Мысли... ч31

«Принцип коммунизма, строго говоря, только один, хотя выражать его можно по-разному. На языке старой философии и этики так: «Человек – самоцель». На языке философии Маркса так: «Всестороннее развитие каждого есть условие всестороннего развития всех». Этот принцип влечет за собой инверсию всех основных категорий» [Л.К. Науменко].

Я бы заменил «всестороннее» на «целостное». Было бы не только истинно, но и красиво.
К слову, у Маркса и Энгельса (в "Манифесте коммунистической партии") речь идет не о "всестороннем", но о "свободном" развитии.

***

Мезотес (д/гр) – среднее. Акротес (д/гр.) – высшее.

***

«Ум – это от умения» [Э.В. Ильенков]. (К вопросу о первичности слова и практического дела).

***

Постмодернизм, – впрочем, как и иные антинаучные «философские» «измы», – агрессивно, самоуверенно, бессовестно, бесстыдно и брутально «утверждает» свою «нужность», «значимость», «необходимость». Даже: «незаменимость». …Вспомните А.М. Горького: «боюсь людей, чья энергия равна их невежеству».

***

Может быть, порядок, – как считает И. Пригожин, – и «из хаоса». Если отождествить «хаос» с натурой, а «порядок» с культурой, разумееся. Но тенденции «от порядка к хаосу» быть не может. Может быть лишь тенденция, – спонтанная либо неспонтанная, – от порядка к беспорядку.

Вне вовлеченности в культуру – нет хаоса. Порядка и беспорядка, впрочем, тоже нет. Вне вовлеченности в культуру все… просто есть. И в этой своей невовлеченности, естественности, ему, – всему, – «по барабану», что думает об этом И. Пригожин, или кто-либо иной.

Даже не «по барабану». Ибо это уже отношение. Т.е. – социальное взаимодействие. Отношение безразличия…

***

«Если всякая мысль об объективной истине – заблуждение, то и мысли самого философа, это утверждающего и отстаивающего, – тоже заблуждение. Тогда что же он противопоставляет всеобщему заблуждению? – Свое особое заблуждение? Если психоаналитик всякое творчество, научное или художественное, рассматривает как продукт сексуальной озабоченности ученого или поэта, то он и сам есть лишь похотливой козел. Почему мы должны ему верить?». (Л.К. Науменко)

***

Реальная история (предыстория): «Нас – орда!». Действительная история: «Нас – рать!».

***

Древнегреческая (спонтанная) мифология – контроверза современной (неспонтанной) мифологии.

Первая – это «почва, на которой взросла европейская культура и фундамент, на котором она стояла» [Л.К. Науменко].

Последняя – это злокачественная опухоль духа и культуры в целом. И если от нее не излечиться, исход, – для земной цивилизации, – будет летальным.

***

«Есть» как синтез «было» и «будет».

***

«Преемство» как синтез «традиции» и «новаторства». Парафраз: становление как единство прехождения и возникновения.

***

«Американская мечта»… Чем же утешает эта ложь? – Призраком поголовной сытости. Эта мечта не духа, но брюха. В принципе такая мечта уже осуществлена – в свинарнике» [Л.К. Науменко]. Дух (вместе с душой) упал в желудок и растворился там.

***

«Анатомия обезьяны» – дает знание обезьяны. «Анатомия человека» дает понимание обезьяны.

***

«Наши» смердяковы = патриоты атлантического (читай: НАТОвского) отечества.

***

Общечеловек как патриот наглосаксонского отечества.

***

К вопросу о монизме и плюрализме: солнце одно для всех, лампадка у каждого своя [навеяно Л.К. Науменко].

***

Информация имеет дело с известным, наука – с познанием и знанием, познаваемым и знаемым.

***

В географии время – это пространство; в истории пространство – это время. Культура живет в хронотопе.

***

«Экзистенция» – безмерно раздувшийся пузырь нарциссирующего «Я» [Л.К. Науменко].

***

Противоположность – полуистина. Противоречие (осуществляющееся) – истина. «В сущности все – относительно».

***

Истина – правда. Добро – благо. Красота – изящество. Польза – бескорыстие.

Процесс обмирщения. Лики творчества.

***

Размирщение. Десубъективация. Деперсонификация. Расчеловечивание. Личины свития.

***

Промысливание как способ бытия антиципации.

***

Помнить (прошлое) и промысливать (будущее) = осмысливать (настоящее).

***

О бунте (превращенной форме революции) как средстве канализировать революционную энергию масс в безопасную, – для буржуазии, – форму. Да еще и позволить ей пожать прибавочную моральную стоимость в виде мифа о свободе.

«Начиная с романтиков и по сию пору одним из главных источников новой социокультурной энергии стало считаться искусство. Последнее выступало как эстетическая категория, нуждающаяся в расшифровке на языке социологии. Это означало попытку найти точный ответ, какие именно группы общества являются носителями бунтарского эстетического опыта, отказывающиеся играть по правилам буржуазности и способные изобретать качественно новые правила. Именно таким заказом на поиски бунтарской потенции в значительной мере питались новые направления в социологии – социология досуга, социология молодежи, социология женщин, сексуальных меньшинств и т. п. Все эти разновидности социологии искали воплощения «человека играющего», отличающегося от законченного буржуазного филистера или пошедшего к нему в услужение «человека организации» (менеджемента). Пик всех этих надежд несомненно пришелся на 1968 год – время мировой молодежной революции, вслед за Францией охватившей Южную Европу и Северную Америку.

Западный правящий истеблишмент вовремя понял, что голыми репрессиями эту волну не сбить. Необходима была внутренняя деморализация и дезориентация этой социокультурной революции. Эту задачу выполнила философия постмодернизма. Она поймала участников «контркультурного» протеста на противоречии: если вашим жизненным кредом является игра как антипод буржуазной рассудочной исполнительности и серьезности, то не надо саму игру принимать всерьез и чересчур увлекаться. Последовательный игровой принцип предполагает перманентное внутреннее дистанцирование – в том числе и по отношению к самой игре. Так был намечен путь нейтрализации движений протеста посредством их карнавализации, намеренной игровой энагажности, «самоироничности». И протест умер, убитый постмодернистской иронией». (А.С. Панарин).

Заметьте, и при начале убийства СССР первыми шагали …ироники. Сатирики. Юмористы.

***

Если на одном полюсе контроверзы сверхпотребление, значит на другом – недопотребление. Если 5 % подыхают от обжорства (деградируют как люди), то 95% всенепременно умирают от голода (деградируют как люди). Деградация (свитие) – способ бытия предыстории.

***

К вопросу об оппозиции и политической конкуренции, или сказ о том, как черенок саперной лопатки искренне и самозабвенно выдают за детородный орган…

«Вся западная культура настроена по модели «системной оппозиции», еще способной вызывать движение маятника внутри сложившейся системы, но уже бессильной открывать качественно новые горизонты, выходящие за пределы того, что предусмотрено сложившейся системой. Еще недавно левый авангард в искусстве, как и левый политический авангард (молодежное, женское, «зеленое» движение и т. п.) казался самому себе миропотрясающим, способным породить более радикальную антибуржуазную революцию, чем коммунисты, перешедшие на позиции презренного политического реализма.

Теперь весь авангард отчасти приручен и присмирел, отчасти выполняет заранее предусмотренную роль «управляемого хаоса» или отдушины для всех тех сил, которые задыхаются в мире универсального системного порядка. Получается так, что та оппозиция, которая каким-то образом не финансируется сверху, обречена на маргинализацию и вымирание, а та, которая почему-то финансируется, заставляет усомниться в своей действенности и подлинности» [А.С. Панарин].

***

Модусы мышления: промысел, замысел, умысел, вымысел, домысел, осмысление.

***

Капитал как форма культурного потенцирования, форма потенцирования, форма самокультурного (экономического, духовного etc.) накопления. И тут же: потенцирование и актуализация, накопление и расходование – осуществляющиеся противоречия, форма бытия капитала.

***

Капитал накапливает и расходует, капитализм (превращенная форма капитала) экспроприирует и расточает.

***

«Современный глобализм заслуживает парадоксального определения системы, призванной отвлечь от действительного решения глобальных проблем» [А.С. Панарин].

***

На смену деспотии научной рациональности (рационализм) в условиях «либерализации», «демократизации», «рыночных реформ» etc. приходит деспотия антинаучного произвола (постмодернизм).

…Два сапога – пара.

***

"Обсуждение фильма (речь идет о фильме режиссера А. Смирнова «Жила-была одна баба», – Б.Н.) в передаче у Гордона рождает не менее печальные размышления, чем само «произведение». Участники глубокомысленно рассуждали о достоинствах нового кинематографического «эпоса», завороженные «звездностью» режиссера-«классика». По-моему, адекватен был лишь сам Гордон (которому «можно»), как-то осторожно выразившись насчет «глумления». Ну и, пожалуй, Юрий Поляков, сдержанно, но твердо заявивший о своем неприятии фильма. Даже Наталья Солженицына крайне мягко высказалась всего лишь о своем «несогласии» с показом в фильме дореволюционной России. А ведь Смирнов и Ко — наглядная иллюстрация к бессмертному эссе ее покойного супруга «Образованщина».

Непостижимо только одно: как этот человек, с таким зарядом ненависти смог в свое время снять «Белорусский вокзал». На его фоне тот же Гордон – просто высокий образец гуманизма, любви к людям (да и незаурядного профессионального мастерства!) со своим последним фильмом об одесских проститутках.

Словно завороженные, мы все перестроечные и ельцинские годы заискивали перед образованщиной, перед выспренними претензиями этих людей на роль моральных судей нашего народа, на роль высшей моральной инстанции. Но не пора ли посмотреть на них и их нескончаемую либеральную мантру про Россию как «тюрьму народов» и скопище негодяев более реалистично, открытыми глазами, наконец, освободиться от этого порабощающего морока? И просто увидеть, что король голый, что ничего живого за этой замшелой русофобской демагогией нет; воспринять их «вечно новое» хамство со всей жесткостью и достоинством, присущим великому народу? И раз они нас так не любят, вежливо попросить выйти вон, перестав паразитировать на ненависти к России? Произнести вслух несколько простых слов вовсе нетрудно. А если, не дай Бог, ребята станут упорствовать, то со всей присущей нам (конечно же!) политкорректностью и правовым сознанием все же попытаться найти убедительные аргументы? И вся любовь...» [В. Семенко, Задело].

***

Аз, Бог, Веди, Глаголь, Добро, Есть – первые буквы нашего алфавита. И слоги, и слова, и предложения у нас получались, получаются и будут получаться не хуже.

… И на такой народ эта гнидотень предысторическая потянула?!!

***

«Мечта демократа (российского, – Б.Н.): чтобы нефть высохла, чтобы газ испарился, ядерное оружие заржавело. Вот триада, с которой начнется возрождение России» [В. Новодворская].

***

…Это не женщина. И – не юродивая. Это – мерзавка и прошмандовка. Чтобы были боровые, должны быть новодворские.

***

Почему т.н. оппозиция не вышла на улицы и на площади 1 Мая?

Да потому лишь, что мир и солидарность для них – нож острый, а труд они предпочитают единственный: подневольный, но: на себя и своих хозяев. Исключительно. Так что никак не корреспондируются «Май», «Мир», «Труд» и «мразь», «контра», «блуд».

***

Хомяки в интернете, жопкин хор в СМДИ, Шевчук со Шнуром и Скрипка с Вакарчуком в мелосе, Быков с Ерофеевым, Забужко с Подервлянским в «литературе», Касьянов и Тимошенко в «оппозиции», Филарет в церкви, Прохоров с Абрамовичем в «эффективных хозяевах», сонмы имитаторов и ворья «в науке» (возле науки), возле образования, «элитная» выморочь «в политике» отмороженные Femen, трясущие жалкими складками неприкрытого тела где угодно, Pussy Riot, кощунствующие в алтаре православного храма и т.п. представители предысторического паноптикума (им несть числа, как у глупоты и подлости нет пределов) вместе со своими настоящими хозяевами – суть одно и то же. Стилистика разная, сущность общая: нежить.

***

Засиженные блоггерами (профессиональными и факультативными) сайты – вот университеты для нашего подрастающего поколения.

Стараются…

***

СМДИ (средства массовой дезинформации) – это засиженные либерало-демократами СМИ (средства массовой информации).

***

Почему филистер ненавидит нормального человека, предатель – человека чести, дурак – умного, злой – доброго etc.? А очень просто: «Храм не помещается в сарай» [Роман Носиков].

***

М. Веллер, Э. Радзинский, В. Ерофеев, В. Пелевин, Дм. Быков, Б. Акунин etc. Что это такое? Кто это такие? Мразь. Окололитературные хорьки. Вместе с околополитическим бандерлогами и дезинформационными хомяками – отечественный зоопарк предысторического периода.

***

Первомай 2012 г. в Москве, Киеве, многих других городах и весях нашей огромной, временно порушенной страны, морально закатал в асфальт предысторических уродов.

Они еще с четверенек не успели подняться после президентских выборов в России, а тут – Первомай! А еще ж грядет День Победы…

***

«От великоросского – к русскому. Это прежде всего проблема Украины. Проблема слишком сложная, чтобы здесь можно было коснуться ее более, чем намеками. Но от правильного решения ее зависит самое бытие России. Задача эта для нас формулируется так: не только удержать Украину в теле России, но вместить и украинскую культуру в культуру русскую. Мы присутствуем при бурном и чрезвычайно опасном для нас процессе: зарождении нового украинского национального сознания, в сущности новой нации. Она еще не родилась окончательно, и ее судьбы еще не предопределены. Убить ее невозможно, но можно работать над тем, чтобы ее самосознание утверждало себя, как особую форму русского самосознания. Южно-русское (малорусское) племя было первым создателем русского государства, заложило основы нашей национальной культуры и себя самого всегда именовало русским (до конца XIX в.). Его судьба во многом зависит от того, будем ли мы (т. е. великороссы) сознавать его близость или отталкиваться от него, как от чужого. В последнем случаемы неизбежно его потеряем. Мы должны признать и непрестанно ощущать свои не только киевские летописи и мозаики киевских церквей, но украинское барокко, столь привившееся в Москве, и киевскую Академию, воспитавшую русскую церковь, и Шевченко за то, что у него много общего с Гоголем, и украинскую песню, младшую сестру песни великорусской. Эта задача – приютить малоросские традиции в обще-русскую культуру – прежде всего выпадает на долю южно-русских уроженцев, сохранивших верность России и любовь к Украине. Отдавая свои творческие силы Великороссии, мы должны уделить и Малой (древней Матери нашей) России частицу сердца и понимания ее особого культурно-исторического пути. В борьбе с политическим самостийничеством, в обороне русской идеи и русского дела на Украине пельзя смешивать русское дело с великорусским и глушить ростки тоже русской (т. е. малорусской) культуры. Та же самая русская идея на севере требует от нас некоторого сужения, краеведческого, областнического углубления, на юге – расширения, выхода за границу привычных нам великорусских форм.

И здесь, на охране единства Великой и Малой России, самой прочной связью между ними была и остается вера. Пусть разъединяет язык, разъединяет память и имя Москвы – соединят Киевские святыни и монастыри Святой Руси. До тех пор, пока не сделан непоправимый шаг, и народ малорусский не ввергнут в унию или другую форму католизирующего христианства, мы не утратим нашего братства. Разрываемые националистическими (и в то же время вульгарно-западническими) потоками идей, мы должны соединяться в религиозном возрождении. И сейчас подлинно живые религиозные силы Украины от Русской церкви себя не отделяют… Россия не Русь, но союз народов, объединившихся вокруг Руси. И народы эти уже не безгласны, но стремятся заглушить друг друга гулом нестройных голосов. Для многих из нас это все еще непривычно, мы с этим не можем примириться. Если не примиримся – т. е. с много-голосностью, а не с нестройностью, то и останемся в одной Великороссии, т. е. Россия существовать не будет. Мы должны показать миру (после крушения стольких империй), что задача империи, т. е. сверхнационального государства – разрешима. Более того – когда мир, устав от кровавого хаоса мелко-племенной чересполосицы, встоскует об единстве, как предпосылке великой культуры, Россия должна дать образец, форму мирного сотрудничества народов, не под гнетом, а под водительством великой нации. Задача политиков – найти гибкие, но твердые формы этой связи, обеспечивающей каждой народности свободу развитии в меру сил и зрелости. Задача культурных работников, каждого русского, в том, чтобы расширить свое русское сознание (без ущерба для его «русскости») Это значит, воскресить в нем, в какой-то мере, духовный облик всех народов России. То в них ценно, что вечно, что может найти место в теле Вселенской церкви. Всякое дело, творимое малым народом, как бы скромно оно ни было, всякое малое слово должны вложиться в русскую славу, в дело России. В наш век национальные самолюбия значат порою больше национальных интересов. Пусть каждый маленький народ, т. е. его интеллигенция, не только не чувствует унижения от соприкосновения с национальным сознанием русских (великоросса), но и находит у него помощь и содействие своему национально-культурному делу. Было бы вреднейшей ошибкой презрительно отмахнуться от этих шовинистических интеллигенций и через головы их разговаривать с народом. Многие думают у нас сыграть на экономических интересах масс против «искусственных» национальных претензий интеллигенции. Рано или поздно народ весь будет интеллигенцией, и презрение к его духовным потребностям отомстит за себя. Конечно, духовные потребности приходится отличить от политических притязаний: в титуле московских Царей и Императоров всероссийских развертывался длинный свиток народов, подвластных их державе. Многоплеменность многозвучность России не умаляла, но повышала ее славу. Национальное сознание новых народов Европы в этом отношении не разделяет гордости монархов, но Россия не может равняться с Францией или Германией: у нее особое призвание. Россия – не нация, но целый мир. Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет – как Россия. Объединение народов России не может твориться силой только религиозной идеи. Здесь верования не соединяют, а разъединяют нас. Но духовным притяжением для народов была и останется русская культура. Через нее они приобщаются к мировой цивилизации. Так это было в Петербургский период Империи, так это должно остаться. Если народы России будут учиться не в Москве, не в Петербурге, а в Париже и в Берлине, тогда они не останутся с нами. На русскую интеллигенцию ложится тяжкая ответственность: не сдать своих культурных высот, идти неустанно, без отдыха, все к новым и новым достижениям. Уже не только для себя, для удовлетворения культурной жажды или профессиональных интересов, но и для национального дела России. Здесь не важна сама по себе культурная отрасль, профессия – России нужны ученые и техники, учителя и воины. Для всех один закон: квалификация, ее непрерывный рост в труде и подвижничестве. Если великороссы составляют 54% России, то русская интеллигенция должна выполнить не 54%, а гораздо более общероссийской культурной работы, чтобы сохранить за собой бесспорное водительство.

Время для нас грозное, тяжелое. Бесчисленные народы России рвутся к свету, к культуре. Среди всех только великорусская интеллигенция, придавленная, разреженная искусственно, вытесняется с пути национального творчества... Молодое поколение варваризуется и в России и в зарубежье. Для него подчас, кажется, не под силу поднять культурную ношу отцов. Но надо не только поднять ее, но и нести дальше и выше, чем умели отцы. Ибо голос времени звучит неумолимо: «Всякое промедление – смерти подобно», как говаривал Петр Великий. Наши творческие силы еще не иссякли. Мы верим в наше призвание, не мириться с мыслью о гибели. Нам нужна лишь школа аскезы – культурной, творческой аскезы, без которой не создаются ни духовные, ни материальные ценности культуры.

Последние слова к христианам, к православным. Нельзя, разумеется, подчинить путь веры путям национальной жизни. Нет ничего гнуснее утилитарно-политического отношения к христианству. Но в православии дано нам религиозное освящение нации. Церковь благословляет наше национальное делание, при условии просветленности его Светом Христовым.

Но мы должны преодолеть в себе две слабости, которые до сих пор обеспложивают творческие силы христианской интеллигенции. Во-первых, мы должны отрешиться от привычной сращенности православия с политическими, культурными, бытовыми формами старого времени. Не считать идеалом православия реставрацию старины и найти в нем источник свободы для творческого отбора в старых сокровищах, для творческого созидания новой жизни. Вторая – в известной степени, противоположная слабость – это индивидуализм личного религиозного пути. Для отрешенного, погруженного в собственный мир строя души не возникает и проблем национальной культуры, да и культуры вообще. Как первая школа духовной жизни, эта замкнутость души может быть законной, необходимой. Как традиция, как стиль целого поколения – это уже некое уродство, становящееся национальной пассивностью. В обстановке русской трагедии, в наш грозный исторический час, это направление (как направление) свидетельствует просто о недоразвитии христианской совести.

Если мы в эмиграции – и поскольку наши братья в России – преодолеем в себе эти слабости, эти болезни роста, то главное дело русского национального возрождения уже сделано. Ибо жизненность и крепость русского религиозного возрождения русской церкви не подлежит сомнению. В ней, в русской церкви, живое средоточие нашей национальной работы, источник вдохновляющих ее сил. Но нужно помнить, что для этой работы необходима сложная, посредственная трансмиссия этих духовных сил, что в деле национального возрождения участвуют: церковь, культура, государство. И здесь я останавливался преимущественно на втором члене, наиболее угрожаемом и наиболее сложном, связующем действие сил духовных с механизмом социальных необходимостей.

На вопрос, поставленный в заглавии настоящей статьи: «Будет ли существовать Россия? я не могу ответить простым успокоительным: «будет»! Я отвечаю: «Это зависит от нас. Буди! Буди!» [Г.П. Федотов, Будет ли существовать Россия? 1929 г. Paris].

***

Этнорнет.

***

«С тех пор, как страна ежегодно в первых числах мая стала массово украшать себя черно-оранжевыми ленточками, не иссякают замечания знатоков, справедливо указывающих на то, что эта ленточка – не Георгиевская, как её принято сейчас называть, а Гвардейская, поскольку относится именно к солдатскому Ордену Славы времён Великой Отечественной войны.

Повторяю, столь скрупулёзное (вот такое, к примеру) стремление к исторической точности нельзя не приветствовать.

Однако – принципиально ли оно в данном случае? Или, напротив, – в небрежности инициаторов этой акции можно усмотреть даже некоторую общественную пользу?

Давайте порассуждаем, тт. читатели.

Сначала – по существу.

Напомню для начала, что акция «Повяжи Георгиевскую ленточку» появилась на свет накануне 60-летия Победы, в 2005 году с лёгкой руки агентства «РИА Новости». И, хотя это учреждение имеет в наших с вами кругах весьма неоднозначную репутацию, эта конкретная его задумка, можно сказать, оказалась весьма своевременной, востребованной и взорвала страну.

Напомню также, что тот исторический период, в котором мы до сих пор находимся, отличается самоотверженной деятельностью прогрессивного человечества и его передового отряда – российской продвинутой интеллигенции – по расшатыванию основ русской идентичности, наших культурных кодов. Надо признаться, в течение последних двух-трёх десятков лет эта деятельность принесла и продолжает приносить зримые плоды.

Строго говоря, к тому моменту, когда на улицы вышли «Георгиевские ленточки», наша идентичность обречённо цеплялась за последнюю соломинку. Но – соломинку толщиной и прочностью в стальной канат. За Победу. За ту трагичную и сияющую вершину русской (советской. – Б.Н.) цивилизации, которая самим фактом своего наличия и величия вынуждает нас ощущать себя другими, не такими, как все. Или, в худшем случае – единственными законными наследниками других, не таких, как все.

Если и пока Победа есть, и она есть безусловное следствие мобилизации всех базовых ценностей русской (советской. – Б.Н.) цивилизации, – значит, и эти подвергнутые сомнению ценности так или иначе регенерируются вопреки любым обстоятельствам.

Победа и её неоспоримая священность – последнее, что сохраняет нас как народ. Это надо чётко понимать.

Нетрудно догадаться, что на этот стальной канат прогрессивное человечество и набросилось – с целью его перегрызть. Могучая картинка виртуальной реальности – со всеми её «катынями», «изнасилованными немками», «архипелагами гулаг», «сволочами», «штрафбатами», «утомлёнными солнцем», «ледоколами», «равной ответственностью тоталитарных режимов», «нерациональными жертвами» и прочей «десталинизацией», – это и есть атака на Победу как последнюю опору русской (советской. – Б.Н.) идентичности.

...Наша Победа оказалась настолько величественной, что устояла. Не дала себя перегрызть. Не бросила нас. Можно сказать, что поколение других, не таких, как все, спасло страну ещё раз – жёстко принудив к мобилизации своих непутёвых и растерянных потомков.

Вот тут-то и возникла эта идея с ленточками. Не знаю, какими мотивами руководствовались коллеги из «РИА-Новости» в 2005 году, но ошеломительный эффект не вместился ни в какие маркетинговые рамки.

Не знаю, кого как, но меня больше всего порадовала Георгиевская/Гвардейская ленточка не на пиджаке Путина и даже не на антеннах шестиэтажных джипов, а на сумочках «оффисных девочек» и прочих несуразных нарядах и аксессуарах легкомысленного юношества.

Чёрно-оранжевый лоскуток одним махом вернул в лоно русской цивилизации целое поколение, на которое уже махнули было рукой, посчитав «потерянным».

Чёрно-оранжевый лоскуток оказался тем недостающим атрибутом, который перевёл День Победы из разряда исторических дат в разряд прочувствованного обществом связующего звена русских (советских. Б.Н.) культурных кодов.

Повязывая чёрно-оранжевую ленточку, мы признаём, что мы есть.

Теперь о путанице в названиях.

Не знаю, из каких соображений назвали Гвардейскую (или Ордена Славы) ленточку Георгиевской – то ли по недознанию, что ли ради звучности. Так или иначе, в обиход она вошла под названием «Георгиевская».

Думаю, несмотря на очевидность этой неточности, с ней можно смириться. Как минимум по двум причинам.

Во-первых, они действительно идентичны – и по внешнему виду (с поправкой на неуловимый цветовой оттенок), и, тем более, по содержанию.

Во-вторых, ленточку Ордена Славы, идентичную Георгиевской, как нетрудно догадаться, утверждал Известно Кто. Тот же самый человек, который утверждал к 1943 году новую форму Красной Армии – идентичную форме предреволюционной Русской армии.

Как вы думаете, в таких вещах этот человек мог допустить случайные совпадения? Правильно – ни в коем случае.

Как вы думаете, мог ли русский император, не покинувший осаждённую Москву осенью 41-го, «бояться», что его армию «перепутают» с какой-то «другой»? Ой, вряд ли.

Но зато можно смело допустить нечто прямо противоположное. Тов. Сталин именно этой «путаницы» и добивался, отсчитывая историю России не с 7 ноября 1917 года, а на много-много столетий раньше. Потому что герои Красной Армии защищали то же Отечество, что и герои Александра Невского и Скопина-Шуйского, Суворова и Кутузова, Скобелева и Брусилова.

Впрочем, это не совсем допущение – это факт. Именно тов. Сталин более целеустремлённо и последовательно, чем все его предшественники и наследники вместе взятые, гнул линию единства русской истории, а накануне и во время Великой Отечественной так и вовсе превратил её в стержень государственной идеологии.

А что богатыри Жукова и Рокоссовского затмили славу своих великих предков – так это ровно для того, чтобы спасённые потомки когда-нибудь затмили их славу.

И если сегодня в нашем представлении чёрно-оранжевая Георгиевская ленточка слилась с чёрно-оранжевой ленточкой Ордена Славы, – значит, так и надо» [Андрей Сорокин, Георгиевская/Гвардейская ленточка. О границах допустимой неточности].

P.S. Все верно, за исключением одного: в Великой Отечественной войне победил со-вет-ский народ. Если же говорить «русский», то лишь с уточнением: это не этническая принадлежность (великоросс), но: цивилизационный код. Аминь.

***

«Георгиевский крест, учрежденный Александром ІІ, как раз с такой ленточкой – цвета огня и пороха. Орден Святого Георгия, учрежденный ранее Екатериной ІІ – на точно такой же ленточке. Орден Славы, учрежденный по инициативе тов.Сталина, это советский аналог георгиевского креста, с той разницей, что вместо креста – пятиконечная звезда. На той же ленточке. Не понимаю, отчего вопросы. Лента самая что ни есть георгиевская» [комментарий на odnako.org, автор: Забава Путятишна].