Кинолента жизни. Часть 2. Глава 7

Глава 7.
Настин весёлый смех снова зазвенел в прихожей; скидывая курточку, она, чем-то ужасно взволнованная, тихо и быстро шептала Арине на ухо. Девочка внимательно, с хитрой улыбкой, слушала её, склонив голову чуть на бок и тоже залилась хохотом. Они возбуждённо обсуждали предстоявший детский праздник по поводу дня рождения Арины и торопились уединиться в комнате, чтобы поболтать с глазу на глаз.

Тата вежливо предложила подругам чая с конфетами, но девочки отказались, но немного подумав, захватили сладости с собой и закрылись в детской. Катя, сидевшая в этот момент на диване и игравшая с куклой, радостно кивнула и отбросила игрушки.

- Привет, Настюша. Как у тебя дела? – она присела на пол рядом с ними, аккуратно расправив юбочку. – Ты же придёшь к нам на день рождения в субботу? Мы тебя приглашаем.

- Не мы, а Я. – сердито отпихнула сестру Арина и нервно перекинула косичку на другую сторону. – Это МОЙ день рождения, а не наш, ясно? Поэтому уйди и не мешай нам, пожалуйста!

Девочка нетерпеливо и раздражённо фыркнула, в ожидании уставившись на Катю, но та и не думала уходить.
 - Настя, мы же подруги. Почему я не могу остаться и вместе с вами поговорить о дне рождении? – наивно спросила она.

Настя несколько растерялась и, поводив глазами по комнате, медленно пробормотала:

- Но раз Арина хочет сказать это только мне, значит, это только её дело… точнее, моё с ней… наше дело. Вот. Понимаешь, ну это же не моё решение… это её… вот.

- А ты знаешь, что нехорошо иметь секреты от друзей. – девочка капризно оттопырила нижнюю губку и скрестила руки на груди.

 Они втроём сидели на пёстром, разноцветном ковре посередине просторной, но уютной комнатки, старательно пряча друг от друга взгляды. Это была уже вовсе не та спаленка, в которую когда-то принесли крошечную новорождённую и в которой обитала её сестра; теперь в ней жил кто-то другой, занявший место прежних хозяев. В новой же квартире сестрам отвели самую большую и светлую комнату, с широкими окнами за нежно-персиковыми занавесками и этим самым мягким нарядным ковром. Кровати стояли по обе стороны, точно разделяя всё на две половины. Сейчас они занимали половину Арины, которая отчего-то перестала чувствовать себя хозяйкой даже в собственном уголке.

- Если ты ей расскажешь, - угрожающе произнесла та, - я никогда не прощу тебе этого. Выбирай – или я, или эта.. Ясно?

- Но я не хочу выбирать! – поразилась Настя, которая совершенно не понимала такого подхода. Она хотела общаться со всеми, была заводилой в компании, а сестёр Румянцевых считала своими хорошими подругами. Её вполне устраивал такой расклад и девочка старалась не обращать внимания на то, что они не переносят друг друга, когда её нет рядом. И вдруг её ставили перед выбором. Ей было даже противно думать об этом.

С одной стороны, Арина была старше, умнее и серьёзнее. Именно с ней можно было обсудить что-то важное и спросить совета, потому что она знала куда больше. Но её портила некоторая суровость, даже грусть, из-за чего порою между ними вставала стена недопонимания. С Катей же всё было легко; она всегда заливисто смеялась, выдумывала что-то захватывающее и была не по годам развита. Однако, она была даже… слишком воспитана. Настя, как девочка из простой семьи, чувствовала себя растерянной, когда подружка бойко декламировала стихи на английском языке, спешила на различные занятия в кружках или почти каждую неделю появлялась в таких нарядных обновках, что все дети во дворе завистливо оглядывали её. Нет, она вовсе не задавалась, никогда. Но девочка не привыкла к этому… Арина, хоть и одевалась не хуже, была гораздо, гораздо проще.


- Настюш, да и не надо выбирать!  - весело засмеялась Катя, махнув рукой. – Ты правильно говоришь, надо дружить всем вместе, просто Арина упрямится и не хочет. У неё такой характер, что поделаешь… Она может дружить только с кем-то одним, ну, когда втроём с кем-то… Как мы. Так вот, когда-нибудь, и тебе так скажут… Нет, нет, ты мне не улыбайся! – заметив недоверчивую улыбку на лице подружки, горячо возразила девочка. – Вот ты проверь. Приходи к нам, когда Лена её будет, или Ира, а ещё лучше, обе они… увидишь!

- Хватит врать! – судорожно бросила Арина; ей показалось, что почва ускользает из под ног и она теряет инициативу. – Настя, не слушай её, она врёт!

- Ой, она просто оправдывается и боится, что ты поверишь мне. – кивнула её младшая сестра с хитрой улыбочкой, которой невозможно было не поверить. – Она всегда так делает. А на дне рождении и вовсе не обратит на тебя внимания.

- Это правда? – Настя в недоумении смотрела то на одну, то на другую девочку, боясь поверить в слова подружки. Но ведь Катя никогда никого не обманывала, и все вокруг привыкли к этому… К тому же кто, как ни сестра, знал её старшую подружку! Ведь они были вместе всегда…Если бы не это обстоятельство, она не задумываясь, встала на сторону Арины. Но то, что её сестра не лгала никогда, было известно всем, и это ужасно смущало девочку. Она замолчала и уставилась вниз, раздумывая над словами обеих и пытаясь придумать хоть сколько-то приемлемый ответ. После минуты молчания не выдержала первой Арина.

- Не хочешь отвечать? Ты думаешь, можно так просто уйти от ответа? Молча, да? Ну так это глупо и вообще для трусов! Если ты сомневаешься во мне, то зачем нужна такая подруга! – уже не зная, как выбраться из своего положения, девочка перешла на крик и вскочила с пола. Настя резко встала за ней и схватила за руку:
- Нет, нет, просто я хотела подумать…

- Не надо было думать! Я-то, дура, была уверена, что за меня!  Нашла кому верить, Катьке… Да у неё язык без костей! – она отдёрнула руку и рванулась к двери, как столкнулась лицом к лицу с матерью. Тата со злостью выволокла дочь из комнаты и быстро потащила в коридор.

- Что ты вытворяешь? Что за шум? Как ты посмела говорить такие вещи про сестру? Да ещё и другим людям! Катенька никогда не врёт, зачем ты её выставляешь обманщицей? Отвечай!

- Мама, разве ты не слышала, что она про меня наговорила!? – с отчаянием выпалила девочка. Но Тата лишь покачала головою:

- Да какая разница! Я её не слышала, а тебя – в другой комнате! Разве можно так орать, Арина? Тебе должно быть стыдно. Ты наказана до своего дня рождения. Ни прогулок, ни подружек. Ясно?

- Мама… - она хотела возразить, но женщина перебила снова:

- Что? Что опять? Да, ты наказана, и не будешь развлекаться до тех пор, пока тебе не исполниться девять лет. А сейчас Настя пойдёт домой, а если захочет пригласить вас к себе или на прогулку, то пойдёт только Катя. Поняла меня?

- Но… мама, зачем ты рушишь нашу дружбу? – Арина боялась того, что будет, если они начнут постоянно гулять вдвоём. Без неё. Да Катя перехватит всё, перетянет Настю на свою сторону полностью и у неё не останется даже надежды… И всё из-за мамы! Нельзя этого допустить, нет…

- Я ничего не рушу, но я никогда не позволю тебе говорить гадости про сестру, понятно? Ты сама виновата! А сейчас иди на кухню и делай математику. У тебя четвёрка за последнюю проверочную работу. – с этими словами Тата то ли сочувственно, то ли укоризненно взглянула на дочку как на умственно отсталую.

- Четыре – это совсем не плохо. – вдруг воспротивилась девочка. – Дети в нашем классе радуются четвёркам, и только для меня это наказание. Так несправедливо!
- Если ты будешь ставить себе планку на уровне со всеми, то никогда не поднимешься выше их уровня. Чем больше ты ждёшь от себя и требуешь, тем большего достигнешь. – повторила женщина слова мужа, который тот твердил так часто. Сама она редко задумывалась над этим; его работа её не касалась, и потому вмешиваться не стоило.

На самом деле Владимир имел в виду не только работу. Это была установка жизни в общем, его принцип. Каждый день следовало проживать лучше предыдущего и подниматься хоть на крохотную долю вперёд, потому из прошедшего вчера нужно выносить урок. Пользу. Как-то в школе он написал проверочную лучше всех в классе и единственный получил пять, хотя знал геометрию не так уж хорошо. Именно тогда мужчина понял, что всё зависит от того, на что ты рассчитываешь. Стоит только засомневаться, решить, что достаточно меньшего – дело уже завалено, обречено, и если не полностью, так уж точно на половину. Владимир хотел большего, чем его друзья – и шёл заведомо за большим, стараясь не допускать и мысли о том, что что-то не получится. Это правило, принцип, скорее, превращал жизнь в бесконечную гонку, в которой нельзя было останавливаться. Только постоянно продолжая двигаться вперёд, можно было справиться так; остановки бы затормозили развитие и понизили планку. У каждого способа жить есть свои недостатки, хоть сразу их и не заметишь. Мы идём по выбранному пути, сталкиваясь с теми трудностями, которых нельзя избежать на нём; но если мы встали на этот путь, то их возможно одолеть. Главное лишь не сдаваться. Ведь существуют и другие дороги, на которые сворачивают тогда, когда на свою не остаётся сил. Но избегая препятствий, мы лишаемся куда более важных вещей. На всё свои причины, свои недостатки, свои достоинства и свои последствия. Но если ты хочешь жить по своим правилам, не подчиняясь никому, придётся подчиниться сначала себе.

Тата не вникала в его философию. В её судьбе всё сложилось удивительно просто, без всяких усилий. Она ничего не выбирала и не добивалась, потому что принадлежала к особой категории везучих людей. Просто в один момент удача поспособствовала им, и жизнь удалась. С другой стороны, это ведь тоже философия – кто-то сверху точно увидел, что она была слишком несерьёзна, чтобы сама выжить, и вручил её в руки более сильного и умного человека. Кому-то необходимо было позаботиться о ней, организовать счастливое будущее и преодолеть те же трудности за неё. Вот только оставь теперь такую же женщину одну, как она почувствовала бы себя потерянной и беспомощной, как выброшенная на берег рыба. Удача порою отворачивается, и тогда приходиться только барахтаться или просто ползти, если хоть это получится. Легче оставаться на месте или падать вниз, наивно повторяя себе, что всё лишь временные трудности и им удастся выкарабкаться, привести жизнь в обычную колею, когда они оправятся. Да глупости это. Самое-то главное в том, что они поднимутся, когда кто-то их поднимет, или никак иначе. Это вовсе не значит, что такие люди плохие, или высокомерные, нет. Просто они не умеют справляться ни с чем сами, вот и всё.         

Арина сидела за столом, машинально решая один пример за другим в черновой тетради, но мысли её были далеко. Она злилась, что всё шло наперекосяк и против неё, что сама принимала ссоры слишком близко к сердцу и что, может, была неправа, но призналась бы в этом только себе. Девочка знала, что извинись она сейчас, то её простили бы и забыли про всё. Она порывалась попросить прощения, но извиняться было не за что, и это не позволяло ей встать. Через несколько метров, за закрытой дверью, разговаривали её сестра и бывшая подруга – действительно бывшая, потому что Настя, с которой она смеялась и секретничала, обязательно пошла бы на кухню и не бросила её одну. Неужели её дружба стоила так дешёво, чтобы пара слов разрушила её? Неужели Настя была так малодушна, чтобы променять её на другую подружку? Неужели её ценили так мало? Она понимала, что дело не в Кате; она бы не поверила ей на Настином месте. Корни были глубже, причины были другими… Эти слова послужили лишь поводом. Если подруга так легко отвернулась, значит, она могла предать в другой раз. Если бы она верила, не сомневаясь ни в чём, она осталась бы здесь. Но этого фантастического «если» не существовало; возможно, оно жило в её мыслях и только сделало больнее при осознании настоящей правды. Всегда тяжелее разочаровываться, когда не было никаких сомнений. Арине хотелось вскочить со стула, забросить в угол согнутую тетрадь и высказать им в лицо то, что она думала. Чтобы знали. Но она была точно прикована к стулу, пытаясь заставить себя думать о математике. С первого взгляда попытки казались пустыми, но уже через полчаса стало легче и девочка почти спокойно принялась за задачи, все ещё пытаясь сдержать слёзы. А она ещё думала, что дружба – это просто.

С того дня они не разговаривали целую неделю. Настя, встречая бывшую подругу на площадке, пыталась поздороваться с нею, но та всегда её избегала. Девочке хотелось извиниться, просто объяснить всё. Она растерялась. Она никогда не была уверена, что Арине, которая была старше её на полтора года, было и правда интересно с нею. Она дорожила этой дружбой, но считала её хрупкой… Слишком хрупкой, чтобы выдержать что-то. Но всё-таки, наверное, оставался какой-то шанс всё исправить, и его нельзя было упустить. Почти каждый день девочки украдкой смотрели друг на друга; одна виновато, а другая обиженно, но обеим хотелось вернуть потерянную дружбу.

Они обе скучали. Арина рисовала  альбоме картинки, вспоминая как они рисовали вместе. Эта дружба делала жизнь веселее и ярче, а теперь краски потускнели. Всё стало пустым и серым, и больно было скорее не от лёгкого предательства, а от потери подруги. Она была готова простить её, но разве это вернуло бы Настю? Настоящие друзья так не поступают. За первым разом последует и второй, и третий… Но Арина не могла поверить, что в те моменты, когда она была такой радостной именно благодаря бывшей подружке. Разве можно быть неискренней в семь лет? Зачем? Зачем было лгать, приходя к ней домой или приглашая к себе, катаясь на каруселях и хохоча до боли в животе? Это делало её счастливой. И так хотелось верить, что оно было настоящим. Хотя бы потому, что она не находила объяснений, зачем иначе это было нужно. 

Наконец, шанс помириться представился. До девятилетия Арины оставалась неделя, и она, наступив на собственную гордость, пригласила Настю.

- Знаешь, я хочу, что была на дне рождения были мои друзья. Я считала тебя своей подругой, пока ты от меня не отступилась. Но папа говорит, что нужно уметь прощать тех, кто делает тебе больно. Он, наверное, прав… Он всегда прав. Я подумала и решила, что не такая уж это смертельная обида. Давай забудем нашу ссору? Приходи ко мне послезавтра в одиннадцать. Я буду ждать тебя.

- Я приду. – девочка кивнула и опустила голову. Ей было стыдно, что именно Арина нашла в себе силы сделать то, на что её самой не хватило. – Прости меня, пожалуйста. Я хотела тебе уже давно это сказать, просто боялась. Это было неправильно, прости…

- Ничего. – она улыбнулась так же просто и радостно, как будто ничего не было. – Мы снова дружим, да?

- Да. И я этому очень рада.

Они помирились слишком просто, без всяких усилий. Ненадёжно. Легко поверить друг другу и думать, что всё позади. Нужно время, которое ещё не прошло, необходимо; но они перескочили через этот этап. И потому дружба действительно стала слабой и хрупкой, как никогда…