кленов и табит было видно море и заходящее солнце. Огненные волосы мораллеса в его лучах засияли золотом и медными отблесками.
- Так всегда, - улыбнулся тарлениец, - всем нравится красота других планет. А на своих часто не видится. Я бывал на Мор-Логе, и мне там очень понравилось. Такая суровость пейзажа, практически, аскетизм. Там я много рисовал. Не волнуйтесь, пожалуйста, - неожиданно добавил он, - ваш супруг скоро подойдет.
- Мор-Лог прекрасен,- возразил Тигран на первую часть сентенции, проигнорировав вторую, хотя то, что тарлени с такой легкостью «читает» его, напрягало. - Но только в отрыве от мораллесов. Поверьте мне, я свою планету тоже люблю. Но только на головизоре. А вот жить предпочту здесь или в космосе.
Помолчал, нервно ломая пальцы. Чтобы прекратить это, осторожно сорвал с табита ветку с ароматными листьями, растер один листик меж пальцами и поднес к носу. Пахло морской горечью и пряностью. Кашиар присел на ограду будущего сада и вытянул ноги:
- Как утомляют все эти приемы... Почему бы не всегда так, как сегодня - на природе, у моря, без всяких церемоний.
Тигран замер. То, что секретарь посольства сел в присутствии дамы, могло означать только одно: он раскрыт. Тигран взял себя в руки и сделал морду кирпичом:
- Церемонии, и впрямь, утомляют. А не подскажете ли, господин Кашиар, есть ли на вашей прекрасной планете клиника клонирования?
- Как раз здесь есть. Это ведь курортная зона, здесь сначала проходили реабилитацию, но после решили и сам филиал открыть. Как не помнить, на открытии я тоже был. Это и в половину не было так увлекательно, как наблюдать за вашей гонкой, поверьте, - секретарь рассмеялся. - А могу я, без риска показаться назойливым, спросить, почему вы интересуетесь? Может, я смог бы чем-то посодействовать. Так сказать, в виде жеста помощи новоселам.
- Я хочу вернуть Итари жену. Вы ведь уже поняли, что я - не женщина. Рея была моей сестрой, и в ее гибели виноват я, - ложь сорвалась с языка так привычно, будто была правдой. А, в самом деле, если подумать, Тигран так и относился к Любимой, как к сестре. Не слишком-то он и солгал. - Есть материал ДНК, есть психоматрица. Даже деньги не проблема, как раз таки они - меньшая из проблем. Только я не хочу заранее говорить Итари все, пусть будет сюрпризом.
- Похоже, вы часто устраиваете ему сюрпризы, - заметил тарлени. - Клиникой заведует моя мать, и, если вы к ней обратитесь, обязательно поможет. Сейчас даже не нужно ехать куда-то за материалом. Клиника сама делает запрос, обеспечивая полную анонимность и улаживание таких сложных дел в суде, как желание и нежелание оригинала его клонирования. Вы ведь наверняка в курсе, что именно этот вопрос является спорным с самого начала. Сколько проблем могли бы избежать люди, если бы всегда и у всех было бы написано завещание. Мать часто - разумеется, соблюдая врачебную тайну - рассказывала о кошмарнейших случаях.
Кашиар говорил, любуясь облаками, и даже не подал виду, что заметил, как рядом присел его собеседник.
- Рея не успела этого сделать. Они с Итари только поженились, а тут я вмешался. Она расстроилась и перепугалась, села за консоль катера сама и потеряла управление. Так что, я думаю, ради ее и его счастья я имею право вернуть Рею Итари. Она бы не стала возражать.
Тигран уловил звук шагов по прошлогодним листьям и вскочил, делая несколько шагов навстречу капитану. Поднялся и тарлени, глядя на хмурого, но уже явно успокоившегося капитана. Тот подошел, кивнув и представившись, выдержал все церемониальные приличия. А после спросил, долго ли будет продолжаться званый обед, на который отправляются сейчас все присутствующие:
- Очень хотелось бы поскорее на яхту...
Тигран не сводил с его посеревшего, как надгробная плита, и такого же спокойного лица глаз.
- Если хочешь, поедем прямо сейчас...
- Нет, - перебил его капитан, - будут тебе и обед, и танцы. Пойдемте...
На подходе к большому пассажирскому флайту секретарь осторожно потянул Тиграна за рукав. Пилот скосил на него глаза, потом осторожно высвободил из руки Итари, сжатой, как зубья капкана, свое запястье, и отошел на шаг к тарленийцу. И тот, будто и не ему, а куда-то в сторону, тихо произнес:
- Простите, конечно, что вмешиваюсь, но подумайте хорошо, прежде чем обрадуете супруга своим сюрпризом. Он не выдержит второй потери... - и, шагнув вперед, поклонился им обоим: - Прошу прощения, я должен попрощаться! На обеде я быть не могу, сегодня еще много обязанностей. Еще раз поздравляю и благодарю за удовольствие, доставленное вашей гонкой! В любое время прошу обращаться ко мне, если в том возникнет надобность, - твердо посмотрев в глаза Тиграна, тарлениец удалился.
Для пилота пропали все краски мира и все звуки. Радости от победы будто и не было. Он заставлял себя улыбаться, безмятежно и нежно, но в янтарных глазах стыло отчаяние: что же делать, что? Отказаться от плана? Лишить Рею и Итари шанса снова обрести счастье? Лишить капитана возможности продолжить свой род? Для мораллеса, воспитанного в строгом соответствии с традициями, семья означала детей. Боги наказали и его брата, и его самого тем, что детей у них не будет, род Этеро прервался уже, можно сказать. И он не мог допустить, чтобы прервался род Л’Энетар.
Уж лучше бы, действительно, вернулись они оба на корабль. А то посреди всеобщего веселья, в принципе, им же посвященного, Итари и Тигран чувствовали себя более одинокими и потерянными, чем на яхте. Обед прошел в ничего не значащих разговорах с соседями, а когда начались танцы, Итари остался сидеть в кресле у окна. Тогда решились подойти и пригласить красавицу-мораллеску другие гонщики. Тигран вопросительно посмотрел на капитана, но тот не поднял глаз на него. Тогда он тронул его ладонь пальцами, тихо шепнув:
- Потанцуй со мной, любимый, или я не заслужил толики твоего внимания?
- Иди танцуй, милая, - ответил Итари, глядя прямо в глаза, - я присоединюсь обязательно. Я же обещал. Иди. Мне будет приятно на тебя посмотреть. Постарайтесь, чтобы моя спутница не скучала, - обратился он к приглашающему гонщику и передал ему ладошку в тонкой перчатке. Тигран сообразил, что танцевать придется, как женщине, и покраснел. Но послушно последовал за своим партнером на этот танец.
Посмотреть капитану и впрямь было на что. Гибкий и грациозный, его Тигри и в женском облике просто таки излучал волны обаяния, очаровывая всех вокруг. Хотя и не позволял партнеру обнимать себя, держась строго на предписанном правилами расстоянии.
Когда Тигран смог, наконец, пересилить свое смущение и взглянуть на Итари, то понял, что трюк удался. Пусть тот зол и вынужден молчать, но танцевать им сегодня вместе. Куда бы ни уводил танец, Навигатор повсюду чувствовал этот взгляд, непривычный, прячущий за собой спокойствие и горечь. Но теперь иногда в нем мелькала и улыбка, и даже восхищение. Конечно, танец красавицы-супруги под приятную музыку - мог ли капитан остаться равнодушным?
Очередной кавалер вернул симпатичную, слегка раскрасневшуюся от комплиментов мораллеску супругу, а музыка все продолжала звучать, и Тигран, которому понравилось танцевать, которого захватило действо вечера, изобразил перед капитаном изящный полупоклон:
- Неужели мне так и придется танцевать весь вечер с чужими? И’Таар, нежный мой... - и вскинул умоляющие глаза, без слов прося прощения за все. Итари оставалось лишь, приподняв бровь, слегка покачать головой, как бы говоря: «Ну что с тобой делать?». Он усмехнулся каким-то своим мыслям и поднялся с облюбованного на весь вечер кресла. Подставил под протянутые пальчики открытую ладонь и вывел «супругу» на середину. И когда Итари начал движение вокруг Тиграна, тот сразу вспомнил все уроки танцев в Академии. Начатый капитаном танец был не очень модным, старинным танцем мораллесов. Когда партнеров соединяли только прикосновения кончиков пальцев. Когда танцующие по очереди обходили друг друга, умудряясь при этом смотреть неотрывно глаза в глаза.
Тигран и не заметил, как вокруг поредел круг - почти все предпочли любоваться таким редким зрелищем со стороны. Он не был уверен, знает ли Итари, что значит этот танец, знает ли, что истинное значение его давно стерлось? Что здесь и сейчас он чертит Круги Времени, Кольца Великого Змея. В древности это был танец жрецов и жриц Бога-Змея, символом течения времени, потом придворным. Потом утратил свое значение и забылся. Несколько десятков лет назад снова был в моде, и снова потерялся среди танцулек современности. Тигран всем сердцем сейчас звал: «Прости, поверь, я хочу тебе счастья!»
Не зря в этом танце нельзя было отводить глаз. Они читали друг друга, как открытую книгу. Читали про вину и обиду, про горечь потери и прощение, про ожидания и обещания... Всё, что невозможно сказать словами, можно сказать глазами под музыку танца Кругов. И когда музыка затихла так, что не слышно было даже дыхания присутствующих, Итари остановился. За кончики пальцев притянул к себе Тиграна и поцеловал прямо в губы, утверждая свое на него право и открыто демонстрируя свою любовь. Ничего прекраснее этого поцелуя Тигран не мог вот так сходу вспомнить. Да и вообще, а был ли смысл вспоминать? Он хотел жить этим моментом, здесь и сейчас. Забыть о том, что на них все смотрят, обнять любимого и всем сердцем быть с ним. Мимолетно промелькнуло сожаление, что мораллесам недоступно искусство ментальной беседы. Ведь для того, чтобы сказать, как он на самом деле любит, и как Итари ему дорог, нужно было прервать поцелуй. А этого он делать не хотел.
Капитан на пару миллиметров оторвался от отдающихся с такой готовностью губ и четко сказал:
- Валим.
Причем, если все вокруг присутствующие и не слышали, то, наверняка, поняли: за этим мужчиной очередь не занимать. Танцевальную, разумеется. Ни на что другое никто и не рассчитывал. А эти двое, будто окончив представление, раскланялись в разные стороны и направились к выходу. Не совсем, конечно, сбежали: их в космопорт, к борту «Любимой» доставили на транспорте администрации гонок, в роскошном пассажирском флайте. Искин открыл им вход, опустил трап:
- Ну, рассказывайте! Какое там место? Красиво? Море близко?
Итари почти рывками содрал с себя парадный китель и направился в душ.
- Вот Тигран. Он тебе все расскажет. Я ничего не видел, ничего не помню и ничего не хочу, - и закрылся на задвижку. Впервые за все время.
Даже у искина не нашлось слов на комментарий. Тигран тоже молчал. Только прошел в их каюту, достал из тайника, который давно уже не был тайной, свой старый дневник-планшет и забился с ним в самый угол кровати, подтянув колени к груди. Взял стилус в руку, но так и не написал ни слова. Только невидяще смотрел перед собой, не слыша вопросов Любимой и не реагируя. Отложил аккуратно планшетку, хотя с трудом подавил желание швырнуть ее о стену, достал бережно хранимый кристалл искина «Арго» и считыватель для него, и ушел в рубку. Молча подключил Ясона к терминалу, прогоняя тестовые программы и закачивая в кристалл новые и новые программы. Обновлял функционал, словно готовил искин к полету.
- Чем это ты занялся, даже не раздевшись? - Итари в одном полотенце влажно прошлепал босиком и уставился в терминал. - О, «Арго»!.. Что это тебе приспичило, на ночь глядя? Хотя... Закончишь, я в каюте, - капитан, развернувшись, вышел.
- Так, Тигран, в чем дело, а? Его опоили, отравили или что у вас там произошло? - через несколько мгновений строго спросила Любимая.
- Я сглупил, - Тигран поставил искин на закачку и поднялся. Рывком сдернул с рук перчатки, вспомнив почему-то первую брачную ночь с Реей, посмотрел на синяки на запястье, оставшиеся от хватки Итари и хмуро усмехнулся. - Просто я, как всегда, свалял дурака. Идиот, и это неизлечимо, Любимая.
Раздевался он аккуратно, снимая с себя деталь за деталью своего маскарада. Прошел в душевую, взял тоник и принялся стирать краску с глаз. Получалось, будто тушь размазалась от слез. Он всматривался в свое отражение, видя не себя.
«Ничего, все еще будет. Мы еще встретимся. И поговорим. И я стану тебе защитником, а не палачом. Слово... мое слово, Рея... Чего оно стоит?»
В каюте-спальне было темно, хоть глаз коли, но Тигран не стал зажигать даже маленькую лампочку. Прислушался: неужели спит?
- Не сплю. Заходи, - негромкий голос капитана раздался будто сверху, и Тигран вздрогнул. Он помнил расположение мебели в каюте, но все равно вытянул руку, пробираясь к постели. Наступил босой ногой на что-то, дернулся, теряя от неожиданности равновесие. Ушибся о край кровати, шипя, плюхнулся на постель, глаза постепенно привыкали к темноте. Но он уставился в потолок, не пытаясь разглядеть, где Итари.
- Живой? - кэп лежал на спине, так же уставившись в потолок. И чего там такого интересного? Ну, им двоим, верно, видней.
- Вполне, - тихо ответил Тигран. Он не шевелился, но ему казалось, что туже натягиваются невидимые нити, связывающие пилота и капитана. Словно он - катушка, на которую их наматывают. Виток, еще виток. И уже просто физически невозможно чувствовать расстояние между ними. Тигран тихонько поерзал, чуть придвинувшись. Напряжение только усилилось. Хотелось или вскочить, разрывая эти нити, или позволить им уже притянуть себя.
«Привязанность - это оно? - подумал пилот, - Или это не то понятие?»
Его рука без участия рассудка медленно, миллиметр за миллиметром, придвигалась к боку капитана. И вдруг Итари, в миг обернувшись, сжал - до крика, до боли! - Тиграна в железных руках. А сам рычал, задыхаясь, в ухо куда-то, в шею, рваным шепотом:
- Ты мне сделал больно! Слышишь, ты так мне сегодня больно сделал!..
Тигран сжал зубы, давя в себе стон, и только подался навстречу ранящим его рукам, резко выдыхая.
- Я не подумал. Прости... Я не хотел тебе боли, Итари...
- Ты... ты… - беспорядочно повторял капитан, не находя слов и бездумно сминая под собой податливое тело, пытаясь хоть как-то объяснить, рассказать о том, чего стоил ему этот день.
«Я верну ее тебе, верну, чтобы ты забыл эту боль. Верну, потому что ты ее любишь. Ты ее любишь...»
Боль не шла в сравнение с той болью, что приносили приступы лихорадки, а значит, он мог вытерпеть все. В понимании Тиграна - это было правильно. Он расплачивался за свою ошибку.
Итари наклонил голову и приник поцелуем к прерывисто дышащему рту Тиграна. И не отпускал несколько минут. Если можно трахнуть языком и губами, то капитан сейчас это сделал. А потом оторвался и прямо в горячую глубину рта жарко зашептал:
- Я не хочу, чтобы ты становился ею. Я хочу, чтоб всегда был ты, только ты. Перестань уже думать о прошлом, прошло оно, слышишь! Я уже всё пережил, со всем согласился, все в голове перестроил. Хочешь, открой, загляни! Там ведь ты, только ты. Зачем ты еще мучаешь меня? И сам тоже...
А руки в это время не молчали - прижимали, обнимали, сминали и ласкали. До одури ласкали, до возгорания. Пилот льнул к этим рукам, в душе возражая, но не проронив ни звука. Только обхватил Итари ногами, оплел его, как вьюнок оплетает опору, открываясь, принимая его, как всегда - не оставляя себе шанса на спасение. Отдаваясь Итари каждой частичкой души и тела, полностью и безоговорочно.
- Простииии... меня... Роэнлин...
- Не прощу, - хрипел Итари, - ты постоянно мне врёшь! Уже постоянно! Ты думаешь, я слепой и глухой? Ты не здесь, не со мной, ты весь в каких-то своих думках! Что ты напридумывал за то время, пока был в Интерге? Или за то время, пока летел? Пока валялся в кибермеде - что придумал? Во что собираешься еще ввязаться? Я не знаю, пока не знаю, но чую, что, когда узнаю, поздняк будет метать икру! Поэтому я тебя... я тебя...
Твердые колени уже были между раскинутых тиграновских ног, жесткие ладони уже отбросили простыню и хозяйничали по телу пилота, как могли и как хотели. Итари кипел и возмущался, и ничего не мог с собой поделать - какой там спокойный разговор! Рядом с этим мораллесом сносит башню так, что успевай ловить, а капитан тоже не из самых невозмутимых.
- Я не вру! - наконец, сорвался на крик пилот. На дикий, совершенно безумный крик. Полный того отчаяния, с которым Тигран пытался безуспешно бороться с того момента, как очнулся в кибермеде впервые. Тогда, больше года назад. - Я не лгу тебе! Не лгу! И не буду никогда лгать! - острые ногти вцепились Итари в плечи, Тигран пытался и оттолкнуть его, и притянуть к себе одновременно, он уже и сам не понимал, чего хочет. Копившееся напряжение выплескивалось в этот момент с таким накалом, что, владей хоть один из них пси - яхту разнесло бы на осколки.
- Не врешь?.. А что ты делаешь? Может, и не хочешь, но врешь... Да где она?.. Молчишь, а потом - бац! И вот это твое молчание - и есть враньё чистой воды! Даже хуже! Нашел... Прибить тебя за твое молчанье мало, мозги мне вынес, сука мораллесская!
И Итари, и Тигран вздрогнули одновременно, когда жаркие пальцы в прохладной смазке чувствительно проникли в глубь. И капитан, на миг заткнувшись, почувствовал, как упрямый любимый обнял ногой его за спину.
- Не умею... Не умею я иначе... Прости... - Тигран задохнулся: капитан совершенно безжалостно пользовался его раскрытостью, ласкал жестко и не давал и единого шанса отстраниться, да он и не хотел.
- Еще... Да твою ж в душу... Боги! - пилот чувствительно укусил Итари за плечо, сдерживая крики, но все равно глухо стонал от каждого движения пальцев внутри. Итари ловил губами эти стоны, будто знал, что вот они - истинные, немолчаливые тиграновские мысли. Языком трогал дрожащие губы, выдыхал пойманные вздохи. На следующее «Ещё» щедро добавил еще один палец, но сам не двинулся, прижав Тиграна грудью, чтоб не рыпнулся против его желания.
Пилота било крупной дрожью, от невозможности хоть как-то повлиять на процесс. Он заходился хриплыми долгими стонами, потом уже жалобно вскрикивал, когда Итари намеренно дразнил его то легкими касаниями к самым чувствительным местам внутри его тела, то жесткими, резкими движениями вгоняя в него пальцы и медленно вытаскивая.
- И’Тааааааарррр... Еще... нет, хватит... пожалуйста... Не могу больше, ты скотина, садист, сволочь... Ещеееее!
- Да... да... - соглашался неизвестно с каким высказыванием капитан, прикусывая жилку на нежной шее, облизывая подставленное ухо. Но ничем больше не наградил выдирающегося из рук Навигатора, держа собою лучше всяких цепей. Даже прижаться к себе нижней частью корпуса не позволял - мол, вот еще баловство. Только пальцы - длинные, настойчивые, наглые, скользкие - заставляли умолять еще больше, еще жарче, вырывали такие признания, о которых Тигран предпочел бы помолчать.
- Я люблю тебя… Я жить без тебя не могу, дышу тобой, слышишь? Да ты трахнешь меня уже, или нет, скотинаааааа…
- Или нет. Пока, - уточнил сбитым голосом Итари.
Тигран дернулся снова:
- Что «пока»? Что?!
- Ну, пока не расскажешь что-нибудь похожее на пра... - Итари, стиснув губы, переждал укус Тиграна в плечо. - На правду. Вот тогда свяжу тебя и буду только трахать... Как тебе такая перспектива?
Мучающие и приносящие наслаждение пальцы крутанулись внутри, а к ним, поглаживая растянутый и горящий вход, попросился четвертый. Тигран взвыл не своим голосом, забился в стальной хватке, но только напрасно потратил силы. Попытался сдвинуть ноги, добился же только того, что сильнее прижал к себе Итари, и три его пальца почти целиком, скрылись в теле пилота. Мораллес хватанул жаркий воздух раскрытым ртом, захрипел, не в силах ответить. От острого наслаждения вообще все связные и несвязные мысли из головы вынесло. Итари и сам выстонал что-то в его макушку, но не дал себе сорваться. Остановился и остановил все движения, пока этот пожар под названием «Тигран» не сжег на своем пути и себя, и его. Только тихие поцелуи по взмокшему лбу:
- Что, солнц, так? Или не согласен?
Этот момент без движения, без намека на то, что произойдет в следующий миг, был, пожалуй, куда мучительнее пытки наслаждением. И ответил Тигран совсем не то, что собирался:
- Согласен, - выдохнул остатками воздуха в легких, замер, пытаясь снова вдохнуть, но горло, пересохшее и саднящее от крика, сжалось, по телу прошла волна дрожи. Итари засмеялся во влажные прилипающие пряди, погладил об них щеку:
- Лап мой, звездный мой... С чем согласен-то - понял? - его пальцы внутри, в момент ставшие ласковыми, тоже погладили так нежно, так восхитительно ласково.
- Со всееееем... Любимый, пожалуйста... я не могу больше! - сорвался на всхлип Тигран, пытаясь поймать губами его губы. И, одновременно, еще сильнее сжать его бедрами, прижать плечи к себе руками.
- Так, по пунктам, пожалуйста, а то я опять попаду в твою ловушку, - неумолимый Итари наслаждался реакцией Тиграна на малейшее движение. Дождался очередного стона-выдоха и уточнил: - С чем согласно моё солнышко? Не мучай меня, отвечай, - и губы заскользили по запрокинутому лицу. Снова всхлип, и мораллес сбивчиво, запинаясь от каждого движения Итари, выстонал:
- Праааавду... всегдааа, что бы ни... ааахххх! Что бы я ни придумал... - и чуть более осмысленно, получив капельку передышки в паузе между ласками: - И чтоб связал и трахал - тоооо...жееее...
- Щеееедро, - протянул восхищенно Итари,- обманешь ведь... Но я поверю тебе, звездный мой, сейчас опять поверю...
Он снова наклонился и приник к сладким накусанным губам, которые пытались что-то еще выдохнуть, но не успели. Снова не дал придти в себя глубокими поцелуями, сосредоточившись на теперь уже набирающем темп поршне из стиснутых пальцев. Они то погружались на самую глубину в бешеном ритме, то заставляли выгибаться, проворачиваясь. Итари чувствовал бешеное желание Тиграна, усмехнулся с мукой: «И кого сейчас наказываем, непонятно...» и страстно приказал в стонущие губы:
- Кончи! Кончи сейчас! Немедленно!
Недвусмысленный приказ сорвал последние ограничения, Тигран только и смог, что податься еще ближе, насаживаясь на мучающие его пальцы, и все его нутро свело острым спазмом дикого, почти болезненного удовольствия, которое волной прокатилось по телу, и еще-еще-еще! Собственный животный крик наслаждения эхом отдался в голове, где не осталось ни единой мысли. В себя пришел от невозможности нормально вдохнуть. Это Итари, не оставляя в покое истерзанные губы Тиграна, уже не целовал, а просто крепко прижимался к ним, рвано дыша. Капитан яростно ласкал себя сам, прижимаясь к навигатору.
- Нет, не так! Пусти! - трепыхнулся Тигран, мокрым от пота и собственного семени животом проскользил по телу Итари вниз, жадно и предвкушающе облизываясь. Отвел его руку, взамен приникая ртом, прижимая к себе его бедра так, что должны были остаться синяки…
Потом лежали оба, приходя в себя, дотрагиваясь друг до друга только подушечками пальцев, пока Итари не выдохнул:
- Вообще-то, подразумевалось, что ты связанный лежишь...
- Дааааааа? - искренне удивился Тигран. - А мне кто-нибудь это дал понять? - хихикнул, потом еще раз, громче, потом просто заржал в голос, всхлипывая и похрюкивая в плечо Итари. Попытался успокоиться, серьезным тоном произнеся:
- Кхм...извини, просто... - и снова хохотал, отпуская эмоции.
Итари сначала улыбался, потом и его заразило, и он, выстонав: «Сволочь...», тоже рассмеялся, в шутку отпихивая от себя уже слабого от хохота Тиграна.
- А я тебя люблю. Жить без тебя не могу, - смех пилота оборвался как-то незаметно. Он прижался лбом к плечу капитана и тронул шершавыми и горячими, вспухшими губами его руку. - Я буду с тобой, пока ты меня любишь.
- А это и не надо: не надо без меня жить, быть, любить и мочь. Это надо делать только со мной. И, если все ограничивается «пока я тебя люблю», то быть тебе со мной всегда-всегда. Как только начну что подозревать, то ты уже подписался: разрешения я спрашивать больше не буду.
- А ты в этот раз его спрашивал? - ухмыльнулся мораллес, причем, даже в полной темноте эта ухмылочка чувствовалась по голосу.
- А надо было? Ну, прости, я ж потом спросил, - легко отмазался Ит.
- Да тебе можно все, даже не спрашивать. Только в следующий раз ты смазки не жалей, о’кей? - Тигран поерзал задом и тихонько простонал. Капитан перевернул пустую баночку:
- Как видишь, вся на тебя ушла.
- А задница все равно болииииит…
Глава восьмая.
Гонка во времени и пространстве
«...через три недели пациентка очнется, наложение психоматрицы прошло успешно...»
Тигран судорожно вздохнул, но кроме этого, да еще того, что вся кровь отхлынула от сердца куда-то в непонятную бездну, ничем не показал своего замешательства. Даже руки, держащие планшет, не дрогнули. Он пролистал письмо из клиники дальше, почти не видя слов, вникая только в основной смысл, который гласил: через три недели Рея, которую клонировали по его просьбе и за его деньги, проснется. Тигран сначала дико перепугался, что снова потерял кусок из памяти. Почти полугодовой. Но все оказалось проще: просьбу знаменитого Навигатора яхты «Любимая» уважили настолько, что очередь на клонирование, которая должна была тянуться около девяти месяцев, сократили до трех. И теперь... что теперь? Одно дело решать, представлять, как это будет, как сказать, как себя вести, то есть планировать, но - ведь это еще когда будет!.. А сейчас надо действовать всем, даже самому себе, вопреки.
Тигран вспомнил, как тайком, пока Итари был занят приведением «Любимой» в порядок после гонки в астероидном поле, собрался и поехал в клинику клонирования. Уже в своем собственном облике, а не в маскараде. На поклон к матери секретаря Кашиара, заведующей центром клонирования. И под ее острым, как жало скальпеля, взглядом, не сумев выдавить ни словечка заготовленной заранее версии, признался во всем. Полностью, с ужасом осознавая, что вручает свою, Итари, Реину жизни в руки этой хрупкой, как узор инея на стекле, женщине. Тарленийка только величественно качнула головой:
- Хорошо, господин Тигран, или вас теперь звать Инерин? Мы займемся этим вопросом.
Действительно, «они занялись» этим вопросом. Тигран получал только отчеты о том, что из клиники, где умерла Рея, получены ДНК и психоматрица, что решается вопрос о возможности ускорить процесс и еще счета, счета, счета...
Он выгребал все подчистую со своих счетов, оставшихся от прежней жизни. Не сожалея ни об одном кредите. Денег было достаточно, но вот времени у него оставалось все меньше. Каждый прожитый день приближал развязку. Каждый час. Мораллес осознавал это, как и то, что крыша у него съезжает окончательно. Только не знал, что с этим делать, и надо ли вообще что-то делать. Он просто физически начинал испытывать боль, если рядом не было Итари. Хотя иногда мелькала мысль о том, что, может быть, надо что-то придумать и начать отвыкать от скоро уже не его супруга. Но тогда руки судорожно проверяли, все ли колечки на месте, ведь Тигран так к ним привык, что даже не всегда помнил, что носит. Только он пытался отдалиться от Итари, как тот нарушал все одним своим появлением и теплым взглядом.
Иногда Тигран просыпался среди ночи, загнанно дыша от очередного кошмара, шарил по постели: на месте ли Итари? Вздыхал свободнее: здесь, никуда не делся. И холодел от одной только мысли, что придется расстаться. Сам понимал, что поступает, как идиот. Но не мог находиться дальше, чем требуется, чтобы протянуть руку и коснуться плеча полукровки. Итари, разумеется, замечал изменения в любовнике, но, один раз спросив, что стряслось, получил ответ «все в порядке» и больше не спрашивал. А тому, что Тигран был всегда рядом, прижимался и целовался, как умалишенный, только радовался. Ведь где-то глубоко-глубоко в душе он боялся, что Тиграну скоро станет с ним скучно, и понесет любителя приключений за этими самыми приключениями.
И вот теперь сидел пилот и смотрел на свой приговор. Потом тщательно стер письмо из памяти планшета, закрыл его и спрятал подальше, за книги. Три недели реабилитации. Время, которое он может провести рядом с Итари. Нельзя терять ни секунды. Любимая холодным голосом «настоящего» искина сообщила, что капитан требует второго пилота в рубку. Вот еще проблема! Любимая точно придерживалась мнения, что Тигран не должен воплощать задуманное без согласия Итари. Она не выдала Тиграна, когда он все же начал это дело. Но и общаться перестала, обращаясь к Навигатору сугубо по делу и официально. Это было так больно, что пришлось замкнуться в ответ. Только изредка, когда Тигран был уверен, что Итари его не услышит, он пытался дозваться до искина, поговорить снова, как с другом, как с сестрой, донести до нее свои мысли. Но напрасно: Любимая просто молчала.
Тигран подхватился и через секунду уже обнимал своего капитана, наклоняясь через его плечо, стоя позади капитанского кресла:
- Что случилось?
- Да ничего не случилось, - довольно отозвался Итари. - Вот смотри, гонка через Тевтонский проход! Мы, кстати, даже приглашение можем не ждать, а так заявиться, представляешь? Но я всё же отослал заявку на участие, а то, вдруг победим, - он подмигнул, - неудобно будет! На подготовку неделя! Успеваем же?
- Ооооо! Самая сложная реальная трасса века! Ловушки и два потока космического ветра! Итари, не надо. Я боюсь, - мораллес сказал это прямо, честно глядя в глаза капитану. Признаваться в собственном страхе было не стыдно. Итари растерянно посмотрел в глаза второму пилоту:
- Не хочешь?.. Вот не ожидал... Может, подумаешь? Ведь не всегда же нам выигрывать, можно и просто пройти трассу… Пусть это будет наш с тобой личный выигрыш.
- Проиграть я, конечно, могу... Нет, я просто боюсь потерять тебя. Эта трасса - «Трек смертников», ты что, не слышал? Каждый пятый влетает в астероидное поле, каждый седьмой - попадает в шлейф радиоактивного ветра.
Тигран только на секундочку представил себе, как бьют по обшивке «Любимой» камни и как накаляется противорадиационное покрытие корпуса, и этого хватило, чтобы вздрогнуть в ознобе от страха.
- Родной, ну, ты что? Разве с моим пилотом такое может случиться? С тобой мы не может быть ни каждыми пятыми, ни каждыми седьмым, это же ты, я и Любимая! - Итари потряс Тиграна за плечи, стараясь убедить. - Мы будем друг друга беречь и лететь к финишу. Я так мечтал участвовать в этой гонке, и только с тобой уверен, что она будет наша!
- Хорошо, - скрепя сердце, согласился мораллес, сжав ладони на плечах капитана так, что наверняка остались следы. - Гонка будет наша. Только пообещай мне, что потом мы вернемся на Варраис, проследим, чтобы отделку дома и сад закончили так, как мы хотели?
Итари постарался спрятать усмешку, но не смог:
- Прости, но это так смешно: ты больше стал думать про дом и сад, чем про гонки и корабли! Но нам скоро не на что будет содержать и дом, и сад, и Любимую. Ведь налоги никто не отменял еще, а кроме, как летать и участвовать в гонках, мы ничего не можем. То есть, можем-можем, - быстро исправился капитан, - но не хотим!
- Не хотим, - эхом откликнулся Тигран, наклоняясь и целуя его в шею, под ухом. Не отнимая губ, слушал, как бьется под кожей жилка. - Я не стал больше думать, я просто хочу место, куда можно прилететь и расслабиться после гонок. Место, которое мы сможем назвать домом, кроме яхты. Конечно, «Любимая» всегда была и будет на первом месте, но... Я, наверное, слишком мало времени провел в космосе и еще не стал таким отчаянным космитом, как ты, - он даже улыбнулся, спрятав глаза за челкой.
- Проложить курс, мой капитан?
- Приступайте, второй! - Итари, вопреки своим словам, удержал Тиграна рядом и заглянул под занавесь волос. Пока тот не поднял голову и не получил благодарный поцелуй в нос. Тигран сдержал вздох, улыбнулся в ответ озорным глазам и отошел на свое место. Впрочем, через какое-то время Навигатор в нем победил все остальные сущности Тиграна, раздирающие его душу на части. И пилот погрузился в расчеты. Проложил курс, задал управление для искина и взялся выискивать в сети все упоминания о трассе, на которой им предстояло сразиться с другими гонщиками. Он помнил, что у Итари на Тевтонский проход целое досье: кто, когда и как победил. И сейчас у них была всего неделя, чтобы попробовать суммировать общий опыт и, пройдя один из самых сложных маршрутов, самим подняться на ступень выше. Ведь даже не победа, а только участие в такой гонке открывало дальнейшие возможности.
Вот этим они и занялись вместе, позабыв про всё. Если бы Любимая не напоминала про сон, обед и необходимость отрываться от работы, они бы не отрывались от вычислений и симулятора.
Ответ на заявку на участие в гонках Тевтонского прохода пришел вместе с новым письмом из клиники. Тигран не стал даже смотреть его, с ходу отправил в закрытую паролем папку. Все равно там одни счета и отчеты о самочувствии клона Реи. Ими можно заняться и позже. А пока он сосредоточился полностью на изучении маршрута. То, что им предстояло, можно было с полной уверенностью назвать самоубийством. Но только не сейчас, когда мораллес почти достиг своей цели. Так тщательно он не просчитывал курс еще никогда, так долго и жестоко не гонял искин в тестовом режиме тоже еще ни разу. Вспомнился почему-то побег от корабля Интерга. Наверное, потому, что напряжение тогда так же зашкаливало. К планете, с орбиты которой они должны были стартовать, яхта прибыла за сутки до намеченного срока. Приземлились в небольшом порту, и Итари пошел регистрировать их в комитет гонки. Тигран же сидел в рубке, отдыхая от перелета, да и наружу он предпочитал теперь не выходить.
- Любимая, поговори со мной.
Когда искин холодно ответил: «Второму пилоту нужен собеседник?», Тигран даже вздрогнул. Ведь позвал Любимую больше по привычке, так соскучился за последнее время. Ему не хватало ее подколок, советов, поддержки и даже споров.
- Нет, прости, мне нужна Любимая, а не машина, - Тигран сгорбился в кресле, закрыв лицо руками. Ему и без того было не слишком хорошо, а напоминание о том, что поддержки от искина он уже не дождется, делало все только хуже. В мозгу словно тикал метроном, отсчитывая минуты жизни. Итари был тогда прав: без него пилот не будет жить. Сможет, наверное, существовать, дышать, но вот жить - не будет. Слишком многое отдал, слишком туго привязался к капитану, чтобы суметь уйти. Хотя, мораллес был живуч, как степная трава, рано или поздно он очнулся бы и начал жить снова.
- Зачем тебе я, Тигран? - неожиданно мягко откликнулся искин, - у тебя же есть любимый. Это с ним ты должен обсуждать то, что делаешь. А потом уже со мной.
- Если я ему хоть заикнусь о том, что делаю... Итари меня убьет. Мне страшно, и я не могу выдавить из себя ни слова. Просто не могу, - выпалил пилот, нервно рванув себя за прядь распущенных волос. Это тоже давала себя знать привычка из прошлого.
- Ты просто не пробовал. А чем дальше, тем труднее. Вот сейчас тебе тяжелее ему рассказать, чем до того, как начал клонирование. Завтра будет еще трудней, чем сегодня. И так ты дотянешь до последнего, огорошишь его, и получится, что Итари в один момент потеряет все, что имеет, плюс к этому на руках у него будет Рея, которая еще неизвестно как отреагирует на то, что она - не она, а клон. В моей памяти я не нашла ничего, что говорило бы о позитивном отношении Реи к этому процессу. Ты не думаешь о себе, хотя страдаешь. Сейчас уже назад клонирование не повернуть, так дай возможность Итари привыкнуть к этой мысли! - было такое ощущение, что Любимую прорвало, что ей тоже надо высказаться, так горячо она старалась убедить.
- Ты не понимаешь, просто ты не видела его лица, когда он услышал ее имя из моих уст в маскараде «под Рею». Я будто ребенка обманул, поманил лакомством, самым желанным - и не дал, мало того - бросил в пыль и растоптал. А Рея хотела жить и быть любимой. Это я помню точно, не думаю, что за то время, которое я гонялся за ней, - на этих словах голос пилота дрогнул от ненависти к самому себе «из прошлого», - она успела переменить свои желания.
- Эх, Тигран, Тигран...- вздохнула Любимая. - Ты веришь только в собственные доводы и вокруг видишь только то, что их подтверждает. Я считаю, что ты сделал громадную ошибку, не посоветовавшись с Итари до начала процесса. А сейчас, к тому же, ты молчишь. Как же ты мало знаешь Итари, если не понимаешь, как оскорбит его это твое молчание! Ведь ты же видишь: он от тебя не скрывает абсолютно ничего. Если его что-то интересует, занимает, он тут же рассказывает тебе об этом. Помнишь ваш разговор? Прости, это случилось в очень интимный момент, но я слышала. Ты обещал ему говорить обо всем. А он до этого тебя обвинял во лжи.
Тигран поднял голову и хотел что-то сказать, но Любимая перебила:
- Понимаешь, он не винил тебя в том, что ты назвался Реей. А только в том, что ты НЕ СКАЗАЛ, что собираешься делать. Твое молчание для него - ложь. И ты молчишь до сих пор, как последний трус. Хочешь именно таким остаться в памяти Итари?
- Нет... - Тиграну будто нож провернули в сердце от последней фразы искина, - Нет, я скажу, слышишь? После гонки. Он хочет выиграть - я смогу это сделать для него. И потом - пусть делает, что хочет. Убьет, затрахает до смерти, как обещал, выкинет в космос...
Входной люк щелкнул, и радостный голос капитана с порога возвестил, что с бумажками покончено, и старт гонки через шестнадцать часов. Он еле устоял на ногах, когда вихрь по имени «Тигран» бросился ему на шею и вжался со всего разбегу. Итари едва успел его подхватить:
- Небо! Ничего себе, вот так встреча! Меня что - месяц не было? Солнц, да что с тобой?
- Все хорошо, хорошо, даже отлично! - сумасшествие пилота можно было видеть невооруженным глазом. Он улыбался так, словно это было самым важным на свете - улыбаться любимому. - Мне надо... надо рассказать тебе что-то, только это после победы, когда мы выиграем! Мы же выиграем, я знаю.
- Конечно, выиграем, я уверен! А это хорошее, что ты мне расскажешь? Или опять нечто в твоем репертуаре? - Итари картинно свел брови и старательно сморщил лоб. - А ну, колись, мне успокоительное уже начинать принимать?
- Помнишь, я тебе обещал подарок на Варраисскую гонку? Ну, я знаю, что прошло меньше времени, чем год. Он тебе понравится, я думаю. Обязательно понравится, - Тигран поднял голову, заглядывая в глаза капитану с такой надеждой, что тот заранее скажет «да». Хотя и понимал - ответа именно на этот вопрос он не знает, и узнать боится.
- Так я, помнится, проиграл, поэтому своим выигрышем ты и пользуешься с тех пор... - Итари лукаво закусил губу. - Ну, если точно-точно понравится, то хорошо. Вот ты гад! Растравил, а теперь жди, дорогой капитан, до конца гонки! Эх, не служил ты в «Черных Дьяволах», а то знал бы, что нельзя откладывать хорошее на завтра. Завтра может не наступить.
- Я обещаю выиграть. И завтра наступит, - непослушными губами улыбался пилот, - Мы же вместе, значит, мир все еще живет. Идем, я тебе кофе приготовлю. И спать надо лечь. Двое суток с перерывом только на час на дозаправку - это тяжело. Будем отдыхать по очереди, а Любимая подстрахует, да?
Итари, не выпуская своего пилота из рук, наклонился и поцеловал:
- Ты прав, Звездный, мир живет, пока мы рядом. Мое Небо и твои Боги не допустят, чтобы ты меня покинул. Несправедливо это будет, я считаю!
- Давай не будем пока об этом, хорошо? Просто попьем кофе, а лучше напитка из артасии, он расслабляет нервы. И спать, просто спать, - Тигран осторожно высвободился из рук Итари, но тут же прильнул к нему снова, потянул за собой в кухонный отсек.
- Вот так всегда, - недовольно бормотал Итари, все же послушно следуя за Тиграном, - поманит-поманит, а потом «всё, спать, просто спать»... Даже кофе не даст, напоит гадостью успокаивающей, чтоб не приставали к нему... А я кофе хочу и шоколада, и еще чего-нибудь...
Сейчас Тигран готов был расстелиться ковриком, не то, что сообразить банальный кофе с шоколадом. Так что капитан получил все, что заказывал, и «еще что-нибудь» в придачу. На обычный секс это походило так же мало, как кактус - на тополь. Тигран будто не только с ума сошел, но и с гормонального баланса съехал - и отдавался, и брал яростно и без признаков усталости, и только когда измотал капитана до полной неспособности пошевелить даже языком, заботливо укрыл его и поцеловал в лоб:
- Спи, мой нежный. Я тут, рядом.
А сам еще некоторое время, прислушиваясь к спокойному дыханию спящего Итари, подробно и четко записывал все события, начиная с того приснопамятного вечера после победы в гонке на Варраисе. Все, до слова. Спрятал дневник, закончив, свернулся, плотно притершись к боку Итари, и уснул, будто провалился в черную бездну. И кошмары этой ночью его не мучили. Решение принято, а отступают только трусы.
Против ожиданий, началась гонка совершенно спокойно. «Любимая» стартовала с точностью до секунды, разогнавшись в пространстве за минимальное время. Капитан и пилот старались не напрягаться, зная, что, даже в случае нормальных условий полета, выдержать такое время будет нелегко.
А условия нормальными не были даже в начале. Хотя бы потому, что на всем протяжении маршрута гонки его пересекали короткие и длинные шлейфы космического ветра. Это мощные течения неизученных пока еще частиц, которые движутся с невероятной скоростью, и считаются остаточным излучением того взрыва, который породил эту вселенную. Они опасны, в зоне ветра начинают сбоить все приборы - электронные и даже механические, разве что кристаллам искинов космический ветер не враг.
Тигран старался провести яхту там, где воздействие излучения было меньше всего. И за максимально-короткое время. Это было нелегко, ведь иногда потоки меняли направление и расширялись в самый неподходящий момент. Пару раз «Любимую» чувствительно задевало, но искин немедленно, в считанные секунды, восстанавливал программу курса снова. И яхта летела по заданному маршруту без проволочек.
Потом они прошли «Ворота» - два крыла громадной туманности, которую все тот же ветер с каждым годом собирал во все более компактный клубок, и раскаленный газ чувственно облизал весь корпус яхты. Будто «Любимая» окунулась в край хромосферы звезды. Внутри людей едва спасали кондиционеры и система регенерации воздуха. Тигран понял, почему еще ни один тарлениец не смог победить в этой гонке. Они просто не выдерживали нескольких часов в настоящем аду. В короткие передышки от вихря до вихря, которые достаточно точно прогнозировал искин, Тигран мог облокотиться на спинку кресла, капитан, отвлекаясь от пульта, подавал пилоту минералку, а после трех часов жары отстегнулся от своего кресла, стянул китель и помог Тиграну тоже раздеться. Шипеть на него было некому, Любимая была слишком занята передачей данных. А риск того стоил - хоть нагретая, но струя воздуха из кондиционера могла немного остудить тела через легкую ткань. Тигран искренне поблагодарил - мысленно. На слова у него не хватало сил. Потом по связи на команду «Любимой» рявкнули, и только тогда пилот понял, что стандартные сутки гонки они прожили, и перед яхтой маячит громадина Титана - танкера, и у них есть целый час на отдых.
Итари решительно отстранил пилота от разбирательств с дозаправкой, и тот, откинув кресло, потихоньку потягивал кофе, слушая маты по поводу заправщика и нежную воркотню капитана с Любимой - тот искренне считал, что искин тоже устает от гонок. Держать глаза открытыми было тяжело, но кофе и укол стимулятора помогли Тиграну взбодриться и проснуться. Время отдыха пролетело так быстро - он едва успел сходить в душ и схватить сделанные Любимой горячие бутерброды, скормить их Итари с рук, пока тот перенастраивает консоль, почти угробленную в очередном завихрении космического ветра. И снова прозвучал «Старт».
Вторые сутки гонки ознаменовались сразу двумя астероидными полями, и ловушками разной степени сложности. И не раз, и не два команда становилась свидетелем того, как впереди и позади них погибали другие претенденты на выигрыш. Всё это они переживут потом, их потом достанет страх за свою жизнь и жизнь любимого, а сейчас надо было лишь, закрыв сердце, не позволять разуму отвлечься на вспышку на большом экране и скупое сообщение от Штаба гонок, о том, что кто-то сошел с дистанции. Потом Тигран будет осознавать, что смерть едва не унесла их, когда прямо по курсу, в каких-то десятках метров неожиданно возник остро изрезанный бок астероида, которого только что не было ни на экранах сканера, ни в зоне видимости камер. А в этот момент он, вцепившись в контроллеры, раня запястья иглами контактов, выводил «Любимую» из зоны столкновения, хрипя сорванным горлом: «Не отдам!»
Из-за резкого поворота яхта снова на долю секунды попала в очередной поток космического ветра, но на сей раз куда неудачней: выбило всю систему регенерации воздуха, которую искин исправить не мог. Запасной контур системы жизнеобеспечения тоже не подключался. В надежде, что «авось» сработает, капитан пытался перезапустить ее с консоли, а после, когда стало понятно, что это не поможет, снова решительно отстегнул ремни.
- Куда?! - завопили пилот и искин в один голос.
- Держи ровней! - приказал капитан и выбежал из рубки.
Тигран не мог, никак не мог отвлечься, мог только сквозь стиснутые зубы повторять: «Итари!.. Итари!..» и вести яхту дальше.
- Все в порядке, я возвращаюсь, - по громкой связи передал капитан, да и Тигран уже почувствовал прохладный ветер из кондиционера.
Снова из ниоткуда появились уже несколько астероидов.
- Бля, им что, тут медом намазано?! - возмутился Тигран, - Держись, Итари... хоть за что-нибудь держись, - все, что было не закреплено или разболталось в крепежах, полетело по коридору и помещениям яхты, когда Тигран начал уводить ее из смертельной ловушки. Мигнул и погас левый обзорный экран - «Любимая» лишилась одной из антенн. Тигран яростно выругался, помянув все кольца Бога-Змея. Не помогли ни молитвы, ни упомянутые змеи, когда последний из астероидов жестко прошелся боком по обшивке. Яхту откинуло в сторону, как резиновый мячик. А когда Тигран, не потеряв управления, выровнял «Любимую», вернув ее на курс, и оглянулся, то увидел задраенную дверь рубки. А значило это только одно: разгерметизация где-то в салоне. Где был в это время капитан. Пилот посерел и взвыл. Но почти мгновенно взял себя в руки:
- Кэп?! Отвечай, Итари! Ответь! Любимая, где пробоина? Какая степень тяжести повреждений? И где, Интерг меня побери, капитан?!
- Повреждена обшивка. Пять процентов повреждения керамоброни, трещина в корпусе возле медотсека. Капитана не вижу. Он не отвечает. Я зову его. Камеры отключены, - голос Любимой был холоднее векового льда. - Смотри вперед, пилот! Держись курса! Через две минуты слева газовый поток. Я подключу Ясона, он будет выполнять капитанские функции.
Сердце Тиграна больно ударилось о ребра и замерло. Все эмоции и краски сошли с его лица, превратив его в маску из белого воска. Вхождение в боевую форму было мгновенным и глубоким, тот, кто хоть раз видел офицера Интерга в этом обличье, гарантированно видит его в кошмарах. Виртуозное управление искалеченной яхтой помогло им выбраться из этой ловушки, не влететь в метеорный поток и последний рукав космического течения перед финишем. Но и не позволило Тиграну понять, что они победили. Как всегда, как никогда раньше. Он ввел яхту в ангар станции на орбите финишной планеты, дождался возможности разгерметизации и открыл люк. Поднялся, отстегивая окровавленными руками свои ремни, держась неестественно-прямо, вышел в коридор. Под обрушенным потолком не наблюдалось ни открытой трещины, ни повреждений - обшивка «Любимой» снова выдержала удар, вероятно, только распоров об астероид шов. Уже не разобрать, что и где, да Тигран этого и не пытался сделать. Он педантично разбрасывал всё, замерзшее и обледеневшее, ставшее в один миг хламом. Ему нужно было только одно.
Если бы Итари попал под вакуум... Но следов крови пилот не видел, только свежие капли, срывающиеся с его распоротых иглами мнеморекордеров запястий. Он упрямо пробивался через искореженные останки потолка и обрушенной обшивки, пока не добрался до конца. И не замер, как выключенный андроид: тела он не нашел. Этого почти отключающийся от усталости мозг пилота понять и переварить не мог. Он рванул заклиненную дверь каюты, протиснулся в узкую щель и тщательно осмотрел все, даже шкафы. Итари там не было. Он спустился в технические отсеки и двигательный, протиснулся в ремонтную шахту, куда капитан не смог бы влезть при всем желании. Выбрался снова в коридор и открыл внешний люк. Встречающие победителя люди отшатнулись - на них шел совершенно невменяемый, готовый убивать мораллес.
Тигран поднял взгляд - над встречающей толпой реял большой транспарант, возвещающий «ФИНИШ». Это слово, вошедшее в мозг иглой, разбудило в интерговце человека, и он, развернувшись, побежал обратно. Он даже не знал, на что надеется, обходя яхту в третий раз. И звал-звал-звал, повторяя имя любимого все тише и тише. Потом очнулся, почти отключившись, прислонившись к стене плечом. И понял, что, пожалуй, единственное место, куда он не зашел - это кухонный отсек. Может быть, потому, что он был не закрыт - дверь не сработала? А значит, спастись там капитан попросту не мог? Но пилот добрался до кухни, цепляясь за стены руками, вошел и обессиленно сполз по стенке на пол. Кроме кухонного блока там не было ничего. А холодильник... Холодильник!!!
Откуда и силы взялись! Тигран рванул дверь холодильной камеры... и рухнул на колени: ему на руки выпал скукожившийся в комок Итари. Весь в крови, не дышащий и не отвечающий. Мокрый и холодный, как айсберг. Дальше он не помнил ничего, кроме вкуса крови на ледяных губах капитана, когда пытался заставить его дышать. Очнулся, только когда кто-то из комитета по встрече залепил ему пощечину, а двое других оттащили от капитана. Мораллес немедленно начал вырываться, молча и дико блестя безумными, отчаянными глазами.
- Успокойтесь, пилот, он жив. Сейчас его перенесут в медицинский флайт.
- Я с ним!.. - рванулся Тигран, не спрашивая разрешения. Его поддержали, но отказывать не решились, в таком состоянии пилоту тоже была необходима помощь врачей. Какая уж тут может быть торжественная праздничная встреча, когда осколки кораблей по курсу ремонтники собирают, а победители сразу в клинику угодили?
Тигран отключился уже во флайте «скорой», ухватившись за свободную от капельницы руку своего капитана, врачам пришлось так и заносить их, разжать пальцы пилота не сумел никто. А сам Тигран спал, не видя снов, ведь сны - это будущее, а у упрямого мораллеса его не было.
- Доброе утро, господа победители.
Медсестра приветствовала их всегда одинаково, надеясь, что получит хоть раз ответ. Но прошло четверо суток, капитан был без сознания, а пилот все так же спал, ни разу не шелохнувшись.
- Ну и ладно, я просто пришла сказать, что день чудесный, вашу яхту почти починили, а искин успел затрахать мозги ремонтной бригаде вопросами о вас.
Ответов ей не было. Врачи заходили все чаще, беспокоясь не столько о капитане, сколько о пилоте. Ведь Итари беспамятство шло на пользу, его все равно бы искусственно вводили в сон, чтобы поддержать восстановление. Но Тигран спал мертвым сном без всяких на то видимых причин. Снотворного ему не давали, только один раз успокоительное. Но он спал, будто впал в анабиоз. На самом деле, Тигран не желал возвращаться в реальность, где, как он думал, потерял Итари. Пусть капитан жив, но как только он выздоровеет, им придется поговорить. И тогда, а мораллес не мог предсказать исхода этой беседы, либо Итари попросту убьет его, либо... Второго варианта он не знал. И поэтому отключил сознание, оттягивая неизбежное.
Но на пятый день, после многочисленных проверок, старший врач-психолог пришел в палату и надел на Тиграна наушники. Рядом села медсестра, взяла в ладони его руку, и в наушниках зазвучал голос Любимой. Этот голос, мягкий и настойчивый, напоминал ему о днях, когда все было лучезарно и спокойно, когда улыбка его Нежного радовала с утра до вечера. Когда Любимая поддевала их своими словами так, что можно было догадаться спустя несколько минут и покатиться со смеху и сгореть от смущения. Когда Тигран чувствовал, что он любим и необходим. А сейчас он нужен не только Итари, он нужен двоим. Ведь у Тиграна есть еще одно дело, которое он собрался делать для Итари. И оставлять этого нельзя. Надо возвращаться. «Слышишь, Тигран?»
Он слышал. Тонкие, как высохшие веточки, пальцы с такой силой сжали руки медсестры, что девушка вскрикнула.
«Я вернусь, я все помню, Любимая... Только не молчи больше, не молчи со мной...»
На экране анализатора изменились показания, чаще запульсировал зеленый огонек кардиомонитора, и через несколько минут пилот открыл глаза, отрешенно-спокойные, будто еще не проснувшиеся. А Любимая, считывая информацию с врачебного комма, радовалась его пробуждению, говорила, как он нужен даже ей, искину яхты. Ведь, пусть у нее нет души, но она может любить, и любит она его не меньше, чем Итари и Рею. Она поможет, Тигран всегда в праве рассчитывать на ее помощь.
- Прости меня, Тигран, что я молчала. Просто не знала, как реагировать. Теперь знаю, прости. Возвращайся ко мне скорей. Мы справимся с тобой вместе, вот увидишь.
Неожиданно голос Любимой прозвучал такой искренней интонацией Реи, что Тигран вспомнил. Такой же убеждающий голос был у Реи, когда она так ярко рассказывала о своей влюбленности, веря, что он друг, что он поймет, поддержит. «Вернуть это!» - звездочкой мелькнула мысль.
В тот же день очнулся, наконец, и капитан. Возникало ощущение, что его с пилотом связывает нечто сильнее обручальных колец или клятв. Тонкая, но неразрывная нить единения душ. Тигран сидел на краю его койки и трогал свои кольца. Едва заметно улыбался чему-то уголками губ и глазами, сжимая свои пальцы. И, прежде чем Итари успел что-то сказать, обернулся к нему, приложив палец к губам:
- Тссс, молчи, говорить тебе пока нельзя. Что-нибудь болит? Просто кивни, если да.
Итари закрыл глаза и, не кивая, облизал сухие губы.
- Пить... - угадалось в их неслышном шелесте.
- Сейчас, любимый, - через пару секунд к губам капитана прижались губы пилота, делясь влагой. Это, конечно, была не ледяная минералка, а лечебный витаминный раствор. Не самый приятный на вкус, зато полезный. Шевелиться Итари еще не мог, осознать, где он и почему - тоже, но раз рядом Тигран, значит, всё в порядке. «Что за гадость ты мне дал?..» - было написано на его лице страдальчески изломанной бровью.
- Это база Тампль, финишная точка гонки. Мы тут, если верить врачам, уже неделю. Мы победили, Итари. Выиграли главный приз гонки - бесплатный пятилетний сервис и заправку нашей яхты на любой базе и орбитальной станции Принципиады. Яхту уже отремонтировали. Любимая соскучилась. А у тебя переломы и ушибы, много крови потерял, но это восстанавливается. Еще что-то с легкими, потому что без воздуха долгое время был. Врачи вообще не понимают, как ты в живых остался. Будто кожей дышал...
Итари согласно моргнул: «Ну, почти...» - и что-то попытался спросить.
- Тише, тише, родной, ты мне потом все скажешь, когда восстановятся и горло, и легкие. А сейчас просто молчи. Я буду говорить, - Тигран помолчал, собираясь с мыслями, потом улыбнулся:
- Завтра нас отправят на Варраис, на Титане, вместе с «Любимой». И там, в клинике реабилитации, тебя поставят на ноги. А пока ты будешь валяться в постельке и заниматься ничегонеделанием, я буду, как ты выражаешься, метать икру и готовить наш дом к твоему выздоровлению. И попутно - заканчивать приготовления к сюрпризу, который я тебе обещал.
«Как? Еще один?» - мелькнуло в легкой усмешке. Это было так здорово, видеть, что дух Итари был выше боли и перевязанного, упакованного в регенерационные повязки, тела. В карих глазах светилась радость оттого, что мечта его сбылась, победа в самой-самой гонке! И Тигран жив, с ним. Теперь он вспомнил, как отключился с одной панической мыслью: «А Тигран? Что с ним? Что?», не ощущая ни ран, ни боли. Боль пришла тут уже, с первым движением, которого не удалось сделать. Но в этот же момент пронзило счастливым ощущением - ОН рядом. И нужно было только открыть глаза, чтобы в этом убедиться.
- Я тебя потом отругаю, ладно? Ты мне напомни: за то, что уперся куда-то во время гонки. За то, что я думал, что потерял тебя. За вот это - тоже, - Тигран повернулся к капитану боком и приподнял тщательно расчесанную гриву, открывая висок с прозрачно - серебристой прядью. - Такая же и на другом боку. Кошмар! Как я теперь смогу заплести косу, если их будет видно?
Капитан коротко выдохнул, глядя прямо в глаза. И как в танце Кругов, они поняли друг друга: «Главное, что мы вместе...» А потом карий глаз подмигнул: «Ладно, разберемся!»
- Люблю... - вылетело неслышно из приоткрытых губ, но Тигран услышал. Ведь столько раз он это угадывал в одном поцелуе в макушку ночью, когда Итари думал, что его второй спит, и боялся разбудить. Когда утром капитан, еще не проснувшись, сжимал его руку. Когда громко орал, называя мораллесской сволочиной, и выдыхал признание шепотом в подставленные губы. Как же было не угадать желанное слово сейчас...
- И я тебя люблю, И’Таар. Люблю.
Тигран, осторожно касаясь его кожи, которая от переохлаждения и действия вакуума сейчас больше напоминала чешую линяющего змея и отслаивалась пластами, поцеловал капитана в щеку и в глаза, заставляя сомкнуть веки:
- Спи, я здесь. Никуда не рыпаюсь и законопослушно валяюсь в кроватке и пялюсь в визор. Завтра будем грузить тебя, как хрупкое произведение искусства. Так что постарайся набраться сил.
Хмыканье с подушки донесло, что с описанным будущим обращением с собой Итари согласен. И, действительно, капитан в тот же миг уснул, утомившись эмоциями и новостями.
Глава девятая.
Возвращение Реи
Погрузка и перелет прошли для капитана незаметно: чтобы не травмировать его еще больше, врачи попросту снова усыпили его и перевезли на Варраис в автономном кибермеде. Так что проснулся снова Итари уже в клинике. В большой светлой палате, в окна которой заглядывало золотистое солнце, зеленоватые небеса казались плошкой с разведенной акварелью, в которую капнули немного белил - это высоко-высоко в небе ветер трепал пушистые облака. И Тигран тихо лежал рядом, не касаясь его, но согревая своим теплом.
Идиллия продолжалась следующие несколько дней. Капитан потихоньку шел на поправку, Тигран превратился в настоящую сиделку, над чем они оба потешались, как могли. Но в последующие дни капитан начал ощущать нехватку Тиграна рядом с собой и офигевал: вот еще, юный строитель и натуралист нашелся! Оторваться не может от своего дома! «Нашего» - исправлял себя Итари, но привыкнуть к этой мысли не мог. И тогда попросил Тиграна в его очередной набег принести комм, чтобы связаться с Любимой, он так по ней соскучился. Тигран сделал больше - приволок считыватель и кристалл Искина Любимой.
- Все равно яхта пока на приколе, и я туда поставил Ясона, он учится. Жадный до знаний был парень, я, кстати, нашел про него инфу. Вот выпишешься, и я тебе расскажу.
Тигран был не слишком уж весел, но для капитана делал вид, что страшно занят ремонтом и отделкой дома. На самом же деле, все работы там были закончены уже довольно давно, теперь только дизайнеры ландшафта подправляли недочеты и недоделки, которые ранней весной были незаметны. А пилот все свое свободное от Итари время проводил в другой клинике, в Центре Клонирования, рядом с Реей.
Он не мог не замечать, как напрягается худенькое тело, и начинают дрожать ресницы, стоит клону услышать его голос. И тогда на лице пилота сама собой возникала горькая улыбка: «А чего же ты еще хотел, Хантер? Чтобы она кинулась тебе на шею с воплем радости?»
Заведующая клиникой подсказывала ему, как общаться с клоном. Ведь эта Рея живет еще своими последними эмоциями в той жизни. Поэтому нужно постоянно быть рядом, накладывать свое ласковое общение - пусть и одностороннее пока - поверх записанного. Это как белым замазывать огромную черную картину очень тонкой кисточкой. Штришок за штришком, линию за линией. Убедить, что он друг. Что вреда не причинит. Что хочет видеть её только счастливой. Убедить, что ее ждут и любят, что она - радость. Тем более, что тарленийке было нетрудно по рассказам Тиграна составить пси-портрет Реи: нелюбимый ребенок, который поставил себе целью стать любимым. То, что ей на момент гибели было всего девятнадцать, не меняло ничего.
И Тигран старался. Он говорил с ней тихо, ласковым шепотом, рассказывая об Итари и гонках, о том, какие цветы заказал посадить специально для нее, о том, что он даже простыни купил ромашковые, как те, что ей нравились. Что ее ждут, и ждут с превеликим нетерпением и любовью, что она - самая лучшая, самая любимая девочка во вселенной. Говорил совершенно искренне, не позволяя себе солгать ни единой интонацией, ни одним словом. Касаться ее он боялся: на прикосновения Рея реагировала остро и негативно. Но только на его прикосновения, персонал клиники такой реакции не вызывал.
В назначенный срок, когда Тигран обсуждал с Итари возможность проведения искина в дом, ему пришло короткое сообщение из клиники: «Она открыла глаза. Ваше присутствие необходимо». А рядом Любимая возмущалась и говорила, что не заслуживает разжалования, что быть домашним искином после яхты - это пенсия и моветон. Итари же убеждал, что она нужна и там, и там. У этих двух будет один общий кристалл. И без чуткого руководства женщины дом - не дом... На этих словах Тигран поднялся и, торопливо попрощавшись, сбежал.
В клинику клонирования Тигран приехал в совершеннейшем раздрае: с одной стороны, он был просто счастлив, что Рея, наконец, очнулась, и он сможет увидеть ее - такую, как помнил, нежную, красивую, почти девочку с широко распахнутыми глазами цвета зеленого янтаря. С другой стороны, он боялся этой встречи, боялся сделать или сказать что-то не так, лишиться последнего шанса на ее прощение.
Ему выдали стандартный стерильный костюм и провели привычными уже светлыми коридорами, в просторную комнату, которая напоминала больницу только мониторами систем жизнеобеспечения на стенах над кроватью, да неистребимым больничным запахом.
Тигран замер перед матово-стеклянной дверью палаты, пытаясь успокоить дыхание. Врач понимающе кивнул и удалился. За состоянием своей подопечной он будет следить дистанционно. Пилот коротко постучал и, осторожно толкнув дверь, сделал шаг по светлому бежевому ковру к сидящей на постели девушке.
- Добрый день, Рея.
И встретил прямой взгляд, который заставил его остановиться на самом пороге. «Не подходи!» - предупреждали серьезные янтарные глаза. Рея сидела на краю кровати, вытянутая, как стрелочка, с гордо поднятой головой.
Конечно, ей потихоньку рассказал врач, что вот, брат настоял на вашем «восстановлении», как все у вас замечательно, он каждый день приходит, он каждый день с вами разговаривает, он так хорошо к вам относится... Не было у Реи братьев, особенно таких, как врач описал, но возражать медикам она не стала. Почему не Итари? Почему не любимый? Если бы это был он, то вряд ли его приняли бы за мораллеса. Рея сидела и ждала того, кто к ней придет, кому она дорога так, чтобы ее клонировали... Эта мысль тоже не укладывалась в пока еще слабой голове, но... потом, всё потом! Главное, узнать, где Итари!
Тигран остановился, словно на стену, наткнувшись на этот взгляд. И автоматически поклонился, как предписывал придворный этикет, который не выбили, оказывается, из памяти тела долгие годы вольницы.
- Я так рад, что ты уже пришла в себя...
Он совершенно не знал теперь, что ей сказать. В голове крутилось столько слов, что они мешали одно другому, и строиться в осмысленные фразы никак не желали.
- Тебе не больно? Все хорошо? - это он сумел выдавить, заметив, что ее движения еще довольно скованные, и тело напряжено. Рея в ответ тоже коротко кивнула, но глаз не отвела. Она был похожа на птичку, которая сидит на кончике ветки и наблюдает за приближающейся человеческой ладонью, она готова взлететь в любое мгновение... Девушка, заметив движение Тиграна к себе, а это был даже не шаг, еле заметно, но отпрянула и коротко окинула взглядом комнату. В глазах её плеснулась паника, потому что лететь птичке было некуда.
Тигран вскинул ладони:
- Нет, пожалуйста, не бойся! Я не обижать тебя пришел, и клонировал не для того, чтобы мучить! Люби... Рея, милая, поверь...
Слова... Где их найти, самые нужные и правильные? Тигран смотрел на Рею и видел, чувствовал, ощущал ее страх. «Такая маленькая, слабая, и такая... сильная...» - невольно восхитился он: «Сидит, будто в ловушке, и ждет слов законного мужа, как собственного приговора...». И эта мысль помогла Тиграну найти первую правильную фразу.
- Я тебе больше не муж. Я даже не бывший муж. Рея, с того момента, как ты, вернее, твое тело погибло, прошло больше четырех лет. Многое изменилось. Я больше не офицер Интерга, и даже не Тигран Этеро.
Он сделал еще шаг и снова запнулся, едва не отшатнувшись назад, встретившись с ее взглядом. Рея не сводила с него округлившихся глаз. Её тонкая рука болезненно потерла висок, и у Тиграна от жалости встал комок в горле.
- Я расскажу все, что произошло, если хочешь. Только ты помни, что теперь ты свободна, и не бойся меня. Пожалуйста, не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Все, что мог, я уже, кажется, сотворил. Я просто хочу попросить у тебя прощения. За то, что не понял твоей любви. Что преследовал. Но даже тогда я хотел просто поговорить, понимаешь? Просто поговорить лицом к лицу, не по комму, - пилоту хотелось подойти и обнять ее, погладить ласково выбившуюся из-под простой белой ленты непокорную прядь огненно-алых волос, вдохнуть ее запах, он помнил по одной-единственной их совместной ночи, что она пахла тогда чем-то нежным и неуловимо-детским.
Рея услышала, он это видел. Но поняла ли? Страдание еще больше исказило девичье лицо, она еще больше вдавилась плечами в стену, и было видно, что ей легче было бы раствориться в этой стене, чем находиться рядом с Тиграном. Подойти ближе он не мог, он, конечно, не был эмпатом или телепатом, но ее негатив ощущал всей кожей, как упругий ледяной пласт между ними. Тигран горько вздохнул - иного он и не ждал, и не предвидел. Но, боги!! Как это, оказывается, было больно после того, как привык к доброжелательному вниманию и ласке! После того, как приручился, научился доверять и купаться в любви, исходящей от Итари. Да, кстати!
- Я знаю, что ты хочешь узнать сейчас. Итари жив, он в отставке, капитанствует на гоночной яхте, правда, после недавней аварии еще не совсем поправился, но скоро он сможет прийти к тебе.
- Итари... - прошептала Рея, глядя в теплоту золотистых глаз. Не веря этому, не веря... Нельзя ему верить, нельзя! Но сил у нее больше не было.
- Итари... - Девушку затрясло, и она схватилась руками за голову. - Итари...
«Мой Нежный, мой любимый! Где ты? Почему он все знает про тебя? Что он сделал с тобой? Правду он говорит? Нет, не может этого быть, они все обманывают. ВСЕ!»
- Итари! - заклинала Рея шепотом. И больше она ничего слышать не могла.
- Не надо, не плачь, Рея, не волнуйся! - Тигран прикусил губу и все-таки сделал еще шаг, а потом просто опустился на колени, протягивая к ней руки:
- С ним все в порядке, поверь, он жив, он... Я...
Как это сказать? И можно ли ей сейчас это сказать? А если она так распереживается, что... Умрет?! Нет! Нет, только не это! Снова потерять ее, снова быть виновным в ее смерти! Ни за что!
- Рея, он любит тебя. А я люблю его. Вас обоих. Я его пилот, уже четыре года. Я все-таки многое должен тебе рассказать и объяснить, но только когда ты успокоишься. Я позову врача, хорошо?
Но медсестра уже сама открывала двери.
- Всё, господа хорошие, понемножку, полегоньку. Всё будет хорошо. Дама переволновалась, со всеми бывает. Завтра будет еще одна встреча, поспокойнее... - она совершенно не удивлялась тому, что мораллес стоит на коленях, что девушка на грани истерики. Это нормально, в этом Центре еще и не такие сцены видели.
- Прощайтесь, нашей пациентке пора отдыхать!
- Я завтра приду, можно? - он спрашивал не у медсестры, а у Реи. Если скажет «нет» - он, конечно, все равно придет. Но когда она будет спать. Напишет ей сообщение на комме, или просто письмо на бумаге. Но он так хотел поговорить, на самом деле поговорить. Взять ее за руки, как любящий брат, сесть рядом и рассказать ей все-все, целиком и полностью. Но Рея все так же сжимала виски ладонями и, прожигая Тиграна, взглядом, твердила:
- Итари!.. И’Таар!..
Медсестра обернулась:
- Идите, молодой человек! Не беспокойтесь, приходите. Такое случается, ведь она еще как маленькая. И ей очень нужен рядом родной человек. Обязательно приходите! - и мягко выпроводила остолбеневшего Тиграна за дверь.
К Итари Тигран не поехал, хотя думал, что от Реи махнет к нему. Вместо этого направился в тот домик, который выстроили по их с Итари плану. Капитан тогда еще удивлялся: зачем, мол, в доме аж три спальни? Им бы хватило и одной. Тигран вовремя прикусил язык, чтоб не ляпнуть: «для меня и детская». Удержался, просто пробормотал, что для гостей, ведь не будут же они сычами сидеть и никого не пускать. Сейчас он прошел в ту спальню, большую, уютную, украшенную мягкими тарленийскими коврами и картинами с изображением нейтральных, пастельных пейзажей, которую готовил для Итари и Реи. И которая никогда не станет их с капитаном. Посреди комнаты стояла широкая, удобная кровать, накрытая золотистым шелковым покрывалом, расшитым цветами. Он, не раздеваясь, упал на нее, уткнулся лицом в шелк и замер. Он чувствовал себя таким усталым, так нестерпимо хотел свернуться комком в любимых руках, чтобы Итари пожалел, приласкал или просто молча обнял… Но именно сейчас он должен быть сильным, должен держать лицо и не показывать ни боли, ни растерянности. Хотя, пока он один… И Тигран, втиснув лицо в подушку, глухо завыл от безысходности и боли.
Неожиданно раздался какой-то звук. Тигран в панике поднял голову, но потом понял - это звонок домашнего комма. Просто первый раз услышал. Включил с опаской и услышал голос капитана:
- Тигран! А мы с Любимой решили номер проверить! Так странно!
- Ага, - хрипловато отозвался мораллес, возвращая себе невозмутимый вид. Быстро вытер мокрые глаза и включил видео на комме, уже улыбаясь, - Звук у комма надо перенастроить, я и не понял, что это звонок. У здешних мастеров своеобразная фантазия.
- Ну, чего ты хочешь, это ж тарлени. Сам решил тут жить, привыкай!
- Не жить, возвращаться из рейсов. Разные вещи. Итари, я приеду попозже, хорошо?
Тигран внимательно смотрел на любимого. Капитана быстро поставили на ноги, так что скоро должны были выписать. И разговор о Рее следовало начинать сейчас.
- Можно подумать, у меня есть выбор, - пробурчал Итари, сам не зная, что отвечает на скрытые мысли пилота. - Чем ты так занят? Так мне тут надоело, не могу. Слушай, наверно, поговорю я с докторами, пусть выписывают. Я ж недалеко, всегда в клинику смотаться могу. Буду дома, с тобой. Посмотрю, как ты там все устроил. Буду тебя погонять и в тенечке лежать, - в голосе, бодром и насмешливом по привычке, проскальзывала тоска.
- Я приеду, и поговорим с врачами вместе, - твердо ответил пилот. - Я не хочу, чтобы ты угробил свое здоровье, не долечившись под присмотром. Все, я уже собрался, сейчас выеду. Жди, буду через десять минут.
Тиграну казалось, что у него внутри холодное желе, а не органы. И струны нервов, натянутые так, что только тронь - оборвутся. Двухместный флайт, подарок от администрации новопоселенцам, он вел, как яхту, наиболее кратким и рискованным маршрутом, гнал на предельно допустимой скорости.
- Любимая, вот что с ним?.. - Итари смотрел в погасший экран наручного комма. - Такое ощущение, что... Не знаю даже, как сказать... Что, когда он рядом, то мыслями все равно не здесь. Невозможно, чтобы он так думал об этом доме. Ведь и на вопросы об этом, отвечает рвано, задумываясь. Может... - капитан замолчал, закусив губу.
- Он приедет и расскажет. Я даже гадать не буду, - «Мне и не надо, я и так знаю. Боги... Что-то будет. Только б не поубивали друг друга».
- Расскажет он, как же... - Итари покачал головой и, почувствовав усталость, лег. Когда он последний раз столько валялся в постели, даже и не помнил. И сейчас его тяготило это. Особенно с тех пор, как он стал задумываться над странным поведением Тиграна. И твердил себе, твердил, что напридумывал, что пустые страхи, что глупая ревность. Верить надо тому, кого любишь. И не оскорблять недоверием. Ведь вот, он торопится, едет... Как тянутся это десять минут...
Тигран и в самом деле появился ровно через десять минут, слегка растрепанный, запыхавшийся, он пренебрег лифтом и поднимался на шестой этаж клиники бегом по лестнице.
- Вот, я пришел. Вовремя, - мораллес покосился на часы, висящие над дверью палаты и тут же оказался рядом с капитаном, обнимая его так, словно расстались они не три часа назад, а три года. Итари выдохнул облегченно всё свое напряжение в любимую лохматую макушку, прижавшуюся к груди.
- Небо, мое Небо... Ясный мой, когда ты вот так со мной, я забываю все свои дурацкие думки...
- Ну, что ты себе напридумывал на сей раз? - тихо спросил пилот, не поднимая глаз, вжавшись в плечо любимого. В горле стоял ком, ему хотелось не то истерически смеяться, не то не менее истерически рыдать. Внешне Тигран был спокоен, как мамонт во льду. Только вот глаза выдали бы его: расширенные зрачки и нервный взгляд, как у преступника или лжеца. Да он им и был.
- Ерунда, просто нервы. Просто, когда лежишь один, начинаешь придумывать всякое. Сны еще эти - после них весь день, как зомби. Ты же любишь меня еще, правда? - шепот Итари говорил, что капитан признается сейчас в самом сокровенном.
- Еще? Я тебя люблю, безо всяких «еще». Я. Тебя. Люблю. Запомни это, пожалуйста, - Тигран тяжело сглотнул и глухо продолжил, не поднимая головы:
- Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Я об этом начал думать еще тогда, когда прочел о себе в материалах Интерга. И когда узнал о Рее. В общем... - пауза. Он просто не знал, как подготовить Итари так, чтобы не сделать ему снова больно, - Я хотел вернуть Рею. Не искином, а живую...
Итари прижал его к себе крепче, ложась на мягкие волосы щекой:
- Родной мой... Я тоже этого хотел. Сначала. Но когда узнал, сколько это стоит...
- Я это сделал... Деньги... они чистые, ты не подумай, я никого не шантажировал. Это счета полковника Этеро, давнишние... Она сегодня очнулась и о тебе... спрашивала... вот...
- Кто спрашивал? Какие еще деньги? - Итари непонимающе отодвинутся, заглядывая Тиграну в лицо. А тот смотрел-смотрел, ловя жадно реакцию Итари на сказанное, и до капитана начало доходить значение услышанных слов. Взгляд его остановился, опустились руки, лишь губы на автомате успели спросить:
- Что?..
Тигран рвано вздохнул и заговорил: глухо и монотонно, как зиспорченный кристалл:
- Я клонировал Рею для тебя. Не мог сказать раньше, потому что боялся. Не знал, как ты отреагируешь, а после того, как назвался ее именем, вообще заикаться даже не хотел об этом. Но все равно сделал. Потому что она тоже имеет право жить. Я ее этого права лишил, я и вернул, так справедливо, кажется? Я бы на все пошел, ради того, чтобы вы двое были счастливы. А пришлось-то только сдаться Интергу. И мне выгода, как-никак, память вернул, от приступов избавился, от преследования тоже, и получил возможность вернуть Рею. Да, вот такая я продуманная тварь, любимый.
- Любимый... - эхом повторил Итари. Поднялся, сделал два спокойных шага к окну. Посмотрел на небо… Рванул ворот и, прижав руку к груди, резко согнулся, задыхаясь. Сил на эмоции у Тиграна больше не было, а потому в нем снова проснулся интерговец. И этот отстраненно-спокойный офицер сначала вызвал врача по тревоге, потом кинулся к Итари и уволок его обратно на кровать, быстро расстегнув рубашку и прощупав-сосчитав пульс. Бригада медиков скоро оттеснила его от постели, начиная колдовать над капитаном, и Тигран взял со столика считыватель с кристаллом искина и вышел в коридор. Запустил программу, выводя на визуализационную панель лицо Реи. Немного измененное - постарше, с привычными лучиками в углах глаз и губ от улыбки. У Реи-живой таких не было еще. Но будут. Она ведь будет улыбаться много и охотно. Теперь.
- Тигран, - позвала Любимая. - Тигран! Ты в коридоре больницы? В чем дело?
- Сердце. У Итари сердечный приступ. Меня выгнали из палаты, - ровный голос Тиграна в боевой форме был бесстрастен и сух.
- Я так понимаю, ты ему сказал, - искин помолчал. - Тигран, послушай... Что бы сейчас ни произошло, тебе нужно с этим справиться. Бедный Итари... - вздохнула она с болью. - А Рея? Ты же к ней ездил? Что она?
- Она... как страшно перепуганный ребенок. Кроме «Итари», больше ничего не сказала. И подойти к ней я не смог. Внешне - точная копия ее после свадьбы. Когда нас привели в спальню. Только тогда она осознавала все, а сейчас еще нет, - Тигран перевел пустой взгляд на экран и спросил:
- Ты меня ненавидишь? За то, что я сделал?
- Нет! Нет! - горячо поторопилась ответить Любимая. - Нет! Рея жива - разве это плохо? То, что для Итари это удар, было понятно. Но, я уверена, что с ним все будет хорошо. На тебе теперь двое, и я должна помочь тебе, как могу. Главное, ты сам себя не возненавидь, ты нужен, слышишь?
- Я устал себя ненавидеть. Просто устал. Да я смогу, не переживай так, я для НИХ - все смогу и все сделаю.
Мораллес усмехнулся такой улыбкой, от которой передернуло проходящую мимо медсестру, а он даже не заметил.
- Все будет отлично. Итари - сильный, а я буду рядом, пока еще нужен.
- Так... - искин помолчал. - Давай определимся, кто, что и куда. Предлагаю тебе остаться с Итари, ты ему нужнее. А меня отправь к Рее. Может, она со мной поговорит. Раз Итари вспомнила, значит, все в порядке. И наручный комм держи включенным. И сообщай мне обо всех изменениях у капитана. Боги-боги, какая каша... - вздохнула Любимая.
- Есть, офицер Любимая, - губы мораллеса сложились в улыбку, глаза остались такими же холодными и закрытыми, как погасшие звезды. - Я сейчас вызову курьера, и тебя отвезут к Рее. Только не надо ее сейчас убеждать в моей лояльности, поговори с ней об Итари. Хорошо?
- Разберемся как-нибудь, офицер Л’Энетар. Не забыл, я про нее все знаю, какой она была перед последним полетом? Так что, думаю, нам найдется, о чем поговорить. А тебе хватит себя поедом есть, один скелет останется. И, подожди, узнаем сначала, как Итари.
- Узнаем.
Тигран заглянул в палату, потом вошел и прислонился к стенке в уголке. Суета вокруг капитана уже утихла, тот лежал под капельницей, врач ему что-то тихо говорил.
- Да ладно, доктор, не буду ни вставать, ни переживать, - голос Итари был тихим, хриплым, твердым. - Умирать не собираюсь.
- Видишь, Любимая, он - сильный, а я - нет, - еле слышно шепнул искину Тигран, поморгал, возвращаясь в реальность. - Теперь ты поедешь к Рее. А я побуду тут громоотводом.
Но Любимая шептаться не хотела, а сказала так, что врач возмущенно обернулся:
- Так, капитан, я к Рее. Привыкай к мысли, что скоро мы с ней вас вдвоем пилить будем. Ох, наконец-то она сделает то, о чем я так давно мечтала! А вы тут сидите и тихонечко беседуйте, мирно и любя. Приедем - проверим.
Тигран на бешеный жест врача только кивнул и пошел к двери. Отправить искин курьером в клинику и позвонить куратору Реи, предупредить, чтоб приняли - было делом пяти минут. Так что скоро Тигран снова проскользнул тихо, как мышка, в палату и затаился за длинной шторой, выжидая, пока уйдет врач и персонал. И только потом выбрался из своего убежища, появляясь на глаза Итари. Тот, вразрез с врачебными указаниями, не спал, а ждал. И теперь смотрел, не отрываясь, на «морду кирпичом», которую натянул Тигран, не знающий, что и как ему делать. Долго играть в гляделки мораллес просто не мог. Только не с Итари. Постепенно лицо у пилота становилось из привычно-наглого все более растерянным, а потом и просто несчастным. Уголки губ опустились, и он нервно прикусил нижнюю, пытаясь по глазам капитана прочесть свой приговор.
- Садись уже, горе... - с вздохом отвернулся Итари. И закусил губу. Ох, как хотелось ему врезать хорошенько, чтоб запомнил, чтоб... но, то ли успокоительные такие действенные вкололи, то ли устал - уже не хотелось вбить эту рыжую наглую... ну, да-да, словом, вбить гвоздем в пол. Ничего, не последний день живем. Хотя, судя по тому, как подвело сердце, всё может быть.
Тигран сел на краешек, потом не выдержал: лег рядом и прижался, уткнулся головой в плечо, осторожно обнимая, накрыл ладонью грудь Итари напротив сердца.
- Прости меня, прости, пожалуйста...
- Список прегрешений, вероятно, будет длинным? - Итари даже ни на чем не настаивал. Хорошо, что он тут лежит. Пусть. Главное, не спугнуть. Всё потом, когда силы будут.
- Не знаю, я больше ничего от тебя не скрывал. Больше - ничего. Меньше - тоже, - Тигран прижался еще сильнее, жадно дыша таким родным и любимым запахом, коротко глотая его, как последние крохи воздуха из пустого баллона скафандра в вакууме.
- Какой ты, оказывается, глупый! Конечно, что еще ждать от мораллеса. Так вот, каждый день в этом списке, потому что ты мне каждый день лгал своим молчанием. А ведь я просил. И ты обещал. Каждая ночь наша в этом списке, потому что ты, зараза, трахался со мной, а сам кучу дел проворачивал и скрывал. И еще Любимую заставлял врать и молчать, а ведь я и её частенько спрашивал. Самое смешное, что ты этого не понимаешь. Как, вероятно, и то, что я бы предпочел с самого начала знать о твоих намерениях с Реей... - тут Итари тяжело перевёл дух.
- Я понимаю, любимый. Я все понимаю. Мне очень доходчиво и подробно все объяснили. На пальцах почти. И я тебе все равно все сказал. Ну и результат... Не самый впечатляющий, тебе не кажется? Сердечный приступ - это не то, чего я для тебя хотел.
- Спасибо, родной. Прости, что я не впечатлился и разочаровал тебя своей непробиваемостью. Ты вообще это здорово придумал, надо было только дубину с собой взять и приложить меня по башке. Может, тогда бы ты удовлетворился моей реакцией.
- Да, надо было сразу, после Варраисской гонки тебе все выпалить, - Тигран отвернул голову, глухо пробормотал, уткнувшись уже не в плечо, а в край матраца, чтоб Итари не почувствовал, как промокает под ним простынь от самовольно текущих слез, которые никаким внушением не остановить.
- Так, мне спать надо, усну сейчас. А ты чтоб не дергался, помнишь, я сказал, что привяжу? Так вот, сейчас тебе объявляю, что ты привязанный. Если я лежать должен, то и ты лежи рядом, - Итари говорил уже, закрыв неожиданно ставшие тяжелыми веки. Вцепился рукой в алые волосы и уснул. Тигран тоже неожиданно для себя уснул. И не проснулся, даже когда Любимая вышла на связь. Комм-то он оставил включенным, как она и просила, и голограмма прекрасно показала искину спящего капитана... и обнимающего его Тиграна.
Глава десятая.
Последний шаг
- Ты покажешь мне Итари? - Рея лежала на боку, слабая, наплакавшаяся. Она пыталась собрать себя после того, как Этеро ушел. Но не могла. Слишком много свалилось на нее. Самым ужасным было то, что она - не она, а... клон, возникший через четыре года после гибели. Смерть? Не было такого. Не помнит она.
Полковник Этеро. Его слова. Так страшно. Так... до животного ужаса страшно. Только вот почему? Она не помнила.
Итари. Где он? Любимый, Нежный...
Хорошо, что Этеро ушел. Медсестра ей потихонечку отвечала на вопросы. Полковника назвала её братом. Вот оно что, а Рея гадала, что за брат такой. Добрался. И не деться никуда. Руку поднять тяжело, не то, что бежать. Потом принесли комм, и вставленный кристалл оказался искином с её памятью. Слова, которые искин говорил, были понятны, близки и успокаивали.
Любимая на несколько минут задумалась. Конечно, были у нее в памяти записи Итари. Но те, где он был один - в первые месяцы после гибели Реи, девушке лучше было не видеть. Там Итари был сам на себя не похож, мрачный и ругающийся через слово. А дальше в их жизни появился Тигран. Искин отыскал-таки одну запись, где капитан сидит в рубке и высчитывает курс. Как раз перед Варраисской гонкой. Любимая развернула экран и вывела запись на него. Рея смотрела, не отрывая глаз. Слезы, как крупные жемчужины, катились по ее лицу, но она не замечала. Вот он, ее любимый, такой близкий, такой родной. И немного другой.
- Он очень изменился за это время? - пальцы Реи гладили экран, будто он живой. - Я с ним разговаривала по комму два дня назад, то есть... Ну, ты поняла. Он был в госпитале, обещал скоро приехать. Какой он сейчас... Я люблю его еще больше, еще больше...
Плечи вздрагивали, но от экрана девушка не отрывалась.
- Изменился? И да, и нет. Для меня эти изменения прошли как-то незаметно, он же все время у меня на глазах. Но для тебя будет заметно, конечно. А что любишь - так это же чудесно, и он тебя любит, помнит и ждет. И дождется, хвала богам. И еще одному человеку.
- Любит? - Рея улыбнулась сквозь слезы. - Все четыре года? Какая я глупая, конечно же, это же Итари! Как же я к нему хочу, скоро уже можно будет? А о ком ты еще говоришь? Больше у меня нет никого. Только Нежный мой. Но и это - так много! - она уже разговаривала сама с собой, любуясь капитаном на экране.
- У тебя есть еще кое-кто. Тоже любящий и заботливый. Но мы об этом поговорим позже, когда тебе станет лучше, - Любимая теперь сама убедилась в том, что сказал Тигран: для Реи он был никто, кошмар, преследовавший ее, зло во плоти.
Девушка снова склонила голову на подушку и попросила:
- Ты только не выключайся. Не хочу быть одна. Когда проснулась, испугалась очень. Чего только не подумала. А сейчас... когда Итари придет, все будет, как раньше. Когда он был еще со мной. Знаешь, мне очень плохо было, когда его вызвали. Боялась за него. Особенно, если он не звонил. А это было так долго, почти несколько недель. Мне было страшно остаться без него. Я молилась почти все время. И он позвонил, прямо во время молитвы, представляешь? - Рея не рассказывала, а изливала свою душу.
- Помню, - чуть снисходительно произнес искин, - я не выключаюсь, конечно, останусь с тобой, пока Итари и Ти... Пока капитан не придет. А ты не бойся, бояться-то уже нечего. Все позади, все кончилось. Насовсем.
Рея всхлипнула остатками слез и закрыла глаза.
- А когда мне к нему можно будет? Или ему ко мне?
- Скоро, маленькая, скоро. Тебе еще чуточку окрепнуть надо, вот когда встать сможешь сама, до окошка прогуляться, тогда и можно будет, - заверила Любимая, подумав, что как бы не пришлось Рее ехать к Итари, а не наоборот. Уж слишком бледным и осунувшимся был капитан на экране комма Тиграна.
Но Итари уже на следующий же день потребовал, чтобы его соединили с Реей. Тигран ничего не говорил - теперь капитан сам будет решать за себя. Но тут неожиданно воспротивилась Любимая.
- Рано еще, хоть она и рвется к тебе, но рано. Только и спрашивает: «А как там Итари? Сильно изменился? А правда, что любит?»
«И ни слова обо мне. Значит, Любимая не хочет, чтобы И’Таар случайно проговорился обо мне. Ясно...» - Тигран в этом разговоре участия не принимал - сидел, нахохлившись, в углу кровати, как мокрый феникс, в своих огненных кудрях, перепутанных ночью капитаном, все не отпускавшим их из рук. Он хотел снова приехать к Рее, но и ему Любимая запретила.
- Нечего маячить пока перед ней. Девочка еще не в себе.
- Любимая, ну... - голос Итари почти звенел, хотя ему и приходилось часто переводить дыхание, - я все понимаю, понимаю, пусть выздоравливает поскорее... Ну, хоть когда спит, покажешь мне её? Пожалуйста...
- Когда спит - покажу. Жаль, что тебя показать не смогу.
Тигран понял намек, тяжело поднялся с постели:
- Я съезжу в дом, помыться - переодеться, можно? - он теперь, ну, с самого утра, на все спрашивал разрешения у Итари. Приказа-то считать себя связанным никто так и не отменил, и поговорить с ним Итари не поговорил толком.
Итари выключил комм и притянул Тиграна к себе за полу рубашки.
- Не уезжай! Тебе что, здесь ионного душа мало? А одежду я тебе закажу... Не смей оставлять меня, не смей!
- Любимая хотела тебя тоже показать Рее, когда ты спать будешь. А я мешаю. Рея еще не готова увидеть меня снова и узнать о наших отношениях, понимаешь? - как ребенку, объяснял Тигран, обнимая и кусая губы, высоко вскидывая голову, чтоб капитан не видел его глаз. А там стыла безнадега: и не будет Рея готова, никогда не будет.
- Так, стоп. Что это еще такое? И долго мы друг на друга сонных смотреть будем? Мне, к примеру, это не на пользу. Ей тоже. А ты тут побудешь, я буду говорить. Мне она поверит. Поэтому отставить пререкания, второй пилот. Марш в душ. И не дрочи там долго! - прокричал капитан уже в открытую дверь душа. - А то мне завидно!
Тигран даже не улыбнулся. Он был рядом, совсем рядом, а сам чувствовал, как все дальше и дальше уходит его счастье. С каждым часом жизни Реи. Пытался принять это - и не мог. Перебороть себя и сделать вид, а потом и поверить, что все именно так, как и должно быть - тоже не мог.
В душе он просто постоял под ионной струей, хотя чертовски хотелось сесть на пол и завыть от внутреннего диссонанса, рвущего душу. Но он не позволил себе момента слабости. Укутался в простыню и вышел, на ходу расчесывая совсем спутанную гриву пальцами. Ит полусидел на подушках, что-то строча в комме, который лихо приспособил на коленках. Глянул на Тиграна, вздохнул с улыбкой:
- Мой же ты лап... придется тебе самому расчесываться. Меня заодно тоже расчешешь, а то страшно Рее на глаза попасться, наверно, будет.
Тут в палату зашли врач с медсестрой, и Итари трусливо закрыл комм одеялом. Пока врач осматривал Итари, мораллес незаметно оделся в свой комбинезон, который привел в нормальный вид, расчесал и натуго заплел волосы. И ему уже в принципе было наплевать на то, что поседевшие от стресса прядки на висках видно, какая разница - алые или белые? Он с ужасом ждал разговора Итари с Реей, ярко и в красках представляя себе реакцию девушки. Надо было сказать капитану, что такие разговоры нельзя вести по комму! Однажды, он уже сделал такую ошибку. Но потом Тигран обрывал сам себя: то он, а это - Итари. Небо и земля.
Итари, на самом деле, был настроен на разговор с Реей. И искин, показавший ему уснувшую девушку, доложил о её состоянии и выслушал капитана. А капитан хотел поговорить сначала с врачом:
- Любимая, как бы Рея себя не чувствовала, я и она должны друг друга видеть и слышать, если уж не можем пока быть рядом. Потому что, если б Тигран не вызвал врачей, я бы отошел немножко и уже бы был у неё. Это не претензия, Тигран, - Итари глянул на пилота, - это я просто говорю.
- Я понял. Но с сердцем не шутят. И мне лично врач Реи сказал, что ей долгое и насыщенное эмоциями общение пока противопоказано. Так что, даже если бы это была претензия, я не счел бы себя виновным. Если врач даст добро, искин наладит постоянную связь. Но обо мне ты говорить не будешь. Не по комму. Только когда вас выпишут, и я отвезу вас домой. В спокойной обстановке. Это просьба, - Тигран накрутил на палец кончик косы и упрямо взглянул на капитана. Сидел он на подоконнике, чтобы держать, пока это было возможно, дистанцию между собой и Итари.
- А ты с ней уже разговаривал? - Итари развернулся на бок, чтобы лучше видеть Тиграна. Тот сидел непривычно далеко, а капитану хотелось видеть малейшую реакцию и выражение глаз мораллеса.
- Я тебе рассказывал. Вчера, когда она очнулась. Пытался говорить. Она на меня реагирует, как дикий зверек на обидчика. Когда она еще была без сознания, я приезжал каждый день. Говорил с ней. Держал за руку. Не помогло, - пилот говорил короткими фразами, глядя в стену над головой капитана. - У тебя должно получиться лучше, конечно.
Итари же смотрел прямо в глаза, пытаясь что-то понять:
- А что ты про себя ей сказал? Про меня? У меня сейчас такой хаос в голове, но ничего я скрывать не собираюсь, ни о чем молчать не буду. Рея просила меня всегда быть с ней откровенной, и, если это она, для нее это осталось таким же важным. Так что именно ТЫ ей говорил?
Тигран улыбнулся и покачал головой:
- Не врал, это точно. Говорил, что вреда ей не причиню, и что я давно не ее муж. Рассказал, что работаю у тебя пилотом. Но, как только она услышала твое имя, ничего кроме его повторения я от нее не добился. Это, кажется, все. Потом меня выставили из палаты.
- Мое имя? - Итари с силой потер щеки. - И я должен ждать выписки?.. Вы думаете, что я железный, наверно. Ты хоть понимаешь, что ты разбудил, Тигран? Как у меня сейчас рвется сердце...
- Хорошо.
Тигран соскользнул с подоконника и вышел за дверь. В конце концов, Итари прав. Чем быстрее Рея увидит своего любимого, тем быстрее она придет в сознание. Через пару минут в палату вошел слегка возмущенный врач, а за ним, едва не подталкивая его, мораллес. - Вот, осматривайте. И выписывайте. Потому что я пошел готовить флайт.
Итари с жаром подхватился, и осмотр прошел отлично. Но руководство больницы потребовало с выписывающегося капитана гарантии постоянного присмотра. Которую тот с удовольствием и подписал в присутствии вернувшегося Тиграна:
- Вот мой присмотр и моя гарантия. Давайте уже ваши лекарства. Некогда нам.
В клинику клонирования Тигран вел флайт молча и сосредоточенно. Время для истерик и метаний вышло. Он обдумывал слова, которые скажет Итари вечером, когда выберет подходящую минуту. Не так он представлял свой сюрприз, совсем не так. Но как вышло, и этого уже не изменить. И все-таки, у входа в громадное белоснежное здание попросил, улыбнувшись обезоруживающе и ласково:
- Закрой глаза, я проведу, как хотел, будто это все еще мой подарок тебе.
Итари, отвлекшись от занимавших его мыслей, взглянул на Тиграна и чуть усмехнулся в ответ:
- Подожди-подожди, раз так. Я ведь, балбес такой, еще и не поблагодарил тебя. А ты сделал такое громадное дело, что у меня до сих пор мозги не развернулись. Прости, родной! Спасибо тебе... - и Итари, взяв лицо Тиграна в ладони, поцеловал его. Глядя прямо в глаза, надеясь, что тот поймет, выдохнул еще раз поцелуем:
- Спасибо...
Глаза, по желанию Тиграна, закрылись, а правая рука протянулась в ожидании. Мораллес с силой стиснул кулак, прогоняя совершенно неуместные сейчас чувства, но, прежде чем повести Итари туда, где ждала его любимая и любящая женщина, поцеловал в ладонь:
- Все для тебя, любимый, - и потянул, приобнимая за спину, предупреждая о ступенях и порожках. Довел до лифта, нажал на нужный этаж и в лифте еще держал, крепко прижимая к себе. Но едва двери открылись, отстранился. И снова повел, к той палате, куда уже привык приходить, к «сестре». Постучал, распахнул дверь и улыбнулся Рее:
- Ну вот, я же обещал тебе его привести. И привел. Эй, счастливый муж, открой глаза уже, можно. А я пошел, не буду вам мешать, - он понимал, что, вряд ли эти двое уже слышали что-то. Ведь Итари застыл на пороге, не веря глазам своим: та, которую он давно похоронил и оплакал, поднялась с постели одним движением. Таким, до кома в горле, знакомым движением. Они стояли друг напротив друга, глаза в глаза. Она видела только Его - своего суженого, ради которого оставила всё и всех. А он видел только Её - вернувшуюся из долины Мертвых. И лишь спустя несколько минут они смогли поверить, что это не видение, и одновременно выдохнуть:
- Любимая...
- Нежный мой...
Это догнало Тиграна уже за дверью. Такой слаженный, сдвоенный удар под лопатку. Только вот больно больше не было. Мораллес кивнул сам себе, сел на диванчик в коридоре, откинул голову на спинку и мгновенно провалился в дрему. Застарелая усталость и нервы истощили его силы так, как, наверное, не удавалось ни одной гонке. И из этой дремы он никак не желал выныривать, даже когда его затрясли в четыре руки. Но до слуха донесся приглушенный голос Итари:
- Да не будите вы его! Медперсонал, называется… Давайте, я его на кровать отнесу, - и Тигран почувствовал осторожные руки. Прижался к ним и снова уснул, пожелав себе проснуться минут через пять-десять.
- Вот таким он совсем... другой, И’Таар. Не страшный. Не опасный, - Рея даже села на край постели, которую уступила пилоту.
- А он и так нестрашный и неопасный, Рея. Он мой самый близкий друг, самый надежный и любимый. Он сделает для меня и тебя все, и даже больше, понимаешь? Он спасал меня столько раз, спас и в самый последний, он решил исправить свою ошибку и добился, чтобы ты сейчас была со мной. Пусть у него в башке куча ваших мораллесских завихов, но ты-то это понимаешь. А в остальном, это такое чудо... Вы оба, неповторимые чуда... - Итари сидел у кровати на полу, прижимаясь головой к коленям Реи и обнимая ее одной рукой. А другую все же не смог оторвать от Тиграна - крепко и нежно сжимал руку, украшенную его кольцами.
Рея, как бы долго она не была в небытии смерти, и как бы мало еще не жила после него, оставалась женщиной, а сравниться с женской интуицией подчас не может и вся тарленийская телепатия. Выразительный взгляд девушки пробежался по переплетенным пальцам мораллеса и капитана, по блестящим мягким серебристым сиянием мерсонита кольцам, и она переспросила:
- Друг?
- Больше, родная, - Итари прямо взглянул в ее светлые, горящие мягким огнем глаза, - больше. Два последних года я называл его своим супругом. Тигран тоже носит мою фамилию, хотя имя у него уже другое. Так получилось, любимая. Я вас обоих люблю. Поймешь ли ты это, не знаю, - и, сглотнув ком, добавил: - Надеюсь.
- Я... постараюсь понять. Наверное, когда смогу узнать его получше. Такого, как ты мне рассказал. Но не сейчас, не требуй от меня всего и сразу.
Она помолчала, но извечное женское любопытство, которое искин в полной мере перенял от нее, дало себя знать, и Рея спросила, всматриваясь в спокойное, расслабленное и совсем юное лицо бывшего своего супруга:
- И как теперь его зовут?
Итари благодарно уткнулся ей в коленки лицом, он даже не представлял, что это будет так трудно, признаваться любимой женщине в любви к другому мужчине. Недаром Тигран его отговаривал... но Небо послало ему самую прекрасную женщину, которую невозможно оскорбить ни ложью, ни молчанием. Она поймет, ведь иначе и быть не может. И Итари снова поднял на Рею счастливые глаза:
- Его зовут Инерин.
Зелено-золотистые звездные глаза мораллески расширились:
- «Гаснущая звезда»? Но почему? Нет, у этого имени есть еще значения, но все они сводятся к этому. Что могло произойти, если пол... Тигран назвался именно так? Или это ты его так назвал?
- Мы вместе выбирали. Я хотел назвать «Любимый-звезда», но не смог выговорить, и он сказал, что сокращенно будет так, - капитан встревоженно глянул на спящего Тиграна и Рею, неосознанно сжимая их руки крепче.
- И это тоже. Если произносить вот так: Ине`Рин. Но... Может, он ничего не имел ввиду такого, я же не знаю. Да, наверное, просто так совпало.
Тигран тихо застонал: кольца врезались в пальцы, Итари слишком сильно сжал его руку. И мораллес открыл еще сонные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
- Я проспал? Что я проспал?
- Ничего ты не проспал, Тигран, всё только начинается, - теплая рука снова нежно погладила его ладонь. Мораллес улыбнулся, непроснувшимися, уставшими мозгами пытаясь сообразить, где он, и что начинается.
- Гонка? Который час? Мы не опоздали на старт?
Ответом ему был женский нежный смешок и слова:
- Да уже, вроде, прилетели...
Но самое главное, что рука Тиграна была в руке Итари. От осознания этого пилот проснулся сразу, будто плеснули ледяной водой. Удержал выражение лица, даже улыбка стала ярче. И сел.
- Простите, я отключился. Итари, что сказал врач? Мы можем забрать Рею домой, или еще нет?
- Нет, но завтра сможем, - Итари глянул в окно и удивился: день катился к вечеру, а он и не заметил, как прошло столько времени.
- Тогда, мы приедем завтра. Сейчас уже поздно. Спасибо, что дала мне поспать на кровати, а не скрюченным в коридоре, Рея. Рад был тебя увидеть такой... красивой, - нашел слово в последний момент Тигран, - До свидания, малышка. Прощайтесь, я подожду внизу, на стоянке.
Тигран подумал, что завтра, скорее всего, Итари прилетит за Реей сам. Он взрослый и в няньках не нуждается.
- До свидания, Тигран... - Рея даже поднялась с краешка постели и, нерешительно улыбаясь, глянула Тиграну в глаза, и он понял: она всё знает. Итари, разумеется, не смог удержать свой принципиальный язык за зубами, но... Но Рея почему-то не спешит соперника ненавидеть, прогонять и проклинать. Тигран помедлил секунду и опустился перед ней снова на колено, протягивая руки. Ждал - дотронется ли? И ему, и Итари было заметно, как колебалась Рея. Но обоих их порадовало отсутствие в глазах страха, была лишь толика нерешительности. Но потом она положила на его ладонь кончики пальцев. Тигран подтянул ее ладонь к губам, поцеловал, почти не коснувшись.
- Спасибо, любимая, за все, - и через минуту его в палате уже не было.
Итари схватил в объятия опустившуюся снова на кровать девушку и счастливо шептал в ее худенькое плечико:
- Рея, любимая... это такая сказка - ты тут... Реееееяяя....
- Я поверить не могу, что прошло столько времени, для меня - будто пара дней с нашей последней встречи, - Рея опустила голову ему на плечо, доверчиво и нежно, как птичка. Но снова встрепенулась, какая-то до конца не оформившаяся мысль не давала ей покоя.
- И’Таар, мой Нежный, ты мне не объяснишь кое-что?
- Всё. Не кое-что, а всё, что ты захочешь знать, - Итари покрывал легкими медленными поцелуями ее головку.
- Тогда скажи: мне не почудилось, и Тигран в самом деле назвал меня любимой? И почему у меня такое чувство, что сейчас он со мной попрощался надолго, если не навсегда?
Итари помолчал. Неужели Рея действительно почувствовала что-то прощальное в словах Тиграна? И - да, тот назвал её любимой. Хотя, может, просто по привычке, как искина...
- Он назвал тебя именно так. Почему, объяснить не берусь. Как-то он всегда помалкивал об отношении к тебе. А с «Любимой»-искином общался много и охотно, как с родным человеком. Доверял многое. Давай, поговорим завтра, родная. Я бы и не отошел от тебя, но я должен поговорить с Тиграном. Как бы... А завтра ты будешь уже в нашем доме, любимая моя!
И капитан снова нежно-нежно целовал подставленные ласковые губы.
- Только возвращайся скорее...
Рея стояла у окна, провожая глазами флайты. В каком из них улетело ее счастье, она увидеть не успела. Но страшно ей теперь не было: Итари ведь вернется, теперь она в этом была уверена.
- Мне нужно кое-что тебе сказать.
Тигран остановил флайт на дорожке перед домом, но открывать кабину не спешил. Итари повернулся к нему, тревожно всматриваясь в лицо пилота:
- Что, Тигран? Если честно, я даже побаиваюсь разговоров, которые начинаются такими словами.
- Я улетаю сегодня, - стиснутые в захватах мнеморекордеров пальцы не двигались, только побелели от напряжения. Тигран с трудом заставил себя повернуть голову и посмотреть Итари в лицо.
Ит застыл. Права Рея, она всегда права... Он прощался. И теперь...
- Надолго?.. - смог выдавить из себя капитан, не в силах представить себе такое. Все тревоги и страхи последнего отсутствия Тиграна разом завыли сиреной в его душе. Но - разве он мог держать Тиграна, есть ли хоть что-то, что способно его удержать?
- Не знаю. Как лягут звездные карты... - Тигран сглотнул, и его прорвало потоком слов: - Это не потому, что Рея вернулась. И я не стал любить тебя меньше. Просто я понял, что вся моя жизнь до этого дня была неполной. Я рядом с тобой забываю все. Теряю себя и не желаю ничего. Оставаться на планете долго - это не мое. Меня тянет в космос. Но там меня тут же начинает тянуть назад, на планету. Я мечусь, как потерявший орбиту астероид. А еще я просто хочу дать вам с Реей время. Наедине. Спокойно, без лишних раздражителей, поверить, что все кончилось, вся черная полоса. И теперь будет только хорошее... - он замолчал и тяжело перевел дух.
- Я понимаю... - заставил сказать себя Итари. А внутри всё кричало: «Нет! Не может этого быть! Ты обещал всегда быть со мной! Останься, и у нас троих будет все хорошо! Я люблю тебя - как ты можешь увезти с собой половину меня?..»
Но Ит лишь прижал ладонь ко рту, чтобы ни одно слово мольбы не сорвалось. Если Тигран так решил, значит, пусть будет так. Он должен быть свободным, его Искра, его Звезда:
- Ты так решил. Я понимаю.
- Прости, я снова решил за нас троих. Но помнишь, я обещал, что буду всегда возвращаться к тебе? Что бы ни случилось, я буду возвращаться, - Тигран освободил руки и коснулся ладонью груди Итари:
- А мое сердце остается здесь. Пока оно бьется, я живу.
Но Итари сейчас казалось, что именно его сердце обледенелым комком застыло в груди. И сейчас главное - не сорваться, не припомнить Тиграну все его обещания, не потребовать их выполнения. Пусть решает, улетает, так и не узнав, как горько, как невозможно больно чувствовать себя счастливым, а потом через пять минут - несчастным. Только Тигран так может - всё дать и всё забрать. И Итари не будет стоять на пути его решений. Не будет ни на чем настаивать, заставлять.
Он попытался проглотить комок в горле, но получилось плохо:
- Неужели даже в свой дом со мной не зайдешь?
- Зайду.
Главное, держать дистанцию. Иначе уйти он не сможет никогда. Тигран открыл кабину и выбрался из флайта первым. Стоял и ждал, когда Итари подойдет к двери, и потом протянул ему магнитный ключ.
- Это НАШ дом, И’Таар. Твой, мой и Реин.
- Спасибо, - Итари принял ключ, решив ни в чем не спорить с Тиграном, открыл дверь и жестом пропустил пилота вперед.
- Помнишь, ты меня спрашивал, зачем нам аж три спальни? Ну так вот, одна из них - детская. И мне очень хотелось бы вернуться в дом, где эта спальня будет занята, - Тигран остановился возле лестницы, поглаживая теплые деревянные перила, и улыбнулся каким-то своим мыслям.
- Как скажешь, любимый, - бормотнул Ит, стягивая с себя пропахшую больницами одежду и направляясь в ванную комнату. - Смою с себя всю эту медицинскую чистоту. Ты со мной?
- Я накрою на стол. Ужинать пора, вообще-то.
Сокращать дистанцию, самим собой установленную, Тигран не собирался. Тем более, видеть Итари обнаженным. Потому что был уверен, что не сдержится.
Когда Итари вышел из настоящего водяного душа, прошло немало времени. Стоя под горячими струями, он задумывался и забывал даже, что нужно делать. Вытершись и найдя свои вещи в шкафу, капитан был, в принципе, готов к тому, что Тиграна и след простынет. Но тот восседал за накрытым столом, ожидая Ита. И тому не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы, поднять голову и войти в столовую, благоухающую заманчивыми ароматами.
Но как бы аппетитно не пахла приготовленная Тиграном еда, а сам он к своей порции и не притронулся. Только задумчиво ковырял вилкой в тарелке да смотрел, пряча взгляд за ресницами, на капитана. Часы в холле мелодично отзвонили одиннадцать часов вечера, и пилот встал из-за стола. Если он хотел успеть на пассажирский транспортник, отбывающий в полночь, следовало поторопиться. Итари поднял на Тиграна глаза. Уже тоскливые. Уже с оттенком пустоты.
- Уже?.. - прокатился ничего не значащий вопрос по тишине комнат.
- У меня осталось три часа до рейса. Итари... Я же вернусь, зачем ты сейчас рвешь сердце мне и себе? - Тигран судорожно вздохнул и шагнул к любимому, крепко, в полную силу обнимая его. - И вернусь скоро. Все равно ведь не смогу долго без тебя.
Итари, зажмурившись, едва кивнул. А в голове крутилось лишь одно: если бы он не настоял на выписке, Тигран смог бы улететь сегодня вообще без предупреждений... И чтобы не поверить в это, с силой тряхнул головой:
- Рея сказала, что ты прощался, и будто навсегда. А я не поверил ей...
- Глупости. Рея преувеличивает. Навсегда невозможно, просто потому, что нет такого понятия - расставание навсегда. Даже в смерти. И она сама - тому пример. А я не собираюсь умирать, и бросать вас одних тоже не собираюсь.
Тигран разомкнул объятия и отступил на шаг. Он ему трудно дался. Как бы внешне он ни был спокоен, внутри все заходилось болью.
- Я провожу, - Итари поднялся и вышел за Тиграном в холл, наблюдая, как тот натягивает свою пилотскую куртку. И вдруг сорвался, налетел, притиснул Тиграна к стене, сжимая накрепко в объятиях, покрывая бешеными поцелуями.
- Итари... нет! Отпусти меня! Дай уйти... Я и так едва могу трезво мыслить! - выстонал в жаркий и жадный рот мораллес, чувствуя, что еще немного - и останется, никуда не рыпнется из дому. Останется, накрепко связанный не веревками - ласками.
- Завтра, завтра улетишь!.. - заклинал его съехавший со всех катушек капитан, запуская нетерпеливые руки под рубашку. - Завтра! Заберешь «Любимую» и улетишь на все четыре...
Он облизывал и прикусывал горячую кожу, словно стараясь насытиться ею на всю оставшуюся жизнь. Грубо ласкал выдирающееся тело, вжимался в него весь, растворяясь и пропадая.
- Нет!!! - Тигран не отталкивал, просто выскользнул из рук, как гибкая змея. Прижал ладонью заходящееся диким грохотом крови сердце, не видя ничего, кроме расширенных зрачков в глазах Итари. И медленно, через силу попятился к двери. - Нет... И’Таар, я ухожу сейчас.
Итари сполз спиной по стене на пол. Он сорвался, так позорно сорвался... Ведь не хотел удерживать, не хотел.
- Прости, любимый... Я... Мы будем тебя ждать.
- Мне... пора. До встречи, Итари.
Тихий шорох и стук закрывшейся двери возвестил, что пилот ушел. На самом деле, Тигран прижался с той стороны к двери и судорожно шарил по карманам, в поисках завалявшейся пачки сигарет, купленной тайком, но так и не початой. Нашел, достал зажигалку. Руки тряслись, сигарета плясала в пальцах, а ком в горле не давал не то, что затянуться - просто дышать.
Итари подхватился, подлетел к двери - и остановился. Нет у него права останавливать Тиграна. Есть только право любить. И ждать. И этим правом он воспользуется полной мерой. Он ощутимо приложился лбом об косяк - в наказание за срыв. И лишь спустя пару десятков минут позволил себе выйти на крыльцо, сесть на ступеньки и начать всё спокойно обдумывать, вдохнув в себя воздух с легким привкусом сигарет.
Часть шестая: Холодный свет далеких звезд
Глава первая. Противостояние.
Ты так стремишься пересечь
Свой звездный курс с моим путем
Но знаешь, не об этом речь,
И нам с тобой не быть вдвоем.
Ты так стремишься уловить
Мой вольный ветер в свою сеть,
Но рвется тоненькая нить,
И мимо вновь проходит смерть.
Ты так упрям, ты мой двойник
Но скован долгом, властью - пал.
А я свободен, словно блик,
Я здесь, и через миг - пропал.
Ты рвешься и летишь за мной,
Исходишь ядом, тщетно зол.
Я был таким, я был тобой.
Но выбрал волю - и ушел.
- Аааа, майор Делайни? Неужто вы по мою душу? - экран гиперсвязи оставался темным, но голос говорившего, как и его фамилия, напоминали о призраках прошлого. Не самого радужного, надо сказать. - Или вас разжаловали уже в капитаны, майор? И сослали на оперативную работу? - говоривший хрипло засмеялся. От этого смеха по коже у интерговца промаршировала стая мурашек размером с ударный батальон космодесанта.
- Тигран? - пробный выпад в пустоту. И снова смех в ответ:
- Это еще кто? Или вы притворяетесь, что имя Рэда Хантера вам не знакомо?
Майор только пожал плечами: значит, просто голос похож. Не Тиграновский, хриплый, глухой, но с очень похожими насмешливыми интонациями. И холодный, как космическая пустота.
- Знакомо. Даже больше, чем хотелось бы.
Невидимый собеседник, а точнее, тот, кто внаглую, под самым носом у сторожевиков, взял на абордаж малый разведывательный крейсер интергалактической службы безопасности, одним-единственным выстрелом уничтожив установку защитного поля и, тем самым, превратив крепкий орешек-корабль в беззащитную посудину, только хмыкнул.
- Я рад, что знакомо. Ну а теперь, перейдем к делу, господа. Предлагаю вам открыть двери рубки, пока мои парни не вскрыли ее резаками. Убивать вас в мои планы не входит.
Майор Делайни пожал плечами снова, но теперь в этом жесте сквозила неуверенность:
- Какие гарантии, Хантер?
- Гарааааантии? - издевательски протянул пират, потом рассмеялся, но резко оборвал смех, - Гарантий никаких, кроме моего слова. Если вы отслеживали мои рейды, то должны бы знать, что свое слово я держу всегда.
И это было правдой. Если Рэд Хантер, самый удачливый пират века, обещал отпустить заложников с захваченного корабля, он это делал. Правда, не факт, что это означало жизнь для пленных. Кроме спасательных капсул, Хантер не оставлял им ничего. И если спасатели опаздывали... что ж, это проблемы спасателей.
Майор Делайни обвел глазами своих подчиненных. У кого-то на лице читался откровенный страх, у кого-то, наоборот, облегчение. Шанс сохранить жизнь, болтаясь в спасательном шлюпе, все-таки выше, чем, если пираты взрежут люк рубки, а в коридорах крейсера сейчас вакуум.
- Загерметизируйте переход, капитан Хантер, запустите систему регенерации воздуха. Мы сдаемся.
Сдача в плен - это еще не конец. Интерг так просто не отступится теперь от этого пирата. Особенно, когда тот так чувствительно щелкнул организацию по носу.
- Мудрое решение, майор Делайни. Я в вас не сомневался, - промурлыкал хриплый голос, и снова в нем почудились знакомые интонации.
Самого капитана Хантера они так и не увидели. Обезоруженных, офицеров провели под конвоем ощетинившихся плазменными пистолетами и винтовками пиратов до спасательных капсул, загрузили в них, и шесть хрупких скорлупок отстрелились от крейсера.
- До скорой встречи, майор, - прозвучало в эфире.
- Даже не сомневайся, сволочь, она состоится, и скорее, чем ты думаешь! - пообещал выведенный из обычного равновесия майор. Ответом ему снова стал только смех.
- Я хочу возглавить карательную операцию.
- Майор Делайни, это дело оперативников, но никак не руководителя отдела.
- Да, я знаю, но…
- Но тут задели лично вас? - с понимающей усмешкой обронил глава сектора Плеяд, под командованием которого находился майор Делайни.
- Я не смешиваю личную месть и работу.
- Неужели?
Анвару почудился намек на историю двухлетней давности, когда ему было поручено казнить бывшего сотрудника Интерга, Тиграна Этеро. Но он и бровью не повел.
- Хорошо, майор. Вы назначаетесь командующим карательной экспедиции. Кандидатов на должности командиров отрядов назначите сами, список - мне на комм в течение суток.
- Есть, сэр, разрешите выполнять?
Ну, конечно, он выбрал лучших из лучших. Точнее, лучших из тех, кто был в его распоряжении, не идеал, но тоже неплохие ребята, преданные делу Интерга до мозга костей и последнего электрона в имплантатах. Он подключил к делу лучших аналитиков отдела. Вот только не сходились их прогнозы с тем, что вытворял дерзкий пират. На Леонеллу шел транспорт с наркотиками, в сопровождении минимальной охраны, а Рэд Хантер в другом секторе грабил вооруженный до зубов караван с энергокристаллами. Виртуозно провернув операцию: нанявшись охранять этот самый караван. Так что шесть сухогрузов внезапно сменили курс и ушли на пиратскую базу, откуда попросту исчезли.
Делайни готов был рвать на себе волосы от злости. Но только ходил и пугал подчиненных слегка отрешенным взглядом. А когда у майора становился столь мечтательно-задумчивый вид, на глаза ему боялись попадаться и свои. Майор задействовал все связи Интерга в пиратской вольнице. Но, это ведь были совсем не те пираты, которые некогда бороздили просторы морей Терры. И у них была своя иерархия, свой кодекс чести и свои законы. Этакое интернациональное государство без границ. Но имеющее свои территории везде. И пиратские бароны не подчинялись никому. Потребовать выдачи не в меру наглого выскочки Делайни не мог, ему оставалось только попытаться внедрить в окружение Рэда Хантера своего агента. И тут майор столкнулся с еще одной проблемой: подчиненные Хантера зачастую даже не видели своего главаря в лицо. А ближний круг… Попасть в него мог только тот, кто прошел проверку самого Рэда. Их были единицы.
- Ярроу, тебе не надоело?
Книсс вздрогнул и едва не уронил поднос, который волок в каюту капитана.
- Мя? Что именно мне должно было надоесть? - сделал непонимающий вид нахальный кошачий.
- Охота на капитана, - хрупкий высокий тарлениец, первый помощник Рэда Хантера, проницательно смотрел в зеленущие глаза книсса. Тот смутился: Череани был телепатом куда как лучше самого Ярроу, и все потаенные мыслишки котенка знал наперечет. - Хочешь попасть к нему в постель - так и скажи. А не ходи вокруг да около.
- А что, у меня есть шанс? - ушки котенка, прежде виновато прижатые, распрямились, но тарлени усмехнулся, обламывая его без жалости:
- Ни единого. Рэд никого не подпускает к себе.
- А почему? - не унимался юнга, в обязанности которого входило учиться, учиться и учиться, но как-то незаметно в этот круг вошли и кофе по утрам, и вечерам, и ночами, и чистое белье на узкую капитанскую койку. Но сколько бы Ярроу не старался, увидеть капитана без его всегдашней психо-маски он не мог. Пожалуй, только Череани видел Рэда без нее. Книссу было откровенно страшно встречаться глазами с ледяным взглядом с лица прекрасной, почти живой - но маски. Он, как и любой кошачий, не терпел искусственно созданной внешности.
- Оставь его, Черри. Пусть приносит обеды, раз так хочет, - за спиной прозвучал знакомый хриплый голос, и Ярроу в который раз с трудом удержал поднос в руках, подскочив на месте. Капитан двигался бесшумно, как всегда, уследить, когда он появился за спиной, книсс не смог, даже при всей своей кошачьей чувствительности.
- Идем, мне надо с тобой поговорить. Ярроу, отнеси обед в мою каюту и марш заниматься с пилотами. Экзаменую через неделю.
- Да, капитан! - книсс развернулся на месте и почти споткнулся от тихого:
- Вечером придешь ко мне.
- Рэд, ты что творишь? - тарлениец, в коридоре удержавший на лице бесстрастное выражение, в капитанской каюте, когда юнга вышел, позволил себе проявить изумление.
- Черри, хоть ты не называй меня этим прозвищем. Уж кто, как не ты, знает мое имя. А творю… да просто у мальчишки гон, а я устал смотреть, как он идет по рукам в команде. Пусть будет со мной. Да и я не железный, мне тоже трахаться охота.
- А как же твой… любимый?
- А я дома давно был? Не знаю. По комму не разберешь, вроде, счастлив. А кто его знает на самом деле? Надо бы смотаться, но не сейчас, не сейчас, - капитан снял с головы тонкий ободок психо-маски, и чужое лицо растворилось в воздухе, явив миру, а, точнее, Череани давно знакомое изящное личико мораллеса. Красота его была подпорчена длинными шрамами: от левой ключицы, через шею до правого уха, и от левого виска через переносицу, туда же. Полученная в давней стычке и не вылеченная нормально и вовремя регенератором, рана на шее почти лишила капитана голоса. Но стараниями Череани, который, кроме того, что был помощником капитана, выполнял еще и обязанности судового медика, голос к Рэду вернулся. Правда, не такой, как был. Пират только ухмылялся и говорил, что это к лучшему. Меньше шансов быть узнанным.
- Сейчас у меня такая развлекуха, разве я могу разочаровать нашего бравого майора и смотаться на месяц с концами в глушь? Он ведь изведется весь, - мерзкая ухмылочка исказила красивые чувственные губы. Тарлени не удержался и провел по ним кончиками пальцев, затянутых тонкими перчатками из мономолекулярного шелка, «стирая» эту улыбку. И тут же отдернул руку, смутившись:
- Прости, я не хотел…
- Хотел, и мы оба это знаем. Но нет, Черри, нет. Ты не выдержишь. А ласкать тебя в перчатках - все равно, что глотать, не жуя, запаянную в пластик ягоду римме. Ни вкуса, ни пользы, одно только осознание, что да, ел.
Тарлени потупил лучистые темно-сиреневые глаза, занавешиваясь серебристо-белой челкой, и это так напомнило мораллесу его самого два года назад, что он улыбнулся, приподнимая пальцами голову друга и соратника:
- Не грусти, Черри. Тебе не надо было в меня влюбляться. Но ближе тебя для меня только Он, понимаешь? И телесной близости это не касается. Так, а теперь достаточно романтики. Через три дня с Корвина-14 пойдет караван с камешками. Договор с бароном у нас в силе, и караван нам нужен. Маршрут уже рассчитан, собери все команды на совет, а ко мне пригласи нашего снайпера. Ты же его прощупал, твой вердикт?
- Парень надежный. Мотивация самая обычная: мизерная пенсия, обида на командование, ну и, конечно, романтический ореол вокруг тебя. Он просто рвется служить.
- Но не факт, что не предаст, если на него выйдут вербовщики из Интерга. Чем мы можем его зацепить понадежнее? Семья? Любимая-любимый? Долги, обязательства?
- Мать в клинике для реабилитации космитов.
- Мало. Кто еще, ближе?
- А меня ты так же выбирал?
Вопрос не застал мораллеса врасплох. Он, если быть честным, давно его ждал.
- Я тебя не проверял, если ты об этом. И если помнишь, мы встретились в несколько иных обстоятельствах. Мне было похеру, кто мне зашьет разорванное осколком горло, если честно. И пока я валялся в бреду, после заражения крови, тоже было похеру, кто за мной ухаживает.
- Ты звал Его.
- Да, я догадываюсь. Просто, обычно именно Его я видел, приходя в себя после очередного «приключения». А тут увидел тебя. Когда дошло, что ты тарлени, да еще и в форме десантуры, думал, что все, кранты пришли вольному охотнику. Присматривался к тебе потом полгода. Изучал. Ты сам помнишь, ставил на тебе эксперименты.
- Так что же…
- То прикосновение. Тебе было больно, но ты выдержал. А я понял, что нашел.
Тарлени, не отвечая, потянул прочь свою перчатку, капитан, поняв намек, снял свою и крепко сжал вздрогнувшую ладонь друга. Сейчас тарлени «читал» его открыто, мораллес чувствовал его проникновение в свой разум и не сопротивлялся. Но когда бледный до серости Череани потянулся поцеловать, капитан непреклонно отстранился:
- Хватит. Теперь идем, я тебя уложу. Отменяю приказ, сам соберу ребят. Молчи и не смей спорить, - хриплый голос звякнул металлом. Тарлени повиновался, прошел за капитаном в свою каютку и безропотно лег.
- Все, я отдыхаю. Честно, кэп.
- Черри, ну назови ты меня по имени, - капитан сел на край его койки, пристально глядя в глаза помощнику.
- Сними маску.
Мораллес медленно стянул одетый для того, чтобы пройти по коридору корабля, обруч психо-маски.
- Вот так лучше, Тигран.
- Ты же все равно видишь меня таким, как есть.
- Но ты не чувствуешь себя собой в ней.
- Может, ты и прав. Спи. Я приду утром, учти, разбужу и скидок делать не стану.
- Есть, мой капитан.
После собрания капитан ушел в свою каюту, проигнорировав вопросительный взгляд юнги. Сделал вид, что забыл о своем приказе. Но как только он собирался раздеться и лечь, в дверь тихо поскреблись.
- Открыто.
Ярроу явился чисто вымытым - «вылизавшимся», как смеялись в команде. Котенок был удивительно чистоплотен. Приглаженная гривка, еще влажная, была завязана в хвостик на затылке, шерстка пушилась, а глаза сверкали.
- Иди сюда. Раздеваться я не приказывал.
Книсс отдернул руки от магниток формы и виновато прижал ушки: может, он что-то не так понял? И капитан приказал ему прийти вовсе не для… Мысли вылетели из лохматой головы кошачьего со скоростью курьерского катера, когда кажущиеся такими тонкими и нежными, руки капитана властно привлекли его, а жесткие губы накрыли, сминая, пухлые губки юнги. Ярроу закрыл глаза, чтобы не смотреть на маску. Его раздевали, а он только послушно поднимал руки и лапы.
- Умница. Вот так и стой.
Потом на лицо котенка легла плотная повязка, надежно закрывая его глаза. А капитан снял маску. Ярроу ощутил это, когда тот снова поцеловал его: не было того слабого запаха озона и пощипывания кончиков усов, когда щека коснулась щеки. Руки, потянувшиеся изучить лицо капитана, без особой жалости, но аккуратно завернули за спину, и запястья сковало прохладным металлом наручников. Ярроу панически взмявкнул.
- Тише, не бойся. Это просто гарантия, что ты не потянешься, куда не следует.
Книсса толкнули в спину, он запнулся о край койки, и через миг уже лежал поперек нее, с раздвинутыми лапками и отведенным хвостом. Его еще никто никогда так не брал - со связанными руками и завязанными глазами. И это возбудило кошачьего до крайности, так, что стало даже больно.
- Тише, тише, маленький. Все хорошо, расслабься. Мы никуда не торопимся…
Руки у капитана оказались нежными, ласковыми. Сначала он просто лег рядом и погладил напряженно изогнутую спинку котенка, разминая ее. Потом прошелся легким массажем по подставленным ягодицам, по пушистеньким бедрам, не обошел вниманием сплошную эрогенную зону - хвост, пропустив его несколько раз через кольцо пальцев, сжимая у основания. Через пару минут таких ласк Ярроу тихо заскулил, не осмеливаясь просить более явно перейти к чему-то посерьезнее.
- Нетерпеливый малыш, - тепло щекотнуло ухо дыханием. И кончик его, с кисточкой мягких черно-серых волосков прихватили губы.
- Я не… Мяуууу…
- Да-да, я знаю, ты уже взрослый кот. Двадцать весен. Но мне-то почти в два раза больше, котенок.
Капитан не торопился, и его ласки были то совершенно незаметными, то жестко-требовательными, бросая книсса в жар и заставляя выгибаться и призывно орать. Мораллес только смеялся, слушая эти крики. А Ярроу подавился очередным воплем, почувствовав прохладные пальцы между ягодиц, проскользившие так ненавязчиво и легко, но отыскавшие цель сразу же. Капитан еще щедро добавил смазки, хоть и знал, что перед ним не девственник. Ярроу еще шире раздвинул лапы и попытался приподнять бедра. Ему помогли, под пах легла подушка, а рука капитана осторожно поправила возбужденный член юнги, чтобы он не упирался в ткань, а лег вдоль живота. Книсс дернулся от этого простого прикосновения, как от тока.
- Не спеши, всему свое время, малыш.
Снова скользкие пальцы прошлись по ложбинке, и, наконец, нырнули внутрь, два сразу, растягивая легко и осторожно. Впрочем, тело кошачьего, готовое к гону, принимало их без труда. Капитан добавил еще палец, со сладкой мукой вспомнив совсем иную ночь и другие пальцы. Ярроу, забывшись, длинно вскрикивал под ним, уже не пытаясь настаивать ни на чем. Но, как капитан сказал сам, он тоже был не из стали и титана. И пальцы в теле юнги сменились его членом довольно быстро.
- Аааааахххх… Мааааауррррр!
А капитан на крики не разменивался, разведя напрягшиеся лапки в стороны еще сильнее, вбивался в хрупкое на вид, но сильное и гибкое тело. Потом одним рывком вздернул кошачьего на колени, наклонился, почти ложась ему на спину, обхватил ладонью его член, продолжая наращивать темп толчков. Ярроу хватило не более, чем на минуту. От того, как сильно сжалось все у него внутри в спазме удовольствия, кончил и капитан. Не выходя, уложил котенка на бок, поглаживая растрепавшуюся гриву чистой ладонью.
- Вот так, малыш. Давай договоримся, когда у тебя гон, ты приходишь ко мне. Когда нет - ты отдаешь предпочтение учебе и работе, а не шляешься по койкам команды. Хорошо?
- Даааа…
Капитан и помощник шли из кают-компании, где закончилось очередное собрание офицеров, посвященное идеально, блестяще провернутой операции.
- Ты не мог этого сделать! Я не верю! Даже твоей абсу… - Череани замер, чуя спиной чужое присутствие и более того - обжигающую волну чужих эмоций, в которых просто на миг потерялся. Он медленно повернулся. Капитан последовал его примеру.
- Рэд, ты это видишь? Или я метана надышался? - тарлени даже протер глаза ладонью. В полуметре от него возникла еще одна золотистая, будто из света сотканная фигурка. Не голограмма, на это понимания Череани хватило. От котенка веяло изумлением и любопытством, смешанным со страхом. Взрослый книсс медленно поклонился:
- Приветствую...
- Ташши, а мы где? - малыш заметил, что стоит очень близко к тарлени, и отскочил в сторону: - Простите, пожалуйста.
- Это... это мой сон. И что ты делаешь в нем, я не знаю, - старший книсс сделал шаг вперед: - Где мы находимся, ире-о?
- Крейсер «Арго», к вашим услугам… Ирре Ларр? - уточнил Черри, узнав книсса и все еще не веря своим глазам. Ро быстро подбежал к брату и спрятался за него:
- Астиарр Кешшш-Хирео, ненаследный принц Книссаурра, Роэрр Кешшш-Хирео, наследный принц Книссаурра, - представил себя и брата принц, потом улыбнулся, обнимая котенка: - Не бойся, Ро. Я проснусь, и мы вернемся. - И снова обратился к космитам: - С кем имею честь?
- Мы - благородные пираты, Ирре Ларр. Черри, еще бы знать, какая у книссов технология, что их голограммы попадают так далеко за пределы их Галактики, - задумчиво протянул капитан.
- Не голограммы, ире-о. Кажется, мы слегка заплутали вне материи... - принц потер переносицу и спросил: - А, позвольте спросить, какой год?
- Шестая декада правления короля Таэрда. Три часа ночи по бортовому времени, - Череани заинтересованно коснулся разума котенка и изумленно отпрянул:
- Быть не может! Ирре Ларр, я же только вчера видел вашу коронацию!
- Это временная петля, - старший принц еще ожесточеннее потер переносицу, прядая ушками, - Мы попали в будущее. Ну, плюс тут один - теперь ты точно знаешь, что станешь Императором в двадцать, - он улыбнулся, обращаясь к младшему брату, но не отрывая взгляда от старшего помощника, - Черри... А полное имя?
- Череани, сир, - тарлени рывком головы отбросил с лица челку. И с трудом подавил желание протереть глаза: фигуры книссов медленно растаяли облачком искорок. Он не удержался и сдернул с руки перчатку, взмахнул ладонью, «зачерпывая» это призрачное золото. Его будто ударило током, остаточные эмоции книсса, старшего принца, на мгновение стали понятны, но потом все пропало. Хантер наградил помощника обеспокоенным и злым взглядом:
- Ты какого черта лысого эту хренотень трогал?
- Так, показалось… Будто я его знаю давно… Не важно, Рэд, идем.
Глава вторая. Сближение
- Три корабля, доверху набитые полугодовой выработкой шести шахт!!! Семьсот триллионов кредитов!
Делайни бесился. От невозможности достать наглого Хантера, от того, что один за другим четыре его агента были раскрыты и безжалостно уничтожены. От того, что на его личный комм приходили короткие записки:
«Снова неудача, мой дорогой враг. Неужели в Интерге перевелись кадры? Или вам перестали давать доступ к лучшим из лучших, и приходится довольствоваться лучшими из худших? Мне жаль».
Это бесило еще больше, потому что Рэд Хантер был в чем-то прав, Интерг не считал пирата стоящим внимания раздражителем. Но - только до сего дня. Потому что ущерб, нанесенный экономике Принципиады, от потери такого количества прибыли, был чувствительным. И за Рэда решили взяться всерьез. Но от этой операции майора Делайни решено было отстранить. Анвар готов был грызть свои сапоги с досады. Участие в масштабной охоте на Охотника было и вполовину не таким захватывающим, как попытка просчитать и предугадать его следующий шаг, как схватка почти один на один.
- Дайте мне еще шанс! Еще месяц! Я достану его!
- Нет, майор, - командующий понимающе прищурился, но просьбу так и не удовлетворил. И тогда Делайни вспомнил о том, что лет шесть уже не брал отпусков. Заявление на полугодовой отпуск, к его удивлению, подписали быстро и без обычных проволочек. Тогда он еще не задумался, почему. А когда понял - было поздно.
Собрался Анвар быстро. Особой экипировки задуманное не требовало, но уж легенду он подготовил так тщательно, как только мог. Отставной офицер, которому надоело прозябать на одной из гражданских баз, а на планету вернуться не позволяет здоровье космита. И которого нищенское существование на пенсию бывшего оперативника не устраивает настолько, что он готов сменить законопослушное это житье на опасности жизни космического волка.
Выяснить, когда на одну из пиратских баз прибудет Хантер, было не в пример сложнее. Информаторы то ли боялись, то ли волынили, желая зазря есть свой паек. Но все-таки он узнал нужное. И был на стандартно-раздолбанной базе «Шерул» в тот же день, когда там ошвартовался целый небольшой флот Хантера. По крайней мере, глядя на шесть маленьких, маневренных крейсеров класса «Барракуда», один большой, класса «Касатка» и две малотоннажных «матки», на ум приходила вычитанная в учебниках история одного из пиратских баронов, Вельмира Ромариэ. Тот тоже начинал простым матросом на пиратской шхуне. А за несколько лет поднялся до капитана флотилии и был избран Бароном. Рэд Хантер шел тем же путем. По крайней мере, слава о нем уже гремела во всех уголках обитаемого космоса, как о самом неуловимом, удачливом и богатом пирате. Поговаривали, что ему лично принадлежит уже одна из баз. Но достоверной информации об этом ищейки Делайни так и не нарыли.
- А это правда, что мы летим на базу, которая принадлежит вам, капитан? - звонкий голосок кошачьего разнесся по кают-компании, и тут же был перекрыт хохотом команды. Капитан поднял невозмутимый взгляд и ответил в мгновенно установившейся тишине:
- Нет. «Шерул» мне не принадлежит, - умолчав о том, что такую развалюху он покупать бы не стал. А вот почти новенькую «Нариис» в том же квадрате - купил. Но разочарование на мордочке кошачьего было таким явным, что капитан не выдержал, - А что, тебе так хотелось бы побывать на именно моей базе? Ну, ребята, придется постараться и купить. Вскладчину. Альберт, а пусти-ка по кругу свою шляпу, авось нагребем.
Хохот в кают-компании сотряс стол. Пристыженный, Ярроу заныкался было в уголок. Но капитан Рэд выцепил его там и увел к себе. Их провожали одобрительными взглядами. И, что греха таить, завистливыми - книсса. Многие желали оказаться на его месте.
Измотав любовника до потери сил и желаний, Рэд лежал в постели и пересчитывал тоненькие черные полоски на его серой шкурке. Ярроу был не слишком пушист, шерстка у него была гладенькой, как и черная гривка, но вот эти полосочки приводили капитана в умиление. Он ерошил мягкую шерстку, дул на нее и вычесывал пальцами. Ярроу блаженно мурлыкал. Такие минуты были редкостью, и котенок собирал их в копилку своей души, немного сожалея, что ни обнять капитана, ни увидеть его не может: Хантер всегда надежно связывал ему руки и закрывал повязкой глаза. Даже сейчас тонкие запястья книсса обвивала прочная шелковая веревка, петлей накинутая на шею, удерживала его кисти на уровне ключиц. Капитан сам искупал его в душе и привел обратно в постель. И нежил, ласково, но как-то отрешенно. Мыслями он явно был не здесь и не сейчас. В дверь постучали.
- Кого там еще черти принесли? - капитан вскочил, будто и не он только что сыто и расслабленно обнимал юнгу. Ярроу напрягся, но Рэд, уже одетый, прижал его к постели рукой и непререкаемым тоном приказал:
- Спи. Приду - чтоб уже десятый сон видел, - и вышел. Ярроу только и услышал, как звякнули на поясе капитана керамические клинки и плазменные пистолеты.
Ярроу проворочался несколько десятков минут. Встать и одеться он не мог. Нет, разрезать когтями веревку было не сложно, тем более, что капитан и не связывал его слишком уж сильно. Но это значило нарушить приказ Рэда Хантера. А этого юнга позволить себе не мог. Статус любовника самого капитана ничего не менял. Он должен был выполнить приказ. Так что, в конце концов, котенок уснул, поминутно вскидываясь на каждый шорох.
- Ну, и какого демона черной дыры вы вытащили меня из постели? - особого недовольства в голосе капитана не было. Череани кивнул на пирс, возле которого застыл красавец «Арго», быстроходный крейсер Хантера, флагман его эскадры. О его искине ходили легенды, как и о капитане. Говорили, что ему больше ста лет. Насколько это было правдой, никто точно не знал. Хотя в речи искина временами проскальзывали устаревшие слова и выражения. Там, где пирса касался трап «Арго», застыл навытяжку человек в старой, но аккуратной форме космодесантника. Капитан прищурился, лица он не видел, но инстинкт на неприятности сработал безошибочно.
- Очередной агент?
- Я не уверен. У него великолепная техника ментальных барьеров. Очень похожая на твою.
- Хорошо, друг, не показывайся пока ему на глаза. Дай мне пару ребят, пойду прогуляюсь.
- Я с тоб…
- Нет. Ты у меня один. И рисковать своим лучшим аналитиком, врачом и стратегом я не намерен. А моя задница чует проблемы. Все, Черри, не спорь. Это приказ.
- Хорошо. Только на рожон не лезь, я тебя умоляю, - тарлени положил ладони на плечи капитану и заглянул в глаза сквозь маску.
- Обещаю. Иди, через минуту чтоб парни были тут.
Он спустился вниз, вышел в переходной шлюз, дождался, пока «Арго» откроет перед ним люк и шагнул на трап. В слабом освещении порта он увидел до боли, внезапно прострелившей колючей искрой левую руку, знакомый силуэт. Конечно, маскировка у Делайни была на высоте, волосы он перекрасил в темно-каштановый, линзы изменили абрис зрачка на человеческий круг, да и цвет глаз стал не алым, а темно-карим. Но выправку не спрячешь, а интуиция просто вопила: опасность. Да и лицо майор менять не стал, даже не использовал психо-маску.
- Что привело доблестного… - капитан всмотрелся в нашивки, не споротые с формы, и мысленно хмыкнул: майор сам себя понизил в звании до простого блиц-капитана, аж на четыре ранга, - блиц-капитана сюда, к уголовникам и отребью?
- Деньги, что ж еще, - тихо проворчал «бывший военный». А потом громко и по Уставу отрапортовал: - Желание служить под вашим командованием, сэр!
Рэд Хантер восхитился: не знай он, кто стоит у трапа под личиной простого вояки, он бы поверил. Делайни всегда был хорошим психологом. Но сейчас он крупно просчитался, не доверившись первому предчувствию. Не узнал в Хантере Тиграна, и попался в ловушку. Сам пришел в капкан. Хантер даже слегка растерялся: как мотивировать отказ так, чтобы и Анвар поверил, что вакантных мест на «Арго» нет, и ребята потом не удивлялись, почему, если стрелкам требуются канониры, капитан отказал ему? Но, поразмыслив немного, ухмыльнулся, и маска повторила его ухмылку. А не надо отказывать. Это ведь такая возможность - сливать Интергу дезу, и держать своего верного врага в поле зрения и под контролем!
- Добро пожаловать на борт, блиц-капитан. Правда, у меня нет таких званий. Либо ты матрос, либо офицер. Да вот беда - офицеров у меня полный штат.
- А я не претендую на звание, сэр, - Делайни во все глаза смотрел на тонкую, затянутую в облегающий черный шелк и кожу, фигурку. Верхнюю часть ее скрывали складки короткого плаща, капюшон закрывал лицо и волосы, и видел он только губы и подбородок мораллеса. Ошибиться в расе он не мог: никто иной не мог быть таким одновременно маленьким, изящно-хрупким на вид, и с легкостью, не сгибаясь, таскать на поясе такой арсенал. А хриплый, знакомый по кратким перебранкам в эфире, голос был голосом самого Хантера. Анвар не мог понять, похож он на того Тиграна, которого он помнил, или не похож вовсе?
- Отлично. Посмотрим, как мы сработаемся. Женнан, проводи матроса..?
- Андер Денарье, сэр.
- Матроса Денарье к третьему помощнику, пусть выдаст ему форму и все остальное, и заселит в каюту.
Рэд не удивился созвучности имен интерговца и шпиона. Так тот меньше рисковал запутаться и не откликнуться на свое имя. Сказывалась все-таки привычка не к оперативной работе, а к штабной. По кораблю немедленно разнеслось сообщение о шпионе. К тому времени, как нового матроса Денарье одели-обули и выдали пропуск на третью палубу, к канонирным площадкам, отвели и указали на его каюту, которую он будет делить с тремя другими матросами, все на «Арго» были в курсе: с этим парнем держать рот на замке. Капитан развлечься изволит, шпиона ручного прикармливает.
Косые взгляды не стали для Анвара неожиданностью. Он и предполагал, что пираты неохотно принимают в свой мир кого-то со стороны. Он был готов на все, даже стрелять по своим, доказывая лояльность и преданность. Только бы заполучить потом свой вожделенный приз, самого Хантера в шоковых оковах. То, что сам Рэд Хантер его встретил, показалось майору добрым знаком. Он пытался осторожно расспросить своих соседей по каюте, но те или сделали вид, что засыпают, или действительно умотались на службе.
«Ничего, я сам его рассмотрю поподробнее. Не станет же капитан шарахаться по кораблю в плаще и капюшоне?»
Делайни лег, заставил себя уснуть, и даже во сне его преследовало чувство предвкушения.
- Что ты задумал, Тигран? - встревоженный Череани заглядывал в блестящие каким-то нехорошим блеском глаза друга и капитана, уведя его в свою каюту. Там можно было называть его настоящим именем и без помех обнять, без лишних глаз и ушей.
- Пока еще ничего. Но, как только отойду от шока - фантазия развернется на полную. Это мой даааавний враг. Которому не повезло еще в Академии в меня влюбиться. Двадцать лет безумного чувства, ты только представь, Черри? Он меня спас, представляешь, ради того, чтобы не предать это чувство. А я… Я до сих пор просыпаюсь иногда в холодном поту, если увижу во сне ту сцену, на допросе в Интерге.
- Так зачем ты… Нет, не так. Что ты хочешь от него сейчас? Помучить?
- Он меня не узнал. Но если увидит без маски - узнает мгновенно. Хочу… Да не знаю я, Черри, не понял еще. Просто эта упертая скотина вцепилась в желание во что бы то ни стало достать Рэда Хантера, и хоть звезды не свети!
- А подозревать, что Хантер - это ты…
- Он и подозревал. До того момента, как задал вопрос во время захвата катера. Помнишь, он произнес мое имя? Но голос-то не тот, да и отнекался я удачно, вроде. Он может до сих пор лелеять эту мысль, Анвар - фанатик своего дела, - капитан скомкал попавшуюся под руки салфетку, и тарлениец отобрал истерзанный кусочек ткани, обхватил руками его лицо, снимая маску.
- Тише, Тигран. Все будет хорошо. Я пробьюсь через его щиты, узнаю его мысли. Я не позволю тронуть тебя.
Капитан прикрыл глаза вовремя, чтобы его лучший, да и единственный друг не увидел горечи, плеснувшей на дне янтарных глаз. С того момента, как Череани спас ему жизнь, а потом случайно влез в его мысли и память, Тигран берег его, как зеницу ока. Тарлениец был совсем еще молод, едва ли на пару лет старше юнги, но это же тарлени! Живущие коротко и горящие полно. Впрочем, телепату хватило и мысли, чтобы уловить настроение своего капитана.
- Ну, что ты, Тигран? Снова переживаешь за меня? Да я же…
- Ты мне как брат, младший и любимый. И я не могу не переживать, когда ты, очертя голову, рвешься в бой, - а руки уже стиснули, обнимая, сильные, но такие хрупкие плечи. Тигран порывисто встряхнул тарленийца: - Обещай мне, что будешь себя беречь! Обещай, что никогда не сунешься на рожон вперед меня!
- Тигран, пусти… Хорошо, обещаю! Слово офицера, друже.
- Хорошо, - капитан отпустил помощника так же быстро, как и схватил, возвращая себе привычно-невозмутимый вид. - Прости, синяков наставил тебе.
- Скажу - в койку затащить хотел, да я гордо отказался.
Оба засмеялись, напряжение спало, и стало легче дышать.
- Ох, черт! Меня ж Ярроу ждет, я ему спать приказал, а сам даже не развязал, лапки затекут.
- Садюга.
- Да нет, просто предосторожность, чтоб никуда не влез и меня не трогал.
- Тебя трогать можно только Ему?
- И еще тебе, но изредка. Сам знаешь.
- Знаю. Иди, не волнуйся за меня.
Делайни проснулся по сигналу искина, спросонок едва не свалившись с узкой койки. Мгновенно вспомнилась академия, и как они с Тиграном периодически сталкивались лбами, выпрыгивая из коек по тревоге.
«Эх, где ж ты, Огонек?»
Об этом прозвище любимого никто не знал, даже Тигран. Анвар осмеливался называть его так только в мыслях, и только в тех, что прятал глубоко-глубоко за ментальными щитами. Делайни сожалел только об одном: что, отпустив Тиграна тогда, на мусорщике, не проследил его дальнейший путь. Честно ведь сдержал слово, решив, что раз и навсегда сумел избавиться от своей влюбленности, отпустить пилота. Оказалось - не сумел. Глубоко слишком укоренилось чувство, да и на бурное помешательство первой любви уже походило мало. Скорее, на болезнь, переросшую в стадию хронической. Огонек превратился в пожар и сжег его душу, правда, под пеплом там еще теплились жгучие угли. И временами, как тогда, на допросе, и позже, в его комнате, прорывались жалящими язычками пламени, безумного желания.
- Эй, не спи, новичок! - мысли майора прервал чувствительный тычок под ребра. - Капитан за опоздание по головке не погладит.
Делайни усмехнулся и быстро привел свой комбез в порядок. Злить Хантера в первый же день было неразумно. Майор прошел по коридорам жилой палубы и спустился вместе со сменой на лифте на место своей службы. Пока корабль стоял на рейде у базы, вся эта служба заключалась в том, чтобы трижды в смену проверить систему наведения и подачи снарядов, прогнать тестовый режим и нести караул у пульта. Но вот в рейсе, а тем более, во время боя, канонерский пост - одно из самых горячих мест на корабле. Жарче только инженерам защитного экрана да стрелкам. Только успевай реагировать на команды наводчиков. Делайни напряженно соображал, а справится ли он? Давненько у него не было боевой практики.
- Ну вот, я же говорил, что если подумать, то задача решается влет. А теперь гипер. В условиях космического ветра корабль идет в ускорении, до шести g. При входе в гипер…
Капитан третий час мучил бедного юнгу, гоняя его по всей программе курса пилотского мастерства. Ярроу уже не знал - отвечает он правильно, неправильно, и вообще - а членораздельно ли то, что он мяучит? Но, пока капитан не рычал на него, кажется, все в порядке.
- Очнись, малыш. Устал? Ты молодец. Но пока еще стажироваться тебе рано. Еще годик, добрать терпения и мастерства. И хладнокровия. Пилоту без этого никак. В сложной ситуации тебе нужно будет сохранить трезвую голову. Для этого существуют тренинги или психо-транс. Хочешь, буду тебя учить?
Ярроу горячо закивал головой, потом, спохватившись, исправился:
- Да, сэр, конечно! Очень хочу!
- Отлично. Тогда начнем завтра. А сегодня, малыш, - голос капитана стал еще ниже и приобрел не рычащие, как обычно, а мурлычущие нотки, - идем, буду приводить тебя в порядок после занятий.
Приведение в порядок, в понимании капитана, значило вымотать юнгу не только морально, но и физически, чтобы упал и уснул каменным сном. И способов для этого он знал множество, но вот предпочитал только один, самый приятный для обоих. И не суть важно, что у котенка давно прошел гон.
Даже предшествующие самому сексу действия так заводили Ярроу, что он начинал сипло взмуркивать, с трудом держа глаза закрытыми, а руки - сложенными на груди. Он уже перестал кошмарно краснеть и смущаться, когда капитан сам готовил его, мыл под душем, ненавязчиво ласкал, не торопясь переходить к чему-то посерьезнее. Потом, когда Хантер снимал с него громадное полотенце, которым сушил шерстку, и на лицо ложилась повязка, Ярроу замолкал - в этот момент у него всегда перехватывало горло от того, насколько нежным и осторожным становился капитан. А сам он превращался в пластилин, покорный воле творца. Рэд волен был его хоть рогаликом завернуть, хоть бантиком завязать - Ярроу только тихо стонал, кусал губы, чтоб не умолять «еще!» и подчинялся. Иногда капитан не останавливался, связав ему запястья. Витки толстой, не врезающейся в кожу веревки обматывали руки кошачьего, заставляя выгибать плечи так, что лопатки соприкасались. Усадив его на колени, Рэд связывал ему и лапки, приматывая щиколотки к бедрам, или пристегивая их ремнями, широкими, из мягкой, но очень прочной кожи. Раскрытый со всех сторон, Ярроу начинал чувствовать, как горит его кожа под шерсткой от одних только взглядов. Потом им на смену приходили руки капитана, его губы, доводя пленника до грани сумасшествия. Тогда Ярроу уже не мог сдержать крик и не считал зазорным молить безжалостное божество страсти взять его, скорее!
Но и тогда еще Рэд не торопился. Кажется, капитан вообще никуда и никогда не спешил, везде и всегда успевая вовремя. Ярроу слушал всем телом, как горячие губы трогают его, спускаясь от лица вниз, и снова поднимаясь, но не давая того, чего он так страстно желал, о чем молила каждая клетка его напряженного тела. Слушал, как эти губы почти беззвучно выдыхают ласковые слова, и таял, таял, как масло на раскаленной сковороде, разве что не кончал еще только потому, что капитан и об этом позаботился, пережав ему нужные точки. Потом резким и еще более возбуждающим контрастом приходила прохлада смазки, его роняли лицом вниз, осторожно помогали повернуть голову, чтоб было удобно дышать, и длинные тонкие пальцы капитана начинали пытать его. И Ярроу был готов отдать душу за то, чтобы эта пытка не кончалась никогда и прекратилась немедленно. Потому что он срывал голос, а умолить беспощадного капитана было трудно. Ласки мешались с массажем, совершенно бесстыдные движения пальцев внутри - с почти целомудренными поцелуями снаружи. И в один момент, зачастую, даже незаметно для котенка, капитан входил в его тело, продолжая ласкать руками влажные от пота и смазки ягодицы и основание хвоста, безошибочно отыскивал именно тот темп, и то направление, от которого у книсса совершенно срывало крышу. И затрахивал его до потери сознания. До двух, трех оргазмов подряд, досуха. После этого Ярроу не помнил, кто и когда развязывал его, относил в душ и мыл.
Просыпался он всегда в одиночестве. Вспоминал смутное ощущение распущенных волос, кольцами оплетающих его руки и грудь. Неслышное дыхание, шевелившее шерстку на ухе, отчего Ярроу несколько раз дернул им, мазнув по губам. В груди щемило от нежности. А рассудок требовал очнуться: это же капитан, и Ярроу для него только партнер по постели, чтоб не сходить с ума от воздержания.
- На вас, капитан, объявлена охота в масштабах вселенной, - под напускным весельем в голосе тарленийца просто таки звенела тревога.
- Прекрасно, наконец-то можно будет развлечься.
- Кэп!!
- Не паникуем раньше времени, Черри. Ну, охота. Так меня и самого Охотником не зря зовут. Знаешь, как охотятся ищейки Интерга? Они эту систему переняли у книссауррских пограничных Стражей. Три крейсера, причем, малых, загонщики, рыщут по сектору. Потом начинают гнать добычу туда, где притаилась засада - тяжелые Титаны или корветы. И по пути собирают облаву из остальных секторов. Но мы поступим проще. Мы не станем убегать от загонщиков. Сил отбиться у нас хватит, а система перехвата сигналов отрежет интерговцев от их основных сил. Так что, не паникуй, мой хороший, - капитан ласково провел затянутой в перчатку рукой по щеке помощника, не обращая внимания на то, как на них смотрят матросы. Но один взгляд он выделил все же - изумленно-обрадованный взгляд Анвара. И мысленно дал себе оплеуху: не стоило показывать своих чувств к тарленийцу перед интерговцем. Прокололся ты, Тигран, опять прокололся!
«Значит, и у холодного и недоступного капитана Хантера есть любимчики. На этом можно сыграть…»
Додумать майор не успел, перехватив полный сдержанной угрозы взгляд странных, будто неживых глаз. Темно-гранатовые, как драгоценности в оправе почти черных ресниц, они предупредили:
«Это мое, не тронь!» - будто капитан умел читать мысли. Делайни внутренне передернуло. Этого не могло быть, но сомневаться в том, что он увидел, не приходилось. Капитан оторвет ему руки и голову, если Анвар только приблизится к старшему помощнику. Но майор не был бы собой, если бы не попытался обратить полученную информацию к своей выгоде. Ведь играть можно и в другие игры. Например, подружиться с тарленийцем, хотя… Это опасно. Сначала надо увериться, что Череани не сумеет пробить его щиты, а уж потом и подбираться ближе. Давление со стороны тарленийца Анвар ощущал почти постоянно. Насколько успел понять интерговец, это было обычной практикой. Всех, кто так или иначе контактировал с капитаном, проверял Череани. И уж потом их либо допускали ближе, либо… Либо они попросту исчезали с «Арго». Куда - не составляло труда догадаться. Космос большой.
- А у меня кое-что для тебя есть, Черри, - капитан черным вихрем ворвался в каюту помощника, пряча что-то за спиной.
- О? Новая смертоносная игрушка? - мораллес был страстным коллекционером оружия, и зачастую дарил тарленийцу что-нибудь этакое, вроде древнего ритуального мораллесского кинжала или тарленийских отравленных шпилек для волос. Но на сей раз Череани не угадал.
- Лучше, гораздо лучше. И полезнее. Хоть и на раз, - раскрывать свой сюрприз капитан не спешил, все так же держа руку за спиной. Тарлени удивленно покосился на него, потом подошел, оставив свой планшет на столе.
- Ээээ, Тигран, так не честно! Принес - давай.
- Угадай, что это, сначала.
- Ну, откуда мне знать! - а сам потихоньку пытался прочесть мысли мораллеса. Но тот только лукаво сощурил глаза:
- Не выйдет.
- Тигран! - Череани подошел еще на шаг и, пользуясь преимуществом в росте, попытался заглянуть капитану за спину. Но его снова ждало разочарование - мораллес прятал руку под плащом. Тогда тарлени применил последнее средство, до сих пор действовавшее безотказно: состроил умилительную мину и просительно сложил руки у груди, наклоняя голову. - Пожааааалуйста?
- Жук ты, Черри, - из-под плаща на свет появилась рука капитана, а в ней герметичный контейнер с…
- Вишни?! Не может быть! Где ты их достал? Тигри! Спасибооооо!
Тигран с легкой улыбкой смотрел, как его друг быстро потрошит контейнер и с блаженным видом, по одной, смакуя, запихивает в рот крупные тарленийские вишни. Череани повернул к нему голову, блестя окрашенными соком губами:
- Хочешь, Ти…
Отсекая от себя все лишние эмоции и воспоминания, мораллес шагнул вперед и накрыл эти губы, слизывая с них кисло-сладкий сок. И почти тотчас отпрянул.
- Спасибо, Черри, мне хватит. Я принес их тебе. Я же помню, как ты их любишь, Вишенка.
Тарлениец потрясенно застыл, так и не донеся до рта вишню. Его пальцы стиснули сочную темно-бордовую ягоду так, что упругая кожица лопнула, и по пальцам потек похожий на кровь сок. Тигран опустился перед ним на колени, притянул испачканную алым кисть к себе и осторожными, легкими касаниями языка слизал сок, одними губами отобрал раздавленную ягоду, съел ее, выплюнул в ладонь косточку и улыбнулся:
- Я ее посажу в гидропонике на нашей базе, Черри. И прикажу следить, как за зеницей ока. Будет тебе своя собственная вишня.
Исчез он из каюты помощника так же быстро, как и появился в ней, оставив тарлени наедине с вишнями, воспоминаниями и мыслями.
Делайни мысленно аплодировал себе. Конечно, это было не одобрение, а ядовитый сарказм. Он, кажется, опасался, что может не справиться с обязанностями канонира? Вот и представился шанс проверить. Перед «Арго» полукругом выстраивалось звено крейсеров-загонщиков. А позади - три «барракуды» охранения пирата. Намечалась жаркая стычка. На «Арго» уже врубили систему подавления гипер-сигнала, корабль снаружи казался вытянутым эллипсоидом в сетке защитного поля. Все стрелковые гнезда и башни ощетинились стволами. Но майор не видел ни одного хмурого лица среди орудийных расчетов, ни одного неуверенного в победе офицера на мостике. Уверенность капитана заражала всех вокруг. А Рэд Хантер был непрошибаемо спокоен. На его бесстрастном лице не читалось ни единой эмоции, но от всей тонкой, изящной мораллесской фигурки капитана исходила такая сила, что можно было подумать: вот это и есть сердце корабля, а не двигатели. Именно Хантер сейчас несет «Арго», «Цирцею», «Горгону» и «Медею» вперед.
Сближались корабли только на маневровых двигателях. По узкому каналу, который остался единственно для связи противников, интерговцы требовали от пирата сдаться. Но Анвар прекрасно слышал в голосе полковника, командующего «загонщиками», нотки страха. На их вызов не отвечал ни один из кораблей поддержки, и, хотя крейсера Интерга были более мощными, маневренностью они уступали «барракудам», а скоростью - «касатке». Оставалось только одно - постараться отбиться от пирата и уйти в гипер.
Хищная улыбка исказила красивые губы мораллеса, глаза сверкнули пламенем:
- Сдаться? Разве Рэд Хантер когда-нибудь сдавался? Огневые гнезда, готовность - зеро! Огонь!
Это был личный маленький ад для майора Интерга. Он выполнял всю нужную работу механически, точно и четко, но перед глазами стояла картинка с обзорного экрана: снайпер Хантера с убийственной точностью всаживает один за другим заряды из пушки Гаусса по центрам защитного поля. Корабли «загонщиков» окутываются сетками разрядов, поглощая энергию, пока накопители не взрываются, и защита схлопывается. Один, потом второй, третий… Два взрыва одновременно ослепляют, чуть позже их перекрывает третий. Делайни хочется грязно выматериться, но он только сжимает губы и отворачивается от экрана наведения. И натыкается на понимающий и даже несколько сочувственный взгляд гранатовых глаз. Его встряхивает внутренней дрожью:
«Что это значит, черт возьми?!»
«Арго» уходил вместе с крейсерами охранения в гипер, оставляя на месте краткого и жестокого избиения разлетающиеся по космосу обломки. Это было и в самом деле избиение. Корабли Интерга едва успели сделать по паре десятков выстрелов. Вооружения пиратские «барракуды» несли куда больше, чем можно было предположить по их виду. Делайни, сменившись с поста, ушел в душевую, и там, стоя под горячими ионными струями, пытался анализировать полученную информацию. Возникало предположение, что капитан Хантер знает, кто он. Но пока это было на уровне инстинктов. Взгляды к делу не пришьешь.
Он узнал, что груз драгоценных камней был оставлен на «Шерул». Но, пока представится возможность сообщить об этом командованию, камни оттуда мелкими партиями растекутся по всей вселенной. Он узнал, что на вооружении Хантера есть запрещенная установка подавления гиперсвязи. Что капитан питает теплые чувства к своему помощнику, и спит с юнгой. Что не терпит чужих прикосновений настолько, что вполне может убить. Что он поздно ложится и встает очень рано. Для сна Рэду Хантеру хватает четырех стандартных часов. Что он практически никогда не снимает перчаток и носит одежду с воротниками под самый подбородок. И часто общается на мостике с искином крейсера, в который встроен блок эмоций и памяти человека. Пока что образ капитана пиратской флотилии выстраивался отрывочный и противоречивый. Чего-то не хватало. Какой-то маленькой детали, крохотной шестеренки, чтобы он сложился в цельную систему. Или ключика, разгадать шифр, алгоритм поведения Рэда Хантера.
Глава третья. Игра
На рассвете небо цвета твоих глаз,
Оттого так нравятся мне рассветы.
В этом небе все мне даны ответы,
На вопросы, что не заданы подчас.
Иней на траве похож на твои ресницы,
Серебром пушистым прячет взгляд.
Не вернуть слова твои и мои назад,
Не солгать себе, что это только снится.
(с) меня
- База «Валли», вызывает «Арго», отвечайте! База «Валли»! Отвечайте «Арго»!
- Капитан, сэр, база не отвечает на запросы, уже три дня.
Рэд Хантер задумчиво постукивал по ладони рукояткой офицерского клинка. «Арго» шел на базу «Валли» с грузом медикаментов, основным из которых была вакцина от каморрской чумы. Весь экипаж был привит от нее, но капитан все равно опасался вспышки заболевания. А теперь ему казалось, что они опоздали. Хотя корабля быстроходнее его «касатки» в данном секторе не было - сказалась любовь к гонкам. И именно ему пиратским братством было поручено спасти погибающую базу.
- Идем на стыковку. Отряду зачистки надеть костюмы максимальной защиты. Ярроу, приготовь мой скафандр.
- Кэп!
- Капитан, вы же не… - прозвучало сразу несколько голосов. Хантер поднял голову от экрана и обвел весь мостик тяжелым ледяным взглядом. Воцарилась мгновенная тишина, в которой хриплый голос капитана прозвучал неестественно резко:
- Я мужчина и офицер. А там, на «Валли» - умирают женщины и дети. Туда пойдут мои лучшие люди. Неужели я буду праздновать труса и укрываться в своей каюте, пока они рискуют?!
Ответа ему не было, кроме пристыженных взглядов.
Анвар во все глаза смотрел на этого сумасшедшего, невероятного пирата. Абсолютная эгоистичность в нем прекрасно уживалась с бескорыстием. По крайней мере, насколько удалось выяснить майору, за рейд на «Валли» капитан не получил и не получит ни копейки. Да и риск был весьма велик. Каморрская чума, хоть и излечимое, но тяжелое заболевание. Если не сделать вовремя прививку или не вколоть вакцину в первые три дня болезни, любое существо умирало в довольно неприглядном виде, заживо разлагаясь. Иммунитет к чуме был только у Нагов, именно они синтезировали вакцину, дающую временный иммунитет, и лекарство. Какими путями капитан достал необходимое количество вакцины для пиратской базы, не знал никто. Делайни подозревал, что у дерзкого пирата есть ниточки на кого-то высокопоставленного на Мор-Логе, именно там было основное производство лекарств под кураторством Творцов. Доказать это он, естественно, не мог. Но очень хотелось. Если он только найдет, за что зацепить капитана! Череани не подходил. Рэд Хантер берег его, как зеницу ока. Тарлениец почти не покидал корабль, а если и выходил, то только в сопровождении самого Хантера и его охраны. А капитан «Арго» был серьезной ударной силой сам по себе, не считая своих телохранителей. Их у него было аж четверо. И двое из них - полукниссы-полубарсетты.
- Капитан, они наглухо задраили все шлюзы.
Хантер, уже в защитном тарленийском скафандре, облокотился на стойку ограждения мостика, хмурясь все сильнее. Потом негромко позвал:
- Ясон?
- Да, капитан, - ответил голос искина.
- Ты можешь дистанционно разблокировать централь?
- Да, капитан.
- Сделай. У нас мало времени.
- Уже занимаюсь, капитан.
Губы Хантера тронула легкая, чуть язвительная улыбка:
- Ты слишком хорошо меня знаешь, Ясон.
- А разве это плохо, мой капитан? - парировал искин, - Мне кажется, я вас знаю всю свою жизнь.
- Думаю, так оно и есть, друже.
- Централь разблокирована, открываю шлюз.
- Приготовились, команда зачистки, готовность три… два… один. Пошли.
Хантер спустился по лестнице, когда следом за ним почти скатился на мягких лапках юнга:
- Сэр, постойте! - задыхаясь от дикого волнения и осознания, что чудовищно нарушает субординацию, Ярроу протянул капитану маленький талисманчик - вырезанного из кости рриша, на тонкой цепочке: - Возьмите, сэр, это хранитель.
Рэд улыбнулся, потрепав юнгу по ушкам, и наклонил голову:
- Застегни сам, котенок. И не волнуйся, твой капитан живуч, как кот, у меня еще как минимум жизней пять в запасе.
Руки Ярроу чуть дрогнули. Он почти беззвучно всхлипнул:
- Но четырех-то уже нет, сэр… Я все равно буду… волноваться…
Его еще раз погладили по гривке, и Рэд надел шлем и активировал защиту. Двадцать пиратов, подталкивая антигравитационные платформы с вакциной в ящичках-холодильниках, прошли в шлюз.
- Ясон, камеры не включай. Вроде, конечно, у меня в экипаже нет кисейных барышень, но все равно народу лучше не видеть этого.
- Да, капитан. Есть выжившие?
- Из пяти тысяч - шестеро. Еще пятнадцать на грани, мы вкололи им вакцину, но, боюсь, поздно. Придется уничтожить «Валли». На централи я установил систему самоуничтожения. Разблокируй медотсек, открой зеленый коридор нам и включи систему стерилизации.
- Есть, капитан.
Через несколько минут команда спасателей вернулась на крейсер. Для них был открыт специальный коридор в медотсек, куда не было доступа остальным членам экипажа. И только после того, как все они, и спасенные обитатели базы прошли процедуру очищения по три раза, искин разблокировал вход для медперсонала «Арго». Ну и первым, конечно, был Череани. Тарлениец даже выговаривать капитану не стал за то, что тот рисковал собой. Наверное, только он один знал, зачем и почему Хантер мало того, что согласился лететь на «Валли», так еще и вакцину доставал по своим каналам, рискуя головой. Кто-кто, а Черри в бескорыстие и героический образ капитана не верил и на йоту. Хантер был сволочью, эгоистичной, холодной и расчетливой тварью. Его хорошие качества, благородство, честность и надежность вполне уравновешивались темной стороной его натуры. Но еще тарлени знал, каких сил стоит Рэду Хантеру удержать это равновесие. И что не всегда ему удается балансировать на тонкой грани, отделяющей его от падения.
- Ты его достал, - Череани без стука открыл дверь капитанской каюты и вошел. За ним тотчас щелкнули замки - капитан ждал помощника.
- Да.
Тарлениец заглянул в глаза снявшего маску Тиграна и вздрогнул: в звездных зрачках мораллеса клубилась тьма. Губы капитана просто неудержимо растягивала жестокая ухмылка.
- Держи себя в руках, Тигран.
- Я семь лет держал себя в руках. И терпеливо ждал.
- Я знаю, брат. Ты имеешь полное право на месть. Но прошу тебя…
- И не проси и не требуй. А еще лучше - уйди. Пока я не сорвался.
- Я пришел сказать, что у нас там проблема. Канониры выясняют неуставные отношения.
Тигран подорвался с кресла, как выброшенный ракетой:
- Делайни?
- А ты ждал иного? Парням только повод нужен был. Ты же сам предупредил всех, что он - шпион.
- ****ь!
Делайни не ожидал, что, подкалывая грустно опустившего ушки юнгу, он нарвется на такой отпор всех, кто это слышал. Вся команда канониров вступилась за котенка, да тот и сам выпустил когти. Анвар попытался свести все к шутке. Но пираты шутить не были намерены. Кто первым вышел против майора, он даже не запомнил. Дрался, как мог и умел, вспоминая приемы и ухватки по ходу. И улыбался, нагловато, вызывающе. Он был уверен, что убить - не убьют, а вот если выстоит, то получит какое-то признание командой. По крайней мере, все его логические выкладки говорили о том, что эта драка - нечто вроде проверки на вшивость. Однако, довести дело до логического конца им не удалось: хриплый голос капитана с нотками тщательно сдерживаемого бешенства, тихо скомандовал:
- Прекратить! - и от Анвара отступили все, оставив его посредине круга отчуждения.
- Кто посмел начать драку?
Если быть честным, то начал всю заварушку интерговец. Однако, шагнуть вперед он не успел. Ярроу, котенок-юнга вышел из шеренги:
- Я, сэр.
- Сорок часов гауптвахты.
- Есть, сэр.
- Сэр, на самом деле… - Делайни прервали весьма недвусмысленно, капитан подошел и просто взял его железной рукой за глотку. Он был на голову ниже, выглядел хрупким и тонким, но когда его пальцы сомкнулись на горле майора, а взбешенные алые глаза посмотрели прямо в душу, Делайни почувствовал себя маленьким и слабым.
- А с вами, рядовой Денарье, я поговорю отдельно, - и от того, как капитан Хантер выделил голосом его фамилию, майора продрало дрожью. Однако, что бы там ни собирался говорить капитан, он сказать не успел.
- Корабль прямо по курсу! Мы засекли сигнал бедствия, сэр!
Анвара попросту отшвырнули. Рэд, чуть брезгливо отряхивая перчатки, пролетел черно-алым вихрем по ступенькам на мостик, на ходу отдавая приказы. «Арго» замедлял ход, выключая маршевые и включая маневровые двигатели.
- Корабль ответил. У них проблемы с системой Навигации.
- Террас, возьми отряд, Шеррна и Феррта. Ленарес, пусть готовятся принять спасателей-ремонтников на борту, да об оплате не забудут, - капитан устало потер висок, пальцы коснулись вечно прохладной полоски металлопластика психо-маски. К концу дня от постоянного излучения горела и сохла кожа на лице, но раз и навсегда выбранный образ безбашенного пирата Рэда Хантера не отпускал, маска стала вторым лицом.
- Череани, за капитана.
Круто развернулся на каблуках, плащ плеснул за спиной подрезанными крыльями. Вспомнилось вдруг, как в первый раз вернулся на Варраис. После почти года отсутствия. Вернулся в тишине и покое долечить ранение, и снова рвануть в бой. За этот год он успел выкупить старую «барракуду», которую назвал «Медея» и сколотить команду из сорока отчаянных парней. Конечно, в последней стычке их здорово потрепали, но «Медея» стояла на ремонте в доках пиратской базы «Колибри», команда гуляла там же, пропивая последнюю добычу, крупный куш - имперскую торговую «матку» с грузом дерева и настоящей деревянной мебели для Терры. А Тигран, прихватив с собой Череани, на пассажирском рейсе прибыли на тихую и уютную Варраис.
- Почти как дома… - только и шепнул тарлениец, ступив на твердую землю с трапа. Тигран молча, но очень выразительно показал мимикой и жестами:
«Привыкай, что Варраис теперь тебе тоже родная»
- Хорошо, кэп.
Тигран даже и на мгновение не усомнился, ведя тарленийца в их с Итари и Реей дом. Он уже успел списаться с капитаном и уточнить, когда тот дома. Итари работал спасателем в системе, работа была не самая трудная, у тарлени кораблики почти не ломались, а подранки пиратов с эту часть галактики заходили редко, обычно, им помогали на оживленных трассах. Так что на спасательной яхте И’Таар бороздил систему Варраис вместе с Реей, которая ждать мужа на планете отказывалась, подсознательно опасаясь снова потерять. Мораллеска прошла курсы медицинской подготовки, и без дела не сидела.
Сейчас Тиграна ждали дома. Стоило флайту-такси приземлиться, на крыльце зажегся кованый фонарик, и дверь распахнулась. Мораллес сорвался с места и через секунду уже обнимал, ощупывал, обнюхивал своего ненаглядного капитана. Только что не орал во все горло - орать он не мог. Как и говорить, впрочем, тоже.
- Что случилось? Тигран! Приехал, наконец! - из дома вышла, чуть неуклюже и медленно, придерживая округлившийся животик, Рея. Тигран воздел руки к небу, бухнулся перед ней на колени и благоговейно приложил ладони к ее животу. Глаза его округлились - ребенок ударил по незнакомой ладони ножкой.
- А что с голосом? И кто этот юноша? - Рея приветливо кивнула тарлени. Череани в ответ галантно поклонился, приветствуя ту, что скоро станет матерью. Тигран достал планшет, быстро, размашисто писал:
«Ранен, но уже почти здоров. Череани - мой побратим, телепат и спаситель. Знает - все. Не сдаст» - Отвел высокий воротник и шарф с горла, открывая багровый широкий шрам. Рея всплеснула руками. Итари только стиснул зубы. Очень хотелось капитану придушить проклятого мораллеса до конца, приковать к кровати, и чтоб не смел больше никуда рыпаться. Но Итари, как никто другой, знал - космический ветер не удержать и не обуздать. А Тигран - живое воплощение этой стихии.
Потом уже, после ужина, и когда гости помылись-переоделись, Рея клещом вцепилась в Тиграна. Не отходила ни на шаг, как младшая сестричка таскалась за братом. Ему было и смешно, и грустно. Рея узнавала его по рассказам искина «Любимой», наверняка, сунула нос в позабытый в спешке отъезда дневник, а Итари вообще был пристрастен, расписывая своего любимого супруга. Истинного Тиграна знал, пожалуй, только Череани. Да еще искин «Арго» - Ясон, с которым капитану приходилось входить в полный контакт не раз. Но для Реи он сам хотел стать братом. Вот и стал. Девушка выспрашивала, кем он работает, в ужасе и неодобрительно хваталась за голову, узнав, что Тигран - пират, но, как и любая женщина, не устояла перед подарками. Особенно, когда Тигран распаковал целый баул детских вещей. Снова просто повисла у него на шее, и только когда Черри предостерегающе вскрикнул, а сам мораллес залился бледностью от боли в потревоженной ране, испуганно и виновато отошла. Тигран тогда долго утешал ее, гладил по голове и пытался знаками объяснить, что все в порядке…
Капитан потрогал шрам на шее и усмехнулся: первая неудачная попытка мести провалилась. Но тогда у него не было вот этой маленькой детальки, кристалла с «очень-важной-сверхсекретной-по-прочтении-стереть» информацией. Жизнь его учила сурово, шрамами на шкуре и потерями. За два года вырос вполне сносный космический волк. Обзавелся клыками - плазменными, гауссовскими, лазерными, научился выжидать в засаде и путать следы - куда круче той гонки от интерговского патруля. Хантер занял в Тигране пятьдесят пять процентов сущности. Если не остановиться, хоть на минуту, не дать себе передышку, то… Череани пока справлялся, одергивая и усмиряя зверя внутри своего побратима. Надолго ли хватит тарленийца? И надолго ли хватит книсса, рядом с которым эта волчья сущность сама уходила?
«- Череани, а ты любишь римме?
- А что это?
- Это фрукт такой. Вернее, ягода. Очень сочная, вкусная и полезная…
- Не болтай много, кэп. Тебе еще нельзя. Нет, я никогда ее не ел, эту твою ягоду. Зато я люблю наши тарленийские вишни. Вкуснее них нет ничего. Когда-нибудь я тебе ее достану, если будем пролетать мимо Тарлени.
Капитан Хантер молчит, только смотрит-смотрит-смотрит, как медленно гаснут разгоревшиеся было глаза побратима. Тарлениец - космит, был зачат, рожден и вырос в космосе, и такое лакомство, как настоящие вишни - для него мечта. Может, один раз в жизни пробовал, вот и влюбился.
«Я тебе сам их достану, Вишенка» - искрится смех в янтарных глазах, когда тарлениец, вскинув голову на эту мысль, изумленно приподнимает густую серебристую бровь. От прозвища, выбранного капитаном, Череани заливается густым румянцем, и Рэд осторожно проводит кончиками затянутых в моно-шелк пальцев по щеке своего помощника.
- Точно - Вишенка, Черри, - тихо шепчет, прижимая рукой горло.
Тарлени берет его ладонь, ту, что касалась его щеки. Ему хочется снять перчатку и почувствовать жар чужой кожи. Но он знает, что капитан не позволит. А шелк всегда прохладен. Но Череани кажется, что и сквозь эту непреодолимую преграду пробивается тепло руки. Рэд Хантер горяч до безумия, необуздан и жесток, но лед тарленийской выдержки смиряет этот лавовый поток, и капитан старается не лезть на рожон, не делать глупостей и не нарываться слишком явно. Только иногда Череани кажется, что это он - сумасшедш и несдержан, а его капитан - глыба льда. Особенно, когда он в маске, и золотые мораллесские звезды глаз превращаются в тарленийские рубины, похожие на кровь на снегу. Такие же застывшие и холодные. Или когда тарлениец неосознанно тянется за лаской, а капитан уходит от прикосновения, проскальзывая в миллиметре от рук или губ с грацией хищного ящера своей родины. Они знакомы-то всего несколько месяцев, Череани может сказать с точностью до минут - сколько. Но он знает Рэда, как самого себя. И не знает, одновременно.
О своем обещании достать Рэду вишен тарлениец вспоминает только тогда, когда Хантер без стука врывается в его каюту и хватает за руки, тащит за собой в свою каюту и с торжеством в глазах обводит стол. Все немаленькое пространство заставлено узкими коробочками-упаковками из прозрачного пластика. И в них, как драгоценные ожерелья, переливаются всеми оттенками бордового и черно-багрового ровные ряды крупных ягод.
- Тебе, Вишенка.
Череани раскрывает один контейнер, садится прямо на пол у стола и ест. Рэд стоит на коленях рядом и вытирает его мокрые щеки своим платком, чуть растерянно приговаривая:
- Ну, что ты? Ну, не плачь… Не плачь, брат, все хорошо».
Воспоминания улетучились так же быстро, как и пришли. С борта терпящего бедствие корабля вернулась ремонтная бригада, капитан слышал по внутренней связи их отчет. На мостике командовал тарлениец, а Рэд Хантер, содрав с головы обруч психо-маски и заперев дверь, включил комм.
- Здравствуй, любимый.
- Тигран! Небо, ты почему так долго не звонил?! Где ты? Когда приедешь?
- Не знаю еще. Я далековато, на другом конце вселенной. Но я приеду, только закончу одно дельце. Рея там как? А Тиграни?
- Да Тиграни-то вот, - на экране комма появляется малышка-мораллеска, озорные глазки блестят, как два хризолита, непослушные темно-рыжие кудряшки падают на вздернутый любопытный носик.
- Дядя!
- Здравствуй, маленькая, - на лице капитана «Арго» неудержимо расплывается совершенно дурацкая умильная улыбка, - Сокровище ты дядино, а я вот тебе подарков уже наготовил, в трюме не помещаются, красавица моя!
Рэд, а вернее, Тигран души не чает в… племяннице? Или дочери? Он так и не понял, кто же он теперь для семьи Л’Энетар? То, что Итари он - невенчанный супруг, осталось неизменным. Но для Реи он - брат, и не более. Все так запутано, но Тиграну сейчас думать об этом не хочется абсолютно. Он слушает лепет малышки, носящей его имя, тает от нежности и хочет домой.
«- Жарко… - Тарлениец, раздетый догола, замотанный в мокрую, холодную простынку, все равно обливается потом и бледнеет. На «Арго» сломалась система обогрева, и теперь внутри корабля стоит тропическая жара вместо ровного тепла. Из тарлени в команде только Черри, и ему хуже всех.
- Я нашел неисправность, - виновато говорит Ясон, искин «Арго», - но починить не могу. Только в доке или… - и умолкает.
- Ну? - раздраженно рычит Рэд, ему страшно за помощника. Черри уже выхлестал литра четыре воды, и вводно-солевой баланс его организма нарушен. А в кибермед он наотрез отказывается лечь, мотивируя это тем, что переживет.
- Шахта М-13.
- Черрррт!
Пролезть в эту шахту может только ремонтный дроид. Или же - гибкий мораллес. Но тут на дыбы встает Череани: капитан только поправился после ранения, очередного, и двигаться ему еще трудно, шов на бедре может разойтись. Рэд взвешивает все «за» и «против», приносит новую, холодную простынь, он их мочит и запихивает в холодильник периодически. Укутывает тарленийца и приказывает:
- Спи. Пойду на мостик, моя вахта скоро. Я скажу, чтоб за тобой присмотрел Эстель.
- Не суйся только…
- Спи, Черри.
За Хантером закрывается дверь, и Череани безнадежно вопрошает пространство, и искин в том числе:
- Ну почему он такой упрямый?!
Ясон хмуро и тихо отвечает, и в голосе искина слышно пожатие плеч:
- Потому что это - Тигран. Другим он не будет.
- Да…
Шахта М-13, «Чертова дырка», как ее зовут даже на планах корабля, самое труднодоступное место. Рэд готов порвать голыми руками того, кто проектировал крейсер. Потому что в «Чертову дырку» этот неизвестный запихнул систему жизнеобеспечения и воздуховоды. А еще он готов придушить сам себя за то, что не предусмотрел всего и не купил ремонтных дроидов. В канале шахты масса углов и ребер жесткости. Чтобы протиснуться в крохотный отсек, где перемкнуло платы управления, капитану приходится немыслимо извернуться. Ему кажется, что он слышит влажный треск, с которым рвется свежезатянувшаяся длинная рана на боку и бедре. Комбез мгновенно намокает, по ноге начинает сочиться тонкий ручеек. Капитан дико матерится, но только мысленно. Он сосредоточенно копается во внутренностях контроллерного щита. Плату коротит, от удара током Рэд на пару секунд теряет сознание. В себя его приводит мысленный крик тарленийца.
«Не ори, все в порядке», стараясь думать четче, отвечает капитан. Удивительно, но осознание того, что за него боятся и переживают, добавляет сил, и ремонт он заканчивает куда быстрее, чем опасался. Назад выбираться тяжелее - приходится пятиться задом. И когда, грязный от пыли, мокрый от пота и крови, падающий от усталости капитан вываливается из отверстия шахты, его встречают все, кто не на боевом посту. И оживший под прохладой кондиционеров тарлениец - в первом ряду. Череани подхватывает своего капитана на руки.
- Не в кибер! - рычит Хантер.
- Иди в жопу, придурок! - отвечает побратим. Но несет его в капитанскую каюту. Все равно там уже готово все для штопки потрепанной в который раз шкурки мораллеса.
- Я тебя ненавижу! - шипит не хуже капитана тарлениец, накладывая швы и заливая их регенератором.
- Я тебя обожаю, - слабо улыбается в ответ Тигран, глядя на закусившего губу Черри.»
«Череани честно старается даже не смотреть лишний раз в сторону своего капитана, особенно, когда тот так ластится к Итари, но словно струна натягивается, заставляя его снова и снова вскидывать глаза в самый малоподходящий момент. Тарлени ловит мгновения, когда губы Тиграна размыкаются, беззвучно выдыхая имя любимого. Когда его пальцы безотчетно переплетаются с пальцами Итари. Когда мораллес чуть теснее прижимается к плечу супруга. И Черри, сбивчиво извиняясь, вскакивает и убегает.
- Что это с ним? - недоумевает Итари. Рея, в извечной женской мудрости уже все понявшая, помалкивает. А Тигран словно слеп, не видя ничего, кроме любимых карих глаз. И не желая сейчас ничего более, чем оказаться с И’Тааром наедине, где-нибудь в уютном тихом местечке.
Черри закрывает глаза и видит снова и снова, как ложится на губы Тиграну, напоминая о необходимости беречь горло и молчать, палец Итари. И как, подчиняясь желанию, вскипающему в крови лавой, тот ловит его, обхватывает губами… Тарлениец со стоном падает на кровать в гостевой спаленке, судорожно шаря по груди, рывком расстегивает магнитки своего слишком жаркого и тесного костюма. На самом деле, тарленийский мономолекулярный шелк всегда прохладен, а костюм - по размеру. Но сгорающему от внутреннего жара юноше кажется иначе, он избавляется от одежды, быстро и неглубоко дыша. Красивое, смуглое тело в ореоле длинных серебристых волос раскидывается на свежих простынях. Под веками, словно выжженный на сетчатке глаз, вспыхивает образ огненнокудрого демона из самых непристойных грез.
О! Тарлениец знает это тело до последней впадинки. Он не раз и не два за время болезни капитана мыл его, перевязывал. И сейчас представляет себе, как оно гнется змеино в руках, как часто вздымается мальчишечья грудь с розовыми пятнышками сосков, как вздрагивает от прикосновений слегка запавший живот …
Череани отдает себе отчет, что эти желания - бред, но перестать мечтать не в силах. Тигран всегда ускользает, убегает от вопросов, касаний, признаний. Как Итари ему самому, закрывает губы Черри ладонью:
«Тссс, не надо, молчи. Забудь об этом. Прошу»
Но забыть? Нет. Хоть не в реальности, а в мечтах, но Череани обладает им или позволяет обладать собой. И, выгибаясь на влажных простынях, кусая губы, все же не может сдержать тихого стона:
- Тиграаааааан…»
Больше всего Череани боялся не тех моментов, когда Рэд Хантер рычал и бесился, и даже не тех, когда он становился ледяной сволочью и мразью. Больше всего он опасался за рассудок и душу капитана, когда тот приходил к нему, садился в уголок, опираясь на стену спиной, и безучастно смотрел в одну точку, курил одну за другой крепкие сигареты и молчал, даже мысленно. Череани знал, трогать его в такие моменты нельзя, надо просто побыть рядом, на расстоянии тепла. Чтобы мораллес чувствовал его, а не прикосновение. Тогда капитан тушил очередную сигарету, яростно сминая окурок в пепельнице, и начинал говорить:
- Зачем я все это делаю, для чего? - глухо, сам себе.
Череани молчал, а сердце обливалось кровью.
- Для кого? Ему это не надо, и ей - тоже, и Тиграни плевать на то, нищ я или богат, знаменит или нет. Так в чем смысл? Черри, ответь?
- Ты в поиске, Тигран. Когда ты найдешь самого себя, ты найдешь и смысл всего, что делал, делаешь и будешь делать.
- Себя? - и молчание. Череани осмелился поднять глаза и наткнулся на прямой, бездонный, как колодец черной дыры, взгляд. - А твой путь - он в чем?
Тарлениец открыл рот, чтобы ответить, но не сумел вытолкнуть из себя те слова, что раскаленным свинцом жгли душу. Впрочем, капитан, как всегда, понял и без слов.
- Нет! - И не отрицание в этом тихом шепоте-крике, а мольба, - Не надо, не вставай на этот путь! Это смерть! Я хожу по лезвию бритвы, потому что не могу и не умею, да и не хочу иначе, но не ты!
Горячие, слишком горячие руки обхватили сжатые на коленях кулаки тарлени, разжали стиснутые пальцы, переплетая их.
- Брат мой, свет мой, драгоценный, Черри, не надо!
Он был так близко, слишком близко, чтобы Череани смог остановиться.
«Люблю тебя, буду идти за тобой, пока не растает снег моей души. Не прогоняй, не отталкивай, я все равно не уйду…» - выплеснул мыслью-уколом, пробивая блокировку мораллеса, и с ужасом смотрел, как капитан, до крови прокусив губу, разорвал переплетение пальцев и стремительно встал. Через пару ударов сердца его уже не было в каюте первого помощника. А тарлениец, как в кошмарном сне, медленно поднялся с пола, прижимая руки к груди, где болью заходились его сердца.
«Сам все сломал… все… Тигран…»
И бесшумный вихрь, налетевший со спины, стиснувший, сжавший в тесных объятиях, до боли, до крика:
- Люби, пока можешь, люби! Я смогу, боги, клянусь, я сумею тебя защитить!
Глава четвертая. Доверие
Согрей мое сердце в космической стуже, малыш,
Согрей мою душу, озябшую в вечной разлуке.
Мне так хорошо, когда рядом ты тихо сопишь,
Я в гриву твою прячу мелко дрожащие руки,
Я снова и снова в твое окунаюсь тепло,
Малыш, если можешь - прими мои вечные маски.
С тобой мне спокойно и нежно-уютно-светло,
С тобой на секунду я тоже уверовал в сказки.
Пусть мир все такой же жестокий, а мы не герои,
Мы просто желаем любить и любимыми быть.
Но, знаешь, малыш, нас с тобой уже много - нас двое,
А значит, мы выстоим, значит, должны победить.
(с) меня
Ярроу не считал, сколько времени он уже провел в маленькой, тесной каюте-камере гауптвахты. На всех кораблях капитана Хантера соблюдались жесткие правила для наказанных: их раздевали до пояса, отбирали все, от ремня до шнурков и заколок из волос, сковывали руки за спиной, достаточно свободно, чтобы можно было слегка размять мышцы, но недостаточно, чтобы изменить положение рук. В камере не было ничего, кроме стандартного откидного сидения на одной из стен. И наказание предусматривало отсутствие пищи и питья на весь срок. Хантер был весьма жесток к провинившимся. Живот кошачьего уже не выражал протеста, свыкнувшись с вынужденной голодовкой, а вот жажду терпеть было куда тяжелее.
Он не обижался на капитана. В конце концов, он и впрямь был виновен, хотя бы в том, что выставил свои чувства к капитану на всеобщее обозрение. Судя по тем взглядам, которые он иногда ловил, ему не следовало этого делать при шпионе. Ведь не зря же капитан предупредил всю команду… Додумать эту мысль книсс не успел. Дверь тихо зашипела, открываясь.
- Освободите юнгу, Эстель. Ярроу, явишься ко мне немедленно.
Голос капитана не выражал никаких эмоций, и Ярроу повесил вставшие было торчком ушки. Значит, кэп все еще зол на него. Наверное, ждет его нагоняй… Котенок быстро оделся и привел гриву в порядок, растер онемевшие за сорок часов запястья и бегом рванул в капитанскую каюту. Заставлять себя ждать - еще чего не хватало для полного «счастья»!
Он постучал, дождался тихого «Войдите» и нажал сенсор на двери. И сходу попал в тесные объятия, такие, что только сдавленно мявкнул.
- Никогда больше не смей! Слышишь, не смей драться! У меня сердце кровью изошло, тебя наказывать! Сейчас поешь, напьешься, я знаю, что голодный, и пить хочется. Малыш… Мой котенок… - капитан жадно как-то, непривычно целовал, а у Ярроу сами собой закрылись глаза и подогнулись коленки. Сердечко было готово из груди выскочить: он волновался! Капитан о нем волновался! Сразу стали неважными и голод, и жажда, и усталость. Ярроу казалось, что он мог бы насытиться только этими поцелуями, только эти руки, держащие его так бережно, так крепко и ласково, снимают уже слабость и дарят силы.
- Простите, простите меня, капитан! Я больше никогда… Только в бою, сэр!
- Маленький, мой котенок, - в голосе Рэда Хантера звучала такая исступленная нежность, такая ласка, что ресницы юнги мгновенно намокли. Он позволил себе поверить в то, что это не сон и не сказка.
Вопреки всем словам, отпускать кошачьего из рук Рэд не спешил. Но он-то по себе знал, каково после сорока часов жажды. И потому первое, что сделал - сел на кресло, держа Ярроу на руках, дотянулся до сервировочного столика и взял стакан с водой. И поил юнгу из своих рук, вперемешку с ласками, распустив его уставную косу и перебирая гривку на чувствительном затылке котенка. Когда тот напился, капитан проследил, как быстро скользит розовый язычок по пухлым губкам, слизывая капельки влаги. И жадно приник к ним сам, словно заново вспоминал вкус. Ему казалось, так и было. Что-то сдвинулось в мире, изменилось, краски стали ярче, эмоции - насыщеннее. А сам он… свободнее? Наверное, так.
- Я тебя накормлю, малыш… но чуть позже, чуточку потерпи еще. Позволь мне побыть эгоистом, - на лицо юнги привычно легла повязка, и руки капитана принялись избавлять Ярроу от одежды так быстро, будто и незаметно вовсе.
- Аххх, сээээр… Сколько угодно…
Ярроу казалось, он медленно плавится заживо от каждого прикосновения, и впервые ему было позволено оставить руки свободными. Хотя он то и дело отдергивал их, пока Рэд сам не взял его ладони и не приложил к своей груди:
- Не бойся, котенок.
Ярроу едва справлялся с тем, чтобы не выпускать когти, чтобы дышать, не затаивая дыхание. Впрочем, ему вскоре стало не до контроля над своим телом. Под горячими губами, под чуткими пальцами капитана он выгнулся, хрипло мяуча, вцепляясь в плечи Рэда пальцами.
- Пожалуйстаааа! Прошууууу-маааауррр! Ааааассссте…
Вырвавшееся из раскрытых в мольбе губ юноши слово, будто током ударило капитана Хантера. Книсса’ари он знал хорошо. И торопливая жадная резкость ласк сменилась не менее жадной нежностью.
- Да, мой маленький, мой пушистый, да!
Он и сам не мог потом сказать, сколько длилось это безумие, только помнил, как вспыхивала на коже еще одна царапина от полувыпущенных коготков, порождая новую волну желания. Помнил, каким горячим и тесным оказался вдруг котенок, почти неподготовленный, нерастянутый, но как же стремительно он сам толкнулся навстречу, требуя, чтобы капитан его взял! И как отдавался, выгибаясь немыслимо, дрожа и плача от бури чувств. Весь, без остатка, растворяясь в ласке. Как выплескивался с долгим прерывистым мявом, вытянувшись в струнку, и как обессиленно обмяк, опустил головку на плечо, щекоча губы кисточками на ушках. Рэд осторожно стянул с его личика повязку. И почувствовал, как напрягся Ярроу.
- Сэр, что вы…
- Открой глаза, малыш. Посмотри на меня.
Делайни недоумевал: кажется, капитан забыл о нем? Горло еще побаливало от хватки стальных пальцев, и майору, честно признаться, совсем не хотелось, чтобы о нем вспоминали. И в то же время каким-то болезненным рефреном повторялись и повторялись в мозгу эти слова: «А с вами, рядовой Денарье, я поговорю отдельно». В конце концов, Анвар уже готов был просить, чтобы капитан выполнил свою угрозу, а в том, что это была именно угроза, он не сомневался. Чтобы отвлечься, он начал считать дни, стандартные 30-часовые дни своего отпуска, сколько он уже провел на «Арго». Выходило немало, а он так и не приблизился и на шаг к тому, чтобы разгадать этого удивительного человека, точнее, мораллеса. Мысли, как зацикленный на воспроизведение кристалл, возвращались к капитану. Делайни уже давно понял, что свое истинное лицо тот прячет под психо-маской, и невольно посочувствовал: сам он не стал использовать такой тип маскировки именно потому, что это было утомительно и даже болезненно, хотя и вполне безопасно. Но, если разбираться логически, наверняка, лицо капитана изуродовано, Анвар ведь видел мельком широкий бледно-розовый шрам, идущий по горлу вверх, к лицу. Разглядел как раз в тот момент, когда капитан взял его за глотку.
«А ты у нас стеснительный, что ли, капитан Рэд? - сам себе ухмыльнулся майор, пытаясь представить, какой он без маски, этот таинственный Хантер. - Что-то мне не верится».
После инцидента на орудийной палубе, с Делайни никто не разговаривал, его вообще обходили, как прокаженного. И это было плохо, очень плохо. Это значило, что влиться в команду он не смог и вряд ли сможет. А значит, надо заканчивать весь этот маскарад. Передать командованию координаты базы, на которую они шли сейчас, и уйти с борта «Арго» до того, как начнется заварушка. А вот чтобы добраться до гиперпередатчика, надо было продолжить охмурять молоденького радиста, и не просто продолжить, а успешно уложить его в койку.
Делайни поморщился: почему-то воображение нарисовало ему не мальчика-радиста, и даже не привычный, как фантомная боль в давно зажившей ране, образ Тиграна, а вальяжно раскинувшегося, затянутого, как в перчатку, в черный шелк, капитана. Анвар даже сглотнул, до того остро, как спица по позвоночнику, пробежала по телу волна возбуждения. В его воображении шелк ничего не скрывал, а только подчеркивал изящные, обманчиво-хрупкие черты, змеиную гибкость, и резкое несоответствие застывшего лица психо-маски и этого пластичного тела. Пришлось прижать ладонью напрягшийся член, но от этого простого прикосновения стало только хуже, до багровых кругов под закрытыми веками.
«Дожились, дрочить на «светлый образ» капитана… Анвар, ты сходишь с ума!»
Но даже насмешка над самим собой отдавала какой-то обреченностью. И в этой ситуации радовало только одно: кажется, Тигран перестал занимать все мысли и чувства. Может быть, он излечивается от своей гибельной зависимости? Но Делайни с некоторой долей издевки продолжил свою мысль: «Увлекшись новой жертвой охоты. Вообще хорошо. Что я буду делать, когда его схватят? Спасать?»
- Не бойся, котенок, открой глаза, - в голосе капитана была улыбка, но Ярроу не мог вот так решиться и посмотреть в лицо тому, кого просто боготворил. В настоящее лицо, он понял это, проведя по нему подушечками пальцев. Пытался представить наощупь, какое оно? Высокие острые скулы. Лицо узкое, треугольное, с высоким лбом.
- Ну же, малыш, я не кусаюсь, разве что временами, - и тихий смех, который он чувствовал пальцами. Ярроу нерешительно открыл глаза, но при этом опустил голову. Теперь он видел то, от чего кровь бросилась в лицо, а ушки стыдливо и смущенно прижались к голове.
- Ярроу, сколько тебе лет на самом деле? Только честно.
- Сэр…
Требовательные, жесткие пальцы сжали подбородок и заставили поднять голову. И кошачий почти задохнулся, забывая, как дышать, всматриваясь в лицо, которое сотни раз представлял в воображении, и ни разу не угадал. Красивое какой-то отрешенно-ангельской красотой, которую не портил ни шрам от ключицы до уха, ни второй - узкий, едва заметный, рассекающий левую бровь, переносицу и правую щеку. Оба шрама почти сходились в одной точке. Казалось, кто-то хотел вычеркнуть капитана из жизни крест-накрест. Но Рэд Хантер был слишком уж живуч. Теплые, цвета янтаря или орихалка, глаза с бездонными черными звездами зрачков, окруженные пушистыми, почти девичьими ресницами - темно-алыми, цвета остывающей крови. И чуть светлее них - густые непослушные локоны, рассыпавшиеся по плечам, по спине, по спинке кресла, с двумя снежно-белыми прядками на висках. Тонкие, но такие чувственные губы.
- О, Мать, как вы красивы, сэр! - вырвалось у Ярроу. Капитан рассмеялся, и этот живой смех мгновенно преобразил его лицо, сделав похожим на подростка, не старше самого кошачьего.
- Малыш, мне лестно. Но ты не ответил на вопрос.
- Мне шестнадцать…
Капитан поднял красиво очерченную бровь:
- Используя несложную арифметику, вычитаем три года, проведенные на пиратской базе, о которых я знаю, получаем интересный факт: несовершеннолетний котенок оказывается далеко от дома, один и в весьма опасном обществе. Как это могло случиться? Книссы славятся тем, что трепетно берегут своих детей.
- Я с Корраса-12, там…
- Другой конец Империи и иные порядки? - скептическая ухмылка.
- Почти. Хотя возраст совершеннолетия везде одинаков. Но нас тренируют с младенчества, как бойцов.
- В спарринге ты не самый сильный… Или?
Книсс опустил ушки и отвел взгляд.
- Значит, ты притворялся. Причины?
- Нас учат, что весь арсенал оружия показывать врагу до боя - глупо.
- Я - враг?
Ярроу вспыхнул и горячо запротестовал:
- Не вы, сэр! Это я не о вас, просто так говорят.
- Но ты так и не объяснил, каким образом ты оказался на «Ясписе» один.
- Мне пришлось… уйти из дома. Это внутренние дела клана, сэр.
Несколько минут капитан молчал, отрешенно перебирая пальцами гривку Ярроу, размышляя. Тот готов был уже ко всему, кроме того, что последовало.
- Тебе не кажется, что, сидя у меня на коленях и принимая мои ласки, немного глупо называть меня «сэр»? - капитан притянул к себе ошарашенного котенка и ласково прошелся языком по очаровательной пухлой верхней губке, втягивая Ярроу в поцелуй. За то время, которое книсс был его любовником, капитан привязался к нежному и послушному юноше, и секс тут играл далеко не самую главную роль. С Ярроу Хантеру было спокойно. Не натягивалась и не звенела струна, извещающая об опасности, как с Череани, не вскипала огненной лавой кровь, грозя сжечь дотла, как с Итари. Зато было ровное и ласковое тепло. А мораллес научился ценить его больше, чем что-либо иное, именно за возможность отдохнуть от постоянного напряжения и гонки в никуда.
- Меня зовут Рэд, малыш. А сейчас я буду тебя кормить, купать и укладывать спать. И не возражай.
В широко распахнутых зеленых глазищах была бездна обожания, когда Ярроу едва слышно повторил:
- Рэд… ми лауррр мэллар, Рэд.
Капитан чуть вздрогнул: котенок назвал его «драгоценной звездой». Кажется, кем бы ни был Тигран, он обречен на это именование.
Объевшийся котенок, а назвать взрослым шестнадцатилетнего ребенка, как бы тренирован и учен он ни был, у Рэда не поворачивался язык, был искупан и уснул, совершенно по-детски свернувшись под одеялом компактным комочком. Капитан еще позволил себе пару минут тишины и спокойного любования книссом, трогательно сопящим розоватым в серые пятнышки носиком. Осторожно тронул ладонью расслабленно повисшее ушко, улыбнувшись легкой щекотке от черной кисточки.
- Спасибо тебе, малыш. Ми тасс эллоре, Ярроу.
Поправил одеяло и бесшумно вышел, не оглядываясь, а потому и не видел совершенно счастливой улыбки и мокрых ресниц кошачьего, который уткнулся носом в подушку, пахнущую капитаном, и теперь уже по-настоящему уснул.
- Череани, что там с Ленни? - капитан откинулся на спинку удобного кресла на мостике, внимательно наблюдая за тем, что делается на орудийной палубе, через перила ограждения. Говорил он тихо, только для помощника, стоящего в полушаге.
- Он его хмурит, и мальчишка поддается. Мне поговорить с ним?
- Нет.
- Капитан, это жестоко…
- Да. Но я всех предупреждал, что поблажек не будет ни по возрасту, ни по чему-либо еще. Он должен будет ответить за свои действия, как и любой из членов команды.
- Рэд, но он же просто молод, гормоны…
- Ты тоже молод. И тебе тоже не хватает банального секса. Но почему-то на того, кто проявит к тебе малейший знак внимания, ты не кидаешься, и в постель к нему не спешишь… - Тигран на секунду прижал ладонь к горлу, и это не укрылось от Череани.
- Снова болит?
- Саднит.
- Я говорил тебе, что после пересадки связок нельзя их перенапрягать. И вообще, со мной-то уж можно не говорить вслух?
«Можно, Черри»
- Язва вы, капитан.
«От язвы слышу. Передай вахтенному, что мы меняем курс. Прыгнем на Коррас-12. Моя месть может обождать еще немного. В конце концов, это блюдо вкуснее холодным, так говорят Терране?»
- Так точно, сэр. Разрешите выполнять?
- Выполняйте, Череани.
- Коррас-12? - кошачий был не то, чтобы напуган, но взволнован - точно. - Мне здесь делать нечего, разрешите не покидать борта «Арго»?
- Иди сюда, сядь и все объясни. Почему тебе нельзя появляться не просто на планете, но и в системе?
Книсс тяжело вздохнул, но послушно сел на приставленный к креслу капитана пуф и обернул пушистый хвост вокруг тела, как делал всегда, когда был неуверен в себе или подсознательно желал защититься от чего-то.
- Это долгая история, сэр.
- Рэд. Мы одни, и я никуда не спешу, да и у тебя, насколько я знаю, вахта не скоро.
- Рэд… Можно вопрос, сэр… простите…
- На «ты». Вопрос - можно.
- Это же не настоящее имя, да?
Капитан наклонился, заглядывая в глаза котенка, ласково провел по его губам, машинально тут же приоткрывшимся, большим пальцем, лаская остальными его щеку и основание ушка.
- Ты очень умный, малыш, и - да, ты прав. Это прозвище из-за цвета волос, хотя, когда я в маске, все думают, что из-за цвета глаз. Придет время, и ты узнаешь, как меня зовут по-настоящему.
Глупых вопросов, типа: «вы мне не доверяете?», Ярроу задавать не стал, прекрасно понимал и сам, что да, капитан так быстро ему не доверится. Хватит и того, что Ярроу единственный из команды, не считая Череани, видел его истинное лицо. Уже этой степенью доверия кошачий был безмерно горд, и собирался ее оправдать.
- Теперь рассказывай. А это чтобы тебе рассказывать было лучше, - Рэд подал котенку стакан с молоком. Не настоящим, конечно, но самым лучшим в этой части вселенной концентратом. Котенок просиял, блаженно принюхался, смешно шевеля усами, и сделал глоток теплой жидкости. Обнял стакан двумя ладошками и заговорил:
- Мой отец был главой клана Раокорр. На Коррасе сильны традиции древности, оставшиеся со времен первых поселенцев. Это планета с довольно паршивым характером, больших городов там построить нельзя - слишком мало пригодных для строительства участков суши. Так что живут все, в основном, на воздушных платформах. Такие мобильные поселения. Один клан - несколько поселков. Раокорр был сильным кланом, мы разрабатывали месторождения калледония…
- Должно быть, еще и богатым кланом были? Калледоний используется в кораблестроении, как абсолютный проводник. Редчайший металл.
- Да… Один из богатейших кланов. За это и поплатились. Сначала нас пытались прижать экономически, но отец был хорошим политиком, и своих позиций на рынке мы не сдавали. Тогда на шахты и поселения стали нападать. Втихую. Грабили и вырезали под корень всех.
- Книссы? Своих?
- Доказательств не было, Рэд, - котенок устало сгорбился. Ему было больно вспоминать. - До того дня, когда в охрану не взяли меня и брата. Нам было по двенадцать, но держать оружие у нас умеют все, лет с пяти. Мы несли охрану одной из самых крупных шахт. Напали ночью. Командир отряда велел нам с Эррени уйти в укрытие, что бы ни произошло - не высовываться. Детей главы клана он был обязан сберечь. Когда стало ясно, что нападавших больше, и они побеждают, Эррени не выдержал и бросился на помощь. А я остался. И меня не нашли. Зато я смог опознать убийц. Когда я вернулся к отцу, он выслушал мой доклад. На межклановом суде я был свидетелем. Три клана, объединившиеся против нас, были уничтожены, но… Я…
- Не продолжай, я понял. Отец назвал тебя трусом за то, что ты выполнил приказ и не кинулся в бой, очертя голову, как твой брат, и не погиб «с честью и оружием в руках»? Идиот. Это уже какой-то маразм, а не честь.
- Я ушел из клана, взял у матери немного денег… Точнее, украл. И купил билет в один конец, на Тонгар. А оттуда, нанимаясь, кем только мог, оказался на «Ясписе». Там мне катастрофически не везло, никто не желал брать мальчишку на борт. Пиратам не нужны ничего не умеющие котята, а показывать, что я хороший боец, я опасался. Могли запросто продать в подпольный гладиаторский клуб. Я устроился работать помощником механика в доки. Так что отец прав, я трус.
- Ты умный, талантливый котенок, - Рэд подхватил легкое пушистое тело, перетаскивая себе на колени. - А твой отец - закосневший в догмах устаревшей морали и принципов дурак.
Рэд Хантер целовал покорно раскрывающиеся губки, легко и нежно, пока Ярроу не стал отвечать. Стирал поцелуями горькую гримасу с полудетского личика, баюкая в объятиях. И был отчаянно, иррационально счастлив.
Глава пятая. Решения
Он ни тот, ни другой. Он ни правый, ни левый.
Под ногами - маршрут его собственных карт.
У него - талисман, круг луны в серой плеве,
А в крови у него - лишь крылатый азарт.
Может звать в никуда, хоть мотаться без цели.
Он не может сидеть и смотреть за окно.
Задыхаться в углу и подглядывать в щели?
Никогда! Ни за что! И без всякого «но».
В янтаре его глаз - ни минуты покоя,
И я знаю, что с ним - хоть пешком до луны.
Его жизни вопрос начинается с «кто я?»,
А потом «кто они и зачем мне нужны».
Может быть, эгоист, может дикий, как волки,
И в улыбке его часто вижу оскал.
Только сердце его не пылится на полке.
Он живет не как все, но как сам пожелал.
(c) Deacon
- А что мы тут будем делать, мой капитан? - с таким вопросом, и явно от всей команды, подошел к Рэду Череани по выходу из прыжка на границах системы Марры, звезды Корраса-12. Капитан прищурился, как довольный кот, постукивая пальцами по краю планшета ввода на капитанской консоли мостика.
- А будем мы грабить род достославного Эшшера Раокорр. То есть, батюшку моего юнги.
Брови Череани взлетели до границы волос.
- А что тебя так удивляет? Нет, я, конечно, благороден и все такое, но просто так, без добычи, уходить оттуда, где эта добыча сама прыгает в пасть - глупо. Смотри, - он развернул к помощнику планшет со схемой вылета сухогрузов с очередной партией калледония. - Охрана у них слабая, старые, списанные с военных баз сторожевики. Каждую партию сопровождает три «когтя», они чуть меньше и маневреннее «барракуд», но с «касаткой» им не тягаться. Я предполагаю, что вооружены они хорошо, но мощность батарей «когтя» процентов на двадцать ниже, чем у нас. Защиту не пробьет. Встает вопрос с охраной на борту самого сухогруза. Это книссы, и драться они будут яростно. Поэтому, во избежание лишних потерь, впереди десанта пойдут дроиды с нервно-паралитическим газом.
- Это радует…
Хантер остро посмотрел в глаза Черри, сощурившись:
- Ты мне операцию с захватом «Оулейи» будешь всю жизнь вспоминать?
Тогда, чтобы не терять своих людей, Рэд Хантер приказал отключить систему жизнеобеспечения захваченного судна, и экипаж, забаррикадировавшийся на главной палубе, погибал долгой и мучительной смертью. Повторять этот опыт капитан был не намерен.
- Прости.
- Это была моя ошибка. И больше она не повторится. Мне иногда в кошмарах снятся их лица…
- Прости, брат.
- Проехали. Итак, дроиды. С газом. Потом мы. Перетащим весь груз на «Арго» и тихо отчалим. А на «Колее» нам за калледоний отвалят немаленький куш. Хочу сменить движки на «Бураны» - 6М.
- Так их же еще и в производство не запускали… - Череани стушевался под насмешливым взглядом побратима, - А, ну, да, чего я удивляюсь? Небось, парочка «Буранов» уже тебя ждет где-нибудь на Селесте.
- На Книссаурре, Черри. Судостроительные верфи, лучшие во вселенной, все-таки, книсские.
- Нападать на транспорт с калледонием? Сэр, это смертельный риск, - Ярроу прижал уши. Он-то хорошо знал, какая охрана на сухогрузах компании его отца.
- А я не стану рисковать. Книссы тоже поддаются действию «Гиацинта».
- Нервно-паралитический? - шерстка на загривке встала дыбом. Ну, не так был воспитан юнга, чтобы воспринимать подобные методы ведения боя, как должное. - Это… простите, сэр, это низко и недостойно!
Рэд прищурился, внимательно гладя на своего любовника и подчиненного. Ярроу вспыхнул, еще сильнее прижал ушки, но непримиримо выставленные вперед усы говорили красноречивее слов: он считает решение капитана в корне неправильным.
- В пиратской жизни, малыш, низкое и недостойное, зачастую, становится единственно верным решением. Ты предпочел бы, чтобы полегла большая часть команды?
- Я предпочел бы не нападать на транспорт.
- Тогда мои люди не получат своей доли от добычи, мне не на что будет заправить топливные баки кораблей, мы сядем на сухой паек. Это предпочтительнее?
Ярроу стушевался и отвел глаза.
- Отвечайте, юнга, этот вариант вас устраивает? - да, Рэд понимал, что давит на юношу, что заставляет его выбирать между черным и белым, между долгом и честью. Но такова жизнь, и пусть лучше мальчишка делает такой выбор сейчас, когда от этого не зависит напрямую его жизнь.
- Я пойду с вами, сэр, куда бы вы ни направились и что бы ни приказали, - подавив вздох, тихо произнес книсс, поднимая на капитана лучистые изумрудные глаза. Рэд видел в них отголоски той бури, что бушевала в душе котенка, но еще он видел там то, чего на самом деле не было в глазах побратима - любовь. Череани считал, что влюблен в капитана без памяти, но тот понимал, что это лишь обожание и восхищение, родство душ, единение общими идеями. Но не любовь. Хотя объяснить этого тарленийцу сейчас не мог, просто не умел находить нужные слова. А вот Ярроу - любил. Искренне, полно. Наверное, так, как могут любить только книссы, со всеми их заморочками Выбора, гоном и прочими не совсем гуманоидными особенностями.
- Я рад, малыш, - капитан позволил себе провести кончиками пальцев по плечу юнги, обозначив, что не сердится за его упрямство и принципиальность. Но не более, мостик - не место для сантиментов.
То время, что по хронометру «Арго» считалось вечерним и ночным на корабле, делилось на вахты точно так же, как и дневное. Единственным отличием его было то, что в коридорах жилой палубы и лазарета приглушалось освещение, да большая часть команды, не стоящая вахту, отправлялась отдыхать или развлекаться. Касатка, конечно, была не самым крупным крейсером, но для команды там был спортзал, небольшая, даже крохотная оранжерея, кают-компания, вмещавшая весь экипаж, где можно было почитать книгу, посмотреть сетевое головидение или фильм, выпить бокал безалкогольного коктейля или просто потрепаться. Там же, в кают-компании, проводились все собрания и встречи. В этот вечер никто не торопился спать, тридцать восемь членов экипажа собрались послушать, что интересного им скажет их обожаемый капитан.
Рэд Хантер сидел на барной стойке в углу зала, болтал ногой в изящном черном сапожке, попивал разноцветный коктейль и прислушивался к разговорам своих парней. Он будто не замечал угрюмо сидящего прямо напротив него канонира. Делайни же искоса рассматривал своего заклятого врага, пытаясь в мешанине чувств и мыслей вычленить то, что не давало покоя, что так притягивало его к этому странному человеку.
«Красив? О, в маске - безусловно. Но что там, под ней? Да и когда меня волновала внешность? Умен? Я бы сказал, чересчур умен. В том-то и проблема. Проницателен? Вот уж не знаю… Посмотрим далее, пока что были только намеки, или это я вбил себе в голову то, чего нет? Сила, ловкость - это все не суть важно. Внешнее, мишура. Таинственность. О, да. Просто герой комиксов. Человек в маске, с плащом за спиной, вечно в черном… Тьфу, это снова внешнее. Но, боги! Как же хочется встать, взять его в захват и содрать с него все эти тряпки! Какой же он на самом деле? Под ними? Под этой броней? Стоп! Вот оно! Это все внешнее - это же классическая защита!»
Анвар потер лоб, почти в упор разглядывая капитана, и встретился глазами с насмешливым взглядом алых глаз.
«Ранимый и нежный? Кто, эта сволочь? - тут же открестился майор от своих мыслей, - Да не поверю ни в жизнь!»
К Делайни медленно, словно нехотя, подошел паренек из команды. Рэд Хантер внимательно смотрел, как тот, старательно натягивая на лицо маску безразличия, что-то тихо говорит майору. Тот, столь же безразлично, кивает, и Ленни отходит. Капитан склонил голову к плечу, вспоминая, что он знает об этом парне. Ленни Карриган, терранин, с какой-то захудалой планетки. Он подобрал его в баре на Родезии, мальчишку как раз споили и пытались вывести торговцы живым товаром. Симпатичный, в свои двадцать пять - выглядит невинным ангелом. Впрочем, какие-то там запреты религии и заставляли его оставаться невинным, и до сих пор мальчишка упорно придерживался своей веры. Кажется, Делайни не просто так уламывает радиста. Хантер проследил, как Ленни себя ведет. Тот раз за разом вскидывал голову, отыскивая взглядом Делайни, и тут же отводил глаза. Это что-то напомнило капитану. Он допил коктейль и с негромким стуком поставил бокал на столешницу. Но этот звук послужил сигналом - все повернулись к нему и замолчали. Рэд Хантер улыбнулся, обводя взглядом своих людей. Каждого он знал поименно, знал всю подноготную, все зацепки и ниточки, за которые можно потянуть, всю биографию, вплоть до даты и часа потери невинности. И знал, что все они остаются с ним не только потому, что он привязал их к себе какими-то условиями. А потому, что верят ему и в него. И не предадут. Впрочем, исправил сам себя капитан, не все. И во вселенной нет понятия «навсегда», только «надолго».
- Итак, мальчики, у нас новое развлечение. Через сутки с планеты стартует транспорт с калледонием. Охрана - три «когтя», плюс - книссы на борту грузовика. Примерный куш - пятнадцать миллионов кредитов, тысяч по двести на брата, ну, и остальное - в общий котел. Что скажете?
Галдеть никто не стал, на лицах отразилась работа мысли. Капитан терпеливо ждал, наблюдая и поигрывая рукоятью любимого клинка. Только один взгляд не отрывался от его руки, медленно проводящей кончиками затянутых в шелк пальцев по оплетенной кожей длинной рукоятке, с округлым навершием. Это был не десантный нож и далеко не новое оружие. Старинный клинок для ритуальных поединков с Этуана, с длинным, чуть изогнутым лезвием, обоюдоострым, без гарды. Делайни следил, как чуть отстраненно, словно не отдавая себе отчета в том, что делает, капитан почти ласкает рукоять, поглаживая вделанный в навершие молочно-белый опал. И не мог отвести глаз, даже понимая, что выдает себя с потрохами, все свои грязные, жаркие, жгучие мечтания бессонными ночами.
Команда, наконец, зашевелилась, люди, поразмыслив про себя, начали группироваться и обсуждать предложение. Канониры - между собой, десант - между собой. Парни из энергохозяйства подошли уточнить кое-что, скрыв от капитана фигуру Анвара, и пока он говорил с ними, тот незаметно вышел из кают-компании. Позже, Рэд обшарил взглядом весь зал и мысленно кивнул сам себе: Ленни в кают-компании тоже не было.
Предложение было принято, почти единодушно, особенно, когда десант узнал, что впереди пойдут дроиды. Впрочем, Рэд и не сомневался, что так и случится. Его больше беспокоило другое: удалось ли Делайни задуманное, или Ленни смог перебороть психологическую обработку? Капитан мысленно хмыкнул: переломить внушение, проведенное мастером своего дела? Это вряд ли. Значит, надо следить за Ленни и Анваром, чтобы взять их на горячем. Счет относительно спокойной жизни пошел уже не на дни - на часы. Сколько понадобится времени интерговцу, чтобы добраться до передатчика? А если не перехватить его до отправки сообщения, начнется весьма насыщенная погонями жизнь. Рэд пожелал тем, кто не идет в смену, спокойной ночи, тем, кто идет - спокойной вахты, и вышел из кают-компании.
- Ясон.
- Да, мой капитан.
- Проследил?
- Так точно, мой капитан. Запись на вашем комме.
- Срочное есть?
- Никак нет.
- Мне нужен Цербер.
- Разбудить старшего помощника Череани?
- Нет, пусть отдыхает. Я полечу с Ярроу. Надо ему кое-что показать.
- Через пять минут верр будет готов и прогрет, мой капитан. Возвращайтесь только скорее.
- Ревнивец ты, Ясон.
- Просто я за вас переживаю.
Капитан погладил ладонью обшивку коридора, словно положил руку на плечо другу.
- Когда-нибудь я отыщу способ…
- Не надо, капитан. Это случилось больше ста лет назад. Не осталось ни копий, ни оригинала, да и матрица ДНК, где ее взять? Не надо. Я счастлив и так, счастлив, что служу с вами.
- Ясон, а Медея и в самом деле - она?
- У нее не осталось практически прижизненной памяти, думаю, она была повреждена. Но если судить по ее язвительности и ядовитости, то да, это она. И я вам несказанно благодарен за то, что хоть так, но дали нам возможность быть вместе.
Капитан Рэд вздохнул. И отправился за юнгой.
О том, что у капитана есть личный верр, знали немногие. Трюм для него был отдельный, код от входа в него знали только сам Рэд и Череани. Да и нечасто капитан летал, хотя и был высококлассным пилотом.
Рэд Хантер быстрым шагом поднялся на мостик и окликнул юнгу, который внимательно слушал разъяснения одного из пилотов.
- Занятие закончено, Ярроу. Следуй за мной.
Книсс немного удивился, он-то полагал, что капитан сердит на него за упрямство, по крайней мере, тот вел себя последние два дня довольно холодно.
- Да, сэр, - Ярроу попрощался с пилотами и поспешил за капитаном, недоумевая: шли они явно не в каюту Хантера, спускаясь на техническую палубу, потом - в трюмы. Когда капитан набрал код на пульте небольшого шлюза, он любопытно насторожил ушки. По долгу службы, Ярроу зачастую мотался по всему кораблю с поручениями, был и здесь, но ни разу не видел, чтобы эта дверь открывалась. А за ней… Ярроу восхищенно ахнул, у него разгорелись глаза.
- Знакомься, это Цербер.
- Добрый вечер, капитан, - проурчал низкий баритон искина верра.
- Цербер, это Ярроу, мой юнга.
- Добрый вечер, Ярроу.
Котенок от переполнявших его чувств ответил на книсса’ари. Капитан рассмеялся и перевел:
- Он тоже приветствует тебя, Цербер.
- Ох, капитан, это же… это же класс «Двойная Звезда»! Концепт!
- Именно поэтому его и зовут Цербер. Двуглавый пес-хранитель врат Аида в мифологии древнетерранской, давно забытой. Красавец, правда?
Верр и впрямь был великолепен. В отличие от привычных истребителей, этот недаром звался «Двойной звездой». При необходимости, он мог разделиться на два истребителя, полностью автономных и независимых друг от друга. Не теряя при этом ни в скорости, ни в маневренности, ни в убойной силе.
- Залезай в кабину.
- Мы куда-то летим?
- Да. Кое-что тебе показать. Думаю, важное.
- На планету?
- Боишься?
- Нет!!
- Не горячись. Конечно, ты не боишься. Но быть настороже не помешает, - Искин «Арго» распахнул перед ними створы ангара, и Цербер вылетел невидимым призраком из крейсера. Броня-хамелеон, это вам не просто керамо-металл.
- А куда конкретно мы летим? - голос кошачьего звучал через передатчик, Ярроу сидел в кабине второй части верра, а капитану так хотелось прижать его к себе. Обнять нежное, горячее существо, которое доверяет ему безоглядно.
- Аршвана.
- Мое… поселение клана Раокорр?
- Именно. Хочу, чтобы ты посмотрел, принесло ли твое изгнание счастье твоему клану, твоим родителям? Потому что я не верю, что деньги решают все. И что спасенная прибыль смогла заменить им сына.
Ярроу промолчал, но через визор капитан видел, как сжались его пальцы на подлокотниках пилотского кресла.
Цербер завис неподалеку от громадной летучей платформы, на которой расположилось похожее на небольшой город поселение. Классической формы книсские дома - ступенчатые пирамиды, вот только не хватало там растений, фонтанов. Но это и понятно - на антигравитационных платформах архитектурно-пейзажных излишеств не разместить, вес строго рассчитан. Внизу, метрах в ста, как раз в избытке было и воды, и зелени, непривычной Рэду - сине-фиолетовой, лазурной, серо-голубой. И казалось, жизнь там, внизу, просто кишит. Он успел узнать, что большая часть растений на планете ядовита, как и живой мир. А вода насыщена микрофлорой и фауной до предела. Книссы работали на шахтах в повышенной защите. Адская работенка, на самом деле. Он бы даже устыдился отнимать у них добытое с таким трудом. Но его мстительность требовала хоть как-то расплатиться за унижения Ярроу.
Бронированное стекло обеих кабин ушло в пазы, объединяя внутреннее пространство в одно целое. И Рэд Хантер снял с головы тонкий обруч психо-маски, меняя на нем настройки.
- Возьми, одень. Не надо, чтобы тебя узнали.
- А вы, капитан? - Ярроу без возражений надвинул обруч на лоб.
- А я еще не столь знаменит, чтобы меня узнавали в лицо. Тем более, в истинном виде, - капитан усмехнулся, глядя на котенка, и сделал обзорную панель зеркальной: - Взгляни на себя.
В зеркале отражался практически незнакомый Ярроу книсс, взрослый, бело-рыжий, с яркими золотистыми глазами.
- Да… таким меня не узнают в лицо. Но вот запах…
- Психо-маска, чтобы ты знал, меняет все, даже запах. Кроме ментальной картины. Так что с телепатией будь осторожнее.
- Да, сэр.
На платформе заметили нежданных гостей. Цербер отключил опцию невидимки, и верр засверкал в лучах яркого солнца полированными крыльями. Сторожевые вышки платформы ощетинились стволами пушек. Рэд быстро связался с диспетчером посадочной площадки поселка.
- Борт «Cerber»-001-Х-1 запрашивает посадку.
- Ваша цель посещения?
- Личное дело к главе клана, вообще-то, - усмехаясь, ответил Рэд, - Так вы дадите нам сесть, или мне вот так и разговаривать с ирет Эшшером?
- Пусть садится, - вклинился в переговоры могучий бас, и Хантер заметил, как вздрогнул Ярроу, узнав голос.
- Посадка в южном секторе, площадка L-13.
- Принято.
Верр опустился плавно, замер, выпустив шасси.
- Идем. И помни о контроле за ментальной речью.
- Да, капитан, - чужой, взрослый голос, измененный психо-маской, был спокоен. Если бы Рэд хуже знал котенка, он бы в это поверил.
Их уже встречали. Крупный, даже на первый взгляд - опасный книсс, серо-палевый, хмуро окинувший незваных гостей тяжелым взглядом серо-желтых глаз.
- Идите за мной.
Провел в один из домов. Не самых богатых на вид, впрочем, на этой платформе ни один из домов не отличался особо. Стандартные постройки, словно бы не постоянные жилища, а временные пристанища. Рэд не знал, как там внутри, а снаружи они производили именно такое впечатление. Впрочем, оценить внутреннее убранство книсского дома-Логова ему предстояло вот прямо сейчас. И он оценил. Неброская роскошь. Именно такая, как импонировала ему. Приглушенно-пастельные тона. Мягкие шкуры на полу, на стенах, на низких сидениях. Добротная мебель, из местного дерева - ее отличал непривычный рисунок древесных волокон: почти гипнотическое чередование мягко изогнутых в строгом ритме линий.
- Садитесь. Я вас слушаю, - довольно резко и без дипломатических экивоков приказал глава клана Раокорр. Сам он остался стоять у камина, сложенного из удачной имитации под орихалк.
- Мы тут пролетом и ненадолго, - начал Хантер. Ярроу слушал, поражаясь, как умеет меняться его капитан. Его голос, хоть и остался все тем же - хриплым и низким, но приобрел располагающие бархатные нотки. А настоящее лицо почти светилось от доброжелательной улыбки. Такое открытое, несмотря на шрамы.
- Вообще-то это незапланированная остановка, но один из моих сотрудников просил передать вам, что ваш сын, Ярроу, жив…
- У меня нет сына, - прервал книсс, мгновенно набычившись.
- Может быть, мы ошиблись с адресом? - даже знающий капитана, как жесткого до жестокости, Ярроу поверил на мгновение в то, что на самом деле он мягок, и сейчас искренне растерян, так звучал его голос.
- Да!
- Нет!
Рэд едва успел крепко сжать юношу за запястье, остановив и не дав сорваться с места. В дверях стояла изящная серая котисса. Вот в нее-то и пошел Ярроу, понял капитан. Такая же обманчиво-хрупкая, с такими же красивыми глазами. Только не зелеными, а карими. И пылающими сейчас каким-то исступлением, болью, гневом, горечью.
- Нет, вы не ошиблись!
- Замолчи, - прошипел глава клана.
- Не стану я молчать! Достаточно того, что я молчала, когда ты их послал на смерть, молчала, когда ты кричал, что лучше бы умер Ярроу, чем Эррени. Молчала, когда ты называл его трусом! - котисса, которая считала себя виновной столько лет, и которой запрещали узнать о судьбе сына, была страшна в ярости. И связываться с ней Эшшер не пожелал. Зато рыкнул на гостей:
- Убирайтесь!
- Не раньше, чем я поговорю с ними.
- Я запрещаю…
- Да пошел ты, дорогой, на звезду пешком! Идемте, пока этот бешеный рриш на вас своих прихлебателей не спустил, - как-то быстро успокоившаяся, котисса ухватила капитана за рукав, Ярроу - за второй, и потянула за собой. И уже на улице, в закутке между домом и каким-то складом прижала книсса к себе, обнимая и исступленно целуя:
- Сынок…сыночек, прости меня, дуру старую, прости!
- Так, всем тихо, - капитан зажал рукой в перчатке рот котиссы, крепко стиснув руку котенка. - Пора уносить ноги.
- Я с вами.
Вот тут Рэд Хантер попросту не нашелся с ответом в первую секунду, с каким-то суеверным ужасом вытаращившись на женщину.
- К-куда с нами?..
- Куда вы там летите. Этого хватит заплатить за проезд? - котисса сдернула с шеи богатейшее ожерелье из трайлов, мерсонита и огненных бабочек Иританна и протянула его капитану. Ярроу молчал, с самого первого момента этой встречи не раскрыв и рта. Капитан секунду смотрел на котиссу, на любовника, потом решительно вздернул подбородок:
- Я возьму с вас другую плату. В Цербер, быстро.
- Капитан… - подал голос Ярроу, и Рэд рявкнул, подталкивая юнгу к посадочной площадке и хватая котиссу за руку:
- Бегоооом!
Котиссу и Ярроу Хантер запихал в одну кабину, сам сел в другую. Разрешения на взлет он не запрашивал, верр взлетел стремительной звездой.
- Цербер, разделиться. Ярроу и пассажирку - домой. А нам придется прикрыть их.
- Режим невидимки?
- Только для них. Они должны видеть только нас. Подергаем смерть за усы? - и рассмеялся, диковато и весело. О, как же давно он не веселился! Как давно в его жилы не впрыскивалась такая волна адреналина!
- Да, капитан.
Рэд оказался прав: стоило только верру взлететь, а главе клана понять, что жену у него умыкнул неизвестно кто, как с платформы взлетели пять истребителей. Но не им было тягаться с Цербером. Даже разделенный, он был раза в три быстрее и маневреннее старых, более тяжелых машин. Играючи, уворачивался от лазеров и гравитационных лучей-ловушек. Рэд не стрелял. Это было бы просто избиение младенцев, а лишние смерти… Он никогда не любил убивать без нужды, просто так.
- Мы на борту, капитан, - доложил по связи Ярроу. И Рэд вздохнул, с сожалением приказывая:
- Домой, Цербер. Режим невидимки - и на борт. Поиграли, и хватит. Еще с этой… матерью Ярроу разбираться. Вот же, в кого я такой добрый? Или глупый? Женщина на корабле - к беде!
Искин верра только хмыкнул, не отвечая. Это у Хантера экипаж, по какому-то стечению обстоятельств, был исключительно мужской. А все остальные его корабли вели смешанные экипажи. И еще никакой беды не случалось.
Верр влетел в шлюз, состыковался со второй своей половинкой и замер. Кабина открылась. Ярроу немедленно подскочил, протягивая капитану обруч психо-маски, о котором тот как-то и позабыл в горячке событий. Хантер вздохнул, натягивая его на растрепавшиеся волосы:
- Твоя мать-то меня видела. Придется Череани менять ей память. Кстати, ты нас не познакомишь наконец-то? А то я знаю, как зовут твоего отца, но не знаю, как зовут мать.
- Иррашен. Меня зовут Иррашен. И, пожалуйста, не надо мне ничего менять, - котисса стояла в паре шагов от них, нервно теребя так и не одетое назад ожерелье.
- Простите, ирс. Это необходимо. Добро пожаловать на борт «Арго». Ярроу, проводи ирс Иррашен в мою каюту, пока я схожу за старшим помощником, - непререкаемо распорядился капитан, открывая переходной шлюз трюма. Ярроу понял, что он мог бы вызвать Череани к себе и по комму, но дает им с матерью время поговорить. И он даже не знал - благодарить его за это или нет? Потому что не знал, о чем говорить с той, что предала его, пусть и не желая того, но предала?
Книсс провел мать по кораблю, самым кратким путем, им никто не встретился на пути, но он знал, что камеры искина неотрывно следят за ними. Ясон бдел и о безопасности своего капитана радел больше, чем о безопасности самого себя. Дверь капитанской каюты щелкнула и сама открылась. Им осталось лишь последовать приглашению и войти. Внимательный взгляд женщины обежал все помещение, замечая то, чего не заметил бы никто, кроме матери.
- Капитан - твой любовник?
Ушки и лицо юнги мгновенно загорелись столь ярким румянцем, что и отвечать не было нужды - он все сказал. А еще добавил сам Хантер, бесшумно возникая на пороге:
- Именно, ирс Иррашен. Но об этом мы поговорим с вами позже. Черри, приступай. Ярроу, иди за мной.
Глава шестая. Расстояния
Кто дал ему право решать, право судить?
Кто в руки вложил мерило для наших судеб?
Но если не сами, то кто нам протянет нить,
Кто поведет лабиринтом на яркий свет?
Кто дал ему право вершить свои суд и месть?
А кто способен отнять их теперь у него?
Он знает один закон: его долг и честь,
Он верит лишь в силу, и больше не верит в богов.
Он честен, как некогда честен был Робин Гуд,
Он солжет, если надо ложью кого-то спасти.
Он непредсказуем, и в чем-то чрезмерно крут,
Ну, так просто, не становись на его пути.
А ты выйдешь против него в кругу?
Тогда мне ответь: чем сам ты лучше него?
Он знает: защиту - другу, а меч - врагу,
Он верит в себя, но больше не верит в богов.
- Капитан, зачем вы… почему вы не дали мне все ей сказать самому? - Ярроу был в полном раздрае. Он не понимал, чего хочет больше - кинуться с когтями на Хантера, разреветься в его руках, наорать на мать? Слишком много чувств, чтобы он мог вычленить что-то конкретное.
- Потому что тебе надо успокоиться, - Рэд крепко держал его за локти, словно догадавшись о некоторых самоубийственных желаниях юноши. А еще капитану просто до боли хотелось вжать растерянного и злого мальчишку в стену, и целовать его до кровавых трещин на губах. Собственно, он не привык ограничивать себя в желаемом. Так что, пресекая на корню все возражения, толкнул его к стене напротив своей двери. Первую секунду Ярроу не отвечал, слишком ошеломленный. Но потом… Рэд мысленно застонал, едва сдержавшись, чтобы с губ этот стон не сорвался: Ярроу впервые перехватил у него инициативу, и вот уже он сам прижат к прохладному пластику, а горячие руки кошачьего беззастенчиво хозяйничают, расстегивая магнитные застежки его кителя, отбросив в стороны полы короткого плаща.
- Посажу на гу… - договорить он не успел - Ярроу заткнул его снова, целуя жарко и требовательно. Привкус крови опьянял, а еще больше сносили крышу неожиданная решительность и напор мальчишки. Прервать поцелуй было почти невозможно. Рэд подозревал, что, даже если бы мимо всей толпой прошла команда крейсера, Ярроу это не остановило бы. А еще он понимал, что его уже сто лет никто так не целовал. Никто, кроме Итари. Никому, кроме любимого, это не позволялось. И теперь уже сам капитан был в замешательстве: как так случилось, что он даже не сопротивляется?
Впрочем, книсс уловил мгновенное напряжение и отстранился, с тревогой заглядывая в глаза:
- Что случилось, Рэд? Я что-то не так сделал?
Хантеру понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и ответить.
- Нет, малыш. Ты все сделал правильно, но… - он поднял глаза, наверное, только для того, чтобы утонуть в изумрудной глубине безграничной любви. И мальчишка снова не дал продолжить, увлекая в новый поцелуй, нежнее, ласковее, но окончательно срывающий крышу капитану.
Череани прислушался, улыбнулся и продолжил ювелирно стирать из памяти котиссы воспоминание о настоящей внешности побратима. Подменяя его образом капитана в маске. Заняло все это не более получаса, и в конце концов Черри пришлось мысленно окликнуть увлекшегося Ярроу - Рэд вообще ничего не слышал:
«Хорош целоваться, с ирс кто разбираться будет?»
Ярроу коротко выстонал что-то в рот капитану, пытаясь заставить себя разорвать объятия и поцелуй. Потом все же нашел силы первым отстраниться, глядя на почти не соображающего Рэда, жадно отмечая вспухшие от довольно-таки жестоких поцелуев губы, шальной взгляд, прерывистое дыхание и явственно видимое возбуждение. Обруч-маска валялся на полу, сбитый в процессе, и он сам одел его на Хантера. Потом подумал и влепил ему пару слабых пощечин, приводя в чувство. Ну, не гоже капитану являться в таком виде перед чужими, будто бордельный мальчик! Подумал и ужаснулся: о матери сказал, хоть и про себя - чужая! Но Ярроу привык быть с собой честным, а это было то, что он чувствовал сейчас.
- Что?.. - прохрипел капитан, приходя в себя даже не столько от пощечин, сколько от того, что исчезли так сладко мучившие его губы и руки.
- Старший помощник зовет. Он закончил.
- Ярроу, ты меня с ума сведешь.
Книсс прижался, с вызовом глядя прямо в глаза, уже не обращая внимания на то, какие они - алые ли, янтарные:
- Ты меня уже свел, так не погибать же мне одному?
- Малыш…
- Идем, Рэд, - и, переходя на подобающий тон, поправил капитанский китель, застегивая его, - Идемте, капитан, решать проблемы.
Котисса сидела, замерев без движения, в кресле. Тарлениец кивнул:
- Я не выводил ее из транса. Можешь задать ей любой вопрос. За честность ответа я ручаюсь.
Но Рэд даже не знал, что у нее спрашивать. Зачем она рванула с ними? Это было и так понятно, даже без телепатии: слишком властный муж, которого возненавидела после гибели одного и изгнания второго сыновей, материнский инстинкт, требующий защищать вновь обретенное дитя, неважно, что дитя вполне разумно и самостоятельно, и в опеке не нуждается. Капитан посмотрел на нее, на Ярроу, и спросил:
- Ирс Иррашен, Ярроу - ваш сын?
Юнга замер, на секунду опешив, но промолчал. А в следующий момент просто окаменел.
- Да, это мой сын. Мой и Саэрраса.
- Кто такой Саэррас?
- Сын главы клана Темарр.
Рэд проследил, как заливается бледностью юнга, от гнева и горечи не в силах вымолвить ни слова, и кивнул Череани:
- Достаточно, выводи ее из транса, отведи и устрой в каюте Ярроу. Запри, и пусть сидит. Сколько до операции?
- Пять часов. Тебе лучше поспать.
- Успею. Иди.
О сне капитан даже не задумывался, сначала надо было привести во вменяемое состояние юнгу. Едва за тарленийцем и котиссой закрылась дверь, он «вернул» Ярроу пощечины, заставляя смотреть себе в глаза:
- Я так понял, что матушка согрешила с сынком того, кто на вас нападал.
- Саэррас Темарр в ту ночь вел своих людей. Я его видел, и видел, как он убил брата. Как она могла?..
- Твой отец ее не любил. А она - его. А тут, видимо, вспыхнула страсть, да еще и взаимная. То-то я думал, почему ты так непохож на своего отца. Это в их роду - зеленоглазые и полосатые?
- Да… Значит, вот почему отец меня ненавидел… Я-то думал, оттого, что я в маму, мелкий и тощий… А Эррени был весь в него - крупный и серый… А я просто напоминал ему Саэрраса… - Ярроу говорил все бессвязнее, быстрее, и капитан остановил подступающую истерику еще одной пощечиной. Котенок качнулся, посмотрел на него более осмысленно, и выдохнул:
- Спасибо, сэр. Не хотелось бы выглядеть истеричкой.
- Ты не истеричка, это вполне естественная реакция. В общем, мне все более-менее ясно. Война за шахты была местью. Скорее всего, глава клана Раокорр отказался дать жене развод. А Саэррас отомстил. И в ту ночь, скорее всего, он прекрасно тебя видел или знал, где ты. Но не стал убивать сына.
- Значит… я его предал?
- Нет, и забудь уже о предательстве. Это тебя предали, если уж быть честным. Ты ни в чем не виноват. А с матерью будешь сам говорить, но потом. Теперь-то ты мне позволишь, - капитан шагнул ближе, обхватывая подбородок книсса пальцами и почти касаясь губами его губ, - пограбить караван с калледонием? М?
- Будто вам нужно мое разрешение… - Ярроу еще сопротивлялся, еще пытался скрыть вспыхнувшее мгновенно возбуждение за насмешливым тоном. Но противиться гипнотическому взгляду Рэда и его рукам не мог. Только содрать прочь с него маску, желая видеть золотые звезды глаз, и ничего, кроме них.
О, Мать! Как медленно и нежно скользят по шерстке эти сильные, изящные пальцы! Скользят, задевая и мягко массируя самые чувствительные точки на теле, заставляя дрожать каждую мышцу в предвкушении! Это невыносимо - и желанно больше всего на свете, эта ласка, такая простая на первый взгляд, побуждает немедленно выгнуться в самом соблазняющем движении, открываясь перед альфой, доминантой. Но бунтарь в душе не позволяет вот так просто сдаться. Заставляет перехватить руки, вознамерившиеся приласкать нежную, шелковистую шерстку в паху:
- Нет, Рэд! - и, в ответ на изумленно распахнутые глаза - быстро прижаться поцелуем-укусом к плечу, оставляя метку на молочно-белой коже. Резкий выдох. Он звучит, как музыка. И побуждает действовать, пока альфа не опомнился, не показал свою силу. И шершавый кошачий язычок ведет вниз, жесткой терочкой проходясь по возбужденному, почти алому соску.
- Ты играешь с огнем, малыш, - хриплый шепот ерошит теплом шерстку на ушке. А потом на его чувствительном кончике смыкаются мелкие острые зубки мораллеса. От острого разряда наслаждения темнеет в глазах, и Ярроу в ответ прикусывает то, что попалось первым - второй, еще не обласканный язычком сосок. Слышит тихий вскрик, а на загривке сжимается властная рука, стискивая пряди гривы. Это похоже на волны, усиливающие друг друга в столкновении. И стоять уже нет сил, так что он толкает грудью капитана, одновременно захлестывая его колени хвостом. И опрокидывает их обоих на койку, вовремя придержав падение.
- Ярроу! - в этом шепоте смешивается предупреждение, желание и едва уловимая нотка мольбы. И книсс не отступает, удерживая напрягшиеся плечи, всем телом ложась сверху и ощущая, как вздрагивает каменно стоящий член, все еще не освобожденный из плена одежды. Эту оплошность следует немедленно исправить. Так что Ярроу, с трудом втягивая когти, быстро расстегивает узкие брюки из скользящего под пальцами шелка. Капитан не признает белья, будто истинный книсс, и это только на руку юноше. Потому что преград больше нет.
- Ярррррроууууу… - награда за медленный, нежный поцелуй и сомкнувшиеся на головке губы. И хриплый вдох, резкий выдох и снова долгий стонущий вдох, когда, кроме губ, в игру вступают язык, пальцы, сжимающие сосок, пальцы, нежно обхватывающие мошонку, хвост, нагло обвившийся вокруг основания члена. Какое счастье, что эта часть книсского тела настолько гибкая и подвижная!
- Яаааа…рррррр…оооуууу…
«Ну, еще немножечко… - молит юноша, себя ли, свое сходящее с ума от желания тело, или капитана, который вцепился одной рукой в простыни, а второй - в его гриву, не то пытаясь удержать, не то привлечь сильнее, - Еще немножечко, ми асте!»
Пока хватает сил сдерживаться, пока не захлестнуло с головой желание ощутить это горячее, упругое орудие в себе. На несколько секунд освободив руку, Ярроу расстегивает свою форменную куртку, движениями плеч скидывая ее, меняет руки, чтобы окончательно избавиться от сковывающей его ткани, царапая самого себя когтями, почти разрывает ремень и магнитки коротких брючек, извиваясь, пытается содрать их с себя, не прекращая ласк. Но момент - и инициатива упущена. И изящное, почти мальчишечье тело, скрывающее в себе силу, равную, а то и большую, вжимает книсса в простыни:
- Ярррроу! Мой! - и остается только покориться, обхватывая стройные бедра лапами, выгнуться навстречу, лихорадочно ища губами губы.
- Твой, твой, твой!
Закончена прелюдия, тянуть больше не в силах ни один, ни второй. И капитан возносит краткую благодарную молитву Той, что придумала для книссов естественную смазку, врываясь в жаждущее соития тело. В безумно узкое, неподготовленное, шелково-огненное, от которого напрочь сносит все барьеры и ограничения. Только на секунду замереть, невероятным усилием воли сдержавшись. Но его нетерпеливый любовник толкается навстречу, прижимая к себе всеми конечностями и хвостом вдобавок. И капитан взвинчивает темп до предела, потому что больше ждать не в силах ни он, ни Ярроу. Мгновения, растянувшиеся в вечность. Шторм, в котором не важно, снизу ты или сверху. Потому что к финалу оба приходят с интервалом едва ли в один удар сердца. И кажется, что чувственный крик книсса слышит весь космос, а ответный стон вибрацией сотрясает звезды. И тишина, в которой в унисон звучит только бурное дыхание обоих, постепенно замедляясь, становясь тише. Они и засыпают одновременно, так и не расцепив рук и ног. Ненадолго - на какой-то час. И сквозь сон Ярроу слышит едва различимое: «Асте а те, ми кеоро». Наверное, где-то зажигается новая звезда, впитав в себя счастье кошачьего. Потому что живому существу вынести такой силы эмоцию невозможно.
Череани забился в самый угол постели, сжимая руками виски. Ему хотелось скулить и биться головой о стену, но настолько явно проявлять свои чувства было стыдно. Да хоть перед тем же Ясоном. А эмоции, ничем не прикрытые и не приглушенные, буквально коконом окутывали несчастного телепата, заставляя быть незримым и невольным третьим в любовной схватке. Наверное, именно сейчас тарлени понял, от чего так нежно, но настойчиво оберегал его побратим. Воистину, быть на месте книсса и не сгореть в пепел от накала страсти он бы не смог. Но, боги! Как же хотелось! До кровавых кругов перед глазами, до безумия! И все же, рука не поднималась ласкать себя, хотя тело так и вопило о помощи. Надо было лечь и твердо приказать себе уснуть. Закрыть сознание наглухо, отсекая все чужие эмоции.
«Давай же, ты же это умеешь!»
Но, попробовав, Череани понял, что или настолько не может сосредоточиться, или мазохист. Как бы болезненно это ни было, он хотел чувствовать их до конца. Долгожданное облегчение наступило, но ненадолго. Вслед за ним пришла волна такого всепоглощающего счастья, что бедному тарленийцу не понадобилось даже пальцем себя касаться. Ругаясь последними словами, Черри скинул с себя испачканное белье, загрузил его в ионную чистку и упал на постель, зарываясь головой под подушку:
- Если еще хоть одна мысль! Убью!
На счастье капитана и юнги, Череани за оставшийся час никто не потревожил.
- Иди ко мне, Ленни.
- Иди на ***, Андер. Я тебе уже сто раз говорил: спать с тобой я не буду.
- Для кого ты так бережешь свою чудную попку? Для капитана? - интерговец рассмеялся и перехватил занесенную для удара руку мальчишки, - Тише-тише, боевой петушок. Капитан, кроме своего котика, никого больше не видит.
Делайни знал, куда бить. Ленни уже год ходил, безнадежно влюбленный в капитана. Впрочем, свое чувство он умело прятал. Рэду некогда было присматриваться к мальчишке, который, в отличие от книсса, хвостом за ним не таскался и знаков внимания не оказывал. А потому эта влюбленность прошла мимо его взгляда. Анвар же сразу выявил эту слабину. И подцепил за нее парня, как крючок цепляет глупого малька за жабры. Поначалу он вызвал его на откровенность и долго слушал, как Ленни изливает душу единственному, вроде как, сочувствующему. И только уверившись, что мальчишка не сможет больше «соскочить», начал подколки.
- Ты хоть целоваться умеешь, ребенок? - прищурившись, вопросил он, прервав очередную хвалебную оду капитану. Ленни поперхнулся фразой и заалел. - Не умеешь, значит, - констатировал интерговец, - А ведь капитан любит опытных, это же ясно. Иначе почему он выбрал Ярроу?
Мозгов у мальчишки не хватило, догадаться, что капитан - не телепат и мысли читать не умеет, кто первым показал себя, того и выбрал. Так что он повелся, как теленок на веревочке. Теперь их разговоры заканчивались одинаково: Делайни предлагал научить, Ленни отказывался. Кроме этих пикировок, Анвар незаметно и исподволь готовил мальчишку к полноценному внушению. Он уже опробовал его на мелочах: Ленни безропотно подходил к нему на глазах у всех, сам не зная, что его дернуло. Подошел и в этот раз, в кают-компании. И Анвар активировал основную часть программы. Ленни вышел за ним следом, и дошел до его каюты. Но вот так сразу тащить его в постель и трахать майор не спешил. У него был еще месяц. Отчего-то желание сдать дерзкого пирата товарищам по службе было меньше желания еще немного поприглядываться к капитану. Анвар знал, что рискует, но риск только добавлял куража. А в довольно размеренной до сих пор жизни интерговца как раз куража и не хватало. И только на борту «Арго» он понял, что жизнь его была убогой и пресной. Он тянул удовольствие, как огненный коктейль через соломинку.
- Капитан, они стартовали.
- Канониры, готовность один. Десантная группа, готовность два. Энергоцентраль, щиты на сорок процентов мощности, готовность один. Орудия на полную боевую.
Не было суеты, было упорядоченное движение. «Арго», «Медея», «Горгона» и «Цирцея» замерли в космическом пространстве, как готовые напасть хищники в засаде. Их удачно скрывало небольшое астероидное поле возле крайней планеты системы, а сухогруз и его эскорт не прыгнут раньше, чем выйдут за ее границы.
Капитан, собранный и сам похожий на клинок, занесенный и готовый разить, следил за переговорами операторов систем слежения. Знакомая всей команде, хищная улыбка сияла на его лице, и в этот момент все, даже Делайни, были уверены в том, что он приведет их к победе и крупному кушу.
- Ну, мальчики, - хрипловато пропел Рэд Хантер, рывком поднимаясь из кресла, - Вперед.
И, как идеально выверенный танец, завязался бой. На обзорных экранах это выглядело чарующе-прекрасно - трассы лазеров и гауссов, огненные цветы, распускающиеся на броне противника и поглощаемые энергощитами «касатки» и «барракуд».
- Амарго!
И в бой вступил снайпер Хантера. Его мощная пушка гаусса впилась непрерывным лучом заряда в ту точку, что была слабым местом щита одного из «когтей» противника. Через пару минут энергощит схлопнулся, а остальное довершили другие стрелки, в то время, как Амарго отыскал новую цель.
- Великолепно! - констатировал Рэд Хантер, глядя на третью вспышку на экране. - Сними вуаль с транспортника, Амарго.
Щиты сухогруза были слабее, на них понадобилось куда меньше времени.
- Захват, «Открывашки» и дроиды, вперед.
Крупный, раз в шесть массивнее крейсера, сухогруз был надежно спеленат гравитационным захватом, к его броне устремились беспилотные роботы-»открывашки», стрелки сбивали последние орудийные гнезда, еще огрызавшиеся редкими залпами, не позволяя обреченным книссам уничтожить роботов.
- Дроиды, вперед. Десант, готовность один.
Между кораблями протянулся магнитный коридор к одному из люков, вскрытых «открывашкой». По нему, лязгая сочленениями, прокатились дроиды с газом. Робот вскрывал на их пути внутренние люки, заделав временно вакуумной пеной внешнюю дыру. Через несколько минут все было кончено. Ясон подключился к искину поверженного корабля, взломав его защиту, камеры показали коридоры и команду, обездвиженную газом.
- Десант, вперед.
Команду корабля повязали в считанные минуты, и все пираты, кто был свободен от вахты, отправились на разгрузку трюмов. В общем, на бой и грабеж ушло не более полутора часов. А система глушения сигналов не позволила книссам передать SOS на планету. Наскоро заделав дыру в корпусе сухогруза, «Арго» с эскортом отошел на безопасное расстояние от него и исчез в гипере.
Глава седьмая. Неожиданности
Груз калледония продали за бешеные деньги на пиратской базе «Колея». Одному из Баронов. Рэда Хантера пригласили в гости, на «кружку огненной воды», как выразился крепкий, нестарый еще терранин с непривычным для слуха древним именем Олег. Он твердой рукой держал власть в этом секторе, одинаково ровно общаясь со всеми расами, и с представителями закона, и с космическими хищниками. Не принять его предложение Хантер не мог - это было бы оскорблением. Явиться только с охраной - аналогично. Пришлось, скрепя сердце, брать с собой свиту: Череани, Ярроу, Альберта - командира десанта. Ну и охрану, само собой. У капитана в солнечном сплетении ворочался мерзкий холодок предчувствия чего-то нехорошего. Чего конкретно, он не мог понять даже с помощью тарленийца. Осталось утешать себя тем, что за порядком на «Арго» присмотрит Ясон и Эстель, второй помощник.
Олег встретил их лично, сдержанно, но радушно поприветствовал, цепко присматриваясь к удачливому пирату и его присным. Рэда это ненавязчивое, но неотступное внимание напрягало, он держался замкнуто и был немногословен. Впрочем, как и всегда. Хантер думал: что еще нужно барону? Какая-то сделка? Иначе, зачем бы тот звал его к себе и угощал изысканными деликатесами? А Барон Олег, словно назло, тянул время. Сначала их проводили за стол, в огромном по меркам базы зале, украшенном натуральным сафьянным мрамором густо-персикового цвета. Он переливался, мерцал в свете стилизованных под канделябры светильников. Сдержанно поблескивала позолота, сахарно отсвечивала лепнина под потолком, и роняли радужные блики хрустальные подвески на громадной люстре. Деревянный стол ломился от угощения. Хантер оценил роскошь приема и напрягся еще больше. Простого пирата так не встречают. Пусть даже очень удачливого пирата, претендента на баронский титул. А потом он поймал взгляд Барона, короткий, но полный вожделения, брошенный на Ярроу. И в мозгу стала складываться картинка из разрозненных фактов. Стало понятно, почему в порту слишком мало книсских кораблей, почему на самой базе ему практически не попадались книссы. И почему у Барона Олега прозвище Кошатник. Внутри скрутилась тугая пружина ярости. И страха. Череани даже удивленно приподнял брови - чувства капитана вырвались за щиты. Рэд глубоко вздохнул, постаравшись сосредоточиться на беседе. Но мысли неизменно возвращались к одной: неужели за двадцать лет эту заразу еще не выжгли? Неужели даже среди Вольных Охотников космоса она пустила корни, проросла мерзостными, гнилостными щупальцами? И как остальные Бароны терпят это? Шкорники! И он, идиот, взял с собой Ярроу! Красавца, пушистого мальчика, на которого Олег положил глаз! Твою Кошачью Мать и всех богов вселенной в дюзу непрерывным зарядом!
Нет, конечно, эталоном книсской красоты Ярроу не был. Тем более, что котенок сейчас усиленно рос и менялся, становился таким нескладным, голенастым, угловатым, чтобы перелинять в совершенного хищника, гибкого и грациозного. Рэд с каждым днем убеждался в том, что Ярроу скоро будет смотреть на него сверху вниз. Его расцветка, серо-черная, мелкими полосочками, не была чем-то выдающимся, но изумрудные глаза, крупные, чуть вытянутые к вискам, опушенные просто изумительной густоты и длины ресницами, завораживали. Сейчас Хантер просто не понимал, как мог не смотреть в них, занимаясь с юнгой любовью. Они отражали все, абсолютно все чувства, которые испытывал котенок. В них он погружался, как в опаснейшую глубину озер Хиссана…
Рэд мотнул головой, возвращая ясность мыслям, прислушиваясь к разговору. Череани, умница, перехватил инициативу, пока его капитан пытался справиться с собой. Впрочем, это была классическая светская беседа, если так можно назвать разговор пиратов. Пружина ожидания скручивалась внутри все сильнее, Рэд так и не смог заставить себя поесть, его бокал был полон, но он позволил себе только пригубить старое терранское вино.
- Думаю, раз все сыты, - взгляд барона выразительно прошелся по нетронутой тарелке перед Хантером, - мы можем перейти в салон. У меня есть чудный табак, тоже с Терры, ямайский. Вы, как ценитель, капитан, должны его продегустировать.
- Да, конечно, барон, как раз вспоминал, что под вашим контролем большая часть экспорта табака в этой части вселенной, - растянул губы в улыбке Рэд.
- Капитан, Барон, позвольте нам с юнгой подождать вас в другом месте? - тихо спросил Череани. Ярроу не любил табачный дым, всегда фыркал, когда Рэд закуривал.
- Да, конечно, вы можете подождать нас в гостиной.
«Нет!» - просто вопило чувство опасности, - «Не отпускай их!»
«Черри!» - глаза в глаза.
«Я присмотрю за ним, Тигран. Иди».
Барон Олег привел его в не менее богато убранный кабинет. Драгоценные панели из настоящего мореного дуба, тяжелая мебель в стиле лохматой древности терранской эпохи, бархатные занавеси на голографических проекциях окон. Стеллажи с репликами книг. Статуэтки из драгоценных кристаллов Териона.
- Присаживайтесь, любезный капитан.
Рэд сел, чувствуя себя так, словно он снова провинившийся кадет корпуса Академии Интерга в кабинете директора. Заставил себя сесть, откинувшись на спинку кресла, и закинуть ногу на ногу. Барон вынул из секретера хьюмидор с сигарами, поставил его на столик, где располагались все прибамбасы для курения, синевато переливаясь мерсонитом.
- Итак, теперь можно поговорить и о деле.
Капитан кивнул, беря из ящичка сигару, но закуривать не спешил.
- Я вас внимательно слушаю, господин Барон.
- Буду откровенен: вы меня поразили в самое сердце, - Олег закурил, вальяжно развалился в кресле, выпуская кольцами дым, но Рэд не обольщался его мнимой расслабленностью. Это был опаснейший противник, собранный, готовый ко всему. Он чувствовал внимательный взгляд Барона, как точку прицела, бродящую по телу. - Еще никому из моих людей не удавалось отбить у книссов целый сухогруз с калледонием.
- Охотно верю, это было рискованное и нелегкое мероприятие, - снова кивнул Хантер, обрезая кончик сигары и раскуривая ее от длинной спички. Не стоило говорить, что на самом деле он провернул все без особого труда и без потерь среди личного состава.
- Я хочу, чтобы вы поработали на меня.
Рэд даже замер на мгновение. Улыбнулся и покачал головой:
- Исключено, я не работаю ни на кого.
- Не торопитесь с ответом, мой юный друг, - сощурился Барон. Капитан мысленно поморщился: из-за его внешности все принимали его за юношу, но пусть, это не смертельно. Меж тем, Барон продолжил, вкрадчиво и тихо: - Я не хотел бы давить на вас, Рэд, но вы находитесь на моей территории. Ваши корабли под прицелом пушек моей базы. Давайте, мирно разрешим это недоразумение?
- Недоразумение? - алые глаза Хантера полыхнули сдерживаемым гневом: - Мы с вами заключили сделку, и я честно выполнил ее условия, доставил груз калледония в указанное время и место. Вы тоже выполнили условие, выплатив мне всю сумму за него. На сем наше сотрудничество я считал завершенным, или я не прав? Я - Вольный Охотник, и не присягал ни одному из Баронов Братства. Имею право и далее им оставаться. Чего вы пытаетесь добиться, господин Олег?
- Вы мне нравитесь, Рэд, - Барон откинулся на спинку кресла и сощурился, усмехаясь. - И я хотел бы продолжить наше сотрудничество, а уж какими методами я этого добьюсь - не суть важно. В данный момент у меня в заложниках ваш первый помощник и ваш юнга, который, если я не ошибаюсь, еще и ваш любовник.
У Рэда оборвалось сердце.
«Черри!»
- Не трудитесь звать тарленийца, скорее всего, сейчас он без сознания.
- Что вы с ним сделали?! - Рэд мог бы сдержаться, но больше не хотел. Ярость, кровавая и бешеная, затопила сознание, - Если хоть волос упадет с головы что книсса, что тарлени, я разнесу вашу базу на атомы!
- Это не входит в мои планы, так что сядь и успокойся.
Хантер понял, что вскочил и стоит, как идиот, сжимая кулаки, под прицелом небольшого парализатора в руках Барона. Сел, прямой, напряженный, как готовая сорваться струна.
- С ними ничего не случится, если ты выполнишь парочку моих поручений. Я даже щедро за них заплачу.
- Я не оставлю в заложниках ни первого помощника, ни юнгу.
- А разве я даю выбор?
- Что я должен сделать?
Барон Олег сощурился, усмехаясь еще пакостнее, с видимым удовольствием:
- Вот такой разговор мне больше по душе. Итак, мой юный друг, ваша первая задача: доставить на «Колею» ненаследного принца Астиарра Кэшшш-Хирео из рода Леонов.
Если бы Рэд и без того не сидел, сейчас у него подогнулись бы колени. Нихера себе?! Вот так вот просто - вынь и положь ему ненаследного принца! Да еще и какого! Да Император Роэрр за брата не голову снимет, а на атомы распылит - медленно и со вкусом. То, что два книсских принца были неразлей-вода, знал и последний этуанец во Вселенной. А кто не знал - те узнавали очень быстро. Казалось бы, старший, но не наследующий корону, принц не должен быть особо важной фигурой. Но Астиарр просто не мог оставаться тенью брата. Они оба сияли собственным светом: юный и прогрессивный монарх, который почти силой взял власть в свои руки, и его старший брат, гениальный нейрохирург, не менее гениальный полководец, прославившийся еще в юности своей борьбой со шкорниками.
Хантер вдруг понял: о, так вот, где рриш падаль зарыл! Вот зачем Олегу Астиарр! Логично было бы предположить, что Барон Олег вовсе не терранин. А значит…
- Хорошо. Это все?
- О, вот как? Тебе не нужно ни оружия, ни сопровождения?
- Мне не нужно привлечение внимания, я и без того хорошо наследил в Империи Книссаурра.
- Тогда могу лишь пожелать удачи, - тонко усмехнулся Барон, раскуривая сигару. - Тебя проводят.
Хантер в который раз сдержался. Даже не плюнул, хотя очень хотелось. У Олега остались его душа и сердце - Череани и Ярроу. Он не верил, что с ними ничего не случится. Он вообще никому не верил. Рэд просто хотел их вернуть.
- Капитан, нас арестуют еще на Кольце! - Ясон качал бы головой, если бы мог.
- Нет, - Рэд сел за консоль, его руки запорхали по клавиатуре, меняя данные о корабле, - Нет, не арестуют. Если я прав… А я прав… Нам обеспечат зеленую зону в VIP-доке. Открой мне канал гиперсвязи с приемной Киррра’аллора.
Через несколько минут над мостиком развернулся голографический экран гиперсвязи. Рэд, сдвинув брови, смотрел на молоденького улыбчивого книсса, ожидая, когда настроится звуковая связь.
- Здравствуйте, ире, чем могу служить?
- Мне срочно нужно передать конфиденциальную информацию его высочеству Астиарру Кэшшш-Хирео. Соедините, будьте добры, - отрывисто бросил капитан.
- Сожалею, но его высочество в данный момент находится в центре «Аррани» на операции. Могу соединить с приемной центра.
- С ним что-то случилось? - Рэд едва не застонал с досады.
- Нет, что вы. Его высочество оперирует.
Хантер вспомнил, что Астиарр - врач, от сердца отлегло.
- Соедините.
Экран мигнул, изображение сменилось объемной заставкой клиники «Аррани» - ладони, держащие цветок, который на книсса’ари назывался «аррео» - цветок верности. Через пару минут заставка исчезла, уже другой улыбчивый книсс поинтересовался, чем может служить уважаемому ире.
- Когда его высочество освободится? - довольно резко спросил Рэд.
- Операция закончится предположительно через два часа.
- Ясно, - Хантер напряженно думал: вспомнит ли его принц Астиарр? Ведь, если верить тому, что видели он и Череани, с момента той призрачной встречи для книссов прошло около пятнадцати лет, а вот для них самих - несколько месяцев.
- Может быть, передать доктору Астиарру что-то? - встрял администратор, прервав затянувшуюся паузу.
- Да, передайте. Скажите… скажите ему, что «Арго» идет на двойном ускорении, через шесть часов мы будем на Кольце, нам понадобится разрешение на стыковку. Вопрос жизни и смерти Череани. Он знает, о ком я. Благодарю, - капитан отключился и позволил себе на пару секунд опустить напряженные плечи. В душе у него бушевал пожар вместе со снежной бурей. Отчаяние, надежда, гнев и ярость мешались во взрывоопасную смесь, готовую разнести на электроны базу «Колея», едва только Черри и Ярроу будут снова на борту «Арго».
Астиарр устало вытер руки полотенцем, поданным ассистентом, и вышел из моечной в коридор. Пока приводил себя в порядок после тяжелейшей операции, смог вернуть на лицо маску каменного спокойствия. Нет, в этот раз он снова сумел, вытащил пациента из небытия. Какими усилиями - отдельный разговор. Он был выжат, вымотан до последней грани, когда держать щиты становилось неимоверно тяжело. К нему кинулись родственники, кажется, мать и сестра пациента. И хирург был бесконечно благодарен отцу семейства, который жестко осадил их, встретившись глазами с Астиарром.
- Через сутки очнется, - он не мог сейчас вспомнить даже имени того парня, которого оперировал. - Идите домой, все равно я не позволю вам пройти в палату.
- Спасибо, ирет-э Астиарр, - поклонился мужчина, уводя своих женщин. Асти опустился на кресло в коридоре. Кажется, задремал. По крайней мере, открыв глаза, увидел вокруг себя не светлый пластик стен клиники, а серый металл крохотной каморки. И два тела на узких нарах вдоль стен. Первый, кошачий, был ему незнаком. Второй же… О, боги вселенной! Эту роскошную гриву платиновых волос он узнал бы из миллионов тарлени.
- Иль…
Потом вспомнил: сейчас этот мальчик носит другое имя. Такое… Черри. Череани. Непривычное для тарлени имя космита.
- Череани, проснись, - подошел к койке и наклонился, профессиональным жестом беря узкое запястье, затянутое тончайшим шелком перчатки. Пульс был рваный. Асти приоткрыл веко, напрягся: зрачок тарленийца не отреагировал на свет, расширенный, как от болевого шока. Наркотик. Он даже примерно догадывался, какой именно. У книсса были те же реакции. А потом Астиарра грубо выдернули из видения, тряся за плечи:
- Ирет-э Астиарр, вам плохо?
Принц грязно выругался - мысленно, пытаясь удержать рушащиеся щиты.
- Всссссе в порядке… - вышло зло и шипяще. Администратор отпрянул, виновато склоняя голову к плечу, и этот жест неожиданно вернул врачу самообладание. Да, он сильный. Он властен, несмотря на то, что не он носит титул Ирре Ларр. Иногда более Император, чем его младший брат, и это заметно. Роэрр временами с затаенной печалью шутит, что ташш-эр все же зря отказался от титула. Ро понял, как тяжек венец Ирре Ларр и как смертоносен «последний довод» в его скипетре. Понял в тот момент, когда пришлось силой взять власть. Ради спасения Империи. И Астиарр протянул ему руку и поддержал. «У тебя рука крепче мерсонита, ташши», - сказал тогда юный Император, - «Мой истинный скипетр». Об этом нельзя забывать.
- Что случилось?
- Вам пришло сообщение по гиперсвязи. Срочное, Ирет-э.
Астиарр молча прищурил глаза, и администратор зачастил:
- «Арго» идет на двойном ускорении, через два часа будет на Кольце, им понадобится разрешение на стыковку. Вопрос жизни и смерти Череани. Капитан Хантер сказал, что…
- Благодарю, - усталость словно бы выдуло весенним ветром. Видение было истинным, и медлить было нельзя. Астиарр подобрался, как рриш, мысленно вызывая свой верр.
«Арго» он встретил на Кольце. В VIP-зоне были комфортные комнаты отдыха, но заставить себя подремать хоть пару десятков минут Астиарр так и не сумел. В нем туго скручивалась пружина ожидания, предвкушения и надежды. Кто-то из древних, причем, не книссов, а терран, в свое время сказал, что самое сволочное чувство изо всех возможных - надежда. Она ведет себя, как дурно воспитанная шлюха: приходит непрошено, хватает за гриву, целует льдом в сердце и жаром в голову, остается тогда, когда иные чувства уже распрощались, и уходит, забирая с собой жизнь. Астиарр сейчас лучше, чем когда-либо чувствовал, что эти слова - как мерсонитовый сердечник ритуального клинка для Карр-Арха. Ни прибавить, ни отнять. У него жаром пылал разум, и холодело в груди. Когда в комнату отдыха, печатая шаг, вошел маленький мораллес с алыми глазами и туго заплетенными в косу волосами цвета запекшейся крови, Астиарр не сумел подавить дрожь.
- Сир, - мораллес склонился перед ним в церемонном поклоне, и принц узнал его. Узнал, несмотря на психо-маску.
- Рад приветствовать ветвь Этве.
Мораллес не изменился в лице, но Астиарр намеренно снял свои щиты. И спокойно улыбнулся.
- Снимите маску, капитан Хантер.
- А если нет? - но принц заметил, как дрогнули пальцы. Промолчал, глядя в лицо пирату и потомку Ваэрда Этве непроницаемо-твердо. Капитан Рэд Хантер в который раз был вынужден покориться обстоятельствам. Его взбесило это до крайности. Когда обруч-невидимка соскользнул с его висков, орихалковые глаза просто-таки пылали бешенством.
- Тигран Этеро, - безошибочно опознал его книсс, - Я подозревал, но не был уверен. Впрочем, из вашей ветви лишь один оказался достойным части крови Ваэрда.
- Я пришел не говорить обо мне, - Тигран стиснул зубы и сощурился.
- Я знаю. Котенок и Череани накачаны «шипами» по самую завязку. Ваш «Арго» уже загружают энергокристаллами. Надеюсь, он выдержит тройной форсаж?
- Он выдержит все, - пират посмотрел в ледяные синие глаза и ощутил вдруг волну спокойствия, мягким вайшианским шелком окутавшую его душу.
- Вы…
- У вас хорошие задатки. Идемте. Поговорим на борту.
- Спасибо, сир, - второй поклон Тиграна был гораздо почтительнее и искреннее.
- Итак, рассказывайте… Тигран? - они расположились в капитанской каюте. Рэд поразился тому, какая метаморфоза произошла с жестким, даже на первый взгляд, книссом, стоило ему ступить на палубу крейсера. Астиарр словно помолодел как минимум на двадцать лет.
«Сколько ему?» - подумал мораллес, незаметно приглядываясь к принцу, замечая седину, шрамы, отметины под шерсткой цвета старого золота. Ему, наглядевшемуся на Ярроу, была четко видна разница между этими двумя представителями расы кошачьих. Если Ярроу был, в сущности, ребенком, из которого пытались сделать клинок, то Астиарр как раз таки казался клинком, который по прихоти космических чертей вдруг стал книссом. - «Не клинок… скальпель. Такой, мономолекулярный, коснись пальцем - располосует до паха. Ему… да что же это? Не могу сообразить… Тридцать девять… Сорок, сорок лет. Черти меня дери, мы почти ровесники, я младше всего на два года! А чувствую себя так, будто на все десять! Кровь Императоров… Но, иди оно все конем, во мне тоже течет кровь королевского рода, так почему?!»
- Наверное, потому, что вы все еще не отыскали своего пути, капитан, - и едва заметная понимающая усмешка на чувственных до неприличия губах. Тигран вспыхнул, как мальчишка. - Простите, я не хотел вас злить.
- Да нет, - капитан откинулся на спинку кресла, силой заставляя напряженно сведенную спину расслабиться, - вы правы. Я не нашел своего места в жизни. И почему-то мне кажется, что и не найду. Таким, как я, самое место в Вольных Охотниках. Мотаться по вселенной, кого-то грабить, кому-то помогать. И, в конечном итоге, стать добычей Патруля.
- Чушь, - у книсса снова заледенели глаза, и Рэд поперхнулся воздухом, вспомнив, кем был покойный супруг ненаследного принца.
- Простите, сир, - он покаянно склонил голову совершенно книсским движением - отводя к плечу, открывая шею.
- Не будем об этом. Расскажите мне, что случилось, каким образом ваши соратники оказались в плену. Я верно понял?
- Вы помните шкорников? - спросил Хантер и мысленно поаплодировал себе, глядя, как синие глаза заливает абсолютно безумное золотистое свечение. Принц помнил. Очень хорошо помнил. - Пиратский Барон Олег, с базы «Колея» - атлант, связан со шкорниками.
- Информацию мне на планшет. Сколько у меня времени?
- Четыре часа, сир.
- Боеготовность номер один. Проверить все орудийные расчеты, гиперсвязь мне - срочно. И, капитан, оденьте силовую броню, - книсс улыбался так, как мог бы улыбаться ствол пушки Гаусса перед прицельным выстрелом.
Астиарр вызвал Книссаурр. Нет, улетая на Кольцо, он предупредил брата-Императора, что будет отсутствовать около недели. Но полная информация заставила его пересмотреть планы. «Герой в одиночку - это на шаракканского медведя, малыш, - говорил ему Илленас, - На корабль, тем более, на базу, в одиночку прут только самоубийцы». Ему нужно было прикрытие кораблей Книссаурра. Император Роэрр без уговоров отдал приказ звену крейсеров и Титанов выдвинуться в указанный квадрат и перейти под командование принца.
- Береги себя, Асти, - с хорошо укрытой печалью говорил юный Император, касаясь экрана планшета пальцами.
- Со мной все будет в полном порядке, - Астиарр ответно приложил ладонь к голограмме, - Не волнуйся. Я знаю, что делаю.
- Я знаю, что ты знаешь. Но не волноваться даже не проси.
- Ташши, ми кеоро ташши, - улыбнулся принц и прервал связь.
- Что вы намерены делать, ваше высочество? - спросил Рэд, слегка досадуя на то, что на собственном корабле вдруг почувствовал себя лишним.
- Услышать от вас, наконец, историю, предшествующую нынешним событиям. Это раз. План базы «Колея» у вас есть? Нет? Добыть его - это два. Пока все.
Ничего удивительного, что Рэд, а вернее же, Тигран рассказал этому книссу все. Начиная от подростковых бунтов. Причем, кажется, большую часть принц попросту считал из его памяти, не со слов.
- А вы… Я ведь вижу, что вы не столько ради уничтожения шкорников согласились на эту авантюру, сколько ради…
- Череани.
- Откуда вы знаете его? Ведь знаете… Сир, он мне дорог, как брат, как…
- Шеррах.
- Да, - Тиграна и бесила, и восхищала эта манера собеседника договаривать за него реплики.
- Вы верите в перерождение, капитан? - Астиарр откинулся на спинку кресла, заложил лапу за лапу. Ах, красив был ненаследный принц Книссаурра, чертовски красив, зрелой, мужской красотой, но такой отрешенно-ледяной, что вчуже становилось холодно. И еще чего-то в его облике не хватало. Тигран сказал бы, что императорского венца, но нет, это должно было быть не что-то привнесенное, но естественное, как роскошный пушистый хвостище, стелящийся по полу за креслом и чуть подрагивающий кончиком. Только через минуту капитан сообразил: грива! У Ярроу была длинная грива, которую он холил и лелеял. У принца грива была коротко острижена, крупные золотисто-серебряные кольца касались скул и подбородка, но ниже плеч не спускалась ни единая прядка. Вспомнилось и то, отчего книссы срезают свои гривы: либо изгнание, позор на весь род, либо безмерная скорбь.
- Не то, чтобы верю. В клонирование - сколько угодно, я это своими глазами видел. А вот перерождение… Уж простите, сир, не особо.
- Ну, так поверьте. Череани - мой супруг, Илленас, его душа.
Тигран так и сел, немного ошарашенно глядя на книсса. А потом расхохотался, с чувством абсолютно непередаваемого восторга.
- Это невероятно!
- И, тем не менее, я не могу ошибиться. Жесты, взгляд. Ментальная картина. Правда, Иль был мощнейшим, за историю тарлени, псиоником. Черри - не менее сильный эмпат и телепат. Но это не имеет особого значения.
- Сир, - Тигран оборвал несколько неуместное веселье и покачал головой, - Даже если это так, то он не помнит вас.
- Я знаю, - Астиарр улыбнулся, и в его льдисто-синих глазах плеснулась застарелая боль, спрятанная под коркой спокойствия, - это ничего не значит для меня. Если понадобится, я влюблю его в себя снова, покорю, очарую, сделаю все, что угодно. Украду у вас, мой драгоценный капитан. Я в курсе, что он влюблен в вас сейчас. И даже это некоторым образом указывает на то, что он - именно мой Иль.
- Да не влюблен он, - мораллес смутился и нахмурился, - так, детская блажь, в самом-то деле.
- Чувства не бывают блажью. Никакие. Никогда.
- Понимаю.
- Господа, - мягко прервал их голос искина, - нас запрашивает эскадра коммодора Ирххару.
- Соедините, - Тигран, прежде чем ответить, надел психо-маску и взглянул на книсса, и принц утвердительно прищурился.
- «Арго», ответьте «Раккану».
- «Арго» на связи, «Раккан».
- Имеем приказ соединиться с вами и поддержать огнем всех орудий.
- Сир? - мораллес посмотрел на Астиарра, и тот сам ответил коммодору:
- Ирет Ирххар, оставайтесь на связи, войдите в режим мерцания в прямой видимости Черной Гавани «Колея». Перевожу связь на мой комм.
- Есть, сир.
- Ну, вот, капитан, - от светского тона книсса ничего не осталось. Перед Тиграном была боевая машина в полной готовности. Очень разумная, но машина. У которой была цель, к которой она пройдет по трупам, - Мы можем начинать операцию. Как там ваш бравый барон Олег желал получить ненаследного принца Астиарра? В коробочке с бантиком?
- Думаю, скорее, под снотворным или депрессантом, со скованными конечностями и в шоковом ошейнике.
Астиарр оскалился, показывая в дикой усмешке острейшие клыки:
- У вас найдется ошейник? Хочу устроить небольшой сюрприз.
Тигран - уже Рэд - ответил такой же усмешкой:
- Я только за. У меня найдется все.
«Арго» подошел к причальным ангарам «Колеи», состыковался, не входя в сам ангар. Барон Олег понимающе усмехнулся: несомненно, если Рэд Хантер умудрился спереть принца с Книссаурра, все, чего он захочет - это забрать своих присных и смотаться на другой конец вселенной. А вот тут ему и будет нежданчик. Отдавать Ярроу Барон не собирался. Ему нужен был крючок на слишком уж удачливого капитана. Таких людей следовало держать, и держать крепко.
Его медики уже выводили книсса и тарлени из наркотического опьянения, зверскими, но действенными методами. Тарлениец оклемался первым, все-таки, строение его тела позволяло выводить любой токсин из тканей в два раза быстрее. Книсс же не держался на ногах, очумело мотая головой и порываясь съехать с кресла на пол. Олег презрительно скривил губы: что за несуразная раса! Животные, по какому-то недосмотру Господа вставшие на две лапы и получившие речь. Да еще вопрос: считать ли речью их мяуканье! Хотя, нельзя недооценивать противника. Книссы были сильными бойцами. Их Империя - мощнейшей в открытой вселенной. Этого у кошачьих было не отнять.
На площадь перед резиденцией вылетел грузовой флайт. Затормозил лихо перед самыми воротами баронского дома. Олег перестраховался: через каждый метр стояли его люди, вооруженные до зубов. И ни одного книсса-раба, все на привязи в подвалах, в ангарах Арены. На «Колее» книссы появлялись только в шоковых ошейниках, и никак иначе. Олег ненавидел их всей душой. Он все сутки, что отсутствовал Рэд Хантер, бродил под дверью карцера, где заперли Ярроу и Череани, мечтая, как «поиграется» с этим пушистым мальчишкой. Что, для начала, сделает его девочкой. А хорошим девочкам ни к чему когти, клыки и прочие аргументы бывшего пола. От таких мыслей Барон Олег просто кайф ловил. Но книсса не трогал - рано. И, пожалуй, теперь не тронет: у него будет куда как более интересная игрушка. Золотой принц. Ах, не все помнят, что его прапрадеда тоже в свое время звали Золотым Котиком. Потом, когда слишком рано поседел - Серебряным Императором. Этого вот Астиарра Императором не звали и не назовут уже никогда. Не потому, что братец коронован. А потому… Потому что этот вот Золотой принц сейчас лежит на антиграв-носилках, спеленатый ремнями, как муха - паутиной, на длинной шее поблескивает алым маячком шоковый ошейник, пульт от которого пока еще держит капитан Хантер, и скоро возьмет в руки он, Олег.
Барон Олег махнул рукой:
- В дом, все в дом. Там твои мальчики, Рэд. Уже заждались.
Хантер сжал губы и не проронил ни слова. Внутри у него дрожала натянутая до предела струна. Ожидание сигнала. Его люди - три десантника, остались в машине. Рисковать их жизнями он был не намерен. В просторном холле, в двух креслах, сидели пленники Барона, по углам стояли охранники. Он просканировал диспозицию и мысленно передал ее Астиарру.
«Вижу…» - пришел безмолвный ответ. И только тогда Хантер посмотрел на Черри и Ярроу. В алых глазах сверкнула ярость, холодная боевая ярость. Готовность рвать голыми руками. Волосы его были уложены в сложную прическу, в которой прятались метательные иглы, сканером оружия их не обнаружили, когда разоружали капитана на входе. Но главное оружие его лежало на носилках.
- Пульт, - Барон протянул руку.
- Сначала пусть мои ребята выйдут к флайту.
- Ммм… - Олег нахмурился, но потом лучезарно улыбнулся: - Хорошо, пусть идут.
Черри, с трудом поднявшись на ноги, взял полосатого книсса за руку, помогая встать. Ярроу шатало, как пьяного, он тяжело дышал приоткрытым ртом, высунув кончик языка. Но пытался идти самостоятельно. Рэд проводил их взглядом и швырнул Барону пульт. Тот поймал, огладил серебристую коробочку пальцами и кивнул. По его сигналу охрана вскинула оружие. Но в этот же миг сухо щелкнули ремни, и золотисто-черный вихрь метнулся к Олегу. Книсс замер за спиной Барона, сжимая пальцами его горло. Пятнадцатисантиметровые когти, покрытые мономолекулярной мерсонитовой пленкой, касались кожи человека почти нежно. Вот только из-под них медленно катились и исчезали под воротом капли крови.
- Пусть идут, Барон, - прозвучал холодный голос, на галакте Астиарр говорил с легким урчанием. Человек несколько раз нажал на кнопку шокера, и книсс мурлычущее рассмеялся: - Не работает, да? Как жаль.
- Стреляйте! - завопил Олег, но голос прервался бульканьем: когти без напряжения вспороли его горло. Охранники замешкались ровно настолько, чтобы принц успел в длинном прыжке пролететь две трети расстояния до двери, а Черри, отшвырнув Ярроу на руки Рэду, толкнуть его за дверь. Лазерами внутри базы не пользовался ни один здравомыслящий пират. Зато помещение наполнилось грохотом автоматического оружия и визгом рикошетящих пуль, звоном и хрустом разбивающейся на крошево обшивки стен и потолка.
- Сир!
Астиарр почти физически ощутил летящую в спину очередь. Его по лицу хлестнуло серебро, мимо мелькнуло тонкое тело, и книсс закричал, с безумной яростью и болью, глядя, как пули рвут тонкий шелковый комбинезон на груди Череани. А потом просто вошел в контакт со всеми, кто был в этой комнате. И сжал ментальным прессом их мозги. Люди попадали, как марионетки. А принц продолжал убивать, чувствуя за стенами врагов, сминая и размазывая их сознания, пока в глазах не потемнело от силы выброса. Он встал на колени перед упавшим тарленийцем и разорвал ему комбез на груди, окидывая повреждения профессиональным взглядом.
- Сир… Астиии..арр..
- Молчи, Иль. В этот раз погибнуть я тебе не дам, - из носа и ушей книсса капала кровь, но он улыбался. Раны тарлени были не смертельны.
- Чере..а..ни…
- Знаю.
Флайт заносило на поворотах, с хрустом смялась обшивка на правом борту, когда зацепили угол какого-то склада. Хантер неверящим взглядом смотрел на то, как книсс голой ладонью зажимает самую обширную рану на обнаженной груди Черри, и тот не бьется в судорогах. Сам он крепко держал в руках Ярроу, который снова потерял сознание, не до конца отойдя от принудительной ломки. В шлюз «Арго» флайт ворвался и пошел юзом, тормозя.
- Запуск двигателей! Отстыковка!
- Есть запуск двигателей, - отозвался Ясон. Плазменная струя в долю мгновения сожгла стыковочные фермы. Заревел воздух в разгерметизированном ангаре базы. Туша «Арго» отошла от искореженного бока «Колеи».
- Коммодор Ирххар! Огонь по базе всеми калибрами! - рявкнул Астиарр в свой комм. В серебристой вспышке возникли силуэты звена книсских кораблей, окутанных зеленоватым мерцанием защитных экранов. Беззвучно сверкнули залпы тяжелых орудий.
- Режим мерцания! Защита на полную!
Перегрузка пригнула к полу, но Астиарру было плевать на нее. Он бежал к медотсеку «Арго», неся на руках Черри. За ним неотрывно следовал Рэд с Ярроу, которого попросту перекинул через плечо.
- Готовьте стационарный опер-блок. Книсса - в кибермед, режим - полная очистка крови, по завершении - вколоть «золотинку» и витаминный комплекс, - командовал принц, укладывая тарлени на ложе кибер-хирурга и сдирая с него остатки комбеза, - Контакты.
Медик, окунув иглы контактов в дезинфектант, протянул их Астиарру и занялся Ярроу. Принц-хирург наклонился над тарлени, который все еще был в сознании. Колоть ему наркоз после отравления «шипами» - значило поставить на грань смерти.
- Смотри мне в глаза, Черри.
Сиреневый взгляд утонул в чистом золоте зрачков, и тарлениец расслабился - его боль принц перехватил и перенаправил на себя, привычно отсекая ее от собственного сознания.
- Начали.
Он оперировал быстро, как сотни и тысячи раз до этого. Регенератор сращивал ткани, но разорванное в клочья сердце собрать было невозможно. Астиарр сшил крупные сосуды в единую систему с неповрежденной частью кровотока, заблокировал мелкие и занялся другими повреждениями. Через два часа напряженной работы он выпрямился, встречаясь глазами с Рэдом, который дежурил у кибермеда Ярроу:
- Капитан, курс на Книссаурр. Нужна пересадка, здесь я ее провести не могу. Только в моей клинике. Идите на максимальном ускорении, которое выдержит ваш корабль. Запросите срочную стыковку от моего имени, я не могу отойти от Череани. Буду держать его, пока не прибудем в клинику. Прооперирую.
- Есть, сир.
То, что было дальше, пиратский капитан Рэд Хантер мог бы назвать одним словом, и было оно таким, которое не говорят в приличном обществе. А закончилось все больничным коридором, жестким диванчиком под дверью операционного отделения и сном урывками, когда организм попросту отключался на несколько минут. Ярроу остался на «Арго» под неусыпным присмотром медиков, Рэда рвало на части, он должен был быть рядом с книссом, но и Черри… Его Черри сейчас лежал на операционном столе, и над ним колдовал принц-хирург, вживляя искусственное сердце. Почему именно искусственное, а не выращенное, Астиарр объяснил просто: «Не примет. Тарленийский организм отторгнет любое сердце, а растить орган из клеток самого Череани - неделя. Он погибнет. Я не могу держать его грудную клетку распаханной неделю. А делать две операции, после наркотиков, тоже не вариант. Поэтому, придется Вишенке пожить с искусственным моторчиком в груди, пока не восстановятся все повреждения и не очистятся ткани от «шипа».
Рэд с удивлением отметил, что не испытывает ни грамма ревности, когда слышит мягко, почти интимно произнесенное «Черри» из уст книсса. Еще на корабле, не отходя от кибермеда, глядя, как золотое сияние струится от рук принца, окутывая раскрытую грудь тарлени, он задал вопрос, на который не находил ответа, как ни старался:
- Почему?..
- Почему ему не вредит мое прикосновение? - сухо улыбнулся книсс. Мораллес кивнул. - Потому что я нейтрален для тарлени. Что-то во мне изменилось, давно, двадцать лет назад, когда я без памяти влюбился в отступника и пирата Илленаса Белого Хоря. Он стал частью меня, пророс в мою душу, если так можно сказать. Ментально, я не совсем книсс. Потому и не «кусаюсь».
Рэд Хантер, вынырнув из очередной дремы, тяжело помотал головой и потер лицо. Он не понимал, на каких резервах держится Астиарр. Судя по тому, что он знал и слышал краем уха, перед его вызовом, который врач получил поздно вечером, у него были три или четыре сложные операции. Потом он ждал «Арго», потом четыре часа полета, потом схватка, операция на борту, три часа при пятикратной перегрузке, когда он «держал» Череани на ментале, и уже… Капитан посмотрел на часы и содрогнулся: с момента, когда за книссом закрылись двери операционной, прошло около шести часов. Получается, более полутора стандартных суток на ногах, а если учесть, что спал перед этим принц четыре часа - то какие же силы надо иметь, чтобы не просто стоять, но и ювелирно оперировать?
Дверь открылась, врач вышел, отыскал глазами капитана Хантера и улыбнулся:
- Спит. Проснется к вечеру… - прислонился к стене и медленно осел на пол. Рэд подорвался к нему, но книсс просто уснул на месте, Хантер осторожно поднял его на руки, поражаясь тому, что крупный, в общем-то, кошачий весит не намного больше Ярроу. Перенес на диванчик и замер, не зная, что делать дальше.
- Давайте-ка, я его перетащу в ординаторскую, - прозвучал за спиной молодой, но странно знакомый голос. Мораллес обернулся и на полном автомате опустился на одно колено, склоняясь в предписанном поклоне перед Императором всея Книссаурра и Империи Книссов. - Не стоит сейчас раскланиваться, капитан. Вы сами давно спали? Можете не отвечать, и так вижу. Вам лучше вернуться на корабль, вас там ждут.
Хантер молча смотрел, с какой нежностью золотистый книсс в простых брючках и пелерине без украшений берет на руки своего старшего брата, и как тот, не просыпаясь, прислоняется к его плечу головой, шепча едва различимое:
- Ташши… мой Иль…
- Тссс, ташш-эр, я знаю уже, все знаю. Спи.
Острая зависть спицей кольнула в сердце. Как бы он хотел, чтобы и его… и у него был любящий брат… И сестра… У него они были. И не было одновременно. Рэд Хантер, Тигран «Хантер» Этеро, Тигран Л’Энетар развернулся и пошел к выходу. Постепенно, его плечи расправились: «А ведь у меня есть, есть! Ярроу! И Черри, и И’Таар, и Рея, и Тиграни. Черти Космоса, да я просто богач!»
Где-то позади улыбнулся Император: «Дошло, наконец-то».
- Рээээд…
- Здесь я, малыш, пушистый мой, - еще не проснувшись, не открыв глаз, капитан протянул руку и отыскал ладошку своего юнги.
- Чеееерри?..
- Он жив, в клинике на Книссаурре, а мы болтаемся мячиком на привязи у Кольца.
- Мне казалось… там был…
- Принц Астиарр жив-здоров, наверное, сейчас тоже отсыпается у себя дома. Или в клинике. Не знаю, где там у него логово.
- Спасибо.
- За что? - Рэд все-таки разлепил глаза и приподнялся на локте, заглядывая в кибермед. Глаза у Ярроу блестели, ресницы были мокрые, губы дрожали. - Эй, ты чего? Что случилось?
- Я тебя люблюююю…
- Блокировать медотсек, Ясон.
- Сделано, капитан, - в голосе искина была улыбка, запоры двери щелкнули. Хантер снял осточертевший до колик обруч психо-маски и склонился над ложем кибермеда, целуя потрескавшиеся, сухие губки:
- Пить хочешь? Сейчас, тут сок вот витаминный, тебе оставили.
- Хочу. Тебя.
Стакан вздрогнул в руке капитана, по телу пробежала жаркая волна, он подавил вздох и приподнял Ярроу на руке, поднося сосуд к губам кошачьего:
- Пей, малыш.
Книсс выпил все до капли и заерзал, пытаясь встать. Рэд помог ему подняться и дойти до туалета, потом до душевой. А оттуда они не выходили еще около получаса, наплевав на все и всех. И даром, что у книсса лапы подкашивались и руки дрожали, Хантера хватало и держать его, и ласкать. И шептать о своей любви, и слушать ответный захлебывающийся шепот, перешедший в тихий непрерывный мяв, когда Ярроу насадился на него, резко, до самого конца, выгнувшись в руках.
- Рээээд!!
- Ярроу, Ярроу, посмотри на меня, - и, когда кошачий распахнул зеленущие глаза, прошептал в поцелуй: - Тигран, меня зовут Тигран.
Глава восьмая. Смена курса
Ты отказался от крыльев? О, нет, все не так.
Просто сменил эти перья на крылья побольше.
Знаешь, сказать: «Сдаюсь», может любой дурак.
Ты ж не дурак, капитан, ты не ищешь, где проще.
Ты отказался от горстки колец, ну так что ж?
А кто говорит, что ты предал себя и другого?
Чувство бывает и сетью, но твое было - нож.
Ты перерезал свою пуповину, пора и в дорогу.
Вечная схватка с собой за свободу от пут,
Вечный полет от звезды до звезды, в притяженье.
Где твое сердце, скажи? Ты же выбрал свой путь.
Ты от начала его - только в шаге, в едином движеньи.
- Ну-с, капитан, позвольте вас поздравить, ваш первый помощник сегодня уже встал сам, - Астиарр ворвался в гостиничный номер, где в данный момент обитал Хантер вместе с Ярроу. Эти двое только и успели - отпрянуть друг от друга. Принц даже постучаться не соизволил. Пакостно усмехнулся, глядя на разворошенную донельзя постель: - Вижу, вы время не теряете. Ярроу, твоя мать тебя искала. Ты, кажется, забыл, что вы собирались куда-то идти?
- Ой! - пискнул смущенный котенок, выбираясь из постели и на ходу скидывая гостиничный халат.
- О, капитан, книссу такой стыд неведом, - услышал мысль Рэда принц, бесцеремонно усаживаясь в кресло и закидывая лапу на лапу.
- А вы не читайте меня, - буркнул мораллес, одергивая свое одеяние и потуже затягивая пояс.
- Ну, простите. Так я зачем приехал… А! Черри вас желает видеть. И как можно скорее.
- Черти космоса, что стряслось? - Хантер заметался по номеру.
- Успокойтесь, капитан. Ничего не стряслось, просто он выздоравливает, и ему не хватает вас рядом.
Рэд остановился и повернулся к принцу.
- И вы так спокойно об этом говорите? То есть, простите, не мое дело, ваше высочество, но…
- Нет, я не ревную. С чего бы? Вы ему ближе брата, ближе любовника. По книсским понятиям - вы шеррах друг другу. И это прекрасно, я не вижу повода ревновать.
- Сир, а вы?
- А я для него пока еще, практически, незнакомец. Он учится мне доверять, но я не удивлюсь, если на это уйдут месяцы, а то и годы. Кое-что не меняется даже в посмертии.
- Ваше высочество, а ведь Черри теперь нельзя летать, да?
Принц-врач посмотрел на капитана Рэда Хантера, вздохнул и сказал:
- Можно. Когда пройдет реабилитация после этой операции, пересадка выращенного из его клеток сердца и реабилитация после нее. Это около года.
- Дьявол ети черную дыру! Что я буду делать без него год?!
- А вот об этом мы с вами поговорим чуть позже, - книсс встал, и капитану пришлось поневоле смотреть на него снизу вверх, - Собирайтесь же, нас ждет флайт.
Рэд так и не спросил, куда собрались Ярроу и его матушка, ирс Иррашен, впрочем, если об этом знал Астиарр, он не волновался. Не то, чтобы бывший интерговец, гонщик и пират в одночасье воспылал полным и безоговорочным доверием к ненаследному принцу Книссаурра. Хотя, и доверие между ними возникло. Астиарр ни взглядом не дал понять, что ему известно настоящее имя капитана Хантера. Одно это стоило многого. А еще Астиарр не стал влезать во внутренние дела команды «Арго», и за это Рэд был ему благодарен безмерно. Со своим прошлым и его призраками он разберется сам.
В клинику они приехали вместе, но Астиарр успел лишь назвать капитану номер палаты, и его немедленно утащили по делам. Рэд же отправился к Черри, про себя восхищаясь чистотой и строгой упорядоченностью работы клиники. О ней во вселенной ходили легенды, как и о ее директоре и главном враче. Кое-что, конечно, преувеличивали, но не намного. Клиника походила на небольшой городок, между корпусами передвигались шести- и четырехместные флайты, были проложены пешеходные дорожки. И множество деревьев, кустов и цветов, воздух полон ароматов. Райское местечко. Но он видел и скорбные лица, видел и то, как изменился взгляд принца-хирурга, стоило ему окунуться в атмосферу клиники. Предельная собранность и готовность драться до конца. Целью этой личной войны было здоровье пациента.
Рэд и не заметил, как дошел до реабилитационного центра. Поднялся по удобному пандусу и вошел в холл. И тот час же поймал радостно распахнувшийся навстречу сиреневый взгляд:
- Рэд!
Черри был одет не в больничную одежду, а в шелковый костюм книсского кроя. Вот уж что-что, а мода у кошачьих не менялась тысячи лет. Зачем, если и без того удобно и красиво? Менялись материалы, но и здесь книссы предпочли вернуться к природному сырью. Шелк с планет Вайши, шерсть - от Тарлени, хлопок и лен - с Мор-Лога. Это для элиты. А рядовые книссы одевались в те же материалы, но привезенные с планет Империи. Насколько мог судить Хантер, Череани одели по высшему разряду.
- Черри! Черти космоса! Как я рад, что ты встал! - и капитан остановился в шаге, привычно не протянув рук, не обняв, а открыв сознание. Это было куда интимнее любого объятия.
«Я скучал… Боялся за тебя… Как ты? Как Ярроу? Остальные?» - калейдоскоп лихорадочных мыслей-вопросов, сканирование тела на поиск повреждений. И ответное:
- Не перенапрягайся, у нас все в полном ажуре, Черри. Ярроу с мамашей куда-то рванул, здесь, на планете. А я - тоже по тебе скучал.
Потом они сидели рядом, соприкасаясь плечами, и молчали. Нарушил это уютное молчание Хантер, качнув головой, будто отвечал собственным мыслям:
- Я оставлю тебя на попечении принца, Черри. Обещаю ни во что не ввязываться год, пока не вернешься.
- Он… Мне кажется, мы были с ним знакомы. Но этого не может быть. И он зовет меня иногда другим именем.
- Я думаю, его высочество сам тебе все объяснит, тут даже я не все понимаю. Но ты согласен?
- Остаться… Рэд… - Череани продолжил мысленно: «Тигран, я боюсь тебя оставлять. Летать ведь можно и с титановым сердцем!»
- Нет. Ты долечишься, чтобы вернуться на «Арго» полностью здоровым.
«На «Арго»? Но не к тебе…» - печально подумал тарлениец, накручивая на палец выбившуюся из косы прядку.
- Хорошо, капитан, как скажешь.
- Не злись, Черри, - Тиграну было и самому муторно, и эмоции тарлени он немного улавливал, впрочем, по лицу они читались куда проще, чем по менталу. - Я не могу тобой рисковать. Просто не могу. Ты мне ближе, чем брат. Астиарр сказал, у книссов это зовется «шеррах». Ты ведь сам знаешь, что это значит. Я люблю тебя, но не так, как тебе бы хотелось. И то, что мы расстанемся, даст тебе время подумать и переосмыслить твои собственные чувства. Время - оно помогает, я сам это понял недавно.
- Хорошо, капитан, - тарлениец встал, вскинул руку в коротком салюте, - Я понял тебя. Постараюсь… выздороветь скорее и вернуться в строй.
Рэд смотрел, как он уходит в палату, сжав кулаки так, что, казалось, прорвется тонкий шелк перчаток. Не понимая той бури чувств, что охватила душу. Очнулся, только почувствовав на плече тяжесть чужой руки.
- Идемте, капитан. Нужно поговорить, - перед Хантером стоял Император.
Кабинет главврача поражал строгой изысканностью отделки и ее простотой. Тигран и сам не понимал: неужели ждал увидеть что-то подобное дворцовым покоям? Взгляд зацепился за крохотные модели космических кораблей на полках.
- Присядьте, ташши, капитан, - из-за стола встал Астиарр, приветствуя вошедших коротким кивком, - Оставить вас?
- Нет, ташш-эр, послушай и поправь меня, если я буду неправ, - Император уселся на подлокотник дивана, стянул с косы тонкую ленту и распустил уставное плетение, короткими касаниями массируя виски. Было заметно, что он немного нервничает и устал.
Тигран сел, предчувствуя, что разговор ему не понравится. Или понравится? Последние события совсем выбили его из колеи. Усталость тела прошла, но усталость души накапливалась, мешая разуму трезво и четко работать, как раньше.
- Итак, - Роэрр Кэшшш-Хирео посмотрел на брата, севшего на подоконник и отрешенно смотрящего за окно, - капитан Рэд Хантер, Тигран Этеро, бывший полковник аналитического отдела Интерга.
Тигран стиснул зубы и тяжело пробуравил взглядом спину Астиарра.
- Не стоит так злиться на моего брата, ире Тигран. Неужели вы думаете, что имперская служба внешней разведки не докопалась бы до истины? О, вы хорошо заметали следы. Интерг до сих пор в святом неведении относительно того, что вы живы. Кроме двух человек, не так ли?
- Так точно, - процедил бывший полковник, подавив желание выругаться.
- Доктор Лареми будет молчать, по собственным причинам. С майором Делайни, я думаю, вы разберетесь сами.
- Вы меня вербуете, сир?
- Предлагаю сотрудничество, полковник.
Астиарр тихо хмыкнул, и Роэрр поправился:
- Хотя «вербую» - более точный термин, конечно, - он усмехнулся, показав кончики клыков.
- Условия? - Тигран отбросил все личные чувства. В нем очнулся и властно занял сознание аналитик.
- Работать будете под прикрытием внешней разведки Книссаурра. Получите гражданство Империи, идент-карту на то имя, которое пожелаете - Инерин Л’Энетар, Рэд Хантер, какое придумаете. Думаю, настоящее ваше имя знать будут только близкие вам люди. Вашу семью на Варраисе мы прикроем, это не проблема.
- Это все, конечно, очень заманчиво, - Тигран просчитывал варианты, и не находил ни единой причины отказываться. Кроме одной.
- Да, ташши. Амнистия всем Вольным Братьям нашего капитана, - Астиарр едва заметно выделил голосом это «нашего», и Тигран открыто улыбнулся: принц просчитал и прочитал его полностью, сделал, как ребенка. Но отступать было некуда. Или все же было? Он посмотрел на старшего книсса, и тот пожал плечами, поворачиваясь к мораллесу:
- Вы можете уйти в любой момент. Отказаться, вернуться в ряды Вольного Братства, стать Бароном. Книссауррская разведка сотрудничает и с Черными Гаванями, это выгодно. Но тот ли это путь?
- И вы не станете на меня давить?
Вот тут открыто и искренне рассмеялись оба книсса. И в этот момент были так похожи, что лишь внешность помогала понять, что это не единый разум в двух телах, а два разных существа. Император самой сильной Империи открытого космоса и его Правая рука, Последний Довод, как звали иногда Астиарра.
- Простите, сморозил глупость.
- Ваше решение? - Роэрр оборвал смех и встал. Тигран тоже поднялся, стоял напротив высокого красавца-книсса и смотрел ему прямо в глаза, упрямо вздернув подбородок. Потом плавным, текучим движением прирожденного бойца опустился на одно колено, склоняя голову к плечу:
- Я согласен, сир. Клянусь быть вашими глазами и ушами там, где потребуется, вашими устами и клинком, когда прикажете.
Это была клятва, и она была принята, когда острейшие когти Императора коснулись плеча мораллеса.
- Клянусь защищать и оберегать.
- По слову Ирре Ларр - свидетельствую, - прозвучал третий голос, и Тигран понял, что на навигационной панели его жизни появился совсем иной курс.
- Мам, ну и что мы тут делаем? - Ярроу терялся в яркой круговерти самого крупного мегамаркета столицы Книссаурра, с трудом давя в себе желание взять мать за руку и прижаться к ее плечу, как маленький котенок.
- Сейчас, - котисса сосредоточенно изучала табло с наименованиями отделов и магазинов, - Ага, вот. То, что нам надо.
- Маааам? Ювелирный?!
Через полчаса Ярроу взвыл раненым барсеттом:
- Хватит! Вот эти, и никакие больше! - он схватил с прилавка четыре одинаковых браслета, золотых, с мерсонитовыми вставками. Самые простенькие и аккуратные из тех, что успела выложить на витрину улыбчивая котиссочка.
- Но, сынок…
- Эти! И хватит уже, он капитан! И вычурные драгоценности не носит, ты сама видела! И я вообще не знаю… Я ведь ему просто… Он же… - он вспомнил горячий шепот: «Тигран, меня зовут Тигран», и сердце зашлось от нежности и любви. Его капитан доверил ему самую большую тайну своей жизни, вот так просто - отдал свое имя, настоящее, в этом не приходилось сомневаться. Ярроу мяукнул и протянул котиссе свою карту, оплачивая покупку.
- Желаю вам счастья, ире, - промурлыкала девушка, упаковывая обручальные браслеты в красивую коробочку и перевязывая ее золотистым бантиком. Его Ярроу сдернул, стоило им покинуть бутик.
- Ну, куда теперь? - буркнул, пряча покупку подальше.
- В Храм, конечно.
- Мама!!!
- А что? Помолиться за то, чтобы твой капитан согласился принять твой Выбор - мой долг.
- Мам, - книсс остановился посреди тротуара и ткнулся котиссе в плечо, всхлипнув, - мамочка... Ты у меня самая лучшая.
- Тиххе, я, наверное, останусь тут. Все равно мне нет хода домой. А здесь как-нибудь устроюсь. Найду работу…
- Я… попрошу Рэда, он тебе дом купит.
- Давай, малыш, я буду сама о себе думать, я ведь уже взрослая кошечка, правда? - ирс Иррашен привстала на цыпочки и погладила сына по гривке, по опустившимся ушкам. - А ты отыскал свой путь, и я счастлива за тебя. И буду еще счастливее, если твой Эрта примет тебя.
- Спасибо, мам.
- Ирет-э Астиарр, - мораллес догнал принца в больничном коридоре, смущенно прижал к груди руку, - простите, если отвлекаю…
- У меня есть около получаса на обеденный перерыв, не составите мне компанию? - врач посмотрел на свой комм и улыбнулся. После «вербовки» капитана, тот вернулся в гостиницу, но его котенок еще не появился, а слоняться без дела по огромному мегаполису Тигран как-то не желал. Ехать в клинику к Черри тоже не хотелось. Тарленийцу надо было дать время, привести в порядок свои мысли и чувства, принять слова капитана. Но была у мораллеса одна мысль-заноза, которая не давала покоя. Он сел, было, за терминал, покопался в Сети, но понял, что переварить прочитанную информацию сумеет, только поговорив с кем-нибудь лично. А из книссов в пределах досягаемости был только Астиарр. Так что капитан собрался и поехал к нему. За советом. Отыскать вечно занятого врача оказалось нелегко. Он прождал его около часа, карауля под дверью оперблока. И вот - перехватил.
- Да, конечно, сир, с удовольствием.
На территории клиники «Аррани» были не только медицинские объекты. Это и в самом деле был город в городе, с кафе, гостиницами, магазинчиками. В одно из них они и направились.
- Здесь чудесно готовят ваш любимый кофе, капитан.
- Откуда… а, впрочем, понятно. Да, я люблю кофе.
- Ну, так о чем вы хотели меня спросить? - пока они ждали заказ, осведомился книсс, пряча смешинки в глазах за длинными ресницами.
- Издеваетесь? Вы же меня читаете, как раскрытую книгу, - фыркнул мораллес.
- И тем не менее.
- Ммм… Сир, а как сватаются книссы? - выпалил, краснея, Тигран. Принц вдруг посерьезнел, улыбка сбежала с его лица.
- А вы твердо решили, что этот мальчик - вам нужен?
Тигран передумал злиться, едва заглянул в холодные синие глаза.
- Да, - медленно, отвечая не столько кошачьему, сколько себе, произнес капитан, - Да, сир. Он мне нужен. Надеюсь, я тоже ему нужен.
- О, представьте себе, нужны. Равнозначно тому, как и он вам.
- Это тяжело - быть абсолютным эмпатом? - тихо спросил мораллес, кладя свою узкую ладонь на длиннопалую когтистую кисть книсса.
- Мучительно, ми карро. Шиесс лер дарран. (мой друг. Устал безумно)
- Держитесь, сир.
- Спасибо, капитан, - книсс отнял ладонь и улыбнулся. Тепло и искренне. - Сейчас я вам все расскажу.
- Красиво, - заметил Тигран, помешивая остывший кофе, когда книсс закончил краткое описание обычаев сватовства, - Вот вопрос: а мне к нему первым свататься?
- Теоретически, да, вы ведь старше. Но, практически, вам и нужды нет, разве что вы захотите сделать приятное его матери.
- О, вот еще проблема. Ирс Иррашен нужно оставить здесь. Не место ей на моем корабле, - мораллес побарабанил пальцами по столу.
- Не волнуйтесь, я улажу этот вопрос.
- Сир, у вас и без того такая масса обязанностей…
- Знаете, ми карро, мне не трудно. И даже где-то доставляет удовольствие. У меня есть друзья, мои бывшие пациенты. Тоже брак несколько странный. Терранин и книсс. Я иногда захожу к ним в гости, на восхитительные булочки с нер-зимой.
- Понимаю, сир. Спасибо.
- И вам спасибо, капитан. Простите, мне надо идти, - принц поднялся, остановив собравшегося вскочить мораллеса, - Доешьте спокойно. Увидимся позже.
- Да, сир. До свидания.
Тигран еще долго сидел, глядя на нетронутый кофе в чашке книсса, и думал. Как бы ни ломала его судьба, как бы ни била, а только принца она била сильнее. Больнее. И тем не менее, он не сломался. Громадная сила духа этого странного существа вызывала зависть, если отрешиться от того, каким образом она закалялась.
«Сумею ли я так же? По крайней мере, еще один плюс нашего «сотрудничества» - я смогу многому у него научиться» - хмыкнул капитан и поднялся, оставляя на столе горсть аурров.
Красивую церемонию сватовства Тигран сократил. Ну, не было у него здесь родичей, не было тех, кто пришел бы просить у ирс Иррашен ее сына в мужья капитану. Отвлекать ради этого Астиарра? Упаси боги! Потому он просто купил цветы и заказал шикарный ужин в ресторане гостиницы. Постучал в номер матери юнги и изысканно поклонился женщине, едва она открыла, произнося ритуальную фразу:
- Да будет счастливо Логово, взрастившее дивный цветок!
Котисса поперхнулась воздухом, закашлялась и прикрыла рот ладонью, прислоняясь к косяку. Спустя пару минут капитан понял, что она смеется.
- Ох… ире Рэд! Ох-ха-ха-ха… Ваш дивный цветок… Ха-ха-ха… Он уже… распустился… даааа… - она мотнула роскошной гривой, предлагая несколько ошарашенному капитану войти. Котисса отсмеялась и, широко улыбаясь, присела в кресло:
- Я так понимаю, вы его сватать пришли? Это чудесно. Только, знаете, не надо церемоний. Гражданские бракосочетания проводятся в любом храме Книссаурра с десяти и до шестнадцати, каждый день. Хватайте его за шкирку - и вперед. Только ко мне стукните, я поприсутствую.
- А как же… я хотел красиво…
- Капитан, - женщина взяла его за руки, проникновенно заглядывая в глаза, - Ему не нужна красота. Ему нужны вы. С брачными браслетами или без оных - но рядом. Он будет вас любить до конца жизни. Поверьте, отличить Эрта-Арх от простой влюбленности я сумею, хоть я и не его высочество Астиарр.
- С-спасибо, - только и ответил Тигран, целуя ее тонкие пальчики. В который раз чувствуя себя мальчишкой. Все же, книссы были уникальной расой. Под стать тарлени, но куда более открытые. Они ставили капитана в тупик и сами же подсказывали выход из него. Пришла мысль, что он не прогадал, приняв предложение Императора. Ему будет, чему поучиться.
- Тогда, наводите красоту, уважаемая теща, я пошел за Ярроу.
Котисса снова рассмеялась, обмахиваясь букетом ароматных синих лилий.
- Ярроу! Малыш, натягивай парадную форму!
- А? Капитан? Мы куда-то идем? - кошачий выглянул из ванной, у него была мокрая шерстка, с гривы текло, а бедра были обмотаны полотенцем, - А куда? Это срочно? Мне надо минут десять, чтоб высушиться.
- Сушись, я подожду. Черт! Да где ж оно… А, вот… - в спальне что-то загремело, сдавлено выругался Тигран, зашуршал пакет с парадной формой, которая от обычной отличалась только тем, что была чистой, ну и еще цветом кантов. Черный, плотно обтягивающий все тело, шелк приятно холодил и ласкал кожу. Серебристые нашивки сверкали и переливались. Тигран подумал, крепко подумал - и снял психо-маску, расчесал волосы с антистатиком, заплел в строгую уставную косу. Закрепил драгоценным зажимом с белым опалом. Посмотрелся в зеркало. Алая грива контрастировала с белизной кожи и двумя серебристыми прядками на висках, подчеркивая обезображенное шрамами лицо. Рука сама потянулась к обручу маски.
- Не надо, Тигран, - Ярроу прижался к нему всем телом, обнимая, целуя туда, где сходились шрамы. - Ты красив, ты очень красив, ми ашшии асте.
- Ярроу…
- Можно, я хоть сегодня буду видеть тебя таким, как ты есть?
- Я старый хрен, старый и безобразный.
- Тебе ведь еще сорока нет, какой ты старый? А шрамы… ну и что? Я люблю тебя и с ними.
- Одевайся, малыш.
- В парадку?
- Ты замуж идти собрался в повседневке?
- За…замуж?
- Я собираюсь зарегистрировать с тобой брак. Ты согласен?
Книсс так и сел, и хорошо, что на пуфик у зеркала, а не мимо.
- Ты… - его губы задрожали, зеленые глаза моментально наполнились слезами.
- Ты не рад? - Тигран растерялся.
- Я… я просто… просто… - книсс сорвался с места и через пару секунд протянул капитану футляр. Тот раскрыл его, уже догадываясь, что там увидит. Рассмеялся, наклоняясь и целуя мокрые от слез пушистые щеки, соленые губки, щекочущие нос вибриссы:
- Я тебя люблю. Ну, так ты собираешься? Матушка твоя, наверное, уже заждалась.
Церемония была скромной донельзя. То есть, и церемонии-то, как таковой, не было. Они просто доехали до ближайшего к отелю Храма, который оказался точной копией центрального Храма Матери, что возле Киррра’аллора, только поменьше. Тигран ожидал чего-то вычурно-грандиозного, вроде мор-логских храмов Бога-Змея. Но гулкую пустую чашу этого храма украшали только строгие геометрические настенные росписи да статуя Матери на постаменте в центре. Им навстречу вышел благообразный пожилой священник, в серебристых одеждах и ореоле распущенной седой гривы. Поклонился с благожелательной улыбкой:
- Доброго дня, ире-о.
- Здравствуйте, - Тигран отвесил церемонный поклон, попросту не зная, как себя вести. Он, конечно, читал все, что отыскал о бракосочетании по-книсски. Но читать - это одно, а вот участвовать - совсем иное. Ярроу же и вовсе был в счастливой прострации и, кажется, молился, чтобы капитан не развернулся и не сбежал прочь. Тигран ухватил его за запястье, протянул руку к священнику и выпалил:
- Обвенчайте нас, отче.
За из спинами сдержанно рассмеялась ирс Иррашен. Нет, иногда ей хотелось, чтобы у ее сына была правильная семья. Жена, дети. Дом. Но, глядя на то, как сияют его глаза, стоит только пиратскому капитану улыбнуться или дотронуться до котенка, женщина понимала: изменить это она не в силах. А если уж судьба уготовала ее сыну такой путь - то лучше благословить его и отойти в сторону, по мере сил лишь помогая. А вся ее помощь в данный момент заключалась в том, чтобы не мешать.
- Согласны ли вы оба на этот брак? - спросил священник. Тигран кивнул, Ярроу утвердительно мявкнул и покраснел: голос сорвался, как у маленького котенка. И тогда капитан обнял его за плечи, прижимая к себе. И все встало на свои места. Так, как было должно.
В полной тишине щелкнули свадебные браслеты. По три у каждого. Ярроу удивился, когда капитан достал свой футляр, с чуть отличными по рисунку оберегающих слов, но в остальном - копией тех, что купил он. Тигран же смутился: он взял только одну пару. Но это было неважно. Важным были лишь теплые, чуть дрожащие губы любимого котенка, слезы счастья на его глазах, улыбка и неожиданно сильное объятие.
- Позволь стать твоей тенью, хранить и оберегать.
- Не позволю, - шепнул капитан, отвечая еще более крепким объятием, - Пока я сильнее, хранить тебя буду я.
- Хорошо.
- Поздравляю, капитан, - Рэд Хантер уже даже не пытался выяснить, откуда Ясон вытаскивает информацию. На приветствие искина «Арго» он только улыбнулся и погладил ладонью обшивку корабля:
- Спасибо, мой друг. Объяви сбор. Готовность номер два.
- Куда идем, капитан?
- Варраис. Мне надо кое-что… закончить.
- Исполнено, сэр.
По кораблю зазвучал сигнал общего сбора. Капитан поправил невидимый обруч психо-маски и усмехнулся: что бы ни случилось, а «Арго» остается прежним. И это радовало.
Решимость Тиграна таяла, как весенний лед на солнцепеке с каждым шагом, приближавшим его к дому. Стоило только подумать о том, чтобы снять кольца, как сердце стискивало титановыми обручами боли. И все же, за десять шагов от крыльца, он медленно стянул первое. И на каждый шаг словно лишался части чего-то важного, словно с кровью и плотью выдирал из себя что-то. Снял все, зажав в горячечно-жаркой ладони, рассматривая белые следы на пальцах. Дверь распахнулась раньше, чем он успел позвонить.
Итари, переводя дыхание, сгреб Тиграна в объятие:
- Небо мое!.. А я сверху увидел... думаю, ну неужели...
- Я ненадолго... - Тигран просто прислонился головой к родному плечу, но не поднял рук, обнять в ответ. - Всего на пару часов. Девочки дома? - увидел торопливое отрицание и чуть выдохнул. - Это хорошо. Не хотел говорить при них.
- Случилось что? - Ит почти занес своего жданного-пережданного гостя в дом. Начал стягивать с того короткую куртку. Тигран остановил его, взял за руку и вложил в ладонь еще теплые, согретые его пальцами, кольца. Они лежали на открытой ладони, переливаясь. Залог их любви, возвращенный залог. Итари смотрел на них, будто увидел в первый раз, хотя в том не было нужды: каждое он знал, как свое, вплоть до царапин. А царапин появлялось с каждым разом все больше и больше. Медленно закрыв ладонь, Итари посмотрел поверх Тиграна куда-то в потолок:
- Развод и девичья фамилия?
- Другой фамилии у меня не будет. Но... - Капитан поддернул расстегнутые рукава куртки, и на запястьях блеснули узкие обручальные браслеты книсской работы.
- Опа! - вырвалось у Ита, и он наконец-то сумел спокойно, ну, почти спокойно взглянуть в глаза Тиграну. - Осчастливишь кошечку моей фамилией?
- Это кот. Прости, - Тигран опустил голову, - я не могу по-другому.
- Ладно. Не парься. Это должно было случится. Рано или поздно. Простой вопрос времени. - Итари помолчал секунду, разглядывая ботинки Хантера. - Так и будешь стоять у порога собственного дома? Может, разуешься-разденешься да нальешь чего-нибудь в честь... - он проглотил чуть не вылетевшее неосторожное слово, - в честь новой женитьбы.
Тигран поймал заминку и вздернул подбородок, губы искривила легкая усмешка.
- Не парюсь, И’Таар. Значит, ты этого и ждал? Я не ждал, не думал, что случится, а ты ждал?
Все, чего ему хотелось - схватить полукровку за отросшие волосы, нагнуть, чтобы не тянуться, и целовать, чтоб забыл сказанное только что навсегда. Или врезать в челюсть, разбивая эти губы до крови. Одинаково сильно, но он сдержал оба желания. Его ждет Ярроу.
- Отпусти меня. Скажи, что отпускаешь без сожалений, и я уйду.
Итари неумело спрятал погрустневший взгляд и еле заметно покачал головой:
- Нет, родной, не ждал. Но и того, что будешь жить всегда монахом, не имел права требовать. Можно подумать, я держал тебя когда-нибудь... Хотя, да, держал. Видно, не слишком крепко. Но по-другому не мог, и не могу. Прости, мой звездный. И отпустить тебя без сожалений тоже не могу. Только отпустить... Но ты же сказал, что у тебя пара часов, - Итари снова взглянул с надеждой, - неужели даже не пройдешь? Я хоть нагляжусь на тебя...
- Помнишь, как я уходил в первый раз? - Тигран скинул куртку, привычно бросив ее на кресло у двери. И так же привычно, будто каждый день возвращался в этот дом, расстегнул и оставил у входа десантные ботинки. Прошел на кухню, по пути трогая кончиками пальцев статуэтки, картины, рисунки Тиграни в рамочках на стенах. Фото, редкие их совместные фотографии, и снимки малышки-мораллески, счастливой семьи Итари и Реи.
- Я не хочу, чтобы ты сейчас уходил так же, - пробурчал Итари.
- Я могу, - запнулся Тигран у дверей в кухню, вопросительно обернулся через плечо на идущего следом Итари, - могу возвращаться сюда?
- Не задавай глупых вопросов, а то отлуплю. За всё. Вот придет мой час! - пообещал тот, доставая пару рюмок, а потом на автомате включая кофеварку.
- Я к тому, что... впрочем, неважно. Я буду возвращаться, и теперь, может, даже чаще, чем раньше. Хочу расшевелить это сонное болотце, - глаза пирата сверкнули задором. И неважно, что за ним он прятал свою боль. - Надеюсь, ты помнишь, что мне пить больше одной рюмки - чревато?
- То есть, я еще и бояться должен? Теперь только на лишнюю рюмку вся надежда... И местечку нашему тихому, чую, полный ****... ну, полный крах придет, раз уж сам великий Хантер за него взяться решил, - Итари нарубал колбасы и вытащил малосольную рыбу, которую обожал Тигран. Придвинул какие-то кривоватые хлебцы. - Вот, Тиграни сегодня с мамой пекла. Угощайся.
- Прелесть какая, - восхитился Тигран, взял в руки печево и замер, пережидая, когда неожиданные слезы сморгнутся обратно с глаз. - А ты до сих пор помнишь, что за рыбу я готов душу продать... Класс. А у меня на «Арго» матросом, знаешь, кто?
- Кто? - поинтересовался Итари, умалчивая, что рыба всегда покупается с надеждой, что приедет тот, для кого она покупается. Хотя, теперь Тиграни тоже все чаще тянется к рыбке. Наверно, это в мораллесской крови дело. Но вот Рея к рыбе абсолютно равнодушна. - Так кто же?
- Делайни. Играет из себя крутого шпиона. Я тебе рассказывал. Я все жду, когда ж он сорвется, поймать его на «горячем». С чистой совестью отправить на спасательной шлюпке без жратвы и воды за пять суток от ближайшей базы. Пусть повторит мой путь на мусорщике, - кровожадно оскалился пират, а потом вгрызся в бутерброд с рыбкой, будто врагу в глотку.
- Не, ты какой был, такой и остался, - восхитился Итари, не сводя с Тиграна глаз, как и обещал. - Его спасли, рисковали, а он еще и недоволен: места-люкс ему не предоставили. Да за одного «Арго» можно простить Делайни его ошибку с «посадочными билетами»!
- Я не за то ему мщу, что он дал мне равные шансы сдохнуть и выжить, а за другое. Но это неважно.
Красивые рюмки заполнила горьковатая настойка, которую Рея готовила по всем правилам мор-логского рецепта, и Итари поднял первым:
- За тебя, родной. За тебя, любимый. Будь счастлив!
Тигран молча поднял свою.
«Я уже счастлив, И’Таар» - глаза в глаза, не отрываясь. Так много хотелось и нужно было сказать. Но он молчал. И усилием воли удерживал себя на месте, чтобы не протянуть руки и не коснуться, не давать себе повода. А Итари смотрел и смотрел, казалось, в самую душу. Даже опрокидывая в себя обжигающую жидкость, умудрился подмигнуть. Мол, не тушуйся, прорвемся. Я выдержу, ты выдержишь. Все выдержат. Мы ведь тренированные - выбрыки Тиграна сносить и переживать, себя по кусочкам собирать и снова жить. Любя его еще больше, еще сильнее. Будто в любом огне еще крепче припаивалась душа к душе, хотя всегда казалось, куда еще крепче.
- И как долго ты от своего кота намерен скрывать семью? - вопрос был задан неожиданно и в лоб.
- Скрывать? - Тигран растерянно моргнул, - Не собираюсь я от него ничего скрывать. Вот только разберусь со своей проблемкой в виде Анвара, улажу все формальности, и приедем к вам.
- Тогда нормально. А то мне показалось, что он тебя не знает - настоящего. Приезжайте, не все же пиратствовать. Надо иногда и в тихую гавань заходить.
Это надо было видеть, как Тигран облизывался, пытаясь успокоить горевшие от настойки губы. Итари только усмехнулся, склонив голову к плечу. Все повторяется, да не всё...
- Он меня знает, - Тигран отставил в сторону рюмку и внимательно посмотрел на Итари, глаза в глаза. - Нет, И’Таар. Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Нет, ничего не повторится.
- Конечно, ты же теперь человек женатый, высокоморальный и окружен ореолом. А любить двоих - это же нонсенс, не так ли, капитан?
- Ты так считаешь? - в золотистых глазах хмеля не было и на каплю, зато там было понимание. - Женатого человека останавливала его женатость в мои краткие набеги домой? Или останавливает то, что теперь мы оба женаты? - мораллес стремительно поднялся и наклонился к Итари, упираясь в стол руками.
- Ты про меня все знаешь. Зачем спрашиваешь? - откинулся на спинку стула Итари, стискивая в руках подлокотники. - Это ты уходить собрался. Будто боишься, что я тебя свяжу и не отпущу. А оба женаты, это даже... - он закрыл сам себе рот.
- Ты меня столько раз обещал связать и не отпустить, - Тигран сел обратно, положил голову на сплетенные пальцы, поставив локти на стол. Помолчал, глядя на любимого тепло, но отстраненно. - Сейчас ты думаешь, что я все равно останусь твоим. Может быть, ты и прав. В моем сердце ты всегда будешь занимать особое место. Я живу, пока живешь ты.
- Тигран…
- Другое имя так и не прижилось, - мораллес растянул губы в усмешке, но глаза остались печальными. - Наверное, так оно и правильно. Даже Черри знает меня, как Тиграна.
Итари подался вперед, ухватив внезапно мелькнувшую мысль за хвост:
- Почему же кот, а не Черри?
- Потому что Череани мне не более, чем брат. И он, наконец, встретил того, кто изначально был его судьбой, - Тигран улыбнулся, вспоминая, какими глазами смотрел на Астиарра Черри, очнувшись от принудительного сна, в который его погрузил врач во время операции. С узнаванием смотрел. Все время, пока книсс его «держал», он считывал, сам того не осознавая, его память. А принц и не думал закрываться. От воспоминаний Тиграна отвлек вопрос Итари:
- А этот… кот?
- Его зовут Ярроу. Знаешь, что значит «Эрта»?
Итари знал. Кивнул больше сам себе, чем отвечая на вопрос. И вскинул голову, впиваясь в золотистые глаза требовательным взглядом:
- У него - Выбор, а ты?
- А я просто люблю его.
Два книсса сидят в кабинете главврача, попивая адский кофе со спиртом, сваренный прямо на медицинской спиртовке.
- Ты уверен, что этому мораллесу можно доверять, ташши?
- Да.
- Он, и впрямь, потомок того самого Ваэрда?
- Да, я поднял все, что нашли спецы, по этой ветви. Отец Тиграна Этеро был сыном одного из Этве по линии Ваэрда. «Верность всегда» - их девиз. Не думаю, что Тигран Этеро хоть на полшага отступится от него. В нем такой стержень, понимаешь… - Астиарр задумчиво запускает пальцы в короткую гриву, растрепывая полуседые пряди.
- Как и в тебе, ташши. Ты собираешь вокруг себя их, мою опору и защиту.
- Ты же не зря назвал меня Опорой Трона, ташши. Я стараюсь, как могу.
- Ты не хочешь перейти в СБ?
- Нет, родной, не хочу. Я нужнее здесь. У тебя в СБ и без меня достаточно компетентного народу, а я все же более подкован в вопросах хирургического вмешательства в организм, чем в тело Империи.
- И тем не менее.
- Но и не более.
- Ташши, я тебя люблю.
Астиарр тянется через стол и ласково лохматит гриву брату, властителю Книсской Империи.
- Я знаю. Спасибо, ми кеоро. Я тоже тебя люблю.
- Как у тебя дела с этим парнем, Череани?
Старший принц вздыхает, пожимая плечами:
- Он недоверчив. Но он помнит, какой-то частью души помнит меня. Он считал все мои воспоминания. Кажется, даже то, что я хотел забыть навсегда.
- Он ведь не псионик?
- Нет, и, ты знаешь, меня это радует просто несказанно. Но, он абсолютный телепат. Правда, его дар еще не полностью раскрылся. Он ведь еще совсем юный, двадцать лет.
- Он вспомнит.
- Нет, скорее всего, не вспомнит. Память не передается в посмертии. Я только надеюсь… - он закусывает губу и щелкает когтями.
- Полюбит. Тебя нельзя не любить.
- Ташши! - оба смеются, - Так, довольно обо мне. Выкладывай, давай, с чем у тебя опять неувязки, будем разбираться.
- Ярроу, ты, кажется, хотел побывать на моей базе? - капитан запер за книссом дверь своей каюты и обнял его за плечи, отмечая, что котенок еще больше вытянулся, за какие-то две недели. Он был уже на несколько сантиметров выше мораллеса. Но все еще нескладный, как подросток.
«А будет красавцем. Мое сокровище, мой котенок», - мысль вызвала улыбку.
- А мы идем туда? Ух-ты! - Ярроу пряднул ушками и от волнения замотал хвостом, - А она какая? Как называется?
- Увидишь, малыш. Она называется «Нариис».
- «Нариис»… Это… Это «Путеводная звезда» на мор-логе, да?
- Верно.
Сигнал тревоги резанул по нервам, капитан чертыхнулся и ударил по панели внутренней связи.
- Ясон?
- Бомба в медотсеке, капитан.
- Что?!
Эпилог
Самое страшное в мире - понять, что своими руками
Сам уничтожил того, кто был смыслом и целью.
И наказанием станет не смерть и не боль, только память,
Будет терзать тебя так, как бы все палачи не сумели.
Самое страшное - жить, без надежды на новую встречу,
Без надежды в глаза заглянуть, позабыть все и начать с основ.
Самое страшное в мире - это не смерть, это черная вечность
В россыпях воспоминаний: взглядов, намеков, несказанных слов.
- Ярроу, Черный ящик! Быстро, ****ь вас всех через колено! И все вон отсюда! Сууууууууки, найду, кто, повешу за яйца… - капитан бережно, как драгоценность, придерживая бомбу, перенес ее в контейнер, опустил, буквально всем телом чувствуя, как отсчитывает время внутри ее корпуса часовой механизм. Закрыл Черный ящик, и метнулся прочь из каюты:
- Загерметизировать все отсеки, граничные с этим! Экипажу надеть маски! Аварийной команде - готовность один!
За его спиной глухо бухнуло, дверь каюты выгнулась пузырем с диким скрежетом, заорала сирена пожарной тревоги. Капитан, диковато усмехаясь, прислонился к стене коридора, утирая мокрый от пота лоб подрагивающими пальцами.
- Аварийная команда, вперед. Я свою часть работы выполнил.
Он потянулся за платком в карман, а когда поднял взгляд, лицо застыло: прямо ему в сердце смотрело дуло небольшого пистолета в руках Ленни.
- Остановись…
Вспышка. И капитан недоуменно смотрит на маленькую круглую дырочку в кителе, с обожженными краями, по ткани расплывается влажное пятно, цвета которого не различить на черном шелке. И еще оттуда, где рана, по груди разливается короткими волнами жар, в такт биению сердца. Рэд кривит губы, пытаясь понять - откуда шум? Будто на полную мощность включены динамики гиперсвязи, и они ловят только вой космического ветра. Он не замечает, что потихоньку сползает по стене, оставляя на серебристом пластике алый с лазурным отливом, след. Ранение сквозное. Он не видит мгновенной суеты, как Ленни заламывают руки до хруста и уволакивают прочь с палубы, как Ярроу кидается к нему. Перед глазами все плывет, словно в густой воде книсского моря.
- Тигран! Тиграааан!! - пробивается сквозь шум голос кошачьего, и капитан растягивает в улыбке онемевшие губы, чтобы ободрить мальчика.
- Гиперсвязь мне! Немедленно! - юнга, путаясь в цифрах кода, в панике стирая ошибочный и набивая верный, вызывает Книссаурр, и молит, молит про себя Мать, чтобы Астиарр ответил скорее.
Никто не замечает бледного, как пепел, Анвара Делайни, который уходит самым коротким путем к спасательным капсулам.
- Третья спасательная шлюпка отстрелилась, - сообщает искин «Арго», - перехватить ее?
- К чертям! Пусть уходит… Ну же, во имя Богини, ответьте!!! Тигран, держись, держись, пожалуйста!!
Ни один из пиратов не выказывает удивления, когда с головы капитана слетает обруч психо-маски, и его черты изменяются. Меняют цвет глаза, становятся видны шрамы.
- Яр…
- Нет… Нееет!!!
На Книссаурре глубокая ночь, но в клинике не знают различий между ночью и днем. И принц-врач не спит, засидевшись за документами. Тихий стук в дверь заставляет его вернуться в реальность.
- Войдите.
- Простите, сир, я не помешаю?
Книсс поднимает голову от документов, уловив в голосе и ментале тарленийца отголоски тревоги.
- Что случилось?
- Не знаю… Но у меня такое чувство, что с Тиграном что-то не так…
- Все в по…
Виски на мгновение сжало болью, она ледяной волной прокатилась по телу, обожгла сердце и растаяла. И тут же тишину разорвал зуммер комма.
Спасательная капсула отстрелилась от борта «Арго», развернулась к нему дюзами и на маневровом движке направилась прочь, в черноту космоса. Тот, кто скорчился в ее тесном нутре, не дойдя до кресла пилота, мало напоминал вечно сдержанного, холодного майора Делайни.
«Тигран!» - в ушах его звучал до сих пор крик юнги-кошачьего. Мозг пытался взять тело под контроль, но сердце заходилось дикой болью. Как?! Как это могло быть? Он сам убил того, кто был одновременно злейшим врагом, занозой в заднице и единственным по-настоящему дорогим существом. Ленни не мог промахнуться, да, он проверял. Под внушением парень стрелял так же метко, как и без оного. Сомневаться в том, что капитан Хантер, Тигран - мертв, не приходилось.
Ожил передатчик. На экране комма появилось залитое слезами личико юнги.
- Ты, - он шипел, как раскаленная сталь в воде, - Я отыщшшшшшу тебя, где бы ты ни прятался, ссссука, и уничшшшштожу!
- Попробуй.
Чуть позже, отдышавшись, поборов изумление, когда «Арго», все еще видимый на сканере, ушел в гипер, а не ринулся вдогонку за убийцей, взяв эмоции под контроль, Анвар сел в кресло, задал курс к ближайшей обитаемой планете. И стал анализировать. Записывая тезисы выводов на планшет. Перечитал написанное и покусал губу, растирая отчего-то дрожавшие руки. По всему выходило, что назад ему нет дороги. Интерг так просто не отпускает, но и не прощает даже шага в сторону. Даже намека на предательство. А как иначе назвать то, что Анвар несколько месяцев провел на борту пиратского крейсера и не отправил ни единого отчета? Нет, конечно, спецы в родном отделе считают его память. И тут выплывет имя капитана Рэда Хантера. А это потянет за собой ниточку к фальшивой казни. Доктора Лареми ему не было жаль. Этот старый хрен выкрутится, в этом Делайни был уверен. Но вот самому попасть в петлю не хотелось совершенно. Даже с учетом того, что тоска все туже стягивала кольца вокруг сердца. В конце концов, Тигран не сумел обыграть судьбу. Бывшему полковнику и без того дважды удавалось перехитрить смерть. А жизнь продолжается. И надо сделать так, чтобы Интерг поверил в смерть самого Анвара.
Бывший майор пошарил по содержимому спас-пайка и откупорил тубу с медицинским спиртом.
- Ну, легкого пути тебе, Тигран. Прощения не прошу, уж не обессудь.
Спирт пился, как вода. Опьянение все не приходило, только тяжелела голова.
- Нет, ну, какая же ты сволочь, Тигран… Столько водить меня за нос. Столько быть рядом и трахаться с этим… котом! Сука ты, Хантер. Я же знал… Знал же, жопой чуял, что это ты.
Он сам не понял, что это такое капает на руки, стиснувшие тубу с остатками спирта. А когда дошло…
- Вот ****ь кудрявая, Тигри… Какая ж ты ****ь…
Маленькая скорлупка спас-капсулы летела себе, тихо попискивая аварийным маячком. Анвар Делайни глотал спирт пополам со слезами, вспоминая все, с того самого дня, когда впервые увидел Тиграна Этеро на построении курсантов Академии Интерга. И ненавидел себя.
****
Первым, что он увидел, открыв глаза, был белый потолок. Ослепительно-белый. И кружевные тени листвы на стенах, таких же белых. Поднять голову не хватало сил, но когда это он сдавался? Превозмогая слабость и мерзопакостное головокружение, он приподнялся на локтях. И губы сами расползлись в улыбке.
- Малыыыыш… Пушистый мой.
Ярроу спал, скорчившись на больничном стуле, головой уткнувшись в его бок. Шевельнул ухом, услышав голос. Поднял опухшее от слез и короткого сна лицо. Секунду смотрел на него, а потом вскочил, снова упал на колени, обнимая его за шею, так осторожно, будто он был из хрупкого коралла:
- Доброе утро, Тигран! Наконец-то ты проснулся! А я так ждал-ждал, и уснул…
- Я долго спал?
- Полгода.
- Черти космоса…
- Я же знал, что просто надо набраться терпения и ждать. Ми асте.
- Где мы?
- Клиника «Аррани». Там тебя ждут, вот, знаешь, Черри очень волнуется, как ты воспримешь… мгм…
- Его свадьбу? Эти черти полосатые поженились, наконец?
- Еще нет. Тебя ждали.
- Это все, конечно, здорово, но есть одна маааленькая проблемка, - Тигран подтянулся, опираясь на плечи книсса, и сел.
- Какая?
- Тут гальюн близко?
2т - к3. КВ. Нет расставанья навсегда!
© Copyright: Таэ Серая Птица, 2012
Свидетельство о публикации №212053000830
Свидетельство о публикации №212053000830
Рецензии
Дорогая Таэ,
Я Ваша давняя поклонница и эта сага очаровала меня совершенно. Мне хочется отметить глубину созданного Вами мира, в котором каждая раса имеет свою историю, мифологию, особенности психики, свои обычаи, суеверия, слабости, свои моральные ценности и видение мира... Все это делает Ваш мир очень реальным и достоверным, и вера в Ваших героев, понимание мотивов их поступков, сочувствие к ним и симпатия приходит к читателю легко.
Я, конечно, влюблена в Вашего Белого Хорька, такой он совершенно очаровательный злодей с золотым сердцем, удивительно сложный образ, мародер, способный на самое высокое самопожертвование, преступник и герой в одном лице. Спасибо Вам за такой образ.
Позвольте задать Вам вопрос: а можно ли прочесть где-нибудь третий том Вашей тетрологии? Я поняла, что Вы с Вашим талантливым соавтором работаете сейчас над четверым.
Алёнушка-75 17.10.2015 08:53 • Заявить о нарушении
Я Ваша давняя поклонница и эта сага очаровала меня совершенно. Мне хочется отметить глубину созданного Вами мира, в котором каждая раса имеет свою историю, мифологию, особенности психики, свои обычаи, суеверия, слабости, свои моральные ценности и видение мира... Все это делает Ваш мир очень реальным и достоверным, и вера в Ваших героев, понимание мотивов их поступков, сочувствие к ним и симпатия приходит к читателю легко.
Я, конечно, влюблена в Вашего Белого Хорька, такой он совершенно очаровательный злодей с золотым сердцем, удивительно сложный образ, мародер, способный на самое высокое самопожертвование, преступник и герой в одном лице. Спасибо Вам за такой образ.
Позвольте задать Вам вопрос: а можно ли прочесть где-нибудь третий том Вашей тетрологии? Я поняла, что Вы с Вашим талантливым соавтором работаете сейчас над четверым.
Алёнушка-75 17.10.2015 08:53 • Заявить о нарушении
Спасибо за теплые слова!
Обозначения на сайте "2т - к3" значат "вторая тетралогия - книга третья". Сейчас пишем четвертую, и это будет окончание "Саги".
Таэ Серая Птица 19.10.2015 00:32 Заявить о нарушении
Обозначения на сайте "2т - к3" значат "вторая тетралогия - книга третья". Сейчас пишем четвертую, и это будет окончание "Саги".
Таэ Серая Птица 19.10.2015 00:32 Заявить о нарушении