Исповедь пустышки глава 1

Почему слово пустышка, забралось ко мне в подсознание? Оно отдавалось эхом в голове, заставляло плакать. Соломенный бычок, пугало на огороде… все это чем-то напоминало меня в юности. Хотелось быть другой,  похожей на своих братьев, которые часами вели беседы, спорили о чем то. А я, находясь рядом,   впитывала  в себя каждое их слово. Но,  внешне продолжала молчать и, так же,  внимательно слушать. В детстве мечтала быть актрисой, и обязательно комедийной, чтобы радовать людей, видеть их  веселыми. Могла подражать  и походку, и голос, и манеру поведения. Тонко подмечала то, что другие не замечали. А вот внутреннюю свободу и раскованность – потеряла. А с ними, и уверенность. Как- то еще в школе, дружила с одним мальчиком, и, как же  была в него влюблена!  Однажды, на школьном вечере, я должна была выступать со своими любимыми стихами:
 «О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя  как я…»
Мне казалось, говоря  о Волге -  буду признаваться со школьной сцены о своей любви, и он это должен обязательно понять! Стоя за занавесом, и ожидая,  своего выхода, я так волновалась! А выйдя под аплодисменты,  искала глазами того, кто мне был так дорог. Он сидел рядом с девчонкой, из богатой семьи, и на меня не смотрел. Он не смотрел на сцену, и разговаривал с ней. Занавес открылся, я стояла с глазами полными слез, и  в недоумении - забыла, зачем стою, чего от меня ждут? Не слышала голоса из-за кулис, перешедшие на громкий шепот:
- О, Волга а-а-а… Волга а-а-а…
- Колыбель, колыбель е-е-ель…
Зал замер, а я, с опущенной головой, медленно ушла со сцены под такие же бурные аплодисменты. Это сжалось в комок на долгие годы.  Не смогла это выплеснуть из себя, освободиться от камня лежащего внутри. С тех пор, боюсь наизусть рассказывать даже то, что пишу сама.  Далекое  детское чувство, может, и не  было любовью, но оставило след. Не удачное выступление, изменило мою мечту, появился комплекс стеснительности, неуверенности, который все эти годы преследовал меня, догонял и перегонял.  И мечтать о заучивании ролей, я перестала. Да и поступать в институт, кроме таланта нужны деньги, которых, увы, не было.

Мы встретились вновь через 44 года. Эхо моей детской, и такой наивной любви стерло из памяти обиду, которую он когда-то нанес. Тросточка в его руке дрожала, он постоянно вытирал со лба пот носовым платком. Потом взял в руки букет цветов и протянул их мне. В его глазах было нечто, и, словами не передать. А я? Как повела себя я? Что промелькнуло в моей голове? Не знаю. Но что-то подтолкнуло к нему. Меня обхватила сильная мужская рука и на одно мгновение прижала. И вот тогда я почувствовала, мне не хватало этого всю мою жизнь. Чтобы вот так, один раз кто-то прижал, и не отпускал никогда. Наш диалог при родственниках был кратким.
- Мишка, а ты такой же красавец, только седой. Я все равно бы тебя узнала, сердцем бы почувствовала!
- Наташенька, и я бы тебя узнал. Но, где твоя коса?
- А ты ее помнишь? Мы, Миша, многое потеряли в этой жизни. Многое ушло, оставив на память боль утрат. У нас с тобой будет целых две недели, чтобы рассказать друг другу все.
Тогда, в первую нашу встречу, я не думала, что 14 дней пролетят, как 14 часов. Я тогда не подумала, что детское чувство оживет с новой силой. Я не могла предположить, что его мальчишеская смелость вновь захочет меня поцеловать, но не так как это было в детстве. Я тогда увернулась, и он поцеловал меня в нос. Это было наше последнее свидание. И вот мы вновь вместе. Мы едем в машине просто так, под звук шуршания колес каждый думает о чем-то своем, о чем-то очень важном. И, боясь нарушить тишину, тихо вздыхает. Наверное, наши сердца задавали себе вопросы:  «Быть нам вместе или не быть?» За годы разлуки мы обросли детьми и внуками. Как они посмотрят на причуды своих «стариков»? Принимая друг друга в таком возрасте, ты принимаешь все. И недостатки характера, и болезни, и устоявшиеся жизненные правила. Ты согласен на компромисс, лишь бы не потерять то, что однажды уже  потерял.
Наши разговоры были о детях, внуках, о пройденных этапах. О победах и поражениях. Я возвращалась домой далеко за полночь, осторожно ступая по скрипучим полам. Тихо пробиралась на кухню, пила в одиночестве чай, сердце стучало, а рука выводила строчки:
                Дни шли за днями в заботах,
                В никчемных трудах наугад.
                Каким было б счастьем с тобою,
                Спеть свой любовный романс.
                Но, годы прошли быстротечно,
                Оставив на память лишь миг,
                И, наш поцелуй, такой детский,
                Оставивший в сердце свой след.               
Но, мой отпуск закончился, и Миша везет меня в аэропорт города  Одессы. По дороге заезжаем к нему домой, он хочет показать свою квартиру, в которой предлагает быть хозяйкой. Я вошла, как мышка, а увидев портрет его покойной жены – почувствовала на душе что-то щемящее. Она смотрела на меня с укором. Дальше в квартиру я не вошла, мне стало неуютно там. Три часа просидели на кухне, говорили, говорили, говорили…, но сказано, наверное, не все.
И вот подходит минута расставания. Ком стоит в горле, хочется разрыдаться, упасть к нему на грудь и закричать: «Да не отпускай же ты меня! Схвати, свяжи, примени физическую силу». Но, это я так думаю, а внешне я пытаюсь быть спокойной, показывая ему пример. Я вновь сильная женщина! А зачем мне нужна эта сила? Рядом тот, кого любила и помнила, но, взяло верх благоразумие, и я пошла на посадку.
Вот уже неделю мы говорим по телефону. Неделю передаем воздушные поцелуи с надеждой о встрече. Неделю говорим, как скучаем и ждем встречи. Что будет завтра? Не знаю. Рука вновь выводит строчки немного похожие на стихи …и, встретив тебя так случайно, не в силах я больше отдать…, не в силах я больше отдавать!

Через три месяца я сделала Мише приглашение, и он приехал ко мне в гости в Израиль. Я его ждала, и почему то боялась. Страшно было менять свою жизнь, страшно было оставлять те проблемы, к которым я привыкла и с которыми смирилась. Страшно было возвращаться на Украину к пенсии в 800 гривен.
Но, его пребывание стало для меня почему-то таким тягостным, я заболела. Болело все тело, не было живого места, к которому можно было дотронуться. Нервное напряжение было на пределе, и миф о первой любви развеялся. Я думала, что во мне живой осталась та, детская обида, которую я несла в себе столько лет. Он уехал и через неделю все прекратилось. Мы подолгу с ним разговаривали по интернету, делились новостями, жаловались на погоду, здоровье. Говорили о политике. Поздравляли друг друга с днем рождения, а потом Миша мне сказал, что женился на женщине. Я была за него очень рада. Одиночество – чувство тягостное, а нам так хочется поплакаться друг другу в жилетку, самому пожалеть, и чтобы тебя пожалели.
Последний наш разговор по скайпу был длинным. Я ему сделала комплимент, что хорошо выглядит, бодренько, а теперь, что я слышу теперь?
- Алло, ты нас слышишь?
- Да, ребята, слышу. Расскажите, как это было?
- Ты же знаешь, Мишка женился. Его жене вдруг стало плохо, уж не знаем точно, что да как, по после операции она впала в кому, а через три дня он тоже умер.

Я вижу портрет его жены, и ее взгляд, полный укора и уверенности – он мой! Да, теперь он твой. И твоим был всегда. И почему-то я верю в роковых жен и мужей. Верю в шестое чувство, останавливающее нас на перекрестке и дающее право сделать правильный шаг и правильный выбор, от которого зависит дальнейшая наша жизнь.