Загадки Солгонского Кряжа правда о судьбоносных ме

Дневник одного похода

Примечание: Просьба не повторять все выше- и нижеописанное и не считать руководством к действи
 
Мне выпала в жизни такая дорога,
Что вижу я путь и вслепую плутаю,
И, жив остаюсь, умирая до срока,
И весел на вид, когда слезы глотаю.
Бартоломео Торрес Нарро.
17в. пер. с исп. А.Гелескула


Не бойся смерти! Это лишь порог
В иную жизнь, счастливую и светлую.
Прекрасен каждый, кто сказать бы мог:
Я жил не зря, я не боялся смерти!
Омар Хайям

27.07.2003г.

     -- Это очень серьезный поход. На него ушли все наши станционные деньги. С вами будет инструктор – без пяти минут мастер спорта по туризму – Елецкая Анна Андреевна, человек пожилой, но имеющий много опыта. Слушаться ее. У вас есть шанс пообщаться с ЖИВОЙ ЛЕГЕНДОЙ… Сами видите, снаряжения много, тащить далеко. Так что соблюдаем дисциплину и технику безопасности… -- это инструктаж Татьяны Николаевны, одного из педагогов местного туристского центра.
     Одиннадцать вечера и мы готовы.
     Еле успела вовремя прийти к этому времени. Забыла в холодильнике перекус и пришлось возвращаться домой.
    … Суетливые сборы начались прошлым вечером. Мы только пришли со сплава Кунгус-Агул-Кан-Зеленогорск, и тут же, разбирая вещи, готовились в этот поход-экспедицию, о которой мы ничего не знали, кроме звучного названия «Загадки Солгонского Кряжа». И лишь реферат из пяти листов «Солгон 99» о результатах предыдущей экспедиции немного прояснял суть проблемы…
     Предполагается спелео-водное путешествие, и мы готовим ГОРЫ снаряги (или горе-снарягу, которую еще нести на своих плечах). Ее ОЧЕНЬ много. Рюкзаки 20-30 кг плюс 10 мешков с разобранными байдарками, кучи полиэтилена (важная вещь в водном походе). Все в рюкзаках распаковано по разнокалиберным целлофановым мешочкам.
     Вещи уже упакованы, а мы еще не знаем, куда девать мешок хлеба и мешок сухарей…
     Подготовка такая, будто мы не на Чулым собираемся, а на Чулышман*.
     Возмущаемся количеством продуктов: мы что, туда жрать едем?! И снова перекраиваем меню, выкидываем тушенку, майонез, супы, урезаем пайки, а вес рюкзаков не уменьшается. Ведь остается еще и спелеоснаряжение (веревки, страховочные системы, каски, самохваты, восьмерки и всякие другие элементы, названия которых приводить не имеет смысла, все равно никто ничего не поймет ;).
     Нас набралось 16 камикадзе. Из них два руководителя, ответственные за наши души:

1. Андрей Владимирович – руководитель клуба «Рысь», основное занятие которого – выживать в экстремальных ситуациях, которые Андрей Владимирович находит в любом месте.

2. Эдуард Викторович – руководитель клуба «Гагаринец» от дома детства. Краткая история о том, как он стал завхозом и медиком экспедиции:
-- Готовить умеешь?
-- Ну да…
-- Отлично! Будешь завхозом. А аптечку понесешь?
-- Ну давайте…
-- Ура, значит, будешь и медиком!
Ко всему этому Эдик еще и ориентировщик нашего похода.

3. Наталья Викторовна – предпочла грязь и комаров семейному уюту и благополучию, чем вызвала ревность и негодование мужа. Руководитель краеведческого клуба «Юнга» для малышей.

4. Филлипова Танюха – жгучая брюнетка, по которой сцена плачет, гвоздь всех походов. На прошлом сплаве умудрилась в один и тот же дождливый(!) день утопить меня и Ольгу в одежде – мы по очереди катались с Танюхой на байдарке.

5. Никитина Юлия – сестра Ольги, и, следовательно, полная ее противоположность, реалист и турист старой закалки.

6. Самаль Витек -- возмущался, что сгущенку урезали, так как это его допинг. У него даже прозвище – Сгухоец. Нестандартный, но довольно сильный, борзый и добрый тип.

7. Базылев Роман, или Ромалый, самый маленький участник похода, 12лет, все время находился под шефством Витька, перенял все его привычки. За провинности Витек заставлял бедного мальчика грести одного, а сам наслаждался природой, жестокий рабовладелец!

Туристы клуба «Гагаринец»:

8. Гриченко Наталья – открытая и всегда улыбающаяся девчонка, года два назад на городских соревнованиях по водному туризму была единственной девушкой, выступавшей на каяке, и, между прочим, отлично выступила. Ее брат –

9. Гриченко Санек – скромный парень, больше ничего о нем, к сожалению, сказать не могу, так как плохо его помню.

10.Набатников Денис – наш будущий герой, высокий и смуглый восемнадцатилетний парень в панамке.

11.Окурников Рома – его мечта – стать военным, поэтому он усиленно наращивает бицепсы, которые уже никакой одеждой не скроешь.

12 И 13 Крапивина Юля Иванова Валя – к сожалению, видела их впервые в этом походе, довольно симпатичные, хотя и малоопытные девчонки.

14.Питер – то есть Влад, парень 14 лет из Санкт-Петербурга, решивший хлебнуть таежной жизни. Дальше магазинов никуда не ходил, но его бабушка, у которой он гостил просто умоляла забрать его в этот поход на перевоспитание.

Ну, и осталась я, непутевый элемент этой жизни –

15.Мазурова Елена – я напросилась в поход в самый последний момент, почему-то решила, что он будет пеший. Была в шоке, когда увидела все эти мешки с Байдами, но отказываться было уже поздно…

16.Елецкая Анна Андреевна – наш гуру и гид, присоединиться к группе только в Красноярске.

     …Инструктаж проведен, и мы, надрываясь и чувствуя, как позвоночник медленно сползает в трусы, садимся на поезд «Карабула - Красноярск» в 2 часа ночи.
     Конечно, возмущению проводницы нет предела – полвагона занято тюками, долго выгружаемся и загружаемся. (Да-а, а впереди еще поездка до Балахты на рейсовом автобусе. Вот что значит ограничение в средствах и транспорте. Туризм никому не нужен, кроме фанатов. Эх, сделать бы туризм частью жизни каждого человека! Сразу бы решились проблемы человечества: СПИД, наркотики, слабое здоровье)
     Мы едем в Красноярск и все спят.
     Впереди – НЕИЗВЕСТНОСТЬ.
     Пока идет ночь, знакомлю с планом экспедиции, который набросала для нас Анна Андреевна:

1. посещение Мамонтова кладбища;
2. просмотр бараков заключенных;
3. поиск неизвестной (официально) пещеры;
4. восхождение на точку горы;
5. посещение уже известной пещеры;
6. оборудование стоянки в устье реки Агаты для туристов (скамьи, маркировка, кострище, яма для мусора, плакаты и пр.);
7. сбор эко-, био- и зооматериалов о местности.

    Хочу признаться, нас обманули, как СССР. Оказывается, все планы, бумаги и задания – это прикрытие одной цели, которая, между прочим, подорвала жизнь Кука и Колумба. Но об этом дальше…


28.07.2003г.

     Шесть утра. Все замерзли, и уже никому не спится, кроме Ромалого. Он засыпает в любом месте, где мы делаем остановку: на рюкзаке, на лавке, у стены. А главное – быстро и крепко.
     Вот и сейчас. Все решили перекусить, а его нет. Обыскиваем все полки вагона. Ага! Вот он! Сладко дремлет сном спящей красавицы. А вот и принц: грубо расталкивает Ромалого Витек.
     Девчонки из «Гагаринца» едят в своем купе. На верхней полке у них лежал дед и вдруг что-то уронил под стол. Юля нагнулась поднять – помочь бедняге, а там – ВСТАВНАЯ ЧЕЛЮСТЬ! И почему это Юля так мало скушала и быстро помчалась в туалет?..
     Пока все едят, уточню состав нашей команды: все в списке, начиная с Гриченко Натальи, занимаются туризмом в клубе «Гагаринец», остальные – в клубе «Рысь». Кроме меня. Я из клуба «Стрела». Мы выступаем на соревнованиях и ходим в походы.
     В общем, прибываем в Красноярск. Автобус краевого Центра туризма встречает нас у памятника «Все для фронта, все для победы» (это, наверное, теперь нас тоже касается). Водила – вредный мужик, который в нетрезвом состоянии одержим идеями во что бы то ни стало тесно пообщаться с представителями противоположного пола (на одних соревнованиях имела неудовольствие испытать его маниакальные привычки на себе). К счастью, сегодня он трезв и спокоен.
      По дороге на автовокзал забираем Елецкую с ее катамараном. Парень средних лет, который помогал ей заносить вещи, вдруг отказывается ехать. Это вызывает некоторые подозрения. Но мало ли что может родиться в бреду моей воспаленной фантазии.
     Елецкая Анна Андреевна – пожилая, но подвижная бабушка. Ой, я хотела написать женщина. Но, раз уж так вышло… каким-то образом уговорила наших педагогов пойти в этот поход. Это было еще зимой на лыжных соревнованиях по туризму. И наши были не первые, кто это слышал. Наши были первые, кто согласился!
    
     Покупаем билеты на рейс «Красноярск - Балахта». Анна Андреевна заранее договорилась с шофером, поэтому он воспринял нас вполне дружелюбно (ну что поделаешь, идиоты с байдарками, фанаты природы). Мы закидываем свой груз и прыгаем в кресла. Теперь можно отдохнуть. Но мне в голову лезут всякие мысли. Например, разговор с МЧС-ником на вокзале о нашем маршруте, в котором он заявил, что «на Чулыме водникам делать нечего!».
     В Балахте мы в 14:30. За полтинник уломали этого же водителя довезти нас до моста, откуда и начинается сплав.
     Местные жители, в основном пацанье, просят байдарки покататься, но нам не до шуток, нужно все правильно собрать, погрузить, пообедать и отплыть до вечера.
     Выясняется, что насоса для катамарана нет. Качаем подручными средствами – легкими. Ура! Тащить больше ничего не придется, только греби да греби. Отплываем в 18:10.
     Наша исследовательская экспедиция началась. Перед этим, еще в автобусе, Анна Андреевна раздала нам анкеты, где спрашивалось, есть ли опыт предыдущих экспедиций и что мы ждем от этой. Опыта нет, но все хотят его приобрести. Мы написали: чтобы все было хорошо. Золотые слова. И почему они одновременно всем пришли в голову?..
     Мы отправлялись из гавани надежд, навстречу приключениям, с открытыми душами и веселыми глазами. Мне особенно грустно вспоминать все эти доверчивые лица, ведь они так хотели попасть в настоящую пещеру!
     Теперь мы не просто туристы, а научные работники.
     На катамаране 5 человек с Анной Андреевной (сперва она сама хотела грести, но здоровье уже не позволяет, и мы берем ее пассажиром. Тем более, что она наш проводник – пусть работает интеллектуально). На байдах по 2-3 туриста. Совершенствуем навыки гребли, полученные на других сплавах. В спасжилете только Ромалый, так как плавать он не умеет.
     20:30, позади 15 км. Танюха утверждает, что река называется Чума, ее поправляют (я и Юля Никитина плывем с ней  в одной байде, можно представить, что мы там творим: и крики, и песни, и стриптиз. Поэтому Андрей Владимирович зовет наше судно «Шоугерлз». Скажите спасибо, что с нами нету Ольги Никитиной. И мне явно ее не хватает. Только она может не спать до утра в палатке и слушать мою болтовню).
     Встаем на ночевку у некой заимки. (Надпись на карте, на местности я ничего не вижу). Первый ужин и дежурные возмущены, что все мало едят (несмотря на упорную рекламу – что якобы на дне котелка остается самая вкусная часть еды и оседают витамины).
      Кстати, активную рекламу с наглядными пособиями стали впервые практиковать мы с Ольгой по советам Петровича* -- нашего любимого неунывающего руковода. И так как языки у нас подвешены как надо, реклама стала популярной. Иногда нам так удачно удавалось описать очередную баланду, что за последний черпак спорили! Мы давали звучное имя лучшему едоку – в этот день он объявлялся самым сильным звеном.
     В первые дни похода всегда едят мало. Но ведерко пищи будет с каждым разом уменьшаться. Это закон похода. (Чем дальше в лес, тем толще партизаны – это не о нас, хотя… если прикинуть, сколько еды мы взяли, -- все может быть. Но я все равно удивляюсь, как многие умудряются за поход набрать пару-другую килограммов, я лично всегда худею).
     У всех болят руки (жизненно важные органы в водных походах). На катамаране гребем по очереди, так как он считается сложным судном. Бицепсы растут прямо на глазах (Рома Окурников счастлив: скоро он войдет в книгу рекордов по размерам своих двуглавых мышц!)
     После ужина Анна Андреевна немного вводит нас в курс дела, читает программу экспедиции.
     Чулым – в переводе с местного «своя река», для туристов скучна – сильно спокойная, но рыбная. Воду из нее пить нельзя, подхватишь глиста.  Сначала  течет по полям, пересекает Солгонский кряж 2 раза и опять разливается в степях. По берегам деревни с необычными названиями (Трясучее, Еловка (ни одной ели вокруг), Сыры, Посадное), много нежилых. Берега постоянно осыпаются (преимущественно левый, а правый – заболоченный. Значит, река отклоняется влево, -- говорит Наталья Викторовна, она заочно учится на геофаке.
     Наша задача – по этой реке попасть в пещеры, которые, по прогнозам Елецкой, недалеко от берегов Чулыма. Одну пещеру должны найти сами, а другую посетить и получить спелеонывыки, сделать топосъемку.

     У всех появляются свои должности. А их множество – экологи, ботаники, гидрологи, метеорологи, хронометрист (это я, ненавижу работу с цифрами), летописцы, зоологи, завхоз, медик, ремонтных дел мастер. Мы измеряем температуры воды, воздуха, скорости ветра, течения реки, уровень воды, состояние погоды, ландшафта. Пытаемся собрать гербарии, но выясняем, что ничего нового здесь не растет. Решаем нарвать все это возле нашего города.
     В первый же день, еще не доплыв до заказника, встретили кучу животных (в заказнике было на редкость пустынно и тихо, попадались следы одного животного, но это чудовище заменило нам всех). Серо-черные цапли, утки, сороки, вороны, сапсаны, какие-то ярко-бирюзовые птички.
     Кусты черной смородины, шиповника, боярышника. Рыба сама прыгает в байдарки. Комарье обычной густоты (наверное, это пока, на открытой местности, представляю, что творится на берегу в зарослях). У нас есть накомарники. Китайского производства. Но они расходятся по швам. У китайцев и комаров что, коммерческий договор?..
     Если посмотреть на физическую карту Красноярского края, то Солгонский кряж – это аппендикс Восточного Саяна, он не вписывается в общую стройность хребтов... Или это мое субъективное воображение?..
     Отбой полдвенадцатого. Правила у Анны Андреевны строгие, и все лезут в палатки. Обычно наши туристы отличаются от остальных излишней веселостью, шутками, ором и криками под гитару. И трудности и радости у нас проходят с песней. Это наш образ жизни. Но тут мы держим себя в руках.
     Помню случай, когда на соревнованиях мы с Ольгой лезли к пацанам из Бородино и стащили у них кроссовки, чтобы навязать узлов. Но одна из пар была на редкость крупной. Как в том анекдоте:
-- У вас лыжные ботинки есть?
--Есть, какой вам размер?
-- 56-ой.
-- Ого, а на фига вам лыжи?..
     В общем, кроссы в итоге оказались Валерьяныча,* тренера бородинской команды, бывшего лыжника, кстати. Он сразу поутру понял, что это мы. Но наезжал в основном на Юльку Никитину, даже схватил за шиворот. Знал бы он, что мы еще проломили дно шкафа в их комнате, когда там прятались…


29.07.2003г.

     Встаем в 7:30. никто не выспался, но собираем палатки и рюкзаки. Завтракаем и в 9:30 отплываем (должны в 9:00, поэтому решаем вставать раньше).
     Плывем час и между деревнями Большие и Малые Сыры тормозим у устья одноименной реки Сыр. Сыром здесь и не пахнет, зато много древних костей.
     Вверх вдоль берега до моста полчаса, а там – Кладбище мамонтов.
     Простой такой откос, наполовину заиленный. Даже не верится, что много тысячелетий назад здесь бегали мохнатые дикие слоники.
     Мы с остервенением беремся за дело: ходим по колено в воде, роем, ищем останки… находим много обломков каменных деревьев, девчонки нашли большую кость (но у нас сомнения – корова это или дикий носорог. По размерам на мамонтовую она явно не тянет).
     Набиваем карманы реликвиями…
     Я хожу в воде и возле камня вижу необычную рыбу. Такое ощущение, что она пришла ко мне из прошлого. На ум приходят всякие кистеперые существа. Серая, в темных пятнах, шаровидной формы, с вытянутым хвостом. Маленькая водяная комета. Прозрачная… и ручная. Беру ее и рассматриваю. Хочу позвать остальных и взять ее на память, но жалко. Живая. Рыба выпрыгивает и теряется в мутной воде.
     И я вспоминаю, как пять лет назад на Сибириаде по ориентированию бежала дистанцию в эстафете. Нужно было обойти озеро, за ним располагался контрольный пункт. Все бежали с одной стороны, а я решила с другой. В озеро впадал ручей из трубы, которая шла под дорогой. И по узенькой струе воды на брюхе ползла рыба. Большая для озера – сантиметров 20-30. Я остановилась. Показалось? Нет. Вот еще одна. Я стою у ручья и жду следующей. Поймаю и на ужин будет уха. На противоположном берегу озера – рыбаки-дураки. Не знают, где рыбное место. А я тут стою и разрываюсь от сомнений – то ли бежать, то ли еще подождать.
     Я не стала тянуть время. И побежала к КП. После эстафеты мы сразу же поехали домой, взяв четвертое место. А рыбное место так и осталось неоткрытым. Хотя, рыбакам интереснее сам процесс сидения с удочкой, а собирать рыбу,  вылезающую из трубы для них было бы скучно.
     Размышления прерывает «отбой!» Анны Андреевны. И мы, всего лишь побыв на кладбище 45 минут, возвращаемся. А жаль, все хотели бы  еще порыться в этой непроглядной грязюке. (Ничего, нам сказали, что возле нашего города тоже есть кладбище мамонтов. Вот там мы и оторвемся!)
     Местные рыбаки рассказывают, что в устье Сыра несколько лет валялся мамонтовый бивень, но этой весной куда-то исчез. Не дождался нас!
     Плывем дальше, но с этого момента все начинают бредить мамонтами. Везде мы видим их бивни и кости в виде поваленных деревьев и коряг, выбеленных водой. Наша мечта – найти скелет мамонта. И мы верим, что он где-то здесь, только прячется в прибрежном песке.
     Обедаем на песчаном пляже. Жара. Елецкая решает искупаться и раздевается. На одной ноге у нее нет пальцев. Последствия обморожения. Как-то гуляла на беговых лыжах возле Красноярска по Пещерному логу и недооценила погоду.
     Питерский мальчик положил в воду (стирать?) свои кроссовки и футболку. А потом удивлялся, что они уплыли. Неужели в европейской части страны все дети такие: помешанные на пиццерии, макдональдсе, компьютерах, неподготовленные к трудностям? Влад психует по любому пустяку, может ударить девчонку, но вообще, очень веселый, постоянно поет песенки, подыгрывает себе на вооброжаемой гитаре, проливает чашки с супами (это какая-то патология), наступает на хлеб (не привык, что стол на земле), с координацией у него явно проблемы.
     У меня с ним находятся общие темы для разговора, мы любим слушать одну и ту же группу – «Гражданская оборона». У него есть все их альбомы. Он считает себя анархистом. А мою бандану, кольца в ушах и наколку он считает признаком братства с ним и рассчитывает на откровенные поблажки. Постоянно сообщает мне лозунги типа «анархия вечна», «панк форева». Я, конечно, не против его высказываний, но в походе законы равны для всех. Так что, молодой, терпи…
     После обеда я и Юля Никитина плывем на катамаране. На нем интереснее. Тем более Анна Андреевна знает много историй и рассказывает нам их без умолку. Она прожила счастливую для туриста жизнь. Правда, у нее всегда была одна страсть – пещеры. Была во многих. И так хотелось сделать свой вклад в спелео, что выбрала этот неинтересный во всех отношениях участок из-за намека в книге Цыкиных о якобы третей  неоткрытой пещере в этом районе. Кроме Мариинской и Солгонской, по рассказам местных жителей, есть еще одна, которой она посвятила всю жизнь. (Видела я этот намек в книге Цыкиных – узкий абзац с туманным намеком о возможных полостях в горах Солгона..). наверное, это место – ее второй дом. Но ее преданность и одержимость так близка мне…
     В этот день мы вместо положенных двадцати проходим аж 44км. Идем до полдевятого, все уже поглядывают на часы. Но график опережен. А это значит, остается больше времени на поиски пещеры! Энтузиазм из нас так и прет. Нам не привыкать. Ведь у нас в Центре туризма все только на энтузиазме и держится…
    По берегам видим подгнившие бревна домов заброшенных деревень, заросшие крапивой (берега постоянно осыпаются, даже не верится, что пару сотен лет назад река была уже). Питер видит какие-то обломки торчащих гробов, но, скорее всего, это просто древесина.
     Больно видеть пустые глазницы изб. Я вообще не люблю места, Забытые Людьми (эту неуютность хорошо прочувствовал Владислав Крапивин в своих детских книгах).
    … Как-то зимой мы очередной раз шли покорять Богунай и, проходя через деревню Казачку, уже нежилую, из любопытства пошли посмотреть один дом. Все заглядывали, говорят, интересно, как-будто только что оставлен хозяевами, старинный быт… а я не смогла зайти. Боялась задохнуться болью пустого дома…
     Деревня, оставленная людьми…
     После ужина тренировка – спуск-подъем по спелеолесенке (она узкая и лазить по ней надо матросским способом).
     Отбой опять полдвенадцатого. Нас окутывает неожиданным туманом.


    30.07.2003г.

     -- Подъе-е-ем!!! – орет Андрей Владимирович. Я вздрагиваю. На часах 7:00. Вода поднялась, байдарки и палатки затопило. (Мы ночевали на откосе, Анна Андреевна сказала, что впредь это будет нам уроком, нельзя ночевать на таких местах, хотя ее тоже изрядно подмочило). Но мы не унываем, ведь поход водный — значит, и спать надо в воде!
     За ночь в байды опять напрыгали лягушки. И что их привлекает в этом сборище резины и металла (ярко-зеленый цвет или они балдеют от запаха каучука?..)
    До ручья с пещерой 20 км, и мы хотим сделать их сегодня. Кстати, у Питера день рождения, и мы с удовольствием запихиваем его в воду.
     В 11:00 вплываем на территорию заказника и останавливаемся отдохнуть. У всех водная болезнь – плоскопопие. Через 15минут плывем дальше. Заказник только по левому берегу. По периметру таблички одного содержания:

Заказник
Солгонский кряж
Охота на территории запрещена

     Мы попали сюда только потому, что Анна Андреевна оформила нас как исследователей, а ей доверяют. Авторитет.
    К обеду приплываем на место: устье ручья Талиновый. Здесь мы должны стоять лагерем полтора дня, но так как приплыли раньше, будем находиться больше.
     На берегу много троп. Руководы говорят, что это – медвежьи… (здесь  они че, табуном пробегали?!).
     Поздравляем Питера, дарим ему конфеты, какие-то плакаты «Береги лес», и Анна Андреевна дает ему прозрачный, зеленый стеклянный шарик. С частичкой ее мастерства, как она говорит (Эдуард Викторович поясняет, что на каких-то соревнованиях они им их тоже дарила. Влад был так зол на нее в следующие дни, что хотел выбросить этот шарик. Наверное, в его наивных глазах она была просто тираном. Удивительно, в последний день похода она подарила мне такой же шарик. У нее было их два. Возможно, за мою сдержанность. Я ей не грубила. Меня останавливал ее опыт и ее прошлое. Которое никогда не станет моим будущим. Потому что уже через полгода для меня станут закрыты многие тропинки и вершины…
     Тем более мой первый тренер был такой же параноик, помешанный на коммунизме, атеизме и туризме. К таким людям мне не привыкать.
     И эта сумасшедшая бабка, быстроговорящая, любящая, когда ее беспрекословно слушают, из поколения шефа, эта бабка все равно будет вызывать у меня, наряду с возмущением – восхищение. И ее шарик для меня значит много. Пусть ее не ценят в Краевом центре – старость мешает. Но как знать, если бы она вела нас в поход лет двадцать назад, все было бы по-другому. А может, весь поход – опять ее хитрый ход? Я запуталась в этой партии и не знаю, где черные, а где белые фигуры.
     Ну вот, на этой ноте заканчиваю свое предисловие. Пусть каждый разбирается сам. Как говориться, это все еще только присказка, а сказка  впереди…

     Мы обедаем и идем искать пещеру. Анна Андреевна дает нам ксерокопии карт, где квадратом 2 на 2км в верховьях ручья Талиновый должна, по ее выводам, быть пещера. Предание гласит, что какой-то геолог или местный мужик шел через этот ручей в деревню Марииновку (довольно давно) и увидел среди камней Пещеру, рассказал о ней другим, но точного места припомнить не мог.
    Мы выходим на поиск (в лагере остаются Елецкая, Питер и девчонки из клуба «Гагаринец»).
     Высокая трава, болотистая местность. Признаки пребывания человека: в кустах склад шифера и кирпичей. Дальше – недостроенный большой дом. Интересно, кто это тут обустраивается? Здесь же заказник.
     На кирпичах крошки хлеба и разлитый майонез. Довольно свежий. «Мысли сумасбродные бродят в голове…»* -- как будто в спешке недоели и покинули это место. Еще дальше – вполне оборудованная избушка охотника. Дверь нараспашку, на крыльце валяется кастрюля, но не похоже, чтобы здесь шарился медведь (продукты целы, ничего не поломано). Да еще эта потрясающая тишина. Не величественная, как на вершине, а мрачная, давящая, затягивающая. Душно. За охотничьим домиком тропа теряется. Расползается зловещей тишиной на сотни неясных примятостей в траве…
     Пустой лес. Вроде трава, кусты, но..пусто. Как в облученной радиацией местности.
     Эй, Солгон! Мы пришли!!. Ну хоть бы ворона закаркала. Никого. Ни-че-го…
     Так как прочесать надо два склона ручья, сначала идем по левому. Встаем цепочкой, как учила нас Анна Андреевна, и начинаем шарить в буреломе. Перекликаемся. Льет дождь и пищат комары, но мы бросаемся к каждой ямке, заглядываем под каждое поваленное дерево – а вдруг найдем это чудо природы? Хотя, для пещеры склон довольно пологий.
     Была дана команда на вершине собраться по свистку (идти вправо к Эдику). И вот наш край цепи уже на вершине, а свистка нет (конечно, «вершина» -- это очень условно. Здесь вообще горы холмистые – 500-600м и любая возвышенность плавно перетекает в следующую, даже не замечаешь, как они переходят в перевалы, понижения, откуда-то появляются ручьи…). Идем вправо по вершине и только тут замечаем, что дальше еще идет подъем. Полгруппы нет. Орем и свистим, идем еще правее. Через час окриков находим их на пятачке. Они ждут нас в недоумении, как же это мы разошлись…
    Спускаемся к ручью и опять начинаем чесать оставшуюся часть склона. Ничего нет. Только спиленные когда-то гнилые бревна. Ждем Эдуарда Викторовича (он шел в самом верху). Начинается ливень. Но у нас еще один склон и мы решаем идти не вверх-вниз, а вдоль него (первый – внизу, последний –наверху, а остальные цепочкой между ними).
     Идеи и громко разговариваем: вдруг какой-нибудь мишка собирает в кустах малину? Постоянно натыкаемся на его тропы. Я хотела идти по одной из них, но Наталья Викторовна сказала, что не стоит. И я слышу ее разговор с Эдиком о нашем невидимом спутнике. После дождя видны свежие следы Михи, который прошел буквально перед нами.
     Еще немного и я начну верить во все истории, которые про него сочиняют.
     Я никогда не видела ТАКИЕ Саяны. Этот кряж – какое-то обособленное место. Ведь Саянские горы – это старые добрые горы, с хвоинками в ковре мха, лучами солнца среди сосен, хмуростью елей в нудные дожди. Но они — не ощущение опасности, которое все время прессует на Солгоне.
     В 20:30 спускаемся к ручью, и так как контрольное время до 21:00, решаем идти в лагерь, где нас ждет горячий ужин. Вспоминается запись одного раздолбая в дневнике кодарской избушки: лучше гор может быть только ужин. Цинично, но правдиво.
      Тут выясняется, что собрались не все. Нас было одиннадцать, а теперь только десять.
     Е-мое, ну Денис и шутит. Куда может деться восемьнадцатилетний парень??? Вспоминаем, кто видел его последним. Витек и Санек шли с Набатниковым по верху, потом Санек решил спуститься пониже… с Витька добиться вразумительного ответа – как с коня молока (когда-то на туристском вечере он отлично сыграл коня в стройных чулочках, в сандалиях на платформе, с длинным пышным хвостом сзади. Не к моменту, конечно, вспомнилось, но удержаться я не смогла, ему так это шло. Поэтому при удобном случае его постоянно сравнивают с конем).
     В общем Диня исчез в верховьях ручья. Неужели вот так просто теряются люди?
     -- Денис!
     -- Денис!!
     -- Денис!!!
     -- Де-е-е…
      И тишина. Черт, опять это проклятая тишина. Мы что, пришли в прятки сюда играть? Кто нас все время разводит? Мы сегодня уже терялись.
      Опять поднимаемся в гору и орем до хрипоты. Страх. Чего ты хотел от нас, Леший? Ты добился: страх переполняет сердца. Ответственность за других… но туристы не сдаются. А сердце стучит громко, мешает слушать лес. Вдруг мы пропустим его крик?..
     А если он упал, травмировался, стало плохо, нужна помощь?? А вдруг кто-то сгреб его огромной когтистой лапой???
     Я слышу голос тихого леса: убирайтесь отсюда!
     Оглядываюсь. Все орут. Никто не смотрит вверх. За что такой ненавистью и злобой дышит лес?
     Ведь мы пришли не заковать тебя в цепи, не драться за свободу, не выбивать золотые зубы сгнивших трупов и не рвать одежду о колючую проволоку, как те, что были здесь до нас.
    Ты хочешь скрыть свои тайны в глубине большого каменного сердца? Считаешь нас презренными дураками, вообразившими себя покорителями?! Может, ты и прав. Но разве потомки виноваты в грехах отцов?..
     Да, извини, ты прав. Виноваты. За ошибки платят кровью. За кровь платят кровью. И ты выбрал верное оружие: СТРАХ, НЕИЗВЕСТНОСТЬ И МЕДВЕДЕЙ!!!
     Пожалуйста, только отдай Дениса, и мы уберемся отсюда. Я не высокомерна и могу опуститься на колени. Когда теряешь тех, за кого отвечаешь, возвращаться не хочется.
    А здесь до сих пор поднимается к кронам гнойных деревьев зловонный дух разложения незаслуженно убитых. Незаслуженных убийц. Незаслуженного леса…
    … может, Денис уже вернулся в лагерь? Ведь здесь вполне реально (если никто не туманит мозги) выйти на ручей, а от него до тропы рукой подать. Тем более, даже по нему можно выйти в лагерь. Если он отстал, то пойдет вперед, ведь он знает, в каком направлении шли мы.
     Идем в лагерь (еще час). Следов Дини не было. Кругом только медвежьи. Почти человечьи…
     -- Сейчас придем, а Набат там уже чай гоняет, -- ободряет Санек, -- По-любому он там. Он такой человек, что не будет стоять на одном месте и ждать, пока его найдут.
     В голове вертится один из рассказов  Астафьева – рабочие валили лес в тайге, один пошел к ручью за водой, а чуть погодя за ним вышел другой, но первый не знал об этом, а медведь отстающих любит. Первый прошел мимо кустов – ничего, а второму зверь снес башку. Первый (это был сам автор) возвращался назад и увидел безголового товарища. Почему медведь не задрал двоих? Астафьев считает – судьба. Значит, твоя судьба может вселиться в свирепого зверя, прикинуться тишиной или волной событий вынести к солнцу и ты опять увидишь голубое небо?..
     В лагере нас ждал ужин. А Денис не ждал…
     Конечно, тут же берем фонари и идем на поиски. Все просятся с нами. Но идут только взрослые, я и Витек. Искать будем до последнего. По законам физики ничего не пропадает бесследно. Начинаю ощущать преимущества зам.руковода, в роль которого я явно не вписываюсь: я могу делать, что хочу, самостоятельно принимать решения и гулять ночью по лесу.
     Елецкая больше интересуется поисками пещеры и нашими результатами. Что ж, это ее жизнь. А у нас своя. И она сейчас в опасности. Все возмущены ее спокойствием.
     Да, кто-то сильный в прошлом придумал сказку, что цели важнее жизней (не твое ли, коварный осетин?). Но это неправда. Это действует только на священной войне.
     Пещера… мы про нее совсем забыли. Вкратце объясняем, что видели. А что мы, собственно, видели? НИЧЕГО. Бурелом. В одном месте был скальный выход, но пещерой там и не пахло. Пока разговаривали, я успела выжать из носков воду и выкинуть лесной мусор из ботинок. Ну вот, теперь можно опять в лес.
     Мы идем. С каждой минутой темнеет. Я еще днем заметила, что здесь не видно никакой живности. Мертвый лес. Одни комары. Безразличные товарищи, реагирующие только на кровь. Обыватели тайги. А по берегам халявят оводы.
     Наложило свой отпечаток прошлое. След кирзового, оббитого железом сапога. Здесь раньше были бараки зэков. (Позже мы узнали, что, большинство заключенных были священниками. Наверное, не один из них проклял и предал анафеме это место. Здесь даже конвоя не надо: некуда бежать. Особенно, если бараки в глубине этого странного леса, где растут березы и осины, под ногами кустарники и трава. Бурелом естественный и поваленный человеком.)
     Джугашвили, твои длинные лапы всколыхнули даже эту глушь! Ты посеял здесь ненависть. И я не знаю, сколько тебе за это гореть. Ведь это не единственный испорченный уголок леса. Кто это из умных верхов сказал, что, считая минусы, нужно считать и плюсы, которые, якобы, ощутимы? Еще бы! Было бы вообще нагло не сделать при стольких минусах что-то положительное. Но это не оправдывает твоей самой главной провинности: как? Как ты посмел взять себе это право. Право решать: КОМУ и КАК жить?!
     Конечно, о мертвых плохо не говорят. Но все мы когда-нибудь умрем. А я хочу, чтобы меня судили справедливо. Что, деревья тоже евреи, если и их ты уничтожил миллионами?..
          Что делать? Как искать человека в этом сумраке?
     Решаем разделиться на две группы. Я и Андрей Владимирович должны прочесать ручей до устья, а Наталья Владимировна, Эдик и Витек – верх склона.
     -- Встречаемся через полтора часа на этом же месте, в 11:30 (место встречи – протоптанная нами тропа, ведущая к охотничьей избушке), -- решает Эдик, и мы расходимся.
     Я, конечно, против разделений, так как обычно это ведет к очередным потерям. Но времени у нас в обрез, ведь в темноте ни хрена не найдешь. Размышляю и иду за Владимировичем. Слушаем каждый шорох, но удивительно тихо.
     Стремительно темнеет. Идем по утром протоптанной тропе. Перелезаю через поваленные деревья и постоянно оглядываюсь по сторонам.
     Кто-то смотрит в спину. Оглядываюсь. За деревьями колышатся черные тени.
     Он идет за нами…
     Не хочу об этом думать. Лучше не отставать от Владимировича.
     Крик застревает в глотке, глушится страхом. Делаю над собой усилие и зову Диню. Уже хрипло, сорванными связками. Андрей Владимирович взял с собой чашку и бьет в нее. Звон разносится по лесу. (Утром увидела, что чашка вся прогнулась и с нее сбита эмаль).
     Разумом я осознаю, что ничего страшного не происходит, нам просто надо найти этого парня. Но мой инстинкт – он не слушается меня. Это животный, первобытный страх, который сеет панику, который требует развернуться и бежать.
     Самое трудное – борьба с ним. Постоянная битва на грани сумасшествия. Постоянное напряжение всех нервных окончаний. Каждая клеточка пронизана страхом. И нет ни одной секунды, чтобы расслабиться.
     -- Представляешь, Елена Александровна, как животные живут в постоянном ужасе. Особенно всякие жертвы. А мы с тобой только полчаса боимся и сколько нервов!
     Не заметила, как ручей пропал. Идем уже по какому-то болоту. Рельеф повышается.
     -- Ну все, вот и исток… перейдем на другую сторону и пойдем обратно по противоположному берегу.
      О кей, Владимирович. Только, чтобы обойти, нужно подняться из этой лощины на склоны. А это страшно. Но надо.
     Поднимаемся, продираемся сквозь кусты. Пытаюсь запомнить все наши повороты. Выходим на какой-то пятачок.
     -- Ну, куда теперь? – Владимирович думает. Это что, шутка? Хотя, нам реально отсюда не выйти. Ручья нет, а нужно в какую-то сторону свернуть.
     Черт, ну почему я плохо учила географию в школе, и с чего это я решила, что Солгонский кряж – горы? Да это сплошной ряд холмов-близнецов. Выбирай любой. А где-то под одним – наш лагерь. А где-то под другим – Денис.
     Высказываем соображения, куда идти. Они совпадают. Значит, идем ТУДА.
     Все время боюсь, что ручей не появится. Со страхом вглядываюсь в белые стволы березовых бревен: может, кто лежит?..
     Теперь я впереди, так как Андрей Владимирович уже не видит тропы. Да и я ощущаю ее только по сбитой коре на поваленном буреломе, который для верности ощупываю рукой. Слава Богу! Вот и признаки ручья: под ногами захлюпало. Оглядываюсь по сторонам и назад (боюсь увидеть сзади себя пустоту). В этом дремучем все может быть.
     Приходим на место встречи. Никого. Стоим. Ждем. Мокрая насквозь одежда морозит, и зуб на зуб не попадает (это у меня, не знаю, есть ли у Владимировича зубы). Пытаюсь согреться, но бесполезно. Мне Елецкая дала перед уходом лыжную палку: защищаться. Ага, поможет. Проколю медведю глаз, и он будет биться в предсмертной агонии.
     Под ветерок с деревьев звонко падают капли. На листья. Я оглядываюсь на каждую каплю. С опасностью лучше встретиться лицом к лицу.
     Владимирович прислонился к дереву напротив и стал выливать воду из своих резиновых сапогов.
     В стороне послышались треск сучьев и сопение. Я замерла. Владимирович поднял глаза и исподлобья посмотрел на меня. А я на него. С трудом повернула голову в сторону шума и уставилась в темноту. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Если тот, кто сопит сделает еще шаг, я увижу его.
     -- Кто… там?.. – шепотом спросил Владимирович. Этот резкий переход с обычного голоса на шепот посеял в моей душе зачатки паники. Я поняла, что это не галлюцинации и Владимирович тоже слышит.
     Я молчала.
      -- Ничего… роса падает с деревьев, и кажется, что кто-то ходит… -- успокоила я скорее себя.
     Андрей Владимирович как-то говорил, что медведь топает как корова и фыркает. И как они когда-то с Витьком шли по тропе, Витек впереди, и вдруг, Владимирович шепотом ему: «Стой, Витек!». Но Витек как всегда: «А зачем, почему?» и прет дальше. Владимирович уже шипит: «Стоять! Медведь!». Витек все недоумевает: «Где?». Но останавливается… перед медведем. Который вышел на тропу и смотрел на них. Нос к носу. Позже Витек мазался, что не заметил его. Типа вокруг все коричневое, и стволы и медведь, все сливается. Чудеса мимикрии. Интересно, что бы он говорил, если бы сделал еще пару шагов и уперся в мохнатое брюшко?
     Конечно, уходить от реальности в воспоминания – лучший способ отвлечься. Но он тормозит повествование.
     Никуда не хотелось бежать. Просто онеметь. Потерять все чувства. Стать роботом. Но не получается. Слишком холодно. Слишком темно. А мы – двое посреди леса. Полтора часа на исходе, а мы не слышим даже криков наших товарищей.
     Невольно думаешь, что люди забыли в этой тайге? Как-то глупо смотрятся человек и его индустриальность с неоном, рекламой и Интернетом из этого мрачного места.
     --Вот я удивляюсь, -- начал Андрей Владимирович, -- как это раньше люди жили без всего, -- наверное, ход его мыслей не сильно отличался от моего. – Раньше человек даже зубы не чистил, и они не гнили. Потому что зубы работали. Жевали всякие корешки. – все-таки с зубами у Владимировича проблемы. – А сейчас? Кругом балду пинают. Я на пацанов современных смотреть не могу. Слабаки! Скоро не будут знать, с какой стороны лыжу одевать!
     --Цивилизация рушится, -- подтверждаю я, продолжая оглядываться. И что это Владимировича потянуло на вечные темы? Лично я хочу еще пожить!
     Он периодически постукивал в чашку и по лесу разносился жутковатый звон.
     Есть мнение, что если идти по лесу и громко шуметь, то медведь испугается и убежит, от страха оставляя за собой дымящиеся лепешки. Глупое мнение. Смотря какой медведь. Смотря где и когда. А если он сильно хочет кушать?.. Опять же судьба. Судьба и медведи. Медведи и судьба. Круг замыкается!
     «Ходит дурачок по лесу, ищет дурачок глупее себя!»*
     Позже, следующей ночью, которую бы я назвала Ночью жуткого страха (сегодня были так, страшилки), Андрей Владимирович скажет, что там, где мы слышали шум, точно ходил ОН и наблюдал за нами. Потому что у Владимировича чутье, как у таежника, и он отличает случайный хруст от чьих-то шагов. Если бы он сказал мне это в ту жуткую минуту, я не знаю, что бы со мной было.
                И вдруг, мне вспомнилось:
                -- Я – царь!
                Об этом забывал я годы…
                Любой букварь
                Свидетельствовал это встарь,
                Что человек есть царь природы…
                Надевши ткани и меха,
                На улицу я молча вышел.
                Прислушиваюсь.
                Ночь тиха…
                Себе я гимнов не услышал…*

     Хозяин Солгона, Бурый мишка, прости нас. Только бы эти трое вернулись. Обычная линия любого триллера – сперва один ушел и не вернулся, потом второй, третий… а последнему смерть открывает свое лицо, и он узнает, что случилось с остальными.
     Слышу пронзительный женский крик. Нехороший. Наталья Викторовна?
     -- Они близко.
     -- Да нет, это просто крикнули громко…
     Что-то случилось.
     Ждем еще. Голоса. Нет, это не крыша едет. Хотя, уже едет. Когда все время кого-то орешь, везде слышишь, что тебе отвечают. Начальная стадия шизофрении. Можешь даже различать далекие слова. Но не можешь определить, откуда конкретно. Начинаешь путаться в мыслях, образах, действиях… а потом тебя увозят друзья-санитары…
     Яркие точки. Нет, визуальными галлюцинациями я еще не страдаю. Значит, фонари! Мы светим в ответ.
     -- Дениса нашли?
     -- Нет, а вы?...
     И опять мрак и гробовое молчание.
     Идем в лагерь. Если бы все было нормально, он бы уже нашелся. Наталья Викторовна рассказывает, что когда они вверху шли по тропе, Эдуард Викторович задел сухостой, и бревно упало прямо перед ней. Она заорала.
     --Я трясусь, а Эдик: не бойся, это был я, все в порядке, все хорошо…
     Последняя надежда – Денис дошел до лагеря. Я иду первая и фонарем освещаю тропу. Юлькин фонарь. Она тоже хотела идти на поиски, но ее не пустили. И она  уже на выходе отдала фонарь мне. Вообще, только этим летом я начала воспринимать Юльку Никитину как самостоятельную личность. Раньше она для меня была в основном сестра Ольги. А теперь, когда Ольга мучается на вступительных экзаменах, Юлька – это Юлька. Индивид, совсем не похожий на сестру.
     Дорога кажется такой долгой. А у Дини даже фонаря нет. Ничего нет. Легкий спортивный мокрый костюм и часы. Теперь понимаю, почему отец говорил мне, что в лес, даже если идешь туда на час, нужно брать набор таежника – спички, соль и нож.
     С нами такое в первый раз.
     Незаметно игра в поисково-исследовательскую экспедицию переросла в спасработы. И ты уже не знаешь, где правда, а где ложь. Также прочесываешь лес, но не в поисках земли Санникова, а в поисках утерянной ценности. Ведь он был с нами, а сейчас его нет.
     До ближайшего населенного пункта – километров 30 по воде. Придется заявлять в МЧС. Всем будет несладко. А еще эти проклятые медведи.
     Елецкая обещала всего лишь увеселительный поход по достопримечательностям Солгона. И мы взяли новичков, ведь путешествие даже на единичку не тянет, разве что водную. Если бы я представляла конкретней, что нас ждет, никогда бы не пошла с таким составом. А может, это давит ответственность за других? И в каждом походе бедные руководы так напрягаются? Ведь когда я отвечала только за себя, я не знала, что такое бояться потерять.
     … В лагерь пришли в первом часу. Решаем отложить поиски до утра. Бесполезно шарить вслепую. Костер еле горит. Все возле него. Как смотреть в эти ждущие глаза?
     -- Ну что, нашли?.. – но тишина не дает ответов…
     Всех загоняют спать. Есть не хочется, но Наталья Викторовна заставляет. Неизвестно, сколько еще придется искать парня, а силы нужны. Утром решаем плыть по Чулыму вперед.  Вдруг он вышел на берег по какому-нибудь ручью. Сбрасываю мокрые насквозь вещи у входа, и Танюха фонариком осматривает меня на наличие клещей. Клещей нет, видимо, им не по кайфу было искать мое продрогшее  тело, ползая по мокрой холодной и грязной ткани. Ложусь спать.

И тем, кто ложится спать, спокойного сна…
Спокойная ночь…*

     Ночь кошмаров. Я не могу согреться. В соседней палатке по-страшному храпит Витек, подхвативший насморк, и в полудреме его сопение я принимаю за медвежье. Вот он ходит возле палаток, обнюхивает стенки и выбирает себе кого-нибудь на второе. Интересно, было ли у него первое блюдо?
     А палатка такая тонкая!

                Я накроюсь одеялом,
                Сразу станет мне уютно,
                Рядом спит большая кукла,
                Я бабаек не боюсь!

     Периодически резко дергается Танюха, спящая рядом, и я от неожиданности просыпаюсь. Ну, Филиппова! И у тебя, и у меня шалят нервы.
     Смотрю в темноту и от ужасных видений не могу сомкнуть глаз. Дрожу.
     Где-то вверху слышатся голоса. Они то ли орут, то ли поют. Может, это уже ангелы? Что-то сильно похожее на Stabet Mater и Lakrimoza Реквиема уважаемого Моцарта. И мне снятся светлые фигуры в темно-фиолетовом небе. Красивые черты лиц, мягкие перья крыльев. Кудри как накипи церковных свечей. Мой ангел-хранитель, ты тоже с ними? Или ты слишком молод для их песен? Они водят хороводы на фоне вечных звезд и поют, поют (не хочется думать, что отпевают).
     А хозяин Солгона молчит. И все вокруг чувствуют это зловещее молчание…
     А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!



31.07.2003г.

     Смутно слышу утро. Самое паршивое утро моей жизни. Анна Андреевна будит Андрея Владимировича. Тот бормочет и отказывается выходить. Вставать не хочется. Потому что не хочется терять надежду. Потому что не хочется думать о плохом. А это значит – вообще не думать. Неизвестно, сколько бы мы еще пролежали, если бы не Елецкая, которая активно ходит по лагерю и что-то пропагандирует.
    Владимирович сидит с ней у костра, и они разговаривают. Что же это меня никто не поднимает? Или они хотят улизнуть, пока я дрыхну? Нет, Наталья Викторовна тоже спит, значит, про меня не забыли. Вот и шепот: «Вставай!».
     Самое трудное – одеть в мокрые вещи (сухие только в одном экземпляре и их жалко, берегу для экстремального случая – вдруг буду замерзать или простыну. В этот поход личных вещей  мы брали по минимуму, так как было много снаряги). Все выжимаю и одеваю. Минусовое. Иду к костру. Дрова дымят. В этом лесу даже жечь нечего: одно гнилье. Но Витек уже по-хозяйски греет свои мокрые штаны, чтобы одеть было проще. А я не догадалась. Пытаюсь запихать в себя уже не просто холодную, но и ставшую за ночь противной, кашу.
     Я и Витек садимся в одну байдарку, Андрей Владимирович и Наталья Викторовна в другую. Без десяти семь туман немного спадает, и мы отплываем. А Эдик с детьми опять идет на место потери Дениса. Там, наверное, живого места не будет, сплошной полигон.
     Анна Андреевна объясняет нам по карте, что исток Талинового ручья недалеко от двух других, и Денис мог по какому-нибудь из них выйти к Чулыму. Возле первого встречного ручья (Таможенного) на другом берегу избушка охотника. Спросить про Дениса. И про пещеру. Если на ручьях пацана не будет, плыть до реки Агата, там всегда много народу (Солгонский кряж в этом месте переходит в степь), предупредить их, и опять же – не забыть цель экспедиции – узнать о пещерах.
     Мы медленно плывем вдоль левого берега, орем Диню. Дорогу переплывает черная змея. Бррр! Голоса глушатся гнилыми деревьями.
     -- Не найдем мы его, когда я в чем-либо участвую, чудес не бывает. А найти живого Дениса – это район чудес, -- убито говорит наш пессимист Андрей Владимирович. У него по жизни так. Даже на простом сплаве все плоты пройдут в излучине реки нормально, а его плот обязательно расчешется, или весло пополам, а однажды плот вообще перевернулся.
     -- Зато мне постоянно везет. По жизни, -- я пытаюсь улыбаться. И это действительно так. Но, увы, не спасает мое вдохновение от дрожи в руках.
     Заплыли в туман. Видимости  нет. Гребем к правому берегу и напряженно всматриваемся. Где-то здесь должна быть избушка охотника. Из белой мглы выныривают горелые очертания железного каркаса.
     -- Что это? – быстро спрашиваю я.
     -- Наверное, это и есть избушка…
     Ближе к берегу туман реже, видим пустую поляну с остатками строения. Елецкая говорила, что изба жилая. Но мы опоздали, она сгорела.
     Знаете, когда ищешь человека, и натыкаешься на свежеобгоревший дом, хорошего мало. Как в крематории.
     Такое впечатление, что мы – единственные люди на этом Солгоне. Рядом с бывшей избой железный гараж.
     Избушка возле Талинового, где мы остановились, тоже крыта железом.
     -- Нафига им столько железа, когда кругом полно леса?! – удивляется Андрей Владимирович. – Или это защита от чего-то?..
     Резко поворачиваем влево. Чуть не проскочили ручей. Там стремнина из-за острова и кустов. Витек идет на разведку, но там такие заросли, что следов нет и в помине. Орем Диню. Безрезультатно.
     Плывем до следующего ручья. Пещерного. Периодически орем. Слышим ответы. Но это эхо отражается от выступающей из воды самой высшей точки кряжа, г. Рудник ( или Катушка) на правом берегу, около 900м. гуляют по ней наши голоса, и никем не услышанные, возвращаются обратно.
     Туман по-тихоньку исчезает. Подходим к острову, за которым ручей Пещерный.
     Напряженный момент. В фильмах его тянут бесконечно.
     Мы видим черную мини-фигуру, которая бегает и орет:
     -- Я здесь!!! На бе-ре-гу!!!!!
     Тут же фигурка застывает и сливается с берегом. Опять глючит… смотрю на руководов – у тех такое написано на лице, что я понимаю – не одну меня глючит.
     Нет, все-таки мы попали в сказку. Это ДЕНИС.
   УРА-А-А-А!!! ; ; ;
     Я в жизни так не радовалась, даже когда в университет поступила, не было столько счастья. Мы гребем к нему со скоростью света. Это точно он! Живой!! Настоящий!!! Спокойно садится в байдарку.
     Удивительный переход. Настроение от минус бесконечности меняется до плюс 100%. Андрей Владимирович говорит, что у меня морда от улыбки стала в два раза шире. А Денис пусть тащит нас по берегу назад. Ведь расслабляться рано. Мы незаметно проплыли 11км. Теперь грести против течения. Денис садится за  мое весло. Я хочу заменить его, но он отказывается. Совесть мучает и мужская гордость.
     Туда мы плыли 1ч 20мин. Значит, обратно будем мослать в два раза больше. На руководов любо-дорого смотреть – они от счастья обгоняют нас, хотя до этого сильно отставали. Конечно, ведь теперь не посадят! Мы смеемся и шутим, грызем печеньки и кормим ими Дениса.
     Это подарок судьбы. Хочется забрать шмотки и смотаться отсюда, пока не случилось еще чего. Да, это слабость, но как хочется ей поддаться!
    На воде места стоянки не видно (байдарки и катамаран мы вытащили на берег в густую траву. Помню, я еще спорила с Витьком, что унести подальше надо все байды. «А зачем? Пусть стоит» -- пронеслись в моем мозгу его привычные слова.
     -- А зачем? Пускай тут остается, -- Витька несложно предугадать. Терпеливо объяснила ему, что если вода поднимется, ее унесет. Витек сдался. Ну не любит он шевелить пальцем лишний раз!)
     Орем и слышим ответные крики. По ним определяем, куда нам причалиться.
     Хорошо, что Эдик с детьми уже вернулись. Мы, счастливые, варим завтрак. А Эдуард Викторович измученно говорит, что в верховьях Талинового пещеры нет точно, потому что там уже вытоптанная нами поляна. Анна Андреевна утверждает, что знала, что Денис жив, так как у нее сердце не болело. Но, тем не менее, бьет его резиновым сапогом, чтоб впредь не терялся.
     Диня всем рассказывает по сто раз, что с ним было. Но мы, конечно, пока плыли в байдарке, были первыми, кто узнал все подробности.
     Завтракаем, и, несмотря на недовольство и возмущение Елецкой, ложимся спать. Лечим нервы.

Рассказ Дениса-Из-Леса

Краткий пересказ

     -- Я слышал, что от истока ручья мы прочесываем склон, а потом идем домой. Я был наверху, и, скорее всего, не заметил, как перевалил склон. Подумал, если пойду напрямик, то приду в лагерь (ну какой турист без всей группы идет в лагерь!) Шел, шел, а лагеря не было. Вышел на какой-то ручей, пошел по нему. Там тропа. Было уже темно. Почему не орал? Медведя боялся разбудить. Везде черные деревья, как будто кто-то живой. Проходил мимо каких-то скал, видел там углубления, хотел переночевать там и проверить утром: а вдруг это пещера? (каков энтузиаст, а? но Елецкая не обратила на этот факт никакого внимания). Все-таки решил идти дальше. Одному в лесу не по себе. Вышел на берег Чулыма. Вижу – острова. Думал, что вышел перед лагерем и пошел вперед, но потом вернулся – там был бурелом. В три ночи лег спать на какие-то ветки под елью. Встал в шесть утра и сидел на берегу. Потом увидел байдарки и заорал. И вообще, че вы так за меня переживали, ничего бы со мной не случилось!

     Ага, стопудово, он от страха с ума сходил, только не признается.



Карта-схема нахождения Дениса

 

          Резко потеплело. День жаркий. Как будто погода радовалась вместе с нами.
     Мы купаемся и варим обед. А Елецкая опять отправляет нас на поиски пещеры. На соседнюю гору. Но Вы же говорили, что она в верховьях Талинового? Ну и что. Пещера может быть где угодно. А что вы удивляетесь. Так и ищут. Кстати, на этой горе с отметкой 598м есть тригопункт. Там мы должны оставить записку. Гору Анна Андреевна решает назвать Денисовской в честь Дини. Ну ладно, раз мы исследователи, идем туда, за ручей. Выходим в 17:30. контрольное время – до 21:30.
     Анна Андреевна говорила, что вдоль берега когда-то была дорога и по ней ездили тракторы. Глядя на прибрежные заросли, с трудом в это веришь.
     С каждым шагом медленно возвращаются кошмары вчерашней ночи. Нам мало.
     Дошли до подножия горы и рассосались. Теперь идем осторожно, держим друг друга в поле зрения и постоянно перекликаемся. Дениса водим строго посередине.
     -- Наташка, не уходи вперед, -- кричу ей я. А она весело поет в ответ. Этакое солнышко в голубой панамочке.
     Идем на расстоянии 10-15м друг от друга. Склон не сильно крутой, и я мало что надеюсь найти в этом буреломе. К тому же для меня теперь важнее никого не упустить из виду.
     Кругом заросли малины и красной смородины. Смородина еще ничего, но вот малина – не нравится мне что-то эта медвежья ягодка… да еще в такой теплый денек.
     Показалась козья тропа. Неужели что-то новенькое? Гора пошла на убыль, время тоже, и мы решаем идти на вершину. Идем вверх. Пришли на какую-то высшую точку. Никакого тригопункта.
     Может, мы не на ту вершину вышли? Но она самая высокая, а вокруг ничего похожего нет. Пошли назад.
     -- Судя по просекам, это та самая вершина 598, -- авторитетно заявляет Эдуард Викторович.
     Значит, тригопункт тоже сгнил, как сгнивает все в этом лесу! Настолько, что даже следов не остается. А что не сгнивает, съедается мурашами, и рукотворный столб уже не отличишь от поваленного дерева.
     На тропе мы видели деревья, о которые мишка точил свои когти. Большие когти.
     Десять часов, а мы только прошли дом охотника. Кстати, в эту прогулку Питер напросился с нами, и мы все время слушали его нытье, что он устал. Теперь он шел и повторял, что понял, что такое ад и лагерь строгого режима (это он про нашу-то разлагаловку?!). За домиком охотника он не заметил (!) перед собой толстенное бревно и сделал отличное сальто, аж кроссовки полетели в разные стороны. Но это в его стиле. А Владимирович всем сказал, что Питер со всего маху вляпался в медвежье дерьмо, которое якобы было в кустах.
     Подходим к лагерю. Руководы, Юля и я немного отстали – подбираем дровишки.
     Слышим дикие крики и лай собак. Охотники? Или нас зовут, что мы отстали? Да чего так надрываться, ведь до лагеря 50м, а у нас еще дрова на горбу.
     В лагере суматоха и у всех испуганные глазищи. Приходил медведь. Только что. Его увидела Крапивина Юля. И заорала. Все залаяли. А Елецкая засвистела в свой легендарный медведеотпугивающий свисток.
     Медведь стоял и смотрел на весь этот балаган.
     -- Я из фракции медведей, - неспеша говорил он. – Эй, люди, вы что, придурки, хватит тут шариться и орать дикими голосами. Я уполномочен довести до вашего сведения…
     -- Вася, уходи в лес! – кричала на него Анна Андреевна, и никто не хотел слушать его одиночный митинг.
    Медведь помедлил, но вскоре понял, что сила не в глубине излагаемых мыслей, а в количестве митингующих. Он удалился.
     Вот, началось, подумалось мне. Где один, там и второй. Сейчас они будут наглеть и наглеть.
     Мешки с хлебом уже уносим подальше от палаток. Может, если придут, наедятся сухарями и забудут про человечинку?..
     И, хотя Анна Андреевна опять уверяет нас, что медведи – это ничего страшного (их всегда в лесу так много), стоит посвистеть в чудо-свисток и все в порядке, я не верю. Тем более, сейчас август, они нагуливают жирок, калории им ой как нужны…
     За ужином узнаем, что это еще не все – завтра мы опять идем в этот район искать пещеру. А как же лагерь зэков? Ах, точно. Ладно, мы разделимся. Половина пойдет в лагерь заключенных, вернее, искать его остатки. Хм, опять искать?! Меня уже дергает от этого слова.
     И до меня медленно начинает доходить, что Елецкая просто фанатка. Фанатка пещер. Когда фанаты приходят рулить, да еще со своим уставом в чужой монастырь, это страшно. Вспомнить хотя бы Гитлера. Это, конечно, не ассоциации, но кажется, Солгон намекает нам, что пора убираться.
     Все эти недомолвки Анны Андреевны – что это будет ее последний поход, так сказать, дембельский аккорд, и, как бы мы прославились, найдя пещеру, и, что можно доказать всем, что старость не помеха – все это порождает смутные подозрения в разумности. Конечно, я и за себя то не могу поручиться, что у меня все в порядке с головой, а уж за других… и зачем это все лезет мне в голову? Опять страшно.
     Тем более у Елецкой постоянно шалит давление.
     Кому-то она говорила, что можно найти пещеру и умирать спокойно…
     Рано еще умирать, Анна Андреевна. Да, вы ходили в сложные горные походы и прожили в своей жизни тысячи маленьких, но опасных. Вы – долгожительница по туристским меркам. Но, увы, ваши и наши ценности не совпадают. Вы видели жизнь, вырастили детей, покорили много вершин, спускались в недра земли. А мы нет. И нам еще никогда не было так страшно. Пугает НЕЗНАНИЕ. Мы не знаем, что ищем и где ищем. Только ваши слова. Противоречивые и разные. Вы говорите, а мы делаем. Но откуда берутся Ваши догадки?..


01.08.2003г.

     РАССЛАБУХА. Подъем в 9:00, завтрак в 10:00. идем искать бараки зэков. А Эдик с пацанами опять чешут в какую-то гору за пещерой.
     Анна Андреевна сказала, что бараки на поляне недалеко за Талиновым на берегу Чулыма.
     Поляна, по горло заросшая крапивой и молодой малиной. Мы проходим по каким-то ямкам. Может, это и есть могилы зэков? А мы ходим по черепам и не замечаем. Или это просто природные воронки?..
     Никакого признака человеческого жилья. Зато много пересекающихся тропинок и откровенные лежки. Медведи, что, здесь в футбол играли? Уж на поляне-то что им делать?!
     Раскопали в траве два бревна. Длинных, изъеденных муравьями.
     У подножия горы обширные, полтораметровые заросшие ямы. Бревна вроде как спиленные, а ямы…подвалы бывших домов?
     Неужели за каких-то 50-70лет все могло так быстро сгнить и зарасти, что даже железячки не осталось?
     Как будто и не было здесь никогда двуногого. Который мучил, заставлял работать другого двуногого. Никакие другие животные больше не позволяют себе этого по отношению друг к другу. Валить и таскать бревна в этом комариннике. А если не выдержал, упал, то тут же утонешь, сгинешь в этом болоте, как будто и не было тебя никогда на этой земле. Только крапива, этот свидетель забытых цивилизаций.
     Лучшего места для ссылки не найти. Но у Сталина было много таких зловещих уголков по России и бывшему СССР!
     Напиленные бревна, конечно, не вывезены. Как всегда, нарубили больше, чем надо.
     Этот лес заколдован и проклят! Я читала у одного фантаста рассказ о саморегулирующемся лесе –- срубишь дерево, а на утро оно опять вырастает. За это кто-то в экосистеме (букашки или зверек) отдал свою жизнь. Это защита. То есть, где-то убирается, а где-то появляется. Начинаю верить в фантастику.

Маленький мальчик по лесу гулял
     Хоботом шишки с деревьев сшибал,
                После копытцами в лужу залез…
    Тихо качался Чернобыльский лес.*

     Мы прочесываем эту поляну с кустами тальника и ничего не находим. Идем в лагерь. (Позже от местной жительницы мы узнаем, что не было в этом месте никакого лагеря, а был он на противоположном берегу. Здесь была деревня Талиновка, 50 домов, которую вывезли в другое место. Но ведь все вывезти не могли. Да и с трудом верится, что на этом пятачке могло уместиться хотя бы двадцать домов. А в глубине тайги, ближе к верховьям ручьев, стояло несколько бараков, там тоже жили заключенные, но от них уж точно ничего не осталось.)
     У меня только один вопрос: знала ли это все Елецкая, когда отправляла нас на поиски, ведь она уверяла, что была в этих горах четыре раза. И даже находила здесь куски колючей проволоки, видела могилы. Что это – старческая память, немощность, фантазии или…
     Рыская по полю, мы поняли, почему экспедиция наша традиционно называется ЗАГАДКИ Солгонского кряжа. Сплошные тайны, которые доведут нас до психозов.
    Пришел Эдуард Викторович с командой, которая ничего не нашла кроме старой медвежьей ловушки (яма с палками и веревками).
     Обедаем. Валя и Юля Крапивина возмущены, что Влад опрокинул их чашки, и отказываются есть.
     Собираем скарб и отплываем до следующего ручья. Как только спустились на воду, чувство дикого страха отпустило. Расслабляемся и клонит в сон. Но надо грести.
     Встаем на ручье без названия. Странно, ведь Елецкая говорила, что пещера, в которую мы пойдем, находится на следующем ручье, Пещерном (она мотивирует это тем, что разницы нет, с какого ручья заходить в пещеру). Может, ей трудно было проститься с местом, на которое она возлагала столько надежд? И которое сыграло бы решающую роль в ее жизни. Этого не узнать наверняка. Анна Андреевна вроде бы и много говорит, но никто никогда не догадается, что скрыто в ее душе и какие планы разрабатывает лабиринт ее мозга.
     Все-таки, даже в очень знаменитых и профессиональных людях я ценю простые человеческие качества. Никакие заслуги не дают право считать себя лучше других. Да, тебе простят грубость и хитрость. Но не забудут.
     Начинается новый круг ужасов.     Очень хотелось сказать Елецкой, что она не рассчитала свои возможности со своим возрастом, что методы воспитания, которые она применяла в своем туристском центре «Ятаган»*, абсолютно не действуют на нас. Потому что времена не те, потому что строй не тот, потому что Елецкая уже не та…
     …Место нашей стоянки – медвежий водопой. Несколько их троп пересекаются в точке, где мы поставили свою палатку. Она самая крайняя. В кустах малины. В довершении всего слышим от Елецкой историю о том, как какой-то медведь вычислил из лагеря палатку, в которой спала единственная в группе женщина, и задрал ее. Из-за менструации. Очень обнадеживающий случай. У нас в палатке четыре женских пола – кушайте на здоровье! Хорошо Елецкой, ей в силу возраста не грозит такая судьба, а нам, молодым…
     Берег зарос травой и довольно высоковат. Мы перегораживаем эти страшные тропы веслами. Хоть какая-то защита. Опять вползает в души липкий страх. И уже не отпускает ни на минуту. Только пульсирует. Становится больше и больше. Нет, я никогда не захочу повторить поход по Солгонскому кряжу. По крайней мере, этот маршрут точно! (Что для туриста значит никогда? Никогда – это до следующего зова дорог…)
     Начинается жесткий ливень, залезаем под полиэтилен, и, превратив перевернутую байдарку в стол (что довольно кощунственно), ужинаем. Подпираем полиэтилен веслом посередине, чтоб не мешал. Но Питер, естественно, сбивает его, и нас накрывает мокрым целлофаном.
     18:00, дождь стихает. Одеваем обвязки и тренируемся. Ведь завтра у нас спуск в пещеру, до которой еще топать 6-7км от лагеря.
     Вешаем на дерево веревки и репетируем подъем на самохватах, спуск дюльфером. Самое трудное – вверху перестегнуться и снять самохват с ноги. Высота шесть метров, веревка одна, на двух это было бы проще, а тут надо подтянуться. Наталья Викторовна и Филлипова зависают надолго. (Владимирович именует их двумя Матильдами нашего похода. Матильда – это название катамарана, на котором мы плывем, а еще это порода немецкой коровы… белоснежной, как и баллоны катамарана).
     Питер уламывает нас разрешить и ему хлебнуть адреналинчика. И орет наверху, как недобитый. Заканчиваем к двенадцати ночи. Я лезу последняя, поэтому и чай пью позже всех. У костра уже только Витек, Эдик, Андрей Владимирович и Наталья Викторовна.
    

Ночь жуткого страха.

     Почему-то сегодня чересчур темно. И никуда не хочется отходить от костра. Жуть льдом прессует к земле. Как домашних кошек, которых выносишь на улицу, и они тут же, вжимаясь в траву, ползут к ближайшим кустам или в подъезд.
     Говорим о том, о сем. Елецкая периодически делает нам замечания. Но на корабле бунт. И мы просто переходим на шепот.
     Может, мы в последний раз вот так все вместе сидим у костра? Откровенность разговоров и взаимные признания как-то настраивают на скорбный лад.
     Дрова сырые, дымят и едят глаза, ничего не освещая.
     -- Вот я как-то своим туристам доверяю. Могла бы свою Катюшку и с Леной, и с Юлей оставить, зная, что ничего не случиться. А с Елецкой даже чужих детей страшно отпустить, -- Наталья Викторовна не хочет идти спать, боится. А я бы поспать не отказалась, но до палатки страшно идти одной. Поэтому жду Наталью Викторовну.
     -- Да она… того… -- прямо и просто делает свои выводы Витек.
     -- Эдик, сейчас накостыляю по голове. Кто там разговаривает??? – уже орет Елецкая, будто почуяв, что обсуждают ее.
     -- Ну вот, нельзя же так неуважительно. Мы ведь тоже руководы, -- Эдуард Викторович, наслушавшись замечаний доброй бабушки, уходит в палатку, обиженный тем, что его авторитет подрывают на глазах (ушах) у воспитанников. Витек отправляется следом. А мы остаемся.
     Слышу позади себя в кустах треск. Замираю. Как загнанный лисой заяц. Елецкая тут же начинает свистеть в свои противомедвежий свисток, а все в палатках орут и улюлюкают. Мало кто может спокойно спать в это время.
     И я теперь тоже не хочу спать.
     Костер все время гаснет. Мы раздуваем этот голубой огонек.
     Сторожим лагерь. Говорим обо всем. Но в основном о медведях. (Избитая тема этого дневника).
     Только сейчас я поняла, какой несмешной старый туристский анекдот:
         Встречает турист в лесу медведя:
         -- Ты кто? – спрашивает медведь
         -- Я – турист!
 -- Не-ет. Это Я – турист. А ты – ЗАВТРАК ТУРИСТА. Ррр!!!

     Дебаты продолжаются.
     -- Ну и что, что медведь. Если положено умереть, и он тебя тронет, значит тронет. А нет, так нет. (Опять судьба!). Ну, ходит он за спиной у нас, ну что я сделаю?! Что теперь, бояться что ли? Кстати, страх – это такое же нормальное чувство, как радость, голод или любовь. И он имеет право на существование. Животные постоянно живут с этим чувством. (Е-мое, я бы не выдержала, напрягает). А в кустах никого нет. Ветер, -- не знаю, успокоила ли тирада Владимировича Наталью Викторовну.
     Слышно, как Денис во сне разговаривает сам с собой. Кто-то стонет, кто-то вздыхает. А кашель и сопение Витька вообще повергают нас в шок и тихий ужас. Ассоциируется с рычанием.
     -- Кто там? – в очередной раз громко спрашивает Андрей Владимирович, услышав шуршание в кустах. В ответ все сразу замирает, наступает тишина. Или храп…
     -- Мне муж сказал, что если я пойду в этот поход, то домой могу не возвращаться…
      -- Люди вообще познаются в беде, трудных ситуациях. Вот, например, Ленка, -- опять Владимирович поднял свою любимую тему. – Кто скажет, кто такая? Я бы на улице мимо прошел и не заметил. Конечно, не в обиду будет сказано. – Владимирович любит подчеркнуть, что я интересна в основном как человек, а как девушка – абсолютный ноль. Но я и не должна нравиться всем подряд, тем более распространять на всех свою женственность, которая у меня все же где-то есть, хоть Владимирович и уверен в обратном.— Но помню, когда она пошла в первый раз с нами в поход, на стоянке сразу без просьб стала расчищать снег для костра, а потом, когда все грелись, отошла в сторону. И я начал уже приглядываться: человек думает не только о себе… -- эти слова погружают в воспоминания.
     … Это было в конце февраля. Я уже полгода как переехала в Канск, и умирала от тоски по лыжам, запахам костра, горелой пищи, стоячих носков. Попытки оставить это гиблое дело не удались. Я опять решила заниматься туризмом. Прихожу в ЦДЮТ, прошусь к ним. А там как раз Сергеевна: где живешь?
     -- В Северо-Западном…
     -- О, мой район. Приходи в четверг на базу, Муромская,6.
     Там меня ждали жесткие тренировки. А через две недели меня отправили на проверку – двухдневный поход с малышами на Ловатское озеро (за городом).
     Прихожу в пятницу в ЦДЮТ готовить лыжи и слушать инструктаж. Знакомлюсь с Владимировичем. Невысокий, в длинном вязаном свитере, с треугольными бровями и небольшими редкими усиками он напоминает мне рысь. Оказалось, он руководитель клуба «Рысь».
     Предупреждает, чтоб не забыли бумагу для факса. Удивленно таращу глаза. Ах, туалетную…
     Знакомлюсь с первым канским туристом – Антоном. Он помогает подобрать мне лыжи.
     Милый Антон,* ну почему, кто это решил, что тебе всегда должно быть 19лет?!
     Тогда ты еще был просто прикольным пацаном, шестнадцатилетним. Добрым и отзывчивым. Тихим и веселым. Мы с тобой были самыми старшими в клубе. Ты был первым из наших пацанов, кто пошел в армию, откуда тебя привезли…вернее то, что от тебя осталось….
     Помнишь, как мы с Ольгой в каком-то осеннем походе угарали над тобой, пока ты спал, что мы мафия, а ты наш пахан – Дон Антон. Ольга была мамой Розой и мы всех разводили на бабки? И хоть мы с Ольгой доставали своими шутками всех парней до краски и бешенства, тебя – никогда. Потому что уважали.
     А когда на соревнованиях «Золотая осень» нашу команду за полчаса до старта из класса А перевели в более слабый класс Б, и никто не хотел бежать, все грузились, особенно Леха Зайцев? Помнишь, ты нашел где-то кассету с каким-то торжественным маршем и включил ее на всю громкость, пытаясь поднять наш дух. И мы тогда заняли первое место. Дистанция была сложной…
     Кто знал, что через полгода после этого проклятого Солгона тебя уже не будет?.. я бы, наверное, не сказала тебе всех этих добрых слов, если бы ты был жив. А зря…Ты научил меня говорить людям все то хорошее, что думаешь о них в этот момент. Ведь можно и не успеть!
     За тебя ответят. Все комитеты, комиссариаты и бездушные чиновники. Спасибо, армия!
Знаешь, твоя гибель до меня долго доходила. Когда мне об этом
сообщили, я лежала дома в гипсе после больницы. Постепенно в голове прояснялось, и тем тяжелее мне становилось. Пишу в апреле, а мне до сих пор плохо. Я выздоравливаю, а внутри обида и горечь. Прости, я не умею плакать. Глаза жжет, когда думаю о тебе. Я написала об этом песню, но вряд кому-нибудь ее спою…
1.Шепчет тихо старая елка:
 «Зачем вернулись вы сюда?
 Давно тропите на солдатских лыжах
 Мои суровые снега»               

2.-- Прости нас, елка, мы просто любим
  Тебя и горы в этих краях,
  Мы с детства дружим и дружбу нашу
  Храним в тяжелых рюкзаках.               

3. Весной Антона мы провожали,
   Ушел Антоха стране служить.
  Через полгода его вернули,
  Под Новый год Антон погиб…               

4. Где тот парень, что шел последним,
   Пел Наутилуса и лыжи всем чинил?
  И на последний весенний праздник
  Уитни Хьюстон в спектакле был.               

5. Может, встретим его в лесу мы,
  За поворотом он на тропе нас ждет.
  С улыбкой грустной почистит лыжи,
  И замыкающим опять пойдет?               

6. Тихо плачет старая елка
  Зачем осталась я в тайге одна?
  Сказать по правде, люблю вас очень,
  И буду ждать в моих краях всегда…               

     Вечная память…
    
     В общем, когда мы пошли в тот поход, Андрей Владимирович, увидев меня впервые, поразился моему, как бы это назвать, трудолюбию, что ли? Знал бы он, как нас дрессировал наш шеф в предыдущем турклубе «Борус». И это у нас был не зов души и гуманность, а прямая обязанность… конечно, у меня уже был опыт сложных зимних походов, но словам мало кто верит. А вот делам…
     Такое чувство, что я никогда не закончу это повествование. Опять отвлеклась…
     Вернемся к жуткой ночи.
     Сидим до трех часов. Потом, когда становиться ясно, что сырость дров нам не преодолеть, идем спать. Андрей Владимирович провожает нас до палатки, и мы погружаемся в очередную беспокойную ночь. Счастливая Юля Никитина: как она сопит!
     … Снятся медведи. Их много. Как в муравейнике. Они собирают легионы. Чтобы идти на нас, посмевших нарушить их покой и уют. Впереди – битва на выживание. Последнее столкновение между людьми и медведями. Армаггедон…
    
     02.08.2003г.

     Обычный подъем. Завтрак. Опять ели хлеб, помятый Питером (он умудрился сесть на стол). Сборы в пещеру. Примеряем обвязки и каски. Берем с собой обед, ужин и шоколадки (будем праздновать спуск в глубь земли. Лично для меня праздником стало уже то, что мы проснулись в полном составе.) 
     И вот, Елецкая ведет нас в пещеру.
     А у меня нет настроя на светлое будущее. После поисков Дениса что-то потерялось в душе. Денис нашелся, а остальное – нет. Кажется, что опять ничего не получится, ничего не найдем, а наоборот, снова кого-нибудь потеряем. И эти кошмары повторятся. Все идет по новой. Утешает только одно: это ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПОИСКОВ ПЕЩЕР (!!!).  Завтра мы должны плыть дальше. Ну нельзя же быть такими настырными. Не хочет Солгон открывать нам свои тайны, зачем лезть?!
     Мы уже в лесу. Сразу за лагерем – разрытый медведем муравейник. Кто следующий?..
     Анна Андреевна ищет зарубки. Нашли две. Часто отдыхаем (здоровье уже не то, а когда-то эта бабушка могла двадцать раз подтянуться. Ее молодую душу выдают только глаза, темные и горящие как две переспелых вишенки. Как глаза медвежонка…). Елецкая отправляет несколько человек на разведку в разные стороны. Они возвращаются, говорят, что видели, а она решает, куда идти.
     Слышала очень много о ее шуточках. Она может целый день гонят по лесу ради профилактики, оставила как-то двух мужиков ночевать на противоположном от лагеря берегу за плохое поведение и так далее в том же стиле.
     Но сейчас-то она идет с нами! Проколов быть не должно. И мы уверенно шагаем вперед (конечно, наша уверенность – понятие растяжимое и неустойчивое). Но днем в лесу всем вместе не так страшно встретить хищника.
     Поем песни. Анна Андреевна против, но все равно поем. Бунтовать так бунтовать. Так веселее. Тем более в этом месте медведей, судя по следам, еще больше, чем на прошлой стоянке. Опять идем за косолапыми по пятам.
     И почему это во многих туристских песнях и кричалках упоминается медведь? Что, нельзя о других животных поговорит?! Как соль на обкусанный помидор:
-- Кто шагает дружно в ряд?
                -- Туристический отряд!
-- Если встретится медведь?
  -- Будем дружно песни петь!..
     Или такое:
                На берегу большой реки
Пчела ужалила медведя прямо в нос.
                -- Ой-ей-ей-ей! – вскричал медведь,
                Сел на пенек и начал петь…
     А еще вот что:
                По дороге целый день
 Очень странный шел пельмень…
                Из-за леса из-за гор
                Прибежал большой медведь
                На пельменя посмотреть…

     Не буду капать на нервы. В общем, все мою мысль поняли. Мы пели и другие песни: про Щорса (Владимирович ее хорошо орет), и про пионеров, которые дети рабочих, и про нас:

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь,
                Остров невезения в океане есть… и т.д.

     Не буду продолжать. Я бы, конечно, поорала что-нибудь из репертуара «Гражданской обороны», но, увы, там много нестандартных слов, и кроме Влада Питера, меня никто не поддержит. А  надо быть солидарной. Поэтому оставляю свои желания при себе. (У малиновой девочки взгляд откровенней, чем сталь клинка – беспрерывный суицид для меня*…)
     Через часа три останавливаемся на склоне, ближе к какой-то вершине. Рассыпались на небольшую разведку, но ничего не нашли.
     Предложение поступило такое: варим обед здесь, а в это время одни идут в одну сторону, другие в другую. Ищем самую высокую лысую вершину, на которой с южной стороны должен быть вход в пещеру. Елецкая оправдывается, что путь хорошо знал парень, который отказался в последний момент ехать.
     Денис и Рома идут до ручья вниз – это 700м, за водой, а Эдик, Санек и Витек уходят вверх и влево – облазить местные вершинки. Я, Андрей Владимирович и Наталья Викторовна идем траверсом вдоль склона до ближайшего холма. У нас контрольное время – один час. Кругом  медвежьи лежки, видели разрытую медведем яму – на дне ее большие следы когтей. Как у Фредди Крюггера…* Следы утренние, видно по росе.
     Кругом малина. Кусты малины. Специально рассаженная по медвежьим огородам культура.
    Стараемся не идти по медвежьим тропам (как будто это поможет!).  Но все равно натыкаемся на них постоянно. Дошли до перевала. Повернули назад. Наталья Викторовна забрела в осиное гнездо и получила два жестких укуса. Я шла за ней, но меня осы, увлеченные первой жертвой, не заметили.
      Когда шли назад, орали, чтобы не заблудить. Чуть не промахнули мимо наших – вышли ниже. Хреновы туристы – один компас на всю команду, и тот у Эдика. А еще у Владимировича где-то валяется, но он им не пользуется.
     Да и вообще, место, где мы «привалились», без всяких ориентиров. Так, подобие полянки.
     Обед сварен. Эдика еще нет. Страшновато.
    Анна Андреевна вновь рассказывает нам истории из своей жизни, но здесь они слушаются как-то неуместно. Мы ждем.
     -- Чего ждать, ешьте и идите на противоположную вершину, -- говорит Елецкая.
     Это переполняет чашу общего терпения. Началась кульминация нашей экспедиции.
     -- Никто никуда не пойдет, пока Эдик не вернется, -- в повышенном тоне говорит Андрей Владимирович. Он вообще вспыльчивый чел. Довольно долго держался. Часто я считаю его резкость неуместной. Но тут была за. Надо поставить бабушку на место. Мы не марионетки. Стоит всем разойтись, и никто не найдется в такой дремучине.
     Анна Андреевна стояла на своем: мы теряем время, те придут, просто она не дала им контрольное время, вот они и шарятся…
     Но они же не дебилы, понимают, что их ждут! Не мы, так обед должен их поторопить.
     Не дождавшись разведчиков, кушаем, 18 часов. Оставляем им  сваренного хлебова.
     Теперь Анна Андреевна утверждает, что мы прошли пещеру и надо сходить на соседнюю вершину, за нами. Просит об этом Наталью Викторовну. С Владимировичем разговаривать уже боится. Он на нервах. Наталья Викторовна уговаривает его идти, и они уходят.
     Вот так. Нельзя ходить в сложные походы с малознакомыми людьми. Мало ли что может случиться…
     Чуть погодя Елецкая тихо отправляется за ними. Я кричу ей вслед, но она не отзывается. Меня обуревают смутные подозрения.
     -- Девчонки, куда она пошла?
     -- Да пусть идет, - ей уже чуть ли не грубят, особенно дети из Дома Детства. Те сразу говорят, если им что-то не нравится. Конечно, им с детства это внушили. – Понимаешь, мы дети нервные, у нас психика расшатанная, и нас напрягать нельзя, -- продолжает Валя. Интересно, это им педагоги наговорили? Что они особенные. Ведь жизнь кидает всех одинаково. И зачем воспитывать вас ущербными? Поймите, что вы такие же как и все, никакого барьера нет. По какой программе вам втирают эти глупости?..
     -- А если она сейчас психанет, что мы пещеру не ищем, и уйдет куда-нибудь? Придется ее искать. Это еще неделю тут торчать, -- мои слова, особенно насчет длительности, действуют мгновенно.
     Дружный крик:
     -- Анна Андреевна, верни-и-итесь, мы все простим!!!
     Танюха шепчет мне на ухо свои мысли. Ей кажется, что Анна Андреевна хочет умереть здесь, на деле всей ее жизни, как истинный турист. И поэтому мы постоянно нарываемся на всякие неприятности.
     Танюха насмотрелась идиотских фильмов, плюс больное воображение. Но меня передергивает. Эта мысль тоже не раз посещала и мои воспаленные фантазии. Но я гнала ее. А теперь Анна Андреевна еще и куда-то сгинула.
     Напряженно жду. «Есть такие секунды, когда все решают минуты, и длится это часами»*
     Наконец, Елецкая возвращается. Облегченно вздыхаю и не спускаю с нее глаз. Позже приходят Андрей Владимирович и Наталья Викторовна:
     -- Там вершина, сплошь заросшая кедрачом, никаких камней и пещер.
     Мне на ухо Наталья Викторовна шепчет, что еще там во-о-от такие лежки матерого медведя. Да-а, попали. Если мишка не идет к нам, то мы идем к мишке.
     Кстати, Елецкая по-любому ходила проверять, куда это ходили руководы. Ага, может, они за кустом отсиделись, чтоб бабушка отстала!
      Мы ждем Эдика. Жгем костер, делаем дымовуху, чтобы нас легче было найти. Анна Андреевна уверена, что без пещеры они не вернутся, и говорит, что уже поздно, надо идти в лагерь, потому что если они и заблудились, то на этом склоне нас точно не найдут.
     Андрей Владимирович опять взрывается. Мы все будем здесь. Пока они не найдутся. Это по-честному. Если заблудился, выходи на место, где расстались. Как же так, Анна Андреевна, ведь вы возглавляете Краевой центр по безопасности детских походов, а сами постоянно рискуете детьми!
     Тогда Елецкая хочет, чтобы Владимирович хотя бы сбегал в лагерь за фонарем и посмотрел заодно, пришли наши или нет. Нашла дурака на ночь глядя. Я внутренне протестую. Слава Богу, Владимирович отказывается. Ведь именно сейчас разлучаться нам никак нельзя. Вместе мы – сила. Да и заблудиться по темноте с его зрением очень просто.
     Готовим дрова на холодную ночевку.
     Я вырубаю все кусты вокруг, чтобы никто за ними не прятался. На открытом пространстве как-то надежнее.
     Страшно за Эдуарда Викторовича и парней, но не так как за Дениса. Потому что их трое, а Диня был один. Или ко всему привыкаешь? Или тупеет мозг?..
     Троим все равно легче, да и спички у них есть.
     Утром решаем идти в лагерь. Проверить. Я уже мысленно представляю на  карте изгибы Чулыма и прикидываю в уме, куда мы поплывем их искать.
      А пока рвем папоротник. Выше костра поперек склона кладем бревно. Сверху расстеленного папоротника два полиэтилена – простынь и одеяло.
     Ужинаем чаем и шоколадками (спелеологи-новобранцы!). А продукты для ужина решаем сварить утром.
     Всех укладываем спать, и накрываем сверху полиэтиленом. Наталья Викторовна и Андрей Владимирович остаются дежурить. Анна Андреевна укладывается отдельно, напротив них. Сначала она разговаривает (наплыв воспоминаний?), но Наталья Викторовна тактично замечает, что после отбоя кое у кого принято спать молча. Да и не до того сейчас. Еще Наталья Викторовна высказывает все, что она думает об этом походе и о поисках пещер. А думает она то же самое, что и большинство из нас. Елецкая в отместку интересуется, кто сидел у костра поздней ночью и мешал всем спать.
     -- Ну, я сидел, -- грозно говорит Владимирович.
     -- И я, -- поддерживает его Наталья Викторовна.
      Конечно, Елецкой не хочется новых ссор и она выезжает:
     -- Ой, молодцы! Отпугивали медведя. Я сама, если честно, боялась.
     Зачем же тогда было орать, чтоб не шумели? Я тоже за дисциплину, но теперь не всегда.
     Представьте мое удивление, когда я после чуть ли не военной строгости в «Борусе» прихожу в Канский Центр туризма, и вижу, что они, и дети, и руководы, могут устроить внеплановый вечерний чай, песни и посиделки, а подъем растянуть на пару часов. Носят с собой в поход теплые куртки. Я была в шоке. Долго не могла привыкнуть. По утрам вскакивала самая первая и в течение десяти минут приводила себя в полную боевую готовность, вплоть до сборки рюкзака. И мучительно ждала, пока все проснуться, протрут глаза, сходят умыться…
      Зато Канский ЦДЮТ оказался намного сплоченнее и дружнее. Может, обстановка действует? Ведь все мы общаемся и за пределами клуба.
    В  «Борусе», если ты не успеваешь взойти на какую-то вершину, то тебя на обратном  пути забирают те, кто ее уже покорил.
     Здесь же тебя ждут, ведь ты тоже имеешь право на новые впечатления, хоть и плохо ходишь. Делаются внеплановые остановки пособирать голубику, грибы, половить рыбу.
     Конечно, по спортивной подготовке «Борус» намного выше…
      Интересно было бы установить взаимозависимость между уровнем спортивной подготовки и дружескими отношениями внутри команды. Всегда ли эта зависимость обратно пропорциональна?
     Мои размышления прерывает заявление Елецкой, что сегодня мы с трех до девяти вечера зря потеряли время, что такая ленивая группа как мы, у нее была только один раз (как, неужели мы не первые такие раздолбаи?), что виноваты во всем Эдик, Витек и Санек, которые потерялись, а до этого еще и Денис, с которого вся заваруха и началась.
     Нашему возмущению нет предела. Вообще-то в экспедицию мы набирали просто хороших людей, а не спортсменов! Наталья Викторовна успокаивает Андрея Владимировича. Лучше пусть он молчит. А то начнется Содом с Гоморрой.
    … Денис спит с краю. Он надел каску. Мальчик стал осторожным.
     Я вообще не хотела спать. Хотела дежурить и поэтому надела налобный фонарь. (Петрович специально одолжил мне его любоваться подземным миром. Я его поэтому берегла). Но меня никто не спросил, отправили спать. Когда я ночью поднялась снять кеды, руководы долго угарали: спать с фонарем, чтобы медведю в глаз засветить. Ага, это я для защиты надела.
     Дрова на этот раз были хорошие и горели отлично. Они сжигали страх. Один раз нам в этом лесу повезло, но во второй?.. Есть слабая надежда, ведь Бог любит троицу. Если они завтра будут в лагере, то все, собираемся и валим, валим отсюда!
     Солгон держит в постоянном напряжении, завораживает и гипнотизирует. Ты хочешь уйти, а утром поднимаешься и опять идешь искать свою синюю птицу – пещеру.
     Ночью видела над собой глубокое небо. Впервые звезды здесь были такими большими и снежно-яркими, как в настоящем лесу. А верхушки берез стояли такие пушистые и лохматые, как зимой. Звезды запутывались в них и казались кометами на бархате неба.
                Снег, снег, снег, снег,
                Снег над палаткой кружится.
                Вот и кончается наш
                Краткий ночлег…*


                На небосклоне привычных квартир,
Пусть загорится звезда Альтаир.
                Звездопад, звездопад –
                Это к счастью, друзья говорят.
    Мы оставим на память  в палатках
                Эту песню для новых орлят…*

     Здесь казалось безопасней, чем у реки. Может, успокаивали звезды? Было ощущение, будто медведь (или медведи) бродит там, у нашего лагеря, и еще не успел пронюхать, что мы здесь.
     Или Солгон простил нас, потому что мы, наконец, решили уйти?..
    Елецкая же снова строила грандиозные планы: если Эдик с парнями в лагере, мы набираем побольше хавчика и опять идем сюда искать пещеры.
     «…Когда наступает разлад и когда принадлежащие тебе владения отказываются тебе повиноваться, только тогда приходит догадка, что ОНИ сильнее тебя. Потому что это ОНИ составляют твои поступки и мысли, направляют твои движения и добывают звуки из твоего голоса. Потому что, в конце концов, ты смертен, а они нет, ОНИ были в тебе по велению какой-то неясной могущественной силы, которую ты так и не смог соединить в образ. И это ОНА, а не ты, была их властелином, а ты был лишь временной их обителью, слабой оболочкой всего того, что ОНИ вместе из себя представляли, и откуда ОНИ искали согласия и единения с миром. Ты не оправдал их надежд и не донес, не показал, что тебе было велено. А это значит, что ты был, но только не собой, и не с тобой, а лишь с именем твоим станут прощаться, возвращая тебя обратно…»*
     Наташка встала и пошла в туалет. Вернулась и, не доходя до нашей лежанки, плюхнулась рядом на землю. Уже спит. Денис стал ее будить. Она переползла на полиэтилен.
     Юля Никитина как всегда проявила индивидуальность и отказалась спать в общей куче. Лежала в двух шагах от меня, укрывшись плащом. Я замерзла, а она уверяла, что ей жарко. Так всегда. Даже зимой не залезет в общий спальник. Ценит свободу выше всего. Но мне от этого не легче. Все время слежу за ней. Вот-вот какая-нибудь бурая мохнатая лапа накроет ее своей мощью, и поволокет в кусты. Надо быть начеку.
     Периодически вытягиваю вверх Ромалого, который, крепко уснув, постоянно сползает вниз и даже бревно под ногами не помогает. Его пятки тянутся к костру (естественно, утром он и не вспомнит, что пару раз чуть не обгорел).
     Просыпаюсь с рассветом. Андрей Владимирович говорил, что медведи спят только ночью, а в сумерках и на рассвете уже шастают по лесу. Значит, сейчас опасное время. Руководы спят на каремате возле костра. Костер прогорает. Все равно задубела, так что выползаю и сажусь у огня. Подкладываю дров и кайфую. Сижу и постоянно оглядываюсь по сторонам. Так, на всякий пожарный.


     03.08.2003г.

     Шесть утра. Я всех пересчитываю. Никто не пропал. Уже радует. Просыпаются руководы. Им идти в лагерь.
     -- Может, Лену с собой возьмем?..
     -- А, давай…, -- и я иду с ними.
     Берем азимут на лагерь, будим Юльчика и оставляем дежурить у костра. Никуда не отлучаться. Готовить завтрак.
     Я и Наталья Викторовна ищем дорогу (хорошо, хоть знаем, в какой стороне Чулым), а Андрей Владимирович идет сзади и делает зарубки. Чтобы вернуться обратно. В лесу то и дело раздается сонный стук топора. Владимирович спит на ходу.
     Удивительно, но за час спускаемся к лагерю. (Потому что шли напрямик? С  Елецкой мы сильно петляли). Вдоль берега идем по вчерашней тропе. Постоянно проверяем, чтобы на деревьях были  сломанные или надломленные сучки (это наши вчерашние следы, отличие человеческой тропы от медвежьей).
     Думать ни о чем не хочется. Пусть все будет как будет.   
     На подходе к лагерю тормозим и идем медленнее. А вдруг наше место уже занято и там развлекается косолапый?.. только бы байдарки были целы. А иначе придется пешком шпарить по горам к ближайшему селению (этим лесом все уже сыты по горло).
     Начинаем орать, чтобы распугать непрошенных гостей. Слышим крик-рычание в ответ. Е-мое…
     Э, нет. Это не медведь. Это Витек подает ответные сигналы! Мы выбегаем к костру. У палатки стоит опухший, заспанный и поэтому узкоглазый Витек. Но для нас он самая приятная картина, которую мы могли бы себе нарисовать в этот момент. Из другой палатки вылезает Эдик. Слышится храп Санька.
     Ура! Нам опять повезло! Второй раз. А это уже что-то значит. Третьего может и не быть. Это опять намек. Делюсь своими мыслями. Все думают также. Тем более у нас еще стоянка на Агате, разговоры с местными жителями, разбор байдарок. А осталось всего два дня, считая этот.
     Эдуард Викторович рассказал, где они бродили:
     -- Пошли на одну вершину, на вторую. Увидели еще одну. «Ну, все, уж сейчас-то точно найдем. Без пещеры не вернемся!». Поднялись и на нее. Но кругом лес. Только в одном месте были валуны, но следов пещеры не наблюдалось. Туда-то мы забрались, а вот обратно… пошли и   проскочили место привала. Вышли на ручей, по которому спускался Денис и дошли до Чулыма. По берегу вернулись в лагерь. Но было уже поздно, решили заночевать, а утром идти к вам.
     -- Ладно, хоть и не по уставу, но главное, что вернулись. И хорошо, что мы раньше вышли, а то могли бы с вами разминуться, -- добавляет Владимирович.
     Сидим возле костра, грызем сухари и обсуждаем сложившееся положение.
     -- Если мы сейчас придем, она же опять погонит нас искать пещеры…
     Единогласно за то, что отсюда надо сваливать. Безопасность важнее, чем эти две пещерки. Стоило тратить столько сил, времени, носить на себе эти байдарки, снарягу, стопки бумаг для гербария и топосъемок, чтобы только прокатиться по тихой речке?! И вообще, Чулым во всех географических справочниках довольно подробно описан. Изучать здесь нечего, разве что популяцию расплодившихся медведей-невидимок.
     -- Может, вернемся и скажем, что не нашли Эдика, -- предлагает Наталья Викторовна. -- Все равно нас в любом случае сочтут за лентяев.
     -- Нет, врать не люблю, -- возражает Андрей Владимирович. – Лучше посидим здесь еще немного и пойдем. Они как раз завтрак приготовят.
     И мы стали ждать. Оглядываюсь по сторонам. Наш лагерь теперь кажется уютнее. Может, потому что мы его немного обжили? Или днем здесь не так страшно…
     Мне не сидится. Я боюсь, вдруг Анна Андреевна их куда-нибудь уведет или отправит на разведку. И мы опять здесь засядем и уже точно кого-нибудь потеряем.
     Наконец, решаем двигаться. Идем вшестером по зарубкам. После первого ручья я теряю зарубки. Здорово, мы не туда свернули. Крыша у нас отъезжает не спеша: уже по зарубкам не можем дорогу найти. Придется идти по старой вчерашней тропе. Или срезать? Конечно, мы же опытные ориентировщики и чуем лес, лучше срезать!
       Идем вверх. Через некоторое время орем, но никто не отвечает. А время идет. Слышим голоса. Они почему-то сзади. Мы что, прошли место стоянки?
     Оказывается, прошли. И намного прошли. Чуть не перевалили за гору с правой стороны.
     Дошли. Слышим троекратное ура и бурные аплодисменты  (на сплавах, проплывая под мостами, мы всегда орем «ура» -- традиция слушать эхо). Но это еще не все. Денис и Рома два часа назад отправились за водой, и их до сих пор нет. Периодически слышим их крики в разных местах, но самих не видно.
     Да, позавтракали. Наивные люди. Стоило переться эти 12км туда-сюда, чтобы посмотреть в пустую чашку.
     -- Анна Андреевна, у меня для вас грустная новость, -- скорбно и торжественно начинает Андрей Владимирович, к сожалению, мы не укладываемся в график, поэтому сейчас собираемся, идем в лагерь и отчаливаем…
     --Да я сама знаю, какие у нас графики, я их составляла, и ты меня не учи, -- старушка закипела. Ей явно не хочется уходить с поля боя. Но она одна против всех. Мы собираем вещи и ждем парней с водой.
     -- Эдик, по дороге в лагерь сходи вон на ту вершину сзади нас, пещера точно там, я чую. Все равно это по пути, на полтора километра длиннее. – Анна Андреевна хватается за соломинку, зная бесконечную доброту Эдика. – Возьми с собой кого-нибудь покрепче, вон, Лену. Лена, пойдешь?
      -- А Вы уверены, что она там есть?.. – больше меня ни на что уже не хватит. Елецкая возмущена моими сомнениями. Но я видела, за сколько мы пришли в лагерь, от него до стоянки – 4-5км. И пещеру мы никак не могли пройти. Просто мы долго петляли вчера у ручья. Но объяснять бабушке это бесполезно. Я уважаю пожилых, поэтому не отвечаю на ее вопросы.
     Все готовы идти. Юлька и Наталья Викторовна напрашиваются с Эдуардом Викторовичем. Они еще верят в чудо…
     -- Правильно, а пойдемте все вместе! – подает гениальную мысль Анна Андреевна. Только не это. Еще целый день будет потерян. Все молчат. – Я сама пойду. Пойду и найду ее. Я докажу, что здесь есть пещера!
     Мне становится плохо. Ну ладно. Думаю, уж теперь Эдуард Викторович не потеряется. Хотя…все может быть.
     Приходят пацаны с ведрами. Сейчас они узнают, что зря тащили воду. Да еще и плутали по лесу.
      Я ищу зарубки и мы двигаемся в лагерь. Хочется спать… тропинку, пробитую тремя парами ног, плохо видно.
     В лагере варим завтрак-обед из вчерашнего ужина. Двойную порцию. Чтобы наелись все. Время – двенадцатый час.
     Ждем наших, а их нет. Наконец, под нытье Питера о голодной смерти решаем обедать.
     -- Да будет Анархия! – восторженно шепчет мне Питер, уплетая рисовую кашу. Наверное,  этим он хотел выразить комплимент моим поварским способностям.
     Потом все заваливаются спать. Сквозь дрему слышу стоны Питера. Ему в ногу вцепился клещ, и он судорожно просит места полежать. Кричит, что умирает, зовет Наталью Викторовну, плачет, теряет сознание. Можно подумать, там клещ уже полноги сожрал. В этом походе клещи кусали многих, а у Влада это первый в жизни. Но клещ – это же не медведь!!! Тем более, есть вакцина.
     В четвертом часу приходит наш заблудший отряд. Они объясняют, что опять проскочили на тот же ручей, где теряются все и по нему пришли в лагерь. А шли долго, потому что часто отдыхали. Про пещеру молчу.
     -- Да, я пожалела, что пошла, -- сказала Анна Андреевна. Она неважно себя чувствует, и после этого мы — лодыри?! Мы обчистили этот район вдоль и поперек. Теперь он долго будет хранить следы человека. Хм, а может и нет. Ведь здесь все так быстро зарастает и пропадает. Хотя, с заказниками так обращаться все равно нельзя.
     И почему мы все время выходим на Пещерный ручей? Это  ли не намеки Солгона, и разгадку нужно искать там? Тем более, что в начале похода Елецкая показывала известную пещеру возле этого ручья.
     Но мне уже все равно. Главное, что мы отчаливаем. Этот бесконечный кошмар завершается. И Анна Андреевна притихла. Неудивительно, что потоки неудовольствия обрушились на нее. Когда они шарились по лесу, были и грубость и претензии. А Юля Никитина вообще высказала ей в лицо все, что думает прямыми выражениями. (Когда-нибудь она договориться. С ней из-за ее прямого характера мало кто хочет иметь дело. Но лучше правда в лицо, какая бы она не была).
     А в случившихся событиях виноваты все одинаково. Выгораживать себя и валить вину на других просто не по-человечески. И это касается ВСЕХ.
      Мне себя не жалко. Я уже ходила в спелео и знаю, что это такое – метры ржавой породы над тобой, сырость и темнота, скользкие камни и чарующие изгибы в свете фонарей…
     Мне жалко тех, кто ни разу не пережив этого, будет питать к пещерам недоверие. Ладно, ребята постарше, они поймут. Но, наверное, не простят. А что делать Ромалому и Питеру?..
     Хотя, главное в этом походе, что мы все таки остались командой и никого не забыли в лесу. С ПСР* мы справились.
     Осталось неприятное ощущение, что нас просто заманили сюда и использовали, чтобы проверить свои идеи. Далее сюда просится цитата из песни Гражданской Обороны, но по морально-этическим нормам не буду ее приводить.
     В случившемся Елецкая не видела трагедии. А я считаю, что нам просто повезло.
     Когда мы еще шли в лагерь, встретили двух шишкарей. Неужели люди? Я не верила глазам своим. Говорят, что немного заблудились. Просят нас вывести их. Шишки в лесу нет. А что мы здесь делаем?
     -- Мы ищем пещеры…
     Да, они слышала, что здесь какая-то бабка постоянно ищет пещеры. Мы им открылись, что эта бабка – с нами. И мы ни хрена не нашли.
     Чем дальше мы отплываем, тем яснее страх сменяется безудержным весельем. Выплываем из леса и прощаемся с самой высокой горой Рудник. На равнине от сердца отлегло…
     -- Да-а, не хочет Солгон нынче открывать свои тайны, -- вздыхает Елецкая.
     В 15:50 подплываем к Агате. На берегу какой-то браконьер жег костер, но, увидев нас, тут же смотался. Причаливаем. Находим его обед: соль, лук и СВЕЖИЙ хлеб. Тут же все сожрали, мы не брезгливые.
     Убраться и оборудовать хорошую стоянку мы, естественно, не успеваем. На берегу кучи бутылок, пакетов, фотографируемся на их фоне. Отплываем.
     В энциклопедии написано, что берега Агаты – красивейшие из мест. Но загадить можно все.
     Останавливаемся на каком-то покосе (4км до деревни Подсосное). Все рады. После ужина Анна Андреевна достает все документы, карты и письма о пещерах кряжа. По ним мы узнаем много интересного о местах, где шарились. Остается последний вопрос: почему нам не показали все это раньше? Тогда бы мы наверняка что-нибудь нашли. Или кто-то хотел организовать все по-своему?..
      История знает много примеров того, как одержимые капитаны экспедиций гнали своих подчиненных неизвестно куда, ничего не объясняя, просто ходи и ищи, несмотря на жертвы. Даже человеческие… так совершались подвиги. Так совершались бунты и проваливались многие экспедиции.
     Почему бы этим капитанам сразу не раскрывать все карты, не вводить в курс дела? Ведь исследовательский дух есть в каждом человеке. Цели должны быть общие и одни. Ложных и разных не должно быть.
     Колумб погиб в нищете. Забытый, но тщеславный по натуре, он до последнего требовал внимания. Сегодня его знает каждый, а тогда он надоедал всем своими нелепыми рассказами, требованием уважения и поклонения к своей персоне.
     И вы, Анна Андреевнва, еще будете известны и уважаемы, будут люди помнить о вашем вкладе в туристскую историю. Я знаю, вы этого хотите. Но не факт, что это свершится при жизни. Таковы традиции нашей страны.
     Пусть никто не слушает ваши сказки, не уважает Вашу старость и опыт, не принимает всерьез ваши проекты. А некоторые черты Вашего характера с удовольствием стерли бы многие люди, близкие Вам.
     Оставим это на суд времени. Оно докажет правоту одних и объяснит заблуждения других.*

     -- Вот приедем мы домой, придет к нам местный спецкор из газеты, Чубыкин: рассказывайте, как отдохнули? А что мы ему расскажем? Занимались легкой атлетикой с медведями?
     -- Да что вы переживаете, Наталья Викторовна, возьмите фотографию с моим ребенком у пещеры…
     -- И сказать, что это наш? Кто: Рома, или, может быть, Денис?..
     Елецкая стоит на своем:
     -- У меня в реферате есть описание пещеры, берите его себе…
     Все просто и легко. Сейчас мы должны прийти и написать красивую сказку о том, как посетили бараки зэков, лазили в пещеру и изучали природу. Мы только этим и занимались.
     Только поход наш по описаниям будет сильно смахивать на «Солгон-99» (а откуда мы знаем, может, Солгон-99 – это Солгон-91 или Солгон-88?). Сколько раз Елецкая была здесь НА САМОМ ДЕЛЕ?
     Но ведь это НАША исследовательская экспедиция, пусть неудавшаяся, но своя. И она будет не похожа на сухие бумажные строчки. Это было не зря. Чувствую, как где-то нарастает уверенность, что мы сюда вернемся (все-таки хитрая бабушка нас заразила).
     Проплывая мимо полей, абсолютно не верится, что там, позади, были какие-то медведи, да и вообще, этих зверей не существует, это легенда. Даже не верится, что пару дней назад нас чуть не раздавило глыбой жути и неизвестности. (Я еще не подозреваю, что дома кошмары будут приходить ко мне по ночам с холмов Солгона, и я вновь буду бояться…)
     Легко писать про поход, где все отлично получается, какие мы молодцы, а про ЧП и неудавшиеся события мало кто хочет объявлять вслух. Но я хочу. Слышишь, Солгон?!.
     Весь поход было такое ощущение, будто мы играем с Хозяином в прятки: постоянные свежие следы перед нами, треск сучьев и сопение. И главное оружие – неизвестность. Представляю, как мы его достали (или их?..) А может, это всего лишь странная игра скучающего зверя? Их здесь никто не стреляет (по крайней мере, официально). Вот их и развелось как тараканов. (Я сусликов в своей жизни столько не видел – постоянно утверждал Андрей Владимирович).
     Такие походы обычно замалчиваются. Но я не считаю, что мы провалились на экзамене жизни. Мы выжили и встретили все неприятности с достоинством. Остались командой. И это главное. (Правда, потом Елецкая попросит не говорить об этих событиях ее директору…)
    Возможно, мы вернемся. Но придем сюда с другой стороны. Пешком. Как ходят в пещеру все местные жители. С точными данными. Без Елецкой. И мы докажем, что канские туристы – лучшие!
     Вечер. Льет дождь, но мы сидим у костра и поем песни. И даже Анна Андреевна ушла спать и ничего не говорит.
     Как мало нужно для счастья. Особенно, когда ничего нет. Просто жить. Медведи медленно уходят куда-то на одну полку с Лох-Несским чудовищем и снежным человеком…
      Кошмарный сон кончился. И по этому случаю я торжественно сжигаю свои любимые, но уже разваливающиеся на части штаны и порвавшиеся кроссовки.
     -- Я тоже хочу! – орет Питер. Но свои кроссы он утопил еще в первые дни, а чужие, в которых он ходит, ему никто не дарил.
          Хочется завершить этот день гениальной фразой Витька, заключающей в себе много смысла.
     Днем утонула его кружка
     Он долго сидел в байде, подперев голову рукой. Наблюдал, как его любимая кружка скачет по байде, веслу, а потом, попав в воду, булькает и медленно погружается на дно.
     -- ДА-А-А, ПОХОД НЕ ЗАДАЛСЯ…-- подытожил Витек, когда стало ясно, что кружку точно не вернешь.
     …Дождь усиливается и все валят по палаткам.

 Сколько мы гнили в уютных гробах,
                Сколько учились друг друга давить,
 Сколько учились страдать, умирать –
                Давайте будем жить, ВПЕРЕД!!!*


     04.08.2003г. ЭПИЛОГ.

     В этот день все шло по плану.
     Тормознули в Подсосном и пообщались с бывшей жительницей села Таможенное (где сейчас обгорелая избушка охотника). Опять узнали много нового. Эх, с этого и надо было начинать. Сфотались у местной развалины (была церковь, довольно красивая), у памятника ветеранам войны. Купили хлеба. Пока изучали местные достопримечательности, Наталья Викторовна успела надыбать у кого-то из местных трехлитровую банку сала.
     Что туристу хорошо, то свинье смерть!
     Быстро гребем и в 13:35 причаливаем к мосту (нежилое село Тойлок). Пока разбираем байдарки с катамараном, Владимирович и Наталья Викторовна бегут в Щадрино за автобусом. Мы варим обед.
     С автобусом договаривалась Елецкая. Еще в лесу она уверяла, что автобус придет только вечером и на электричку мы все равно не успеем (так что надо было остаться и искать пещеру до упора),  но уже через сорок минут мы загружались в ПАЗик.
     Едем до станции Козулька. С нами в автобусе довольно симпатичный мужик, тоже любитель лазить по горам. Он объясняет нам, где здесь пещеры. Недалеко. В начале кряжа на ручьях Березовый и Борсук. Он часто туда ходит с детьми.
     Вот кого мы возьмем с собой в проводники! (но добрый дядя еще не знает об этом). Записываем адрес.
     Приезжаем за 20 минут до электрички. Успеваем все стаскать на перрон. В электричке устраиваем обед (довольно сложно было везти ведра с супом и чаем в трясущемся автобусе). По всему вагону слышны не только голоса бабушек торговок, но и наши щедрые фразы вперемежку:
     -- Кому сала! Пирожки горячие! Супа еще добавки дофига! Семечки, чипсы, газировка!..
     Наели животы и расслабились.
     В Красноярске ждем поезд. Эдик с парнями относит катамаран и вещи Елецкой в Краевой Центр туризма, а мы сторожим нашу снарягу.
     -- А не устроить ли нам моральный отдых от этих событий и не рвануть ли на Шумиху? – предлагает Владимирович. Все его поддерживают.
      И уже через пять дней после этого разговора, отталкиваясь от берега на плотах, с верховьев Кана  у устья Шумихи, я узнаю, что наш маршрут – вторая категория сложности и я опять зам. руководителей. О нет, только не эта должность! Но со мной Ольга, которая уже поступила на геофак в мой универ, и нет Анны Андреевны, а значит, живем!!!
     …Стоя на перроне, вспоминаю черно-белую фотку в кабинете Елецкой в КЦДЮТ – она молодая, сидит на камне на вершине какой-то горы. И с фотографии веет старой доброй туристской стариной. Всплывает в памяти ее рассказ о том, как  покупая билеты на поезд в очередной поход, брали меньшее  их количество и все время шухеровались небольшими группками по всему поезду, говоря контролерам, что билеты у других товарищей. И даже когда их пробовали считать по рюкзакам, врали, что носят по два рюкзака…
     Старость не щадить никого…
     Отвлекаюсь на гудки паровозов. И с тоской оглядываю весь наш многотонный багаж. Ничего, осталось всего лишь доехать до Канска, да поругаться с проводниками. Но это мелочи.
     Все таки, жизнь туриста – ЭТО ВЕЩЬ!

Конец

P.S. написано 5-7 августа 2003года. Переписано и дополнено в апреле 2004 года, по прошествию множества событий. И я, глядя на начинающий таять Канн, чувствую, что река опять зовет в дальние края. Несмотря на болезни и страхи…
     Переведено в word с дополнениями август-октябрь 2007год

Примечания.
     Так как первоначальная версия писалась сразу после похода, переписывая ее через полгода, замечаю некоторые неясные моменты, которые может не понять тот, кто не был в этом походе. Отмечены звездочкой.
*Чулышман – горная река 5-6 категории сложности
*Петровича – Иван Петрович Раков, наш руководитель и старый таежник, с ним никогда не бывает скучно, водил нас на Кодар, Хамар-Дабан  и Саяны.
*Гражданская Оборона – омская панк-группа с лидером и основным работником Егором Летовым
* Мысли сумасбродные бродят в голове – старая прикольная туристская песня:
Мысли сумасбродные бродят в голове,
                Жареная курица ночью снилась мне.
             Жрать кашу без тушенки уж больше нету сил,
           Ну кто же мне в палатке на морду наступил?
*Ходит дурачок по лесу, ищет дурачок глупее себя – припев из песни «Дурачок» Гражданской Обороны, которую Е.Летов написал по мотивам народного заговора, будучи болен энцефалитом.
* И вдруг мне вспомнилось, я – царь… --  Леонид Мартынов, стихотворение.
* Тем кто ложится спать, спокойного сна – фраза из песни «Спокойная ночь», группа Кино, В.Цой.
* Маленький мальчик по лесу гулял, Хоботом шишки с деревьев сшибал, После копытцем в воду залез – Тихо качался Чернобыльский лес – из творческих напевов группы «Красная плесень»
* ТЦ «Ятаган» -- туристский центр, турклуб N-ского района, в котором раньше преподавала Анна Андреевна.
* Но время докажет правоту одних и объяснит заблуждения других – цитата из книги Л.Рейфмана «Из гавани надежд в моря тревог» о биографии Х.Колумба.
*милый Антон! – Антон Самаль, ходил в секцию туризма «Рысь» к Подглазову Андрею Владимировичу. В мае 2003года ушел в армию по собственному желанию, а 25.12.2003 умер, подробности гибели военные не сообщают. Программу о жизни  и гибели Антона по местному ТВ показывать запретили.
* У малиновой девочки взгляд откровенней, чем сталь клинка – песня Гражданской Обороны, написанная Р.Неумоевым, лидером группы «Инструкция по выживанию»
* Фредди Крюггер –- маньяк из триллера «Кошмар на улице вязов». На пальцах одной руки носил стальные когти, как у медведя.
* Снег, снег, снег, снег… – одноименная песня А.Городницкого, поэта-песенника.
*На небосклоне привычных квартир вдруг загорится звезда Альтаир – какая-то советская песня, удачно перепетая Егором Летовым в альбоме «Звездопад»
*…Когда наступает разлад –  цитата из книги В.Распутина «Живи и помни»
*ПСР – поисково-спасательные работы
* Сколько мы гнили в уютных гробах, Сколько учились друг друга давить… – из песни Гражданской Обороны «Давайте будем жить», альбом Тоталитаризм.
*ККЦДЮТ –- Краевой Красноярский Центр Детско-Юношеского Туризма.


Под впечатлением похода я написала песню
 СОЛГОН.
1.Не могу никак что-то взять я в толк,
   Отчего же в лес ушел сытый волк.
   Отчего ручьи снова холодны
   И летят грачи от большой весны.
   И не тает снег на крылечке,
   Не горят дрова
   В печке, в печке, в печке…

2.Убежал в лес волк, а за ним мой пес,
   И не хочет май отпускать мороз.
   Заржавел капкан после долгих лет,
   Не пришел медведь на нем посидеть.
   Сталин и Кощей лишь сидят в тепле,
   Черти жарят их
   В пекле, в пекле, в пекле…

3.А теперь у нас сказка кончилась,
  Начался рассказ про житье-бытье,
   Как учились мы по ночам не спать,
   И пустые щи в сенях воровать.
   На больших путях, да на речках мы,
   В церквях ставят нам
   Свечки, свечки, свечки
   В печку, свечки – в печку!
    
Теперь уже точно ВСЕ!!!
; ; ;