Юрий Кулишенко

ЗИМОВЬЁ ОБОРОТНЯ.
Оно стоит в глухой и темной енисейской тайге. Вросшее от древности в землю тяжелыми крепкими бревнами угрюмо смотрит двумя застекленными  оконцами на заброшенную тропу от далекого поселка и на путь полной луны  в черном ночном небе. Наклоненная внутрь, плотно сбитая, потемневшая дверь ждет, когда кто-нибудь переступит ее порог, и тогда может произойти  таинственное и жуткое событие – появление оборотня. “А построил его старый колдун и знахарь, уходивший туда каждое полнолуние, - рассказывала  поздней ночью в комнатке общежития  при свече ужасную историю студентка Света, - Он вонзал нож в лунный свет на границе тьмы и прыгал через него. Выходил уже из зимовья медведь  и шел по тропе к людям. И каждое полнолуние исчезали  из поселка уведенные им в тайгу красивые девушки, и никто больше их не видел.
 Умирая, колдун передал свой секрет  молодому парню, своему ученику. После смерти колдуна парень влюбился в самую красивую девушку поселка и обманом увел ее в зимовье, а в зимовье предложил ей стать медведицей и уводить людей в лес на погибель. Она согласилась и подошла с ним к ножу. Когда лунный свет коснулся лезвия, она вложила свою теплую руку в его холодную как лед ладонь. Парень прыгнул, а она выдернула нож из пола. Тяжело покатился по зимовью молодой медведь, но человеком стать уже не смог. А девушка  убежала. С тех пор бродит по тайге медведь, ищет молодых девушек, просит их воткнуть нож на место, но никто не понимает его медвежьего рева – вот и исчезают в полнолуние вышедшие за порог родного дома красивые девушки, и никто не может их найти!”
Внимательно слушали её сидевшие на кроватях в комнате общежития друзья: Лена, со стройной фигуркой и правильными чертами юного лица, на которое можно было часами смотреть, как на классику художественных полотен, Сашка, с какой-то всегда исходившей от него, но скрытой до поры опасностью, дикой природной силы которого опасались даже универовские старшекурсники-качки, Андрей – немного хитрый и слегка занудливый, но, в общем-то, добрый парень и его подруга, «тонколикая колдунья» Наденька.
И вот Светка бросает Сашке и всей компании вызов: «А не слабо ли им съездить к её родственникам в те места и прыгнуть через нож?» Экстрим, так экстрим! И все согласились. Конечно, никто не предполагал всерьёз стать медведем, но отдохнуть в глухой тайге и потом рассказывать о зимовье и своей крутости по вечерам в общаге было бы клёво!
По случаю их приезда в поселок у Енисея был устроен небольшой праздник. Все веселились, а Сашка внимательно слушал деда Евсея, знавшего всю подноготную зимовья. Он и указал дорогу, и подсказал, что в получасе, выше по тропе, стоит новое зимовье, где можно отлично устроиться. Они отдохнули, собрались и вышли.
На следующий день пути экстремалы увидели в стороне от тропы старое замшелое зимовьё и отворили его дверь. Пахнуло затхлостью и древней стариной. У одного окна стояла тяжёлая тёмная скамья, у второго – небольшой стол с табуретом под ним; за почерневшей печкой висел на стене старой резьбы шкафчик. «Ух, ты! – восхитился Андрей, – девятнадцатый, а то и восемнадцатый век!» Сашка подошёл к шкафчику и скрипнул дверцей. На полке лежал большой нож с позеленевшей медной рукояткой. «Антиквариат! Раритет!» – потянулся к нему Андрей, но Сашка уже закрыл шкафчик: «Не твоё, не бери!» Вопрос был исчерпан.
Весело трещал костёр, тихо шумела тайга. Они пили жжёнку из горелого сахара, орали и ходили на руках; дергались в танцах под портативный маг на батарейках…
Устав от пьянящего воздуха, охмеляющей свободы и безлюдного леса вокруг, ввалились в просторное светлое зимовье и разлеглись на нарах. Незаметно опустился вечер. Тут и зашёл разговор о зимовье оборотня. «Ерунда!» – безапелляционно заявил Андрей, ему живо возразили Светка и Наденька. Они спорили, пока Сашка не заявил, поднимаясь, что любое утверждение проверяется опытом. В принципе никто не был против, все хорошо понимали, в чём дело. «Ну что, Лена, озвереем назло Фоме неверующему», – заявил вдруг он, и все замерли. Самая боевая, яркая и «формистая» Светка побледнела и закусила губу, а самая положительная и «правильная» Лена неожиданно махнула рукой и, сказав: «Ну ладно, веселиться, так веселиться!»- и поднялась со спальника. Сашка собрал рюкзачок, сунул туда бутылку водки, и они вышли – хлопнула, скрывая их спины в ночи, дверь. Со словами: «Что-то душно, пойду прогуляюсь!» – Светка ушла подальше в кусты и там в голос разрыдалась.
Лена с Сашкой сидели на тёмной скамье, он бубнил о чём-то своим проникающим в самые глубины ее сердца баском, но она почти не понимала его от волнения. Воспитанная в строгой морали очень старшим братом, она сама не ожидала от себя такого поступка – может ликёр из водки на густом сиропе?– Лена была в сильном смятении. Она сама себя убеждала, что ничего предосудительного не делает, ждала этого и думала: «Он сначала обнимет, а потом начнёт объясняться в любви или, наоборот, сначала объяснится, а потом обнимет, и как в обеих этих ситуациях вести себя ей, Ленке?». Вот он взял её за руку – Лена почувствовала горячую волну краски, заливающую её грудь и лицо; дыхание участилось до невозможности. Но Сашка просто сжал ладонь холодными пальцами и глухо сказал: «Пора!». Встав и выпустив из своей холодной руки горячую Ленину ладонь, он отправился к печке.
Полная луна уже осветила окно, и размытая линия колдовского света прошла от него к печке. Скрипнула в запечном мраке дверца шкафчика,  и широкий нож с медной рукояткой возник из темноты и вонзился в пол – ещё один свежий расщеп посреди ряда других, тёмных от времени. Растерянность, обида унижения и злость – все эти чувства, как из ушата, облили Ленку с головы до ног.
«Ну!» – сказал Сашка и протянул руку. В ярости Лена даже глаза зажмурила и непроизвольно сжала крепкие кулачки точёных рук.  «Дурак, идиот, шизофреник!» – подумала она, задыхаясь от унижения и гнева. «Ну как хочешь», – произнёс какой-то потусторонний, как ей показалось, голос, и раздался глухой удар. Он был так необычен и тяжёл, что Лена в испуге распахнула глаза. В бледном свате луны что-то тёмное и большое стояло спиной к ней, закрывая собой окно. Оно сдвинулось с места, и к Лене стало медленно поворачиваться жуткое, длинное чёрное лицо, покатые тяжёлые плечи и толстые свешивающиеся вниз руки. Переступили по доскам дрогнувшего пола необычно короткие ноги, и все черты повернувшейся к ней жуткой фигуры скрыла тьма.
Перед ней стояло чёрное массивное мохнатое тело. Раздался какой-то рокочущий то ли голос, то ли просто звук, издаваемый зверем. Нереальность происходящего ночного кошмара стала невыносимой. К ней потянулись и нависли лохматые руки с чёрными кривыми и острыми пальцами. «Когти, шерсть, МЕДВЕДЬ!» – поняла вдруг Лена, уже вылетая за дверь. Ни на одних соревнованиях она не выкладывалась так, как выложилась здесь. Её хлестали ветви, она падала, вскакивала и бежала, бежала…
У двери она громко забарабанила кулачками по доскам. Ей открыли. «Ой, девочки, ничего не случилось, всё нормально, просто вернулась!» – в забытьи, задыхаясь от быстрого и долгого бега, она отбивалась от девчонок и лихорадочно закручивала проволоку на скобах двери.
«Ну ладно, – заворчал Андрей, раздраженный и необычным возвращением Ленки, и вопросами девчонок, – ложитесь спать!»
В темноте тихо переговаривались Светка и Наденька. «Обо мне!» – думала лихорадочно дрожащая Лена.  Вдруг за зимовьём что-то зашумело. Она насторожилась. Шаги… Точно кто-то в болотных сапогах большого размера шаркает и тащится по щепкам от дров и траве. Звякнула посуда у костра, потом дрогнула от толчка дверь. Лена замерла и сжалась в спальнике. «Сашка пришёл!» – поднялся из спальника Андрей и пошел к двери. Лена молча метнулась к выходу и повисла на проволоке затвора. «Ну, вот ещё что?!» – удивлённо пробормотал Андрей и, сделав шаг к окну, прислонился лбом к стеклу.
Вдруг он напрягся: «Тихо! Медведь привалил!» «Ах!» – раздался короткий сдавленный вскрик на нарах, и всё замерло. Сердце у Лены упало, она присела под Андрея и выглянула в окно. В неверном лунном свете стоял на пустынной прогалине над остатками погасшего костра тёмный силуэт поджарого лохматого зверя, он ворочал там лапой и то поднимал, то опускал морду. «Окна не защита, залезет, всех передавит – ни звука!» – срывающимся шепотом зачастил Андрей. С нар послышались сдавленные приглушённые рыдания во что-то мягкое.
«Это Сашка, он прыгнул через нож!» – быстро произнесла Лена. Медведь между тем зашевелился, его туловище беззвучно проплыло по воздуху и повернулось мордой к окну. Андрей резко пригнулся и надавил горячей влажной ладонью на горячее Ленкино плечо. Снова шаги зашаркали по щепкам и приблизились к окну. Что-то снаружи упёрлось в стекло и мягко мазнуло по нему. Лене стало слышно, как тихо падает лунная пыль. Секунда, другая, третья… Шумный выдох и удаляющееся шарканье. Андрей и Лена, дыхание в дыхание, приподнялись над подоконником. Тёмный силуэт стоял на прогалине. Вдох-выдох, вдох-выдох. Свет луны колебался и плыл, чернели деревья и кусты на опушке. Медведя больше не было, он исчез, словно растворился в лунном призрачном свете. До утра они затаились в зимовье и ждали. Даже не шептались.
Когда солнце поднялось повыше, они все, гурьбой, вышли наружу. «Надо идти искать Сашку», – сказал Андрей и осторожной цепочкой, со страхом оглядываясь в чащу по сторонам тропы, они стали спускаться вниз. Пройдя уже половину пути, вдруг заметили что-то тёмное, лежащее, как им показалось сначала, у сосны. Но Сашка был жив, он стоял на четвереньках и с мычаньем мотал головой туда-сюда. Андрей бросился на помощь, но Сашка резко и грубо отпихнул его. Тогда вперед выскочила Светка, она поддержала его: «Пойдём, Сашенька, пойдем!» Сашка мутно, исподлобья, оглядывал всех. От затылка по шее его уходила за ворот рубашки багровая полоса.
Светка с Сашкой впереди, остальные сзади, все стали подниматься вверх. Вдруг Светка охнула и схватилась за сердце. Посреди тропы, в метрах пятнадцати повыше, стоял поджарый, худой лохматый медведь и, как им показалось, с интересом на них смотрел – блистали его маленькие чёрные глазки. Сашка мрачно набычился и с каким-то звериным рыком пошёл на медведя. Тот боком-боком стал уходить вверх. Сашка нагнулся, поднял с обочины тропы кусок, как подумал сначала Андрей, коры, воздел его над головой и с рёвом бросился на медведя. Зверь в испуге рявкнул и, подкидывая задом, помчался вдоль по склону прочь. Здоровенный плоский, угловатый камень с шумом и треском упал следом за ним в кусты…
Когда отставшие Лена, Андрей и Надя поднялись в зимовье, Сашка уже лежал ничком на нарах и, кажется, спал. Светка развила бурную деятельность: написала записку родственникам, вынесла вещи и стала отправлять их вниз, от греха подальше: «Он проспится, придёт в себя, и мы тоже спустимся!» – но глаза ее со скрытой ненавистью посматривали на Лену, желая, чтобы она поскорее убралась ко всем чертям подальше. Они ушли.
«Бред какой-то! – зло ворчал обиженный Андрюха, – безумие! Оборотни, прыжки через ножички,  чтоб я ещё с этим придурком связался!» По дороге они заглянули в зимовье. Рюкзак с едой, свитерами и бутылкой водки стоял под лавкой, нож лежал на месте. «Показалось тебе всё! – заявила Наденька, – первый раз, наверное, ты просто переволновалась!» – не удержалась от ехидства она, пока Андрей был в стороне. Лена почувствовала, что краснеет, и отвернулась. Раскрыли рюкзак – бутылка была целой и полной, пробка на месте. «Тогда какого он…» – начал Андрей и замолчал.
На факультете девчонки стали избегать друг друга, хотя Лена с Надей, а Надя со Светкой и остались в неплохих отношениях. Надя сообщала новости и безобидно сплетничала со Светкой о Лене, а с Леной о Светке. Сашку Лена первое время и боялась, и ненавидела, и, случайно проходя мимо, то краснела, то бледнела, но потом успокоилась, решив: «Что ни делается, делается к лучшему». Сашка же вообще не замечал ее, словно это было пустое место.
После окончания университета Надя, естественно для всех, вышла за Андрея, пригласив подруг на скромную свадьбу, а Светка же каким-то образом окрутила Сашку и зарегистрировала свой брак с ним уже на пятом курсе. Лена тоже вышла замуж за основательного, веселого и положительного сокурсника.
Через некоторое время она на встречах с бывшими однокурсниками узнала, что Светка несчастна в любви, сильно подурнела, стала раздражительной и нервной и не очень следит за собой. Детей у них еще нет, а Сашка пьёт по временам дикими запоями. Лет через пять на очередной встрече сокурсников кто-то рассказал, что Сашка не вернулся из тайги на табор геологов, и что история эта тёмная, поскольку, когда его уже перестали искать, пропала и ушедшая за водой девчонка-повариха – на нее набросился и утащил в тайгу медведь-людоед. Геологи дали радиограмму, что сворачивают полевые работы, и вышли из этого района.
Лене и Наде стало жалко Светку, они собрали немного денег, сколько смогли, и Надя отправилась к Светке. Но та уже уволилась, выписалась и, по слухам, уехала в деревню на Енисей к родственникам, растить там слабенькую трехгодовалую дочку.
«А может, не отправься она тогда с хмельной бравадой в зимовье оборотня, все было бы по-другому?» – думала расстроенная событиями Лена по дороге домой.
Ночью, когда все уже спали, она осторожно поднялась и прошла по коридору. В маленькой кухне было темно и пустынно. Далекая отсюда луна, медленно и неприметно плывущая по небосводу, показалась в окне и залила призрачным воспоминанием часть кухни и стен, высветив неясную и размытую вблизи дорожку между слабым светом и затаившейся по углам тьмой.