Кинолента жизни. Часть 1. Глава 4

Глава 4.

 

- Ариночка, посмотри, какая красота! Боже мой! - Тата, бурно выражая свой восторг, рассматривала привезённые из Парижа подругой Леной вещички Кати. Впрочем, они и в самом деле вызывали восхищение. В пастельных нежных тонах, сделанные из мягких материалов, украшенные кружевами, мягоньким пушком и бисером, детские наряды тут же завладели вниманием не только Таты и Валентины Сергеевны, но и маленькой Арины. Мужская же половина семьи выражала только иронию.

- И что вы нашли в этих глупых костюмах? Ну да, красивые... Но Кате всего несколько месяцев, и в этом возрасте ей совершенно всё равно, что носить. А ты столько денег на это истратила. - усмехался Владимир. Услышав его слова, Тата чуть не выронила из рук белоснежный хлопковый чепчик, и с возмущением подняла на мужа тёмные блестящие глаза:

- Скажешь тоже! Знаешь, раз уж тебе всё равно, во что одета твоя дочь, то отдай ей первый попавшийся костюм и пусть она в нём постоянно будет. Неужели тебе так наплевать?

- Успокойся, не кипятись. - буркнул дед. - Меня больше беспокоит, что Ариша, как очумевшая, в этих тряпках утонула.

- А я не утонула, а я не утонула! Вот, смотри, я вынырнула! - заливаясь счастливым смехом, девочка вылезла их груды вещей. Она мало сознавала, какую сумму пришлось выложить за эти наряды, а просто и искренне радовалась. Радовалась тому, что впервые за долгое время кто-то, кроме отца, действительно вспомнил о ней и мог разделить её счастье. На Арину наконец-то обратили внимание, в котором она как будто купалась. За те месяцы, которые прошли с рождения её сестры, Катя полностью завоевала любовь всей семьи, а точнее сказать – отняла её у Арины. Когда к Тате приходили подруги, она первым делом рассказывала им об успехах младшей дочки, показывала её и восхищалась. Бабушка и дедушка приезжали чуть ли не каждый день, хоть помощь совершенно не требовалась, а прежде они никогда не навещали их семью столь часто. Валентина Сергеевна даже перестала спорить и ругаться с невесткой, поскольку обе сошлись на какой-то невероятной любви к новорожденной девочке. Да что уж говорить о них, когда даже Владимир назвал Катю «маленьким ангелом» и сказал, что у неё самые красивые глаза, какие он только видел в своей жизни, а дедушка купил ей новую погремушку, хотя терпеть не мог новые вещи.



Её полюбили все, и все носились с нею; на Арину же времени почти не оставалось. Порою её забывали вовремя забрать из детского сада, где она проводила большую часть дня, а дома Тата, покормив старшую дочку и безразлично спросив, как её дела, принималась снова забавляться с малышкой. Владимир же, когда возвращался с работы не слишком поздно, старался недолго поиграть с девочкой, но жена почти тут же увлекала его к маленькой Кате. Все тянулись к маленькому, беззащитному и абсолютно новому существу.


Что-то в ней – именно в такой крошечной, ничего не умевшей – тянуло и заставляло быть рядом. Возможно, всё дело было именно в возрасте, именно в том, что ей не было и полугода, и жизнь её только начиналась. За началом наблюдать интереснее, чем за концом. Конец всегда печален, в конце уже есть какие-то ошибки и опыт неудач, но в начале всё совершенно чисто и нетронуто, и всё можно направить ещё куда-то.


Арина чувствовала себя брошенной и одинокой. Как она не старалась вести себя хорошо, быть приветливой и милой, никто не нуждался в ней, по всей видимости. Ей порой казалось, что дома из друзей у неё остался лишь плюшевый медвежонок. Девочка понимала, что сестра нуждалась в помощи и внимании куда больше неё, однако не готова была оторвать это внимание от себя ради неё. Ей хотелось любви. Ей хотелось заботы. Ей хотелось.чтобы всё стало так, как было раньше. Но кто спрашивал её? Кому было интересно её мнение? Взрослые были точно околдованы очаровательной крошкой, и в дружной семье места Арине не находилось…


Именно потому день, когда все рассматривали новые вещички Кати, был так важен для девочки. С ней тоже кто-то играл и веселился, ей казалось, что всеобщая любовь наконец-то вернулась. Арина искренне верила, что все любимые её люди одумались и навсегда отстали от этой противной Катьки. Тем более, ей даже подарили какие-то вещички – беретик, курточку и туфельки, но дела до них ей не было никакого. Девочку волновало исключительно то, что Тата всё спрашивала её о чём-то, что пообещала сводить в парк – хотя слово её стоило дешёво, и она могла уже через полчаса напрочь позабыть о нём -, что бабушка стала вновь ласковее к ней, и вообще, вся эта связанная с посылкой суета вносила счастье и прежнее тепло. Всё, чего хотела девочка – чтобы оставалось так всегда, чтобы ей позволяли любить их. Любовь была чем-то обыкновенным и простым, что было такой же частью Арины, как и её кровь. Она не могла представить себя без неё и любила родных так же неосознанно и безусловно, как бился её пульс. Она родилась с этой любовью и без неё не существовала. Но чувство это точно притаптывали и зажимали, не давая ему дальше развиваться, и потому девочка задыхалась, не чувствуя прежней привязанности со стороны родных. С рождением сестры она жаждала чего-то нового, светлого, но уж никак не бессонных ночей и одиночества. Но жаловаться Тате на всё это она уже не пыталась – знала, что никакой пользы эти попытки не могли принести.

- Ариночка, хочешь мороженое? – внезапно спросила Тата, с детской радостью и задором взглянув на дочку. Девочка отрицательно покачала головою, не понимая, к чему та клонит:

- Я уже вчера кушала, надоело.

- Ну что ты! Сходите с папой, я хочу немного. – потребовала женщина,
отвернувшись к окну. – На улице холодно, я лучше останусь.

- Ну одевайтесь же, сходите, прогуляетесь! - засмеялась Тата и подхватив дочку на руки, закружила её в воздухе. Арина захлопала в ладошки, заливаясь звонким хохотом. Точно зеркало, её радость разом отразили лица окрущающих, и даже лучики заходящего солнца брызнули в открытое окно, залив всю комнату ярким светом. На горизонте пылал огненный закат, прожигая небосвод насыщенными пятнами цветов.Арина верила, что далеко-далеко за многоэтажками находился конец горизонта, недостижимый и почти бесконечный. Но именно там было реальностью дотронуться пальчиками до неба, ощутить его прохладную гладкую поверхность и быть может, коснуться солнца, один-единственный раз, но всё-таки сделать это! Девочка свято верила в свою мечту и надеялась когда-нибудь достичь её. Ей казалось, что идти придётся очень, очень долго, и пройти даже знойные пустыни и пересечь заснеженную ледяную Антаркитиду, сбивая ноги в кровь, но когда всё-таки доберёшься...

- Пап, а пап! - затеребила Арина отца за рукав; он с улыбкой обернулся:

- Да, бельчонок?

- Давай дойдём до неба? Ну пожалуйста! За неделю доберёмся... ведь неделя - это же очень-очень долго?

Владимир усмехнулся. Он боялся рушить забавные мечты дочки, сказав ей правды и лихорадочно думал, что бы такое сказать - похожее на правду и не расстроившее бы её. Казалось, с того момента, как сам он был ребёнком, прошла целая вечность. А для неё вечностью был год... Время у детей тянется по-другому, то быстрее, то медленнее, но это сильно искажает дни. Девочке недолго оставалось ещё жить в этом облачном детском мирке; возможно, на это отчасти влияло рождение младшей сестрёнки. Какой она будет? Мужчина почему-то был уверен, что у неё скоро вырастут густые кудри и никогда не потускнеет насыщенный ультрамарин в глазах, и она будет носить разные юбочки, и ласково называть всех, кого любит. В отличие от многих детей, Арина редко обращалась к нему "папуля", и вообще, разве что Тату именовала "мамочкой". Не так давно и она была совсем крошкой; Владимир смутно помнил всё это. Младенчество старшей дочки быстро и мутно проскочила перед его глазами как сумасшедшая смертельная гонка, в которой это был лишь один из самых лёгких этапов. Тогда ему мало дела было до воспитания - умерла мать Таты, и нужно было возиться с кучей документов, чтобы перебраться из ада под названием коммуналка в её квартиру; дела его фирмы резко пошли вверх, и он должен был проводить на работе почти целые сутки. Все проблемы так переплетались, и противоположные друг другу чувства смешивались, образуя ядовитый коктейль.
Конечно, тогда ему было решительно не до Арины. Он отчётливо помнил её уже где-то в год... когда она научилась ползать и даже лопотала что-то смешное, но её первый шаг и первое слово пролетели мимо. Владимир очень жалел об этом, и верил, что с Катей наверстает упущенное. Она никогда не заменит ему старшей девочки - упрямой, темпераментной озорницы, но займёт своё место в их маленькой семье. Теперь он не позволит себе упустить хоть что-то в её развитии...

- Пап?

Тоненький голосок дочки оторвал его от размышлений. Владимир подхватил девочку и посадил себе на печи, аккуратно придерживая за ножки в смешных дутых сапожках.

- Но если мы пойдём туда, то кто же отнесёт маме мороженое?

- Ой... я совсем забыла. Ну пойдём за мороженым... - тяжело вздохнула Арина. - Знаешь, у меня есть мечта.

- Ну и какая же? - с любопытством повернул голову мужчина, вновь ожидая какой-нибудь забавный ответ. Время, проведённое с дочкой, было настоящим счастьем; она отгоняла все грустные мысли, легко развеевалатяёлые раздумья и заряжала всё огромной порцией любви и радости.

- Я хочу однажды купить весь холодильник мороженого. - серьёзно заявила она. - Наверное, это очень дорого стоит - как дом, но я всё равно хочу. Я когда-нибудь обязательно скуплю всё, какое найду в магазине. Здорово, да? Вот тогда у меня будет гора мороженых шариков!

- У тебя такая простая мечта? - засмеялся отец. Арина фыркнула:

- Это вам простая, а мне - самая настоящая. Я вообще буду работать в кондитерской и каждый день там есть шоколад из огромных котлов и делать конфетки. И угощать всех своих друзей просто так. Но самое главное - мороженое!

Они зашли в магазин. Владимир бережно опустил дочку на пол и она с восторгом подбежала к ящику с холодным лакомством. Отчего-то мужчина чувствовал безумную эйфорию, он на время забыл о всём правильном, серьёзном, разумном... Да и потом, когда-то все люди мечтали купить всё мороженое в магазине. Подойдя к полной пожилой продавщице в форменном фартуке и протянув ей крупную купюру, он попросил:

- Мне, пожалуйста, мороженого.

- Вам какое? - улыбнулась она, подоходя к ящику. Владимир улыбнулся:

- А нам всё.

- То есть как это - всё? - женщина не поняла его.

- Всё. Какое у вас есть, всё продайте.

Она весело расхохоталась и к огромному счастью Арины сложила в три больших пакета всё имевшееся лакомство; заплатила ей маленькая покупательница с такими блестящими и довольными глазами, что она невольно обращала на себя всеобщее внимание.

- Папа, папа! - визжала она уже на улице, обнимая отца. - Ты исполнил мою мечту! Спасибо тебе большое, папочка! Пойдём скорее домой...

- Идём, идём. Раньше у меня тоже была эта мечта. А исполнилась она только сегодня.

- Значит, это была наша общая мечта? - уточнила девочка.

- Да.

- Я очень люблю тебя, пап. - как-то торжественно-печально заявила она. - Ты самый замечательный папа на свете.

- Спасибо. - не зная, что ответить и только глуповато улыбаясь, пробормотал Владимир; он и вправду не знал, как объяснить, что Арина никогда не станет для него самой-самой, потому что у него была ещё и Катя. Но он любил её, и это было ни с чем несравнимо.

Увидев медленно идущего по тротуару мужика с сигаретой в руке, девочка ткнула пальцем в него и скривилась:

- А я так никогда не буду делать. Вот ни за что в жизни! Я тебе клянусь!

- Ты у меня умница. Вот в школу пойдёшь - одни пятёрки будут, да?

- Да!

- И с Катей подружишься, как она подрастёт?

- Я буду её больше всех любить, только если она тоже... Пап, обещай мне, что у нас всё будет поровну!

- Конечно, всё по-честному. Я уверен, вы будете очень дружными сёстрами. Знаешь, как бы вы не ссорились, ты должна помнить, что человека ближе Кати у тебя не будет никогда. Друзья, подружки - это всё приходит, держится, уходит, может быть, а сестра - она останется на всю жизнь. Когда нас с мамой не станет, у тебя всегда будет Катя. Вы - одна кровь, одна семья...

....

Пока Тата со старичками охала над огромной горой мороженого, не зная, как поместить всё это в морозильную камеру, Арина, тихо вымыв руки, подошла к кроватке сестры. Девочка нежно провела по крохотным пальчикам и вновь внимательно посмотрела на сестру.

- Знаешь, Катя, хоть ты ещё совсем маленькая, я всё равно тебя очень люблю. Давай никогда не будем ссориться? Ты моя сестра, а я - твоя, и мы всегда будем вместе.

Из кухни послышался крик Таты:

- Солнышко, пойдём кушать ваши сокровища! Надо же было додуматься, а...
Весело кивнув мирно спавшей малышке, Арина вскочила с коленей и побежала к родителям...


Время бежало быстро, оставляя в памяти яркие красочные кадры и лёгкие мелодии. Первые шаги младшей дочки и её слова, первые достижения старшей... Прочитанные Ариной книжки и выученные её сестрой песни... Арина и Катя росли, изменяясь чуть ли не глазах. Из забавной трёхлетней малышки первая превращалась в бойкую тоненькую девчонку с короткими каштановыми волосами; младшая же в очаровательную кудрявую крошку с огромными синими глазами, тихую и застенчивую. Годы не шли, а летели, вырывая листики календаря и унося их прочь, в водоворот Леты. Камера жизни отчаянно пыталась запечатлеть всё, но с каждым новым щелком предыдущий становился всё более блёклым.. Прошёл год... Второй... Третий... Четвёртый... И наконец, минуло пять лет. Вновь послышался щёлчок, и на киноплёнке проявились нечёткие кадры будущего...
***