Юрий Кулишенко

Черная  охотница

Коричневые, огромные как скалы, камни у обочины дороги отбрасывали длинные тени, но еще выше камней-скал тянулись к далекому небу толстые стволы лугового мятлика. Временами они качались от набегающего ветерка, и тогда широкие листья со скрипом терлись друг о друга. Дальше, за ними, густо стояли другие травы, и их нависавшая листва создавала в “джунглях” полумрак. Безбрежная дорога среди трав, с уходящим почти за горизонт противоположным краем, была горяча и пустынна. Лишь огромные раскаленные булыжники песчинок недвижно  лежали в мягкой глинистой пыли, безмолвно покрывавшей её серо-коричневую поверхность. Вдали, на огромном расстоянии за дорогой простиралась необъятная ширь синих вод Байкала.
Вдруг откуда-то сверху, из туманной голубизны неба с огромным пылающим пятном солнца, появилось и с шумом стало падать вниз тяжелое тело с расставленными в стороны коленчатыми лапами, светло-серым брюхом и ровной, массивной плоской грудью – толстые антенны усов закинуты за спину, мощные жвалы крепко сомкнуты. Походившее на угловатый аппарат существо катастрофически приближалось к земле, сверкая под яркими лучами хитиновыми пластинами своего корпуса. Казалось, что еще мгновение, и огромная машина грохнется  с гулом о землю и понесется, сминая свой корпус к ближайшей опушке джунглей. Но громадные лапы мощно встретили поверхность и упруго просели, повернувшись в стальных суставах, а вслед за ними глухо ударился конец брюшка – полетели в разные стороны щебень и камни, поднялось большое облако пыли. Когда все стихло, а пыль осела, на дороге застыла в неподвижности огромная личинка сибирской кобылки -Эропуса сибирики.
Короткие треугольные щиты недоразвитых еще крыльев, большая голова с клиновидно скошенным узким лбом, шарнирные ноги и свешивающиеся упругие жгуты усы-все было какого-то каменистого, маскирующего цвета. Широкие, выпуклые глаза личинки множеством фасеток наблюдали одновременно и за дорогой, и за высоким в клубящейся голубизне небом, и за покачивающимися зелеными стволами мятлика у обочины. Густой тяжелый аромат молодых зеленых листьев трав плыл из джунглей над дорогой, и личинка живо хлестнула антеннами воздух и с топотом отправилась в заросли, чтобы туго набить большое брюхо измельченной, перемолотой челюстями зеленой массой – листьями травы. Сейчас, когда кобылок было мало, джунгли еще шумно трепетали красивыми длинными листьями, но когда сибирские кобылки раплождались в бессчетном количестве, от зарослей оставались лишь голые, в пустом безмолвии торчащие к небу стволы, да изуродованные, обгрызенные остатки листьев. Такая же участь постигала и необозримые, обширные плантации посевов и огородных культур.
К вечеру потянул ветер и по небу пошли тучи. Они быстро тянулись из пади к Байкалу и накрывали густыми тенями дорогу вдоль берега и поляну у магазина поселка Большие Коты. Вскоре стало совсем пасмурно и по земле забарабанили первые капли дождя. Молодая кобылка забралась на ствол мятлика и замерла, крепко вонзив огромные когти лап в его шероховатую поверхность.
Тяжелые капли, словно метеориты, проносились между высокими стволами и с грохотом обрушивались на землю. Джунгли вздрагивали от удара, и на месте падения взлетала зубчатая корона воды с уходящим в нее концом капли. Зубцы короны поднимались все выше и выше и, через мгновение, разлетались в стороны с оглушающим шумом и плеском. Не успевал стихнуть первый громовой удар, как рядом слышался новый,  и следующая корона вздымалась и разлеталась брызгами в стороны. Через пять минут все многочисленные громовые удары капель  слились в мощную симфонию тяжелого гула и плеска воды. Когда капля ударяла в лист над личинкой кобылки, тот с сильным хрустом и скрежетом  быстро сгибался, опускаясь  вниз вместе с растекавшейся по нему каплей, а когда потоки воды с журчанием и плеском стекали на мокрую землю, лист снова с шумом упруго взлетал вверх. Вскоре лист, под ударами несущихся друг за другом и непрерывно ударявших по нему капель, пригнулся вниз и лишь упруго подрагивал. Личинка покорно опустила усики антенн и прижала их к спине, её сложные глаза, состоявшие  из множества  фасеток с большими прозрачными хрусталиками бесстрашно наблюдали за шумной пляской стихии.
Дождь закончился к утру следующего дня. Он насквозь пропитал сырую, холодную землю и заполнил доверху все пустоты и ходы. И там, внизу, под кронами мятликов стали подниматься вверх огромные дождевые черви, они ползли наружу, где стало также сыро, как и в их подземельях, извивались красными удавами среди мокрых трав. Задевая за стебли, они стрясали их сверху донизу и роняли с листьев массивные, блестевшие под восходящим солнцем капли прошедшего дождя. Выползали черви и на размокшую дорогу.
Когда взошло высокое светило и стало сушить слякоть дороги, вместе с ней стали обсыхать и ползущие по ней черви. Их титанически огромные тела, паря под яркими лучами, застыли посреди растрескавшейся глины в необозримом пространстве уходящей за горизонт серо-коричневой пустыни.
Некоторое время на дороге было пустынно и тихо, лишь иногда срывались в джунглях с листвы последние капли, да жутко трещала стягиваемая солнечным жаром огромная твердая кожа ближайшего червя.
Но вот, в отдаленном, голубовато-зеленом тумане послеполуденного сухого дня возникла над дорогой и стала приближаться маленькая черная точка. Она росла, ширилась и вслед за ней неслась по дороге взметаемая ей змея пыли. Черный охотник-тахит на бреющем полете прошел над плавящимися булыжниками дороги, мелькнул над отбрасывающей темную тень высохшей тушей червя и быстро исчез, словно растаял, за поворотом.
Молодая личинка кобылки, гулко топоча ногами словно слон, протиснулась между стволами и вылезла из зарослей на опушку леса. Личинка остановилась у обрыва и стала чистить передними лапками членистые толстые антенны. Она долго, старательно и заботливо ухаживала за усиками, потом стала безмятежно покусывать широкими жвалами свою лапку.
Знакомый звук гудящих крыльев вновь заполнил пространство над дорогой, и полоса пыли вылетела из-за поворота. Через несколько мгновений она ударилась о тушу червя и опала, чтобы тут же возникнуть по ее другую сторону. Летящее низко над дорогой черное, блестяще бронированное тело и несущиеся следом клубы пыли соединились в одной точке, и на сером песке возникла стройная высокая самка осы тахита. Она была красива той неподражаемой красотой, которая сопутствует каждому удачно созданному механизму. Сверкали изящные кольца огромного, но легкого и поджарого брюшка, стебельком соединенного с выпуклой мощной грудью; глаза припорошенные пылью, смотрели иллюминаторами фасеток на лес и дорогу, длинные сильные ноги чуть подрагивали в нетерпении.
 Самка осы-тахита легко и быстро пробежалась по дороге, потом остановился и прочистил лапками глаза и усики. Вблизи него опускалась с обрыва опушки серая личинка сибирской кобылки. Самка тахита напряглась, дернула усиками и сделала разведочный бросок в направлении кобылки. Но та уже повернулась к осе спиной и, весело подергивая уходящими ввысь ходулями задних ног, стала удаляться вдоль обрыва по дороге.
 Самка-Тахит молниеносно оказалась на середине дороги, замерла на долю секунды, примерилась – и вот, бездушный механизм похожий на хищный истребитель из мускулов и нервов в хитиновом панцире рванулся в атаку на личинку кобылки.
С грохотом и скрежетом хитиновых лат столкнулись два гигантских тела. Хитиновый щит на груди кобылки прогнулся от удара, и она опрокинулась на спину. Ее мощные и огромные задние лапы с силой лягнули воздух и, по инерции, гулко ударили в стену обрыва у обочины дороги. С грохотом полетели глыбы глины, с шумом посыпались булыжники песчинок. Но сопротивление не избавило личинку кобылки от ее участи жертвы: передними лапами черная оса прижала к дороге подрагивающие прыгательные лапы молодой личинки. Задние лапы самка-тахит тут же уперла  в голову личинки и откинула ее назад – в бессилии ударились друг о друга огромные ее жвалы. В свою очередь крепкие челюсти самки-тахита сжали, не прокусывая, конец брюшка сибирской кобылки и зафиксировали его, не позволяя изгибаться из стороны в сторону. В следующую секунду острое тяжелое и гладкое жало осы с хрустом вонзилось в тонкие нежные покровы на шее кобылки. Также быстро жало вышло наружу, оставив внутри каплю яда, Затем вновь хрустнули покровы жертвы, и жало вонзилось в полоску тела между хитиновыми пластинами задней части переднегруди. Еще раз жало вышло наружу и вновь точно пронзило плоть личинки в мягком основании брюшка. Три капли бесцветной крови кобылки выступили из трех ее ран, три капли яда совершили свое дело – жвалы личинки застыли, четыре ее ноги тотчас рухнули в пыль на дороге, две задние, прыгательные ноги обмякли на глинистой почве и больше не двигались. Все нервные узлы, отвечающие за их работу и за движение жвал, были парализованы ядом осы-тахита.
Самка тахита оставила на время недвижное тело и отбежала в сторону. Там она сделала несколько возбужденных, радостных кругов таинственного танца и тала чиститься и охорашиваться. Глаза личинки с ужасом смотрели на своего врага, ее брюшко поднималось и опадало в лихорадочном дыхании. Жуткая холодная игла жала разъединила мир кобылки на до, и после. Сознание кобылки старалось изо всех сил заставить вновь двигаться ее тело, чтобы быстрее вскочить и умчаться прочь от страшного этого места в спасительный лес трав - но тщетно!
Самка тахита протерла и прочистила от налипшей пыли фасетки выпуклых глаз и шагнула к кобылке. Из глаз личинки плеснулись страх и отчаяние, но оса осталась равнодушна: ее охота была закончена.
Она перевернула кобылку на грудь, встала над ней на сильных лапах и схватила за концы усиков. Шесть лапок личинки и конец ее брюшка беспомощно чертили борозды и канавки в мягкой пыли дороги. Другая молоденькая кобылка, подружка былых игр и сочных пиршеств в травяных лугах, выпрыгнула из зарослей, пресекла зловещие следы, весело взбрыкнула и унеслась в счастливую безмятежную юность. Потом  эти следы переползали какие-то жучки, над ними пролетали в высоком небе гудящие пчелы и яркие мушки… 
Был обычный летний день, и вокруг пела, стрекотала и жужжала радостная, безмятежная жизнь.
Через полчаса Черная охотница вышла к своей норе. Она была вырыта осой в сухом прочном и устойчивом к осыпанию грунте и замаскирована огромным плоским обломком скалы-камня. Отодвинув его, Черная охотница-тахит скрылась в прохладной глубине. Личинка кобылки лежала головой ко входу в широкий и глубокий туннель, видела этот,  темнеющий перед ней страшный вход, и не могла ничего поделать: она была недвижна.
Но вот, темная голова с большими блестящими глазами деловито выглянула из норы, схватила кобылку за усики и потянула в разъятый адский зев, откуда ей больше не было суждено выйти. Скрылась в темноте серенькая головка, потом хитиновая грудь и судорожно дрожащее брюшко. Все.
Ветерок стал старательно заметать тянущиеся из-за горизонта по дороге едва заметные уже в пыли борозды…
Внутри норы самка-тахит отложила своё беленькое яичко на грудь кобылки, вышла наружу, закрыла принесённым в жвалах плоским камнем вход в жуткую нору и замаскировала всё это поднятой ею пылью.
Через некоторое время из яичка вышла маленькая беленькая личинка осы -тахита. Она питалась живой кобылкой и росла.
В конце-концов, счастливая когда-то жизнь была мучительно поглощена высосавшей её личинкой Черной охотницы, осой Тахитом.
В норе-туннеле с обширной камерой лежала куколка. У нее были усики и лапки как у улетевшей когда-то, давным-давно мамы.
Молоденькая самка спала и видела во сне луг и дорогу, и юных личинок сибирской кобылки – вредителя посевов - весело выпрыгивающих из зарослей на теплую дорогу среди полянки у старого магазина в поселке Большие Коты.


Рецензии