Сашке...

Помню, как увидела тебя впервые. Ты заехал на своей любимой машине во двор дома. Вышел и оглянулся по сторонам. В тот день на Даче было много народа, справляли чье-то день рождение. На тебе был легкий белый костюм, на загорелом теле он особенно хорошо смотрелся. Помню, что тогда, изучая твое лицо, такое сухое и со шрамами, подумала, что ты совсем не добряк. Ты не был статично красив, ты поражал своей мужественностью и таким выражением лица, что было страшно  подойти к тебе и просто познакомится. Так и смотрела на тебя издалека, совсем еще маленькая девочка.

Мы еще виделись в ту ночь. Все вместе мы катались на мотоциклах вдоль побережья, ели суши в ресторанах, разговаривали о женщинах и алкоголе. Ты Ромке тогда сказал: Как же повезло тебе, и, искать никого не надо! Мне чего-то обидно тогда от этих слов стало…
Потом мы приехали к тебе в мастерскую. Ты как всегда сидел в своем кабинете, на черном кресле, слегка покачиваясь. У тебя была привычка слегка пощелкивать языком. Как будто чешется горло. Ты постоянно смахивал пылинки со своего стола, любил чистоту…

Потом я познакомилась с твоей семьей. У тебя было три дочки. Младшей всего еще 4 года. У нее необычное имя, как и у старших девочек. Ты очень любил свою семью, своих женщин, детей. Но на жену всегда кричал. Такой уж ты… И жаловался, что она совсем не правильно себя ведет, звоня по средам, когда мы у тебя пиво пьем.

Как то позвонила Машка, и, услышав мою истерику, срочно примчалась. Забрала меня с собой к тебе. Мы по дороге купили коньяк и устроили маленькую вечеринку. Мы с тобой тогда много выпили. Стояли около стола, держали друг друга за голову и разговаривали. А потом и вовсе плакали.

Я помню, как ты держал меня за руки и кричал, чтобы я успокоилась. Ты был рядом, когда Ромку увозили в операционную, а я не могла оставаться за дверью. Сидел рядом со мной и пытался так по-мужски успокоить. А я же девочка…

Ты тогда каждый день увозил меня домой. Я после больницы садилась на автобус и приезжала в гараж. Мы сидели еще немного с тобой, играли во что нибудь, говорили о мотоциклах, женщинах и пиве. Все как всегда. Кто-то приезжал, наливал себе чаю, рассказывал свою историю и исчезал. Но ты был всегда рядом.

На новый год я была одна. Ты позвонил мне и забрал к себе. Мы много пили. Я помню,  как мы танцевали с тобой, ты так тепло прижимался и улыбался мне. А мне было неловко. Ведь я все равно оставалась тогда одна.

Мы однажды были за городом, на каком то празднике. Я играла с твоими детьми, разговаривала с младшей, которая основательно на тебя обижалась. Ты подошел тогда ко мне, как всегда улыбнулся очень по родному, и спросил как они. Я увидела, что на лице твоем какая то боль. Выяснилось, что ты подрался на днях и теперь у тебя болит позвоночник и ребро. Ты собирался к врачу.

Мне вспоминается день, когда ты лежишь в палате, тебе не легко говорить, но ты бодр и настроен на победу. Я тогда понимала, что ты заболел и тебе нужна поддержка. Я приезжала к тебе часто, слушала тебя и рассказывала новости. Однажды, после твоей операции, я приехала и обнаружила тебя в другой палате. Там было очень солнечно и на стуле, подле твоей кровати, сидел Андрюха. Ты очень обрадовался, когда я приехала. Обнял меня и начал рассказывать, как тебя перекармливают жены. Ты выглядел тогда очень счастливым и совсем не больным.

Мы на море. Звонит Машка и говорит, что вы скоро приедете. Я очень жду тебя, ведь несколько недель ты не позволял приходить к тебе. Когда я спустилась с каюты вниз, то увидела Машку, а рядом незнакомого мне человека. Это был ты. Ты сидел на лавочке, твоя голова наголо выбрита, лицо очень худое, а глаза полны печали. Я подбежала к тебе и крепко обняла, сделав немного больно. Я целовала тебя в твою лысую макушку, а ты отмахивался и говорил, что сейчас совсем плохо выглядишь. Тогда я бегом поднялась в каюту и зарылась лицом в подушке. Я плакала. Мне было невыносимо больно, увидеть тебя таким. Смотря на море, я видела перед глазами тебя. Сердце разрывалось на куски.

Тебя выписали. Я приехала в мастерскую и увидела тебя. Ты кричал на кого то, и сильно кашлял. Ты почти не улыбался и лишь слегка дотронулся меня. Я спросила у ребят, как ты. А они опускали глаза. Мне становилось страшно тогда.

Я опять приезжаю к тебе в больницу. Ты лежишь почти неподвижно. Каждое слово приносит тебе много боли и дискомфорта. Но ты не хочешь выглядеть слабым и очень хорошо держишься. Я стараюсь много говорить сама, чтобы тебе не пришлось причинять себе сильную боль.  Когда ты что-то рассказываешь, я ловлю себя на мысли, что многого не понимаю, но мне стыдно сказать об этом. Ведь тогда ты почувствуешь, как все изменилось.

Ты постоянно говоришь мне, что справишься. Ты ни разу не подал признака слабости. Держа меня за руку, ты пытался улыбаться. Твое лицо очень похудело, скулы стали совсем открытыми, а глаза чуть навыкат. Но ты смотрел на меня, и я понимала, как же сильно люблю тебя. Я понимала, как дорог ты мне.

Мне позвонила Машка в 11 вечера. Попросила съездить с ней к тебе в больницу. Мы зашли в палату. Было совсем темно. Ты лежал под простыней, совсем не заметный. Ты очень похудел, ты сох… Под правой рукой виднелась уже очень большая шишка. Глаза вот уже неделю твои были закрыты. Мне все было понятно, но каждый день, думая о тебе, я верила в то, что ты скоро встанешь на ноги. Потому что ты боец. Мы тогда сидели подле тебя и разговаривали. Рассказывали тебе, как сильно ждем тебя, как ты нам нужен. Мы держали тебя за руку, и, были уверены, что ты нас слышишь. На одно мгновение твои глаза открылись. Они посмотрели на меня очень внимательно, и вновь закрылись. Они стали совсем мутные, и в них трудно было прочитать что- то. Мы тогда с Машкой заплакали еще сильнее, но от радости, от того, что надежда в наших сердцах забилась сильнее.

Я смотрю на тебя и слезы не могут остановиться. Ты сейчас совсем другой. Твое лицо настолько худое, что кожа свисает с костей в некоторых местах. Ты лежишь, скрестив на груди руки. Мне очень страшно. Я хочу подойти и взять тебя за руку, потормошить, чтобы ты проснулся.

Вчера ночью, мы с Ромкой печатали твои фотографии на клейкой бумаге. Машина работала всю ночь, я смотрела на сотни твоих фотографий и ничего не понимала. Я тогда вообще ничего не понимала.

Я несу твой портрет. Там вдалеке собралось много народу. Сегодня перекрывали даже дороги на центральных улицах. Я несу его, и, мне немного радостно, что несу его именно я. Смотря на людей вокруг, мне становится невыносимо тяжело. Я прижимаюсь лицом к груди Ромки и плачу навзрыд. Я не верю.

Смотря на твое фото, я вспоминаю всю нашу маленькую с тобой жизнь. А иногда вечерами ты приходишь ко мне, и мы танцуем. А как то во сне ты прислал мне смс, что там, у тебя все хорошо. Я просыпаюсь вся в слезах. Иногда я ничего не вижу перед глазами и еду к тебе в гараж. Подъезжая к воротам, я смотрю на ту дверь, в которую заходила тысячи раз и видела тебя. Смотрю, и не могу поверить, что зайдя сейчас, я не смогу обнять тебя. Я не верю, что мы не будем больше слушать Сибирского в баре. Что не будем больше танцевать с тобой под Дождь.

Сейчас, когда прихожу послушать Андрея, всегда сажусь за тот столик, где мы когда то пили с тобой чай и молча разговаривали. Андрюха всегда играет Дождь в последнюю очередь. Я иду танцевать. С тобой. Вся в слезах, я танцую и улыбаюсь. Я знаю, что ты со мной рядом. И даже спустя 4 года, ты помнишь меня и иногда обнимаешь во сне.

Сашка, мой Сашка… Я очень скучаю по тебе. И сейчас, пишу эти строки, а на клавиатуру падают слезы. Спасибо тебе, за то, что был когда то рядом. Спасибо за твою красоту и заботу. Спасибо за твои глаза с глубоким взглядом и теплые руки, которые меня обнимали. Я верю, что еще увижусь с тобой. Верю, что однажды приду к тебе в мастерскую, и там будешь сидеть ты и улыбаться мне. Ты встанешь мне навстречу и расправишь руки, чтобы обнять. И я утону тогда в тебе.