Начало русского пьянства

Я не трезвенник. Но пью строго в меру и обязательно под закусь. Моё поколение, те, кому за 40, уже сильно покоцано от водяры. Иных уж нет, а те далече. И вообще, то что творится сегодня на Руси с хмельным зельем, требует кардинального общественного вмешательства. Кого ни спросишь, все за то, чтобы зелёного змея загнать в бочку. Я тоже за…

Это предисловие. Теперь о начале кабацкого дела в России. Кабак – слово татарское. С кабаками русские познакомились в Казани. Ратникам, завоевавшим этот город, пришлось по нраву гудеть в кабаках. По прибытии в Москву, они стали донимать царя Ивана Грозного своими челобитными об открытии подобного заведения и у них. Чуткий Иван прислушался к своим подельникам-опричникам и открыл на Балчуге, в местах болотистых экспериментальный царёв кабак. Только для своих «героев войны», сиречь опричнины наглой. Всю прибыль он приказал сдавать в казну. Ну и удивился же царь, когда по прошествии некоторого времени прибыль была подсчитана и оприходована. Её было явно больше, чем ожидали. О, подумал предприимчивый самодержец – это дело! Он тут же распорядился позакрывать традиционные для русских корчмы и пооткрывать везде кабаки.

Что такое корчма? Это прообраз теперешнего ресторана, даже шире. В корчмах люди степенно пили и обязательно ели. Они там сидели подолгу, базарили о своих делах насущных, сделки всякие заключали. Даже чиновники туда захаживали часто, чтобы объяву какую-нибудь огласить. Нажираться до поросячьего хрюканья в корчмах было не принято.

Иное дело кабак... В кабаках строго-настрого запретили подавать закусь. Даже приносить её с собой было нельзя категорически. Только водяра, пиво или ол, как его тогда часто называли, брага и медовуха. Водка преобладала, поскольку она сильнее мозги из питухов вышибала. Люди сидели на грязных лавках и пили до потери сознания. В заведении находилась особая мертвецкая, правытрезвитель что ли, куда служители оттаскивали вусмерть ужратых. В кабаках курили и нюхали табак, играли в картишки. «Непотребных баб», в отличие от корчмы, в кабаках не водилось.

Заведовал кабаком выборный населением кабацкий голова. Он должен был быть мужиком хватким и хозяйственным. В ближайшей церкви этот дядя крест целовал и клялся особой клятвой вести дело честно. Таких клявшихся и целовавших крест стали называть целовальниками. Зарплата ему не полагалась – он должен был сам как-то крутиться, чтобы мёд-пиво мимо усов у него не протекли. Воровали, естественно, а как же без этого. В кабаках был штат прислуги: стража, уборщики, разливщики. Были и нанятые записные пьяницы, как правило, вконец опустившиеся алкоголики, которые за чарку зазывали в кабак проходивший люд.

Упивались в кабаках страшно. Ещё бы – без закуски никакой организм долго пить не выдержит. Многие пропивали с себя буквально всё, до исподнего и даже догола. Чуток протрезвившись в мертвецкой, возвращались они домой в чём их мать родила, прикрывая причинное место рукой или тряпкой. Давали и под запись, в долг. Опустошение, нанесённое кабаками народу, не поддавалось описаниям. Даже церковь, обычно властям покорная, ворчала и высказывала протесты. Царю эти протесты были по барабану. Ведь корчмы стали давать огромнейшие прибыля. Огромнейшие, миллионные! Царь сетовал, что только лишь кабаки и мытарня дают ему доход.

В короткое время с середины 16 века и до его конца народ в Московии дико переменился. Алкоголизм влез в душу народа и его опоганил. А виновата в этом гиблом деле была тухлая царская власть. Она, неродимая, так управила, она…

До времени Годунова корчмы сдавали и на откуп всяким дельцам, и те, ясен перец, выдаивали из народишка всё буквально. А князья и бояре имели право собственные винокурни учреждать и открывать собственные кабаки. К концу века на Руси было по приблизительным подсчётам много сотен кабаков. В основном, там гудело простонародье. Кто побогаче, туда не захаживал, брезгуя грязью кабаков и царившими там нравами. Да даже это и запрещалось. У богатых были свои обычаи квасить.

Короче, в скором исторически времени опустошения, нанесённые кабаками, разорили целые деревни и округа. Сборы сильно упали. Головы и прочие целовальники слёзно молили власть простить им недоимку. Власть начинала разборы. Специальные чиновники строго дознавались, не воровали ли головы целовальные. Если воровали, им  спуску не давали: доходило до экзекуций и пыток. В противном же случае, недоимку прощали.

Народ к тому времени научился изготовлять и свою шамурлу. Подпольно, конечно. Гнали самогон из ржи, пшеницы и ячменя. Особо выдвинулись в этом деле монахи, у которых продукт был качественнее крестьянского. Водка подразделялась тогда по сортам. Да и водкой она тогда не называлась, а называлась хлебным вином, или просто вином. Самым дешёвым и плохим считалось вино простое. Потом шло вино доброе. Затем вино боярское. Лучшим изо всех сортов считалось двойное вино, очень крепкое и чистое.

Для женщин делалось винцо сладкое. В него добавляли толику патоки «для скусу». Бабы были в восторге. Впрочем, как и сейчас. Особых изысков более не предпринималось. Это раньше корчевники изощрялись в приготовлении водяры, облагораживая её пряностями и отварами трав. Кабатчики такими выкрутасами не занимались. Всё было просто, как блин на блюде: бери и пей. И пили. «Свиное рыло в конец разорило». Это одна из пословиц того ещё времени.
В общем, начало сомнительной славе русских, как первостатейных пьянчуг, было положено ни кем иным, как царём Иваном Васильевичем, по прозванию Грозный. Прочие цари относились к пьяному делу по-разному, но отказываться от спаивания народа, приносящего нехилый доходец, никто из них не желал. Да уже и не мог, поскольку «зелёный змий» прочно присосался к народной душе и ни за что не желал оставлять её  в покое.
 
Мы с вами как-то не задумываемся, каким же таким образом, отрава является частью нашей культуры и нашей экономики. А она, отрава, таковою является в самом ведь деле. Отрава, понимаете? Отрава!

Чудны дела твои, господи, сказал бы, осмыслив эту проблему, какой-нибудь ханжа. Сказал бы, налил бы себе чарку этой отравы, крякнул бы и… продолжал бы делать то, что и делал.

И не изменилось бы от этого восклицания ни хрена.