Череп Гамлета

Суждение это право на суд. И каждый есть судья всему, что проходит пред очами в течение жизни. Сейчас перед нами театр.


Если бы Принц Датский восстал из могилы, его бесконечно поразил бы способ, которым потомки обращаются с его костями. Однако, поскольку такой человек реально никогда не существовал, восставать и пить кровь смертных придется его бессмертному автору. Но, учитывая его досадное нежелание являться в мир, я рискну заменить его воображаемым образом. Он вопьется в горло сегодняшней драмы, и отворит ей кровь.


Состав преступления


Велик и грозен список претензий человека к театру. Особенно, если человек думающий, а театр наполнен современностью.


Итак, в чем суть претензий? Современная драматургия слишком возвышена и непостижима умам смертных? Или она притворяется искусством, паразитируя на чувствах просвещенной публики? А может быть, она апеллирует к низшим инстинктам? Или нам просто не нравится происходящее на сцене, а приходится делать вид, и корчить умное лицо, чтоб не прослыть скотом? Все так, и даже много более того.


Сразу перейду на личности. Кто такой актер? Человек, профессия коего состоит в том, что бы убедительно нам лгать. Лгать и притворяться так, что бы поверили. От того актерский удел веками почитался презренным. Актеров не пускали в приличное общество, и хоронили за кладбищем, как самоубийц. Слово актриса было синонимом порочной женщины. Сегодня они кумиры миллионов. Разве нам не обидно?!


Ненадолго вернусь к фактам. Театр это жалкое подобие кино. Его ранняя архаичная форма. Он мешает нам смотреть сериалы, наслаждаться боевиками и вкушать сладость подлинного порно. Ему пора умереть. Но почему-то он не торопится. Более того, он мутирует. Привычные границы жанров странно искажаются. Форматы смешиваются. Знакомые пьесы предстают в совершенно ином обличье. Это страшно.


Обвинительное заключение


Беспощадны слова, готовые сорваться с уст по адресу театра. И лишь искусно поддерживаемая корректность удерживает нас.


Театр это правдоподобное искажение правды. Рассказ, создающий ощущение сопричастности событиям, не покидавшим головы драматурга. В античной драме равными участниками действа были воображаемые боги, призываемые всякий раз, когда логика надуманного сюжета заводила автора в тупик. Затем функция богов перешла к музыке, нежно вуалирующей темные места. Сегодня их роль играет мат.


Язык современной драмы - абсцентная лексика. От обнаженного слова действие скользит к голому телу, наполняя классические сюжеты сценами совокупления. Короли и герои минувшего совлекают одежды и овладевают спутницами под напряженное молчание зала. Это зовется новым прочтением классики. При нехватке режиссерской дерзости, половой акт заменяется намеком. Это досадно и совершенно нечестно.


За тысячи лет существования театр использовал все возможные сюжеты. Все что можно было сказать о людях, сказано. Остается перепевать старые песни, облекая их в новые одежды. Или устраивать винегрет из обрывков классики. Современный сюжет не имеет ни завязки, ни финала. Диалоги пусты, и лишь обилие мата создает иллюзию смысла. Театр это голый совокупляющийся король. Ему здесь не место.


Выступление защиты


Однако, есть у театра смягчающие оправдания. И немалая в нем польза, и добро, многократно попирающее воображаемый вред.


Классическое искусство не было развлечением. Оно увлекало душу в края, куда та не решилась бы отправиться сама. И она возвращалась от туда очищенной. Блаженствующей, легкой и познавшей в себе то, чего не чаяла. Сценическое действо возвышало, позволяя сознанию сформировать новые смыслы и придать картине мира боле сложную структуру. Драма есть корень и плодородная почва всякой мудрости, философии и науки.


Наследовавший ей театр средних веков и классической эпохи был единственным глотком свободы в царстве жестокости и принуждения. Местом, где дух совлекал с себя свой окровавленный доспех и облекался в светлые покровы мечты. Созерцание сценического действа очищало огрубевшие души, возвращая им способность мечтать. Коллизии сюжета обращали к поиску смысла внутри, отвращая от вечной борьбы и охоты на воображаемых врагов.


Современная драма суть высшее выражение истории театра. Когда сюжеты исчерпаны, нет смысла множить сущности. Мы больше не бредем во тьме, на ощупь взыскуя правды. Мы знаем ее, и умеем явить зрителю на понятном ему языке. На языке, прямо обращающемся к глубинным слоям нашего подсознания. И тогда таинственный свет внутри откликается нам. Хотя это требует усилия. Но без этого мы не сможем быть людьми. Мы просто утратим душу.


Смертный приговор


Когда спадает пелена, открывается истина. Каково реальное состояние театра, и каких новых фокусов нам ждать от него?


Театр прожил прекрасную жизнь. Она была полна великих дел и пустой суеты, досадных ошибок и важных уроков. Завершилась она величественной и незаметной смертью, присущей умудренным мудростью. И вслед, как водится у всего, осознавшего свою суть и предназначенье, последовало новое рожденье. Виновных нет. Всему свой срок. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Нам же интересно будущее.


Нет смысла реанимировать труп классики. В одну реку не войти дважды. И даже единожды. Потому что всякая история суть реконструкция истории. То есть, театр. Какой окажется новая сцена, и чем заполнит ее причудливая фантазия режиссеров, актеров и драматургов? Думаю, они не знают сами. Однако, на то он и театр, что бы заполнить вымыслом пустую сцену. И выдать ее за наполненную смыслом правду.


Драма распадется. Первая тенденция продолжит превращение в перфоманс. Она переместится из пыльных залов на подиумы баров и ночных клубов. Обнаженка и мат перейдут в стриптиз и высокое порно. Вторая доведет до логического завершения исцеляющий аспект театра, став медицинской процедурой. Третья предстанет возрождением античной драмы. И займет место, освобожденное ушедшими богами. Да будет так. Это все.