Георгий Бурков

Грани и кадры

31 мая 1933 - 19 июля 1990 года
Заслуженный артист РСФСР (1980)
В 1988-1990 - художественный руководитель Центра культуры имени В.М. Шукшина.

Даже в детстве не верил взрослым, которые про него говорили: «Да какой это артист, так мужик со двора». Я Буркова любил уже тогда. Тогда - за комичность и непередаваемо трогательную искосицу во взгляде. В бурковском обезоруживающем прищуре сквозили победительная ирония и неискоренимая доброта.

Теперь я люблю его за то, что он создал экранный тип, который без Буркова неосуществим. Даже его бытовые алкаши столь застольно компанейски, так «аппетитно» притягательны и душевно близки всякому, что даже трезвенник не удержится чекалдыкнуть с этаким «простачком» («Печки-лавочки», «Зигзаг удачи», «Ирония судьбы или с лёгким паром», «Жестокий роман», «Из жизни отдыхающих»)...

Да, Георгий Бурков был, перво-наперво, великий комик, но шукшинский комик: то есть некий слоёный торт, в котором на равных (и без вселенских катаклизмов) «чудиковато» соприкасались разные планеты: пьянство и трезвость, расчёт и бескорыстие, глубина и серость, задиристость и мудрость. В общем, странствующий во временах и по пространствам паяц и философ. Которому грустно, что не все могут разгадать его душу, оценить сердце и постичь ум, и весело, что чертовски сметлив и на зависть даровит!
 
Это отечески понял, наставнически принял и ювелирно огранил сам Сергей Фёдорович Бондарчук («Они сражались за Родину», «Степь», «Борис Годунов»).
Война вечным скальпелем прошлась по памяти актера: «Когда шла война, я был совсем мальчишкой. Но атмосферу тех лет я запомнил: все жили и работали для фронта. Для нас человек, пришедший с фронта, был необыкновенен. У него даже запах был другой — то был запах войны. Думаю, сила картины «Они сражались за Родину» в том, что она у каждого, наверное, вызовет свои, личные воспоминания, связанные с этим временем...
 
Место съемок подсказал сам Шолохов. Новые окопы рыли на тех же позициях, где проходила линия обороны. Однажды наткнулись на мину, взорвали ее, осколок я привёз с собой. Война в картине показана страшно: кровь, смерть, невозвратимые потери. И всё равно даже в этой ситуации человек выходит победителем. Потому что он остаётся человеком.

В фильме есть сцена после налёта авиации: всё выжжено, разрушено, уничтожено. Кажется, здесь не должно быть ничего живого. Но постепенно что-то стало двигаться, кто-то откашлялся, наглотавшись земли и пыли. И вроде бы мёртвая, изуродованная земля начинает оживать; солдаты приводят себя в порядок, слышатся шутки, говор. Это и есть героизм, непоказной героизм простого человека, не привыкшего воевать, но свято верящего в Победу.
 
Готовясь к съемкам, я ещё не сознавал, какие трудности будут передо мной стоять: Копытовский ведь по книге моложе и несколько иной внешности. А Шолохов придавал этому большое значение. Режиссер представил меня Шолохову и сказал: «Это Копытовский». Тот долго присматривался ко мне, как бы примерялся: «Сашка, Сашка...». Но больше ничего не сказал. Я так и не знал тогда, принял ли он меня, признал ли. Копытовский — человек сугубо «штатский», робкий, домашний. Потому-то он и тянется к Лопахину, герою В. Шукшина, что чувствует в нём вожака. Как это ни покажется странным, такая же «расстановка сил» оказалась и в жизни. Мы, актёры, занятые в фильме, равнялись на Шукшина. По нему выверялась правда создания образа», - вспоминал о тех днях Георгий Бурков, оставивший удивительно умные, тонкие, философски насыщенные дневники.

Итак, как признал сам художник, из трудного военного детства и такое доскональное знание темы, и такая пронзительная правдивость в отображении надломленных, но не сломленных героев: «Кадкина всякий знает» (Кадкин), «Подранки» (Погарцев), «Так начиналась легенда» (отец Юры Гагарина), «Пани Мария» (Пётух), «Волоколамское шоссе» (генерал Панфилов)…  Отсюда же закваска геолога Ишутина, одного из самых былинно-глубинных персонажей актёра: «Человек, которому везло»
 
(см.:  http://proza.ru/2012/04/15/861).

Наперекор всеми «востребованной» внешность ферта, уголовника или проходимца, Бурков реализовал «роскошное меню» милицейских характеров, от анекдотических до трагических: «Старики разбойники» (Федяев), «Сумка инкассатора» (Санин), «Профессия – следователь» (Антонов), «Ключ» (капитан милиции), «Ёлки-палки» (майор)…

Несмотря на неуклюжую угловатость и поверхностную неказистость, Георгий Иванович Бурков всегда – энергетический движок действа.
 
Он ушёл, когда держава оказалась на распутье… И ушел достойно - как явление, не разменявшись…Чего не скажешь о некоторых его коллегах, что, оставшись жить, не нашли мужества и мозгов вовремя остановиться.

Другие значимые роли в кино: «Губа» («Калина красная» 1972), Сапожков («Хождение по мукам» 1972), квартальный надзиратель («Нос» 1977), купец («Отец Сергий» 1978), Фетисов («Гараж» 1979), Гордей Кабачков («Добряки» 1979), Соловейчик («Амнистия» 1986), Егорыч («О бедном гусаре замолвите слово» 1980), Алик Борисович («Гостья из будущего» 1984), бармен («Зимний вечер в Гаграх» 1985), Селянин («Кто-то должен», фильм-спектакль 1985), директор школы («Осторожно – Василёк» 1985), чучельщик («Байка» 1987, режиссер фильма), дядя Хлор («Двое и одна» 1988), антиквар-мафиози («Убийство свидетеля» 1990) и др.

Оставил довольно яркий след и в искусстве озвучивания: мультипликация («Зимняя сказка», «Жил-был пёс»), кино («Жизнь и смерть Фердинанда Люса», «Василий и Василиса»)…