Поролоновый заяц

Мои первые детские яркие воспоминания связаны с тем временем, когда мы с папой поехали в отпуск. Это было в декабре. Мне должно было вот-вот исполниться пять лет. Мама почему-то осталась дома одна. Не поехала с нами.

Дорога ожидала нас дальняя. Из небольшого военного городка, спрятанного в сопках, мы должны были доехать на автобусе до железнодорожной станции, потом поездом до Уссурийска, а затем долететь самолетом до Москвы. В Уссурийск мы добрались без особых приключений. Поэтому - ничего не помню.

 До самолета времени было предостаточно, и мы остановились в гостинице.
Папа дал мне свои командирские часы и показал, когда нужно его разбудить. Большая стрелка должна была смотреть на двенадцать, а маленькая - на шесть.
Я сидела возле окна на большом подоконнике в гостинице и добросовестно путала стрелки. Я будила его всегда, когда стрелки достигали указанных цифр. В том числе и секундная. В конце концов, папа осерчал на меня, и я решила быть внимательней. И прозевала момент, когда нужная стрелка оказалась в нужном месте.

Папа как сумасшедший бегал по номеру и собирал в кучу многочисленную одежду от моего любимого пупсика. Потом мы вместе побежали на улицу ловить такси.
Машину поймали быстро. Первым делом папа усадил на заднее сидение меня, а сам отправился с водителем укладывать багаж.
Я решила этот процесс проконтролировать. Выбралась из машины и встала у папы за спиной. Но пока я выбиралась, пока пыталась рассмотреть все ли вещи уложили в багажник, все уже случилось. Крышка багажника громко захлопнулась, папа, подгоняя водителя, бросился к передней двери, и машина уехала. Как оказалось, в спешке, ни папа, ни водитель не заметили, что я вышла из автомобиля.

Осталась я одна в своей черной шубке, в меховой шапочке с торчащими, как у медвежонка, ушками, и раскинутыми в недоумении руками.
Я стояла посреди дороги в клубах дыма, вырвавшихся от уезжающей машины, и кричала: «А я? Вы же меня забыли!»
Правда, мою пропажу быстро заметили. Папа вернулся, и самолет без нас не улетел.

В отпуске было достаточно скучно. Меня катали по замерзшим  прудам на санках, мягкое сиденье которых было украшено бордовым бархатом, бабушки тискали и кормили пищей по заказу. Прожив всю свою сознательную жизнь в военном гарнизоне, я не знала больших кулинарных изысков, чем клубничное варенье и макароны с подливкой. Потому угодить мне было несложно.

Но было одно замечательное событие. Меня повезли в «Детский мир» и предоставили право выбора игрушки. Из всего пестрого игрушечного разнообразия меня поразил клоун, ездивший в кибитке. Кибитку везла белая лошадка. У кибитки открывалась дверка, и там было очень темно. Чтобы лошадка поскакала, надо было покрутить ключик сбоку под клоуном. Я не могла отвести глаз от этого чуда. Высунула язык, упав подбородком на высокий прилавок, и упивалась зрелищем.

Чудо в картонной коробке уехало со мной. Ее нес под мышкой папа, а я все время боялась, что он потеряет мою лошадку и клоуна с кибиткой. Просто я постеснялась при всех как следует разглядеть, что же там было в глубине за дверкой. И думала, что как только доберусь домой, тут же все разузнаю, кто там прячется.

Дома стало ясно, что кибитка пустая. Я старательно накручивала пружинку, чтобы клоун не ленился и ехал подольше, и она сломалась. Я горько плакала. Не любила своего бывшего любимого пупсика, отбрасывала от себя прочь поролонового зайца. У него ничего не ломалось. Приходилось ради справедливости насильно отщипывать от зайца небольшие кусочки поролона.
 Так мы и вернулись к маме, с раскрученной пружиной у лошадки и местами общипанным поролоновым зайцем.
Это было в декабре. А в мае мама родила Марину. Детство кончилось.