Четвертое разочарование Главы 19-21

                Глава девятнадцатая


Мне стало уже гораздо лучше,  но родители продолжали меня опекать. Мама следила за тем, чтобы я не нарушала постельный режим и вовремя принимала лекарства, а папа по самое горло залил меня соками. Но все мои мысли были сосредоточены на одном - я с нетерпением ждала Сашку.

Она появилась в десять часов, оставив спящих детей на вернувшегося с работы мужа. Мама проводила ее в мою комнату и деликатно удалилась, оставив нас одних. Подруга приступила к рассказу и так подробно все описала, что мне показалось, будто я сама там была и все видела собственными глазами.

Сашка хорошо подготовилась к визиту. Оделась в свой лучший костюм, уложила волосы и нанесла легкий макияж, что делала довольно редко. Но главное, разжилась у своей коллеги удостоверением помощника депутата. Ничего, что там была печать местного самоуправления. Выпускать удостоверение из рук она не собиралась.

Подруга, натянув бахилы поверх элегантных сапожек, поднялась на второй этаж. Нужную дверь она узнала сразу, так как около нее сидел внушительного вида охранник, можно было и на номер не смотреть. Она замедлила шаг и прислушалась. За дверью раздавались голоса, и она продефилировала в конец коридора, делая вид, что озирается по сторонам. Оглянувшись, увидела высокую брюнетку, которая вышла из палаты и, что-то сказав охраннику, направилась к выходу.

Сашка повернула назад, демонстративно вглядываясь в номера палат. Возле охранника она притормозила и, улыбнувшись, поздоровалась. Тот просто поедал ее глазами. Сашка при полном параде – восхитительное зрелище.

- Никитин здесь лежит? – мягко спросила она.

- Да, - еле вымолвил впечатлительный охранник.

Тут Сашка напустила на себя официальность.

- Я – помощник депутата Измайлова, - она махнула перед его носом удостоверением. – Мне нужно передать Борису Петровичу конфиденциальную информацию. К сожалению, по телефону с ним не связаться, - она позволила себе улыбнуться.

Охранник хотел возразить, но не успел. Она уже вошла в палату. Сиделка поправляла
Борису одеяло и подняла на нее глаза. Сашка поздоровалась и довольно строго попросила ее удалиться, так как то, что просил ее передать Измайлов, не предназначено для посторонних ушей. Она опять помахала удостоверением, и сиделка с явной неохотой вышла.

После этого она взглянула на Бориса и еле смогла сдержать эмоции. Но уверяла, что все-таки смогла. Борис мрачно смотрел на нее, когда она опустилась на стул возле кровати.

- Здравствуйте, Борис, я подруга Мины.  – При этих словах его взгляд потеплел. – Она сейчас болеет и не может прийти сама. Мне пришлось пойти на обман, чтобы к вам прорваться. Разумеется, я не имею никакого отношения к Измайлову.

Дальше заготовленные мной вопросы она перемежала своими, и вот что получилось:

- Константин Иванович передавал вам, что Мина заболела, как тогда, летом? – Нет.

- Вы помните, что случилось перед тем, как произошло ухудшение? – Да.

- Вам сделали укол? – Да.

- Кто? Женщина? – Нет.

- Молодой мужчина? – Да.

- Он был одет, как врач? – Да.

- Вы его видели раньше или потом? – Нет.

- Вы хотите вернуться к жене? – Нет.

- Мину любите? – Да.

- Кто теперь руководит всеми вашими делами? Бывшая жена? – Нет.

- Константин Иванович? – Нет.

- Измайлов? – Нет.

- Адвокат Рукавишников? – Да.

- Он часто вас навещает? – Нет.

- Сколько раз? – Он закрыл глаза, потом посмотрел на нее.

- Один раз? – Да.

- Он знает, что вы все понимаете и можете принимать решения? – Да.

- Он советуется с вами? – Нет.

- Вы ему полностью доверяете? – Нет.

- Раньше доверяли? – Да.

Во время разговора Сашка прониклась к Борису теплыми чувствами и, желая его
поддержать, заверила, что я очень люблю его и переживаю. После этих слов он прикрыл глаза и долго их не открывал.

- Вам становится хоть немного лучше? – Да.

- Появилась чувствительность? – Нет.

Она задумалась, не зная, как лучше задать вопрос, чтобы понять, в чем состоит это
улучшение, и тут заметила, как он пошевелил губами.

- Вы можете шевелить губами? – Да.

- А еще чем-нибудь? – Нет.

- Ну и это неплохо, - заметила Сашка. – Теперь вы сможете целоваться.

Она клялась, что после этих слов его губы растянулись в улыбке, а глаза заблестели.

- Галина много времени проводит с вами? – Нет.

- Она приходит каждый день? – Да.

- Заботится о вас? – Нет.

- Упреки? - Да.

- Угрозы? – Да.

- Вы хотите, чтобы она к вам приходила? – Нет.

Борис сверлил Сашку глазами, потом пошевелил губами.

- Вы хотите о чем-то меня попросить? – Да.

- Передать Мине, что вы ее любите и ждете? – Да.

- Еще что-нибудь? – Да.

- Вашим родственникам? – Нет.

- Сотрудникам? – Нет.

- Друзьям? – Да.

- Кому? – Сашка напряженно соображала. – Измайлову? – Да.

- Чтобы он к вам пришел? – Да.

В палату вошла сиделка и сказала, что больному пора принимать лекарства. Сашка
поднялась и прошептала Борису, что я скоро поправлюсь и обязательно прорвусь к нему. Он проводил ее благодарным взглядом. Подруга немного пококетничала с охранником, чтобы оставить о себе хорошую память, и направилась к выходу. В дверях столкнулась с Галиной.

- Да, его бывшая жена – настоящая красавица! – с осуждением в голосе произнесла Сашка. Я уныло признала правоту ее слов.

Впрочем, теперь я точно знала, что красота не главное, хотя и очень приятное
качество. Я вспомнила Роберта. Какая радость от его красоты? Он сбежал, не попрощавшись. Прислал невразумительную эсэмэску и пропал. Если бы я случайно не увидела репортаж в новостях, то, наверное, до сих пор лила по нему слезы, думая, что он погиб от рук убийцы. Хоть бы позвонил и сказал, что между нами все кончено. Нет, ему наплевать на меня. Пусть мучаюсь от неизвестности, вдруг еще когда-нибудь онадоблюсь. Теперь при мыслях о нем ничто  во мне не трепетало.

Я встретила настоящего мужчину. Пусть сейчас все плохо, но он обязательно поправится, и все встанет на свои места. Мы будем вместе. Я преисполнилась оптимизма, выпила молока с медом, которое принесла мама, и легла спать.


На следующий день с самого утра решила приступить к выполнению просьбы Бориса. Нужно связаться с Измайловым и передать ему, что Борис хочет с ним встретиться. Странно, что так называемый друг у него не появляется, хотя раньше регулярно это делал. Я считала, что самый быстрый и легкий путь – действовать через Раю. У нее роман с Синельниковым, так что никаких проблем быть не должно.

Я позвонила Рае, но у нее был клиент, и она пообещала перезвонить, когда освободится. Пару недель назад она прислала мне эсэмэску, предлагая встретиться, но мне тогда было не до нее, и я ответила, что свяжусь с ней, когда буду посвободнее.

Ее звонка пришлось ждать довольно долго.

- Фу, - выдохнула она в трубку. – Такой занудный клиент попался! Сам не знает, чего хочет, а претензий и гонору полно! – пожаловалась она.

Я ей посочувствовала и высказала свою просьбу.

- Да мы с Кириллом расстались, - огорошила меня Рая.

- Давно?

- Пару недель назад.

- А квартиру он купил?

Рая невесело рассмеялась:

- Купил. Мы с ним обмыли сделку, и на этом наши отношения закончились. Вот так. Даже на новоселье не пригласил.

Я предполагала, что он неискренний человек, одна его улыбка чего стоит, но такой
откровенный цинизм обескураживал.

- И вы совсем не общаетесь? – задала я глупый вопрос.

- Совсем. С покупкой квартиры его интерес ко мне иссяк, - мрачно сказала она.

- А ты можешь ему позвонить? – я цеплялась за последнюю соломинку.

- Могу, - легко согласилась она. – Услуга за услугу.

Она обещала перезвонить  через десять минут, однако объявилась даже раньше, но
ничем меня не порадовала. Мобильник Синельникова не отвечал, а в канцелярии Законодательного Собрания сообщили, что он вместе с Измайловым в составе какой-то делегации отбыл за границу. Вернется через две недели. Она предложила встретиться, чтобы погоревать о тяжелой женской доле, но я объяснила, что болею.

Что же делать? Измайлов в ближайшее время не появится, и Борис решит, что я не выполнила его просьбу. На Константина Ивановича надежды нет. Рукавишникову Борис не доверяет. Придется прорываться самой. А зачем ему понадобился Измайлов? У меня к этому типу никакого доверия нет. И, все же, зачем Борису он понадобился? И тут до меня дошло.

Он хочет вырваться из лап бывшей жены. Она уже подмяла под себя Константина Ивановича и, похоже, Рукавишникова тоже. Мне с ней не справиться. Только Измайлов обладает достаточной силой и влиянием, чтобы ей противостоять. К тому же, как говорил Борис, то, где они познакомились, не только многое значит, но и ко многому обзывает. Да, слава богу, он хорошо соображает!

Я решила, что послезавтра, когда родители отправятся на день рождения дяди Гриши, я улизну из дома и отправлюсь в больницу. Все объясню Владимиру Ивановичу, он должен понять, и в его сопровождении войду в палату. Нужно набраться сил. Я уже не чихаю, насморк пошел на убыль, а кашлять можно в платочек. Я вплотную занялась лечением, что не укрылось от маминых глаз.

- Когда ты думаешь устраиваться на работу? – спросила она, решив, что я уже
достаточно здорова для воспитательной работы.

Мне тут же захотелось, чтобы у меня поднялась температура.

      
Наконец, долгожданный день наступил. Родители отправились в гости.
- Мина, никуда не выходи, - сказала мама на прощанье. – Тебе еще несколько дней нужно посидеть дома, тем более что на улице такая мерзость. – Определенно, она обладала даром предвидения.

Действительно, конец ноября  - не самое приятное время для прогулок в нашем
климате, но я больше не могла ждать. Борис сейчас, в лучшем случае, в недоумении. Ни меня, ни Измайлова. Галина, наверное, всех там затюкала.

Я вспомнила, что в прошлый раз она назвала меня замухрышкой. И поделом мне. Расслабилась, за собой не слежу. Я выполнила мероприятия по приведению себя в порядок в полном объеме. К выбору одежды подошла с особым вниманием. Надела черные фирменные брючки и голубой кашемировый свитер – элегантно, дорого и мне идет, после чего подушилась своими любимыми духами «Миранда», которые в прошлом году привезла из Парижа.

Завершив подготовку, вызвала такси, так как не чувствовала в себе достаточно сил для того, чтобы садиться за руль. По моим подсчетам, я должна была появиться в больнице в конце тихого часа. Только бы Владимир Иванович был на месте!

Сбросив в гардеробе пальто и натянув бахилы, стала подниматься по лестнице, сдерживая себя, чтобы не прыгать через ступеньку. Мне не терпелось встретиться с Борисом, увидеть, как зажгутся его глаза. И мой внешний вид он должен оценить. В голове крутились вопросы, которые я собиралась ему задать.

Переведя дух, я открыла дверь в отделение и остановилась на пороге. Охранника на месте не было, наверное, в туалет отлучился. Я подошла к двери и прислушалась. Тишина. Неужели мне так повезло? Я дернула за ручку, но дверь не открылась. Я в недоумении застыла на месте. Сестры на посту не было, и я быстрым шагом отправилась в ординаторскую. Владимир Иванович сидел за своим столом и что-то писал.

- А, Мина, здравствуйте! – приветливо сказал он. – Вы так изменились, я вас еле узнал. – Это следовало понимать как комплимент. – Присаживайтесь.

- Где Борис? – испуганно спросила я, забыв поздороваться.

- Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, - неожиданно мягко сказал он. Куда
подевался его громоподобный голос? Я села и повторила свой вопрос. – Дело в том, что Бориса Петровича перевели в другую клинику, - пробормотал он.

- Почему? И куда?

Владимир Иванович вернул себе строгий облик.

- Так захотела его жена, - отчеканил он. – В какой именно клинике его будут лечить, она не сказала.

Я не понимала, как такое возможно. Тяжелого больного выписали неизвестно куда по
желанию бывшей жены!

- А вы его спрашивали? Он этого хотел?

- Думаю, что не хотел, - Владимир Иванович опять убавил громкость.

- Что значит – думаете? Вы в этом не уверены? – допытывалась я.

Врач пояснил, что вчера Борис вдруг стал путаться в ответах, он даже заподозрил, что началось ухудшение, хотя ничто этого не предвещало.

- Его опять напичкали лекарствами, - мрачно сказала я.

- Что значит – опять?

- Спросите у Орехова, - сказала я, поднимаясь. – Одного не понимаю, как вы –
опытный и, говорят, блестящий врач, могли выписать тяжело больного пациента в неизвестность! А вдруг его сбросят в ближайшую канаву?

От этих слов он будто взорвался, вскочил со стула и начал громыхать. Так я узнала,
что Галина, не сумев с ним договориться о выписке, пока не будет указано, куда его переводят, отправилась к главному врачу в сопровождении  Рукавишникова, которого знали как адвоката, никогда не проигрывавшего дела. Она заявила, что если ее мужа немедленно не выпишут, то она подаст в суд на больницу. Борис поступил к ним с ожогами и не очень сильными травмами, а они сделали из него инвалида.

Главврач, боясь скандала, дал распоряжение – выписать Бориса. Владимир Иванович был бессилен. Я  молча поплелась к двери, даже не попрощавшись с расстроенным врачом. Мне необходимо разыскать Бориса, пока с ним опять чего-нибудь не сделали.  Но как я его найду? В стране тысячи клиник, за границей еще больше. Хотя -  у него же проблемы с документами! Или Галина с ее пробивной силой уже все оформила? Штамп о разводе в его паспорт она не станет ставить, и для всех они будут мужем и женой. Никто не усомнится в ее праве распоряжаться его судьбой.

Зачем она это делает? Хочет его вернуть или угробить? Лучше бы уж первое. Интересно, что ей выгоднее? Скорее всего, второе. Наверняка его наследниками являются сыновья и, пока они не достигнут совершеннолетия, всем будет распоряжаться она, тем более что с Рукавишниковым она, похоже, спелась.

Обратно я возвращалась на метро, так как никуда не торопилась, и размышляла, что делать дальше. К Рукавишникову обращаться  бесполезно. Галина чем-то его заинтересовала – собой или деньгами, а возможно – и тем, и другим. К известному адвокату на хромой козе не подъедешь. Получается, что Борису может помочь только  Измайлов – тот человек, которого я подозреваю во всех смертных грехах, в том числе, и в покушении на Бориса. Просто какой-то тупик!

Придя домой, я смыла макияж, взлохматила волосы и, надев халат, отправилась в постель. Меня опять зазнобило. Пришлось встать и выпить лекарство, после чего я уснула, даже не слышала, когда вернулись родители.


Наутро мне было смешно смотреть на них – опухшие, помятые и с тоскливыми глазами, почти утратившие свой обычный лоск.

- Гришка вчера надрался вусмерть и стал приставать к твоей матери, -
проинформировал папа, с любовью поглядывая на свою половину. – Говорил, что всю жизнь любит только ее. Его новая жена чуть в волосы Верочке не вцепилась.

- Как, у него опять новая жена? – удивилась я.

- Опять. Молодая, лет двадцати пяти, но ужасно страшная  – изможденная, тощая и зеленая.

Мама его перебила:

- Не слушай этого любителя пышных форм. Она очень изящная и миловидная,
правда, ведет себя глупо.

Мы еще немного посплетничали о присутствовавших на юбилее, потом отправились пить чай.

- От безделья можно с ума сойти или спиться, - хмуро сказал отец.

- Мина, как ты себя чувствуешь? – тут же поинтересовалась мама.

Ход ее мыслей был ясен и прозрачен. Им не терпелось вернуться в свой дом и в свою
мастерскую. Я их заверила, что со мной все в порядке, и они с чистой совестью могут возвращаться  к своему творчеству. Они заметно повеселели и стали собираться в дорогу.

- Ты сможешь вести машину, старый пьяница? – спросила мама.

Напоследок она опять поинтересовалась, когда я собираюсь устраиваться на работу.

- Если вы мне это позволите, я хотела бы еще пару месяцев побездельничать, -
высказалась я.

Они в недоумении уставились на меня. Им, трудоголикам, было непонятно, как можно
вести такую праздную жизнь.

- И что тебя навело на такие грустные мысли? – спросил папа.

Мне хотелось рассказать им о Борисе, но они одной ногой уже были в дороге, и я
решила не нарушать их планы.  К тому же, все было так плохо и неопределенно, что это их очень расстроило бы. Я решила, что поделюсь с ними своими проблемами как-нибудь потом, и заявила, что мне нужно разобраться в себе. Прежняя работа меня не устраивает, возможно, я резко изменю свою судьбу. Есть кое-какие планы, но надо хорошенько все обдумать.

- Дерзай, дочка, дерзай! – обрадовался отец. – Тебе деньжат подсыпать? – перевел он разговор в деловое русло. Я не стала отказываться.
      
Он вынул из кармана стопочку тысячерублевых купюр и, не пересчитывая, протянул мне. Я расцеловала их обоих, а они, улыбаясь, стали одеваться. Наверное,  очень приятно выполнять желания своего ребенка, даже если этот ребенок уже вышел из комсомольского возраста.

- На днях получу аванс за новый заказ, - сказал отец на прощанье, - десять процентов переведу на твою карточку.

- Двадцать, - поправила мама.

Ну, что тут скажешь!


Когда они ушли, в квартире стало тихо и пусто. Но мне именно это и было необходимо, чтобы обстоятельно обдумать, что делать дальше. Нужно искать выход из тупика. Он обязательно должен быть! Но как его найти? Как ни крути, только у Измайлова достаточно сил и возможностей для того, чтобы спасти Бориса. Допустим, я обращусь к нему и все расскажу. А вдруг он – источник всех бед? Я решила проанализировать эту возможность.

Отравление Бориса почти наверняка произошло в ресторане. Работника банка я скинула со счетов. Во-первых, внешне он выглядел совершенно безобидно. Дядечка в годах, интеллигентный и обстоятельный, вряд ли стал бы пускаться в какую-то авантюру, да и какой смысл ему это делать? Разве что подложить свинью своему банку. Но зачем рубить сук, на котором сидишь?

Парочка Измайлов – Синельников выглядит гораздо подозрительнее. Борис уверял, что от стола они отлучались поодиночке. Значит, возможны два варианта.

Первый. Борис выходит в туалет, один из этой парочки отвлекает банкира, а второй подсыпает препарат в питье. Борис говорил, что не употреблял алкоголя, значит, это была вода, сок или кофе. Ну почему я не расспросила его подробнее, когда это было еще возможно!

Второй вариант. Банкир удаляется по своим делам. Один из злоумышленников отвлекает Бориса, а второй подсыпает лекарство в бокал или чашку. Но чем можно было так его заинтересовать,  чтобы он не видел, что творится у него под носом? К тому же, за другими столиками сидели люди и могли заметить эти манипуляции. Нет, слишком опасно.

Впрочем, есть еще третий вариант, на мой взгляд, фантастический – подговорить официанта. Вот так, с бухты-барахты, обратиться к первому встречному? Маловероятно.

Так ничего и не надумав, я перешла к роковому уколу. По Сашкиным сведениям, его сделал молодой мужчина, одетый, как врач. Я оцепенела, вспомнив, как нос к носу столкнулась с закамуфлированным во врачебную форму незнакомцем. Дымчатые очки! Зачем врачу в помещении дымчатые очки? – Только для маскировки. Нос и рот скрыты под маской, глаза спрятаны под очками, даже ушей не видно под натянутой до бровей шапочкой.

Я вскочила и нервно забегала по квартире. Я видела убийцу! Я опять видела убийцу! Только на этот раз я не смогу его опознать. Ну почему я не вспомнила о нем сразу? Я была так убита горем, что плохо соображала. Значит, укол ему сделали не среди ночи, а в девять часов вечера. Тогда еще были посетители, и посторонний человек не так бросался в глаза. Если бы тогда я за чем-нибудь вернулась, то последствия не были бы такими тяжелыми!

Я закурила и попыталась привести мысли в порядок. Лица убийцы я не видела, но, судя по фигуре, это был не Измайлов, не Синельников, и не банкир. Кто же? Скорее всего, наемник. Да, Измайлов с Синельниковым тогда были за границей. Опять ничего не сходилось.

Прежде чем искать, кто именно это сделал, решила я, нужно установить, кому это выгодно. Я мало знала о делах Бориса, хотя кое-что все-таки знала. Новый проект! Кто-то не хочет, чтобы он был осуществлен. Но почему? Борис уверен, что банк и Измайлов заинтересованы в нем. Значит, банкира и депутата отметаем. Остается Синельников. Вдруг его интересы и интересы Измайлова в этом вопросе не совпадают? Или его кто-то нанял? Я чувствовала, что нахожусь на верном пути.

Авария случилась накануне подписания договора, роковой укол сделали за день до того, как ему должны были снять повязки с рук. Кто-то очень не хотел, чтобы договор был подписан. Неужели Синельников? Он выглядит мелкой сошкой, но, может быть, за улыбчивой маской прячется расчетливый и хитрый делец?
Мои мысли вернулись к консервным заводам. С ними что-то не так. Я позвонила Сашке, чтобы узнать, что она на этот счет надумала. Подруга считала, что их связывает один владелец. Это предположение меня не слишком впечатлило.

- Ну и что?

- А то, - стала объяснять Сашка, - кто-то хочет подмять под себя всю консервную промышленность северо-запада – от Мурманска до Питера. Мафия.

Я замерла, потом воскликнула:

- Сашка, ты – гений! – и отключилась.

Теперь кое-что сходилось. Синельников, возможно, с подачи отца, который работал в
этой отрасли, решил вплотную заняться консервной промышленностью. Начал с Мурманска. Возможно, он предложил Измайлову в этом поучаствовать, и тот согласился. Когда Роберт с ним познакомился, он как раз оттуда возвращался. А что в этом плохого и противозаконного? Пока непонятно.  Разве что, на покупку завода пошли «грязные» деньги или же в последний момент собственность изменила владельца.

В моей голове начал формироваться детективный сюжет, который так и просился на экран. А причем здесь Морозов и Роберт? За что убили Настю? Почему Морозов не появился на Мурманском заводе, хотя ему был заказан пропуск? И что он делал в администрации поселка Измайлово?

По всему выходило, что главный злодей Синельников. Но неужели депутат, на котором пробу ставить негде, не знает, что творится у него за спиной или под его носом, уж не знаю, как лучше сказать. Это вряд ли. Значит, если я сунусь к нему с компроматом на Синельникова, то сама могу угодить в капкан. Тогда Борису совсем некому будет помочь. Кстати, почему его мать не объявилась? Неужели ей ничего не сообщили? Я решила, что было бы неплохо ее найти. Но как это сделать? Мне известно лишь то, что она живет в Псковской области, и ее фамилия, скорее всего, Никитина. Ни имени, ни года рождения – ничего! А еще невестой назвалась!

Я с раздражением отбросила пустую пачку из-под сигарет. Идти в магазин не хотелось, я начала поиски и нашла в гостиной мамины сигареты, которые она вечно везде разбрасывает. В данном случае это оказалось мне на руку. В задумчивости я слишком глубоко затянулась и закашлялась, так как мамины сигареты были значительно крепче моих. Я затушила сигарету и решила сварить кофе.

Пора ложиться спать, а я кофе пью, хотя и так сна ни в одном глазу. Где сейчас Борис? О чем думает? Ему, всегда такому сильному и решительному, наверняка невыносимо подчиняться людям, которые нисколько с ним не считаются. Я успокаивала себя тем, что Синельников в отъезде, и новое покушение не состоится, хотя поговорить с киллером можно и по телефону, тем более, что тот не довел дело до конца. Я впервые порадовалась, что Галина увезла Бориса в неизвестном направлении. Пока в неизвестном. Я во что бы то ни стало найду его.


                Глава двадцатая


И с самого утра приступила к поискам. Обзванивать больницы бессмысленно, решила я, Галина наверняка договорилась о том, чтобы пребывание там Бориса не афишировали. Я позвонила в детективное агентство, в которое обращалась летом, и пообещала появиться у них в двенадцать часов, после чего придала своему облику достойный вид и отправилась на встречу.

Агентство «Центурион» располагалось на тихой улочке между Витебским вокзалом и Технологическим институтом. После вчерашнего дождя слегка подморозило, так что я решила добираться общественным транспортом, в результате чего опоздала на пятнадцать минут. Впрочем, никто не стал делать мне замечаний.

Контора занимала две небольшие комнаты в бельэтаже старого жилого дома. В первой комнате никого не оказалось, я прошла через нее и постучала в дверь, расположенную напротив входа.

- Войдите, - отозвался низкий мужской голос.

За большим столом, на котором был установлен допотопный компьютер, сидел
лысоватый мужчина лет сорока с худощавым лицом. Увидев меня, он приподнялся и представился:

- Седых Илья Петрович – владелец этого богоугодного заведения. - Раньше мы общались с ним только по телефону.

- Полякова Минерва Васильевна, - скрепя сердце, сказала я. – Лучше – просто Мина.

Он не стал комментировать мое имя, видимо, всякого повидал на своем веку, и
попросил рассказать, что на этот раз привело меня сюда. Неужели за вами опять следят? – предположил он.

На этот раз  мне от сыщиков требовалось совсем другое, и я перечислили, что именно нужно узнать:

Во-первых,  куда перевели тяжело больного Никитина Бориса Петровича из Военно-медицинской академии два дня назад.

Во-вторых, адрес дома, который до недавнего времени принадлежал ему, а теперь, скорее всего, записан на его бывшую жену – Никитину Галину Васильевну. Насколько мне известно, он расположен где-то в районе Пушкина.

В-третьих, адрес его матери, проживающей в Псковской области. О ней мне ничего неизвестно.

- Сделаем, - кратко сказал Седых и задал несколько уточняющих вопросов, что-то помечая в новом блокноте.

Мы договорились об оплате, после чего он пошел меня провожать. Появившийся в
первой комнате молодой парень раскладывал на столе баночки с салатами, видимо, у них наступило обеденное время. Седых представил мне своего помощника, а ему – меня.
Опять все строго и официально, ни одного лишнего слова. Однако, как только я вышла на улицу, меня стали одолевать сомнения. С одной стороны, мне понравились лаконичность и деловитость Седых, но его помощник не очень впечатлил – совсем зеленый, да и вообще контора не выглядит процветающей. Правда, летом они со своей задачей справились, авось и сейчас не подведут. Зато цены у них весьма умеренные, приободрила я себя.

Итак, задания сыщикам даны, но самой мне тоже не хотелось оставаться без дела. Впрочем, я еще не совсем отправилась от болезни и носиться по городу не было сил. Зато у меня есть время всё обдумать, а там, глядишь, и новая информация появится.

Что же заставило Галину спешно и тайно эвакуировать Бориса? Не для того же, чтобы спрятать его от меня? Мое самомнение не настолько раздуто. Скорее всего, Константин Иванович рассказал ей о двух покушениях, и она решила подстраховаться. Если это так, то спасибо ей. А какие еще могут быть варианты? Больше ничего в голову не приходило.

Я пока до конца не понимала, как отношусь к Борису. Ясно одно, что он мне не безразличен. И теперь, когда он оказался в такой тяжелой ситуации, я не могла его бросить. Вспомнились его глаза, когда мы в последний раз виделись. Они многое хотели сказать, и кое-что я знала наверняка, а именно: я нужна ему. И совершенно неважно, что ждет нас в будущем. Надеюсь, сыщики найдут его, а там – будь, что будет.

Потом мысли переключились на Синельникова. По-моему, именно он отравил Бориса. Но как он мог сделать это без сообщника? – Никак. Значит Синельников и Измайлов заодно, хотя совсем непонятно, зачем это им нужно.

В восемь вечера позвонил Седых.  Ему удалось установить, что Бориса увезли из академии на реанимобиле с областными номерами. Сколько таких машин в области, пока  неизвестно. Зато адрес дома, теперь принадлежащего Галине, они узнали. Правда, я пока не представляла, как воспользоваться этим. Вот если бы под каким-нибудь предлогом проникнуть туда, это могло бы оказаться интересным. Я высказала  свое пожелание сыщику.

- Подумаем, - кратко ответил он. - Поисками матери Бориса они пока не занимались.

Появилась новая информация. Я размышляла, что в связи с этим могу предпринять сама. Как сузить поиск реанимобиля? Сколько подстанций скорой помощи в области? А вдруг этот автомобиль принадлежит какой-нибудь клинике? Хорошо бы посоветоваться со знающим невропатологом, он должен знать, где именно лечат недуги, подобные тем, что свалились на Бориса. Никаких кандидатур на эту роль кроме громогласного Владимира Ивановича у меня не было.

На следующее утро, не теряя даром времени, я отправилась в академию. Все было до боли знакомо, только Бориса теперь там не было. Без всяких приключений я добралась до ординаторской, где мне сообщили, что Владимир Иванович в командировке и вернется только к новому году. Сообщивший это ординатор скользнул по мне равнодушным взглядом и вернулся к своим бумагам. Я немного помедлила, но все-таки решила больше никаких вопросов не задавать. Что может знать этот молокосос?

На свой мозг я в последнее время не могла пожаловаться, так что отсутствие Владимира Ивановича меня не обескуражило. Придя домой, достала телефонный справочник и стала обзванивать клиники, решив записаться на платный прием к невропатологу,  решив за свои деньги получить необходимую информацию. Только в МАПО (Медицинской Академия Последипломного Образования) мне удалось договориться, что меня примут сегодня вечером.

- Мне нужен опытный специалист, - подчеркнула я.

- Других не держим, - заверили меня.

За пять минут до назначенного времени я была на месте, ожидая, когда меня пригласят. Никто не торопился это сделать. Через двадцать минут я обратилась в регистратуру. Пожилая женщина с недовольным лицом куда-то позвонила и скоро появилась девушка с ярко-рыжей шевелюрой в приталенном белом халате. На вид ей нельзя было дать больше двадцати пяти лет. Вот тебе и опытный специалист! Я поняла, что вряд ли она мне поможет, но деньги уже уплачены, и я понуро поплелась за ней в кабинет, который оказался очень маленьким и неуютным.

Я объяснила, что хочу выяснить, в каких клиниках в Ленинградской области лечат недуги, которыми страдал Борис.

- Военно-медицинская академия! – бодро воскликнула она. Я попросила ее назвать и другие, но она стояла на своем. – Только там! – уверяла она.

Я была очень настойчива, и она назвала еще пару больниц и одну частную клинику, но
все они находились в Питере. Больше ничего не удалось от нее добиться. Время и деньги оказались потраченными впустую.

Настроение у меня окончательно испортилось. Я знала, что Борис ждет меня, а я все топчусь на месте и никак не могу приблизиться к нему. Не успею оглянуться, как вернется Синельников. Уж он-то быстро решит эту задачу. Галина вряд ли станет скрывать местонахождение бывшего мужа от Измайлова. Третьего покушения Борису не выдержать. Он и так еле жив. Под ложечкой неприятно засосало. Держись, Борис, я найду тебя!

Вечером позвонил Седых с отчетом. У него уже был список областных реанимобилей. Их оказалось не так уж много, часть из них они уже проверили, завтра продолжат. С поисками матери Бориса они тоже продвинулись, завтра должны быть результаты.

Больше всего меня заинтересовала информация о том, что Галина ищет новую няню для детей. Это прекрасная возможность для проникновения в ее дом, там будет легче узнать местонахождение Бориса. Седых сказал, что у них нет подходящей для этого сотрудницы, но он связался с коллегами, и они пообещали на днях кого-нибудь прислать.

Я опасалась, что за это время Галина сама найдет няню, но Илья заверил, что у него все под контролем. По счастью, Никитина обратилась в агентство, в котором работает его жена. И тут меня осенило. Ведь я могу войти в их дом под видом няни! Похоже, за последние полгода авантюризм пустил во мне глубокие корни. Сыщик на мое предложение отреагировал настороженно. Он заявил, что это очень солидное агентство. Там требуют документы о специальном образовании и рекомендации.

- У меня гуманитарное образование! – затараторила я. – Знаю два иностранных
языка и рекомендации будут!

Не откажет же мне Сашка в рекомендациях! Чуть позднее до меня дошло, что Галина
может меня узнать, уж я-то ее не забуду. Хотя, внешность можно изменить. Но имя! Даже если она не знает моей фамилии, то имя меня сразу выдаст. Что же делать? Я поделилась своими соображениями с сыщиком.

Он охладил мой пыл, заявив, чтобы я и думать не смела о поддельных документах, так как если меня уличат во лжи, то достанется не только мне, но и агентству, то есть его жене. Но отказываться от такой прекрасной возможности я не собиралась. В конце концов, все называют меня Миной, откуда ей знать, что это производная от Минервы. Тут я подумала о Константине Ивановиче, который мог просветить ее на этот счет. Эх, будь, что будет! Все равно ведь придется устраиваться по своим документам.

Я немедленно приступила к осуществлению нового плана. Сашка написала мне рекомендацию в этот же вечер, пока я читала Машке книжку, потом мы с ней обсудили детали на тот случай, если Галина решит ей позвонить.

А с утра я отправилась в парикмахерскую – коротко подстриглась и выкрасилась в черный цвет. Выглядела я просто ужасно, сама себя узнать не могла. Последние недели дались мне нелегко, да еще болезнь. Я была худой, бледной и изможденной, будто месяц провалялась в тифу, да и короткие черные волосы меня не красили. По счастью, несколько лет назад, когда получала паспорт, волосы у меня тоже были темными.

После парикмахерской я заехала на рынок и отоварилась дешевыми шмотками. Возможно, я перегибала палку, но Галина наверняка разбирается в этом, а у няни, по моим представлениям, не может быть дорогой одежды.

Заметив вывеску «Счастливый взгляд», заглянула туда. У меня небольшая близорукость, но никогда раньше я очками не пользовалась. Теперь решила их купить. Я выбрала самую дешевую пластмассовую оправу, которая делала меня просто уродиной. Продавщица пыталась меня отговорить, но я настояла на своем, попросив изготовить очки как можно быстрее. Они запросили неимоверную цену, которую я, не моргнув глазом, выложила. Продавщица еще раз удивленно взглянула на меня, поняв, что мой выбор вызван не дешевизной.

Я вышла на улицу и закурила. С новой внешностью я стала чувствовать себя по-другому, будто мягкости и наивности поубавилось. Через полчаса я водрузила на нос шедевр неведомого дизайнера и отправилась в агентство.

Оно располагалось на Петроградской Стороне почти рядом с рестораном «Есенин», что навело меня на воспоминания. Тогда я тоже пыталась спасти человека, но не Бориса, а Роберта. Мне это не удалось, как-то теперь получится?

В небольшой уютной приемной меня приветливо встретила молодая и очень симпатичная девушка. Я объяснила, что хочу поговорить с Анной Николаевной Седых.

- Она сейчас занята, - проинформировала секретарша. – Если хотите, могу
предложить чай или кофе.

Я поблагодарила, но отказалась и, присев на кожаный диванчик, стала просматривать
старые глянцевые журналы. Фотографии кинозвезд и прочих земных светил сменяли друг друга. Я читала подписи под ними и таким образом узнала о скандальном разводе голливудской пары и о возмутительном поведении популярной фотомодели.

Перевернув очередную страницу, я застыла, а сердце, сделав паузу, забилось в бешеном ритме. На меня смотрел Роберт. Его глаза, как всегда, были спрятаны за темными очками, но по всему было видно, что он в хорошем настроении и жизнью вполне доволен.  Он сидел за столиком в уличном кафе в компании длинноволосой брюнетки. Она наклонила голову, и волосы почти закрывали ей лицо. Роберта, похоже, окликнули, он повернулся и посмотрел в объектив, тут его и сфотографировали. Вокруг было солнце, цветы и множество красивых загорелых людей.
Я перевела дух и прочитала, что было написано – всего несколько строчек.

«Популярный российский писатель, лауреат престижной литературной премии, Антон Куприянов снял дом на Лазурном берегу, где работает над новым романом. Он упорно отказывается давать интервью, заверяя, что время для этого еще не пришло. Такая таинственность делает его фигуру еще более привлекательной для прессы, а талант и красота притягивают к нему множество очаровательных женщин».

Прикрыв глаза, я попыталась разобраться в себе. В последнее время я почти не вспоминала о нем и была уверена, что излечилась. Я не умею прощать предательство. Так было и с Маратом – моим первым разочарованием. Я была готова посвятить ему всю свою жизнь, но, узнав об обмане, пришла в себя. Почему же так забилось мое сердце? Неужели Роберт все еще имеет власть надо мной? Тут было, о чем подумать.

Я решила дочитать заметку до конца. Далее говорилось, что «Временной пояс» переводится на несколько европейских языков и вскоре будет издан рекордным тиражом. Некоторые издательства проявили интерес и к другим его романам.

Когда секретарша обратилась ко мне, я не сразу поняла, что она говорит. Сердце продолжало работу в усиленном режиме, и я никак не могла совладать с ним.

- Анна Николаевна освободилась, - повторила секретарша.

- Да-да, спасибо, - отозвалась я. – Можно взять этот журнал? Я заплачу.

- Берите пожалуйста, у нас полно этой макулатуры, - равнодушно сказала
секретарша.

Я сунула журнал в сумку и отправилась в указанном направлении. На двери висела табличка: «Директор агентства», а ниже, более мелкими буквами: «Седых Анна Николаевна». Вот так, у сыщика жена – начальник. Я представила этакую сухопарую бизнес-леди с поджатыми губами и в строгом костюме, и открыла дверь. Однако перед моими глазами предстала уютная пухленькая блондинка в голубом джемпере и с очаровательной улыбкой.

- Муж предупредил меня о вашем визите, - мягко произнесла она, делая знак рукой, чтобы я садилась.

Она задала несколько вопросов, после чего попросила заполнить анкету. Я протянула
ей свои документы, с которых она тут же сняла копии, так что я пользовалась услугами агентства вполне легально.

- Надеюсь, вы справитесь с работой, - с некоторым сомнением сказала она. – Не
подведите. У нас очень хорошая репутация, а в нашем деле это главное.

Я заверила, что все будет в порядке. Когда с бумажной волокитой было покончено,
она позвонила Галине на мобильный телефон. Я с нетерпением ожидала результатов переговоров, почувствовав, что возвращаюсь в реальный мир. Пусть Роберт остается в прошлом. «Умерла, так умерла».

После короткого разговора Анна Николаевна проинформировала, что Галина сейчас в отъезде, и нанимать няню будет ее мать. Я обрадовалась – опасность миновала! Тем временем Анна Николаевна позвонила бабушке моих предполагаемых воспитанников. Та, видимо, изрядно замучилась с внуками и попросила прислать няню немедленно.

- Пусть сразу берет свои вещи, - добавила она. – Мне сегодня вечером нужно будет уйти.

Директор агентства снабдила меня сопроводительными документами, и я отправилась
домой. Быстро покидав свои покупки в кожаный чемодан, вызвала такси.


Я подъехала к дому, когда время приближалось к девяти часам вечера. Было темно, так что осмотреть поселок с оптимистичным названием Солнечный почти не удалось. Интересно, сколько подобных названий в нашей пасмурной и тусклой местности? Фонари выхватывали из темноты добротные кирпичные дома. Возле одного из них мы и остановились.

Таксист помог мне донести вещи до ворот. Я заметила сбоку от них калитку, на которой было установлено нечто вроде домофона, и нажала на кнопку.

- Кто? – раздался женский голос. Похоже, охраны в доме нет.

- Няня, - кратко ответила я.

Калитка открылась, и я махнула рукой, давая знак водителю, что он может уезжать. От
ворот к дому вела дорожка метров тридцать длиной, освещавшаяся с двух сторон высокими уличными фонарями. Слева расположилось двухэтажное строение. Внизу, судя по всему, был гараж на несколько автомобилей, а вверху - жилые помещения, в двух окнах горел свет.

Когда я подошла к дому, входная дверь открылась и на пороге появилась высокая женщина в вечернем платье.  Она сделала приглашающий жест. Лестница была пологой и длинной, не такая конечно, как в Каннах, но если бы положить на нее ковровую дорожку…

Я сразу оказалась в просторном холле, в котором с двух сторон были установлены красивые дубовые вешалки.

- Раздевайтесь и проходите в гостиную, – сказала хозяйка. – Там и познакомимся.

Гостиная была просто огромной и обставлена со вкусом. Слева и справа лестницы
вели на второй этаж. Наконец, я смогла рассмотреть бывшую тещу Бориса. Высокая, статная и красивая. На вид ей можно было дать не более сорока пяти лет. Черное длинное платье облегало женственные формы. Мелированные пышные волосы уложены в высокую прическу. Холеное красивое лицо и синие глаза. Понятно, на кого похожа Галина.

- Маргарита Витальевна, - первой представилась хозяйка. – Бабушка разбойников, с которыми вам предстоит воевать.

- Маша Полякова, - чуть не поперхнувшись, выдавила я и протянула ей документы.
      
Она взяла направление из агентства и, взглянув на него, вернула мне все бумаги.

- Мы с этим агентством не первый раз имеем дело, - прокомментировала она, - так что полностью им доверяем. У вас есть опыт работы с детьми?

- Да. – Я вытащила Сашкину рекомендацию, но она отстранила ее.

- Проверим вас в деле. Мне сейчас нужно уйти, так что вы – прямо в бой. Мальчики! - крикнула она зычным голосом. Послышался стук закрывающейся двери и топот детских ног. Они остановились на лестничной площадке. – Спускайтесь вниз! – приказала бабушка.

Они были именно такими, какими я их себе представляла. Высокий, крепкий, темноволосый и темноглазый Ромка и хрупкий синеглазый Сашка. Ромка почти кубарем скатился с лестницы, бабушка поморщилась, но замечаний делать не стала. Сашка осторожно одолевал одну ступеньку за другой, будто видел эту лестницу в первый раз.

Я, улыбаясь, смотрела на мальчишек. Да, они именно такие, какими я их представляла, и они – дети Бориса. Я уже смотрела на них чуть ли ни с любовью и тут заметила, что Маргарита Витальевна наблюдает за мной.

- Похоже, с няней нам повезло, - тихо сказала она.

- Надеюсь, - отозвалась я.
      
Она нас познакомила и сразу позвонила: «Иван, готовь машину!» Я поинтересовалась, кто еще живет в доме и где моя комната. Прислуги в доме немного, сообщила Маргарита Витальевна, повар, горничная и шофер. Они живут над гаражом, а комната няни в доме, рядом с детской, куда мы и отправились.

На самом деле детских комнат было две – спальня и игровая. Все красиво, удобно и продуманно. Похоже, Галина – хорошая мать. Может быть, зря я путаюсь у нее под ногами? Мне ведь до сих пор неизвестно, почему Борис с ней развелся. Вдруг из-за какого-нибудь недоразумения? Хотя не похоже. Я видела, как он смотрел на бывшую жену ненавидящими глазами. Наверное, она ему изменила, и он не может ей этого простить. Теперь он тяжело болен, и у нее появился шанс вернуть его. А тут появляюсь я. Неужели она спрятала его от меня?

Мои апартаменты были небольшими, но уютными и включали в себя собственную ванную. В комнате был телевизор, музыкальный центр и компьютер. Хозяева явно не поскупились, обставляя жилище няни. Я оставила свои вещи и прошла к детям. Через минуту в дверях появилась Маргарита Витальевна, накинувшая поверх платья роскошное пальто.

- Я вернусь поздно. Мальчики, вы будете слушаться Машу?

- Да, - хором ответили они.

- Внизу, с левой стороны, кухня, - добавила Маргарита Витальевна. – Можете
перекусить, в холодильнике найдете что-нибудь.

Когда я осталась с детьми одна в огромном доме, меня охватило какое-то непонятное чувство. Такого со мной никогда не бывало. Я представила, как в детскую входит Борис. Мальчишки несутся к нему. Он поднимает их на руки, потом наклоняется ко мне и целует. Разумеется, Ромка и Сашка – мои сыновья. Мне пришлось головой тряхнуть, чтобы избавиться от наваждения.

Немного подумав, я решила, что это возрастное. Во мне проснулся материнский инстинкт. Впервые я его явно ощутила летом, когда Сашкина дочка обнимала меня и утешала. Тогда я размечталась о маленькой девочке, похожей на Роберта. Теперь я мысленно присваиваю детей Галины и Бориса. Это никуда не годится! У меня будут свои дети, правда, пока неясно, кто будет их отцом. Во всяком случае, не Роберт и, скорее всего, не Борис. Только бы он выжил!

Мне не впервой приходилось оставаться одной с детьми. Сашка иногда использовала меня в качестве няни. Правда, очень редко. Витька был слишком ревнивым отцом и никому, кроме жены, детей не доверял, даже с бабушками оставлял их неохотно.

С мальчишками я быстро нашла общий язык, и мы немного поиграли. Ромке я дала задание составить из кубиков слова: мама, папа и бабушка, а Сашке – построить башню. Ромка быстро со всем справился, а у Сашки все рушилось, и мы со старшим братом пришли ему на помощь, построив огромный замок, благо недостатка в строительных материалах не было.

После этого отправились в их собственную ванную с двумя маленькими  умывальниками. Мальчишки довольно умело стали чистить зубы. Я машинально отметила, что Галина наверняка хорошая мать. От этого мне почему-то стало грустно.

Уснули они быстро, и в первый вечер я так и не поняла, почему бабушка назвала их разбойниками и сказала, что мне придется с ними воевать. Я спустилась на кухню, чтобы перекусить и позвонить Седых. Решили, что теперь я сама буду выходить на связь, когда это будет удобно.

Разговаривая с сыщиком, я ела бутерброд, запивая чаем. Нужный реанимобиль они не нашли, хотя отработали весь список. То ли им не захотели сказать правду, то ли был какой-то другой, не значившийся в их списке. Теперь Илья размышлял, что делать дальше в этом направлении.

Зато они нашли адрес матери Бориса – Никитиной Веры Ивановны. Помогли старые связи. Борис был судим, и в его деле имелись эти сведения. Раньше я сама собиралась к ней поехать, но теперь у меня была работа, которую я не могла оставить. Договорились, что Илья к ней съездит, представится другом Бориса и сообщит о болезни сына, а также посоветует поехать к бывшей невестке, чтобы узнать подробности. Нам казалось, что Галина не станет скрывать от матери местонахождение сына.

Вернувшись в свою комнату, я распаковала вещи и приняла ванну. Полгода назад даже в своих фантазиях я не смогла бы себя представить в подобной ситуации. Размышляя о  непредсказуемых зигзагах своей судьбы, я не заметила, как уснула, а среди ночи неожиданно проснулась, с трудом соображая, где нахожусь. В первый момент я не могла понять, что меня разбудило, так как обычно сплю очень крепко. Потом за стеной раздался плач, почти крик – громкий и испуганный. Накинув халат, я помчалась туда.

Сашка метался по кровати и кричал. Да, это было больше похоже на крик, чем на плач. Ромка крепко спал. Я взяла плачущего малыша на руки и вышла из комнаты, приговаривая ласковые слова, и отошла от детской. Он понемногу успокаивался и крепко прижимался ко мне, будто желая почувствовать защиту. Несмотря на то, что выглядел очень хрупким, он изрядно оттянул мне руки. Увидев, что мы оказались около лестницы, я присела на верхнюю ступеньку и поцеловала малыша в нежную щечку. Он окончательно успокоился и открыл глаза. По бокам лестницы были установлены светильники, которые не выключались на ночь.

- Мася? – удивленно спросил он.

- Да, спи, Сашенька, надо набраться сил. Завтра у нас столько интересных дел –поиграть, погулять и кое-чем полезным заняться.

Я опять его поцеловала и стала потихоньку напевать колыбельную, которую неоднократно слышала в исполнении своей подруги. Малыш уснул. Я хотела подняться, но тут заметила внизу застывшую фигуру Маргариты Витальевны. Она была в вечернем платье, но уже без пальто. Прическа немного растрепалась. Она поднялась по лестнице и опустилась рядом со мной. Тут я обнаружила, что Маргарита Витальевна пьяна.

- Почему вы здесь сидите? – громким шепотом поинтересовалась она.

- Саша раскричался, я боялась, что он Рому разбудит, - также шепотом отозвалась я.

- С ним это бывает, - вздохнула она.
      
Я не на шутку обеспокоилась. Борис ни разу не упоминал об этом. Я стала ее расспрашивать, в устах няни вопросы о ребенке были вполне уместны. Мы с ней долго разговаривали, а Сашка в это время уютно посапывал, прижавшись к моей груди.

Маргарита Витальевна была в курсе дел своих внуков, хотя обычно жила в своей квартире в городе. Год назад Саша перенес тяжелый грипп, после чего его стали мучить кошмары. В последние две-три недели это стало случаться чуть ли ни каждую ночь. Она считала, что предыдущая няня именно из-за этого уволилась, хотя свой уход мотивировала личными причинами.

- Да и у моей дочери тяжелый характер, - неожиданно добавила она. – Впрочем,
скоро сами убедитесь. Она завтра приедет, то есть уже сегодня.
      
Несмотря на то, что была в изрядном подпитии, больше Маргарита Витальевна ни одной семейной тайны не раскрыла, так что она вполне могла бы работать в разведке. Сашка заворочался у меня на руках, и я поднялась. Нужно было положить его в кровать.

- У вас очень красивый халат, - задумчиво сказала Маргарита Витальевна, - и
сорочка.
    
Краска бросилась мне в лицо. Я не догадалась купить на рынке соответствующие моему нынешнему имиджу белье и всякие мелочи.

- Это подарок, - пробормотала я и, пожелав ей спокойной ночи, от которой остался маленький кусочек, удалилась.

 

                Глава двадцать первая


Новый день я начала с трудом, так как совершенно не выспалась. За стеной было тихо, и я прошла в ванную, но долго там задерживаться не стала. Мой рабочий день был не нормированным, и я должна быть в боевой готовности в любую минуту. Когда заглянула к детям, они уже не спали.

- Мася! – кинулся ко мне Сашка.
    
Я взяла его на руки и поцеловала. Ромка подошел к нам и молча встал рядом. Я прикоснулась губами к его макушке: «Доброе утро!»  Он заулыбался, и они в моем сопровождении пошли умываться. -

Спускаясь к завтраку, мы обсуждали планы на день. В доме было тихо, только на кухне уже вовсю кипела жизнь. Там я познакомилась с кухаркой – Дарьей Ивановной. На вид ей было около шестидесяти. Она отличалась внушительными размерами и властным характером. Седые волосы, стянутые в узел, были прикрыты светлой косынкой в тон переднику.

Стол был уже накрыт, и мы приступили к трапезе. Ромка уплетал с аппетитом, а Сашка возил ложкой по тарелке, лишь какие-то крохи попадали ему в рот. Я опять завела разговор о больших планах на сегодняшний день и посетовала на то, что у Саши вряд ли хватит сил на все, так как он очень мало ест, и предложила соревнование. Малыш быстро включился в игру, орудуя ложкой, я позволила ему себя обогнать. Дарья Ивановна одобрительно посмотрела в мою сторону.

- Маргарита Витальевна уже встала? – поинтересовалась я.

- Раньше двенадцати не поднимется, - с осуждением в голосе отозвалась Дарья
Ивановна.
    
Похоже, она в курсе всего, что происходит в доме. Надо бы ее как-то разговорить, Маргарита Витальевна лишнего слова не скажет, в этом я уже убедилась. Хотелось бы определить, с какого боку приступить к выполнению своей задачи. Конечно, приятно проводить время в компании таких прелестных детишек, но я здесь совсем не для этого. Обменявшись с кухаркой несколькими фразами, я выяснила, что она работает здесь уже четвертый год, а живет во флигеле над гаражом, соседствуя с водителем Иваном. Горничная Тася приходит в десять, а уходит в шесть вечера, так как у нее дом в соседней деревне. С ней мне еще предстояло познакомиться. Пришлось рассказать кое-что о себе.

По моей версии, я стала няней два года назад, когда возникли вопросы с жилплощадью. Дарья Ивановна понимающе кивнула, видимо, и она по той же причине пошла в услужение. По первому разговору можно было понять, что излишней болтливостью она не страдает, никаких высказываний в адрес хозяев не последовало. Впрочем, других здесь, наверное, не держат.

После завтрака мы отправились на прогулку. С неба, слава богу, ничего не капало, но день был хмурым и ветреным. Спустившись по пологой лестнице, я осмотрелась по сторонам. Возможно, летом или зимой все здесь выглядит более оптимистично, но сейчас, на границе осени и зимы, было уныло и безрадостно.  На просторном участке, окружающем дом, не было ни одного большого дерева или еще чего-нибудь достойного, за что мог бы зацепиться взгляд. Слева и справа стояли  солидные дома из красного кирпича,  лишь незначительно отличающиеся друг от друга размерами и архитектурой.

Я не представляла, что буду делать с детьми во время прогулки. Ромка взял меня за руку и потянул за дом. Там была оборудована детская площадка – качели двух видов, маленькая карусель и несколько лесенок. Я переводила дух, а мальчишки уже карабкались по лесенкам. Ромка в одно мгновение оказался на самом верху.

- Ты не упадешь? – испуганно спросила я.

- Нет, я сильный, - уверенно ответил он. – Папа говорит, что я буду хорошим
спортсменом.
      
Сашка, одолев три ступеньки, нерешительно застыл. Я приободрила его, сказав, что буду стоять рядом. Он стал подниматься выше, потом оглянулся. В его взгляде была смесь страха и гордости.

- Молодец, ты очень смелый, - сказала я.

- Это его рекорд, - отметил Ромка.
    
Сашка поднялся еще на одну ступеньку. Во взгляде не осталось гордости, только страх.

- Хватит. Теперь спускайся.
      
Он слишком быстро откликнулся на мое предложение, нога не нашла опоры, а руки разжались. Сашка стал падать. Я еле успела подхватить его, чуть не свалившись в лужу, и увидела испуганные синие глаза. Я тоже не на шутку перепугалась, но не подала виду и рассмеялась:

- Ну, ты циркач! Предупреждать надо, а то бы мы с тобой сейчас барахтались в
луже!
      
Он расслабился и тоже рассмеялся, сначала неуверенно, а потом  заливисто, как щенок. Ромка тоже присоединился к нашей веселой компании. Покачавшись на качелях, покружившись на каруселях, мы решили вернуться домой. Когда подходили к крыльцу, услышали, как у ворот затормозила машина. Мальчишки бросились туда, я и рта не успела открыть.

В калитку вошла Галина – в длинном черном пальто и с блестящими темными волосами, звезда, одним словом. Я поправила очки и двинулась в ее сторону. Сейчас все решится, думала я. Мальчишки застыли около матери. Она потрепала по плечу одного, потом  другого, но целовать не стала, а быстрым шагом направилась к дому, дети семенили следом.
      
Мы встретились метрах в десяти от крыльца.

- Надо полагать, вы – наша новая няня.

- Да, - признала я.

- Это Мася, - подал голос Сашка.

Мать резко оборвала его:

- Тебя не спрашивают.
      
Мне стало обидно за малыша.

- Маша Полякова, - независимым тоном сказала я.

- Галина Васильевна, - представилась она и продолжила свое движение.
      
Мальчишки притихли, от радостного возбуждения не осталось и следа. Галина оставляла за собой широкий шлейф неприятных ощущений, как в первую нашу встречу. Неужели она всегда такая?

Мы прошли в детскую, где до обеда провели время в играх. Мальчишки расшалились, и мне приходилось изрядно напрягаться, чтобы их сдерживать. За все это время Галина ни разу не зашла к детям.

В половине второго к нам заглянула женщина лет сорока со следами бурной и неправедной жизни на лице, но, похоже, это было в прошлом, так как она выглядела подтянутой и аккуратной.

- Тася, - представилась она и пригласила нас к обеду.
      
Стол был накрыт в просторной комнате рядом с кухней. Галина, видимо, подражая аристократическим порядкам, обзавелась столовой, по мне, и в кухне было достаточно места. Хозяйка дома и ее мать сидели на противоположных концах длинного стола. Саша с Ромой расположились на одинаковом удалении от мамы и бабушки. Я хотела сесть рядом с ними, но Галина указала мне на место напротив моих подопечных. Я им подмигнула, и они, хихикая, уставились в пустые тарелки.

Вошла Дарья Ивановна и стала раскладывать вегетарианский суп. Начала она с Галины, а закончила мной. Таким образом мне давали понять, какое место я занимаю в этом доме. Около Галины стояли бутылки со спиртными напитками. Она сама себя обслужила, потом взглянула на мать. Та подошла и наполнила свой бокал. Если уж решили изображать из себя аристократов, подумала я, могли бы нанять лакея. Мне вина не предложили, видимо, няне не полагалось пить. Впрочем, я не против.

Мы с мальчишками активно работали ложками, пока хозяйки утоляли жажду. После вчерашних возлияний и при свете дня Маргарита Витальевна выглядела опухшей и несвежей. Стало заметно, что ей не сорок пять, а далеко за пятьдесят.

- У вас есть рекомендации? – нарушила молчание Галина.

- Разумеется.

- Принесите их после обеда мне в кабинет.
      
Боже мой, у нее есть кабинет! Чем же она там занимается? Впрочем, я ничего не знаю о ней. Может быть, она выдающийся ученый. Я поинтересовалась, где он находится. Она объяснила, что вход в кабинет из гостиной у правой лестницы.

- Как Борис? – неожиданно спросила Маргарита Витальевна. Я невольно напряглась.

- Без изменений, - недовольно ответила Галина, незаметно кивнув на мальчишек.
      
Ромка насторожился:

- Когда папа к нам приедет? – спросил он.
      
Я думала, что Галина грубо оборвет его, но она ответила:

- Папа в длительной командировке, так что нескоро. Хватит спрашивать одно и то же!
      
Больше за обедом не произошло ничего интересного, если не считать фруктовый десерт, который приготовила искусная Дарья Ивановна.

Уложив мальчишек спать, я прихватила свои документы и отправилась в кабинет. На душе было тревожно. Больше всего я боялась, что она станет изучать мой паспорт, где не сможет не обратить внимания на мое имя. В сопроводительных документах из агентства и в Сашкиной рекомендации указывались только инициалы. В столовой мы сидели на изрядном расстоянии друг от друга, а сейчас предстояло столкнуться лицом к лицу.

На мне были отечественные джинсы, черный китайский джемпер, на носу неуклюжие очки, темный ежик волос. Я надеялась, что она не узнает меня.

Войдя в кабинет, я остановилась на пороге. Одну стену кабинета занимали темные книжные шкафы. Я скосила глаза, пытаясь определить, какие книги они хранят, но было слишком далеко. На другой стене в строгих рамках висели большие фотографии различных зданий. В некоторых из них я узнала плоды трудов нашего холдинга. Нашего, хотя теперь я там не работаю. Понятно, раньше этот кабинет принадлежал Борису. Теперь Галина в нем строит из себя деловую женщину.

- Проходите, садитесь, - вежливо, но без теплоты в голосе произнесла она.
      
Она сидела за большим письменным столом, стоящим перпендикулярно к окну. Я села на стул напротив нее. Нас разделяло не более метра. Большие синие глаза в упор смотрели на меня. Мне стало не по себе, но я стралась держаться уверенно.

- Какие документы вас интересуют? – стараясь выглядеть спокойной, спросила я.
    
Прежде всего, ее интересовало направление из агентства и рекомендации. Она все внимательно прочитала, потом подняла на меня изучающий взгляд:

- Если все было так хорошо, то почему вы ушли с прежнего места?

- У них возникли материальные затруднения, - быстро ответила я.
      
Галина выразила пожелание связаться с моей прежней хозяйкой. Во время разговора она то и дело прикладывалась к бокалу с коньяком. Градус повышался. Неужели она алкоголичка?

Я продиктовала ей номер Сашкиного мобильника, и она тут же позвонила ей. Подруга не подвела, рассеяв в моей работодательнице последние сомнения. О паспорте Галина не спросила – то ли забыла, то ли не видела в этом необходимости. Она добавила в бокал огненной воды и продолжила разговор.

- Не будьте с мальчишками слишком мягкотелой, не сюсюкайте с ними. Я хочу,
чтобы из них выросли настоящие мужчины, а не хлюпики.  Саша слишком нежный, мне это не нравится.

- Но он же еще маленький, - запротестовала я. – Его терзают какие-то страхи.

- Делайте, что вам говорят, иначе нам придется расстаться, - жестко сказала она. - Никаких сюсюканий и поцелуев. Порядок, дисциплина и здоровье – вот то, на что
вы должны обращать внимание в первую очередь.

Видимо, Маргарита Витальевна рассказала ей о сегодняшней ночи. Кого же она хочет вырастить из своих сыновей? Неужели думает, что настоящие мужчины – это бездушные автоматы?

- Сегодня у нас будут гости, - продолжила Галина. – Оденьте мальчиков понаряднее и в половине девятого спуститесь в гостиную. Пусть они десять-пятнадцать минут пообщаются с гостями, потом уведете их спать. - Сделав большой глоток, она окинула меня оценивающим взглядом. – И сами оденьтесь поприличнее. Есть, во что? – Я кивнула.

Она устало откинулась на стуле с высоким изголовьем, давая понять, что наша беседа окончена. Можно считать, что встреча прошла удачно, думала я, она меня не узнала. Хотелось воспользоваться тихим часом и самой отдохнуть, но я здесь не для того, чтобы расслабляться. Я пошла на кухню, где трапезничал обслуживающий персонал – Дарья Ивановна, Тася и Иван. Судя по всему, они неплохо ладили. Я с тяжелым вздохом опустилась на свободный стул.

- Ну что, получила на орехи? – участливо спросила Дарья Ивановна, вовлекая меня в общую беседу.

- Она хочет, чтобы я была с детьми жесткой! – возмущенно сказала я. – Но ведь они еще маленькие, особенно Саша. Ему явно не хватает ласки.

Они дружно поддержали мою позицию, но посоветовали не перечить Галине, если не хочу лишиться места, а потихоньку делать по-своему. Они все так поступают, даже ее мать. Это меня немного приободрило. Но как бы узнать, что в этом доме происходит? Я поинтересовалась, сколько сегодня будет гостей, так как Галина приказала мне спуститься к ним с мальчиками в половине девятого.

- Все показушничает! – проворчала Дарья Ивановна, потом ответила: - восемь
человек вместе с ней и ее мамашей.

- По-моему, бабушка любит внуков, - встряла я.

- Любит-то любит, - ответила категоричная Дарья Ивановна, - но себя любит гораздо больше. Почти моя ровесница, а каждый вечер хвост трубой – и развлекаться! Сегодня в третьем часу явилась. Иван почти каждую ночь из-за нее не спит. – Потом перевела взгляд на водителя. – Тебе пора в магазин ехать, я список написала, а то, не дай бог, чего-нибудь не окажется, греха не оберешься.
      
Иван неохотно встал, взял список и скрылся за дверью.

- Мне тоже пора, надо гостиную убрать, - поднялась из-за стола Тася.
      
Вслед за ней я тоже стала подниматься.

- А ты посиди, попей чайку, - обратилась ко мне кухарка, чувствуя себя на кухне генералом.
      
Я не стала противиться и с удовольствием потягивала ароматный чаек. Тем временем Дарья Ивановна незаметно убрала последствия предыдущей трапезы.

- А мне Маргарита Витальевна понравилась, – решила я продолжить разговор. – По-моему, она добрая и, судя по всему, состоятельная, - совсем некстати добавила я.

- Скажешь тоже, - хмыкнула кухарка. – Она больно до мужиков охоча. Недавно
развелась с последним мужем, тот был на пятнадцать лет моложе и обобрал ее до нитки, так что теперь не только дочка, но и мать тянут соки из Бориса Петровича.

- А это кто? – невинно поинтересовалась я.

- Бывший муж Галины. Суровый мужик, но правильный, - в ее голосе слышалось
явное одобрение. Мне почему-то стало приятно. -  И детишек он любит, и они его.
      
Я была готова слушать ее до вечера, но она оборвала себя, заявив, что нужно готовить ужин. Я неохотно покинула кухню. Проходя мимо детской спальни, прислушалась, но там было тихо. Я вошла в свою комнату и с удовольствием растянулась на кровати.  Я кое-что узнала о семье Бориса, но ни на шаг не приблизилась к тому, из-за чего стремилась сюда. Возможно, Илье повезет больше. Я с нетерпением ждала вечера, когда смогу ему позвонить.

Боясь уснуть, села и достала журнал с фотографией Роберта. Я рассматривала его красивое лицо и прислушивалась к себе. Сердце работало в обычном режиме. Я убрала журнал и улыбнулась: «Прощай, красавчик!» Но навсегда ли?

Мы с детьми поужинали в семь часов на кухне. Там вовсю кипела работа. Раскрасневшаяся Дарья Ивановна ловко орудовала у плиты, Тася накрывала на стол в гостиной, то и дело консультируясь с кухаркой. Мы были лишними на этом празднике жизни, поэтому, быстро закинув в себя ужин, удалились в свои апартаменты. За весь день Галина ни разу не зашла к детям.

Я предупредила мальчиков, что мы должны будем спуститься к гостям. Ромка нахмурился, а Сашка заныл: «Не хочу!»

- Когда папа вернется из командировки? – неожиданно спросил Ромка.
      
У меня на душе кошки заскребли.

- Ты же слышал, что мама сказала: нескоро!

- А что такое нескоро? –  теперь уже Сашка  с надеждой смотрел на меня.

- Ну, это значит, что пройдет еще много дней и ночей, прежде чем папа появится.
      
Похоже, их мой ответ удовлетворил, и они больше ни о чем не спрашивали. Я ненадолго оставила мальчиков одних и пошла переодеваться. У меня были с собой приличные брюки и любимый кашемировый свитер, но его я не решилась надеть, так как он стоил двухмесячной зарплаты няни. Я надела к брюкам купленную на рынке блузку, впрочем, вполне приличную. Краситься не стала, пусть облик няни будет тусклым и незаметным. Переодев своих подопечных, я взглянула на часы: до указанного Галиной времени оставалось пять минут.

- Мальчики! – раздался зычный голос их бабушки.
      
Я взяла их за руки, и мы двинулись на зов. Гостиная невидимой стеной была разделена на две части – парадную столовую и зону отдыха, где  в ласкающем взор беспорядке были установлены низкие столики, диванчики, креслица и прочие предметы, на которых можно сидеть. Сейчас все располагались за большим столом в первой зоне.

Благодаря очкам я с самого верха заметила Рукавишникова. Сердце испуганно сжалось, такого пройдоху не проведешь! Если с Галиной мы виделись в больнице не более пяти минут, то с адвокатом общались и в милиции, и в ресторане. Мне хотелось броситься назад, но детские ручки крепко держались за меня, и я, как Штирлиц из анекдота, неумолимо приближалась к провалу, стараясь не пялиться на Рукавишникова и сосредоточить свое внимание на других гостях.

Две пары, возможно, супружеские, эффектная рыжеволосая женщина лет тридцати и Валентин Николаевич Рукавишников. Слава богу, что других знакомых не оказалось, Константина Ивановича, например. На трясущихся ногах я подошла к столу, делая огромные усилия, чтобы и зубы не стали стучать. Галина поднялась и обняла мальчишек.

- Знакомьтесь, это мои разбойники, - ласково сказала она. – Вот этот богатырь – Рома, а маленький эльф – Саша.
      
Если бы я не знала, что она за весь день ни разу не зашла к детям, я бы поверила в ее нежность. Лицемерка! Я была так возмущена, что даже забыла об опасности, исходившей от предателя-адвоката. Ноги перестали дрожать, и уже не надо было стискивать челюсти, чтобы зубы не стучали.

Меня Галина  не представила, а стала знакомить детей с гостями. Неловкость исправила Маргарита Витальевна.

- Эта милая девушка – Маша, няня наших мальчиков.
      
Эта информация лишь на мгновение привлекла внимание присутствующих, потом все дружно переключились на богатых наследников. Галина называла имена своих гостей: тетю Аллу вы знаете, дядя Миша, тетя Таня… Их имена без фамилий и должностей ни о чем мне не говорили. Дядя Валя, дошла она до Рукавишникова. Мальчишкам эта процедура явно надоела.

- Нам пора заниматься английским языком, - брякнул Ромка, хотя следующее
занятие должно было состояться завтра.
      
Галина перевела вопросительный взгляд на меня, но я не раскрывала рта, боясь, что Рукавишников узнает меня по голосу. Наконец, вся эта показуха была закончена, и мы покинули гостей. Судя по всему, адвокат меня не узнал, то есть он вообще не обратил на меня внимания, зато я заметила, как он пожирал глазами Галину. Неужели Борис ни о чем не догадывался? Или это возникло только сейчас – когда Галине понадобилось? В ее расчетливости я не сомневалась.

Уложив детей спать, я прошла в свою комнату и позвонила Седых. Новые сведения появились, но безрадостные. Матери Бориса вчера сделали операцию по удалению желчного пузыря, так что она еще находилась в реанимации, и его к ней не пустили, да было бы просто бесчеловечным обрушивать на нее в тяжелый момент такие новости. Мы решили отложить разговор с ней на неделю, если сами до этого не управимся. Насчет реанимобиля пока ничего нового не появилось. Получалось так, что теперь вся надежда на меня.

Ужасно хотелось спать, но нельзя упускать даже малейший шанс, чтобы раздобыть нужную информацию. Возможно,  не только Рукавишников, но и другие гости знакомы с Борисом. Тогда неминуемо зайдет разговор о нем.

Мне хотелось стать невидимкой, чтобы проникнуть в гостиную и послушать, о чем там говорят, но моя плоть, которой в последнее время стало заметно меньше, все же была на это не способна. Пришлось поступить банально. Я решила, что хочу пить, и отправилась на кухню. Пройти туда можно только через гостиную. На мой взгляд, у архитектора было полно просчетов. Зачем в гостиной две лестницы, которые ведут на одну и ту же лестничную площадку? Хватило бы и одной. Да и первый этаж спроектирован как-то хаотично, впрочем, не мое это дело.

Я вышла на лестничную площадку и осмотрелась. Гости переместились в зону отдыха у правой лестницы, где потягивали напитки и переговаривались. Маргарита Витальевна сидела отдельно от них с бокалом в руке. Судя по всему, она основательно захмелела. Галину и Рукавишникова я не заметила и стала спускаться по левой лестнице, так как кухня находилась с левой стороны.

- Галя, я больше так не могу!  - откуда-то из недр земли послышался голос адвоката. – Мы должны встретиться наедине. – Я застыла.

- Валя, ты хочешь все испортить! – это уже голос Галины.
      
Я поняла, что они уединилась под лестницей, по которой я сейчас спускалась. На мне были мягкие тапочки, и они не услышали шагов. Надо было срочно убираться отсюда, пока меня не заметили, но уж больно интересным был разговор.

- Ты же – свободная женщина! – напирал адвокат.

- Для тебя – да, а для всех – я его жена. Мы разъехались, но не развелись. Запомни.
      
Я все еще не знала, куда мне идти – назад или вперед, и тут увидела, что Маргарита Витальевна смотрит на меня. Я быстро спустилась с лестницы, краем уха расслышав последнюю фразу Рукавишникова:

- Скорей бы все это кончилось!
      
Я ввалилась на кухню в полуобморочном состоянии.

- Маша, что с тобой? – подскочила Дарья Ивановна.

- Пить хочу, - пробормотала я.
    
Что имел в  виду адвокат, говоря, что скорей бы все это кончилось? Неужели смерть Бориса? Скорее всего, иначе, зачем ей делать вид, что она все еще замужем. Впервые за последние дни мое сердце сжалось от любви и жалости к Борису. Я представила, как он неподвижно лежит, преданный бывшей женой и адвокатом, но ничего не может сделать. Возможно, он даже не знает, где находится, и ждет меня. С этой минуты я была готова на все – подслушивать, подглядывать, вынюхивать, лишь бы узнать, где его прячут. Никаких моральных препонов у меня не осталось.

Дарья Ивановна, напоив меня соком, вернулась к своим делам. Она выглядела усталой и не склонной к разговорам.

- А часто гости бывают? – все-таки спросила я.

- Два-три раза в неделю, - буркнула кухарка. – Совести у нее нет, веселится, когда Борис Петрович в таком состоянии.

- А что с ним?
- В аварию попал, теперь при смерти лежит. – Она вытерла со лба пот и сплюнула: - тьфу-ты, прости господи.
      
Больше ничего мне не удалось от нее добиться, и я отправилась восвояси. Галина с Валентином присоединились к гостям, и я, никем не замеченная, вспорхнула на второй этаж.

Ночью меня опять разбудил крик Саши. Я быстро вскочила и помчалась к нему, взяла его на руки и отнесла в свою комнату. Он открыл глаза и улыбнулся:

- Мася!

- Спи, Сашенька, я люблю тебя. – Я поцеловала его, и он сразу уснул.
      
В последующие дни ничего интересного не происходило. Галина  исчезала сразу после обеда, Маргарита Витальевна покидала дом ближе к вечеру и возвращалась глубокой ночью. Я все больше привязывалась к детям Бориса, и они льнули ко мне. Когда я брала Сашу на руки, Рома вставал рядом, и я притягивала его к себе. Он делал вид, что терпит телячьи нежности из вежливости, но по глазам было видно, что ему приятно. Саша перестал просыпаться по ночам, и я собой почти что гордилась.
Мы продолжали заниматься английским языком. Однажды за обедом Рома огорошил мать и бабушку, обратившись к ним по-английски. Все хорошо, только я ни на шаг не приблизилась к своей цели. Сыщики тоже буксовали.

Скоро вернется из командировки Синельников. Что ждет Бориса? Я прикидывала, сколько дней у меня еще есть в запасе, и вдруг замерла. А что, если депутат и его помощник ни при чем, и все неприятности Бориса – дело рук Галины и Рукавишникова? А как же отравление в ресторане? – напомнила я себе. Или же у Бориса две группы врагов, и каждая из них преследует свои цели? Картина вырисовывалась безрадостная, а я все топталась на месте.


Продолжение следует...