КОМА

Злой и колючий ветер хлестал в лицо. Он как будто не пускал нас вперед, преграждая дорогу. А я волокла за собой эти санки всем чертям на зло. Но как я могла отступить, ведь так долго лелеяла в себе мечту уехать на выходные к сестре в гости. Она давно нас звала, ждала. И теперь непогода не была для нас преградой.

 Отработав ночную смену, собрав ребенка, упорно пробиралась сквозь нечищеные дороги ранним утром к вокзалу. Ни о каких автобусах речи не могло быть. Скорее пешком доберешься. Это потом анализируя весь день с самого утра поняла, что же хотела мне сказать утренняя вьюга.

 Доехали тихо и спокойно. Дорога вымотала немного, но тепло и уют домашний отогрели окончательно. Сестричка приготовила ужин, даже припасла по такому случаю бутылочку винца. Детки, прекрасно играли и обсуждали свои детские проблемы.


 Время близилось к ночи.
 Обсудили новости, распланировали ближайшие дни, к кому надо в гости зайти. Начали убирать со стола.
 В дверь постучали. Это вахтерша пригласила сестру к телефону. Дело обычное, но почему-то ждала ее возвращения с каким-то странным нетерпением. Уж больно срочно и тревожно позвали к телефону.

 Звонила мама. Лена вернулась расстроенная, вымолвив только, что Алешка в реанимации, кратко передала не веселые новости.

 Моя бешеная фантазия рисовала в мозгу картину из зарубежных сериалов, где к больному в индивидуальной палате подключали массу трубочек, аппаратов и, снует толпа врачей.

 ***
 Ночной поезд прибыл на пустой вокзал. Приехали втроем: я с дочечкой и сестра. Своих мужиков она оставила дома. Завтра рабочий день. Надо было разузнать что к чему и насколько все серьезно.

 Встретил отчим, помог тащить санки. Вьюга поутихла, но намела большие сугробы, и нагнала морозу. Мы не замечали холода, двигались быстро, торопились. Подняв повыше воротники, надвинув шапки на глаза первым делом отправились к детскому отделению больницы.

 Детское отделение такое же старое как и весь больничный комплекс. Деревянное, одноэтажное невзрачное здание. В темноте ночи выглядит еще угрюмее. Строят новый комплекс, но когда оно еще будет.

 В палату не стали проходить, поговорили в коридорчике. Уставшая, и разом постаревшая мать с тусклыми глазами встретила нас, рассказав, что состояние без изменений. Домой идти отказалась. Они остались там возле него, отдав нам ключи от квартиры.

 ***
 Новый день начался рано. И оказался очень длинным.

 Дочечку в садик. Сама в больницу. Теперь по крайней мере до вечера есть время. Сначала я сменила отчима, через какое-то время сестра пришла и сменила мать. Позвонила домой мужу, что задерживается на несколько дней.

 Облезлая палата, наполовину покрашена, наполовину побелена. Скрипучие половицы.
 Алешка находился в отдельной палате, но без всяких трубочек и аппаратов. Допотопная капельница. Ручонки исколотые с синяками. Голенький. Только судорогой иногда все тело сводит. Я сижу рядом, глажу его. Понимаю, что ничего не чувствует, но кажется так ему легче. Температура держится высокая под сорок.

 Врачи только решают что делать, переводить в реанимацию или нет. Советуются вшивать катетер или нет.
 У матери разрешение спрашивают, а она в этом ничего не понимает. Я даю согласие. А катетер нужен для того, что б не мучить ребенка, не колоть каждый раз, что б иголка не засорялась. Мать в экстренных ситуациях всегда раскисает, я же наоборот мобилизуюсь. Соображаю быстрее, сдержаннее. Не люблю когда сопли развозят, если надо что-то делать.

 Родители ушли домой.
 Мы втроем в палате. Братишка под капельницей. Мы прилегли на кроватях. Беседуем о чем-то о своем. Тихо. Опять судороги. Подхожу, глажу по рукам и ногам. Вдруг замечаю, что у Алешки глаза забегали в стороны так быстро. Вот-вот и отроются. Проснется!
 - Алеша! Алешка! Проснись! Это мы - Юля и Лена! Лен, он кажется очнулся, - Ленка подскочила с кровати. Слезы наворачиваются на глаза
 - Юль, у него губки синеют! - выбегаю в коридор зову врачей.

 Откуда их столько взялось сразу много.
 Люди в белых халатах вселяют надежду. Нас выставляют за дверь.
 Ленка в слезы. У самой коленки дрожат, сердце колотится в груди, но держусь. Обнимаю ее крепко:
 - Прекрати! ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО - произношу твердым голосом. Это на нее действует. Хлюпает носом, но успокаивается. Договорились, что не будем ничего рассказывать матери. Потом все узнает.

 Санитарка пробежала по коридору к баллону что б наполнить кислородную подушку. Возвращается, виновато улыбаясь - трубка у кислородной подушки оказалась с дырочкой. Мда...

 Разрешили войти.
 Теперь в палате нас четверо. Детский врач тоже здесь, сидит заполняет истории болезни. Вроде бы все стабилизировалось, но температура держится.

 После сон.часа пришла мама, сменила Ленку. Я остаюсь.
 Разговоры о том как и что случилось.

 Выходной день. В зале братишка сидел за журнальным столиком и собирал конструктор. Мать на диване смотрела телевизор. Вдруг Алешка упал головой на стол. Со стороны сначала показалось, что он тянется ручонкой за деталькой от конструктора на полу. Позвала. Не откликается. Еще раз. Опять тишина. Подскочила - лежит без сознания. К соседям срочно вызывать скорую.

 Беседуем с врачом. Краем глаза замечаю, что опять что-то не так. Подозвала врача. Она тут же к нему. Опять остановка дыхания. Зову медсестер. Мать не понимает что случилось, ее выставляем за дверь. Истерика. " Как же я буду жить без него?!" - рвется в палату. Крепко держу, не пускаю. Кричу, что б взяла себя в руки. Нечего хоронить пока дышит! Прошу что-нибудь успокоительное. На меня посмотрели, как будто я звезду с неба попросила. У них ничего нет, даже банальной валерьянки. Потом принесли что-то в стаканчике. Выпила. Успокоилась.

 День повернулся к вечеру. Пришел отчим. Предупредила, что б следил. Ускакала за дочей в садик. Сестра приготовила ужин дома. Позвала кушать. Я только вспомнила, что с утра еще крошки во рту не было. Устала дико. Нервы как струны натянуты.

 Неужели этот день близится к концу?...
 Дочечка сладко сопит в кроватке. Малюсенька, сладенькая. Ей в апреле только три годика будет. Хорошо, что спит крепко.

 Мы в зале. На душе не спокойно. Лечь бы и спать, но не спится. Как тигр в клетке мечусь по комнате. Он же как сын мне. Я его вынянчила. Пеленала, спать укладывала, из бутылочки кормила. Потом сранки ему меняла, подмывала. Да, буквально в августе с ними с двумя, с дочей и братом на Черное море отдыхать ездила. Нет бы Катенку дома оставить, так еще братишку прихватила. Он умничка, мне во всем там помогал.

 Я ж его люблю засранца мелкого, как могу спокойно лечь спать, когда ему так плохо?

 Душа на части рвется. Дочечка спит. Знаю, что до утра не проснется. Не выдерживаем, в два часа ночи как солдаты строевым шагом быстро маршируем к больнице, молча. На улице мороз, тишина. Снег только хрустит под ногами. Случайные прохожие шарахаются, уж больно вид у нас был в тот момент грозный.

 В детском отделении вся спят. Только окно Алешкиной палаты светится. Переглянулись, ускорили шаг.
 Заглянули в окно, а там... санитарка спокойно сворачивает матрац на кровати... сердце оборвалось. Бегом ко входу.

Нам навстречу вышел усталый отчим.
ЖИВ! Перевели совсем недавно в реанимацию. За то время было еще две остановки дыхания. Подключили к аппаратам. Нам чисто повезло, на минуту представляем, что бы было, если его не встретили. Он просто зашел забрать вещи.

 На плечи упал груз сегодняшних бед и проблем. Три уставшие, сгорбленные фигуры брели по темноте ночи к реанимации. Мать сидела в коридорчике. В палату не пускали никого. Знакомая санитарка передавала новости: все хорошо, дышит нормально, подключен к аппарату, покакал жидко и черным, температура на пару градусов снизилась. Наметилось что-то положительное.

 Я же неисправимый оптимист. На душе вроде полегче стало. Нас всем скопом буквально выгнали из отделения. Мать еще упиралась. В палату все равно никого не пустят. Нечего за зря пороги обивать. Поперлись домой. Не спеша, бредем потихоньку. Торопиться уже никуда не надо. Заканчиваются самые длинные вторые сутки.

 С утра опять как белка в колесе.
 Дочь в садик. На телефоне. Температура тридцать девять. Температура тридцать восемь и восемь. Мать раскисшая сидит в кресле. А мне от хороших новостей прыгать хочется.
 Да, новости незначительные, но ведь хорошие! Температура стала П-О-Н-И-Ж-А-Т-Ь-С-Я!!! Организм заработал, принялся бороться с инфекцией! Всего на два градуса, но ведь ОПУСТИЛАСЬ, НЕ ПОДНЯЛАСЬ!
 Тридцать семь и семь. ОЧНУЛСЯ!!! ПРИШЕЛ В СЕБЯ!!!

 Как будто крылья вырастают за спиной в такие моменты. И надежда на лучшее укрепляется.

 Любая крепость мне сейчас по плечу! И я ее штурмую.

 Мать в больницу, а я по начальникам.
 Ленку, как группу поддержки с собой беру выбивать денежку.

 Эх, лихие девяностые! Кто их пережил надо медаль давать "За отвагу". Зарплату по полгода не получали. Медики объявили голодовку. В Мэрии дежурят, пока задолженность не выплатят. Мы тоже сидим в приемной. Никого нет. Сидим до победного конца, пока не примут. Нам как в войну отступать некуда, позади не Москва, а родной брат только что вышедшей из комы. Которого не только лечить надо, но и кормить чем-то.

 Сначала в Поссовете побывали, попытались хоть часть зарплаты "выбить". Там, мол нет денег и все тут. Объясняю ситуацию - непробиваемые. Мэр даст распоряжение выплатить - выплатим.

 И мы сидим ждет мэра. Дождались. Принял.
 Посмотрел на нашу бумажку с циферками. Тяжело вздохнул и... подписал!
 - Тут врачи и медсестры голодные стоят, а ВАМ смешную сумму выплатить не могут!

 Хорошо, что Мэрия и больница у нас рядом. Недалеко топать.
 Мать зеленая, как та стена к которой она прислонилась сейчас.
 - Что случилось??? Рассказывай!!! - мы к ней
 - Он меня не узнает! - и в слезы.
 - Так ведь ОЧНУЛСЯ! ЖИВОЙ! Радоваться надо! А ты как хотела, что б он сразу же и в пляс? - пытаюсь объяснить, успокоить как-то.

 Медсестра рассказала, что когда очнулся ему почему-то казалось, что все вокруг на английском разговаривают. Он так и спросил: "Почему вы так хорошо говорите по-английски?"

 Поговорили с врачами, что б старшую сестру пропустили повидаться. Объяснили, что ей надо уезжать.

 Алешка и ее не узнал. Помнил, что Юля с Катей уехали к Лене в Братск в гости. Она его спрашивает "А я кто?" Он ей: "Юля!"

 Пришли ко мне с сестрой.
 - Юль, а если не вспомнит?
 - Ничего, у меня три фотоальбома, заново со всеми познакомится!

 Проводила ее на поезд.
 Зашла опять к Алешке. Его в детское отделение уже перевели.
 Лежит, улыбается. Я с собой кое-какие фотки прихватила, где мы с ним вместе.
 Показываю:
 - Это кто?
 - Я!
 - А это кто?
 - Юля!
 - А я кто? - показываю на себя в трехмерном изображении
 - Ты - Лена!

 Принесла ему машинки, что б не скучно было. Понравились!

 Выяснили все-таки врачи что же с ним такое случилось. Сальмонеллез!

 Накануне случившегося отчим, Алешка и Катюшка "лакомились" сырыми яйцами. Хорошо дочечка отказалась, не стала есть. Братишка съел... Отчиму хоть бы что, отделался легким испугом на унитазе, а с Мелким оказалось все сложнее.

 Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Двое с половиной суток он пробыл в коме. Потом долгие месяцы по больницам и врачам с проверками. Лекарства разные на протяжении пяти лет.

 Хорошо, что это все прошло и уже далеко позади.