Длинный

ДЛИННЫЙ




Валерка был некрасив. Более того: он был длинный. Не столько высокий, сколько худой: с вытянутым, как баклажан, лицом, узкими плечами, хилой грудью. Короче говоря – длинный. Все так и звали его – Длинный. Просто Длинный и всё. Валерка не обижался, уже давно привык и не обращал на кличку внимания.
«Не всем же быть писаными красавцами,- успокаивал парень сам себя,- Не всем же пленять слабый пол. С меня и моей Надьки хватит.»
Такие рассуждения помогали Валерке жить без особых страданий по поводу внешности.
Надьку Валерка любил. Когда женился. Потом привык к ней. Её постоянное присутствие являлось необходимостью. Как и появление на свет одного за другим двух маленьких «длинных» - абсолютных папиных копий. Ради семьи Валерка был готов на всё, даже на совершенно скромную, бесцветную, обнообразную жизнь серого заводского трудяги. Впрочем, этого Валерка тоже не замечал. Жил себе, да и жил. По пятницам ходил с другом Сашкой в баню, по субботам откисал после бани на пиве, по воскресеньям посещал тёщу, нервно сжавшись и повторяя про себя добрую молитву, чтобы не грубить.
И вдруг, ни с того ни с сего в Длинного вселился бес. Надька стала раздражать, дети –утомлять, экономия каждой копейки – угнетать. Вопрос о визитах к тёще просто отпал в виду полного непримирения.
Вот уже две недели как поменялся Валерка. Всё, что раньше было привычным, теперь отвращало. Идя домой после смены парень с замиранием опускал руку во внутренний карман куртки, доставал оттуда ключик, и тут же с Длинным начинало твориться непонятное. Ключик казался золотым, дверь, которую он открывал, дверью замка,сам он, Валерка, был принцем, а в замке ждала его принцесса. Этакая совершенная прелесть!
Грезя на ходу, Валерка то и дело входил не в то метро или садился не на тот троллейбус, но всё это было для него неважно. Он мечтал! Это являлось главным за последние много лет существования парня.
Конечно же на самом деле никакого принца, замка, а уж тем более принцессы, не было. А золотой ключик был самым простым ключом от коммуналки. И оставил его Валерке на хранение всё тот же верный друг Сашка. В Сашкиной коммуналке проживали, в отсутствие хозяина, все, кто желал. Отвергнутые жёнами на выходные друзья, приехавшие на семинары друзья друзей, залетевшие в столицу проездом перекатные провинциальные подруги друзей друзей и даже дальние родственники последних, приехавшие в столицу  на пару дней за редким товаром. Смелости отказать просившим у Сашки не хватало, поэтому он давал ключ, а по-возвращении разгребал во всех углах оставленные «квартирантами» продукты ночных пирушек и использованные предметы для любовных утех, разнообразие которых не только удивляло Сашку, но и, в каком-то роде, просвещало. Но всё-таки подобное потребительское отношение было обидным. Но на этот раз Сашке надоело. Он, может, и сам мечтал жениться. И, вернувшись домой из коммандировки, прийти  в свою уютную комнатушку к нежной избраннице, а не в хлев. Поэтому Сашка оставил ключ Валерке. На всякий случай: вдруг трубу прорвёт или ещё что такое. С Валеркой риска не было никакого; это уж Сашка знал точно. Оттого уехал на три недели с лёгким сердцем.
Вот с этой поры и началась Валеркина хандра. Было всё: свободная квартира, ключ от неё, большая кровать в ней и масса решимости! Не хватало одного – принцессы. Длинный долго маялся и остановил наконец свой выбор на Галке - смазливой сотруднице с которой, по словам Сашки, не спят только те, кому лень. Валерке было не лень. А Галке просто нечего делать. Вот почему, на исходе третьей недели тяжёлых раздумий,  Длинный пригласил Галку провести вечер в пятницу вместе.
Молодая пара встретилась после работы в условленном месте и пошла в ресторан.
Плюнув на свои сто тридцать месячных «рэ» и сплошную экономию, Валерка на этот раз не скупился ни на что. Даже купил по ресторанной цене пачку сигарет «БАМ». Валерке было всё-равно, что они едят и как на них смотрят; главное - его принцесса была с ним, и он был от этого счастлив. Затерянные души говорили в тот вечер о жестокости мира и необходимости быть хоть раз в этой жизни понятым. Галка во всём абсолютно соглашалась с Валеркой, отчего казалась ему самой лучшей и красивой женщиной в мире. Длинный и сказать девушке об этом дерзнул. Расчувствовавшаяся от столь шедрой душевности Галка обрекла Валерку в титул мученника и сполна одарила его в этот вечер на Сашкиной квартире всем, что имела. А затем, совершенно пьяного запихала в такси и отправила к жене и детям.
Наутро, проснувшись, Валерка смутно вспоминал всё, что было накануне. Голые ступни сорок шестого размера зябко сжимались на холодном полу; взгляд грустно падал на кучу сброшенного, его же собственного одеяния. Как он всё снимал и когда приехал домой Валерка не помнил. По комнате бегали дети, металась гневно из угла в угол взлохмаченная и зарёванная Надька, пиная валявшиеся по всей двушке клубки и катушки. Надька была хорошей хозяйкой. Она вязала и шила. Неплохо готовила. Любила детей и уважала мужа, пусть даже все и считали, что он у неё «под каблуком». Валерке было совсем сейчас непонятно какой чёрт его попутал намедни, и как он, глава семейства и прилежный муж, мог сделать всё, что он сделал, не подумав о последствиях. Но самое страшное для неопохмелённого мужика было то, что он совершенно не помнил куда дел ключ от квартиры Сашки. Абсолютно...
«Если бы его надыбала в кармане Надька, то она наверняка бы уже не выдержала и учинила допрос. Причём есть вероятность, что при участии тёщи,- догадывался Валерка,- Значит ключ не у жены. А где?- холодел он опять через время,- Где я его потерял?»
Два выходных прошли в сплошной головной маете, опохмеляться было не на что, и в сплошной тревоге за предстоящее объяснение с Сашкой. Валерка, под предлогом проветрить мозги, поменял традиционный визит к ближайщим родственникам жены на поездку в коммуналку к другу. Длинный надеялся, что оставил ключ от вверенной ему квартиры где-то внутри комнаты. Но дверь, к полному недоумению и разочарованию Валерки, была плотно закрыта, что подтвердил Сашкин сосед-алкоголик со стажем.
«Где же я его всё-таки потерял?»- не находил себе места Валерка. Он терзал себя за то, что не мог проверить в каком состоянии оставил комнату после своего пребывания в ней. Если Сашка обнаружит в ней следы прошедшей встречи с Галкой – пиши пропало, засмеёт. Но хуже – репутация девушки будет подорвана; ибо Валерка был уверен, что Сашка всеми правдами-неправдами попытается вытянуть с Валерки имя «принцессы».
« Он такой, это  Сашка! А если я ему не скажу, то он может и Надьке про всё со злости брякнуть. Ему-то что? Не его же семья рушится?»
Длинный искренне страдал. И даже прохладное перемирие в конце воскресенья с женой, страданий мужчины не облегчило.
Прибитыми шагами шёл Валерка в понедельник к ответу. Ему было страшно перед Сашкой и стыдно перед Галкой. Валерка представлял, как она, тонкая душа, мается и корит себя после всего происшедшего, как кается за содеянное и боится огласки. В сознании мужчины всплывала мысль что  он, Валерка, напившись как свинья и не отдавая себе отчёта в действиях, скромпрометировал девушку: толкнул на грех, попросив её после ресторана, поехать на квартиру друга и проверить всё ли там в порядке. Это было последннее, что Валерка ещё помнил, а потом сознание замутилось пьяным дурманом. Вспомнил  теперь Валерка и слова Галки в ресторане о том, как злы люди на язык и как быстро «пришивают» невинным девушкам такую славу, что после этого замуж не выйдешь.
Не желая быть доконца подлецом, Валерка заверил себя, что ни за что, чего бы это ему не стоило, не откроет никому чужой тайны и вообще, останется джентельменом, как в красивом западном фильме.
Пряча глаза, Валерка смущаясь и краснея, пытался врать Сашке про потерю ключа и почти уже было убедил друга в том, что ключом наверняка воспользовался кто-то из коллег по смене, знавших, что Сашка в отъезде и нашедших ключ в заводской раздевалке. Как вдруг, изобретательный на выдумку мужик улышал за своей спиной бодрый рокочащий голос своей ночной нимфы.
- Пить надо меньше, Длинный! На! Держи!- Галка громко хлопнула Валерке на ладонь ключ и удалилась.
В воздухе надолго повисла пауза, сменившаяся следом диким хохотом Сашки, сложившемся в пополам. 
Валерка в конце-концов, был прощён, несмотря на враньё и оставленный в чужой комнате бардак. Друг теперь уважал Длинного.
               
                Май, 1996 г.