Исповедь пустышки глава 8

Разведясь с мужем, я приехала  в Заполярье. В холодном осеннем пальто, тонких сапожках, и мужской шапке из кролика.                                Придя на прием к директору комбината общественного питания, и                представив  документы,  ожидала его решения.  Он посмотрел на меня сквозь очки, и сказал:
- Приходите завтра.
На следующий день, утром, собираясь на очередной прием, я молилась. Началась пурга, ветер сбивал с ног. И вот, вновь вхожу в кабинет, а он поднимает на меня глаза и говорит:
- Приходите завтра.
Возвращаюсь домой, плачу, рыдаю у брата на груди.   
- Боря, ну как же так? Почему не подписывает заявление, и опять откладывает? Ведь обещал же принять сразу!
- Сестренка, что я могу сказать? Хозяин – барин! А наше дело терпеть и сопеть.               
И вот, иду на третий прием. А на улице солнышко светит, снежок падает, и                                                тихо-тихо. Обуваю сапожки, вязаную шапочку, и по плечам распускаю белые локоны. И самое главное – без брюк, и  лишь в колготах. Вхожу в приемную, а там секретарь, и просит меня снять верхнюю одежду. Ну, думаю, и мымра, как хорошо, что тебя не было в прошлые мои посещения.  Захожу в кабинет, а директор лишь взглянул на меня из-под очков, и говорит:
- Садитесь, пожалуйста. Пишите заявление. Вам завтра на работу.
А сам вот-вот расхохочется. Мне стало неловко, а он и говорит:
- Вы не обижайтесь на меня. Месяц назад я принял одну красивую девушку на работу, а как увидел ее ноги – чуть не умер. Настоящее колесо! А у вас ноги красивые. Вот этот директор, на меня глаз и положил. И так меня обхаживать стал, так обхаживать! По своей наивности - принимала  все за отцовские чувства. А скорее даже – он мне годился в дедушки! Мне 25, а ему 76! Вот однажды он вызывает меня в кабинет, и с поцелуями…, а я  девка сильная, да как толкну его – он под стол и упал. Ну, думаю, «хана» тебе! Убила! А он, вылезает из под письменного стола,  по-старчески покряхтывает. А меня смех разбирает, удержаться не могу.  Встал он, на свои тонки ножки, лицо красное, и говорит:
- Со мной нельзя так. Ты об этом еще  пожалеешь.
 А по национальности он грузин, и добавляет с явным акцентом:
- Я тибэ, как худой щенок викину!
Я гордо вышла из кабинета, но внутри обида кипит. Как же он посмел? Разве я подавала повод так со мной обращаться? А ведь он меня и  правда «съест» теперь. Вернулась на рабочее место, а в зале музыка играет, люди танцуют, веселятся. Я же среди всего этого -  затерявшаяся маленькая капелька океана.  На нервной почве лицо покрылось красными пятнами, начало чесаться все тело, и администратор отпустил меня домой.  Далее, каждый шаг стал проверяться. То туфли у меня на более низком  каблуке, то колготы более темного цвета. То лак на ногтях очень светлый. Все меня жалели, и понимали причины явных придирок. Взяв в руки все мужество, и бумагу с ручкой, написала жалобу на имя секретаря партийной организации Управления Питания. Описала, так вот и так…, и жду результата. Тишина. В ресторан начались частые посещение выше стоящего начальства. На обслуживание посылали только меня. Я ловила их любопытные взгляды, улыбки. Они ходили, как на экскурсию – посмотреть, что же это за штучка, и стоит ли она того? И лишь, через некоторое время, директор меня вызвал и говорит:
- Вы знаете, Наташа, я вас начал очень уважать. Вы первая, которая мне отказала. Будэм тепер друзьями?
Мы помирились.  Да, это единственный директор, за всю мою трудовую деятельность, который не был стяжателем. Это был интелегент, умница, говорил на четырех языках, объездил полмира, и знал много интересного. Иногда мы собирались за одним столом в обеденный перерыв, он заказывал кофе, сам его приносил к столу, открывал пачку фирменных сигарет, а мы, разувшись, вытягивали уставшие ноги под столом. Это были 45 минут интересных рассказов о мире, который мы не знали. Вопросы наши были наивные и житейские. Ответы его были похожими на сказку, которую мы держали в тайне. Вот допустим это. Отработав один час на предприятии, рабочий на западе мог купить: пару кожаных ботинок, но у нас это составляло 25% месячной зарплаты. За такие беседы он мог попасть под уголовную статью. Такие были времена за железным занавесом, поэтому говорили об этом шепотом. Прошло много лет с тех пор, и теперь я могу об этом сказать громко:
- Георгий Герасимович Сулава, это был человек достойный уважения. Единственный директор, который делал подарки ко дню рождения. Пусть это были маленькие сувениры, но они были. И, конечно же, он был нашей защитой. Официантов преследовали за чаевые, которые оставлял посетитель. Их приравнивали к взятке! Позволю себе остановиться,  и рассказать интересный случай. Живя в городе  Воркута, предстояло обслуживать свадьбу Председателя Народного Контроля. Вы можете себе представить такую фигуру в те далекие годы? И вот, меня назначили старшей. Мы украсили и оформили столы живыми цветами, обслуживали на таком высоком уровне! А по окончании банкета, САМ хозяин подошел ко мне, и дает на чай 50 рублей. По тем деньгам, это половина месячной зарплаты! У меня задрожали руки и ноги. Я же, как проштрафившийся ребенок, спрятала руки за спину и не смогла произнести ни одного слова, а лишь трясла головой. На что он, улыбаясь, сказал:
- Милая моя! Я же человек. А за такую работу, разве тебе столько положено?
Набираясь опыта, мне доверяли обслуживание политических деятелей: Яноша Кадера, Косыгина, Гречко. А министров, и знаменитых актеров не перечесть! Все они любили поесть и попить на «шарика». Такие были времена! И не боялись, и не стеснялись. А ведь официанты, это живые свидетели истории «процветающего коммунизма». Свидетели, и стрелочники.
Написав старшему брату письмо, я похвасталась, что обслуживала …, на что он мне ответил так: «Я бы больше гордился, если бы он тебя обслуживал».
Холодное Заполярье, тебя любила моя молодость, которой было все под силу, хотя годы, прожитые там, были  тяжелыми. Двухкомнатная квартира без удобств.  Питьевая вода, стачиваемая из батарей. Туалет на улице, содержимое которого замерзало горкой, и - крысы. Крысы, бегающие под полом. Летом, серые подружки,  уходили в тундру.  Но оно было слишком  коротким. Я поставила впереди себя цель.  Нужно срочно убраться из этого барака. А как? Ни денег, ни связей. Я ноль в этой жизни, пустое место! Мой администратор, сочувствуя мне, и говорит:
- Эх, глупая ты Наташка! Да твою красоту, да в нужное русло! Да разве у тебя только квартира бы была? А давай,  девонька, я тебе помогу!
Господи, как я была ему благодарна в тот момент! А через пару дней он и говорит:
- Короче, я только что позвонил одному человеку, к тебе завтра комиссия придет на обследование. Ты там на всякий случай чаек хороший приготовь, бутербродиков.  Да и о бутылочке не забудь.
Утро следующего дня было наполнено хлопотами. С утра дочь в садик отвести, в магазин сбегать, и порядок в квартире навести.  Шутка сказать – комиссия!
И, стоя у окна, которое с улицы было наполовину занесено снегом, я наблюдала за прохожими. Вот у моего барака,  остановилась «Волга», из нее вышло два человека, и направились в сторону моего дома. Своего администратора, я узнала сразу, а второй был человек мне не знаком.  Не дожидаясь, пока постучат, я распахнула перед ними дверь, и пригласила в дом. Думая, что это и есть та комиссия, стала показывать уличный туалет, рассказывать, что дочка болеет простудными заболеваниями, что ей уже 5,5 лет, и она стесняется ходить на горшок, а из-за крыс боится ходить в туалет. Поведала, как страшно оставлять ее одну, когда мне приходится через день работать  допоздна, а в круглосуточный садик не хочу ее отдавать. Меня внимательно слушали, улыбаясь, кивали головой. И на мое удивление, ответ был обнадеживающим:
- Да. В таких условиях жить не возможно. Квартира нужна, и немедленно!
Будем решать. Я рад знакомству, завтра ждите! 
Взяв на следующий день отгул,  вновь ожидала комиссию, и пришел этот же человек, но уже с иными намерениями. Честно признался в своем желании поменять мой статус  независимости – на долговременные любовные отношения, которые подкрепятся получением квартиры и т.д., и что должна буду принимать его при первом  желании,  в любое время. Я смотрела на этого зажиревшего старикашку, закусывающего бутербродом очередные сто грамм, и была полна мыслей:
- Вот-вот у него со рта потекут слюни, представляя меня голой под ним, с распущенными до пояса волосами. Он что думает, я могу так низко упасть?
В моей душе, тут же шевельнулось что-то отвратительное и мерзкое. Чувство собственного достоинства заставило меня сказать то, о чем позже  жалела.
Да. Я жалею теперь, когда прошли десятки лет, и приходилось выбрасывать десятки тысяч рублей за то, что могла получить совершенно бесплатно.
Но, приобретая что-то,  душа оставалась чистой, а материальные ценности имели  запах трудового пота.  Жалею, что ни единого раза не воспользовалась своими внешними данными. А может и к лучшему, что не осталось на память ни единой вещи, напоминающей  растоптанную честь. Да и как знать теперь, через 30 лет?  Конечно же, безвыходных положений не бывает, нужно лишь поставить впереди себя цель, и уверенно к ней идти. А моей целью – была квартира. В Заполярье в то время не было кооперативов, а получить от государства – бред! Вот и купила у отъезжающих, в центре города за полторы тысячи рублей. Как одалживала, как отдавала, на чем экономила – уже не столь важно. Я шла по жизни, и вела за собой дочь, за которую несла ответственность.