Хроники Беке Мара. Крестники. Двое

Они рыцари-защитники.
Они не могут отступить...

Лето стояло жаркое, и спастись от этой духоты не удавалось даже тем господам, которые ехали в экипажах, что уж говорить о тех, кто шел пешком.
«Как много людей! - тихо заметил болезненного вида мальчик, выглянув в окно экипажа, - Все они идут в Прагу на заработки? Почему так, Тереза?»
Медленно проведя ладонью по влажному лбу, женщина отстранилась от спинки сиденья и задернула занавеску. В экипаже вновь воцарилась спасительная темнота.
«Вы хотите знать причину их нищеты, милорд? - уточнила она равнодушно, вслепую поправляя свою прическу, - Я не знаю этого. Но, должно быть, если столько людей голодают, это нужно кому-нибудь».
«Как лорду Бертольду нужен голод среди нас?» - неожиданно просто спросил мальчик.
Его спутники быстро переглянулись.
В экипаже ехали четверо. Кроме женщины с ребенком там были еще двое мужчин: один — средних лет, высокий и сухощавый, с когда-то голубыми, а теперь почти бесцветными холодными глазами и тонкими жестокими губами, не знавшими, казалось, улыбки; второй — его полная противоположность, молодой и красивый блондин с глазами, голубыми, как безоблачное летнее небо, улыбчивый и веселый, похожий на так и не повзрослевшего ребенка. Женщина казалась, однако, намного более прекрасной, чем ее второй спутник, и намного более жестокой, чем первый. Ей не было, должно быть, и тридцати, и она была по-настоящему красива — той красотой, какую редко встретишь среди людей, такой, в которой если даже и можно найти недостатки, их не захочется искать. Покрытая золотистым загаром кожа, русые волосы, уложенные в простую и строгую, и от того не менее изящную прическу, один-единственный блестящий локон, спадающий ей на высокую грудь, мягкие губы, и эта безразличная полуулыбка, влажные золотисто-карие глаза, которые словно смотрели в самую душу собеседника,  и этот безжалостный блеск на их дне. Не всякий,  даже очень внимательный, наблюдатель мог разглядеть в Терезе Байош ее саму.
«Должно быть, не зря Беке доверил Вам наше будущее, милорд, - улыбнулась женщина едва заметно, - Вы мыслите как он сам. Но сейчас пусть никакие посторонние мысли не отвлекают Вас ото сна. Он —  самое важное для нас, чтобы выдержать эту несносную жару. Спите, милорд. Прага еще далеко».
Устало зевнув, мальчик прислонился головой к плечу своей защитницы и закрыл глаза.
«Разбуди меня, когда будет виден город...» - пробормотал он, засыпая.
И та откликнулась: «Конечно, милорд».
«Силы милорда на исходе, нам придется добыть ему еще крови, - заметил старший из мужчин мрачно, - Ваша кровь, миледи, и кровь лорда Шега уже не так хороша для него».
«Ха! Почему нет, Пиявица? - возмущенно воскликнул его спутник, - Раньше милорду всегда хватало даже капли нашей с Терезой крови! Что изменилось?»
«Должно быть, он больше не любит вас так, как прежде, - холодно заметил мужчина в ответ, - Милорд из тех, чьи чувства гаснут скоро. Вы должны понимать. Нам придется найти ему объект любви, чья кровь сможет поддержать его силы».
Шега нахмурился.
«И как ты это себе представляешь?»
«Представлять это должны Вы, лорд, - откликнулся Пиявица равнодушно, - Ведь это Вы — рыцарь-защитник князя».
«Чудненько!» - хмыкнул Шега обижено.
И, отвернувшись от спутников, он стал наблюдать за людьми, шедшими вдоль дороги, сквозь небольшую щель в занавесях. Их, действительно, было много. В основном это были мужчины, но были среди них и женщины, и даже женщины с детьми. Живя в Германии, наследник рода Шега и представить себе не мог, что где-то совсем рядом может твориться нечто подобное. Но с тех пор, как он покинул дом, он видел это много, много раз. Крестную и Пиявицу, похоже, мало трогали людские скорби и бедствия, но ему всегда больно было видеть голодных оборванных детей и женщин.
Или, например, вон та девушка. Шега уже долгое время не мог оторвать от нее взгляда. Такая красивая — высокая, стройная и гибкая, с ослепительно белой кожей, не утратившей своей белизны даже под лучами палящего солнца, и длинными белокурыми волосами, достающими ей почти до колен, она ступала по камням босыми ногами. Она, наверное, изранила их в кровь, бедняжка. Почему бы ей было не родиться дворянкой, ведь она так прекрасна? Но судьба распорядилась иначе, и теперь эта потрясающе красивая девушка идет в Прагу на заработки, как сотни других. И что ждет ее в Праге? Это еще не известно. Размышляя таким образом, Шега мрачнел все больше и, наконец, сердито нахмурившись, задернул занавеску. Таких девушек сотни и тысячи! Он не может сожалеть о каждой. С этой мыслью молодой человек откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Крестная правильно говорит: им нужен сон, чтобы вынести эту жару.
«Эй, пани, постойте же!» - услышал он сквозь забытье веселый мужской голос. Вздрогнув, Шега выпрямился и вновь отдернул занавеску.
Несколько батраков окружили светловолосую девушку и что-то говорили ей, смеясь, а та пятилась и смотрела на них так затравленно! И никто не обращал на это внимания. Все шли мимо.
Тихо выругавшись, Шега открыл дверцу экипажа, и раньше, чем его встревоженные спутники успели сказать хоть что-нибудь, выскочил на дорогу.
«Постойте же, пани, не смотрите на нас так сердито! - рассмеялся зачинщик веселья, преграждая девушке путь, - Ведь все мы идем в Прагу, так почему бы не скрасить дорогу приятным общением? Как Вас зовут, прекрасная пани?»
Прозрачные голубые глаза девушки сузились в злом прищуре, и, перехватив ремень своей котомки одной рукой, она прожгла шутника полным негодования взглядом.
«Идите своей дорогой, парни, - произнесла она медленно и напряженно, - Общей дороги для нас нет».
На несколько секунд воцарилось молчание. А после, проведя ладонью по глазам, шутник усмехнулся совсем невесело, шагнув к девушке.
«Нет общей дороги, говоришь? - повторил он, и в его голосе прозвучала угроза, - Или ты, может быть, дворянка или из богачей, что чураешься идти с нами одной дорогой? - он выждал паузу и, подняв взгляд на девушку, закончил с нескрываемой злостью, - Нет, ты такая же беднячка, как мы! Почему зазнаешься?»
«Парни, вы пугаете девушку...» - прозвучал за его спиной взволнованный голос.
И, обернувшись, батрак увидел перед собой высокого и, должно быть, сильного мужчину, хотя вовсе не это было для него главным. По мнению этого парня, перед ним стоял иностранец и даже, может быть, дворянин, а наживать себе неприятности он вовсе не хотел. И, сплюнув в сторону, он отошел от изумленной девушки.
«Мы всего лишь хотели познакомиться с красивой пани! - бросил он раздраженно, - Кто же знал, что среди голи есть такие неженки!»
И он ускорил шаг, нагоняя своих товарищей, которые поспешили уйти подальше вперед, едва заметив незнакомца. Шега нахмурился. Действительно. Они ведь не сделали ничего предосудительного, лишь шутили.
«Эй, постой, парень! - выкрикнул он, догоняя батрака, и, догнав, быстро сунул ему в руку несколько банкнот, - Не обижайся».
Тот лишь криво усмехнулся в ответ.
Вернувшись к девушке, Шега несколько секунд озадаченно молчал, глядя на нее. Вблизи она была еще прекраснее, чем казалась ему из окна кареты. Девушка тоже смотрела на него большими удивленными глазами и молчала.
«Спасибо...» - произнесла она, наконец.
«Людвиг!» - донесся до них голос Терезы.
И, оглянувшись на него, молодой человек смущенно улыбнулся. Он хотел бы пригласить эту девушку в экипаж, но не мог, ведь тогда она увидела бы всех. И в воздухе витал запах крови Байош, а он не мог понять, откуда он исходит. Это не сулило ничего хорошего.
«Будте осторожны, - сказал он тихо, - Прощайте!»
И убежал к экипажу.
Тереза сердилась лишь первые две минуты, пока ему не удалось донести до нее: среди батраков есть «крестники» Байош. Тогда миледи серьезно задумалась, и уже до самой ночи она не сказала ни слова.
«Хотелось бы мне взглянуть на них, - произнесла она, когда дорогу окутало мраком, и, жестом прекратив возражения Пиявицы, добавила серьезно, - Если их здесь несколько, нам лучше напасть первыми. Идем, Людвиг. Позаботьтесь о милорде, Даниел. Мы скоро».
И Людвиг, с улыбкой пожав плечами в ответ на сердитый взгляд мага, выскочил следом за своей «крестной». Как бы там ни было, но с ней не бывало скучно!
Батраки устроились на ночь вдоль дороги. Лишь некоторые из них пошли искать ночлег в деревню. Их костры еще тлели, в темноте еще слышались голоса, но большинство из этих людей, утомленные долгим путешествием, уже спали, крепко обнимая свой нехитрый скарб — то немногое, что еще можно было у них украсть.
Поднявшись на пригорок, Тереза медленно потянула носом воздух и недовольно нахмурилась.
«Какой слабый запах! - произнесла она задумчиво, - Как от новорожденного...»
Людвиг недоуменно посмотрел на женщину. Он не понимал еще многих ее слов, да и отец не особо утруждал себя, разъясняя ему тонкости всех этих вампирьих понятий. В конце концов, он был еще очень молод, а то, что он стал «крестником» леди Байош и рыцарем-защитником милорда Форкош... причиной тому была одна ночь полнолуния, несколько восторженных фраз и пьянящий аромат самой сладкой крови...
Людвиг усмехнулся своим мыслям, но тут же нахмурился, различив в темноте шум борьбы. Он хотел сразу броситься на звук, но Тереза удержала его. Медленно спустившись вниз с холма, вампиры остановились поодаль, наблюдая за происходящим.
Мужчина, по виду далеко не бедный, навис над девушкой, сжав руками ее запястья и придавив ее всем своим весом.
«Пустите, - прохрипела та, - Пан, пустите меня! Как Вам не стыдно! Я закричу! Вы же опозоритесь!»
«Тише, не шуми, - прошептал мужчина ей в ухо, - Если даже закричишь, и если даже кто-то услышит тебя, как ты думаешь, кому поверят люди? Да никто и не придет на твой крик. Слишком уж далеко ты от остальных... - он рассмеялся, - Гордая!»
«Отпусти, - повторила девушка снова, - У тебя же жена и ребенок там, в деревне...»
«Жена, ребенок!» - усмехнулся мужчина цинично, склоняясь к ней.
«Не хочу оставлять малыша сиротой, - произнесла девушка внезапно переменившимся жестким голосом и повторила властно, - Отпусти!»
«А если нет?» - усмехнулся мужчина, прильнув губами к ее шее.
Покраснев от негодования, Людвиг подался вперед, но Тереза остановила его вновь.
А в следующую секунду несговорчивый господин уже лежал на земле, изогнувшись всем телом в последней судороге, и за пологом длинных светлых волос не было видно ни его лица, ни лица склонившейся над ним девушки.
Людвиг отступил на шаг назад, изумленно тараща глаза. Она выпила его до дна! До дна... Все мысли спутались в его голове. Ведь это же та самая девушка... Она так прекрасна и казалась такой беззащитной...
Откинув за спину выпачканные в крови волосы, Полина Вуйцик подняла лицо к темному небу и хищно улыбнулась окровавленными губами. Кровь неудачливого насильника стекала ей по подбородку и капала на грудь, исчезая за воротом блузы, оставляя на ней алые пятна. Ее голубые глаза были прошиты красными нитями от зрачков, они казались бездонными в это мгновение и были наполнены таким голодом!
«Новорожденная...» - произнесла Тереза тихо и, приблизившись к девушке, протянула руку к ее лицу, намереваясь вытереть кровь.
И резко отдернула ее, избежав укуса. Обнажив длинные клыки, Полина издала звук, напоминающий рычание, и уже нацелилась на миледи, когда та одним ловким движением повалила ее на землю.
«Глупая! Ты, что, совсем не способна узнавать нас? - прошептала она, одной рукой удерживая девушку, а другой вытирая следы крови с ее лица, - Ты из рода Байош? Кто твой «крестный»?»
Ощутив ее запах так близко, Полина на мгновение смежила веки, а когда она вновь открыла глаза, ее взгляд уже прояснился.
«Не понимаю, о чем ты, - прохрипела она все еще не своим голосом, - Кто вы? Почему... почему не испугались, увидев это?»
«Ну, время от времени и мы так развлекаемся! - усмехнулась Тереза, слизав с ладони уже холодную кровь, - Поистине ты была голодна, раз употребила в пищу это, - поморщившись от отвращения, заметила она,- Идем, тебе нельзя показываться кому-либо в таком виде».
Полина гулко сглотнула. Взгляд этой странной женщины парализовал ее волю.  И, поднявшись на ноги, она молча последовала за незнакомкой.
«А теперь представьтесь, барышня, - произнесла Тереза повелительно, когда дверь экипажа захлопнулась за ней, и, открыв свою сумку, достала из нее платье и белье, - Кто Вы? Кто Ваш «крестный»? И, наконец, как так вышло, что Вы совершенно не чувствуете своих?»
«Своих?» - хмыкнула Полина презрительно и сбросила на пол у ее ног окровавленную блузу.
Она совершенно не стеснялась ни присутствия мужчин, ни ребенка, который, очнувшись ото сна, смотрел на нее теперь так внимательно. Медленно и аккуратно она вытирала кровь со своей белой кожи, неспешно переодевалась и — рассказывала.
«У меня нет никаких своих среди упырей! - бросила она, - Знала только одного. Может, это и был мой «крестный», не знаю. Однажды он попросился на ночлег, и по глупости я пустила этого гада. В ту же ночь он выпил мою кровь, а после заставил пить свою. После того как он ушел, я промучилась неделю, не в состоянии насытиться обычной едой, постоянно борясь с желанием укусить кого-нибудь... - девушка страдальчески зажмурилась, - Это был ад! Я бы наверняка сдохла или обнаружила себя, и тогда меня убили бы. Но он вернулся. Не знаю, совесть замучила, что ли? - она горько усмехнулась, - Но он вернулся и научил меня, как жить теперь. Как живут упыри. Сначала было противно... - на мгновение она замолчала, раздумывая, и уточнила серьезно, - Нет, противно не было. Страшно немного. Поначалу. Но я быстро привыкла. А он смеялся все и говорил, что я из тех вампиров, которые не напиваются никогда, потому что мое сердце слишком холодно...»
Сказав последние слова, девушка надолго замолчала, перекручивая в руках чулки. И, глядя на нее, можно было подумать, что она раскаивается, должно быть, в том, что совершила. Однако так не подумал никто. Даже Людвиг понимал с отчетливой ясностью: голод Полины Вуйцик так силен, что на какое-либо раскаяние у нее не остается душевных сил.
Посмотрев на смолкнувшую девушку, мальчик осторожно забрал у нее чулки.
«Разрешите мне, пани...» - произнес он почти шепотом.
И, взглянув на него, Тереза поняла: милорд сжалился над судьбой этой девчонки.
Усмехнувшись, Полина позволила ребенку помочь себе.
«Он только однажды ошибся, этот мерзавец, - произнесла она невыразительным голосом, спустя немалое время, - Когда пришел ко мне в третий раз — погостить. Да, помню, он говорил что-то о «крестниках» тогда, - добавила она, нахмурившись, - Впрочем, не важно. Я вырвала его горло, и на этом точка».
Пальцы ребенка дрогнули, и он не сумел застегнуть пуговицу. Полина оглянулась на него и слабо улыбнулась. Такой маленький, но у кого-то не было жалости даже к нему...
«Не смотри на меня так, малыш, он заслужил это, отняв мою жизнь, - сказала она тихо, - И многие жизни, что отняла я... надеюсь, хоть кто-нибудь когда-нибудь отплатит мне так же и прекратит это, наконец...»
«Оставайся с нами, - неожиданно предложил мальчик среди всеобщего молчания, - Если ты не связана с домом Байош, оставайся с нами, Полина, с нами тебе будет лучше, чем одной!»
Ей еще предстояло пожалеть о своем решении, но этот ребенок казался таким одиноким, и она сама была так одинока...
И она ответила: «Хорошо».
В пригороде Праги князь Форкош и его свита заняли один из лучших домов. За высоким забором их было не видно и не слышно, и никто из соседей не мог бы сказать и слова о новых дачниках — ни плохого, ни хорошего. Поговаривали, правда, о больном ребенке, которому необходим был свежий воздух и покой. И этим объясняли то, что родители никогда не отлучались от него, а из ворот дома появлялись лишь изредка гувернер и служанка юного господина.
Эти двое закупались продуктами в ближайшем магазине, нанимали слуг, если то требовалось их хозяевам, иногда они просто гуляли и громко весело смеялись. Их можно было бы принять за парочку, но из-за внешнего сходства дачники уже давно привыкли считать их родственниками.
«Мы так похожи, вот они и решили...» - беззаботно улыбаясь, рассказывал Людвиг, обрывая цветы с кустов вдоль дорожки в саду.
Ответом ему стал задорный смех. В последнее время Полина смеялась уже совершенно искренне, и смотреть на это было очень радостно для молодого человека.
«Мы похожи? - повторила она, зажимая рот ладонью, - Людвиг, посмотри на себя, и посмотри на меня! Ни капли мы не похожи!»
«И как же это понимать, пани Полина? - шутливо поинтересовался тот, быстро обернувшись к ней, - То есть, я, по-вашему, не достаточно красив, чтоб сойти за Вашего брата?»
«Моего брата?» - Полина давилась смехом и не могла больше ничего сказать.
«И в чем же заключаются мои недостатки? - обижено произнес Людвиг, теребя букет, - Разве я не весьма привлекательный молодой человек? И манеры, - добавил он, героическим усилием воли сдерживая смех, - Мои манеры намного лучше Ваших, пани!»
Полина вытирала слезы, а они все бежали у нее по щекам. Слезы, не выплаканные за семнадцать лет.
«Людвиг! Ты неподражаем! - выдавила она, наконец, - Если когда-нибудь панна Тереза будет нуждаться в средствах, она всегда сможет выгодно продать тебя в цирк!»
«Это уже слишком!» - взмахнув руками, воскликнул Шега.
И, отбросив букет, погнался за девушкой, которая, сообразив, что ее ожидает, бросилась наутек.
«Как дети... - пробормотал мальчик, из окна наблюдая за тем, как веселятся его «слуги», и добавил, погодя, - Тереза, почему Полина так близка с Шега? Он нравится ей?»
Женщина отложила газету.
«Вас бы расстроило это, милорд?» - спросила она, внимательно посмотрев на ребенка.
Тот нахмурился.
«Я люблю Шега. Он славный малый, - пробормотал он невнятно, - Но я не понимаю, почему он нравится Полине больше меня...»
«Должно быть, все оттого, что им обоим немного одиноко, а вдвоем им не так одиноко, милорд».
«Но ведь и мне одиноко!»
«Разве Полина не мила с Вами, милорд?»
«Это совсем не то!»
«Тогда о чем был Ваш вопрос?»
Мальчик побледнел от злости.
«Не понимаю тебя! - раздраженно бросил он, - Не говори загадками, Тереза! Сегодня я не в духе разгадывать их!»
«Что ж, тогда... - Тереза вновь взяла газету и развернула ее, - Скажем так. Если Вы хотите, чтоб Полина осталась рядом, я сделаю это для Вас. Но то, что у них с Людвигом... - она едва заметно улыбнулась непривычной какой-то, мягкой, улыбкой, - Это привязанность. Человеческая привязанность, и ничего больше. Вы же в силах привязать только вампира.».
«Они вампиры!» - гневно воскликнул ребенок.
Но в этот раз Тереза не ответила ему.
Лето почти закончилось, и дачники уже возвращались в город, а с деревьев в потемневшую реку опадали пожухшие от жары листья, когда Эмиль Байош нашел, наконец, этот дом. Это было не так уж трудно — отыскать женщину с больным ребенком, как оказалось. Кое в чем Беке Форкош все-таки прогадал. Даже охранное заклятие знаменитого Пиявицы было бессильно перед человеческим любопытством и болтливостью. И, как бы ни старалась Тереза Байош, но сохранить жизнь князя Форкош в этот раз ей будет уже не под силу.
Стояло ранее утро. Но сегодня можно было не опасаться огласки. В округе почти не осталось людей, которые могли бы увидеть это.
«Они здесь. Снова, - произнесла женщина невозмутимо, намазывая масло на хлеб, - Даниел, позаботьтесь о милорде, пожалуйста. Людвиг, ты останешься. Полина... - недолго помолчав, она вопросительно посмотрела на девушку, - Если хочешь, ты тоже можешь остаться. Через минуту здесь будут «родственники» твоего «крестного», если тебе любопытно взглянуть на них...»
«И на то, как мы отправим их к праотцам! - добавил Шега кровожадно, поднявшись из-за стола, - Но Полине это нисколько не интересно, и она идет с милордом и Пиявицей!»
Девушка посмотрела ему в глаза и зло прищурилась.
«С чего это вдруг, пан Шега, Вы решаете, что мне делать? - произнесла она угрожающе, - А может, мне интересно посмотреть на этих ваших Байош!»
«Полина, это глупо! Прекращайте пререкаться и идите с нами!» - попытался вмешаться в разговор мальчик.
Но спокойный голос Пиявицы заглушил его крик.
«Пойдемте, милорд. Пани Полина желает остаться».
И в следующую секунду они оба исчезли из столовой.
«Идиотка!» - прошептал Шега.
Но Полина лишь улыбнулась этим словам. Она не собиралась бросать его одного.
«Вам не помешает помощь».
Тереза аккуратно вытерла губы салфеткой и только теперь неспешно вышла из-за стола.
«Доброе утро, Эмиль, - произнесла она спокойно, прямо посмотрев в лицо вампира,  - Но я ожидала самого Бертольда».
Отбросив в сторону резное кресло, Эмиль Байош шагнул к женщине.
«Не много ли тебе чести, чтобы сам князь таскался за тобой по всей Европе?» - хмыкнул он.
«Тебе ведь известно, что так оно и есть, - улыбнулась та с издевкой, - Князь путешествует со мной. Но род Байош к княжескому дому Форкош имеет отношение лишь постольку, поскольку твой «крестный» связан со мной».
«Уничтожить предателей!» - этот злобный крик стал сигналом для всех крестников Байош, уже наполнивших дом.
Но сколь бы много ни пришло их в то утро за головой мятежной княгини Байош, взять ее оказалось далеко не простым делом. И, спустя несколько часов, в разгромленной битвой зале остались лишь четверо.
Изорванные платья, вымокшие в крови, и перепачканные кровью лица, клыки, с которых все еще стекала кровь поверженных врагов. Бертольд Байош не знал еще, как сильно переменилась его жена за последнюю сотню лет. Он и представить себе не мог, каких бойцов нашла она для защиты наследника Беке Форкош в Германии и в Польше.
Наступив босой ногой на спину обессилевшему вампиру, Полина за волосы подняла его голову от пола и с интересом заглянула в лицо. Так это и есть Байош? Они таковы? Эти сильные, страшные Байош, о которых столько рассказывали ей и Людвиг, и Альбан? Окровавленные губы девушки скривились в презрительной усмешке. Они слабаки по сравнению с ней!
«Он нужен тебе, или я могу прикончить его?» - поинтересовалась она у Терезы равнодушно, и этот голос заставил Эмиля Байош вздрогнуть.
Он видел, как эта девка вырывала трахеи клыками! Совсем как сама княгиня. Он впервые видел, чтобы вампиры убивали так себе подобных. И это было по-настоящему страшно. Ведь даже Шега, как бы жесток он ни был, но он никогда не убивал так!
Подняв салфетку с пола, Тереза вытерла окровавленные губы и медленно обернулась к девушке. Хороша! Определенно, она прекрасна. Она стала бы прекрасным рыцарем, если бы только на нее подействовало очарование крови Форкош, как на Людвига когда-то. Но почему-то Полина Вуйцик вовсе не чувствовала этого аромата, и манипулировать ею было невыносимо сложно. Должно быть, смирить ее волю будет еще тяжелее, но что ж поделаешь? Улыбнувшись, княгиня приблизилась к девушке и остановилась у нее за плечом.
«Людвиг, постарайся не упустить его...» - произнесла она тихо и, наклонившись, впилась клыками в шею Полины.
Прозрачные голубые глаза расширились на мгновение и закрылись. Такое было уже в жизни каждой из них.
Вырвавшись, Эмиль Байош бросился к двери, но с разбега налетел на Шега, и после для него не было уже ничего.
Людвиг стоял посреди ошметков разорванного тела и смотрел на свою «крестную» огромными от ужаса глазами.
«Зачем... Тереза, зачем ты?» - прошептал он, наконец.
Женщина слабо улыбнулась и, устроив обессилевшую девушку головой у себя на коленях, влила ей в рот несколько капель своей крови с рассеченной ладони.
«Понимаешь ли, Людвиг, - вздохнула она устало, медленно гладя «крестницу» по волосам и окрашивая их в алый с каждым прикосновением, - Я не сразу узнала это, но нельзя стать вампиром насовсем лишь от одного укуса. Через семнадцать лет все должно повториться, и второе крещение будет куда важнее первого, оно обратит человека в вампира навсегда. Ее срок пришел, и я просто оказалась рядом тогда, когда нужно...»
«Тереза! - глаза Людвига наполнились слезами, - Что ты несешь? Ты хочешь сказать, что только что лишила ее возможности снова стать человеком?!»
«Она бы постарела на эти семнадцать лет...» - возразила леди Байош без особой охоты.
Шега сжал кулаки.
«Тереза! - прорыдал он, - Зачем?! Зачем?!»
Женщина подняла на него мутный взгляд. Она устала лгать. И пусть она давно уже продумала, чем оправдается перед своим «крестником», но, видя в его глазах слезы, она не желала лгать ему. Хотя бы ему.
«Ты видел, как она убивает, Людвиг, - произнесла она тихо, - Она будет лучшим защитником для милорда. Это все, чего я хотела».
Голубые глаза Людвига показались ей еще больше и испуганнее в это мгновение. Но это было лишь мгновение, и, резко упав на спину, женщина избежала укуса. Она никак не ожидала, что Полина очнется так скоро!
Отбросив девушку, княгиня вскочила на ноги. Что ж, вот теперь и решится, станет ли Полина Вуйцик ее «крестницей» или нет. Одного крестного она уже убила, во всяком случае.
Откинув за спину длинные косы, Полина поднялась с колен и, посмотрев в глаза Терезе полными ненависти глазами, медленно вытерла с губ ее кровь.
«Кровь Форкош! - бросила она коротко, наступая на женщину, - Так значит, ты обратила меня окончательно, дрянь? Но ведь упыри... - она судорожно вздохнула, сдерживая рыдания, - Могут убивать упырей?»
И крик ворвавшегося в столовую Альбана Форкош нисколько не задел ее сознания. Она собиралась повторить то, что совершила семнадцать лет назад.
«Полина, остановись! - воскликнул мальчик испуганно, - Тереза, не убивай ее!»
«Не волнуйтесь, милорд, - с улыбкой откликнулась та, кружа по зале, отступая перед разъяренной девушкой, - Вопрос о том, кто кого убьет сегодня, все еще остается открытым. Даниел, уведи милорда, пожалуйста».
«Да уж, Даниел, будь добр! - злобным эхом откликнулась Полина, - Убери мальчишку, чтоб он не видел этого. И сами вы тоже, - она полоснула ненавидящим взглядом по лицам мужчин, - Убирайтесь!»
«Даниел, прекрати это!» - взмолился ребенок.
Но Пиявица оставался все таким же равнодушным, как всегда.
«Вы слышали просьбу дам, милорд, - произнес он безразлично, - Давайте оставим их наедине. Лорд Шега?»
Но Людвиг даже не слышал этих слов. Огромными от ужаса глазами он наблюдал за движениями противниц, ожидая, кто же из них совершит первый выпад. Он знал — знал! — этот выпад будет единственным, если они решили перегрызть друг другу глотки. И когда Полина бросилась на Терезу, и в воздухе разлился запах благоуханной крови Форкош, он подумал было на мгновение, что все кончено. Но Тереза не позволила девушке вцепиться себе в горло. Она дралась редко, но она дралась жестоко и умело, и теперь уже Полина лежала на полу, не в силах пошевелиться под гипнотическим взглядом княгини, а у той глаза были переполнены кровью. Она собиралась убить!
«Тереза!» - взмолился ребенок отчаянно, но женщина не услышала его.
Кровь взяла свое. Кровь Байош лишила разума и ее тоже, пусть на одно мгновение, но и мгновения было довольно, чтобы убить.
Собрав все силы, Полина сбросила ее с себя и отскочила в сторону. И вновь они обе приготовились к прыжку. Теперь уже и предугадать нельзя было, чем это закончится, но Пиявица не готов был смириться так просто со смертью своей княгини.
«Милорд, прошу Вас...» - произнес он, отстраняя ребенка за спину, и сбросил на пол пиджак.
Это стало сигналом к действию для обеих женщин. И с животным рычанием они бросились друг на друга.
Удар Пиявицы сбил Полину еще в прыжке, и теперь, упав к ногам леди Байош, она уже ничего не могла изменить. Хлынула кровь. Горячая, словно живая. И девушка закрыла глаза.
А когда она открыла их, Людвиг Шега держал ее в своих объятиях и угрожающе скалил клыки, взглядом следя за своей «крестной», которая очнулась, наконец, от опьянения. Взгляд ее прояснился и был теперь таким удивленным! А по ее шее стекала на грудь струйка крови, и на ее губах была кровь тоже, но это не была кровь ее соперницы.
Подняв взгляд на молодого человека, Полина заметила, наконец, рану, изуродовавшую ему половину лица. Должно быть, леди Байош промахнулась, подумалось ей, и на глаза снова выступили слезы.
«Людвиг, Людвиг...»
«Не плачь, я не оставлю тебя одну, - прошептал Шега нежно, крепче прижимая девушку к груди, - Не бойся. Она монстр, но лучший из возможных монстров. Прости, Полина...»
Он говорил еще что-то. Он говорил просто чтобы говорить, чтобы не дать заговорить ей, чтобы не позволить ей обличить свою трусость и свое вранье. Ведь он обещал быть ей вместо брата! Он говорил что-то настолько нежное и жалостливое, что Полине больно было слушать это. И, не вынеся, она закрыла рот молодого человека ладонью.
«Людвиг... будь моим крестным братом...» - прошептала она.
Шега улыбнулся, и его клыки царапнули ладонь девушки. Совсем не больно.
«Я никогда не покину тебя».
Даниел Пиявица протянул своей госпоже платок. Он все еще продолжал следить взглядом за этими двумя на другом конце залы, и смотреть на них было удивительно приятно, но и страшно.
«Как Вы, миледи? - поинтересовался маг шепотом и, получив удовлетворительный ответ, заметил, нахмурившись, - Это не станет проблемой для Вас?»
«Не сейчас, Даниел, - устало улыбнулась та, - После, возможно. Но сейчас это лишь усилит мою власть над ними, ведь, породнившись между собой, они еще крепче привязали друг друга ко мне...»

Добравшись до Будапешта и устроившись там в безопасности, князь Альбан Форкош первым же своим приказом отослал от себя Людвига Шега и Полину Вуйцик. Он не любил их вовсе теперь, когда они столь явно предпочли ему друг друга. Однако уже вскоре глава дома Форкош смог вполне оценить прозорливость Терезы Байош, выбравшей именно их из сотен других. Они, действительно, были лучшими рыцарями-защитниками. Самыми сильными, отважными и верными. И лишь один раз они взбунтовались против своей «крестной». Это было так похоже на них.