Царское имя

Много лет назад сам себе объяснил пару вещей. Людям не интересен никакой, пусть самый роскошный внутренний мир случайного незнакомца. Нет ничего более неблагодарного, чем рассказывать людям, какими они должны быть. И ничего не бывает таким благостным, как рассказ о том, какими они могли бы быть.

Она была волнистой. Вьющиеся волосы. Волнующиеся глаза. Характер кванта света - безжалостный, выжигающий затхлость, нетерпимый к дурной темени. Волнами расходился аромат пряной, свежей жимолости. Тонкие, выверенные руки ходили резкой, но плавной амплитудой прибоя. Может в чем и ошибся (например - с жимолостью), но она и была в своем роде волной.

Волосы, собранные в сеть пружин при ходьбе распрямлялись и скатывались в темно-русые улитки. Глаза... карие ли?.. задерживались на малом и обегали большое. Эти зеркала не были пустыми, глупыми, пресыщенными, циничными или равнодушными. Не похоть и не скуку отражали. Несли боевое безумие жизни, способной в считанные для геологии мгновения стереть тектолит в мелкоячеистый песок. и на том же песке за столь же пустячные пролеты времени построить княжество влажного, зелёного хаоса. Из ничего в ничто, минуя секунды божественной мощи. Кто бы так ни сказал, он наверняка был провидцем. Эти глаза, виденные пусть и во сне, за миллионы метров и йоны секунд, наверняка не оставили его до старости и смерти. Или просто до смерти

Она смеялась, язвила и скромничала. Что из этого не делают человеческие девушки? Жила, хихикала, интересовалась, слизывала кофейную пену на соломинке. Кривилась, хитрила, кокетничала. Говорила грустные вещи с наивным взглядом, не чувствуя проскользающей горечи языком. Довольно щурилась от произведенного эффекта, не задумываясь о его качествах.

Уходя домой, она грозилась розовым зонтом, рассказывала и слушала, морщилась от упущенных чужой рукой атмосферных капель. Переступала лужи: ее ботинки выглядели порождением функционального общества, но именно на этих ногах казались толстоподошвенным дитём старины.

Один небольшой мир. Со своей тектоникой, реками, лесами и утёсами в океанском прибое. С двумя солнцами и без единой луны. Цветение девяти месяцев года, судорожно пролетающие осень и весна, забытая за ненадобностью зима. Много птиц, мизер насекомых. Птицы питаются зерном, а инсекты отчего-то все как один пугающие и отвратительные. Немного муравьедов. По полтора льва на саванну и не менее четырех яблонь в каждом оазисе. Мир из одной гласной, единственной согласной и их удвоения.

Трудно рассказывать людям, какими они должны быть. Но это предельно облегчается, когда "должны" совпадает с "могли бы". Сейчас. Короткий день, недлинная встреча. Мечты о чудесах ввиду чуда пережитого.

Ведь она отзывается на имя Аня