Я здесь ни при чем

 
Женщины никогда не покупают в газетных киосках газет. Они покупают какие-то глупые журналы типа «мода не для всех» или «вязание на деревянных спицах». Выбирают эту чепуху долго, при этом,  не обращая внимания на очередь, которая за ними выстроилась. Потом так же долго ищут монеты или начинают дергать продавщиц на предмет того, что будет интересного в следующем номере. Очередь начинает волноваться, иногда ругаться, но с дам, как с гусыней вода. Они непрошибаемы.

Костя Сумароков знал, что каждый день начинается с маленьких удач или неудач. Если столкнешься с неудачей, типа безумной тетки в очереди к газетному киоску, все пиши - пропало, дальше эти неудачи так и пойдут чередой, одна за другой. И ничего уж с этим не поделаешь, хоть возвращайся домой и ложись на диван.

Так оно случилось и сегодня. Окошко киоска в подземном переходе, где он обычно брал «Комсомолку», облепили аж три дамы. Костя скрипнул зубами, зарычал, прошел было мимо, но неожиданно для себя пристроился за дамами. Зачем, непонятно, пресса не обещала никаких сенсаций, впрочем, время было. Женщины вели оживленную дискуссию с киоскершей. Встал у витрины, нагнувшись, принялся рассматривать дачные брошюры. Суетливая дама, что была ближе к нему, широко размахивала локтями, объясняя что-то продавщице. Два раза отстранился, улавливая ее движения боковым зрением, на третий не смог, дама заехала ему по уху. Не сильно, но неприятно. Резко выпрямился. Край его хлопкового шарфа зацепился за замок женской сумочки. Попытался шарф высвободить да сумка расстегнулась, из нее в слякоть посыпались всякий хлам и бумаги. Дама сразу это заметила, охнула, увидев край шарфа на замке сумки, перевела взгляд на Костю. Тот растерялся, пожал плечами:
-Я здесь ни при чем…
-Да вы что, - закричала на весь подземный переход женщина,- это же важные документы, я к нотариусу три часа в очереди стояла!
Сумароков видел, как  «важные документы» усиленно впитывают грязь, становятся черными. И нет бы помочь бедной даме, выдернул шарф из замка ее сумочки, пробормотал еще раз «я здесь ни при чем», поспешил к входу в метро. Щеки его горели. Он с нетерпением ожидал на перроне прихода поезда, одновременно жутко опасаясь, что появится разгневанная дамочка в сопровождении полицейского.  Когда подали состав, Костя влетел в вагон, забился в угол.

С облегчением выдохнул лишь после того, как поезд тронулся. Бывает же такое, чепуха какая-то. Эта фраза так и вертелась у него в голове целых двадцать минут, пока он не доехал до кольца. А ведь хотел текст сюжета обдумать.
На станции Менделеевская, прошел в начало платформы, где было меньше народу, прислонился к мраморной колонне. Как только из противоположного туннеля появился поезд, за спиной раздалась оживленная нерусская речь. Обернулся, то ли таджики, то ли киргизы, не разберешь. Вся эта иноплеменная стая неожиданно вспорхнула, заметалась, бросилась к прибывающему составу. Облава, догадался Костя. Гастарбайтеры по всему метрокольцу устроили биржи труда, их гоняют, а все бестолку.  Один из пробегавших мимо  гостей столицы в красной ветровке  споткнулся о его широко расставленные ноги и ласточкой полетел на рельсы, прямо под поезд. Толпа охнула, заголосила. Только Костя стоял как пень, переваривая то, что произошло.
-Я здесь ни при чем,- шептал он себе под нос.

Из поезда высадили всех пассажиров. Вместе с толпой Костя перешел на противоположную платформу, стал наблюдать. Довольно скоро милиционер уже вел под руки улыбающегося гастарбайтера в красной куртке, за ними семенили его сородичи. Живой, слава богу, но я здесь ни при чем. Бывает же такое…
День, разумеется,  испорчен окончательно, но деваться некуда, нужно продолжать путь. Встреча с рекламодателем была назначена у выхода со станции метро Парк культуры. Время еще оставалось, поэтому решил выйти в город на Октябрьской.  Пройтись по мосту, подышать свежим воздухом,  привести нервы в порядок.  Давно в этих местах не бывал. Чудные виды открываются с Крымского моста. С одной стороны Храм Христа Спасителя, памятник Петру I, с другой Парк Горького и Фрунзенская набережная.

Светило солнышко, на деревьях набухли почки, Москва-река местами уже вскрылась. Костя расстегнул пальто, убрал в портфель шарф. Когда ступил на Крымский мост, настроение улучшилось. Неприятные происшествия, конечно, свербели в мозгу, но ведь, в конце-концов, все живы - здоровы и ладно, остальное мелочи.
По мосту шел  медленно, с наслаждением вдыхая запахи весенней Москвы. Ближе к спуску на набережную стоял человек, заглядывая вниз через перила. Когда Сумароков с ним поравнялся, тот попросил прикурить. Нервно тыкал сигаретой без фильтра в огонек зажигалки и несколько раз его гасил. Разгоревшаяся, наконец, сигарета ударила в нос Косте ядовитым дымом. Человек несколько раз затянулся, спросил:
-Не знаете, какая высота этого моста?
-С пилонами метров тридцать.
-Нет, до сюда.
Костя пожал плечами:
-На глаз трудно определить.
-Ладно,- затоптал окурок мужчина,- придется проверить.
-А может не надо?- заволновался Сумароков.
-Надо, снизу никак не получится.

Он похлопал Костю по плечу и сиганул через перила. На Сумарокова словно вылили ведро воды. Стоял и не знал, что делать. Надо бы караул кричать, круг спасательный бросать, но он топтался на месте и повторял идущим навстречу людям:
-Я тут ни при чем….
 А если бы сказал этому чудику, что 10 метров, может, и не сиганул бы? Опять я во всем  виноват. Хотя и косвенно.

Разбился о воду или утоп? С содроганием перевесился через перила и увидел прямо перед собой крышу огромного фургона, а на ней того самого мужика. Живого - здорового. Только сейчас Костя понял, что стоит не над водой, а над проезжей частью, вернее, над тротуаром, на который левыми колесами забралась фура. Тьфу ты! Мужик помахал ему рукой, указал на люк в крыше фургона, открыл его, скрылся внутри. Зачем этому козлу через крышу понадобилось залезать? Лестницы что ли нет? Вот ведь люди, чуть аорта сердца не разорвалась. Ну и денек.

Как-то не рассчитал Костя время. Все равно до встречи с рекламодателем оставалось еще сорок минут. Топтаться у метро не имело смысла, решил пройтись по Садовому. Многие здания стояли в лесах, их приводили в порядок перед летом. За Домом книги свернул в Зубовский проезд, чтобы по переулкам снова выйти к метро. Здесь тоже все было в лесах. Рабочие мазали розовой краской старое двухэтажное здание. Маляры стояли на деревянном помосте, лениво окунали широкие кисти в ведра с краской, снизу ими руководил начальник.

Проходя мимо, Костя бросил в урну окурок, но внезапный порыв ветра, подхватил его, покрутил в воздухе и направил прямо в глаз одному из маляров. Тот вскрикнул, схватился за глаз,  опрокинул сразу два ведра с краской, которые низверглись розовым водопадом на начальника. Он моментально превратился в розовую статую. Когда ожил, заорал на рабочих, не выбирая выражений, но смысл их сводился к тому, что маляры уволены окончательно и бесповоротно. После чего пнул ногой помост. С него посыпались не только рабочие, но и банки с растворителями, кисти и еще одно ведро с краской. Как оказалось, краска в ней была зеленая, отчего начальник, на которого она тоже попала, стал похож на треснувший арбуз. На Сумарокова же не попало ни капли. Он замер, съежился, осознавая свою косвенную причастность к инциденту,   машинально пробормотал:
-Я тут ни при чем…   

Бывает же такое и все в один день! Косте, как правило, не везло по числам, оканчивающимся на единицу или четверку, сегодня же был обычный, вернее даже хороший день, 26-е. Шестерка - его любимая цифра.
Рекламодатель задержался на тридцать пять минут. Высокий, в синем пальто, благородная  копна пепельных  волос,  маленькая серебряная серьга в ухе.  Он подошел к Косте сам, ткнул в его крохотный значок с буквами TV на лацкане пиджака, грозно спросил:
-Телевидение?

Сумароков не имел никакого представления о том, как выглядит рекламодатель, по телефону продюсер Леха описал заказчику внешность Кости.
-Так точно,- ответил по-военному Костя. - А вы, вероятно, рекламодатель?
-Я? Да, реклама двигатель прогресса.

Мало того, что рекламодатель задержался, он оказался пьяным. Именно пьяным, а не выпившим с утра. На ногах, конечно, держался, но  нес полную околесицу. Предлагал заключить договор с телекомпанией, которую Костя в данный момент представлял, на невероятную даже для олигарха сумму. Настаивал на размещении в научно - познавательной передаче рекламного фильма о секретных ракетах с разделяющимися сенсорными боеголовками. Цифры называл такие, что у Кости перехватывало дух, но как только он бросал взгляд на красные, бешеные белки рекламодателя, вся эйфория пропадала. Кто этого чудака откопал? Кажется, линейный продюсер, вот сам бы с ним и встречался. Ну как вести серьезные переговоры с пьяным человеком? Впрочем, этот хоть и нетрезв, но что-то обещает, у других уже давно копейки не выпросишь, выжидают лучших времен. А когда они лучшие времена в нашей стране наступят? Никому не ведомо. Перейдя от боеголовок к лазерно-позитронному оружию, рекламодатель потребовал водки. Костя икнул. Посылать заказчика, куда подальше сразу не хотелось, равно, как и поить его из своего кармана. На бутылку, разумеется, хватит, но не в подворотне же ее распивать. Нужно вести партнера хоть в какую-нибудь забегаловку. А где они тут?

Костя давно не ходил по ресторанам и трактирам, не было не только денег, но и желания. Другое дело выпить дома, одному, никто не мешает, давно засохшие цветы в вазах распускаются…. А, главное, никаких последствий. Куда же вести?
-Со средствами проблема,- честно признался Сумароков.
-Фирма платит, на кону миллионы, а тут гроши, пошли в Поплавок, угощаю.
Это другое дело, раз угощаете, мысленно вздохнул Костя. Он знал, где на Фрунзенской набережной находился Поплавок. Перед самым рестораном ноги у рекламодателя начали отказывать, пришлось тащить его чуть ли не на себе. Швейцар еще сомневался – пускать - не пускать, но взглянув на удостоверение журналиста, которое Костя вынужден был продемонстрировать, враз смягчился:
-А, корреспонденты, тогда  понятно, милости просим.

За столиком рекламодатель очухался. Заказал себе свиную рульку, графин водки, выпил и тут же запел. Не громко, однако противно.  Костя, перехватывая укоризненные взгляды персонала, всем свои видом пытался показать – я здесь ни при чем…
Официантка, видя такое дело, несколько раз извинилась, попросила оплатить заказ  сразу.
-Нет проблем,- заявил заказчик, не переставая петь,- похлопал себя по карманам и сказал, что, к сожалению, оставил кредитку в офисе. Но впереди у его фирмы и Костиной телекомпании великие дела, а потому нечего мелочиться, все будет потом учтено.

Пришлось раскошеливаться Косте, выдал наличные, банковскую карточку убрал поглубже в кошелек. Рекламодатель одобрительно встряхнул пепельной головой, расправил бакенбарды, завил, что вынужден на время оставить приятную компанию, чтобы сделать важный звонок. С поклоном удалился в туалетную комнату. Сумароков нервно барабанил пальцами по столу. Как-то все это неправильно, не так, впрочем, я здесь ни при чем. Вернувшийся, наконец, заказчик, опрокинул рюмку, снова запел.

Зазвонил телефон, продюсер Леха кричал как резанный : «Сумароков, черт бы тебя побрал, где тебя носит?!» «С рекламодателем общаюсь». «С каким рекламодателем, он тебя по всему Парку культуры с фонарями ищет!» «А кто же рядом?» «Ты, что напился с утра? Откуда я знаю, кто у тебя под боком, заказчик сказал, если наш представитель не появится через пять минут, то он уезжает, потому как с необязательными компаниями дел вести нельзя».
 Костя захлопнул крышку телефона, схватил пьяного в стельку мужика за плечо:
-Ты кто?

Но, так и не дождавшись ответа, вылетел на улицу. Поймал первую попавшуюся машину и через пять минут был уже у метро. Долго ходил между колонами станции, открыто демонстрируя прохожим свое лицо, но к нему так никто и не подошел. Черт знает что!
Набрал продюсера: «Где этот твой рекламодатель, час у метро околачиваюсь! Меня скоро менты повяжут.  Как он хоть выглядит, знаешь?» « Я специально уточнил. Высокий, в синем пальто, седой и с бакенбардами». «Седой с бакенбардами.… В синем пальто…подожди, с серьгой в левом ухе?» «Точно, как я забыл! Особая примета - маленькая сережка. В каком ухе уж не знаю.  Ну, у всех свои слабости. Будет приставать, терпи, ха-ха». «Я же его в Поплавке оставил, как он может быть у станции? Двойники маловероятны».  « Не знаю я ни про какие поплавки. Степан Карлович позвонил, сказал, что устал ждать. Имей в виду, Сумароков, если мы этого заказчика упустим, зарплаты за весну нам не видать, это будет на твоей совести».

Ага, сейчас, сам бы приезжал сюда и ловил этого летучего голландца. Ничего не понимаю… В трубку же промямлил : «Я здесь ни при чем…»
Вдруг Костя ударил себя ладонью по лбу. Ну, голова дырявая, ну как же так можно, конечно, я даже не спросил, как зовут мужика! А продюсер, как попугай повторял в трубку по слогам: «зар-пла-ты не ви-дать».

Опять остановил машину, помчался в Поплавок. Рекламодатель или кто он там, хрен его знает, сидел за столом, свесив голову, что-то бубнил себе под нос, возможно, продолжал петь. На столе перед ним было полно закусок и еще один графин с водкой. «На какие шиши?» - сразу подумал Костя. К нему подошла официантка:
-Мы любым клиентам рады, но вы бы забрали своего приятеля, а то он здесь скоро разляжется.
Сумароков закашлялся:
-Я, собственно, здесь…
-Понятно, вы ни при чем, но и нас поймите, тут не гостиница.
Подошел сзади, постучал по плечу. Мужик с серьгой в ухе пьяно вскинул головой.
-Извините, как вас зовут?- осторожно поинтересовался Сумароков.
На Костю презрительно посмотрела официантка, мол, напьются с утра, друг-друга не помнят.
-Садись,- махнул на стул мужик.
-Нет, меня интересует ваше имя отчество.
-Ну?
-Степан Карлович?
-В десятку.

Костя устало отер ладонью лицо, плюхнулся на место напротив, расстегнул пальто. И что теперь с этим рекламодателем делать? А, все одно день пропал, толку не будет. Подозвал девушку, вздохнул:
-Принесите холодца и грибов соленых.
-Это по-нашему,- обрадовался рекламодатель. Он, то впадал в пьяную кому, то вдруг становился, казалось, совершенно трезвым.- Минуточку, вынужден на время вас покинуть, сделать важный деловой звонок.
Степан Карлович встал и летящей походкой направился в туалетную комнату. Через минуту зазвенел Костин мобильник. Опять продюсер. «Нет, я тебя точно убью, Сумароков, снова звонит рекламодатель, говорит, что стоит у выхода со станции Парк культуры, а тебя все нет». «Вы что там, бешеных огурцов наелись?- возмутился Костя.- Какой рекламодатель, я с ним в Поплавке сижу». «Опять в Поплавке! Медом намазано? Кто-то из нас троих сошел с ума, и я догадываюсь кто». «Я тоже». «Немедленно отправляйся к метро». «У-у-у». «Иначе никто по твоей милости не получит денег, подумай о детях». «У меня их нет». «И не будет, если не исправишь ситуацию».

Выпил сразу две рюмки водки, направился к выходу.
Хотел было дождаться автобуса, да махнул рукой, все равно финансы поют романсы. Поймал машину.

У Парка культуры, как он и ожидал, к нему никто не подошел, Костя в свою очередь, никого  с серьгой в ухе и в синем пальто не обнаружил. Потоптался минут 20, набрал продюсера. «Слушай, мне эта история уже надоела. Давай спокойно. Ко мне подходит мужик с внешностью, что ты мне описал, предлагает продолжить беседу в Поплавке, едем, звонишь ты и говоришь, что рекламодатель ждет меня у метро. И так несколько раз. Какой из этого вывод?» «Не знаю,- честно признался продюсер.- Хм, а ты у какого выхода ждешь? « У  кольцевой». «Мать моя женщина, а он ждет у  радиальной! Я же тебе тысячу раз говорил!»
Не помню такого, хотя все может быть, память у меня слабая.  Но что это меняет? Много ли  здесь сиамских близнецов? К тому же человек подтвердил, что он Степан Карлович. Вот ведь мистика! Стоп!

Наконец-то, в голове Кости прояснилось. Ну, конечно, это пьяный Степан Карлович из Поплавка и названивает продюсеру. Как только он выходил для «делового разговора», сразу прорезался Леха. Только зачем ему это надо, ненормальный что ли? Или белая горячка. Послал бог рекламодателя. Ладно, проверим версию. Открыл сотовый: «Леха, дай-ка мне номер телефона, с которого тебе рекламодатель названивает». «На звук искать будешь?» «Точно». «Записывай».

Забив номер в телефон, вновь отправился по Фрунзенской набережной к ресторану. Внутрь заходить не стал, через стекло увидел дремавшего за столом Степана Карловича. Нажал клавишу аппарата и через несколько секунд заказчик послушно вынул из кармана телефон, но так и ничего в нем не услышав, положил обратно. Ну, погоди у меня, рекламодатель, узнаешь, как со мной шутки шутить.
При виде Сумарокова Степан Карлович широко развел руками, заржал:
-Ба, какая встреча! Сколько лет сколько зим! Прошу к столику. Секундочку, мне только позвонить надо.
-Потом,- невежливо оборвал его Костя, сначала выпьем.
Налил заказчику большую рюмку водки. Следить за тем, чтобы тот выпил все до конца, необходимости не было. Каким бы закаленным бойцом Степан Карлович ни был, всему есть предел. Эта порция водки его добила. Он свернулся калачиком на широком диване, подложил барсетку под голову, захрапел. Барсетка свалилась на пол, раскрылась, рассыпав содержимое, так что Косте не пришлось брать грех на душу. Поднял паспорт. Ага, Степан Карлович Лохомовский,  прописан - Дмитровское шоссе… так, понятно. Вместе с паспортом вывалились две банковские карточки. Забыл, говоришь? Рассматривать не стал, засунул их в правый сапог Степана Карловича. Ну, так.

Вышел на улицу, по мобильному Интернету узнал телефон Поплавка. На углу 3-й Фрунзенской нашел редкий теперь  в Москве  телефон-автомат. Когда ресторан ответил, сказал, что за первым от окна столиком находится очень важный и богатый посетитель.
-Тот, что спит что ли?
-Возможно, устал. Так вот у него сегодня юбилей, через час к вам приедут его друзья с поздравлениями, большая просьба, накройте стол как… для Филиппа Киркорова, несите все, что есть. Не забудьте икры черной, да побольше.
-Ага,- засомневалась барышня из Поплавка,- а если друзья не приедут? Кто платить будет? Знаем мы вас.
-Непременно приедут, но уж, в крайнем случае, заплатит сам Степан Карлович Лохомовский.
-Лохомовский?
-Это он спит. Олигарх новой волны, ничего не поделаешь.
-Почем нам знать, что у него деньги есть?
-Правильно, девушка, что сомневаетесь. Только у него один перстень на безымянном пальце полмиллиона долларов стоит.
Костя не видел никаких перстней на руках Степана Карловича, брякнул просто так, но попал куда нужно.
-Все поняла!- быстро переменила тон сотрудница ресторана.
Костя повесил трубку, сощурился на солнышко. Будешь у меня знать, рекламодатель, как над честными журналистами издеваться. Жаль, бинокля нет. Подошел ближе к Поплавку. Видел как на стол перед Степаном Карловичем, мирно дремавшим на диване, носили всякие яства, похоже, притащили даже фазана в перьях. Опасаясь, как бы заказчик раньше времени не проснулся,  снова направился к телефону-автомату.  Набрал тот же номер.
-Алле, барышня, у вас там некий Лохомовский, как собака, посреди зала  разлегся. Друзья к нему сегодня не приедут, пусть сам за все платит.

Через стекло Костя видел, как перед разбуженным Степаном Карловичем, сотрудницы и сотрудники заведения машут руками и всеми остальными конечностями. Тот, видимо, от всего отнекивался, а потом стал рыться в барсетке и лазать по карманам. В правый сапог, где находились банковские карточки, он, конечно, заглянуть не догадался. Да и трудно сказать, хватило бы на них  средств для оплаты такого банкета. Как и предполагал Костя, вскоре к Поплавку подъехала полицейская машина. Сумароков от души радовался своей мести, понял, что не сможет на этом остановиться. Играть, так играть! Запомнит сегодняшний день Степан Карлович.

Опять пошел к телефону. Накинул на трубку носовой платок, изменил голос.
-Алле, полиция! В ресторане Поплавок на Фрунзенской набережной находится некто Лохомовский, заказал шикарный стол и отказывается платить. Так вот, в правом его ботинке спрятаны банковские карточки и все как одна фальшивые.
Насвистывая, пошел по улице, на следующем перекрестке остановился. Увидел, что из полицейской машины вышел еще один сотрудник и скорым шагом направился к ресторану.

Довольно скоро из Поплавка вывели Степана Карловича со скрещенными спереди руками, вероятно, в наручниках. Он что-то кричал и пихался ногами.
Вот так, почесал подбородок Сумароков, а я здесь совершенно ни при чем. Остался последний штрих.

Возле метро Фрунзенская отыскал еще один телефон-автомат. И через него сбросил на номер Степана Карловича SMS: «Немедленно приезжайте, горит ваша квартира по адресу….»
Может, конечно, и перебор, подумал Костя, но нехорошо когда рекламодатели ведут себя по-скотски. Подумаешь, денег много, это не повод издеваться над людьми, тем более журналистами. За все нужно отвечать. Ничего, проспится в обезьяннике и спокойно поедет домой. А я здесь ни при чем.
Только подумал о продюсере Лехе, как он объявился сам:
-Ну, ты нашел рекламодателя?
-Нашел да поздно.
-Не понял. Обиделся что ли, отказался вести переговоры?
-Его полиция повязала.
-Не понял,- повторил Леха.
-Чего тут понимать! Не тот контингент.
-Что?
-Контингент, говорю, не тот, Райкина забыл? Словом, поступай с этими заказчиками, как знаешь, а я здесь ни при чем. Раз и навсегда.

В метро уже было полно народу. Толкались на каждом шагу, но Костю это не раздражало, он ехал домой с чувством выполненного долга. Полностью довольным собой. Возможно, он не испытывал бы этих чувств, граничащих с эйфорией,  даже если бы договорился с рекламодателем о многомиллионном заказе. Он и сам не понимал, почему. Может потому, что, наконец, выплеснул накопившиеся за многие годы эмоции, а может и от того, что из всех странных сегодняшних ситуаций выходил сухим их воды.  А колеса вагона всю дорогу отстукивали, казалось, одни и те же слова: я здесь ни при чем…