Дневник репатрианта глава 2

С ЧЕГО ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ.

Раздался звонок, заставивший меня вздрогнуть. Кто бы это мог быть? Я бросилась к двери, но там никого не оказалось. Звонок продолжал дребезжать, и тут я поняла, что это звонит телефон.
- Алло, Светик, ты?
- Да, почему не берешь трубку? У меня такие новости, сейчас буду.
Мы с сестрой жили рядом, и с пятого этажа моей квартиры был хорошо виден ее подъезд.  Вот она вышла из дома и, держась за стенку, осторожно перешагнула ступеньку. Было холодно. Наступала зима, и снегом припорошило землю. Она шла, слегка покачиваясь, а я с любовью смотрела на нее, и мне так хотелось видеть в ней маму. Но это было в мечтах, так как по складу своего характера мы очень с ней
разные,  и любим друг друга на расстоянии, а в близком общении у нас много причин не соглашаться, спорить.
Стоя возле окна и наблюдая за ней, я гадала о причине ее спешного визита. Вот она скрылась из вида, а значит вошла в подъезд. Поспешив ей на встречу, хотелось угадать с трех раз, что все-таки произошло? Открыв дверь, она начала с порога:
- Ой, сестричка, у меня такие новости! Мы уезжаем в Израиль!
- Что? Какой Израиль?
- Все, все. Давай не спорить. У меня адреса, телефоны. Я уже все решила!
- Светик, лучше помолчи, а то мы опять поссоримся.
После ее рассказа – мне стало не по себе. Неужели она не понимает, что ее отъезд может испортить карьеру младшего брата, которая продвигалась с таким трудом. Он ждал нового назначения, и это могло рухнуть, как карточный домик. Понимая, что наше фамильное упрямство можно победить лишь согласием, а, следовательно, дать время принять решение самостоятельно, без напора со стороны. Я дала ей возможность выговориться, на этой ноте мы и расстались с ней до следующего утра.
И вспомнилась мне одна знакомая, которая однажды дала мне брошюрку об Израиле. Она слезно меня уговаривала ехать на землю моих предков. Рассказывала, что проезд бесплатный, что нас там ждут. А на картинке был нарисован теплоход, а на нем машущие платочками люди. Тогда, мне эта картинка показалась самоубийством. Казалась средством массового уничтожения евреев. В маленьких городах информации не было, по телевизору эту тему обходили стороной, а до компьютеров было, ох как далеко! И вот, несбывшаяся мечта родителей через пять лет  была у порога. Вот и решила я, что за спрос – не бьют в нос. И лишняя информация не будет помехой.
Представители христианской общины проводили лекцию, захотелось послушать, что же это такое Израиль? Дорога не была долгой, всего 18 км, но успела вспомнить, как, будучи еще ребенком, видела счастливые и горящие глаза папы. Он потирал руки и приговаривал: «Анечка, ну как мы их?!» Они слушали голос Америки с наглухо закрытыми окнами. Из старого приемника шел скрежет и шум. Заглушались все каналы, чтобы никто не знал правду о событиях в мире. А ведь тогда шла война Судного Дня.
Войдя в здание и услышав музыку – я замерла и остановилась. Внутри меня что-то защипало и забилось. Из каких-то дверей слышны были голоса на знакомом, и до ужаса родном языке. В душе были тревога и радость. Выросшая на музыке советского патриотизма я не слышала подобных мелодий. Но, услышав, поняла, что эти звуки всегда жили во мне. Прейдя в себя, огляделась. Огромный зал бывшего  «Дома Политического Просвещения» собрал евреев всей области. Да, меняются времена. Кто бы мог подумать, что демократия шагнет так далеко. Массу евреев пустили в такой зал, в который раньше впускали по пропускам. Люди разных возрастов пришли послушать о стране своих предков. О стране, в которой никогда не были и ничего о ней не знали. Я сразу определила тех, кто, как и я были тут впервые. Они сидели, вобрав голову в плечи, и осторожно оглядывались. Впервые увидела столько евреев сразу. Сработал защитный рефлекс и, сделав равнодушное лицо, я ожидала начало лекции. Выступающих было не много, но они с такой любовью говорили об Израиле, с такой любовью говорили о нас, переживших столько гонений и погромов, что не поверить было трудно. Кисельные берега и молочные реки! Страна избранного Богом народа. Мне стало стыдно. Стыдно за то, что ничего не знала и всю жизнь стеснялась этого, выживая в этом злом мире. Мне было интересно смотреть на этих людей и делить их на принадлежность к еврейству. Все они ожидали какого-то чуда и на что-то надеялись. Ну, на что надеется вон та древняя старуха, которая не может поднять голову и протирает полуслепые глаза, постоянно слезящиеся? Наверно мечтает умереть на Земле Обетованной и быть воскрешенной, так как за всю долгую жизнь не прегрешила ни перед богом, ни перед людьми. А на что надеется вон тот, с красной довольной «рожей», и с огромным золотым крестом на груди? Какова его миссия? Разглядывая всех, я и старалась представить себя там, на Ближнем Востоке. Что я видела в своих снах, готовясь в дорогу? К чему готовила себя и своих детей? Что же послужило основной причиной столь серьезного и ответственного поступка? Зов крови? Или случай, который перевернул всю мою жизнь? Все это трудно объяснить и еще труднее понять.


                В ПУТЬ.

Добро и зло. Как перекресток двух дорог и, какой путь выбрать – право
каждого из нас. Порой тебе кажется, что все верно. Впереди хорошая и ровная дорога, а, пройдя немного, понимаешь, как ошибся. А вернуться нельзя. Слишком поздно. И вот ты преодолеваешь то, что сам себе построил.
Сборы были не долгими. По 40 килограммов ручной клади на человека и тысяча долларов на четверых. Собраны вещи. Последняя ночь у камина с шашлыком, последний кусочек свинины, последняя песня«…за кордон…» в исполнении Сани Мухина, последнее наставление младшего братишки. Все это сопровождалось морем слез. Тогда я была намного сильней, казалось, что смогу свернуть горы. Бежала от всего, стараясь вырвать свою дочь из болота, закрытой в своем маленьком мире и теряющей надежду на счастье. С сыном было проще. 17 лет, свободный от каких либо обязательств он рвался в дорогу, мечтая увидеть новый мир. Подбирая музыку к словам, Лешка пел под гитару, мечтая о новой жизни.

 Вот и все, за бортом земля осталась,
 Места, где родился, вырос ты.
 Что ж, судьба, распорядилась,
 В путь! Строить новые мосты!
      
Потом, через несколько лет, он допишет еще куплет, и будет петь с блестящими от слез глазами.

"Жаль, что годы, не вернуть былые,
Заново, по улочкам пройтись,
И, без разлуки с вами,
Дядьки дорогие обойтись…!

Покидая землю, на которой родилась, я мысленно просила прощения на могилах родных. Уезжая в неизвестность не испытывала ни страха ни угрызений совести. Я уезжала обиженная, обозленная и одинокая. На кого? Что меня подкосило? В чем была моя ошибка? Почему колесо памяти останавливается и начинает идти назад? Но это все будет потом. А сейчас мы в «Сохнуте» и готовим документы. И оказывается настоящим евреям не легче оформляться на выезд из страны, чем их внукам. Тяжело приходиться тем, кто всю жизнь скрывал свое "истинное" лицо, а теперь пытаются "отмыть или откопать" свою принадлежность к еврейству. Ждут благосклонности послов и консулов. Ждут месяцы и годы. И даже анекдот, где бьют не по паспорту, а по «морде», не помогает. Должен быть документ, подтверждающий твое происхождение.
После смерти мамы – осталась ее сумка со старыми документами, которые я хранила долгие годы. Знаете, такая старая сумка, требующая к себе уважение, как к раритету. В нее я не заглядывала, зная, что ничего ценного там не было. Переезжая с места на место – перевозила ее, как что-то ценное и дорогое, не подозревая, насколько будет она важна в моей судьбе. И вот, обратившись в «Сохнут», с просьбой о выезде, мы были не евреями, а детьми еврея! Мы, которые всю свою жизнь были униженными, в итоге жизни становились русскими!  Вернувшись домой и, не успев снять с себя верхнюю одежду, я машинально прошла в спальню, достала со шкафа запыленную коробку, вытащила из нее мамину сумку, и ахнула! Там были все старые документы, подтверждающие наше истинное происхождение!
Милая мамочка! Ты скрывала, но сохранила то, что должна была сохранить! Ты чувствовала – придет время перемен для твоих детей.
Старые, потертые и подклеенные документы, которые не нужно восстанавливать! Пройдя целый ряд препятствий – мы получили визы, и до отъезда осталась неделя.
На одном из препятствий хочется остановиться, да посмешить вас так, как насмешила самого консула. Вошли в кабинет к консулу все отъезжающие 10 человек. Светик, наша старшая сестра, оформлена была из России для репатриации, но помогала своим детям, поэтому ее документы консул не проверял, у нее уже была виза на выезд. А мои стал рассматривать и раскладывать какие налево, а какие направо. Потом запутался и, улыбаясь, говорит: «Госпожа Наталья, что-то я совсем запутался в ваших браках и разводах. Ваша фамилия девичья Глигач? Есть такой документ, потом Вы вышли замуж за Овчаренко? Где он? А, развелись? Так, свидетельство о разводе есть, а потом что, опять выходите замуж за Алексеева? Так, а где он? Ах, опять развелись? Так, свидетельство о разводе есть, а опять мужа нет. О, Госпожа Глигач, так Вы опять замуж вышли? И где на этот раз ваш счастливчик? Что, опять? Он вновь перетасовал все документы, словно колоду карт, смеясь, собрал их в кучу, отдал секретарю снять копии, и через час  нам в паспорта поставили разрешения на репатриацию. 
До отъезда оставалась неделя. Много это или мало? Тяжело расставаться, зная - ты покидаешь своих родных и близких  навсегда! Смогу ли когда-то их увидеть? Смогу ли поклониться могилкам родных? Все это разрывало меня на части. Я торопила эту неделю, желая скорей поставить точку и бежать сломя голову в неизвестность. Я и мои дети. Мы вместе, и это было счастьем!