Стеклянные стены

Хикару постоянно посещал одно и то же кафе в самом дальнем уголке Токио, где еще положено было встречаться хорошим, правильным заведениям. Это было совершенно миниатюрное заведение в подвале некого заброшенного здания. Хикару его случайно обнаружил. Откопал из ниоткуда.
Стены здесь были из стекла – та, у которой всегда садился Хикару, была огромным аквариумом, где медленно плавали невероятные рыбы с длинными шлейфами платьев-плавников. За стеклом другой ловили мух огромные мухоловки, испуская странные, манящие запахи. Когда Хикару подошел к ней, то и сам почувствовал себя мухой, готовой кинуться с головой в цветочную липкую бездну. Другая стена, та, которую Хикару изучал каждый день с большим упорством, была самой толстой. За стеклом была целая комнатка – круглый железный столик, стул, кружка кофе, кофейник. На кирпичной стене в этой комнатке висела фотография – белая спина с рассыпанными по ней белыми прядями волос на совершенно белом фоне. Белые ногти царапали белую спину, оставляя на ней едва заметные серые дорожки.
На стуле в этой миниатюрной комнатке сидела девушка. Это был миловидный правдоподобный манекен. У неё были большие глаза серого цвета, обрамленные круто подкрученными ресничками, легкие черные волосы, мягко обнимающие пухлые, мягкие на вид щечки, нежные, бледно-розовые губки, чуть распахнутые, будто бы слегка смоченные стоящим на столе кофе.
В комнате у этой девушки всегда было светло, тихо и спокойно. Она поджимала под себя белые худые ножки, положив ладонь на стол, и отрешенно смотрела в пол.
Каждый раз, когда Хикару приходил в это кафе, он заказывал себе кофе в точно такой же чашке, как у этой девушки, садился у стены напротив и, закурив, неспешно изучал её лицо, запоминая и делая пометки, словно на карте неизведанного острова.
«Наверное, у неё очень мягкая, осторожная улыбка. Так улыбаются те, кто привык выражаться глазами», - думал Хикару, прикрывая глаза и делая глоток, - «Когда ей грустно, она едва заметно щуриться – даже морщинки не выдадут. Но тогда она будет все время чуть улыбаться, и эта улыбка будет прятаться в самых уголках её губ. А когда ей будет что-нибудь смешно, она закроет глаза и тихо засмеется, не размыкая губ».
Хикару замер с чашечкой ароматного напитка, опустив голову и глядя на свои руки. Он представлял себе эту девушку очень странной. Будто бы она не была способна на настоящие эмоции и чувства. Будто она – включенный робот, предназначенный для того, чтобы приветствовать покупателей в торговом центре.
Он оставил чаевые на столике и вышел из кафе, поднявшись по стершимся каменным ступенькам. Когда Хикару поднимался, перед его глазами маячила пропасть дневного света.
-Наверное, я и сам как манекен, - буркнул себе под нос Хикару, вытаскивая из кармана ключи от машины, - Каждый день привожу себя сюда, будто запрограммированный, сажусь и заказываю одно и то же кофе – а ведь его у них много!..
Заведя машину и поехав домой привычной дорогой, Хикару дал себе слово, что не станет наведываться сюда какое-то время. Он и так словно бы оторвался от всего остального Токио, мощный поток которого нес его куда-то очень далеко.
Далеко от себя.
На следующий же день первое, что сделал Хикару, это откопал гитару. В принципе, её и нечего было откапывать – она всегда лежала на диване в гостиной, осторожно привалившись к мягкой-мягкой подушке. Просто Хикару вовсе про неё забыл; каждый вечер после работы, до работы он заезжал в это кафе в подвальчике, чтобы посмотреть на абсолютной спокойствие девушки в стеклянной комнате.
Струны давались одеревеневшим от холода пальцам с трудом, широкие рукава уютного свитера мешались и то и дело переворачивались, горловина душила, а спину почему-то страшно ломило. Но Хикару пересилил себя и сыграл множество песен, которые были ему так дороги. Он не помнил каждого аккорда в точности, но пальцы сами находили струны, а звуки мало-помалу находили для Хикару путь на свет.
На следующий день он по самый нос завернулся в шарф, нахлобучил шляпу на голову и забыл ключи дома. Укутавшись в плащ, словно в саван, Хикару побрел по улицам, не оглядываясь, видя только дорогу перед собой. Иногда ему казалось, что среди снующих туда-сюда прохожих, он видит тоненькую белую ниточку, которая, словно паутина, приклеилась к нему, и отпускать никуда не хочет. Ведет за собой, обещая не привести в ловушку заблуждений, но и не оглашает конечный пункт назначения, будто это сюрприз.
Хикару стянул шарф до подбородка и вдохнул городской воздух, расшитый бензином, сигаретным дымом и чужим парфюмом. Город отзывался вздохами, смехом девушек, плачем детей, громкими разговорами офисных дяденек по телефону, пожарными сиренами, полицейскими свистками, топотом тысяч и тысяч ног.
У города был свой неповторимый танец, который вовлекал в себя всех без исключения. Если ты не двигаешься в общем ритме, тебя задавит толпа. Тебя вобьют в асфальт и спляшут на тебе так же, как пляшут тысячи и тысячи на этом асфальте. Ты превратишься в крошечную пепелинку, которую заметит разве что тот, из-за кого ты ею стал – тот, кто сбил тебя с этого ритма.
Хикару в кого-то врезался, оборачивался на ругательства, недоумевающе глядел на прохожих из-за стекол своих очков, снова спотыкался, извинялся и летел против потока. Иногда ему казалось, что все эти люди, которых он видит – это мысли, а улица – целая магистраль. Здесь легко быть подавленным и оказаться погибшим.
-А ты научись выбиваться из ритма так, чтобы тебя не убили, - обратился к себе Хикару и, замерев напротив витрины, искоса взглянул на свое отражение.
Да, правильно.
Хикару снова ухватился за белую ниточку и решительно пошел туда, куда она вела, вихляя среди нескончаемого потока.

Ниточка обрывалась около хорошо знакомого хлипкого здания, за дверью которого находилась крутая лестница вниз, в кафе с аквариумом, мухоловками и стеклянной комнаткой с самым живым манекеном.
Хикару долго не решался спуститься вниз. В конце концов, и трех дней не прошло. Да и здание это вдруг показалось ему каким-то слишком пустым, слишком неживым и серым. Сделав шаг, Хикару толкнул дверь. Она не поддалась и лишь жалобно скрипнула. Он поднажал, но дверь не шевельнулась. Значит, все-таки рано.
Развернувшись, Хикару собрался идти прочь. Закрытая дверь показалась ему веским основанием вычеркнуть из жизни серые глаза манекена и её гладкие черные волосы. В конце концов, он каждый день видит такие же кукольные лица – стоит лишь выйти на улицу и замереть, глядя в лицо стремительному потоку дыхания, слов, шагов. Стоит протянуть руку – и какая-нибудь шелковистая прядь её обязательно коснется. Стоит вдохнуть глубже – и даже среди грязных выхлопных газов можно различить едва уловимый кофейный привкус.
Стоит лишь выпасть из ритма и не рассыпаться на пепелинки.
Стоит лишь разбить стеклянные стены.