Опять сорвалось

Это лето начинается с сюрпризов. Дождь за дождём! С одной стороны-то хорошо. Что же плохого-то? Льёт и поливает. Только у меня теплица есть. В ней же сухо. Не снять ли крышу, чтобы тоже поливало? Тогда и беспокоиться не надо.
А так, надо что-то дома делать, то-есть, в квартире. А что в квартире делать, ума не приложу.
Подмёл с утра. Полил себя душем. Помыл руки с мылом. Покушал. Ах, да! Засел за компьютер, который без Интернета. Полировал роман, разбивал на короткие главы, чтобы печатать в Интернет было легче. Почитал старые стихи. Их бы напечатать надо, но не знаю, как это сделать.
Не придётся ли переписывать от руки, да уж тогда и в Интернет. Вот, думаю, для чего это я сообщаю-то?
От тоски. Тоска заела. Со многими, я думаю, это бывает. Вот вспоминаю случай такой. Мне тогда восемнадцать лет было. Ходил я в Изостудию. В то время молодёжь какой-то другой была. Не походила на эту, что сегодня. Ну, сами посудите.

Интернета нет, шестидесяти каналов телевидения нет! Да и двух каналов не было! Нет, два-то были, но в редких домах. Пьянство было и Изостудия. Из двух-то удовольствий выбор был лёгкий. Конечно, в Изостудию! И ходили в эту Изостудию три девушки. Потом-то я узнал, что две девушки были удмуртки, а третья - украинка. Когда девушки духовно окрылены, так национальность-то не ощущается.

И ждали эти три девушки меня у выхода из дворца. Они почему-то стеснялись ждать меня прямо в помещении. А  у выхода - пожалуйста, будь так добр, выбери из трёх и проводи!
Можно и до дома. Я  как-то сразу прикипел к украинке. Она жила за две улицы от моего дома. Две-то удмуртки жили ближе к центру города. Ну, о них речь-то дальше будет.

Украинка была так красива, что и слов найти для её описания у меня в ту пору не нашлось. Да и сегодня где эти слова-то искать? Страшненькие-то рисованием, как видно, мало увлекаются. Так я шёл рядом и душа моя пела, язык во рту пируэты всякие выделывал.
Постепенно я и сам не заметил, как в болтуна превратился в её глазах. Она, конечно, всерьёз меня не воспринимала.

В своём том возрасте мыслей у меня не только о женитьбе,  а и о дружбе с девушкой не наблюдалось. Я, видите ли, весь был в ожидании себя, как великого живописца. Будущее себе нарисовал розовыми красками, в этом цвете и жил. Тамара подождала, походила рядом со мной, да и в Изостудию ходить перестала.

У меня было же подозрение, что она поступила в какой-нибудь институт, далёкий от живописи и рисунка. Так-то многие делали. Рисовали для души, а поступали то в Медицинский, то в Механический институты.

Уже после окончания института я встретился с двумя теми удмуртками. Девушки сами по себе хорошие, но и после института мой настрой остался прежним - только стать великим, и никак не меньше.
Когда уже дело-то пошло к тридцати годам, а с величием ничего не получалось, мать моя плакаться стала, что умрёт и с внуками не понянчится. Вот ведь беда-то какая наступила! Мать-то всё время болела, скорую помощь я всё вызванивал, спасал, так сказать, мать от беды.
Ну, думаю, дело серьёзное, помрёт и радости не увидит. Женился, можно сказать, без выбора.
Повозилась мать-то. Ещё как повозилась!
Я уже о великости-то и не думаю больше. Жив и ладно!

Ижевск, 2012 год