Слово наше...

 По обычаю предков  Мария назвала дочь библейским именем,  Елизаветой. И Лизанька, когда выросла, стала,  действительно, как в картинах знаменитых художников на религиозные темы, - златокудрая, белокожая, очень женственных форм, - узкие плечи, не худая, пышнобедрая,  и по нраву  -  настоящая Евина дочка.Еще когда она ходила в детский сад, дед жаловался, что они опаздывают каждый день из-за привередливости Лизы в выборе одежды перед выходом на улицу: наденет одно платьице, повертится перед зеркалом и - нет, давай другое, третье... Увлекаться  мальчиками стала  с первого класса, скрупулезно подсчитывая после уроков, сколько раз поцеловал ее на переменах  одноклассник:  «Сегодня Лешка поцеловал меня всего 32 раза!».  Или  на даче в кого-то влюбится, а  то в кружке английского, или  в музыкальной школе в  своем классе изберет объектом   почитания красивого мальчонку, и каждому посвятит обязательно  очередной живописный опыт, - портрет (не слишком близкий к оригиналу), пейзаж, сюрреалистическую фантазию в акварели. Даже все стены ее комнаты и прихожей были ею расписаны на разный манер  этими  образами, другие комнаты все-таки мать не разрешала разрисовывать. Эти чувства  были  вполне невинные и платонические  и даже полезны  Лизе, потому что подстегивали ее к поискам творческого самовыражения. В таких поисках она наткнулась на объявление в местной газете об открытии  кружка рисования при районном Доме юношеского творчества, приглашающего детей на занятия, надо сказать, в весьма  изысканных выражениях.   Руководитель кружка, Иван Федорович, уже немолодой, но очень импозантный на вид,  в прошлом  боевой офицер, посмотрел  на принесенные ею картинки и велел непременно приходить раз в неделю. У него  не было специального художественного образования, но была с детства  природная склонность к изобразительному искусству, развиться ей мешала война,на которой он оказался  в 17 лет, и  вспомнил он об этом  только после выхода в отставку в звании подполковника,  подкрепляя  свой  талант  работой в граверной мастерской. У него были выставки районного масштаба, там были  его работы в разных техниках и материалах, на темы тоже разные, от портретов в духе Пикассо до конкретнейших реалистических натюрмортов  а ля Снайдерс или Питер Клаас, получившие хорошие отзывы в местной газете, что и  дало  возможность  организовать   кружок для детей под его руководством.  Лиза стала самой прилежной ученицей  господина художника, - не пропускала ни одного занятия, из всех экскурсий и поездок тащила на суд  учителя  свои  опыты, разной степени мастерства, участвовала в выставках кружка, обижаясь на  привередливость   выбора ее работ Учителем… Мария, конечно, рада была занятию дочки, которая теперь дома меньше   пищала о достоинствах своих юных вдохновителей, а больше рисовала иллюстраций к прочитанным  книгам и изучаемым музыкальным произведениям, даже сама стала сочинять что-то на рояле, какие-то песенки, пьески, исполняя их на концертах в музыкальной школе.  Мария активно посещала с ней выставки, ездила с кружком на экскурсии, участвовала в их праздниках, и  встречая на них  Лизиного Учителя, с удовольствием общалась  с этим суровым, армейской выправки,  грузноватым  мужчиной. Внешне  он был в стиле известного советского артиста Георга Отса, очень с ней  любезен, чувствовалась в нем офицерская  жилка в обхождении с женщинами, и  однажды вечером Мария  при случайной встрече с Иваном Федоровичем  после работы легко откликнулась на его приглашение  зайти в какое-то допотопное кафе с огромным неуютным залом, обычным набором блюд с винегретом  и  рубленым бифштексом, но прекрасными и дешевыми  грузинскими винами. Она-то была  свободна,  в очередной раз  разбежавшись с мужем, и с  той  ни к чему  не обязывающей  встречи они легко перешли к  более тесным отношениям, когда  Лиза уехала на дачу к бабушке.  Иван  же был прочно женат, но  для него такая связь, похоже, была делом привычным. Он приходил к ней потом еще  несколько раз,  изредка -  видимо, в перерывах между встречами с другими дамами.  Мария даже как-то побывала с дочкой у него дома  в гостях, на Новый год. Видно было, что с женой,  женщиной в возрасте, у них все уже давно  так установилось,  что она старалась просто не обращать внимания на мужнины  внесемейные  утехи, если  и были у нее какие-то догадки на этот счет. Их дети,  взрослые сын и дочка, держались той же линии поведения, что и мать. И  Машу это почему-то не вдохновляло на дальнейшее  развитие их «романа»,еще и потому,видимо, что Иван  начал  прохаживаться насчет ее возраста, на что Маша раздраженно отвечала, что, конечно она постарше его учениц! Как это было с ее стороны прозорливо! Когда по ходу их встреч он стал как бы ненароком  проговариваться то об одном своем  романе с молоденькой художницей,бывшей своей ученицей, то о другом, Маше стало совсем обидно: он-то сам был  гораздо ее старше! Они еще повстречались, - у него в мастерской в ДТЮ,   у друзей Маши,- все меньше  радуясь друг другу, и  как-то,  уже в конце этой  их эпопеи, Иван пришел  к ней, опять с бутылочкой. Лиза была в  какой-то поездке от школы.  Маша  наскоро  накрыла  стол на кухне -  без особых ухищрений, с колбасой, сыром и малосольными огурцами. Выпив и закусив, Иван без особенного энтузиазма  стал раздеваться, сказав: « Пошли делать детей!» На что Маша возразила, имея в виду их возраст: «Не детей, а внуков, внуков!». Ну, и свидание это стало  последним. Они  окончательно  охладели друг к другу.  Маша и с самого начала  не была под большим впечатлением  от этого романа, не собиралась посвящать в него дочь  и совсем бы  забыла о нем, если бы, если бы…
 Через несколько лет Лиза уже училась  на вечернем отделении искусствоведческого  факультета Академии художеств и подрабатывала  в Городском экскурсионном бюро на всех возможных маршрутах, от "Мосты и решетки Лениграда" до "Поместий и усадеб Ленинградской области",  и  не вспоминала, вроде, про свой детский кружок. Но Машу  стало    беспокоить, что дочь из веселого ребенка, которой трудно было испортить чем-либо настроение: и погода, самая противная,осенняя с сухим холодным ветром, - у нее всегда прекрасная, и в школе все занятно, несмотря на все происки классной, гнобившей Лизку самыми фантастическими казнями, вплоть до исключения из комсомола, незнамо за что, - все больше Лиза превращалась в нетерпимую и невеселую в общении с матерью,  все меньше  понимающую Машу, все больше упрекающую ее в несовершении  каких-то дел, в недостижении ею каких-то вершин, целей, которых Маша и не ставила никогда перед собой. Лиза ничего не рассказывает о своей жизни вне учебы, только о деле,  приходит домой каждый день очень поздно, а то и вовсе не ночует, кратко предупреждая ее об этом по телефону, летом пропадает в археологических и этнографических экспедициях, откуда является загоревшей, взбодрившейся, с кучей бумаг, камушков каких-то, или всякими новыми  умениями, например, научилась где-то на Дону жонглировать сразу несколькими ножами,а в Карабахе готовить невозможно вкусный плов.Если Лиза была дома, то утром только велит приготовить завтрак и соответствующий наряд: у нее и работа на людях, и  выставки,  вернисажи,  экзамены, но вкусу матери  она все-таки доверяла, и Маша быстро приготовив  манную кашу и яичницу, раскладывала на диване по нескольку вариантов нарядов ей  на предстоящий день. Та выбирала самый из них неброский и убегала после завтрака с огромной художнической  папкой-планшетом  – со своими  эскизами. И никаких намеков на личную жизнь: так, всё подруги и друзья-товарищи.
  По осени, на последнем году обучения в Академии, невеселая и похудевшая Лизка однажды воскресным утром сообщила  матери, что она беременна. Выяснилось это, когда Маша позвала Лизу к завтраку, а та не пошла, и у себя в комнате, бледная и худая, заявила,  что она не будет есть ничего, кроме соленого огурца. В итоге тяжкого объяснения  выяснилось, что будущий отец  -  тот самый  Иван Федорович,  Учитель! И уже известно, что   ожидаются у Лизы близнецы. То есть  история   Лизиного детского обожания  Учителя,который сначала был интересен ей как отец и наставник в искусстве, за отсутствием в семье настоящего папы,изгнанного в свое время "за хорошее поведение", эта история продолжилась теперь  на взрослом уровне,по инициативе Лизы, как она упорно подчеркивала. Спровоцирована Лиза была, как теперь  только сообразила Маша, давним латентным педофилизмом этого гуру. Спохватившись поздно, она вспоминала, что в  детстве  Лиза простодушно рассказывала о необычном тепле, исходившем от Ивана Федоровича, когда они вместе усаживались вместе с ним где-нибудь в музее, обсуждая какой-нибудь экспонат. Или эти их разговорчики в кружке, заснятые любительской камерой: теперь Лизе ясно, что ведь "Гуру" кокетничал с учениками, играя в необыкновенное "понимание" их детских душ! Слишком простодушной была Маша по отношению к этим играм и не уследила за своей дочерью, не устоявшей перед чарами старого ловеласа, -  на 40  лет ее старше! 
  Дальше, конечно, трудно пришлось и Лизе, и Маше, но как-то все образовалось: Лиза успела закончить Академию, родить мальчика и девочку, после этого почти сразу выйти замуж за бывшего одноклассника, развестись, уехать жить за границу, найти там работу, благоустроиться. В ущерб своей   женственной  хрупкости  Лиза  преодолевает  все жизненные препоны:  она преподает, выставляется, публикуется, зарабатывает на жизнь своей семье. И внешне, и внутренне она заматерела, стала более циничной, иногда даже грубой, совсем располнела: девочка давно превратилась в мать семейства, и о своем детском увлечениии мужским полом и о предмете воздыханий, Иване Федоровиче, и не помышляет. Он остался для нее Учителем. Его портрет висит у нее дома в гостиной.  А «Учитель» этот, «гуру», уже  никого  ничему не учит,хотя и выставляется иногда на местном уровне. Но,видно, вообще  мало чего соображает, по крайней мере, не догадывается, что надо бы чем-то помочь  малым своим детям. Его совесть, похоже, спокойна: он ведь не хотел этих детей, Лизка сама решала, заводить их или нет. При случайной встрече с Машей он, совсем не худенький, буквально в прыжке, как заяц, резко поворачивает и мчится в обратную сторону. Маша, по просьбе дочери, к нему ни разу не обратилась ни с какими вопросами, типа: что ж ты старичок, творишь?  «Черт с тобой, золотая рыбка, перебьёмся! « -  думает Маша.  Он ведь призывал ее «делать детей"! А  Маша   тогда  пожелала внуков, вот они  и появились у нее! Как в жизни бывает:   слова-пожелания, произнесенные как будто бездумно и бесцельно, иногда роковым образом  сбываются! Мария с внуками регулярно видится, тратя на свои поездки к ним все свои старушечьи сбережения. Может, она еще решится и  жить вместе с ними. 
Лахти.2012 год.