бомжу, который ночует в заброшенном сарае, посвяща

бомжу, который ночует в заброшенном сарае, посвящается…
Суббота.  Я  проснулась  довольно  рано..    В  десять,  -  это  для  меня  рано,  так  как  ночью  я  люблю  работать,  читать  и  просто    не  спать…      А  сегодня,  как  обычно,  в  субботу,  ко  мне  приходит  бабушка  Таня,  папина  мама.    Хорошо,  что  пришла  и  разбудила  меня.  Она  уже  успела  побывать  на  рынке,  купить  продукты.    Моя  бабуля    жаворонок,  встает    ни    свет  ни  зоря.  Я  точно  не  в  нее.  Мне  сегодня    надо  было  появиться  на  работе,  сдать  проект.    Но  я  его    еще  не  доделала.    А  все-таки  идти  надо  было..  Там  доделаю.  Николай  Васильевич,  наш  зам,  обещал  помощь. 
На  улице  дождь  и  очень  холодно.  Даже  в  кожаных  перчатках  у  меня  мерзнут  руки.  А  когда  я  их  отогреваю,  -  так  неприятно  покалывает  пальцы…      Ненавижу    холод.  Решила  идти  короткой  дорогой.  Не  по  улице,  а  что  называется  –  поперек.  Это  через  двор  детского  садика,  через    территорию  котельной,  вдоль  гаражей  .    Иду,  и  кажется  мне,  что  я  в  каком-то  фильме  триллере,  -  вокруг  ни  души.  Все  серое,  мрачное…    Какая-то  серая    пустота.    Иду,  и  только  слышу,    как  чавкают  по  лужам  и  грязи  мои  ноги  в  синих  с  красными  цветочками  резиновых  сапогах.  «Хорошо,  что  я  их  надела»  -,  подумала.  Чавк-чавк…
Вот,  эти  самые  гаражи,  сараи  заброшенные,  вокруг  которых  уже  готовят  котлован  под  жилой  дом.  Вдруг,  -  слышу,  кто-то  со  стороны    сараев  меня  окликнул:  «  Ей,  девушка,  иди  сюда,  постой!»  Оглянулась,  -  никого  ...  А  голос  хриплый  такой,  мужской  опять  :  «Подожди,  Эй!»  Я  остановилась,  осмотрелась,  -  вижу  возле  сарая,  метрах  в  десяти  от    меня,  -  сидит  человек  и  машет  рукой.  Я  подошла  к  нему.  Он  был  в  черной  шапке-ушанке  кроличьей,    в  замасленной  болоньевой    куртке,    не  понятно  какого  цвета.  Человек  сидел  на  перевернутом  ведре,  а  возле  него  -  сумка  такая  в  сине-серую  клеточку,  большая,  у  ног…      Нет,  не  ног,  у  одной  ноги...    Вместо    второй  ноги  был  костыль,  который  выглядывал  из-под      темно-синих  синтетических  спортивных  штанов.    У  стены    полуразвалившегося    деревянного  сарая  стояли  два  костыля.    У  человека  в  руке  был  надкушенный  белый  батон,  а  на  коленях,  на    расстеленной    -  газете,  открытая  жестянка  кильки  в  томате.    Он  завернул  эту  кильку  и  батон  в  газету,  как  бы    постеснявшись      меня,  обтер  руки  о    штаны    и  сказал  мне:  «  Девушка,  слышь,  если  честно,  курить  хочется,  а  денег  нет  совсем,  -  у  тебя  не  найдется  ,  хотя  бы  пятерка…  Тут  никого  сегодня  на  стройке  нет,  а  так,  рабочие  мне  папироской  угощают,  а  иногда  и  сто  грамм  нальют…  Завтра  выходной,  -  их  тоже  не  будет…»    Я  не  могла  определить  сколько  лет  этому  человеку.  Небритый,  грязное  лицо,  только  глаза  какие-то  ясные,  светло-серые,  живые…    Я  его  не  боялась,  а  чего  бояться,  -  калека  он,  бездомный  человек,  бомж…    Не  знаю  почему,  -  но  у  меня  как-то  вырвалось:
 «  Меня  зовут  Зоя…    А  вас?»  Он  улыбнулся    смущенной  улыбкой,  и  сказал  :  «  Я  –  Валик,  Валентин,  был  когда-то,-  лицо  его  стало  грустным,  -  бомж  я,  детка.  Во,  -    мой  дом,  ночую  и  живу  тут.  Но  он    под  снос  пойдет…  Перекочевать  придется…  Красивая  ты,  молодая.  Никто  меня  не  спрашивал  как  меня  зовут,  давно  уже…»    Мне  его  стало  так  жалко…  Я  подумала,    -пойду  и  куплю  ему  эти  папиросы,  куда  он,  с  одной  ногой  -то,  да  и  дождь…    Я  обернулась,  и  ничего  ему  не  сказав,  побежала  через    площадку  назад,  к  своей  улице,  на  которой  был  сигаретный  круглосуточный  ларек…  Он  мне  кричал  вслед:  «  Ты  куда!  Ты  че,    боишься  меня?  Постой!»    А  я  бежала  и  все…    В  ларьке  купила  две  пачки  «Козака»  без  фильтра,  пачку  соленого  крекера.  Там  из  еды  ничего  не  было,  так,-    чипсы,  печенье…  А  еще  купила  ему  бутылку  водки…  Продавщица  как-то  подозрительно  на  меня  посмотрела,  дала  сдачу,  и  закрывая  окошко  сказала  :    Вот  молодежь,  с  утра  уже  водку  покупает,  а  приличная  девушка»…  Я  сказала  ей:  «Спасибо»,  но  она,  наверное,    уже  не  расслышала.    Я  опять  почавкала  обратно  к  стройплощадке.    Подхожу,    смотрю  –  нет  его,  Валика  этого.  И  сумки  нет.  Я  остановилась  и  оглянулась  вокруг.  Далеко  же    не  мог  уйти,  я  же  быстро  вернулась.  По    сумке,  которая  была  на    плече  и  заметила  его.  Серое  ведь  все  было,  и  он  серый…  Я  закричала  :  «Валентин,  погодите,  куда  же  вы!»  Человек      оглянулся…      Я  подбежала    к  нему.  Он  так  удивленно  смотрел  на  меня,  как  будто  я  инопланетянка,  которая  свалилась  с  неба.    С  его  кроличьей  шапки  на  лицо  стекали    капли    дождя…  Он  размазал  их  по  лицу  грязной  ладонью: 
-  Я  думал    ты    удрала,  испугалась…
-  Нет,  я  за  сигаретами  ходила,  вот…
Я  протянула  ему  желтый  пакет.  Он  посмотрел  на  этот  пакет,  потом  на  меня  и  опять  вытер  мокрое  лицо. 
-  Давайте,  я  вам  это  в  вашу  сумку  положу,  ладно,  -  сказала  я.
-  Ну,  ты  вообще,  детка.      Даешь…  Жалостливая  какая.      
Он  закашлялся,  отвернувшись,      сплюнул  на  землю. 
-Надо  же!    Ладно,    выпью  за  твое  здоровье.    Праздник  сегодня  будет.    Вот    у  меня  когда-то  была  девушка,  Верой  звали.  Но…  женой  не  стала,  -  калекой  я  стал  и  спился…  Я  ведь  не  старый  еще…  Сорок  мне.    А  ты,    давай,  иди  уже,  спасибо. 
Я  стояла,  как  вкопанная.  В  голове  роились  мысли.  В  моем  сознании  рисовались  какие-то  картины  из  его  жизни,  придуманные  мной… 
-  Иди,  иди,  давай,  а  то  ты  мне  душу  разворотила.  Нельзя  мне  много  думать.  Бомж  я.  Беги!  Ничего  я  больше  тебе  не  скажу.  Тоже  мне,  привязалась.   
Он  отвернулся  и  быстро  закостылял  к  своему  сараю.    Я    смотрела    вслед,  пока  за  ним  не  закрылась  дверь  из  трех  досок  в  его  постоянное  место  жительства.
В  этот  день  я  не  пошла  на  работу.  Я  вернулась  домой.  Меня  знобило.  Выпила  шипучий    аспирин    -залезла  под  одеяло,  даже  не  раздеваясь,    и  думала  о  том,  как  человек  в  полуразваленном,  прогнившем  сарае  пьет  сейчас  эту  водку  с  горла,    закусывая  килькой  и  крекером.  А  потом,  прикурив  папиросу,  сделав    длинную  затяжку,  -    выпускает  из  легких  синий,  густой  дым  и  вспоминает  свою  человеческую  жизнь.