Стоны Семипалатинского полигона

                В глухой степи, где растёт ковыль,
                Стоят столбы, охраняя пыль!..
               
  Этому событию Провидец подарил бытие сразу после Шестого Дня Сотворения, когда  вначале никого не было, а через секунду   – Адам  и Ева: «плодитесь и обладайте!..»  Короче, «обладал» я  одной красивой и неуёмной женщиной недурной наружности. Удовлетворить её было трудно. Но, что даётся с трудом, то и дорого. Всё у неё было на месте, и сахарная мордашка, и сногсшибательная фигура, - эдакая сибирская Афродита. Моя возлюбленная, была наделена всеми качествами, которые так привлекают нас к женщине. Нежная, упругая кожа, миндальный разрез очаровательных глаз, волосы цвета осенних листьев, полные, очерченные всегда влажные губы – всё это говорило о страстной натуре.  Одно в ней удивляло, но и не отталкивало: уж больно громко кричала она   во время интимной близости... Во время любовного контакта она стонала как раненая тигрица, как дщерь первобытного Иезекииля, потерявшая   невинность. Словно сотня Шараповых на теннисном корте сцепились в смертельной схватке. Казалось, все радости, все неисчерпаемые наслаждения – всё, чем эта женщина могла прославлять небеса, слилось воедино в душераздирающем крике. Эти крики, как я не старался, невозможно было ни остановить, ни приглушить. Но получаемое удовольствие от этого не становилось меньше. Напротив, чем был выше децибел  крика, тем жгучей в моих жилах становилась кровь, как будто таинственный маг подсыпал в неё перца. Естественно, чтобы не вызывать у окружающих подозрение, нам приходилось заниматься любовью в укромных и очень  уединенных местах. Но какое бы место для любовных утех мы не избирали, постоянно в свой адрес получали нарекания, мол, ходят тут всякие людоеды – истязатели, пожирающие живых женщин. Разумеется, в такой враждебной обстановке моя возлюбленная  не могла в полной мере раскрыть свои сексуальные способности,  до вожделённых вершин которых, в городских условиях было не дотянуться. И мы решили выехать за город, в сторону Семипалатинского полигона. В степь широкую и безлюдную.
  Местонахождение Семипалатинского полигона, площадь которого равна Европейскому государству, вы не найдёте ни на одной карте мира. Местность эта  засекречена и доступ к ней ограничен. Но местные жители чихали на все ограничения и ездили куда хотели. Сельские жители, а тем более пастухи со стадами тучных животных, подбирались к самой колючей проволоке, огораживающей столбиками запретную зону.  Степи на юге славного Алтая не такие ровные и гладкие, какими они кажутся с высоты пролетающего «кукурузника» или спутника-шпиона. То там, то сям пролегают берёзовые лесополосы, возвышаются рощи, где обязательно прячется пара любопытных глаз. Нам пришлось проехать добрых полсотни вёрст, прежде чем нашлось подходящее местечко. Правда, в дали далёкой, у самого горизонта  виднелось пасущееся стадо лошадей, охраняемое конным пастухом. Но это было так далеко и нереально, что казалось, лошади пасутся на другой планете.
…Скатерть самобранка послужила нам обеденным столом и брачным ложе. Нависшее синее небо хранило священное молчание. Никто и ничто не мешало. И только спутник шпион из далёкого космоса следил за нами и за территорией Советского Союза.
    Почуяв воздух свободы, моя возлюбленная окончательно раскрепостилась; отбросила последнее чувство меры и погрузилась в звериную похоть; глаза её светились экстазом, ноздри расширились,  губы требовали поцелуев.  … Мы провалились в доисторический материализм, где напрочь отсутствовала душа и совесть. Казалось, ещё немного и от наших тел пойдёт дым и огонь. Мое сердце выскакивало из груди, стучало как дизельная установка, пошедшая в разнос, но я его не слышал,- всё  потонуло в душераздирающем женском крике. Страстные вопли моей возлюбленной, представляли резкий контраст с невозмутимым пением жаворонка, которому в небесной высоте не было заботы о том, что творится на грешной земле. Сколько времени продолжалась сексуальная оргия, определить было невозможно, да я и не пытался, потому, как полностью пропало ощущение времени и реальности. Только, невесть откуда, появившийся подземный гул, напомнил мне, что всё это происходит на планете Земля, а не в затерянных глубинах Космоса.  Оторвав взор от любимой женщины, я огляделся по сторонам. От ужаса волосы у меня  зашевелились!..
   В облаке серой  пыли, застилающим горизонт, в нашу сторону,  во главе с разъярённым пастухом, неслась вражеская  конница.  Размышлять было некогда. Я сгрёб скатерть-самобранку, забросил  в салон и мы, в чём мать родила, вдарили по газам. «Семёрка», с её мощным двигателем, не сразу набрала нужные обороты. Всадник с дикими, выпученными глазами, поравнявшись с автомобилем, успел пару раз стегануть кнутом по капоту и крыше, но тягаться с современной техникой ему было бесполезно. Через мгновение мы оставили скачущую лавину далеко позади. Оторвавшись на значительное расстояние, мы   поняли,  какой опасности нам пришлось избежать,- быть растоптанными лошадями!... Что  заставило пастуха  или погонщика лошадей, совершить убийственный налет на мирно отдыхающих соотечественников, объяснить было невозможно. Но переведя  дух, я почувствовал боль в правой руке, оказывается, что не всё прошло так ловко и гладко. В бешеной суматохе я поранил руку. Как это произошло, вспомнить  уже было невозможно...
   Вернувшись в город, я  первым делом отвёз  возлюбленную по месту её жительства и по телефону узнал, что мне нужно срочно выехать в Барнаул. Отложить поездку не было никакой возможности. Больная правая рука  сильно опухла, но всё же, позволяла крутить баранку.
   По прибытии в столицу Алтайского края, я чаще всего останавливался в особнячке двоюродного брата, который только глянул на меня и сразу определил, что у меня не ушиб, как я полагал, а  перелом. «Молодость возьмёт своё, - уверял я его, - заживёт как на собаке!..» Но он и слушать не захотел, тут же, отправил меня в Травмпункт.  Рентгеновский аппарат обмануть невозможно, и через полчаса мою правую руку загипсовали так, что управлять автомобилем стало очень проблематично. Душа моя  рвалась в родные места, где по мне, наверняка тосковала лучшая в мире женщина, от страстного крика которой содрогаются небеса и приходят в бешенство кони!.. Командировка в Барнаул затянулась.
   Прогостив две недели у родственника, я не выдержал, расслабил гипсовую повязку и ранним утром выехал на свою родину. Вернувшись в родной город, я бросился  к своей возлюбленной, но она как сквозь землю провалилась. Я не нашел её ни дома, ни по месту работы. Напрасно я рыскал по городу, в поисках дамы моего сердца, ничего вразумительного о дальнейшей  её судьбе так и не узнал. Сердце моё разрывалось на части, второй такой женщины просто не существовало на свете и заменить её не кем. Тоска по любимой отравляла душу. Соседи говорили, что она попала в какую-то секту и те увели её с собой. Куда увели? Зачем увели, и надолго? Спросить было не у кого. Розыски ничего не дали.
  Прошло несколько лет. Продолжая трудится в родном городе, я женился на хорошенькой женщине и растил сына и дочь. Однажды ко мне на работу зашла женщина средних лет и передала записку.  В короткой записке, красивым подчерком, неизвестная дама приглашала в гости и подписалась: «подруга юности». Ни фамилии, ни имени она не сообщила, но под сердцем у меня ёкнуло, и сверкнул огонек смутной надежды. Женщина, которая принесла записку, на словах добавила, что её прислала хозяйка, у которой она несколько лет работает прислугой.  И, что престарелый муж у хозяйки недавно умер, и она теперь с ума сходит, тоскует по своему «морскому котику», портреты которого, пачками развешаны по всему дому! И, как  выяснилось из дальнейшего разговора, «морским котиком», оказался именно я, так как на развешанных по дому фотографиях  был изображен мой портрет - моряка в тельняшке и галстуке. Первое моё желание было узнать, как зовут  хозяйку,  и из какого источника она могла насобирать мои портреты? Ведь я не депутат! Та, пожав плечами, назвала имя и отчество этой женщины и спросила: что для неё передать?
   Что я мог на словах передать женщине, имя которой, кроме смутной догадки ничего мне не говорило, а отчества  я не знал! Её умершего мужа  знали многие, - известная в городе личность. Но я никогда не интересовался членами его семьи. Заметила или нет перемены на моём лице присланная домработница, не знаю, но эта записка меня страшно заинтриговала. Татьяна, - так звали мою возлюбленную, с которой мы навещали Семипалатинский полигон. Такое же  имя носила «неунывающая вдова». «Совпадение», - подумал я. Но мысли, невольно  перенесли меня в степь широкую и глухую:   «..Где растёт седой ковыль, стоят столбы, охраняя пыль!..»
   Желание продолжать работу у меня пропало. Разыскав в справочнике номер офисного  телефона, которым руководил умерший, я спросил у секретаря имя вдовы покойного.
 -  Татьяна Филипповна, - ответила трубка, - а, что ей передать?
- Ничего! Я найду её сам.
  Три дня я ходил как помешанный. Работа не клеилась, дома все меня раздражали. И все же, я решил позвонить Татьяне.
  Трубку взяли после второго сигнала вызова:
- Я слушаю,- ответил до боли знакомый женский голос.
  Вначале я опешил и заговорил, коверкая предложения:
- Татьяна, вот это я, Толик, ты меня искала?
В ответ, послышался вздох и, после небольшой паузы восторженный голос:
- Это ты! – воскликнула она, и всхлипнула.-  Я думала, что ты никогда не позвонишь. Ты где пропадал все эти годы?
  - Нигде не пропадал! Я никуда из города не выезжал. Это ты бесследно исчезла!.. Где тебя я только не искал. Как поживаешь?
  - Мужа своего старенького похоронила. Ты знаешь его,  он возглавляет в городе известную фирму. Сегодня сорок дней, приходи.
  Отправляться на поминки законного мужа мне было не резон и, я пообещал, что заскочу на днях.
    «Такие женщины  встречаются редко,- подумал я. - Разве, что во Владивостоке, - та теряла сознание!..» Охваченный ностальгическими воспоминаниями, я  не заметил, как во мне разыгрались нешуточные страсти. И всё же я решил выждать для приличия пару деньков и затем напомнить о своём существовании.  Дух умершего мужа ещё не выветрился из её дома.
   Два дня показались вечностью. На третий день после работы я позвонил и договорился о встречи.   
    Погода стояла отвратительная. Поздняя осень с многочисленными оттепелями превратила дороги города в ледяные катки. Выпавший снег таял и замерзал, и тут держи ухо востро. Водитель я опытный, со стажем и, как стемнело, отправился к Татьяне на своем новеньком автомобиле. Подъезжая к набережной, где у самого обрыва, у подвесного моста был опасный поворот, я размечтался и превысил скорость. Дорога была грунтовая, без ограничительных бордюр и огораживающих столбиков. От дорожного  поворота, до берега реки,  не более пяти метров. Нажав на тормозную педаль,  я обнаружил, что автомобиль как ехал по ледяной дороге, так и едет; и не собирается останавливаться! В ужасе я забормотал какие-то молитвы: «Боже милостивый, сейчас утоплю в реке новенький внедорожник!..»
   Дальше было как во сне!.. Сильный удар, словно о железобетонную стену! Голова моя дёрнулась! Левым виском я саданулся о стойку. «Ну, - думаю, -  разбил в дребезги только что купленный автомобиль!..  Во что же я врезался?!.. Ничего в лучах фар не видно!..»
    Сколько я находился в этой дикой прострации, не помню, но из автомобиля   выходить не стал. Мне было ясно, что левая сторона внедорожника изуродована, искорёжена и тут не до любовных утех.
  «Маньяк сексуальный!.. Идиот, - ругал я себя, готовый рвать на голове  волосы. - Далась тебе эта Татьяна!.. Не будь её, машина осталась бы целая!..»
    Погоревав какое-то время, я огляделся по сторонам. На дороге и на обочине невидно было  предмета, на который наскочил автомобиль. «Нету, ну и черт с ним!»  Я решил отправиться в гараж, успокоится, и с горя врезать стакан водки.
   Подогнав машину к гаражу, я долго не решался выбраться из автомобиля. Разглядывать изуродованный внедорожник, было выше моих сил. Но каково было моё удивление, когда насмелившись, я выбрался наружу, чтобы  открыть  гаражные ворота! Водительская дверь открылась легко, её не заклинило! А когда я включил иллюминацию внутри помещения, то чуть не завизжал от радости!  Вмятин и царапин на корпусе не было видно!..
    «Наверное, я саданулся днищем  и изуродовал подвеску», - решил я и полез в смотровую яму.   
    Днище автомобиля находилось в идеальном состоянии. «Тогда по какой части пришёлся удар?  Нет никаких следов. Мистика!..»
    Мистика или не мистика, но выпив на радостях без закуски бутылку водки, я счастливый зашагал домой.
    Проснувшись утром, я в первую минуту решил, что всё это приснилось. «Как же, приснилось, ежели на голове у меня шишак и ссадина от удара об стойку! Нет, не приснилось, это событие произошло  наяву!..»
   Преодолев похмельный синдром, к обеду я вновь почувствовал в себе ненасытного Дон Жуана. Но звонить Татьяне  не стал, тогда к чёрту полетят    все дела семейные  и работа. И всё же я не находил себе места. Размышления о странной аварии ушли на второй план. Эта женщина притягивала к себе, как магнитом. «Татьяна Филипповна! Таня! Ты, что со мной делаешь? Так можно голову потерять», - такие мысли бродили  в моей голове, с причинами которых я и не думал бороться. Но в глубине души, шевелилась какая-то смутная догадка, и что-то подсказывало, что несостоявшееся  вчерашняя встреча не принёсла бы  мне ничего хорошего. Суеверием я не страдал, в приметы не верил и решил поближе к вечеру возобновить попытку встретиться с Татьяной.
   Отлёживаясь дома, слоняясь из угла в угол, я переключил телевизор, на местный канал, где симпатичная дикторша сообщила  в новостях, что в усадьбе дома председателя общества «Семипалатинский полигон»  вчера вечером был совершён поджог. Злоумышленников разыскивают. Тут же в бегущей строке, с просьбой оказать  помощь, проплыл знакомый адрес и номер телефона пострадавших.  Адрес и телефон были те же самые, куда  вчера вечером я так безуспешно стремился!..
   «Невероятно! - подумал я. – Поджег усадьбы председателя общества «Семипалатинский полигон»!  Но, кто этот председатель общества: покойный Татьянин муж или кто-то другой? И чем  они могли кому-то мешать?»
   Я знал, что в нашем городе существует «Общество пострадавших от ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне», но чем это общество занимается, не имел представления.
  «Наверное, транжирят бюджетные денежки?»- подумал я, набирая номер погорельцев. - Алло,- спросил я бодрым голосом,-  пригласите, пожалуйста, Татьяну Филипповну?
  На том конце провода мужской голос спросил:
  - Вы, кто такой будете, гражданин? Как, ваше имя?
  Слова этого человека мне не понравились. «Ментяра необтёсанный»,- определил я и решил представиться, как общественный деятель:
  - С вами разговаривает редактор городского литературного журнала, - ответил я спокойным голосом и назвал своё имя.
  Тип на том конце провода сказал, что он и слыхом не слыхивал о существовании в нашем городе такого литературного журнала. И, что Татьяна Филипповна  сейчас занята, позвоните попозже.
  - Одну минуточку, не кладите трубку, - взмолился я.- Мне не приходилось сталкиваться с представителями «Семипалатинского полигона» и даже фамилия председателя мне не известна!.. Вы, не подскажите его  имя?
  «Мент» недовольно хмыкнул:
  - Гм, гм! Какой же  вы редактор журнала?.. «Его имя», Татьяна Филипповна!..
  Странное чувство овладело мной. Оказывается, я не вполне владею ситуацией,  обитаю в  "розовых мирах". Моя бывшая возлюбленная, «неунывающая вдова» возглавляет в родном городе известнейший  и нашумевший «полигон»! Она, вероятно, своими портретами промазолила страницы местных газет, а я, и ведать не ведаю, и знать ничего не знаю!..
  «Или я тупой, или мир перевернулся. Третьего не дано»,- решил я и позвонил другу, редактору городской газеты.
  На мой вопрос, что за поджог, был в усадьбе председателя «Семипалатинского полигона»  и чем  вообще занимаются эти красивые бабёнки, редактор рассмеялся в трубку и сказал, что эти «красивые» в кавычках бабёнки, кроме выколачивания средств для собственных нужд, ничем особо не занимаются.
    «Поджога не было, - доверительно сообщил друг.- Это чистейшей воды  пиар-ход перед выборами в городской совет! А председатель полигона, Танюша Филипповна – депутат нынешнего созыва и проститутка  продажная!..»
   Неприятный осадок остался у меня на душе после разговора с редактором газеты. В памяти  всплыли скандальные случаи, связанные с «Семипалатинским полигоном», которые  приносили  читатели в редакцию журнала и которые я не публиковал. И всё-таки, желание взглянуть хоть  одним глазом на «неунывающую вдову» у меня не пропало, и я направился в избирательную комиссию.
  С председателем избиркома Раисой Александровной у меня были приятельские отношения. Она встретила меня как родного и заулыбалась.
  - Каким  литературным ветром, вас сюда занесло? – указывая рукой на стул, спросила она.
  - Хочу зарегистрироваться кандидатом в депутаты от «Семипалатинского полигона», - не моргнув глазом, соврал я.
  Круглые глаза Раисы Александровны стали ещё круглее.
  - Что, надоела спокойная жизнь? Или «денег – куры не клюют?»  Да будет вам известно, что «полигонщики» всегда представлены в одном лице, - в лице Татьяны Филипповны. Она бессменный депутат горсовета и уже зарегистрирована кандидатом на следующие выборы. Да вот пользы от неё никакой, наобещает избирателям золотые горы и ничего не выполняет!..
  Председатель избиркома перевела удивлённый взор очаровательных глаз с дорогого гостя на портретную галерею, висевшую на стене.
  - Вот, полюбуйтесь, - показала она рукой,- ваша обожаемая председатель «Семипалатинского полигона» зарегистрирована кандидатом в депутаты по  южному избирательному округу.
  Я не поверил своим глазам! Из огромного количества портретов зарегистрированных кандидатов, что висели на стене избиркома, я обратил внимание на отвратительного вида старую мегеру: «Татьяна Филипповна…!»- прочитал я имя под портретом и протёр глаза.- Сколько же ей лет, девяносто?!.. Тысяча?!.. Не эта ли женщина, десять лет назад, свела с ума, а точнее, взбудоражила и взбесила огромный табун лошадей вместе с ненормальным пастухом!.. Боже мой, что с ней стало!?.. От былой красоты ничего не осталось! Мегера, как есть мегера!.. Я вспомнил, что в городском Совете подряжаются двадцать семь депутатских душ. Из них пять или шесть на слуху горожан, Татьяны среди них не было, остальные не рыба не мясо – козлы в огороде!.. Руководил ими   мордатый депутат, к которому ни на какой козе не подъедешь.
  - Ну и как, - спросила Раиса Александровна, - не пропало желание зарегистрироваться кандидатом в депутаты?
  Промычав под нос что-то нечленораздельное,  я с трудом нашел, что сказать:
  - Похоже, пропало, - с глупой улыбкой пробормотал я.- Уж очень быстро народные избранники забывают свои обещания. Из принцев и Золушек, перевоплощаются в скупых  монстров и мегер. Пока воздержусь от борьбы за депутатский мандат. Если Провидение уберегло меня от табуна бешеных лошадей, то от подобных «народных избранников» я уберегусь сам. За партии жуликов и  маргиналов голосовать не стану.
   Взглянув ещё раз на портрет Татьяны Филипповны, я заметил резкую перемену в её облике. Фотографию будто кто подменил!..
   «Мать честная, уж не колдунья ли она, - чуть не вырвалось из моей груди. - Не такая она и страшненькая, как показалось мне с первого взгляда. Надо, во что быта не стало встретиться с ней, и разглядеть всю её  женскую натуру. Портреты могут   беспощадно врать!.. »
   Словно читая мои мысли, Раиса Александровна вслух произнесла:
  - Татьяна Филипповна перед вашим приходом звонила из своего кабинета. Это, что на Бульваре, в «Центре общественных объединений».
   Раздумывать было незачем. Попрощавшись с председателем избирательной комиссии, я стремглав кинулся по обозначенному адресу. Припарковав автомобиль возле входа в присутственное место, я решительно распахнул двери «общественного центра» и попал в длинный, плохо освещённый и заполненный посетителями коридор. В самом конце коридора отыскал нужную дверь и толкнул её.
   В небольшой комнатке за рабочим столом сидела женщина неопределённого возраста. Я узнал её сразу, это была Татьяна. Бросив на меня мимолётный взгляд, она, собрав со стола  ворох бумаг, засунула их пожилой посетительнице в сумку:
  - Хорошо, хорошо! Зайдите завтра, у меня важное дело.
  Выпроводив женщину за порог и, закрыв дверь на щеколду, хозяйка кабинета, сняв очки, стала разглядывать меня близорукими глазками.
  - А ты не изменился, - тихо произнесла Татьяна и вздохнула, - нисколечко не изменился! Как видишь, я постарела.
   Я обнял её и поцеловал в щёку.
  - Кто тебе сказал, что ты не постарела,  - солгал я в знак утешения. – Ты не постарела. Ты стала зрелой женщиной - женщиной в самом расцвете сил!.. Такая же красивая, как и десять лет назад!.. А помнишь, Семипалатинский полигон, где мы взбесили целый табун лошадей? Там ещё этот - идиот пастух гнался  за нами? Я тогда руку сломал!.. Ты не постарела. Красота не стареет - красота совершенствуется!
  - Ты всегда был мастер на комплементы, а ведь я старше тебя на много лет. В те далёкие годы  разница наших возрастов была незаметная. Это сейчас, всё вылезло наружу. А тогда!..
   Татьяна прижалась ко мне и вздохнула. Я поцеловал её в губы. «Приятная женщина, - подумал я, - дыхание свежее, губы сладкие, тело упругое!.. А как закатила она глазки!.. Мать честная да я, кажется, сгораю от нетерпения!..»
   Гордыня и распущенность к добру не приводят. Чувство самоуверенности привело меня к тому, что в этот день мне пришлось выдержать такое испытание, о котором я до сих пор не могу вспоминать без содрогания.
…С тех пор как стоит этот мир, вряд ли какая женщина отдавалась с таким истерическим звуковым сопровождением, каким наградила меня моя бывшая возлюбленная. Я не знаю с чем можно сравнить издаваемые ею звуки, разве что с воем волчицы, потерявшей  детёнышей. Единственно человеческое от неё я услышал: «Толик, котик мой!..», - далее из её маленького женского ротика произошли звуки ровесники мезозойской эры: «М-м-а!.. Ы-а-г-о!.. У-у-э-а-а..!..», - полились они, словно зов диких предков которые, не обладая ни чистотой, ни чёткостью, разрывали пространство как простыню, и которые я тщетно пытался приглушить  поцелуями.
  …Законы материального мира в помещении «Центра общественных объединений» перестали действовать. Страсть, словно маньяк, вырвавшийся из-за угла, поразила нас обоих. Мы сцепились в объятиях, как борцы равных категорий, нежелающие проигрывать. «М-м-а!.. Ы-а-г-о!.. У-у-э-а-а..!..», - неслось из её чудного ротика!
 … Ноги у меня подкашивались, грудь разрывалась, дыхание остановилось в горле. Наконец, когда сил уже больше не было, я замер и прислушался. Прерывистое дыхание Татьяны привело меня в ужас, казалось, ещё мгновение и она зубами вцепится мне в горло!.. В запертую дверь тарабанили. В тёмном коридоре шумели возмущённые посетители, желающие, во что бы то ни стало ворваться в нашу комнату.
  - Татьяна Филипповна, что с вами? Вам плохо?!..– кричала через дверь комендант «Центра». – Что у вас происходит?
  - Совсем оборзели народные избранники, - вклинился какой-то умник. – Где людей принимают, там и трахаются!..
   Мы замерли и затаили дыхание. К счастью голоса в коридоре стали затихать. Было слышно, как сообразительная комендантша под надуманным, благовидным предлогом выпроваживала посетителей из помещения:
  - Выходите граждане, выходите,- настойчиво повторяла она, - у нас сегодня санитарный день.
  - Тебя подвезти? – приводя себя в порядок, обратился  я к Татьяне Филипповне.
  - Нет. За мной муж заедет.
  - Как?! Он же умер!
  - Это другой,- ответила она, поправляя причёску.
  Я не стал разбираться в сложностях  семейной жизни моей бывшей  возлюбленной. «Свято место, пусто не бывает», - подумал я и направился к выходу.
 - До свидания, - не глядя Татьяне в глаза, пробормотал я в дверях.
 - Приходи ещё,- тихо ответила она.

  Выезжая на центральную улицу, я передними колесами врюхался в глубокую выбоину, да так, что до крови прикусил кончик языка.
  - Чёртовы дороги и чёртовы депутаты! – выругался я в адрес народных избранников.- Трахаются в кабинетах и не знают, что творится в городе! Предвыборных обещаний не исполняют. Налоги плачу, а где нормальные дороги!? Нет, переизбрать их надо всех до единого! Некоторые кандидаты на прошлых выборах подкупили избирателей, чтобы потом в десятикратном размере с них же и  содрать. Вот, сволочи!.. Переизбрать! Переизбрать депутатов надо, всех до единого!..
  Выплюнув кровавый сгусток в окно, я надавил на педаль газа.
  Зайдя домой, я обнаружил в квартире жену и тёщу. Сидя на кухне, со скорбными лицами, они поджидали меня. «Неужели им всё известно,.. сарафанное радио!..», - подумал я и приготовился к худшему.