Керчь. Главная связующая нить

               

     Я знаю, почему решил написать об этом городе. Ведь Керчь связана с Мурманском таинственным, неповторимым родством. У нас Белое море, там – Черное море, у нас Кольский залив, там – Керченский пролив. Мурманск вытянут вдоль Кольского залива, Керчь – вдоль моря. Две символических точки, исторические: начало и конец России. Романов-на-Мурмане – последний город, основанный «при царе», а Керчь (Корчев) – один из древнейших городов Киевской Руси. Кольский полуостров – Крымский и Керченский полуострова. Всё это – нити, связавшие для меня эти города. И, конечно, мое детство. Быть может, это самая главная нить.       
     Единство и противоположность Мурманска и Керчи. Я чувствовал их с тех пор, как совсем маленьким (таким, что даже не помню, как это было) приехал в Керчь с матерью. Мы потом ездили туда почти каждое лето. К тете Тамаре и дяде Юре Лубягиным. Они давно переехали из Мурманска в Керчь. Сперва дядя Юра ходил капитаном, работал по два-три года в Йемене и в Югославии, а потом стал заместителем начальника «Керчьрыбпрома»… В начале 90-х годов его приглашали в Москву, в Министерство рыбного хозяйства, но он отказался. На «семейном совете» решили не уезжать от моря, от благодатного юга, ставшего для Лубягиных «югом жизни», как выразился Джек Лондон.
     Мои двоюродные сестры и брат, Наташа, Таня и Лёша.  У нас с ними было замечательное детство. Теперь они взрослые. Сын Наташи Илья танцует в балете «Тодес»… А тогда, в далеком прошлом, дядя Юра возил нас на пляж. Однажды, выбирая место, мы доехали до самой Феодосии. Помню керченское райское изобилие всего – света, жизни, еды. Тетя Тамара готовила замечательно. Конечно, было жарко, но жара смягчалась ветрами с моря. На то ведь он и Крым. Лучше всего было гулять по Керчи вечером, когда светили звезды, и теплый мягкий ветер давал отдых от зноя.
     В 1986 году Лубягины купили дачу – в поселке Глазовке, в нескольких километрах от Керчи. Неподалеку от Глазовки можно было увидеть часть знаменитых каменоломен, где сражался Володя Дубинин в партизанском отряде. Там стоят небольшие памятники павшим воинам.
      … Помню загадочный скифский курган рядом с домом, где мы жили, исторический музей – где множество древних экспонатов, Византийский древний храм, с алтарем, вырубленным в камне! Какое в нем рождается необыкновенное состояние души – на мгновение чувствуешь себя монахом в пещере, где особенно ярко горят свечи, где особенно темны и торжественны стены.
     Гора Митридат. Сколько легенд и сказаний со времен Древней Греции! Там еще остались развалины античных зданий, но после сильных ливней ребята даже находили древние монеты…
     В середине XIX века, во время Крымской войны, у берегов взрывались и тонули корабли. До сих пор, ныряя в тех местах, можно найти всякий старинные вещи…
     Аттракционы… Они обязательно должны быть в детстве. Однажды с игровым автоматом что-то случилось, и мы с Лёшей не меньше часа даром играли в «морской бой»! У взрослых таких удач просто не бывает. У них другие удачи, менее волшебные…
     Море… я заплывал далеко и долго плавал, так что за меня даже начинали беспокоиться. Однажды вокруг нас кружила стая дельфинов с огромными темными круглыми головами…
     В летнем кинотеатре мы смотрели «Ева хочет спать» и «Ресторан господина Септима» с Луи де Фюнесом в главной роли. А в 1991 году ходили на «Бум»…
     Красивые улицы, старинные дома, уютные кафе Керчи. На стене школы, перед лестницей, ведущей к вершине Митридата, написано, что А.С. Пушкин останавливался здесь на несколько дней. Останавливался Пушкин, было детство, изобилие, процветание…
     Когда я был в Керчи последний раз, то с трудом поверил в страшный упадок, представший моим глазам. Черные, словно вымершие улицы, дома – в городе не было света. В некоторых окнах слабо горели керосиновые лампы. В квартирах давно отключили газ, поэтому все, у кого были дачи, переехали туда до лучших времен и бывали в городе только короткими наездами. На вокзале стояли и лежали нищие. В магазинах были невероятные цены. Люди, попадавшиеся навстречу, выглядели подавленными и затерянными в этом мраке. Куда-то канули изобилие, радость, процветание. «Мерзость запустения» была налицо…
     Но мне хочется верить: нити, связующие меня и Мурманск с Керчью, не оборвутся. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, не повторится детство, разъедутся или постареют, изменятся друзья. Но город, где мне когда-то было так хорошо, должен остаться, пусть даже он тоже изменится. Он должен выстоять в смертоносных житейских и социальных бурях, а я… я буду надеяться на свою счастливую встречу с ним.