14 Привидения без понтов

                Призраки крепости.
                С понтами или без – какая разница?

  Мне трудно было определить, чем он по жизни занимался.  В заблуждение вводила матросская тельняшка, выглядывавшая из-под больничного халата. Он сторонился компаний, не сидел с «кончеными» доминошниками перед главным корпусом, не «пялился» в телевизор. Он облюбовал скамейку в стороне, с сигаретой в мундштуке, пыхтел без меры …
  В то утро я смылся из палаты – на то были свои причины. Ушел вдыхать «зеленый» воздух, нервишки успокоить…
  Смотрю – сидит. На дальней лавке больничного парка сидел мужик, скрестив, и руки, ноги. Чрезмерная смуглость кожи выдавали в нем человека, проводившего на свежем воздухе большую часть времени. Мозолистые руки со сбитыми костяшками пальцев – свидетельство тяжелого физического труда. Но на фоне его походки, явно военной манере держаться, он все равно не ассоциировался, ни со спецназовцем, ни с морпехом.
  Он вдумчиво смотрел на муравьев. Я подошел, но понял – о погоде, банальнейшим случился бы вопрос. И потому спросил:
- А есть ли смысл?
- Есть. Он во всем, – так он ответил.
 Я присел. Он долго рассуждал о муравьях, о жизни, о природе. Но я прервал его… сказав:
- Мне кажется – судьба вас лихо потрепала.
Он замолчал, осекшись. Сильно затянулся и огорошил вдруг меня вопросом:
- А расскажи, ТЫ, обо МНЕ …
Я выдал все, что отложилось в память. И он был дико удивлен:
- Да ты, я и вижу – аналитик?
- Нет, просто я за жизнью наблюдаю.
- Тогда хорош 3,14здеть стихами…   Давай по теме и в конкретной прозе …
Но словеса ложились в рифму сами. Я извинился, объяснил, продолжил. И разговор пошел другой стезёю.

  Я угадал – он был военным, но не моряком (тельняшки вид не обманул). И в жизни гадости хлебнул. Из армии турнули, а дальше допекли – семья и бабы. Пока был на заработках, жена, сменив квартиру, правдами и неправдами (особо), его на площади не прописала. Приехал, а детки обокрали, и стал бомжом. Четыре года жизни с магнитом в кармане. Зачем магнит? При поиске металлолома определять цветной металл. Картон, бутылки и контейнера на помойках.  А позже, повезло мужику. Раз, нанявшись перекопать огород  одинокой женщине, при ней остался. Стал по хозяйству помогать. Теперь вот проще – приняла и прописала. Теперь она о нем заботится, носит еду, молоко и каждый день чистую тельняшку. Вот они откуда – «рябчики». Покойный супруг ее служил в Крепости - объекте, весьма секретном в застойные времена.

 Сколько слухов, легенд и домыслов ходило вокруг огромной холмистой местности на берегу залива. Поговаривали, что там, в глубоких, многоярусных хранилищах хранятся боеприпасы, еще с  Первой Мировой. Что в разные времена располагались на ее территории различные воинские части – морская, летная, артиллерийская, саперная, склады вещевые, склады с боезапасом, но особо у всех на слуху было страшное слово – ДИСБАТ. Говорили, что дисциплинарный батальон был самым строгим на территории Украины, что якобы осужденные работали со старыми боеприпасами, от которых погибали при взрывах. А взрывы те в городе слышны не были – глубоко.

 Но, то все слухи. А так, по жизни, мне дважды с Крепостью столкнуться довелось. Первый раз в штормовую погоду несло нашу шлюпку с порванным парусом на ихний берег. Оставалось метров пятьдесят, как появились на прибрежных камнях три рослые фигуры с автоматами. Они все (люди и автоматы), молча, смотрели на нас - стволы и глаза. Успели парус увязать за шкотовый угол и крутым галсом прошли мимо, в считанных метрах от военных. Один из них нам в след пальчиком погрозил.

  Второй раз, ночью, зимой, на остановке стоял замерзший – автобуса не было уж с полчаса. Продрог-г я тогда сильно. Зубы морзянку выбивают. А тут мужик подошел. Увидел мое заиндевевшее состояние и достал из сумки бутылку армейского спирта. Я таких этикеток никогда не видел. Сбили мы сургуч с пробки и крякнули без закуски по паре глотков. Я и спирта такого никогда не пробовал. Внутри не обожгло, а теплом обдало. Спросил: «Откуда такой «сугрев»?» В ответ: «Из Крепости. Работаю я там». Так до прихода автобуса мы вдвоем полбутылки и оприходовали. Вставило, но не очень. Может за годы хранения градус поистощился?

  Мой новый знакомый бывал в Крепости уже после того, как ее оставили военные, там металла много было. Он рассказал мне, что шаря по галереям и казематам в поисках цветмета, бывало слышал звуки всякие подозрительные. То стоны, то разговоры, то лай собак. Однажды он нашел длиннющий кабель. Меди в нем было много, а очистить его от изоляции к вечеру он не успевал. Ну, ночевать бомжу под открытым небом, да еще и летом – не привыкать. Забрался он в заброшенное строение и примостился на ночлег на сорванной с петель двери. Проснулся среди ночи от звуков непонятных. Нащупал свою лопатку саперную, стал вслушиваться. Плачет кто-то, всхлипывает. Он тихонечко, не поднимая шума, по миллиметру продвигаясь, выглянул наружу. В свете яркой луны увидел две фигуры перед разрушенным строением. Вокруг все поросшее кустарником густым, а на полянке двое – один стоит, склонив голову. Его в профиль хорошо видно было, а второй – перед ним на коленях, уткнулся лицом в землю и рыдает. Расстояния до них было, метров десять – пятнадцать. Мой собеседник смотрел, молча, не отрываясь. Но вдруг, стоявший, повернул голову, и посмотрел в его сторону.  Бывший офицер, отслуживший тридцать восемь лет, по разным округам и гарнизонам, видавший на своем веку всякого, вдруг от оторопи покрылся холодной испариной. Волосы зашевелились. Он видел фигуру, видел лицо, различал детали одежды, но глаз не видел. Пустые отверстия вместо глаз. Дрожащими руками, сжимая лопатку и слушая биение собственного сердца, он не мог оторвать взгляда от тех двоих. Тот, который преклонялся, встал. Повернул лицо. И у него глаз не было. С минуту они стояли, молча, затем развернулись и тихо, не издав ни единого звука, в полный рост исчезли в зарослях кустарника. Рассказчик, вновь закурил и продолжил. До рассвета он уже не заснул – так и лежал в проеме двери и смотрел по сторонам. С первыми лучами солнца обошел поляну. В кустах, в том месте, где исчезли двое, два ряда густо натянутой колючей проволоки. Состояние нормальное – без отверстий, человеку не пролезть. Подошел к тому месту, где уткнувшись лицом в траву, рыдал второй. Сам, не понимая своего порыва, стал копать. На глубине в полтора штыка лопаты, скрежет об металл заставил содрогнуться. Оглянулся и дальше стал разгребать каменистый грунт руками. Это был, так называемый «цинк» - запаянная металлическая коробка для хранения патронов. Только не современная (прямоугольная), а старого образца – квадратная. Было это еще в бурных 90-х. Патроны мой собеседник тогда продал, а в Крепость – хоть и ходил, но уже не в одиночку, и не видел он больше, ни тех двоих, ни чего другого подозрительного.

  Гуляя по парку, я мысленно перебирал кандидатуры тех, с кем можно было бы отправиться в Крепость. Давно меня манило «белое пятно» на карте города. Даже заглянув в Google Earth, не нашел нормальной, качественной картинки. Что ж, до вылазки.  Походим, поглядим….

  В Крепости был и не раз. Только днем. Ничего необычного не встретилось. Только раз нарвались на бригаду саперов и в сопровождении двух милиционеров были «отконвоированы» за пределы  территории разминирования.